Василенко Иван. Артемка у гимназистов

   - Иди скорей, не задерживай! - крикнул Коля. Артемка сдвинул ногу и осторожно стал подходить. Нет, никто не смеется, даже на лице у Петьки не бродит ухмылка. Но в глазах у всех столько веселого любопытства, что Артемка опять остановился и подозрительно покосился на Колю.
   - Ничего, ничего, - успокоил тот, подбадривая взглядом. - Садись, Артемка.
   Гимназисток было только две: Леночка и Нюра. Леночка улыбнулась и кивнула Артемке головой. Поздоровалась и Нюра.
   Артемка сел и спрятал босые ноги под скамью.
   - Так вот, друзья, - продолжал Коля, - мы с Алешей уверены, что никто не догадается. Выходит очень натурально, ну и пусть все думают, что играет гимназистка. Зачем объяснять!
   Артемка подумал, не о нем ли идет речь, и даже хотел тихонько спросить Алешу, но Алеша уже шел на сцену, чтобы улечься на диван: он играл Подколесина.
   - Сеня, Артемка, приготовьтесь! - крикнул Коля. Артемка рванулся, но тут же сдержал себя. А ноги все-таки дрожали. Вслед за Сеней он поднялся сзади сцены на подмостки и в ожидании сел па табуретку.
   Алеша сделал губами "пах-пах-пах", будто курил трубку, потом повел глазами по "потолку" и начал:
   - "Вот как начнешь эдак один на досуге подумывать, так видишь, что наконец точно нужно жениться".
   И так это вышло у него по-домашнему, спокойно, что успокоился и Артемка.
   Потом вышел Сеня, и между Подколесиным и Степаном начался разговор о фраке. Сеня играл плохо.
   - Ты ж пойми, - поправлял его Коля: - Степан - слуга, крепостной, ленивый, ему не хочется подняться с лежанки, а барин только и знает: "Эй, Степан!", "Эй, Степан!" Отвечай ему скучно, гляди в сторону, а ты торопишься, говоришь с испуганным видом - зачем? Ну, сначала!
   "Вот голова!" - подумал Артемка, еще более проникаясь уважением к Коле. Он взглянул в "публику", как, мол, та считает, и сердито отвернулся: гимназисты смотрели не на Алешу и Сеню, а на него, Артемку, и перешептывались. Артемке опять стало не по себе.
   "Хоть бы скорей уж!" - подумал он с отчаянием. Наконец Степан доложил:
   - "Старуха пришла".
   - "А, пришла; зови ее сюда", - отозвался Подколесин.
   Артемка глотнул воздуху, вскочил и посмотрел на Колю. Тот жестом показал, откуда и куда идти.
   - "А, здравствуй, здравствуй, Фекла Ивановна! - сказал Подколесин, и в глазах Алеши Артемка увидел нескрываемое любопытство. - Ну, что? Как? Возьми стул, садись, да и рассказывай. Ну, так как же, как? Как бишь ее: Меланья?.."
   Артемке покачалось, что доска у него под ногами куда-то уходит. Неживыми руками он взял стул и вместе с ним, как на палубе парохода в качку, пошел к дивану.
   - Ближе, ближе, - показывал Коля, - вот сюда. Артемка поставил стул, сел и, сдерживая себя, чтобы не торопиться, сипло сказал:
   - "Агафья Тихоновна".
   - Так, - кивнул головой Коля. - Только громче немного.
   И от этого "так" у Артемки сразу освободилось дыхание. Он чуточку помолчал и уже чистым голосом медово протянул:
   - "Агафья Тихоновна".
   - "Да, да, Агафья Тихоновна. И, верно, какая-нибудь сорокалетняя дева?" с возрастающим любопытством отозвался Алеша.
   Артемка взглянул на Колю. Тот поощрительно кивнул. По лицу Феклы разлилась сладость:
   - "Уж вот нет, так нет; то есть, как женитесь, так каждый день станете похваливать да благодарить!" - Артемка поднес ладонь к губам и чмокнул ее.
   - "Да ты врешь, Фекла Ивановна!" - воскликнул Алеша, с явным удовольствием входя в роль.
   Теперь Артемка даже не взглянул на Колю. Поджав по-старушечьи губы, он сказал:
   - "Устарела я, отец мой, чтобы врать; пес врет", - и такую состроил обиженную физиономию, что кто-то из гимназистов не выдержал и прыснул.
   Артемка вскинул голову: гимназисты смеялись весело, добродушно. Артемка посмотрел, понял, что победил, и тоже засмеялся.
   АРТЕМКА ОБЗАВОДИТСЯ ГАРДЕРОБОМ
   Заглянув в будку, всякий бы решил: с ума спятил парень. Иначе зачем этому парню строить перед зеркальцем гримасы и по-старушечьи болтать разный вздор! Впрочем, в эти дни Артемка действительно был вне себя. Он до того входил в роль, что, позови кто-нибудь на базаре: "Фекла Ивановна!", он обязательно выскочил бы из будки.
   С каждым днем репетиция шла все лучше. Хотя Артемка и удивлялся раньше, что гимназисты ходят по сцене как-то ненатурально, но и у него самого сначала путались ноги. И с руками была беда: иногда Артемка прямо не знал, куда их девать. Только на третьей репетиции догадался, что ими можно придерживать концы шали.
   Но от одного недостатка Артемка так и не смог избавиться: сваха Фекла и торговка Дондышка в его воображении почти полностью сливались в один образ, и он незаметно для себя уснащал речь Феклы такими оборотами, что Леночка и Нюра в испуге только глаза расширяли.
   - Стой! - вскрикивал Коля. - Иди сюда, посмотри в книгу. Ну, где здесь написано: "Чтоб тебе рожу перекосило"? Нет таких слов в роли!
   - Правильно, нет! - удивлялся Артемка. Потом смотрел в тетрадочку и опять удивлялся: - И тут нет. Чудно!
   Расписывая невесту, он сравнивал ее с медовой халвой. Яичницу называл толстобрюхим идолом, Кочкарева - брандахлыстом. Коля запрещал одни слова Артемка говорил другие, Коля запрещал другие - Артемка пускал в ход третьи. Ничего не добившись, режиссер махнул рукой.
   На четвертой репетиции Артемка подошел к Коле и тихонько сказал:
   - Юбки у меня нету - вот беда.
   - Юбки нет? - засмеялся Коля. - Ну, это не такая уж беда!.. Леночка, Нюра, вы поможете?
   - Поможем, - ответили девушки. После репетиции Нюра сказала:
   - Пойдемте с нами.
   Шли вчетвером: Леночка, Нюра, Коля и Артемка. В такой компании Артемке еще не приходилось ходить по улице.
   Шли к Нюре, а Нюра жила в самом центре. К счастью, солнце уже село и только алели края облаков. А когда вышли на Главную, и совсем стемнело. У парадного входа с эмалированной дощечкой на двери остановились. Нюра уже подняла руку к кнопке звонка, но потом повернулась и скользнула по Артемке взглядом:
   - Может, пусть пройдет в беседку? А то, знаете, мама...
   - Правильно, - подтвердил Коля. - Пойдем, Артемка, сюда.
   Он открыл чугунную калитку и через мощеный двор провел Артемку в садик.
   - Посиди здесь, - показал он на увитую диким виноградом беседку и ушел.
   В беседке было совсем темно. Артемка подумал:
   "Как бы дворник не застал одного! Обязательно по шее накладет". Ждать пришлось долго. Несколько раз по двору кто-то проходил, стуча сапогами о булыжник и пугая Артемку.
   Наконец послышались легкие шаги и знакомые голоса. Вошли Леночка и Нюра и положили на стол что-то бесформенное, смутно забелевшее в темноте. Следом вошел Коля. Он зажег свечу, и Артемка увидел большой узел.
   - Очень уж ты худой, - сказал озабоченно Коля. - Сваха выйдет тощая.
   Девушки развязали узел и стали расправлять платья. Повеяло духами и тем особым запахом, каким пахнут все сундуки и гардеробы.
   - Вот это, кажется, - сказала Леночка. - Ну-ка, поднимите руки.
   Над головой у Артемки зашуршало. Секунда пахучей темноты - и он увидел на себе шелковое лиловое платье.
   - Широкое, - смутился Артемка.
   - Ничего. Надо только вату подложить. Нате вот шаль, - подала Нюра.
   Шаль тоже была шелковая, в цветах, с густым масляным отливом. Артемка накинул ее на плечи и, посапывая от удовольствия, посмотрел на Колю.
   - Хорошо, - сказал Коля. - Ну-ка, пройдись.
   Артемка вспомнил, как он целый день ходил в теннисном костюме Джона перед пантомимой в цирке, И теперь робко спросил:
   - А можно мне так домой пойти? Я верну, вы не сомневайтесь.
   - Как, в женском платье? - в один голос вскрикнули девушки.
   - А что же, - поддержал Коля, - пусть упражняется. Вали!
   - Можно? - обрадовался Артемка и, не сказав даже "до свиданья", бросился из беседки.
   Когда Леночка, Нюра и Коля подбежали к калитке, они увидели только дворника. Старик поскреб в бороде и озадаченно сказал:
   - Вроде привиделось.
   - А что? - спросила Леночка, сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.
   - Да дамочка тут одна из нашего двора выпрыгнула. Платье, как на барыне, шаль на плечах, а босая. Вроде тронутая...
   ДЕБЮТ
   Утром в самый день спектакля старьевщица принесла Артемке чинить сафьяновые сапожки. Починка требовалась пустяковая, но Артемка покачал головой и сказал, что раньше чем к завтрашнему дню готовы не будут. А вату Артемка купил на толкучке по случаю - чуть не целый тюк.
   С этим тюком за спиной, с узлом под рукой и в сафьяновых сапожках Артемка и явился на Сенную.
   Сначала вышло замешательство: никто не знал, на какую половину послать Артемку - на женскую или мужскую. Решили так. загримировать на мужской, а одеть на женской.
   Леночка и Нюра так умело принялись за него, будто всю жизнь только такими делами и занимались. Артемке было и приятно и в то же время неловко, что девушки возятся с ним. Он чувствовал на своем лице их дыхание, даже через вату ощущал прикосновение их тонких розовых пальцев и боялся шевельнуться.
   - Теперь посмотрите на себя, - сказала Леночка и за руку подвела Артемку к большому зеркалу.
   И Артемка увидел пожилую женщину в капоре, с шалью на плечах. Артемка прищурился - женщина тоже прищурилась; Артемка поджал обидчиво губы и покачал головой - женщина тоже обиделась и тоже покачала своим капором.
   Когда Артемка пошел на мужскую половину, то с радостью заметил, что идет "плавно и степенно", как учил Коля.
   Гимназисты уже надели парики с зачесанными вверх хохолками, форменные мундиры, взятые у своих отцов и дядей, и высокие, "гоголевские", воротники, подпиравшие подбородки. Увидев Артемку, Петя-Яичница загоготал, потом уперся кулаками в бока и грозно сказал из роли:
   - "Вот я тебя сведу в полицию, старая ведьма, так ты будешь знать, как обманывать честных людей".
   Артемка был так счастлив, что теперь ему даже Петька нравился.
   Феклу окружили, подхватили под руки и потащили на сцену показать Коле.
   - Ой, - вскрикивал кто-то смеясь. - Ой, не могу!
   Смеялись все, даже Алеша. Коля, сдвинув брови, кричал: "Да перестаньте вы!", но не выдержал и сам рассмеялся.
   И Артемке нисколько не было обидно.
   В самый разгар веселья на подмостки вскочил Сеня и испуганно крикнул:
   - Брадотряс.
   - Ну? - как один повернулись к нему гимназисты.
   - Ей-богу! На передней скамье сидит. Все бросились к занавесу, проделали в нем маленькую дырочку и столпились около нее.
   - Да, он! - сказал Коля. - Вот черт носатый! Артемке тоже захотелось посмотреть на надзирателя, которому гимназисты насыпали в карманы нюхательного табака, и он тоже заглянул в дырочку. Все скамьи были уже полны. На передней сидел длинноносый мужчина в темно-синем, с золотыми пуговицами сюртуке и, казалось, смотрел на Артемку. Со двора неслись гул голосов, смех, нетерпеливые хлопки.
   - Начали! - хлопнул в ладоши Коля. - По местам! Алеша лег на диван, остальные выбежали за кулисы. Сеня поднял вверх руку и затряс колокольчиком. Потом стал у двери и приказал Артемке:
   - Стой здесь, не отходи.
   - Знаю, - сказал Артемка, - не маленький.
   Кто-то задергал веревками от занавеса. Нестройный гул из публики сразу усилился. Потом стало так тихо, что даже за кулисами услышали шепот суфлера.
   Спектакль начался.
   Сеня то смотрел в щелочку, напряженно вслушиваясь в слова Подколесина, то распахивал дверь и, точно в воду, бросался на сцену. Ленивого равнодушия Степана он так и не усвоил.
   "Сейчас и мне выходить!" - подумал Артемка и вспомнил, как год назад стоял в цирке перед малиновой портьерой и глядел в жутком оцепенении на тысячеликое чудовище - публику. Не будь тогда рядом Ляси и Пепса, он ни за что не выбежал бы на арену.
   При мысли о своих друзьях у Артемки защемило в сердце, И стало жалко, что никто - ни Пепс, ни Ляся - не увидит его первого выступления в театре. А как бы Пепс радовался!
   - Волнуетесь? - услышал Артемка шепот. Рядом стояла девушка, нарумяненная, с густо подведенными глазами.
   - Нет, - обрадовался Артемка, узнав Леночку. - А вы в щелочку будете смотреть?
   - Конечно, - улыбнулась Леночка. Потом еще тише сказала: - Только вы никогда больше не играйте женских ролей.
   Не успел Артемка спросить почему, как Сеня распахнул дверь и испуганно сказал:
   - Приготовься!
   Артемка состроил старушечье лицо.
   - Выход!..
   И первое, что увидел Артемка, оказавшись на сцене, была суфлерская будка, а в ней гимназист с усиками. Приложив рупором руку, гимназист что-то отчаянно шипел в сторону Алеши.
   От двери до дивана было несколько шагов, но сцена Артемке показалась такой огромной, что у него отяжелели ноги и стали как чугунные. Алеша смотрел на Артемку и что-то говорил. Артемка ясно видел, как у Алеши раскрывается рот, но слова доносились слитые, гулкие, будто Алеша говорил в кувшин.
   И тут с Артемкой случилось такое, о чем он долго еще вспоминал с ужасом. С трудом оторвав от пола ногу, он наступил ею на подол своего платья. Сделал еще шаг - раздался треск рвущейся материи. "Пропал!" - подумал Артемка и в отчаянии двинул ногой. У пояса что-то дернулось, треснуло, и, взмахнув руками, Артемка грохнулся на пол.
   - Держись! - крикнул кто-то из публики. Несколько голосов охнуло. И все это покрылось дружным смехом.
   Алеша, забыв, что ему полагается быть медлительным, сорвался с дивана и вприпрыжку бросился к Фекле.
   - Ах, Фекла Ивановна, - говорил он, поднимая Артемку, - как же это ты, мать моя, на ровном месте спотыкаешься! Ну, иди, иди сюда! Садись да рассказывай. Как бишь ее: Меланья?
   Артемка обалдело молчал.
   Отвернувшись от публики, Алеша скорчил ему такое угрожающее лицо, что Артемка немедленно шлепнулся на стул и машинально ответил:
   - "Агафья Тихоновна".
   Гимназист с усиками отчаянно зашипел, подсказывая.
   Алеша лег на диван и уже спокойно спросил:
   - "И, верно, какая-нибудь сорокалетняя дева?" Артемка укоризненно посмотрел на смеющуюся публику, как бы говоря: "Эко вас!", потом сделал умиленное лицо и врастяжку ответил:
   - "То есть, как женитесь, так каждый день станете похваливать да благодарить". И от себя добавил:
   - Рахат-лукум! Инжир! Чтоб мне с места не сойти!
   И спектакль продолжался.
   Фекла говорила обыкновенные слова, будто ничем особенно не смешные, по публика уже заразилась смехом. К тому же в игре этой никому не известной "гимназистки" было столько живой непосредственности, что ей даже весело похлопали, когда Артемка, закончив сцену, пошел, покачиваясь, к выходу.
   За кулисами Артемка всплеснул руками и громко выругался:
   - Вот проклятые сапоги! Так на юбку и наступают!
   Сеня сердито на него зашипел, а Леночка и Нюра подхватили дебютанта под руки и потащили на женскую половину зашивать ему платье.
   Вечер, к которому Артемка столько готовился, пролетел с удивительной быстротой.
   Всякий раз, уходя со сцены, Артемка слышал трескучие хлопки и испуганно оборачивался: тогда хлопки сменялись взрывами смеха.
   Дебютант явно пришелся публике по душе. Все только и говорили об игре новой "артистки", обозначенной в рукописных программах инициалами "А. 3.". Что это означало "Артемка Загоруйко", не знал никто.
   Но вот и последний выход.
   Артемка подошел к рампе, посмотрел в публику смеющимися глазами и торжествующе сказал:
   - "Уж коли жених да шмыгнул в окно - уж тут просто мое почтение!"
   Да так, с разведенными руками и смеющимися глазами, и стоял, пока под треск аплодисментов не закрыли занавес.
   Вызывали Алешу и Колю. Но больше всего кричали:
   "А. Зэ!" "А. Зэ!"
   Артемка видел, что кричат это ему, но что такое "А. Зэ." - не знал и, опасаясь подвоха, не кланялся.
   У ЛЕНОЧКИ
   Отношение к Артемке изменилось. Теперь уже никто не считал его чудаком и никто не смеялся над ним. Во французской мелодраме "Тайна коричневой комнаты" ему дали роль Жульена, чистильщика сапог. Роль была маленькая, почти без слов: сидит мальчишка на бульваре, хватает прохожих за ноги, орудует щетками. Но Артемка сделал ее такой яркой, Жульен получился такой забавный, что публика весь акт не отрывала от него глаз.
   Артемка повеселел и от жизни ждал только приятных вещей.
   Как-то он задержался и пришел на Сенную, когда уже темнело. Калитка, против обыкновения, оказалась запертой. "Что такое? - подумал Артемка. Неужели разошлись?" Он прислушался: нет, голоса доносятся. Артемка постучал. К калитке подошел сам Коля. Увидев Артемку, он переминулся с ноги на ногу и не сразу сказал:
   - Знаешь что: приходи, брат, позже - нам тут одно дело надо обсудить.
   Артемка смутился. Он уже повернулся, чтобы уйти, но Коля остановил:
   - Кстати, проводи домой Леночку. Будь кавалером. - И крикнул: - Леночка, идите, вас Артемка проводит!
   Вышла Леночка, поздоровалась, и они пошли.
   Была полная луна Выбеленные стены домиков так и сияли Артемка боялся, что если кто-нибудь увидит с ним гимназистку, то потом будет смеяться над девушкой, и держался в черной тени акаций. Но Леночка об этом, видимо, не думала и оживленно рассказывала о смешной дружбе, которую завел ее старый дворовый пес с курицей.
   Около небольшого домика, тоже выбеленного и тоже сиявшего под луной, она остановилась и взялась за ручку калитки:
   - Хотите посмотреть? Они даже спят вместе. Вслед за Леночкой Артемка вошел в маленький двор. Запахло сырой, недавно политой землей и петуньями. Кудлатый пес, лежавший возле будки, лениво поднялся, помахал хвостом и пошел к Леночке, но на полпути вдруг сел и яростно заскреб шею когтями.
   В будке действительно сидела курица. Артемка хотел ее потрогать, но пес перестал чесаться и предостерегающе зарычал.
   - Нельзя, - сказала Леночка. - Полкан ревнует. - И предложила: - Хотите молока?
   Молоко было холодное, только из погреба, и такое вкусное, какого Артемка не пил никогда.
   - Садитесь и рассказывайте, что вы Делали в цирке, - приказала Леночка.
   Это было неожиданно и так приятно, будто девушка подслушала давнее желание Артемки рассказать ей, именно ей, о Пепсе и его чудесном обещании.
   Они сели на скамью под дуплистой грушей, и Артемка с готовностью начал:
   - Ох, он и большой же!
   - Цирк?
   - Да нет, Пепс!.. А цирк тоже большой. Прихожу я в сторожку, а Пепс лежит в желтых ботинках и плачет...
   Артемка рассказывал, а Леночка слушала и молча смотрела в его бледное от лунного света лицо. Один раз, чтобы ярче представить негра, она даже прикрыла глаза. Артемка подумал, не скучно ли ей, и разочарованно умолк. Но Леночка сдвинула тонкие брови и нетерпеливо приказала: "Ну же!" И все время, пока он говорил, больше не спускала с него своих внимательных ласковых глаз. Потом вздохнула и с завистью сказала:
   - Счастливый! А вот со мной ничего интересного не случалось.
   Она задумалась.
   Где-то в листве заворошилась проснувшаяся птичка.
   Стуча лапой о будку, зачесался Полкан. И опять все стихло.
   - Какая ночь! - вздохнула Леночка. Она сцепила пальцы рук и, глядя на небо, вполголоса прочла:
   Не знаю отчего, но на груди природы - Лежит ли предо мной полей немая даль, Колышет ли залив серебряные воды Иль простирает лес задумчивые своды, В душе моей встает неясная печаль.
   - Вам нравится? - повернулась она к Артемке.
   - Да, - сказал он равнодушно. И, вспомнив, оживился: - Вот то, что Коля читал, то здорово! Помните, про мужиков, которых вельможа прогнал? Вот бы переписать! Перепишу и тоже читать буду.
   - Вам обязательно надо разыскать своего Пепса. Обязательно! Он вас любит и для вас сделает все. Ведь вы очень способный. Коля говорит: "Если бы у меня были такие способности, я бы на сцену пошел". Алеша вам даже завидует.
   - Ну, завидует! - не поверил Артемка.
   - Да, завидует! - подтвердила Леночка. - Только вам учиться надо, вам очень много надо учиться. Хотите, я с вами буду заниматься? Ну, не по всем предметам, а только по русскому? А то вы очень неправильно говорите: "Что-небудь". Разве так можно? "Что-нибудь", а не "что-нёбудь".
   - Ну, что-нибудь, - согласился Артемка, - Я ж только приходскую школу кончил.
   - Вот видите! - с упреком сказала Леночка, как будто Артемка был в этом виноват. - Вам обязательно надо учиться. Вот если бы Коля и Алеша тоже помогли!
   Артемка спросил:
   - А почему они калитку заперли? Они и вас выгнали, да?
   Леночка рассмеялась:
   - И меня! - Потом серьезно сказала: - Нет, просто мне надоело слушать их споры.
   - Какие споры? - допытывался Артемка.
   - Какие споры? - Леночка подумала, взглянула на раскрытое окно дома и таинственно спросила: - А вы никому не скажете?
   - Я? - возмутился Артемка и положил на грудь ладонь, как делал в таких случаях отец: - Могила!
   - Да они вам все равно скажут, только Коля не хочет, чтобы вы слышали их споры. - Леночка опять взглянула на окно. - Коля и Алеша пьесу написали... такую, знаете?.. Только не все соглашаются ставить. Боятся...
   - "Великую семью"? - вскочил Артемка со скамьи.
   - Вы знаете? - удивилась Леночка. - Откуда? Артемка тоже взглянул на окно:
   - А вы никому не скажете?
   - Могила! - передразнила девушка. Артемка приблизил лицо и зашептал:
   - У меня тоже есть такая книжка Мне дал ее один человек. Мы с ним сыщика обдурили. Это ж такой человек!.. Он меня в театр водил и про гимназистов мне рассказал. Без него я к вам не попал бы никогда. Я знаю:
   "Великая семья" - это против царя и буржуев, правда?
   В окно показалось чье-то лицо, и слабый женский голос осторожно спросил:
   - Леночка, тебе не сыро? Ты бы шла уже.
   - Иду, мама! - отозвалась девушка и встала. - Вот вы какой!.. - протянула она с уважением. - А я и не знала.
   У калитки Леночка спросила:
   - Так придете учиться?
   - Приду, - сказал Артемка. - Завтра же и приду.
   СЕНЯ СТРУСИЛ
   Но на другой день учиться не пришлось. Утром, когда Артемка ставил на сапог латку, в будку вскочил Сеня. Вид у него был еще более испуганный, чем обычно.
   - Ты здесь? А я в соседнюю будку влетел... На! Он вытащил из-под рубашки тетрадь и бросил на Артемкин стол.
   - Что это? - обрадовался Артемка. - Роль?
   - Ну да! Я в твою пользу отказался, понял? Коля дал мне, а я решил: пусть лучше Артемка играет, а я уже много раз играл. Иди сейчас же на репетицию. Там ждут. А я уезжаю, понял? К дяде на дачу. Ну, Скорей!
   И Сеня бросился вон из будки.
   Артемка схватил тетрадь. На первой странице стояло:
   "Великая семья". Роль Яшки".
   - Роль Яшки! - крикнул в восторге Артемка.
   Он швырнул сапог в угол и, даже не заперев будку, помчался на Сенную.
   "Роль Яшки! - ликовал он на бегу. - Это ж тот самый мальчишка, который расклеивал по ночам листовки, таскал их на завод, дурил головы городовым! Эх, роль! Вот это роль!"
   Когда Артемка вскочил в калитку, на сцене уже шла репетиция.
   Одним духом он промчался через двор, прыгнул на подмостки и остановился перед Колей.
   - Ты что? - спросил тот.
   - Я думал, опоздал, - с трудом перевел дыхание Артемка. - Мне еще не пора выходить?
   - Куда выходить?
   Коля с недоумением смотрел на Артемку, Артемка - на Колю.
   - Я думал, опоздал, - опять сказал Артемка.
   Леночка и Алеша, репетировавшие какую-то сцену, умолкли и с ролями в руках подошли ближе.
   - Ничего не пойму! - вздернул Коля плечом. - С луны ты свалился, что ли?
   Вдруг он заметил в руках Артемки роль. Взял ее и еще больше удивился:
   - Откуда это у тебя? А Сеня где? Удивился и Артемка:
   - Что такое вы говорите? Он же на дачу уехал.
   - На дачу? А роль тебе передал?
   - Ну да! И сказал, чтоб я скорей сюда бежал.
   - Слышали? - саркастически усмехнулся Коля. - На дачу уехал наш храбрец! А роль Артемке передал. Спасибо, хоть заместителя нашел.
   - И скатертью дорога! - засмеялся Алеша. - Трус несчастный! А Яшку и правда пусть Артемка играет. Это ж Яшка будет!
   Коля поморщился:
   - Не хотелось мне его впутывать. В случае чего, за него и заступиться некому будет. Ну, раз так случилось,
   пусть играет... Только, Артемка, уговор: никому ни гугу. Это, брат, такая пьеса...
   - Не сомневайся, - перешел вдруг Артемка на "ты", - не подведу.
   "ФАРАОН ИДЕТ!"
   Пьесу поставили не в воскресенье, как обычно, а в пятницу и пригласили только избранных. Приглашавшие предупреждали: никому ни слова.
   Как всегда, перед сценой гости спорили из-за мест, смеялись, перекликались, нетерпеливо хлопали. Петя вышел из-за занавеса, чтобы попросить публику не шуметь и не привлекать шумом кого не следует. Увидев на скамьях всех обычных посетителей, он только и мог сказать:
   "Ба, знакомые всё лица!" - и ушел, махнув рукой.
   Но когда открылся занавес и со сцены зазвучали далеко не обычные слова, у многих гостей вытянулись физиономии и не один папаша подумал: "Как бы тут не влипнуть!" Уходили, забрав детей, во время действия. В антракте Артемка, помогавший переставлять декорацию, заглянул в дырочку занавеса и в восхищении подпрыгнул:
   - Дёру дают! Вот пьеса!
   - Дашь тут дёру, - мрачно отозвался Петя, - когда такие речи.
   - Боишься? - откровенно спросил Артемка. Петя рассердился:
   - Дурак! Я, что ли, эти речи говорю! Я заводчика играю!
   Все-таки, когда начался второй акт, публики было еще много.
   В первом действии Артемка не участвовал. Теперь, ожидая выхода, он немного волновался.
   Почти все участники были на сцене. Там, на ступеньках террасы, одетый в пиджак, со шляпой-котелком на голове, стоял Петя и раздраженно говорил делегатам бастовавших рабочих:
   - Опомнитесь! Принимайтесь за работу! Или вам не жалко своих детей?
   Леночка играла роль дочери фабриканта. Она стояла за кулисами, недалеко от Артемки, и тоже ждала выхода. В белом атласном платье, со взбитой прической, с жемчужной ниткой на шее, она была так хороша, что гимназист-верзила, игравший полицейского пристава, опустился перед ней на одно колено и приложил руку к сердцу. Но Артемке она в этом богатом наряде показалась чужой, и он с неприязнью косился на ее пышный веер.