Страница:
Тунис (население ок. 8 млн. чел.) с 1957 г. стал республикой. К власти вместо упраздненной монархии пришла партия Нео-Дестур с ее социалистическим (но не марксистско-социалистическим!) уклоном. Во главе партии стоял создавший ее в 1934 г. X. Бургиба. Конституция 1959 г. ввела в стране президентское правление, президентом страны был Бургиба до его ухода от власти в 1987 г. по состоянию здоровья. В 1987 г. президентом стал, согласно конституции, премьер 3. Бен Али, который одновременно возглавил дестуровскую партию. С 1981 г. в стране введена система многопартийного плюрализма, однако созданные и легализованные в результате этого акта партии пока еще не в состоянии составить серьезную конкуренцию правящей дестуровской.
Экономическая доктрина дестуровцев, предполагавшая гармоничное сочетание государственного, кооперативного и частного секторов экономики, достаточно быстро, за десятилетие с небольшим, выявила слабость и неэффективность. С 1969 г. в стране начался энергичный процесс реформ, в частности приватизации государственных предприятий. Были либерализованы система торговли и финансов, ликвидированы не оправдавшие себя кооперативы, стали активно поощряться частное владение землей и предпринимательство. Небольшое количество добываемой в Тунисе нефти и частичный ее экспорт обеспечивают страну необходимой валютой, равно как и вывоз продуктов обработки фосфоритов, традиционных фиников и оливкового масла. Большая статья дохода – тунисский туризм: достаточно напомнить о развалинах Карфагена. Вообще стабильность политической структуры, динамичное развитие экономики и сравнительно высокий уровень развития в стране культуры и необходимой инфраструктуры выгодно выделяют не слишком богатый, но весьма привлекательный для иностранца Тунис среди прочих стран Африки, в том числе и Северной. Пожалуй, из всех стран Магриба Тунис является если не наиболее процветающим, то, во всяком случае, наиболее респектабельным и близким к европейским стандартам.
Ливия с ее пустынями и немногочисленным (4 млн. чел.) населением могла бы считаться одной из самых отсталых среди арабских стран Африки. Она и была именно такой, когда в 1951 г. при поддержке ООН обрела свою независимость. Тогда это была монархия, тесно сотрудничавшая со странами Запада. Но открытие в Ливии нефтяных месторождений и их интенсивная эксплуатация круто изменили судьбу страны. Поток нефтедолларов вначале способствовал укреплению позиций конституционной монархии и ее главы Идриса I. Однако в недрах богатевшей и понемногу решавшей свои проблемы страны созревал заговор, нити которого шли к Организации свободных офицеров, созданной в Ливии в 1964 г. по образцу египетской и имевшей сходные установки и цели. В результате военного переворота 1969 г. монархия была низвергнута, а власть в стране перешла к Совету революционного командования во главе с М. Каддафи.
Экстремист по натуре, Каддафи жесткой рукой принялся за радикальные реформы, руководствуясь при этом собственными представлениями о благе народном и не останавливаясь перед самыми рискованными экспериментами. В сфере политико-административной были упразднены привычные формы власти. Ливия стала в 1977 г. джамахирией, т. е. общенародным самоуправляемым государством. В центре и на местах были созданы народные собрания, руководители которых составили Всеобщий народный конгресс, заменивший собой парламент. Эти и им подобные эксперименты сопровождались национализацией экономики под лозунгами исламского социализма, обоснованию доктрины которого сам Каддафи посвятил свои книги. Вместо упраздненных в стране партий были созданы «революционные комитеты», руководившие деятельностью собраний, а руководитель страны стал именовать себя не иначе, как лидером революции.
Трудно сказать, как развивались бы события дальше, если бы не нефтедоллары, десятки миллиардов которых не только щедро оплачивают издержки экспериментов, но и сохраняют необходимый жизненный уровень. Для работы на нефтепромыслах и функционирования всей обслуживающей их инфраструктуры Ливия энергично импортировала рабочую силу: около полумиллиона рабочих из Турции, арабских стран, даже из Южной Кореи были заняты в этой стране, собственное население которой из-за его отсталости и неквалифицированности не могло их заменить. Правда, с годами ситуация в этом плане изменилась, так что сегодня число иностранных рабочих наполовину уменьшилось. Сокращение потока нефтедолларов в связи с падением цен на нефть в начале 80-х годов вызвало в Ливии некоторые экономические затруднения. Однако и оставшихся денег с избытком хватало не только на импорт продовольствия и иных товаров для снабжения ими населения, давно уже оказавшегося не в состоянии само себя прокормить, но и для закупок современного оружия, широкомасштабного строительства военных объектов, включая предприятия по изготовлению оружия, в том числе массового поражения.
Ливия имеет хорошо обученную и до зубов вооруженную армию, много более сильную, чем это можно было бы считать нормальным для столь небольшой страны. Мало того, Каддафи, опираясь на провозглашенную им внешнеполитическую доктрину, суть которой сводится к решительной борьбе с империализмом, энергично поддерживает все вооруженные партизанские и террористические группировки в мире, будь то палестинские или ирландские. И не только поддерживает финансами, но и обеспечивает условия для их успешной деятельности, создает на своей территории базы для их обучения и оснащения и, следовательно, в глазах мирового общественного мнения несет ответственность за различного рода террористические акты, убийства политических противников, взрывы на самолетах и т. п. Словом, усилиями Каддафи Ливия за последние десятилетия обрела устойчивую репутацию страны, поощряющей международный терроризм и принимающей в нем едва ли не наиболее активное участие среди других стран, особенно если иметь в виду именно государственный уровень.
Конец 80-х – начало 90-х годов прошли в мире под знаком крушения позиций марксистского социализма. Хотя Каддафи исповедует социализм несколько иного толка, по своей деструктивности и ряду других параметров он достаточно близок марксистскому, так что перемены в мире не могли косвенно не затронуть и Ливию. В 1986 г. там были предприняты некоторые меры, направленные на либерализацию экономики («зеленая перестройка»). Тем не менее Ливия лишь на 30 %, как и соседний Алжир, удовлетворяет свои потребности в сельскохозяйственных продуктах, компенсируя расходы нефтедолларами. Однако стоит заметить, что изменилась тональность общения лидера Ливии с миром. В 1991—1992 гг. в связи с уличением его сотрудников в совершении взрывов на авиалайнерах и предпринятыми в связи с этим международными санкциями Каддафи громко заявил, что он не поддерживает и не будет поддерживать террористов. И хотя громогласные заявления Каддафи, как показывает жизнь, мало чего стоят, тон их заслуживает быть принятым во внимание.
Египет и Судан
Арабская Африка: успехи и неудачи
Глава 5
Страны Восточного Средиземноморья
Экономическая доктрина дестуровцев, предполагавшая гармоничное сочетание государственного, кооперативного и частного секторов экономики, достаточно быстро, за десятилетие с небольшим, выявила слабость и неэффективность. С 1969 г. в стране начался энергичный процесс реформ, в частности приватизации государственных предприятий. Были либерализованы система торговли и финансов, ликвидированы не оправдавшие себя кооперативы, стали активно поощряться частное владение землей и предпринимательство. Небольшое количество добываемой в Тунисе нефти и частичный ее экспорт обеспечивают страну необходимой валютой, равно как и вывоз продуктов обработки фосфоритов, традиционных фиников и оливкового масла. Большая статья дохода – тунисский туризм: достаточно напомнить о развалинах Карфагена. Вообще стабильность политической структуры, динамичное развитие экономики и сравнительно высокий уровень развития в стране культуры и необходимой инфраструктуры выгодно выделяют не слишком богатый, но весьма привлекательный для иностранца Тунис среди прочих стран Африки, в том числе и Северной. Пожалуй, из всех стран Магриба Тунис является если не наиболее процветающим, то, во всяком случае, наиболее респектабельным и близким к европейским стандартам.
Ливия с ее пустынями и немногочисленным (4 млн. чел.) населением могла бы считаться одной из самых отсталых среди арабских стран Африки. Она и была именно такой, когда в 1951 г. при поддержке ООН обрела свою независимость. Тогда это была монархия, тесно сотрудничавшая со странами Запада. Но открытие в Ливии нефтяных месторождений и их интенсивная эксплуатация круто изменили судьбу страны. Поток нефтедолларов вначале способствовал укреплению позиций конституционной монархии и ее главы Идриса I. Однако в недрах богатевшей и понемногу решавшей свои проблемы страны созревал заговор, нити которого шли к Организации свободных офицеров, созданной в Ливии в 1964 г. по образцу египетской и имевшей сходные установки и цели. В результате военного переворота 1969 г. монархия была низвергнута, а власть в стране перешла к Совету революционного командования во главе с М. Каддафи.
Экстремист по натуре, Каддафи жесткой рукой принялся за радикальные реформы, руководствуясь при этом собственными представлениями о благе народном и не останавливаясь перед самыми рискованными экспериментами. В сфере политико-административной были упразднены привычные формы власти. Ливия стала в 1977 г. джамахирией, т. е. общенародным самоуправляемым государством. В центре и на местах были созданы народные собрания, руководители которых составили Всеобщий народный конгресс, заменивший собой парламент. Эти и им подобные эксперименты сопровождались национализацией экономики под лозунгами исламского социализма, обоснованию доктрины которого сам Каддафи посвятил свои книги. Вместо упраздненных в стране партий были созданы «революционные комитеты», руководившие деятельностью собраний, а руководитель страны стал именовать себя не иначе, как лидером революции.
Трудно сказать, как развивались бы события дальше, если бы не нефтедоллары, десятки миллиардов которых не только щедро оплачивают издержки экспериментов, но и сохраняют необходимый жизненный уровень. Для работы на нефтепромыслах и функционирования всей обслуживающей их инфраструктуры Ливия энергично импортировала рабочую силу: около полумиллиона рабочих из Турции, арабских стран, даже из Южной Кореи были заняты в этой стране, собственное население которой из-за его отсталости и неквалифицированности не могло их заменить. Правда, с годами ситуация в этом плане изменилась, так что сегодня число иностранных рабочих наполовину уменьшилось. Сокращение потока нефтедолларов в связи с падением цен на нефть в начале 80-х годов вызвало в Ливии некоторые экономические затруднения. Однако и оставшихся денег с избытком хватало не только на импорт продовольствия и иных товаров для снабжения ими населения, давно уже оказавшегося не в состоянии само себя прокормить, но и для закупок современного оружия, широкомасштабного строительства военных объектов, включая предприятия по изготовлению оружия, в том числе массового поражения.
Ливия имеет хорошо обученную и до зубов вооруженную армию, много более сильную, чем это можно было бы считать нормальным для столь небольшой страны. Мало того, Каддафи, опираясь на провозглашенную им внешнеполитическую доктрину, суть которой сводится к решительной борьбе с империализмом, энергично поддерживает все вооруженные партизанские и террористические группировки в мире, будь то палестинские или ирландские. И не только поддерживает финансами, но и обеспечивает условия для их успешной деятельности, создает на своей территории базы для их обучения и оснащения и, следовательно, в глазах мирового общественного мнения несет ответственность за различного рода террористические акты, убийства политических противников, взрывы на самолетах и т. п. Словом, усилиями Каддафи Ливия за последние десятилетия обрела устойчивую репутацию страны, поощряющей международный терроризм и принимающей в нем едва ли не наиболее активное участие среди других стран, особенно если иметь в виду именно государственный уровень.
Конец 80-х – начало 90-х годов прошли в мире под знаком крушения позиций марксистского социализма. Хотя Каддафи исповедует социализм несколько иного толка, по своей деструктивности и ряду других параметров он достаточно близок марксистскому, так что перемены в мире не могли косвенно не затронуть и Ливию. В 1986 г. там были предприняты некоторые меры, направленные на либерализацию экономики («зеленая перестройка»). Тем не менее Ливия лишь на 30 %, как и соседний Алжир, удовлетворяет свои потребности в сельскохозяйственных продуктах, компенсируя расходы нефтедолларами. Однако стоит заметить, что изменилась тональность общения лидера Ливии с миром. В 1991—1992 гг. в связи с уличением его сотрудников в совершении взрывов на авиалайнерах и предпринятыми в связи с этим международными санкциями Каддафи громко заявил, что он не поддерживает и не будет поддерживать террористов. И хотя громогласные заявления Каддафи, как показывает жизнь, мало чего стоят, тон их заслуживает быть принятым во внимание.
Египет и Судан
Египет, как уже упоминалось, – главная страна арабского мира, его наиболее населенная (св. 50 млн. чел.) и развитая часть. После достижения независимости, ликвидации монархии, успешной войны 1956 г. и национализации Суэцкого канала руководство страны во главе с президентом Насером взяло курс на строительство социализма по марксистской модели. За 1961—1964 гг. были национализированы вся крупная и средняя промышленность (в 1965 г. государственный сектор давал 85 % промышленной продукции), финансы, транспорт, внешняя торговля и т. п. Были также приняты меры по социальному обеспечению населения, особенно неимущей его части. В Хартии национальных действий 1962 г. говорилось о необходимости научного планирования экономики, ограничении крупного капитала и строительстве социализма, правда, без диктатуры пролетариата и с сохранением неэксплуататорского мелкого частного предпринимательства. В том же году был создан Арабский социалистический союз как правящая партия страны в рамках парламентарной однопартийной структуры. Декларация 1964 г. объявила все национализированное хозяйство страны общенародной собственностью. Во всех этих преобразованиях СССР оказывал Египту большую и дорогостоящую помощь – достаточно напомнить о вооруженной нами египетской армии и об Асуанской плотине.
Поражение в арабо-израильской войне 1967 г. и вынужденный курс Насера на союз с богатыми аравийскими государствами (которые прежде он именовал «реакционными монархиями»), взявшимися компенсировать ущерб, а также временное закрытие Суэцкого канала явились началом некоторой переоценки ситуации в стране. Экономика оказалась в состоянии стагнации, причем даже все возраставшие доходы от нефти не могли существенно изменить положение. Смерть Насера в 1970 г. и новая война с Израилем в 1973 г. окончательно расставили все точки над «i». Неэффективность государственной экономики становилась очевидной и, более того, угрожающей для то и дело терпевшей политические неудачи страны. Преемник Насера А. Садат с 1974 г. взял решительный курс на реприватизацию экономики и поощрение частного сектора. В стране была восстановлена многопартийная система, а тесные связи с СССР стали свертываться. Эта же линия была продолжена сменившим Садата в 1981 г. президентом X. Мубараком и в целом она принесла свои позитивные для экономики Египта результаты. Конец 70-х и 80-е годы были\ периодом бурного экономического развития страны, уверенно вступавшей на путь капиталистического развития. Изменился и политический курс Египта, что нашло проявление в кэмп-дэвидском соглашении и заключении мирного договора с Израилем (1979), а затем и в урегулировании взаимоотношений с недовольными этим арабскими странами.
Гибкая внешняя политика Египта пришлась не по вкусу многим арабским странам, обвинившим правительство Садата в том, что оно предало интересы палестинцев. Как известно, многие из этих стран разорвали дипломатические отношения с Египтом, было приостановлено и членство его в Лиге арабских стран. Но Египет не уступил. Время показало, что избранная Садатом политика поиска мирного решения отношений с Израилем оправдала себя, и это в конечном счете были вынуждены признать прежде осуждавшие ее арабские страны. В 1987 г. порванные дипломатические отношения были восстановлены, затем Египет снова стал полноправным членом Лиги.
Поворот политического курса в годы правления президента Садата проявился не только в экономике и внешнеполитических актах, но также и в сфере внутренней политики. Была открыта дорога многопартийному плюрализму, изменился характер деятельности парламента, нейтрализованы экстремистские группировки. Правда, члены одной из них, «братья-мусульмане», убили Садата во время военного парада. Но это убийство не изменило политики страны и ее уверенной рыночно-частнособственнической ориентации. В Египте появилось довольно много богатых предпринимателей, что явно свидетельствует о процветании экономики. Средний доход на душу населения в конце 80-х годов составлял 700 долл., что для Африки в целом неплохой показатель. Кроме того, Египет – страна высокой культуры, с большим количеством почитаемых древних развалин и памятников, включая великие пирамиды и богатейшие музеи, наполненные раритетами. Индустрия туризма дает экономике страны немалый доход. Большое количество, временами до 2 млн., египтян работает вне страны, пересылая на родину немалую часть своих заработков, как правило, в высоко ценимой валюте.
В дни спровоцированной Ираком в 1990 г. войны в Персидском заливе Египет проявил себя с лучшей стороны, решительно выступив в защиту жертвы агрессии – Кувейта. Умеренных позиций придерживался он и в ходе попыток начала 90-х годов найти мирные пути решения палестинской проблемы. Высокий авторитет страны проявился в конце 1991 г. в том, что ООН подавляющим большинством голосов избрала ее представителя Б. Гали, египетского копта-христианина и одного из наиболее опытных руководителей, в недавнем прошлом министра иностранных дел, новым Генеральным секретарем этой всемирной организации.
Судан – еще одно крупное арабское государство в восточной части континента, с населением около 23 млн. чел. Только половину этого населения составляют арабы, сконцентрированные в основном на севере страны, близ границ с Египтом. Южная часть Судана населена африканцами из числа негритянских этнических общностей, причем это этнорасовое несходство обеих частей страны является одной из важных причин внутренней политической нестабильности Судана, обретшего независимость в 1956 г.
На протяжении 1958—1969 гг. в стране произошло несколько переворотов, пока к власти не пришел генерал Д. Нимейри, ставший президентом. Политические партии после 1969 г. были запрещены, была проведена широкомасштабная национализация в сфере экономики, установлены тесные связи с СССР и получена помощь от него в строительстве ряда промышленных предприятий и иных сооружений, Было ограничено право собственности прежних властителей, особенно негритянских вождей южной части страны. В то же время Нимейри приложил немало усилий, чтобы блокировать сепаратистские выступления на юге, где мятежные выступления никогда не прекращались. С 1971 г., после неудачной попытки радикального переворота, Нимейри изменил свой политический курс, отказавшись от сотрудничества с СССР и сделав заметный крен в сторону ислама. Новое законодательство 1983 г. формально выдвинуло на передний план законы шариата.
Военный переворот 1985 г. низложил Нимейри. Пришедшие к власти генералы распустили его партию Суданский социалистический союз и объявили о введении многопартийного плюрализма. В 1986 г. состоялись выборы в Учредительное собрание, после чего было создано коалиционное правительство во главе с лидером партии «аль-Умма». Рубеж 80—90-х годов был ознаменован ростом политической нестабильности и яростным всплеском исламского фундаментализма в Судане, что, кроме всего прочего, тесно связано с этноплеменными столкновениями, особенно на юге страны, и с крайней экономической неразвитостью. Судан – отсталая сельскохозяйственная страна. Средний доход на душу населения здесь вдвое меньше египетского. Около 80 % населения неграмотно – при всем том, что эта страна древней культуры и что далекие предки суданцев, мероиты, были причастны к грамоте еще задолго до нашей эры.
Поражение в арабо-израильской войне 1967 г. и вынужденный курс Насера на союз с богатыми аравийскими государствами (которые прежде он именовал «реакционными монархиями»), взявшимися компенсировать ущерб, а также временное закрытие Суэцкого канала явились началом некоторой переоценки ситуации в стране. Экономика оказалась в состоянии стагнации, причем даже все возраставшие доходы от нефти не могли существенно изменить положение. Смерть Насера в 1970 г. и новая война с Израилем в 1973 г. окончательно расставили все точки над «i». Неэффективность государственной экономики становилась очевидной и, более того, угрожающей для то и дело терпевшей политические неудачи страны. Преемник Насера А. Садат с 1974 г. взял решительный курс на реприватизацию экономики и поощрение частного сектора. В стране была восстановлена многопартийная система, а тесные связи с СССР стали свертываться. Эта же линия была продолжена сменившим Садата в 1981 г. президентом X. Мубараком и в целом она принесла свои позитивные для экономики Египта результаты. Конец 70-х и 80-е годы были\ периодом бурного экономического развития страны, уверенно вступавшей на путь капиталистического развития. Изменился и политический курс Египта, что нашло проявление в кэмп-дэвидском соглашении и заключении мирного договора с Израилем (1979), а затем и в урегулировании взаимоотношений с недовольными этим арабскими странами.
Гибкая внешняя политика Египта пришлась не по вкусу многим арабским странам, обвинившим правительство Садата в том, что оно предало интересы палестинцев. Как известно, многие из этих стран разорвали дипломатические отношения с Египтом, было приостановлено и членство его в Лиге арабских стран. Но Египет не уступил. Время показало, что избранная Садатом политика поиска мирного решения отношений с Израилем оправдала себя, и это в конечном счете были вынуждены признать прежде осуждавшие ее арабские страны. В 1987 г. порванные дипломатические отношения были восстановлены, затем Египет снова стал полноправным членом Лиги.
Поворот политического курса в годы правления президента Садата проявился не только в экономике и внешнеполитических актах, но также и в сфере внутренней политики. Была открыта дорога многопартийному плюрализму, изменился характер деятельности парламента, нейтрализованы экстремистские группировки. Правда, члены одной из них, «братья-мусульмане», убили Садата во время военного парада. Но это убийство не изменило политики страны и ее уверенной рыночно-частнособственнической ориентации. В Египте появилось довольно много богатых предпринимателей, что явно свидетельствует о процветании экономики. Средний доход на душу населения в конце 80-х годов составлял 700 долл., что для Африки в целом неплохой показатель. Кроме того, Египет – страна высокой культуры, с большим количеством почитаемых древних развалин и памятников, включая великие пирамиды и богатейшие музеи, наполненные раритетами. Индустрия туризма дает экономике страны немалый доход. Большое количество, временами до 2 млн., египтян работает вне страны, пересылая на родину немалую часть своих заработков, как правило, в высоко ценимой валюте.
В дни спровоцированной Ираком в 1990 г. войны в Персидском заливе Египет проявил себя с лучшей стороны, решительно выступив в защиту жертвы агрессии – Кувейта. Умеренных позиций придерживался он и в ходе попыток начала 90-х годов найти мирные пути решения палестинской проблемы. Высокий авторитет страны проявился в конце 1991 г. в том, что ООН подавляющим большинством голосов избрала ее представителя Б. Гали, египетского копта-христианина и одного из наиболее опытных руководителей, в недавнем прошлом министра иностранных дел, новым Генеральным секретарем этой всемирной организации.
Судан – еще одно крупное арабское государство в восточной части континента, с населением около 23 млн. чел. Только половину этого населения составляют арабы, сконцентрированные в основном на севере страны, близ границ с Египтом. Южная часть Судана населена африканцами из числа негритянских этнических общностей, причем это этнорасовое несходство обеих частей страны является одной из важных причин внутренней политической нестабильности Судана, обретшего независимость в 1956 г.
На протяжении 1958—1969 гг. в стране произошло несколько переворотов, пока к власти не пришел генерал Д. Нимейри, ставший президентом. Политические партии после 1969 г. были запрещены, была проведена широкомасштабная национализация в сфере экономики, установлены тесные связи с СССР и получена помощь от него в строительстве ряда промышленных предприятий и иных сооружений, Было ограничено право собственности прежних властителей, особенно негритянских вождей южной части страны. В то же время Нимейри приложил немало усилий, чтобы блокировать сепаратистские выступления на юге, где мятежные выступления никогда не прекращались. С 1971 г., после неудачной попытки радикального переворота, Нимейри изменил свой политический курс, отказавшись от сотрудничества с СССР и сделав заметный крен в сторону ислама. Новое законодательство 1983 г. формально выдвинуло на передний план законы шариата.
Военный переворот 1985 г. низложил Нимейри. Пришедшие к власти генералы распустили его партию Суданский социалистический союз и объявили о введении многопартийного плюрализма. В 1986 г. состоялись выборы в Учредительное собрание, после чего было создано коалиционное правительство во главе с лидером партии «аль-Умма». Рубеж 80—90-х годов был ознаменован ростом политической нестабильности и яростным всплеском исламского фундаментализма в Судане, что, кроме всего прочего, тесно связано с этноплеменными столкновениями, особенно на юге страны, и с крайней экономической неразвитостью. Судан – отсталая сельскохозяйственная страна. Средний доход на душу населения здесь вдвое меньше египетского. Около 80 % населения неграмотно – при всем том, что эта страна древней культуры и что далекие предки суданцев, мероиты, были причастны к грамоте еще задолго до нашей эры.
Арабская Африка: успехи и неудачи
Арабские страны Африки, как это видно из всего, изложенного выше, очень разные. Однако за этой разницей прослеживаются определенные закономерности, о чем и следует сказать теперь в первую очередь. Начнем с того, что две из арабских стран Африки резко выделяются на общем фоне в сторону отсталости. Это Мавритания и Судан, крайние звенья цепи государств, протянувшихся по северной кромке континента с запада на восток, точнее, с северо-запада через север на северо-восток. Обе стороны получившейся таким образом дуги смыкаются своими краями с неарабским негритянским миром Африки, так что неудивительно, что в Мавритании и в Судане заметная доля населения – негроидные этнические общности. Это не могло не наложить своего отпечатка, что проявилось как в сравнительной отсталости соответствующих стран, так и в силе сепаратистских тенденций, рождающих серьезную внутриполитическую нестабильность. В этом смысле Мавритания и Судан как бы оттеняют собой остальную часть арабской Африки, демонстрируя ее цивилизационное и экономическое превосходство по сравнению с негритянскими странами Тропической Африки.
Что касается других арабских стран Северной Африки, то все они, имея свое лицо, в то же время как бы вписываются в некие общие закономерности, частично уже выявленные на примере современной Африки южнее Сахары. Речь идет прежде всего об экспериментах в духе марксистского социализма с нарочитым упором на тотальную национализацию экономики и кооперацию, на ограничение частного сектора и свободного рынка. Как хорошо известно, эти эксперименты в экономике и социальных отношениях тесно сопряжены с соответствующими принципами во внутренней политике – ограничением демократии, однопартийностью, сильным президентским правлением, нередко перерастающим в деспотическую диктатуру.
Из пяти стран, о которых идет речь, три избрали в свое время такого рода эксперименты. И хотя лишь Египет откровенно ориентировался на марксистскую модель, тогда как ливийский лидер и алжирское руководство отступили от этой модели в сторону более приспособленной к исламу ее модификации, в каждой из этих двух стран особой, общие результаты одинаковы: во всех трех случаях (к ним можно было бы добавить и четвертый, суданский, если бы не кратковременность там эксперимента, не давшая ему проявить себя в полную силу) экономика достаточно быстро оказалась неэффективной. С особенной силой это проявило себя в Египте, где поворот в сторону частнособственнической рыночной экономики был наиболее резким и решительным. В Алжире и тем более в Ливии нефтедоллары заметно смягчили негативные результаты экспериментов, что и позволило лишь в некоторой степени отступить от сомнительной доктрины в сторону прагматических отношений. Но и в Алжире, и даже в Ливии поворот все же стал фактом и об обратном пути в сторону чистого эксперимента уже не может быть речи. Еще раз заметим, что на этот поворот повлияли события, связанные с кризисом мирового марксистского социализма на рубеже 80—90-х годов.
Политическая стабильность в Марокко и Тунисе, с самых первых лет независимого существования уверенно шедших в своем развитии по рыночно-частнособственническому пути, достаточно убедительно свидетельствует о вреде сомнительных социальных экспериментов. Дестуровское движение умеренного буржуазно-социалистического направления экспериментом называть нет оснований. Это лишь определенная тенденция, вполне ощутимая и в ряде развитых стран мира. В любом случае заслуживает внимания то, что лишенные нефти Марокко и Тунис вполне в состоянии прокормить себя и к тому же немало продуктов вывозят на мировой рынок, тогда как имеющие нефть Алжир и особенно Ливия себя не кормят, только нефтедоллары позволяют им сводить концы с концами. И здесь опять-таки приговор системе, склонной к утопическим идеям и экспериментам.
Из всех пяти стран, как богатых нефтью, так и лишенных ее, выделяется Египет. Не то чтобы он очень богат. Если посчитать, маленькая щедро осыпанная нефтедолларами Ливия в расчете на душу населения окажется много богаче. Но Египет добился такого уровня развития экономики, сельского хозяйства и культуры, который позволил ему не только в численном отношении, но и по многим другим параметрам стать подлинным лидером арабского и одним из ведущих лидеров исламского мира. Египет, несмотря на свои эксперименты насеровского времени – а может быть именно потому, что нашел в себе силы и решимость энергично от них отказаться и преодолеть все связанные с ними потери, – ныне уверенней многих других идет по капиталистическому пути и больше других преуспел в движении по нему.
Если рассматривать и оценивать страны арабской Африки в целом, то за десятилетия независимого существования они сумели достичь достаточно многого. Возрос их престиж в мире, заметны успехи в развитии – где благодаря отказу от рискованных экспериментов, а где вне зависимости от этих экспериментов. Если не говорить о Мавритании и Судане, то остальные страны арабской Африки развиваются в целом достаточно успешно, особенно по сравнению со всей остальной Африкой, не считая ЮАР. Арабские страны Африки мало участвовали в войнах. Египет потерпел ряд неудач в войне с Израилем; Ливия предприняла несколько в общем неудачных военных экспедиций в Чаде; Марокко вело боевые действия против ПОЛИСАРИО. Но все эти военные кампании были маломасштабными и даже в случае их неудачи не слишком сказались на соответствующих странах и их политике (стоит разве что сделать оговорку о неудачах Египта в войнах с Израилем, которые сыграли определенную роль в изменении его политики). В общем, это вполне согласуется с аналогичной незначительной ролью военных действий на всем африканском континенте с его этнополитической пестротой и случайными границами.
Африку как гигантский континент развивающегося мира нередко воспринимают и оценивают в целом, делая при этом лишь необходимые оговорки относительно ЮАР и арабского севера. В этом есть определенный смысл. Но для нашего анализа важно подчеркнуть, что – оставляя в стороне ЮАР – между негритянской и арабской зонами существует серьезная разница. Она ощущается во многом, а прежде всего – в общем, уровне развития и в цивилизационном фундаменте. Именно поэтому первые три главы четвертой части работы были специально посвящены Африке южнее Сахары, тогда как данная глава – и об этом уже упоминалось в ее начале – является частью раздела, посвященного арабским странам и миру ислама в целом. Соответственно и все приводившиеся выше данные, оценки и выводы целесообразно рассматривать именно сквозь арабо-исламскую призму. Если подходить с этой меркой, то окажется, что страны Магриба и Египет – не просто часть мира арабов, но самая многонаселенная и в этом смысле весьма значимая его часть. Здесь, в Африке, проживает свыше 2/3 всех арабов, а Египет, как упоминалось, является крупнейшей и едва ли не наиболее важной частью арабского мира, в этом с ним может соперничать разве что Саудовская Аравия с ее Меккой.
Что касается других арабских стран Северной Африки, то все они, имея свое лицо, в то же время как бы вписываются в некие общие закономерности, частично уже выявленные на примере современной Африки южнее Сахары. Речь идет прежде всего об экспериментах в духе марксистского социализма с нарочитым упором на тотальную национализацию экономики и кооперацию, на ограничение частного сектора и свободного рынка. Как хорошо известно, эти эксперименты в экономике и социальных отношениях тесно сопряжены с соответствующими принципами во внутренней политике – ограничением демократии, однопартийностью, сильным президентским правлением, нередко перерастающим в деспотическую диктатуру.
Из пяти стран, о которых идет речь, три избрали в свое время такого рода эксперименты. И хотя лишь Египет откровенно ориентировался на марксистскую модель, тогда как ливийский лидер и алжирское руководство отступили от этой модели в сторону более приспособленной к исламу ее модификации, в каждой из этих двух стран особой, общие результаты одинаковы: во всех трех случаях (к ним можно было бы добавить и четвертый, суданский, если бы не кратковременность там эксперимента, не давшая ему проявить себя в полную силу) экономика достаточно быстро оказалась неэффективной. С особенной силой это проявило себя в Египте, где поворот в сторону частнособственнической рыночной экономики был наиболее резким и решительным. В Алжире и тем более в Ливии нефтедоллары заметно смягчили негативные результаты экспериментов, что и позволило лишь в некоторой степени отступить от сомнительной доктрины в сторону прагматических отношений. Но и в Алжире, и даже в Ливии поворот все же стал фактом и об обратном пути в сторону чистого эксперимента уже не может быть речи. Еще раз заметим, что на этот поворот повлияли события, связанные с кризисом мирового марксистского социализма на рубеже 80—90-х годов.
Политическая стабильность в Марокко и Тунисе, с самых первых лет независимого существования уверенно шедших в своем развитии по рыночно-частнособственническому пути, достаточно убедительно свидетельствует о вреде сомнительных социальных экспериментов. Дестуровское движение умеренного буржуазно-социалистического направления экспериментом называть нет оснований. Это лишь определенная тенденция, вполне ощутимая и в ряде развитых стран мира. В любом случае заслуживает внимания то, что лишенные нефти Марокко и Тунис вполне в состоянии прокормить себя и к тому же немало продуктов вывозят на мировой рынок, тогда как имеющие нефть Алжир и особенно Ливия себя не кормят, только нефтедоллары позволяют им сводить концы с концами. И здесь опять-таки приговор системе, склонной к утопическим идеям и экспериментам.
Из всех пяти стран, как богатых нефтью, так и лишенных ее, выделяется Египет. Не то чтобы он очень богат. Если посчитать, маленькая щедро осыпанная нефтедолларами Ливия в расчете на душу населения окажется много богаче. Но Египет добился такого уровня развития экономики, сельского хозяйства и культуры, который позволил ему не только в численном отношении, но и по многим другим параметрам стать подлинным лидером арабского и одним из ведущих лидеров исламского мира. Египет, несмотря на свои эксперименты насеровского времени – а может быть именно потому, что нашел в себе силы и решимость энергично от них отказаться и преодолеть все связанные с ними потери, – ныне уверенней многих других идет по капиталистическому пути и больше других преуспел в движении по нему.
Если рассматривать и оценивать страны арабской Африки в целом, то за десятилетия независимого существования они сумели достичь достаточно многого. Возрос их престиж в мире, заметны успехи в развитии – где благодаря отказу от рискованных экспериментов, а где вне зависимости от этих экспериментов. Если не говорить о Мавритании и Судане, то остальные страны арабской Африки развиваются в целом достаточно успешно, особенно по сравнению со всей остальной Африкой, не считая ЮАР. Арабские страны Африки мало участвовали в войнах. Египет потерпел ряд неудач в войне с Израилем; Ливия предприняла несколько в общем неудачных военных экспедиций в Чаде; Марокко вело боевые действия против ПОЛИСАРИО. Но все эти военные кампании были маломасштабными и даже в случае их неудачи не слишком сказались на соответствующих странах и их политике (стоит разве что сделать оговорку о неудачах Египта в войнах с Израилем, которые сыграли определенную роль в изменении его политики). В общем, это вполне согласуется с аналогичной незначительной ролью военных действий на всем африканском континенте с его этнополитической пестротой и случайными границами.
Африку как гигантский континент развивающегося мира нередко воспринимают и оценивают в целом, делая при этом лишь необходимые оговорки относительно ЮАР и арабского севера. В этом есть определенный смысл. Но для нашего анализа важно подчеркнуть, что – оставляя в стороне ЮАР – между негритянской и арабской зонами существует серьезная разница. Она ощущается во многом, а прежде всего – в общем, уровне развития и в цивилизационном фундаменте. Именно поэтому первые три главы четвертой части работы были специально посвящены Африке южнее Сахары, тогда как данная глава – и об этом уже упоминалось в ее начале – является частью раздела, посвященного арабским странам и миру ислама в целом. Соответственно и все приводившиеся выше данные, оценки и выводы целесообразно рассматривать именно сквозь арабо-исламскую призму. Если подходить с этой меркой, то окажется, что страны Магриба и Египет – не просто часть мира арабов, но самая многонаселенная и в этом смысле весьма значимая его часть. Здесь, в Африке, проживает свыше 2/3 всех арабов, а Египет, как упоминалось, является крупнейшей и едва ли не наиболее важной частью арабского мира, в этом с ним может соперничать разве что Саудовская Аравия с ее Меккой.
Глава 5
Арабские страны Азии
Арабы Азии достаточно отчетливо подразделяются на две зоны. Во-первых, это восточносредиземноморская, к которой тяготеет по ряду параметров также и Ирак. Во-вторых, аравийская с ее преимущественно бедуинским населением. Разница между обеими зонами весьма ощутима во многих отношениях. Правда, за последние десятилетия ситуация сильно изменилась, но тем не менее различия остались. Разница прежде всего в глубине цивилизационного фундамента, а суть ее сводится к тому, что арабы восточносредиземноморской зоны пришли сюда из Аравии в VII в., причем до их прихода эта земля уже много тысячелетий интенсивно осваивалась земледельцами, была едва ли не центром мировой цивилизации, во всяком Случае наиболее древней ее частью (Египет и Двуречье). Иными словами, цивилизационный фундамент этого региона был наиболее мощным и плодоносным, а навыки земледелия и ремесла уходили корнями в глубь многих тысячелетий. Что же касается аравийской зоны, то это древние места обитания арабов и иных семитских этнических групп, причем в силу природных условий они в основном пригодны лишь для кочевой жизни бедуинов, с редкими и небольшими земледельческими оазисами типа той же Мекки.
Разница, о которой идет речь, многое может объяснить и в последующей судьбе арабских государств обеих азиатских зон, когда поток нефтедолларов стал решительно менять структуру стран аравийской зоны и соотношение между зонами. Это касается и темпов, и качества, и направления развития. Почему, например, Кувейт или Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ) стали процветающими мирными государствами, а качающий ту же нефть Иракагрессивной диктатурой? Разумеется, здесь сыграли свою роль многие факторы, начиная с размеров и населенности той или иной страны.
Но среди прочих – и практика имперского мышления с соответствующими традициями, столь хорошо знакомая восточносредиземноморской зоне и столь мало – бедуинам Аравии. Впрочем, чтобы разобраться в этом, обратим внимание на сами страны, о которых идет речь.
Разница, о которой идет речь, многое может объяснить и в последующей судьбе арабских государств обеих азиатских зон, когда поток нефтедолларов стал решительно менять структуру стран аравийской зоны и соотношение между зонами. Это касается и темпов, и качества, и направления развития. Почему, например, Кувейт или Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ) стали процветающими мирными государствами, а качающий ту же нефть Иракагрессивной диктатурой? Разумеется, здесь сыграли свою роль многие факторы, начиная с размеров и населенности той или иной страны.
Но среди прочих – и практика имперского мышления с соответствующими традициями, столь хорошо знакомая восточносредиземноморской зоне и столь мало – бедуинам Аравии. Впрочем, чтобы разобраться в этом, обратим внимание на сами страны, о которых идет речь.
Страны Восточного Средиземноморья
В этом регионе четыре арабские страны – Сирия, Ливан, Иордания, Ирак (проблема Палестины будет рассматриваться особо). Две из них, Сирия и Ирак, – сравнительно крупные, сильные, даже агрессивные государства, если иметь в виду господствующие в них политические режимы; две другие – государства небольшие и слабые, особенно это касается Ливана.
Сирия с ее 15 млн. населения после неудачной попытки объединения с Египтом в 1963 г. оказалась под властью лидеров ПАСВ (БААС), партии арабского социалистического возрождения. По духу своему это была партия национального единства арабов, и в ней было немало сторонников восстановления унии с Египтом и даже прибавления к этой унии Ирака. Однако в ПАСВ достаточно быстро верх одержала националистическая фракция с ориентацией на тоталитарный социализм, во многом близкий к классической советской марксистской модели (национализация предприятий и ресурсов страны, акцент на общественную собственность, правда, с признанием роли мелкой частной собственности и предпринимательской инициативы). Вскоре социалистический акцент в экономике был смягчен, но за этим последовал военный переворот 1966 г., вновь приведший к руководству страной радикалов. Курс на укрепление роли государственного сектора в экономике был продолжен.
Сирия с ее 15 млн. населения после неудачной попытки объединения с Египтом в 1963 г. оказалась под властью лидеров ПАСВ (БААС), партии арабского социалистического возрождения. По духу своему это была партия национального единства арабов, и в ней было немало сторонников восстановления унии с Египтом и даже прибавления к этой унии Ирака. Однако в ПАСВ достаточно быстро верх одержала националистическая фракция с ориентацией на тоталитарный социализм, во многом близкий к классической советской марксистской модели (национализация предприятий и ресурсов страны, акцент на общественную собственность, правда, с признанием роли мелкой частной собственности и предпринимательской инициативы). Вскоре социалистический акцент в экономике был смягчен, но за этим последовал военный переворот 1966 г., вновь приведший к руководству страной радикалов. Курс на укрепление роли государственного сектора в экономике был продолжен.