Вебер Дэвид Марк. Флагман в изгнании (Хонор Харрингтон - 5)

   - Согласна. Но мне вообще нравится ваш музыкальный вкус. Хотелось бы мне научиться петь, но мой голос похуже сигнала воздушной тревоги.
   Джексон приподнял бокал, принимая и комплимент, и лукавый комментарий. Хонор улыбнулась в ответ, но потом задумалась.
   - Знаете, - наконец сказала она, - мне до сих пор как-то странно, что на военном корабле проходят официальные церковные службы. - Джексон вопросительно приподнял бровь, и она быстро покачала головой. - Нет, это правильно, Абрахам, просто странно. На мантикорских кораблях тоже есть службы, и любой капитан старается учитывать их в расписании вахт, но они абсолютно добровольные, и люди, которые их проводят, обычно имеют и другие штатные обязанности. На мантикорском флоте нет штатных капелланов.
   - Ну что ж, миледи, - сказал после недолгого молчания Джексон, - а любой грейсонец сочтет очень странной мысль, что флот может обойтись без капелланов. Конечно, с тех пор, как мы стали "одалживать" мантикорский персонал, мы сделали много уступок, и совершенно правильных, по-моему. Раньше присутствие на службах было обязательным для экипажа, но теперь это вряд ли возможно. И потом, даже когда на флоте все без исключения были прихожанами Церкви, я никогда не считал, что Господь желает принудительного созыва молящихся.
   Саттон начал было говорить, потом замолчал и заерзал в кресле. Хонор повернулась к нему.
   - Да, Джаред? - сказала она.
   Флаг-лейтенант еще поколебался - ему до сих пор неловко было вмешиваться в разговор между старшими по званию, - потом поморщился.
   - Я просто думал, миледи, как жаль, что некоторые люди не разделяют мнения брата Джексона насчет принудительного созыва молящихся.
   Он посмотрел через стол на капеллана. В его глазах читались извинение и гнев. Джаред Саттон был лично предан своему адмиралу, так что Эдмон Маршан ему категорически не нравился.
   - Если ты про лорда Бёрдетта, Джаред, то не бойся задеть мои чувства. Джексон с усмешкой покачал головой, но в его обычно жизнерадостном тоне чувствовались горечь и раздражение. - Не знаю, чем это все кончится, но я достаточно хорошо знаком с преподобным Хэнксом, и уверен, что Бёрдетт просто так не отделается. Мало того что он силой удалил избранника Ризницы с кафедры, так он еще и приказал поселенцам посещать проповеди этого ублю...
   Капеллан остановился и покраснел. Слово, которое он чуть не употребил, было неприемлемо для священника, особенно в присутствии Хонор.
   - Я хотел сказать, Маршана, - закончил он наконец.
   - Да нет, это уже не совсем то, о чем я говорила. - Хонор твердо увела разговор от Бёрдетта и грейсонского религиозного... ну, еще не кризиса, но дело шло к тому.
   Джексон подчинился ее желанию.
   - Вы говорили об официальных и неофициальных церковных службах, миледи? - вежливо переспросил он.
   - Я сказала, что на мантикорских кораблях нет штатных капелланов. Конечно, у нас столько религий, что назначить капеллана для каждой было бы невозможно, даже если бы мы очень старались... - Она внезапно улыбнулась. На первом супердредноуте, на котором я служила, капитан был католиком, Второй Реформации, по-моему, а не той конфессии, что на Старой Земле, старпом - ортодоксальный еврей, астрогатор - буддист, а офицер по связи сайентолог-агностик. Если я ничего не путаю, старший тактик, мой непосредственный начальник, был митраистом, а старшина О'Брайен, главный локаторщик, - жрецом синто. И это только на мостике! На корабле было еще шесть тысяч человек, и только Богу известно сколько религий исповедовали они.
   - Боже милостивый! - пробормотал Джексон, и в его тоне чувствовалось не только веселье. - И как вы только сами не запутались?
   - Ну, Мантикору заселяли люди вполне светские, - отметила Хонор. Надеюсь, вы не обидитесь, но иногда мне кажется, что Грейсон - это прежде всего Церковь, а государство там возникло между делом. Я понимаю, что многое изменилось, особенно после гражданской войны, но для мантикорских колонистов немыслима сама идея государства, руководимого Церковью. Слишком уж много было государственных церквей в их истории.
   Джексон наклонил голову, слушая ее, и раздумчиво кивнул. Саттон был озадачен.
   - Извините, миледи, я не совсем понимаю, - сказал он.
   - Землевладелец хочет сказать, Джаред, что... - начал Джексон, потом прервался и поморщился. - Извините меня, миледи, я не позволил вам ответить самой. - Он усмехнулся. - Никак не могу избавиться от манеры руководить паствой.
   - Да неужели? - поддразнила его Хонор. Капеллан кивнул, показывая, что сдается, и она повернулась к Саттону.
   - И на Грейсон, и на Мантикору поселенцы прибыли в основном с западного полушария Старой Земли, Джаред, но они покинули Солнечную систему по совершенно разным причинам. Мантикорские колонисты в большинстве хотели убраться с сильно перенаселенной планеты. Они искали жилое пространство и экономические возможности на новых планетах, но мало кто из них улетел потому, что считал, что его преследовали. Грейсонские же колонисты были типичными религиозными эмигрантами, они и правда считали, что их преследуют. Поэтому мантикорцы представляют собой весь спектр религий Старой Земли, а ваши предки все принадлежали одной церкви. Именно это отличало их от цивилизации, которую они покинули, и именно поэтому они не могли не создать здесь единую Церковь и теократическое государство.
   - Это я понимаю, миледи, но что вы имели в виду под историческим опытом мантикорцев с государственными церквями?
   - Две трети мантикорских колонистов происходили из Европы, а европейская история сектантского насилия и религиозных конфликтов восходит по крайней мере к шестому веку до Расселения. Целые нации веками пытались уничтожить друг друга из-за религиозных различий - как в вашей гражданской войне. Колонисты не хотели, чтобы с ними случилось что-нибудь подобное, поэтому они распространили традиции тех своих товарищей, которые прибыли из Северной Америки, где разделение церкви и государства было частью основного закона. На Мантикоре государству официально запрещено вмешиваться в религиозные вопросы, и наоборот.
   Саттон удивленно захлопал глазами. Идея полного разделения церкви и государства показалась ему настолько странной, что он оглянулся на Джексона, словно ища подтверждения: возможно ли такое вообще?
   - Леди Харрингтон совершенно права, - мягко сказал ему капеллан. - И учитывая религиозное разнообразие в Королевстве Мантикора, его основатели действовали вполне разумно, устроив все именно таким образом. - Он грустно улыбнулся. - Все, кто изучает историю, Джаред, сталкиваются с этой жестокой иронией. Люди убивали друг друга во имя Бога куда чаще, чем по любой другой причине. Посмотри на нашу собственную гражданскую войну или на этих фанатиков с Масады. - Он вздохнул. - Я знаю, что Он нас любит, но иногда мы, наверное, ужасно Его разочаровываем.
   * * *
   Все основные опоры были установлены, и Адам Геррик стоял на помосте над главной входной пристройкой купола, наблюдая за тем, как громадные сверкающие панели кристаллопласта аккуратно встают на места. Хотя кристаллопласт имел всего три миллиметра в толщину и был куда легче, чем такой же объем стекла, самая маленькая из панелей достигала шести метров в длину. Сила тяжести на Грейсоне была меньше, чем на родной планете леди Харрингтон, но на семнадцать процентов выше, чем на Старой Земле. Всего четыре года назад рабочим пришлось бы устанавливать панели с помощью гудящих кранов и грубой силы. Теперь почти невидимые сияющие панели ложились на место, подталкиваемые антигравами. Геррик почувствовал вспышку гордости, с которой он так пока и не свыкся.
   Он повернулся, осматривая всю площадку. Этот заказ был небольшой - лорд Мюллер решил, что, прежде чем заказывать купол на целую ферму или город, ему понадобится демонстрационный проект. Место для проекта он выбрал отличное. Когда купол закончат, он будет защищать новенькую среднюю школу имени Уинстона Мюллера, выстроенную на холме над Слезами Божьими, красивейшей озерной цепью на континенте Айдахо. Здания школы были уже на месте. Как только холм увенчается куполом, словно блестящей короной, рабочие бригады посадят траву со Старой Земли и разметят игровые площадки. А еще, вспомнил Геррик с усмешкой, леди Харрингтон подарила школе один из своих плавательных бассейнов. Администратор школы выразил благодарность, но идея беднягу явно смущала.
   Хоть и небольшой, проект в данный момент был для "Небесных куполов" одним из самых удачных. Особенно для него. Купола придумал именно он - и поначалу считал все это просто попыткой приспособить мантикорскую технологию к потребностям Грейсона, не задумываясь о дополнительных возможностях. Теперь купола превратились в реальность, и он ощущал глубокую радость, в которой удовлетворение от успешно решенной задачи соединялось с ощущением того, что он живет не зря, что он сделал свой мир лучше. Это чувство доводится испытывать только самым удачливым инженерам.
   Плюс к этому, подумал он с улыбкой, он становится одним из самых богатых людей на Грейсоне, и это тоже неплохо.
   Он снова повернулся на восток, чтобы наблюдать за установкой первой секции верхнего яруса. Единственная панель накренилась над центром школы. Купол выглядел кривоватым и опасно несбалансированным, но Геррик видел его взглядом инженера. Он лично проверил каждую цифру в расчетах напряжения и запланировал в опорной структуре запас прочности более чем на пятьсот процентов.
   Бригада рабочих закрепила панель мгновенно застывающим составом и быстро передвинулась на западную сторону купола. Несмотря на запас прочности, они хотели побыстрее установить перекрестную секцию крыши, чтобы уравновесить напряжение, и Геррик вполне это одобрял. Инженеры верили в свои расчеты так же сильно, как и в Бога, но они не любили оставлять лазейки для Мерфи.* [Имеется в виду знаменитый закон Мерфи: "Если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдет не так". - Прим. перев.]
   Геррик улыбнулся привычной мысли и посмотрел вниз. Сквозь шум стройки доносились высокие детские голоса. Будущие ученики строящейся школы попросили разрешения посмотреть, как возводится главный купол, и их учителя, договорившись с начальником стройки, организовали экскурсию. Конечно, работники "Небесных куполов" втолковали им, как опасно строительное оборудование, а грейсонские дети рано приучались прислушиваться к предупреждениям взрослых. Они находились под защитой уже законченной восточной стены и никуда оттуда не уходили, но он чувствовал их живой интерес. Даже отсюда он видел, с каким волнением они следят за панелями, ползущими вверх на антигравах, словно невероятно красивые стручки с семенами. Их возбужденная болтовня заставила его улыбнуться. Утром Геррик уже поговорил кое с кем из этих детей, из двоих-троих выйдут, пожалуй, неплохие инженеры.
   Он гордо взглянул на сияющую стену над детьми... а потому своими глазами видел, как это случилось.
   Началось все легко и мягко, как часто бывает с самыми ужасными катастрофами. Первое движение было почти неуловимым, и он решил, что ему показалось. Но нет, не показалось. Одна из основных несущих опор - стержень из сплава прочнее титана, установленный в отверстии, просверленном в скале на четырнадцать метров, и залитый сотней тонн керамобетона, - покачнулась, как молоденькое деревце на ветру. Вот только ростком эта опора не была. Она была важной частью цельной структуры купола, и на глазах у изумленного Геррика она начала проворачиваться в своем гнезде, будто ее засыпали там песком, а не запечатали в самый твердый строительный материал, известный человеку. Этого не могло случиться. Это было не то что маловероятно, а попросту невозможно. Геррик знал это твердо, потому что именно он спроектировал и рассчитал структуру купола, - но это происходило у него на глазах.
   Он немедленно повернулся к остальным опорам, которые держали тот же участок купола, что и этот стержень. Посторонний даже не знал бы, на что смотреть, но для Геррика это было так же очевидно, как если бы он этим утром изучал схемы. Он с ужасом увидел, что одна из этих опор тоже проворачивается.
   Одно ужасное бесконечное мгновение он глядел на нее, как инженер уже представляя себе грядущее несчастье. Это длилось всего лишь мгновение, не больше четырех секунд - возможно, пять, и уж никак не больше шести, - но этот момент ошеломленного бездействия будет потом мучить Адама Геррика всю оставшуюся жизнь. Он ничего не мог изменить. Он знал это, даже не думал, а знал. Слишком большая масса пришла в движение. Неизбежная цепь событий уже не поддавалась человеческому контролю. Никакие его действия ничего бы не изменили, но Геррик так и не простил себя за это мгновение бездействия.
   Двигающиеся опоры издали тихий, почти неслышный стон, и панель кристаллопласта отскочила. Она обрушилась вниз, уже не дрейфуя изящно на опорах антигравов, а падая как сверкающая гильотина, и Адам Геррик побежал.
   Он бросился вниз с помоста, выкрикивая предупреждения, мчась прямо к кошмару его рушащейся мечты.
   Это было безумие, гонка, которая закончилась бы его смертью в случае выигрыша, но об этом он не думал. Он думал только о детях, стоявших в месте, считавшемся самым безопасным на всей стройке... прямо под дрожащими и стонущими опорами.
   Если бы он среагировал быстрее, говорил он себе потом, если бы сразу бросился бежать, если бы кричал громче, возможно, это что-то изменило бы. Инженер в нем, та часть его мозга и души, которая оперировала числами, нагрузками и векторами силы, знала, что все было бессмысленно. Но Геррик был отцом двоих детей, и как отец он не простил себя за то, что не смог ничего изменить.
   Один ребенок повернулся и посмотрел на него. Это была девочка не старше одиннадцати лет, и она улыбнулась Геррику, не зная, что происходит. Она помахала ему рукой, счастливая и взволнованная всем происходящим, а потом восемьдесят тысяч тонн сверхпрочного сплава и кристаллопласта навсегда стерли эту улыбку.
   Глава 20
   Хонор Харрингтон сидела в своей каюте и тупо смотрела в никуда. Нимиц свернулся у нее на руках, зарывшись мордочкой ей в бок. Даже он был слишком подавлен, чтобы утешать ее, - он тоже любил детей.
   Тридцать, подумала она измученно. Тридцать детей, самому старшему тринадцать, уничтожила кошмарная авария. Их раздавило насмерть, разорвало на куски под восьмьюдесятью тысячами тонн обломков, и все по ее вине. Что бы ни случилось, что бы ни привело к несчастью, это она изначально финансировала "Небесные купола". Ее деньги принесли компании успех, и ее стремление найти работу и новые доходы жителям своего поместья распространили деятельность компании по всей планете.
   По ее лицу стекла слеза, странно покалывая искусственные нервы левой щеки, но она не стала ее стирать. Дети, подумала она в отчаянии. Намеренно или нет, она убила детей.
   И с ними погибли еще пятьдесят два человека, напомнил безжалостный голос в мозгу. Трое из них - учителя, пришедшие со школьной экскурсией, которые наверняка успели на один жуткий момент осознать, что происходит. Остальные были работники "Небесных куполов". Работники Хонор, большинство из ее собственного поместья.
   Она глубоко вздохнула и прижала к себе живого и теплого Нимица, отчетливо вспоминая сообщение Адама Геррика. Она видела перед собой его разодранную одежду, израненные руки - он в отчаянии пытался разобрать завалы над детьми, - пятна крови и его измученное, залитое слезами лицо. Он выглядел как человек, заглянувший в ад. Как будто он жалел, что сам не умер под обломками своей мечты. И она его прекрасно понимала.
   * * *
   - Нет, черт возьми! - закричал Адам Геррик, и его израненные руки дрожали от желания придушить стоявшего перед ним ублюдка, лезущего не в свое дело. - Мои люди должны участвовать в расследовании!
   - Боюсь, это невозможно, - холодно и язвительно ответил строительный инспектор.
   Они стояли один напротив другого на развалинах средней школы Уинстона Мюллера, а за ними, как две враждебные армии, стояли их работники. Уцелевшие рабочие "Небесных куполов" работали как сумасшедшие, вместе со спасателями Мюллера рискуя жизнью и здоровьем, чтобы спасти как можно больше людей Но последнего выжившего вытащили несколько часов назад. Даже с мантикорским оборудованием потребуется несколько дней, чтобы достать все тела. Теперь отчаяние, не позволявшее им задуматься о том, как это все произошло, ослабло, и шок, сделавший их врагами, превратился в жгучий гнев.
   - Так сделайте, чтобы это было возможно! - гневно заявил Геррик - Черт, у меня еще двадцать три проекта! Мне надо знать, что тут произошло!
   - Произошло вот что, господин Геррик, - сказал инспектор тем же холодным злым голосом. - Ваши работники только что убили восемьдесят два человека, включая тридцать детей из этого поместья - Геррик дернулся, как от удара, и глаза инспектора заблестели от яростного удовлетворения. - Что до причины, я не сомневаюсь, что мы обнаружим некачественные материалы и технологии, которые к этому привели.
   - Нет, - почти прошептал Геррик. Он яростно потряс головой. - "Небесные купола" на это не способны! Господи, здесь наших людей погибло пятьдесят! Вы же не думаете, что мы... что мы...
   - А мне и думать не надо, господин Геррик! - инспектор кивнул одному из своих помощников.
   Тот протянул кусок того, что должно было быть термоупрочненным керамобетоном. Помощник посмотрел прямо в глаза Адаму Геррику и сжал кулак, и "керамобетон" рассыпался, как пересохшая на солнце земля. Пыль просыпалась сквозь пальцы, и ее развеял вечерний ветерок. В обращенном на Геррика взгляде пылала неприкрытая ненависть.
   - Если вы, ублюдки, хоть на секунду подумали, что я предоставлю вам возможность прикрыть это, то вы очень ошибаетесь, господин Геррик. - Голос инспектора был особенно страшен из-за ледяной сдержанности тона. - Я лично проверю каждый случай некачественной работы на этой стройке, - сказал он. А потом я лично прослежу, чтобы вас и каждого члена руководства вашей проклятой компании привлекли к суду за убийство. Если через десять минут хоть один из вас еще будет на стройплощадке, то мои люди пристрелят ублюдка!
   * * *
   - О боже, - прошептал Бенджамин Мэйхью.
   Он с побелевшим лицом не отрываясь смотрел репортажи из поместья Мюллер. Рядом с ним у стола стоял канцлер Прествик и тоже смотрел на экран. Лицо у него было еще более бледным и напряженным, чем у Протектора.
   - Боже мой, - повторил Мэйхью измученным голосом. - Как, Генри? Как такое могло случиться?
   - Не знаю, ваша светлость, - устало ответил Прествик.
   Он смотрел, как отодвинули в сторону массивную балку, и в глазах его появилась боль, когда из-под нее осторожно вынули еще одно изломанное детское тело. Прожекторы безжалостно высвечивали все уголки площадки, хотя уже и наступила ночь. Вокруг цепочкой стояли гвардейцы Мюллера. За ними собрались родители погибших детей с искаженными горем лицами, отцы обнимали своих жен. Канцлер почувствовал, что у него трясутся руки, и наконец сел.
   - Инспекторы Мюллера заявляют, что это результат использования некачественных материалов, ваша светлость, - сказал он, справившись с голосом, и вздрогнул от того, как посмотрел на него Протектор.
   - Леди Харрингтон никогда бы такого не позволила! - резко сказал Бенджамин. - И наши собственные люди проверили каждую деталь проекта. Он перекрывал нормативы по каждому пункту, и даже при этом у "Небесных куполов" получался доход в двадцать пять процентов. Господи, Генри, да зачем это могло ей понадобиться?
   - Я и не говорил, что это ее рук дело, ваша светлость, - ответил канцлер, качая головой. - И не говорил, что она об этом что-то знала. Но посмотрите на размах проектов. Подумайте, сколько возможностей нажиться было у кого-нибудь еще - надо только заменить материалы некачественными.
   - Никогда! - Тон Бенджамина был ледяным.
   - Ваша светлость, - серьезно сказал Прествик, - инспекторы Мюллера послали образцы керамобетона в лаборатории Меча здесь, в Остине. Я видел предварительные доклады. Конечный продукт действительно не соответствовал стандартам.
   Бенджамин уставился на него, пытаясь сосредоточиться, но масштаб преступления был слишком велик. Использовать некачественные материалы для школьного корпуса - немыслимо! Ни один грейсонец не рискнул бы жизнями детей! Все их общество, весь их образ жизни был построен на защите детей!
   - Извините, ваша светлость, - уже мягче сказал Прествик. - Мне и правда очень жаль, но я видел доклады.
   - Леди Харрингтон не могла знать, - прошептал Протектор. - Что бы там ни говорилось в этих докладах, она не могла знать, Генри. Она никогда бы такого не позволила, и Адам Геррик тоже.
   - Я согласен, ваша светлость, но - извините за холодные слова - и что с того? Леди Харрингтон - крупнейший акционер "Небесных куполов", Геррик - их главный инженер, даже Говард Клинкскейлс - президент этой компании. Как бы это ни случилось, юридическая ответственность падает на них. В их обязанности входило проследить, чтобы такого никогда не случилось... а они этого не сделали.
   Протектор потер лицо руками и ощутил холодок, никак не связанный со смертью и разрушениями на экране. Он ненавидел себя за это, но выбора у него не было: он был Протектором Грейсона. Он обязан быть политиком не меньше, чем отцом, у которого есть собственные дети.
   Генри уже видел доклады. Через несколько дней - часов - их получат сотрудники телевидения, и то, что сейчас сказал канцлер, повторят все программы новостей на планете. Лучший способ разъярить грейсонцев трудно придумать. Все, кто когда-нибудь порицал Хонор Харрингтон, кто испытывал хоть каплю сомнения, услышав эти цифры, ощутят глубокую неукротимую ненависть к женщине, которая это допустила. А за ненавистью придут обвинения, уже не шепоток, а яростные вопли. "Посмотрите! - закричат они. Посмотрите, что бывает, когда женщина занимает место мужчины и начинает командовать! Посмотрите на наших убитых детей и скажите, что Божья воля - в этом!"
   Бенджамин уже слышал эти крики боли, а с ними - и окончательную гибель своих реформ.
   * * *
   - Господи, что же мы сделали? - прошептал Уильям Фицкларенс.
   Он тоже смотрел на экран, а рядом с ним сидели Сэмюэль Мюллер и Эдмон Маршан.
   - Дети! - простонал лорд Бёрдетт. - Мы убили детей!
   - Нет, милорд, - сказал Маршан.
   Бёрдетт уставился на него полными ужаса голубыми глазами, и лишенный сана священник покачал головой. В его взгляде читалась целеустремленность, а не потрясение.
   - Мы никого не убили, милорд, - сказал он тихим убедительным голосом. Это по Божьей воле погибли невинные, а не по нашей.
   - По Божьей воле? - тупо повторил Бёрдетт. Маршан кивнул.
   - Вы же знаете, милорд, мы не вправе отступить, когда мы делаем Его дело. Мы обязаны привести людей в чувство, показать им, как опасно позволить этой блуднице и ее растленному обществу отравлять нас.
   - Но это...
   Голос Бёрдетта зазвучал громче, и к лицу его начал возвращаться цвет. Маршан грустно вздохнул.
   - Я знаю, милорд, но то была воля Божья. Мы не могли знать, что там будут дети, но Он знал. Разве он позволил бы куполу обвалиться именно в этот момент, если бы это не входило в Его план? Как ни ужасна их смерть, их души теперь с Ним, невинные и не тронутые мирскими искушениями, а их смерть в тысячу раз усилила воздействие нашего плана. Теперь весь наш мир увидит "реформы" Протектора и то, чем оборачивается связь с Мантикорой. Ничто другое, милорд, не могло бы так подчеркнуть этот урок. Эти дети - мученики Господа, погибшие на службе Ему так же, как любой другой мученик, погибший за веру.
   - Он прав, Уильям, - тихо сказал Мюллер. Бёрдетт повернулся к своему товарищу-землевладельцу, и Мюллер успокаивающим жестом протянул руку.
   - Мои инспекторы уже нашли некачественный керамобетон. Я подожду еще денек, прежде чем объявлять результаты, - достаточно, чтобы проверить и перепроверить анализ, никто не усомнится в наших выводах, - но доказательства есть. Доказательства, Уильям. Этой блуднице и Протектору не увернуться. Мы не выбирали момент катастрофы. Это сделал Бог, и таким образом наш исходный план оказался куда более успешным, чем мы осмеливались надеяться.
   - Возможно... возможно, вы правы, - медленно сказал Бёрдетт.
   Ужас в его глазах погас, и его сменило успокаивающее самодовольство его веры - и холодный расчет.
   - Это она виновата, - пробормотал он, - а не мы. Это она нас до этого довела.
   - Конечно, милорд, - согласился Маршан. - Чтобы сорвать маску с дьявола, нужен острый меч, и мы, те, кто несет меч Господень, можем только принимать ту цену, которую Он от нас потребует.
   - Ты прав, Эдмон, - сказал Бёрдетт уже громче.
   Он кивнул и снова посмотрел на экран, и на этот раз он вслушался в горестный голос репортера с легкой зловещей усмешкой.
   - Ты прав, - повторил землевладелец Бёрдетт. - Мы взяли на себя Божье дело. Если Он требует, чтобы мы заплатили кровью, тогда Его воля будет исполнена, и пусть блудница вечно горит в аду за то, что довела нас до этого.
   * * *
   Адам Геррик вошел в конференц-зал. Выглядел он ужасно. Молодой человек, который этим утром отправился в поместье Мюллер, умер, когда обрушилась его сияющая мечта. Адама Геррика, который вернулся в Харрингтон, терзала допущенная катастрофа, и вся радость в его глазах погасла.
   Но он был еще и сердит, полон гневного желания узнать, что произошло. Он обещал себе, что найдет человека, чья жадность привела к этой бойне, к этому убийству, и убьет расчетливого подонка голыми руками.