Вебер Дэвид Марк. Гвардия Бога Войны

   — Добрались? — просипел Вейжон.
   — Добрались, — подтвердил Базел, указывая на крепость. — «Отчаяние Чарана», — пояснил он.
   — Почему она так называется? — спросила Керита.
   — Если верить преданиям, когда в эти земли впервые вторглись воины Сотойи, Чаран был главой клана Конокрадов. Они уже тогда нас не любили и готовы были сделать все, чтобы перебить всех градани. Но и в те времена были те же проблемы — слишком мало путей, по которым мы могли бы добраться друг до друга. Ну, короче говоря, всадники отправились через Расселину. Их было слишком много, чтобы Чаран смог сразиться с ними на открытом месте, поэтому он решил встать здесь. Попросите старого Торфу, он вам споет, если хотите. В балладе описывается масса героических деяний, но даже Торфа подтвердит, что те, кто ее сочинял, не видели их собственными глазами.
   Он замолчал, наблюдая за приближением арьергарда отряда. Вейжон наморщил лоб.
   — Но почему она называется «Отчаяние Чарана»? — повторил он вопрос Кериты.
   — Что? — Базел обернулся к нему, подняв уши.
   — Я спросил, почему крепость называется «Отчаяние Чарана», — снова повторил Вейжон. Базел хмуро улыбнулся.
   — Я сказал, что Чаран встал здесь, Вейжон, — пояснил он. — Но я не говорил, что ему удалось остановить всадников, потому что это было не так. Они просто смели его, смели всех его воинов, а когда они вышли из Расселины, то уничтожили и весь клан Чарана. Поэтому все это лишь легенда. В живых не осталось ни одного градани, который мог бы рассказать правду.

ГЛАВА 31

   — Что за знамя, ты сказал?
   Сэр Фестиан недоверчиво глядел на усталого, перепачканного грязью разведчика, но тот продолжал упрямо качать головой.
   — Я видел то, что видел, сэр.
   — Но… — начал Фестиан и тут же умолк. Ярран отличный разведчик, один из лучших. Если он заявляет, что что-то видел, значит, так оно и есть… каким бы невероятным это ни казалось.
   Командир разведчиков некоторое время осваивался с этой неприятной мыслью, потом спешился и передал поводья помощнику.
   — Я хочу посмотреть сам, — сказал он.
   Ярран кивнул и начал спускаться по тропе.
   В свои пятьдесят шесть Фестиан терпеть не мог подобных упражнений. Дыхание было уже не то, мышцы потеряли эластичность. Но он заставил себя не отставать от Яррана и лишь криво улыбался, когда его ноги скользили по камням или проваливались в грязь. «Пешая разведка — дело, на которое согласится далеко не каждый из нас, — думал он. — Полагаю, наши всадники и в уборную отправлялись бы верхом, если бы ее размеры позволяли затащить туда коня! »
   Фестиан едва не рассмеялся при этой мысли, но сдержался, вспомнив о возможной близости врага. Он потряс головой, сосредоточиваясь на том, чтобы производить как можно меньше шума. Тем временем Ярран повернул, следуя по излучине давно исчезнувшей реки. Вдруг разведчик резко взмахнул рукой, и они оба, покинув тропу, бросились за укрытие одной из куч валунов, загромождавших мертвое русло на поворотах.
   — Вон там, — негромко произнес Ярран.
   Брови Фестиана поднялись от изумления, когда он проследил за указательным пальцем разведчика, нацеленным на древнюю крепость.
   «Неудивительно, что они остановились здесь, — была его первая мысль. — Тропа достаточно широка, чтобы по ней могли пройти немало наших людей, но потом она сужается… и они будут прямиком над нами, наверху этого чертова склона». Фестиан попробовал припомнить, как градани называют это место. Ему не раз приходилось слышать это название — ведь некогда здесь произошло немало сражений, но вспомнить его все-таки не мог. Какое-то Отчаяние, кажется так.
   Он отогнал эту мысль и, присев на корточки под прикрытием большого валуна и машинально ковыряя присохшую к кирасе грязь, принялся изучать знамя, реющее над грубо сложенными каменными стенами. Это был не красный на черном топор Харграма, а темно-зеленое полотнище с золотыми изображениями перекрещенных меча и булавы.
   Значит, Ярран был прав. Но что, Фробус побери, здесь делает Орден Томанака? И между тем на стенах-то под знаменем торчат проклятые градани!
   Он поморщился, потом кивнул Яррану:
   — Ладно. Не своди с них глаз, а я пришлю тебе несколько человек, чтобы они прикрывали тебя и приносили донесения. Не позволяй вовлечь себя в драку, но если эти негодяи хоть что-нибудь предпримут, немедленно шли нам сообщение. Все ясно?
   — Да, сэр.
   — Отлично! — Фестиан похлопал разведчика по плечу и вернулся на тропу.
 
   — Орден Томанака? Твой человек рехнулся или напился пьяным! — заявил сэр Матиан.
   — Ни то и ни другое, — настаивал Фестиан. — Я сам видел знамя, вот этими глазами. — Он сердитым жестом указал на свои глаза. — Кто бы или что бы ни скрывалось за этим, там реет знамя Томанака!
   Матиан отпрянул, наконец заметив ярость, клокочущую под обычной для Фестиана маской спокойствия. Они стояли лицом к лицу рядом с палаткой, которую адъютанты Матиана сумели поставить между двумя каменными глыбами. Тучи комаров роились под нежарким послеполуденным солнцем. Над Расселиной гулял приятный прохладный ветерок, но ее стены были слишком круты, чтобы он мог проникнуть на ее дно. Здесь, внизу, воздух был раскален как в печке, и по красной физиономии господина губернатора, с ног до головы одетого в доспехи, стекал пот.
   — Хорошо, Фестиан. Я, разумеется, верю тебе, — произнес Матиан более миролюбиво, чем собирался. — Но ведь это… это невероятно.
   — Именно так, милорд, — подтвердил Халадан. — Но даже градани не посмели бы самовольно использовать символику Томанака. Они наверняка не захотели бы рисковать, зная, что Бог Войны может ополчиться против них в первом же бою!
   — Тьфу! — Матиан сплюнул на землю. — Градани — скоты! Сомневаюсь, что даже боги знают, чего они хотят или не хотят. Мы должны напасть на них, не тратя времени на размышления, о чем там думают эти дикари! — Он снова сплюнул, потом добавил: — Если они вообще умеют думать, в чем лично я сомневаюсь!
   Фестиан раскрыл было рот, глаза его засверкали, но сэр Келтис поднял руку, сдерживая его. Сам он, может быть, и не питал особой любви к градани, но достаточно часто сражался с ними, чтобы проникнуться к этому народу уважением. Они обладали силой духа и хорошо владели оружием, у них были собственные представления о чести, и они твердо их придерживались. Надо сказать, в данный момент он даже предпочел бы служить под началом какого-нибудь градани, а не того, кто командовал им теперь.
   — Прошу прощения, милорд, — негромко сказал Келтис.
   — Да, сэр Келтис?
   — Полагаю, сэр Халадан сделал ценное замечание. Кем бы ни были градани, они прежде всего воины. По моим наблюдениям, они не поклоняются богам Света или Тьмы, но и не станут вступать с богами в конфликт. Особенно с Богом Войны.
   — То есть там внизу нас действительно поджидает Орден Томанака? — Матиан не смог скрыть своего недоверия, но Келтис лишь пожал плечами.
   — Все, что я могу сказать, — мы столкнулись с чем-то необычным. Существует вероятность, что это всего лишь уловка, чтобы нас задержать. С другой стороны, это может оказаться и что-то другое. В данных обстоятельствах, по моему мнению, мы должны разобраться, с чем имеем дело, прежде чем принимать решение. Если я правильно помню, в этой крепости не может поместиться больше двухсот воинов. Это так, сэр Фестиан?
   — Да. Конечно, можно запихнуть в нее и триста, но тогда они станут отличными мишенями для навесной стрельбы. Их крепость — всего лишь каменная стена без всякой крыши.
   — Как я и думал, — пробормотал Келтис, оборачиваясь к Матиану. — У нас четыре тысячи отборных воинов, милорд. Все они прекрасные лучники и, кроме того, умеют биться и врукопашную. Если нас вынудят вступить в бой здесь, мы понесем тяжелые потери, но враг не сможет устоять при нашем численном перевесе. А если так, не вижу вреда в том, чтобы отправить человека с белым флагом и выяснить, что же означает знамя Томанака над крепостью. Если это всего лишь военная хитрость, мы не потерям много времени.
   — Полагаю, в этом есть смысл, — согласился наконец Матиан с недовольным выражением лица. Несколько мгновений он смотрел в землю, затем махнул своему кузену. — Идем со мной, Халадан. Я хочу тщательно обдумать каждое слово, которое мы скажем этим негодяям.
   Халадан кивнул, и они оба ушли. Фестиану показалось, что Келтис собирается последовать за ними, но всадник ветра лишь посмотрел кузенам вслед с едва заметной улыбкой. Потом он повернулся к Фестиану, и командир разведчиков внезапно осознал, что они впервые остались один на один.
   — Скажи мне, сэр Фестиан, — Келтис все еще улыбался, но в его мягком голосе слышались стальные нотки, — о чем ты вообще думал, когда позволил этому кретину начать войну, даже не поставив в известность барона Теллиана?
   Фестиан вздрогнул от гневного тона всадника, но тут же резко вскинул голову.
   — Он же послал письмо, милорд. Он… — Фестиан умолк, посмотрев Келтису в глаза. — Ты хочешь сказать, он не сделал этого? Но он уверял меня, что сообщит барону! Не мог же он…
   Он снова умолк, чтобы не сказать чего-нибудь неподобающего вассалу Матиана. Келтис вздохнул.
   — Боюсь, что мог. — В его голосе больше не было гнева.
   — Но откуда ты знаешь, что Матиан не отправлял письма?
   — Фестиан, Фестиан! Ты что, думаешь, моему кузену просто так однажды утром пришло в голову, что было бы неплохо отправить меня в Глубоководье, где я мог бы регулярно выезжать на пикники? Матиан беспокоит его с самой смерти сэра Гардиана, и он хотел, чтобы я за ним присматривал. Этим я и занимался последние два года. И за эту службу, — он скривился, — добрый господин правитель Западного Ристалища будет должен мне до конца своих дней.
   Фестиан поднял на него глаза, и всадник ветра невольно хмыкнул, посмотрев на физиономию командира разведчиков. Он подошел к Фестиану ближе, как бы случайно закрыв его от случайных свидетелей, пока рыцарь не взял себя в руки, а потом продолжал:
   — Последние лет десять было очевидно, что Конокрады и Кровавые Мечи собираются тем или иным способом разрешить существующий между ними конфликт. Теллиан регулярно посылал сообщения в Сотфалас, чтобы король Маркос и его министры имели возможность следить за ситуацией, и мнения при дворе разделились. Одни предпочли бы остаться в стороне и наблюдать, как будут разворачиваться события, надеясь, что Бахнак действительно сумеет цивилизовать своих дикарей. Другие разделяют точку зрения Матиана: необходимо ударить сейчас, пока градани заняты друг другом, сжечь их земли дотла и покончить с ними самими. Третьи вообще хотят, чтобы мы поддержали противников Бахнака. Тогда котел будет продолжать кипеть, градани будут полностью заняты своими делами и надолго оставят нас в покое. А есть и такие, кто отрицает все крайние меры, но ничего не может предложить взамен. Ты следишь за моими рассуждениями?
   Он бросил взгляд на Фестиана, и рыцарь кивнул.
   — Отлично. Так вот, как я сказал, Теллиана уже некоторое время беспокоил Матиан. И когда барон узнал, что тот обсуждает какие-то «непредвиденные обстоятельства» с Халаданом и с молодыми и самыми горячими лордами здесь, в Гланхарроу, и в Тарконсвальде, он обеспокоился еще больше. Отсюда мое назначение в Глубоководье. Нет, я в любом случае искал, где осесть, Глубоководье — прелестное место, но главное — так я мог быть рядом с Матианом и рассчитывать, что он поделится своими планами и со мной. Я должен был слать рапорты Теллиану, чтобы он мог решить, стоит ли ему вызвать Матиана в Балтар и прямо расспросить его, что тот намерен делать.
   Мимо прошел один их адъютантов Матиана, и Келтис замолк, ожидая, пока он отойдет достаточно далеко.
   — Так вот, Матиан действительно включил меня в круг своих предполагаемых единомышленников, но только мне он высказывал свои идеи с большей осторожностью, чем другим лордам. Я знал, что он ненавидит градани и что среди них у него имеются шпионы. Я даже знал, что он собирается что-то предпринять против них, но понятия не имел, что дело зашло так далеко. Этот поход явился для меня полнейшей неожиданностью. Все же я решил, что лучше всего позволить ему убедить меня отправиться с ним: тогда я мог бы разузнать подробности. Так и получилось. Он по-прежнему не рассказывает мне всего, что говорит Халадану и некоторым другим, но я все равно слышал достаточно: он собирается отправить письмо Теллиану только тогда, когда втянет нас в войну с градани.
   — Но это же измена!
   — Не совсем, — глухо ответил Келтис. — Он был прав, когда говорил, что у него как у губернатора есть право собрать рыцарей и воинов Гланхарроу, если он сочтет, что ситуация того требует. Если потом его упрекнут в том, что он не сообщил о своих действиях барону, он, без сомнения, скажет, что не видел смысла отправлять гонца аж в Балтар, пока ситуация не прояснится. Разумеется, к тому моменту, как «ситуация прояснится», война уже будет в разгаре. Именно этого он и добивается. — Фестиан заморгал, а сэр Келтис вздохнул. — Вот как обстоят дела, Фестиан. Он хочет, чтобы мы разгромили градани, прежде чем они объединятся в одно государство, способное представлять угрозу для Королевства. Матиан считает, что это его святой долг: таким образом он сможет разом и отомстить за отца, и стать героем в глазах своего народа.
   — Фробус, — прошептал Фестиан. Келтис кивнул.
   — Именно так. Потому-то, друг мой, мы должны удерживать этого юного идиота как можно дольше. Я отправил своего брата-всадника Карраля в Балтар с сообщением для Теллиана. Сейчас он уже должен быть там. Скорее всего гонец от Теллиана, а то и сам Теллиан уже на пути сюда. Но даже если они уже были готовы выступить, лучшие скакуны на свете не смогут добраться до нас раньше завтрашнего вечера. А пока что нам придется действовать самим.

ГЛАВА 32

   Стоя на стене, Базел наблюдал, как из-за каменного завала на изгибе Расселины вышла небольшая группа людей и двинулась вниз по тропе. На древке у них над головами развевался белый флаг, но, судя по тому, как неуверенно они шли, у них были сомнения, известно ли кому-нибудь в «Отчаянии Чарана» значение белого флага.
   Он мрачно улыбнулся при этой мысли. Солнце склонялось к западу, тени начали опускаться на Расселину. Она была узкой и глубокой, самые узкие места уже лежали в тени, а участки пошире казались золотистыми бусинами света, нанизанными на темную нить Расселины. Тени окутывали и кучу камней за спиной группы… скрывая лучников, которые, без сомнения, там прятались.
   Что ж, он был к этому готов. Базел отправил Гарута и его пост вниз по Расселине, чтобы в переговорах принимали участие только члены Ордена и представители Сотойи, но в крепости осталось больше сотни градани с тяжелыми луками и арбалетами. Скорее всего вдоль стены не поместится больше сорока человек, но и их будет более чем достаточно, чтобы истыкать стрелами парламентеров, если кто-нибудь попробует в него выстрелить.
   Хотя, по правде говоря, у него не было особого желания видеть кого бы то ни было истыканным стрелами.
   Базел посмотрел на товарищей. Хартан в накидке Ордена стоял слева, сжимая древко знамени, Вейжон замер справа. Градани остаются градани, и некоторое время назад они яростно спорили, кто пойдет вместе с ним. Гарнал, например, заявлял, что Хартану нечего ходить на переговоры: он второй командующий дома Ордена и для него найдется дело, если с Базелом что-нибудь случится. Керита не менее настойчиво утверждала, что она должна пойти вместо Вейжона. Все понимали — присутствие людей поможет убедить противную сторону, что они действительно члены Ордена Томанака. Кроме того, она была старшим избранником, а значит, и должна была рисковать вместе с Базелом.
   — Не сомневаюсь, ты совершенно права, — сказал ей наконец Базел, — но сейчас речь идет о Сотойе, Керри! У меня и так хватает забот, чтобы еще позволять рыцарю-женщине отправляться прямо в пасть льву!
   Она не стала больше спорить, и Гарналу тоже ничего не оставалось делать, кроме как согласиться с решением Базела. Да только Базела они не провели. Учитывая, как легко они сдались, оба наверняка, раньше или позже, найдут способ оказаться рядом с ним, и скорее раньше, чем позже.
   При этой мысли Базел снова улыбнулся, на этот раз не так угрюмо, и кивнул товарищам.
   — Идемте, — произнес он негромко и двинулся навстречу противнику.
 
   «Боги, это самый огромный градани, которого я когда-либо видел! » Сэр Фестиан пытался смотреть на идущее на закат солнце, чтобы не разглядывать приближающегося к нему великана во все глаза, но это было непросто. В гиганте было больше двух метров роста, и в доспехах он походил на гору. И в прекрасных доспехах, внезапно заметил сэр Фестиан, лучше, чем он когда-либо видел на градани… да что там, и на дворянах Сотойи. И они явно сделаны на заказ по его размеру, а не собраны из нескольких комплектов или сняты с кого-нибудь другого.
   Рыцарь все еще прокручивал эти мысли в голове, когда Халадан рядом с ним присвистнул.
   — Тораган! Там человек! — выдохнул кузен сэра Матиана.
   На какой-то миг его замечание повисло в воздухе, но потом сэр Фестиан поглядел туда, куда указывал Халадан. Как и господин губернатор, Халадан отказывался называть словом «человек» кого-либо, кроме представителей Расы Людей, хотя и делал, с большой неохотой, исключение для нескольких гномов. Фестиану это казалось чрезвычайно глупым, но сейчас привычное раздражение мгновенно сменилось ошеломлением — он увидел богато одетого золотоволосого молодого человека в затейливо украшенном перьями шлеме.
   «Что ж, — подумал Фестиан насмешливо, — что бы Матиан ни думал, отправляя нас сюда, это уж точно не обычные градани! »
 
   Вскоре Базел, Хартан и Вейжон подошли уже достаточно близко к парламентерам Сотойи, чтобы можно было разглядеть их лица. Их было шестеро, хотя четверо из них были явно простыми воинами, не рыцарями и не дворянами. Базел мысленно улыбнулся, заметив, с каким изумлением они воззрились на Вейжона. По настоянию друга Вейжон надел лучшее, что нашлось в его гардеробе. Хоть это был всего лишь призрак прежнего великолепия, оно все-таки весьма впечатляло. Вышитая золотом накидка юноши сияла, когда солнечный свет играл на металлических нитях, камни, украшающие рукоять меча, казалось, светятся изнутри.
   «Если уж на то пошло, очень может быть, что они действительно светятся сами по себе, — подумалось Базелу. — Это же меч избранника, так почему бы и нет? »
   С этой мыслью он сделал несколько последних шагов и остановился напротив плотного молодого человека, стоявшего в центре группы парламентеров. Молодой человек с колючим взглядом был необычайно широк в плечах и крепко сложен для сотойца, но его рост лишь немногим превышал шесть футов. Он был несколько ниже Вейжона и значительно ниже Базела с Хартаном. У него была светлая кожа, обычная для сотойцев, но темные, а не светлые или рыжие, волосы. Пока он разглядывал Базела и его товарищей, лицо его сложилось в презрительную гримасу.
   — И вам доброго дня, — пробасил Базел, нарушая молчание, пока оно чрезмерно не затянулось.
   — Я сэр Халадан Высокий Утес, кузен и маршал Матиана Красного Шлема, господина губернатора Гланхарроу, — высокомерно сообщил плотный молодой человек. Его голос звучал грубо и сипло, с вызовом, и пальцы на правой руке Базела сами собой сжались в кулак. — Кто такие и по какому праву преграждаете нам путь?
   Пожилой рыцарь рядом с Халаданом заметно поморщился. Базел посмотрел на него, потом кивнул головой, опустив уши, и уставился на Халадана, словно наблюдая новый вид насекомого. Он позволил молчанию потянуться еще немного и, заметив, как густо покраснел молодой маршал, ответил подчеркнуто спокойно.
   — Что ж, сэр Халадан Высокий Утес, мое имя Базел Бахнаксон, и прежде чем ответить на твой вопрос, я сначала хотел бы услышать, почему вам и вашим людям вдруг до зарезу потребовалось спуститься по Расселине? — Он продемонстрировал крепкие белые зубы в подобии улыбки. — Мне кажется, вас слишком много для гостей. Надеюсь, ваш господин губернатор не был настолько невежлив, чтобы явиться к обеду без предупреждения?
   — Сэр Матиан не отчитывается перед такими, как вы! — выкрикнул Халадан. — Он приходит и уходит когда захочет!
   — Неужели? — Базел изумленно округлил глаза, уши его встали торчком. — Значит, у нас есть кое-что общее, я тоже так поступаю. — Его лицо внезапно стало суровым, а голос зазвучал громче. — И в данный момент я желаю находиться именно здесь, — прогромыхал он, указывая на землю перед собой.
   — Правда? — Халадан вскинул голову, потом поджал губы. — Если так, я уверен, сэр Матиан сможет помочь вам. Конечно, здесь слишком каменистая местность, чтобы рыть могилы, зато стервятники обрадуются угощению!
   — Без сомнения, — ответил Базел. — Однако мне кажется, вам следует подумать, крепко подумать, прежде чем ваш господин губернатор совершит ошибку, о которой долго будет сожалеть. Я вовсе не уверен, что Томанак будет рад, узнав, что ваш губернатор вырезал целый дом его Ордена.
   — Это вас-то? — Халадан уставился на Базела, издав короткий презрительный смешок.
   — Да, меня, — согласился Базел. — И моих братьев по мечу, — добавил он, указывая рукой на Вейжона с Хартаном.
   — Ты нас не проведешь, градани! — заявил Халадан. — Не знаю, где вы нашли этого предателя, — фыркнул он на Вейжона, — но вы имеете не большее отношение к Ордену Томанака, чем я!
   — А вот здесь ты ошибаешься, приятель, — спокойно возразил Базел, — лучше бы тебе поверить моим словам. Разумеется, мы градани — большинство из нас, почти все, — Конокрады. Но еще мы члены Ордена Томанака, давшие ему Клятву Мечей, когда он лично явился в Харграм месяц назад.
   — Чушь! — отрезал Халадан, но в его голосе послышалась неуверенность.
   — Прошу тебя поверить моим словам. — Базел говорил мягким тоном, но взгляд его выражал совсем иное. Халадан поежился и отступил назад, даже не осознавая, что делает. — Не сомневаюсь, поверить нелегко, но это правда. И я спрашиваю как избранник Томанака: сэр Халадан, по какому праву вы со своим губернатором идете войной на тех, кто ничем не побеспокоил вас… кому вы даже не объявляли войну?
   — Я не ве… — начал Халадан и умолк. — Ты говоришь, что ты избранник Томанака, — продолжал он уже не так презрительно. — Я… мне сложно в это поверить. Но даже если это правда, у тебя нет права требовать от сэра Матиана отчета.
   — У меня есть это право, — ровно произнес Базел. — Во-первых, я градани, который видит, что на его народ надвигается чужая армия, еще я сын Бахнака, князя Харграма, чей долг — оберегать своих, и самое главное — я избранник Томанака, давший клятву защищать слабых и беспомощных от тех, кто считает делом чести уничтожать женщин и детей, пока их мужчины в походе.
   Халадан залился краской и первый раз за весь разговор отвел глаза. Но через миг он взял себя в руки и снова поднял голову.
   — Все это замечательно, градани, но женщины и дети Сотойи тоже погибали в свое время от рук градани!
   — Да, так оно и было. И если ты хочешь, чтобы резня продолжалась вечно, ты глупец, — бесстрастно отозвался Базел.
   — О нет, мы не хотим, чтобы это продолжалось вечно, мы хотим покончить с этим раз и навсегда!
   — Да? — Базел вскинул голову, глаза его были холодны. — Так вот зачем пожаловала армия Сотойи? Банда трусов и убийц, достаточно храбрых, чтобы жечь деревни и города, резать тех, кто не может им ответить, когда защитников нет поблизости!
   — Как ты смеешь так говорить… — начал Халадан яростно, но Базел рубанул рукой по воздуху, прерывая его.
   — Что, правда выглядит не очень, да? — спросил он почти сочувственно. — Наверное, до сих пор ты не думал об этом в таких выражениях, сэр Халадан Высокий Утес? Но ведь это правда. Можешь не верить, что я избранник Томанака, пусть так, но подумай сам, понравится ли Томанаку, если ты и твой господин губернатор осуществите свой план.
   — Я… — Халадан осекся, злобно посмотрел на Базела и сплюнул на землю. — Вот тебе и твоему Томанаку тоже! — прошипел он. — Женщины и дети, говоришь? Из гниды рождается вошь, градани, мы достаточно страдали от вашего племени!
   — Понимаю. — Базел посмотрел сверху вниз на бушевавшего рыцаря, потом оглядел его спутников. — Слушайте меня все, — наконец произнес он, — потому что повторять я не стану. Вы можете развернуться и уйти из Расселины, и тогда никто не пострадает. Вы можете оставаться там, где стоите сейчас, и в этом случае тоже никто не пострадает. Но если вы сделаете хоть шаг вперед, вам придется иметь дело с нами, а мы, что бы вы об этом ни думали, действительно принадлежим к Ордену Томанака. Не сомневаюсь, вы можете перебить всех нас, потому что мы всего лишь его слуги и все-таки смертны. Но это будет не так легко, как кажется, и Томанак, да и остальные дома Ордена едва ли похвалят вас, узнав, что произошло. Докажите, что у вас достаточно здравого смысла, чтобы уйти, сэр Халадан… или же наступайте и тогда посмотрим, сколько вас поляжет вместе с нами.
   Он развернулся и пошел обратно к «Отчаянию Чарана», не сказав больше ни слова.
 
   — Что ж, это был верх дипломатического искусства, — заметил Брандарк, когда Базел поднялся на стену. Конокрад удивленно поднял ухо, Брандарк пожал плечами. — Твой голос далеко разносится, Базел. Скажи, ты ни о чем не забыл, перечисляя доводы, по которым им не следует на нас нападать?