Страница:
– Что из этого следует?
– Из этого следует, что каждый следующий шаг по нагнетанию напряжения невозможен без особого разрешения из какой-то центральной командной точки. Посмотрите на расчеты по времени, сэр. – Она протянула руку к голограмме, пробежалась пальцами выше и ниже границы, – Предположим, что каждое серьезное изменение в тактике производится по указу из какого-то места, удаленного от границы НРХ на пятьдесят или шестьдесят световых лет, как, например, Барнетт. Задержка во времени между инцидентами по обе стороны и первым инцидентом почти равна полетному времени от Барнетта до этих точек.
Она убрала руку и, покусывая нижнюю губу, хмуро посмотрела на экран.
– Таким образом, они координируются из одной центральной точки, – согласился Капарелли. – Но мы все время так и думали, Пат. Мы ведь делаем то же самое. И как понимать, что «они слишком умны даже для самих себя».
– Мы поступаем не так, сэр. Мы посылаем информацию по каналам связи и руководим общим развертыванием, но мы доверяем командирам на местах принимать решения самостоятельно – по причине запаздывания связи. Мне кажется, что хевы дают отмашку каждой новой волне с Барнетта – а это предполагает удвоение пути туда-обратно в командной и контрольной связи, а не нормальный встречный информационный поток. Они ждут рапортов об исполнении, затем высылают приказ начать новый этап, потом ждут свежих докладов, прежде чем разрешить следующий шаг. Они ведут себя, как бронтозавры, вот почему кажется, что вся система устроена так громоздко.
– Гм.
Настал черед Капарелли пристально смотреть на экран. Идея Гивенс, конечно, объясняла возросшую неповоротливость хевенитов. Все началось как серия молниеносных уколов, выросших в цепь постоянно усиливающихся ударов, четко рассчитанных по времени. Но, с другой стороны, все явственнее ощущалось, что какой-то стратег как будто пытался встроить в систему выключатели, чтобы при необходимости прервать операцию. Очень возможно, что Пат права: координация этой фазы осуществляется на Барнетте. Но из этого не следовало, что эта схема останется в силе, когда они решат спустить курок. Если вы приняли на себя ответственность, выключатели не нужны: все или ничего, если твердо знаете главное, чего хотите добиться, то вы стремитесь к максимально гибкой организации командования.
Если вы твердо знаете, чего хотите добиться…
Капарелли медленно покрутился на стуле из стороны в сторону, затем снова поднял глаза на Гивенс.
– Вы полагаете, что они будут продолжать в том же духе, когда начнется стрельба всерьез?
– Я не знаю. Это возможно, учитывая их прошлые схемы действий. Вспомните, сэр, мы для них первый противник, не ограниченный рамками одной звездной системы. Все их прежние оперативные планы подразумевали контролируемые из близко расположенного командного центра сосредоточенные удары по относительно небольшим целям – в масштабах пространства. Даже для их лучших штабистов такой образ мышления стал привычным. Они могли недооценить сложность, обусловленную масштабами предстоящих действий. Вот к какому выводу я пришла. Независимо от того, что именно собираются сделать хевы послеоткрытого нападения, они будут действовать под жестким контролем. Следовательно, когда они наконец начнут действовать в полную силу, они должны подчиняться подробному оперативному плану. А после изучения их предыдущих кампаний я могу поспорить, что данная операция имеет сдерживающий фактор – время, которое требуется для точного согласования. Даже если я ошибаюсь на этот счет, в тот момент, когда мы сделаем хоть что-нибудь неожиданное, они будут ограничены в своих ответных действиях временем полета к Барнетту и обратно.
– Предположим, что они еще не разослали приказ начать следующий этап, даже если мы сидим тихо-тихо.
– Предположим, – согласилась Гивенс. – Но пока они не дошли до этого, будет полезнее рассмотреть, какую дополнительную информацию можно им подкинуть, чтобы нарушить эту цепочку команд.
– Например?
– Я не знаю, – призналась Гивенс. – Я не желаю упускать ни единой возможности дать им отпор. Худшее, что мы можем сделать, – это позволить им утюжить нас точно по расписанию. Мне бы хотелось хорошенько встряхнуть их и вывести из равновесия.
Капарелли кивнул и вместе с ней принялся заново изучать голограмму. Он непроизвольно перевел глаза на три самые опасные точки: Ельцин, станцию «Ханкок» и район Талбот-Пойкстер. Несмотря на то что размах и накал хевенитской войны нервов неуклонно нарастали, Мантикора на сегодня сохраняла свои позиции в нынешних стычках. Потеря «Звездного рыцаря» со всей командой была более чем компенсирована, хотя и случайно, когда «Беллерофонт» полностью уничтожил два дивизиона хевенитских линейных крейсеров на Талботе. Трагическая гибель всей эскадры капитана Зилвицкой – которую посмертно наградили медалью «За доблесть», высшей наградой Королевства за личный героизм, – не только спасла все корабли, шедшие в конвое под ее защитой, но и обошлись флоту Народной Республики Хевен почти вдвое дороже потерь Мантикоры. Правда, другие атаки Хевена были более успешными, так как они каждый раз имели преимущество в инициативе. Капарелли с грустью подумал, что хевы, кажется, произвели дьявольски хорошую разведку в предположительно надежных звездных системах. Тем не менее в целом успехи хевенитов не перевесили – по холодной, жестокой логике войны – их менее многочисленные, но более впечатляющие потери.
К сожалению, это не означало, что провалилась вся операция хевов в целом. Несмотря на то что передислокация мантикорского флота была гораздо менее решительной, чем первоначально предполагалось, но на всем пространстве Альянса наблюдалось общее движение, осуществлялась перестановка оперативных групп и эскадр. Адмирал Капарелли чувствовал себя выведенным из равновесия, вынужденно занимая оборонительную позицию, обреченную только реагировать, а не проявлять инициативу. И многие его командиры на местах тоже были этим огорчены. Они выполняли приказы, которые выглядели более чем сомнительными, по крайней мере с их точки зрения.
Его пальцы пробежали по кнопкам панели, и он нахмурился еще сильнее. Талбот-Пойкстер беспокоил его все больше: в регионе наблюдалась слишком большая активность флота НРХ. Обе звездные системы находились далеко от центра, и инциденты в их пределах могли быть просто классическим пробным шаром. Разведка боем, которая произошла с целью разбить местные сторожевые пикеты (или проверить их, подумал мрачно Капарелли) в ходе предваряющих атаку разведывательных операций. Если не принимать во внимание, что точный расчет времени доказывал: хевы ужепроизвели подробную разведку.
А Ельцин и «Ханкок» беспокоили адмирала как раз потому, что в этих районах ничего не происходило – после первоначальных атак на конвой близ Ельцина и загадочных потерь Халифа на Занзибаре. Может быть, он беспокоился, потому что ошибочно воспринимал их как самые уязвимые точки, но отсутствие активности вокруг этих двух звезд заставляло его задуматься: а почему, собственно, хевениты не хотят привлекать к ним внимание?
Вдобавок Первому Космос-лорду добавило головной боли решение адмирала Паркса оставить «Ханкок» практически беззащитным. Он понимал рассуждения Паркса, но был не уверен, что разделяет их. Он даже дошел до того, что составил депешу, предписывающую Парксу вернуться в «Ханкок», однако сдал ее в архив, не отправив, и распорядился, чтобы адмирал Данислав ускорил передислокацию. По традициям КФМ Адмиралтейство не оспаривало распоряжений на местах без веских оснований, предоставленных разведкой. А их-то у адмирала и не было… и единственное, чем обладал сэр Томас Капарелли в избытке, – так это отсутствием нужной информации.
– Они собираются это сделать, Пат, – пробормотал он, все еще не сводя глаз с экрана. – Они действительно собираются это сделать.
Впервые один из них сказал это вслух, но Гивенс только кивнула.
– Да, сэр, это так, – согласилась она таким же тихим голосом.
– Их надо каким-то образом вывести из равновесия, – глухо сказал Первый Космос-лорд, с силой барабаня пальцами по клавишам панели. – Каким-то образом обратить эту ситуацию против них, чтобы они вцепились в собственную задницу.
Гивенс прикусила нижнюю губу, затем глубоко вздохнула и снова потянулась к голографической схеме. Она, как чашечкой, зачерпнула ладонью звезду Ельцин. Капарелли сузил глаза, вглядываясь.
– Кажется, это может получиться, сэр, – тихо сказала она.
– Да, сэр.
Капарелли уверенно встретил взгляд премьер-министра.
– И чем вы руководствуетесь? – настаивал Кромарти.
– В сущности, сэр, мы надеемся поймать хевов в ловушку.
Капарелли откашлялся и включил мелкомасштабное голографическое изображение системы Ельцина. Их встреча происходила в строго секретной совещательной комнате за стеной кабинета Кромарти.
– В настоящее время у звезды Ельцина сосредоточена наша самая мощная после флота метрополии группировка, ваша светлость, – объяснил адмирал. – Мы приложили все усилия, чтобы сохранить в секрете точное количество наших сил в этой системе. Судя по тому, насколько, по данным разведки, хевы осведомлены обо всех наших рутинных перемещениях во всех системах, вполне возможно, что они знают о Ельцине гораздо больше, чем нам бы хотелось, но план адмирала Гивенс обещает нам возможность обернуть ситуацию против них.
Он нажал на клавишу, и крошечная звездная система над столом внезапно осветилась еще более мелкими светло-зелеными вспышками.
– За прошедший год грейсонцы с нашей помощью укрепили свою оборону, ваша светлость. Мы еще очень далеки от завершения всего, что запланировано, но, как вы можете видеть, достигли значительных успехов. Сам Грейсон хорошо защищен орбитальными крепостями. Они невелики по нашим меркам, потому что остались со времен холодной войны Грейсона и Масады, но их много, и они серьезно перестроены и перевооружены. Вдобавок к этому грейсонский флот сейчас равен по мощности как минимум тяжелой оперативной группе нашего собственного флота – это поистине невероятное достижение для семнадцати месяцев и начального их технического уровня. Второй флот адмирала д'Орвиля – исключительно мощная группировка. С учетом сказанного, сэр, система стала крепким орешком, о который любой агрессор обломает зубы.
– Но она также имеет счастье принадлежать главному союзнику Звездного Королевства, адмирал. – Беспокойство и явственный намек на раздражение чуть изменили голос Кромарти. – Вы предлагаете преднамеренно спровоцировать врага атаковать одну из дружественных нам систем – и даже без согласования с ней.
– Я полностью понимаю смысл моего предложения, ваша светлость, но, боюсь, мы достигли состояния, когда у нас просто нет времени для консультаций. Если адмирал Гивенс права, а я думаю, что это так, хевениты действуют согласно некоему расписанию, которое они разрабатывали и совершенствовали в течение долгих лет. У нас есть собственные планы защиты, но позволять им начинать войну на их условиях, когда они сами смогут выбрать время и объект нападения, крайне опасно. При малейшей возможности нам надо подтолкнуть их к фальстарту или, по крайней мере, заставить атаковать цель по нашему выбору. Но для этого, ваша светлость, нам нужно скормить им кое-какую информацию. Мы хотим, чтобы у них хватило времени пересмотреть план операции и разослать новые приказы со своего центрального командного пункта до того, как наступит их запланированный час «икс». Ключевое звено в наших планах – один из офицеров связи адмирала Гивенс в Бюро планирования операций. Посол хевенитов имел несчастье подкупить его. Он работает на них уже более двух стандартных лет, но они не знают, как мы надеемся, что на самом деле он работает на адмирала Гивенс. До настоящего времени его доклады хевам были стопроцентно точны, но он сообщал им только ту информацию, которая не могла нам навредить или относительно которой мы были уверены, что хевы могут ее получить другими путями.
Мы предлагаем использовать его для того, чтобы хевениты через посла Гоуэна узнали: активность вокруг станции Талбот беспокоит нас настолько, что мы переводим туда в качестве подкрепления несколько линейных эскадр д'Орвиля. Конечно, мы пришлем к Ельцину новые подразделения им на смену, но на это уйдет две-три недели.
В то самое время, когда наш контакт передаст информацию Гоуэну, мы отправим такие же инструкции адмиралу д'Орвилю по обычным каналам. Следовательно, каждый будет знать, что приказ подлинный… Но тот же самый курьерский корабль отвезет особый секретный приказ, инструктирующий адмирала д'Орвиля пренебречь указаниями о передислокации. Если хевы имеют неизвестные нам источники среди наших связистов, они перехватят официальный приказ и подтвердят донесение нашего двойного агента.
Текущий анализ операций хевенитов дает основания предполагать, что противник, скорее всего, координирует действия с базы в системе Барнетт. Если нам удастся достаточно быстро заслать дезинформацию на Барнетт, то, кто бы там ни командовал, у него появится иллюзия, что на Ельцин можно напасть до прибытия нашего пополнения. Только когда этот неизвестный командир поддастся искушению, он обнаружит, что ни один корабль д'Орвиля никуда не уходил.
– Я все понимаю, сэр Томас, но что, если противник атакует Ельцин такими силами, что захватит систему, несмотря на всю мощь адмирала д'Орвиля? И без того плохо, что мы просим наших союзников принять на себя основную тяжесть первого удара. А если этот удар окажется настолько сильным, что противник возьмет верх, несмотря на все наши усилия?
Капарелли окаменел лицом. Несколько секунд он молчал. Когда он снова заговорил, голос его был печальным.
– Ваша светлость, противник собирается напасть на нас. Ни я, ни один член моего штаба в этом не сомневаемся. А когда он это сделает, Ельцин станет первой жертвой. Это случится неминуемо,учитывая слабость нашей границы в этой точке. Я понимаю, какому риску подвергнутся грейсонцы в результате предлагаемой операции. Но, по моему мнению, втянуть хевенитов в нападение на нас именно там и на наших условиях – самая эффективная оборона. При благоприятном раскладе противник недооценит численность подразделений д'Орвиля и нападет недостаточными силами, тогда наши офицеры, д'Орвиль и Гранд-адмирал Мэтьюс, вручат им их собственные головы. Но даже если мы потеряем полностью флот д'Орвиля и весь Ельцин, мы нанесем противнику очень серьезный ущерб, а быстрая контратака с Мантикоры вернет нам систему, и соотношение потерь будет существенно в нашу пользу.
– Понимаю… – Кромарти потер подбородок и глубоко вздохнул. – Как быстро мне надо дать ответ, сэр Томас?
– Откровенно говоря, ваша светлость, чем скорее, тем лучше. Мы не знаем, хватит ли нам времени, чтобы завершить операцию, прежде чем противник атакует на другом участке нашей границы. Если у нас и есть время, то его не так много.
– Я понимаю, – повторил герцог. – Очень хорошо, адмирал. Я дам вам ответ как можно скорее.
– Благодарю вас, ваша светлость.
Капарелли вышел из совещательной комнаты, а премьер-министр облокотился на стол и подпер руками подбородок. Он долго и молча вглядывался в голограмму. Он был политиком с огромным опытом и великолепной подготовкой, и все же его лицо отразило внутреннюю борьбу. Наконец он протянул руку к терминалу связи и нажал кнопку.
– Слушаю, ваша светлость, – ответил голос.
– Мне нужна прямая сверхсекретная линия с флагманским кораблем адмирала Белой Гавани, Джанет, – тихо сказал он.
– … и ты представляешь себе ее размеры, Хэмиш. Ну и что ты думаешь?
– Я думаю, Аллен, ты не должен меня спрашивать об этом, – раздраженно ответил граф Белой Гавани. – Ты ставишь под сомнение авторитет Капарелли, советуясь со мной. Особенно игнорируя официальные каналы, то есть действуя у него за спиной!
– Что делать. К сожалению или к счастью (это зависит от точки зрения), ты – мой самый лучший советчик. Я знаю тебя и Вилли уже много лет. Если не тебя, то кого еще я могу спросить?
– Ты ставишь меня в чертовски трудное положение, – пробормотал Белая Гавань. – Ведь если Капарелли узнает об этом, я не удивлюсь его отставке.
– На такой риск я согласен. – Голос Кромарти стал тверже. – То, что он предлагает, граничит с предательством союзника, Хэмиш, а тебе посчастливилось быть не только уважаемым стратегом, но и офицером, который победил при Эндикотте и обеспечил наш союз с Грейсоном. Пойми, это касается людей, а не только боевой ситуации. Поэтому мне нужно твое мнение – тем или иным способом.
Граф Белой Гавани стиснул зубы, вздохнул и перестал шагать. Он признал приказ, пусть неприятный, но приказ.
– Хорошо, Аллен. – Он сел в кресло перед терминалом и глубоко задумался, затем пожал плечами. – Я думаю, он прав, – сказал он и улыбнулся кривой усмешкой, видя явное удивление Кромарти.
– Тебе не трудно развить свою мысль? – спросил герцог спустя несколько секунд.
– Хорошо, вот тебе другой способ: почему бы еще я поддержал человека, который мне не нравится? – Улыбка Белой Гавани стала шире, и он махнул рукой. – Если это сработает, получится точь-в-точь то, о чем говорит Капарелли, – это позволит нам открыть огонь первыми и ударить по ним значительно большими силами, чем они ожидают. Он также прав, что противник при любом раскладе собирается напасть на Ельцин, но его предложение дает нам лучшие шансы удержать систему. Даже в самом худшем варианте мы существенно проредим их атакующие силы и навяжем наиболее удобный для нас рисунок сражения. Это даст нам великолепный шанс одержать победу, которая в начале войны имеет неоценимое психологическое значение, а неприятель понесет большие потери даже в случае нашего проигрыша. Что касается грейсонцев, то они стойкий народ, Аллен. Они понимали, что помещают себя в центр мишени в тот день, когда подписали соглашение с нами, и все же пошли на это.
– Но поступить так, даже не предупредив их… Голос Кромарти оборвался, но очевидно было, что герцог крайне расстроен.
– Черт… – пробормотал Белая Гавань и замолчал. – Знаешь, – продолжил он через несколько секунд, – мне только что пришли в голову две мысли. Во-первых, ты можешь, если захочешь, предложить Капарелли способ сделать его стратегию еще более эффективной. – Кромарти вопросительно посмотрел, и адмирал пожал плечами. – Я знаю, что я противился рассредоточению Флота метрополии. Но предположим, что в то время, когда мы допустим утечку информации о том, что оголяем оборону звезды Ельцина, мы потихоньку переведем три-четыре эскадры Флота метрополии для усиления д'Орвиля. Если хевениты подумают, что мы вывели четыре эскадры с Ельцина, тогда как в действительности мы введем в систему подкрепление, то их оценка наших сил будет уж совершенно ни к черту.
– А если они следят за Флотом метрополии? Я не адмирал, но даже я знаю, что даже торговое судно способно засечь импеллерный след супердредноута – слишком велика исходящая энергия. С уверенностью можно сказать, что по крайней мере некоторые из наших якобы нейтральных торговцев активно шпионят в пользу Хевена.
– Правда, но ведь мы можем обставить это как учения, скажем, для двух эскадр, и официальным приказом отправить еще две на «Грендельсбейн». А затем проделать такой же финт, какой предложил Капарелли для д'Орвиля. Никто, даже адмиралы, принимающие участие в учениях, не будут знать, куда они направляются, до тех пор, пока после входа в гиперпространство не откроют запечатанные предписания. И любые сведения, которые могут заполучить хевениты, будут согласовываться с официально отданными приказами. Вы даже можете проконсультироваться с Пат Гивенс: как она считает, не перестараемся ли мы если включим информацию об этих передвижениях в ее утечку информации, и не станет ли приманка чересчур очевидной?
– Гм… – Кромарти задумчиво нахмурился, сидя на другом конце коммутаторной связи. Было ясно, что идея послать на Ельцин подкрепление ему нравится, и он, обдумав ее за несколько секунд, кивнул. – Хорошо, я думаю, что предложу им это. Но ты говорил, что тебе в голову пришли две мысли. Какова же вторая?
– Если я не ошибаюсь, Майкл Мэйхью сейчас находится на Мантикоре. Я знаю, что он проходит аспирантуру в Королевском колледже. Он не уехал из-за кризиса? – Премьер-министр напрягся, затем покачал головой, и Белая Гавань пожал плечами. – В любом случае, у тебя есть прямой доступ к наследнику Протектора Бенджамина, говоря в терминах монархии крон-принцу Грейсона. Это не то же самое, что говорить непосредственно с главой государства, но, безусловно, лучшая замена из всех возможных.
Майкл Мэйхью кивнул. Он выглядел (да и был) невероятно юным для аспиранта, даже на Мантикоре. Собственно, он был достаточно молод, чтобы его тело легко восприняло комплекс мер по первоначальному пролонгу первого поколения – методики, которая была совершенно недоступна изолированному населению Грейсона до присоединения к Альянсу. Кромарти смотрел на задумчивое лицо юноши и спрашивал себя, готов ли Грейсон к долголетию, которое собирались унаследовать его дети.
– Я понимаю проблему, сэр, – сказал наконец Мэйхью. Он обменялся взглядами с послом Грейсона и пожал плечами. – Я не думаю, что у нас большой выбор, Эндрю.
– Я бы хотел, чтобы мы переговорили непосредственно с Протектором, – забеспокоился посол. Мэйхью снова пожал плечами.
– Я тоже. Но, думаю, я знаю, что он скажет… – Он повернулся к Кромарти, его юные глаза были спокойны. – Ваша светлость, мой брат знал, что делал, когда предпочел стать союзником Мантикоры, а не добычей Хевена или, что еще хуже, Масады. Мы всегда знали, что в решительный момент мы окажемся в эпицентре событий. Так что, если нас все равно атакуют, лучше постараться сделать то, что даст нам шансы на победу. Кроме того, – закончил он очень просто, и вспышка искреннего тепла осветила его спокойные глаза, – мы в долгу перед вами.
– Итак, вы одобряете наше решение?
– Да. Как Землевладелец Мэйхью и наследник Протектората Грейсона я официально требую, чтобы вы это сделали, господин премьер-министр.
Он сложил краткое, выразительное, написанное от руки предписание и засунул его обратно в конверт, испещренный желтыми и черными грифами секретности. И, бросив конверт в соответствующий ящик стола, посмотрел на Патрицию Гивенс. – Не прошло и пяти часов, как мы получили «полный вперед».
– Неужели? – В голосе Гивенс послышалось удивление, и Капарелли рассмеялся.
– Более того, он приказал нам удвоить ставки.
Космос-лорд перебросил по столешнице проект приказа о передислокации в руки Гивенс и стал ждать, пока она прочтет.
– Четыре эскадры? – пробормотала Гивенс, рассеянно накручивая на палец прядь каштановых волос. – Ничего себе отвлекающий маневр!
– Вы можете сказать это еще раз. Супердредноуты. – Капарелли с легкой горечью улыбнулся. – Это двадцать шесть процентов супердредноутов Флота метрополии. Если на нас нападут, когда их здесь не будет…
Он внезапно прервался, отчаянно взмахнул обеими руками. Гивенс поджала губы.
– Может быть, сэр. А может быть, и нет. Мы все-таки не останемся совсем без прикрытия, а если хевы купятся на ложное перемещение, то наткнутся на шестьдесят супердредноутов, о присутствии которых даже подозревать не будут.
– Это так… – Капарелли задумался на несколько секунд, а затем кивнул. – Хорошо, давайте пойдем и на это. Я полагаю, с таким крупным подкреплением нам придется послать флаг-офицера высшего ранга.
– Кого вы имеете в виду, сэр?
– Кого же еще? – Капарелли снова кисло улыбнулся. – Разве у нас есть варианты, кроме Белой Гавани, а?
– Граф Белой Гавани? – Гивенс не смогла полностью скрыть удивление. Она знала, что Капарелли и Белая Гавань недолюбливали друг друга, а еще она знала, что Александер в настоящий момент является заместителем командующего Флота метрополии.
– Граф Белой Гавани, – повторил Капарелли. – Я знаю, мы проделаем брешь в командной структуре адмирала Вебстера, но мы и так развалим его оборону, забрав у него четыре эскадры. Белая Гавань – это не только разум и звание, необходимые для руководства, он к тому же самый популярный офицер – после Харрингтон – в глазах грейсонцев.
– Правильно, сэр. Но он также старше адмирала д'Орвиля. А это означает, что по прибытии он немедленно заменит его на посту главнокомандующего. Это не создаст проблемы?
– Из этого следует, что каждый следующий шаг по нагнетанию напряжения невозможен без особого разрешения из какой-то центральной командной точки. Посмотрите на расчеты по времени, сэр. – Она протянула руку к голограмме, пробежалась пальцами выше и ниже границы, – Предположим, что каждое серьезное изменение в тактике производится по указу из какого-то места, удаленного от границы НРХ на пятьдесят или шестьдесят световых лет, как, например, Барнетт. Задержка во времени между инцидентами по обе стороны и первым инцидентом почти равна полетному времени от Барнетта до этих точек.
Она убрала руку и, покусывая нижнюю губу, хмуро посмотрела на экран.
– Таким образом, они координируются из одной центральной точки, – согласился Капарелли. – Но мы все время так и думали, Пат. Мы ведь делаем то же самое. И как понимать, что «они слишком умны даже для самих себя».
– Мы поступаем не так, сэр. Мы посылаем информацию по каналам связи и руководим общим развертыванием, но мы доверяем командирам на местах принимать решения самостоятельно – по причине запаздывания связи. Мне кажется, что хевы дают отмашку каждой новой волне с Барнетта – а это предполагает удвоение пути туда-обратно в командной и контрольной связи, а не нормальный встречный информационный поток. Они ждут рапортов об исполнении, затем высылают приказ начать новый этап, потом ждут свежих докладов, прежде чем разрешить следующий шаг. Они ведут себя, как бронтозавры, вот почему кажется, что вся система устроена так громоздко.
– Гм.
Настал черед Капарелли пристально смотреть на экран. Идея Гивенс, конечно, объясняла возросшую неповоротливость хевенитов. Все началось как серия молниеносных уколов, выросших в цепь постоянно усиливающихся ударов, четко рассчитанных по времени. Но, с другой стороны, все явственнее ощущалось, что какой-то стратег как будто пытался встроить в систему выключатели, чтобы при необходимости прервать операцию. Очень возможно, что Пат права: координация этой фазы осуществляется на Барнетте. Но из этого не следовало, что эта схема останется в силе, когда они решат спустить курок. Если вы приняли на себя ответственность, выключатели не нужны: все или ничего, если твердо знаете главное, чего хотите добиться, то вы стремитесь к максимально гибкой организации командования.
Если вы твердо знаете, чего хотите добиться…
Капарелли медленно покрутился на стуле из стороны в сторону, затем снова поднял глаза на Гивенс.
– Вы полагаете, что они будут продолжать в том же духе, когда начнется стрельба всерьез?
– Я не знаю. Это возможно, учитывая их прошлые схемы действий. Вспомните, сэр, мы для них первый противник, не ограниченный рамками одной звездной системы. Все их прежние оперативные планы подразумевали контролируемые из близко расположенного командного центра сосредоточенные удары по относительно небольшим целям – в масштабах пространства. Даже для их лучших штабистов такой образ мышления стал привычным. Они могли недооценить сложность, обусловленную масштабами предстоящих действий. Вот к какому выводу я пришла. Независимо от того, что именно собираются сделать хевы послеоткрытого нападения, они будут действовать под жестким контролем. Следовательно, когда они наконец начнут действовать в полную силу, они должны подчиняться подробному оперативному плану. А после изучения их предыдущих кампаний я могу поспорить, что данная операция имеет сдерживающий фактор – время, которое требуется для точного согласования. Даже если я ошибаюсь на этот счет, в тот момент, когда мы сделаем хоть что-нибудь неожиданное, они будут ограничены в своих ответных действиях временем полета к Барнетту и обратно.
– Предположим, что они еще не разослали приказ начать следующий этап, даже если мы сидим тихо-тихо.
– Предположим, – согласилась Гивенс. – Но пока они не дошли до этого, будет полезнее рассмотреть, какую дополнительную информацию можно им подкинуть, чтобы нарушить эту цепочку команд.
– Например?
– Я не знаю, – призналась Гивенс. – Я не желаю упускать ни единой возможности дать им отпор. Худшее, что мы можем сделать, – это позволить им утюжить нас точно по расписанию. Мне бы хотелось хорошенько встряхнуть их и вывести из равновесия.
Капарелли кивнул и вместе с ней принялся заново изучать голограмму. Он непроизвольно перевел глаза на три самые опасные точки: Ельцин, станцию «Ханкок» и район Талбот-Пойкстер. Несмотря на то что размах и накал хевенитской войны нервов неуклонно нарастали, Мантикора на сегодня сохраняла свои позиции в нынешних стычках. Потеря «Звездного рыцаря» со всей командой была более чем компенсирована, хотя и случайно, когда «Беллерофонт» полностью уничтожил два дивизиона хевенитских линейных крейсеров на Талботе. Трагическая гибель всей эскадры капитана Зилвицкой – которую посмертно наградили медалью «За доблесть», высшей наградой Королевства за личный героизм, – не только спасла все корабли, шедшие в конвое под ее защитой, но и обошлись флоту Народной Республики Хевен почти вдвое дороже потерь Мантикоры. Правда, другие атаки Хевена были более успешными, так как они каждый раз имели преимущество в инициативе. Капарелли с грустью подумал, что хевы, кажется, произвели дьявольски хорошую разведку в предположительно надежных звездных системах. Тем не менее в целом успехи хевенитов не перевесили – по холодной, жестокой логике войны – их менее многочисленные, но более впечатляющие потери.
К сожалению, это не означало, что провалилась вся операция хевов в целом. Несмотря на то что передислокация мантикорского флота была гораздо менее решительной, чем первоначально предполагалось, но на всем пространстве Альянса наблюдалось общее движение, осуществлялась перестановка оперативных групп и эскадр. Адмирал Капарелли чувствовал себя выведенным из равновесия, вынужденно занимая оборонительную позицию, обреченную только реагировать, а не проявлять инициативу. И многие его командиры на местах тоже были этим огорчены. Они выполняли приказы, которые выглядели более чем сомнительными, по крайней мере с их точки зрения.
Его пальцы пробежали по кнопкам панели, и он нахмурился еще сильнее. Талбот-Пойкстер беспокоил его все больше: в регионе наблюдалась слишком большая активность флота НРХ. Обе звездные системы находились далеко от центра, и инциденты в их пределах могли быть просто классическим пробным шаром. Разведка боем, которая произошла с целью разбить местные сторожевые пикеты (или проверить их, подумал мрачно Капарелли) в ходе предваряющих атаку разведывательных операций. Если не принимать во внимание, что точный расчет времени доказывал: хевы ужепроизвели подробную разведку.
А Ельцин и «Ханкок» беспокоили адмирала как раз потому, что в этих районах ничего не происходило – после первоначальных атак на конвой близ Ельцина и загадочных потерь Халифа на Занзибаре. Может быть, он беспокоился, потому что ошибочно воспринимал их как самые уязвимые точки, но отсутствие активности вокруг этих двух звезд заставляло его задуматься: а почему, собственно, хевениты не хотят привлекать к ним внимание?
Вдобавок Первому Космос-лорду добавило головной боли решение адмирала Паркса оставить «Ханкок» практически беззащитным. Он понимал рассуждения Паркса, но был не уверен, что разделяет их. Он даже дошел до того, что составил депешу, предписывающую Парксу вернуться в «Ханкок», однако сдал ее в архив, не отправив, и распорядился, чтобы адмирал Данислав ускорил передислокацию. По традициям КФМ Адмиралтейство не оспаривало распоряжений на местах без веских оснований, предоставленных разведкой. А их-то у адмирала и не было… и единственное, чем обладал сэр Томас Капарелли в избытке, – так это отсутствием нужной информации.
– Они собираются это сделать, Пат, – пробормотал он, все еще не сводя глаз с экрана. – Они действительно собираются это сделать.
Впервые один из них сказал это вслух, но Гивенс только кивнула.
– Да, сэр, это так, – согласилась она таким же тихим голосом.
– Их надо каким-то образом вывести из равновесия, – глухо сказал Первый Космос-лорд, с силой барабаня пальцами по клавишам панели. – Каким-то образом обратить эту ситуацию против них, чтобы они вцепились в собственную задницу.
Гивенс прикусила нижнюю губу, затем глубоко вздохнула и снова потянулась к голографической схеме. Она, как чашечкой, зачерпнула ладонью звезду Ельцин. Капарелли сузил глаза, вглядываясь.
– Кажется, это может получиться, сэр, – тихо сказала она.
* * *
– Позвольте мне убедиться, что я вас правильно понял. – Голос герцога Кромарти был ровен. – Вы предлагаете, чтобы мы намеренно спровоцировали НРХ атаковать звезду Ельцина?– Да, сэр.
Капарелли уверенно встретил взгляд премьер-министра.
– И чем вы руководствуетесь? – настаивал Кромарти.
– В сущности, сэр, мы надеемся поймать хевов в ловушку.
Капарелли откашлялся и включил мелкомасштабное голографическое изображение системы Ельцина. Их встреча происходила в строго секретной совещательной комнате за стеной кабинета Кромарти.
– В настоящее время у звезды Ельцина сосредоточена наша самая мощная после флота метрополии группировка, ваша светлость, – объяснил адмирал. – Мы приложили все усилия, чтобы сохранить в секрете точное количество наших сил в этой системе. Судя по тому, насколько, по данным разведки, хевы осведомлены обо всех наших рутинных перемещениях во всех системах, вполне возможно, что они знают о Ельцине гораздо больше, чем нам бы хотелось, но план адмирала Гивенс обещает нам возможность обернуть ситуацию против них.
Он нажал на клавишу, и крошечная звездная система над столом внезапно осветилась еще более мелкими светло-зелеными вспышками.
– За прошедший год грейсонцы с нашей помощью укрепили свою оборону, ваша светлость. Мы еще очень далеки от завершения всего, что запланировано, но, как вы можете видеть, достигли значительных успехов. Сам Грейсон хорошо защищен орбитальными крепостями. Они невелики по нашим меркам, потому что остались со времен холодной войны Грейсона и Масады, но их много, и они серьезно перестроены и перевооружены. Вдобавок к этому грейсонский флот сейчас равен по мощности как минимум тяжелой оперативной группе нашего собственного флота – это поистине невероятное достижение для семнадцати месяцев и начального их технического уровня. Второй флот адмирала д'Орвиля – исключительно мощная группировка. С учетом сказанного, сэр, система стала крепким орешком, о который любой агрессор обломает зубы.
– Но она также имеет счастье принадлежать главному союзнику Звездного Королевства, адмирал. – Беспокойство и явственный намек на раздражение чуть изменили голос Кромарти. – Вы предлагаете преднамеренно спровоцировать врага атаковать одну из дружественных нам систем – и даже без согласования с ней.
– Я полностью понимаю смысл моего предложения, ваша светлость, но, боюсь, мы достигли состояния, когда у нас просто нет времени для консультаций. Если адмирал Гивенс права, а я думаю, что это так, хевениты действуют согласно некоему расписанию, которое они разрабатывали и совершенствовали в течение долгих лет. У нас есть собственные планы защиты, но позволять им начинать войну на их условиях, когда они сами смогут выбрать время и объект нападения, крайне опасно. При малейшей возможности нам надо подтолкнуть их к фальстарту или, по крайней мере, заставить атаковать цель по нашему выбору. Но для этого, ваша светлость, нам нужно скормить им кое-какую информацию. Мы хотим, чтобы у них хватило времени пересмотреть план операции и разослать новые приказы со своего центрального командного пункта до того, как наступит их запланированный час «икс». Ключевое звено в наших планах – один из офицеров связи адмирала Гивенс в Бюро планирования операций. Посол хевенитов имел несчастье подкупить его. Он работает на них уже более двух стандартных лет, но они не знают, как мы надеемся, что на самом деле он работает на адмирала Гивенс. До настоящего времени его доклады хевам были стопроцентно точны, но он сообщал им только ту информацию, которая не могла нам навредить или относительно которой мы были уверены, что хевы могут ее получить другими путями.
Мы предлагаем использовать его для того, чтобы хевениты через посла Гоуэна узнали: активность вокруг станции Талбот беспокоит нас настолько, что мы переводим туда в качестве подкрепления несколько линейных эскадр д'Орвиля. Конечно, мы пришлем к Ельцину новые подразделения им на смену, но на это уйдет две-три недели.
В то самое время, когда наш контакт передаст информацию Гоуэну, мы отправим такие же инструкции адмиралу д'Орвилю по обычным каналам. Следовательно, каждый будет знать, что приказ подлинный… Но тот же самый курьерский корабль отвезет особый секретный приказ, инструктирующий адмирала д'Орвиля пренебречь указаниями о передислокации. Если хевы имеют неизвестные нам источники среди наших связистов, они перехватят официальный приказ и подтвердят донесение нашего двойного агента.
Текущий анализ операций хевенитов дает основания предполагать, что противник, скорее всего, координирует действия с базы в системе Барнетт. Если нам удастся достаточно быстро заслать дезинформацию на Барнетт, то, кто бы там ни командовал, у него появится иллюзия, что на Ельцин можно напасть до прибытия нашего пополнения. Только когда этот неизвестный командир поддастся искушению, он обнаружит, что ни один корабль д'Орвиля никуда не уходил.
– Я все понимаю, сэр Томас, но что, если противник атакует Ельцин такими силами, что захватит систему, несмотря на всю мощь адмирала д'Орвиля? И без того плохо, что мы просим наших союзников принять на себя основную тяжесть первого удара. А если этот удар окажется настолько сильным, что противник возьмет верх, несмотря на все наши усилия?
Капарелли окаменел лицом. Несколько секунд он молчал. Когда он снова заговорил, голос его был печальным.
– Ваша светлость, противник собирается напасть на нас. Ни я, ни один член моего штаба в этом не сомневаемся. А когда он это сделает, Ельцин станет первой жертвой. Это случится неминуемо,учитывая слабость нашей границы в этой точке. Я понимаю, какому риску подвергнутся грейсонцы в результате предлагаемой операции. Но, по моему мнению, втянуть хевенитов в нападение на нас именно там и на наших условиях – самая эффективная оборона. При благоприятном раскладе противник недооценит численность подразделений д'Орвиля и нападет недостаточными силами, тогда наши офицеры, д'Орвиль и Гранд-адмирал Мэтьюс, вручат им их собственные головы. Но даже если мы потеряем полностью флот д'Орвиля и весь Ельцин, мы нанесем противнику очень серьезный ущерб, а быстрая контратака с Мантикоры вернет нам систему, и соотношение потерь будет существенно в нашу пользу.
– Понимаю… – Кромарти потер подбородок и глубоко вздохнул. – Как быстро мне надо дать ответ, сэр Томас?
– Откровенно говоря, ваша светлость, чем скорее, тем лучше. Мы не знаем, хватит ли нам времени, чтобы завершить операцию, прежде чем противник атакует на другом участке нашей границы. Если у нас и есть время, то его не так много.
– Я понимаю, – повторил герцог. – Очень хорошо, адмирал. Я дам вам ответ как можно скорее.
– Благодарю вас, ваша светлость.
Капарелли вышел из совещательной комнаты, а премьер-министр облокотился на стол и подпер руками подбородок. Он долго и молча вглядывался в голограмму. Он был политиком с огромным опытом и великолепной подготовкой, и все же его лицо отразило внутреннюю борьбу. Наконец он протянул руку к терминалу связи и нажал кнопку.
– Слушаю, ваша светлость, – ответил голос.
– Мне нужна прямая сверхсекретная линия с флагманским кораблем адмирала Белой Гавани, Джанет, – тихо сказал он.
* * *
Хэмиш Александер, заложив руки за спину, расхаживал взад и вперед по кают-компании корабля Ее Величества «Сфинкс» и хмурился, слушая голос премьер-министра, доносившийся из коммуникатора.– … и ты представляешь себе ее размеры, Хэмиш. Ну и что ты думаешь?
– Я думаю, Аллен, ты не должен меня спрашивать об этом, – раздраженно ответил граф Белой Гавани. – Ты ставишь под сомнение авторитет Капарелли, советуясь со мной. Особенно игнорируя официальные каналы, то есть действуя у него за спиной!
– Что делать. К сожалению или к счастью (это зависит от точки зрения), ты – мой самый лучший советчик. Я знаю тебя и Вилли уже много лет. Если не тебя, то кого еще я могу спросить?
– Ты ставишь меня в чертовски трудное положение, – пробормотал Белая Гавань. – Ведь если Капарелли узнает об этом, я не удивлюсь его отставке.
– На такой риск я согласен. – Голос Кромарти стал тверже. – То, что он предлагает, граничит с предательством союзника, Хэмиш, а тебе посчастливилось быть не только уважаемым стратегом, но и офицером, который победил при Эндикотте и обеспечил наш союз с Грейсоном. Пойми, это касается людей, а не только боевой ситуации. Поэтому мне нужно твое мнение – тем или иным способом.
Граф Белой Гавани стиснул зубы, вздохнул и перестал шагать. Он признал приказ, пусть неприятный, но приказ.
– Хорошо, Аллен. – Он сел в кресло перед терминалом и глубоко задумался, затем пожал плечами. – Я думаю, он прав, – сказал он и улыбнулся кривой усмешкой, видя явное удивление Кромарти.
– Тебе не трудно развить свою мысль? – спросил герцог спустя несколько секунд.
– Хорошо, вот тебе другой способ: почему бы еще я поддержал человека, который мне не нравится? – Улыбка Белой Гавани стала шире, и он махнул рукой. – Если это сработает, получится точь-в-точь то, о чем говорит Капарелли, – это позволит нам открыть огонь первыми и ударить по ним значительно большими силами, чем они ожидают. Он также прав, что противник при любом раскладе собирается напасть на Ельцин, но его предложение дает нам лучшие шансы удержать систему. Даже в самом худшем варианте мы существенно проредим их атакующие силы и навяжем наиболее удобный для нас рисунок сражения. Это даст нам великолепный шанс одержать победу, которая в начале войны имеет неоценимое психологическое значение, а неприятель понесет большие потери даже в случае нашего проигрыша. Что касается грейсонцев, то они стойкий народ, Аллен. Они понимали, что помещают себя в центр мишени в тот день, когда подписали соглашение с нами, и все же пошли на это.
– Но поступить так, даже не предупредив их… Голос Кромарти оборвался, но очевидно было, что герцог крайне расстроен.
– Черт… – пробормотал Белая Гавань и замолчал. – Знаешь, – продолжил он через несколько секунд, – мне только что пришли в голову две мысли. Во-первых, ты можешь, если захочешь, предложить Капарелли способ сделать его стратегию еще более эффективной. – Кромарти вопросительно посмотрел, и адмирал пожал плечами. – Я знаю, что я противился рассредоточению Флота метрополии. Но предположим, что в то время, когда мы допустим утечку информации о том, что оголяем оборону звезды Ельцина, мы потихоньку переведем три-четыре эскадры Флота метрополии для усиления д'Орвиля. Если хевениты подумают, что мы вывели четыре эскадры с Ельцина, тогда как в действительности мы введем в систему подкрепление, то их оценка наших сил будет уж совершенно ни к черту.
– А если они следят за Флотом метрополии? Я не адмирал, но даже я знаю, что даже торговое судно способно засечь импеллерный след супердредноута – слишком велика исходящая энергия. С уверенностью можно сказать, что по крайней мере некоторые из наших якобы нейтральных торговцев активно шпионят в пользу Хевена.
– Правда, но ведь мы можем обставить это как учения, скажем, для двух эскадр, и официальным приказом отправить еще две на «Грендельсбейн». А затем проделать такой же финт, какой предложил Капарелли для д'Орвиля. Никто, даже адмиралы, принимающие участие в учениях, не будут знать, куда они направляются, до тех пор, пока после входа в гиперпространство не откроют запечатанные предписания. И любые сведения, которые могут заполучить хевениты, будут согласовываться с официально отданными приказами. Вы даже можете проконсультироваться с Пат Гивенс: как она считает, не перестараемся ли мы если включим информацию об этих передвижениях в ее утечку информации, и не станет ли приманка чересчур очевидной?
– Гм… – Кромарти задумчиво нахмурился, сидя на другом конце коммутаторной связи. Было ясно, что идея послать на Ельцин подкрепление ему нравится, и он, обдумав ее за несколько секунд, кивнул. – Хорошо, я думаю, что предложу им это. Но ты говорил, что тебе в голову пришли две мысли. Какова же вторая?
– Если я не ошибаюсь, Майкл Мэйхью сейчас находится на Мантикоре. Я знаю, что он проходит аспирантуру в Королевском колледже. Он не уехал из-за кризиса? – Премьер-министр напрягся, затем покачал головой, и Белая Гавань пожал плечами. – В любом случае, у тебя есть прямой доступ к наследнику Протектора Бенджамина, говоря в терминах монархии крон-принцу Грейсона. Это не то же самое, что говорить непосредственно с главой государства, но, безусловно, лучшая замена из всех возможных.
* * *
– … и я уверен, что вы поймете, почему я просил вас о визите, лорд Мэйхью, – тихо сказал герцог Кромарти. – Все мои старшие офицеры согласны, что это самый лучший стратегический выбор, но он также неизбежно означает, что ваше отечество подвергнется огромному риску. И в связи с катастрофическим дефицитом времени мы не можем обсудить проблему с Протектором Бенджамином.Майкл Мэйхью кивнул. Он выглядел (да и был) невероятно юным для аспиранта, даже на Мантикоре. Собственно, он был достаточно молод, чтобы его тело легко восприняло комплекс мер по первоначальному пролонгу первого поколения – методики, которая была совершенно недоступна изолированному населению Грейсона до присоединения к Альянсу. Кромарти смотрел на задумчивое лицо юноши и спрашивал себя, готов ли Грейсон к долголетию, которое собирались унаследовать его дети.
– Я понимаю проблему, сэр, – сказал наконец Мэйхью. Он обменялся взглядами с послом Грейсона и пожал плечами. – Я не думаю, что у нас большой выбор, Эндрю.
– Я бы хотел, чтобы мы переговорили непосредственно с Протектором, – забеспокоился посол. Мэйхью снова пожал плечами.
– Я тоже. Но, думаю, я знаю, что он скажет… – Он повернулся к Кромарти, его юные глаза были спокойны. – Ваша светлость, мой брат знал, что делал, когда предпочел стать союзником Мантикоры, а не добычей Хевена или, что еще хуже, Масады. Мы всегда знали, что в решительный момент мы окажемся в эпицентре событий. Так что, если нас все равно атакуют, лучше постараться сделать то, что даст нам шансы на победу. Кроме того, – закончил он очень просто, и вспышка искреннего тепла осветила его спокойные глаза, – мы в долгу перед вами.
– Итак, вы одобряете наше решение?
– Да. Как Землевладелец Мэйхью и наследник Протектората Грейсона я официально требую, чтобы вы это сделали, господин премьер-министр.
* * *
– Я не верю, – пробормотал сэр Томас Капарелли.Он сложил краткое, выразительное, написанное от руки предписание и засунул его обратно в конверт, испещренный желтыми и черными грифами секретности. И, бросив конверт в соответствующий ящик стола, посмотрел на Патрицию Гивенс. – Не прошло и пяти часов, как мы получили «полный вперед».
– Неужели? – В голосе Гивенс послышалось удивление, и Капарелли рассмеялся.
– Более того, он приказал нам удвоить ставки.
Космос-лорд перебросил по столешнице проект приказа о передислокации в руки Гивенс и стал ждать, пока она прочтет.
– Четыре эскадры? – пробормотала Гивенс, рассеянно накручивая на палец прядь каштановых волос. – Ничего себе отвлекающий маневр!
– Вы можете сказать это еще раз. Супердредноуты. – Капарелли с легкой горечью улыбнулся. – Это двадцать шесть процентов супердредноутов Флота метрополии. Если на нас нападут, когда их здесь не будет…
Он внезапно прервался, отчаянно взмахнул обеими руками. Гивенс поджала губы.
– Может быть, сэр. А может быть, и нет. Мы все-таки не останемся совсем без прикрытия, а если хевы купятся на ложное перемещение, то наткнутся на шестьдесят супердредноутов, о присутствии которых даже подозревать не будут.
– Это так… – Капарелли задумался на несколько секунд, а затем кивнул. – Хорошо, давайте пойдем и на это. Я полагаю, с таким крупным подкреплением нам придется послать флаг-офицера высшего ранга.
– Кого вы имеете в виду, сэр?
– Кого же еще? – Капарелли снова кисло улыбнулся. – Разве у нас есть варианты, кроме Белой Гавани, а?
– Граф Белой Гавани? – Гивенс не смогла полностью скрыть удивление. Она знала, что Капарелли и Белая Гавань недолюбливали друг друга, а еще она знала, что Александер в настоящий момент является заместителем командующего Флота метрополии.
– Граф Белой Гавани, – повторил Капарелли. – Я знаю, мы проделаем брешь в командной структуре адмирала Вебстера, но мы и так развалим его оборону, забрав у него четыре эскадры. Белая Гавань – это не только разум и звание, необходимые для руководства, он к тому же самый популярный офицер – после Харрингтон – в глазах грейсонцев.
– Правильно, сэр. Но он также старше адмирала д'Орвиля. А это означает, что по прибытии он немедленно заменит его на посту главнокомандующего. Это не создаст проблемы?