Страница:
Истребитель полетел к Тихому океану, и на высоте нескольких метров над барашками волн Джилтани плавно увеличила скорость. Словно громадная ладонь вдавила Колина в сиденье, и, оставляя за собой полосу бурлящей воды, истребитель рванул на юг со скоростью в три раза превышающей скорость звука. Колин, можно сказать, соскучился по ощущению перегрузки за все то время, что прошло с момента знакомства с «Дахаком». Однако перегрузка подчеркивала единственный очевидный недостаток Джилтани как пилота.
Атмосфера не допускала того, что было возможно в вакууме. Даже на максимальной мощности двигателя истребителя трение и сжимаемость воздуха очень сильно снижали его предельную скорость. Компенсацией этого служило то, что используя несущие и управляющие поверхности вместо того, чтобы полагаться исключительно на гравитонный двигатель, можно было достичь большей скорости при той же мощности двигателя. Недостатком был повышенный риск обнаружения и уязвимость для тепловых систем самонаведения, так как не защищенный полем, образующимся при работе двигателя, корпус нагревался. Но это был относительно незначительный недостаток.
Настоящей проблемой являлось то, что работающий вполсилы двигатель не мог компенсировать действие инерции и перегрузки при ускорении. В атмосфере маленький истребитель зависел от законов механики, а его маневренность зависела от того, какую перегрузку может выдержать пилот. В этом таилась смертельная опасность для Джилтани. Если ей придется вступить в маневренный бой с имперцем, обладающим полным набором биотехнических имплантантов, она погибнет, так как будет терять сознание намного раньше него.
В то же самое время МакМахан был, конечно, прав. Если дело дойдет до воздушного сражения, то маскировочные системы будут не нужны. В ход пойдут грубая сила, хитрость, быстрота реакции, а также мастерство оператора РЭБ. И в первую очередь пилоты, конечно, запустят двигатели на полную мощность. А при работающем на полной мощности двигателе защитное поле прикрывает пилотов, и Джилтани будет так же свободна от воздействия перегрузок, как и любой имперец.
И все-таки основной задачей было не допустить сражения в воздухе. Если им придется запустить двигатель на полную мощность, то ничто не спрячет их истребитель от детекторов Ану… а это значит, что они не осмелятся вернуться на «Нергал» до тех пор, пока не уничтожат преследователей или не оторвутся от них. «Плюсы и минусы, — с тоской подумал Колин, проверяя скорость полета. — Всегда есть плюсы и минусы».
Они летят на скорости четыре маха[6], отметил Колин и усмехнулся, представив реакцию на борту грузового судна, которое могло бы оказаться неподалеку, когда мимо со свистом проносится непонятно что, а на радарах — абсолютная пустота.
Через семнадцать минут они достигнут намеченной цели. Странно, он был абсолютно спокоен.
— Подлетаем к точке последнего поворота, — произнес Колин одиннадцать минут спустя.
— Да, — тихо ответила Джилтани.
Ее голос звучал мечтательно и задумчиво, ибо для нее Колин сейчас был немного нереальным. Реальным был ее сверкающий как лезвие кинжала истребитель, с которым она слилась в единое целое и видела и чувствовала при помощи его датчиков. В то же время Колин ощущал силу ее стремления и ясность сознания при помощи своих сенсоров, чем и был доволен.
Они сделали разворот, заходя на цель, а Геб и Тамман поотстали, увеличивая разрыв между истребителями, как и было запланировано.
Огромное частное поместье в глубокой, похожей на чашу долине к северу от Куэрнаваки являлось штабом одновременно «Черной Мекки» и «Армии Аллаха» на Американском континенте, хотя о нем знали лишь немногие из самих террористов. Поэтому оно стало главной мишенью боевого плана — одной из трех самых аппетитных целей, которые удалось вычислить МакМахану и Джилтани. Здесь дислоцировались более сорока имперцев и двести их самых надежных приспешников-землян. Отсюда координировались террористические акты по всему Западному полушарию. Удаленность базы позволяла скрывать большое количество оборудования и оружия Империума. После успешной атаки на такую цель немедленный доклад в собственный штаб будет выглядеть вполне правдоподобным.
На выбор МакМахана также повлиял еще один фактор. Географическое расположение поместья делало его идеальной целью для кинетических ракет, ибо горы, окружающие долину со всех сторон, ограничат последствия взрывов и направят их вверх. Северяне ожидали, что использование подобного оружия вызовет у Ану ощутимый шок, ибо это спровоцирует ужас у большинства людей планеты, а также яростное обсуждение происшествия в средствах массовой информации. А огласка и повышенное внимание — это как раз то, чего старательно избегали обе враждующие стороны на протяжении веков. Эта атака должна убедить Ану, что экипаж «Нергала» имеет серьезные намерения.
С другой стороны, важность цели предполагает наличие мощного оборонного комплекса. Если появятся истребители противника, то задача Геба и Таммана — подстрелить их, если получится. Если не получится, то их задание становится более опасным — изобразить приманку, чтобы отвлечь внимание противника на себя, и…
— Черт! — выругался Колин, а Джилтани напряглась, получив от него информацию.
Их цель прикрывали активные сканирующие устройства производства Империума. При текущей скорости полета эти сканеры преодолеют их поле маскировки менее чем через пять минут.
Колин внутренне сжался, так как он и его компьютеры лихорадочно пытались определить, к чему относятся эти сканирующие устройства. Если это всего лишь наблюдательный пост, то они успеют добраться до цели, прежде чем кто-либо среагирует, но если это автоматическая защита…
— Тысяча чертей! — прошипел он.
Ну конечно же, это автоматическая защита — а вон еще три истребителя стоят наготове, хотя сами по себе они вовсе не означают объявленной тревоги. Там внизу по крайней мере десять машин: если бы они ожидали атаки, все истребители уже были бы в готовности. Просто им с Джилтани дьявольски не повезло очутиться здесь как раз в тот момент, когда кто-то готовился вылететь с базы. Возможно, на одном из этих истребителей собиралась лететь куда-нибудь по делам Киринал, а два других были эскортом. В общем рутинная ситуация для военной базы южан.
Но это также означало, что база находится в состоянии повышенной боевой готовности. Колин мог «видеть» по крайней мере четыре ракетные установки и два тяжелых энергоорудия — куда более серьезное вооружение, чем предполагала разведка «Нергала».
— Нам придется отменить операцию, — заметил Колин, но когда он это произносил, то посредством нейроинтерфейса привел все системы истребителя в боевую готовность.
— Конечно придется. — Джилтани ни на миллиметр не отклонилась от курса, и он почувствовал, что она выводит двигатели на полную мощность — до красной черты.
— Они увидят нас за двадцать секунд до того, как у меня будет готово решение для стрельбы, — рассеянно сказал Колин.
— Не, то будет за десять секунд, не более, — возразила она.
— Ха, ты у нас, оказывается, еще и специалист РЭБ?
Затем он пожал плечами:
— Наплюй. В самый центр на полном газу, Джилтани. Сначала иди на огневую позицию.
— Как скажет капитан, — промурлыкала Джилтани, и истребитель резко взмыл вверх.
На мгновение ускорение вдавило Колина в кресло, но затем появилось поле двигателя, и перегрузки исчезли. Он почувствовал, как по базе южан пронесся сигнал тревоги. Автоматическая система противовоздушной обороны уже сработала, но его собственная система РЭБ включилась на мгновение раньше. К моменту, когда орудия начали преследовать истребитель, защитная программа уже наполнила ночное небо ложными метками. Приманки уносились с воем, а постановщики помех забивали каналы связи белым шумом.
Сканеры наземных установок были более мощными, а их электронный мозг — больше и умнее, чем у маленьких бортовых компьютеров Колина, однако они начали сражение с невыгодной позиции. Им приходилось тратить драгоценные секунды, чтобы обнаружить цель. Между ними и системами наведения истребителя началась бешеная гонка.
На размышления не было времени. Только полная концентрация, калейдоскоп образов отодвинулся на край сознания. Взрыв паники, когда показалось, что одна из наземных установок их вычислила. Невозможно крутой вираж, при помощи которого вывернулась Джилтани. Облегчение, когда они в последний миг ускользнули от захвата. Возбуждение от скорости. Сила и натиск его пилота. Собственный первобытный восторг, когда внезапно, каким-то волшебным образом пришло огневое решение.
Ушел первый залп. Об использовании гиперракет в атмосфере не могло быть и речи. Они бы унесли за собой в гипер слишком много воздуха, чем сбили бы настройку и вынырнули в нормальное пространство Бог знает где. Кинетические ракеты — совсем другое дело. Форсированные гравитонные двигатели бешено разгоняли их до шестидесяти процентов скорости света, до самой грани потери фазы. Защитные системы старались изо всех сил, но безумная скорость ракет и короткое расстояние означали, что времени на перехват было слишком мало даже для систем Империума. Колин услышал звериный вопль триумфа, вырвавшийся из груди Джилтани, когда ракеты достигли цели.
Невозможно яркое пламя озарило ночь. Кинетические ракеты не несли боеголовок, они им были и не нужны. Сверхскоростные кибернетические метеориты неслись по рассчитанным траекториям точно к орудийным установкам, угрожавшим их хозяевам.
Генераторы поля, прикрывавшего орудия южан, все еще выходили на режим, когда ракеты накрыли цель, но, даже если бы они были запущены на полную мощность, это уже не имело бы никакого значения. В течение пятидесяти одного тысячелетия северяне не выступали так нагло, в открытую используя оружие Империума. Южане полагали, что их противник никогда не решится его применить. Их оборона была рассчитана на земное оружие, или на относительно безобидное оружие Империума, которое северяне использовали раньше.
Джилтани вырвала истребитель из зоны взрыва в последний момент, оставляя позади взметнувшийся до небес языческий жертвенный костер. Огромное пламя озарило горы Мексики, а компьютеры Колина уже оценивали силу первого удара. Защитное поле базы, будучи довольно слабым, все-таки погасило значительную часть энергии удара, прежде чем вышел из строя генератор. Это помешало ракетам превратить все поместье в одну огромную воронку, кроме того уцелела одна огневая точка. Она продолжала обстрел, и Джилтани приняла вызов, подобно ангелу смерти возвращаясь обратно и направляясь прямо на огневую позицию.
Тепловое излучение от первого удара в сочетании с сумасшедшей работой систем противодействия истребителя не позволяло наземным системам определить его местонахождение, поэтому орудия работали по заранее заданной программе ведения слепого огня, заливая им ту часть пространства, где должна была находиться цель. Но Джилтани была не там, где, как предполагали люди, создавшие программу, ей следует быть, и Колин, запуская еще одну ракету, почувствовал невольное восхищение ее потрясающим мастерством пилота.
В отличие от истребителя, орудие не могло уклоняться. Ракета с шипением врезалась в цель, и новый взрыв осквернил землю.
Джилтани пошла на третий заход. Это было на два больше, чем считалось оправданным риском согласно первоначального плана. Наземные установки молчали. Несмотря на усилия защитного поля, на месте огневой позиции зияла дыра, а вся долина превратилась в жерло вулкана. Роскошные особняки поместья превратились в горящие руины, однако все подземные сооружения остались целы.
Один из истребителей южан уже взлетал, но Колин не обратил на него никакого внимания. Все время мира принадлежало ему, и его последний удар мог бы стать иллюстрацией к учебнику. Четыре ракеты накрыли цель, озаряя багровое небо новыми языками пламени. На этот раз не было защитного поля, чтобы поглотить часть удара, а между столкновениями с целью первой и последней ракет прошло не более одной миллисекунды.
Смерч взметнулся ввысь, земля и камень столбом пара ушли в небо. Второй истребитель южан при взлете подхватила взрывная волна, встряхнула его, как терьер крысу, и выплюнула, будто оплавленный осколок из кузни Гефеста. А Джилтани отдалась волне с любовью, не сопротивляясь, а принимая ураганный поток, завертевший их истребитель. Она запустила двигатель на полную мощность, чтобы смягчить удары. Они вынырнули с другой стороны, и Колин понял, что Джилтани использовала эти ужасные турбулентные потоки, чтобы выйти в хвост тому единственному истребителю южан, которому удалось спастись.
Колину не нужно было оценивать результаты последнего удара. Все, что могло остаться после него, было одной громадной воронкой. Он только что убил более двухсот человек… и не чувствовал ничего, кроме удовлетворения. Удовлетворения и желания догнать и уничтожить последний истребитель южан.
Не было возможности узнать, кто пилотирует этот истребитель, в полном ли составе экипаж и какое оружие на борту. Возможно там был всего лишь один пилот. Может быть истребитель даже не вооружен.
Он и Джилтани были непобедимы и возмездие вело их. Колин оскалил зубы и привел в боевую готовность оружие воздушного боя, когда раскаленная добела огненная буря позади них стала приобретать красный оттенок. Джилтани, преследуя цель, свернула к Тихому океану, погруженному во мрак ночи.
Системы слежения обнаружили объект. При помощи нейроинтерфейса Колин мгновенно запустил компьютерную программу, и еще две ракеты вылетели в поисках цели. Самонаводящиеся ракеты были более медлительны, чем кинетические, и рассчитаны на хитрые маневры. И они несли боеголовки — ядерные боеголовки калибром три килотонны, срабатывающие при приближении к цели на определенное расстоянии. Взгляд Колина стал мечтательным, пока его сенсоры следили за перемещением снарядов, однако за мгновение до взрыва с запада примчалась еще одна ракета. МакИнтайр почти забыл про Геба и Таммана, а в истребителе южан, вероятно, так никогда и не узнали, что Колин и Джилтани не были одиноки на этом задании.
Обломков не было.
Джилтани не нуждалась в особом приказе. Она повернула на запад, сбавляя скорость и снижаясь. Истребитель перешел на малозаметный режим, превращаясь в невидимку. Колин тщательно проверил данные своих сенсоров, и, только когда полностью убедился в том, что они невидимы для всех систем обнаружения, Джилтани повернула на север, к дому. МакИнтайр тем временем включил передатчик истребителя и активизировал свой вживленный имплантант с личной линией фолд-спейс-связи, который не осмеливался использовать почти полгода. Колин почувствовал странный легкий щелчок внутри черепа, когда приемники Дахака распознали и приняли его идентификационный код.
— Приказ категории один. Не отвечать, — послал он сообщение со скоростью мысли. — Идентификационный код дельта-один-гамма-бета-один-семь-восемь-тета-девять-гамма. Приоритет «Альфа». Жди сигнала с этого истребителя. Выполнять приказ с момента получения.
Колин мгновенно отключил имплантант, молясь о том, чтобы передатчик истребителя, издающий импульс такой же силы, спрятал его сообщение от людей Ану. Зашифрованный сигнал, который он заранее записал в середину доклада об успешно проведенной атаке, длился две миллисекунды, и Дахак получил его приказы.
Затем Колин смог расслабиться. Он заморгал, оглядывая кабину. До него наконец дошло, что они успешно провели операцию… и что были живы.
— Сделано, — тихо сказал он, впервые за весь полет оборачиваясь к Джилтани.
— Да, славно сделано, — ответила она.
Их взгляды встретились, и в ее глазах впервые не было ни ненависти, ни враждебности.
— Прекрасный полет, Танни, — похвалил Колин и увидел, как от удивления у нее округлились глаза, ибо он впервые назвал ее так, как ее называли в семье.
На мгновение Колин думал, что зашел слишком далеко.
— Ты тоже не свалял дурака… Колин, — ответила Джилтани и улыбнулась.
Книга 3
Глава 15
Атмосфера не допускала того, что было возможно в вакууме. Даже на максимальной мощности двигателя истребителя трение и сжимаемость воздуха очень сильно снижали его предельную скорость. Компенсацией этого служило то, что используя несущие и управляющие поверхности вместо того, чтобы полагаться исключительно на гравитонный двигатель, можно было достичь большей скорости при той же мощности двигателя. Недостатком был повышенный риск обнаружения и уязвимость для тепловых систем самонаведения, так как не защищенный полем, образующимся при работе двигателя, корпус нагревался. Но это был относительно незначительный недостаток.
Настоящей проблемой являлось то, что работающий вполсилы двигатель не мог компенсировать действие инерции и перегрузки при ускорении. В атмосфере маленький истребитель зависел от законов механики, а его маневренность зависела от того, какую перегрузку может выдержать пилот. В этом таилась смертельная опасность для Джилтани. Если ей придется вступить в маневренный бой с имперцем, обладающим полным набором биотехнических имплантантов, она погибнет, так как будет терять сознание намного раньше него.
В то же самое время МакМахан был, конечно, прав. Если дело дойдет до воздушного сражения, то маскировочные системы будут не нужны. В ход пойдут грубая сила, хитрость, быстрота реакции, а также мастерство оператора РЭБ. И в первую очередь пилоты, конечно, запустят двигатели на полную мощность. А при работающем на полной мощности двигателе защитное поле прикрывает пилотов, и Джилтани будет так же свободна от воздействия перегрузок, как и любой имперец.
И все-таки основной задачей было не допустить сражения в воздухе. Если им придется запустить двигатель на полную мощность, то ничто не спрячет их истребитель от детекторов Ану… а это значит, что они не осмелятся вернуться на «Нергал» до тех пор, пока не уничтожат преследователей или не оторвутся от них. «Плюсы и минусы, — с тоской подумал Колин, проверяя скорость полета. — Всегда есть плюсы и минусы».
Они летят на скорости четыре маха[6], отметил Колин и усмехнулся, представив реакцию на борту грузового судна, которое могло бы оказаться неподалеку, когда мимо со свистом проносится непонятно что, а на радарах — абсолютная пустота.
Через семнадцать минут они достигнут намеченной цели. Странно, он был абсолютно спокоен.
— Подлетаем к точке последнего поворота, — произнес Колин одиннадцать минут спустя.
— Да, — тихо ответила Джилтани.
Ее голос звучал мечтательно и задумчиво, ибо для нее Колин сейчас был немного нереальным. Реальным был ее сверкающий как лезвие кинжала истребитель, с которым она слилась в единое целое и видела и чувствовала при помощи его датчиков. В то же время Колин ощущал силу ее стремления и ясность сознания при помощи своих сенсоров, чем и был доволен.
Они сделали разворот, заходя на цель, а Геб и Тамман поотстали, увеличивая разрыв между истребителями, как и было запланировано.
Огромное частное поместье в глубокой, похожей на чашу долине к северу от Куэрнаваки являлось штабом одновременно «Черной Мекки» и «Армии Аллаха» на Американском континенте, хотя о нем знали лишь немногие из самих террористов. Поэтому оно стало главной мишенью боевого плана — одной из трех самых аппетитных целей, которые удалось вычислить МакМахану и Джилтани. Здесь дислоцировались более сорока имперцев и двести их самых надежных приспешников-землян. Отсюда координировались террористические акты по всему Западному полушарию. Удаленность базы позволяла скрывать большое количество оборудования и оружия Империума. После успешной атаки на такую цель немедленный доклад в собственный штаб будет выглядеть вполне правдоподобным.
На выбор МакМахана также повлиял еще один фактор. Географическое расположение поместья делало его идеальной целью для кинетических ракет, ибо горы, окружающие долину со всех сторон, ограничат последствия взрывов и направят их вверх. Северяне ожидали, что использование подобного оружия вызовет у Ану ощутимый шок, ибо это спровоцирует ужас у большинства людей планеты, а также яростное обсуждение происшествия в средствах массовой информации. А огласка и повышенное внимание — это как раз то, чего старательно избегали обе враждующие стороны на протяжении веков. Эта атака должна убедить Ану, что экипаж «Нергала» имеет серьезные намерения.
С другой стороны, важность цели предполагает наличие мощного оборонного комплекса. Если появятся истребители противника, то задача Геба и Таммана — подстрелить их, если получится. Если не получится, то их задание становится более опасным — изобразить приманку, чтобы отвлечь внимание противника на себя, и…
— Черт! — выругался Колин, а Джилтани напряглась, получив от него информацию.
Их цель прикрывали активные сканирующие устройства производства Империума. При текущей скорости полета эти сканеры преодолеют их поле маскировки менее чем через пять минут.
Колин внутренне сжался, так как он и его компьютеры лихорадочно пытались определить, к чему относятся эти сканирующие устройства. Если это всего лишь наблюдательный пост, то они успеют добраться до цели, прежде чем кто-либо среагирует, но если это автоматическая защита…
— Тысяча чертей! — прошипел он.
Ну конечно же, это автоматическая защита — а вон еще три истребителя стоят наготове, хотя сами по себе они вовсе не означают объявленной тревоги. Там внизу по крайней мере десять машин: если бы они ожидали атаки, все истребители уже были бы в готовности. Просто им с Джилтани дьявольски не повезло очутиться здесь как раз в тот момент, когда кто-то готовился вылететь с базы. Возможно, на одном из этих истребителей собиралась лететь куда-нибудь по делам Киринал, а два других были эскортом. В общем рутинная ситуация для военной базы южан.
Но это также означало, что база находится в состоянии повышенной боевой готовности. Колин мог «видеть» по крайней мере четыре ракетные установки и два тяжелых энергоорудия — куда более серьезное вооружение, чем предполагала разведка «Нергала».
— Нам придется отменить операцию, — заметил Колин, но когда он это произносил, то посредством нейроинтерфейса привел все системы истребителя в боевую готовность.
— Конечно придется. — Джилтани ни на миллиметр не отклонилась от курса, и он почувствовал, что она выводит двигатели на полную мощность — до красной черты.
— Они увидят нас за двадцать секунд до того, как у меня будет готово решение для стрельбы, — рассеянно сказал Колин.
— Не, то будет за десять секунд, не более, — возразила она.
— Ха, ты у нас, оказывается, еще и специалист РЭБ?
Затем он пожал плечами:
— Наплюй. В самый центр на полном газу, Джилтани. Сначала иди на огневую позицию.
— Как скажет капитан, — промурлыкала Джилтани, и истребитель резко взмыл вверх.
На мгновение ускорение вдавило Колина в кресло, но затем появилось поле двигателя, и перегрузки исчезли. Он почувствовал, как по базе южан пронесся сигнал тревоги. Автоматическая система противовоздушной обороны уже сработала, но его собственная система РЭБ включилась на мгновение раньше. К моменту, когда орудия начали преследовать истребитель, защитная программа уже наполнила ночное небо ложными метками. Приманки уносились с воем, а постановщики помех забивали каналы связи белым шумом.
Сканеры наземных установок были более мощными, а их электронный мозг — больше и умнее, чем у маленьких бортовых компьютеров Колина, однако они начали сражение с невыгодной позиции. Им приходилось тратить драгоценные секунды, чтобы обнаружить цель. Между ними и системами наведения истребителя началась бешеная гонка.
На размышления не было времени. Только полная концентрация, калейдоскоп образов отодвинулся на край сознания. Взрыв паники, когда показалось, что одна из наземных установок их вычислила. Невозможно крутой вираж, при помощи которого вывернулась Джилтани. Облегчение, когда они в последний миг ускользнули от захвата. Возбуждение от скорости. Сила и натиск его пилота. Собственный первобытный восторг, когда внезапно, каким-то волшебным образом пришло огневое решение.
Ушел первый залп. Об использовании гиперракет в атмосфере не могло быть и речи. Они бы унесли за собой в гипер слишком много воздуха, чем сбили бы настройку и вынырнули в нормальное пространство Бог знает где. Кинетические ракеты — совсем другое дело. Форсированные гравитонные двигатели бешено разгоняли их до шестидесяти процентов скорости света, до самой грани потери фазы. Защитные системы старались изо всех сил, но безумная скорость ракет и короткое расстояние означали, что времени на перехват было слишком мало даже для систем Империума. Колин услышал звериный вопль триумфа, вырвавшийся из груди Джилтани, когда ракеты достигли цели.
Невозможно яркое пламя озарило ночь. Кинетические ракеты не несли боеголовок, они им были и не нужны. Сверхскоростные кибернетические метеориты неслись по рассчитанным траекториям точно к орудийным установкам, угрожавшим их хозяевам.
Генераторы поля, прикрывавшего орудия южан, все еще выходили на режим, когда ракеты накрыли цель, но, даже если бы они были запущены на полную мощность, это уже не имело бы никакого значения. В течение пятидесяти одного тысячелетия северяне не выступали так нагло, в открытую используя оружие Империума. Южане полагали, что их противник никогда не решится его применить. Их оборона была рассчитана на земное оружие, или на относительно безобидное оружие Империума, которое северяне использовали раньше.
Джилтани вырвала истребитель из зоны взрыва в последний момент, оставляя позади взметнувшийся до небес языческий жертвенный костер. Огромное пламя озарило горы Мексики, а компьютеры Колина уже оценивали силу первого удара. Защитное поле базы, будучи довольно слабым, все-таки погасило значительную часть энергии удара, прежде чем вышел из строя генератор. Это помешало ракетам превратить все поместье в одну огромную воронку, кроме того уцелела одна огневая точка. Она продолжала обстрел, и Джилтани приняла вызов, подобно ангелу смерти возвращаясь обратно и направляясь прямо на огневую позицию.
Тепловое излучение от первого удара в сочетании с сумасшедшей работой систем противодействия истребителя не позволяло наземным системам определить его местонахождение, поэтому орудия работали по заранее заданной программе ведения слепого огня, заливая им ту часть пространства, где должна была находиться цель. Но Джилтани была не там, где, как предполагали люди, создавшие программу, ей следует быть, и Колин, запуская еще одну ракету, почувствовал невольное восхищение ее потрясающим мастерством пилота.
В отличие от истребителя, орудие не могло уклоняться. Ракета с шипением врезалась в цель, и новый взрыв осквернил землю.
Джилтани пошла на третий заход. Это было на два больше, чем считалось оправданным риском согласно первоначального плана. Наземные установки молчали. Несмотря на усилия защитного поля, на месте огневой позиции зияла дыра, а вся долина превратилась в жерло вулкана. Роскошные особняки поместья превратились в горящие руины, однако все подземные сооружения остались целы.
Один из истребителей южан уже взлетал, но Колин не обратил на него никакого внимания. Все время мира принадлежало ему, и его последний удар мог бы стать иллюстрацией к учебнику. Четыре ракеты накрыли цель, озаряя багровое небо новыми языками пламени. На этот раз не было защитного поля, чтобы поглотить часть удара, а между столкновениями с целью первой и последней ракет прошло не более одной миллисекунды.
Смерч взметнулся ввысь, земля и камень столбом пара ушли в небо. Второй истребитель южан при взлете подхватила взрывная волна, встряхнула его, как терьер крысу, и выплюнула, будто оплавленный осколок из кузни Гефеста. А Джилтани отдалась волне с любовью, не сопротивляясь, а принимая ураганный поток, завертевший их истребитель. Она запустила двигатель на полную мощность, чтобы смягчить удары. Они вынырнули с другой стороны, и Колин понял, что Джилтани использовала эти ужасные турбулентные потоки, чтобы выйти в хвост тому единственному истребителю южан, которому удалось спастись.
Колину не нужно было оценивать результаты последнего удара. Все, что могло остаться после него, было одной громадной воронкой. Он только что убил более двухсот человек… и не чувствовал ничего, кроме удовлетворения. Удовлетворения и желания догнать и уничтожить последний истребитель южан.
Не было возможности узнать, кто пилотирует этот истребитель, в полном ли составе экипаж и какое оружие на борту. Возможно там был всего лишь один пилот. Может быть истребитель даже не вооружен.
Он и Джилтани были непобедимы и возмездие вело их. Колин оскалил зубы и привел в боевую готовность оружие воздушного боя, когда раскаленная добела огненная буря позади них стала приобретать красный оттенок. Джилтани, преследуя цель, свернула к Тихому океану, погруженному во мрак ночи.
Системы слежения обнаружили объект. При помощи нейроинтерфейса Колин мгновенно запустил компьютерную программу, и еще две ракеты вылетели в поисках цели. Самонаводящиеся ракеты были более медлительны, чем кинетические, и рассчитаны на хитрые маневры. И они несли боеголовки — ядерные боеголовки калибром три килотонны, срабатывающие при приближении к цели на определенное расстоянии. Взгляд Колина стал мечтательным, пока его сенсоры следили за перемещением снарядов, однако за мгновение до взрыва с запада примчалась еще одна ракета. МакИнтайр почти забыл про Геба и Таммана, а в истребителе южан, вероятно, так никогда и не узнали, что Колин и Джилтани не были одиноки на этом задании.
Обломков не было.
Джилтани не нуждалась в особом приказе. Она повернула на запад, сбавляя скорость и снижаясь. Истребитель перешел на малозаметный режим, превращаясь в невидимку. Колин тщательно проверил данные своих сенсоров, и, только когда полностью убедился в том, что они невидимы для всех систем обнаружения, Джилтани повернула на север, к дому. МакИнтайр тем временем включил передатчик истребителя и активизировал свой вживленный имплантант с личной линией фолд-спейс-связи, который не осмеливался использовать почти полгода. Колин почувствовал странный легкий щелчок внутри черепа, когда приемники Дахака распознали и приняли его идентификационный код.
— Приказ категории один. Не отвечать, — послал он сообщение со скоростью мысли. — Идентификационный код дельта-один-гамма-бета-один-семь-восемь-тета-девять-гамма. Приоритет «Альфа». Жди сигнала с этого истребителя. Выполнять приказ с момента получения.
Колин мгновенно отключил имплантант, молясь о том, чтобы передатчик истребителя, издающий импульс такой же силы, спрятал его сообщение от людей Ану. Зашифрованный сигнал, который он заранее записал в середину доклада об успешно проведенной атаке, длился две миллисекунды, и Дахак получил его приказы.
Затем Колин смог расслабиться. Он заморгал, оглядывая кабину. До него наконец дошло, что они успешно провели операцию… и что были живы.
— Сделано, — тихо сказал он, впервые за весь полет оборачиваясь к Джилтани.
— Да, славно сделано, — ответила она.
Их взгляды встретились, и в ее глазах впервые не было ни ненависти, ни враждебности.
— Прекрасный полет, Танни, — похвалил Колин и увидел, как от удивления у нее округлились глаза, ибо он впервые назвал ее так, как ее называли в семье.
На мгновение Колин думал, что зашел слишком далеко.
— Ты тоже не свалял дурака… Колин, — ответила Джилтани и улыбнулась.
Книга 3
Глава 15
Колин МакИнтайр сидел в офицерской кают-компании и тасовал карты, пряча улыбку под ястребиным взглядом Гора. Они ждали очередного доклада Гектора.
Члены экипажей Военного Флота Империума обычно увлекались всевозможными азартными играми, в основном электронными. Однако Гор с презрением относился к такому сверхцивилизованному времяпрепровождению. Он любил земные карточные игры — бридж, канасту, юкер, двадцать одно, вист, пикет, девятку, покер… особенно покер, в котором Колин никогда не был силен. На самом деле Колина всегда привлекала в картах возможность продемонстрировать ловкость рук фокусника-любителя, и Гор ужасался тому, насколько могут помочь способности полноценного имперца человеку, научившемуся прятать карты в рукав еще обладая земными скоростью движений и рефлексами… помимо всего прочего.
— Снимешь? — предложил Колин и печально покачал головой, когда Гор пять раз сдвинул колоду, прежде чем вернуть ее назад. — Сколько ты там проиграл? — задумчиво спросил он, раздавая карты. — Около миллиона?
— Утроить можешь сумму, — с тоской в голосе произнесла Джилтани, забирая свои карты не следя за руками Колина так пристально, как ее отец.
— Делаем ставки, — продолжал Колин, и карты полетели на стол.
Если бы они действительно играли на деньги, то он был бы уже миллиардером, даже без того нечестно нажитого состояния, которое ему пришлось списать по требованию Гора, до которого дошло, что Колин безбожно жульничает. Он широко улыбнулся, и Джилтани фыркнула, но уже без былой горечи.
Она все еще чувствовала себя неуютно рядом с ним, или притворялась. Колин был благодарен Гектору. Полковник положил конец вражде между ними, хотя сам не очень-то в это верил. Каждый раз, когда во время разбора полетов Джилтани обращалась к нему по имени, Колин замечал быстрый недоверчивый взгляд МакМахана. Колин и сам боялся, что спустя время, когда пройдет эйфория победы, к ней снова вернется прежняя холодная враждебность. Да, Джилтани все еще недолюбливает его. Однако было видно, что она преодолевает свою неприязнь, как будто признав (по крайней мере умом), что Колин не виноват в том, что стал тем, кем стал. Ее присутствие за карточным столиком служило этому доказательством.
Колину хотелось, чтобы их отношения можно было бы изменить каким-нибудь иным способом, помягче, но полковник остался доволен тем, как все вышло. Чтобы назначить их в один летный экипаж у военачальника нашлось достаточно аргументов, но чтобы действительно отправить их вдвоем на задание было необходимо мужество, можно даже сказать — безрассудная смелость.
— Беру две, — объявил Гор, и Колин метнул к нему через стол карты.
— Танни? — вежливо осведомился он, подняв бровь. Она надула губы:
— Довольно мне сейчас.
— Гм. — Колин задумчиво изучил свои карты, а затем вынул одну. — Ставки?
— Сто, — сказал Гор, а Джилтани ответила.
— Отвечаю, — важно ответил Колин, — и поднимаю на пять сотен.
Гор метнул на него сердитый взгляд.
— Не на этот раз, ты, юный прохвост! — прорычал он. — Отвечаю и поднимаю еще на сотню!
— Отец, ты обезумел, — вмешалась Джилтани, бросив карты. — Почто выкидывать деньги?
— Тебе не следует так разговаривать с отцом, Танни, — обиженно сказал Гор, и Колин сдержал еще одну улыбку.
— Отвечаю и поднимаю ставку еще на пять сотен, — пробормотал он, и Гор опять взглянул на него.
— Черт побери, я же следил за сдачей! Не можешь же ты… — Старый имперец пододвинул к центру стола горку фишек.
— Отвечаю, — мрачно сказал он. — Посмотрим, как ты сможешь побить это!
Гор открыл свои карты — четыре валета и туз — и сердито посмотрел на Колина.
— Гор, Гор! — вздохнул Колин.
Он печально покачал головой и выложил одну за другой свои карты, начав с двойки треф и заканчивая шестеркой.
— Не может быть! — Гор в шоке уставился на стол. — Флэш-стрит?!
— Сие предрешено, отец, — произнесла Джилтани, и в ее глазах мелькнула озорная искорка. — Воистину, сколь странно, как мудрец, тебе подобный, так жаждет бедным стать.
— О, заткнись! — ответил Гор, стараясь не рассмеяться.
Он собрал карты и взглянул на Колина.
— В следующий раз сдавать буду я !
— Черт бы их всех побрал! Прах их всех подери!
Человек, который когда-то был капитан-инженером Флота Империума Ану, вскочил на ноги и со всего размаху ударил кулаком по столу так, что толстая столешница треснула. Мгновение он смотрел на трещину, затем схватил стол и запустил его со всей силы в стальную переборку каюты. Раздался противный, резкий звук, и сломанный стол осыпался на пол. Ану посмотрел на обломки, тяжело дыша, затем отвернулся, сжав кулаки.
— И ты, Ганхар! Какой же ты, к черту, «аналитик разведслужбы»! Что ты можешь сказать в свое оправдание?!
Ганхар чувствовал, как у него на лбу выступает пот, но не осмеливался вытереть его. Взгляд его был прикован к груди Ану. Он не смел не смотреть на него, однако глядеть ему в глаза в такие моменты было опасно. Вот уже более века Ганхар был помощником Киринал по проведению операций во внешнем мире и недавно получил назначение на ее место, но он никогда не видел Ану в таком бешенстве и теперь проклинал Киринал за то, что та позволила себя убить. Если бы она была все еще жива, то он смог бы перевести стрелки на нее.
— Ничто не предвещало подобного налета, шеф, — ответил Ганхар, втайне надеясь, что его голос звучит уверенно.
Он хотел было добавить, что Ану сам просматривал и одобрял все его прогнозы и оценки, но благоразумие удержало язык за зубами. За столько лет Ану совсем перестал владеть собой. Напоминать ему о его собственных ошибках в данный момент было строго противопоказано.
— «Ничего не предвещало» ! — пронзительным фальцетом передразнил его Ану.
Он прорычал еще что-то себе под нос, а затем резко вдохнул. Его припадок ярости исчез так же внезапно, как и возник. Ану поднял свой стул и спокойно уселся. Когда он снова заговорил, его голос звучал почти нормально.
— Хорошо. Ты облажался, но, возможно, в этом не только твоя вина, — вымолвил он, и Ганхар внутренне расслабился.
— Но они нанесли нам серьезный удар, — продолжал главарь мятежников, и в его голосе снова зазвучали опасные нотки. — И я, признаюсь, также не предполагал, что они осмелятся на подобную выходку. Они за это поплатятся, дьявол их всех дери!
Взгляды всех присутствующих обратились к голографической карте, висящей над местом, которое когда-то занимал стол. Карта была усеяна светящимися красными огоньками, которые совсем недавно были зелеными.
— Куэрнавака, Фен-Янг и Жерлочовка за одну ночь! — фыркнул Ану. — Оборудование и оружие не так важны, как то, какие потери они нанесли твоим дегенератам, и, к тому же, мы потеряли восемьдесят имперцев. Восемьдесят ! За последний месяц! Это составляет более десяти процентов от нашего общего числа!
Его подчиненные сидели молча. Они умели считать не хуже Ану, и потери ужасали их не меньше, чем его. В течение пяти тысячелетий их враги не наносили им такого ущерба, однако еще хуже было то, что их собственная самоуверенность позволила их врагам нанести удар. Южане знали, что их противники стареют, что время работает против них. Им никогда не приходила в голову мысль, что после стольких лет северяне способны открыто напасть на них.
Хуже всего было то, как их атаковали. Открытое применение имперского оружия сильно пошатнуло их уверенность в себе и могло запросто привести к катастрофе. Кажется никто из дегенератов не понял, что произошло, но они знали, что это нечто не поддающееся объяснению. Проникновение южан в наиболее важные правительства, особенно стран Азиатского Альянса, было настолько глубоким, что позволяло предотвращать опрометчивые военные действия против союзников-землян. Однако на Западе контроль был намного слабее, и очевидный, намеренный риск противника подействовал на всех весьма отрезвляюще.
Нет, не совсем так, подумал украдкой Ганхар, складывалось такое впечатление, будто у северян появился шанс… Что-то позволяет им верить в свою способность контролировать ситуацию. Это возможно, ибо в то время, как южане раскидывали сети среди государственных служб, люди с «Нергала» вербовали помощников среди военнослужащих Запада.
Первые доклады о случившемся вызвали многочисленные требования официальных лиц действовать или, по крайней мере, провести тщательное расследование. Однако их собственные люди сумели сдержать «скоропалительные решения и действия». Но теперь завеса молчания окутала военные круги Запада, и Ганхар видел в этом недобрый знак.
Он закусил губу от бессилия. Ганхар не мог найти надежные источники в среде военных разведслужб, поскольку это был очень замкнутый круг людей, вроде родового клана. Как ни противно признать, но готовность северян принимать дегенератов на равных давала им большое преимущество. Они в течение веков организовывали сеть агентов, «вербуя» многих при рождении или даже раньше. Ганхар и Киринал предпочитали работать со взрослыми, особенно с теми, чьи слабости не вызывали сомнений. Эта тактика имела свои преимущества, как, например, возможность нацеливаться на людей, поднимавшихся вверх по служебной лестнице. Однако все возрастающая в высокотехнологичном мире тенденция в пользу малочисленного, профессионального, нацеленного на карьеру сообщества военных работала против них.
Члены экипажей Военного Флота Империума обычно увлекались всевозможными азартными играми, в основном электронными. Однако Гор с презрением относился к такому сверхцивилизованному времяпрепровождению. Он любил земные карточные игры — бридж, канасту, юкер, двадцать одно, вист, пикет, девятку, покер… особенно покер, в котором Колин никогда не был силен. На самом деле Колина всегда привлекала в картах возможность продемонстрировать ловкость рук фокусника-любителя, и Гор ужасался тому, насколько могут помочь способности полноценного имперца человеку, научившемуся прятать карты в рукав еще обладая земными скоростью движений и рефлексами… помимо всего прочего.
— Снимешь? — предложил Колин и печально покачал головой, когда Гор пять раз сдвинул колоду, прежде чем вернуть ее назад. — Сколько ты там проиграл? — задумчиво спросил он, раздавая карты. — Около миллиона?
— Утроить можешь сумму, — с тоской в голосе произнесла Джилтани, забирая свои карты не следя за руками Колина так пристально, как ее отец.
— Делаем ставки, — продолжал Колин, и карты полетели на стол.
Если бы они действительно играли на деньги, то он был бы уже миллиардером, даже без того нечестно нажитого состояния, которое ему пришлось списать по требованию Гора, до которого дошло, что Колин безбожно жульничает. Он широко улыбнулся, и Джилтани фыркнула, но уже без былой горечи.
Она все еще чувствовала себя неуютно рядом с ним, или притворялась. Колин был благодарен Гектору. Полковник положил конец вражде между ними, хотя сам не очень-то в это верил. Каждый раз, когда во время разбора полетов Джилтани обращалась к нему по имени, Колин замечал быстрый недоверчивый взгляд МакМахана. Колин и сам боялся, что спустя время, когда пройдет эйфория победы, к ней снова вернется прежняя холодная враждебность. Да, Джилтани все еще недолюбливает его. Однако было видно, что она преодолевает свою неприязнь, как будто признав (по крайней мере умом), что Колин не виноват в том, что стал тем, кем стал. Ее присутствие за карточным столиком служило этому доказательством.
Колину хотелось, чтобы их отношения можно было бы изменить каким-нибудь иным способом, помягче, но полковник остался доволен тем, как все вышло. Чтобы назначить их в один летный экипаж у военачальника нашлось достаточно аргументов, но чтобы действительно отправить их вдвоем на задание было необходимо мужество, можно даже сказать — безрассудная смелость.
— Беру две, — объявил Гор, и Колин метнул к нему через стол карты.
— Танни? — вежливо осведомился он, подняв бровь. Она надула губы:
— Довольно мне сейчас.
— Гм. — Колин задумчиво изучил свои карты, а затем вынул одну. — Ставки?
— Сто, — сказал Гор, а Джилтани ответила.
— Отвечаю, — важно ответил Колин, — и поднимаю на пять сотен.
Гор метнул на него сердитый взгляд.
— Не на этот раз, ты, юный прохвост! — прорычал он. — Отвечаю и поднимаю еще на сотню!
— Отец, ты обезумел, — вмешалась Джилтани, бросив карты. — Почто выкидывать деньги?
— Тебе не следует так разговаривать с отцом, Танни, — обиженно сказал Гор, и Колин сдержал еще одну улыбку.
— Отвечаю и поднимаю ставку еще на пять сотен, — пробормотал он, и Гор опять взглянул на него.
— Черт побери, я же следил за сдачей! Не можешь же ты… — Старый имперец пододвинул к центру стола горку фишек.
— Отвечаю, — мрачно сказал он. — Посмотрим, как ты сможешь побить это!
Гор открыл свои карты — четыре валета и туз — и сердито посмотрел на Колина.
— Гор, Гор! — вздохнул Колин.
Он печально покачал головой и выложил одну за другой свои карты, начав с двойки треф и заканчивая шестеркой.
— Не может быть! — Гор в шоке уставился на стол. — Флэш-стрит?!
— Сие предрешено, отец, — произнесла Джилтани, и в ее глазах мелькнула озорная искорка. — Воистину, сколь странно, как мудрец, тебе подобный, так жаждет бедным стать.
— О, заткнись! — ответил Гор, стараясь не рассмеяться.
Он собрал карты и взглянул на Колина.
— В следующий раз сдавать буду я !
— Черт бы их всех побрал! Прах их всех подери!
Человек, который когда-то был капитан-инженером Флота Империума Ану, вскочил на ноги и со всего размаху ударил кулаком по столу так, что толстая столешница треснула. Мгновение он смотрел на трещину, затем схватил стол и запустил его со всей силы в стальную переборку каюты. Раздался противный, резкий звук, и сломанный стол осыпался на пол. Ану посмотрел на обломки, тяжело дыша, затем отвернулся, сжав кулаки.
— И ты, Ганхар! Какой же ты, к черту, «аналитик разведслужбы»! Что ты можешь сказать в свое оправдание?!
Ганхар чувствовал, как у него на лбу выступает пот, но не осмеливался вытереть его. Взгляд его был прикован к груди Ану. Он не смел не смотреть на него, однако глядеть ему в глаза в такие моменты было опасно. Вот уже более века Ганхар был помощником Киринал по проведению операций во внешнем мире и недавно получил назначение на ее место, но он никогда не видел Ану в таком бешенстве и теперь проклинал Киринал за то, что та позволила себя убить. Если бы она была все еще жива, то он смог бы перевести стрелки на нее.
— Ничто не предвещало подобного налета, шеф, — ответил Ганхар, втайне надеясь, что его голос звучит уверенно.
Он хотел было добавить, что Ану сам просматривал и одобрял все его прогнозы и оценки, но благоразумие удержало язык за зубами. За столько лет Ану совсем перестал владеть собой. Напоминать ему о его собственных ошибках в данный момент было строго противопоказано.
— «Ничего не предвещало» ! — пронзительным фальцетом передразнил его Ану.
Он прорычал еще что-то себе под нос, а затем резко вдохнул. Его припадок ярости исчез так же внезапно, как и возник. Ану поднял свой стул и спокойно уселся. Когда он снова заговорил, его голос звучал почти нормально.
— Хорошо. Ты облажался, но, возможно, в этом не только твоя вина, — вымолвил он, и Ганхар внутренне расслабился.
— Но они нанесли нам серьезный удар, — продолжал главарь мятежников, и в его голосе снова зазвучали опасные нотки. — И я, признаюсь, также не предполагал, что они осмелятся на подобную выходку. Они за это поплатятся, дьявол их всех дери!
Взгляды всех присутствующих обратились к голографической карте, висящей над местом, которое когда-то занимал стол. Карта была усеяна светящимися красными огоньками, которые совсем недавно были зелеными.
— Куэрнавака, Фен-Янг и Жерлочовка за одну ночь! — фыркнул Ану. — Оборудование и оружие не так важны, как то, какие потери они нанесли твоим дегенератам, и, к тому же, мы потеряли восемьдесят имперцев. Восемьдесят ! За последний месяц! Это составляет более десяти процентов от нашего общего числа!
Его подчиненные сидели молча. Они умели считать не хуже Ану, и потери ужасали их не меньше, чем его. В течение пяти тысячелетий их враги не наносили им такого ущерба, однако еще хуже было то, что их собственная самоуверенность позволила их врагам нанести удар. Южане знали, что их противники стареют, что время работает против них. Им никогда не приходила в голову мысль, что после стольких лет северяне способны открыто напасть на них.
Хуже всего было то, как их атаковали. Открытое применение имперского оружия сильно пошатнуло их уверенность в себе и могло запросто привести к катастрофе. Кажется никто из дегенератов не понял, что произошло, но они знали, что это нечто не поддающееся объяснению. Проникновение южан в наиболее важные правительства, особенно стран Азиатского Альянса, было настолько глубоким, что позволяло предотвращать опрометчивые военные действия против союзников-землян. Однако на Западе контроль был намного слабее, и очевидный, намеренный риск противника подействовал на всех весьма отрезвляюще.
Нет, не совсем так, подумал украдкой Ганхар, складывалось такое впечатление, будто у северян появился шанс… Что-то позволяет им верить в свою способность контролировать ситуацию. Это возможно, ибо в то время, как южане раскидывали сети среди государственных служб, люди с «Нергала» вербовали помощников среди военнослужащих Запада.
Первые доклады о случившемся вызвали многочисленные требования официальных лиц действовать или, по крайней мере, провести тщательное расследование. Однако их собственные люди сумели сдержать «скоропалительные решения и действия». Но теперь завеса молчания окутала военные круги Запада, и Ганхар видел в этом недобрый знак.
Он закусил губу от бессилия. Ганхар не мог найти надежные источники в среде военных разведслужб, поскольку это был очень замкнутый круг людей, вроде родового клана. Как ни противно признать, но готовность северян принимать дегенератов на равных давала им большое преимущество. Они в течение веков организовывали сеть агентов, «вербуя» многих при рождении или даже раньше. Ганхар и Киринал предпочитали работать со взрослыми, особенно с теми, чьи слабости не вызывали сомнений. Эта тактика имела свои преимущества, как, например, возможность нацеливаться на людей, поднимавшихся вверх по служебной лестнице. Однако все возрастающая в высокотехнологичном мире тенденция в пользу малочисленного, профессионального, нацеленного на карьеру сообщества военных работала против них.