Страница:
— Как! Великий маг оказал нам честь, посетив нашу скромную обитель! — воскликнул он, обнимая гостя и увлекая его в столовую. — Время завтрака! Что тебе предложить?
— Кружку эля и ветчины, если, конечно, ради такого высокого гостя в этом доме не найдется ротийского.
— Ну, таких деликатесов у нас нет. Разве что, после завтрака откупорим бутылочку илийского из старых запасов.
— Спасибо и на этом! — со смехом ответствовал гость, садясь за стол.
— Госпожа Бельда, мы ждем! — напомнил Руджен, последовав примеру Рона. — Так ты уже стал мастером?
— Нет, Бельда слишком высокого мнения обо мне! — смеясь, ответил Рон.
— Давно ты здесь не был, — сказал хозяин, поглаживая ручку кресла.
— Два года. С тех пор, как приехал к тебе на новоселье.
— Ты мне тогда почти ничего о себе не рессказал! — в голосе Руджена послышался упрек.
— Нижайше прошу прощения. Я был у тебя проездом и жутко торопился, если помнишь. Как, впрочем, и сейчас.
— Слушай, ты что, даже не погостишь? — возмущенно взревел Руджен.
— Дружище, я с удовольствием пожил бы у тебя, посидел бы с тобой за кружкой эля, как в старые добрые времена, поболтал о том — о сем, но я очень спешу. Настолько, что вынужден прямо сейчас перейти к делу. Я нуждаюсь в твоей помощи, Руджен.
Собеседник Рона насторожился. Надо сказать, что с момента первой встречи друзей их роли переменились. Рон выглядел куда серьезней, целеноправленней и даже взрослей добродушного рыжего увальня. И в паре роль вожака принадлежала бы теперь ему.
— Слушаю тебя, Рон, — напряженно сказал Руджен.
— Разговор будет долгим. Давай-ка сначала перекусим. — сказал юноша, увидев входящую с подносом Бельду.
Друзья быстро покончили с завтраком и перешли в гостинную. Руджен, устроившись поудобнее в кресле, приготовился слушать.
— Пол-месяца назад я был в Порт-Ауле.
— Так близко? И не заехал? Враг!
— Я хотел, честное слово. Но мое внимание враз было отвлечено другим. Я встретил там Талебранта Кестера. Внешне это была случайность, но я находился там по делам цеха, Талебрант мог это знать и словно сам напрашивался на встречу. Я никогда не видел такой сердечности у этой старой лисы.
— Ты его за что-то недолюбливаешь?
— Да нет. Он мой учитель, но ему никогда не удавалась искренность, особенно когда он очень старался ее показать.
— Чеканное определение.
— За ужином сей достойный человек проболтался, что через три месяца назначен захват Ротонны.
— Рон!!! — Руджен в смятении вскочил. Все это время он неосознанно прятал от себя мысль, что это когда-нибудь случится. Когда все спокойно, не хочется размышлять на подобные темы.
— Да, это так. И за все эти годы я понял, что выход у меня один.
— Но ты ничего не сможешь сделать!
— Нет, смогу. Я смогу предупредить ротени, и мой народ сам решит свою судьбу.
— Может, для их лучше ничего не знать. Они не смогут противостоять Тивендалю!
— Они имеют право знать! Они могут уйти, оттянуть этот момент.
— Который в конце концов наступит! Не лучше ли оказаться, наконец, по эту сторону волны?
— Волна, которая, проходя, сделает рабами все взрослое население Ротонны! Твен будут хозяйничать в моем доме, убивать моих братьев. Разве ты забыл, Руджен?
Рон в упор посмотрел на друга, и тот сник.
— Поступай, как знаешь. — В глазах Руджена светилась боль. — Но что ты собираешься делать? Предупредить их, а потом пусть решают сами? Но ведь все равно будет война!
— Ты ведь знаешь план?
— Примерно. От магов его трудно скрыть, ведь они играют в нем основную роль.
— Особенно трудно скрыть от меня — ведь я ловлю каждый слух. Суть ясна. Остается только малость — узнать, сколько точек перемещения и где они расположены.
— Я слышал, их порядка двадцати пяти.
— Я думаю, их двадцать восемь.
— Почему именно эта цифра? Ты где-то узнал?
— Когда я работал в мастерской у Коннета, в 54-м, туда перед моим побегом наведывался Онгальд со своей группой.
— Да, ты рассказывал.
— Я долго думал, что они могли делать в Трис-Броке? Разведчики, а они явно были разведчиками, обычно изолированы. Есть довольно правдоподобное объяснение: тогда уже был сентябрь, дело шло к холодам, а это значит, что они могли искать зимнюю «крышу» для магов. А из этого следует, что летом 54-го были созданы первые две точки. Тогда всего их двадцать восемь. Я мог бы найти Риндона и узнать точно, но и так почти уверен.
— Но некоторые могли быть обнаружены или были неудачи с погодой.
— Про первое я ни разу не слышал. Что же касается второго, то на моей памяти на юго-западных границах Ротонны лето всегда было довольно стабильным. Кроме того, я проверил метеосводки.
Рон на секунду замолчал.
— Я примерно знаю, где расположены семь точек — я всегда держу уши открытыми, а рот на замке. Со мной у человека легко развязывается язык, особенно, если мне помогает эль. — юноша усмехнулся. — Интерполяцией по карте я вычислил еще пять. Если мы их обезвредим, а остальные сможем обнаружить в первый же день нападения, то диктовать условия будем мы.
— Если не будет десанта с моря.
— Это вряд ли. Эдоры понимают, как это опасно. Ротени чувствуют себя в лесу, как рыба в воде.
— Мой народ тоже. — мрачно возразил Руджен.
— Да, конечно, — Рон положил руку на плечо Руджена, — но вы были раздроблены, а Ротонна — достаточно большое и цивилизованное государство, хотя и замкнутое. Мы сможем отразить атаку.
— Но у вас за спиой Трис-Брок и порты. Они не ударят?
— Эти-то? — Рон пренебрежительно рассмеялся. — Они не будут готовы. Кроме того, среди них нет любителей вести проигранную войну.
— Хорошо быть оптимистом! Но им могут пригрозить.
— Грозить народу отдельно взятых собственников, включая и короля, — все равно, что резать тесто ножом. Может эффект и будет, но наверняка не сразу.
— Послушай! — Руджен неожиданно встрепенулся. — Если вы сможете диктовать условия, может стоит заключить союз? Как Элдарон? А?
Рон посерьезнел.
— Это было бы лучше всего, — произнес он медленно. — Но вот какая штука. Мне кажется, что твен не слишком к этому стремятся, иначе не стали бы насаждать секретность, а трубили бы об этом на каждом углу. По-моему, Элдарона им за глаза хватило. Но это ладно, преодолимо. Но что же будет, когда твен нашими руками или руками эдоров захватят полисы и племена? Ротонна и Элдарон окажутся в центре их сферы влияния. Долго ли они позволят оставаться им свободными, идти своим путем? Всем известно, какие чувства твен испытывают к эдорам!
— Да. — грустно подтвердил Руджен. — Твен изгнали за то, что они были непохожи на других, и очень скоро в мире не останется непохожих на них.
— Но в этом случае, хотя бы, жители Ротонны и Элдарона не будут рабами, — мрачно подытожил Рон.
— Но если кроме законов ничего не изменится, ассимиляции так и не произойдет! Интересно, что все-таки твен собираются с этим делать?
— Вообще говоря, ты не прав. Число эдоров, живущих по-старому уменьшается из года в год, хоть и очень медленно.
— Слишком медленно!
— Что же касается моего народа…
— Если твои родичи похожи на тебя, — улыбнулся Руджен, — то они не так тупы и упямы, как жители Элдарона.
— На самом деле для ассимиляции достаточно семьи перебросить на материк, а детей отдать в полуинтернаты. Эдоры ничего не смогут сделать.
— Ладно, это далекое будущее. Итак, ваши первые действия — завладеть точками перемещения. Но для этого тебе надо попасть в Ротонну к сроку. Кстати, тебе не приходило в голову, что Талебрант может ошибаться?
— Приходило. Мне даже приходило в голову, что он может лгать. В Толлите в то время не было никого, кто мог бы мне помочь, и я бросился через зал связи в Аулэйнос. Там я договорился с одним моим близким другом. Он капитан небольшого торгового судна. Я сказал ему, что еду с тайной миссией, и мне нужен корабль. Он должен подняться по Эйнари до Толлита, а затем спуститься по Эйну, где я к нему присоединюсь. Он — надежный друг и ни о чем не расспрашивал. Может, чувствовал, что придется выбирать между лояльностью и дружбой. Я обещал ему попутный ветер, да еще немало заплатил — корабль полетит, как стрела, и до независимых островов доберемся за четыре ладони. После разговора с Пеком я заходил под разными предлогами на другие корабли, на случай, если за мной следят.
— Но они могли прочесть по губам твой разговор с другом!
— Я отвел взгляд.
Руджен замер и «прислушался».
— Да ты и сейчас! — возмущенно начал он.
— Верно!
— Но это же подозрительно!
— А я и так весь подозрительный. Мне важно, чтобы они ничего не узнали, кроме того, что подозрительнее меня мага в Аулэйносе нет. Арестовать меня они пока не могут, а через несколько часов уже будет поздно.
— Что ты имеешь в виду?
— Погоди, узнаешь. Так вот. После этой возни я выехал из столицы и пешком вернулся назад. Мне хотелось узнать точный срок. Я пошел и потребовал ответа у кристалла равновесия.
— Что?! — Руджен вскочил.
— Какая наглость! А, Руджен?
— Ты заходил в зал совета?
— Нет, конечно. Я еще жить хочу. Я спросил так.
— Но он не должен был тебе отвечать!
— Когда на мне королевский перстень?
Руджен открыл рот и так глубоко вздохнул, что чуть не закашлялся. Его напряженный взгляд не отрывался от лица Рона.
— Я всего лишь зашел в комнату Эмрио и взял кольцо, слегка усыпив при этом стражника. Я даже обличья не менял, там слишком много магов, и это опасно. Но они ничего не заподозрили. Ведь не могут же все они состоять в маленьком заговоре Талебранта! Я еще в детстве предупреждал Эмрио, что его служба безопасности не может тягаться с враждебными магами.
— Да, такой наглости… конечно никто ожидать не мог. И что ты узнал?
— Что срок не через три месяца, как говорил этот душка, а через два. Я ожидал худшего.
— Что же ты заодно не узнал все точки? — Руджен уже, похоже, оправился от потрясения.
— У было мало времени, и я не хотел рисковать понапрасну. Хотя искушение было велико. А здорово я это провернул! — Рон опять рассмеялся, довольный, как мальчишка, укравший на базаре яблоко.
— Значит, за тобой все-таки следят, и разговор с Талебрантом — провокация?
— Да, но я жутко умный. Бьюсь об заклад, мы их перехитрим.
— Очень хорошо. Чего же ты ждешь от меня?
— Тут начинается вторая часть разговора, чисто теоретическая. — Рон уселся на ручку кресла и, опираясь на стол, закинул ногу на ногу. — Задумывался ли ты когда-нибудь о том, что такое душа?
Убедившись, что Рон вполне серьезен, Руджен ответил, немного поразмыслив:
— Странный вопрос. Все равно, что спрашивать, что такое мысль.
— П-фф, не совсем. Скажем так: как душа соотносится с телом?
— Не знаю, наверное, витает где-то неподалеку, — попытался сострить Руджен.
— Я полагаю, что души расположены где-то в одном месте, хотя вряд ли корректно говорить, что душа где-то расположена, и воздействуют на материю. Ведь, если задуматься, то мы колдуем отнюдь не мозгом. Он нам, скорее, мешает.
— Почему ты так решил?
— Любой целитель знает, что мозг — это много клеток, связанных через нервную систему с частями нашего тела, но никак не связанных, скажем, со столом. И вряд ли электромагнитное поле мозга, даже очень сильное способно поднять стол, да еще двигать его туда-сюда. Нам в школе подробно объясняли, что происходит, когда мы движем частицы и поля, но не говорили, как мы это делаем. Я полагаю, что именно наша душа воздействует на вещество, из которого сделан стол. У нормального человека душа может воздействовать только на одно вещество. Угадай, какое? — Руджен молчал. — Правильно, на вещество его мозга. В сущности, когда мы колдуем, наша душа отвлекается от мозга и «вселяется» в стол. И чем легче ей оторваться от мозга, тем сильнее маг.
— Я не совсем понимаю, к чему ты ведешь, ну да ладно.
— Это все, конечно, чисто теоретические изыскания, но из них можно сделать некоторые практические выводы. Кстати, как ты думаешь, почему после смерти люди почти ничего не помнят?
— Вот уж не знаю!
— А я тебе скажу. Большая часть примитивной, ненужной информации, то есть 90% содержимого памяти, хранится в мозгу. И только самые важные знания и самые сильные впечатления хранятся в душе. Вот, кстати, почему люди не вспоминают ни страсть, ни привязанность, а только самую сильную и искреннюю любовь. Первое — это ощущение тела, а второе — мозга. Произведение творца — художника, или музыканта, запоминается, если он вложил в него кусочек души. Тех, кто это делает слишком часто, называют гениями. Но злоупотреблять этим, скорее всего, нельзя. Вот почему, наверное, такие люди рано умирают. — Рон помолчал и продолжил другим тоном:
— Теперь перейдем к новому вопросу. Кто может иметь душу?
— Я бы сказал, что человек, но ты, верно, опять меня разочаруешь.
— Ты прав, разочарую. Душа есть у животных и, я полагаю, у некоторых комплексов растений.
— Ты это тоже вывел из своей теории?
— Нет, на этой стадии я перешел от рассуждений к опытам.
— Как?! Наш ленивый мальчик еще способен проводить опыты?
— Вот так всегда! Гениев всегда гнали!
— По твоей теории гением все равно быть опасно. Вот что, гению не мешало бы выпить чаю, а то глотка пересохнет.
— ТЕТУШКА БЕЛЬДА! — заорал Руджен. — Я слышу запах пирожков с луком! Не принесете ли Вы нам по чашечке чая?
— Охотно. Пирожки только из духовки.
Через несколько минут Рон продолжил с набитым ртом:
— Ты знаешь, как осуществляется магическое перемещение.
— Да, смутно знаком, — засмеялся Руджен.
— Области отображаются в кристаллы, затем происходит обмен информацией и восстановление.
— "А чтобы лишний раз не подвергать риску людей, в точке отправления помещается фиктивный груз, чаще всего камень или песок", — процитировал Руджен учебник.
— Да, да, — нетерпеливо прервал его Рон, — Теперь предположим, что у нас будет не обмен информацией, а копирование. Что тогда?
— Это невозможно!
— Ну почему же? Впрочем, здесь достаточно одного кристалла, как у целителей.
— Но целители ничего не копируют! Они только заменяют информацию о больном органе на парный здоровый и перевосстанавливают.
— Правильно. Они имеют дело только с одним объемом. В принципе, можно включить в этот объем камень и потом отразить на него человека.
— Об этом я не подумал! Но это же…
— Это очень неудобный, громоздкий и опасный способ. На самом деле достаточно оторвать кристалл от одной материи и «перенести» его внимание на другую, а первую оставить в покое.
— И у тебя это получилось?!
— Вот именно! Это я и пытался тебе втолковать. Сначала я, как водится, маялся с кирпичами да монетками, потом мне это надоело, и я скопировал кролика.
— Интересно, почему до этого раньше никто не додумался? — почти не слушая его, проговорил Руджен.
— Может быть, мозги закостенели. Когда слишком много свободы для творчества, становится скучно творить на совесть. Иногда полезно и побороться. А, может быть, кто-нибудь уже додумался, да засекретили. Больно неудобная это штука.
— Чем же? — удивился Руджен.
— Поймешь. Так вот, я скопировал кролика. И что же я получил?
— Наверное, двух кроликов.
— Бе-зус-лов-но! Но какие они были? Вспомни, что я говорил тебе о душе! Вдруг возникают два тела на одну душу!
— А душа разве не копируется? — простодушно спросил Руджен.
— А ты об этом позаботился? Кристалл ведь отображает только материю!
— Тогда… один из них будет мертвым? — неуверенно спросил Руджен.
— Правильно! Умник. Я тоже так подумал. Все было в порядке. Но когда я скопировал муравья, получилось два живых насекомых.
— Как это? Тут уж я ничего не могу понять.
— А когда — целый муравейник, то один из них был мертвым.
— Все муравьи из второго гнезда?
— Да!
— И как ты это объяснишь?
— Ни один, ни два муравья души не имеют. Но когда берешь все больше и больше, количество переходит в качество, и она появляется. Кажется, это связано с наличием матки, но не всегда. Так же и с пчелами. Рой имеет душу, а одна — нет. Точно имеют дущи птицы и звери — я проверял.
— Потрясающе! Только за это ты мог бы безоговорочно получить «мастера».
— Я не собираюсь никому раскрывать свои исследования. Эх, если бы у меня было время! — Рон хлопнул рукой по колену. — Я бы защитил «мастера» только по одной частной темке. Отход производства.
— Да? И что же это за тема?
— Изоморфизм сигма-алгебр над некоторыми подпространствами в пространстве заклинаний.
— Действительно, мелочь! — невозмутимо заметил Руджен.
— Когда-нибудь, может быть, у меня будут ученики! — мечтательнотщеславно произнес Рон, не обращая на него внимания. — Несмотря на то, что я был уверен на 90% , мне все же хотелось провести последний эксперимент. Человек все же как-никак отличается от зверя.
— И кто же разрешил произвести над собой такую экзекуцию? Или ты пришел по мою душу?
— О, нет! Таким ужасам я тебя не подвергну. Видишь ли, во второй части неподвижной практики, три года назад, я попросился в комитет по распределению детей рабов. Ты ведь слышал об этих новшествах?
— Да, они решили отлавливать малышей со способностями, и помещают их в интернат неподалеку от третьего полукружья то ли в Куратосе, то ли в Серентине.
— В Серентине. Мне, конечно, не отказали. Это считается очень трогательным: бывший пленник помогает новым юным гражданам Кэрол-Тивендаля обрести свою судьбу! Как раз к концу практики я заканчивал и эти исследования.
— Так давно? А сейчас чем же ты занимаешься?
— Бегаю по Мэгиене. Не перебивай. Так вот, я пригласил на ужин одного парнишку. Способностей в нем не было ни на грош, зато он легко поддавался внушению. Я поставил эксперимент на нем и велел ему все забыть. Все получилось так, как я и ожидал.
— Куда же ты дел труп?
— Превратил в песок и посыпал им дорожку.
— Да ты циничен!
— Да нет! Просто не так эмоционален. — Рон вскочил и принялся расхаживать по комнате. — Циничны те, кто устроил эти дурацкие интернаты, кто отнимает у детей родителей и, почти на глазах у ребенка превращает их в рабов, а называет все это великими принципами Тивендаля. Я не смогу жить, когда вокруг меня будут рабы — мои сверстники, друзья, а я один буду — свободным, — Рон почти выплюнул это слово.
Руджен с удивлением смотрел на него. Никогда он еще не видел своего обычно уравновешенного и доброжелательного друга таким возбужденным.
— Посмотри объективно. Кому я сделал плохо своим экспериментом?
— Может быть, самому себе, — тихо сказал Руджен.
— А это уже мое дело. — полувопросительно-полуутвердительно воскликнул Рон. Он уже начал остывать. — Ну да ладно, все это не так важно. Перейдем к практике. Рон схватил слушателя за руку и поволок наверх.
— Ты о чем?
— Мне интересно, сможешь ли ты все это воспроизвести.
— Я даже догадываться не хочу, зачем тебе это нужно, но новые знания всегда пригодятся! — проворчал волшебник.
— Вот именно! Идем!
Руджен едва успел крикнуть:
— Тетушка Бельда! Принесите нам, пожалуйста, кофе в кабинет, но больше не беспокойте! Старушка понимающе кивнула. Она жутко боялась всяческой магии, и ей было совсем неинтересно, чем они там занимаются. Однако через час хозяин потребовал еще кофе, а еще через час — зачем-то живую курицу.
Когда курица прибыла, Рон озабоченно проводил старушку взглядом и, как бы про себя, сказал:
— С ней надо что-то делать.
Руджен глянул на него с подозрением.
— Не знаю, что ты затеял, Роне, но Бельда служит у меня давно, и на растерзание я тебе ее не отдам. Впрочем, внушению она, похоже, поддается хорошо. Никто ее не знает так, как я. И если ее расколют, то только после пристрастного допроса.
— Спасибо. Хоть об этом не надо беспокоиться. Продолжим.
После трехчасовых занятий, завершившихся полным успехом, друзья опять спустились в гостинную.
— Бельда! — обратился Руджен к экономке.
— Да, хозяин!
— Смотри на меня! Мы с Роном все время были тут. Ты носила нам сюда кофе. Ты не могла носить его наверх, ведь тогда бы у тебя заболела нога, а она не болит. Не болит?
— Нет, хозяин.
— А курицу мы у тебя не просили. Зачем нам это? Все это — глупости, глупый сон, твой сон. Всего лишь сон. Ты утром проснулась, глянула в окошко, и он забылся. В общем, ничего не произошло. Главное — приехал волшебник Ронис. Мы здесь сидели и разговаривали, разговаривали. Послали тебя за чаем и за кофе. Главное — с утра приехал Ронис, мы сидели и разговаривали. Если кто-нибудь спросит, что было утром, ты что скажешь?
— Приехал мастер Ронис.
— Правильно, Бельда, умница. Сейчас ты задумалась ни о чем, спишь наяву.
Руджен хлопнул в ладоши. Бельда вздрогнула, словно проснулась.
— Ой, простите, хозяин, замечталась. Чего вам угодно?
— Нам еще кофе, пожалуйста. И пирожков. — Руджен улыбнулся женщине и вопросительно взглянул на Рона. Тот жестом показал ему: «Замечательно!».
— Прекрасно, старина. Теперь к самому главному, зачем я к тебе приехал. Ты ведь уже кое о чем догадываешься?
— Немного. Но лучше расскажи.
— Мне нужно обмануть магов. Хотя бы ненадолго. Минимум — до завтрашнего вечера. Но, конечно, было бы идеальным, если бы они ни о чем не подозревали до самого нападения.
— И ты решил оставить им в залог себя! Но ты же будешь мертв!
— И отлично! С мертвым никаких хлопот. За ним не надо следить, он не будет любопытствовать попусту, достаточно сказать несколько слезных слов над его могилой.
— И как мне все это объяснить? Как я понял, тебя должны найти в моем доме?
— Скажи, что я приходил просить помощи, но ты мне отказал. А еще лучше, что ты меня переубедил — сказал, что это двойное предательство, в общем, придумай что-нибудь покрасивше, романтики тебе не занимать.
— Почему двойное?
— Ну тройное, если хочешь. Вобщем, я удалился наверх, написал записку и покончил с собой. Вдруг.
— И какой же ты выбрал для этого способ?
— Порезал вены. Красиво и эксцентрично.
Руджен нахмурился.
— Не нравится мне все это.
Рон сразу же стал серьезным.
— Дружище, ты должен мне помочь! Кроме тебя, мне не на кого положиться, и время уходит. — Он взял Руджена за руку. — Ну, пожалуйста!
Тот чуть не плакал, глядя Рону в глаза. Вся натура Руджена восставала против этого противоестественного эксперимента, но его друг — его лучший друг! — умолял о помощи. И Руджен согласился.
— Когда же я должен тебя обнаружить?
— Сейчас около двух. В час ночи я должен быть на месте, в двадцати милях от Аулэйноса. Но найти ты меня должен пораньше, чтобы к утру успели отменить досмотр частных гражданских судов, если таковой существует. Не думаю, чтоб он был очень тщательным, так как это не совсем законно… но все равно, лучше этого избежать. Пообедаем и начнем. Сразу после моего ухода зови команов. Скажи, что услышал подозрительный шум и обнаружил меня мертвым.
— Постой, а как же ты собираешься отсюда выбраться? И как ты намерен добираться туда?
— Пешком.
— Двадцать миль?
— Ах ты, лентяй! Прогулочным шагом можно делать минимум три мили в час. Выйду я отсюда в четыре. Там буду не позже двенадцати. Как видишь, у меня еще час в запасе! Отдохну на корабле. А вот как выбраться — это, пожалуй, единственное, о чем я не подумал. Ты что предложишь?
— У меня в подвале есть люк, ведущий в канализацию, — неуверенно предложил Руджен. Рон зажал нос.
— А почему бы тебе просто не выйти через калитку соседнего дома, наведя другое лицо? Ведь за тобой не маги следят! Вылезешь в окно, перелезешь ограду за деревьями и — вперед! А я буду сидеть в твоей комнате и старательно отводить от нее взгляд. Кстати, как только там окажется тело, кто-нибудь из нас должен будет там постоянно находиться, иначе они могут поймать взглядом именно его! И если бы я даже захотел, я не мог бы скрывать его долго!
— И отлично! Тебе даже не надо отводить взгляд. Как только я выйду из комнаты, снимешь блокировку и в ту же секунду удерешь. Они наткнутся прямо на него! И никакого риска! Я умер, и блокировка снялась сама собой!
— Порядок. С этим решили. Да, я еще хотел узнать, какого рода помощь ты у меня просил?
— Скажем, перебросить меня в Ротонну через твоих знакомых. Только не напирай на то, что на кораблях мне отказали — это будет подозрительно. Пусть сделают вывод сами.
— Надеюсь, ты весишь не больше двухсот фунтов, Роне? — пыхтя, спросил он.
— Нет, я сущее перышко.
Рон уже взял бумагу и что-то писал. Руджен с грустью посмотрел на него. Он видел, что друг тоже не в своей тарелке, но пытается его приободрить.
— На, прочти. Ну, как?
Бумага гласила:
"Мое сердце разрывается между Ротонной и моей второй родиной. Пришел срок сделать выбор, но я не смог. Я не могу с этим жить. Простите.
Ронис Ворансон."
— Нормально.
— Не очень сентиментально?
— Нет.
Они аккуратно сложили грузы рядом со столом, отодвинув стул. Рон вынул кинжал, попробовал пальцем его лезвие и спокойно встал посередине комнаты. Руджена передернуло.
— Надеюсь, душа останется во мне, а то придется его перетаскивать. Шансы — около четырех пятых.
— Кружку эля и ветчины, если, конечно, ради такого высокого гостя в этом доме не найдется ротийского.
— Ну, таких деликатесов у нас нет. Разве что, после завтрака откупорим бутылочку илийского из старых запасов.
— Спасибо и на этом! — со смехом ответствовал гость, садясь за стол.
— Госпожа Бельда, мы ждем! — напомнил Руджен, последовав примеру Рона. — Так ты уже стал мастером?
— Нет, Бельда слишком высокого мнения обо мне! — смеясь, ответил Рон.
— Давно ты здесь не был, — сказал хозяин, поглаживая ручку кресла.
— Два года. С тех пор, как приехал к тебе на новоселье.
— Ты мне тогда почти ничего о себе не рессказал! — в голосе Руджена послышался упрек.
— Нижайше прошу прощения. Я был у тебя проездом и жутко торопился, если помнишь. Как, впрочем, и сейчас.
— Слушай, ты что, даже не погостишь? — возмущенно взревел Руджен.
— Дружище, я с удовольствием пожил бы у тебя, посидел бы с тобой за кружкой эля, как в старые добрые времена, поболтал о том — о сем, но я очень спешу. Настолько, что вынужден прямо сейчас перейти к делу. Я нуждаюсь в твоей помощи, Руджен.
Собеседник Рона насторожился. Надо сказать, что с момента первой встречи друзей их роли переменились. Рон выглядел куда серьезней, целеноправленней и даже взрослей добродушного рыжего увальня. И в паре роль вожака принадлежала бы теперь ему.
— Слушаю тебя, Рон, — напряженно сказал Руджен.
— Разговор будет долгим. Давай-ка сначала перекусим. — сказал юноша, увидев входящую с подносом Бельду.
Друзья быстро покончили с завтраком и перешли в гостинную. Руджен, устроившись поудобнее в кресле, приготовился слушать.
— Пол-месяца назад я был в Порт-Ауле.
— Так близко? И не заехал? Враг!
— Я хотел, честное слово. Но мое внимание враз было отвлечено другим. Я встретил там Талебранта Кестера. Внешне это была случайность, но я находился там по делам цеха, Талебрант мог это знать и словно сам напрашивался на встречу. Я никогда не видел такой сердечности у этой старой лисы.
— Ты его за что-то недолюбливаешь?
— Да нет. Он мой учитель, но ему никогда не удавалась искренность, особенно когда он очень старался ее показать.
— Чеканное определение.
— За ужином сей достойный человек проболтался, что через три месяца назначен захват Ротонны.
— Рон!!! — Руджен в смятении вскочил. Все это время он неосознанно прятал от себя мысль, что это когда-нибудь случится. Когда все спокойно, не хочется размышлять на подобные темы.
— Да, это так. И за все эти годы я понял, что выход у меня один.
— Но ты ничего не сможешь сделать!
— Нет, смогу. Я смогу предупредить ротени, и мой народ сам решит свою судьбу.
— Может, для их лучше ничего не знать. Они не смогут противостоять Тивендалю!
— Они имеют право знать! Они могут уйти, оттянуть этот момент.
— Который в конце концов наступит! Не лучше ли оказаться, наконец, по эту сторону волны?
— Волна, которая, проходя, сделает рабами все взрослое население Ротонны! Твен будут хозяйничать в моем доме, убивать моих братьев. Разве ты забыл, Руджен?
Рон в упор посмотрел на друга, и тот сник.
— Поступай, как знаешь. — В глазах Руджена светилась боль. — Но что ты собираешься делать? Предупредить их, а потом пусть решают сами? Но ведь все равно будет война!
— Ты ведь знаешь план?
— Примерно. От магов его трудно скрыть, ведь они играют в нем основную роль.
— Особенно трудно скрыть от меня — ведь я ловлю каждый слух. Суть ясна. Остается только малость — узнать, сколько точек перемещения и где они расположены.
— Я слышал, их порядка двадцати пяти.
— Я думаю, их двадцать восемь.
— Почему именно эта цифра? Ты где-то узнал?
— Когда я работал в мастерской у Коннета, в 54-м, туда перед моим побегом наведывался Онгальд со своей группой.
— Да, ты рассказывал.
— Я долго думал, что они могли делать в Трис-Броке? Разведчики, а они явно были разведчиками, обычно изолированы. Есть довольно правдоподобное объяснение: тогда уже был сентябрь, дело шло к холодам, а это значит, что они могли искать зимнюю «крышу» для магов. А из этого следует, что летом 54-го были созданы первые две точки. Тогда всего их двадцать восемь. Я мог бы найти Риндона и узнать точно, но и так почти уверен.
— Но некоторые могли быть обнаружены или были неудачи с погодой.
— Про первое я ни разу не слышал. Что же касается второго, то на моей памяти на юго-западных границах Ротонны лето всегда было довольно стабильным. Кроме того, я проверил метеосводки.
Рон на секунду замолчал.
— Я примерно знаю, где расположены семь точек — я всегда держу уши открытыми, а рот на замке. Со мной у человека легко развязывается язык, особенно, если мне помогает эль. — юноша усмехнулся. — Интерполяцией по карте я вычислил еще пять. Если мы их обезвредим, а остальные сможем обнаружить в первый же день нападения, то диктовать условия будем мы.
— Если не будет десанта с моря.
— Это вряд ли. Эдоры понимают, как это опасно. Ротени чувствуют себя в лесу, как рыба в воде.
— Мой народ тоже. — мрачно возразил Руджен.
— Да, конечно, — Рон положил руку на плечо Руджена, — но вы были раздроблены, а Ротонна — достаточно большое и цивилизованное государство, хотя и замкнутое. Мы сможем отразить атаку.
— Но у вас за спиой Трис-Брок и порты. Они не ударят?
— Эти-то? — Рон пренебрежительно рассмеялся. — Они не будут готовы. Кроме того, среди них нет любителей вести проигранную войну.
— Хорошо быть оптимистом! Но им могут пригрозить.
— Грозить народу отдельно взятых собственников, включая и короля, — все равно, что резать тесто ножом. Может эффект и будет, но наверняка не сразу.
— Послушай! — Руджен неожиданно встрепенулся. — Если вы сможете диктовать условия, может стоит заключить союз? Как Элдарон? А?
Рон посерьезнел.
— Это было бы лучше всего, — произнес он медленно. — Но вот какая штука. Мне кажется, что твен не слишком к этому стремятся, иначе не стали бы насаждать секретность, а трубили бы об этом на каждом углу. По-моему, Элдарона им за глаза хватило. Но это ладно, преодолимо. Но что же будет, когда твен нашими руками или руками эдоров захватят полисы и племена? Ротонна и Элдарон окажутся в центре их сферы влияния. Долго ли они позволят оставаться им свободными, идти своим путем? Всем известно, какие чувства твен испытывают к эдорам!
— Да. — грустно подтвердил Руджен. — Твен изгнали за то, что они были непохожи на других, и очень скоро в мире не останется непохожих на них.
— Но в этом случае, хотя бы, жители Ротонны и Элдарона не будут рабами, — мрачно подытожил Рон.
— Но если кроме законов ничего не изменится, ассимиляции так и не произойдет! Интересно, что все-таки твен собираются с этим делать?
— Вообще говоря, ты не прав. Число эдоров, живущих по-старому уменьшается из года в год, хоть и очень медленно.
— Слишком медленно!
— Что же касается моего народа…
— Если твои родичи похожи на тебя, — улыбнулся Руджен, — то они не так тупы и упямы, как жители Элдарона.
— На самом деле для ассимиляции достаточно семьи перебросить на материк, а детей отдать в полуинтернаты. Эдоры ничего не смогут сделать.
— Ладно, это далекое будущее. Итак, ваши первые действия — завладеть точками перемещения. Но для этого тебе надо попасть в Ротонну к сроку. Кстати, тебе не приходило в голову, что Талебрант может ошибаться?
— Приходило. Мне даже приходило в голову, что он может лгать. В Толлите в то время не было никого, кто мог бы мне помочь, и я бросился через зал связи в Аулэйнос. Там я договорился с одним моим близким другом. Он капитан небольшого торгового судна. Я сказал ему, что еду с тайной миссией, и мне нужен корабль. Он должен подняться по Эйнари до Толлита, а затем спуститься по Эйну, где я к нему присоединюсь. Он — надежный друг и ни о чем не расспрашивал. Может, чувствовал, что придется выбирать между лояльностью и дружбой. Я обещал ему попутный ветер, да еще немало заплатил — корабль полетит, как стрела, и до независимых островов доберемся за четыре ладони. После разговора с Пеком я заходил под разными предлогами на другие корабли, на случай, если за мной следят.
— Но они могли прочесть по губам твой разговор с другом!
— Я отвел взгляд.
Руджен замер и «прислушался».
— Да ты и сейчас! — возмущенно начал он.
— Верно!
— Но это же подозрительно!
— А я и так весь подозрительный. Мне важно, чтобы они ничего не узнали, кроме того, что подозрительнее меня мага в Аулэйносе нет. Арестовать меня они пока не могут, а через несколько часов уже будет поздно.
— Что ты имеешь в виду?
— Погоди, узнаешь. Так вот. После этой возни я выехал из столицы и пешком вернулся назад. Мне хотелось узнать точный срок. Я пошел и потребовал ответа у кристалла равновесия.
— Что?! — Руджен вскочил.
— Какая наглость! А, Руджен?
— Ты заходил в зал совета?
— Нет, конечно. Я еще жить хочу. Я спросил так.
— Но он не должен был тебе отвечать!
— Когда на мне королевский перстень?
Руджен открыл рот и так глубоко вздохнул, что чуть не закашлялся. Его напряженный взгляд не отрывался от лица Рона.
— Я всего лишь зашел в комнату Эмрио и взял кольцо, слегка усыпив при этом стражника. Я даже обличья не менял, там слишком много магов, и это опасно. Но они ничего не заподозрили. Ведь не могут же все они состоять в маленьком заговоре Талебранта! Я еще в детстве предупреждал Эмрио, что его служба безопасности не может тягаться с враждебными магами.
— Да, такой наглости… конечно никто ожидать не мог. И что ты узнал?
— Что срок не через три месяца, как говорил этот душка, а через два. Я ожидал худшего.
— Что же ты заодно не узнал все точки? — Руджен уже, похоже, оправился от потрясения.
— У было мало времени, и я не хотел рисковать понапрасну. Хотя искушение было велико. А здорово я это провернул! — Рон опять рассмеялся, довольный, как мальчишка, укравший на базаре яблоко.
— Значит, за тобой все-таки следят, и разговор с Талебрантом — провокация?
— Да, но я жутко умный. Бьюсь об заклад, мы их перехитрим.
— Очень хорошо. Чего же ты ждешь от меня?
— Тут начинается вторая часть разговора, чисто теоретическая. — Рон уселся на ручку кресла и, опираясь на стол, закинул ногу на ногу. — Задумывался ли ты когда-нибудь о том, что такое душа?
Убедившись, что Рон вполне серьезен, Руджен ответил, немного поразмыслив:
— Странный вопрос. Все равно, что спрашивать, что такое мысль.
— П-фф, не совсем. Скажем так: как душа соотносится с телом?
— Не знаю, наверное, витает где-то неподалеку, — попытался сострить Руджен.
— Я полагаю, что души расположены где-то в одном месте, хотя вряд ли корректно говорить, что душа где-то расположена, и воздействуют на материю. Ведь, если задуматься, то мы колдуем отнюдь не мозгом. Он нам, скорее, мешает.
— Почему ты так решил?
— Любой целитель знает, что мозг — это много клеток, связанных через нервную систему с частями нашего тела, но никак не связанных, скажем, со столом. И вряд ли электромагнитное поле мозга, даже очень сильное способно поднять стол, да еще двигать его туда-сюда. Нам в школе подробно объясняли, что происходит, когда мы движем частицы и поля, но не говорили, как мы это делаем. Я полагаю, что именно наша душа воздействует на вещество, из которого сделан стол. У нормального человека душа может воздействовать только на одно вещество. Угадай, какое? — Руджен молчал. — Правильно, на вещество его мозга. В сущности, когда мы колдуем, наша душа отвлекается от мозга и «вселяется» в стол. И чем легче ей оторваться от мозга, тем сильнее маг.
— Я не совсем понимаю, к чему ты ведешь, ну да ладно.
— Это все, конечно, чисто теоретические изыскания, но из них можно сделать некоторые практические выводы. Кстати, как ты думаешь, почему после смерти люди почти ничего не помнят?
— Вот уж не знаю!
— А я тебе скажу. Большая часть примитивной, ненужной информации, то есть 90% содержимого памяти, хранится в мозгу. И только самые важные знания и самые сильные впечатления хранятся в душе. Вот, кстати, почему люди не вспоминают ни страсть, ни привязанность, а только самую сильную и искреннюю любовь. Первое — это ощущение тела, а второе — мозга. Произведение творца — художника, или музыканта, запоминается, если он вложил в него кусочек души. Тех, кто это делает слишком часто, называют гениями. Но злоупотреблять этим, скорее всего, нельзя. Вот почему, наверное, такие люди рано умирают. — Рон помолчал и продолжил другим тоном:
— Теперь перейдем к новому вопросу. Кто может иметь душу?
— Я бы сказал, что человек, но ты, верно, опять меня разочаруешь.
— Ты прав, разочарую. Душа есть у животных и, я полагаю, у некоторых комплексов растений.
— Ты это тоже вывел из своей теории?
— Нет, на этой стадии я перешел от рассуждений к опытам.
— Как?! Наш ленивый мальчик еще способен проводить опыты?
— Вот так всегда! Гениев всегда гнали!
— По твоей теории гением все равно быть опасно. Вот что, гению не мешало бы выпить чаю, а то глотка пересохнет.
— ТЕТУШКА БЕЛЬДА! — заорал Руджен. — Я слышу запах пирожков с луком! Не принесете ли Вы нам по чашечке чая?
— Охотно. Пирожки только из духовки.
Через несколько минут Рон продолжил с набитым ртом:
— Ты знаешь, как осуществляется магическое перемещение.
— Да, смутно знаком, — засмеялся Руджен.
— Области отображаются в кристаллы, затем происходит обмен информацией и восстановление.
— "А чтобы лишний раз не подвергать риску людей, в точке отправления помещается фиктивный груз, чаще всего камень или песок", — процитировал Руджен учебник.
— Да, да, — нетерпеливо прервал его Рон, — Теперь предположим, что у нас будет не обмен информацией, а копирование. Что тогда?
— Это невозможно!
— Ну почему же? Впрочем, здесь достаточно одного кристалла, как у целителей.
— Но целители ничего не копируют! Они только заменяют информацию о больном органе на парный здоровый и перевосстанавливают.
— Правильно. Они имеют дело только с одним объемом. В принципе, можно включить в этот объем камень и потом отразить на него человека.
— Об этом я не подумал! Но это же…
— Это очень неудобный, громоздкий и опасный способ. На самом деле достаточно оторвать кристалл от одной материи и «перенести» его внимание на другую, а первую оставить в покое.
— И у тебя это получилось?!
— Вот именно! Это я и пытался тебе втолковать. Сначала я, как водится, маялся с кирпичами да монетками, потом мне это надоело, и я скопировал кролика.
— Интересно, почему до этого раньше никто не додумался? — почти не слушая его, проговорил Руджен.
— Может быть, мозги закостенели. Когда слишком много свободы для творчества, становится скучно творить на совесть. Иногда полезно и побороться. А, может быть, кто-нибудь уже додумался, да засекретили. Больно неудобная это штука.
— Чем же? — удивился Руджен.
— Поймешь. Так вот, я скопировал кролика. И что же я получил?
— Наверное, двух кроликов.
— Бе-зус-лов-но! Но какие они были? Вспомни, что я говорил тебе о душе! Вдруг возникают два тела на одну душу!
— А душа разве не копируется? — простодушно спросил Руджен.
— А ты об этом позаботился? Кристалл ведь отображает только материю!
— Тогда… один из них будет мертвым? — неуверенно спросил Руджен.
— Правильно! Умник. Я тоже так подумал. Все было в порядке. Но когда я скопировал муравья, получилось два живых насекомых.
— Как это? Тут уж я ничего не могу понять.
— А когда — целый муравейник, то один из них был мертвым.
— Все муравьи из второго гнезда?
— Да!
— И как ты это объяснишь?
— Ни один, ни два муравья души не имеют. Но когда берешь все больше и больше, количество переходит в качество, и она появляется. Кажется, это связано с наличием матки, но не всегда. Так же и с пчелами. Рой имеет душу, а одна — нет. Точно имеют дущи птицы и звери — я проверял.
— Потрясающе! Только за это ты мог бы безоговорочно получить «мастера».
— Я не собираюсь никому раскрывать свои исследования. Эх, если бы у меня было время! — Рон хлопнул рукой по колену. — Я бы защитил «мастера» только по одной частной темке. Отход производства.
— Да? И что же это за тема?
— Изоморфизм сигма-алгебр над некоторыми подпространствами в пространстве заклинаний.
— Действительно, мелочь! — невозмутимо заметил Руджен.
— Когда-нибудь, может быть, у меня будут ученики! — мечтательнотщеславно произнес Рон, не обращая на него внимания. — Несмотря на то, что я был уверен на 90% , мне все же хотелось провести последний эксперимент. Человек все же как-никак отличается от зверя.
— И кто же разрешил произвести над собой такую экзекуцию? Или ты пришел по мою душу?
— О, нет! Таким ужасам я тебя не подвергну. Видишь ли, во второй части неподвижной практики, три года назад, я попросился в комитет по распределению детей рабов. Ты ведь слышал об этих новшествах?
— Да, они решили отлавливать малышей со способностями, и помещают их в интернат неподалеку от третьего полукружья то ли в Куратосе, то ли в Серентине.
— В Серентине. Мне, конечно, не отказали. Это считается очень трогательным: бывший пленник помогает новым юным гражданам Кэрол-Тивендаля обрести свою судьбу! Как раз к концу практики я заканчивал и эти исследования.
— Так давно? А сейчас чем же ты занимаешься?
— Бегаю по Мэгиене. Не перебивай. Так вот, я пригласил на ужин одного парнишку. Способностей в нем не было ни на грош, зато он легко поддавался внушению. Я поставил эксперимент на нем и велел ему все забыть. Все получилось так, как я и ожидал.
— Куда же ты дел труп?
— Превратил в песок и посыпал им дорожку.
— Да ты циничен!
— Да нет! Просто не так эмоционален. — Рон вскочил и принялся расхаживать по комнате. — Циничны те, кто устроил эти дурацкие интернаты, кто отнимает у детей родителей и, почти на глазах у ребенка превращает их в рабов, а называет все это великими принципами Тивендаля. Я не смогу жить, когда вокруг меня будут рабы — мои сверстники, друзья, а я один буду — свободным, — Рон почти выплюнул это слово.
Руджен с удивлением смотрел на него. Никогда он еще не видел своего обычно уравновешенного и доброжелательного друга таким возбужденным.
— Посмотри объективно. Кому я сделал плохо своим экспериментом?
— Может быть, самому себе, — тихо сказал Руджен.
— А это уже мое дело. — полувопросительно-полуутвердительно воскликнул Рон. Он уже начал остывать. — Ну да ладно, все это не так важно. Перейдем к практике. Рон схватил слушателя за руку и поволок наверх.
— Ты о чем?
— Мне интересно, сможешь ли ты все это воспроизвести.
— Я даже догадываться не хочу, зачем тебе это нужно, но новые знания всегда пригодятся! — проворчал волшебник.
— Вот именно! Идем!
Руджен едва успел крикнуть:
— Тетушка Бельда! Принесите нам, пожалуйста, кофе в кабинет, но больше не беспокойте! Старушка понимающе кивнула. Она жутко боялась всяческой магии, и ей было совсем неинтересно, чем они там занимаются. Однако через час хозяин потребовал еще кофе, а еще через час — зачем-то живую курицу.
Когда курица прибыла, Рон озабоченно проводил старушку взглядом и, как бы про себя, сказал:
— С ней надо что-то делать.
Руджен глянул на него с подозрением.
— Не знаю, что ты затеял, Роне, но Бельда служит у меня давно, и на растерзание я тебе ее не отдам. Впрочем, внушению она, похоже, поддается хорошо. Никто ее не знает так, как я. И если ее расколют, то только после пристрастного допроса.
— Спасибо. Хоть об этом не надо беспокоиться. Продолжим.
После трехчасовых занятий, завершившихся полным успехом, друзья опять спустились в гостинную.
— Бельда! — обратился Руджен к экономке.
— Да, хозяин!
— Смотри на меня! Мы с Роном все время были тут. Ты носила нам сюда кофе. Ты не могла носить его наверх, ведь тогда бы у тебя заболела нога, а она не болит. Не болит?
— Нет, хозяин.
— А курицу мы у тебя не просили. Зачем нам это? Все это — глупости, глупый сон, твой сон. Всего лишь сон. Ты утром проснулась, глянула в окошко, и он забылся. В общем, ничего не произошло. Главное — приехал волшебник Ронис. Мы здесь сидели и разговаривали, разговаривали. Послали тебя за чаем и за кофе. Главное — с утра приехал Ронис, мы сидели и разговаривали. Если кто-нибудь спросит, что было утром, ты что скажешь?
— Приехал мастер Ронис.
— Правильно, Бельда, умница. Сейчас ты задумалась ни о чем, спишь наяву.
Руджен хлопнул в ладоши. Бельда вздрогнула, словно проснулась.
— Ой, простите, хозяин, замечталась. Чего вам угодно?
— Нам еще кофе, пожалуйста. И пирожков. — Руджен улыбнулся женщине и вопросительно взглянул на Рона. Тот жестом показал ему: «Замечательно!».
— Прекрасно, старина. Теперь к самому главному, зачем я к тебе приехал. Ты ведь уже кое о чем догадываешься?
— Немного. Но лучше расскажи.
— Мне нужно обмануть магов. Хотя бы ненадолго. Минимум — до завтрашнего вечера. Но, конечно, было бы идеальным, если бы они ни о чем не подозревали до самого нападения.
— И ты решил оставить им в залог себя! Но ты же будешь мертв!
— И отлично! С мертвым никаких хлопот. За ним не надо следить, он не будет любопытствовать попусту, достаточно сказать несколько слезных слов над его могилой.
— И как мне все это объяснить? Как я понял, тебя должны найти в моем доме?
— Скажи, что я приходил просить помощи, но ты мне отказал. А еще лучше, что ты меня переубедил — сказал, что это двойное предательство, в общем, придумай что-нибудь покрасивше, романтики тебе не занимать.
— Почему двойное?
— Ну тройное, если хочешь. Вобщем, я удалился наверх, написал записку и покончил с собой. Вдруг.
— И какой же ты выбрал для этого способ?
— Порезал вены. Красиво и эксцентрично.
Руджен нахмурился.
— Не нравится мне все это.
Рон сразу же стал серьезным.
— Дружище, ты должен мне помочь! Кроме тебя, мне не на кого положиться, и время уходит. — Он взял Руджена за руку. — Ну, пожалуйста!
Тот чуть не плакал, глядя Рону в глаза. Вся натура Руджена восставала против этого противоестественного эксперимента, но его друг — его лучший друг! — умолял о помощи. И Руджен согласился.
— Когда же я должен тебя обнаружить?
— Сейчас около двух. В час ночи я должен быть на месте, в двадцати милях от Аулэйноса. Но найти ты меня должен пораньше, чтобы к утру успели отменить досмотр частных гражданских судов, если таковой существует. Не думаю, чтоб он был очень тщательным, так как это не совсем законно… но все равно, лучше этого избежать. Пообедаем и начнем. Сразу после моего ухода зови команов. Скажи, что услышал подозрительный шум и обнаружил меня мертвым.
— Постой, а как же ты собираешься отсюда выбраться? И как ты намерен добираться туда?
— Пешком.
— Двадцать миль?
— Ах ты, лентяй! Прогулочным шагом можно делать минимум три мили в час. Выйду я отсюда в четыре. Там буду не позже двенадцати. Как видишь, у меня еще час в запасе! Отдохну на корабле. А вот как выбраться — это, пожалуй, единственное, о чем я не подумал. Ты что предложишь?
— У меня в подвале есть люк, ведущий в канализацию, — неуверенно предложил Руджен. Рон зажал нос.
— А почему бы тебе просто не выйти через калитку соседнего дома, наведя другое лицо? Ведь за тобой не маги следят! Вылезешь в окно, перелезешь ограду за деревьями и — вперед! А я буду сидеть в твоей комнате и старательно отводить от нее взгляд. Кстати, как только там окажется тело, кто-нибудь из нас должен будет там постоянно находиться, иначе они могут поймать взглядом именно его! И если бы я даже захотел, я не мог бы скрывать его долго!
— И отлично! Тебе даже не надо отводить взгляд. Как только я выйду из комнаты, снимешь блокировку и в ту же секунду удерешь. Они наткнутся прямо на него! И никакого риска! Я умер, и блокировка снялась сама собой!
— Порядок. С этим решили. Да, я еще хотел узнать, какого рода помощь ты у меня просил?
— Скажем, перебросить меня в Ротонну через твоих знакомых. Только не напирай на то, что на кораблях мне отказали — это будет подозрительно. Пусть сделают вывод сами.
x x x
Закончив с обедом, Рон демонстративно направился в свою комнату. Она была на первом этаже. Через пять минут подошел Руджен, таща из мастерской грузы.— Надеюсь, ты весишь не больше двухсот фунтов, Роне? — пыхтя, спросил он.
— Нет, я сущее перышко.
Рон уже взял бумагу и что-то писал. Руджен с грустью посмотрел на него. Он видел, что друг тоже не в своей тарелке, но пытается его приободрить.
— На, прочти. Ну, как?
Бумага гласила:
"Мое сердце разрывается между Ротонной и моей второй родиной. Пришел срок сделать выбор, но я не смог. Я не могу с этим жить. Простите.
Ронис Ворансон."
— Нормально.
— Не очень сентиментально?
— Нет.
Они аккуратно сложили грузы рядом со столом, отодвинув стул. Рон вынул кинжал, попробовал пальцем его лезвие и спокойно встал посередине комнаты. Руджена передернуло.
— Надеюсь, душа останется во мне, а то придется его перетаскивать. Шансы — около четырех пятых.