Страница:
Фрэнк Эббот насмешливо посмотрел на нее:
– А вы случайно не тот самый злодей? Вы ничего не слышали?
– Нет, Фрэнк. – После небольшой паузы она продолжила: – Если Джон Хиггинс не возвращался сюда в час ночи, то кто-то сделал все возможное, чтобы сфабриковать против него свидетельства, насвистывая ту мелодию под окном мисс Херон. Это должен быть кто-то, кто знал, что Эйли спит там. Насколько мы знаем, наиболее вероятным человеком, знавшим все, был мистер Кастелл.
Фрэнк рассмеялся с иронией:
– И, как Крисп выражается, я здесь, чтобы найти что-нибудь компрометирующее Кастелла! «На управляющего гостиницей заведено дело!» Знаете, было бы чересчур – надеяться на то, что это Кастелл. Он весь такой нарочито навязчивый, не так ли? Если мисс Сильвер и хотела ответить, то звук приближающихся голосов остановил ее. Дверь, через которую вышел Крисп, резко распахнулась, и вошел Кастелл, изрыгая водопад слов, а инспектору только изредка удавалось сдержать этот поток.
– Если только я могу оказать помощь – любую помощь! Все убийства отвратительны – это ясно без слов! Вид крови делает меня неспособным переваривать пищу! Я бы сказал, что все убийства отвратительны, но это просто ужасно! Среди празднества – посреди воссоединения семьи! Лишить меня друга и слуги, которого я так ценил! Оставить меня без помощника, когда дом полон! – Он воздел руки жестом, изображавшим ужас. – А последствия! Вы меня, конечно, извините, но… полиция в доме! Мистер Джекоб Тавернер, мой хозяин, совершенно занемог! А я сам – я не буду беспокоить вас описанием своих страданий! Моя жена Энни, чья стряпня непревзойденна, вчера готовила не так хорошо! Я не хочу сказать, что выпечка клеклая – Энни просто не сможет сделать клеклую выпечку. Она просто похожа на выпечку обычного повара, но и это ужасно! Можете ли вы сомневаться, что я с большой охотой помогу вам сорвать маску с убийцы?
Инспектор Крисп применил свой самый суровый тон из всех, бывших в его распоряжении.
– Сядьте, мистер Кастелл, и прекратите болтать! Я хочу задать вам несколько вопросов.
Фогерти Кастелл развел руки в широком жесте.
– Что угодно… что угодно!
– Это о вашем Люке Уайте. Полицейский хирург сообщает, что Уайт очень много выпил. Когда он это сделал и как?
Фогерти смахнул слезу:
– Мой бедный Люк! Да, я скажу вам. У нас оставалось немного шампанского, и я сказал ему: «Иди сюда, мой друг, мы его допьем». Это было уже после того, как все ушли спать. Что касается меня, то я выпиваю бокал… два… Я очень воздержанный человек. А мой бедный Люк, он выпил все, что осталось!
Он повторил свой жест:
– Нет, я расскажу вам! Он имел свои слабые стороны, бедняга Люк. Во время работы он ничего не пил, но… как бы это сказать… не в рабочее время он пил все, что ему попадалось.
– Вы хотите сказать, что он был законченным пьяницей, мистер Кастелл?
На темном лице Фогерти отражались его эмоции.
– Только в нерабочее время. А на шампанском он просто был помешан. Он допил бутылку, а потом сказал: «Давай еще, босс… старикашка и не хватится ее!» – и открыл еще одну. Вот… я сказал вам! Только никому не говорите, умоляю вас. Конечно, я ни за что не внес бы это в счет.
Глаза Фрэнка, который испытывал явное удовольствие от ситуации, холодно смотрели на него. Крисп резко заметил:
– Это нас не касается. Вы говорите мне, что Люк Уайт пил по-черному?
– Только не в рабочее время.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
– А вы случайно не тот самый злодей? Вы ничего не слышали?
– Нет, Фрэнк. – После небольшой паузы она продолжила: – Если Джон Хиггинс не возвращался сюда в час ночи, то кто-то сделал все возможное, чтобы сфабриковать против него свидетельства, насвистывая ту мелодию под окном мисс Херон. Это должен быть кто-то, кто знал, что Эйли спит там. Насколько мы знаем, наиболее вероятным человеком, знавшим все, был мистер Кастелл.
Фрэнк рассмеялся с иронией:
– И, как Крисп выражается, я здесь, чтобы найти что-нибудь компрометирующее Кастелла! «На управляющего гостиницей заведено дело!» Знаете, было бы чересчур – надеяться на то, что это Кастелл. Он весь такой нарочито навязчивый, не так ли? Если мисс Сильвер и хотела ответить, то звук приближающихся голосов остановил ее. Дверь, через которую вышел Крисп, резко распахнулась, и вошел Кастелл, изрыгая водопад слов, а инспектору только изредка удавалось сдержать этот поток.
– Если только я могу оказать помощь – любую помощь! Все убийства отвратительны – это ясно без слов! Вид крови делает меня неспособным переваривать пищу! Я бы сказал, что все убийства отвратительны, но это просто ужасно! Среди празднества – посреди воссоединения семьи! Лишить меня друга и слуги, которого я так ценил! Оставить меня без помощника, когда дом полон! – Он воздел руки жестом, изображавшим ужас. – А последствия! Вы меня, конечно, извините, но… полиция в доме! Мистер Джекоб Тавернер, мой хозяин, совершенно занемог! А я сам – я не буду беспокоить вас описанием своих страданий! Моя жена Энни, чья стряпня непревзойденна, вчера готовила не так хорошо! Я не хочу сказать, что выпечка клеклая – Энни просто не сможет сделать клеклую выпечку. Она просто похожа на выпечку обычного повара, но и это ужасно! Можете ли вы сомневаться, что я с большой охотой помогу вам сорвать маску с убийцы?
Инспектор Крисп применил свой самый суровый тон из всех, бывших в его распоряжении.
– Сядьте, мистер Кастелл, и прекратите болтать! Я хочу задать вам несколько вопросов.
Фогерти Кастелл развел руки в широком жесте.
– Что угодно… что угодно!
– Это о вашем Люке Уайте. Полицейский хирург сообщает, что Уайт очень много выпил. Когда он это сделал и как?
Фогерти смахнул слезу:
– Мой бедный Люк! Да, я скажу вам. У нас оставалось немного шампанского, и я сказал ему: «Иди сюда, мой друг, мы его допьем». Это было уже после того, как все ушли спать. Что касается меня, то я выпиваю бокал… два… Я очень воздержанный человек. А мой бедный Люк, он выпил все, что осталось!
Он повторил свой жест:
– Нет, я расскажу вам! Он имел свои слабые стороны, бедняга Люк. Во время работы он ничего не пил, но… как бы это сказать… не в рабочее время он пил все, что ему попадалось.
– Вы хотите сказать, что он был законченным пьяницей, мистер Кастелл?
На темном лице Фогерти отражались его эмоции.
– Только в нерабочее время. А на шампанском он просто был помешан. Он допил бутылку, а потом сказал: «Давай еще, босс… старикашка и не хватится ее!» – и открыл еще одну. Вот… я сказал вам! Только никому не говорите, умоляю вас. Конечно, я ни за что не внес бы это в счет.
Глаза Фрэнка, который испытывал явное удовольствие от ситуации, холодно смотрели на него. Крисп резко заметил:
– Это нас не касается. Вы говорите мне, что Люк Уайт пил по-черному?
– Только не в рабочее время.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
– Ну вот, – проговорил Крисп, когда дверь закрылась за Кастеллом, – кое-что у нас есть. Мужчина был пьян, когда его убили, а напился он, когда допивал шампанское мистера Джекоба Тавернера вместе с его управляющим, после того как все ушли наверх спать. Хорошие дела, однако! Не внесет в счет, да уж! – Он издал звук, больше похожий на фырканье, чем на смех.
Мисс Сильвер спокойно спросила: ,– Что вы думаете, инспектор, относительно того, что Люк Уайт был найден в таком положении? Ведь между ним и нижней ступенькой было около полуметра. Чтобы так упасть, он должен был стоять на этой ступеньке или чуть ниже ее, повернувшись спиной к лестнице, а убийца на ступеньке за ним.
Крисп удивленно посмотрел на нее:
– Вы хотите сказать, что они оба шли вниз по лестнице?
Мисс Сильвер некоторое время продолжала вязать – она уже собирала юбку маленькой Джозефины у талии.
– А вы можете придумать какое-нибудь другой объяснение? – Она немного помолчала и добавила: – Если он действительно был убит там, где его нашли.
Крисп нетерпеливо проговорил:
– Нет ни одной причины думать, что не там. Значит, они спускались по лестнице. Дайте подумать… Эйли впускает в дом Джона Хиггинса, и они вместе идут наверх. Люк Уайт услышал что-то и пошел за ними. У Хиггинса в руках нож. Он поворачивается, держа его в руках. Люк видит это, пугается и бежит вниз. Хиггинс настигает его на нижней ступеньке и ударяет ножом в спину.
Мисс Сильвер покачала головой, но ничего не сказала. А Фрэнк Эббот спросил:
– Вы сказали, что у Джона Хиггинса был нож? Почему?
Крисп пожал плечами:
– Он ревнует… он в гневе из-за девушки… он находится там, где не должен быть, и он знает, что Люк Уайт опасный тип – настолько опасный, что незадолго до этого он угрожал вырезать сердце любому мужчине, которого девушка предпочтет ему. Достаточно причин для того, чтобы прихватить нож из столовой до того, как подняться с девушкой наверх.
Мисс Сильвер снова покачала головой. Ее губы были плотно сжаты, а руки быстро работали. Фрэнк Эббот сказал серьезно:
– Я не думаю, что все произошло именно так. Это не в характере данной девушки и не типично для данного мужчины.
Крисп сердито посмотрел на него:
– Тогда как это произошло?
Не получив никакого ответа и заметив лишь приподнятую бровь, он бросился в контратаку:
– Чтобы вас удовлетворить, это должен быть Кастелл, не так ли… или один из Тавернеров? Так вот, нет ни единого свидетельства, связывающего их с преступлением, нет и намека на мотив. Мистер Джекоб Тавернер сообщил, что лег в постель еще до одиннадцати и спал до тех пор, пока не был разбужен суматохой в доме. Мистер Джеффри Тавернер утверждает, что закончил читать после двенадцати. Он не слышал необычных звуков и уснул сразу же, как только погасил свет. А проснулся от шума внизу. Показания Кастелла сводятся практически к тому же. Услышав, что Джон Хиггинс пришел, насвистывая, около одиннадцати часов, он полежал некоторое время без сна, а затем заснул и проснулся, как и все остальные, когда начался шум. Миссис Кастелл подтвердила, что ее муж находился в постели, когда все в доме проснулись. Однако она спит очень крепко и ничего не может сказать о более раннем периоде той ночи. Вообще-то трудно ожидать алиби от людей, лежащих в постелях и спящих. Но ничто не говорит о том, что эти показания неверны. То же самое можно сказать о людях, находившихся с другой стороны лестничной площадки. Торп-Эннингтоны, мисс Тавернер, мисс Херон и вы, мисс Сильвер. Ничто не связывает их с Люком Уайтом и не дает никакого мотива для его убийства.
Мисс Сильвер кашлянула с явным намеком, и Фрэнк Эббот сказал:
– А что вы скажете о миссис Дьюк? Вы намеренно о ней ничего не сказали? Она-то как раз была на месте преступления, и кровь жертвы была у нее на руках, а то, что она рассказала, весьма неубедительно.
Мисс Сильвер задумчиво сказала:
– Правдивые рассказы часто кажутся недостоверными. Ложные показания обычно более продуманны. Мы не знаем ни об одном мотиве в случае миссис Дьюк.
Как только она это произнесла, дверь, через которую Кастелл покинул комнату, осторожно приоткрылась. В образовавшуюся щель заглянул Фогерти Кастелл, изобразив на лице то, что, по его мнению, могло быть располагающей улыбкой:
– Если я вторгаюсь к вам, то это, я бы сказал, связано с моим желанием оказать помощь в обнаружении убийцы.
Крисп коротко пригласил:
– Заходите, мистер Кастелл!
Тот протиснулся в комнату бочком, как толстенький краб, потирая руки и глядя то на одного, то на другого.
– Простите, что прерываю вас…
– Садитесь, если вам есть что сказать! Фогерти устроился на краешек стула, на котором сидел до этого.
– Это не я, это моя жена. Вы женаты, инспектор? Да?… Нет?… Ах, как жаль! Нет ничего лучшего в мире, чем хорошая жена. Поэтому, как только я обнаружил, что моя жена плачет, едва я вышел из этой комнаты… когда я обнаружил, что она сильно расстроена, я взял ее за руку и нежно спросил: «В чем дело?» А она ответила: «Это правда, что полиция подозревает Джона Хиггинса? Это правда, что он убил Люка Уайта?» А я сказал: «Откуда я знаю? Они мне ничего не говорят. Но похоже на то». Тогда она опять заплакала: «Это разобьет Эйли сердце. Джон хороший человек. Он мой родной племянник. Он этого не делал». А я ответил: «Он ревновал Эйли, а Люк угрожал ему. Если это не был Джон Хиггинс, тогда кто? Ни у кого другого не было никаких причин». И тут она закричала: «Это неправда. Есть кто-то, у кого были причины».
Мисс Сильвер внимательно смотрела ему в лицо. Фрэнк Эббот поднял руку и разгладил волосы.
Инспектор Крисп воскликнул, словно пролаял терьер:
– Что?
Фогерти переводил взгляд с одного на другого. Выражение его лица, казалось, говорило: «Посмотрите, какой я умный, какой проницательный, какой догадливый! Вы в полиции все умные люди, но именно Кастелл дает вам в руки улику!»
Он сделал самодовольный жест.
– Я тоже так сказал. «Что? – спросил я. – Энни! Сейчас же скажи мне, что ты имеешь в виду!» Но она ничего не ответила. Она опустила голову на кухонный стол и расплакалась. Мы женаты уже пятнадцать лет, и я никогда не видел, чтобы она так плакала. Она все время повторяла: «Что мне делать, что мне делать?» А я сказал:
«Я твой муж, ты расскажешь все мне». – Он снова оглядел всех, как бы ожидая одобрения. – В конце концов она мне рассказала.
Крисп нетерпеливо постучал карандашом.
– Она не хотела говорить мне, как вы понимаете. Она плакала и повторяла, что никогда никому этого не рассказывала. А я убеждал ее, что то, что было всегда, должно когда-то закончиться, а когда речь идет об убийстве, а в доме полиция, то пора с этим покончить. Тогда она наконец послушалась меня.
Крисп только что не колотил по столу:
– Мистер Кастелл, может, вы наконец подойдете к делу и сообщите нам то, что рассказала вам ваша жена!
Кастелл развел руками:
– А с какой неохотой она об этом говорила! Ведь ее нежелание – это часть показаний, верно? Она не хотела предлагать мотив, обвинять и что-то вообще рассказывать. Я объяснил ей, что это ее долг, а она трясла головой и рыдала еще сильнее. А я сказал: «У тебя просто нет сердца! Пожалей Джона Хиггинса, твоего племянника, и Эйли, которая уже стала похожей на выходца с того света!» Тогда она мне все рассказала.
Фрэнк Эббот произнес своим размеренным голосом:
– Хорошо, Кастелл, мы уже поняли mise en scene. Просто повторите нам то, что она вам сообщила.
Если бы в комнате присутствовал старший инспектор Лэмб, то в этот момент он бы нашел что сказать. Он был убежден в том, что английский язык содержит все слова, необходимые для полицейского, у которого в голове не гуляет ветер. Особенно французские слова оказывали раздражающее воздействие на него самого и на цвет его лица. Поэтому в его отсутствие Фрэнк пользовался ими свободно.
Кастелл сильно оживился. Он поворачивался то к одному, то к другому, размахивая руками.
– Моя жена, Энни Кастелл, назвала имя. Крисп резко спросил:
– Чье имя?
– Я не буду его от вас скрывать, инспектор. Это миссис Дьюк.
– А что она сказала о миссис Дьюк?
– Она плакала, называя это имя. Если бы вы только ее видели!
– Бог с ней! Что она сказала?
Кастелл развел своими пухленькими ручками:
– Она, плача, сказала мне… Это было до того, как мы поженились, а моя жена была шеф-поваром в «Белом льве» в Лентоне – весьма процветающей гостинице. Туда приезжали со всей округи: пообедать, поужинать, устроить вечеринку – и все это благодаря ее стряпне. А мой бедный Люк был там барменом. Понимаете ли, она знала его всю жизнь, потому что они своего рода кузены, правда, он из незаконнорожденных. Однажды он сказал ей: «Я собираюсь жениться, кузина Энни». Он называл ее так, потому что это ей не нравилось, а он мог быть злым, мой бедный Люк. Тогда она спросила, на ком он хочет жениться. А он ответил, что удивит ее – это ее собственная кузина Флоренс Дьюк…
На этот раз оба инспектора воскликнули одновременно:
– Что?!
Кастелл улыбнулся и кивнул:
– Ну вот, когда он ей это сообщил, она тоже была удивлена не меньше вашего.
Фрэнк Эббот спросил:
. – Флоренс Дьюк была замужем за Люком Уайтом?
– Так сказала моя жена. Флоренс стояла за стойкой бара в «Георге» – это еще одна гостиница в Лентоне. Энни знала, что она там работает, и они пару раз болтали о том и о сем, но не были хорошо знакомы, как этого можно было бы ожидать от кузин, и все из-за давней семейной ссоры. Флоренс в то время была молодой и веселой. Моя жена Энни, как вы понимаете, была очень строгой и достойной уважения.
Фрэнк Эббот спросил:
– Вы уверены в том, что Люк и Флоренс действительно поженились?
Кастелл кивнул.
– Моя жена Энни так сказала. Она говорит, что в июле 1931 или 1932 года они расписались в отделе регистрации актов гражданского состояния в Лентоне. А потом они уехали и вместе устроились на работу. С тех пор Энни больше не видела Люка. – Он пожал плечами и снова начал жестикулировать. – Во всяком случае, много лет. Когда он пришел сюда, она его спросила: «А где твоя жена Флоренс?», а он засмеялся и сказал, что все быстро кончилось и она взяла свою девичью фамилию Дьюк.
Крисп спросил:
– Это все?
Кастелл немного наклонился и, понизив голос, сказал как бы по секрету:
– Хотите знать, что об этом думаю? Я думаю, что, когда Флоренс приехала сюда, она не знала, что Люк здесь. Мне показалось, что это было для нее большим потрясением. Она очень плохо выглядела после того, как увидела его. Я полагаю, что ночью она спустилась вниз, чтобы встретиться с ним. Она говорит, что была на кухне. Не верю! Его комната напротив, и я думаю, что она была там. Они, наверное, поругались. Он очень непостоянен с женщинами, бедный Люк. Он очаровывает их, а потом бросает и забывает. Как говорится: «Нет никого, кто так же страшен в гневе, как брошенная женщина». Конечно, это не мое дело – делать выводы, но мы все видели кровь на ее руках. – Он оттолкнул стул. – Вот все, что я хотел сказать! А теперь пойду и успокою, свою жену!
Когда его шаги затихли в коридоре, Крисп простонал:
– Ну и что вы думаете об этом?
Фрэнк приподнял бровь:
– Я считаю, что Энни Кастелл ужасно не хочет, чтобы в этом деле был замешан Джон Хиггинс.
Мисс Сильвер спокойно спросила: ,– Что вы думаете, инспектор, относительно того, что Люк Уайт был найден в таком положении? Ведь между ним и нижней ступенькой было около полуметра. Чтобы так упасть, он должен был стоять на этой ступеньке или чуть ниже ее, повернувшись спиной к лестнице, а убийца на ступеньке за ним.
Крисп удивленно посмотрел на нее:
– Вы хотите сказать, что они оба шли вниз по лестнице?
Мисс Сильвер некоторое время продолжала вязать – она уже собирала юбку маленькой Джозефины у талии.
– А вы можете придумать какое-нибудь другой объяснение? – Она немного помолчала и добавила: – Если он действительно был убит там, где его нашли.
Крисп нетерпеливо проговорил:
– Нет ни одной причины думать, что не там. Значит, они спускались по лестнице. Дайте подумать… Эйли впускает в дом Джона Хиггинса, и они вместе идут наверх. Люк Уайт услышал что-то и пошел за ними. У Хиггинса в руках нож. Он поворачивается, держа его в руках. Люк видит это, пугается и бежит вниз. Хиггинс настигает его на нижней ступеньке и ударяет ножом в спину.
Мисс Сильвер покачала головой, но ничего не сказала. А Фрэнк Эббот спросил:
– Вы сказали, что у Джона Хиггинса был нож? Почему?
Крисп пожал плечами:
– Он ревнует… он в гневе из-за девушки… он находится там, где не должен быть, и он знает, что Люк Уайт опасный тип – настолько опасный, что незадолго до этого он угрожал вырезать сердце любому мужчине, которого девушка предпочтет ему. Достаточно причин для того, чтобы прихватить нож из столовой до того, как подняться с девушкой наверх.
Мисс Сильвер снова покачала головой. Ее губы были плотно сжаты, а руки быстро работали. Фрэнк Эббот сказал серьезно:
– Я не думаю, что все произошло именно так. Это не в характере данной девушки и не типично для данного мужчины.
Крисп сердито посмотрел на него:
– Тогда как это произошло?
Не получив никакого ответа и заметив лишь приподнятую бровь, он бросился в контратаку:
– Чтобы вас удовлетворить, это должен быть Кастелл, не так ли… или один из Тавернеров? Так вот, нет ни единого свидетельства, связывающего их с преступлением, нет и намека на мотив. Мистер Джекоб Тавернер сообщил, что лег в постель еще до одиннадцати и спал до тех пор, пока не был разбужен суматохой в доме. Мистер Джеффри Тавернер утверждает, что закончил читать после двенадцати. Он не слышал необычных звуков и уснул сразу же, как только погасил свет. А проснулся от шума внизу. Показания Кастелла сводятся практически к тому же. Услышав, что Джон Хиггинс пришел, насвистывая, около одиннадцати часов, он полежал некоторое время без сна, а затем заснул и проснулся, как и все остальные, когда начался шум. Миссис Кастелл подтвердила, что ее муж находился в постели, когда все в доме проснулись. Однако она спит очень крепко и ничего не может сказать о более раннем периоде той ночи. Вообще-то трудно ожидать алиби от людей, лежащих в постелях и спящих. Но ничто не говорит о том, что эти показания неверны. То же самое можно сказать о людях, находившихся с другой стороны лестничной площадки. Торп-Эннингтоны, мисс Тавернер, мисс Херон и вы, мисс Сильвер. Ничто не связывает их с Люком Уайтом и не дает никакого мотива для его убийства.
Мисс Сильвер кашлянула с явным намеком, и Фрэнк Эббот сказал:
– А что вы скажете о миссис Дьюк? Вы намеренно о ней ничего не сказали? Она-то как раз была на месте преступления, и кровь жертвы была у нее на руках, а то, что она рассказала, весьма неубедительно.
Мисс Сильвер задумчиво сказала:
– Правдивые рассказы часто кажутся недостоверными. Ложные показания обычно более продуманны. Мы не знаем ни об одном мотиве в случае миссис Дьюк.
Как только она это произнесла, дверь, через которую Кастелл покинул комнату, осторожно приоткрылась. В образовавшуюся щель заглянул Фогерти Кастелл, изобразив на лице то, что, по его мнению, могло быть располагающей улыбкой:
– Если я вторгаюсь к вам, то это, я бы сказал, связано с моим желанием оказать помощь в обнаружении убийцы.
Крисп коротко пригласил:
– Заходите, мистер Кастелл!
Тот протиснулся в комнату бочком, как толстенький краб, потирая руки и глядя то на одного, то на другого.
– Простите, что прерываю вас…
– Садитесь, если вам есть что сказать! Фогерти устроился на краешек стула, на котором сидел до этого.
– Это не я, это моя жена. Вы женаты, инспектор? Да?… Нет?… Ах, как жаль! Нет ничего лучшего в мире, чем хорошая жена. Поэтому, как только я обнаружил, что моя жена плачет, едва я вышел из этой комнаты… когда я обнаружил, что она сильно расстроена, я взял ее за руку и нежно спросил: «В чем дело?» А она ответила: «Это правда, что полиция подозревает Джона Хиггинса? Это правда, что он убил Люка Уайта?» А я сказал: «Откуда я знаю? Они мне ничего не говорят. Но похоже на то». Тогда она опять заплакала: «Это разобьет Эйли сердце. Джон хороший человек. Он мой родной племянник. Он этого не делал». А я ответил: «Он ревновал Эйли, а Люк угрожал ему. Если это не был Джон Хиггинс, тогда кто? Ни у кого другого не было никаких причин». И тут она закричала: «Это неправда. Есть кто-то, у кого были причины».
Мисс Сильвер внимательно смотрела ему в лицо. Фрэнк Эббот поднял руку и разгладил волосы.
Инспектор Крисп воскликнул, словно пролаял терьер:
– Что?
Фогерти переводил взгляд с одного на другого. Выражение его лица, казалось, говорило: «Посмотрите, какой я умный, какой проницательный, какой догадливый! Вы в полиции все умные люди, но именно Кастелл дает вам в руки улику!»
Он сделал самодовольный жест.
– Я тоже так сказал. «Что? – спросил я. – Энни! Сейчас же скажи мне, что ты имеешь в виду!» Но она ничего не ответила. Она опустила голову на кухонный стол и расплакалась. Мы женаты уже пятнадцать лет, и я никогда не видел, чтобы она так плакала. Она все время повторяла: «Что мне делать, что мне делать?» А я сказал:
«Я твой муж, ты расскажешь все мне». – Он снова оглядел всех, как бы ожидая одобрения. – В конце концов она мне рассказала.
Крисп нетерпеливо постучал карандашом.
– Она не хотела говорить мне, как вы понимаете. Она плакала и повторяла, что никогда никому этого не рассказывала. А я убеждал ее, что то, что было всегда, должно когда-то закончиться, а когда речь идет об убийстве, а в доме полиция, то пора с этим покончить. Тогда она наконец послушалась меня.
Крисп только что не колотил по столу:
– Мистер Кастелл, может, вы наконец подойдете к делу и сообщите нам то, что рассказала вам ваша жена!
Кастелл развел руками:
– А с какой неохотой она об этом говорила! Ведь ее нежелание – это часть показаний, верно? Она не хотела предлагать мотив, обвинять и что-то вообще рассказывать. Я объяснил ей, что это ее долг, а она трясла головой и рыдала еще сильнее. А я сказал: «У тебя просто нет сердца! Пожалей Джона Хиггинса, твоего племянника, и Эйли, которая уже стала похожей на выходца с того света!» Тогда она мне все рассказала.
Фрэнк Эббот произнес своим размеренным голосом:
– Хорошо, Кастелл, мы уже поняли mise en scene. Просто повторите нам то, что она вам сообщила.
Если бы в комнате присутствовал старший инспектор Лэмб, то в этот момент он бы нашел что сказать. Он был убежден в том, что английский язык содержит все слова, необходимые для полицейского, у которого в голове не гуляет ветер. Особенно французские слова оказывали раздражающее воздействие на него самого и на цвет его лица. Поэтому в его отсутствие Фрэнк пользовался ими свободно.
Кастелл сильно оживился. Он поворачивался то к одному, то к другому, размахивая руками.
– Моя жена, Энни Кастелл, назвала имя. Крисп резко спросил:
– Чье имя?
– Я не буду его от вас скрывать, инспектор. Это миссис Дьюк.
– А что она сказала о миссис Дьюк?
– Она плакала, называя это имя. Если бы вы только ее видели!
– Бог с ней! Что она сказала?
Кастелл развел своими пухленькими ручками:
– Она, плача, сказала мне… Это было до того, как мы поженились, а моя жена была шеф-поваром в «Белом льве» в Лентоне – весьма процветающей гостинице. Туда приезжали со всей округи: пообедать, поужинать, устроить вечеринку – и все это благодаря ее стряпне. А мой бедный Люк был там барменом. Понимаете ли, она знала его всю жизнь, потому что они своего рода кузены, правда, он из незаконнорожденных. Однажды он сказал ей: «Я собираюсь жениться, кузина Энни». Он называл ее так, потому что это ей не нравилось, а он мог быть злым, мой бедный Люк. Тогда она спросила, на ком он хочет жениться. А он ответил, что удивит ее – это ее собственная кузина Флоренс Дьюк…
На этот раз оба инспектора воскликнули одновременно:
– Что?!
Кастелл улыбнулся и кивнул:
– Ну вот, когда он ей это сообщил, она тоже была удивлена не меньше вашего.
Фрэнк Эббот спросил:
. – Флоренс Дьюк была замужем за Люком Уайтом?
– Так сказала моя жена. Флоренс стояла за стойкой бара в «Георге» – это еще одна гостиница в Лентоне. Энни знала, что она там работает, и они пару раз болтали о том и о сем, но не были хорошо знакомы, как этого можно было бы ожидать от кузин, и все из-за давней семейной ссоры. Флоренс в то время была молодой и веселой. Моя жена Энни, как вы понимаете, была очень строгой и достойной уважения.
Фрэнк Эббот спросил:
– Вы уверены в том, что Люк и Флоренс действительно поженились?
Кастелл кивнул.
– Моя жена Энни так сказала. Она говорит, что в июле 1931 или 1932 года они расписались в отделе регистрации актов гражданского состояния в Лентоне. А потом они уехали и вместе устроились на работу. С тех пор Энни больше не видела Люка. – Он пожал плечами и снова начал жестикулировать. – Во всяком случае, много лет. Когда он пришел сюда, она его спросила: «А где твоя жена Флоренс?», а он засмеялся и сказал, что все быстро кончилось и она взяла свою девичью фамилию Дьюк.
Крисп спросил:
– Это все?
Кастелл немного наклонился и, понизив голос, сказал как бы по секрету:
– Хотите знать, что об этом думаю? Я думаю, что, когда Флоренс приехала сюда, она не знала, что Люк здесь. Мне показалось, что это было для нее большим потрясением. Она очень плохо выглядела после того, как увидела его. Я полагаю, что ночью она спустилась вниз, чтобы встретиться с ним. Она говорит, что была на кухне. Не верю! Его комната напротив, и я думаю, что она была там. Они, наверное, поругались. Он очень непостоянен с женщинами, бедный Люк. Он очаровывает их, а потом бросает и забывает. Как говорится: «Нет никого, кто так же страшен в гневе, как брошенная женщина». Конечно, это не мое дело – делать выводы, но мы все видели кровь на ее руках. – Он оттолкнул стул. – Вот все, что я хотел сказать! А теперь пойду и успокою, свою жену!
Когда его шаги затихли в коридоре, Крисп простонал:
– Ну и что вы думаете об этом?
Фрэнк приподнял бровь:
– Я считаю, что Энни Кастелл ужасно не хочет, чтобы в этом деле был замешан Джон Хиггинс.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Инспектор Крисп побежал к телефону, чтобы позвонить в отдел загса в Лентоне и попросить просмотреть регистрацию браков в июле 1931 и 1932 годов.
Когда он ушел, Фрэнк Эббот остался стоять у очага. Он внимательно наблюдал за мисс Сильвер, чье внимание было, похоже, поглощено платьицем маленькой Джозефины, которое лежало у нее на коленях.
Улыбка, с которой Фрэнк наблюдал за ней, ни за что бы не появилась на его лице и не выдала бы его, если бы они не были одни в комнате. Эта улыбка очень точно отражала чувства, которые мисс Сильвер вот уже много лет вызывала у него. Это была странная смесь восхищения, уважения, радости и еще чего-то, похожего на благоговение. Очень многие удивились бы, если бы заметили выражение его лица, от которого смягчились черты, а голубые глаза потеплели. Правда, в его улыбке можно было увидеть и легкую иронию. Фрэнк спросил:
– Ну и как?
Мисс Сильвер очень серьезно посмотрела на него.
– Что именно вы хотите знать?
– Вашу реакцию на резкие изменения в показаниях Кастелла. Сначала он подставляет нам Джона Хиггинса по полной программе, а потом врывается, как «всегда готовый оказать помощь» бойскаут, сообщает, что его жена Энни против этих обвинений, и предлагает вместо Хиггинса Флоренс Дьюк. Что вы об этом думаете?
Она не отрывалась от вязания.
– А что вы об этом думаете?
– То, что я сказал Криспу. Мне кажется, что блестящая идея заключалась в том, чтобы подставить Джона Хиггинса и отвлечь следствие от «Огненного колеса», – полагаю, что это основная цель, – а также превратить убийство в преступление на почве ревности. А Энни Кастелл не захотела с этим мириться и вмешалась весьма активно, возможно, даже пригрозила чем-то. Возможно, она что-то знает, а может, и не знает, но, как я считаю, она чем-то пригрозила Кастеллу, если он не оставит в покое Джона Хиггинса – ее родного племянника. Также вполне вероятно, что она любит Эйли.
Мисс Сильвер наклонила голову:
– Я тоже так думаю.
– О том, что касается Эйли, или обо всем?
Обо всем. Но сцена, описанная Кастеллом, вряд ли произошла так, как он нам рассказал. У него и его жены не было времени на обсуждение всей этой истории с женитьбой Люка Уайта в тот промежуток, когда он покинул эту комнату и когда вернулся обратно, особенно в том случае, если миссис Кастелл была в таком расстроенном состоянии, как он описал. Фрэнк согласился:
– Да. Возможно, у них уже раньше было несколько сцен по поводу Хиггинса. Когда Кастелл вернулся после разговора с нами, жена могла предъявить ему ультиматум: или он перестает подставлять Джона, или она расскажет нам все, что знает. Кастелл быстро сориентировался, договорился с ней и прибежал сдавать Флоренс Дьюк. Кстати, что вы о ней думаете?
Мисс Сильвер задумчиво произнесла:
– Она была по-настоящему потрясена.
– Вы имеете в виду – перед убийством?
Да. Я сразу это заметила. Сначала я подумала, что она слишком много выпила, но потом пришла к выводу, что в ее состоянии было нечто большее, чем влияние алкоголя. Когда мисс Херон рассказывала мне обо всех кузенах, я спросила о том, случилось ли что-нибудь, что могло расстроить миссис Дьюк. Она как будто испугалась и ответила: «Да, мне так кажется, но я не знаю что». Затем она рассказала, что встретила миссис Дьюк на лестнице перед самым обедом. Миссис Дьюк попросила посмотреть, нормально ли она выглядит, и добавила, что с ней «случилось что-то ужасное». Джейн Херон поинтересовалась, может ли она ей чем-то помочь, но миссис Дьюк ответила, что никто ничего не сможет сделать. Затем добавила: «Так всегда бывает: когда попадаешь в трудную ситуацию, должна выбираться из нее сама». – Мисс Сильвер замолчала и кашлянула. – Надо сказать, что мисс Херон сообщила, что миссис Дьюк высказывалась более резко по этому поводу.
Фрэнк Эббот рассмеялся:
– Скажите, как!
Мисс Сильвер произнесла ровным голосом, словно читая цитату:
– «Ты вляпываешься в серьезную историю и тебе, черт побери, приходится самой из нее выбираться – никто не сможет это сделать за тебя». После чего она сказала: «О боже, зачем я только приехала сюда!» Я снова расспросила мисс Херон об этой сцене, и она мне повторила все слово в слово. Я бы сочла ее вполне надежным свидетелем.
Фрэнк присвистнул.
– Похоже, Кастелл был прав и в том, что касается женитьбы, и в предположении, что Флоренс даже не предполагала, что столкнется здесь с обворожительным Люком. Начинает казаться, что у нее был припадок безумия и она его прикончила. Может быть, мотивом стала Эйли…
Мисс Сильвер кашлянула.
– Нет никаких свидетельств того, что она знала об отношении Люка Уайта к Эйли.
Он нахмурился:
– Нет никаких свидетельств и того, что она не знала об этом. Считается, что знания такого типа витают в воздухе, не так ли? Она могла видеть, как мужчина смотрит на Эйли. Разве этого недостаточно для ревнивой женщины? Очень уж надуманной кажется история, которую она рассказала о том, что пошла в заднюю часть дома, чтобы посмотреть на милую старую семейную кухню. Я думаю, что она пошла туда, чтобы встретиться с Люком, а если они встретились, то, скорее всего, поссорились. Он мог поддразнить ее, рассказав об Эйли. Я полагаю, существует множество способов довести женщину с горячей кровью до состояния аффекта, в котором и можно совершить убийство.
Все это время мисс Сильвер спокойно вязала. Теперь она слегка кашлянула.
– Когда она взяла нож? Если по дороге в его комнату, то она уже собиралась убить его. Мне кажется, что это было бы слишком неожиданным после пятнадцати лет разлуки. С другой стороны, если она начала с ним ссориться в его комнате, а затем, дойдя до состояния неконтролируемого гнева, пошла в столовую и взяла нож, то что в это время делал Люк Уайт? Стоял в холле и ждал ее? Если так, то он мог видеть ее, когда она выходила из столовой с ножом в руке. На ней было надето довольно облегающее тонкое платье, и нож спрятать было некуда. Если его убили там, где он был найден, то она должна была стоять позади него на нижней ступеньке лестницы. Вспомните, в медицинском свидетельстве сказано, что удар был нанесен сверху вниз. Если его нанесла женщина, то она должна была стоять выше него в момент нанесения удара. Можете ли вы придумать какие-либо обстоятельства, которые способны привести к такому положению относительно друг друга: она на нижней ступеньке с ножом в руке, а он всего в полуметре, повернувшись к ней спиной?
Фрэнк сказал:
– Они могли спускаться по лестнице – другой возможности я не представляю. Послушайте, мы не обязаны верить ее рассказу о том, что она пошла в заднюю часть дома. Предположим, что она вообще не ходила в его комнату. Допустим, что он пришел к ней. Они поругались. Она пошла за ним по лестнице и ударила его ножом, стоя на нижней ступеньке.
Мисс Сильвер кашлянула.
– А когда она взяла нож? Вы хотите сказать, что она взяла его с собой, когда пошла спать?
Он сделал вид, что сдается.
– Уважаемая наставница! Я сдаюсь, и вам придется просветить меня. Что же на самом деле произошло?
Она посмотрела на него со снисходительным укором и в течение некоторого времени продолжала молча вязать. Затем назидательно произнесла:
– Я не способна поверить в то, что он был убит там, где его нашли. Как вы уже сказали, он мог быть там убит только в том случае, если спускался по лестнице вместе с убийцей, слегка отстававшим от него. Это предполагает преднамеренность убийства, так как нож уже должен быть у убийцы. Но кто способен задумать убить человека в таком людном месте? Вполне можно было предвидеть, что при крике или звуке падения все в доме проснутся. Убийце, скорее всего, не удалось бы скрыться незамеченным. Я действительно совершенно не могу поверить в то, что Люк Уайт был убит в холле. Тогда, если его убили где-то в другом месте, могла ли Флоренс Дьюк сама, без чьей-либо помощи, перетащить его туда, где он был найден? Не говоря уж о том, что в таком случае остался бы кровавый след. Можете ли вы найти какую-нибудь причину такого поступка?
Фрэнк покачал головой.
– Нет, не могу.
Мисс Сильвер продолжала развивать тему:
– Ревнивая женщина, только что всадившая в мужчину нож в приступе ярости, не смогла бы перенести тело с одного места на другое. Миссис Дьюк – крепко сбитая женщина, она вполне способна сдвинуть тело. Но какой у нее был для этого мотив? Женщина в таком возбужденном состоянии либо может остаться возле тела, совершенно не осознавая происшедшего, либо должна как можно быстрее покинуть место убийства.
Фрэнк кивнул.
– Флоренс Дьюк и была обнаружена возле тела в отрешенном состоянии, – отметил он.
Мисс Сильвер резко сказала:
– Ее не было возле тела, когда Эйли спустилась вниз.
– Она услышала, как девушка спускалась, и проскользнула в столовую. Когда Эйли ушла в гостиную, она подумала, что может незаметно пройти наверх, но на это времени у нее не оказалось. Эйли вышла из гостиной и обнаружила Флоренс с кровью на руках.
Мисс Сильвер сказала тихим упрямым голосом:
– Это все равно не объясняет, как труп оказался в том месте, где его нашли.
Крисп резко открыл дверь, вошел в комнату и захлопнул за собой дверь. Он выглядел возбужденным и довольным.
– Итак, миссис Кастелл сказала правду: Люк Уайт и Флоренс Дьюк зарегистрировали брак в отделе регистрации актов гражданского состояния в Лентоне 7 июля 1931 года. Так что мы сейчас позовем ее сюда и расспросим.
Когда он ушел, Фрэнк Эббот остался стоять у очага. Он внимательно наблюдал за мисс Сильвер, чье внимание было, похоже, поглощено платьицем маленькой Джозефины, которое лежало у нее на коленях.
Улыбка, с которой Фрэнк наблюдал за ней, ни за что бы не появилась на его лице и не выдала бы его, если бы они не были одни в комнате. Эта улыбка очень точно отражала чувства, которые мисс Сильвер вот уже много лет вызывала у него. Это была странная смесь восхищения, уважения, радости и еще чего-то, похожего на благоговение. Очень многие удивились бы, если бы заметили выражение его лица, от которого смягчились черты, а голубые глаза потеплели. Правда, в его улыбке можно было увидеть и легкую иронию. Фрэнк спросил:
– Ну и как?
Мисс Сильвер очень серьезно посмотрела на него.
– Что именно вы хотите знать?
– Вашу реакцию на резкие изменения в показаниях Кастелла. Сначала он подставляет нам Джона Хиггинса по полной программе, а потом врывается, как «всегда готовый оказать помощь» бойскаут, сообщает, что его жена Энни против этих обвинений, и предлагает вместо Хиггинса Флоренс Дьюк. Что вы об этом думаете?
Она не отрывалась от вязания.
– А что вы об этом думаете?
– То, что я сказал Криспу. Мне кажется, что блестящая идея заключалась в том, чтобы подставить Джона Хиггинса и отвлечь следствие от «Огненного колеса», – полагаю, что это основная цель, – а также превратить убийство в преступление на почве ревности. А Энни Кастелл не захотела с этим мириться и вмешалась весьма активно, возможно, даже пригрозила чем-то. Возможно, она что-то знает, а может, и не знает, но, как я считаю, она чем-то пригрозила Кастеллу, если он не оставит в покое Джона Хиггинса – ее родного племянника. Также вполне вероятно, что она любит Эйли.
Мисс Сильвер наклонила голову:
– Я тоже так думаю.
– О том, что касается Эйли, или обо всем?
Обо всем. Но сцена, описанная Кастеллом, вряд ли произошла так, как он нам рассказал. У него и его жены не было времени на обсуждение всей этой истории с женитьбой Люка Уайта в тот промежуток, когда он покинул эту комнату и когда вернулся обратно, особенно в том случае, если миссис Кастелл была в таком расстроенном состоянии, как он описал. Фрэнк согласился:
– Да. Возможно, у них уже раньше было несколько сцен по поводу Хиггинса. Когда Кастелл вернулся после разговора с нами, жена могла предъявить ему ультиматум: или он перестает подставлять Джона, или она расскажет нам все, что знает. Кастелл быстро сориентировался, договорился с ней и прибежал сдавать Флоренс Дьюк. Кстати, что вы о ней думаете?
Мисс Сильвер задумчиво произнесла:
– Она была по-настоящему потрясена.
– Вы имеете в виду – перед убийством?
Да. Я сразу это заметила. Сначала я подумала, что она слишком много выпила, но потом пришла к выводу, что в ее состоянии было нечто большее, чем влияние алкоголя. Когда мисс Херон рассказывала мне обо всех кузенах, я спросила о том, случилось ли что-нибудь, что могло расстроить миссис Дьюк. Она как будто испугалась и ответила: «Да, мне так кажется, но я не знаю что». Затем она рассказала, что встретила миссис Дьюк на лестнице перед самым обедом. Миссис Дьюк попросила посмотреть, нормально ли она выглядит, и добавила, что с ней «случилось что-то ужасное». Джейн Херон поинтересовалась, может ли она ей чем-то помочь, но миссис Дьюк ответила, что никто ничего не сможет сделать. Затем добавила: «Так всегда бывает: когда попадаешь в трудную ситуацию, должна выбираться из нее сама». – Мисс Сильвер замолчала и кашлянула. – Надо сказать, что мисс Херон сообщила, что миссис Дьюк высказывалась более резко по этому поводу.
Фрэнк Эббот рассмеялся:
– Скажите, как!
Мисс Сильвер произнесла ровным голосом, словно читая цитату:
– «Ты вляпываешься в серьезную историю и тебе, черт побери, приходится самой из нее выбираться – никто не сможет это сделать за тебя». После чего она сказала: «О боже, зачем я только приехала сюда!» Я снова расспросила мисс Херон об этой сцене, и она мне повторила все слово в слово. Я бы сочла ее вполне надежным свидетелем.
Фрэнк присвистнул.
– Похоже, Кастелл был прав и в том, что касается женитьбы, и в предположении, что Флоренс даже не предполагала, что столкнется здесь с обворожительным Люком. Начинает казаться, что у нее был припадок безумия и она его прикончила. Может быть, мотивом стала Эйли…
Мисс Сильвер кашлянула.
– Нет никаких свидетельств того, что она знала об отношении Люка Уайта к Эйли.
Он нахмурился:
– Нет никаких свидетельств и того, что она не знала об этом. Считается, что знания такого типа витают в воздухе, не так ли? Она могла видеть, как мужчина смотрит на Эйли. Разве этого недостаточно для ревнивой женщины? Очень уж надуманной кажется история, которую она рассказала о том, что пошла в заднюю часть дома, чтобы посмотреть на милую старую семейную кухню. Я думаю, что она пошла туда, чтобы встретиться с Люком, а если они встретились, то, скорее всего, поссорились. Он мог поддразнить ее, рассказав об Эйли. Я полагаю, существует множество способов довести женщину с горячей кровью до состояния аффекта, в котором и можно совершить убийство.
Все это время мисс Сильвер спокойно вязала. Теперь она слегка кашлянула.
– Когда она взяла нож? Если по дороге в его комнату, то она уже собиралась убить его. Мне кажется, что это было бы слишком неожиданным после пятнадцати лет разлуки. С другой стороны, если она начала с ним ссориться в его комнате, а затем, дойдя до состояния неконтролируемого гнева, пошла в столовую и взяла нож, то что в это время делал Люк Уайт? Стоял в холле и ждал ее? Если так, то он мог видеть ее, когда она выходила из столовой с ножом в руке. На ней было надето довольно облегающее тонкое платье, и нож спрятать было некуда. Если его убили там, где он был найден, то она должна была стоять позади него на нижней ступеньке лестницы. Вспомните, в медицинском свидетельстве сказано, что удар был нанесен сверху вниз. Если его нанесла женщина, то она должна была стоять выше него в момент нанесения удара. Можете ли вы придумать какие-либо обстоятельства, которые способны привести к такому положению относительно друг друга: она на нижней ступеньке с ножом в руке, а он всего в полуметре, повернувшись к ней спиной?
Фрэнк сказал:
– Они могли спускаться по лестнице – другой возможности я не представляю. Послушайте, мы не обязаны верить ее рассказу о том, что она пошла в заднюю часть дома. Предположим, что она вообще не ходила в его комнату. Допустим, что он пришел к ней. Они поругались. Она пошла за ним по лестнице и ударила его ножом, стоя на нижней ступеньке.
Мисс Сильвер кашлянула.
– А когда она взяла нож? Вы хотите сказать, что она взяла его с собой, когда пошла спать?
Он сделал вид, что сдается.
– Уважаемая наставница! Я сдаюсь, и вам придется просветить меня. Что же на самом деле произошло?
Она посмотрела на него со снисходительным укором и в течение некоторого времени продолжала молча вязать. Затем назидательно произнесла:
– Я не способна поверить в то, что он был убит там, где его нашли. Как вы уже сказали, он мог быть там убит только в том случае, если спускался по лестнице вместе с убийцей, слегка отстававшим от него. Это предполагает преднамеренность убийства, так как нож уже должен быть у убийцы. Но кто способен задумать убить человека в таком людном месте? Вполне можно было предвидеть, что при крике или звуке падения все в доме проснутся. Убийце, скорее всего, не удалось бы скрыться незамеченным. Я действительно совершенно не могу поверить в то, что Люк Уайт был убит в холле. Тогда, если его убили где-то в другом месте, могла ли Флоренс Дьюк сама, без чьей-либо помощи, перетащить его туда, где он был найден? Не говоря уж о том, что в таком случае остался бы кровавый след. Можете ли вы найти какую-нибудь причину такого поступка?
Фрэнк покачал головой.
– Нет, не могу.
Мисс Сильвер продолжала развивать тему:
– Ревнивая женщина, только что всадившая в мужчину нож в приступе ярости, не смогла бы перенести тело с одного места на другое. Миссис Дьюк – крепко сбитая женщина, она вполне способна сдвинуть тело. Но какой у нее был для этого мотив? Женщина в таком возбужденном состоянии либо может остаться возле тела, совершенно не осознавая происшедшего, либо должна как можно быстрее покинуть место убийства.
Фрэнк кивнул.
– Флоренс Дьюк и была обнаружена возле тела в отрешенном состоянии, – отметил он.
Мисс Сильвер резко сказала:
– Ее не было возле тела, когда Эйли спустилась вниз.
– Она услышала, как девушка спускалась, и проскользнула в столовую. Когда Эйли ушла в гостиную, она подумала, что может незаметно пройти наверх, но на это времени у нее не оказалось. Эйли вышла из гостиной и обнаружила Флоренс с кровью на руках.
Мисс Сильвер сказала тихим упрямым голосом:
– Это все равно не объясняет, как труп оказался в том месте, где его нашли.
Крисп резко открыл дверь, вошел в комнату и захлопнул за собой дверь. Он выглядел возбужденным и довольным.
– Итак, миссис Кастелл сказала правду: Люк Уайт и Флоренс Дьюк зарегистрировали брак в отделе регистрации актов гражданского состояния в Лентоне 7 июля 1931 года. Так что мы сейчас позовем ее сюда и расспросим.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Флоренс Дьюк села на стул лицом к инспектору Криспу и к окну, из которого падал бледный свет. Фрэнк Эббот изучающее глядел на нее – взгляд его был холоден и циничен. Флоренс Дьюк – женщина крупная, сильная. Он подумал, что если бы она захотела, то вполне сумела бы перенести тело. Но мисс Сильвер права – зачем ей это надо? В то же время она упорно придерживалась мысли, что кто-то переместил тело Люка Уайта. А если это так, то зачем ему это было нужно? На этот вопрос существовал только один ответ – Люк Уайт был убит в таком месте, которое может выдать преступника. Предположим, что этим местом была комната Флоренс Дьюк. Эту идею Фрэнк быстро отверг. Невозможно поверить, что она протащила тело по коридору и вниз по лестнице, не разбудив мисс Сильвер, которая имела кошачий слух и спала вполглаза, когда занималась расследованием. Он вспомнил, что комната миссис Дьюк была рядом с ее комнатой, поэтому мысль, показавшаяся сначала вполне гениальной испарилась.