Верн Жюль Габриэль. Пятнадцатилетний капитан

   Обычно китобойное судно по окончании охоты маневрирует так, чтобы скорее причалить к берегу и там довести до конца обработку туши. Экипаж сходит на берег и приступает к выплавке жира; растопившись на огне, китовый жир выделяет всю свою полезную часть, то есть ворвань [26] .
   Но теперь капитан Гуль не мог бы после охоты повернуть обратно к суше, чтобы закончить эту операцию. Он рассчитывал «выплавить» дополнительно добытый жир только в Вальпараисо. Ветер должен был вскоре измениться на западный, и капитан «Пилигрима» надеялся подойти к американскому побережью недели через три — за такой срок добыча не могла испортиться.
   Наступил момент отплытия. Прежде чем лечь в дрейф, «Пилигрим» несколько приблизился к тому месту, где полосатик по-прежнему выдавал свое присутствие, выбрасывая фонтаном струи пара и воды.
   Полосатик все плавал по обширному водному полю, красному от крохотных рачков, и, поминутно разевая широкую пасть, захватывал при каждом глотке мириады микроскопических существ.
   По мнению опытных китобоев, следивших за ним, нечего было опасаться, что он попытается скрыться. Это, несомненно, был один из тех китов, которых гарпунщики называют «боевыми».
   Капитан Гуль перелез через борт и по шторм-трапу спустился па нос шлюпки.
   Миссис Уэлдон, Джек, кузен Бенедикт, Том и его товарищи в последний раз пожелали капитану удачи.
   Даже Динго, поднявшись на задние лапы и выставив голову за борт, как будто прощался с экипажем.
   Затем пассажиры «Пилигрима» перешли на нос, чтобы не упустить ни одной подробности увлекательной охоты.
   Шлюпка отчалила, и равномерные сильные взмахи четырех весел быстро погнали ее вдаль от «Пилигрима».
   — Дик, следи за всем, следи хорошенько! — в последний раз крикнул капитан Гуль юноше.
   — Положитесь па меня, капитан.
   — Следи, дружок, одним глазом за судном, а другим — за шлюпкой. Не забывай этого!
   — Будет сделано, капитан, — ответил Дик и, подойдя к румпелю, встал возле него.
   Легкое суденышко было уже на расстоянии в несколько сот футов от «Пилигрима». Капитан Гуль стоял на носу. Он еще что-то говорил, но уже голоса его не было слышно, и только по выразительным жестам капитана Дик понял, что тот повторяет свои наставления.
   В эту минуту Динго, не отходивший от борта, жалобно завыл. Протяжный вой собаки обычно производит тяжелое впечатление на людей, склонных к суеверию. Миссис Уэлдон даже вздрогнула.
   — Молчи, Динго! — сказала она, — Стыдись! Разве так провожают друзей на охоту! Ну-ка, залай повеселее!
   Но Динго молчал. Сняв лапы с поручней, он медленно подошел к миссис Уэлдон и лизнул ей руку.
   — Динго не машет хвостом, — прошептал Том. — Плохой знак!… Плохой знак!
   Вдруг Динго, охваченный сильнейшей и совершенно необъяснимой яростью, ощетинился и зарычал. Миссис Уэлдон обернулась. Негоро вышел из своей каюты. Видно, его заинтересовала предстоящая охота и он намеревался посмотреть на маневры шлюпки.
   Динго кинулся к судовому коку, весь дрожа от совершенно явной и непонятной ненависти.
   Негоро поднял с палубы вымбовку [27] и стал в оборонительную позицию.
   Собака бросилась на него и хотела вцепиться ему в горло.
   — Динго, назад! — крикнул Дик Сэид. Покинув на мгновение свой наблюдательный пост, юноша бросился на бак. Миссис Уэлдон, со своей стороны, старалась успокоить собаку. Динго нехотя повиновался и, глухо рыча, отошел к юноше.
   Негоро не вымолвил ни слова, только сильно побледнел. Бросив на палубу вымбовку, он повернулся и ушел в свою каюту.
   — Геркулес! — сказал Дик Сэнд. — Я поручаю вам следить за этим человеком.
   — Буду следить, — просто ответил великан, сжимая огромные кулачищи.
   Миссис Узлдон и Дик Сэнд снова обратили взгляд к шлюпке, быстро удалявшейся от судна.
   Теперь она казалась уже маленькой точкой среди бесконечного моря.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. Полосатик

   Опытный китобой, капитан Гуль не полагался на счастливый случай. Охота на полосатика — дело трудное, тут никакие меры предосторожности не будут лишними. И капитан Гуль не пренебрег ни одной из них.
   Прежде всего он приказал рулевому подойти к киту с подветренной стороны и так, чтобы шум не выдал приближения охотников.
   Говик повел шлюпку в обход границ красного поля, посреди которого плавал кит. Таким образом, охотники должны были его обогнуть.
   Боцман был старым, опытным моряком и отличался редким хладнокровием. Капитан Гуль знал, что может всецело положиться на своего рулевого: он не растеряется в решительную минуту, быстро и точно выполнит нужный маневр.
   — Внимание, Говик! — сказал капитан Гуль. — Попробуем застать полосатика врасплох. Постарайтесь незаметно подойти на такое расстояние, откуда можно уже бросить гарпун.
   — Есть, капитан! — ответил боцман. — Если идти по краю красного поля, ветер все время будет в нашу сторону.
   — Хорошо! — сказал капитан.
   И, обращаясь к матросам, он добавил:
   — Гребите без шума, ребята! Как можно меньше шума!
   Весла, предусмотрительно обмотанные кожей, не скрипели в уключинах и бесшумно погружались в воду.
   Искусно направляемая боцманом шлюпка подошла вплотную к полю красных рачков. Весла правого борта погружались еще в зеленую прозрачную воду, а по веслам левого борта уже стекали струйки красной, похожей на кровь жидкости.
   — Вино и вода, — заметил один из матросов.
   — Да, — ответил капитан Гуль, — но эта вода не утолит жажды, а вино не напоит пьяным! Ну, друзья, теперь помалкивайте! И приналягте на весла!
   Шлюпка скользила по воде точно по слою масла — совершенно бесшумно. Полосатик не шевелился и как будто не замечал шлюпки, которая описывала круг, обходя его.
   Следуя по этому кругу, шлюпка, разумеется, удалялась от «Пилигрима»; корабль казался все меньше и меньше.
   Все предметы в океане, когда удаляешься от них, быстро уменьшаются в размерах, и это всегда производит странное впечатление, словно смотришь в перевернутую подзорную трубу. Оптический обман в данном случае, очевидно, объясняется тем, что на широком морском просторе не с чем сравнивать удаляющийся предмет.
   Так было и с «Пилигримом» — он уменьшался на глазах с каждой минутой, и людям в шлюпке казалось, что он находится гораздо дальше, чем это было в действительности.
   Через полчаса после того как шлюпка отвалила от корабля, она находилась как раз под ветром от кита, занимавшего теперь положение между шлюпкой и «Пилигримом». Настала пора подойти поближе к полосатику. Это нужно было сделать бесшумно. Быть может, удастся незаметно подойти к киту сбоку и бросить гарпун с близкого расстояния.
   — Медленнее, ребята! — тихо скомандовал гребцам капитан Гуль.
   — Кажется, наша рыбка что-то учуяла, — сказал Говик, — Дышит сейчас не так шумно, как раньше.
   — Тише! Тише! — повторил капитан Гуль.
   Через пять минут охотники были всего в одном кабельтове от кита.
   Боцман Говик, стоя во весь рост на корме, направил шлюпку так, чтоб подойти к левому боку кита, стараясь, однако, держаться в некотором отдалении от страшного хвоста, ибо одного удара его было достаточно, чтоб сокрушить шлюпку.
   Капитан Гуль стоял на носу шлюпки, расставив ноги для устойчивости, и держал в руке гарпун. Орудие это, брошенное его ловкой рукой, несомненно должно было крепко вонзиться в мясистую спину кита, горбом выступавшую из воды.
   Рядом с капитаном в бадье лежала первая из пяти бухт каната, прочно привязанная к тупому концу гарпуна. Остальные четыре находились под рукою, чтобы без задержки подвязывать одну к другой, если кит уйдет на большую глубину.
   — Готовься! — прошептал капитан Гуль.
   — Есть! — ответил Говик, крепче сжав рулевое весло.
   — Подходи!
   Боцман выполнил команду, и шлюпка поравнялась с полосатиком. Едва ли разделяло их расстояние в десять футов.
   Животное не шевелилось. Казалось, оно спало. Кит, застигнутый во время сна, легко становится добычей охотника. Иногда удается прикончить его с первого удара.
   "Какая неподвижность! Что-то странно! — подумал капитан Гуль. — Вряд ли эта бестия спит… Нет, здесь что-то кроется! "
   Такая же мысль мелькнула и у боцмана Говика, который старался рассмотреть другой бок кита, но это ему никак не удавалось.
   Однако времени для размышлений не было: пришла пора действовать.
   Ухватив гарпун посредине древка, капитан Гуль несколько раз взмахнул им, чтобы лучше прицелиться, и затем с силой бросил его в полосатика.
   — Назад, назад! — крикнул он тотчас же. Матросы, дружно навалившись на весла, рванули шлюпку назад, чтобы вывести ее из-под ударов хвоста раненого кита.
   В эту минуту возглас боцмана объяснил всем причину загадочного поведения полосатика, егодлительную неподвижность.
   — Детеныш! — воскликнул Говик.
   Раненая самка, судорожно метнувшись, почти перевернулась на бок, и тогда моряки тоже увидели ее детеныша. Гарпун застиг их во время кормления.
   Капитан Гуль знал: присутствие детеныша делает охоту опасной. Самка, несомненно, станет защищаться с удвоенной яростью, спасая не только себя, но и своего «малыша», если только так можно назвать животное длиною в двадцать футов.
   Однако, вопреки опасениям капитана Гуля, полосатик не набросился сразу на шлюпку, и команде не пришлось рубить привязанный к гарпуну канат, чтобы бежать от разъяренного животного.
   Напротив, как это часто бывает, кит нырнул и, описав в воде дугу, мощным рывком поднялся на поверхность и с невероятной быстротой поплыл. Детеныш последовал за маткой.
   Капитан Гуль и боцман Говик успели рассмотреть кита, прежде чем он нырнул, и, следовательно, оценить его по достоинству. Полосатик оказался могучим животным длиной не меньше восьмидесяти футов. Желтовато-коричневая кожа его была испещрена множеством темно-коричневых пятен.
   Было бы досадно после удачного начала отказаться от такой богатой добычи. Началось преследование. Шлюпка с поднятыми веслами стрелой неслась по волнам. Говик невозмутимо направлял ее следом за китом, несмотря на то что шлюпку отчаянно бросало из стороны в сторону.
   Капитан Гуль, не спускавший глаз со своей добычи, неустанно повторял:
   — Внимание, Говик! Внимание!
   Но и без этого предупреждения боцман был настороже.
   Шлюпка шла медленнее кита, и бухта разматывалась с такой скоростью, что капитан Гуль опасался, как бы канат не загорелся от трения о борт лодки. Он поспешил поэтому наполнить морской водой бадью, в которой лежала бухта.
   Полосатик, видимо, не собирался ни останавливаться, ни умерять быстроту своего бега. Капитан Гуль подвязал вторую бухту. Но и ее хватило ненадолго. Через пять минут пришлось подвязать третью, которая тоже скоро размоталась под водой.
   Полосатик стремглав несся вперед. Очевидно, гарпун не задел каких-нибудь важных для его жизни органов. Судя по наклону каната, можно было догадаться, что кит не только не собирается выйти на поверхность, но, наоборот, все глубже и глубже уходит в воду.
   — Черт возьми! — воскликнул капитан Гуль. — Кажется, эта тварь намерена сожрать все пять бухт!
   — И оттащит нас далеко от «Пилигрима», — добавил боцман Говик.
   — А все-таки киту придется подняться на поверхность, чтобы набрать воздуха, — заметил капитан Гуль. — Ведь кит — не рыба: воздух ему нужен так же, как человеку.
   — Он задерживает дыхание, чтобы быстрее плыть, — смеясь, сказал один из матросов.
   В самом деле, канат продолжал разматываться с прежней быстротой. К третьей бухте вскоре пришлось привязать четвертую.
   Матросы, уже подсчитавшие в уме свою долю барыша от поимки кита, приуныли.
   — Вот проклятая тварь! — бормотал капитан Гуль. — Ничего подобного я не видел в своей жизни.
   Наконец, и пятая бухта была пущена в дело. Она размоталась почти наполовину, и вдруг натяжение каната ослабло.
   — Ура! — воскликнул капитан Гуль. — Канат провисает — значит, полосатик устал!
   В эту минуту шлюпка находилась в пяти милях от «Пилигрима».
   Капитан Гуль, подняв вымпел на конце багра, дал кораблю сигнал приблизиться.
   Через мгновение он увидел, как на «Пилигриме» брасопили реи, наполняя паруса [28] . Этот маневр Дик Сэнд с помощью Тома и его товарищей проделал четко и быстро.
   Но ветер был слабый, он задувал порывами и очень быстро спадал. При этих условиях «Пилигриму» трудно было настигнуть шлюпку.
   Тем временем, как и предвидел капитан Гуль, полосатик поднялся на поверхность океана подышать. Гарпун по-прежнему торчал у него в боку. Раненое животное некоторое время неподвижно лежало на воде, дожидаясь детеныша, который, должно быть, отстал во время этого бешеного бега.
   Капитан Гуль приказал гребцам налечь на весла, и скоро шлюпка снова очутилась вблизи полосатика.
   Двое матросов сложили весла и, так же как сам капитан, вооружились длинными копьями, которыми добивают раненого кита.
   Говик насторожился. Минута была опасная: кит мог броситься на них, и нужно было держаться начеку, чтобы тотчас же отвести шлюпку на безопасное расстояние.
   — Внимание! — крикнул капитан Гуль. — Цельтесь хорошенько, ребята, бейте без промаха! Ты готов, Говик?
   — Я-то готов, капитан, — ответил боцман, — но меня смущает, что после такого бешеного бега наш полосатик вдруг затих!
   — Мне это тоже кажется подозрительным.
   — Надо поостеречься!
   — Да. Однако не бросать же охоту! Вперед!
   Капитан Гуль пришел в возбуждение.
   Шлюпка приблизилась к киту, который только вертелся на одном месте. Детеныша возле него не было, и, может быть, мать искала его.
   Вдруг полосатик взмахнул хвостовым плавником и сразу уплыл вперед футов на тридцать.
   Неужели он снова собирался бежать? Неужели придется возобновить это бесконечное преследование?
   — Берегись! — крикнул капитан Гуль. — Полосатик сейчас возьмет разгон и бросится на нас. Поворачивай, Говик! Поворачивай!
   И действительно, полосатик повернулся головой к шлюпке. Затем, с силой ударяя по воде плавниками, ринулся на людей.
   Боцман, верно рассчитав направление атаки, рванул шлюпку в сторону, и кит с разбегу проплыл мимо, не задев ее. Капитан Гуль и оба матроса воспользовались этим, чтобы всадить копья в тело чудовища, стараясь задеть какой-нибудь важный для жизни орган.
   Полосатик остановился, выбросил высоко вверх два окрашенных кровью фонтана и снова ринулся на шлюпку. Нужно было обладать большим мужеством, чтобы не потерять головы при виде разъяренного гиганта. Но Говик опять успел отвести шлюпку в сторону и уклониться от удара
   Снова в тот миг, когда полосатик проносился мимо шлюпки, ему нанесли три глубокие раны. Кит с такой силой ударил своим страшным хвостом по воде, что поднялась огромная волна, как будто внезапно налетел шквал. Шлюпка чуть не перевернулась. Волна переплеснула через борт и наполовину затопила шлюпку.
   — Ведра! Ведра! — крикнул капитан Гуль.
   Матросы бросили весла и с лихорадочной быстротой стали вычерпывать воду. Тем временем капитан Гуль обрубил канат, теперь уже бесполезный, -обезумевшее от боли животное и не помышляло больше о бегстве. Кит в свою очередь нападал сам, его агония становилась страшной.
   В третий раз полосатик повернулся к шлюпке. Но отяжелевшее от воды суденышко потеряло подвижность: оно не могло ни отступить, ни увернуться от нападения. Как ему теперь избежать грозящего удара? Уже нельзя было управлять им и тем более нельзя было спастись бегством.
   Как ни усердно гребли матросы, теперь полосатик несколькими рывками мог настигнуть шлюпку.
   Надо было прекратить нападение и подумать о самозащите. Капитан Гуль хорошо это понимал.
   При третьей атаке Говику удалось только ослабить удар, но не избежать его. Полосатик задел шлюпку своим огромным спинным плавником. Толчок был так силен, что Говик опрокинулся на спину.
   От того же толчка неверным стал прицел трех копий: на этот раз они не попали в цель.
   — Говик! Говик! — крикнул капитан Гуль, который сам едва удержался на ногах.
   — Здесь, капитан! — ответил боцман и, поднявшись, встал на свое место.
   Но тут он увидел, что кормовое весло переломилось посредине. Он молча показал обломок капитану Гулю.
   — Бери другое!
   — Есть! — ответил Говик.
   В эту минуту вода неподалеку от шлюпки словно закипела. В нескольких саженях показался детеныш кита.
   Полосатик его увидел и стремительно поплыл к нему.
   С этой минуты полосатик должен был сражаться за двоих. Борьба становилась еще более ожесточенной.
   Капитан Гуль бросил взгляд в сторону «Пилигрима» и отчаянно замахал вымпелом, поднятым на конце багра.
   Но Дик Сэнд уже по первому сигналу капитана сделал все, что мог. Паруса на «Пилигриме» были поставлены, и ветер начал наполнять их. К несчастью, шхуна-бриг ничем больше не могла ускорить своего хода, на ней не было винтового двигателя. Что оставалось делать Дику? Спустить на воду еще одну шлюпку и спешить с неграми на помощь капитану? Но гребной шлюпке понадобилось бы немало времени, чтобы одолеть такое расстояние, да и, сам капитан запретил юноше покидать корабль, что бы ни случилось.
   Все же Дик приказал спустить на воду кормовую шлюпку и повел ее за судном на буксире, чтобы капитан и его товарищи могли ею воспользоваться, если понадобится.
   В это время, прикрывая своим телом детеныша, полосатик опять стремительно понесся прямо на охотников.
   — Берегись, Говик! — в последний раз крикнул капитан Гуль.
   Но рулевой теперь был безоружен. Вместо длинного кормового весла, которым можно было пользоваться как рычагом, у Говика было гребное, довольно короткое, весло.
   Он попытался повернуть шлюпку.
   Это было невозможно.
   Матросы поняли, что они погибли. Все они вскочили на ноги и закричали. Быть может, ужасный крик этот донесся до «Пилигрима».
   Страшный удар хвоста подбросил шлюпку, чудовищная сила взметнула ее на воздух. Расколовшись на три части, она упала в водоворот, поднятый китом.
   Несчастные матросы, хотя все они были тяжело ранены, могли бы еще удержаться на поверхности. С «Пилигрима» видно было, как капитан Гуль помогал боцману Говику уцепиться за обломок шлюпки… Но кит в предсмертных судорогах яростно заколотил хвостом по воде.
   В продолжение нескольких минут не было видно ничего, кроме бешено крутившегося водяного смерча, брызг и пены. Дик Сэнд бросился с неграми в шлюпку, но когда они достигли места сражения, там не было уже ничего живого. На поверхности красной от крови воды плавали только обломки шлюпки.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. Капитан Сэнд

   Скорбь и ужас — вот первые чувства, охватившие пассажиров «Пилигрима» при виде ужасной катастрофы. Всех потрясла гибель капитана Гуля и пятерых матросов. Быть свидетелями страшного бедствия, бессильными помочь погибающим товарищам!… Дик и его спутники не могли даже подоспеть вовремя, чтобы вытащить из воды раненых, но еще живых людей, и, подняв их на борт, защитить корпусом корабля от ужасных ударов разъяренного кита.
   Когда «Пилигрим» подплыл, наконец, к месту катастрофы, ничто уже не могло вернуть к жизни капитана Гуля и пятерых матросов, — океан поглотил их…
   Миссис Уэлдон упала на колени и простерла руки к небу.
   — Помолимся! — сказала она.
   Маленький Джек, плача, опустился на колени рядом с матерью. Бедный ребенок все понял. Дик Сэнд, Нан, Том и остальные негры стояли, склонив голову. Все повторяли слова молитвы, которую миссис Уэлдон воссылала к богу, прося его беспредельного милосердия для тех, кто только что предстал перед ним.
   Затем миссис Уэлдон, повернувшись к своим спутникам, сказала:
   — А теперь, друзья мои, попросим у всевышнего силы и мужества для нас самих!
   Ведь им так нужна была помощь всемогущего, ибо положение их было очень тяжелое.
   Затерянный среди бескрайнего простора Тихого океана, в сотнях миль от ближайшей земли, корабль, лишившийся капитана и матросов, должен был стать беспомощной игрушкой ветров и течений.
   Какой злой рок послал этого кита навстречу «Пилигриму»?
   Какой злой рок побудил капитана Гуля, обычно такого осторожного и благоразумного, пуститься на охоту ради того, чтобы пополнить груз?
   В истории китобойного промысла случаи, когда погибает весь экипаж шлюпки и никого не удается спасти, насчитываются единицами.
   Да, гибель капитана Гуля и его сотоварищей была страшным бедствием! На «Пилигриме» не осталось ни одного человека из команды. Остался в живых Дик Сэнд. Но ведь Дик был юношей пятнадцати лет, почти мальчиком. И этот мальчик должен был заменить теперь капитана, боцмана, весь экипаж!…
   На борту судна находились пассажиры — мать с малым ребенком, их присутствие еще более осложняло положение.
   Правда, было еще пятеро негров, и эти честные, храбрые и усердные люди готовы были выполнять любую команду, но ведь они ничего не понимали в морском деле.
   Дик Сэнд долго неподвижно стоял на палубе. Скрестив на груди руки, он смотрел на воду, поглотившую капитана Гуля, его покровителя, человека, которого он любил как отца.
   Потом он обвел взглядом горизонт. Он искал какое-нибудь судно, чтобы попросить у него помощи, содействия или хотя бы отправить с ним миссис Уэлдон.
   Сам он не собирался покинуть «Пилигрим». О нет! Сначала он сделает все, чтобы довести судно до ближайшего порта. Но на другом корабле миссис Уэлдон и ее сын были бы в безопасности и Дику не приходилось бы тревожиться за жизнь этих двух существ, к которым он привязался всей душой.
   Но океан был пустынен. После исчезновения полосатика вокруг «Пилигрима» были только небо да вода.
   Дик Сэнд прекрасно знал, что «Пилигрим» находится в стороне от обычных путей торговых судов и что все китобойные флотилии в это время года плавают еще далеко, занятые промыслом.
   Он понимал, что опасности нужно глядеть прямо в глаза, не приукрашая свое положение. И, вознеся в глубине сердца молитву к небу о помощи и покровительстве, Дик глубоко задумался.
   Какое же решение примет он?
   В эту минуту на палубу вышел судовой кок, куда-то уходивший после катастрофы.
   Негоро с величайшим вниманием следил за всеми перипетиями злосчастной охоты, но не промолвил ни слова, не сделал ни одного движения. Никто не мог сказать, какое впечатление произвело на него непоправимое несчастье. Если бы в такую минуту кому-нибудь пришла мысль понаблюдать за ним, то всякого бы поразило равнодушное выражение его лица, на котором ни один мускул не дрогнул. Он как будто и не слыхал благочестивого призыва миссис Уэлдон, молившейся за утонувших, и не отозвался на него.
   Негоро не спеша прошел на корму, где стоял Дик Сэнд, и остановился в трех шагах от юноши.
   — Вы хотите поговорить со мной? — спросил Дик Сзнд.
   — Нет, — холодно ответил кок. — Я хотел бы поговорить с капитаном Гулем или хотя бы с боцманом Говиком.
   — Вы же знаете, что они погибли! — воскликнул Дик.
   — Кто же теперь командир судна? — нагло спросил Негоро.
   — Я! — не колеблясь, ответил Дик Сэнд.
   — Вы?! — Негоро пожал плечами. — Пятнадцатилетний капитан!
   — Да, пятнадцатилетний капитан! — ответил Дик, наступая на него.
   Негоро попятился.
   — На «Пилигриме» есть капитан, — сказала миссис Уэлдон. — Это Дик Сэнд. И не мешает всем знать, что новый капитан Дик Сэнд сумеет каждого заставить повиноваться ему.
   Негоро поклонился, насмешливо пробормотав под нос несколько слов, которых никто не разобрал, и удалился на свой камбуз.
   Итак, Дик Сэнд принял решение!
   Тем временем ветер начал свежеть, и шхуна-бриг уже оставила позади обширное водное пространство, где кишели красные рачки.
   Дик Сэнд осмотрел паруса, а затем обвел внимательным взглядом людей, стоявших на палубе. Юноша почувствовал, что, как ни тяжела ответственность, которую он принимал на себя, он не вправе от нее уклониться. Глаза всех путников были теперь устремлены на него, и, прочитав в них, что он может положиться на этих людей, юноша просто сказал, что и они могут положиться на него.
   Дик не переоценивал своих сил. При помощи Тома и его товарищей он мог в зависимости от обстоятельств ставить или убирать паруса. Но он сознавал, что у него нет достаточных знаний, чтобы определять с помощью приборов место судна в открытом море.
   Еще года четыре или пять, и Дик Сэнд основательно подготовился бы к трудной и увлекательной профессии моряка. Он научился бы обращаться с секстаном — прибором, при помощи которого капитан Гуль ежедневно измерял высоту светил, а по ней определял широту судна. Пользуясь хронометром, указывающим время Гринвичского меридиана, он высчитывал бы долготу по часовому углу. Солнце было бы его верным советчиком. Луна и планеты говорили бы ему: "Твой корабль находится в такой-то точке океана! " Совершеннейшие и непогрешимые часы, в которых циферблатом служит небосвод, а стрелками -звезды, ежедневно докладывали бы ему о пройденном расстоянии. По астрономическим наблюдениям он мог бы ежедневно, как это делал капитан Гуль, определять с точностью до одной мили место «Пилигрима», курс судна и, курс, которого следует держаться.