Подобные упоминания в критических работах привычны, и порой мы не очень-то задумываемся над их подлинным смыслом. А дело тут вот в чем. Ко времени создания «Безымянного семейства» писатель давно подрастерял юношеский революционный пыл. В сущности, амьенский мэтр стал литературным буржуа, хорошо зарабатывающим, ни в чем не нуждающимся, удобно обустроившим свой быт. Разделяя стремления народов к национальному освобождению, Жюль Верн уже не верил в успех революционных преобразований. Как правило, в его произведениях вооруженная борьба заканчивается поражениями! Больше того, на неудачу обречены и менее радикальные планы восстановления справедливости — например, проект основания на вольных землях шотландской колонии, с каким отправляется в путь капитан Грант.
Возможно, такие взгляды выработались под влиянием крушения вооруженных выступлений парижской бедноты в 1848 и 1871 годах, возможно, здесь сыграли роль уже упоминавшиеся «крестьянские гены», но остается фактом, что при всем демократизме своих убеждений знаменитый фантаст в жизни оставался консерватором, если употреблять это слово не в ругательном смысле (что стало обычным за минувшие десятилетия), а в его исконном значении — «хранитель». Да, Жюль Верн ценил свободный неординарный талант, но он уважал и традиции, обычаи, народные верования и привычки. Он неоднократно восторгался бунтом незаурядной личности, но в общественной жизни предпочитал умеренность, взаимоуважение гражданина и закона, постепенный, эволюционный путь развития.
Во время работы над «Безымянным семейством» в жизни романиста произошло неординарное событие: в 1888 году он был избран в муниципальный совет Амьена, причем по списку кандидатов с ярко выраженными социалистическими и радикальными тенденциями. Предвыборный союз с радикалами, безусловно, оказал на него свое влияние. Это, в частности, проявилось в подчеркивании именно экстремальных черт восстания. Например, при описании националистско-сепаратистских демонстраций даны лозунги, будто бы поднятые над толпой квебекскими революционерами: «Трепещите, тираны! Народ пробуждается!», «Союз народов — ужас магнатов!» Здесь Жюль Верн выпустил на волю свою фантазию: на самом деле не было ни этих лозунгов, ни черных знамен с изображением черепа и скрещенных костей. Можно думать, что подобное преувеличение сделано не по небрежности и не случайно. Автор как бы лишний раз готов подчеркнуть, что далеко не всегда путь радикальных призывов к вооруженной борьбе является наилучшим...
Борьба франко-канадцев за освобождение от власти британской короны имела, по мнению автора «Безымянного семейства», несколько особенностей.
Прежде всего, это — соседство с Соединенными Штатами Америки. Жюль Верн всегда высоко ценил североамериканскую демократию. Он считал США страной будущего, где осуществятся идеалы, близкие теориям социалистов-утопистов: там утвердится добродетельное демократическое общество, в котором социальные конфликты сойдут на нет, как и противостояние человека и природы. Наука и техника обеспечат обществу безграничный прогресс, отжившие привычки и обычаи не станут сдерживать экономическую экспансию, личная свобода не будет подчинена диктату государственного аппарата.
Видимо, подобные идеи питали и вождей квебекского движения. Они очень надеялись на помощь сильного соседа, и действительно из штата Вермонт доставлялись боеприпасы и оружие. Надеялись восставшие также на финансовую и моральную поддержку североамериканцев, а в случае неудачи готовы были укрыться на территории соседнего государства, получив политическое убежище. Однако их надежды оправдались не в полной мере: Соединенные Штаты от решительной поддержки народного бунта воздержались, хотя отряды квебекских патриотов еще какое-то время и укрывались на американской территории.
Роман заканчивается разгромом лагеря восставших на острове Нейви. На самом деле революционное брожение продолжалось. В 1838 году разрозненные вооруженные отряды сепаратистов предприняли с территории США несколько неудачных вылазок в Канаду.
Следующая особенность освободительной борьбы франко-канадцев состояла в поддержке этого движения индейскими племенами. Правда, в районе восстания 1837—1838 годов индейцы, к тому времени уже малочисленные, существенной помощи «бледнолицым братьям» оказать не могли. В других районах Канады, с более частыми индейскими поселениями, коренные жители континента на протяжении XIX века не раз поднимались против британской администрации, но все их выступления также оказались безуспешными.
Наконец, последней характерной чертой квебекского национально-освободительного движения автор считает принадлежность франко-канадцев к особой «кельтской расе» с ее полумистическими добродетелями. Читателю судить, удалось ли Жюлю Верну доказать превосходство этой «расы» над англосаксами. Однако надо заметить, что британцы в романе изображены гротескно: верхи колониальной администрации выведены высокомерными, надменными и грубыми, солдаты — жестокими, озверелыми, лишенными какой-либо человеческой привлекательности; гражданское население («лоялисты») показано фанатично враждебным к любому франко-канадскому элементу повседневной жизни, к каждому говорящему по-французски.
Такое изображение, отчасти объяснимое политическими причинами, стало у писателя своеобразной традицией, истоки которой уходят в шестидесятые годы, в самое начало романов из серии «Необыкновенные путешествия». Антианглийскими настроениями пропитаны уже «Дети капитана Гранта». Эти настроения усиливаются в романах о капитане Немо и становятся особенно резкими в романах восьмидесятых — девяностых годов, во время критического обострения англо-французских отношений: «Южная звезда», «Робур-Завоеватель», романы на ирландскую тему... Так что «Безымянное семейство» здесь не стоит особняком.
Работу над своим историческим произведением автор начал во второй половине 1887 года. Сохранились датированные февралем следующего года письма Ж. Верна к Жюлю Этцелю, ставшему после смерти отца издателем «Необыкновенных путешествий». В них писатель просит прислать ему в Амьен книги по истории Канады и Квебека, а особенно те, где освещаются годы от 1830-го до 1840-го «период восстаний». Берн с интересом читает труды на французском языке — Ревейо и Гарно, разыскивает историческое исследование Ж. Каррье, тогда как работу англичанина Рассела только лишь просматривает. Симптоматична мотивировка писательской просьбы: познакомившись как можно подробнее с имеющейся литературой, он сможет дать хороший обзор канадской истории и квебекского вопроса, «который снова возник в повестке дня».
Первые главы романа автор отослал издателю в апреле 1888 года, а публикация произведения началась, как обычно, в журнале «Magazin d’education et de recreation», с 1 января 1889 года. 20 мая того же года из печати вышел первый том «дешевого» издания, 14 ноября — второй том, а между этими датами, 26 сентября, появилось более дорогое иллюстрированное издание.
Перевод на русский язык был выпущен в 1890 году, в Москве (роман вышел в приложении к журналу «Вокруг света»).
Несмотря на тщательное изучение материалов, длительность и напряженность собственно творческой работы, роман «Безымянное семейство» к лучшим произведениям знаменитого писателя не относится. Жан Шено, предваряя монреальское издание романа, вышедшее в 1970 году, справедливо жаловался на малую известность этого произведения Ж. Верна у современного читателя. Роман в общем-то написан в традициях «романтического крыла» французской художественно-исторической прозы, представленной в основном последователями Виктора Гюго, и в наше время кажется довольно старомодным. Автору не удалось здесь создать ярких, запоминающихся характеров на уровне своих лучших романов. «Безымянное семейство» интересно, прежде всего, своими бытовыми зарисовками, а также разработкой национального вопроса, который до сих пор актуален в Канаде, до наших дней будоражит и разделяет канадское общество.
Современники также оценивали эту книгу неоднозначно. Многие, как сообщает внук писателя Жан Жюль-Верн, находили роман просто скучным, что, как он считает, было весьма странным, поскольку речь шла о настоящем «куперовском» романе. У молодых читателей «Безымянное семейство» имело успех: «Воображение молодежи будоражат таинственный персонаж, у которого нет больше имени, и сменяющие друг друга драматические события. Для человека взрослого, давно утратившего непосредственность восприятия, тайна эта не составляет загадки, но, если у него сохранились некоторые эмоции, его не могут оставить безучастным описания слепого гнева толпы и печальных последствий, к коим приводят репрессии, не говоря уж о документальном интересе повествования, а это весьма существенно»1.
В дополнение к сказанному хотелось бы добавить еще одну мысль. Сюжет романа построен вокруг важного положения, не потерявшего актуальность и в наши дни, — суть его сводится к ответственности потомков за преступления, пусть и невольные, совершенные предками. Герои романа, и, прежде всего те, на которых пало бремя этой ответственности, однозначно уверены в том, что потомки принуждены искупать грехи предков, причем — очень дорогой ценой, иногда ценой жизни. Вероятно, не все читатели согласятся с этим строгим тезисом, проповедовать который взялся в своем историческом романе Жюль Верн.
Что же произошло вслед за подавлением восстания в Квебеке? Как сложилась дальнейшая судьба французских канадцев?
За океан из метрополии прибыл со специальной миссией лорд Дергем. В 1839 году он представил британскому парламенту доклад о положении в колонии, в котором рекомендовал объединить Верхнюю и Нижнюю Канаду. 23 июля 1840 года английский парламент принял Акт об объединении обеих провинций, но дискриминация франко-канадцев продолжалась. Им даже отказали в праве пользоваться в ассамблее родным языком. Правда, в 1848 году, когда в Канаде впервые было сформировано правительство, ответственное перед парламентом, они все же получили это право. В 1854 году канадский парламент принимает закон об отмене сеньоральной системы землевладения и о выкупе земли крестьянами. В марте 1867 года английский парламент принял Акт о Британской Северной Америке. Этим законодательным документом создавалась конфедерация, получившая статус доминиона, то есть самоуправляющейся колонии. В состав конфедерации, кроме собственно Канады, разделенной на провинции Онтарио и Квебек, вошли Нью-Брансуик и Новая Шотландия. Впоследствии в Доминион Канада, как стало называться это государственное объединение, были включены Британская Колумбия, территория Юкон и другие британские владения на севере и северо-западе американского материка. В конфедерации устанавливалась парламентарная монархия во главе с английским королем, полномочным представителем которого стал генерал-губернатор. Вопросы внешней политики пока оставались в ведении метрополии. Официальными языками провозглашались английский и французский, декларировалась свобода вероисповедания, однако франко-канадцам отказывалось в праве на самоопределение. В октябре 1926 года, на имперской конференции произошло юридическое уравнивание доминионов с метрополией во всех правах. В январе 1947 года был принят новый закон о канадском гражданстве, по которому все граждане Канады сохраняли британское подданство.
Таким образом, вопрос о франкоязычных канадцах окончательно не решен и по сей день. С ним сопряжены драматические коллизии, происходящие прямо на наших глазах.
В современной Канаде англоязычно около 60 процентов населения. Французским языком в качестве родного пользуются примерно 27 процентов. Почти 46 процентов канадцев исповедуют римско-католическую веру. Поэтому вопросы франкоязычной автономии постоянно находятся в центре политической жизни Канады, прежде всего ее восточной провинции — Квебека. В 1968 году была основана Квебекская партия, выступающая за отделение провинции от англоязычной Канады и полную самостоятельность. Партия эта пользуется поддержкой значительной части населения провинции. Вопрос об отделении Квебека за последнее десятилетие не раз будоражил канадское общество. Пока сепаратисты и их противники довольствуются компромиссом. В 1987 году было заключено так называемое Мич-Лейкское федерально-провинциальное конституционное соглашение, по которому Квебеку предоставлен статус особого сообщества; за счет федеральной юрисдикции расширены права провинции, а в 1988 году приняты федеральный и квебекский законы об официальном языке, подтверждающие двуязычие на федеральном уровне и право исключительного использования французского языка в промышленности и торговле. Лозунг отделения весьма популярен в Квебеке, сторонники его очень активны, и, может быть, настанет день, когда мечта героев жюльверновского романа — независимый Квебек — осуществится.
А. МОСКВИН
Возможно, такие взгляды выработались под влиянием крушения вооруженных выступлений парижской бедноты в 1848 и 1871 годах, возможно, здесь сыграли роль уже упоминавшиеся «крестьянские гены», но остается фактом, что при всем демократизме своих убеждений знаменитый фантаст в жизни оставался консерватором, если употреблять это слово не в ругательном смысле (что стало обычным за минувшие десятилетия), а в его исконном значении — «хранитель». Да, Жюль Верн ценил свободный неординарный талант, но он уважал и традиции, обычаи, народные верования и привычки. Он неоднократно восторгался бунтом незаурядной личности, но в общественной жизни предпочитал умеренность, взаимоуважение гражданина и закона, постепенный, эволюционный путь развития.
Во время работы над «Безымянным семейством» в жизни романиста произошло неординарное событие: в 1888 году он был избран в муниципальный совет Амьена, причем по списку кандидатов с ярко выраженными социалистическими и радикальными тенденциями. Предвыборный союз с радикалами, безусловно, оказал на него свое влияние. Это, в частности, проявилось в подчеркивании именно экстремальных черт восстания. Например, при описании националистско-сепаратистских демонстраций даны лозунги, будто бы поднятые над толпой квебекскими революционерами: «Трепещите, тираны! Народ пробуждается!», «Союз народов — ужас магнатов!» Здесь Жюль Верн выпустил на волю свою фантазию: на самом деле не было ни этих лозунгов, ни черных знамен с изображением черепа и скрещенных костей. Можно думать, что подобное преувеличение сделано не по небрежности и не случайно. Автор как бы лишний раз готов подчеркнуть, что далеко не всегда путь радикальных призывов к вооруженной борьбе является наилучшим...
Борьба франко-канадцев за освобождение от власти британской короны имела, по мнению автора «Безымянного семейства», несколько особенностей.
Прежде всего, это — соседство с Соединенными Штатами Америки. Жюль Верн всегда высоко ценил североамериканскую демократию. Он считал США страной будущего, где осуществятся идеалы, близкие теориям социалистов-утопистов: там утвердится добродетельное демократическое общество, в котором социальные конфликты сойдут на нет, как и противостояние человека и природы. Наука и техника обеспечат обществу безграничный прогресс, отжившие привычки и обычаи не станут сдерживать экономическую экспансию, личная свобода не будет подчинена диктату государственного аппарата.
Видимо, подобные идеи питали и вождей квебекского движения. Они очень надеялись на помощь сильного соседа, и действительно из штата Вермонт доставлялись боеприпасы и оружие. Надеялись восставшие также на финансовую и моральную поддержку североамериканцев, а в случае неудачи готовы были укрыться на территории соседнего государства, получив политическое убежище. Однако их надежды оправдались не в полной мере: Соединенные Штаты от решительной поддержки народного бунта воздержались, хотя отряды квебекских патриотов еще какое-то время и укрывались на американской территории.
Роман заканчивается разгромом лагеря восставших на острове Нейви. На самом деле революционное брожение продолжалось. В 1838 году разрозненные вооруженные отряды сепаратистов предприняли с территории США несколько неудачных вылазок в Канаду.
Следующая особенность освободительной борьбы франко-канадцев состояла в поддержке этого движения индейскими племенами. Правда, в районе восстания 1837—1838 годов индейцы, к тому времени уже малочисленные, существенной помощи «бледнолицым братьям» оказать не могли. В других районах Канады, с более частыми индейскими поселениями, коренные жители континента на протяжении XIX века не раз поднимались против британской администрации, но все их выступления также оказались безуспешными.
Наконец, последней характерной чертой квебекского национально-освободительного движения автор считает принадлежность франко-канадцев к особой «кельтской расе» с ее полумистическими добродетелями. Читателю судить, удалось ли Жюлю Верну доказать превосходство этой «расы» над англосаксами. Однако надо заметить, что британцы в романе изображены гротескно: верхи колониальной администрации выведены высокомерными, надменными и грубыми, солдаты — жестокими, озверелыми, лишенными какой-либо человеческой привлекательности; гражданское население («лоялисты») показано фанатично враждебным к любому франко-канадскому элементу повседневной жизни, к каждому говорящему по-французски.
Такое изображение, отчасти объяснимое политическими причинами, стало у писателя своеобразной традицией, истоки которой уходят в шестидесятые годы, в самое начало романов из серии «Необыкновенные путешествия». Антианглийскими настроениями пропитаны уже «Дети капитана Гранта». Эти настроения усиливаются в романах о капитане Немо и становятся особенно резкими в романах восьмидесятых — девяностых годов, во время критического обострения англо-французских отношений: «Южная звезда», «Робур-Завоеватель», романы на ирландскую тему... Так что «Безымянное семейство» здесь не стоит особняком.
Работу над своим историческим произведением автор начал во второй половине 1887 года. Сохранились датированные февралем следующего года письма Ж. Верна к Жюлю Этцелю, ставшему после смерти отца издателем «Необыкновенных путешествий». В них писатель просит прислать ему в Амьен книги по истории Канады и Квебека, а особенно те, где освещаются годы от 1830-го до 1840-го «период восстаний». Берн с интересом читает труды на французском языке — Ревейо и Гарно, разыскивает историческое исследование Ж. Каррье, тогда как работу англичанина Рассела только лишь просматривает. Симптоматична мотивировка писательской просьбы: познакомившись как можно подробнее с имеющейся литературой, он сможет дать хороший обзор канадской истории и квебекского вопроса, «который снова возник в повестке дня».
Первые главы романа автор отослал издателю в апреле 1888 года, а публикация произведения началась, как обычно, в журнале «Magazin d’education et de recreation», с 1 января 1889 года. 20 мая того же года из печати вышел первый том «дешевого» издания, 14 ноября — второй том, а между этими датами, 26 сентября, появилось более дорогое иллюстрированное издание.
Перевод на русский язык был выпущен в 1890 году, в Москве (роман вышел в приложении к журналу «Вокруг света»).
Несмотря на тщательное изучение материалов, длительность и напряженность собственно творческой работы, роман «Безымянное семейство» к лучшим произведениям знаменитого писателя не относится. Жан Шено, предваряя монреальское издание романа, вышедшее в 1970 году, справедливо жаловался на малую известность этого произведения Ж. Верна у современного читателя. Роман в общем-то написан в традициях «романтического крыла» французской художественно-исторической прозы, представленной в основном последователями Виктора Гюго, и в наше время кажется довольно старомодным. Автору не удалось здесь создать ярких, запоминающихся характеров на уровне своих лучших романов. «Безымянное семейство» интересно, прежде всего, своими бытовыми зарисовками, а также разработкой национального вопроса, который до сих пор актуален в Канаде, до наших дней будоражит и разделяет канадское общество.
Современники также оценивали эту книгу неоднозначно. Многие, как сообщает внук писателя Жан Жюль-Верн, находили роман просто скучным, что, как он считает, было весьма странным, поскольку речь шла о настоящем «куперовском» романе. У молодых читателей «Безымянное семейство» имело успех: «Воображение молодежи будоражат таинственный персонаж, у которого нет больше имени, и сменяющие друг друга драматические события. Для человека взрослого, давно утратившего непосредственность восприятия, тайна эта не составляет загадки, но, если у него сохранились некоторые эмоции, его не могут оставить безучастным описания слепого гнева толпы и печальных последствий, к коим приводят репрессии, не говоря уж о документальном интересе повествования, а это весьма существенно»1.
В дополнение к сказанному хотелось бы добавить еще одну мысль. Сюжет романа построен вокруг важного положения, не потерявшего актуальность и в наши дни, — суть его сводится к ответственности потомков за преступления, пусть и невольные, совершенные предками. Герои романа, и, прежде всего те, на которых пало бремя этой ответственности, однозначно уверены в том, что потомки принуждены искупать грехи предков, причем — очень дорогой ценой, иногда ценой жизни. Вероятно, не все читатели согласятся с этим строгим тезисом, проповедовать который взялся в своем историческом романе Жюль Верн.
Что же произошло вслед за подавлением восстания в Квебеке? Как сложилась дальнейшая судьба французских канадцев?
За океан из метрополии прибыл со специальной миссией лорд Дергем. В 1839 году он представил британскому парламенту доклад о положении в колонии, в котором рекомендовал объединить Верхнюю и Нижнюю Канаду. 23 июля 1840 года английский парламент принял Акт об объединении обеих провинций, но дискриминация франко-канадцев продолжалась. Им даже отказали в праве пользоваться в ассамблее родным языком. Правда, в 1848 году, когда в Канаде впервые было сформировано правительство, ответственное перед парламентом, они все же получили это право. В 1854 году канадский парламент принимает закон об отмене сеньоральной системы землевладения и о выкупе земли крестьянами. В марте 1867 года английский парламент принял Акт о Британской Северной Америке. Этим законодательным документом создавалась конфедерация, получившая статус доминиона, то есть самоуправляющейся колонии. В состав конфедерации, кроме собственно Канады, разделенной на провинции Онтарио и Квебек, вошли Нью-Брансуик и Новая Шотландия. Впоследствии в Доминион Канада, как стало называться это государственное объединение, были включены Британская Колумбия, территория Юкон и другие британские владения на севере и северо-западе американского материка. В конфедерации устанавливалась парламентарная монархия во главе с английским королем, полномочным представителем которого стал генерал-губернатор. Вопросы внешней политики пока оставались в ведении метрополии. Официальными языками провозглашались английский и французский, декларировалась свобода вероисповедания, однако франко-канадцам отказывалось в праве на самоопределение. В октябре 1926 года, на имперской конференции произошло юридическое уравнивание доминионов с метрополией во всех правах. В январе 1947 года был принят новый закон о канадском гражданстве, по которому все граждане Канады сохраняли британское подданство.
Таким образом, вопрос о франкоязычных канадцах окончательно не решен и по сей день. С ним сопряжены драматические коллизии, происходящие прямо на наших глазах.
В современной Канаде англоязычно около 60 процентов населения. Французским языком в качестве родного пользуются примерно 27 процентов. Почти 46 процентов канадцев исповедуют римско-католическую веру. Поэтому вопросы франкоязычной автономии постоянно находятся в центре политической жизни Канады, прежде всего ее восточной провинции — Квебека. В 1968 году была основана Квебекская партия, выступающая за отделение провинции от англоязычной Канады и полную самостоятельность. Партия эта пользуется поддержкой значительной части населения провинции. Вопрос об отделении Квебека за последнее десятилетие не раз будоражил канадское общество. Пока сепаратисты и их противники довольствуются компромиссом. В 1987 году было заключено так называемое Мич-Лейкское федерально-провинциальное конституционное соглашение, по которому Квебеку предоставлен статус особого сообщества; за счет федеральной юрисдикции расширены права провинции, а в 1988 году приняты федеральный и квебекский законы об официальном языке, подтверждающие двуязычие на федеральном уровне и право исключительного использования французского языка в промышленности и торговле. Лозунг отделения весьма популярен в Квебеке, сторонники его очень активны, и, может быть, настанет день, когда мечта героев жюльверновского романа — независимый Квебек — осуществится.
А. МОСКВИН