Наб и Пенкроф успешно справились со своим делом, и через три часа Сайрус Смит располагал уже двумя тюленьими кожами, годными для изготовления мехов.
   Дождавшись отлива, колонисты снова перешли пролив вброд и вернулись в Камин.
   Изготовление мехов было нелёгким делом. Нужно было натянуть кожу на заготовленную деревянную раму и пришить её растительными волокнами так, чтобы мехи не пропускали воздух. Последнее условие было самым трудным.
   Два ножа, сделанные из ошейника Топа, были единственными «инструментами», находившимися в распоряжении инженера. Несмотря на это, общими усилиями всех колонистов, под руководством инженера, в три дня хозяйство колонии обогатилось настоящей машиной для нагнетания воздуха в печь, плавящую руду.
   С утра 20 апреля колония вступила в «металлургическую эру» своей жизни, как писал журналист в записной книжке. Как известно, инженер решил производить плавку на месте залегания руды и угля, то есть примерно в шести милях от Камина, у подножия северо-восточного склона горы Франклина. Нечего было и думать ежедневно возвращаться на ночлег в Камин. Поэтому колонисты решили выстроить на месте плавки шалаш из ветвей и жить там всё время, пока не кончат это важное дело, требующее непрерывного наблюдения — ночью и днём.
   Приняв такое решение, они отправились в путь ранним утром. Наб и Пенкроф волочили на плетёнке из прутьев воздуходувную машину и небольшой запас продовольствия, который можно было пополнять по мере надобности на месте.
   Они шли сквозь густую чащу леса Якамары, пересекая её по диагонали, с юго-востока на северо-запад. Колонистам пришлось попутно прокладывать себе дорогу. Впоследствии эта дорога постоянно служила им для прямого сообщения между плоскогорьем Дальнего вида и горой Франклина.
   Уже известные им породы деревьев были представлены в этом лесу великолепными экземплярами. Но Герберт заметил и несколько новых деревьев, в частности драцену, которую Пенкроф, смеясь, тут же окрестил «самодовольным пореем». Действительно, несмотря на гигантский рост, драцена принадлежит к тому же семейству лилейных, что и лук, порей и спаржа. Варёные корневища драцены очень приятны на вкус; если их подвергнуть брожению, то из них можно получить отличный напиток. Колонисты сделали запас этих корней.
   Дорога через лес была очень длинной. Ходьба отняла целый день. Но колонисты не жалели о потраченном времени, так как имели возможность наблюдать фауну и флору острова. Топ, преимущественно интересовавшийся фауной, носился по траве и забирался в кустарники, вспугивая тучи всякой дичи.
   В пять часов пополудни Сайрус Смит решил сделать привал. Колонисты теперь находились у подножия почти отвесного восточного склона горы Франклина. В трёхстах-четырёхстах шагах от их стоянки протекал Красный ручей.
   Лагерь был тотчас же разбит. Меньше чем в час на опушке леса вырос шалаш из ветвей, обвитых лианами и обмазанных глиной. Геологические изыскания были отложены до следующего дня. Наб приготовил ужин. Яркий костёр запылал у порога шалаша, и в восемь часов вечера все уснули здоровым сном.
   На следующее утро, 21 апреля, Сайрус Смит в сопровождении Герберта отправился на поиски железной руды. Он нашёл залежи её почти на самой поверхности земли у истоков Красного ручья. Легкоплавкость породы, содержащей руду, позволяла извлечь из неё железо тем единственным способом, который был доступен колонистам, — восстановлением.
   Инженер решил плавить руду не по каталонскому способу, а по его упрощённому варианту, применяемому крестьянами в глухих углах Корсики.
   Действительно, каталонский способ требует устройства специальных печей и тиглей, в которых руда и уголь засыпаются чередующимися слоями и плавятся при высокой температуре. Но Сайрус Смит решил не строить специальной печи, а просто сложить правильным кубом перемежающиеся слои руды и угля и в середину куба нагнетать из мехов сильную струю воздуха.
   Каменный уголь, так же как и руда, залегал на поверхности земли, и добыть его не представляло никакого труда.
   Колонисты предварительно раздробили руду на мелкие куски и отделили от них посторонние примеси. Затем руда и уголь были размещены чередующимися слоями — слой руды на слое угля.
   Теперь, после того как уголь будет зажжён и в куб станут нагнетать воздух мехами, под влиянием обильного притока кислорода воздуха уголь, сгорая, превратится в окись углерода, которая, воздействуя на руду окиси железа, отнимет у неё кислород и таким образом выделит из неё чистое железо.
   Инженер распорядился установить возле куба мехи, снабжённые на конце трубой из огнеупорной глины.
   Мехи приводились в движение простейшим механизмом, состоящим из рамы, через которую была переброшена верёвка из растительных волокон, и противовеса из камней.
   Мехи нагнетали в куб мощную струю воздуха, повышающую температуру плавки и способствующую ускоренному протеканию химических процессов в руде [20].
   Дело было нелёгкое. Но в конце концов плавка удалась, и результатом её была большая железная болванка с губчатой поверхностью. Теперь, чтобы отделить железо от расплавленной породы, надо было ковать болванку. У наших металлургов, конечно, не было молота. Но они были в таком же положении, в каком, вероятно, был первый в мире металлург, и поступили так же, как и он: первую болванку они превратили в молот и им стали ковать следующие, используя в качестве наковальни осколок гранитной скалы.
   Полученный металл был груб на вид, но тем не менее это было настоящее железо, вполне годное к употреблению.
   После долгих и утомительных трудов 25 апреля колонисты уже располагали порядочным количеством железных полос, из которых выковали множество необходимых им инструментов и орудий: ломы, щипцы, кирки, лопаты, клещи и т.д. Пенкроф и Наб во всеуслышание заявили, что никогда ещё не видели лучших.
   Но колонисты не могли довольствоваться только этими инструментами. Для изготовления же других железо не годилось — нужна была сталь.
   Сталь — это соединение железа с углеродом. Получают её либо из чугуна, отнимая у него лишний углерод, либо из железа, добавляя к нему недостающее количество углерода. Первый способ даёт натуральную, пудлинговую сталь, второй — томлёную.
   Инженер, имея чистое железо, решил делать сталь вторым способом. Он добился этого, расплавив железо с растёртым в порошок углём в специальном огнеупорном тигле.
   Пенкроф и Наб стали по указаниям инженера ковать получившуюся сталь. Прежде всего они сделали топоры. Раскалив их докрасна, они сразу окунули их в холодную воду. Благодаря этому топоры приобрели отличную закалку. Затем были изготовлены другие инструменты, грубые на вид, но годные к употреблению: рубанки, топорики, стальные полосы, из которых можно было сделать пилы, ножницы, наконечники для пик, молотки, гвозди и т.д.
   Наконец 5 мая закончился первый металлургический период. Колонисты вернулись в Камин, готовые, если это понадобится, превратиться из кузнецов в рабочих любой другой специальности.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Снова стоит вопрос о жилище. — Фантазия Пенкрофа. — Исследование северного берега озера. — Северная оконечность плоскогорья. — Змеи. — Волнение Топа. — Борьба под водой. — Ламантин.
   Наступило 6 мая — день, соответствующий 6 ноября в Северном полушарии.
   Небо хмурилось уже несколько дней подряд. Следовало подумать о жилье на зиму. Однако было ещё не холодно.
   Если бы на остров Линкольна попал стоградусный термометр Цельсия, столбик ртути держался бы, вероятно, в среднем на уровне 10—12° выше нуля.
   Эта высокая средняя температура не удивляла колонистов, так как климатические условия острова Линкольна, расположенного между 35 и 40° широты, должны были соответствовать климатическим условиям Греции или Сицилии. Но, так же как в Греции и Сицилии, на острове Линкольна в разгаре зимы температура могла резко понизиться — возможны были даже снег и мороз.
   К этому следовало подготовиться: дождливый сезон должен был начаться со дня на день, и на этом острове, затерявшемся среди необозримых просторов Тихого океана, бури и непогода должны были свирепствовать с такой же силой, как и в открытом океане.
   Поэтому вопрос о подыскании более удобного жилища, чем Камин, требовал неотложного разрешения.
   Разумеется, Пенкрофу не хотелось расставаться с их нынешним приютом, который он сам открыл и оборудовал, но и он понимал, что Камин ненадёжен и неудобен для жилья. Однажды океан уже вторгнулся в него, и вторично рисковать этим было бы неблагоразумно.
   — Кроме того, — добавил Сайрус Смит, поставивший этот вопрос на обсуждение своих друзей, — нам необходимо принять меры предосторожности.
   — Против кого? — перебил его журналист. — Ведь остров необитаем!
   — Допускаю, хотя мы и не исследовали его полностью. Но если даже он совершенно необитаем, это не значит, что на нём нет диких зверей. Их-то я и опасаюсь. Лучше заранее принять необходимые меры предосторожности, чем быть вынужденными поочерёдно каждую ночь караулить у костра. Наконец, друзья мои, нужно ведь всё предвидеть — мы находимся в той части Тихого океана, которую часто посещают малайские пираты.
   — Как! — воскликнул Герберт. — На таком расстоянии от земли?
   — Да, да, мой мальчик! Малайцы отважные моряки, а малайские пираты опаснее диких зверей. Нам надо обезопасить себя от них.
   — Отлично, — сказал Пенкроф, — мы вооружимся против двуногих и четвероногих хищников. Но как вы считаете, мистер Смит, не лучше ли сначала исследовать весь остров, а потом уже принимать решения?
   — Это правильно, — поддержал моряка журналист. — Может быть, на западном берегу острова нам удастся разыскать какую-нибудь пещеру.
   — Согласен с вами, друзья мои, — ответил инженер. — Но вы упускаете из виду, что нам нужно жилище, расположенное вблизи от пресной воды. С вершины горы Франклина мы не обнаружили на западе ни одного ручейка; здесь же мы живём между двумя водоёмами с пресной водой: между рекою Благодарности и озером Гранта. Это значительные преимущества, которыми не следует пренебрегать. Кроме того, восточный берег острова меньше, чем западный, подвержен действию пассата, дующего в Южном полушарии с северо-запада.
   — В таком случае, мистер Смит, почему бы нам не построить себе дом на берегу озера Гранта? — спросил моряк. — У нас теперь нет недостатка ни в кирпиче, ни в инструментах. Чёрт побери, неужели же мы будем худшими строителями, чем были кирпичниками, гончарами и кузнецами?
   — Я не сомневаюсь в ваших способностях, но, прежде чем принять решение, надо хорошенько поискать. Жилище, созданное самой природой, сэкономит нам много труда и будет, вероятно, более безопасным, чем дом, построенный нами.
   — Хорошо, Сайрус, не спорю с вами, — сказал журналист. — Но ведь мы осмотрели всю гранитную стену на этом берегу и не нашли в ней ни одной трещины, не то что пещеры.
   — Ни одной, — подтвердил Пенкроф. — Вот если бы нам удалось пробуравить эту стену и сделать себе в ней жилище где-нибудь наверху! То-то было бы хорошо! Я вижу уже отсюда по фасаду стены пять или шесть окон нашей квартиры.
   — И мраморную лестницу для подъёма, — добавил Наб.
   — Вы смеётесь, — воскликнул моряк, — но что невозможного в том, что я предлагаю? Разве у нас нет ломов и кирок? Разве мистер Смит не сможет изготовить порох, чтобы взорвать скалу? Ведь правда, мистер Смит, вы приготовите порох в тот день, когда это нам понадобится?
   Сайрус Смит не прерывал энтузиаста-моряка. Атаковать эту массу гранита, даже имея взрывчатые вещества, было бы поистине геркулесовой работой. Как жалко, что природа не выполнила сама труднейшей части этой работы!..
   Тем не менее инженер предложил своим товарищам ещё раз внимательно исследовать всю гранитную стену от устья реки до её северного края.
   Однако самое тщательное обследование не обнаружило никаких признаков пещеры — на протяжении свыше двух миль стена была гладкой, без единой трещины.
   Как это ни было досадно, но пришлось отказаться от идеи моряка — было бы безумием с голыми руками лезть на приступ этого гранитного массива. Случай помог Пенкрофу сразу наткнуться на единственное по всему побережью годное для жилья место — Камин, но и это обиталище приходилось теперь покинуть.
   Исследователи подошли к северному углу гранитной стены. От этого места до самого берега пологий склон представлял собой беспорядочное нагромождение камней, земли, песка, переплетённых корневищами кустарников. Местами из-под почвы прорывались острые зубцы гранита. Деревья отдельными островками росли на покрытых травой уступах. Ближе к океану растительность глохла, от подножия склона до самого берега расстилалась бесплодная песчаная полоса.
   Сайрус Смит пришёл к выводу, что где-то поблизости излишек озёрной воды должен был пробить себе сток. Должны же были куда-нибудь стекать избыточные воды, приносимые в озеро Гранта Красным ручьём!
   Между тем колонисты обследовали все окрестности озера, от устья до плоскогорья Дальнего вида, и не нашли там никаких признаков водостока.
   Следовательно, этот сток должен был быть здесь, и только здесь!
   Поэтому инженер предложил своим спутникам взобраться на стену и возвратиться в Камин поверху, попутно осмотрев северный и восточный берега озера.
   Предложение его было принято, и тотчас же Герберт и Наб вскарабкались на вершину стены. Инженер, журналист и моряк последовали за ними и очутились там же несколькими минутами позже.
   В двухстах шагах от края стены сквозь листву виднелась сверкающая под солнечными лучами пелена воды.
   Местность была поразительно красива. Деревья с пожелтевшей листвой придавали оттенок грусти этому идиллическому пейзажу. Несколько огромных стволов, повалившихся от старости, выделялись тёмной окраской своей коры на фоне зелёного ковра, устилающего почву.
   Вместо того чтобы пройти прямо к северному берегу озера, колонисты направились вдоль опушки леса к левому берегу устья Красного ручья, хоть это и удлиняло путь почти на полторы мили.
   Дорога была нетрудной — деревья росли на расстоянии нескольких футов одно от другого, оставляя широкий проход.
   Растительность здесь была беднее, чем между Красным ручьём и рекой Благодарности. Чувствовалось, что здесь проходит граница плодородной зоны.
   Сайрус Смит и его товарищи шли по этой неизвестной ещё им части острова, соблюдая величайшую осторожность. Их единственным оружием были луки и палки с острыми железными наконечниками. К счастью, они не встретили ни одного хищника; эти звери водились, очевидно, только в густых лесах южной части острова; но зато колонисты были неприятно поражены, увидев, как внезапно Топ сделал стойку перед огромной змеёй длиной в четырнадцать-пятнадцать футов.
   Наб дубиной убил змею, оказавшуюся неядовитой; она принадлежала к виду так называемых алмазных змей, которых австралийские дикари даже употребляют в пищу. Но это не исключало возможности встречи и с ядовитыми змеями, укус которых смертелен.
   Топ, оправившийся от удивления и испуга, стал гоняться за гадами с яростью, внушавшей тревогу за него самого. Поэтому Сайрус Смит часто отзывал его назад.
   Вскоре путники подошли к устью Красного ручья в том месте, где он впадал в озеро. На противоположном берегу озера лежала поляна, где колонисты уже были раньше, спускаясь с горы Франклина.
   Сайрус Смит отметил, что ручей обильно снабжал озеро водой. Следовательно, природа должна была где-то проделать сток для воды, не то озеро вышло бы из берегов.
   Колонисты решили непременно отыскать этот сток, чтобы выяснить, нельзя ли использовать механическую силу падения воды.
   Они пошли в обход берегов озера, которое, по-видимому, было исключительно богато рыбой. Пенкроф дал себе слово в первую же свободную минуту приготовить несколько удочек для рыбной ловли.
   Путь маленького отряда лежал вокруг северо-восточного, острого угла озера. Казалось, что именно здесь находится сток, тем более, что вершина угла почти вплотную примыкала к краю отвесной стены плоскогорья. Но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что и здесь никакого стока нет и что берег озера после крутого поворота идёт почти параллельно океанскому побережью.
   На этом берегу озера растительность была не так обильна, но всё же отдельные купы деревьев, разбросанные тут и там, делали пейзаж живописным и привлекательным.
   Озеро Гранта было видно отсюда всё целиком. Ни малейшая рябь не колыхала зеркальной поверхности его вод.
   Топ, шаривший в кустах, вспугнул множество самых разнообразных птиц. Герберт удачно сбил одну из них стрелой. Птица упала в заболоченную траву. Топ кинулся за ней и принёс в зубах великолепный экземпляр лысухи, величиной с куропатку.
   Эта водяная птица с жгуче-чёрным оперением, окаймлённым белой полоской, коротким клювом и перепончатыми лапами представляла малозавидную дичь, так как мясо её очень невкусно, и охотники без сожаления уступили её Топу.
   Колонисты достигли восточного берега озера. Скоро должны были начаться уже знакомые им места. Инженер был глубоко удивлён, не находя нигде стока озёрной воды. Он поделился своим удивлением с моряком и журналистом.
   В эту минуту Топ, бежавший до сих пор совершенно спокойно, стал проявлять признаки возбуждения.
   Умное животное носилось взад и вперёд по берегу, внезапно останавливалось и, подняв лапу, смотрело на воду, словно делая стойку над каким-то невидимым зверем. Собака яростно принималась лаять, как будто угрожая этому невидимому врагу, и так же внезапно умолкала.
   Вначале ни Сайрус Смит, ни остальные колонисты не обращали внимания на Топа. Но когда собака зарычала, инженер встревожился.
   — Что происходит с Топом? — спросил он.
   Собака подбежала к хозяину, затем снова кинулась к берегу, видимо не на шутку чем-то взволнованная. Потом неожиданно она кинулась в воду.
   — Назад, Топ! — крикнул инженер.
   — Что происходит в воде? — спросил Пенкроф, всматриваясь в поверхность озера.
   — Верно, Топ учуял какое-то животное, — сказал Герберт.
   — Может быть, там крокодил? — высказал предположение Гедеон Спилет.
   — Не думаю, — возразил инженер. — Крокодилы не водятся под такими низкими широтами.
   Между тем Топ, повинуясь призыву хозяина, вернулся на берег, но он не мог стоять спокойно. Он прыгал в высокой траве, как будто провожал вдоль берега какое-то неведомое животное, плывшее под самой поверхностью воды. В поведении собаки было что-то странное.
   Инженер сгорал от любопытства, но ничем не мог объяснить себе загадочное поведение Топа.
   — Надо всё-таки довести до конца нашу разведку, — сказал Сайрус Смит своим спутникам.
   Через полчаса колонисты дошли до юго-восточного угла озера и снова очутились на плоскогорье Дальнего вида. Хотя они обошли весь берег озера, инженер так и не узнал, где и как происходит сток избытка озёрной воды.
   — И тем не менее этот сток существует! — повторял он. — Если его нет извне, это только значит, что он находится где-то внутри гранитного массива.
   — Но почему вы придаёте такое большое значение этому стоку, Сайрус? — спросил журналист.
   — Теперь, убедившись, что внешнего стока нет, я придаю этому особенное значение: если сток проходит внутри гранитного массива, значит, там есть какая-то выемка. Может быть, отведя воду в другое место, мы сможем использовать эту выемку для жилья.
   — Но ведь может быть, что сток находится на самом дне озера! — сказал Герберт.
   — Вполне возможно, — ответил инженер, — что так оно и есть. Для нас это будет очень печально, ибо тогда нам самим придётся строить дом, раз уж природа не захотела прийти к нам на помощь.
   Колонисты собирались уже вернуться в Камин, когда Топ вдруг снова заволновался. Он с бешенством залаял и, прежде чем Сайрус Смит смог удержать его, опять кинулся в воду.
   Все подбежали к берегу. Собака успела уже отплыть от него на двадцать шагов.
   Инженер только собирался приказать ей немедленно вернуться, как вдруг из воды, видимо неглубокой в этом месте, высунулась огромная голова какого-то животного.
   Герберт мгновенно узнал это животное с конической головой, с огромными глазами и толстыми короткими щетинками усов.
   — Это ламантин! [21]— воскликнул он.
   Огромное животное напало на собаку, и прежде чем Гедеону Спилету и Герберту пришла в голову мысль выстрелить в зверя из лука, схваченный ламантином Топ уже исчез под водой.
   Наб, вооружившись окованной железом палкой, хотел броситься в воду, чтобы атаковать ламантина в его родной стихии, но инженер запретил ему сделать это.
   — Ни с места, Наб! — крикнул он храброму негру.
   Тот нехотя повиновался.
   Между тем под водой происходила какая-то борьба, совершенно необъяснимая, потому что Топ, конечно, не мог сопротивляться в этих условиях. Борьба эта могла иметь только один исход — гибель Топа. Это видно было по клокотанию воды. Но внезапно из круга пены показался Топ.
   Выброшенный из воды какой-то неизвестной силой, он описал в воздухе кривую в добрый десяток футов, снова упал во взволнованную воду и беспрепятственно доплыл до берега; при осмотре оказалось, что на теле собаки нет ни одной царапины.
   Сайрус Смит переглянулся с товарищами, ничего не понимая в происходящем. Но это было ещё не всё: казалось, борьба под водой продолжается. Очевидно, ламантин, на которого напало какое-то крупное животное, теперь боролся за собственную жизнь.
   Эта борьба продолжалась недолго. Внезапно вода окрасилась кровью, и труп ламантина всплыл на поверхность среди красного пятна. Вскоре его прибило к самому берегу.
   Колонисты бросились к нему. Это было огромное животное, длиной футов в пятнадцать и весом более чем в тысячу фунтов.
   На шее его зияла рана, нанесённая как будто острым ножом.
   Какое животное могло нанести ему эту страшную рану?
   Ответа на это не было.
   Озабоченные и смущённые происшествием, колонисты вернулись в Камин.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Посещение озера. — Течение. — Проект Сайруса Смита. — Жир ламантина. — Использование серного колчедана. — Мыло. — Селитра. — Серная кислота. — Азотная кислота. — Новый сток.
   На следующий день, 7 мая, рано утром колонисты принялись за работу. Наб остался в Камине готовить завтрак. Пенкроф и Герберт отправились за дровами. Инженер же и Гедеон Спилет взобрались на плоскогорье Дальнего вида.
   Вскоре они пришли к тому берегу озера, где накануне был убит ламантин. Туша его лежала на отмели, и тучи птиц уже пожирали её. Пришлось отгонять их камнями, так как инженер хотел сохранить жир ламантина для технических целей. Кроме того, мясо животного было очень ценным питательным продуктом: в некоторых малайских княжествах оно считается лакомством, достойным украшать стол туземных князьков.
   Но это уже касалось заведующего продовольствием — Наба.
   У Сайруса Смита в эту минуту были другие мысли.
   Вчерашнее происшествие ни на минуту не переставало волновать его. Ему страстно хотелось проникнуть в тайну подводного боя и узнать, какое чудовище нанесло такую страшную рану ламантину. И он в раздумье стоял над спокойными водами озера, отражавшими первые лучи утреннего солнца.
   Мель, на которой лежала туша, была окружена неглубокой водой. Но ближе к середине озера дно постепенно понижалось, и надо было полагать, что оно достигает значительной глубины. Озеро можно было рассматривать как обширный бассейн, пополняемый краном — Красным ручьём.
   — Итак, Сайрус, — окликнул погрузившегося в размышления инженера Гедеон Спилет, — мне кажется, что в озере нет ничего подозрительного…
   — Действительно, дорогой Спилет, — ответил тот. — Тем более загадочным становится вчерашнее происшествие.
   — Правда, ламантин получил вчера очень странную рану. Но ещё труднее понять, каким образом случилось, что Топ был с такой силой выброшен из воды? Право, можно подумать, что его вышвырнула на поверхность сильная рука и что та же рука, вооружённая кинжалом, убила затем ламантина…
   — Да, — задумчиво сказал инженер. — Здесь есть что-то непонятное. Впрочем, не менее непонятно и то, каким образом я сам спасся. Представляете ли вы себе, дорогой Спилет, как я выбрался из воды, как забрался в дюны? Я чувствую здесь какую-то тайну… Вероятно, рано или поздно мы откроем её. Будем же внимательно наблюдать за всем, но только не надо привлекать внимания наших товарищей к этим событиям. Сохраним наши сомнения про себя и будем как ни в чём не бывало заниматься своим делом!
   Известно, что инженер не установил ещё местонахождения стока озёрной воды. Но так как нигде не было никаких признаков того, что озеро когда-либо выходило из берегов, такой сток должен был где-то существовать.
   Пристально всматриваясь в воду, Сайрус Смит внезапно с удивлением заметил довольно сильное течение на её поверхности.
   Он стал бросать в воду сучья и увидел, что течение идёт в направлении к южному углу озера. Следуя за течением, он дошёл до крайней южной точки берега.
   Там течение как будто внезапно пропадало в какой-то трещине на дне.
   Сайрус Смит приложил ухо к поверхности воды и явственно услышал шум подводного водопада.
   — Спилет, — сказал он, поднимаясь с песка, — я нашёл сток. Воды озера уходят через какую-то трещину в гранитном массиве. Остаётся теперь только разыскать эту трещину и использовать её в наших целях. И я разыщу её!