Страница:
826.
Если бы положение Тохтамыша было более надежным, он, возможно, потребовал бы наказать Василия за побег. Однако хан не мог себе позволить быть суровым с Москвой, так как находился на пороге нового похода против Тимура. На этот раз Тохтамыш повел войска не в Закавказье, а через реки Волгу и Яик в Центральную Азию. Его план был напасть на Мавераннахр, сердце владений Тимура. Он сумел достичь Бухары, но не смог ее взять. После того, как его войска разорили все вокруг, он повернул назад.
Тимур, в свою очередь, вторгся в Хорезм и уничтожил процветающий город Ургенч, центр центральноазиатской торговли. Следующий шаг в этой битве гигантов, которые в своей ярости сносили все на своем пути, сделал Тохтамыш. В 1388 году он собрал огромную армию, в которую, согласно персидскому историку Шарафу ад-Дину, призвал воинов из всех народов улуса Джучи, включая русских, булгар, черкесов и аланов 827. Она, по-видимому, включала соединения и московских и суздальских войск, первые под командованием князя Василия Московского, вторые – князя Бориса Суздальского и Нижегородского. Еще раз Тохтамыш глубоко вторгся в Центральную Азию. Не имеющий решающего значения бой произошел на берегах Сырдарьи ранней весной 1389 года; затем Тохтамыш повернул назад и отступил в Казахстан, чтобы реорганизовать армию. Двум сопровождавшим его русским князьям позволили вернуться домой.
Вскоре после возвращения Василия в Москву его отец – великий князь Дмитрий Донской – скончался (19 мая 1389 года). Три месяца спустя посол Тохтамыша князь Шихмат торжественно возвел Василия на престол Великого княжества Владимирского. Примерно в то же время три важных монгольских чиновника появились в Москве, выражая желание принять христианство и служить новому великому князю. Они, возможно, были старыми друзьями Василия, которые помогли ему бежать из Орды. Их окрестили в Москве при ликовании народа. Этот случай был весьма показательным. Он свидетельствовал, что многие представители монгольской знати чувствовали, что великий князь московский сидит в седле крепче, чем их собственный хан, и Москва более безопасное место для жизни, чем Сарай.
Авторитет Василия сильно укрепила женитьба на дочери Витовта Софии, а также возвращение в Москву митрополита Киприана. Оба этих события произошли в 1390 году. В это время Витовт находился в Пруссии для заключения союза с Тевтонскими рыцарями против Ягайло. Сближение с Василием было умелым дипломатическим ходом Витовта. Боясь оказаться между двух огней – Пруссией и Москвой – Ягайло был вынужден пересмотреть свое отношение к Витовту, и в 1392 году два двоюродных брата заключили соглашение, в котором Витовт признавался великим князем Литвы. После этого он немедленно разорвал отношения с рыцарями. Его отношения с Москвой, однако, некоторое время сохранялись дружественными.
Армия, которую Тимур вел в Казахстан, была страшной военной машиной 829. Каждая деталь ее организации и вооружения основывалась или на лучших монгольских военных традициях, или на собственном предыдущем опыте Тимура. Хотя он следовал основным принципам десятичной системы военной организации и жесткой дисциплины, заложенными Чингисханом, Тимур ввел некоторые существенные новации и в стратегии, и в тактике. Среди прочего, он отвел важную роль пехоте. Чтобы его пешие воины могли выдерживать атаки конницы, он создал соединения опытных саперов. На поле битвы его пехота была хорошо защищена окопами, закрытыми огромными щитами. Вся армия делилась на семь соединений, два из которых составляли резерв, который главнокомандующий мог бросить в любом направлении в зависимости от хода сражения, чтобы поддержать или центр, или фланг. Центр теперь был много мощнее, чем в старых монгольских армиях, фактически мощнее, чем и в прежних собственных армиях Тимура.
В мае Тимур приказал своей армии организовать огромную охоту, частично чтобы пополнить запасы еды, частично чтобы дать своим офицерам и воинам последний урок. Охота была успешной и в том, и в другом отношении. Затем Тимур повел войско на север в район верхнего Тобола, где, по данным разведки, базировалась часть армии Тохтамыша. Однако к моменту, когда солдаты Тимура достигли Тобола, войска Тохтамыша отошли на запад к Яику. Было очевидно, что Тохтамыш так же желал избежать решительного сражения, как Тимур желал его дать. Пока Тимур поспешно следовал к Яику, Тохтамыш отступил еще раз; и только на средней Волге, в районе Самары, войска Тимура настигли основной лагерь своего врага. На сей раз организованное отступление для Тохтамыша было невозможно; он вынужден был принять сражение 18 июня 1391 года на берегах реки Кондурча, притока Соки (которая, в свою очередь, является восточным притоком Волги севернее современной Самары). Кровавая битва закончилась полным разгромом армии Тохтамыша. Сам Тохтамыш бежал с небольшой свитой. Победители захватили огромную добычу.
В отличие от принципов Чингисхана Тимур не пытался преследовать Тохтамыша за Волгой, по-видимому, больше не считая его опасным. Однако он согласился позволить двум значительным вождям из улуса Джучи, которые были с ним против Тохтамыша – князю Тимур-Кутлугу (внуку Урус-хана) 830и эмиру Едигею – покинуть его и отправиться в Кипчак, вероятно рассчитывая на их противодействие Тохтамышу в случае его попытки возвратиться. К концу года Тимур с триумфом вернулся в свою столицу Самарканд. Исключив опасность набегов Тохтамыша, он согласился на восстановление города Ургенча в Хорезме, который он разрушил тремя годами раньше.
Скоро стало ясно, что Тимур недооценил личность и возможности Тохтамыша. Хотя он потерял всю восточную часть улуса Джучи (на восток от Яика), он еще контролировал его западную часть, собственно Золотую Орду. Большая часть золотоордынских князей и знати сохраняла верность своему хану. Мы ничего не знаем о деятельности в этот период Тимур-Кутлуга и Едигея. По всей видимости, они еще не осмеливались открыто выступать против Тохтамыша.
Многое зависело от отношения Москвы и Литвы к хану. Чтобы сохранить на своей стороне Москву, Тохтамыш был вынужден коренным образом изменить свою политику относительно Руси. Вместо поддержания равновесия между четырьмя русскими великими княжествами, теперь свой единственный шанс сохранить контроль над Восточной Русью он видел в уступках самому сильному княжеству – московскому. Великий князь Василий немедленно извлек выгоду из новой ситуации, испрашивая хана о позволении присоединить к Москве целое Великое княжество Нижегородское. Почва для этого требования была тщательно подготовлена московскими боярами, которые провели тайные переговоры с нижегородскими боярами за спиной их великого князя Бориса. Василий лично появился в лагере Тохтамыша и одарил как хана, так и всю знать. Получив ярлык на нижегородский стол, он вернулся в Москву в сопровождении чрезвычайных послов хана, которых затем послали в Нижний Новгород с ведущими московскими боярами. Великого князя Бориса, покинутого единомышленниками, быстро захватили. Нижний Новгород вынужден был принять в качестве наместника сподвижника Василия. Василия затем снова пригласили в лагерь Тохтамыша и обращались с ним «с великой честью, какой не видал еще ни один русский князь» 831. Кроме Нижнего Новгорода хан отдал ему уделы Городецкий, Мещерский и Тарусский. В ответ великий князь московский согласился продолжать считать Тохтамыша своим сюзереном. Москва, однако, была теперь сильнее, чем когда-либо, и важный шаг к объединению Восточной Руси был сделан, даже если и сомнительными, с точки зрения морали, средствами.
Теперь Тохтамыш обратил свое внимание на Литву и Польшу. Он направил послов к королю Польши Ягайло с требованием подтвердить свою лояльность и согласиться платить дань с Киева, Подолии и некоторых других западнорусских районов. Поскольку Витовт теперь являлся великим князем литовским, послы Тохтамыша должны были вести переговоры и с ним. Удовлетворяющее Тохтамыша соглашение было достигнуто, хотя детали его нам не известны. Он также возобновил отношения с мамлюками, в которых он еще надеялся найти союзников против Тимура.
Сильно воодушевившись своими дипломатическими достижениями и набрав и обучив новую армию, Тохтамыш решил продолжить ограниченное наступление на Тимура на. Кавказе. Осенью 1394 года его войска миновали Дербент и появились в районе Ширвана, разоряя все на своем пути. Узнав об этом, Тимур отправил посла, требуя, чтобы Тохтамыш отвел войска и еще раз признал сюзеренитет Тимура. Тохтамыш отказался. Окончательная схватка между двумя правителями стала неизбежной.
Тимур вернулся на западный берег Волги и подавил отдельные выступления эмиров Тохтамыша на нижнем Дону. Затем, дав войскам непродолжительный отдых, он начал новую кампанию – на этот раз против Руси. Его армия пошла на север по течению Дона двумя колоннами, одна – степями восточнее реки, другая – по западной стороне. В июле обе колонны достигли южных районов Рязанского княжества. Западная колонна под личным командованием Тимура штурмом взяла Елец. Елецкий князь попал в плен, а жители города были убиты или уведены в рабство. После захвата Ельца Тимур развернул там свой лагерь, позволяя войскам грабить окрестные земли. По всей видимости, он заслал на север своих разведчиков и ждал их донесений.
Русские, прекрасно осведомленные о ходе предыдущей борьбы между Тимуром и Тохтамышем, были готовы к любой неожиданности. Армия Великого княжества Владимирского (которое теперь включало в себя бывшее Великое княжество Нижегородское) была собрана в июне и июле. В начале августа великий князь Василий сосредоточил главные силы в Коломне. В Москве оставался сильный гарнизон под командованием князя Владимира Серпуховского, героя битвы на Куликовом поле. Позволив этому одаренному и популярному князю руководить защитой Москвы, Василий, по-видимому, надеялся предотвратить повторение волнений городского населения, как было во время нашествия Тохтамыша.
Основной стратегический план Василия состоял, судя по всему, скорее в том, чтобы защитить фронт по реке Оке, а не перейти ее и продвинуться на юг, как сделал его отец Дмитрий Донской. Чтобы поднять дух своих воинов и подбодрить москвичей, Василий попросил митрополита Киприана перенести в Москву почитаемую икону Божьей Матери, которая с середины двенадцатого века находилась во Владимирском кафедральном соборе и считалась чудотворной. Согласно легенде ее написал Апостол Лука (по мнению историков искусства, в действительности эта работа принадлежит кисти византийского мастера одиннадцатого века) 832. Киприан одобрил план Василия и послал духовных лиц во Владимир, чтобы доставить икону в Москву. Она была взята из собора 15 августа, в день Успения Богородицы. Торжественный кортеж духовенства и мирян сопровождал икону по пути в столицу. Процессия появилась перед Москвой 26 августа, в тринадцатую годовщину захвата города войсками Тохтамыша. Москвичи во главе с князем Владимиром, митрополитом Киприаном, священниками и боярами вышли навстречу. После торжественных литаний икона была доставлена в кафедральный собор и там установлена. Вся эта церемония, кажется, произвела на москвичей сильный ободряющий эффект. Без всякого сомнения, это было важное психологическое событие, которое помогло укрепить в русских религиозное чувство и желание дать врагам отпор.
Так случилось, что в тот день, когда икона Владимирской Божьей Матери достигла Москвы, Тимур объявил окончание похода и приказал отступать. Среди русских распространилось предание, что в тот день во сне Тимуру было видение, которое сильно его напугало. Он видел в небесах Богородицу в пурпурных одеждах, которая вела неисчислимое воинство защищать дорогу на Москву. Он проснулся, дрожа, и долго не мог объяснить своим приближенным, что с ним случилось 833.
На самом деле Тимур, по-видимому, к этому времени узнал о готовности русских защищаться, а также о силе и хорошей организации их армии. Он, несомненно, знал, что его соперник Тохтамыш сумел победить их тринадцатью годами ранее только благодаря тому, что захватил их врасплох. Тимур мог надеяться разбить русских, но он также, безусловно, понимал, что и его армия понесет тяжелые потери. Кроме того, продолжение похода отняло бы время и увело бы его слишком далеко от центра его империи.
Хотя Тимур не достиг Москвы, он, как мог, разрекламировал этот поход. Захват южных окраин Рязанского княжества был представлен как завоевание Руси. Истории подобного рода, рассказанные участвовавшими в походе офицерами Тимура, использовал персидский историк Шараф ад-Дин, который жил при дворе сына Тимура Шаруха и завершил свою «Книгу побед» через двадцать лет после кончины Тимура. Описывая кампанию 1395 года, Шараф ад-Дин утверждает, что Тимур дошел до Москвы и захватил там богатую добычу 834. Не только современники Шараф ад-Дина в Средней Азии, но и некоторые современные ориенталисты тоже приняли его рассказ за чистую монету. И Эдвард Г. Браун в его «Истории персидской литературы», и Л. Бувэ в «Империи Монголов» повторяют его утверждение 835. Однако, даже если допустить, что этим двум исследователям было бы чересчур затруднительно просмотреть русскую литературу вопроса – «Slavica non leguntur» (Славянский не читается) – они легко могли справиться по Гиббону о правильной оценке ошибки Шараф ад-Дина 836.
По пути домой Тимур захватил и разграбил город Азак (современный Азов) в устье Дона и опустошил земли черкесов в западной части северного Кавказа. Оттуда он повернул зимой 1395-96 года в район нижней Волги и сжег два главных центра Золотой Орды – Астрахань и Новый Сарай, или Сарай-Берке. Полностью удовлетворенный результатами похода, Тимур вернулся в Самарканд и скоро приступил к разработке своей индийской кампании. Она состоялась в 1398-99 годах и принесла сказочные богатства.
4. Правление Едигея
Торговля была не единственной отраслью экономики Золотой Орды, подорванной Тимуром. Большие города, разбитые им, являлись центрами не только торговли, но и разного рода ремесел и производств. Все теперь было разрушено. Последствия походов Тимура на Золотую Орду были, таким образом, подобны последствиям похода Бату на Русь. В результате разгрома главных городов были уничтожены и ведущие культурные группы общества как в сфере экономики, так и в духовной жизни.
Воздействие войны с Тимуром на развитие Золотой Орды не могло не быть гибельным. Культурный уровень кипчакского государства понизился катастрофически. Тогда как ее предыдущее развитие базировалось на соединении номадизма и городской культуры, теперь кочевники располагали, временно по меньшей мере, только собственными ресурсами. Они все еще составляли мощную военную силу, но уже чувствовался недостаток преимуществ культурного лидерства городов. Кроме прочего, теперь они не имели необходимого военного арсенала. Это был период важного изменения в технике ведения войны – период быстрого распространения огнестрельного оружия. В то время как ее соседи, включая Московию и Литву, начали производить разные виды огнестрельного оружия, Золотая Орда не имела пока возможностей делать это. Правда, огнестрельное оружие еще находилось в стадии разработки и имело ограниченную сферу применения, но как характерный аспект общего технического прогресса оно было важно. Только на окраинах Золотой Орды – у булгар в бассейне средней Волги и в Крыму – городская культура продолжала процветать. Скоро, однако, эти два района проявили стремление к освобождению от кочевого ядра Орды, и, в конце концов, каждый из них составил основание местных ханств, Казанского и Крымского. Одним словом, нет никаких сомнений, что после нанесенных Тимуром ударов, экономическая и технологическая база Золотой Орды катастрофически сократилась. Политическое и военное возрождение Орды оказалось еще возможным, но на непродолжительное время, в связи с быстрым ростом соседних государств, таких как Оттоманская империя, Московия и Литва.
Как только Тимур удалился в Самарканд, упорный Тохтамыш устремился обратно в кипчакские степи и попытался восстановить свою державу. Сначала он направился в Крым, который, по-видимому, решил сделать своей основной базой. Благодаря географическому положению, Крымский полуостров можно защитить даже от превосходящего врага. Во время разгрома 1395 года власть в Крыму захватили генуэзцы 838. Тохтамыш атаковал силы генуэзцев и штурмом взял Каффу, где, вероятно, захватил значительные богатства. Он, безусловно, нуждался в деньгах, чтобы восстановить свою армию и государство. Сначала ему сопутствовал успех, и скоро он выпустил призыв ко всей монгольской знати и князьям, кто еще не возвратился к нему для этого дела. К 1398 году он почувствовал себя достаточно сильным, чтобы восстановить свой контроль над Русью, и отправил посла к князю Олегу Рязанскому.
В этот момент, однако, в Золотой Орде опять началась смута. Соперники Тохтамыша, Тимур-Кутлуг и Едигей, наконец сумели организовать против него мятеж. Большая часть монгольской знати покинула своего суверена и объявила Тимур-Кутлуга новым ханом. Едигей стал соправителем. Оба направили послов к Тимуру, чтобы принести ему заверения в вассальной верности 839. Тем временем Тохтамыш во главе нескольких тысяч воинов, сохранивших к нему лояльность, поскакал в Киев и попросил великого князя Витовта помочь ему сохранить трон. Тимур-Кутлуг тоже прислал туда послов с требованием выдать Тохтамыша. Витовт, таким образом, оказался перед серьезной проблемой. После совещания с паны-радойВеликого княжества он решил принять сторону Тохтамыша. По сути дела, последние несколько лет Витовт и его советники наблюдали за эволюцией монгольской политики со всевозрастающим интересом. Необходимо иметь в виду, что многие литовско-русские князья считали Золотую Орду главным врагом и были готовы поддержать любую попытку как Москвы, так и Литвы бороться против монголов. К этой группе принадлежали князь Андрей Полоцкий, Дмитрий Брянский и Дмитрий Боброк. Как известно, в 1370-тых годах, когда великий князь Дмитрий Московский возглавил русскую оппозицию монголам, все трое поддержали его и приняли активное участие в Куликовской битве. Когда князья Восточной Руси оказались вынуждены еще раз склонить головы перед ханом, князь Андрей возвратился в Полоцк, который тем временем захватил его брат Скиргайло. Тот схватил Андрея и заключил его в крепость в Польше (1386). Когда в 1393 году Андрею удалось бежать, он стал вассалом Витовта. Мы точно не знаем о времени перехода Дмитрия Боброка от великого князя московского к великому князю литовскому; в 1389 году он еще был в Москве и как свидетель подписал завещание Дмитрия Донского, в 1399 году он состоял в свите Витовта. Эти три князя с энтузиазмом отнеслись к антимонгольским планам Витовта.
Зимой 1397-98 годов Витовт повел свою армию вниз по Днепру и, говорят, достиг побережья Черного моря 840. Местные татарские орды, встреченные им на своем пути, не оказали сколько-нибудь серьезного сопротивления. Весьма вероятно, что они не симпатизировали ханскому правительству (Тохтамыш еще оставался в то время ханом). Тысячи из них сдавались и их расселяли в районе Тракая. Главная цель похода была, кажется, нащупана. В то время Витовт вряд ли ожидал оказаться способным сокрушить монголов. Но гражданская война и просьба Тохтамыша о помощи изменили всю картину. Теперь Витовт мог надеяться, используя Тохтамыша как марионеточного хана, установить свой сюзеренитет над всей Золотой Ордой.
Приняв решение, Витовт начал тщательную подготовку к походу, который, он надеялся, закончится завоеванием Золотой Орды. Он обратился за помощью и к Польше, и к рыцарям Тевтонского ордена. Король Польши Ягайло согласился предоставить несколько воинских соединений, но значительно меньше, чем Витовт ожидал. Чтобы получить поддержку рыцарей, Витовт уступил им часть территорий племени жмудь. Из этих соображений они согласились послать отборный и хорошо вооруженный отряд для участия в кампании 841. Мы не располагаем информацией о переговорах Витовта с Москвой, но, в любом случае, Москва оставалась нейтральной. Великий князь Василий Московский имел, безусловно, серьезные основания относиться с подозрительностью к намерениям своего тестя. В 1395 году Витовт захватил Смоленск и заключил под стражу большинство удельных князей этого княжества. Поскольку Смоленск не подчинялся Москве, великий князь московский был обеспокоен усилением литовского контроля над ним. Еще более угрожающим являлось намерение Витовта установить свой сюзеренитет над Новгородом. В 1398 году он договорился с Тевтонским орденом о совместном походе против Пскова и Новгорода. В случае успеха рыцари получали Псков, а Витовт – Новгород. Теперь эти планы отменились из-за нового поворота в монгольских делах.
Если бы положение Тохтамыша было более надежным, он, возможно, потребовал бы наказать Василия за побег. Однако хан не мог себе позволить быть суровым с Москвой, так как находился на пороге нового похода против Тимура. На этот раз Тохтамыш повел войска не в Закавказье, а через реки Волгу и Яик в Центральную Азию. Его план был напасть на Мавераннахр, сердце владений Тимура. Он сумел достичь Бухары, но не смог ее взять. После того, как его войска разорили все вокруг, он повернул назад.
Тимур, в свою очередь, вторгся в Хорезм и уничтожил процветающий город Ургенч, центр центральноазиатской торговли. Следующий шаг в этой битве гигантов, которые в своей ярости сносили все на своем пути, сделал Тохтамыш. В 1388 году он собрал огромную армию, в которую, согласно персидскому историку Шарафу ад-Дину, призвал воинов из всех народов улуса Джучи, включая русских, булгар, черкесов и аланов 827. Она, по-видимому, включала соединения и московских и суздальских войск, первые под командованием князя Василия Московского, вторые – князя Бориса Суздальского и Нижегородского. Еще раз Тохтамыш глубоко вторгся в Центральную Азию. Не имеющий решающего значения бой произошел на берегах Сырдарьи ранней весной 1389 года; затем Тохтамыш повернул назад и отступил в Казахстан, чтобы реорганизовать армию. Двум сопровождавшим его русским князьям позволили вернуться домой.
Вскоре после возвращения Василия в Москву его отец – великий князь Дмитрий Донской – скончался (19 мая 1389 года). Три месяца спустя посол Тохтамыша князь Шихмат торжественно возвел Василия на престол Великого княжества Владимирского. Примерно в то же время три важных монгольских чиновника появились в Москве, выражая желание принять христианство и служить новому великому князю. Они, возможно, были старыми друзьями Василия, которые помогли ему бежать из Орды. Их окрестили в Москве при ликовании народа. Этот случай был весьма показательным. Он свидетельствовал, что многие представители монгольской знати чувствовали, что великий князь московский сидит в седле крепче, чем их собственный хан, и Москва более безопасное место для жизни, чем Сарай.
Авторитет Василия сильно укрепила женитьба на дочери Витовта Софии, а также возвращение в Москву митрополита Киприана. Оба этих события произошли в 1390 году. В это время Витовт находился в Пруссии для заключения союза с Тевтонскими рыцарями против Ягайло. Сближение с Василием было умелым дипломатическим ходом Витовта. Боясь оказаться между двух огней – Пруссией и Москвой – Ягайло был вынужден пересмотреть свое отношение к Витовту, и в 1392 году два двоюродных брата заключили соглашение, в котором Витовт признавался великим князем Литвы. После этого он немедленно разорвал отношения с рыцарями. Его отношения с Москвой, однако, некоторое время сохранялись дружественными.
III
В 1391 году борьба между Тохтамышем и Тимуром вступила в решающую стадию. Раздраженный опустошительными набегами Тохтамыша на Мавераннахр, Тимур решил пойти за своим противником в его собственные владения. В феврале 1391 года после тщательной подготовки он сосредоточил армию (говорят, из 200 000 человек) на Сырдарье и собрал курултай, который одобрил его планы, и на котором его военачальники получили последние наставления. В апреле армия достигла Сары-Су в Казахстане, где было достаточно воды, и остановилась на отдых. Осознавая историческую важность своего похода, Тимур приказал выбить на ближайшей скале запись о его здесь пребывании (28 апреля 1391 года) 828.Армия, которую Тимур вел в Казахстан, была страшной военной машиной 829. Каждая деталь ее организации и вооружения основывалась или на лучших монгольских военных традициях, или на собственном предыдущем опыте Тимура. Хотя он следовал основным принципам десятичной системы военной организации и жесткой дисциплины, заложенными Чингисханом, Тимур ввел некоторые существенные новации и в стратегии, и в тактике. Среди прочего, он отвел важную роль пехоте. Чтобы его пешие воины могли выдерживать атаки конницы, он создал соединения опытных саперов. На поле битвы его пехота была хорошо защищена окопами, закрытыми огромными щитами. Вся армия делилась на семь соединений, два из которых составляли резерв, который главнокомандующий мог бросить в любом направлении в зависимости от хода сражения, чтобы поддержать или центр, или фланг. Центр теперь был много мощнее, чем в старых монгольских армиях, фактически мощнее, чем и в прежних собственных армиях Тимура.
В мае Тимур приказал своей армии организовать огромную охоту, частично чтобы пополнить запасы еды, частично чтобы дать своим офицерам и воинам последний урок. Охота была успешной и в том, и в другом отношении. Затем Тимур повел войско на север в район верхнего Тобола, где, по данным разведки, базировалась часть армии Тохтамыша. Однако к моменту, когда солдаты Тимура достигли Тобола, войска Тохтамыша отошли на запад к Яику. Было очевидно, что Тохтамыш так же желал избежать решительного сражения, как Тимур желал его дать. Пока Тимур поспешно следовал к Яику, Тохтамыш отступил еще раз; и только на средней Волге, в районе Самары, войска Тимура настигли основной лагерь своего врага. На сей раз организованное отступление для Тохтамыша было невозможно; он вынужден был принять сражение 18 июня 1391 года на берегах реки Кондурча, притока Соки (которая, в свою очередь, является восточным притоком Волги севернее современной Самары). Кровавая битва закончилась полным разгромом армии Тохтамыша. Сам Тохтамыш бежал с небольшой свитой. Победители захватили огромную добычу.
В отличие от принципов Чингисхана Тимур не пытался преследовать Тохтамыша за Волгой, по-видимому, больше не считая его опасным. Однако он согласился позволить двум значительным вождям из улуса Джучи, которые были с ним против Тохтамыша – князю Тимур-Кутлугу (внуку Урус-хана) 830и эмиру Едигею – покинуть его и отправиться в Кипчак, вероятно рассчитывая на их противодействие Тохтамышу в случае его попытки возвратиться. К концу года Тимур с триумфом вернулся в свою столицу Самарканд. Исключив опасность набегов Тохтамыша, он согласился на восстановление города Ургенча в Хорезме, который он разрушил тремя годами раньше.
Скоро стало ясно, что Тимур недооценил личность и возможности Тохтамыша. Хотя он потерял всю восточную часть улуса Джучи (на восток от Яика), он еще контролировал его западную часть, собственно Золотую Орду. Большая часть золотоордынских князей и знати сохраняла верность своему хану. Мы ничего не знаем о деятельности в этот период Тимур-Кутлуга и Едигея. По всей видимости, они еще не осмеливались открыто выступать против Тохтамыша.
Многое зависело от отношения Москвы и Литвы к хану. Чтобы сохранить на своей стороне Москву, Тохтамыш был вынужден коренным образом изменить свою политику относительно Руси. Вместо поддержания равновесия между четырьмя русскими великими княжествами, теперь свой единственный шанс сохранить контроль над Восточной Русью он видел в уступках самому сильному княжеству – московскому. Великий князь Василий немедленно извлек выгоду из новой ситуации, испрашивая хана о позволении присоединить к Москве целое Великое княжество Нижегородское. Почва для этого требования была тщательно подготовлена московскими боярами, которые провели тайные переговоры с нижегородскими боярами за спиной их великого князя Бориса. Василий лично появился в лагере Тохтамыша и одарил как хана, так и всю знать. Получив ярлык на нижегородский стол, он вернулся в Москву в сопровождении чрезвычайных послов хана, которых затем послали в Нижний Новгород с ведущими московскими боярами. Великого князя Бориса, покинутого единомышленниками, быстро захватили. Нижний Новгород вынужден был принять в качестве наместника сподвижника Василия. Василия затем снова пригласили в лагерь Тохтамыша и обращались с ним «с великой честью, какой не видал еще ни один русский князь» 831. Кроме Нижнего Новгорода хан отдал ему уделы Городецкий, Мещерский и Тарусский. В ответ великий князь московский согласился продолжать считать Тохтамыша своим сюзереном. Москва, однако, была теперь сильнее, чем когда-либо, и важный шаг к объединению Восточной Руси был сделан, даже если и сомнительными, с точки зрения морали, средствами.
Теперь Тохтамыш обратил свое внимание на Литву и Польшу. Он направил послов к королю Польши Ягайло с требованием подтвердить свою лояльность и согласиться платить дань с Киева, Подолии и некоторых других западнорусских районов. Поскольку Витовт теперь являлся великим князем литовским, послы Тохтамыша должны были вести переговоры и с ним. Удовлетворяющее Тохтамыша соглашение было достигнуто, хотя детали его нам не известны. Он также возобновил отношения с мамлюками, в которых он еще надеялся найти союзников против Тимура.
Сильно воодушевившись своими дипломатическими достижениями и набрав и обучив новую армию, Тохтамыш решил продолжить ограниченное наступление на Тимура на. Кавказе. Осенью 1394 года его войска миновали Дербент и появились в районе Ширвана, разоряя все на своем пути. Узнав об этом, Тимур отправил посла, требуя, чтобы Тохтамыш отвел войска и еще раз признал сюзеренитет Тимура. Тохтамыш отказался. Окончательная схватка между двумя правителями стала неизбежной.
IV
В феврале 1395 года Тимур выступил на север, из Закавказья в Дагестан по западному берегу Каспийского моря. В апреле его армия развернула укрепленный лагерь в долине реки Терек, откуда были видны основные силы Тохтамыша. Бой состоялся 15 апреля. Долгое время исход сражения оставался неясным, но, наконец, в него вступили резервные соединения Тимура и смяли сопротивление противника. Как и в 1391 году, воины Тимура захватили в брошенном лагере Тохтамыша немыслимые богатства. Но на этот раз Тимур не отказался от попытки преследовать Тохтамыша, который, бежав с небольшой свитой через низовья Волги, искал спасения у булгар на средней Волге. Тимур тоже пересек Волгу, но скоро потерял след беглеца. Он приказал князю Кайричак-Оглану (сыну Урус-хана), которого он, судя по всему, намеревался возвести на золотоордынский престол как вассального правителя, установить порядок в районе нижней Волги.Тимур вернулся на западный берег Волги и подавил отдельные выступления эмиров Тохтамыша на нижнем Дону. Затем, дав войскам непродолжительный отдых, он начал новую кампанию – на этот раз против Руси. Его армия пошла на север по течению Дона двумя колоннами, одна – степями восточнее реки, другая – по западной стороне. В июле обе колонны достигли южных районов Рязанского княжества. Западная колонна под личным командованием Тимура штурмом взяла Елец. Елецкий князь попал в плен, а жители города были убиты или уведены в рабство. После захвата Ельца Тимур развернул там свой лагерь, позволяя войскам грабить окрестные земли. По всей видимости, он заслал на север своих разведчиков и ждал их донесений.
Русские, прекрасно осведомленные о ходе предыдущей борьбы между Тимуром и Тохтамышем, были готовы к любой неожиданности. Армия Великого княжества Владимирского (которое теперь включало в себя бывшее Великое княжество Нижегородское) была собрана в июне и июле. В начале августа великий князь Василий сосредоточил главные силы в Коломне. В Москве оставался сильный гарнизон под командованием князя Владимира Серпуховского, героя битвы на Куликовом поле. Позволив этому одаренному и популярному князю руководить защитой Москвы, Василий, по-видимому, надеялся предотвратить повторение волнений городского населения, как было во время нашествия Тохтамыша.
Основной стратегический план Василия состоял, судя по всему, скорее в том, чтобы защитить фронт по реке Оке, а не перейти ее и продвинуться на юг, как сделал его отец Дмитрий Донской. Чтобы поднять дух своих воинов и подбодрить москвичей, Василий попросил митрополита Киприана перенести в Москву почитаемую икону Божьей Матери, которая с середины двенадцатого века находилась во Владимирском кафедральном соборе и считалась чудотворной. Согласно легенде ее написал Апостол Лука (по мнению историков искусства, в действительности эта работа принадлежит кисти византийского мастера одиннадцатого века) 832. Киприан одобрил план Василия и послал духовных лиц во Владимир, чтобы доставить икону в Москву. Она была взята из собора 15 августа, в день Успения Богородицы. Торжественный кортеж духовенства и мирян сопровождал икону по пути в столицу. Процессия появилась перед Москвой 26 августа, в тринадцатую годовщину захвата города войсками Тохтамыша. Москвичи во главе с князем Владимиром, митрополитом Киприаном, священниками и боярами вышли навстречу. После торжественных литаний икона была доставлена в кафедральный собор и там установлена. Вся эта церемония, кажется, произвела на москвичей сильный ободряющий эффект. Без всякого сомнения, это было важное психологическое событие, которое помогло укрепить в русских религиозное чувство и желание дать врагам отпор.
Так случилось, что в тот день, когда икона Владимирской Божьей Матери достигла Москвы, Тимур объявил окончание похода и приказал отступать. Среди русских распространилось предание, что в тот день во сне Тимуру было видение, которое сильно его напугало. Он видел в небесах Богородицу в пурпурных одеждах, которая вела неисчислимое воинство защищать дорогу на Москву. Он проснулся, дрожа, и долго не мог объяснить своим приближенным, что с ним случилось 833.
На самом деле Тимур, по-видимому, к этому времени узнал о готовности русских защищаться, а также о силе и хорошей организации их армии. Он, несомненно, знал, что его соперник Тохтамыш сумел победить их тринадцатью годами ранее только благодаря тому, что захватил их врасплох. Тимур мог надеяться разбить русских, но он также, безусловно, понимал, что и его армия понесет тяжелые потери. Кроме того, продолжение похода отняло бы время и увело бы его слишком далеко от центра его империи.
Хотя Тимур не достиг Москвы, он, как мог, разрекламировал этот поход. Захват южных окраин Рязанского княжества был представлен как завоевание Руси. Истории подобного рода, рассказанные участвовавшими в походе офицерами Тимура, использовал персидский историк Шараф ад-Дин, который жил при дворе сына Тимура Шаруха и завершил свою «Книгу побед» через двадцать лет после кончины Тимура. Описывая кампанию 1395 года, Шараф ад-Дин утверждает, что Тимур дошел до Москвы и захватил там богатую добычу 834. Не только современники Шараф ад-Дина в Средней Азии, но и некоторые современные ориенталисты тоже приняли его рассказ за чистую монету. И Эдвард Г. Браун в его «Истории персидской литературы», и Л. Бувэ в «Империи Монголов» повторяют его утверждение 835. Однако, даже если допустить, что этим двум исследователям было бы чересчур затруднительно просмотреть русскую литературу вопроса – «Slavica non leguntur» (Славянский не читается) – они легко могли справиться по Гиббону о правильной оценке ошибки Шараф ад-Дина 836.
По пути домой Тимур захватил и разграбил город Азак (современный Азов) в устье Дона и опустошил земли черкесов в западной части северного Кавказа. Оттуда он повернул зимой 1395-96 года в район нижней Волги и сжег два главных центра Золотой Орды – Астрахань и Новый Сарай, или Сарай-Берке. Полностью удовлетворенный результатами похода, Тимур вернулся в Самарканд и скоро приступил к разработке своей индийской кампании. Она состоялась в 1398-99 годах и принесла сказочные богатства.
4. Правление Едигея
I
Результаты походов Тимура против Золотой Орды были катастрофическими для нее как с экономической точки зрения, так и с военной. Благосостояние Орды зависело от международной торговли, особенно от торговли с Ближним Востоком. Великие караванные пути из Китая и Индии сходились в Ургенче, а оттуда дороги вели в Старый Сарай (чью роль примерно с 1360 года приняла на себя Астрахань) и Новый Сарай. Из Астрахани товары доставлялись в Азов (Тана), где итальянские купцы брали на себя ответственность за дальнейшую транспортировку морем. Все эти большие торговые центры – Ургенч, Астрахань, Сарай, Азов – были разрушены Тимуром во время войны с Тохтамышем. Тимур, по-видимому, стремился не только разбить армии соперника, но и подорвать коммерческую мощь Золотой Орды, перенеся маршрут китайской и индийской торговли с Западом из северных районов Каспия и Черного моря в Персию и Сирию. Он надеялся таким образом лишить Орду доходов от дальневосточной торговли и обеспечить все эти выгоды своей собственной империи. Он преуспел на этом поприще в значительной мере. Согласно венецианскому послу Джиосафато Барбаро, посетившему Золотую Орду в 1436 году, в Азове прежняя торговля шелком и специями полностью прекратилась и шла теперь через Сирию 837. На крымских портах – Каффе и Солдайе – тоже сказалось перемещение восточной торговли. Они продолжали торговать с Золотой Ордой и Русью (до конца пятнадцатого века, когда венецианские и генуэзские фактории в Крыму закрыли оттоманские турки), но эта торговля была более ограниченной по объемам, чем дальневосточная.Торговля была не единственной отраслью экономики Золотой Орды, подорванной Тимуром. Большие города, разбитые им, являлись центрами не только торговли, но и разного рода ремесел и производств. Все теперь было разрушено. Последствия походов Тимура на Золотую Орду были, таким образом, подобны последствиям похода Бату на Русь. В результате разгрома главных городов были уничтожены и ведущие культурные группы общества как в сфере экономики, так и в духовной жизни.
Воздействие войны с Тимуром на развитие Золотой Орды не могло не быть гибельным. Культурный уровень кипчакского государства понизился катастрофически. Тогда как ее предыдущее развитие базировалось на соединении номадизма и городской культуры, теперь кочевники располагали, временно по меньшей мере, только собственными ресурсами. Они все еще составляли мощную военную силу, но уже чувствовался недостаток преимуществ культурного лидерства городов. Кроме прочего, теперь они не имели необходимого военного арсенала. Это был период важного изменения в технике ведения войны – период быстрого распространения огнестрельного оружия. В то время как ее соседи, включая Московию и Литву, начали производить разные виды огнестрельного оружия, Золотая Орда не имела пока возможностей делать это. Правда, огнестрельное оружие еще находилось в стадии разработки и имело ограниченную сферу применения, но как характерный аспект общего технического прогресса оно было важно. Только на окраинах Золотой Орды – у булгар в бассейне средней Волги и в Крыму – городская культура продолжала процветать. Скоро, однако, эти два района проявили стремление к освобождению от кочевого ядра Орды, и, в конце концов, каждый из них составил основание местных ханств, Казанского и Крымского. Одним словом, нет никаких сомнений, что после нанесенных Тимуром ударов, экономическая и технологическая база Золотой Орды катастрофически сократилась. Политическое и военное возрождение Орды оказалось еще возможным, но на непродолжительное время, в связи с быстрым ростом соседних государств, таких как Оттоманская империя, Московия и Литва.
Как только Тимур удалился в Самарканд, упорный Тохтамыш устремился обратно в кипчакские степи и попытался восстановить свою державу. Сначала он направился в Крым, который, по-видимому, решил сделать своей основной базой. Благодаря географическому положению, Крымский полуостров можно защитить даже от превосходящего врага. Во время разгрома 1395 года власть в Крыму захватили генуэзцы 838. Тохтамыш атаковал силы генуэзцев и штурмом взял Каффу, где, вероятно, захватил значительные богатства. Он, безусловно, нуждался в деньгах, чтобы восстановить свою армию и государство. Сначала ему сопутствовал успех, и скоро он выпустил призыв ко всей монгольской знати и князьям, кто еще не возвратился к нему для этого дела. К 1398 году он почувствовал себя достаточно сильным, чтобы восстановить свой контроль над Русью, и отправил посла к князю Олегу Рязанскому.
В этот момент, однако, в Золотой Орде опять началась смута. Соперники Тохтамыша, Тимур-Кутлуг и Едигей, наконец сумели организовать против него мятеж. Большая часть монгольской знати покинула своего суверена и объявила Тимур-Кутлуга новым ханом. Едигей стал соправителем. Оба направили послов к Тимуру, чтобы принести ему заверения в вассальной верности 839. Тем временем Тохтамыш во главе нескольких тысяч воинов, сохранивших к нему лояльность, поскакал в Киев и попросил великого князя Витовта помочь ему сохранить трон. Тимур-Кутлуг тоже прислал туда послов с требованием выдать Тохтамыша. Витовт, таким образом, оказался перед серьезной проблемой. После совещания с паны-радойВеликого княжества он решил принять сторону Тохтамыша. По сути дела, последние несколько лет Витовт и его советники наблюдали за эволюцией монгольской политики со всевозрастающим интересом. Необходимо иметь в виду, что многие литовско-русские князья считали Золотую Орду главным врагом и были готовы поддержать любую попытку как Москвы, так и Литвы бороться против монголов. К этой группе принадлежали князь Андрей Полоцкий, Дмитрий Брянский и Дмитрий Боброк. Как известно, в 1370-тых годах, когда великий князь Дмитрий Московский возглавил русскую оппозицию монголам, все трое поддержали его и приняли активное участие в Куликовской битве. Когда князья Восточной Руси оказались вынуждены еще раз склонить головы перед ханом, князь Андрей возвратился в Полоцк, который тем временем захватил его брат Скиргайло. Тот схватил Андрея и заключил его в крепость в Польше (1386). Когда в 1393 году Андрею удалось бежать, он стал вассалом Витовта. Мы точно не знаем о времени перехода Дмитрия Боброка от великого князя московского к великому князю литовскому; в 1389 году он еще был в Москве и как свидетель подписал завещание Дмитрия Донского, в 1399 году он состоял в свите Витовта. Эти три князя с энтузиазмом отнеслись к антимонгольским планам Витовта.
Зимой 1397-98 годов Витовт повел свою армию вниз по Днепру и, говорят, достиг побережья Черного моря 840. Местные татарские орды, встреченные им на своем пути, не оказали сколько-нибудь серьезного сопротивления. Весьма вероятно, что они не симпатизировали ханскому правительству (Тохтамыш еще оставался в то время ханом). Тысячи из них сдавались и их расселяли в районе Тракая. Главная цель похода была, кажется, нащупана. В то время Витовт вряд ли ожидал оказаться способным сокрушить монголов. Но гражданская война и просьба Тохтамыша о помощи изменили всю картину. Теперь Витовт мог надеяться, используя Тохтамыша как марионеточного хана, установить свой сюзеренитет над всей Золотой Ордой.
Приняв решение, Витовт начал тщательную подготовку к походу, который, он надеялся, закончится завоеванием Золотой Орды. Он обратился за помощью и к Польше, и к рыцарям Тевтонского ордена. Король Польши Ягайло согласился предоставить несколько воинских соединений, но значительно меньше, чем Витовт ожидал. Чтобы получить поддержку рыцарей, Витовт уступил им часть территорий племени жмудь. Из этих соображений они согласились послать отборный и хорошо вооруженный отряд для участия в кампании 841. Мы не располагаем информацией о переговорах Витовта с Москвой, но, в любом случае, Москва оставалась нейтральной. Великий князь Василий Московский имел, безусловно, серьезные основания относиться с подозрительностью к намерениям своего тестя. В 1395 году Витовт захватил Смоленск и заключил под стражу большинство удельных князей этого княжества. Поскольку Смоленск не подчинялся Москве, великий князь московский был обеспокоен усилением литовского контроля над ним. Еще более угрожающим являлось намерение Витовта установить свой сюзеренитет над Новгородом. В 1398 году он договорился с Тевтонским орденом о совместном походе против Пскова и Новгорода. В случае успеха рыцари получали Псков, а Витовт – Новгород. Теперь эти планы отменились из-за нового поворота в монгольских делах.