Страница:
сильное действо».
В следующем 1719 году Апраксин с флотилией, состоящей из 132 галер и 100 так называемых островских лодок, на которых находилось до 26.000 сухопутного войска, под прикрытием корабельного флота, прошел Аландский пролив. Высадившиеся отряды действовали начиная от города Гефле на севере до Нордчепинга на юге. Народ роптал на правительство, медлившее с заключением мира, и королева Ульрика-Элеонора, вступившая на шведский престол по смерти брата своего Карла XII, просила Петра приостановить военные действия.
Успехи нашего корабельного флота в этом году были не менее значительны. Эскадра, зимовавшая в Ревеле и состоявшая из 3 кораблей, 3 фрегатов и пинка, с расходом льда, выйдя в море под начальством капитан-командора Фангофта, сделала высадку на Эланд для добывания « добрых языков», то есть людей, хорошо знающих местные военные средства, и у самых берегов Швеции захватила 13 призов. Причем от шкипера одного из этих судов было получено важное сведение о скором выходе из Пиллау в Стокгольм трех военных шведских судов, отправляющихся для конвоя нескольких купеческих кораблей. Капитан Наум Акимович Сенявин, прибывший с этим известием в Ревель, на другой же день вышел оттуда в море с отрядом из 6 кораблей и шнявы.
Через девять дней по выходе из Ревеля, 24 мая между Эзелём и Готско-сандо Сенявин встретил шведский отряд из трех военных судов под командою капитан-командора Врангеля и после жаркой перестрелки ядрами и картечью заставил все три судна спустить флаги. Суда эти были: 50-пушечный корабль, 36-пушечный фрегат и 12-пушечная бригантина. Эта первая наша настоящая морская победа привела в восхищение Петра, и он щедро наградил как самого Сенявина, так и всех участвовавших в битве.
Возрастающее морское могущество России возбудило завистливые опасения Англии и заставило ее противодействовать успехам Петра. Под влиянием англичан, наши союзники: Пруссия и Дания поспешили заключить со Швецией мир, не прерывая однакоже дружественных сношений с Россией. Сама Англия, также не объявляя России войны, готовилась отправить в Балтику сильный флот. Такие угрожающие политические обстоятельства, возбудив энергию Петра и заставив его озаботиться обороною принадлежащих нам берегов, не уменьшили опасности Швеции, которую он намерен был побудить к миру повторением прошлогоднего разгрома. Начальствующему над армией в Финляндии Голицыну велено было двинуть галерный флот к аландским шхерам, а эскадре Фангофта из 7 кораблей и фрегата отправиться к Аландскому проливу и прикрывать переход через него галерного флота. Между тем, ожидая с открытием навигации 1720 г. появления в наших водах англо-шведского флота, Петр I вместе с Апраксиным значительно усилили оборону не только Котлина и Ревеля, но и Архангельска. Из опасения нападения англо-шведского флота Фангофт не мог подойти к Аландскому проливу, и потому галерный флот не пошел в шведские шхеры.
В аландских шхерах, близ острова Гренгама, 90 галер и лодок, под начальством самого Голицына, встретились с отрядом парусных судов и тремя галерами шведского флота. Голицын подошел к Гренгаму с намерением подождать между островами, когда стихнет ветер и можно будет напасть на неприятельские суда; но шведский адмирал сам двинулся атаковать наши галеры и отступлением их завлечен был в такое тесное место в проливе, между мелями и каменьями, в котором галеры получали значительные преимущества перед парусными судами. Видя невыгодное положение неприятеля, Голицын из отступления перешел в атаку и после жестокого артиллерийского боя четыре шведских фрегата взяты были абордажем, во время которого захвачено в плен более 400 человек шведов, а с нашей стороны убито и ранено более 300 человек. Одним из признаков жестокости боя служит то, что в числе наших раненых было 43 человека « опалённых» выстрелами неприятельских орудий. Гренгамская победа, одержанная в одно число с Гангутскою, празднована была в Петербурге в продолжение трех дней. Голицын получил « в знак воинского труда шпагу, а за добрую команду трость»; все другие участники битвы были награждены медалями.
Но подобные отдельные победы, как они ни были блистательны, не могли иметь решающего влияния на общий ход дел, и шведы, в надежде на помощь англичан, медлили заключением желаемого Петром мира. Петр хотя предусматривал невероятность вооруженного вмешательства Англии, но на всякий случай, из осторожности, принимал все меры к обороне своих берегов от неприятельского нападения. Для своевременного извещения о появлении английского флота в Зунд послан был особый агент, который, в случае прихода англичан, должен был сообщить об этом ближайшему нашему крейсеру. От него, через целый ряд крейсеров, сведение доходило до Дагерорда и оттуда, нарочно устроенными для этого береговыми сигналами, передавалось до Котлина.
Но опасения нападения англичан не остановили возобновления решительных действий против шведов. К наступающей весне 1721 года у Котлина и в Ревеле поспешно вооружался флот из 27 кораблей, 12 фрегатов и мелких судов и 3 бомбардирских кораблей; а галерный флот, в числе которого одних галер было более 170, готовился к новому походу в стокгольмские шхеры.
Раннее прибытие в Балтику сильного английского флота заставило Петра вместо наступательного положения ограничиться оборонительным. Корабельный флот был удержан у Котлина, в море оставлены только крейсеры, и в Ревель отправлен отряд из 6 кораблей. При невозможности же послать в виду англичан весь галерный флот в шведские шхеры, отправили от Аланда к Гефле, под начальством генерал-лейтенанта Ласси, отряд из 60 галер и островских лодок с десантом в 5 тысяч пехоты и 450 казаков. Ласси, высадив десант на шведский берег и уничтожив почти без сопротивления слабые отряды неприятельских войск, разорил один оружейный и 12 железных заводов и до 40 каботажных судов. При этом захвачена значительная военная добыча и несколько пленных.
Погром, произведенный отрядом Ласси, был одною из причин, принудивших, наконец, Швецию окончить непосильную для нее борьбу с победоносным противником, и 30 августа 1721 года в городе Ништадте заключен был желаемый Россией мир, по которому ею приобретены: Лифляндия, Эстляндия, Ингрия, часть Корелии и часть Финляндии с Выборгом. Таким образом, Россия овладела восточною оконечностью Финского залива, всем южным его берегом с Рижским заливом и с прилегающими к завоеванным берегам островами. На этом пространстве находились, не считая мелких портов, быстро разрастающийся Петербург, с крепкою охраной его – Котлином, и старинные торговые приморские города: Выборг, Нарва, Ревель и Рига. Благодаря таким приобретениям и сильному победоносному флоту Петра, владычество Балтийским морем переходило теперь от Швеции к России, что для последней, в недалеком будущем, обещало расширение торговли, улучшение экономического сбыта, распространение образования и возвышение политического значения государства.
Двадцатилетняя тяжелая борьба доказала, что Петр Великий мог, по справедливости, гордиться созданным им флотом, бывшим одним из главных виновников приобретения для России нового моря, открывшего ей свободное сообщение с Западной Европой.
Ништадтский мир отпразднован был в Петербурге и в Москве торжествами, продолжавшимися несколько дней. В обеих столицах устроены были громадные маскарадные процессии. В Петербурге гуляли по улицам и катались по воде на баржах и верейках, на которых посетили Котлин и Шлиссельбург. В Москве же, где празднество происходило в декабре месяце, маскарадная процессия состояла из множества поставленных на полозья судов различной величины и формы. Под предводительством самого Петра, командовавшего флагманским кораблем, процессия с музыкой и пушечной пальбой двигалась по улицам столицы и, проходя по Кремлю, отдавала честь ботику «Дедушка русского флота», выставленному на подножии, украшенном соответствующими торжеству надписями и аллегорическими картинами. Торжественная выставка «Дедушки» ясно указывала, что подобный почет воздается ему за важные заслуги, принесенные его доблестным потомством.
При заключении мира вице-адмирал Петр Михайлов « в знак понесенных трудов в сию войну» произведен в адмиралы. Апраксин, получавший по смерти Головина фельдмаршальское или генерал-адмиральское жалованье и титуловавшийся то адмиралом, то генерал-адмиралом, теперь получил кейзер-флаг, представляющий как бы утверждение в звании генерал-адмирала. Крюйс, в непродолжительном времени после своего осуждения возвращенный из ссылки и занявший прежнее место в морской администрации, по случаю мира получил чин адмирала, князь Меншиков, Сиверс и Гордон произведены в вице-адмиралы; Наум Сенявин, Сандерс и Фангофт – в контрадмиралы.
Утвердясь прочно на Балтийском море, Петр немедленно начал готовиться к завоеванию части берегов Каспия, принадлежащих Персии. Мысль о Каспийском море, впрочем, давно занимала Петра I, желавшего восстановить для пользы России тот древний торговый путь, который проходил через Каспий из Средней Азии и Индии. Об осуществлении этого колоссального предприятия Петр думал еще юношей, во время посещения Архангельска, и потом, несмотря на войну, поглощавшую почти все средства государства, находил возможность улучшать на Каспийском море судостроение, которое до него было в самом печальном положении. По свидетельству одного из лучших офицеров того времени, каспийские торговые суда, называемые « бусами», прежде строились « из брусьев с перерубами, как избы», и могли ходить только с попутным ветром, в случае же противного пускались в обратный путь или к ближайшему якорному месту. Для улучшения торговых судов Петр, еще в первые годы шведской войны, приказал строить для Каспийского моря в Казани более удобные грузовые суда: каты и шмаки. Перевозка товаров, производившаяся здесь на казенных судах и находившаяся под ведением астраханской таможни, в 1707 году передана была под начальство морского офицера. В 1713 году Петр, получив сведения о золотых приисках, находящихся в верховьях реки Аму-Дарьи, для отыскания их, а главное, для расследования торговых и особенно водных путей в Азию и Индию, отправил две экспедиции: первую из Сибири, вверх по Иртышу, а другую, под начальством Преображенского офицера князя Бековича-Черкасского, через Каспийское море в Хиву.
Бекович на судах, снаряженных в Астрахани, прошел с отрядом войск на восточный берег моря и здесь, в Красноводске, близ отысканного старого устья Аму-Дарьи и в Тюб-Карагане построил крепости. Но, достигнув в 1717 году Хивы, куда он прибыл в звании посланника, сам Бекович и сопровождавший его отряд были перебиты хивинцами.
В последующие годы, кроме обычного торгового плавания, на Каспийском море происходили описные работы, плодом которых, кроме нескольких частных карт, была общая карта всего моря, составленная капитаном Верденом. Карта эта была представлена в Парижскую академию от имени Петра I, бывшего ее членом.
Возмущение против шаха провинций, лежащих на западном берегу Каспия, и опасение, что турки, покорив христианскую Грузию, овладеют этими провинциями, заставили Петра, тотчас по заключении Ништадтского мира, начать приготовления к походу в Персию. Ближайшим поводом к вступлению наших войск в пределы Персии было оказание помощи шаху, усмирением восставших его подданных, и также наказание жителей возмутившихся провинций за обиды и грабёж русских купцов. [4]
Зимою 1721 года в нескольких приволжских городах, от Вышнего Волочка до Казани включительно, быстро началась постройка лодок и грузовых судов. Строителями их, под руководством мастеров и знающих мастеровых, были солдаты, которым предстояло итти на этих судах в поход; паруса и другие принадлежности велено взять с галерного флота. В первой половине июля 1722 года суда с посаженными на них десантными войсками прибыли в Астрахань. Флотилия состояла из 200 островских лодок, из которых каждая могла поднимать до 40 человек, и 45 ластовых судов. Число местных каспийских судов в это время ограничивалось 25. Из них три шнявы и 5 мелких судов были военные, а остальные грузовые, употреблявшиеся для перевозки товаров.
Главное начальство принял генерал-адмирал граф Апраксин, поднявший здесь в первый раз пожалованный ему кейзер-флаг, а адмирал Петр Михайлов начальствовал авангардией. По выходе в море морские суда направились прямым курсом к Терскому устью, лодки же держались берега. От Терского устья флотилия двинулась к Аграханскому заливу, где оставлены были лодки и для защиты их построено укрепление. По прибытии шедших берегом кавалерийских лошадей, армия отправилась сухим путем через Терки к Дербенту. При трудном переходе через реку Сулак, много помогли моряки, устроив паромы из лодок и плоты из бочек и связок тростника. После нескольких незначительных стычек, войска подошли к Дербенту и заняли его.
В это время на открытом Дербентском рейде стоял уже пришедший под начальством капитана Вердена отряд из 21 судна, которые были нагружены провиантом и артиллерией. На другой день, по занятии города, когда еще не успели выгрузить провиант, наступившей бурей разбито было 12 судов, и вскоре получено сведение, что большая часть судов другого, идущего с провиантом отряда погибла у острова Чеченя. Следствием этих непредвиденных несчастий был недостаток продовольствия, заставивший поспешить в обратный путь. По удалении армии как в Дербенте, так и в построенной близ него крепости, на реке Меликенте, были оставлены русские гарнизоны.
Возвращаясь с войском тем же путем, Петр в Аграханском заливе, при реке Сулаке, заложил крепость св. Креста, которою предназначалось заменить неудобный по своему положению город Терки. По окончании в крепости главных работ и по вводе в нее гарнизона, войско посажено было на суда и морем перевезено в Астрахань.
Несмотря на непредвиденную остановку, происшедшую от гибели провиантских судов, главная цель похода была достигнута. « И так можем мы,– писал Петр сенату, – благодаря вышнего, сей кампанией довольны быть: ибо мы ныне крепкое основание на Каспийском море получили».
По возвращении Петра I в Астрахань получено было известие, что жители персидского города Решта, находящегося в провинции Гиляни, на южном берегу Каспийского моря, желали бы присылки русских войск для защиты города от мятежников. Петр воспользовался таким удобным случаем для распространения влияния России на южном берегу Каспия и немедленно отправил в Гилянь полковника Шилова с двумя батальонами пехоты. Отряд этот, размещенный на 14 судах, бывших под начальством капитан-лейтенанта Соймонова, прибыл к Решту и занял город; суда же стали не в дальнем от него расстоянии, в устье реки Перибазар. Персы, неохотно впустившие в город русские войска, вскоре приняли открыто враждебное положение, а весной 1723 года, когда отряд Соймонова ушел к Куре, оставив у Шипова только три небольших судна, персы атаковали наши войска в Реште и, чтобы не выпустить суда из залива Энзели, в проливе, соединяющем его с морем, построили батарею и поставили подле нее до 5 тысяч войска. От Решта атака персов была отбита, а командовавший судами капитан-лейтенант Золотарев, подтянувшись к батарее, сильным огнем судовой артиллерии заставил ее замолчать и разогнал охранявшие ее войска; а тех из неприятелей, которые думали спастись через залив на лодках, забрал в плен. Это поражение так подействовало на персов, что они более уже не отваживались возобновлять нападения.
Летом, того же 1723 года, четыре полка, под начальством генерала Матюшкина, на отряде судов, в числе которых были также вновь построенные в Казани гекботы, подошли к персидской крепости Баку и после четырехдневного бомбардирования овладели ею. Занятием Баку Россия приобретала, кроме значительной части берега, один из удобнейших на Каспийском море рейдов. Для окончательного утверждения на западном берегу Каспия Петр предполагал на реке Куре, недалеко от ее устья, построить крепость и город, который, при дальнейшем развитии торговли с востоком, должен был сделаться важным торговым пунктом.
Следствием наших военных успехов было заключение 12 сентября 1723 года трактата с Персией, по которому шах уступил в вечное владение России как города Дербент и Баку со всеми принадлежащими к ним землями, так и провинции Гилянскую, Мазандеранскую и Астрабадскую.
С увеличением морской деятельности на Каспийском море, по необходимости, увеличилась и находящаяся на нем флотилия. Число судов ее в 1723 году, не считая самых мелких и островских лодок, дошло до 80. И так как сообщение с вновь занятыми провинциями производилось преимущественно морем, то флотилия получила особенно важное значение. Для содержания ее в должной исправности Петр I положил основание военному порту, место для которого избрал в Астрахани, на речке Кутумовой, при впадении ее в Волгу. При порте устроено адмиралтейство с необходимыми мастерскими, верфью и казармами для служителей.
Приобретения, сделанные Петром на Каспийском море, возбудили опасения Турции и угрожали нам новой войной. Одним из важнейших приготовлений наших к военным действиям было возобновление судостроения на Дону, где вместо прежних больших кораблей нашли удобным строить галеры и бригантины. Работы, порученные вице-адмиралу Змаевичу, начались в Таврове весною 1723 года; предполагалось к навигации 1724 года приготовить к выходу в море до 60 судов. Кроме Таврова, в начале 1724 года стали заготовлять лес в Киеве, также для постройки галер, но все эти работы, по случаю упрочившихся мирных отношений с Турцией, вскоре были прекращены.
Деятельность Балтийского флота с 1722 по 1725 год ограничивалась только кратковременными практическими плаваниями отдельных эскадр. Приготовление же сильного флота в 1723 году, встревожившее соседние державы, разрешилось мирным переходом Котлинской эскадры в Ревель, под флагом генерал-адмирала, причем авангардней командовал адмирал Петр Михайлов. Кроме того, из Ревеля выходил небольшой отряд в крейсерство, и потом эскадры разошлись на зимовку.
Одним из замечательных морских праздников последних годов царствования Петра Великого был торжественный вывод на Котлинский рейд привезенного из Москвы знаменитого петровского ботика. 11 августа 1723 года маститый «Дедушка русского флота» в первый раз явился перед своим воинствелным потомством. Ботик, буксируемый шлюпками, торжественно проведен был по линии стоящих на рейде 20 кораблей и фрегата. Генерал-адмирал Апраксин занимал в ботике почетное место, Петр правил рулем, на веслах сидели четыре флагмана, и из маленьких пушечек палил начальник морской артиллерии фельдцейхмейстер Отто. При проходе ботика, на каждом корабле его приветствовали салютом из орудий, криками ура, игрою на трубах и барабанным боем, причем флаги и вымпелы приспускались « до дека». Праздник окончился обедом на стенке Котлинской гавани. Впоследствии «Дедушка русского флота» принимал участие в торжественном праздновании годовщин Ништадтского мира.
Вскоре после почетного приема «Дедушки русского флота», на острове Котлине происходило торжество другого рода: 7 октября Петр I положил основание крепости Кронштадт, необходимой для усиления зашиты гаваней и города, который с этого времени начал называться также Кронштадтом. Чертеж крепости составлен был самим Петром I.
В глубокую осень того же 1723 г., с большою поспешностью и с сохранением строжайшего секрета, готовились в Ревеле два фрегата к плаванию в Индийский океан, к острову Мадагаскару. [5]Для объяснения этого странного назначения необходимо заметить, что, незадолго перед этим, обманутое ложными сведениями шведское правительство посылало фрегат с целью завладеть островом Мадагаскар, при помощи укрывшихся там со своими богатствами флибустьеров, [6]в числе которых были и уроженцы Швеции. Командор Ульрих, которому поручено было это дело, прибыв с фрегатом в Кадикс и не найдя там судов, обещанных флибустьерами, возвратился в Швецию; но цель этой посылки и ожидаемые от нее Швецией выгоды сделались известными Петру и возбудили в нем смелую мысль самому воспользоваться счастливой случайностью, ускользающей из рук шведов. Готовящаяся у нас экспедиция поручена была принятому незадолго перед тем в русскую службу шведу вице-адмиралу Вильстеру. В советники ему назначались два русские командира обоих фрегатов, и во всех важных случаях предписывалось действовать с их согласия. Вильстер должен был обещать предполагаемому мадагаскарскому владетелю (начальнику флибустьеров) протекцию России и защиту от всех врагов и даже, если он пожелает, привезти его на жительство в Россию. По исполнении поручения на Мадагаскаре, отряду велено было итти в Ост-Индию и там стараться склонить « великомочного могола» вступить в торговые сношения с Россией. К несчастью, техническая сторона юного флота находилась далеко не в таком состоянии, при котором возможно было осуществление подобного колоссального предприятия. Кроме того, усилению неудачи способствовал дурной выбор судов и спешность их приготовления. В исходе декабря месяца фрегаты вышли в море, но при первом свежем ветре на одном из них оказалась сильная течь, заставившая Вильстера возвратиться в Ревель. Во время же исправления и замены этих судов другими, в феврале 1724 года, Петр, вероятно получивший более верные сведения о положении дела, отменил и самую посылку.
Неудавшаяся Мадагаскарская экспедиция была одною из мер, доказывающих, какое важное значение придавал Петр I развитию торговых сношений России с богатыми странами Азии. Для достижения этой желанной цели отправлен был, под начальством Бухгольца, отряд войск в верховья Иртыша и Бекович в Хиву. Настойчивое преследование той же мысли видно в приобретении береговых провинций Персии и в намерении основать большой торговый город в устье реки Куры. При таком взгляде Петра делается понятным увлечение его представлявшеюся возможностью завладеть Мадагаскаром и, основав на нем русскую военно-морскую станцию, открыть непосредственные морские торговые сношения России с Индией.
В видах возможного развития нашей торговли на Дальнем Востоке, Петр заботливо собирал сведения о соседней, но почти неизвестной тогда Японии и отправил капитана Беринга узнать, соединяется ли Азия с Америкой, и собрать сведения о ближайшем к Камчатке береге Америки.
Обращая внимание на Восток, Петр I не забывал и более близкой нам Западной Европы. Желая завязать непосредственные торговые сношения с Испанией и Францией, Петр в декабре 1724 года приказал отправить в эти страны несколько нагруженных русскими товарами военных судов, под купеческими флагами, с тем чтобы, распродав свой груз на месте, суда возвратились в Россию с товарами испанскими и французскими. « Единым словом,– писал Петр I, – чтобы зачать и продолжать (торговлю) всяким образом, а при том по малу компанию собрать». Это распоряжение и отправление Беринга были одними из последних важных событий всеобъемлющей деятельности великого основателя русского флота.
Страдая со времени персидского похода весьма серьезной болезнью, Петр, при бесчисленных и разнообразных трудах своих, не обращал на нее должного внимания. Осенью 1724 года, получив некоторое облегчение, он ездил осматривать Старорусские солеварни и Ладожский канал и по пути в Сестрорецкие заводы остановился на Лахте. Здесь, в бурный и холодный ноябрьский вечер, спасая матросов и солдат со ставшего на мель бота, Петр, пробыв долгое время по пояс в воде, сильно простудился. Временно ослабевшая, прежняя болезнь быстро превратилась в смертельный недуг, и 28 января 1725 года Петра I не стало. [7]
Со смертью Петра I русский флот лишился своего первенствующего значения в государстве, но в правительстве и народе уже составилось ясное сознание пользы и необходимости для России военно-морских сил. Гений Петра Великого сумел так правильно и прочно положить основы всех главных отраслей морского дела и настолько вдохнуть истинной любви к службе в личный состав моряков, что и по кончине гениального мастера машина, приведенная в движение его искусной рукой, продолжала двигаться своей собственной силою, конечно, с каждым годом, более и более утрачивая часть своей энергии.
В следующем 1719 году Апраксин с флотилией, состоящей из 132 галер и 100 так называемых островских лодок, на которых находилось до 26.000 сухопутного войска, под прикрытием корабельного флота, прошел Аландский пролив. Высадившиеся отряды действовали начиная от города Гефле на севере до Нордчепинга на юге. Народ роптал на правительство, медлившее с заключением мира, и королева Ульрика-Элеонора, вступившая на шведский престол по смерти брата своего Карла XII, просила Петра приостановить военные действия.
Действия корабельного флота
Успехи нашего корабельного флота в этом году были не менее значительны. Эскадра, зимовавшая в Ревеле и состоявшая из 3 кораблей, 3 фрегатов и пинка, с расходом льда, выйдя в море под начальством капитан-командора Фангофта, сделала высадку на Эланд для добывания « добрых языков», то есть людей, хорошо знающих местные военные средства, и у самых берегов Швеции захватила 13 призов. Причем от шкипера одного из этих судов было получено важное сведение о скором выходе из Пиллау в Стокгольм трех военных шведских судов, отправляющихся для конвоя нескольких купеческих кораблей. Капитан Наум Акимович Сенявин, прибывший с этим известием в Ревель, на другой же день вышел оттуда в море с отрядом из 6 кораблей и шнявы.
Морская победа у Эзеля
Через девять дней по выходе из Ревеля, 24 мая между Эзелём и Готско-сандо Сенявин встретил шведский отряд из трех военных судов под командою капитан-командора Врангеля и после жаркой перестрелки ядрами и картечью заставил все три судна спустить флаги. Суда эти были: 50-пушечный корабль, 36-пушечный фрегат и 12-пушечная бригантина. Эта первая наша настоящая морская победа привела в восхищение Петра, и он щедро наградил как самого Сенявина, так и всех участвовавших в битве.
Изменение политического положения России
Возрастающее морское могущество России возбудило завистливые опасения Англии и заставило ее противодействовать успехам Петра. Под влиянием англичан, наши союзники: Пруссия и Дания поспешили заключить со Швецией мир, не прерывая однакоже дружественных сношений с Россией. Сама Англия, также не объявляя России войны, готовилась отправить в Балтику сильный флот. Такие угрожающие политические обстоятельства, возбудив энергию Петра и заставив его озаботиться обороною принадлежащих нам берегов, не уменьшили опасности Швеции, которую он намерен был побудить к миру повторением прошлогоднего разгрома. Начальствующему над армией в Финляндии Голицыну велено было двинуть галерный флот к аландским шхерам, а эскадре Фангофта из 7 кораблей и фрегата отправиться к Аландскому проливу и прикрывать переход через него галерного флота. Между тем, ожидая с открытием навигации 1720 г. появления в наших водах англо-шведского флота, Петр I вместе с Апраксиным значительно усилили оборону не только Котлина и Ревеля, но и Архангельска. Из опасения нападения англо-шведского флота Фангофт не мог подойти к Аландскому проливу, и потому галерный флот не пошел в шведские шхеры.
Победа при Гренгаме
В аландских шхерах, близ острова Гренгама, 90 галер и лодок, под начальством самого Голицына, встретились с отрядом парусных судов и тремя галерами шведского флота. Голицын подошел к Гренгаму с намерением подождать между островами, когда стихнет ветер и можно будет напасть на неприятельские суда; но шведский адмирал сам двинулся атаковать наши галеры и отступлением их завлечен был в такое тесное место в проливе, между мелями и каменьями, в котором галеры получали значительные преимущества перед парусными судами. Видя невыгодное положение неприятеля, Голицын из отступления перешел в атаку и после жестокого артиллерийского боя четыре шведских фрегата взяты были абордажем, во время которого захвачено в плен более 400 человек шведов, а с нашей стороны убито и ранено более 300 человек. Одним из признаков жестокости боя служит то, что в числе наших раненых было 43 человека « опалённых» выстрелами неприятельских орудий. Гренгамская победа, одержанная в одно число с Гангутскою, празднована была в Петербурге в продолжение трех дней. Голицын получил « в знак воинского труда шпагу, а за добрую команду трость»; все другие участники битвы были награждены медалями.
Приготовления к военным действиям в 1721 г.
Но подобные отдельные победы, как они ни были блистательны, не могли иметь решающего влияния на общий ход дел, и шведы, в надежде на помощь англичан, медлили заключением желаемого Петром мира. Петр хотя предусматривал невероятность вооруженного вмешательства Англии, но на всякий случай, из осторожности, принимал все меры к обороне своих берегов от неприятельского нападения. Для своевременного извещения о появлении английского флота в Зунд послан был особый агент, который, в случае прихода англичан, должен был сообщить об этом ближайшему нашему крейсеру. От него, через целый ряд крейсеров, сведение доходило до Дагерорда и оттуда, нарочно устроенными для этого береговыми сигналами, передавалось до Котлина.
Но опасения нападения англичан не остановили возобновления решительных действий против шведов. К наступающей весне 1721 года у Котлина и в Ревеле поспешно вооружался флот из 27 кораблей, 12 фрегатов и мелких судов и 3 бомбардирских кораблей; а галерный флот, в числе которого одних галер было более 170, готовился к новому походу в стокгольмские шхеры.
Поход Ласси в Швецию
Раннее прибытие в Балтику сильного английского флота заставило Петра вместо наступательного положения ограничиться оборонительным. Корабельный флот был удержан у Котлина, в море оставлены только крейсеры, и в Ревель отправлен отряд из 6 кораблей. При невозможности же послать в виду англичан весь галерный флот в шведские шхеры, отправили от Аланда к Гефле, под начальством генерал-лейтенанта Ласси, отряд из 60 галер и островских лодок с десантом в 5 тысяч пехоты и 450 казаков. Ласси, высадив десант на шведский берег и уничтожив почти без сопротивления слабые отряды неприятельских войск, разорил один оружейный и 12 железных заводов и до 40 каботажных судов. При этом захвачена значительная военная добыча и несколько пленных.
Ништадтский мир
Погром, произведенный отрядом Ласси, был одною из причин, принудивших, наконец, Швецию окончить непосильную для нее борьбу с победоносным противником, и 30 августа 1721 года в городе Ништадте заключен был желаемый Россией мир, по которому ею приобретены: Лифляндия, Эстляндия, Ингрия, часть Корелии и часть Финляндии с Выборгом. Таким образом, Россия овладела восточною оконечностью Финского залива, всем южным его берегом с Рижским заливом и с прилегающими к завоеванным берегам островами. На этом пространстве находились, не считая мелких портов, быстро разрастающийся Петербург, с крепкою охраной его – Котлином, и старинные торговые приморские города: Выборг, Нарва, Ревель и Рига. Благодаря таким приобретениям и сильному победоносному флоту Петра, владычество Балтийским морем переходило теперь от Швеции к России, что для последней, в недалеком будущем, обещало расширение торговли, улучшение экономического сбыта, распространение образования и возвышение политического значения государства.
Двадцатилетняя тяжелая борьба доказала, что Петр Великий мог, по справедливости, гордиться созданным им флотом, бывшим одним из главных виновников приобретения для России нового моря, открывшего ей свободное сообщение с Западной Европой.
Торжества и награды по случаю заключения мира
Ништадтский мир отпразднован был в Петербурге и в Москве торжествами, продолжавшимися несколько дней. В обеих столицах устроены были громадные маскарадные процессии. В Петербурге гуляли по улицам и катались по воде на баржах и верейках, на которых посетили Котлин и Шлиссельбург. В Москве же, где празднество происходило в декабре месяце, маскарадная процессия состояла из множества поставленных на полозья судов различной величины и формы. Под предводительством самого Петра, командовавшего флагманским кораблем, процессия с музыкой и пушечной пальбой двигалась по улицам столицы и, проходя по Кремлю, отдавала честь ботику «Дедушка русского флота», выставленному на подножии, украшенном соответствующими торжеству надписями и аллегорическими картинами. Торжественная выставка «Дедушки» ясно указывала, что подобный почет воздается ему за важные заслуги, принесенные его доблестным потомством.
При заключении мира вице-адмирал Петр Михайлов « в знак понесенных трудов в сию войну» произведен в адмиралы. Апраксин, получавший по смерти Головина фельдмаршальское или генерал-адмиральское жалованье и титуловавшийся то адмиралом, то генерал-адмиралом, теперь получил кейзер-флаг, представляющий как бы утверждение в звании генерал-адмирала. Крюйс, в непродолжительном времени после своего осуждения возвращенный из ссылки и занявший прежнее место в морской администрации, по случаю мира получил чин адмирала, князь Меншиков, Сиверс и Гордон произведены в вице-адмиралы; Наум Сенявин, Сандерс и Фангофт – в контрадмиралы.
Состояние мореплавания на Каспийском море
Утвердясь прочно на Балтийском море, Петр немедленно начал готовиться к завоеванию части берегов Каспия, принадлежащих Персии. Мысль о Каспийском море, впрочем, давно занимала Петра I, желавшего восстановить для пользы России тот древний торговый путь, который проходил через Каспий из Средней Азии и Индии. Об осуществлении этого колоссального предприятия Петр думал еще юношей, во время посещения Архангельска, и потом, несмотря на войну, поглощавшую почти все средства государства, находил возможность улучшать на Каспийском море судостроение, которое до него было в самом печальном положении. По свидетельству одного из лучших офицеров того времени, каспийские торговые суда, называемые « бусами», прежде строились « из брусьев с перерубами, как избы», и могли ходить только с попутным ветром, в случае же противного пускались в обратный путь или к ближайшему якорному месту. Для улучшения торговых судов Петр, еще в первые годы шведской войны, приказал строить для Каспийского моря в Казани более удобные грузовые суда: каты и шмаки. Перевозка товаров, производившаяся здесь на казенных судах и находившаяся под ведением астраханской таможни, в 1707 году передана была под начальство морского офицера. В 1713 году Петр, получив сведения о золотых приисках, находящихся в верховьях реки Аму-Дарьи, для отыскания их, а главное, для расследования торговых и особенно водных путей в Азию и Индию, отправил две экспедиции: первую из Сибири, вверх по Иртышу, а другую, под начальством Преображенского офицера князя Бековича-Черкасского, через Каспийское море в Хиву.
Бекович на судах, снаряженных в Астрахани, прошел с отрядом войск на восточный берег моря и здесь, в Красноводске, близ отысканного старого устья Аму-Дарьи и в Тюб-Карагане построил крепости. Но, достигнув в 1717 году Хивы, куда он прибыл в звании посланника, сам Бекович и сопровождавший его отряд были перебиты хивинцами.
Опись Верденом Каспийского моря
В последующие годы, кроме обычного торгового плавания, на Каспийском море происходили описные работы, плодом которых, кроме нескольких частных карт, была общая карта всего моря, составленная капитаном Верденом. Карта эта была представлена в Парижскую академию от имени Петра I, бывшего ее членом.
Возмущение против шаха провинций, лежащих на западном берегу Каспия, и опасение, что турки, покорив христианскую Грузию, овладеют этими провинциями, заставили Петра, тотчас по заключении Ништадтского мира, начать приготовления к походу в Персию. Ближайшим поводом к вступлению наших войск в пределы Персии было оказание помощи шаху, усмирением восставших его подданных, и также наказание жителей возмутившихся провинций за обиды и грабёж русских купцов. [4]
Персидский поход
Зимою 1721 года в нескольких приволжских городах, от Вышнего Волочка до Казани включительно, быстро началась постройка лодок и грузовых судов. Строителями их, под руководством мастеров и знающих мастеровых, были солдаты, которым предстояло итти на этих судах в поход; паруса и другие принадлежности велено взять с галерного флота. В первой половине июля 1722 года суда с посаженными на них десантными войсками прибыли в Астрахань. Флотилия состояла из 200 островских лодок, из которых каждая могла поднимать до 40 человек, и 45 ластовых судов. Число местных каспийских судов в это время ограничивалось 25. Из них три шнявы и 5 мелких судов были военные, а остальные грузовые, употреблявшиеся для перевозки товаров.
Главное начальство принял генерал-адмирал граф Апраксин, поднявший здесь в первый раз пожалованный ему кейзер-флаг, а адмирал Петр Михайлов начальствовал авангардией. По выходе в море морские суда направились прямым курсом к Терскому устью, лодки же держались берега. От Терского устья флотилия двинулась к Аграханскому заливу, где оставлены были лодки и для защиты их построено укрепление. По прибытии шедших берегом кавалерийских лошадей, армия отправилась сухим путем через Терки к Дербенту. При трудном переходе через реку Сулак, много помогли моряки, устроив паромы из лодок и плоты из бочек и связок тростника. После нескольких незначительных стычек, войска подошли к Дербенту и заняли его.
В это время на открытом Дербентском рейде стоял уже пришедший под начальством капитана Вердена отряд из 21 судна, которые были нагружены провиантом и артиллерией. На другой день, по занятии города, когда еще не успели выгрузить провиант, наступившей бурей разбито было 12 судов, и вскоре получено сведение, что большая часть судов другого, идущего с провиантом отряда погибла у острова Чеченя. Следствием этих непредвиденных несчастий был недостаток продовольствия, заставивший поспешить в обратный путь. По удалении армии как в Дербенте, так и в построенной близ него крепости, на реке Меликенте, были оставлены русские гарнизоны.
Возвращаясь с войском тем же путем, Петр в Аграханском заливе, при реке Сулаке, заложил крепость св. Креста, которою предназначалось заменить неудобный по своему положению город Терки. По окончании в крепости главных работ и по вводе в нее гарнизона, войско посажено было на суда и морем перевезено в Астрахань.
Несмотря на непредвиденную остановку, происшедшую от гибели провиантских судов, главная цель похода была достигнута. « И так можем мы,– писал Петр сенату, – благодаря вышнего, сей кампанией довольны быть: ибо мы ныне крепкое основание на Каспийском море получили».
По возвращении Петра I в Астрахань получено было известие, что жители персидского города Решта, находящегося в провинции Гиляни, на южном берегу Каспийского моря, желали бы присылки русских войск для защиты города от мятежников. Петр воспользовался таким удобным случаем для распространения влияния России на южном берегу Каспия и немедленно отправил в Гилянь полковника Шилова с двумя батальонами пехоты. Отряд этот, размещенный на 14 судах, бывших под начальством капитан-лейтенанта Соймонова, прибыл к Решту и занял город; суда же стали не в дальнем от него расстоянии, в устье реки Перибазар. Персы, неохотно впустившие в город русские войска, вскоре приняли открыто враждебное положение, а весной 1723 года, когда отряд Соймонова ушел к Куре, оставив у Шипова только три небольших судна, персы атаковали наши войска в Реште и, чтобы не выпустить суда из залива Энзели, в проливе, соединяющем его с морем, построили батарею и поставили подле нее до 5 тысяч войска. От Решта атака персов была отбита, а командовавший судами капитан-лейтенант Золотарев, подтянувшись к батарее, сильным огнем судовой артиллерии заставил ее замолчать и разогнал охранявшие ее войска; а тех из неприятелей, которые думали спастись через залив на лодках, забрал в плен. Это поражение так подействовало на персов, что они более уже не отваживались возобновлять нападения.
Летом, того же 1723 года, четыре полка, под начальством генерала Матюшкина, на отряде судов, в числе которых были также вновь построенные в Казани гекботы, подошли к персидской крепости Баку и после четырехдневного бомбардирования овладели ею. Занятием Баку Россия приобретала, кроме значительной части берега, один из удобнейших на Каспийском море рейдов. Для окончательного утверждения на западном берегу Каспия Петр предполагал на реке Куре, недалеко от ее устья, построить крепость и город, который, при дальнейшем развитии торговли с востоком, должен был сделаться важным торговым пунктом.
Заключение трактата с Персией и его последствия
Следствием наших военных успехов было заключение 12 сентября 1723 года трактата с Персией, по которому шах уступил в вечное владение России как города Дербент и Баку со всеми принадлежащими к ним землями, так и провинции Гилянскую, Мазандеранскую и Астрабадскую.
С увеличением морской деятельности на Каспийском море, по необходимости, увеличилась и находящаяся на нем флотилия. Число судов ее в 1723 году, не считая самых мелких и островских лодок, дошло до 80. И так как сообщение с вновь занятыми провинциями производилось преимущественно морем, то флотилия получила особенно важное значение. Для содержания ее в должной исправности Петр I положил основание военному порту, место для которого избрал в Астрахани, на речке Кутумовой, при впадении ее в Волгу. При порте устроено адмиралтейство с необходимыми мастерскими, верфью и казармами для служителей.
Возобновление судостроения на Дону и Днепре
Приобретения, сделанные Петром на Каспийском море, возбудили опасения Турции и угрожали нам новой войной. Одним из важнейших приготовлений наших к военным действиям было возобновление судостроения на Дону, где вместо прежних больших кораблей нашли удобным строить галеры и бригантины. Работы, порученные вице-адмиралу Змаевичу, начались в Таврове весною 1723 года; предполагалось к навигации 1724 года приготовить к выходу в море до 60 судов. Кроме Таврова, в начале 1724 года стали заготовлять лес в Киеве, также для постройки галер, но все эти работы, по случаю упрочившихся мирных отношений с Турцией, вскоре были прекращены.
Балтийский флот 1722-1725 гг.
Деятельность Балтийского флота с 1722 по 1725 год ограничивалась только кратковременными практическими плаваниями отдельных эскадр. Приготовление же сильного флота в 1723 году, встревожившее соседние державы, разрешилось мирным переходом Котлинской эскадры в Ревель, под флагом генерал-адмирала, причем авангардней командовал адмирал Петр Михайлов. Кроме того, из Ревеля выходил небольшой отряд в крейсерство, и потом эскадры разошлись на зимовку.
Одним из замечательных морских праздников последних годов царствования Петра Великого был торжественный вывод на Котлинский рейд привезенного из Москвы знаменитого петровского ботика. 11 августа 1723 года маститый «Дедушка русского флота» в первый раз явился перед своим воинствелным потомством. Ботик, буксируемый шлюпками, торжественно проведен был по линии стоящих на рейде 20 кораблей и фрегата. Генерал-адмирал Апраксин занимал в ботике почетное место, Петр правил рулем, на веслах сидели четыре флагмана, и из маленьких пушечек палил начальник морской артиллерии фельдцейхмейстер Отто. При проходе ботика, на каждом корабле его приветствовали салютом из орудий, криками ура, игрою на трубах и барабанным боем, причем флаги и вымпелы приспускались « до дека». Праздник окончился обедом на стенке Котлинской гавани. Впоследствии «Дедушка русского флота» принимал участие в торжественном праздновании годовщин Ништадтского мира.
Основание Кронштадта
Вскоре после почетного приема «Дедушки русского флота», на острове Котлине происходило торжество другого рода: 7 октября Петр I положил основание крепости Кронштадт, необходимой для усиления зашиты гаваней и города, который с этого времени начал называться также Кронштадтом. Чертеж крепости составлен был самим Петром I.
Мадагаскарская экспедиция
В глубокую осень того же 1723 г., с большою поспешностью и с сохранением строжайшего секрета, готовились в Ревеле два фрегата к плаванию в Индийский океан, к острову Мадагаскару. [5]Для объяснения этого странного назначения необходимо заметить, что, незадолго перед этим, обманутое ложными сведениями шведское правительство посылало фрегат с целью завладеть островом Мадагаскар, при помощи укрывшихся там со своими богатствами флибустьеров, [6]в числе которых были и уроженцы Швеции. Командор Ульрих, которому поручено было это дело, прибыв с фрегатом в Кадикс и не найдя там судов, обещанных флибустьерами, возвратился в Швецию; но цель этой посылки и ожидаемые от нее Швецией выгоды сделались известными Петру и возбудили в нем смелую мысль самому воспользоваться счастливой случайностью, ускользающей из рук шведов. Готовящаяся у нас экспедиция поручена была принятому незадолго перед тем в русскую службу шведу вице-адмиралу Вильстеру. В советники ему назначались два русские командира обоих фрегатов, и во всех важных случаях предписывалось действовать с их согласия. Вильстер должен был обещать предполагаемому мадагаскарскому владетелю (начальнику флибустьеров) протекцию России и защиту от всех врагов и даже, если он пожелает, привезти его на жительство в Россию. По исполнении поручения на Мадагаскаре, отряду велено было итти в Ост-Индию и там стараться склонить « великомочного могола» вступить в торговые сношения с Россией. К несчастью, техническая сторона юного флота находилась далеко не в таком состоянии, при котором возможно было осуществление подобного колоссального предприятия. Кроме того, усилению неудачи способствовал дурной выбор судов и спешность их приготовления. В исходе декабря месяца фрегаты вышли в море, но при первом свежем ветре на одном из них оказалась сильная течь, заставившая Вильстера возвратиться в Ревель. Во время же исправления и замены этих судов другими, в феврале 1724 года, Петр, вероятно получивший более верные сведения о положении дела, отменил и самую посылку.
Неудавшаяся Мадагаскарская экспедиция была одною из мер, доказывающих, какое важное значение придавал Петр I развитию торговых сношений России с богатыми странами Азии. Для достижения этой желанной цели отправлен был, под начальством Бухгольца, отряд войск в верховья Иртыша и Бекович в Хиву. Настойчивое преследование той же мысли видно в приобретении береговых провинций Персии и в намерении основать большой торговый город в устье реки Куры. При таком взгляде Петра делается понятным увлечение его представлявшеюся возможностью завладеть Мадагаскаром и, основав на нем русскую военно-морскую станцию, открыть непосредственные морские торговые сношения России с Индией.
Отправление экспедиции Беринга
В видах возможного развития нашей торговли на Дальнем Востоке, Петр заботливо собирал сведения о соседней, но почти неизвестной тогда Японии и отправил капитана Беринга узнать, соединяется ли Азия с Америкой, и собрать сведения о ближайшем к Камчатке береге Америки.
Торговые сношения с Испанией и Францией
Обращая внимание на Восток, Петр I не забывал и более близкой нам Западной Европы. Желая завязать непосредственные торговые сношения с Испанией и Францией, Петр в декабре 1724 года приказал отправить в эти страны несколько нагруженных русскими товарами военных судов, под купеческими флагами, с тем чтобы, распродав свой груз на месте, суда возвратились в Россию с товарами испанскими и французскими. « Единым словом,– писал Петр I, – чтобы зачать и продолжать (торговлю) всяким образом, а при том по малу компанию собрать». Это распоряжение и отправление Беринга были одними из последних важных событий всеобъемлющей деятельности великого основателя русского флота.
Смерть Петра Великого
Страдая со времени персидского похода весьма серьезной болезнью, Петр, при бесчисленных и разнообразных трудах своих, не обращал на нее должного внимания. Осенью 1724 года, получив некоторое облегчение, он ездил осматривать Старорусские солеварни и Ладожский канал и по пути в Сестрорецкие заводы остановился на Лахте. Здесь, в бурный и холодный ноябрьский вечер, спасая матросов и солдат со ставшего на мель бота, Петр, пробыв долгое время по пояс в воде, сильно простудился. Временно ослабевшая, прежняя болезнь быстро превратилась в смертельный недуг, и 28 января 1725 года Петра I не стало. [7]
Со смертью Петра I русский флот лишился своего первенствующего значения в государстве, но в правительстве и народе уже составилось ясное сознание пользы и необходимости для России военно-морских сил. Гений Петра Великого сумел так правильно и прочно положить основы всех главных отраслей морского дела и настолько вдохнуть истинной любви к службе в личный состав моряков, что и по кончине гениального мастера машина, приведенная в движение его искусной рукой, продолжала двигаться своей собственной силою, конечно, с каждым годом, более и более утрачивая часть своей энергии.