Страница:
— Здесь постоянно чувствуется запах бензина, — капитан закрыл бортовой журнал и огляделся.
— В самом деле, — отозвался Миллер. — Как будто сидим на бочке с бензином.
— Глупости! — огрызнулся пилот. — Клянусь, я его полностью откачал.
— Если не считать того, что впитала почва, — возразил Миллер.
— Разумеется! — воскликнул Том. — Даже твоя мудрая голова не сообразит, как собрать бензин, впитавшийся в почву.
— А наш высокооктановый бензин?! — вдруг вспомнил Миллер.
Капитан не успел ему ответить, как раздался взрыв, и к небу взвился столб золотистого пламени. Вертолет рвануло. Ветер разметал куски его металлической обшивки во все стороны. Космонавты, как зачарованные, не сводили глаз с танцующего пламени.
Том рванулся к модулю, но золотой огонь настиг его у входа в переходную камеру, победно врываясь внутрь корабля.
Капитан чувствовал за собой жгучее дыхание огня; оно догоняло его. Он все-таки успел добежать до реки и бросился в прохладную воду. Сразу стало легче.
Выбравшись на противоположный берег, обессилевший капитан рухнул на песок, морщинистый от набегавших волн. Все еще тяжело дыша, он обернулся и посмотрел туда, где бушевал огонь.
Неожиданно заскрипел песок, оповещая о чьем-то приближении. Капитан с трудом перевернулся на правый бок, пытаясь вытащить оружие, но успел приоткрыть глаза. Прямо на него двигался мужчина с обгоревшими волосами, в разодранном, некогда щегольски белом комбинезоне, в мокрых ботинках хлюпала вода.
Это был Миллер. Он молча лег рядом с капитаном.
Пожар на противоположном берегу утихал, кое-где еще слышался треск от падающих деревьев, но вот и он прекратился. Стало совсем тихо.
— Как по-твоему, даст нам планета еще один шанс поработать здесь? — Миллер задумчиво обрывал обгоревшие манжеты рукавов.
Капитан с сомнением пожал плечами.
Ветка, свисавшая с ближайшего дерева, казалось, смотрела на него холодным немигающим взглядом.
Зденек Вольный
{*}.
Уважаемая комиссия!
Прошу репродуцировать мою жену Милославу Червенкову, девичья фамилия Кралова, погибшую при аварии туристического ротобуса 28 июня прошлого года. Просьбу мотивирую тем, что данная авария не планировалась, а неблагоприятный исход не был запрограммирован Центральным мозгом. Все пассажиры, в том числе и я, были репродуцированы вскоре после того, как появились свободные мощности, что я проверил при беседе с сотрудником Госстраха д-ром Йозефом Скоумалом, который и выплатил мне страховой полис. Что же касается моей жены, то она не получила никакой денежной компенсации, поскольку до сих пор не может лично подписать акт о несчастном случае у страхагента.
В силу указанных причин прошу воспроизвести обстоятельства, имевшие место до 28 июня прошлого года. Надеюсь на положительное решение.
С уважением,
Франтишек Червенка, ул. Мелоунова, 12287
14900, Прага-4
21 сентября 2279 года
Уважаемый заявитель!
С сожалением вынужден сообщить, что Комиссия Национального комитета по вопросам репродукции и народонаселения г. Праги отказала в удовлетворении Вашего заявления от 21 сентября с. г., поскольку к нему не были приложены марки гербового сбора. Вы можете в течение 14 дней обжаловать настоящее решение, в противном случае оно вступит в законную силу.
Одновременно обращаем Ваше внимание на то, что число беспочвенных заявок на омоложение одного из супругов постоянно растет. Подобные заявки мы не можем удовлетворить по моральным соображениям, а также ввиду отсутствия мощностей. Плата за одно омоложение, установленная Комиссией, составляет 140 000 крон.
С уважением,
Рудольф Интеллигентный,
Минимикроотдел
12 декабря 2279 года
Внимание: При ответе ссылайтесь на наш номер.
Макулатура — ценное сырье. Сдавайте макулатуру.
Вношу протест против решения от 12 декабря с. г., направленного мне под № 113 667. Причины, изложенные мною в заявлении от 21 сентября с. г., заставляют меня вновь обратиться с просьбой репродуцировать мою жену Милославу Червенкову, девичья фамилия Кралова, сгоревшую при авиакатастрофе. Марку гербового сбора прилагаю.
С уважением,
Франтишек Червенка,
Мелоунова, 12287, Прага-4
Уважаемый заявитель!
Ваша просьба от 12 декабря с. г. была рассмотрена Комиссией Национального комитета по вопросам репродукции и народонаселения. Удовлетворить ее не представляется возможным. Просьба не соответствует — и Вам, как гражданину нашей страны, это известно — моральному кодексу современного человека, поскольку вместо принятого и обоснованного термина «Дезинтеграция структур» Вы употребляете вызывающие сожаление вульгаризмы типа «погибнуть» и «сгореть».
Настоящее решение Вы можете обжаловать в течение 14 дней, в противном случае оно вступит в законную силу.
С уважением,
Рудольф Интеллигентный,
Минимикроотдел
Внимание: При ответе ссылайтесь на наш номер.
Макулатура — ценное сырье. Сдавайте макулатуру.
Протестую против решения, врученного мне под № ЦЗ 667. Дезинтеграция структуры моей жены произошла внепланово и стихийно, поэтому я решительно настаиваю на ее репродукции.
С уважением,
Франтишек Червенка,
Мелоунова, 12287, Прага-4
Уважаемый заявитель!
Ваша просьба была рассмотрена Комиссией Национального комитета по вопросам репродукции и народонаселения г. Праги и удовлетворена. Поздравляем Вас.
Вместе с тем при тщательном разборе обстоятельств выяснилось, что Вы лично были репродуцированы незаконно, поскольку, согласно распоряжению ВНО-33409 и/2254, лица, родившиеся позднее 1 января 2200 г., не имеют право на репродукцию, за исключением особых случаев, решение по которым возложено на районный суд.
Если Вы не намерены обращаться в районный суд, то будьте готовы к приходу Комиссии по дезинтеграции, которая в силу перегруженности работой сможет посетить Вас только 11 мая с. г. с 8.00 до 12.00.
Это письмо в соответствии с Законом о труде служит оправдательным документом Вашего отсутствия на работе.
С уважением,
Рудольф Интеллигентный,
Минимикроотдел
Внимание: При ответе ссылайтесь на наш номер.
Макулатура — ценное сырье. Сдавайте макулатуру.
В Приложении направляю копию своего заявления, с которым я обращаюсь в районый суд по поводу дезинтеграции.
С уважением,
Франтишек Червенка,
Мелоунова, 12287, Прага-4
Приложение:1.
Принимаем к сведению Ваше письмо от 3 мая с. г. Посещение Комиссией по дезинтеграции откладывается до решения суда.
В Приложении направляем Вам анкету в четырех экземплярах, которую необходимо внимательно заполнить и вернуть в наш адрес до конца текущего года. Heвыполнение этого требования ставит под угрозу успешную репродукцию Вашей супруги.
С уважением,
Рудольф Интеллигентный,
Минимикроотдел
Приложение:4.
Внимание: При ответе ссылайтесь на наш номер.
Макулатура — ценное сырье. Сдавайте макулатуру.
После долгих размышлений я пришел к выводу, что формулировки некоторых вопросов анкеты исключают возможность правильного ее заполнения. Это относится, например, к п. 12 «Знакомства», который позволяет только:
1) планировать в соответствии с Программой комплексного развития рабочей силы до 2500 года;
2) использовать на основании специальных инструкций а) электронную машину 2075, центр б) электронную машину 2085, центр.
При кодовом ответе «нет» (0 баллов), «да» (1 балл).
В связи с этим считаю своим долгом добавить, что еще в начале века люди знакомились в основном случайно и, хотя сейчас в это трудно поверить, такое положение создавало некоторые социальные проблемы. Так, при случайном выборе немало женщин с высшим образованием не могло найти для себя соответствующего партнера и потому не выходило замуж, что наносило обществу большой, в частности генетический, ущерб.
Но вернемся к делу. Со своей женой я познакомился именно таким архаическим способом. Она, начинающий врач, работала в Первой хирургической клинике в Остраве, куда меня привезли прямо с футбольного матча между «Баником» и «Спартой». Произошло данное событие, уточняю, за пять лет до того, как так называемая высшая футбольная лига перестала существовать ввиду полного отсутствия интереса со стороны болельщиков. Однако это обстоятельство травмировало меня в гораздо меньшей степени, чем боль в лодыжке. Сами понимаете, с металлическим стержнем, точнее, с гвоздем в ноге человеку уже никогда не стать классным игроком средней линии нападения. И даже после того, как моя суженая вытащила этот злосчастный гвоздь.
Поскольку подобных пунктов в анкете немало, а для меня, в течение 50 лет жившего в атмосфере счастливой супружеской жизни, подобные вопросы являются принципиальными, направляю в Приложении замечания к упомянутым пунктам (12, 13, 15, 18, 19, 22–25).
С уважением,
Франтишек Червенка,
Мелоунова, 12287, Прага-4
Уважаемый заявитель!
Комиссию не интересуют подробности Вашей личной жизни. Для качественной репродукции Вашей жены с высокой точностью по отношению к оригиналу нам необходима достоверная информация.
Возвращаем Вам анкету для заполнения тех пунктов, которые Вы самовольно выпустили.
С уважением,
Рудольф Интеллигентный,
Минимикроотдел
Приложение:4
Внимание: При ответе ссылайтесь на наш номер.
Макулатура — ценное сырье. Сдавайте макулатуру.
Франтишек Червенка
Возвращаю Вам письмо, адресованное моему мужу, Франтишеку Червенке, поскольку 11 ноября с. г. у него, к сожалению, произошла естественная дезинтеграция структуры.
Я же чувствую себя новорожденной. Не сочтите за труд сообщить, где бы я могла получить анкету для знакомства. Может быть, ее направляет Ваша комиссия? Для меня представляет интерес знакомство по специальной инструкции «Б» (электронная машина 2085, центр).
С сердечным приветом,
Милослава Червенкова-Кралова,
ул. Мелоунова, 12287, 149000 Прага-4
Ярослав Зика
{*}.
— В самом деле, — отозвался Миллер. — Как будто сидим на бочке с бензином.
— Глупости! — огрызнулся пилот. — Клянусь, я его полностью откачал.
— Если не считать того, что впитала почва, — возразил Миллер.
— Разумеется! — воскликнул Том. — Даже твоя мудрая голова не сообразит, как собрать бензин, впитавшийся в почву.
— А наш высокооктановый бензин?! — вдруг вспомнил Миллер.
Капитан не успел ему ответить, как раздался взрыв, и к небу взвился столб золотистого пламени. Вертолет рвануло. Ветер разметал куски его металлической обшивки во все стороны. Космонавты, как зачарованные, не сводили глаз с танцующего пламени.
Том рванулся к модулю, но золотой огонь настиг его у входа в переходную камеру, победно врываясь внутрь корабля.
Капитан чувствовал за собой жгучее дыхание огня; оно догоняло его. Он все-таки успел добежать до реки и бросился в прохладную воду. Сразу стало легче.
Выбравшись на противоположный берег, обессилевший капитан рухнул на песок, морщинистый от набегавших волн. Все еще тяжело дыша, он обернулся и посмотрел туда, где бушевал огонь.
Неожиданно заскрипел песок, оповещая о чьем-то приближении. Капитан с трудом перевернулся на правый бок, пытаясь вытащить оружие, но успел приоткрыть глаза. Прямо на него двигался мужчина с обгоревшими волосами, в разодранном, некогда щегольски белом комбинезоне, в мокрых ботинках хлюпала вода.
Это был Миллер. Он молча лег рядом с капитаном.
Пожар на противоположном берегу утихал, кое-где еще слышался треск от падающих деревьев, но вот и он прекратился. Стало совсем тихо.
— Как по-твоему, даст нам планета еще один шанс поработать здесь? — Миллер задумчиво обрывал обгоревшие манжеты рукавов.
Капитан с сомнением пожал плечами.
Ветка, свисавшая с ближайшего дерева, казалось, смотрела на него холодным немигающим взглядом.
Зденек Вольный
{*}.
Жена и анкета
{6}
(перевод А. Першина)
Комиссии Национального комитета по вопросам репродукции и народонаселения г. Праги, Народная площадь, 36, 11199, Прага-1
ЗаявлениеУважаемая комиссия!
Прошу репродуцировать мою жену Милославу Червенкову, девичья фамилия Кралова, погибшую при аварии туристического ротобуса 28 июня прошлого года. Просьбу мотивирую тем, что данная авария не планировалась, а неблагоприятный исход не был запрограммирован Центральным мозгом. Все пассажиры, в том числе и я, были репродуцированы вскоре после того, как появились свободные мощности, что я проверил при беседе с сотрудником Госстраха д-ром Йозефом Скоумалом, который и выплатил мне страховой полис. Что же касается моей жены, то она не получила никакой денежной компенсации, поскольку до сих пор не может лично подписать акт о несчастном случае у страхагента.
В силу указанных причин прошу воспроизвести обстоятельства, имевшие место до 28 июня прошлого года. Надеюсь на положительное решение.
С уважением,
Франтишек Червенка, ул. Мелоунова, 12287
14900, Прага-4
21 сентября 2279 года
Франтишеку Червенке, ул. Мелоунова, 12287, Прага-4
№ 113 667Уважаемый заявитель!
С сожалением вынужден сообщить, что Комиссия Национального комитета по вопросам репродукции и народонаселения г. Праги отказала в удовлетворении Вашего заявления от 21 сентября с. г., поскольку к нему не были приложены марки гербового сбора. Вы можете в течение 14 дней обжаловать настоящее решение, в противном случае оно вступит в законную силу.
Одновременно обращаем Ваше внимание на то, что число беспочвенных заявок на омоложение одного из супругов постоянно растет. Подобные заявки мы не можем удовлетворить по моральным соображениям, а также ввиду отсутствия мощностей. Плата за одно омоложение, установленная Комиссией, составляет 140 000 крон.
С уважением,
Рудольф Интеллигентный,
Минимикроотдел
12 декабря 2279 года
Внимание: При ответе ссылайтесь на наш номер.
Макулатура — ценное сырье. Сдавайте макулатуру.
Комиссии Национального комитета по вопросам репродукции и народонаселения г. Праги Народная площадь, 36, 11199, Прага-1
Уважаемая комиссия!Вношу протест против решения от 12 декабря с. г., направленного мне под № 113 667. Причины, изложенные мною в заявлении от 21 сентября с. г., заставляют меня вновь обратиться с просьбой репродуцировать мою жену Милославу Червенкову, девичья фамилия Кралова, сгоревшую при авиакатастрофе. Марку гербового сбора прилагаю.
С уважением,
Франтишек Червенка,
Мелоунова, 12287, Прага-4
Франтишеку Червенке, Мелоунова, 12287, Прага-4
№ 113 667Уважаемый заявитель!
Ваша просьба от 12 декабря с. г. была рассмотрена Комиссией Национального комитета по вопросам репродукции и народонаселения. Удовлетворить ее не представляется возможным. Просьба не соответствует — и Вам, как гражданину нашей страны, это известно — моральному кодексу современного человека, поскольку вместо принятого и обоснованного термина «Дезинтеграция структур» Вы употребляете вызывающие сожаление вульгаризмы типа «погибнуть» и «сгореть».
Настоящее решение Вы можете обжаловать в течение 14 дней, в противном случае оно вступит в законную силу.
С уважением,
Рудольф Интеллигентный,
Минимикроотдел
Внимание: При ответе ссылайтесь на наш номер.
Макулатура — ценное сырье. Сдавайте макулатуру.
Комиссии Национального комитета по вопросам репродукции и народонаселения г. Праги, Народная площадь, 36, Прага-1
Уважаемая комиссия!Протестую против решения, врученного мне под № ЦЗ 667. Дезинтеграция структуры моей жены произошла внепланово и стихийно, поэтому я решительно настаиваю на ее репродукции.
С уважением,
Франтишек Червенка,
Мелоунова, 12287, Прага-4
Франтишеку Червенке, ул. Мелоунова, 12287, Прага-4
№ 113 667Уважаемый заявитель!
Ваша просьба была рассмотрена Комиссией Национального комитета по вопросам репродукции и народонаселения г. Праги и удовлетворена. Поздравляем Вас.
Вместе с тем при тщательном разборе обстоятельств выяснилось, что Вы лично были репродуцированы незаконно, поскольку, согласно распоряжению ВНО-33409 и/2254, лица, родившиеся позднее 1 января 2200 г., не имеют право на репродукцию, за исключением особых случаев, решение по которым возложено на районный суд.
Если Вы не намерены обращаться в районный суд, то будьте готовы к приходу Комиссии по дезинтеграции, которая в силу перегруженности работой сможет посетить Вас только 11 мая с. г. с 8.00 до 12.00.
Это письмо в соответствии с Законом о труде служит оправдательным документом Вашего отсутствия на работе.
С уважением,
Рудольф Интеллигентный,
Минимикроотдел
Внимание: При ответе ссылайтесь на наш номер.
Макулатура — ценное сырье. Сдавайте макулатуру.
Комиссии Национального комитета по вопросам репродукции и народонаселения г. Праги Народная площадь, 36, Прага-1
Уважаемая комиссия!В Приложении направляю копию своего заявления, с которым я обращаюсь в районый суд по поводу дезинтеграции.
С уважением,
Франтишек Червенка,
Мелоунова, 12287, Прага-4
Приложение:1.
Франтишеку Червенке, Мелоунова, 12287, Прага-4
Уважаемый заявитель!Принимаем к сведению Ваше письмо от 3 мая с. г. Посещение Комиссией по дезинтеграции откладывается до решения суда.
В Приложении направляем Вам анкету в четырех экземплярах, которую необходимо внимательно заполнить и вернуть в наш адрес до конца текущего года. Heвыполнение этого требования ставит под угрозу успешную репродукцию Вашей супруги.
С уважением,
Рудольф Интеллигентный,
Минимикроотдел
Приложение:4.
Внимание: При ответе ссылайтесь на наш номер.
Макулатура — ценное сырье. Сдавайте макулатуру.
Комиссии Национального комитета по вопросам репродукции и народонаселения г. Праги, Народная площадь, 36, Прага-1
Уважаемая комиссия!После долгих размышлений я пришел к выводу, что формулировки некоторых вопросов анкеты исключают возможность правильного ее заполнения. Это относится, например, к п. 12 «Знакомства», который позволяет только:
1) планировать в соответствии с Программой комплексного развития рабочей силы до 2500 года;
2) использовать на основании специальных инструкций а) электронную машину 2075, центр б) электронную машину 2085, центр.
При кодовом ответе «нет» (0 баллов), «да» (1 балл).
В связи с этим считаю своим долгом добавить, что еще в начале века люди знакомились в основном случайно и, хотя сейчас в это трудно поверить, такое положение создавало некоторые социальные проблемы. Так, при случайном выборе немало женщин с высшим образованием не могло найти для себя соответствующего партнера и потому не выходило замуж, что наносило обществу большой, в частности генетический, ущерб.
Но вернемся к делу. Со своей женой я познакомился именно таким архаическим способом. Она, начинающий врач, работала в Первой хирургической клинике в Остраве, куда меня привезли прямо с футбольного матча между «Баником» и «Спартой». Произошло данное событие, уточняю, за пять лет до того, как так называемая высшая футбольная лига перестала существовать ввиду полного отсутствия интереса со стороны болельщиков. Однако это обстоятельство травмировало меня в гораздо меньшей степени, чем боль в лодыжке. Сами понимаете, с металлическим стержнем, точнее, с гвоздем в ноге человеку уже никогда не стать классным игроком средней линии нападения. И даже после того, как моя суженая вытащила этот злосчастный гвоздь.
Поскольку подобных пунктов в анкете немало, а для меня, в течение 50 лет жившего в атмосфере счастливой супружеской жизни, подобные вопросы являются принципиальными, направляю в Приложении замечания к упомянутым пунктам (12, 13, 15, 18, 19, 22–25).
С уважением,
Франтишек Червенка,
Мелоунова, 12287, Прага-4
Франтишеку Урвенкову, Мелоунова, Прага
№ 113 667Уважаемый заявитель!
Комиссию не интересуют подробности Вашей личной жизни. Для качественной репродукции Вашей жены с высокой точностью по отношению к оригиналу нам необходима достоверная информация.
Возвращаем Вам анкету для заполнения тех пунктов, которые Вы самовольно выпустили.
С уважением,
Рудольф Интеллигентный,
Минимикроотдел
Приложение:4
Внимание: При ответе ссылайтесь на наш номер.
Макулатура — ценное сырье. Сдавайте макулатуру.
Комиссии по народонаселению Народная площадь, Прага
Вы — шайка невежд и жуликов, и я не перестаю удивляться тому, что позволил водить себя за нос почти четыре года. Меня даже не оправдывает старческое слабоумие. Требую незамедлительно принять меры к исполнению, в противном случае я передам нашу переписку для публикации в рубрике «Барахло года 2283».Франтишек Червенка
Комиссии Национального комитета по вопросам репродукции и народонаселения г. Праги Народная площадь, 36, 11199, Прага-1
Уважаемая комиссия!Возвращаю Вам письмо, адресованное моему мужу, Франтишеку Червенке, поскольку 11 ноября с. г. у него, к сожалению, произошла естественная дезинтеграция структуры.
Я же чувствую себя новорожденной. Не сочтите за труд сообщить, где бы я могла получить анкету для знакомства. Может быть, ее направляет Ваша комиссия? Для меня представляет интерес знакомство по специальной инструкции «Б» (электронная машина 2085, центр).
С сердечным приветом,
Милослава Червенкова-Кралова,
ул. Мелоунова, 12287, 149000 Прага-4
Ярослав Зика
{*}.
Решение
{7}
(перевод И. Зино)
Прокурор Классен с любопытством оглядел посетителя, почти утонувшего в огромном кожаном кресле. Потом не спеша вынул из кармана плоский портсигар, открыл его и протянул гостю. Тот вежливо покачал головой. Слегка улыбнувшись в ответ, прокурор неторопливо вытащил из портсигара длинную темно-коричневую сигару, умело раскурил ее и вновь испытующе уставился на мужчину, сидевшего напротив.
— Мой милый доктор Бергсон, — начал он слегка иронически, — вы ведь не обидитесь, если я стану обращаться к вам именно так? Конечно, до сих пор мы не были знакомы, однако, смею вас заверить, вы мне действительно милы, прежде всего своей естественностью, раскованностью, я бы даже сказал больше — отсутствием всяческих запретов. А такие вещи всегда импонируют мне в людях.
Прокурор сделал глубокую затяжку и, округлив губы, выпустил к потолку несколько колечек синеватого дыма. Вытянув руку, он как бы попытался надеть одно из колечек себе на палец. Потом мягкими движениями кисти разогнал дым перед собой и усмехнулся.
— Итак, милый доктор Бергсон, — повторил он, — вы решили явиться сюда без всякого предупреждения, буквально как снег на голову. Конечно, это не имеет особого значения, ведь у меня часто бывают непредвиденные встречи. Но, если говорить честно, складывается впечатление, что вы это сделали умышленно, чтобы заставить меня здесь же, на месте прийти к определенному решению. По-моему, я не очень ошибаюсь, а? Объясняется же это прежде всего тем, что я должен выступать в качестве прокурора на судебном процессе по обвинению вашего коллеги-врача, с которым вы вместе работаете, вернее, работали в одном научно-исследовательском институте. Насколько мне известно, ваш коллега явился с повинной, признавшись в убийстве, точнее, в умышленном убийстве сотрудника вашего института.
Человек в кожаном кресле с достоинством выпрямился и слегка подвинулся вперед, на краешек кресла, как бы пытаясь подсесть поближе к прокурору Классену. Потом несколько раз потер друг о друга сухие, чисто вымытые руки с тщательно ухоженными ногтями.
— Понимаете, я пришел к вам не просто как к прокурору, а как к самому знаменитому прокурору в нашей стране. Дело в том, что процесс, который вот-вот начнется, не совсем обычный. Поэтому, если вы откажетесь участвовать в нем, люди сразу поймут, что, по всей видимости, здесь что-то не так. А при современных возможностях средств массовой информации, вы понимаете, не составит ни малейшего труда, чтобы об этом мгновенно узнал весь мир.
Доктор Бергсон выжидательно замолк и еще больше съежился в своем кресле.
— Интересный вы человек, — добродушно удивился прокурор. — Начали с комплиментов, причем, по-моему, явно переусердствовали, а о сути дела даже не заикнулись. Хотя помочь вам я, наверное, ни в чем не смогу. Видите ли, право есть право, а закон есть закон, с какой бы точки зрения вы на них ни взглянули. И пока существует человеческое общество, оно будет управляться по вполне определенным законам и предписаниям. В рамках этих законов люди всегда оценивают и будут оценивать поступки своих собратьев. Причем те, кому это будет поручено, естественно, либо станут исходить из указанных законов, принимая, конечно, во внимание этические или, скажем, морально-этические аспекты жизни людей, либо же, опираясь на собственные убеждения и взгляды, будут действовать в соответствии со своим кодексом морали. Однако, при этом они всегда должны руководствоваться прежде всего законами и отстаивать справедливость именно с точки зрения права.
— Вы прекрасно все объяснили, господин прокурор, — кивнул головой мужчина в кожаном кресле. — Теперь мне непонятно лишь одно: почему символом законности служат весы, а символом этой вашей справедливости является фигура с завязанными глазами.
— Видите ли, господин доктор, — довольно улыбнулся прокурор Классен, — все это рассуждения столь же древние, как и сами понятия права и справедливости. Одно могу сказать вам совершенно точно — никогда и никто из живущих на земле людей, на любом этапе развития человечества, при любом общественном строе не признает официально или публично законность убийства или, скажем, умышленного убийства — смотря по тому, что решат в данном случае присяжные заседатели или какой приговор вынесет суд.
— Понимаю, — кивнул доктор Бергсон, — только в нашей ситуации мы имеем дело не с убийством, а тем более умышленным. Это было именно решение. Не буду называть его приговором, потому что понятие приговора относится скорее к компетенции суда или жюри присяжных. Давайте лучше скажем, что это было решение специальной комиссии. Или соглашение. Если же вы все-таки настаиваете на слове «приговор», то это был приговор, вынесенный дилетантами, которые оказались одновременно и судьями, и присяжными заседателями, и истцами. И даже прокурорами.
— Вот как? — удивился Классен. — Значит, вы хотите сказать, что кроме судов, жюри присяжных и остального юридического аппарата существуют еще какие-то иные правовые организации, созданные нашими гражданами?
— Видите ли, — осторожно заметил посетитель, — в данном случае речь шла о вещах, которые касаются всего человечества.
— Так что же, по вашему мнению, милый доктор Бергсон, мы уже вовсе никому не нужны? Если я, конечно, правильно вас понял?
— Не совсем, — несколько смешавшись, заерзал в кресле Бергсон. — Конечно, я не разбираюсь ни в юриспруденции, ни в ваших законах и статьях… Я просто врач. Но, знаете, у каждого человека существует свой кодекс поведения, которому он обычно следует. Поскольку все на свете должно иметь свой порядок. И лишь иногда это попадает на ваши весы. При этом, когда приходится взвешивать, нужно еще, чтобы стрелка весов отклонялась в правильном направлении.
— В деле, о котором вы просите, нет нужды слишком много взвешивать или обдумывать. Ваш сослуживец убил или, выражаясь деликатнее, устранил своего коллегу, сумевшего получить уникальные в своем роде сведения, которые могли бы оказать большую пользу человечеству, а ему самому приобрести огромный научный авторитет. Да ведь вы сами прекрасно понимаете, господин доктор, — прокурор Классен выпустил облачко дыма, — что, рассуждая о терминах, весах и справедливости, мы могли бы полемизировать до бесконечности.
— Совершенно верно, господин прокурор, — согласился доктор Бергсон. — Однако к чему вам весы, если под рукой у вас нет подходящих гирек? Ведь вы собираетесь взвешивать с помощью лишь тех гирь, которые имелись у вас раньше. А я хотел бы предоставить вам новые возможности, или, если угодно, гири. Ведь вы считаете, что наш сотрудник Хольцман просто позавидовал результатам, полученным его коллегой, и совершил убийство, так сказать, из научной ревности.
— Но ведь он сам признался в содеянном.
— Если не возражаете, я хотел бы вам напомнить, что, согласно законам, в которых я, по правде говоря, не слишком-то разбираюсь, признание в совершении уголовного преступления вовсе не является решающим обстоятельством для суда. Вы же прекрасно знаете, что установить чью-либо вину можно только с помощью доказательств. Что же касается нашего института, господин прокурор, — тут доктор Бергсон гордо выпрямился в кресле, — то могу вам твердо сказать, что после обстоятельного обсуждения мы решили скрыть все, что могло бы повредить нашему сотруднику Хольцману, причем руководствуясь лишь стремлением к справедливости. Мы даже обзавелись адвокатом, хотя на процессе он выступать не будет: просто он научит нас, как вести себя в суде и какие давать показания. К сожалению, мы не обладаем той популярностью, какой пользуетесь вы, господин прокурор, и потому я здесь.
— Стало быть, вы пришли сюда от имени доктора Хольцмана и остальных ваших сотрудников? — с легкой улыбкой осведомился хозяин кабинета.
— Я тут, собственно говоря, — распрямился в кресле посетитель, — от имени всех людей на свете, а тем самым и от своего имени и от имени моих коллег. Кстати, это означает также и от вашего имени, господин прокурор, хотя в данный момент вы думаете совсем подругому.
— Погодите, — возразил прокурор Классен, — давайте не будем обобщать. Но раз уж вы сюда явились, изложите мне коротко суть вашего дела. Иначе вам просто нет смысла здесь оставаться.
— Хорошо, — согласился Бергсон. — Слышали вы когда-нибудь название антиментон? Уверен, что нет. Так вот, антиментон — это и есть тот препарат, который создал мой коллега Траммер. А вы, господин прокурор, прекрасно знаете, — тут доктор Бергсон многозначительно поднял палец, — что наш институт является общепризнанным лидером на международной арене в области получения новых психофармацевтических средств. Сейчас мы подошли к самым границам человеческого сознания, что позволяет с помощью разработанных нами химических препаратов существенно изменять психическое состояние человека.
— Вообще-то, обо всем этом я уже слыхал прежде, — прервал его прокурор Классен. — В свое время об этих вещах много писали в газетах.
— Знаете, в наших газетах часто пишут о том, что врачи или ученые еще только собираются сделать, причем даже раньше, чем об этом заговорят на страницах медицинских журналов, — заметил Бергсон.
— Тогда почему же вы сами не выступили в прессе? — поинтересовался прокурор Классен.
— Иногда этого просто не следует делать, — чуть помедлив, произнес Бергсон, — ведь исследования продолжаются обычно несколько лет. Но не это главное — так всегда было и будет. Правда, об антиментоне начали шуметь в печати еще тогда, когда наша группа была где-то на полпути к успеху.
— Что касается моей точки зрения на это дело, — прокурор впервые взглянул на своего посетителя без тени иронии, — то, насколько я понимаю, сотрудник вашего исследовательского отдела по фамилии Траммер обнаружил, что одно из химических соединений, анализом которых вы занимались, при определенных обстоятельствах может оказывать на человека весьма своеобразное транквилизирующее действие. Траммер решил назвать препарат антиментоном. Состав вещества был известен ему одному, точно так же как и условия, при которых оно действует наиболее эффективно. По существу это означало для него признание научных заслуг, громкую известность и, разумеется, весьма приличное вознаграждение. При этом он склонялся к тому, чтобы широко разрекламировать свое открытие и, насколько мне известно, собирался выступить с подробным докладом об антиментоне на заседании соответствующей секции медицинского общества, куда были приглашены также журналисты. Однако утром этого дня его нашли мертвым в своей лаборатории. Причиной смерти, согласно заключению судебного эксперта, явилось отравление чрезмерной дозой сильнодействующего снотворного, которое он выпил вместе с кофе. В конце того же дня в компетентные органы обратился другой ваш сотрудник Хольцман, который сообщил, будто бы именно он подменил снотворное Траммеру, сделав это единственно из чувства зависти к его возможному успеху, связанному с антиментоном.
— К сожалению, все было совсем не так, — недовольно вздохнул доктор Бергсон. — Хольцман просто вынужден был пойти на это, потому что на него пал жребий. О том, что это не был несчастный случай, никто бы и не догадался. Траммер был человеком нервным, с расшатанной психикой, помногу пил кофе, в лаборатории у него хранился целый ряд опасных веществ. Кроме того, перед докладом он сильно волновался — видимо, под впечатлением наших споров. Поэтому все должно было пройти гладко. Однако Хольцман, проделав все, о чем мы заранее договорились, вдруг решил, что как человек и особенно как врач он не имеет права безнаказанно лишать жизни другого человека, даже если речь идет о восстановлении справедливости. Поэтому он решил явиться с повинной. А чтобы не подвести нас, он и придумал всю эту глупость о научной зависти. Смею вас заверить, господин прокурор, что на суде мы будем показывать совершенно другое, а именно, что Хольцман, находясь под впечатлением неожиданной смерти Траммера, впал в глубокую депрессию и что его сообщение или, если вам будет угодно, признание, является всего лишь результатом внезапного помутнения рассудка, а все, что он там наговорил — сплошной вымысел. Поэтому на суде, господин прокурор, мы постараемся сделать все, чтобы спасти нашего коллегу Хольцмана от тяжкого наказания.
— Даже ценой нарушения закона? — поинтересовался прокурор.
— Мой милый доктор Бергсон, — начал он слегка иронически, — вы ведь не обидитесь, если я стану обращаться к вам именно так? Конечно, до сих пор мы не были знакомы, однако, смею вас заверить, вы мне действительно милы, прежде всего своей естественностью, раскованностью, я бы даже сказал больше — отсутствием всяческих запретов. А такие вещи всегда импонируют мне в людях.
Прокурор сделал глубокую затяжку и, округлив губы, выпустил к потолку несколько колечек синеватого дыма. Вытянув руку, он как бы попытался надеть одно из колечек себе на палец. Потом мягкими движениями кисти разогнал дым перед собой и усмехнулся.
— Итак, милый доктор Бергсон, — повторил он, — вы решили явиться сюда без всякого предупреждения, буквально как снег на голову. Конечно, это не имеет особого значения, ведь у меня часто бывают непредвиденные встречи. Но, если говорить честно, складывается впечатление, что вы это сделали умышленно, чтобы заставить меня здесь же, на месте прийти к определенному решению. По-моему, я не очень ошибаюсь, а? Объясняется же это прежде всего тем, что я должен выступать в качестве прокурора на судебном процессе по обвинению вашего коллеги-врача, с которым вы вместе работаете, вернее, работали в одном научно-исследовательском институте. Насколько мне известно, ваш коллега явился с повинной, признавшись в убийстве, точнее, в умышленном убийстве сотрудника вашего института.
Человек в кожаном кресле с достоинством выпрямился и слегка подвинулся вперед, на краешек кресла, как бы пытаясь подсесть поближе к прокурору Классену. Потом несколько раз потер друг о друга сухие, чисто вымытые руки с тщательно ухоженными ногтями.
— Понимаете, я пришел к вам не просто как к прокурору, а как к самому знаменитому прокурору в нашей стране. Дело в том, что процесс, который вот-вот начнется, не совсем обычный. Поэтому, если вы откажетесь участвовать в нем, люди сразу поймут, что, по всей видимости, здесь что-то не так. А при современных возможностях средств массовой информации, вы понимаете, не составит ни малейшего труда, чтобы об этом мгновенно узнал весь мир.
Доктор Бергсон выжидательно замолк и еще больше съежился в своем кресле.
— Интересный вы человек, — добродушно удивился прокурор. — Начали с комплиментов, причем, по-моему, явно переусердствовали, а о сути дела даже не заикнулись. Хотя помочь вам я, наверное, ни в чем не смогу. Видите ли, право есть право, а закон есть закон, с какой бы точки зрения вы на них ни взглянули. И пока существует человеческое общество, оно будет управляться по вполне определенным законам и предписаниям. В рамках этих законов люди всегда оценивают и будут оценивать поступки своих собратьев. Причем те, кому это будет поручено, естественно, либо станут исходить из указанных законов, принимая, конечно, во внимание этические или, скажем, морально-этические аспекты жизни людей, либо же, опираясь на собственные убеждения и взгляды, будут действовать в соответствии со своим кодексом морали. Однако, при этом они всегда должны руководствоваться прежде всего законами и отстаивать справедливость именно с точки зрения права.
— Вы прекрасно все объяснили, господин прокурор, — кивнул головой мужчина в кожаном кресле. — Теперь мне непонятно лишь одно: почему символом законности служат весы, а символом этой вашей справедливости является фигура с завязанными глазами.
— Видите ли, господин доктор, — довольно улыбнулся прокурор Классен, — все это рассуждения столь же древние, как и сами понятия права и справедливости. Одно могу сказать вам совершенно точно — никогда и никто из живущих на земле людей, на любом этапе развития человечества, при любом общественном строе не признает официально или публично законность убийства или, скажем, умышленного убийства — смотря по тому, что решат в данном случае присяжные заседатели или какой приговор вынесет суд.
— Понимаю, — кивнул доктор Бергсон, — только в нашей ситуации мы имеем дело не с убийством, а тем более умышленным. Это было именно решение. Не буду называть его приговором, потому что понятие приговора относится скорее к компетенции суда или жюри присяжных. Давайте лучше скажем, что это было решение специальной комиссии. Или соглашение. Если же вы все-таки настаиваете на слове «приговор», то это был приговор, вынесенный дилетантами, которые оказались одновременно и судьями, и присяжными заседателями, и истцами. И даже прокурорами.
— Вот как? — удивился Классен. — Значит, вы хотите сказать, что кроме судов, жюри присяжных и остального юридического аппарата существуют еще какие-то иные правовые организации, созданные нашими гражданами?
— Видите ли, — осторожно заметил посетитель, — в данном случае речь шла о вещах, которые касаются всего человечества.
— Так что же, по вашему мнению, милый доктор Бергсон, мы уже вовсе никому не нужны? Если я, конечно, правильно вас понял?
— Не совсем, — несколько смешавшись, заерзал в кресле Бергсон. — Конечно, я не разбираюсь ни в юриспруденции, ни в ваших законах и статьях… Я просто врач. Но, знаете, у каждого человека существует свой кодекс поведения, которому он обычно следует. Поскольку все на свете должно иметь свой порядок. И лишь иногда это попадает на ваши весы. При этом, когда приходится взвешивать, нужно еще, чтобы стрелка весов отклонялась в правильном направлении.
— В деле, о котором вы просите, нет нужды слишком много взвешивать или обдумывать. Ваш сослуживец убил или, выражаясь деликатнее, устранил своего коллегу, сумевшего получить уникальные в своем роде сведения, которые могли бы оказать большую пользу человечеству, а ему самому приобрести огромный научный авторитет. Да ведь вы сами прекрасно понимаете, господин доктор, — прокурор Классен выпустил облачко дыма, — что, рассуждая о терминах, весах и справедливости, мы могли бы полемизировать до бесконечности.
— Совершенно верно, господин прокурор, — согласился доктор Бергсон. — Однако к чему вам весы, если под рукой у вас нет подходящих гирек? Ведь вы собираетесь взвешивать с помощью лишь тех гирь, которые имелись у вас раньше. А я хотел бы предоставить вам новые возможности, или, если угодно, гири. Ведь вы считаете, что наш сотрудник Хольцман просто позавидовал результатам, полученным его коллегой, и совершил убийство, так сказать, из научной ревности.
— Но ведь он сам признался в содеянном.
— Если не возражаете, я хотел бы вам напомнить, что, согласно законам, в которых я, по правде говоря, не слишком-то разбираюсь, признание в совершении уголовного преступления вовсе не является решающим обстоятельством для суда. Вы же прекрасно знаете, что установить чью-либо вину можно только с помощью доказательств. Что же касается нашего института, господин прокурор, — тут доктор Бергсон гордо выпрямился в кресле, — то могу вам твердо сказать, что после обстоятельного обсуждения мы решили скрыть все, что могло бы повредить нашему сотруднику Хольцману, причем руководствуясь лишь стремлением к справедливости. Мы даже обзавелись адвокатом, хотя на процессе он выступать не будет: просто он научит нас, как вести себя в суде и какие давать показания. К сожалению, мы не обладаем той популярностью, какой пользуетесь вы, господин прокурор, и потому я здесь.
— Стало быть, вы пришли сюда от имени доктора Хольцмана и остальных ваших сотрудников? — с легкой улыбкой осведомился хозяин кабинета.
— Я тут, собственно говоря, — распрямился в кресле посетитель, — от имени всех людей на свете, а тем самым и от своего имени и от имени моих коллег. Кстати, это означает также и от вашего имени, господин прокурор, хотя в данный момент вы думаете совсем подругому.
— Погодите, — возразил прокурор Классен, — давайте не будем обобщать. Но раз уж вы сюда явились, изложите мне коротко суть вашего дела. Иначе вам просто нет смысла здесь оставаться.
— Хорошо, — согласился Бергсон. — Слышали вы когда-нибудь название антиментон? Уверен, что нет. Так вот, антиментон — это и есть тот препарат, который создал мой коллега Траммер. А вы, господин прокурор, прекрасно знаете, — тут доктор Бергсон многозначительно поднял палец, — что наш институт является общепризнанным лидером на международной арене в области получения новых психофармацевтических средств. Сейчас мы подошли к самым границам человеческого сознания, что позволяет с помощью разработанных нами химических препаратов существенно изменять психическое состояние человека.
— Вообще-то, обо всем этом я уже слыхал прежде, — прервал его прокурор Классен. — В свое время об этих вещах много писали в газетах.
— Знаете, в наших газетах часто пишут о том, что врачи или ученые еще только собираются сделать, причем даже раньше, чем об этом заговорят на страницах медицинских журналов, — заметил Бергсон.
— Тогда почему же вы сами не выступили в прессе? — поинтересовался прокурор Классен.
— Иногда этого просто не следует делать, — чуть помедлив, произнес Бергсон, — ведь исследования продолжаются обычно несколько лет. Но не это главное — так всегда было и будет. Правда, об антиментоне начали шуметь в печати еще тогда, когда наша группа была где-то на полпути к успеху.
— Что касается моей точки зрения на это дело, — прокурор впервые взглянул на своего посетителя без тени иронии, — то, насколько я понимаю, сотрудник вашего исследовательского отдела по фамилии Траммер обнаружил, что одно из химических соединений, анализом которых вы занимались, при определенных обстоятельствах может оказывать на человека весьма своеобразное транквилизирующее действие. Траммер решил назвать препарат антиментоном. Состав вещества был известен ему одному, точно так же как и условия, при которых оно действует наиболее эффективно. По существу это означало для него признание научных заслуг, громкую известность и, разумеется, весьма приличное вознаграждение. При этом он склонялся к тому, чтобы широко разрекламировать свое открытие и, насколько мне известно, собирался выступить с подробным докладом об антиментоне на заседании соответствующей секции медицинского общества, куда были приглашены также журналисты. Однако утром этого дня его нашли мертвым в своей лаборатории. Причиной смерти, согласно заключению судебного эксперта, явилось отравление чрезмерной дозой сильнодействующего снотворного, которое он выпил вместе с кофе. В конце того же дня в компетентные органы обратился другой ваш сотрудник Хольцман, который сообщил, будто бы именно он подменил снотворное Траммеру, сделав это единственно из чувства зависти к его возможному успеху, связанному с антиментоном.
— К сожалению, все было совсем не так, — недовольно вздохнул доктор Бергсон. — Хольцман просто вынужден был пойти на это, потому что на него пал жребий. О том, что это не был несчастный случай, никто бы и не догадался. Траммер был человеком нервным, с расшатанной психикой, помногу пил кофе, в лаборатории у него хранился целый ряд опасных веществ. Кроме того, перед докладом он сильно волновался — видимо, под впечатлением наших споров. Поэтому все должно было пройти гладко. Однако Хольцман, проделав все, о чем мы заранее договорились, вдруг решил, что как человек и особенно как врач он не имеет права безнаказанно лишать жизни другого человека, даже если речь идет о восстановлении справедливости. Поэтому он решил явиться с повинной. А чтобы не подвести нас, он и придумал всю эту глупость о научной зависти. Смею вас заверить, господин прокурор, что на суде мы будем показывать совершенно другое, а именно, что Хольцман, находясь под впечатлением неожиданной смерти Траммера, впал в глубокую депрессию и что его сообщение или, если вам будет угодно, признание, является всего лишь результатом внезапного помутнения рассудка, а все, что он там наговорил — сплошной вымысел. Поэтому на суде, господин прокурор, мы постараемся сделать все, чтобы спасти нашего коллегу Хольцмана от тяжкого наказания.
— Даже ценой нарушения закона? — поинтересовался прокурор.