Страница:
Сближение. Критическое. Коррекция. Противник. Силовые поля. Контакт. Контейнер. Разгерметизация. Сопротивление. Сопротивление. Игнорировать. Контейнер. Аннигиляция. Боевой разворот. Выполнен. Точка гипервыхода. Зафиксирована. Угроза. Сопротивление. Игнор… Разрыв слияния!
Я захлебнулся собственным криком, обмякая в кресле. Соленый привкус на губах, темные пятна на одежде, подлокотнике, просвечивающих сквозь экраны стенах… Я сплюнул в сторону заполнявшую рот кровь: прокусил губу я серьезно, сразу в трех местах.
В голове еще кружилось безумие боевого слияния — и тенью за ним — воспоминания. Поток чисел, странная бездушная картина мира, ощущения, которые я не мог даже вспомнить, но при одной мысли о которых меня бросало в дрожь, — и Разломы, и еще ничего страшного не случилось, еще я принадлежу себе. Меня тошнило от омерзения, на миг прорезавшейся тоски, — но не время, не время… Я решительно загнал вглубь себя все лишнее, задавил эмоции, сосредотачиваясь на управлении кораблем.
Правда, попасть руками в управляющую матрицу получилось только со второго раза.
Корабль аккуратно выполнил последний приказ, отданный мною вместе с боевым модулем ядра, ложась на вектор атаки. Человеческие перехватчики беспомощно кувыркались, постепенно разлетаясь друг от друга — ни защитных полей, ни работы их двигателя мои сканеры не заметили. Зато заметили два огромных — по данным детекторов эмиссии — корабля, вышедших из прыжка там, где я и предполагал: чуть дальше от зоны перехвата. Опоздали, вы, однако!
Над одним из перехватчиков на радаре появилась яркая белая точка — ядро мгновенно сосредоточило на ней сканеры. То ли самостоятельно сработала катапульта, то ли еще что — пилота вышвырнуло из кабины. Второй пока держался в своем космолете.
Я довольно хорошо представлял себе чувства людей — даром, что другая раса. Мгновение тому килрач летит себе, они заходят ему в хвост, как вдруг очертания корабля смазываются, расплываются — и он, игнорируя все законы, буквально замирает на месте, гася скорость почти до нуля. Один-два удара сердца — и все повторяется вновь, но теперь он с места за мгновение набирает боевую скорость, летя прямо к ним. Шок мешает рассуждать, в действие вступают рефлексы — развернутся, поймать в прицел, открыть огонь. А инерция исправно несет перехватчики прежним курсом — то есть навстречу друг другу. И проносящемуся точно между ними кораблю.
Рывок. Неожиданный. Сильный. И осознание, что это лучи захвата подталкивают их, приходит слишком поздно. От удаляющегося корабля отделяется что-то, летит к ним, и тут их защитные поля соприкасаются — немыслимое, ставшее возможным благодаря филигранному расчету слияния.
Счет идет на доли секунды. Силовые поля пересекаются, объединяются в одно. С каждым их них по отдельности все в порядке, но для генераторов на перехватчиках потенциал поля скачком упал в два раза — и они, пытаясь компенсировать «потерю», вместе переходят на запредельный для себя режим работы.
А затем буквально вплотную с ними половина всего моего запаса антивещества вступает в контакт с обычной материей. Вспышка. Объединенное поле принимает на себя всю силу взрыва, яростный поток излучения — и это оказывается последней каплей.
Трудно сказать, что именно вышло из строя вместе со сгоревшими генераторами — главное, из боевых и очень опасных машин они превратились в груду лома. Я рассчитывал, что ничего непоправимого в первые минуты не случиться, а потом пилоты успеют катапультироваться. Один из них так и поступил, а вот второй — упрямился. Ладно, поможем!
— Импульсные орудия — минимальная мощность, — я вытер окровавленные губы и покосился на радар: два корабля один за другим целеустремленно двигались в мою сторону. Рядом с последним появлялись зеленые точки, вытягиваясь ко мне. Их было слишком много — для крейсера, даже тяжелого. Выходит, за мчавшимся ко мне исполином, чьей эмиссионый фон сводил с ума сканеры, следовала боевая база. Интересно, это случайно не база из Оариис-с?
«МИНИМАЛЬНАЯ МОЩНОСТЬ УСТАНОВЛЕНА».
Излучатели коротко отхаркнули плазмой. Раз, другой, третий. Я шел точно на потерявший ход перехватчик, не забывая поглядывать на данные сканера — выставленной мощности орудий едва хватало, чтобы проплавить броню, но кто знает…
На шестом залпе человек не то сообразил, чего я от него хочу, не то понял, что еще немного — и даже в таком режиме огня я разнесу космолет на куски. Осколки закрывавшего кабину покрытия брызнули в стороны, вверх ударил короткий сноп огня катапульты. Я немедленно прекратил стрелять. Еще не хватало случайно попасть в него — человека выстрел любой мощности сожжет моментально.
— Луч захвата! — сканер проверил оба перехватчика: признаков жизни в них не было. Что ж, двоих мне более чем хватит. Я отметил повисших в вакууме людей, как цель для захвата. — Автоматический режим работы. Начать расчет размытого прыжка. Конечная точка… — я лихорадочно перебрал в памяти парочку укромных мест, но потом вспомнил, что понятия не имею, когда люди впервые заметили меня. Второпях продиктовал координаты. — После захвата целей немедленно перейти в гиперпространство.
«ПРИКАЗ ПРИНЯТ. РАСЧЕТ НАЧАТ. УПРАВЛЕНИЕ ПРИНЯТО», — бодро отрапортовало ядро, фокусируя лучи захвата на жертвах.
Выбираясь из кресла, я полюбовался на организованную мною суматоху. Кажется, люди немного расстроились, увидев исход моего боя с перехватчиками — я и не знал, что тяжелые корабли могут двигаться с такой скоростью. Космолеты — те вообще, творили чудеса, а что творилось в эфире… Понятия не имею, к кому они обращались: катапультировавшиеся их слышать не могли, а меня это все могло заинтересовать разве что с точки зрения пополнения словарного запаса. Люди не успевали ни перехватить меня, ни помешать поднять катапульты — и прекрасно должны были это понимать.
— Сами виноваты!.. — зачем-то буркнул я, и поспешил к трюму.
Маневр ядро выполнило безукоризненно: немного скорректировав курс, одним приемом затянуло обоих людей и развернуло корабль хвостом к астероидам. Я поспел как раз вовремя, чтобы увидеть медленно опускающиеся на палубу трюма опаленные огнем катапульт кресла со скорчившимися в них фигурами. Рывком, зная, что времени у меня почти нет, я поднял парализатор. Встретился с глазами с двумя парами горящих яростью и отчаянием взглядов.
И, дважды стреляя, подумал, что люди и не подозревают, как им повезло оказаться именно сейчас без сознания…
Ядро активировало гиперпривод.
…Размытый прыжок — мерзкая вещь. Для обычного перехода в гиперпространство необходимы опорные координаты точки выхода и вектор на нее. Но вектор засечь — проще простого, как и рассчитать по нему параметры прыжка. А дальше дело за мощностью гиперпривода. У кого он позволяет искривлять пространство сильнее — тот и прибудет в точку назначения раньше. Поэтому изредка пользуются размытым прыжком. Изредка, потому что недостатков у него — уйма. Небольшая дальность — теоретически прыжок дальше сорока световых дней — почти гарантированное самоубийство. Нарушение балансировки гиперпривода — иногда незначительное, иногда — полностью выводящее его из строя. Отвратительные постэффекты для экипажа — быстро проходящие, и надолго запоминающиеся.
Плюс был всего один, но в некоторых ситуациях — вроде моей — он перевешивал все минусы. Размытый прыжок нельзя было отследить. У людей не было ни одной зацепки, чтобы понять, куда я полетел — им оставалось немедленно рассылать зонды и патрули по всем направлениям, что было совершенно бесполезным занятием, особенно, если учесть, что в радиусе безопасного прыжка было две системы.
Я поднялся с холодного металла палубы, про себя проклиная все на свете. Хотелось свернуться где-нибудь в уголке, принять болеутоляющее, утихомирить взбунтовавшийся желудок, а не возиться с людьми. Я пару секунд поигрался с этой мыслью, потом со вздохом тряхнул головой. Заманчиво — если забыть о разъяренных коллегах моих пленников. Размытый прыжок делал их шансы найти меня крайне низкими, но он не отменял слепой удачи. Я понятия не имел, сколько у меня времени, а потому решил не рисковать.
— Перейти в голосовой режим ответа. Состояние корабля?
«ПРИКАЗ ПРИНЯТ. ВСЕ СИСТЕМЫ В НОРМЕ. УРОВЕНЬ ЭМИССИИ МИНИМАЛЬНЫЙ», — синтезированный голос оказался нарочито бесполым: с одинаковым успехом он мог быть и мужским, и женским. — «ВОЗМУЩЕНИЙ ГИПЕРПРОСТРАНСТВА НЕ ЗАФИКСИРОВАНО».
Отлично. Буду надеяться, что никто сюда больше не прилетит: пускай ищут меня в соседних системах…
«Когти горропы!» Я выругался: сигнал от зонда! Он что-то нашел там, в системе, которую я собирался посетить следующей. Что если они найдут и зонд, и это «что-то»?
Я посмотрел в сторону кабины пилота. Может оставить этих людей, разобраться сначала с сообщением, а потом — с ними? А где гарантии, что зонд засек именно то, что я искал, а не еще один человеческий корабль? Нет, лучше закончить здесь, выяснить, что люди забыли во Внешних Территориях — да еще с такими силами. Боевая база — и второй корабль, слишком большой для тяжелого крейсера — это довольно серьезно. Правда, все равно недостаточно, чтобы уничтожить два крейсера, не дав им послать сигнал, — напомнил я себе, склоняясь над пленниками.
Катапульты отстегивать не пришлось — как оказалось, они автоматически освободили пилотов, едва попав внутрь корабля. Первым делом я оттащил их в сторону, потом обезоружил людей. Разобравшись с устройством защитной одежды, я вытряхнул поочередно хозяев на палубу и с облечением зашвырнул костюмы аж за катапульты. Потом с любопытством уставился на лежащих без сознания людей — раньше я видел их только в виде голограмм.
Небольшим сюрпризом стало то, что одним из пилотов была женщина — анатомия людей на удивление мало отличалась от нашей: главные различия были в форме головы, лица, кожного покрова — и на генетическом уровне. Я несколько раз обошел их, внимательно изучая — кажущуюся мне невероятно хрупкой женскую фигуру, вокруг головы которой словно растеклось медное пламя, — и стройного мужчину, с короткими темными волосами. Мне они показались молодыми, но тут я мог и ошибаться. Присел на корточки и осторожно коснулся кожи на шее у женщины, подцепил когтем локон ее волос, позволил ему стечь по кончикам пальцев обратно на палубу. Вслушался в собственные ощущения — и ни почувствовал ничего особенного: ни отвращения, ни приязни. Поднялся, еще раз окинув взглядом женщину — надо полагать, по их меркам она была весьма красивой; впрочем, мне об этом было сложно судить.
Темно-синяя одежда людей особого интереса не вызвала — разве что покроем та материалом. Знаки отличия, рисунки, цветные полоски на груди — аналогично. Прикидывая, где удобнее будет разбираться с ними, я пинком отправил один шлем к уже скопившейся груде вещей у стены трюма. Подошел ко второму, замахнулся… и осторожно опустил ногу обратно. Медленно наклонился и поднял шлем женщины. Мельком глянул на надпись над стеклом, на герб рядом, на ряд непонятных цифр, сосредотачиваясь на скромно умостившемся в сторонке знаке. Вертикально стоящий длинный кинжал — или меч, — перевитый ветвью какого-то незнакомого растения со стилизованным изображением боевой базы вместо крестовины.
Я знал этот знак. В Империи очень многие с ходу ответили бы на вопрос «что это такое». Люди, понятное дело, называли ее по-своему, но мы дали ей другое прозвище, и не один десяток Оборотов появление этой боевой базы предвещало беду нашим войскам. Пока Рилл-саррат не покончил с ней, по его словам вблизи границы с Фея'ялта.
«Кунна'а Хенса». Великолепные — возможно, самые лучшие человеческие пилоты, оставившие за собой тяжелую память на фронте. И если я не ошибался, то лежащая без сознания женщина с рыжими волосами — Тагар'т Шаалфс, когда-то служившая на «Кунна'а Хенса».
Я швырнул шлем через весь трюм, присовокупив к нему очередное проклятие. Сюрпризы — плевать, хорошие или плохие, — мне начинали надоедать.
А время равнодушно текло мимо меня, не забывая изредка напоминать, что ждать оно никого не любит…
Она сделала еще одну попытку побороть действие силовых браслетов. Я отвлекся от созерцания работающего синтезатора и принялся наблюдать за ее мучениями. Женщина выдохлась, растянулась на койке, и вновь в ее взгляде появилось то же самое выражение, что я заметил в трюме: бессильная ярость и отчаяние. Тщательно скрываемый стыд. И почти незаметный сплав твердой воли и острого ума: большая часть того, что она мне демонстрировала, было очень хорошей игрой.
— …Сволочь! — это слово я знал, в отличие от ряда предваривших его выражений. — Урод! Гад! Кошка драная!
По опыту прошлых вспышек, я знал, что она вскоре выдохнется. Во многом она повторялась, но это для меня почти не играло роли — ее мнение касательно меня я понял на первой же фразе, а дальше просто запоминал новые слова и обороты. В психоматрице человеческого языка и лингвистических базах такого точно не было.
«Товарищ по несчастью» женщины воздух гневными выкриками не сотрясал, и вырваться из захвата силовых браслетов не пытался. В его взгляде ярости было гораздо меньше, а трезвого расчета — больше. И вообще, если женщина чем-то неуловимо напоминала Файрру — интонациями голоса, или движением головы, — то этот вызывал крайне неприятную ассоциацию с ее братом. В этой паре он играл роль внимательного и хладнокровного ветерана, которому — разумеется — надо уделять как можно больше внимания, в отличие от истеричной, паникующей женщины. И я мог бы поверить им… если бы не то, что ощущал в эмпатическом фоне — и если бы не знак Тагар'т Шаалфс на шлеме женщины. Из них двоих она была самой опасной — это я должен был помнить постоянно.
Синтезатор свистнул, сообщая о завершении работы. Две капсулы выскочили из захватов, разделенные пополам тонкой перегородкой. Каждая половинка была заполнена едва ли на четверть — на первый взгляд совершенно одинаковой — бесцветной жидкостью.
Браслеты-инъекторы я заблаговременно нацепил людям на руки. Не самый вежливый путь, но я не мог тратить время и добиваться от них «добровольных» ответов. Да и извиняться я не собирался — в конце концов, я их не трогал, летел себе спокойно по своим делам. Сами виноваты.
Браслеты приняли капсулы — каждый по штуке; в специальное гнездо легли дата-кристаллы. Некоторое время ничего не происходило. Браслеты изучали алгоритм, сравнивали структуру созданного вируса с взятыми у людей пробами кожи и крови. Я не мешал — эту работу самостоятельно и намного быстрее закончил синтезатор, получив задание разработать вирус, но повторная проверка не помешает. Я понятия не имел, что меня ждет в будущем, потому предпочитал сохранить им как жизнь, так и здоровье. По возможности, конечно.
Под капсулами и дата-кристаллами замелькали красные вспышки. Люди почти одновременно вздрогнули, попытались сбросить браслеты — первая инъекция всегда причиняла небольшую боль.
— Что это?! — резко хлестнул вопросом мужчина, заметно побледнев — интересная способность. — Что ты с нами делаешь?!
Он крепился, но я чувствовал растущую в его ментальном поле растерянность и страх. И все равно, самообладание у него — можно позавидовать.
Я помолчал, на пару секунд погрузившись в сплетении эмоций, лавируя, разбирая ручейки и струйки их чувств. Как они только живут без эмпатии?
— Вам не будет причинен вред! — старательно выговаривая слова их языка, сказал я, вставая. — Мне нужна только информация.
Женщина что-то выкрикнула мне в спину — слова показались знакомыми, но перевести я не смог. Это был не лингвос — мелодичный, напевный выговор. Диалект, какой-то, что-ли?
Я задраил за собой дверь в каюту — другого подходящего места просто не нашлось, — оставляя эту загадку вместе с людьми и всем, что с ними связано внутри. Делать там мне пока не было чего: вирус должен разойтись с током крови по всему телу, окончательно перестроиться под их клеткоосновы, обойти защитные механизмы организма — минут тридцать у меня есть. Мало, но ничего не поделаешь — времени у меня сейчас не на что ни хватает.
Я облокотился о кресло, подпер подбородок кулаком и уставился на экран. Мрачно уставился. Вроде полагалось радоваться, развивать бурную деятельность, даже оставить в покое людей — если бы не одна крохотная деталь.
Я не верил в такие совпадения. Я вообще не верил ни в какие совпадения — Обороты на посту тушд-руала кого хочешь заставят так думать. Причина была у всего и всегда — вот и мне хотелось, прежде чем что-либо делать, сперва понять почему. Почему я, совершив две глупейших ошибки, оказался в итоге именно там, куда стремился все эти дни.
Пока что на ум не приходило ничего путного — и я продолжал смотреть на тысячи обломков перед кораблем. Ядро зачем-то принялось считать их — результат уже мог похвастаться шестью знаками, и уверенно продолжал расти.
Крейсера Стражей Небес были здесь. Живописно заполнив пустоту разлетающимися во все стороны обломками, частями приборов, изуродованными, вздутыми, разорванными на куски внутренним давлением телами, они нашли здесь свою судьбу. Все три. Один крейсер — кажется, самый первый, разломало мощным взрывом изнутри; два других — вообще разнесло в клочья. В верхнем левом углу в печальной белой рамке висел самый крупный фрагмент, оставшийся от первого крейсера — не менее трети носовой части с сохранившимися дырами ангаров. Снаружи он выглядел не так плохо, но я успел просмотреть запись посланного туда зонда: внутри все — или почти все — было выжжено взрывом, погубившим корабль. Не приведи Ушедшие, кто-то выжил в герметичном помещении, с запасом кислорода — я искренне надеялся, что у них хватит сил достойно шагнуть За Последнюю Черту, не дожидаясь жуткого конца.
Что здесь случилось? Бой? Какой, когти горропы, бой! Одни Ушедшие знают истину, но нормальным боем здесь и не пахло. Тем более что четвертый не то участник, не то свидетель разыгравшейся здесь драмы, не имел никаких шансов пережить бой хотя бы с одним крейсером Стражей Небес. Человеческий корабль был меньше даже легкого крейсера — кажется, они называли этот тип кораблей «фрегат» — и мог выполнять самые разнообразные задачи, кроме одной: правильного боя с крейсером любого класса. Ну, может, с легким крейсером при везении справился бы. Не с крейсером среднего класса — и тем более не тяжелым.
И все же… Вот наглядное доказательство невозможного: остатки трех крейсеров — и невредимый фрегат в дрейфе, непонятно почему не подающий признаков жизни. Сканеры фиксировали работу реактора, эмиссионый фон не превышал нормы, не было видимых повреждений — с одной стороны. С другой, мое появление на фрегате полностью игнорировали — ядро не смогло засечь даже сканирующего луча. И это после того, как оно играючи заметило наблюдение со стороны двух космолетов? Чепуха какая-то!
Я опять подумал о совпадениях. Зондам я давал почти однотипные задания: поиск внутри системы, стартовая точка на безопасном расстоянии от звезды и так далее. Последний же зонд я сориентировал неправильно: из гиперпространства он вышел у самого кометного облака системы. Проанализировал ситуацию — и спокойно полетел к звезде. Место гибели крейсеров оказалось в зоне действия его сенсоров всего за десять минут до того, как логико-аналитическое ядро почувствовало сканирующие лучи перехватчиков.
Моя ошибка. Неправильные координаты. Случайность — возможно. Но, задавая координаты размытого прыжка, я в спешке дал ядру именно те данные, по которым точка выхода оказалась в двух минутах полета от ожидающего новых приказов зонда. Моя вторая ошибка. Вторая случайность — и вот я в растерянности, ничего не понимаю и не могу ничего толкового решить. А часть души, всегда предостерегавшая меня об опасности, буквально вопит, требуя немедленно лететь отсюда.
Мне это не нравилось. Очень не нравилось. Я привык доверять своим чувствам — и еще не разу не имел повода пожалеть об этом. Но… но если улететь сейчас, что мне делать дальше? Единственный шанс понять, разобраться в себе и случившемся — здесь, дрейфует у меня перед глазами. Посланные Каш'шшодом корабли погибли, никаких больше нитей у меня нет. Если я отступлю сейчас — остаток дней придется провести скитаясь между систем Внешних Территорий.
«А в Разломах было что-то похожее! — мелькнула отчетливая, острая мысль. — Мне не хотелось идти наверх, к резервному лагерю. Но тогда, я, похоже, не послушал себя, пошел… и что? Что случилось потом? Может, все гораздо проще, и там был простой обвал…»
«Ну да, конечно! — я сердито фыркнул, потягиваясь, расслабляя затекшие мышцы. — Обвал! А плазменная граната? А возмущения в гиперпространстве и прочие странности? А это!..» — посмотрел на будто впитывающую свет черную шерсть.
На запястье тихонько тренькнул информационный браслет. Пора идти к людям: время жизни вируса я умышленно ограничил — лабораторий и разбирающихся в человеческой биологии килрачей под рукой не было, оттого я не до конца был уверен, что он ничего не натворит в их организме.
В каюте все было по-прежнему. Хотя нет, не совсем все. Люди лежали в совершенно одинаковых позах, остекленевшими глазами смотря в потолок. Я попытался уловить эмпатический фон — на третьей попытке сдался.
Садиться на пол я не стал: прислонился к двери, выкидывая все лишнее из головы. Время, время…
— Я задаю вопросы — вы отвечаете. Я буду обращаться к кому-то одному — отвечает только он. Отвечать кратко, только на вопрос, по существу, — я старался говорить медленно и как можно четче: в лингвосе я не практиковался очень давно. — Ты — понимаешь? — я коснулся когтем груди женщины.
Шепот, похожий на вздох ветра, бесплотный, безжизненный голос.
— Да.
Коготь к груди мужчины:
— Ты понимаешь меня?
— Да, — словно ответило эхо.
Я позволил себе чуть расслабиться: вирус действовал, никаких неожиданностей. Так бы и дальше…
— Твое имя.
— Констильон. Жанна.
— Твое имя.
— Марк Шреддр.
— Кто вы?
— Люди.
Очень смешно! Я совсем забыл о минусах работы с вирусом. Ну, почему Каш'шшод не запихнул на корабль аппаратуры для имплантации психоматрицы?
— Твое звание. Полное.
— Полковник. Капитан линкора «Витязь».
Ничего себе! Я восхищенно покрутил головой. Так вот что это была за громадина: линкор. Как и фрегат — чисто человеческая задумка: сверхмощный корабль, раз в шесть-семь превосходящий по мощи тяжелый крейсер, и раза в полтора — боевую базу. Кажется, люди возлагали на этих монстров большие надежды, но после третьего потерянного в глубоком рейде линкора даже до них дошло, что все придется делать по правилам. То есть ставить туда, где он может быть использован с максимальной пользой — на острие крупных ударных группировок, использовать в роли флагманов — и так далее, по списку.
Самым смешным было то, что эти же задачи прекрасно выполняли излюбленные корабли людей — боевые базы, и никто так и не смог понять, зачем они угробили столько сил и крайне дефицитных для них ресурсов на постройку этих линкоров. Боевые базы благодаря космолетам хоть могли относительно спокойно чувствовать себя в отрыве от основных сил — линкор же имел шансы только до тех пор, пока оставался незамеченным.
Я прекратил рассматривать пятно на полу каюты, поднял взгляд на человека, назвавшегося капитаном линкора. Что, во имя Ушедших, он делал в астероидах? Что, у них там не нашлось пилотов, способных выполнить такое простое задание, как связывание боем неповоротливой, застигнутой врасплох цели?
Я царапнул когтем одежду на груди женщины:
— Твое звание. Полное.
— Подполковник. Пилот-истребитель. Заместитель командора боевой базы «К-9».
Мелькнули воспоминания: Имперский дворец, Ядро, Рилл-саррат, за плечом которого появляются голограммы боевых баз…
— «К-9»… — вслух подумал я. — Действительно, наглая база… Вот Рилл-саррат и а-нэррбэ расстроятся, не найдя тебя в Оариис-с…
Капитан линкора. Заместитель командора. Полковник и подполковник — я с трудом вспомнил, чему соответствовали в Империи эти звания, но и без этого догадывался, что на флоте они люди далеко не последние. Я представил себе ситуацию, чтобы я — или Неоо'отта — отправились на перехват неизвестного корабля…
— Почему вы были в астероидном поле?
— Данные разведки указывали на астероиды, как на удобное место перехвата корабля неизвестного класса…
Я поморщился. Может, не стоило возиться с вирусом, а сразу начать с жестких методов?
— Почему именно вы принимали участие в атаке?
— Старшим офицерам нужны налетанные часы в боевых операциях, — теперь ответила женщина. — Задача перехвата требовала опытных пилотов. Операция выглядела совершенно безопасной.
Я повторил про себя сказанное ей. На счет налетанных часов ничего не понял, но углубляться не стал: врать они мне не могли чисто физически, а вникать в их порядки — ну, нет у меня ни времени, ни желания.
— Цель пребывания ваших кораблей здесь, во Внешних Территориях? Ты, отвечай!
— Выяснение обстоятельств сигнала тревоги со станции «Мантикора», продублированного впоследствии приписанным к станции фрегатом «Немезида», — ровно сказал капитан линкора.