Страница:
Я подобрался:
— Станция «Мантикора» — что это? Отвечай!
— Не знаю.
«Проклятие!»
— Почему?
— Информация о станции «Мантикора» засекречены Военным Советом. Мой уровень допуска недостаточен.
Я растерянно моргнул. Задал те же вопросы женщине — выслушал сказанные почти теми же словами ответы. Интересно, отправляют их на помощь, и при этом ничего не говорят конкретного. Это что, тоже обычная практика людей?
— Кто владеете информацией о станции «Мантикора»?
— Генерал Александер.
— Кто это? — рявкнул я. Люди и бровью не повели: пока действовал вирус, для них существовали только мои вопросы и безусловная обязанность правдиво и быстро ответить на них. — Полное звание, где он находиться? Сейчас находиться? — подумав, торопливо добавил я.
— Командующий секторальным флотом сектора Ригеля, генерал Михаэль Александер. В данный момент находиться на линкоре «Витязь». Возглавляет операцию по оказанию помощи станции «Мантикора».
— Кроме него кто-то имеет информацию о станции «Мантикора»? Отвечайте! Оба!
Два одновременных «Нет».
Вот так! И что теперь? Я бы уже ничему не удивился, но вряд ли стоит надеяться, что этот генерал самостоятельно полетит отбивать пленников. Ясно, что они ничего не знают, и толку мне от них никакого. Или же нет, определенная польза есть — если мне «повезет» наткнуться на патрули или тяжелые корабли людей, то по мне они стрелять остерегутся. С другой стороны, времени у меня было гораздо меньше, чем я думал поначалу. С потерей обычных пилотов люди, может, и смирились бы, но в поисках капитан линкора и помощника этого, как там — командора боевой базы, они тут все вверх дном перевернут…
Пискнул информационный браслет. Оставалось меньше десяти минут, прежде чем вирус совершит последнюю репликацию, и будет запущен алгоритм ликвидации. Больше использовать с этими двумя конкретными людьми вирус я не смогу: следующая инъекция превратит их в пускающих слюни идиотов, а аппаратуры, чтобы убрать следы вируса у меня просто не было — даже если бы я хоть на секунду озадачился бы подобным.
«Главное — время!» — подумал я, приказав ядру сформировать копию обзорного экрана прямо в каюте. — «Если люди, наплевав на секретность, развернут полномасштабные поиски, это место безопасным будет не долго».
Появившееся рядом с моим плечом сероватое марево рассыпалось хрустальными искрами, затем собравшимися в небольшой экран. Снаружи ничего не изменилось — звезды, осколки и фрегат упорно не желающий ни на что обращать внимания.
Туда придется идти — понял я. Люди ничего не стоят, как источники информации, а этот корабль — несомненно, тот, который капитан линкора назвал «Немезидой». И все же, для порядка…
— Это — «Немезида»?
— Да.
— Что вам известно, о кораблях Империи в этом регионе?
— Точное количество неизвестно. Предположительно — от двух до пяти тяжелых крейсеров.
— Здесь было три крейсера Империи, — прямо глядя в пустые, как-то выцветшие глаза мужчины проговорил я. — Вот их остатки, — я махнул рукой в сторону экрана. — Это ваша работа?
— Нет.
— Что вам про это известно?
— Ничего.
— Кроме вас здесь не было тяжелых кораблей. Только вы могли справиться с тремя крейсерами. Не лгите мне! — зарычал я. Глупо, кончено, не стоило срываться, тем более, сейчас — люди при всем желании не могли ничего сказать мне. Но и сдерживаться стало выше моих сил. — Кто это сделал?! Отвечайте!!!
— Не знаю…
— Не знаю…
Прозвучавшие в унисон ставшие почти неразличимыми голоса слились с писком браслета. Все, время почти вышло. Я, ссутулившись, размеренно вдыхал прохладный воздух. Только сейчас мне пришло в голову, что людям привычная для меня гравитация, температура и освещение доставили много неприятных мгновений. Сочувствия я к ним не испытывал, но зачем мучить кого-то без смысла?
Я устало провел рукой по лицу, механически расчесывая спутавшуюся шерсть.
— Координаты станции «Мантикора» вам известны? — больше для успокоения совести поинтересовался я.
Ответа не последовало, только губы женщины чуть заметно шевельнулись, словно она хотела ответить, но не смогла собрать для этого сил. Ее веки с длинными, пушистыми ресницами медленно сомкнулись; мужчина к тому времени спокойно спал.
— Надо было расстрелять вас у астероидов! — сердито буркнул я, отключая синтезатор и экран.
Следующие полтора часа я работал как проклятый. Подлетел, насколько хватило смелости, поближе к фрегату, запустил партию зондов, приказав ядру изучить каждый клочок брони человеческого корабля, покопался в запасах, собранных Каш'шшодом, не забывая приглядывать за людьми. Когда ядро сообщило, что последствия действия вируса полностью ликвидированы, я перетащил их в кабину пилота и засунул в кресла помощников. Разумеется, позаботившись, чтобы у них не было возможности устроить мне какую-либо неожиданность.
Пока я занимался людьми, ядро старательно выполняло мой приказ: все возможные ресурсы использовались для изучения фрегата. Приблизительная масса, анализ силуэта и сравнение с архивными данными, мощность выставленных защитных полей, графики эмиссии — все это особой пользы не имело, но я решил для себя, что начну делать что-либо не раньше, прежде чем выясню все возможное отсюда. В разумных пределах, понятно: ни на секунду я не забывал о рыскающих где-то поблизости человеческих кораблях.
Итоговое резюме ядра было ожидаемым: ничего нестандартного… кроме, странных результатов попыток просканировать фрегат на наличие живых организмов. Обычно сканирование биомассы для прикрытых силовыми полями кораблей выдавали довольно усредненные показания, зато стабильные. Теперь же сенсоры ничего определенного не говорили: то ядро сообщало о нормальных результатах для корабля такого класса, то утверждало, что на фрегате нет ни одной живой души.
И по-прежнему ни малейшей реакции на летающий кругами вокруг фрегата корабль. Я специально приказал ядру особо внимательно следить за попытками просканировать корабль: ну, не мог я поверить, что на фрегате всем наплевать на то, что происходит вокруг. Или там действительно нет никого живого — нет, в это я еще меньше верил: не было ни одного доказательства абордажа… да, что там, не было ни одного свидетельства, что фрегат вообще принимал участие в бою! Случившееся с крейсерами Стражей Небес каким-то образом миновало человеческий корабль.
Я отнял руки от лица — последние десять минут я просидел в такой позе в своем кресле. Вроде все было ясно, но никак я не мог решиться вызвать матрицу и направить корабль к одному из ангаров фрегата. Нехорошие предчувствия не отступили — наоборот, стали еще сильнее. Мне жутко хотелось лететь прочь отсюда, оказаться как можно дальше от безмолвного фрегата; выпестованный Оборотами службы, командования десятками дивизий опыт прямо таки взывали прислушаться к собственным чувствам.
И все же… Этот корабль — моя единственная надежда, узнать хоть что-то. Пока что я знал только название станции, знал, что там занимались не то какими-то исследованиями, не то опасными экспериментами, знал, что ситуация вышла из-под контроля… Это было не просто мало — почти что ничего.
Люди, полностью отошедшие от действия вируса, настороженно наблюдали за мною.
— Что, котяра, похмелье мучает? — выплюнула женщина: теперь подогреваемое стыдом от унижения бешенство в ее эмпатическом спектре было отнюдь не наигранным. — Одна кость в голове — и та болит?! И аа-аарххх…
Я медленно повернул голову, скользнул взглядом вдоль своей руки к шее женщины. Капля крови набухла у кончика когтя, на миллиметр-другой погрузившегося в шею, оторвалась и поползла к ключице. Была ли женщина Тагар'т Шаалфс или нет, служила на «Кунна'а Хенса» или где еще — в реакции она проигрывала мне по всем статьям. На стремительный выпад она среагировала, когда всего одного моего движения было достаточно, чтобы разорвать ей горло.
— Будешь надоедать, — я постарался почетче выразить свои мысли интонациями, не полагаясь всецело на ментальный импульс: люди, кажется, воспринимали только самые общие и сильные образы, — твоему командору понадобиться новый помощник. Поняла?! — я чуть сильнее надавил и коготь, еще на волосок распоров кожу, оказался в опасной близости от стремительно пульсирующей артерии. Вторая, а за ней третья алая капелька резво выползли на свободу, торопливо догоняя предшественницу.
— Она поняла, — резко произнес мужчина. — Довольно!
И что-то добавил на том же певучем языке, что я слышал от нее раньше. Снова я уловил лишь знакомые основы слов, зато смысл сказанного понял и без перевода: «сиди и не высовывайся». Она исподлобья посмотрела на меня, явно обуреваемая желанием сказать что-нибудь в ответ, но сдержалась.
Вот и молодец!
— Мы живы до сих пор, и находимся здесь — зачем-то мы тебе нужны, килрач, — отрывисто произнес капитан линкора. — Я могу поинтересоваться нашей дальнейшей судьбой?
Наступил мой черед коситься на человека.
— Ваша судьба ни в коей мере не зависит от того, что я скажу вам, или что вы скажете мне, — говорить на лингвосе становилось с каждым разом все легче и легче. Я дал задание ядру в последний раз проанализировать изображения ангаров и выбрать подходящий для причаливания. — Поэтому заткнитесь и не мешайте мне.
Маневр вышел идеально: плавно уменьшив скорость, корабль описал вокруг фрегата несколько сужающихся кругов, заходя на посадку. На последнем участке я взял управление на себя, на всякий случай еще сбавив ход.
Нос корабля пронзил поле-заглушку, препятствующее утечке воздуха. По моему защитному полю побежали потоки бело-голубых разрядов, заглушка изогнулась, теряя прозрачность, и покрылась расходящимися от места пробоя концентрическими кругами, как от брошенного в воду камня.
Я не отрывал пальцев от матрицы управления огнем, до рези в глазах всматриваясь в экраны. Одно подозрительное движение, хоть намек на угрозу — и все за броней затопит огненный
ураган. Я не собирался напрасно рисковать — на этот раз мощность орудий была выставлена на максимум, как и защита корабля.
Корабль еле двигался, медленно плывя к центру ангара. Ядро предложило три удобных для посадки точки. Я выбрал одну из них, но перед тем, как посадить корабль, заставил его развернуться на месте, осматриваясь.
Пусто. Никого. Два космолета, похоже — истребители, странная квадратной формы башня у противоположной стены, соединенная с нею прозрачной трубой-переходом, наполовину открытый люк подъемника, непонятные механизмы, шланги, какие-то транспортные устройства. Краем глаза я наблюдал за лицами людей, с не меньшим любопытством глядящие на экран, и не заметил, чтобы они чему-то удивились. Хотя эксперт из меня в этом вопросе…
Опоры приняли вес корабля, бесшумно опустившегося на палубу. Ядро задумалось на полсекунды, выдало вердикт, что посадка завершилась успешно, и отключило защиту.
Ни я, ни люди ничего не говорили. Что они думали — понятия не имел, а вот у меня в голове постоянно крутился вопрос: «и ради чего я лезу непонятно куда?». Честно говоря, я согласился бы увидеть расставленные повсюду тяжелые плазмоизлучатели, нацеленные на корабль, чем эту пустоту. Я, конечно, понимал, что радоваться прибытию килрачского корабля тут никто не собирается, но не могут же они совсем меня игнорировать.
Я встал, посмотрел на людей. Люди в долгу не остались, впрочем, стараясь не встречаться со мною взглядом. Но тут я их прекрасно понимал — на их месте сам бы так поступил.
— Ты! — капитан линкора как-то недобро посмотрел на застывший перед его носом коготь. — Отправляешься со мною. Будешь отвечать правдиво и не делать глупостей — после того, как получу нужную мне информацию, я освобожу вас обоих и оставлю здесь дожидаться ваших.
— Предположим, я откажусь. Что тогда? — выпятив губу, бросил человек. Я не стал ничего на это отвечать, только улыбнулся.
— Какие гарантии, что ты сдержишь слово? — немного помолчав, спросил капитан.
Я пожал плечами:
— Такие же, какие вы могли бы дать на моем месте.
— То есть — никаких! — понимающе кивнул он. — Что ты здесь ищешь, килрач?
Хороший вопрос. Кто бы мне на него ответил!
Я перенастроил управление силовыми браслетами на свой коммуникатор, затем выдернул человека из кресла. Не дав ему больше ничего сказать, потащил за собой; женщина, плотно стиснув губы, проводила нас взглядом — ей явно не хотелось тут оставаться одной, но сил держать себя в руках и не унижаться у нее хватало.
Выход из корабля открылся буквально на пару секунд — ровно на столько, сколько потребовалось мне, чтобы спрыгнуть на палубу и потянуть за собой человека. Правда, пришлось почти сразу же отпустить его, и опереться об одну из опор — я совсем забыл о разнице гравитации на моем корабле и человеческом. Быстрый переход к в полтора раза ослабленному тяготению вызвал легкое чувство тошноты и головокружение. Посмотрев через плечо, я убедился, что человек чувствует себя не лучше.
— Слушай меня внимательно! — отдышавшись, я поднял его на ноги и уставился прямо в глаза — для пущего эффекта. — Браслеты настроены на дистанцию десять метров. Отойдешь от меня дальше, попытаешься солгать или напасть — первый раз испытаешь сильную боль. Второй раз — боль будет очень сильной. Третий раз — смерть. Убивать тебя у меня нет особого желания, но и терпеть глупые выходки я не буду — имей это в виду, — я постучал когтем по красной полосе на браслете. — Это индикатор детектора: если ты будешь лгать, полоса пропадет — и браслет перейдет в режим наказания. Первый вопрос: где на этом корабле можно найти навигационную информацию?
Капитан скривился. Выбора у него не было: либо говорить правду, либо испытать все, что я ему наобещал. И он прекрасно понимал, что я в любом случае найду то, что мне требуется — с его помощью или без.
— Тактический центр или мостик, — нехотя сказал он. И мельком посмотрел на браслеты — почти одновременно со мной: красная полоса оставалась на месте.
— Знаешь где это?
— Приблизительно.
— Тогда иди впереди, показывай дорогу.
Я снял с пояса импульсник, проверил заряд. Была у меня мысль еще на корабле: взять бронекостюм, но потом я решил не морочиться с этим. От выстрела из тяжелого излучателя все равно ни один бронекостюм не спасет.
Глядя в спину идущего к стене ангара человека, я одобрительно кивнул: уверенная походка, выпрямленная спина — это был далеко не сдавшийся, не сломленный противник. Он пока смирился с моим превосходством, но — и я не имел ни малейшего сомнения — при первом удобном случае попытается сквитаться со мною.
Дверь отыскалась рядом с этой странной башней — вблизи я заметил узкую лестницу ведущую наверх. Капитан откинул небольшую панель на уровне глаз, прижал ладонью зеленую кнопку — я дернулся было к нему, но потом вспомнил, что у людей зеленый цвет означал то же, что в Империи красный: безопасность. Дверь поползла в сторону, я отрывисто скомандовал ему отступить в сторону, взял наизготовку импульсник: мало ли что оттуда появ…
В щели мелькнуло что-то оранжевое, с глухим стуком падая на палубу. Я едва удержался, чтобы не открыть огонь, падая на колено и целясь в проем, мой спутник поневоле резво прыгнул назад — и тут нас обоих накрыла волна удушающего, выворачивающего наизнанку смрада.
— Твою мать! — сплюнул человек, закрывая рукой нос и рот.
У самого входа в ангар лежали трупы. Все до одного были килрачами в оранжевых мантиях, распотрошенные, сожженные почти в упор очередями плазмы. Судя по вони и состоянию тел, это случилось не менее десяти-двенадцати дней назад.
Я, сдерживая позывы к рвоте, наклонился над ближним ко мне телом: в последние свои мгновения, пытаясь пробить себе дорогу, он бросился на закрытую дверь, где его настигли выстрелы. Когда дверь начала открываться, он просто повалился туда, куда тщетно стремился за секунду до смерти.
— Твою мать! — вновь повторил человек, растерянно смотря то на труп у моих ног, то на тела дальше по коридору. — Что… что здесь случалось?!
— А разве не понятно, человек? — процедил я, чувствуя, как от ярости перехватывает дыхание. — Их расстреливали. В спину! Безоружных! И бросили гнить здесь!
Я вскочил на ноги, со свистом выдохнув сквозь стиснутые зубы воздух.
— Пошел вперед! — рявкнул я, до боли сдавливая рукоять импульсника. — И скажешь еще хоть слово без разрешения!..
Он глянул на меня только один раз. Осторожно, стараясь не наступить на гниющие тела, пошел по коридору. Я отстал на пару секунд — ровно столько, сколько потребовалось, чтобы прошептать краткую молитву Ушедшим, начертав над погибшими круг Хазада.
«Если я найду того, кто это сделал — убью на месте!» — пообещал я себе, догоняя человека.
Тоннель от ангара вывел нас в центральный, широкий коридор. Капитан линкора на перекрестке замешкался, рассматривая большое табло на стене, потом решительно зашагал в корме. Я следовал за ним, внимательно глядя по сторонам. Дизайн человеческого корабля меня интересовал сейчас в самую последнюю очередь, равно как и причина, по которой мы не встретили ни единой живой души.
«Вот и нашлись ваши посланцы, Каш'шшод!» — хмуро думал я. Но что же случилось? От чего они бежали и почему были без оружия? То, что они пытались спастись от чего-то, сомнений у меня не вызывало: на нескольких относительно хорошо сохранившихся лицах застыл дикий ужас. Они увидели нечто — и это нечто лишило их способности соображать, превратило охваченную паникой толпу, которую и расстреляли у ангара.
Были ли это люди? Вряд ли — экипажи поисковых крейсеров подбирали очень тщательно: тех, кто мог до такой степени испугаться людей, туда просто бы не попали. Да и что могли такого сделать люди? И куда подевалось оружие Стражей Небес? Только идиот высадится на чужом корабле без оружия… минутку! Высадится?!
«Они тоже нашли дрейфующий фрегат, безжизненный, не отвечающий на запросы, — понял я. — Послали разведгруппу — и что? Что случилось потом? Почему от крейсеров остались только обломки, а разведчики догнивают у входа в ангар? И что надо сделать мне, чтобы не разделить их участь?»
Вопросы, вопросы… Чувство тревоги, не умолкавшее не на миг, продолжало кричать, требовать, чтобы я поворачивал отсюда, садился на корабль и летел куда-нибудь подальше. Иначе… Что будет, я представлял плохо, но догадывался, что ничего такого, что мне понравится, за этим «иначе» не кроется.
Я едва не налетел на внезапно остановившегося капитана линкора. Мы очутились на очередной развилке, куда сходились по три совершенно одинаковых коридора с каждой стороны.
— Что такое? — раздраженно поинтересовался я. Человек, озадаченно крутящий головой, повернулся:
— На пол смотри, килрач! — когти горропы, вот ведь наглец! И в смелости не откажешь — не каждый решился бы дерзить мне сейчас. — Видишь?..
«На пол?» Хм, хорошо же я задумался, если умудрился проглядеть: из одного прохода в другой тянулась прямая бурая полоса. Я поскреб ее, внимательно осмотрел кончик когтя и принюхался. Потом поднял голову.
— Кровь. Что там?
Капитан посмотрел в коридор, куда (или откуда) вела цепочка пятен.
— Должен быть перекресток с коридором к казармам и зал совещаний.
Красная черта на браслете.
— Иди за мной! — я перевел импульсник в режим стрельбы очередями. Контроль над силовыми браслетами я расширил до двадцати пяти метро, про что, правда, сообщать не стал.
Стоило чуть углубиться в туннель, как мы оба почувствовали уже знакомый запах. Тяжелый, давящий, сладковатый запах разложения. Всего семь-десять метров — и пришлось дышать только через рот: то, что было у входа в ангар, и близко не шло в сравнение со зловонными миазмами вокруг нас.
Слезились глаза. Я, кляня все на свете про себя, упрямо шел дальше; за мной, столь же изощренно ругаясь, ступал человек. Впереди уже был виден упомянутый им коридор, а напротив выхода — широко открытые двери. Десяток шагов до входа в главный конференц-зал — надпись над дверьми я прочел со второго раза — мне они показались очень и очень долгими, но когда я заглянул внутрь, то всей душей пожелал, чтобы они никогда не заканчивались.
И чтобы мне не пришлось смотреть на этот кошмар.
— Б…б…боже! — рядом прошептал кое-как проковылявший эти последние метры полковник Шреддр.
Экипаж фрегата нашелся. И похоже что весь. Без остатка.
Конференц-зал — или, как его назвал мой спутник, зал совещаний — был довольно большим. На «Буксреда Килрач» аналогичное по функциям помещение занимало раза в полтора меньше места. Наверняка раньше его считали даже очень просторным, но сейчас до последнего сантиметра все было забито трупами, изломанными, изувеченными — и залито темно-алыми, бурыми потеками. Стены, кое-где уцелевшая мебель, даже навесной потолок, работающие мониторы и плакаты около выхода — кровь была везде.
Стражей Небес посекли плазмой. Здесь же все дрались со всеми — человек триста, если не больше, убивали, рвали друг друга голыми руками, ножами, обломками мебели. Были и следы плазмы, обугленные остатки, пробитые насквозь трупы, но больше было иного. Разорванных животов, выдавленных, вырванных глаз, позвонков, свернутых шей — и просто перегрызенных глоток.
Я сделал шаг вперед — одни Ушедшие знают, чего мне это стоило. Вновь на помощь пришла гордость, оставшаяся после увиденного в ангаре ярость, жажда понять, разобраться в уже случившемся и происходящем со мною.
На более-менее свободном и чистом клочке палубы у входа на боку лежал труп девушки. Пилот, наверное, — синяя форма, похожая как две капли воды на форму на моем спутнике, схожие знаки отличия на превратившемся в лохмотья рукаве. Зажав одной рукой рот, я толкнул ее в плечо, переворачивая на спину.
— Великие Ушедшие!!! — Как я выбежал в коридор, пошатываясь на каждом шагу и захлебываясь в кашле, — запомнилось смутно. Зато как согнулся в три погибели у стены, выворачивая содержимое желудка на забрызганный даже здесь брызгами крови металл — очень хорошо. «Когти горропы! Да что же здесь происходит!!!»
В плечо меня толкнуло, рядом свалился на колени капитан линкора. Я ни сказал ничего: он видел то же самое. Отпечатки чьих-то рук на запястьях девушки, навечно застывший на ее лице ужас человека, наяву столкнувшегося со своим худшим кошмаром, прогрызенную под ее грудью дыру, по краям которой остались отчетливые отпечатки зубов.
Человеческих зубов.
Те килрачи перед смертью узрели нечто похожее. И этой девушке, и моим сородичам не посчастливилось столкнуться с чем-то настолько ужасным, что это почти свело их с ума. А потом кто-то расстрелял Стражей Небес, а эту девушку…
Чувство опасности во мне, без предупреждения прекратив поскуливать, оглушительно взвыло. Я подскочил, локтем отбрасывая человека в сторону — чтобы не путался под ногами. Сам по себе в руке оказался импульсник, поднимаясь в сторону возможной угрозы.
Поздно!
Полусотней метров дальше по коридору от незаметной двери отделилась массивная фигура в темно-сером плаще с капюшоном, полностью закрывавшем голову, резко взмахивая рукой. Я еще только вел дулом излучателя в ее сторону, как из разжавшихся пальцев в полет отправился черный шар с кулак величиной.
Мир будто погрузился в тягучую, вязкую жидкость. Шар медленно, очень медленно летел ко мне. На миг мелькнул гаснущий алый индикатор и загорающийся зеленый. Человек медленно падал, сбитый с ног моим ударом, полы плаща прыгающего в сторону врага расходятся, но я не могу смотреть на то, что скрыто под ним. Все внимание приковано к поднимающемуся по дуге к потолку шару, вокруг которого странно дрожит воздух, искажая все, на что сквозь него падает взгляд.
В моей руке полыхнул огнем излучатель. Светло-сиреневую вспышку затмевает яркий бело-оранжевый шарик плазмы, оставляющий за собой рассеивающийся, почти невидимый невооруженным глазом след. Замороженная в коконе поля, раскаленная до немыслимых температур плазма несется наперерез зависшей в наивысшей точке дуги полета грави-гранате. Сердце замирает, когда кажется, что они разминутся на ничтожные сантиметры — и игла ужаса колет грудь: даже если я успею выстрелить вторично, все равно окажусь в зоне скачком возросшей в полторы сотни раз гравитации.
Стянувшееся в тугую спираль вокруг нас время распрямилось, когда звездный жар освобожденной плазмы испарил обшивку грави-гранаты, ее механизмы. Гулкий хлопок, треск, резанувшая по глазам вспышка…
Я в недоумении уставился на повисшее примерно посередине между нами облачко сероватого, как бы призрачного, дыма, тянущегося к стенам, полу, потолку…
Черная искра внутри…
На последнем витке каменной спирали, я раздвинул ас-саме, поставил вертикально и оперся об него. В груди, где были сломанные ребра, кололо при каждом шаге, а в голове регулярно возникал рокочущий гул, пытающийся состязаться с тем странный ревом, который изредка налетал на меня. В последний раз я не удержался на ногах и скатился вниз на добрую треть витка.
Так. Отдохнуть. Перевести дыхание. Успокоиться.
Держась одной рукой за ас-саме, я второй провел по лицу, словно усталость была чем-то вроде осевшей на шерсти пыли, которую можно смахнуть одним небрежным жестом. С грязью я справился, а вот с остальным — не очень. Еще три или четыре часа я буду в более-менее приличном состоянии, а потом просто упаду на месте. Кипящие в венах препараты, заставляющие организм выкладываться на полную катушку, снисхождения не знали.
— Станция «Мантикора» — что это? Отвечай!
— Не знаю.
«Проклятие!»
— Почему?
— Информация о станции «Мантикора» засекречены Военным Советом. Мой уровень допуска недостаточен.
Я растерянно моргнул. Задал те же вопросы женщине — выслушал сказанные почти теми же словами ответы. Интересно, отправляют их на помощь, и при этом ничего не говорят конкретного. Это что, тоже обычная практика людей?
— Кто владеете информацией о станции «Мантикора»?
— Генерал Александер.
— Кто это? — рявкнул я. Люди и бровью не повели: пока действовал вирус, для них существовали только мои вопросы и безусловная обязанность правдиво и быстро ответить на них. — Полное звание, где он находиться? Сейчас находиться? — подумав, торопливо добавил я.
— Командующий секторальным флотом сектора Ригеля, генерал Михаэль Александер. В данный момент находиться на линкоре «Витязь». Возглавляет операцию по оказанию помощи станции «Мантикора».
— Кроме него кто-то имеет информацию о станции «Мантикора»? Отвечайте! Оба!
Два одновременных «Нет».
Вот так! И что теперь? Я бы уже ничему не удивился, но вряд ли стоит надеяться, что этот генерал самостоятельно полетит отбивать пленников. Ясно, что они ничего не знают, и толку мне от них никакого. Или же нет, определенная польза есть — если мне «повезет» наткнуться на патрули или тяжелые корабли людей, то по мне они стрелять остерегутся. С другой стороны, времени у меня было гораздо меньше, чем я думал поначалу. С потерей обычных пилотов люди, может, и смирились бы, но в поисках капитан линкора и помощника этого, как там — командора боевой базы, они тут все вверх дном перевернут…
Пискнул информационный браслет. Оставалось меньше десяти минут, прежде чем вирус совершит последнюю репликацию, и будет запущен алгоритм ликвидации. Больше использовать с этими двумя конкретными людьми вирус я не смогу: следующая инъекция превратит их в пускающих слюни идиотов, а аппаратуры, чтобы убрать следы вируса у меня просто не было — даже если бы я хоть на секунду озадачился бы подобным.
«Главное — время!» — подумал я, приказав ядру сформировать копию обзорного экрана прямо в каюте. — «Если люди, наплевав на секретность, развернут полномасштабные поиски, это место безопасным будет не долго».
Появившееся рядом с моим плечом сероватое марево рассыпалось хрустальными искрами, затем собравшимися в небольшой экран. Снаружи ничего не изменилось — звезды, осколки и фрегат упорно не желающий ни на что обращать внимания.
Туда придется идти — понял я. Люди ничего не стоят, как источники информации, а этот корабль — несомненно, тот, который капитан линкора назвал «Немезидой». И все же, для порядка…
— Это — «Немезида»?
— Да.
— Что вам известно, о кораблях Империи в этом регионе?
— Точное количество неизвестно. Предположительно — от двух до пяти тяжелых крейсеров.
— Здесь было три крейсера Империи, — прямо глядя в пустые, как-то выцветшие глаза мужчины проговорил я. — Вот их остатки, — я махнул рукой в сторону экрана. — Это ваша работа?
— Нет.
— Что вам про это известно?
— Ничего.
— Кроме вас здесь не было тяжелых кораблей. Только вы могли справиться с тремя крейсерами. Не лгите мне! — зарычал я. Глупо, кончено, не стоило срываться, тем более, сейчас — люди при всем желании не могли ничего сказать мне. Но и сдерживаться стало выше моих сил. — Кто это сделал?! Отвечайте!!!
— Не знаю…
— Не знаю…
Прозвучавшие в унисон ставшие почти неразличимыми голоса слились с писком браслета. Все, время почти вышло. Я, ссутулившись, размеренно вдыхал прохладный воздух. Только сейчас мне пришло в голову, что людям привычная для меня гравитация, температура и освещение доставили много неприятных мгновений. Сочувствия я к ним не испытывал, но зачем мучить кого-то без смысла?
Я устало провел рукой по лицу, механически расчесывая спутавшуюся шерсть.
— Координаты станции «Мантикора» вам известны? — больше для успокоения совести поинтересовался я.
Ответа не последовало, только губы женщины чуть заметно шевельнулись, словно она хотела ответить, но не смогла собрать для этого сил. Ее веки с длинными, пушистыми ресницами медленно сомкнулись; мужчина к тому времени спокойно спал.
— Надо было расстрелять вас у астероидов! — сердито буркнул я, отключая синтезатор и экран.
Следующие полтора часа я работал как проклятый. Подлетел, насколько хватило смелости, поближе к фрегату, запустил партию зондов, приказав ядру изучить каждый клочок брони человеческого корабля, покопался в запасах, собранных Каш'шшодом, не забывая приглядывать за людьми. Когда ядро сообщило, что последствия действия вируса полностью ликвидированы, я перетащил их в кабину пилота и засунул в кресла помощников. Разумеется, позаботившись, чтобы у них не было возможности устроить мне какую-либо неожиданность.
Пока я занимался людьми, ядро старательно выполняло мой приказ: все возможные ресурсы использовались для изучения фрегата. Приблизительная масса, анализ силуэта и сравнение с архивными данными, мощность выставленных защитных полей, графики эмиссии — все это особой пользы не имело, но я решил для себя, что начну делать что-либо не раньше, прежде чем выясню все возможное отсюда. В разумных пределах, понятно: ни на секунду я не забывал о рыскающих где-то поблизости человеческих кораблях.
Итоговое резюме ядра было ожидаемым: ничего нестандартного… кроме, странных результатов попыток просканировать фрегат на наличие живых организмов. Обычно сканирование биомассы для прикрытых силовыми полями кораблей выдавали довольно усредненные показания, зато стабильные. Теперь же сенсоры ничего определенного не говорили: то ядро сообщало о нормальных результатах для корабля такого класса, то утверждало, что на фрегате нет ни одной живой души.
И по-прежнему ни малейшей реакции на летающий кругами вокруг фрегата корабль. Я специально приказал ядру особо внимательно следить за попытками просканировать корабль: ну, не мог я поверить, что на фрегате всем наплевать на то, что происходит вокруг. Или там действительно нет никого живого — нет, в это я еще меньше верил: не было ни одного доказательства абордажа… да, что там, не было ни одного свидетельства, что фрегат вообще принимал участие в бою! Случившееся с крейсерами Стражей Небес каким-то образом миновало человеческий корабль.
Я отнял руки от лица — последние десять минут я просидел в такой позе в своем кресле. Вроде все было ясно, но никак я не мог решиться вызвать матрицу и направить корабль к одному из ангаров фрегата. Нехорошие предчувствия не отступили — наоборот, стали еще сильнее. Мне жутко хотелось лететь прочь отсюда, оказаться как можно дальше от безмолвного фрегата; выпестованный Оборотами службы, командования десятками дивизий опыт прямо таки взывали прислушаться к собственным чувствам.
И все же… Этот корабль — моя единственная надежда, узнать хоть что-то. Пока что я знал только название станции, знал, что там занимались не то какими-то исследованиями, не то опасными экспериментами, знал, что ситуация вышла из-под контроля… Это было не просто мало — почти что ничего.
Люди, полностью отошедшие от действия вируса, настороженно наблюдали за мною.
— Что, котяра, похмелье мучает? — выплюнула женщина: теперь подогреваемое стыдом от унижения бешенство в ее эмпатическом спектре было отнюдь не наигранным. — Одна кость в голове — и та болит?! И аа-аарххх…
Я медленно повернул голову, скользнул взглядом вдоль своей руки к шее женщины. Капля крови набухла у кончика когтя, на миллиметр-другой погрузившегося в шею, оторвалась и поползла к ключице. Была ли женщина Тагар'т Шаалфс или нет, служила на «Кунна'а Хенса» или где еще — в реакции она проигрывала мне по всем статьям. На стремительный выпад она среагировала, когда всего одного моего движения было достаточно, чтобы разорвать ей горло.
— Будешь надоедать, — я постарался почетче выразить свои мысли интонациями, не полагаясь всецело на ментальный импульс: люди, кажется, воспринимали только самые общие и сильные образы, — твоему командору понадобиться новый помощник. Поняла?! — я чуть сильнее надавил и коготь, еще на волосок распоров кожу, оказался в опасной близости от стремительно пульсирующей артерии. Вторая, а за ней третья алая капелька резво выползли на свободу, торопливо догоняя предшественницу.
— Она поняла, — резко произнес мужчина. — Довольно!
И что-то добавил на том же певучем языке, что я слышал от нее раньше. Снова я уловил лишь знакомые основы слов, зато смысл сказанного понял и без перевода: «сиди и не высовывайся». Она исподлобья посмотрела на меня, явно обуреваемая желанием сказать что-нибудь в ответ, но сдержалась.
Вот и молодец!
— Мы живы до сих пор, и находимся здесь — зачем-то мы тебе нужны, килрач, — отрывисто произнес капитан линкора. — Я могу поинтересоваться нашей дальнейшей судьбой?
Наступил мой черед коситься на человека.
— Ваша судьба ни в коей мере не зависит от того, что я скажу вам, или что вы скажете мне, — говорить на лингвосе становилось с каждым разом все легче и легче. Я дал задание ядру в последний раз проанализировать изображения ангаров и выбрать подходящий для причаливания. — Поэтому заткнитесь и не мешайте мне.
Маневр вышел идеально: плавно уменьшив скорость, корабль описал вокруг фрегата несколько сужающихся кругов, заходя на посадку. На последнем участке я взял управление на себя, на всякий случай еще сбавив ход.
Нос корабля пронзил поле-заглушку, препятствующее утечке воздуха. По моему защитному полю побежали потоки бело-голубых разрядов, заглушка изогнулась, теряя прозрачность, и покрылась расходящимися от места пробоя концентрическими кругами, как от брошенного в воду камня.
Я не отрывал пальцев от матрицы управления огнем, до рези в глазах всматриваясь в экраны. Одно подозрительное движение, хоть намек на угрозу — и все за броней затопит огненный
ураган. Я не собирался напрасно рисковать — на этот раз мощность орудий была выставлена на максимум, как и защита корабля.
Корабль еле двигался, медленно плывя к центру ангара. Ядро предложило три удобных для посадки точки. Я выбрал одну из них, но перед тем, как посадить корабль, заставил его развернуться на месте, осматриваясь.
Пусто. Никого. Два космолета, похоже — истребители, странная квадратной формы башня у противоположной стены, соединенная с нею прозрачной трубой-переходом, наполовину открытый люк подъемника, непонятные механизмы, шланги, какие-то транспортные устройства. Краем глаза я наблюдал за лицами людей, с не меньшим любопытством глядящие на экран, и не заметил, чтобы они чему-то удивились. Хотя эксперт из меня в этом вопросе…
Опоры приняли вес корабля, бесшумно опустившегося на палубу. Ядро задумалось на полсекунды, выдало вердикт, что посадка завершилась успешно, и отключило защиту.
Ни я, ни люди ничего не говорили. Что они думали — понятия не имел, а вот у меня в голове постоянно крутился вопрос: «и ради чего я лезу непонятно куда?». Честно говоря, я согласился бы увидеть расставленные повсюду тяжелые плазмоизлучатели, нацеленные на корабль, чем эту пустоту. Я, конечно, понимал, что радоваться прибытию килрачского корабля тут никто не собирается, но не могут же они совсем меня игнорировать.
Я встал, посмотрел на людей. Люди в долгу не остались, впрочем, стараясь не встречаться со мною взглядом. Но тут я их прекрасно понимал — на их месте сам бы так поступил.
— Ты! — капитан линкора как-то недобро посмотрел на застывший перед его носом коготь. — Отправляешься со мною. Будешь отвечать правдиво и не делать глупостей — после того, как получу нужную мне информацию, я освобожу вас обоих и оставлю здесь дожидаться ваших.
— Предположим, я откажусь. Что тогда? — выпятив губу, бросил человек. Я не стал ничего на это отвечать, только улыбнулся.
— Какие гарантии, что ты сдержишь слово? — немного помолчав, спросил капитан.
Я пожал плечами:
— Такие же, какие вы могли бы дать на моем месте.
— То есть — никаких! — понимающе кивнул он. — Что ты здесь ищешь, килрач?
Хороший вопрос. Кто бы мне на него ответил!
Я перенастроил управление силовыми браслетами на свой коммуникатор, затем выдернул человека из кресла. Не дав ему больше ничего сказать, потащил за собой; женщина, плотно стиснув губы, проводила нас взглядом — ей явно не хотелось тут оставаться одной, но сил держать себя в руках и не унижаться у нее хватало.
Выход из корабля открылся буквально на пару секунд — ровно на столько, сколько потребовалось мне, чтобы спрыгнуть на палубу и потянуть за собой человека. Правда, пришлось почти сразу же отпустить его, и опереться об одну из опор — я совсем забыл о разнице гравитации на моем корабле и человеческом. Быстрый переход к в полтора раза ослабленному тяготению вызвал легкое чувство тошноты и головокружение. Посмотрев через плечо, я убедился, что человек чувствует себя не лучше.
— Слушай меня внимательно! — отдышавшись, я поднял его на ноги и уставился прямо в глаза — для пущего эффекта. — Браслеты настроены на дистанцию десять метров. Отойдешь от меня дальше, попытаешься солгать или напасть — первый раз испытаешь сильную боль. Второй раз — боль будет очень сильной. Третий раз — смерть. Убивать тебя у меня нет особого желания, но и терпеть глупые выходки я не буду — имей это в виду, — я постучал когтем по красной полосе на браслете. — Это индикатор детектора: если ты будешь лгать, полоса пропадет — и браслет перейдет в режим наказания. Первый вопрос: где на этом корабле можно найти навигационную информацию?
Капитан скривился. Выбора у него не было: либо говорить правду, либо испытать все, что я ему наобещал. И он прекрасно понимал, что я в любом случае найду то, что мне требуется — с его помощью или без.
— Тактический центр или мостик, — нехотя сказал он. И мельком посмотрел на браслеты — почти одновременно со мной: красная полоса оставалась на месте.
— Знаешь где это?
— Приблизительно.
— Тогда иди впереди, показывай дорогу.
Я снял с пояса импульсник, проверил заряд. Была у меня мысль еще на корабле: взять бронекостюм, но потом я решил не морочиться с этим. От выстрела из тяжелого излучателя все равно ни один бронекостюм не спасет.
Глядя в спину идущего к стене ангара человека, я одобрительно кивнул: уверенная походка, выпрямленная спина — это был далеко не сдавшийся, не сломленный противник. Он пока смирился с моим превосходством, но — и я не имел ни малейшего сомнения — при первом удобном случае попытается сквитаться со мною.
Дверь отыскалась рядом с этой странной башней — вблизи я заметил узкую лестницу ведущую наверх. Капитан откинул небольшую панель на уровне глаз, прижал ладонью зеленую кнопку — я дернулся было к нему, но потом вспомнил, что у людей зеленый цвет означал то же, что в Империи красный: безопасность. Дверь поползла в сторону, я отрывисто скомандовал ему отступить в сторону, взял наизготовку импульсник: мало ли что оттуда появ…
В щели мелькнуло что-то оранжевое, с глухим стуком падая на палубу. Я едва удержался, чтобы не открыть огонь, падая на колено и целясь в проем, мой спутник поневоле резво прыгнул назад — и тут нас обоих накрыла волна удушающего, выворачивающего наизнанку смрада.
— Твою мать! — сплюнул человек, закрывая рукой нос и рот.
У самого входа в ангар лежали трупы. Все до одного были килрачами в оранжевых мантиях, распотрошенные, сожженные почти в упор очередями плазмы. Судя по вони и состоянию тел, это случилось не менее десяти-двенадцати дней назад.
Я, сдерживая позывы к рвоте, наклонился над ближним ко мне телом: в последние свои мгновения, пытаясь пробить себе дорогу, он бросился на закрытую дверь, где его настигли выстрелы. Когда дверь начала открываться, он просто повалился туда, куда тщетно стремился за секунду до смерти.
— Твою мать! — вновь повторил человек, растерянно смотря то на труп у моих ног, то на тела дальше по коридору. — Что… что здесь случалось?!
— А разве не понятно, человек? — процедил я, чувствуя, как от ярости перехватывает дыхание. — Их расстреливали. В спину! Безоружных! И бросили гнить здесь!
Я вскочил на ноги, со свистом выдохнув сквозь стиснутые зубы воздух.
— Пошел вперед! — рявкнул я, до боли сдавливая рукоять импульсника. — И скажешь еще хоть слово без разрешения!..
Он глянул на меня только один раз. Осторожно, стараясь не наступить на гниющие тела, пошел по коридору. Я отстал на пару секунд — ровно столько, сколько потребовалось, чтобы прошептать краткую молитву Ушедшим, начертав над погибшими круг Хазада.
«Если я найду того, кто это сделал — убью на месте!» — пообещал я себе, догоняя человека.
Тоннель от ангара вывел нас в центральный, широкий коридор. Капитан линкора на перекрестке замешкался, рассматривая большое табло на стене, потом решительно зашагал в корме. Я следовал за ним, внимательно глядя по сторонам. Дизайн человеческого корабля меня интересовал сейчас в самую последнюю очередь, равно как и причина, по которой мы не встретили ни единой живой души.
«Вот и нашлись ваши посланцы, Каш'шшод!» — хмуро думал я. Но что же случилось? От чего они бежали и почему были без оружия? То, что они пытались спастись от чего-то, сомнений у меня не вызывало: на нескольких относительно хорошо сохранившихся лицах застыл дикий ужас. Они увидели нечто — и это нечто лишило их способности соображать, превратило охваченную паникой толпу, которую и расстреляли у ангара.
Были ли это люди? Вряд ли — экипажи поисковых крейсеров подбирали очень тщательно: тех, кто мог до такой степени испугаться людей, туда просто бы не попали. Да и что могли такого сделать люди? И куда подевалось оружие Стражей Небес? Только идиот высадится на чужом корабле без оружия… минутку! Высадится?!
«Они тоже нашли дрейфующий фрегат, безжизненный, не отвечающий на запросы, — понял я. — Послали разведгруппу — и что? Что случилось потом? Почему от крейсеров остались только обломки, а разведчики догнивают у входа в ангар? И что надо сделать мне, чтобы не разделить их участь?»
Вопросы, вопросы… Чувство тревоги, не умолкавшее не на миг, продолжало кричать, требовать, чтобы я поворачивал отсюда, садился на корабль и летел куда-нибудь подальше. Иначе… Что будет, я представлял плохо, но догадывался, что ничего такого, что мне понравится, за этим «иначе» не кроется.
Я едва не налетел на внезапно остановившегося капитана линкора. Мы очутились на очередной развилке, куда сходились по три совершенно одинаковых коридора с каждой стороны.
— Что такое? — раздраженно поинтересовался я. Человек, озадаченно крутящий головой, повернулся:
— На пол смотри, килрач! — когти горропы, вот ведь наглец! И в смелости не откажешь — не каждый решился бы дерзить мне сейчас. — Видишь?..
«На пол?» Хм, хорошо же я задумался, если умудрился проглядеть: из одного прохода в другой тянулась прямая бурая полоса. Я поскреб ее, внимательно осмотрел кончик когтя и принюхался. Потом поднял голову.
— Кровь. Что там?
Капитан посмотрел в коридор, куда (или откуда) вела цепочка пятен.
— Должен быть перекресток с коридором к казармам и зал совещаний.
Красная черта на браслете.
— Иди за мной! — я перевел импульсник в режим стрельбы очередями. Контроль над силовыми браслетами я расширил до двадцати пяти метро, про что, правда, сообщать не стал.
Стоило чуть углубиться в туннель, как мы оба почувствовали уже знакомый запах. Тяжелый, давящий, сладковатый запах разложения. Всего семь-десять метров — и пришлось дышать только через рот: то, что было у входа в ангар, и близко не шло в сравнение со зловонными миазмами вокруг нас.
Слезились глаза. Я, кляня все на свете про себя, упрямо шел дальше; за мной, столь же изощренно ругаясь, ступал человек. Впереди уже был виден упомянутый им коридор, а напротив выхода — широко открытые двери. Десяток шагов до входа в главный конференц-зал — надпись над дверьми я прочел со второго раза — мне они показались очень и очень долгими, но когда я заглянул внутрь, то всей душей пожелал, чтобы они никогда не заканчивались.
И чтобы мне не пришлось смотреть на этот кошмар.
— Б…б…боже! — рядом прошептал кое-как проковылявший эти последние метры полковник Шреддр.
Экипаж фрегата нашелся. И похоже что весь. Без остатка.
Конференц-зал — или, как его назвал мой спутник, зал совещаний — был довольно большим. На «Буксреда Килрач» аналогичное по функциям помещение занимало раза в полтора меньше места. Наверняка раньше его считали даже очень просторным, но сейчас до последнего сантиметра все было забито трупами, изломанными, изувеченными — и залито темно-алыми, бурыми потеками. Стены, кое-где уцелевшая мебель, даже навесной потолок, работающие мониторы и плакаты около выхода — кровь была везде.
Стражей Небес посекли плазмой. Здесь же все дрались со всеми — человек триста, если не больше, убивали, рвали друг друга голыми руками, ножами, обломками мебели. Были и следы плазмы, обугленные остатки, пробитые насквозь трупы, но больше было иного. Разорванных животов, выдавленных, вырванных глаз, позвонков, свернутых шей — и просто перегрызенных глоток.
Я сделал шаг вперед — одни Ушедшие знают, чего мне это стоило. Вновь на помощь пришла гордость, оставшаяся после увиденного в ангаре ярость, жажда понять, разобраться в уже случившемся и происходящем со мною.
На более-менее свободном и чистом клочке палубы у входа на боку лежал труп девушки. Пилот, наверное, — синяя форма, похожая как две капли воды на форму на моем спутнике, схожие знаки отличия на превратившемся в лохмотья рукаве. Зажав одной рукой рот, я толкнул ее в плечо, переворачивая на спину.
— Великие Ушедшие!!! — Как я выбежал в коридор, пошатываясь на каждом шагу и захлебываясь в кашле, — запомнилось смутно. Зато как согнулся в три погибели у стены, выворачивая содержимое желудка на забрызганный даже здесь брызгами крови металл — очень хорошо. «Когти горропы! Да что же здесь происходит!!!»
В плечо меня толкнуло, рядом свалился на колени капитан линкора. Я ни сказал ничего: он видел то же самое. Отпечатки чьих-то рук на запястьях девушки, навечно застывший на ее лице ужас человека, наяву столкнувшегося со своим худшим кошмаром, прогрызенную под ее грудью дыру, по краям которой остались отчетливые отпечатки зубов.
Человеческих зубов.
Те килрачи перед смертью узрели нечто похожее. И этой девушке, и моим сородичам не посчастливилось столкнуться с чем-то настолько ужасным, что это почти свело их с ума. А потом кто-то расстрелял Стражей Небес, а эту девушку…
Чувство опасности во мне, без предупреждения прекратив поскуливать, оглушительно взвыло. Я подскочил, локтем отбрасывая человека в сторону — чтобы не путался под ногами. Сам по себе в руке оказался импульсник, поднимаясь в сторону возможной угрозы.
Поздно!
Полусотней метров дальше по коридору от незаметной двери отделилась массивная фигура в темно-сером плаще с капюшоном, полностью закрывавшем голову, резко взмахивая рукой. Я еще только вел дулом излучателя в ее сторону, как из разжавшихся пальцев в полет отправился черный шар с кулак величиной.
Мир будто погрузился в тягучую, вязкую жидкость. Шар медленно, очень медленно летел ко мне. На миг мелькнул гаснущий алый индикатор и загорающийся зеленый. Человек медленно падал, сбитый с ног моим ударом, полы плаща прыгающего в сторону врага расходятся, но я не могу смотреть на то, что скрыто под ним. Все внимание приковано к поднимающемуся по дуге к потолку шару, вокруг которого странно дрожит воздух, искажая все, на что сквозь него падает взгляд.
В моей руке полыхнул огнем излучатель. Светло-сиреневую вспышку затмевает яркий бело-оранжевый шарик плазмы, оставляющий за собой рассеивающийся, почти невидимый невооруженным глазом след. Замороженная в коконе поля, раскаленная до немыслимых температур плазма несется наперерез зависшей в наивысшей точке дуги полета грави-гранате. Сердце замирает, когда кажется, что они разминутся на ничтожные сантиметры — и игла ужаса колет грудь: даже если я успею выстрелить вторично, все равно окажусь в зоне скачком возросшей в полторы сотни раз гравитации.
Стянувшееся в тугую спираль вокруг нас время распрямилось, когда звездный жар освобожденной плазмы испарил обшивку грави-гранаты, ее механизмы. Гулкий хлопок, треск, резанувшая по глазам вспышка…
Я в недоумении уставился на повисшее примерно посередине между нами облачко сероватого, как бы призрачного, дыма, тянущегося к стенам, полу, потолку…
Черная искра внутри…
На последнем витке каменной спирали, я раздвинул ас-саме, поставил вертикально и оперся об него. В груди, где были сломанные ребра, кололо при каждом шаге, а в голове регулярно возникал рокочущий гул, пытающийся состязаться с тем странный ревом, который изредка налетал на меня. В последний раз я не удержался на ногах и скатился вниз на добрую треть витка.
Так. Отдохнуть. Перевести дыхание. Успокоиться.
Держась одной рукой за ас-саме, я второй провел по лицу, словно усталость была чем-то вроде осевшей на шерсти пыли, которую можно смахнуть одним небрежным жестом. С грязью я справился, а вот с остальным — не очень. Еще три или четыре часа я буду в более-менее приличном состоянии, а потом просто упаду на месте. Кипящие в венах препараты, заставляющие организм выкладываться на полную катушку, снисхождения не знали.