8

   – Что-то вы в последнее время подозрительно много стали есть.– Алена окинула суровым взглядом гномов, деловито набивавших кулинарными изысками свои котомки.– Не верю, что в вас столько влезет. А ну быстро колитесь: кого подкармливаете?
   Гномы замерли и потупили глазки. Их Белоснежка сегодня была явно не в духе. Впрочем, не только сегодня. Она была не в духе с самого первого дня появления в пещере, куда зашвырнул ее Ойхо, запечатав магией выходы. Гномы могли шастать по галереям подземного царства сколько угодно, а ей из этой пещеры хода не было.
   – Ну что молчите?
   – Заказ пришел…– начал колоться один гном.
   – От Кощея,– добавил другой.
   – Денежки хорошие платит! – радостно сообщил третий.
   – Что?! – возмутилась Алена, бросая на пол поварешку.– Я, выходит, на этого гада горбачусь?!
   – Не на него,– поспешил успокоить ее четвертый гном,– на пленницу его. Царевну Роксану он украл. И Бабу-ягу к ней в няньки приспособил. Ту, которая с драконом Ойхо Алешу воспитывала. Алеша Драконыч – это сынок ихний,– на всякий случай уточнил он.
   – Там у него еще Манюня живет, но она ничего не ест,– обрадовал Алену пятый гном.
   – Та-а-ак.– Девушка подняла поварешку, протерла ее передником и задумалась.– Интересно, далеко отсюда замок Кощея?
   – Он сейчас не в замке. Испугался чего-то и в укрытие залез. Мы ему свои старые пещеры продали. Это здесь, рядом.– Шестой гном неопределенно махнул рукой.
   – Есть! Нашел! – В пещеру, ставшую узилищем возлюбленной Елисея, ввалился самый маленький гномик, волоча за собой корзину, набитую склянками.
   – Наконец-то! – воскликнула Алена, подхватила его на руки и на радостях расцеловала в обе щеки.– Ой, сколько много всего!
   – Я разбираться не стал,– пояснил самый маленький гномик,– некогда было. Черномор очень ругался.
   – Он что, в лаборатории сидел?! – ужаснулась Алена.
   – Нет, бегал… за мной.
   – Ах ты мой маленький герой,– умилилась Алена,– ну давай посмотрим, что ты приволок. Так… «Эликсир силы». Хорошая штука, пригодится. «Растишка»… не поняла.
   – Выпьешь – и сразу бах! – вздернул ручки самый маленький гномик.
   – Ага,– удовлетворенно хмыкнула Алена,– тоже сойдет. «Нейтрализатор магии». Вот что мне надо!
   Девушка откупорила склянку, понюхала прозрачную жидкость и сделала решительный глоток.
   – Попробуем.
   Алена двинулась к выходу. Гномы настороженно смотрели на нее. Все предыдущие ее попытки покинуть пещеру потерпели крах, но на этот раз невидимая сила, отбрасывавшая Алену назад, отступила.
   – Есть! – радостно воскликнула Алена.
   Гномы пригорюнились.
   – Теперь ты от нас уйдешь?
   – Не сразу,– успокоила их девица, возвращаясь,– остался ряд незавершенных дел. Значит, говорите, в няньках у Роксаны Яга оказалась?
   – Угу,– дружно кивнули головами гномы.
   – Это хорошо.– Алена посмотрела на праздничный торт, который гномы не успели затолкать в котомку, и мстительно улыбнулась.– Кто из них сласти любит, Роксана или Яга? В последнее время я вкусненькое часто пеку.
   – Роксана.
   – Отлично. Тогда сделаем так…

   – А вот и обед пришел!– жизнерадостно сообщила Роксане Яга.– Не грусти, дочка, сейчас подкрепимся… – ведьма покосилась на люстру – шишеч-ка в центре, выполненная в виде рубина-индикатора, не светилась,– и будем думать, как нашего колобка плешивого в бараний рог скрутить.
   Толпа гномов шустро сервировала стол.
   – Давай! – Царевна спрыгнула с кровати, приветливо кивнула подземным работягам и села в кресло.– С чего начнем?
   – Рекомендую начать с торта,– посоветовал самый маленький гном.
   – Это на десерт,– запротестовала Яга,– сначала чего-нибудь посущественней. Заливное там, окорочка…
   – Нет, на десерт будут окорочка! – решительно заявила Роксана, отрезая себе солидный кусок торта. Она азартно потерла руки.– Приступим…
   Торт был отменный. Первая же ложечка, отправленная в рот, заставила царевну блаженно закатить глаза и плюхнуться лицом в блюдце. Яга подпрыгнула.
   – Спокойствие, только спокойствие! – тормознул ведьму самый маленький гном.– Пусть поспит.
   Его коллеги выдернули царевну из-за стола, уложили на кровать, стерли крем с лица и встали около ложа в почетном карауле. Яга ринулась к Роксане. Гномы не препятствовали. Ведьма внимательно исследовала свою подопечную. Она действительно спала глубоким, спокойным сном.
   – Что это значит? – грозно спросила Яга.
   – С вами хочет говорить Великолепная Несравненная Владычица подземных гротов и пещер, наследная принцесса горных гномов Алена Лейловна Первая!
   – Кто-о-о?..– выпучила глаза ведьма.
   – Алена Гномовна Первая,– повторил самый маленький гномик,– э-э-э… в смысле Лейловна.
   – Не знаю такой и знать не хочу! – Яга тряхнула седыми космами.– У меня и своих заморочек хватает. И вообще, с какого боку эта Лейловна ко мне пристала?
   С грохотом откинулся каменный блок.
   – С такого, что какая-то зараза зашвырнула меня к горным гномам.
   Ведьма оглянулась и тихо охнула:
   – Алена…
   – Потолкуем? – Владычица подземных гротов и пещер уперла руки в бока.
   – Только шепотом,– взмолилась Яга,– не стоит посвящать Кощея в наши бабские дела! Если он сюда ввалится…
   – Не ввалится,– успокоил ведьму самый маленький гном,– ему сейчас не до вас.
   – А чем он занят?
   – Заначку ищет. У него куда-то из нее триста мешков золота пропало.
   – А сколько у него в заначке было? – поинтересовалась Алена.
   – Триста мешков…

   Самый маленький Г. угадал. Кощею сейчас было не до них. Он с головой ушел в изучение бухгалтерской документации. Перед ним на столе возвышалась кипа договоров, в которых он лихорадочно копался. Рядом лежал чистый лист, который бессмертный злодей разделил взмахом пера на две части. Левая половина была озаглавлена «Доходы», правая – «Расходы». Левая была девственно чиста, правая – забита до отказа. Цифры стараниями Яги на ней громоздились астрономические.
   – Пять мешков золота за сало с ридной Украины!!! – Кощей начал искать на себе волосы, чтобы заняться мазохизмом, и, не найдя таковых ни на одной из частей тела, принялся рвать злосчастный договор.– Где Яга?! Я ее лично, своими руками…
   К счастью для ведьмы, в этот момент рядом с дверью с грохотом откинулся каменный блок, и в кабинет бессмертного злодея вкатился клубок тел. Кощей от неожиданности подпрыгнул.
   – Ваше Бессмертие! Что за безобразие?! Они не хотят допускать меня до ваших светлых очей! А я так мечтал вложить деньги в ваше предприятие! Я чувствую, оно должно принести сумасшедшие дивиденды!
   Моня ужом выскользнул из кучи-малы и спрятался за спиной Кощея.
   – Как смеете не допускать ко мне инвестора?! – рявкнул на гномов бессмертный злодей.
   – Так он наши денежки вложить хочет! – обиженно заверещали гномики.
   – Вот это да…– Кощей почувствовал, что удача вновь повернулась к нему лицом,– гениально… Я б до такого хрен додумался… Так, мелкие, брысь отсюда! Готовьте деньги, а я пока с инвестором познакомлюсь поближе.
   Гномики так расстроились, что даже блок за собой раствором не замазали, оставив очень удобные для подслушивания щели.
   – Позвольте представиться: Шмунк Моисей Давидович. Для друзей просто Моня.
   – Очень приятно. Кощей Бессмертный. Для друзей просто Ваше Бессмертие.
   С официальной частью было покончено, и высокие договаривающиеся стороны приступили к делу.
   – Так в какое именно предприятие вы собираетесь сделать вложение? – деликатно спросил Кощей.– У меня, знаете ли, их много, и везде крутятся солидные капиталы.
   Он нагло врал. Капиталов у него уже не было, а надежды на успех единственного предприятия – стать властелином мира – таяли буквально на глазах. Он еще никогда не был так близок к полному финансовому и политическому краху.
   – Ах, Ваше Бессмертие, я бы с удовольствием субсидировал их все! Но гномы такой прижимистый народ…
   – Я помогу вам выбить из них капиталы,– пообещал Кощей.– Есть подозрение, что они занимались приписками,– бессмертный злодей мрачно посмотрел на кипу договоров,– и они мне за это заплатят!
   – Ах, Ваше Бессмертие,– Моня закатил глазки,– чувствую, мы с вами завернем такой бизнес, что конкуренты будут в ногах у нас валяться, умоляя дать им мыло и веревку.
   – Зачем?
   – Чтоб удавиться от зависти.
   – Прекрасная перспектива,– расплылся Кощей.
   – Я так понимаю, мы их им дадим? – Моня радостно потер руки, чуя, что клиент созрел.
   – Нет, мы их им продадим.
   – Свои!..– восторженно простонал инвестор, потом опомнился, тревожно оглянулся по сторонам.
   – Что, что такое? – заволновался Кощей.
   – Тсс…– Моня приложил палец к губам и тихо прошептал: – Хоть мы оба и принадлежим к народу избранному, предлагаю в целях конспирации на иврите не говорить. Возражений нет?
   У Кощея, который на иврите ни бе ни ме, естественно, возражений не было. Он похлопал глазами, сделал вид, что все понял, и, пока инвестор его окончательно не запутал, поспешил задать вопрос:
   – И что же нам предстоит предварительно сделать для того, чтобы в итоге начать торговать веревками и мылом, уважаемый Шмунк Моисей Давидович?
   Шмунк замахал руками.
   – Моня, просто Моня!
   – Пусть будет просто Моня.– Кощей Бессмертный соизволил благожелательно махнуть ручкой в ответ.
   – Был я тут недавно у волхвов…
   – Мерзкие старикашки! – Благожелательность Кощея как ветром сдуло. Бессмертное лицо начало наливаться кровью.– На всех столбах объявления расклеили!
   – Да,– скорбно поддакнул Моня,– зарабатывать на вашей смерти без вашего согласия – верх наглости, я считаю. Только мы имеем на это право!
   – Кто это мы?
   – Мы! Народ избранный! В данном случае вы и я. На вашей смерти, Ваше Бессмертие, можно сделать сумасшедшие деньги! Это же беспроигрышный вариант! Доверьте это дело мне, и за какие-то жалкие девяносто процентов от прибыли…
   – Что?!
   – Тсс…– Моня на цыпочках приблизился к Кощею и зашептал в бессмертное ушко: – Финансового директора на оклад сажать нельзя: воровать начнет.
   – Какого директора? – опешил Кощей.
   – Финансового,– лучезарно улыбаясь, пояснил Моня,– в смысле меня. Поверьте мне, проценты и только проценты! Чисто из уважения к вам согласен на восемьдесят пять…
   – Ну-у-у… это несерьезно,– развел руками Кощей.– Больше пятнадцати процентов – даже не заикайтесь!
   Моня уважительно посмотрел на хозяина кабинета.
   – А за идею?
   – За идею могу накинуть еще пять…
   Торг за проценты от смерти бессмертного злодея начал набирать обороты.

9

   Клубочек-проводник вел лихую команду Алексея к цели. На этот раз он не петлял, не гонял кругами, честно обходил все болота и находил тропинки даже в самой дикой чащобе. Бояться ему было нечего. Самые несдержанные члены команды во избежание недоразумений были надежно привязаны к горячим скакунам, роль которых выполняли оборотни. На бурные протесты Васьки и Ары Алеша внимания не обращал. Он спешил. Рукоять меча побратима горела огнем, заставляя юношу понукать уже изрядно вымотанных «лошадок». Лес скоро кончился. Перед путниками раскинулась широкая степь без конца и края. Так далеко от дома Алеша еще не забирался. Редкие всадники, которых они обгоняли по пути, широко раскрывали свои раскосые глаза и испуганно шарахались в сторону при виде этой оригинальной четверки. И чем ближе они подъезжали к Искеру – первой цели своего путешествия, указанной в начертанной рукой Яги инструкции, тем этих всадников становилось больше. Кое-кто из них красовался на великолепных шибергамских конях, но, как наездники ни горячили их плетками, угнаться за оборотнями не могли. А вот наконец и Искер – грозный татарский городище, стоящий на черной сопке с высоким зубчатым тыном и островерхими крышами сторожевых башен. Алеша не сомневался: его побратим вляпался в неприятность именно здесь.
   – Нам бы обличье сменить,– запаленно прохрипел оборотень под Вано.
   Алеша опомнился. Действительно, вряд ли их ласково примут местные кадры при виде таких странных лошадок. Юноша свистнул клубочку, и тот послушно прыгнул к нему за пазуху. Вервольфы немедленно нырнули в лощину. Там, вдали от посторонних глаз, с них сняли отчаянно ругающихся Ваську и Ару, после чего волки с облегчением обернулись дюжими молодцами. Видок у них был, надо сказать, еще тот. Обветренные, исполосованные шрамами лица, не первой свежести рубахи, подпоясанные бечевой, серые, в многочисленных заплатках штаны, аккуратно заправленные в старые, потрепанные лапти, и в довершение картины – узловатые дубинки в руках.
   – Н-да…– Алексей почесал в затылке.– Я так понимаю, основная профессия – работники ножа и топора?
   – Не, дубинки, – честно признались оборотни.
   – Ладно, пока работаете при мне – охранниками будете, а потом… лучше под руку не попадайтесь. Не уважаю ваш промысел. Как вас звать-то?
   – Дема.
   – Сема.
   – Косьян.
   – Демьян… это шоб с Демой не путали.
   – Ладно, Демы-Семы. Слушать меня как отца родного, без приказа ни с кем не задираться и помалкивать в тряпочку,– строго сказал Алексей.– За мной!
   Выбравшись из лощины, разношерстая команда Алеши влилась в широкий людской поток, двигавшийся в сторону Искера.
   – Чегой-то тут затевается,– пробасил Сема.
   – Ага,– согласился Дема,– почитай, все улусы в Искер двинулись.
   – Татарвы-то скока-а-а…– почесал в затылке Косьян.
   – Не тока татарвы… вона – остяки топают, вогулы. Кажись, хан Хучум орду собирает,– встревожился Демьян.– Может, на Русь собрался?
   – Не,– уверенно заявил Дема,– конных мало, опять же с семьями идут.
   – Да вы никак патриоты,– удивился Алеша,– места хорошо знаете?
   – Забегали,– уклончиво хмыкнул Демьян.
   Пока они вели эту неспешную беседу, радостно гомонящий поток внес их в городские ворота, протащил по узкой улочке и выплюнул на широкую площадь, в центре которой подле минарета стоял большой шатер, крытый цветным войлоком и коврами. Вокруг шатра – ограда, расцвеченная затейливыми узорами. На длинном шесте над шатром раскачивался белый конский хвост.
   – Интересно, чему так узкоглазые радуются? – пробормотал Алеша.
   – А ты у абыза поспрошай,– посоветовал Косьян,– вон, видишь, стоит? Их хану из Бухары прислали – проповедовать веру Магомеда. Они все знают.
   Алеша, рассекая толпу, двинулся к одетому в черный, опоясанный белым платком халат худощавому старику, ориентируясь на его белоснежную чалму.
   – Уважаемый абыз, не подскажете, что здесь происходит?
   – Неверная собака! – взвизгнул старик.– Не можешь отличить почтенного муллу от абыза, а…
   – Можно, я его зарэжу? – спросил с плеча своего друга Ара, выдергивая кинжал.
   Старик дикими глазами посмотрел на пернатого джигита, деловито пробовавшего остроту заточки на волосах кунака. Кинжал был острый. Лезвие смахнуло черную прядь, просвистев рядом с ухом Вано.
   – Ара, зачэм тэбэ этот старый, выживший из ума ишак? – начал урезонивать друга колдун, пытаясь засунуть его к себе за пазуху.
   Ара активно сопротивлялся:
   – Нэт, я хочу его зарэзать!
   Мулла взвизгнул и ринулся в сторону шатра. Пробиваться было трудно. Толпа была очень плотная, и, что интересно, она, как и Ара, активно сопротивлялась. Ему ставили подножки, исподтишка давали пинка, смыкались крепкой стеной и к шатру не подпускали.
   – Они все знают,– Косьян вздохнул,– но не говорят. А еще их тут не любят.
   – За что?
   – Да тут народишко идолам поклоняется, а эти гады их разбивать заставляют…
   – Идала бей, не страсна,– вступил в дискуссию старый круглощекий татарин, притиснутый толпой к команде Алеши,– мы идала палка бьем, када ахота плахой.
   – А что страшно? – тут же начал мотать на ус Алексей.
   – Чик-чик эта… которая детка делать. Наса улуса чик-чик делай не хосет.
   – Обрезание! – дошло до Алеши.– Ну а тут-то сейчас что происходит, зачем столько народу согнали?
   – Праздник, аднака. Хана Хучума сказала: сначала казнь, потом праздник. Хана Хучума бочка кумыс дает.
   – Одну?
   – Адна, адна,– закивал татарин.
   Алеша посмотрел на море голов.
   – Упьетесь. Кого казнят-то?
   – Русска батыра…
   Алеша ринулся вперед. Его верная команда, усердно работая локтями, когтями и клювами, поспешила следом, и, только пробившись в первые ряды, они увидели приговоренных. Царевич Елисей лежал на земле, привязанный за руки и за ноги к четырем коням. Рядом валялся Вервольф Вольфович. Лапы его были намертво прикручены к четырем вбитым в землю колышкам, морда плотно завязана шелковым платком, чтобы не гавкал и не осквернял слух правоверных мусульман и прочих идолопоклонников, не успевших проникнуться духом истинной веры и прелестями «чик-чик». Около него суетился толстый палач, деловито смазывая бараньим жиром гладко оструганный, заостренный с одного конца кол, периодически примеряя его к хвосту главы оппозиции Лысой Горы.
   – От, блин! – Мозг Алеши усиленно начал шуршать извилинами. Юноша прекрасно понимал, что шансов справиться со всей этой толпой у него нет, но сдаваться не собирался.
   Полог шатра распахнулся, и четыре накачанные фигуры с натугой вынесли на площадь громадный, высокий трон, отделанный резьбой из моржовой кости, малиновым бархатом и золотом. На троне восседала сухонькая, сгорбленная фигурка великого хана Хучума. Как только трон опустился на землю, из-за него неспешно вышел седобородый досточтимый ахун – главный советник хана. Слуги поспешно расстелили у подножия трона ковер, на который он с достоинством и уселся.
   Хан махнул ручкой:
   – Мурза Чангул, огласи приговор.
   Из толпы приближенных вышел еще один седобородый старец в пестром халате, развернул свиток и трубным голосом провозгласил:
   – Правоверные! Этот неверный, русский батыр Елисей, четырежды оскорбил нашего великого хана, наместника Аллаха на земле, да продлятся его дни!
   – Чьи дни?! Аллаха или хана?! – дерзко выкрикнул Алеша.
   – При чем здесь Аллах?! – возмутился мурза.– Хана, конечно!
   – А-а-а…– Алеша понимающе кивнул, проверяя, как катана выходит из ножен.
   Елисей приподнял голову, посмотрел на брата. Глаза царевича стали круглыми.
   – Не надо, уходи,– одними губами, еле слышно прошептал он.
   – Вах! – загомонила толпа.
   – Четырежды!
   – Первое оскорбление,– дождавшись, когда толпа угомонится, продолжил мурза,– залез в его конюшню и попытался украсть любимого коня хана, чистокровного аргамака шибергамских кровей, по преданиям выведенного далекими предками хана из элитных пород арабских скакунов…
   – Я так думаю, что из смеси бульдога с носорогом может получиться только Конек-горбунок или дворняжка! – Алеша явно нарывался, игнорируя отчаянные знаки побратима.
   Мурза недовольно взглянул на наглеца, однако сдержался и продолжил:
   – …но великий хан его прощает!
   – Вот это другое дело! – обрадовался Алеша.
   Мурза, решив, видать, на реплики Алеши не обращать внимания, поделился сокровенным:
   – Сами понимаете, все с этого начинали: и Тимур, и наш великий хан… по молодости…
   – Это мы понима-а-аем!
   – Да-а-а…
   – По молодости-то…
   – Второе оскорбление: научил свою собаку таким страшным словам! Она нашему хану такого наговорила! Я даже повторять боюсь! Одно только слово «валюнтаризьм» чего стоит…
   – В моем ханстве,– проскрипел Хучум,– попрошу не выражаться!
   – Прости, о великий! – Мурза стукнулся лбом о землю.– Вырвалось! Так хочется узнать, что ж это такое – валюнтаризьм?!
   Вервольф, придушенно повизгивая, начал извиваться на земле. Ему явно не терпелось пояснить, но мешала повязка, плотно стиснувшая челюсти.
   – Продолжай.– Хан недовольно махнул ручкой.
   Мурза вскочил и с энтузиазмом заорал во всю глотку:
   – Хан и на этот раз его прощает, ибо глуп отрок и неразумен, а потому – что с него взять, тем более с его собаки?! Третье оскорбление: этот русский батыр с одного удара поверг лучшего воина хана, но и это не страшно. Сами знаете, Дебил-оглы всем уже надоел…
   – Да!
   – Да!
   – Да!
   – А вот четвертое оскорбление самое ужасное…– Мурза сделал многозначительную паузу. Все затихли.– Он узнал великую тайну хана!
   – У-у-у!!!
   – О-о-о!!!
   – Казнить!
   – Казнить!
   – Интересно, что за тайна? – задумался вслух Алеша.
   – Уи-и-и…
   – Он не знает! – загомонила толпа.
   – Не знаю,– подтвердил Алеша.
   – У хана большой гарем есть!
   – Женщин много!
   – Девушек!
   – Уи-и-и… какой женщин! Пери! – наперебой начала пояснять толпа.
   – Ну и что? – продолжал допытываться Алеша.
   – Что – ну?! – возмутилась толпа.– Старый стал. Не понимаешь, да? Ничего с женщин сделать не может. Только сказки рассказывает…
   – А-а-а…– дошло до Алеши, и извилины в его голове перестали скрипеть. План спасения был готов.
   – Казнить! – бушевала меж тем толпа.
   – Казнить!
   – Казнить!
   – Спокойно, господа абызы, абрызы, абреки, казбеки и как вас там еще называют, не знаю! – смело выступил вперед юный прохвост и начал привычно ездить по ушам. Язык у него уже работал отдельно от мозга, но делал все, что надо, как и всегда в экстремальных ситуациях.– Слушайте меня, мудрого мага и звездочета, гениального лекаря, прибывшего специально к великому хану Хучуму с рецептом самопальной виагры, от которой застонут в экстазе все женщины знойного Востока. В очередь прошу не становиться. Препарата мало. Только для узкого круга лиц. Для хана и его придворных. У тебя много вельмож? – требовательно спросил он Хучума.
   – У-у-у… О-о-о…– От волнения великий хан начал заикаться.– Многа! Уй многа-а-а… Князьки, тайджи, мурзы, ахуны, муллы, карачи… никому не дам! Мне! Все мне хочу! Я тебя, табиб, озолочу!!!
   – Это кто табиб? – не понял Алеша.
   – Это ты табиб,– прошептал стоящий рядом Демьян,– по-ихнему, значит, лекарь.
   – А-а-а…
   – Хочу! Хочу! Озолочу! – все никак не мог успокоиться хан.
   – Не волнуйтесь, папаша, в вашем возрасте это вредно. Все будет! Насчет «озолочу» поговорим отдельно, но прошу учесть: препарат нужно снабдить колдовской силой, а для обряда мне потребуется сердце и печень вот этого неверного,– он показал на Елисея, не обращая внимания на его выпученные от изумления глаза,– и поганый язык вот этого осквернителя Корана.– Указующий перст переместился на вервольфа.
   Глава оппозиции нечистой силы Лысой Горы изогнулся всем телом, пытаясь дотянуться до сапога Алеши, чтобы от души его тяпнуть, но мешали колышки, к которым были привязаны лапы, и туго перетянутая шелковым платком пасть.
   – Согласен!!! Мурзы мои, режьте!!!
   – Стоп, стоп, стоп! – Алеша преградил дорогу мурзам, выдергивая катану. Кривые сабельки, перерубленные пополам, рухнули на землю.
   – Вах! – восхитилась толпа.
   Дружина Алеши, встав вокруг пленников, ощетинилась.
   – Торопиться не надо! Обряд должен быть произведен по всем правилам, в уединенном, недоступном для нескромных глаз месте, при помощи обезболивающего средства, которое должен приготовить мой ученик. Вано, обезболивающее приготовить сумеешь? – Алеша выразительно щелкнул себя пальцем по горлу.
   – Вах! Дарагой! Такой средство сделаю! Ничэго нэ пачуэт! Ни джигит,– ткнул он пальцем в Елисея,– ни ха-а-ан!
   Ара озабоченно заерзал на его плече.
   И тут досточтимый седобородый ахун, до этого мирно сидевший у трона, не спеша поднялся, приблизился к хану и что-то прошептал ему на ухо. Глаза правителя расширились.
   – Праздник отменяется! – взвизгнул он, стукнув сухонькими ручонками по подлокотникам трона.– Мурзы мои, гоните всех в шею! А драгоценного табиба, его свиту и пленников – в мой шатер! С почетом!
   Всадники на рыжих шибергамских лошадях залихвацки свистнули и ринулись в толпу, хлеща вокруг себя нагайками. Исход гостей из города пошел ускоренными темпами. Гнали, разумеется, лишь бедноту из ближайших аилов. Почтенные купцы и зажиточные жители славного города Искера, наоборот, старались пробиться поближе к новым фаворитам хана, которого уже уносили на троне в шатер. Они пробирались не просто так.
   – О, великий колдун!
   – О, великий маг!
   – Сделай милость, удели хоть один миг твоего драгоценного времени!
   – Выслушай нашу просьбу!
   – Чего вам? – нетерпеливо буркнул Алексей. Он предпочитал ковать железо, пока горячо, а потому горел желанием по-шустрому запудрить мозги наивному хану, под благовидным предлогом свистнуть у него знаменитого коня, указанного в начертанной рукой Яги инструкции, и вместе с побратимом свалить из этих мест куда подальше.
   Вперед вышел толстый купец в пестром шелковом халате. Судя по почтению, с которым ему уступали дорогу остальные купцы, он был тут кем-то вроде главы гильдии. Купец сделал какой-то знак, и из подворотни выкатили четыре арбы, прогибающиеся под тяжестью какого-то груза, прикрытого дерюгой.
   – Уважаемый табиб. По нашим законам этот батыр,– купец сделал почтительный поклон в сторону связанного Елисея,– теперь не просто батыр, а великий батыр. Но этот великий батыр скоро чик! – Купец сделал выразительный жест ребром руки по горлу.– И опять Дебил-оглы великий батыр. Вах, какой батыр! Сколько убытку! Сколько лавок погромил! Очень просим! Возьми этих батыров обоих с собой. Два сердца, два печень! Такой обряд сделаешь, вах!