Страница:
– Спасибо. Здесь тоже будет очень неплохо, когда руки дойдут.
– Стало быть, вы всю жизнь занимаетесь гостиничным бизнесом?
– Нет, что вы! – рассмеялась Кей. – Я только что купила этот дом. А до недавнего времени была простым клерком. – Она налила воды в чайник и поставила его на плиту. – Я получила наследство. Довольно неожиданно.
– А! – улыбнулась Джемма, но, заметив, как изменилось лицо Кей, умолкла.
– Моя очень хорошая приятельница, к сожалению, умерла, – вздохнула Кей. – Никак не могу к этому привыкнуть. Последние месяцы были для меня ни на что не похожи, и иногда все еще не верится, что я здесь и у меня теперь совсем другая жизнь…
– Вы не всегда здесь жили?
– Нет, я переехала сюда из Хартфордшира. Когда умерла мама, а за ней та самая хорошая знакомая, меня там уже ничто не держало. Остались, конечно, друзья, по которым я скучаю, коллеги по работе, но я вдруг перестала ощущать связь с теми местами и поняла: вот подходящий момент, чтобы переехать.
– Сочувствую вам, – с участием сказала Джемма. – Вам столько пришлось пережить.
Закипел чайник. Кей достала из буфета две кружки с цветочками и заварила чай, отметив, что Джемма предпочитает с молоком и одним кусочком сахара – как и она сама.
– Иногда бывает тяжеловато, – продолжила свой рассказ Кей, когда они перешли с чаем в гостиную. – Чувствую себя здесь немного одиноко. Случается, гуляю по городу и думаю, что надо непременно рассказать маме об этом или что Пегги будет смеяться, если показать ей это. А потом вспоминаю, что их уже нет.
– Ах, Кей! – воскликнула Джемма, подаваясь вперед.
– Ничего, – откликнулась та. – Здесь мне все-таки легче. Если бы я до сих пор жила на прежнем месте, мне, куда бы я ни пошла, все напоминало бы о них. А в Лайме нет. Тут все иначе.
Она посмотрела в окно: небо темнело, и на улице зажглись фонари.
– Но мне до сих пор кажется, что в это невозможно поверить. Ужасно, что нельзя просто позвонить и поговорить с ними. Я больше не могу спросить их мнение о чем-то. Это невозможно, а я не была к этому готова.
Джемма поставила кружку и взяла руку Кей в свои ладони. Та поморгала, чтобы смахнуть набежавшие слезы, и помахала перед лицом свободной рукой.
– Все нормально, – заверила она. – Не переживайте за меня – я вовсе не собиралась жаловаться. А вам, наверное, лучше не сидеть здесь со мной и слушать мою болтовню, а веселиться вместе со всеми в пабе.
– Мне это совсем не подходит, – покачала головой Джемма. – Они сейчас напьются и будут сплетничать. Я другая.
– И я, – подхватила Кей, – я тоже этого не люблю. Лучше посижу дома с книжкой.
Она взяла «Доводы рассудка» и показала Джемме:
– Вы это читаете?
– Один из моих любимых романов. Поэтому я и решила сюда переехать.
– А теперь и вся съемочная группа нагрянула к вам!
Они молча пили чай.
– Ладно, – наконец сказала Джемма, – спасибо за угощение. Пойду поубиваю мух.
Кей посмотрела на нее с недоумением.
– Так Бет называет заучивание роли. Она меня все время поддразнивает, что я заправская мухобойка, но я ничего не могу с собой поделать. Мне нужно все время повторять текст.
Провожая ее взглядом, Кей не могла не улыбнуться. Ей еще не встречались такие приятные в общении девушки, и она решила, что из Джеммы получится замечательная Энн Эллиот.
Неожиданно Кей пришла потрясающая мысль, что ей удастся понаблюдать за съемками! Во-первых, из окон открывался отличный обзор, и ей пришло в голову, что Тереза может разрешить ей присутствовать на съемочной площадке. А вдруг ее возьмут в статистки?! Или эта противная Бет подвернет ногу во время знаменитого эпизода на ступеньках Кобба, а Кей ее заменит и покажет всем такое актерское мастерство, что сраженная наповал Тереза не выдержит и доверит ей роль Луизы Мазгроув? И, проигрывая ту знаменитую сцену, когда героиня спрыгивает с лестницы прямо в объятия капитана Уэнтуорта, она заглянет в бездонные голубые глаза Оли, и он без памяти влюбится в нее.
«Свадьбу устроим скромную, – мечтала Кей, – гостей на шестьсот, а над головой будут кружить несколько вертолетов от конкурирующих глянцевых журналов в попытке заснять невесту Оли».
Они оба станут фаворитами прессы, и на каждом шагу их будут сопровождать операторы.
Кей покачала головой. Как легко увлечься и снова унестись в мир грез – глупое чудачество, пережиток детства, проникший во взрослую жизнь. Кей понимала, что надо учиться контролировать эту привычку, какой бы безобидной она ни казалась, ведь мечтатель, если его ожидания не оправдываются, часто становится жертвой разочарования. Кей – обычная молодая женщина, заурядная владелица гостиницы, и Оли вовсе не собирается уделять ей хоть крупицу внимания. Так или не так?
Глава 9
Глава 10
– Стало быть, вы всю жизнь занимаетесь гостиничным бизнесом?
– Нет, что вы! – рассмеялась Кей. – Я только что купила этот дом. А до недавнего времени была простым клерком. – Она налила воды в чайник и поставила его на плиту. – Я получила наследство. Довольно неожиданно.
– А! – улыбнулась Джемма, но, заметив, как изменилось лицо Кей, умолкла.
– Моя очень хорошая приятельница, к сожалению, умерла, – вздохнула Кей. – Никак не могу к этому привыкнуть. Последние месяцы были для меня ни на что не похожи, и иногда все еще не верится, что я здесь и у меня теперь совсем другая жизнь…
– Вы не всегда здесь жили?
– Нет, я переехала сюда из Хартфордшира. Когда умерла мама, а за ней та самая хорошая знакомая, меня там уже ничто не держало. Остались, конечно, друзья, по которым я скучаю, коллеги по работе, но я вдруг перестала ощущать связь с теми местами и поняла: вот подходящий момент, чтобы переехать.
– Сочувствую вам, – с участием сказала Джемма. – Вам столько пришлось пережить.
Закипел чайник. Кей достала из буфета две кружки с цветочками и заварила чай, отметив, что Джемма предпочитает с молоком и одним кусочком сахара – как и она сама.
– Иногда бывает тяжеловато, – продолжила свой рассказ Кей, когда они перешли с чаем в гостиную. – Чувствую себя здесь немного одиноко. Случается, гуляю по городу и думаю, что надо непременно рассказать маме об этом или что Пегги будет смеяться, если показать ей это. А потом вспоминаю, что их уже нет.
– Ах, Кей! – воскликнула Джемма, подаваясь вперед.
– Ничего, – откликнулась та. – Здесь мне все-таки легче. Если бы я до сих пор жила на прежнем месте, мне, куда бы я ни пошла, все напоминало бы о них. А в Лайме нет. Тут все иначе.
Она посмотрела в окно: небо темнело, и на улице зажглись фонари.
– Но мне до сих пор кажется, что в это невозможно поверить. Ужасно, что нельзя просто позвонить и поговорить с ними. Я больше не могу спросить их мнение о чем-то. Это невозможно, а я не была к этому готова.
Джемма поставила кружку и взяла руку Кей в свои ладони. Та поморгала, чтобы смахнуть набежавшие слезы, и помахала перед лицом свободной рукой.
– Все нормально, – заверила она. – Не переживайте за меня – я вовсе не собиралась жаловаться. А вам, наверное, лучше не сидеть здесь со мной и слушать мою болтовню, а веселиться вместе со всеми в пабе.
– Мне это совсем не подходит, – покачала головой Джемма. – Они сейчас напьются и будут сплетничать. Я другая.
– И я, – подхватила Кей, – я тоже этого не люблю. Лучше посижу дома с книжкой.
Она взяла «Доводы рассудка» и показала Джемме:
– Вы это читаете?
– Один из моих любимых романов. Поэтому я и решила сюда переехать.
– А теперь и вся съемочная группа нагрянула к вам!
Они молча пили чай.
– Ладно, – наконец сказала Джемма, – спасибо за угощение. Пойду поубиваю мух.
Кей посмотрела на нее с недоумением.
– Так Бет называет заучивание роли. Она меня все время поддразнивает, что я заправская мухобойка, но я ничего не могу с собой поделать. Мне нужно все время повторять текст.
Провожая ее взглядом, Кей не могла не улыбнуться. Ей еще не встречались такие приятные в общении девушки, и она решила, что из Джеммы получится замечательная Энн Эллиот.
Неожиданно Кей пришла потрясающая мысль, что ей удастся понаблюдать за съемками! Во-первых, из окон открывался отличный обзор, и ей пришло в голову, что Тереза может разрешить ей присутствовать на съемочной площадке. А вдруг ее возьмут в статистки?! Или эта противная Бет подвернет ногу во время знаменитого эпизода на ступеньках Кобба, а Кей ее заменит и покажет всем такое актерское мастерство, что сраженная наповал Тереза не выдержит и доверит ей роль Луизы Мазгроув? И, проигрывая ту знаменитую сцену, когда героиня спрыгивает с лестницы прямо в объятия капитана Уэнтуорта, она заглянет в бездонные голубые глаза Оли, и он без памяти влюбится в нее.
«Свадьбу устроим скромную, – мечтала Кей, – гостей на шестьсот, а над головой будут кружить несколько вертолетов от конкурирующих глянцевых журналов в попытке заснять невесту Оли».
Они оба станут фаворитами прессы, и на каждом шагу их будут сопровождать операторы.
Кей покачала головой. Как легко увлечься и снова унестись в мир грез – глупое чудачество, пережиток детства, проникший во взрослую жизнь. Кей понимала, что надо учиться контролировать эту привычку, какой бы безобидной она ни казалась, ведь мечтатель, если его ожидания не оправдываются, часто становится жертвой разочарования. Кей – обычная молодая женщина, заурядная владелица гостиницы, и Оли вовсе не собирается уделять ей хоть крупицу внимания. Так или не так?
Глава 9
Остальные вернулись в гостиницу, как и было предсказано, лишь после того, как паб закрылся. Кей из своей спальни услышала их едва ли не с другого конца Морского променада и среди хора голосов явственно различила пение Бет. Вернее, визг: песне явно недоставало мелодии.
Затем у входной двери раздался шум и скрежет. Кто-то долго попадал ключом в замочную скважину, и вся компания, очевидно, разом пыталась протиснуться в холл. Кей засмеялась, выскользнула из спальни и украдкой поглядела вниз.
– Чшш! – усмиряла всех Софи.
– Сама ты чушь! – огрызнулась Бет, ставя нетвердую ногу на первую ступеньку.
– Вечно ты переусердствуешь, Бет, – вот в чем твоя проблема.
– Ты еще будешь объяснять мне, в чем моя проблема! – вспылила Бет и ткнула пальцем в грудь Софи. – Ты – моя главная проблема!
– Да? Тогда ты – моя проблема!
– Дамы, дамы! – приструнил обеих Оли. – Не могут же сестры Мазгроув воевать друг с другом прямо здесь?
Кей смотрела, как все они, спотыкаясь, тащатся вверх по лестнице. Бет неприлично раскраснелась, ее глаза заигрывающе поблескивали. Белокурые волосы Оли спутались, как будто их кто-то взъерошил.
«Наверное, Бет», – решила Кей.
Глаза у Терезы отчаянно слипались, и она, скорее всего, мысленно была уже в постели, заставляя себя кое-как переставлять ноги. Замыкали шествие Лез и Софи. Помощник режиссера был, как всегда, угрюм, лицо у него выглядело помятым. Софи единственная из всех сохраняла более или менее приемлемый вид. На щеках проступил легкий румянец, она непринужденно улыбалась и по ступенькам всходила гораздо проворнее, чем остальные.
– Спокойной ночи! – пожелала она всем на площадке.
Бет лишь вяло махнула рукой и ввалилась в свой номер.
– Доброй ночи, мои милые принцессочки! – распрощался Оли и тоже исчез за дверью.
Наконец все угомонились, и Кей, успокоившись, вернулась к себе. Постояла с минуту, вновь спрашивая себя, не приснилось ли ей это.
– Где мой фен? – вдруг разнесся по коридору чей-то вопль.
Кричала, конечно, Бет Дженкинс.
«Нет, – подумала Кей, – не приснилось».
В ее доме действительно заночевали кинозвезды.
– Софи! У тебя мой фен?
– Нет у меня твоего дурацкого фена! И нельзя ли потише? Джемма, между прочим, уже спала!
Бет с грохотом хлопнула дверью, и снова все стихло. Кей прыснула. Вот чудеса! Оли Уэйд Оуэн всего через две комнаты от нее сейчас ложится в постель. Кей тоже забралась под одеяло. Надо наконец перестать думать о нем, но невозможно просто не обращать внимания на того, кто переступил ее порог в образе персонажа Джейн Остин. И на этот раз, сомкнув веки, Кей увидела во сне вовсе не мистера Дарси, а Оли Уэйда Оуэна.
Готовить завтрак на шестерых для Кей было в новинку, но это ее нисколько не тяготило. Первой встала Софи. Несмотря на шесть утра, ее глаза весело поблескивали и были азартно распахнуты навстречу предстоящему дню. Все это не имело никакого отношения к Бет – она вошла в столовую, с трудом разлепляя веки.
– Привет, ясноглазка! – поддела ее Софи. – Ну, как ты после вчерашнего?
– Заткнись, Соф! – Бет, застонав, с грохотом выдвинула стул из-за стола и рухнула на него. – Ох, моя головушка! И кто только покупал мне столько пойла?
– Ты сама и покупала! – усмехнулась Софи.
– Не смейся. И помолчи хоть немного. Как же мне тяжко!
– Тебе пора навести марафет, пока сюда не явилась Тереза, – предостерегла ее Софи. – Ты ее знаешь.
– Боже мой! Если она опять заведет свое «проснуться и встряхнуться», я точно завою, – пообещала Бет.
Кей поставила на стол два кофейника, и тут в столовую вошли Лез и Тереза.
– Доброе утро, – поздоровалась режиссер. – Боже правый, Бет! Что с тобой приключилось?
– Ничего. Со мной все нормально, – соврала Бет, морщась от звука собственного голоса.
– Видок у тебя отпугивающий. Пора проснуться и встряхнуться – скоро съемки. Гримеры ведь не волшебники, сама понимаешь.
Бет бросила злобный взгляд на свою мучительницу, а Софи давилась от хохота. Лез стал наливать себе кофе.
– Кажется, дождь собирается, – произнес он таким тоном, что Кей почти ощутила морось.
– Прогноз неважный, – согласилась Тереза. – Возможно, придется переключиться на эпизоды в Апперкроссе.
– Как – в Апперкроссе? – испуганно переспросила появившаяся в дверях Джемма.
– Если только дождь не отменится. Тогда поснимаем на Коббе.
Кей смотрела, как удрученная Джемма медленно придвигает стул.
– Доброе утро! – раздался жизнерадостный возглас, и к столу бодро подошел Оли, широко улыбаясь.
Засмотревшись, Кей едва не опрокинула стакан сока на колени Софи, но вовремя спохватилась.
– Ну, как мы после вчерашнего?
– Господи, Оли! – снова застонала Бет. – Как ты можешь радоваться по поводу и без? И как тебе удается избежать похмелья? Я же видела, сколько ты вчера выхлестал!
Оли как ни в чем не бывало взял с тарелки кусочек тоста и начал щедро намазывать его сливочным маслом.
– Понятия не имею, о чем ты, куколка, – ответил он, жадно откусывая кусок. – Я и выпил-то всего каплю.
Бет только покачала головой и с отвращением принялась за хлопья.
– Я же вас предупреждала, – заметила Тереза. – Я сказала: «Один глоток», помните?
Кей улыбалась, прислушиваясь к их беседе, но не могла оторвать взгляд от лица Оли. Она суетилась вокруг стола, то и дело поглядывая на него и вспоминая фильмы, от которых когда-то впадала в экстаз. Впервые она отметила его в экранизации диккенсовской «Повести о двух городах». Там он снялся в роли Сиднея Картона, и Кей безудержно рыдала, когда он ради любимой женщины пожертвовал жизнью. Затем последовала череда довольно скверных романтических комедий, где Оли играл хлыщей и вертопрахов, всегда добивавшихся любви героини. Тем не менее его притягательность обеспечила ему интерес зрительской аудитории. Ну а потом он не устоял перед соблазнами Голливуда и получил роль в «Дамском угонщике», где и сыграл – вполне закономерно – этого самого угонщика. Кино получилось премерзкое, единственной компенсацией за потраченное зря время был весьма фривольный эпизод, который долго обсуждали в прессе. Таблоиды широко растиражировали кадры из фильма, и Кей должна была признаться, что они скрашивали ей особенно тоскливые обеденные часы.
Теперь, наблюдая за Оли, она старалась отогнать воспоминания о той эротической сцене, о его загорелой спине, завершавшейся крепкими упругими…
– Я принесу еще тосты! – выпалила она невпопад, так что все обернулись и удивленно посмотрели на нее.
– Что с тобой, Кей? – спросила Софи. – У тебя лицо горит!
– Ничего, – пробормотала Кей, спасаясь бегством на кухню.
Она не должна в него влюбляться. Красавцы-мужчины – настоящее несчастье. Сколько раз они разбивали ей сердце! Даже вспоминать не хотелось, скольким симпатичным парням она дарила свою любовь, а потом они ее растаптывали. И в Лайм-Реджис она приехала совсем не для того, чтобы повторять ошибки прошлого. Она же собиралась с головой окунуться в работу, посвятить себя совершенно новому делу и заняться наконец иллюстрациями. Для этого ей не нужен мужчина!
Но, вернувшись в столовую с полным чайником и очередной порцией тостов и увидев, как лучезарно улыбнулся ей Оли, Кей поняла, что уже слишком поздно: она успела в него влюбиться.
Затем у входной двери раздался шум и скрежет. Кто-то долго попадал ключом в замочную скважину, и вся компания, очевидно, разом пыталась протиснуться в холл. Кей засмеялась, выскользнула из спальни и украдкой поглядела вниз.
– Чшш! – усмиряла всех Софи.
– Сама ты чушь! – огрызнулась Бет, ставя нетвердую ногу на первую ступеньку.
– Вечно ты переусердствуешь, Бет, – вот в чем твоя проблема.
– Ты еще будешь объяснять мне, в чем моя проблема! – вспылила Бет и ткнула пальцем в грудь Софи. – Ты – моя главная проблема!
– Да? Тогда ты – моя проблема!
– Дамы, дамы! – приструнил обеих Оли. – Не могут же сестры Мазгроув воевать друг с другом прямо здесь?
Кей смотрела, как все они, спотыкаясь, тащатся вверх по лестнице. Бет неприлично раскраснелась, ее глаза заигрывающе поблескивали. Белокурые волосы Оли спутались, как будто их кто-то взъерошил.
«Наверное, Бет», – решила Кей.
Глаза у Терезы отчаянно слипались, и она, скорее всего, мысленно была уже в постели, заставляя себя кое-как переставлять ноги. Замыкали шествие Лез и Софи. Помощник режиссера был, как всегда, угрюм, лицо у него выглядело помятым. Софи единственная из всех сохраняла более или менее приемлемый вид. На щеках проступил легкий румянец, она непринужденно улыбалась и по ступенькам всходила гораздо проворнее, чем остальные.
– Спокойной ночи! – пожелала она всем на площадке.
Бет лишь вяло махнула рукой и ввалилась в свой номер.
– Доброй ночи, мои милые принцессочки! – распрощался Оли и тоже исчез за дверью.
Наконец все угомонились, и Кей, успокоившись, вернулась к себе. Постояла с минуту, вновь спрашивая себя, не приснилось ли ей это.
– Где мой фен? – вдруг разнесся по коридору чей-то вопль.
Кричала, конечно, Бет Дженкинс.
«Нет, – подумала Кей, – не приснилось».
В ее доме действительно заночевали кинозвезды.
– Софи! У тебя мой фен?
– Нет у меня твоего дурацкого фена! И нельзя ли потише? Джемма, между прочим, уже спала!
Бет с грохотом хлопнула дверью, и снова все стихло. Кей прыснула. Вот чудеса! Оли Уэйд Оуэн всего через две комнаты от нее сейчас ложится в постель. Кей тоже забралась под одеяло. Надо наконец перестать думать о нем, но невозможно просто не обращать внимания на того, кто переступил ее порог в образе персонажа Джейн Остин. И на этот раз, сомкнув веки, Кей увидела во сне вовсе не мистера Дарси, а Оли Уэйда Оуэна.
Готовить завтрак на шестерых для Кей было в новинку, но это ее нисколько не тяготило. Первой встала Софи. Несмотря на шесть утра, ее глаза весело поблескивали и были азартно распахнуты навстречу предстоящему дню. Все это не имело никакого отношения к Бет – она вошла в столовую, с трудом разлепляя веки.
– Привет, ясноглазка! – поддела ее Софи. – Ну, как ты после вчерашнего?
– Заткнись, Соф! – Бет, застонав, с грохотом выдвинула стул из-за стола и рухнула на него. – Ох, моя головушка! И кто только покупал мне столько пойла?
– Ты сама и покупала! – усмехнулась Софи.
– Не смейся. И помолчи хоть немного. Как же мне тяжко!
– Тебе пора навести марафет, пока сюда не явилась Тереза, – предостерегла ее Софи. – Ты ее знаешь.
– Боже мой! Если она опять заведет свое «проснуться и встряхнуться», я точно завою, – пообещала Бет.
Кей поставила на стол два кофейника, и тут в столовую вошли Лез и Тереза.
– Доброе утро, – поздоровалась режиссер. – Боже правый, Бет! Что с тобой приключилось?
– Ничего. Со мной все нормально, – соврала Бет, морщась от звука собственного голоса.
– Видок у тебя отпугивающий. Пора проснуться и встряхнуться – скоро съемки. Гримеры ведь не волшебники, сама понимаешь.
Бет бросила злобный взгляд на свою мучительницу, а Софи давилась от хохота. Лез стал наливать себе кофе.
– Кажется, дождь собирается, – произнес он таким тоном, что Кей почти ощутила морось.
– Прогноз неважный, – согласилась Тереза. – Возможно, придется переключиться на эпизоды в Апперкроссе.
– Как – в Апперкроссе? – испуганно переспросила появившаяся в дверях Джемма.
– Если только дождь не отменится. Тогда поснимаем на Коббе.
Кей смотрела, как удрученная Джемма медленно придвигает стул.
– Доброе утро! – раздался жизнерадостный возглас, и к столу бодро подошел Оли, широко улыбаясь.
Засмотревшись, Кей едва не опрокинула стакан сока на колени Софи, но вовремя спохватилась.
– Ну, как мы после вчерашнего?
– Господи, Оли! – снова застонала Бет. – Как ты можешь радоваться по поводу и без? И как тебе удается избежать похмелья? Я же видела, сколько ты вчера выхлестал!
Оли как ни в чем не бывало взял с тарелки кусочек тоста и начал щедро намазывать его сливочным маслом.
– Понятия не имею, о чем ты, куколка, – ответил он, жадно откусывая кусок. – Я и выпил-то всего каплю.
Бет только покачала головой и с отвращением принялась за хлопья.
– Я же вас предупреждала, – заметила Тереза. – Я сказала: «Один глоток», помните?
Кей улыбалась, прислушиваясь к их беседе, но не могла оторвать взгляд от лица Оли. Она суетилась вокруг стола, то и дело поглядывая на него и вспоминая фильмы, от которых когда-то впадала в экстаз. Впервые она отметила его в экранизации диккенсовской «Повести о двух городах». Там он снялся в роли Сиднея Картона, и Кей безудержно рыдала, когда он ради любимой женщины пожертвовал жизнью. Затем последовала череда довольно скверных романтических комедий, где Оли играл хлыщей и вертопрахов, всегда добивавшихся любви героини. Тем не менее его притягательность обеспечила ему интерес зрительской аудитории. Ну а потом он не устоял перед соблазнами Голливуда и получил роль в «Дамском угонщике», где и сыграл – вполне закономерно – этого самого угонщика. Кино получилось премерзкое, единственной компенсацией за потраченное зря время был весьма фривольный эпизод, который долго обсуждали в прессе. Таблоиды широко растиражировали кадры из фильма, и Кей должна была признаться, что они скрашивали ей особенно тоскливые обеденные часы.
Теперь, наблюдая за Оли, она старалась отогнать воспоминания о той эротической сцене, о его загорелой спине, завершавшейся крепкими упругими…
– Я принесу еще тосты! – выпалила она невпопад, так что все обернулись и удивленно посмотрели на нее.
– Что с тобой, Кей? – спросила Софи. – У тебя лицо горит!
– Ничего, – пробормотала Кей, спасаясь бегством на кухню.
Она не должна в него влюбляться. Красавцы-мужчины – настоящее несчастье. Сколько раз они разбивали ей сердце! Даже вспоминать не хотелось, скольким симпатичным парням она дарила свою любовь, а потом они ее растаптывали. И в Лайм-Реджис она приехала совсем не для того, чтобы повторять ошибки прошлого. Она же собиралась с головой окунуться в работу, посвятить себя совершенно новому делу и заняться наконец иллюстрациями. Для этого ей не нужен мужчина!
Но, вернувшись в столовую с полным чайником и очередной порцией тостов и увидев, как лучезарно улыбнулся ей Оли, Кей поняла, что уже слишком поздно: она успела в него влюбиться.
Глава 10
Джемма не могла поверить, что сегодня им, возможно, предстоит прорабатывать эпизоды из Апперкросса. Она-то думала, что они пойдут на Кобб. И готовилась к Коббу! Ну почему кинокомпании так поступают? Джемме такой порядок казался издевательством – это словно читать книгу без всякой последовательности. Она, разумеется, понимала, отчего это происходит: нужно подлаживаться под погоду и выгадывать наилучшие условия на натуре, но актеры от этого всегда страдают. Взять хотя бы ее первый контракт – «На ночь». В первый день они отсняли финальный эпизод. В киномире все происходит шиворот-навыворот, и он может вывести из себя человека с куда более крепкими нервами.
Джемма опустилась на кровать и взяла сценарий, не сомневаясь, что у ее матери не было проблем с заучиванием роли. Она помнила это с детства.
«Мамочка, – просила ее Джемма, – ты не поможешь мне с домашним заданием?»
«У меня, моя милая, свое домашнее задание», – откликалась мать, откидывая назад длинные темные волосы, и садилась на пол спиной к дочери в замысловатой позе йоги, положив перед собой очередной сценарий.
Джемма поднималась к себе в комнату, и примерно через час раздавался стук в дверь.
«Тебе еще нужна моя помощь?» – спрашивала мать.
Джемма качала головой: она уже сама успела справиться с заданиями.
Перебирая в памяти те далекие годы, Джемма могла сказать с уверенностью, что матери достаточно было лишь однажды прочитать текст и больше она за него не бралась. То ли у нее была фотографическая память, то ли воровские диалоги запоминались легче, чем адаптация бесед из романов Джейн Остин, но одно обстоятельство не вызывало сомнения: ее мать никогда не нервничала. На съемках она расцветала. Вокруг нее все так и бурлило; энергия выплескивалась у Ким через край, и она была душой компании на любой вечеринке – а на пике успеха «Бандиток» в их доме собиралось немало гостей. Джемме они запомнились даже слишком хорошо. Она пыталась заснуть в своей комнате на втором этаже, а внизу, в гостиной, отплясывала и орала целая толпа. Впрочем, в столовой, на кухне и в палисаднике тоже. Однажды на постель Джеммы повалилась разгоряченная страстью пара. Но женщина, сообразив, что в ней уже кто-то есть, заверещала как полоумная.
«Все, пора по домам! – через несколько часов после начала вечеринки истошно взывала Ким Рейли. – Ребенку все-таки завтра в школу».
Джемма, слушая взрывы хохота, нажимала подсветку будильника на тумбочке – «ранний уход», по понятиям ее матери, приходился часа на три утра. Ким, дабы не уклоняться от родительских обязанностей, заходила в комнату к Джемме и трясла ее за плечо:
«Я ведь тебя не разбудила, крошка моя?»
«Нет, мамочка», – отвечала Джемма.
«Мы ведь тихо и примерно себя вели, правда?»
Джемма кивала, а в ее ушах потом еще долго звенел пьяный гомон. Она потеряла счет таким бессонным ночам и заваленным контрольным, ведь наутро в классе она очень туго соображала.
«Боже, – подумала Джемма, – неужели и я всего через несколько лет стану такой же?»
Эта догадка напугала ее, потому что больше всего на свете Джемме хотелось обосноваться где-нибудь с прекрасным мужем и родить кучу детишек. Но что будет, если она и правда со временем начнет напоминать свою мать, поставит превыше всего актерскую карьеру и до глубокой ночи будет отрываться на вечеринках? Джемма покачала головой. Ни за что она этого не допустит. Ей это претит. Она из домоседок. Джемма действительно была не похожа на типичную молодую актрису – приманку для прессы. Она не выскальзывала то и дело из такси, одетая по последней моде, не собирала сплетни о коллегах по цеху на фестивальных тусовках. Не напивалась в ультрамодных барах и не отплясывала в элитных ночных клубах – все это было не в ее стиле. Джемма предпочитала уютно устроиться в огромном старинном кресле, доставшемся ей по наследству от тетушки, старой девы, с любимой корзинкой, наполненной клубками шерсти.
Бет однажды уже высмеяла ее вязание.
«До чего же бабское занятие!» – изрекла она, намекая тем самым, что в Джемме нет ни грана сексуальности.
Все, кто присутствовал тогда на репетиции, обернулись и уставились на Джемму и клубок сиреневой пряжи, который она лихорадочно сжимала в руке. Послышались ехидные смешки, которые больно задели ее за живое, но без вязания Джемма обходиться не могла. Это было не просто хобби – так она справлялась с волнением. Позвякивание спиц действовало на нее гипнотически, а зримое продвижение в работе отвлекало от съемочной суеты в те моменты, когда она не была задействована на площадке.
«По крайней мере, свободное время я трачу не на перемывание косточек», – убеждала себя Джемма, вспоминая, сколько яда источала Бет в перерывах между дублями.
Лицо этой красотки украсило бы обложку любого из всемирно известных журналов, но язык у нее был как помело.
Джемма прикрыла глаза. Работа в кино была нелегкой из-за таких, как Бет. Артистический мир по непонятной причине привлекал худших представителей человечества, и Джемму бесконечно мучило то, что ей приходится тратить драгоценное время на не слишком ловкое уклонение от их подначек.
– Ну что, готова встряхнуться? – сказал кто-то над ухом, прерывая ее размышления.
Она подняла голову: в номер вошла Софи.
«По крайней мере, у меня есть хоть одна союзница на этих съемках», – решила Джемма, возблагодарив свою звезду за то, что ей удалось так быстро найти общий язык с Софи.
– Пора.
Джемма встала, не выпуская из рук текста роли.
– Оставь, зачем он тебе? – легкомысленно заметила Софи.
– Ой, знаешь, на всякий случай, – замялась Джемма. – Пусть лучше будет.
Она схватила свою вместительную сумку, из которой в разные стороны торчали вязальные спицы.
– Это твое? – изумленно спросила Софи.
Джемма молча кивнула.
– Я и не знала, что Энн Эллиот любила вязать. Можно взглянуть?
– Да это так, пустяки… Я еще не закончила…
Но Софи уже вытащила вязанье из сумки и внимательно его рассматривала.
– Ах, какая прелесть! – воскликнула она, расправив крошечную детскую кофточку из меланжевой розовой пряжи.
– У моей невестки недавно родилась девочка. Назвали Гарриет.
– Роскошно! – восхитилась Софи. – Просто шик! А можешь связать такую же, только раз в десять больше – для меня?
Джемма, польщенная похвалой, неуверенно улыбнулась. Софи вернула ей кофточку.
– В бой! – скомандовала она.
Они заперли номер, и Джемма пожалела, что не может остаться по ту сторону двери со своим вязаньем.
Кей наблюдала, как ее жильцы постепенно собираются в холле. Она и не подозревала, что такая маленькая группа людей может производить столько шума.
– Мы сейчас получили последнюю сводку погоды, – объявила Тереза. – Можно, наверное, успеть отснять пару кадров на Коббе, пока небеса еще не разверзлись. В любом случае сначала к гримерам и костюмерам, а там посмотрим.
Лез распахнул входную дверь, и все потянулись наружу, в утреннюю хмарь.
– Пока, Кей! – попрощалась с хозяйкой Софи.
Она заулыбалась: приятно, что хоть один из них вспомнил о ней. Оли тоже обернулся и неожиданно подмигнул. Кей от удивления приоткрыла рот, но тут же захлопнула, увидев, как гневно зыркнула на Оли Тереза, выталкивая его на улицу. Кей смущенно отвернулась. Пора приниматься за уборку, а не торчать в холле, заигрывая с кинозвездами.
Но кто заигрывает? Ведь это же он! Тереза сказала, что сегодня они хотят поужинать в гостинице, поэтому забот у нее был полон рот.
Наконец дверь захлопнулась и в Уэнтуорт-хаусе воцарилась тишина. Это было непривычно. Постояльцы провели здесь всего ночь, но после их ухода отель странно опустел. Кей оглядела груду грязной посуды, понимая, что времени у нее совсем мало, но в голове уже зрела более привлекательная затея. Бросив кухонное полотенце на спинку стула, она взлетела на второй этаж, перепрыгивая через ступеньку, кинулась в свою спальню и подбежала к окну. Ее новые знакомые как раз приблизились к Коббу, возле которого их уже ждали несколько микроавтобусов. Туристы в такую рань еще не путались под ногами, но Кей рассмотрела, что подход к молу тем не менее затянут кордонной лентой.
Она оглядела комнату. И куда только он подевался? Кей начала лихорадочно перерывать платяной шкаф и ящики ночного столика. Где-то тут, она точно помнила. Ах, да вот же он! Во втором ящике, задвинутый за папку с образами мистера Дарси, лежал миниатюрный бинокль. Кей тут же вытащила его, схватила блокнот для рисования и карандаш, слетела вниз по лестнице, наспех обулась и устремилась по Морскому променаду в сторону Кобба. Ей не хотелось никому мешать, поэтому она выбрала безлюдный участок парапета и устроилась на нем.
«Вот так гораздо лучше», – подумала она, наводя бинокль на небольшую толпу, обступившую ее постояльцев.
Все показывали пальцами в сторону моря, где на горизонте набухала лиловая туча. Тереза кивала, а Лез казался еще более несчастным, чем обычно. Зато Оли выглядел, как всегда, прекрасно, а его профиль был просто великолепен. Такой профиль просто просится на бумагу. Кей улыбнулась сама себе. До чего же бесподобная идея! Как-нибудь вечером она попросит Оли попозировать ей и запечатлит на бумаге одного из изумительных остиновских персонажей – совсем как Марианна рисовала Уиллоби в экранизации «Разума и чувств».
Но ее художническая жилка взяла верх над мечтами – Кей раскрыла блокнот и приступила к наброску. Она очерчивала карандашом благородную покатость его лба, совершенные линии носа, прекрасно вылепленный подбородок, чувственный изгиб губ и шелковистую мягкость золотых прядей. Рисунок ложился на бумагу очень быстро: взгляд Кей от бинокля тут же возвращался к блокноту, в мгновение ока схватывая магию мужественного облика. Сделав последние штрихи, она еще раз приставила к глазам бинокль. Оли в этот момент обернулся и помахал кому-то рукой. Кей перевела бинокль вправо, потом влево, стараясь высмотреть, кому же предназначалось приветствие, и тут случилось нечто необъяснимое: Оли, расплывшись в улыбке, указал прямо на нее.
Кей так и ахнула. Это ей он махал! Она закусила губу и быстро поднялась, чтобы уйти, но, увы, было слишком поздно: она выдала себя с головой. Кей закрыла глаза и съежилась от стыда. Что подумает о ней Оли? Вот еще одна оголтелая фанатка. Ужасно! Нет, она должна попытаться объяснить, что делала на пляже.
«Ты на него пялилась», – подсказал ей внутренний голос, пока Кей уже почти бежала к гостинице.
«Ничего подобного! Я рисовала его, это часть моей работы! Он ведь играет капитана Уэнтуорта».
«Ты на него пялилась! Не отпирайся!».
Кей застонала. Неужели ей больше нечем заняться, кроме как препираться с самой собой? Не мешает, например, для начала загрузить посуду в посудомойку.
Едва она собрала тарелки в стопку, благодаря свой дар предвидения, подсказавший приобрести этот агрегат, как в дверь постучали. Сердце учащенно забилось. А вдруг это Оли? Заметив, что она пялится – нет, смотрит – на него, он со всех ног бросился в Уэнтуорт-хаус. Его вдруг осенило, что Кей – девушка его мечты. И почему это раньше до него не доходило? Он мог бы догадаться уже тогда, когда она кормила его завтраком! Сколько времени они потеряли зря!
Кей отперла дверь. За ней и вправду стоял мужчина, но совсем не Оли. Он поздоровался.
– Здравствуйте, – ответила Кей, чувствуя, как пульс понемногу замедляется.
– Меня зовут Адам. Адам Крейг.
– Боюсь, свободных мест у нас больше нет. Если вам нужна комната, – добавила она.
– О, вовсе нет. Мне нужна Тереза. Кажется, она остановилась у вас.
– Она на Коббе, – сказала Кей. – Они все ушли туда минут десять назад. Вы не разминетесь – они оккупировали почти целый квартал.
Адам оглянулся в сторону Кобба:
– Ах да… Мне надо было догадаться и сразу пойти туда.
– Вы тоже из съемочной группы? – поинтересовалась Кей.
– Я сценарист и продюсер. Никто обычно понятия не имеет, чем занимается продюсер, а в чем заслуга сценариста – вообще никому не интересно.
– Нет, я не в том смысле…
– Пустяки.
– Может, зайдете? – предложила Кей.
Она, правда, не слишком хорошо представляла, чем сможет занять незнакомого сценариста-продюсера, однако чувствовала, что правила вежливости призывают именно к этому.
– Эта гостиница какое-то время пустовала, верно? – заметил Адам, осматриваясь в холле. – Отрадно видеть, что вы вдохнули в нее новую жизнь, – добавил он с улыбкой.
– Я пока отделала только спальни и столовую. Остальному придется чуть-чуть подождать, – объяснила Кей, проводив Адама в гостиную.
– Ах вот оно что… Теперь понимаю, – протянул он, глядя на табачные обои.
– Со временем привыкаешь. Только я привыкать не собираюсь. Ах да, – спохватилась она, – меня зовут Кей.
Адам снова улыбнулся и протянул ей руку. Его взгляд упал на книгу, лежавшую на подлокотнике кресла.
– Вы читаете «Доводы рассудка»? – удивился он.
– По этой причине я и переехала в Лайм. Я как раз читала ее, когда ко мне нагрянула Тереза и сообщила, что снимает фильм прямо здесь, в Лайме. А вы, вероятно, остановились где-то в другом месте? – спросила она.
Джемма опустилась на кровать и взяла сценарий, не сомневаясь, что у ее матери не было проблем с заучиванием роли. Она помнила это с детства.
«Мамочка, – просила ее Джемма, – ты не поможешь мне с домашним заданием?»
«У меня, моя милая, свое домашнее задание», – откликалась мать, откидывая назад длинные темные волосы, и садилась на пол спиной к дочери в замысловатой позе йоги, положив перед собой очередной сценарий.
Джемма поднималась к себе в комнату, и примерно через час раздавался стук в дверь.
«Тебе еще нужна моя помощь?» – спрашивала мать.
Джемма качала головой: она уже сама успела справиться с заданиями.
Перебирая в памяти те далекие годы, Джемма могла сказать с уверенностью, что матери достаточно было лишь однажды прочитать текст и больше она за него не бралась. То ли у нее была фотографическая память, то ли воровские диалоги запоминались легче, чем адаптация бесед из романов Джейн Остин, но одно обстоятельство не вызывало сомнения: ее мать никогда не нервничала. На съемках она расцветала. Вокруг нее все так и бурлило; энергия выплескивалась у Ким через край, и она была душой компании на любой вечеринке – а на пике успеха «Бандиток» в их доме собиралось немало гостей. Джемме они запомнились даже слишком хорошо. Она пыталась заснуть в своей комнате на втором этаже, а внизу, в гостиной, отплясывала и орала целая толпа. Впрочем, в столовой, на кухне и в палисаднике тоже. Однажды на постель Джеммы повалилась разгоряченная страстью пара. Но женщина, сообразив, что в ней уже кто-то есть, заверещала как полоумная.
«Все, пора по домам! – через несколько часов после начала вечеринки истошно взывала Ким Рейли. – Ребенку все-таки завтра в школу».
Джемма, слушая взрывы хохота, нажимала подсветку будильника на тумбочке – «ранний уход», по понятиям ее матери, приходился часа на три утра. Ким, дабы не уклоняться от родительских обязанностей, заходила в комнату к Джемме и трясла ее за плечо:
«Я ведь тебя не разбудила, крошка моя?»
«Нет, мамочка», – отвечала Джемма.
«Мы ведь тихо и примерно себя вели, правда?»
Джемма кивала, а в ее ушах потом еще долго звенел пьяный гомон. Она потеряла счет таким бессонным ночам и заваленным контрольным, ведь наутро в классе она очень туго соображала.
«Боже, – подумала Джемма, – неужели и я всего через несколько лет стану такой же?»
Эта догадка напугала ее, потому что больше всего на свете Джемме хотелось обосноваться где-нибудь с прекрасным мужем и родить кучу детишек. Но что будет, если она и правда со временем начнет напоминать свою мать, поставит превыше всего актерскую карьеру и до глубокой ночи будет отрываться на вечеринках? Джемма покачала головой. Ни за что она этого не допустит. Ей это претит. Она из домоседок. Джемма действительно была не похожа на типичную молодую актрису – приманку для прессы. Она не выскальзывала то и дело из такси, одетая по последней моде, не собирала сплетни о коллегах по цеху на фестивальных тусовках. Не напивалась в ультрамодных барах и не отплясывала в элитных ночных клубах – все это было не в ее стиле. Джемма предпочитала уютно устроиться в огромном старинном кресле, доставшемся ей по наследству от тетушки, старой девы, с любимой корзинкой, наполненной клубками шерсти.
Бет однажды уже высмеяла ее вязание.
«До чего же бабское занятие!» – изрекла она, намекая тем самым, что в Джемме нет ни грана сексуальности.
Все, кто присутствовал тогда на репетиции, обернулись и уставились на Джемму и клубок сиреневой пряжи, который она лихорадочно сжимала в руке. Послышались ехидные смешки, которые больно задели ее за живое, но без вязания Джемма обходиться не могла. Это было не просто хобби – так она справлялась с волнением. Позвякивание спиц действовало на нее гипнотически, а зримое продвижение в работе отвлекало от съемочной суеты в те моменты, когда она не была задействована на площадке.
«По крайней мере, свободное время я трачу не на перемывание косточек», – убеждала себя Джемма, вспоминая, сколько яда источала Бет в перерывах между дублями.
Лицо этой красотки украсило бы обложку любого из всемирно известных журналов, но язык у нее был как помело.
Джемма прикрыла глаза. Работа в кино была нелегкой из-за таких, как Бет. Артистический мир по непонятной причине привлекал худших представителей человечества, и Джемму бесконечно мучило то, что ей приходится тратить драгоценное время на не слишком ловкое уклонение от их подначек.
– Ну что, готова встряхнуться? – сказал кто-то над ухом, прерывая ее размышления.
Она подняла голову: в номер вошла Софи.
«По крайней мере, у меня есть хоть одна союзница на этих съемках», – решила Джемма, возблагодарив свою звезду за то, что ей удалось так быстро найти общий язык с Софи.
– Пора.
Джемма встала, не выпуская из рук текста роли.
– Оставь, зачем он тебе? – легкомысленно заметила Софи.
– Ой, знаешь, на всякий случай, – замялась Джемма. – Пусть лучше будет.
Она схватила свою вместительную сумку, из которой в разные стороны торчали вязальные спицы.
– Это твое? – изумленно спросила Софи.
Джемма молча кивнула.
– Я и не знала, что Энн Эллиот любила вязать. Можно взглянуть?
– Да это так, пустяки… Я еще не закончила…
Но Софи уже вытащила вязанье из сумки и внимательно его рассматривала.
– Ах, какая прелесть! – воскликнула она, расправив крошечную детскую кофточку из меланжевой розовой пряжи.
– У моей невестки недавно родилась девочка. Назвали Гарриет.
– Роскошно! – восхитилась Софи. – Просто шик! А можешь связать такую же, только раз в десять больше – для меня?
Джемма, польщенная похвалой, неуверенно улыбнулась. Софи вернула ей кофточку.
– В бой! – скомандовала она.
Они заперли номер, и Джемма пожалела, что не может остаться по ту сторону двери со своим вязаньем.
Кей наблюдала, как ее жильцы постепенно собираются в холле. Она и не подозревала, что такая маленькая группа людей может производить столько шума.
– Мы сейчас получили последнюю сводку погоды, – объявила Тереза. – Можно, наверное, успеть отснять пару кадров на Коббе, пока небеса еще не разверзлись. В любом случае сначала к гримерам и костюмерам, а там посмотрим.
Лез распахнул входную дверь, и все потянулись наружу, в утреннюю хмарь.
– Пока, Кей! – попрощалась с хозяйкой Софи.
Она заулыбалась: приятно, что хоть один из них вспомнил о ней. Оли тоже обернулся и неожиданно подмигнул. Кей от удивления приоткрыла рот, но тут же захлопнула, увидев, как гневно зыркнула на Оли Тереза, выталкивая его на улицу. Кей смущенно отвернулась. Пора приниматься за уборку, а не торчать в холле, заигрывая с кинозвездами.
Но кто заигрывает? Ведь это же он! Тереза сказала, что сегодня они хотят поужинать в гостинице, поэтому забот у нее был полон рот.
Наконец дверь захлопнулась и в Уэнтуорт-хаусе воцарилась тишина. Это было непривычно. Постояльцы провели здесь всего ночь, но после их ухода отель странно опустел. Кей оглядела груду грязной посуды, понимая, что времени у нее совсем мало, но в голове уже зрела более привлекательная затея. Бросив кухонное полотенце на спинку стула, она взлетела на второй этаж, перепрыгивая через ступеньку, кинулась в свою спальню и подбежала к окну. Ее новые знакомые как раз приблизились к Коббу, возле которого их уже ждали несколько микроавтобусов. Туристы в такую рань еще не путались под ногами, но Кей рассмотрела, что подход к молу тем не менее затянут кордонной лентой.
Она оглядела комнату. И куда только он подевался? Кей начала лихорадочно перерывать платяной шкаф и ящики ночного столика. Где-то тут, она точно помнила. Ах, да вот же он! Во втором ящике, задвинутый за папку с образами мистера Дарси, лежал миниатюрный бинокль. Кей тут же вытащила его, схватила блокнот для рисования и карандаш, слетела вниз по лестнице, наспех обулась и устремилась по Морскому променаду в сторону Кобба. Ей не хотелось никому мешать, поэтому она выбрала безлюдный участок парапета и устроилась на нем.
«Вот так гораздо лучше», – подумала она, наводя бинокль на небольшую толпу, обступившую ее постояльцев.
Все показывали пальцами в сторону моря, где на горизонте набухала лиловая туча. Тереза кивала, а Лез казался еще более несчастным, чем обычно. Зато Оли выглядел, как всегда, прекрасно, а его профиль был просто великолепен. Такой профиль просто просится на бумагу. Кей улыбнулась сама себе. До чего же бесподобная идея! Как-нибудь вечером она попросит Оли попозировать ей и запечатлит на бумаге одного из изумительных остиновских персонажей – совсем как Марианна рисовала Уиллоби в экранизации «Разума и чувств».
Но ее художническая жилка взяла верх над мечтами – Кей раскрыла блокнот и приступила к наброску. Она очерчивала карандашом благородную покатость его лба, совершенные линии носа, прекрасно вылепленный подбородок, чувственный изгиб губ и шелковистую мягкость золотых прядей. Рисунок ложился на бумагу очень быстро: взгляд Кей от бинокля тут же возвращался к блокноту, в мгновение ока схватывая магию мужественного облика. Сделав последние штрихи, она еще раз приставила к глазам бинокль. Оли в этот момент обернулся и помахал кому-то рукой. Кей перевела бинокль вправо, потом влево, стараясь высмотреть, кому же предназначалось приветствие, и тут случилось нечто необъяснимое: Оли, расплывшись в улыбке, указал прямо на нее.
Кей так и ахнула. Это ей он махал! Она закусила губу и быстро поднялась, чтобы уйти, но, увы, было слишком поздно: она выдала себя с головой. Кей закрыла глаза и съежилась от стыда. Что подумает о ней Оли? Вот еще одна оголтелая фанатка. Ужасно! Нет, она должна попытаться объяснить, что делала на пляже.
«Ты на него пялилась», – подсказал ей внутренний голос, пока Кей уже почти бежала к гостинице.
«Ничего подобного! Я рисовала его, это часть моей работы! Он ведь играет капитана Уэнтуорта».
«Ты на него пялилась! Не отпирайся!».
Кей застонала. Неужели ей больше нечем заняться, кроме как препираться с самой собой? Не мешает, например, для начала загрузить посуду в посудомойку.
Едва она собрала тарелки в стопку, благодаря свой дар предвидения, подсказавший приобрести этот агрегат, как в дверь постучали. Сердце учащенно забилось. А вдруг это Оли? Заметив, что она пялится – нет, смотрит – на него, он со всех ног бросился в Уэнтуорт-хаус. Его вдруг осенило, что Кей – девушка его мечты. И почему это раньше до него не доходило? Он мог бы догадаться уже тогда, когда она кормила его завтраком! Сколько времени они потеряли зря!
Кей отперла дверь. За ней и вправду стоял мужчина, но совсем не Оли. Он поздоровался.
– Здравствуйте, – ответила Кей, чувствуя, как пульс понемногу замедляется.
– Меня зовут Адам. Адам Крейг.
– Боюсь, свободных мест у нас больше нет. Если вам нужна комната, – добавила она.
– О, вовсе нет. Мне нужна Тереза. Кажется, она остановилась у вас.
– Она на Коббе, – сказала Кей. – Они все ушли туда минут десять назад. Вы не разминетесь – они оккупировали почти целый квартал.
Адам оглянулся в сторону Кобба:
– Ах да… Мне надо было догадаться и сразу пойти туда.
– Вы тоже из съемочной группы? – поинтересовалась Кей.
– Я сценарист и продюсер. Никто обычно понятия не имеет, чем занимается продюсер, а в чем заслуга сценариста – вообще никому не интересно.
– Нет, я не в том смысле…
– Пустяки.
– Может, зайдете? – предложила Кей.
Она, правда, не слишком хорошо представляла, чем сможет занять незнакомого сценариста-продюсера, однако чувствовала, что правила вежливости призывают именно к этому.
– Эта гостиница какое-то время пустовала, верно? – заметил Адам, осматриваясь в холле. – Отрадно видеть, что вы вдохнули в нее новую жизнь, – добавил он с улыбкой.
– Я пока отделала только спальни и столовую. Остальному придется чуть-чуть подождать, – объяснила Кей, проводив Адама в гостиную.
– Ах вот оно что… Теперь понимаю, – протянул он, глядя на табачные обои.
– Со временем привыкаешь. Только я привыкать не собираюсь. Ах да, – спохватилась она, – меня зовут Кей.
Адам снова улыбнулся и протянул ей руку. Его взгляд упал на книгу, лежавшую на подлокотнике кресла.
– Вы читаете «Доводы рассудка»? – удивился он.
– По этой причине я и переехала в Лайм. Я как раз читала ее, когда ко мне нагрянула Тереза и сообщила, что снимает фильм прямо здесь, в Лайме. А вы, вероятно, остановились где-то в другом месте? – спросила она.