Страница:
Но я то этого уже хотела и начала издалека:
— Однако, если вы со Стэфаном договорились…
— Если мы договоримся, это будет стоить огромной власти. Но я говорю — Стэфан дурак. И он сперва делает, а уж потом соображает.
Ах, как мне хотелось узнать в чем тут дело! Но я понимала — если брат узнает, что я ничего не слышала, то он вряд ли посвятит меня в суть дела. И все потому, что я женщина. И какого черта я родилась для юбки!
— Но ведь наш отец даже не спешит дать Эдгару соизволение на постройку замка, — робко начала я, но только обозлила Роберта.
— А ты уже никак готова ему помочь, не так ли, Бэрт? Уж эти мне женщины! Стоило взглянуть на плащ крестоносца и смазливое лицо — и она уже забыла, что перед ней всего-навсего саксонская свинья.
— Э, потише, братец. Не забывай, что наш отец благоволит к англичанам-саксам и даже многих из них возвеличил. А его первой королевой была чистокровная саксонка.
— Тогда может и ты попросишься замуж за сакса? — зло прищурился Роберт.
Стоп! Здесь мне лучше пока промолчать. И не ответив брату, я пришпорила лошадь.
— Я больше не могу там появляться, — виновато сказала Клара. — Из желания услужить вам, госпожа, я даже сделала невозможное: переоделась монахом и пробралась на территорию комтурии, хотя вход туда женщинам строжайше воспрещен.
— И что ты узнала?
Клара улыбнулась.
— Для начала я отыскала человека сэра Эдгара по имени Симон. Он мастер каменщик и нанят в Париже. Сакс вознамерился строить замок, а этого самого Симона ему рекомендовал сам Сугерий. Симон недавно состоит в свите крестоносца Эдгара, но кое-что ему известно. В частности, что у Эдгара есть сын.
— Сын?
— Да, мадам. Я даже видела его. Коричневый, словно финик, малыш. Он прижит от сарацинки, с которой тамплиер сошелся в иерусалиме. И хотя ребенок рожден вне брака, сэр Эдгар окрестил его и нарек Адамом.
«Хорошо, что ребенок внебрачный, — подумала я. — Ибо, если я стану женой Эдгара, то желательно, чтобы мои дети все унаследовали».
Я впервые подумала о детях, как о чем-то обязательном в моей жизни. Признаюсь, детей я не выносила. Сама мысль, что однажды и мне придется произвести на свет нечто подобное, раздражала меня неимоверно. Однако то, что я так спокойно подумала об этом, когда речь касалась Эдгара, говорило о моих серьезных намерениях.
— Что еще?
Клара хитро улыбнулась.
— Еще я узнала, что этот красавчик-тамплиер очень богат. Он привез из святой земли целый обоз, в котором несколько возов с пряностями.
Ого! Пряности! Навьюченный пряностями мул делает человека богачом, а воз прянностей — это поистине княжеский размах!
— Но ведь тамплиеры так просто не упустят богатство из своих лап, — засомневалась я.
Клара пожала плечами.
— Я не могла толком разузнать что к чему. Господин Эдгар все время в разъездах. Симон пояснил, что тут все дело в неких векселях, но я не больно-то и поняла.
Куда этой дуре понять. Векселя — это слово всегда связывали с тамплиерами. Особые бумаги, по которым через ростовщические конторы можно получить деньги. О, я уже начала догадываться — все, что связано с Эдгаром Армстронгом, пахнет золотом. И если в эти дни он занимался векселями, которые сулят ему обогащение… Что ж, я готова многое простить ради этого. Ему — отныне значит и мне. Я так решила.
— Что еще?
Клара замялась.
— Это все. Симон прятал меня на сеновале, и мне пришлось не только беседовать с ним о сэре Эдгаре. Этот француз так хорош, так ласков и такой любовник…
— Ты, наглая девка, избавь меня от твоих омерзительных подробностей!
Клара даже вздрогнула. И уже скороговоркой поведала, как ее с любовником выследил некий Пенда, личный оруженосец Эдгара. И этот Пенда, оруженосец сэра Эдгара, и тут же вышвырнул Клару вон, при этом его грубость не знала границ…
— Короче!
— Госпожа, этот Пенда вывел меня за ворота комтурии и заявил, что пока его рыцарь не получил благословения гроссмейстера в темпле, чтобы снять плащ храмовника и вернуться в мир, он должен оставаться непогрешимым и блюсти три обета рыцарей Храма — бедности, целомудрия и послушания. И то, что среди его людей затесалась женщина… Пенда сказал, что репутацию его господина спасет лишь то, что самого рыцаря как раз не было в комтурии.
Я не могла больше слушать. Хохотала так, что у меня закололо в боку. Уж эти мне рыцари Храма — нет хуже лицемеров. Этот сакс должен быть непогрешим, в то время, как уже давно нарушил все обеты: бедности, так как везет домой целое состояние, целомудрия — так как прижил ребенка от сарацинки, и послушания — так как нарушил два первых пункта. Ну чтож, мне только нравилось, что он не святой. Терпеть не могу святош.
В тот вечер я выяснила, что в списках рыцарей участников турнира значится и несколько тамплиеров. А среди них и мой сакс.
В день открытия турнира, несмотря на то, что ночью подморозило, многие дамы собрались на зубчатой стене полюбоваться красочным ристалищем. Солнце высушило иней, небо было голубое, ясное. За оградой ристалище собралась целая толпа зевак. Среди них было и немало женщин простого сословия. Возмутительно, что простолюдинкам позволяют быть зрительницами, общаться с участниками, в то время, как нас вынуждают оставаться в отдалении. Якобы из заботы, как бы нас не взволновало зрелище полученных на турнире увечий. Если бы кто из нас опасался — не пришел бы. А так даже трусишка Элионора Блуаская явилась, вырядившись в новую кунью шубку.
Вскоре ко мне подошел мой верный Гуго Бигод, чтобы попросить талисман на счастье. Я не ответила ни да, ни нет. Пожелала ему удачи, но ни перчатки, ни шарфа он не получил, как не получил и мечтатель-трубадур Ральф де Брийар. Он не самый лучший воин среди моей свиты, хотя и чудесно поет. Ну и пусть лучше поет, чем рискует опорочить на турнире мой дар. Не достался приготовленный шарф и этому медведю Теофилю д'Амбрей. Он бесспорно первоклассный воин, но все одно — свой шарф я приберегла для кое-кого иного. Интересно можно ли давать подобную женскую деталь на турнире храмовнику?
Я сразу высмотрела Эдгара среди рыцарей. Он был в белом плаще тамплиера с красным восьмиконечным крестом. Его щит был каплевидной формы с богатой чеканкой, на полусогнутой руке он держал свой полированный шлем в форме желудя, а его волосы покрывал капюшон из сплетенных металлических колец. Со своего места я даже разглядела светлую прядь, ниспадающую на его лоб из-под капюшона, и неожиданно испытала волнение. Интересно подъедет ли он настолько близко к нам, чтобы я могла вручить ему свой подарок?
Не вытерпев, я спросила у сидевшей подле меня Мод Блуаской:
— А ваш протеже, дорогая, намерен ли принять участие в рыцарских игрищах или явился только, чтобы продемонстрировать свою выправку и коня?
Мод лукаво поглядела на меня, отводя в сторону развевающуюся длинную вуаль.
— Уж не надеетесь ли вы, милая, подарить ему ваш шарф? Чтож после ваших уединенных прогулок по переходам дворца, это вполне объяснимо.
Я лишь подумала, что слухи обо мне и Эдгаре уже идут. Браво, Генри Винчестер! Хоть какая-то польза от тебя.
Но вскоре я перестала думать и о бывшем любовнике и о будущем муже. Я увлеклась.
Турнир — вот поистине захватывающее зрелище! Гром труб, бешеная скачка, удар!.. Как ловко сражался мой брат Глочестер! Как великолепен был Валеран де Мелен. А Теофиль д'Амбрей!.. Я даже пожалела, что не дала ему хоть что-нибудь, когда даже мой отец не удержался и зааплодировал ему.
— Твой рыцарь, Бэртрада, стоящий парень. Бьет, что камень пущенный из баллисты.
И конечно был великолепен Гуго Бигод. Первый кровавый поединок выиграл именно он. Когда их с противником копья сломались и они взялись за мечи, Бигод был просто восхитителен! Потом его противник рухнул весь в крови… Ах, что я говорю! Уже в следующем бою Теофиль пробил одного рыцаря из свиты Вермандуа копьем насквозь и даже сорвал с лошади, держа на древке копья, как жука наколотого на булавку!.. Элионоре Блуаской даже стало плохо и она облевала свою великолепную кунью шубку.
А вот Ральфу де Брийару не повезло, его ловко сбил с лошади один из рыцарей-храмовников.
И тут я заметила, что Эдгар стоит совсем рядом, за креслом Мод, и что-то говорит им со Стэфаном. Я так занервничала, что даже скомкала малиновый шарф, приготовленный для него. Ах, подойдет ли ко мне Эдгар?
Он подошел.
— Мое почтение прекрасной принцессе.
Я улыбнулась как можно нежнее.
— Отчего бы и вам, сэр, не попытать удачу на ристалище?
— Конечно, миледи. Я только ожидаю, когда останутся наиболее достойные из противников.
— Вы столь уверены в себе? Что ж, в таком случае я ничем не рискую отдавая вам свой шарф.
В какой-то миг я опасалась, что прекрасный тамплиер откажется. Но он лишь молча преклонил колено и коснулся губами моей руки в знак признательности. И какое мне было дело какими взглядами обменивались окружающие? Я выбрала его своим рыцарем — и точка!
Но как же возмутились Бигод и Теофиль! Гуго тут же вызвал Эдгара на бой. И какой бой! Дважды они ломали копья и судьи, признав их равными, велели взяться за мечи. Но в конце концов, Бигод был побежден. Мне даже стало его жаль, таким обескураженным он покидал арену. Но все же мне показалось, что Эдгар его пощадил. Он ведь мог сбросить его через барьер, но он лишь прижал его лошадью к ограде ограничившись тем, что лишил меча.
А Теофиль! Он так и вылетел из седла при ударе. Кто бы мог подумать, что такой боец, как Тео… Но Эдгар, видя мощь Теофиля, бил его прямо в голову. Очень сложный удар, особенно, когда лошадь несется на полном скаку. И выдержать его просто не возможно.
Когда же точно таким ударом Эдгар выбил Роберта Глочестера, я даже испугалась. Видела, как нахмурился отец. Сакс Эдгар осмелился победить на турнире его признанного любимца!
— Я не мог поступить иначе, миледи, — говорил вечером на пиру мой храмовник. — У меня ведь был ваш шарф и я должен был сражаться в вашу честь.
Ах, тресни моя шнуровка, если это не был день моего триумфа. Эдгар вошел в пятерку лучших рыцарей, и когда герольды известили имя его дамы, я простила ему даже победу над Глочестером. И конечно же постаралась примирить его с отцом. Я была дамой этого крестоносца, имела полное право не отпускать его от себя весь вечер. Мы даже танцевали в паре. И когда я спрашивала, откуда он знает модные па, он куртуазно ответил, что должен был выучить их, раз его дамой оказалась сама Бэртрада Нормандская. Каков льстец! Уж я то знаю, что рыцарь, побывавший при дворах Иерусалима, Венеции и Парижа, должен разбираться в тонкостях этикета и мод. Но все равно мне было приятно. А вечером я жадно расспрашивала фрейлин, какие слухи ходят о нас с Эдгаром при дворе. Самый смелый, что мы уже стали любовниками. Я даже онемела в первый миг. И вдруг с удивлением поняла, что не испытываю отвращения. Силы небесные! Мне не было противно! А значит я и в самом деле готова стать его любовницей. Нет, нет. Это не то, что мне нужно. Я решительно хотела стать его женой.
С Эдгаром мы виделись часто, но не настолько часто, как мне хотелось. Я с досадой вновь и вновь замечала, что тамплиер пользуется успехом у женщин. А так как среди них было немало таких, кто по положению был ближе к нему, чем дочь короля, то я опасалась, что он более серьезно отнесется к вниманию какой-либо из этих вертихвосток. Разумеется я его дама, но на дамах сердца не часто женятся. И как же я злилась, когда видела его в окружении других леди. Чертов полумонах! Умеет же он быть милым с ними. Я стала его ревновать. Но с ревностью только сильнее окрепло мое желание получить его для себя.
Чтобы быть ближе к Эдгару, я проводила много времени со Стэфаном и Мод. Эта пара наверняка догадывалась о причине моей неожиданной дружбы, но мне было плевать на их мысли. Зато мой брат Роберт превратно истолковал мое неожиданное сближение с Блуаской четой. И немудрено, что стал так сух со мною. Его же отношения со Стэфаном стали едва ли не враждебными. Я подозревала, что это как-то связано с тем их разговором в лесу, но сколько не пыталась, так и не смогла проникнуть в их тайну.
Генрих Боклерк не вмешивался в такие размолвки при дворе. Он был уже не в том возрасте, чтобы утруждать себя мелкими интригами, даже если они касались его ближайших родственников. К тому же с приближением Великого поста гостившие при дворе вельможи начали постепенно разъезжаться. Что за радость оставаться при короле в нестерпимо скучные дни поста, когда одно богослужение сменяется другим, и им конца не видно!
Покинул двор в Руане и Вермандуа, предварительно обручившись с Элионорой Блуаской, о чем я нисколько не жалела. Единственное, чего я опасалась — что если и Эдгар уедет до того, как я все устрою. Понимал ли он на что направлено мое внимание к нему? Порой, когда я была особенно мила с ним, он глядел на меня с неким недоумением. Держался любезно, но неизменно почтительно. Черт бы побрал эту его почтительность! Если бы он был более дерзким, мне бы легче было все устроить. А так мне приходилось едва ли не бегать за ним. И если порой он окидывал меня с ног до головы вызывающим мужским взглядом, то дальше этого не шел, словно понимал, что мне не ровня и его заигрывание не более, чем дань куртуазному флирту. Но если он уедет…
Я возлагала надежду на большую охоту, какую король назначил на начало февраля. На охоте нет той строгой церемонности, там я смогу быть раскованнее и все выложу своему избраннику.
Охота — последнее перед Великим постом увеселение двора — должна была произойти в лесах близ замка Фалез. Накануне весь двор в суматохе перебрался в этот замок, знаменитый тем, что в нем увидел свет мой великий дед Вильгельм завоеватель.
Гон начался, как и положено, на рассвете. Егеря подняли для короля большого оленя-одинца, а для прочих участников гона предназначалось либо следовать за королем, либо довольствоваться той добычей, какую спугнут ловчие во время облавы.
В тот день я особо принарядилась. На мне было удобное для верховой езды широкое одеяние бордового цвета и в тон ему плащ. Волосы я сколола с боков золотыми пряжками, а всю ниспадающую сзади основную массу спрятала в расшитую бисером сетку. И Эдгар не преминул заметить, что нам надо отъехать и переговорить с глазу на глаз, но я замешкалась, а уже в следующую минуту к нам подскакал Роберт и довольно бесцеремонно велел мне держаться как можно ближе к основной кавалькаде охотников.
С чего бы это он стал вдруг мне приказывать?
Я не успела спросить, когда он уже насмешливо заговорил с Эдгаром, любопытствуя, зачем тамплиеру понадобилось три ножа у пояса — ведь обычно охотники довольствуются луком и рогатиной. И тут же вмешался Стэфан, взаявив, что Роберту не должно быть никакого дела до того, с чем охотник отправляется на гон. Дело шло к ссоре, но Роберт сдержал себя и отъехал, при этом выразительно взглянув на меня и еще раз напомнив, чтобы я не отдалялась.
Вот уж, стану я ему повиноваться! А тут еще Стэфан стал так любезен со мной, успокоил, говоря, что и братья порой бывают редкими грубиянами. Даже стал расхваливать мое умение держаться в седле, хвалить Молнию, расспрашивая о ее достоинствах. И так уж вышло, что когда раздались звуки гона, мы так и поехали по тропе втроем — я, Стэфан и Эдгар.
Я обожала бешеную скачку по лесу, когда под ногами проносится земля и у меня столько возможностей покрасоваться моим умением наездницы. Вдобавок я ловила на себе восхищенные взгляды тамплиера и испытывала необыкновенный душевный подъем.
День был относительно теплый и безветренный. Дичи была в изобилии — ловчие гнали ее со всех сторон, а впереди уже раздавался рев трубы короля, трубившего «по-зрячему». Мы же втроем не спешили прорываться вперед, и я не раз и не два пускала стрелы то в тетерева, то в барсука или зайца, то просто в ворону.
А потом появился вепрь. Ума не приложу. Как этот огромный секач умудрился так долго скрываться, когда вокруг стоял такой гвалт. На мгновение мне даже показалось, что в чаще. Откуда он выскочил, мелькнули силуэты людей.
Так или иначе, это огромное черное чудовище перескочило нам дорогу и Стэфан, крикнув Эдгару следовать за ним, понесся за зверем в сторону от основной массы охотников.
Я запросто могла отстать от них и тогда у меня не осталось бы и последнего шанса побыть с тамплиером наедине. Но подо мной была Молния, которая повиновалась малейшему движению шенкелей и я, не раздумывая, пустила ее следом.
Это была бешеная скачка. Собак у нас не было и наша удача в гоне зависела только в том, чтобы не потерять зверя из виду. Но странное дело — два или три раза мне показалось, что за кустами мелькали силуэты невесть как попавших в эту часть леса ловчих, и они словно загоняли зверя все дальше в глухомань и низины. Заметили ли это мои спутники? Похоже, Эдгар что-то понял. Он даже стал окликать графа Стэфана. Куда там. Стэфан был весь в пылу гона. Несся, боясь потерять из поля зрения добычу. Он был заядлым охотником и, видимо, решил, что раз для короля уготовлен олень-одинец, то уж он-то уложит в ряд охотничьих трофеев тушу могучего вепря.
И тут случилось непредвиденное. Я замешкалась среди зарослей, приотстала, и внезапно откуда-то выскочили двое людей, пытаясь схватить Молнию под уздцы. В испуге я закричала — от крика незнакомцы бросились прочь. Я была взволнована и не сразу поняла, когда рядом оказался Эдгар, стал спрашивать, что случилось.
Все происходило удивительно быстро. Не успела я толком объяснить ему, как он вдруг перестал меня слушать, даже не взглянул в сторону исчезнувших за деревьями незнакомцев, а развернул коня и понесся прочь. Если я и опешила, то лишь на мгновение. Ибо уже поняла, что происходит. Со стороны, куда ускакал Стэфан долетали крики, лязг оружия.
Когда я следом за Эдгаром выскочила в болотистую низину, то увидела… Я даже растерялась, сильно натянула поводья, сдерживая Молнию.
Лошадь Стэфана барахталась в болотной жиже, пытаясь встать, а сам граф Мортэн, обнажив меч, отбивался от шестерых вооруженных бандитов.
Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять — он долго не продержится. Я и так уже видела кровь у него на плече. И хоть Стэфан считался отменным воином, но против шестерых…
Ему на помощь пришел Эдгар. Налетел, тут же сразив одного из нападавших. Но развернуть коня не успел, когда кто-то из бандитов, изловчившись, длинным тесаком подрезал сухожилия на ногах его лошади. Мой тамплиер оказался на земле, придавленный рухнувшим животным.
Кажется я стала кричать.
А потом увидела, как подскочивший к нему разбойник занес меч, однако, не нанеся удара, вдруг стал заваливаться назвничь. В горле его торчал брошенный крестоносцем кинжал. В следующий миг Эдгар освободил придавленную лошадью ногу, вскочил, но прежде чем выхватить меч, метнул другой нож, и тот едва ли не по рукоять застрял в спине одного из наступавших на Стэфана.
Так вот для чего служили эти ножи. Метал он их просто мастерски. И глядя на него, я уже не кричала. Я была восхищена. Особенно, когда он так же молниеносно сразил броском ножа третьего из разбойников. Теперь их осталось двое против двоих. Двое бандитов против двоих воинов-профессионалов — уже можно было догадаться, чем окончится схватка.
Один из нападавших первым понял это и, бросив сотоварища, кинулся прочь. Тот лишь на миг замешкался и Стэфан так и резанул его — только хрястнуло, брызнула кровь. Эдгар же, подхватив какую-то корягу, метнул ее под ноги убегавшему. Тот споткнулся, упал в грязь.
В два счета я оказалась рядом и, спрыгнув с седла, обвила шею Эдгара.
— Я так испугалась, так испугалась…
всего мгновение я пребывала в тепле его объятий. Он тут же отстранился от меня и бросился к Стэфану.
— Не убивайте его, граф!
Стэфан уже стоял над поверженным противником, занося меч, но Эдгар удержал его руку.
— Разве вы не поняли, сэр, что это не простые бандиты? Вас заманили сюда. Это ловушка.
Стэфан молчал тяжело дыша, и Эдгару пришлось пояснить, что старый секач появился на их пути неспроста: его специально гнали в эту глушь, чтобы заманить графа Мортэна.
Тогда Стэфан приставил острие меча к горлу лежавшего бандита.
— Говори, кто тебя нанял, или умрешь!
Тот глядел на графа расширенными глазами, но не издавал ни звука.
Я тоже молчала. Мне стало страшно. Я узнала этого человека. Видела его как-то в покоях Роберта. И понимала, что грозит брату, если откроется его роль в попытке убить племянника короля.
Пленник молчал, догадываясь, что смерти ему так или иначе не избежать, но оставаясь верным своему господину.
— Что ж, — глухо произнес Стэфан, — помоги мне связать его, Эдгар. А в Фалезе мои палачи быстро развяжут ему язык.
С этим они справились быстро, благо веревки у охотников всегда при себе. Но обе их лошади были покалечены и пришлось их добить. Потом они взвалили пленника на Молнию, перекинув через круп лошади, связав его руки и ноги у нее под брюхом. Мою лошадь пугал запах крови, она дергалась и плясала на месте. Я даже помогала Эдгару со Стэфаном. Потом они на миг отошли, я воспользовалась моментом и сунула в руки пленнику свой маленький нож. И тут же пошла к мужчинам, чтобы быть с ними и чтобы они меня не заподозрили. Я даже услышала две последние фразы.
— … Я догадываюсь, — говорил Стэфан. А Эдгар сказал:
— Это еще надо доказать королю.
И они разом умолкли, заметив меня.
Я тут же затараторила, что не хотят ли они заставить меня проделать весь обратный путь пешком, поскольку решили воспользоваться моей лошадью?
— Конечно же нет, — улыбнулся Эдгар. — Вы сядете в седло, я поведу Молнию под уздцы, а граф пойдет следом и будет присматривать за пленником.
Слава Богу, Стэфан оказался не годным надзирателем. Да и местность шла по пересеченной местности, он все время отставал, да и ослаб от потери крови. Порой, когда он заметнее отставал, я даже начинала слегка пинать пленника, не понимая, отчего он мешкает. Я ведь сидела перед ним и чувствовала, как он тихонько возится, то вновь замирает, то снова начинает ерзать. Если бы в седле сидела не я, его действия весьма скоро можно было бы заметить. И все же он чего-то тянул. А я пока отвлекала Эдгара, разъясняла ему обратную дорогу. Я ведь хорошо знала здешние места.
Мы уже приближались к месту сбора остальных охотников и уже явственно различали голоса рогов, трубивших «отбой», когда я почувствовала толчок и поняла, что осталась на лошади одна. Позади послышался треск, топот ног и проклятия Стэфана. И тотчас Эдгар кинулся следом. Я видела, как он вновь метнул нож, но тот вонзился в ствол дерева, за который успел заскочить беглец. Эдгар по-прежнему преследовал его. Мы со Стэфаном остались одни. Какое-то время мы прислушивались к шуму погони, потом переглянулись. И Стэфан нахмурился.
— Как это ему удалось освободиться, Бэртрада?
Я пожала плечами, причем глядела прямо в серые глаза Стэфана, ничем не выдавая волнения.
— Возможно вы его просто плохо обыскали и у этого разбойника оказался остался припрятанный нож. — И добавила: — Но Эдгар-то его догонит.
Эдгар скоро вернулся. Один. Сумрачно глядя на Стэфана, развел руками.
— В его проворстве было его спасение. И он не упустил свой шанс.
— Понимаешь ли ты, что чуть не лишился своего доброго имени, дурак! Ах, светлейший граф Глочестер, любимец Генриха Боклерка — и надо же, всего лишь подлый убийца. Я просто спасла твою шкуру. Но теперь и Стэфан и Мод что-то заподозрили и косятся на меня, как на предательницу.
Для меня это было тем более прискорбно, что потеряв связь с ними, я невольно отдалилась и от Эдгара. разумеется, он нанес мне визит после случившегося на охоте, мы даже сыграли с ним партию в шахматы, но, когда он сообщил. Что через неделю покидает двор, я не сумела найти подходящего предлога, чтобы удержать его. наверняка Стэфан и Мод поделились с ним подозрениями в отношении меня, и теперь в поведении эдгара, несмотря на его неизменную любезность, чувствовалась некая отчужденность. Где уж тут намекать, что хочу за него замуж.
— Однако, если вы со Стэфаном договорились…
— Если мы договоримся, это будет стоить огромной власти. Но я говорю — Стэфан дурак. И он сперва делает, а уж потом соображает.
Ах, как мне хотелось узнать в чем тут дело! Но я понимала — если брат узнает, что я ничего не слышала, то он вряд ли посвятит меня в суть дела. И все потому, что я женщина. И какого черта я родилась для юбки!
— Но ведь наш отец даже не спешит дать Эдгару соизволение на постройку замка, — робко начала я, но только обозлила Роберта.
— А ты уже никак готова ему помочь, не так ли, Бэрт? Уж эти мне женщины! Стоило взглянуть на плащ крестоносца и смазливое лицо — и она уже забыла, что перед ней всего-навсего саксонская свинья.
— Э, потише, братец. Не забывай, что наш отец благоволит к англичанам-саксам и даже многих из них возвеличил. А его первой королевой была чистокровная саксонка.
— Тогда может и ты попросишься замуж за сакса? — зло прищурился Роберт.
Стоп! Здесь мне лучше пока промолчать. И не ответив брату, я пришпорила лошадь.
* * *
До турнира оставалось четыре дня и все это время я не имела никаких вестей об Эдгаре. Клара тоже где-то пропадала и я злилась на эту дуру из-за ее нерасторопности. Наконец, за день до турнира, она появилась. Грязная, в измятом платье. И где ее только валяли?— Я больше не могу там появляться, — виновато сказала Клара. — Из желания услужить вам, госпожа, я даже сделала невозможное: переоделась монахом и пробралась на территорию комтурии, хотя вход туда женщинам строжайше воспрещен.
— И что ты узнала?
Клара улыбнулась.
— Для начала я отыскала человека сэра Эдгара по имени Симон. Он мастер каменщик и нанят в Париже. Сакс вознамерился строить замок, а этого самого Симона ему рекомендовал сам Сугерий. Симон недавно состоит в свите крестоносца Эдгара, но кое-что ему известно. В частности, что у Эдгара есть сын.
— Сын?
— Да, мадам. Я даже видела его. Коричневый, словно финик, малыш. Он прижит от сарацинки, с которой тамплиер сошелся в иерусалиме. И хотя ребенок рожден вне брака, сэр Эдгар окрестил его и нарек Адамом.
«Хорошо, что ребенок внебрачный, — подумала я. — Ибо, если я стану женой Эдгара, то желательно, чтобы мои дети все унаследовали».
Я впервые подумала о детях, как о чем-то обязательном в моей жизни. Признаюсь, детей я не выносила. Сама мысль, что однажды и мне придется произвести на свет нечто подобное, раздражала меня неимоверно. Однако то, что я так спокойно подумала об этом, когда речь касалась Эдгара, говорило о моих серьезных намерениях.
— Что еще?
Клара хитро улыбнулась.
— Еще я узнала, что этот красавчик-тамплиер очень богат. Он привез из святой земли целый обоз, в котором несколько возов с пряностями.
Ого! Пряности! Навьюченный пряностями мул делает человека богачом, а воз прянностей — это поистине княжеский размах!
— Но ведь тамплиеры так просто не упустят богатство из своих лап, — засомневалась я.
Клара пожала плечами.
— Я не могла толком разузнать что к чему. Господин Эдгар все время в разъездах. Симон пояснил, что тут все дело в неких векселях, но я не больно-то и поняла.
Куда этой дуре понять. Векселя — это слово всегда связывали с тамплиерами. Особые бумаги, по которым через ростовщические конторы можно получить деньги. О, я уже начала догадываться — все, что связано с Эдгаром Армстронгом, пахнет золотом. И если в эти дни он занимался векселями, которые сулят ему обогащение… Что ж, я готова многое простить ради этого. Ему — отныне значит и мне. Я так решила.
— Что еще?
Клара замялась.
— Это все. Симон прятал меня на сеновале, и мне пришлось не только беседовать с ним о сэре Эдгаре. Этот француз так хорош, так ласков и такой любовник…
— Ты, наглая девка, избавь меня от твоих омерзительных подробностей!
Клара даже вздрогнула. И уже скороговоркой поведала, как ее с любовником выследил некий Пенда, личный оруженосец Эдгара. И этот Пенда, оруженосец сэра Эдгара, и тут же вышвырнул Клару вон, при этом его грубость не знала границ…
— Короче!
— Госпожа, этот Пенда вывел меня за ворота комтурии и заявил, что пока его рыцарь не получил благословения гроссмейстера в темпле, чтобы снять плащ храмовника и вернуться в мир, он должен оставаться непогрешимым и блюсти три обета рыцарей Храма — бедности, целомудрия и послушания. И то, что среди его людей затесалась женщина… Пенда сказал, что репутацию его господина спасет лишь то, что самого рыцаря как раз не было в комтурии.
Я не могла больше слушать. Хохотала так, что у меня закололо в боку. Уж эти мне рыцари Храма — нет хуже лицемеров. Этот сакс должен быть непогрешим, в то время, как уже давно нарушил все обеты: бедности, так как везет домой целое состояние, целомудрия — так как прижил ребенка от сарацинки, и послушания — так как нарушил два первых пункта. Ну чтож, мне только нравилось, что он не святой. Терпеть не могу святош.
В тот вечер я выяснила, что в списках рыцарей участников турнира значится и несколько тамплиеров. А среди них и мой сакс.
* * *
Просто возмутительно, что женщинам запрещают присутствовать на рыцарских играх! Слава создателю, что мой отец не был столь косным снобом и позволял нам наблюдать за поединками со стены замка — так женщина вроде бы и в отдалении, но так как ристалище расположено сразу за стенами — все видно, как на ладони. И это правильно, ведь по сути дела, рыцари хотят покрасоваться именно перед нами — знатными дамами, недаром они просят у нас то шарф, то перчатку на счастье, а герольды, в случае победы, возвещают какой леди тот или иной рыцарь посвящает свою удачу.В день открытия турнира, несмотря на то, что ночью подморозило, многие дамы собрались на зубчатой стене полюбоваться красочным ристалищем. Солнце высушило иней, небо было голубое, ясное. За оградой ристалище собралась целая толпа зевак. Среди них было и немало женщин простого сословия. Возмутительно, что простолюдинкам позволяют быть зрительницами, общаться с участниками, в то время, как нас вынуждают оставаться в отдалении. Якобы из заботы, как бы нас не взволновало зрелище полученных на турнире увечий. Если бы кто из нас опасался — не пришел бы. А так даже трусишка Элионора Блуаская явилась, вырядившись в новую кунью шубку.
Вскоре ко мне подошел мой верный Гуго Бигод, чтобы попросить талисман на счастье. Я не ответила ни да, ни нет. Пожелала ему удачи, но ни перчатки, ни шарфа он не получил, как не получил и мечтатель-трубадур Ральф де Брийар. Он не самый лучший воин среди моей свиты, хотя и чудесно поет. Ну и пусть лучше поет, чем рискует опорочить на турнире мой дар. Не достался приготовленный шарф и этому медведю Теофилю д'Амбрей. Он бесспорно первоклассный воин, но все одно — свой шарф я приберегла для кое-кого иного. Интересно можно ли давать подобную женскую деталь на турнире храмовнику?
Я сразу высмотрела Эдгара среди рыцарей. Он был в белом плаще тамплиера с красным восьмиконечным крестом. Его щит был каплевидной формы с богатой чеканкой, на полусогнутой руке он держал свой полированный шлем в форме желудя, а его волосы покрывал капюшон из сплетенных металлических колец. Со своего места я даже разглядела светлую прядь, ниспадающую на его лоб из-под капюшона, и неожиданно испытала волнение. Интересно подъедет ли он настолько близко к нам, чтобы я могла вручить ему свой подарок?
Не вытерпев, я спросила у сидевшей подле меня Мод Блуаской:
— А ваш протеже, дорогая, намерен ли принять участие в рыцарских игрищах или явился только, чтобы продемонстрировать свою выправку и коня?
Мод лукаво поглядела на меня, отводя в сторону развевающуюся длинную вуаль.
— Уж не надеетесь ли вы, милая, подарить ему ваш шарф? Чтож после ваших уединенных прогулок по переходам дворца, это вполне объяснимо.
Я лишь подумала, что слухи обо мне и Эдгаре уже идут. Браво, Генри Винчестер! Хоть какая-то польза от тебя.
Но вскоре я перестала думать и о бывшем любовнике и о будущем муже. Я увлеклась.
Турнир — вот поистине захватывающее зрелище! Гром труб, бешеная скачка, удар!.. Как ловко сражался мой брат Глочестер! Как великолепен был Валеран де Мелен. А Теофиль д'Амбрей!.. Я даже пожалела, что не дала ему хоть что-нибудь, когда даже мой отец не удержался и зааплодировал ему.
— Твой рыцарь, Бэртрада, стоящий парень. Бьет, что камень пущенный из баллисты.
И конечно был великолепен Гуго Бигод. Первый кровавый поединок выиграл именно он. Когда их с противником копья сломались и они взялись за мечи, Бигод был просто восхитителен! Потом его противник рухнул весь в крови… Ах, что я говорю! Уже в следующем бою Теофиль пробил одного рыцаря из свиты Вермандуа копьем насквозь и даже сорвал с лошади, держа на древке копья, как жука наколотого на булавку!.. Элионоре Блуаской даже стало плохо и она облевала свою великолепную кунью шубку.
А вот Ральфу де Брийару не повезло, его ловко сбил с лошади один из рыцарей-храмовников.
И тут я заметила, что Эдгар стоит совсем рядом, за креслом Мод, и что-то говорит им со Стэфаном. Я так занервничала, что даже скомкала малиновый шарф, приготовленный для него. Ах, подойдет ли ко мне Эдгар?
Он подошел.
— Мое почтение прекрасной принцессе.
Я улыбнулась как можно нежнее.
— Отчего бы и вам, сэр, не попытать удачу на ристалище?
— Конечно, миледи. Я только ожидаю, когда останутся наиболее достойные из противников.
— Вы столь уверены в себе? Что ж, в таком случае я ничем не рискую отдавая вам свой шарф.
В какой-то миг я опасалась, что прекрасный тамплиер откажется. Но он лишь молча преклонил колено и коснулся губами моей руки в знак признательности. И какое мне было дело какими взглядами обменивались окружающие? Я выбрала его своим рыцарем — и точка!
Но как же возмутились Бигод и Теофиль! Гуго тут же вызвал Эдгара на бой. И какой бой! Дважды они ломали копья и судьи, признав их равными, велели взяться за мечи. Но в конце концов, Бигод был побежден. Мне даже стало его жаль, таким обескураженным он покидал арену. Но все же мне показалось, что Эдгар его пощадил. Он ведь мог сбросить его через барьер, но он лишь прижал его лошадью к ограде ограничившись тем, что лишил меча.
А Теофиль! Он так и вылетел из седла при ударе. Кто бы мог подумать, что такой боец, как Тео… Но Эдгар, видя мощь Теофиля, бил его прямо в голову. Очень сложный удар, особенно, когда лошадь несется на полном скаку. И выдержать его просто не возможно.
Когда же точно таким ударом Эдгар выбил Роберта Глочестера, я даже испугалась. Видела, как нахмурился отец. Сакс Эдгар осмелился победить на турнире его признанного любимца!
— Я не мог поступить иначе, миледи, — говорил вечером на пиру мой храмовник. — У меня ведь был ваш шарф и я должен был сражаться в вашу честь.
Ах, тресни моя шнуровка, если это не был день моего триумфа. Эдгар вошел в пятерку лучших рыцарей, и когда герольды известили имя его дамы, я простила ему даже победу над Глочестером. И конечно же постаралась примирить его с отцом. Я была дамой этого крестоносца, имела полное право не отпускать его от себя весь вечер. Мы даже танцевали в паре. И когда я спрашивала, откуда он знает модные па, он куртуазно ответил, что должен был выучить их, раз его дамой оказалась сама Бэртрада Нормандская. Каков льстец! Уж я то знаю, что рыцарь, побывавший при дворах Иерусалима, Венеции и Парижа, должен разбираться в тонкостях этикета и мод. Но все равно мне было приятно. А вечером я жадно расспрашивала фрейлин, какие слухи ходят о нас с Эдгаром при дворе. Самый смелый, что мы уже стали любовниками. Я даже онемела в первый миг. И вдруг с удивлением поняла, что не испытываю отвращения. Силы небесные! Мне не было противно! А значит я и в самом деле готова стать его любовницей. Нет, нет. Это не то, что мне нужно. Я решительно хотела стать его женой.
* * *
Впервые в жизни мы с Робертом только сухо раскланивались. Но мне было все равно. Помыслами моими владел только Эдгар. И я лезла из кожи, добиваясь расположения к нему отца. По крайней мере я не упустила случая заметить ему, что в Норфолкском графстве был бы желателен шериф-сакс.С Эдгаром мы виделись часто, но не настолько часто, как мне хотелось. Я с досадой вновь и вновь замечала, что тамплиер пользуется успехом у женщин. А так как среди них было немало таких, кто по положению был ближе к нему, чем дочь короля, то я опасалась, что он более серьезно отнесется к вниманию какой-либо из этих вертихвосток. Разумеется я его дама, но на дамах сердца не часто женятся. И как же я злилась, когда видела его в окружении других леди. Чертов полумонах! Умеет же он быть милым с ними. Я стала его ревновать. Но с ревностью только сильнее окрепло мое желание получить его для себя.
Чтобы быть ближе к Эдгару, я проводила много времени со Стэфаном и Мод. Эта пара наверняка догадывалась о причине моей неожиданной дружбы, но мне было плевать на их мысли. Зато мой брат Роберт превратно истолковал мое неожиданное сближение с Блуаской четой. И немудрено, что стал так сух со мною. Его же отношения со Стэфаном стали едва ли не враждебными. Я подозревала, что это как-то связано с тем их разговором в лесу, но сколько не пыталась, так и не смогла проникнуть в их тайну.
Генрих Боклерк не вмешивался в такие размолвки при дворе. Он был уже не в том возрасте, чтобы утруждать себя мелкими интригами, даже если они касались его ближайших родственников. К тому же с приближением Великого поста гостившие при дворе вельможи начали постепенно разъезжаться. Что за радость оставаться при короле в нестерпимо скучные дни поста, когда одно богослужение сменяется другим, и им конца не видно!
Покинул двор в Руане и Вермандуа, предварительно обручившись с Элионорой Блуаской, о чем я нисколько не жалела. Единственное, чего я опасалась — что если и Эдгар уедет до того, как я все устрою. Понимал ли он на что направлено мое внимание к нему? Порой, когда я была особенно мила с ним, он глядел на меня с неким недоумением. Держался любезно, но неизменно почтительно. Черт бы побрал эту его почтительность! Если бы он был более дерзким, мне бы легче было все устроить. А так мне приходилось едва ли не бегать за ним. И если порой он окидывал меня с ног до головы вызывающим мужским взглядом, то дальше этого не шел, словно понимал, что мне не ровня и его заигрывание не более, чем дань куртуазному флирту. Но если он уедет…
Я возлагала надежду на большую охоту, какую король назначил на начало февраля. На охоте нет той строгой церемонности, там я смогу быть раскованнее и все выложу своему избраннику.
Охота — последнее перед Великим постом увеселение двора — должна была произойти в лесах близ замка Фалез. Накануне весь двор в суматохе перебрался в этот замок, знаменитый тем, что в нем увидел свет мой великий дед Вильгельм завоеватель.
Гон начался, как и положено, на рассвете. Егеря подняли для короля большого оленя-одинца, а для прочих участников гона предназначалось либо следовать за королем, либо довольствоваться той добычей, какую спугнут ловчие во время облавы.
В тот день я особо принарядилась. На мне было удобное для верховой езды широкое одеяние бордового цвета и в тон ему плащ. Волосы я сколола с боков золотыми пряжками, а всю ниспадающую сзади основную массу спрятала в расшитую бисером сетку. И Эдгар не преминул заметить, что нам надо отъехать и переговорить с глазу на глаз, но я замешкалась, а уже в следующую минуту к нам подскакал Роберт и довольно бесцеремонно велел мне держаться как можно ближе к основной кавалькаде охотников.
С чего бы это он стал вдруг мне приказывать?
Я не успела спросить, когда он уже насмешливо заговорил с Эдгаром, любопытствуя, зачем тамплиеру понадобилось три ножа у пояса — ведь обычно охотники довольствуются луком и рогатиной. И тут же вмешался Стэфан, взаявив, что Роберту не должно быть никакого дела до того, с чем охотник отправляется на гон. Дело шло к ссоре, но Роберт сдержал себя и отъехал, при этом выразительно взглянув на меня и еще раз напомнив, чтобы я не отдалялась.
Вот уж, стану я ему повиноваться! А тут еще Стэфан стал так любезен со мной, успокоил, говоря, что и братья порой бывают редкими грубиянами. Даже стал расхваливать мое умение держаться в седле, хвалить Молнию, расспрашивая о ее достоинствах. И так уж вышло, что когда раздались звуки гона, мы так и поехали по тропе втроем — я, Стэфан и Эдгар.
Я обожала бешеную скачку по лесу, когда под ногами проносится земля и у меня столько возможностей покрасоваться моим умением наездницы. Вдобавок я ловила на себе восхищенные взгляды тамплиера и испытывала необыкновенный душевный подъем.
День был относительно теплый и безветренный. Дичи была в изобилии — ловчие гнали ее со всех сторон, а впереди уже раздавался рев трубы короля, трубившего «по-зрячему». Мы же втроем не спешили прорываться вперед, и я не раз и не два пускала стрелы то в тетерева, то в барсука или зайца, то просто в ворону.
А потом появился вепрь. Ума не приложу. Как этот огромный секач умудрился так долго скрываться, когда вокруг стоял такой гвалт. На мгновение мне даже показалось, что в чаще. Откуда он выскочил, мелькнули силуэты людей.
Так или иначе, это огромное черное чудовище перескочило нам дорогу и Стэфан, крикнув Эдгару следовать за ним, понесся за зверем в сторону от основной массы охотников.
Я запросто могла отстать от них и тогда у меня не осталось бы и последнего шанса побыть с тамплиером наедине. Но подо мной была Молния, которая повиновалась малейшему движению шенкелей и я, не раздумывая, пустила ее следом.
Это была бешеная скачка. Собак у нас не было и наша удача в гоне зависела только в том, чтобы не потерять зверя из виду. Но странное дело — два или три раза мне показалось, что за кустами мелькали силуэты невесть как попавших в эту часть леса ловчих, и они словно загоняли зверя все дальше в глухомань и низины. Заметили ли это мои спутники? Похоже, Эдгар что-то понял. Он даже стал окликать графа Стэфана. Куда там. Стэфан был весь в пылу гона. Несся, боясь потерять из поля зрения добычу. Он был заядлым охотником и, видимо, решил, что раз для короля уготовлен олень-одинец, то уж он-то уложит в ряд охотничьих трофеев тушу могучего вепря.
И тут случилось непредвиденное. Я замешкалась среди зарослей, приотстала, и внезапно откуда-то выскочили двое людей, пытаясь схватить Молнию под уздцы. В испуге я закричала — от крика незнакомцы бросились прочь. Я была взволнована и не сразу поняла, когда рядом оказался Эдгар, стал спрашивать, что случилось.
Все происходило удивительно быстро. Не успела я толком объяснить ему, как он вдруг перестал меня слушать, даже не взглянул в сторону исчезнувших за деревьями незнакомцев, а развернул коня и понесся прочь. Если я и опешила, то лишь на мгновение. Ибо уже поняла, что происходит. Со стороны, куда ускакал Стэфан долетали крики, лязг оружия.
Когда я следом за Эдгаром выскочила в болотистую низину, то увидела… Я даже растерялась, сильно натянула поводья, сдерживая Молнию.
Лошадь Стэфана барахталась в болотной жиже, пытаясь встать, а сам граф Мортэн, обнажив меч, отбивался от шестерых вооруженных бандитов.
Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять — он долго не продержится. Я и так уже видела кровь у него на плече. И хоть Стэфан считался отменным воином, но против шестерых…
Ему на помощь пришел Эдгар. Налетел, тут же сразив одного из нападавших. Но развернуть коня не успел, когда кто-то из бандитов, изловчившись, длинным тесаком подрезал сухожилия на ногах его лошади. Мой тамплиер оказался на земле, придавленный рухнувшим животным.
Кажется я стала кричать.
А потом увидела, как подскочивший к нему разбойник занес меч, однако, не нанеся удара, вдруг стал заваливаться назвничь. В горле его торчал брошенный крестоносцем кинжал. В следующий миг Эдгар освободил придавленную лошадью ногу, вскочил, но прежде чем выхватить меч, метнул другой нож, и тот едва ли не по рукоять застрял в спине одного из наступавших на Стэфана.
Так вот для чего служили эти ножи. Метал он их просто мастерски. И глядя на него, я уже не кричала. Я была восхищена. Особенно, когда он так же молниеносно сразил броском ножа третьего из разбойников. Теперь их осталось двое против двоих. Двое бандитов против двоих воинов-профессионалов — уже можно было догадаться, чем окончится схватка.
Один из нападавших первым понял это и, бросив сотоварища, кинулся прочь. Тот лишь на миг замешкался и Стэфан так и резанул его — только хрястнуло, брызнула кровь. Эдгар же, подхватив какую-то корягу, метнул ее под ноги убегавшему. Тот споткнулся, упал в грязь.
В два счета я оказалась рядом и, спрыгнув с седла, обвила шею Эдгара.
— Я так испугалась, так испугалась…
всего мгновение я пребывала в тепле его объятий. Он тут же отстранился от меня и бросился к Стэфану.
— Не убивайте его, граф!
Стэфан уже стоял над поверженным противником, занося меч, но Эдгар удержал его руку.
— Разве вы не поняли, сэр, что это не простые бандиты? Вас заманили сюда. Это ловушка.
Стэфан молчал тяжело дыша, и Эдгару пришлось пояснить, что старый секач появился на их пути неспроста: его специально гнали в эту глушь, чтобы заманить графа Мортэна.
Тогда Стэфан приставил острие меча к горлу лежавшего бандита.
— Говори, кто тебя нанял, или умрешь!
Тот глядел на графа расширенными глазами, но не издавал ни звука.
Я тоже молчала. Мне стало страшно. Я узнала этого человека. Видела его как-то в покоях Роберта. И понимала, что грозит брату, если откроется его роль в попытке убить племянника короля.
Пленник молчал, догадываясь, что смерти ему так или иначе не избежать, но оставаясь верным своему господину.
— Что ж, — глухо произнес Стэфан, — помоги мне связать его, Эдгар. А в Фалезе мои палачи быстро развяжут ему язык.
С этим они справились быстро, благо веревки у охотников всегда при себе. Но обе их лошади были покалечены и пришлось их добить. Потом они взвалили пленника на Молнию, перекинув через круп лошади, связав его руки и ноги у нее под брюхом. Мою лошадь пугал запах крови, она дергалась и плясала на месте. Я даже помогала Эдгару со Стэфаном. Потом они на миг отошли, я воспользовалась моментом и сунула в руки пленнику свой маленький нож. И тут же пошла к мужчинам, чтобы быть с ними и чтобы они меня не заподозрили. Я даже услышала две последние фразы.
— … Я догадываюсь, — говорил Стэфан. А Эдгар сказал:
— Это еще надо доказать королю.
И они разом умолкли, заметив меня.
Я тут же затараторила, что не хотят ли они заставить меня проделать весь обратный путь пешком, поскольку решили воспользоваться моей лошадью?
— Конечно же нет, — улыбнулся Эдгар. — Вы сядете в седло, я поведу Молнию под уздцы, а граф пойдет следом и будет присматривать за пленником.
Слава Богу, Стэфан оказался не годным надзирателем. Да и местность шла по пересеченной местности, он все время отставал, да и ослаб от потери крови. Порой, когда он заметнее отставал, я даже начинала слегка пинать пленника, не понимая, отчего он мешкает. Я ведь сидела перед ним и чувствовала, как он тихонько возится, то вновь замирает, то снова начинает ерзать. Если бы в седле сидела не я, его действия весьма скоро можно было бы заметить. И все же он чего-то тянул. А я пока отвлекала Эдгара, разъясняла ему обратную дорогу. Я ведь хорошо знала здешние места.
Мы уже приближались к месту сбора остальных охотников и уже явственно различали голоса рогов, трубивших «отбой», когда я почувствовала толчок и поняла, что осталась на лошади одна. Позади послышался треск, топот ног и проклятия Стэфана. И тотчас Эдгар кинулся следом. Я видела, как он вновь метнул нож, но тот вонзился в ствол дерева, за который успел заскочить беглец. Эдгар по-прежнему преследовал его. Мы со Стэфаном остались одни. Какое-то время мы прислушивались к шуму погони, потом переглянулись. И Стэфан нахмурился.
— Как это ему удалось освободиться, Бэртрада?
Я пожала плечами, причем глядела прямо в серые глаза Стэфана, ничем не выдавая волнения.
— Возможно вы его просто плохо обыскали и у этого разбойника оказался остался припрятанный нож. — И добавила: — Но Эдгар-то его догонит.
Эдгар скоро вернулся. Один. Сумрачно глядя на Стэфана, развел руками.
— В его проворстве было его спасение. И он не упустил свой шанс.
* * *
Лишь через пару дней, когда толки о происшедшем уже поутихли, я сочла уместным переговорить с Робертом. И как же я кричала на него, даже топала ногами.— Понимаешь ли ты, что чуть не лишился своего доброго имени, дурак! Ах, светлейший граф Глочестер, любимец Генриха Боклерка — и надо же, всего лишь подлый убийца. Я просто спасла твою шкуру. Но теперь и Стэфан и Мод что-то заподозрили и косятся на меня, как на предательницу.
Для меня это было тем более прискорбно, что потеряв связь с ними, я невольно отдалилась и от Эдгара. разумеется, он нанес мне визит после случившегося на охоте, мы даже сыграли с ним партию в шахматы, но, когда он сообщил. Что через неделю покидает двор, я не сумела найти подходящего предлога, чтобы удержать его. наверняка Стэфан и Мод поделились с ним подозрениями в отношении меня, и теперь в поведении эдгара, несмотря на его неизменную любезность, чувствовалась некая отчужденность. Где уж тут намекать, что хочу за него замуж.