Страница:
— Доктор Филдинг! — услышал он ее голос. — Куда вы?
Присмотревшись, Джек увидел, как Филдинг идет к фасаду дома.
— Внутрь! Я не уйду отсюда, пока не выясню, что там происходит!
Кейт последовала за Филдингом, Джек за ней, и все втроем поднялись на ступеньки крыльца. Джек собрался остановить Филдинга, попытаться успокоить и выяснить, что его так взволновало, но опоздал: доктор начал стучать в двери.
Кейт посмотрела на Джека, когда он вопросительно ткнул пальцем в сторону Филдинга, и пожала плечами. Она была так же удивлена, как и Джек.
— Спокойнее, док, — сказал Джек. — Не стоит будить весь квартал.
Филдинг, казалось, был готов ответить, но тут дверь открылась. Глядя на трех визитеров, на пороге стоял коренастый человек с редеющими светлыми волосами и такими маленькими глазками, что Кейт сразу же узнала Теренса Холдстока.
— Никак доктор Филдинг. Вот сюрприз!
— Что здесь происходит, Теренс? — спросил Филдинг.
— Просто встреча. Можно сказать, группы поддержки.
— Поддержки чего?
— Того порядка, по которому мы живем, и прекрасного будущего, что ждет нас. Все благодаря вам, доктор Филдинг.
— Что ж, я рад, что все вы так себя чувствуете, но каким образом вы собрались воедино? Лечение проходит строго конфиденциально. И если кто-то в моем офисе…
— Заверяю вас, ничего подобного. Мы встретились чисто случайно.
— Все? — Доктор Филдинг сделал шаг вперед. — Послушайте, могу я войти?
Холдсток не шелохнулся.
— С нами все в порядке, доктор. Мы как раз на середине нашей встречи. Может, как-нибудь в другое время.
— Нет, прошу вас. Я должен поговорить с вами, со всеми вами.
Холдсток покачал головой:
— Мы себя прекрасно чувствуем, доктор. И с каждым днем все лучше. Благодаря вам.
— Я хочу видеть Жаннет! — сказала Кейт.
— Она будет дома попозже. Пока же будьте любезны оставить нас в покое.
С этими словами Холдсток сделал шаг назад и закрыл дверь.
— Нет! — закричал Филдинг.
Он поднял руку, чтобы снова заколотить в дверь, но Джек успел перехватить его запястье прежде, чем доктор нанес первый удар:
— Не думаю, что это нас куда-то приведет. Какую-то секунду Филдинг посопротивлялся, но потом опустил руку.
— Скорее всего, вы правы.
— То есть? — уточнила Кейт. — Мы сдаемся? Вот так просто?
— Мы перегруппируем силы, — объяснил Джек. — В данный момент закон на стороне Холдстока. Это его дом, куда он созвал гостей, чтобы они посидели держась за руки. И если мы нарушим его покой, он имеет право позвать на помощь местных ребят в синей форме. Так что, как я сказал, возвращаемся к машине, рассаживаемся и позволим доктору Филдингу рассказать, почему он не был с нами откровенен.
Филдинг оцепенел.
Кейт уставилась на Джека с таким видом, словно тот рехнулся.
— А ты посмотри на него, — сказал он. — Посмотри на выражение его лица. А этот разговор с Холдстоком! Ты хоть что-то из него поняла?
Прищурившись, она повернулась к Филдингу:
— Так что вы нам не сказали? Филдинг отвел взгляд:
— Я знаю тех людей в доме. Все они — мои пациенты. Все до одного!
10
Четверг
1
2
3
Присмотревшись, Джек увидел, как Филдинг идет к фасаду дома.
— Внутрь! Я не уйду отсюда, пока не выясню, что там происходит!
Кейт последовала за Филдингом, Джек за ней, и все втроем поднялись на ступеньки крыльца. Джек собрался остановить Филдинга, попытаться успокоить и выяснить, что его так взволновало, но опоздал: доктор начал стучать в двери.
Кейт посмотрела на Джека, когда он вопросительно ткнул пальцем в сторону Филдинга, и пожала плечами. Она была так же удивлена, как и Джек.
— Спокойнее, док, — сказал Джек. — Не стоит будить весь квартал.
Филдинг, казалось, был готов ответить, но тут дверь открылась. Глядя на трех визитеров, на пороге стоял коренастый человек с редеющими светлыми волосами и такими маленькими глазками, что Кейт сразу же узнала Теренса Холдстока.
— Никак доктор Филдинг. Вот сюрприз!
— Что здесь происходит, Теренс? — спросил Филдинг.
— Просто встреча. Можно сказать, группы поддержки.
— Поддержки чего?
— Того порядка, по которому мы живем, и прекрасного будущего, что ждет нас. Все благодаря вам, доктор Филдинг.
— Что ж, я рад, что все вы так себя чувствуете, но каким образом вы собрались воедино? Лечение проходит строго конфиденциально. И если кто-то в моем офисе…
— Заверяю вас, ничего подобного. Мы встретились чисто случайно.
— Все? — Доктор Филдинг сделал шаг вперед. — Послушайте, могу я войти?
Холдсток не шелохнулся.
— С нами все в порядке, доктор. Мы как раз на середине нашей встречи. Может, как-нибудь в другое время.
— Нет, прошу вас. Я должен поговорить с вами, со всеми вами.
Холдсток покачал головой:
— Мы себя прекрасно чувствуем, доктор. И с каждым днем все лучше. Благодаря вам.
— Я хочу видеть Жаннет! — сказала Кейт.
— Она будет дома попозже. Пока же будьте любезны оставить нас в покое.
С этими словами Холдсток сделал шаг назад и закрыл дверь.
— Нет! — закричал Филдинг.
Он поднял руку, чтобы снова заколотить в дверь, но Джек успел перехватить его запястье прежде, чем доктор нанес первый удар:
— Не думаю, что это нас куда-то приведет. Какую-то секунду Филдинг посопротивлялся, но потом опустил руку.
— Скорее всего, вы правы.
— То есть? — уточнила Кейт. — Мы сдаемся? Вот так просто?
— Мы перегруппируем силы, — объяснил Джек. — В данный момент закон на стороне Холдстока. Это его дом, куда он созвал гостей, чтобы они посидели держась за руки. И если мы нарушим его покой, он имеет право позвать на помощь местных ребят в синей форме. Так что, как я сказал, возвращаемся к машине, рассаживаемся и позволим доктору Филдингу рассказать, почему он не был с нами откровенен.
Филдинг оцепенел.
Кейт уставилась на Джека с таким видом, словно тот рехнулся.
— А ты посмотри на него, — сказал он. — Посмотри на выражение его лица. А этот разговор с Холдстоком! Ты хоть что-то из него поняла?
Прищурившись, она повернулась к Филдингу:
— Так что вы нам не сказали? Филдинг отвел взгляд:
— Я знаю тех людей в доме. Все они — мои пациенты. Все до одного!
10
— Жаннет — не первая в моей клинической практике, у которой произошли личностные изменения, — сказал Филдинг.
Кейт подавила вспышку гнева. Она сидела вполоборота на пассажирском сиденье, пока Джек медленно кружился по пустым улицам, обсаженным деревьями. Доктор Филдинг казался темной массой, вжавшейся в заднюю спинку, и на него лишь время от времени падал свет уличных фонарей.
— Что вы имеете в виду? — Она чувствовала, что ее эмоции вот-вот могут выйти из-под контроля и тогда уж ее понесет. Ей хотелось вернуться и вытащить Жаннет из того дома, но в то же время Кейт хотела и услышать слова Филдинга. Именно сейчас они могли оказаться самым важным.
— В последние несколько месяцев или около того мне звонили из семей пациентов, которых я пользовал. Все жаловались на их странное поведение или личностные изменения.
— Почему вы мне этого не сказали, когда я утром звонила вам?
— Не хотел, чтобы вы делали преждевременные выводы. И кроме того, вы обрушили бы на меня кучу вопросов, на которые у меня нет ответов.
— Вот, значит, в чем дело, — сказал Джек, и Кейт обратила внимание на его тон… в нем было презрение, или разочарование, или, скорее всего, и то и другое. — Вас не Жаннет беспокоила. А собственное благополучие. Где-то вы облажались и теперь стараетесь прикрыть свою задницу.
— Я поступил так в силу многих причин, — заявил Филдинг. — Первым делом я должен был лично оценить то странное поведение, о котором мне говорили. Я решил начать с Жаннет, а потом прикинуть, смогу ли я понаблюдать за другими. Я и представить себе не мог, что найду всех в одной комнате.
— Всех? — переспросила Кейт. Ночь была теплой, но ее пробил внезапный озноб, и она поджала ноги под себя.
Филдинг кивнул:
— Всех восьмерых.
— Почему вас это так волнует? — осведомился Джек. — Все они прошли через одно и то же лечение, так что…
— Они не должны знать друг друга, — объяснила ему Кейт. — Такова стандартная процедура при клиническом лечении — пациенты должны оставаться анонимными. То есть, если они никогда не встречались во время лечения и не знают имен друг друга, как они могут встретиться? — Она повернулась к Филдингу. — Ваше мнение?
— Холдсток говорит, что встреча произошла случайно, но это невозможно. Каким образом все восемь реципиентов с тем же штаммом, носителем инфекции, могли…
— С тем же штаммом? — воскликнула Кейт. — Вы хотите сказать, что все они получали лечение тем же самым вирусом?
Филдинг не ответил.
— Мне кажется, она задала вам вопрос, док, — сказал Джек.
— Ну хорошо, — вздохнул Филдинг. — Да, тем же самым. Первым был Теренс Холдсток, а последней — Жаннет.
Кейт сглотнула комок в горле. Она испытывала смутную догадку, к чему это может привести.
— Как изменился этот штамм?
— Понятия не имею.
— Врет, — сказал Джек.
— Нет! — вспыхнул Филдинг.
— Можешь мне поверить, — спокойно произнес Джек, не отрывая глаз от дороги. — Он врет.
Почему он так уверен, удивилась Кейт. Или он всего лишь предполагает и хочет завести Филдинга? Кейт решила сама разобраться.
— Есть способ выяснить. Отправить истории болезни из вашего медицинского центра в комитет по стандартам и попросить его дать полный отчет.
— В этом нет необходимости, — быстро сказал Филдинг. — Я уже все сообщил госпитальному отделу и НИЗу.
— НИЗу? — Кейт почувствовала приступ дурноты. Он не может поддерживать контакт с НИЗом — разве что там нечто очень серьезное. — Почему?
— Это Национальный институт здравоохранения? — спросил Джек. — В округе Колумбия?
— Точнее, в больнице «Бетезда», — ответил Филдинг. — Понимаете… — У него дрогнул голос, и, похоже, он не мог найти слов. Филдинг облизал губы.
Чем дальше, тем хуже, подумала Кейт. Она сидела, вцепившись в край сиденья. О господи, это просто ужасно.
— Понимаете, — продолжил Филдинг, — поскольку все жалобы имели отношение к одному и тому же штамму, я выделил культуру и провел анализ вируса. Он… он мутировал. И превратился в два отдельных штамма.
— Мутировал? — уточнил Джек. — Это часто бывает?
— Нет, — ответил Филдинг. — То есть некоторые вирусы мутируют довольно часто. Но не аденовирус. Это было полной неожиданностью.
Кейт закрыла глаза.
— Каков характер мутации?
— Основной штамм остался, но мутация изменила ген киназы тимидина.
Кейт застонала.
— Это плохо? — спросил Джек.
— Значит, мутировавший штамм, — сказала она, — проник в опухоль вместе с оригинальным штаммом. Но без гена киназы тимидина он не поддается воздействию гансикловира. Это лекарство убивает основной штамм вируса и инфицированные клетки опухоли…
— Но не мутацию, — докончил Джек. — О черт.
— Правильно. И это значит, что в мозгах Жаннет и других существует мутант аденовируса.
— Это заразно? — спросил Джек.
— И да и нет, — ответил Филдинг. — Аденовирусы обычно вызывают небольшое заражение — взять, скажем, конъюнктивит, — но поймать их можно только у людей, распространяющих вирус. А эти люди не распространяют его.
Кейт повернулась к Филдингу:
— Мы должны что-то делать!
— Я же сказал: я связался с Национальным институтом здравоохранения, а они, в свою очередь, установят контакт с Жаннет. Через день или два.
— Я имею в виду — сейчас!
— Что вы предлагаете?
— Найти способ убить мутацию!
— Я уже проверяю разные агенты, убийственно действующие на вирусы. И уверен, что мы найдем эффективное лечение.
— Но тем временем… Как насчет других осложнений? — Кейт представила, как эти спиралевидные частицы вторгаются в нейроны Жаннет, размножаются в них, затем рвут мембраны клеток и набрасываются на другие клетки, а число их растет в геометрической прогрессии. — Менингита? Энцефалита? Абсцесса, который, возникнув в артерии, приведет к кровоизлиянию? Она может умереть, доктор Филдинг!
— Я работаю с предельной быстротой, — сказал он. — Но если бы даже я имел в кармане лекарство, оно вряд ли бы нам помогло.
— О чем вы говорите?
— Посудите сами: почему я здесь вместо того, чтобы быть дома? Потому что Жаннет отказалась прийти на проверку. Как мы можем лечить пациента, который отказывается от лечения?
В желудке у Кейт возник болезненный спазм, когда она вспомнила слова Жаннет, брошенные сегодня утром: «Чего ради мне встречаться с доктором Филдингом? Со мной все прекрасно. Никогда не чувствовала себя лучше…»
— Это какая-то серая зона, — говорил Филдинг. — Если у пациента нет жалоб, если он отрицает любое недомогание и не хочет лечиться… вы сами видите проблему, не так ли?
Да, она ее видела.
На нее нахлынула волна усталости, неся с собой боль и озноб.
— Пока мы ждем ответа из НИЗа, — сказал Филдинг, — я буду продолжать экспериментировать с мутацией. Я уверен, что звонок от них убедит Жаннет и остальных в серьезности ситуации и что все они нуждаются в помощи.
Но Кейт не сомневалась, что Жаннет уже нужна неотложная помощь — она сама утром сказала об этом Кейт. Она молила ее о помощи. И Кейт приложит все силы, чтобы Жаннет получила ее.
Кейт подавила вспышку гнева. Она сидела вполоборота на пассажирском сиденье, пока Джек медленно кружился по пустым улицам, обсаженным деревьями. Доктор Филдинг казался темной массой, вжавшейся в заднюю спинку, и на него лишь время от времени падал свет уличных фонарей.
— Что вы имеете в виду? — Она чувствовала, что ее эмоции вот-вот могут выйти из-под контроля и тогда уж ее понесет. Ей хотелось вернуться и вытащить Жаннет из того дома, но в то же время Кейт хотела и услышать слова Филдинга. Именно сейчас они могли оказаться самым важным.
— В последние несколько месяцев или около того мне звонили из семей пациентов, которых я пользовал. Все жаловались на их странное поведение или личностные изменения.
— Почему вы мне этого не сказали, когда я утром звонила вам?
— Не хотел, чтобы вы делали преждевременные выводы. И кроме того, вы обрушили бы на меня кучу вопросов, на которые у меня нет ответов.
— Вот, значит, в чем дело, — сказал Джек, и Кейт обратила внимание на его тон… в нем было презрение, или разочарование, или, скорее всего, и то и другое. — Вас не Жаннет беспокоила. А собственное благополучие. Где-то вы облажались и теперь стараетесь прикрыть свою задницу.
— Я поступил так в силу многих причин, — заявил Филдинг. — Первым делом я должен был лично оценить то странное поведение, о котором мне говорили. Я решил начать с Жаннет, а потом прикинуть, смогу ли я понаблюдать за другими. Я и представить себе не мог, что найду всех в одной комнате.
— Всех? — переспросила Кейт. Ночь была теплой, но ее пробил внезапный озноб, и она поджала ноги под себя.
Филдинг кивнул:
— Всех восьмерых.
— Почему вас это так волнует? — осведомился Джек. — Все они прошли через одно и то же лечение, так что…
— Они не должны знать друг друга, — объяснила ему Кейт. — Такова стандартная процедура при клиническом лечении — пациенты должны оставаться анонимными. То есть, если они никогда не встречались во время лечения и не знают имен друг друга, как они могут встретиться? — Она повернулась к Филдингу. — Ваше мнение?
— Холдсток говорит, что встреча произошла случайно, но это невозможно. Каким образом все восемь реципиентов с тем же штаммом, носителем инфекции, могли…
— С тем же штаммом? — воскликнула Кейт. — Вы хотите сказать, что все они получали лечение тем же самым вирусом?
Филдинг не ответил.
— Мне кажется, она задала вам вопрос, док, — сказал Джек.
— Ну хорошо, — вздохнул Филдинг. — Да, тем же самым. Первым был Теренс Холдсток, а последней — Жаннет.
Кейт сглотнула комок в горле. Она испытывала смутную догадку, к чему это может привести.
— Как изменился этот штамм?
— Понятия не имею.
— Врет, — сказал Джек.
— Нет! — вспыхнул Филдинг.
— Можешь мне поверить, — спокойно произнес Джек, не отрывая глаз от дороги. — Он врет.
Почему он так уверен, удивилась Кейт. Или он всего лишь предполагает и хочет завести Филдинга? Кейт решила сама разобраться.
— Есть способ выяснить. Отправить истории болезни из вашего медицинского центра в комитет по стандартам и попросить его дать полный отчет.
— В этом нет необходимости, — быстро сказал Филдинг. — Я уже все сообщил госпитальному отделу и НИЗу.
— НИЗу? — Кейт почувствовала приступ дурноты. Он не может поддерживать контакт с НИЗом — разве что там нечто очень серьезное. — Почему?
— Это Национальный институт здравоохранения? — спросил Джек. — В округе Колумбия?
— Точнее, в больнице «Бетезда», — ответил Филдинг. — Понимаете… — У него дрогнул голос, и, похоже, он не мог найти слов. Филдинг облизал губы.
Чем дальше, тем хуже, подумала Кейт. Она сидела, вцепившись в край сиденья. О господи, это просто ужасно.
— Понимаете, — продолжил Филдинг, — поскольку все жалобы имели отношение к одному и тому же штамму, я выделил культуру и провел анализ вируса. Он… он мутировал. И превратился в два отдельных штамма.
— Мутировал? — уточнил Джек. — Это часто бывает?
— Нет, — ответил Филдинг. — То есть некоторые вирусы мутируют довольно часто. Но не аденовирус. Это было полной неожиданностью.
Кейт закрыла глаза.
— Каков характер мутации?
— Основной штамм остался, но мутация изменила ген киназы тимидина.
Кейт застонала.
— Это плохо? — спросил Джек.
— Значит, мутировавший штамм, — сказала она, — проник в опухоль вместе с оригинальным штаммом. Но без гена киназы тимидина он не поддается воздействию гансикловира. Это лекарство убивает основной штамм вируса и инфицированные клетки опухоли…
— Но не мутацию, — докончил Джек. — О черт.
— Правильно. И это значит, что в мозгах Жаннет и других существует мутант аденовируса.
— Это заразно? — спросил Джек.
— И да и нет, — ответил Филдинг. — Аденовирусы обычно вызывают небольшое заражение — взять, скажем, конъюнктивит, — но поймать их можно только у людей, распространяющих вирус. А эти люди не распространяют его.
Кейт повернулась к Филдингу:
— Мы должны что-то делать!
— Я же сказал: я связался с Национальным институтом здравоохранения, а они, в свою очередь, установят контакт с Жаннет. Через день или два.
— Я имею в виду — сейчас!
— Что вы предлагаете?
— Найти способ убить мутацию!
— Я уже проверяю разные агенты, убийственно действующие на вирусы. И уверен, что мы найдем эффективное лечение.
— Но тем временем… Как насчет других осложнений? — Кейт представила, как эти спиралевидные частицы вторгаются в нейроны Жаннет, размножаются в них, затем рвут мембраны клеток и набрасываются на другие клетки, а число их растет в геометрической прогрессии. — Менингита? Энцефалита? Абсцесса, который, возникнув в артерии, приведет к кровоизлиянию? Она может умереть, доктор Филдинг!
— Я работаю с предельной быстротой, — сказал он. — Но если бы даже я имел в кармане лекарство, оно вряд ли бы нам помогло.
— О чем вы говорите?
— Посудите сами: почему я здесь вместо того, чтобы быть дома? Потому что Жаннет отказалась прийти на проверку. Как мы можем лечить пациента, который отказывается от лечения?
В желудке у Кейт возник болезненный спазм, когда она вспомнила слова Жаннет, брошенные сегодня утром: «Чего ради мне встречаться с доктором Филдингом? Со мной все прекрасно. Никогда не чувствовала себя лучше…»
— Это какая-то серая зона, — говорил Филдинг. — Если у пациента нет жалоб, если он отрицает любое недомогание и не хочет лечиться… вы сами видите проблему, не так ли?
Да, она ее видела.
На нее нахлынула волна усталости, неся с собой боль и озноб.
— Пока мы ждем ответа из НИЗа, — сказал Филдинг, — я буду продолжать экспериментировать с мутацией. Я уверен, что звонок от них убедит Жаннет и остальных в серьезности ситуации и что все они нуждаются в помощи.
Но Кейт не сомневалась, что Жаннет уже нужна неотложная помощь — она сама утром сказала об этом Кейт. Она молила ее о помощи. И Кейт приложит все силы, чтобы Жаннет получила ее.
Четверг
1
— Спокойно, Джой.
Стэн Козловски видел, что брат, роясь в куче утренних газет, сваленных на узком кухонном столике, заводится все больше и больше. По молчаливому соглашению они решили позавтракать дома. Вчерашняя вспышка Джоя в заведении Моше привлекла к нему всеобщее внимание. До сих пор они были всего лишь двумя обыкновенными посетителями, Стэном и Джоем, никто не знал их фамилии. Теперь Джой, без сомнения, стал тем клиентом с изуродованной рукой, который разразился яростными криками, что, мол, он сотрет кого-то с лица земли. А поскольку уже были выданы ордера на их арест — и федеральный, и штата, — им стоило вести себя тише воды, ниже травы.
— Ничего! — сказал Джой, швыряя «Ньюс» на пол, где газета спланировала в кучу таких же распотрошенных листов «Пост» и «Ньюсдей». — Ты считаешь, что кто-то из тех засранцев в вагоне подземки успел так рассмотреть этого гребаного Спасителя, что дал полиции какое-то его описание? Как там насчет «Таймс»? Есть что-нибудь?
— Куча психологических рассуждений о типах личности двух стрелков. — Поскольку один был мертв, а другой исчез, Стэн был удивлен той ахинеей, которую выдали так называемые «эксперты», которые ни словом не перекинулись ни с кем из своих героев. — Но если ты имеешь в виду рисунок полицейского художника, то ничего нет.
— Вот дерьмо! — Вскочив, Джой яростно пнул кучу газет на полу, которые улетели к дальней стенке. Впрочем, до нее было недалеко. — Говорю тебе, это он. Спаситель — это наш парень!
Стэн не собирался снова успокаивать Джоя. Со вчерашнего утра он устал ему повторять: «Спокойней, Джой».
— Я знаю, Джой, как ты хочешь, чтобы это был он, но…
— Ох, да я не просто хочу, Стэн. Мне надо почувствовать его на вкус. Понять, как он пахнет! Как только я прочел о малыше 45-го калибра, у меня руки зачесались. Это наш парень, Стэн. Это из-за него мы ютимся в этой вонючей норе. Это он, наш гребаный тип!
Что касается вонючей норы, это верно, подумал Стэн, обведя взглядом их убогую квартирку с одной спальней.
Вот так и рушится величие: от владельцев кондоминиума в каком-нибудь шикарном районе до беглых арендаторов на задворках… все буквально за одну ночь.
И все из-за того «нашего парня».
Кто бы он ни был, появился он ниоткуда. И оказался умным и жестоким. Как знать, были ли у него личные причины или же его кто-то нанял? Стэн считал, что наняли. Он профи. Как и они оба.
Специализацией братьев Козловски были пожары и взрывы. Все благодаря армии США и службе во Вьетнаме.
Стэн не хотел отправляться во Вьетнам, и, останься он в колледже, война кончилась бы ко дню его окончания. Но когда он провалил экзамены, на призывном участке не стали медлить и сразу же загребли его. Во время подготовки Стэн усвоил, как иметь дело с пластиковой взрывчаткой, и стал классным экспертом по подрыву ловушек с помощью белой глинистой субстанции. Со всеми этими знаниями он и вернулся домой. После войны он кончил колледж, но экономическое развитие пошло на спад, так что Стэн решил заняться собственным бизнесом и, взяв Джоя в партнеры, научил его всему, что знал сам.
На пару они обеспечили себе хорошую жизнь. Ничего личного. Кто-то отказывается платить, кто-то скрывает свои доходы, кто-то слишком много болтает, а еще кто-то считает, что исправно платил за страховку против пожара, и посему имеет право требовать компенсации — в таких случаях звали Стэна и Джоя.
Они представляли собой прекрасную команду: Стэн планировал, Джой устанавливал. Они придумывали новые конструкции бомб или смешивали катализаторы.
И тут появился тот самый наш парень. Он вмешался в их очередное задание — которое, как выяснилось, стало последним — и нанес ему такой удар, что они предстали в роли бесталанных любителей.
Но это было еще не самое худшее. Он как-то проследил их до семейной фермы в округе Ольстер, поджег дом и амбар, где хранились все запасы взрывчатки и катализаторов. И большая часть наличности. Вот тогда Джой изуродовал руку и чуть не погиб, пытаясь спасти добро. У него ничего не получилось.
Мало того — дела пошли еще хуже. Расследование доказало, что в амбаре была мастерская по производству бомб, вмешался контртеррористический отдел, в результате чего и появились ордера на их арест. Имущество Стэна и Джоя было оформлено на имя другого человека, но когда федералы взялись за него, он раскололся в мгновение ока. Не стоит и говорить — все, что им принадлежало, было конфисковано.
Плюс к тому Джою так и не удалось привести руку в прежнее состояние, потому что такого рода операции пластической хирургии не делают в задней комнате, а в больнице задают слишком много вопросов.
В конечном итоге их перестали нанимать. Словно они скончались. Хуже, чем скончались. Словно они вообще никогда не существовали. Что, братья Козловски? Кто они такие? Никогда не слышал.
И все из-за того парня. Нашего парня.
Но Стэн не был уверен, что он и так называемый Спаситель — одно и то же лицо.
— Я тоже хочу до него добраться, Джой. И если выяснится, что этот Спаситель и есть он самый, — прекрасно. Мы его возьмем. Вместе. Но не так, чтобы в нас можно было ткнуть пальцем. Мы сделаем его так, как он сделал нас: смешаем его с дерьмом и исчезнем без следа.
— Тебя беспокоит, что на нас обратят внимание? А я хочу внимания. Я хочу, чтобы все знали, кто его сделал и почему. Потому что он лишил нас всего, Стэн. Помнишь, как мы жили? Все у нас было классно. Отоваривались мы у Тиффани. В этот гребаный спортзал мы ходили в одежде от Армани! И в таких тонких носках, что лодыжки просвечивали. Помнишь?
Стэн все помнил, но не хотел жить воспоминаниями.
— По крайней мере, мы не теряли времени.
— Да? Еще как теряли! Уж лучше бы нам переломали руки и ноги. Это вообще не жизнь, а какое-то долбаное существование. Нет, подожди. Если ад — это полный дерьмом сортир с поломанным сливным бачком в дизентерийном индийском городе, то, значит, в нем я и живу. Усекаешь?
— Джой…
— Человек со СПИДом, раком мозга, искусственной прямой кишкой — и тот живет лучше нас. Нет, Стэн. Я его найду. И ради этого все поставлю на кон.
Он поднял изуродованную левую руку и, растопырив изрезанные шрамами пальцы, изобразил блестящую розовую букву «V». Виктория. Победа. Увидь его кто-то на улице, обязательно крикнули бы: «Ура!» — и Стэну пришлось бы оттягивать Джоя от крикуна, чтобы он не убил его.
— Когда я найду этого засранца, то привяжу его к стулу, возьму зажигалку — и морда у него будет выглядеть точно так же.
Стэн Козловски видел, что брат, роясь в куче утренних газет, сваленных на узком кухонном столике, заводится все больше и больше. По молчаливому соглашению они решили позавтракать дома. Вчерашняя вспышка Джоя в заведении Моше привлекла к нему всеобщее внимание. До сих пор они были всего лишь двумя обыкновенными посетителями, Стэном и Джоем, никто не знал их фамилии. Теперь Джой, без сомнения, стал тем клиентом с изуродованной рукой, который разразился яростными криками, что, мол, он сотрет кого-то с лица земли. А поскольку уже были выданы ордера на их арест — и федеральный, и штата, — им стоило вести себя тише воды, ниже травы.
— Ничего! — сказал Джой, швыряя «Ньюс» на пол, где газета спланировала в кучу таких же распотрошенных листов «Пост» и «Ньюсдей». — Ты считаешь, что кто-то из тех засранцев в вагоне подземки успел так рассмотреть этого гребаного Спасителя, что дал полиции какое-то его описание? Как там насчет «Таймс»? Есть что-нибудь?
— Куча психологических рассуждений о типах личности двух стрелков. — Поскольку один был мертв, а другой исчез, Стэн был удивлен той ахинеей, которую выдали так называемые «эксперты», которые ни словом не перекинулись ни с кем из своих героев. — Но если ты имеешь в виду рисунок полицейского художника, то ничего нет.
— Вот дерьмо! — Вскочив, Джой яростно пнул кучу газет на полу, которые улетели к дальней стенке. Впрочем, до нее было недалеко. — Говорю тебе, это он. Спаситель — это наш парень!
Стэн не собирался снова успокаивать Джоя. Со вчерашнего утра он устал ему повторять: «Спокойней, Джой».
— Я знаю, Джой, как ты хочешь, чтобы это был он, но…
— Ох, да я не просто хочу, Стэн. Мне надо почувствовать его на вкус. Понять, как он пахнет! Как только я прочел о малыше 45-го калибра, у меня руки зачесались. Это наш парень, Стэн. Это из-за него мы ютимся в этой вонючей норе. Это он, наш гребаный тип!
Что касается вонючей норы, это верно, подумал Стэн, обведя взглядом их убогую квартирку с одной спальней.
Вот так и рушится величие: от владельцев кондоминиума в каком-нибудь шикарном районе до беглых арендаторов на задворках… все буквально за одну ночь.
И все из-за того «нашего парня».
Кто бы он ни был, появился он ниоткуда. И оказался умным и жестоким. Как знать, были ли у него личные причины или же его кто-то нанял? Стэн считал, что наняли. Он профи. Как и они оба.
Специализацией братьев Козловски были пожары и взрывы. Все благодаря армии США и службе во Вьетнаме.
Стэн не хотел отправляться во Вьетнам, и, останься он в колледже, война кончилась бы ко дню его окончания. Но когда он провалил экзамены, на призывном участке не стали медлить и сразу же загребли его. Во время подготовки Стэн усвоил, как иметь дело с пластиковой взрывчаткой, и стал классным экспертом по подрыву ловушек с помощью белой глинистой субстанции. Со всеми этими знаниями он и вернулся домой. После войны он кончил колледж, но экономическое развитие пошло на спад, так что Стэн решил заняться собственным бизнесом и, взяв Джоя в партнеры, научил его всему, что знал сам.
На пару они обеспечили себе хорошую жизнь. Ничего личного. Кто-то отказывается платить, кто-то скрывает свои доходы, кто-то слишком много болтает, а еще кто-то считает, что исправно платил за страховку против пожара, и посему имеет право требовать компенсации — в таких случаях звали Стэна и Джоя.
Они представляли собой прекрасную команду: Стэн планировал, Джой устанавливал. Они придумывали новые конструкции бомб или смешивали катализаторы.
И тут появился тот самый наш парень. Он вмешался в их очередное задание — которое, как выяснилось, стало последним — и нанес ему такой удар, что они предстали в роли бесталанных любителей.
Но это было еще не самое худшее. Он как-то проследил их до семейной фермы в округе Ольстер, поджег дом и амбар, где хранились все запасы взрывчатки и катализаторов. И большая часть наличности. Вот тогда Джой изуродовал руку и чуть не погиб, пытаясь спасти добро. У него ничего не получилось.
Мало того — дела пошли еще хуже. Расследование доказало, что в амбаре была мастерская по производству бомб, вмешался контртеррористический отдел, в результате чего и появились ордера на их арест. Имущество Стэна и Джоя было оформлено на имя другого человека, но когда федералы взялись за него, он раскололся в мгновение ока. Не стоит и говорить — все, что им принадлежало, было конфисковано.
Плюс к тому Джою так и не удалось привести руку в прежнее состояние, потому что такого рода операции пластической хирургии не делают в задней комнате, а в больнице задают слишком много вопросов.
В конечном итоге их перестали нанимать. Словно они скончались. Хуже, чем скончались. Словно они вообще никогда не существовали. Что, братья Козловски? Кто они такие? Никогда не слышал.
И все из-за того парня. Нашего парня.
Но Стэн не был уверен, что он и так называемый Спаситель — одно и то же лицо.
— Я тоже хочу до него добраться, Джой. И если выяснится, что этот Спаситель и есть он самый, — прекрасно. Мы его возьмем. Вместе. Но не так, чтобы в нас можно было ткнуть пальцем. Мы сделаем его так, как он сделал нас: смешаем его с дерьмом и исчезнем без следа.
— Тебя беспокоит, что на нас обратят внимание? А я хочу внимания. Я хочу, чтобы все знали, кто его сделал и почему. Потому что он лишил нас всего, Стэн. Помнишь, как мы жили? Все у нас было классно. Отоваривались мы у Тиффани. В этот гребаный спортзал мы ходили в одежде от Армани! И в таких тонких носках, что лодыжки просвечивали. Помнишь?
Стэн все помнил, но не хотел жить воспоминаниями.
— По крайней мере, мы не теряли времени.
— Да? Еще как теряли! Уж лучше бы нам переломали руки и ноги. Это вообще не жизнь, а какое-то долбаное существование. Нет, подожди. Если ад — это полный дерьмом сортир с поломанным сливным бачком в дизентерийном индийском городе, то, значит, в нем я и живу. Усекаешь?
— Джой…
— Человек со СПИДом, раком мозга, искусственной прямой кишкой — и тот живет лучше нас. Нет, Стэн. Я его найду. И ради этого все поставлю на кон.
Он поднял изуродованную левую руку и, растопырив изрезанные шрамами пальцы, изобразил блестящую розовую букву «V». Виктория. Победа. Увидь его кто-то на улице, обязательно крикнули бы: «Ура!» — и Стэну пришлось бы оттягивать Джоя от крикуна, чтобы он не убил его.
— Когда я найду этого засранца, то привяжу его к стулу, возьму зажигалку — и морда у него будет выглядеть точно так же.
2
Остановившись в дверях спальни, Кейт лишь растерянно моргнула при виде Жаннет, которая улыбалась ей, сидя в кресле-качалке. Комната была залита солнцем.
— Вот кто у нас засоня, — с юмором сказала она.
— Жаннет… ты…
— Сижу и пью кофе. Хочешь?
Какая из Жаннет сейчас перед ней? Хотя она полна дружелюбия, это не Жаннет номер один, та, которую она любила. Но это и не молчаливая и мрачная Жаннет номер два. Неужели в ней появилась третья личность?
— Нет, спасибо. Желудок не принимает такое горячее.
В сущности, все тело Кейт забыло, что такое тепло. Точнее, ее бил озноб. И крутило болью. Она была совершенно измотана, когда вернулась прошлым вечером и сразу же рухнула в постель. Кейт все еще чувствовала усталость. Она возлагала вину за это на дурацкие сны, которые мучили ее всю ночь. Она не могла припомнить никаких подробностей, кроме того, что несколько раз беспокойно просыпалась ночью, вся в испарине.
— Я думаю, тебя взволновали события прошлого вечера. Не хочу ничего выпытывать, но я в этом уверена. Более, чем уверена, Жаннет. Я жутко беспокоюсь.
— Знаю, — сказала Жаннет. — В ту ночь я серьезно разозлилась, но сейчас понимаю, что тобой руководила любовь ко мне. Но не беспокойся, Кейт. Я себя прекрасно чувствую. В самом деле. Мне никогда не было так хорошо.
— Но, Жаннет, это же не… это же не ты. Жаннет тепло улыбнулась:
— А кто же еще? Я понимаю, Кейт, сейчас все это выглядит довольно странно, но скоро ты все поймешь. Скоро все станет совершенно ясно.
— Каким образом? — спросила Кейт, направляясь на кухню.
— Придет извне. — Она добродушно, без тени иронии, рассмеялась.
— Что тут смешного?
— Я просто пошутила.
— Не поняла юмора.
Блаженная улыбка.
— Поймешь, Кейт. Ты поймешь.
Кейт увидела на столике банку «Санки».
— Без кофеина? — удивилась она. — С каких пор?
— С сегодняшнего дня. Я думаю, что позволяла себе слишком много кофеина. Может, из-за него вчера все и случилось. Я немного запуталась.
Та Жаннет, которую Кейт знала, и пошевелиться не могла без своей утренней чашки кофе.
— Это было куда большее, чем перегрузка кофеином.
— Кейт, сколько раз я должна тебе повторять, что прекрасно себя чувствую?
— Сомневаюсь, что ты именно так и чувствуешь себя. Доктор Филдинг рассказал мне, что основной вирус мутировал. И ты и другие могут быть инфицированы им.
Она стала объяснять все детали из рассказа Филдинга.
Похоже, они совершенно не заинтересовали Жаннет.
— Мутация? Он так думает? Как интересно.
— Это не просто интересно, Жаннет, — сказала Кейт, с трудом удерживаясь, чтобы не заорать. — Это может привести к катастрофе! Как ты можешь спокойно сидеть здесь? Если бы мне кто-то сказал, что в мозг ко мне заполз вирус, то я на первом же самолете улетела бы в Атланту, в Центр по контролю за заболеваниями.
— А тебе не приходит в голову, что доктор Филдинг может ошибаться?
Кейт осеклась, но только на секунду.
— Мутация в рекомбинантном основном вирусе настолько необычна, что, я уверена, он не стал бы ничего говорить, не будучи уверенным на все сто процентов.
— Но ведь я не могу заболеть? Ты уже больна, подумала Кейт.
— Бедная Кейт, — сочувственно улыбнулась Жаннет. — Как ты завелась. Почему бы тебе не успокоиться — и пусть об этом волнуется доктор Филдинг.
— По крайней мере, он не один будет волноваться. Он уже связался с Национальным институтом здравоохранения, и скоро он даст о себе знать. А сам уже ищет способ, как справиться с новой инфекцией.
— Убить вирус? — спросила Жаннет. С лица ее сползла улыбка.
— Конечно.
— Если даже у меня нет никаких болезненных проявлений?
— Он заразил тебя вирусом и поэтому должен устранить его. Он ни в коем случае не может оставить тебя в инфицированном состоянии.
Жаннет сидела молча, уставившись в стенку.
Неужели до нее наконец дошло? — подумала Кейт. Она буквально молила Бога, чтобы Жаннет хотя бы осознала, насколько это серьезно.
Жаннет посмотрела на Кейт:
— А что это был за мужчина вместе с тобой и доктором Филдингом?
Эта резкая смена темы разговора несколько сбила Кейт с толку.
— Мужчина? Да это мой младший брат Джек. Жаннет улыбнулась:
— Твой брат… что-то вы не очень похожи. Откуда ей это знать? Она не подходила с Холдстоком к дверям. Или она подглядывала из окна?
— Он будет работать с доктором Филдингом? — поинтересовалась Жаннет.
— Не думаю.
Кейт не имела представления о талантах Джека, но сомневалась, что они имеют отношение к вирусологии. Хотя он мог помочь и другим путем. Теперь-то она понимала, что он ей понадобится, дабы послужить преградой между Холдстоком и Жаннет.
— Я бы хотела увидеться с ним, — сказала Жаннет. — Он знает о нас с тобой?
Кейт помотала головой и почувствовала знакомое стеснение в груди, которое приходило каждый раз, стоило ей подумать о возможности открыться перед кем-то, особенно перед членами своей семьи. Она почувствовала его и прошлым вечером, когда Джек сказал, что, по его мнению, пришло время познакомиться с Жаннет. Кейт согласилась, но не стала назначать ни время, ни место.
— Нет. И я бы предпочла, чтобы он вообще ничего не знал.
— О'кей. Значит, мы будем просто подругами.
Еще одно доказательство, что это не Жаннет. Настоящая Жаннет прочитала бы ей мини-лекцию. Она обрела склонность к откровенности еще с подростковых лет и была глубоко убеждена, что закрытость должна принадлежать прошлому. Не то что Жаннет не понимала, какому риску подвергается Кейт в ее положении, особенно когда предметом судебного иска может стать вопрос об опеке над детьми. Но здесь, в этом большом городе далеко от Трентона, она хотела, чтобы Кейт открылась брату или хотя бы подумала об этом.
О'кей. Будем просто подругами. Ну да. Это не Жаннет. И близко ничего нет.
— Почему бы завтра не пригласить его к обеду? — добавила Жаннет.
— Ты уверена, что никуда не исчезнешь? На очередную встречу со своей сектой?
— Мне куда больше хочется познакомиться с твоим братом.
Конечно, с третьей Жаннет было легче иметь дело, чем со второй… но тем не менее она так и не стала настоящей, и видит Бог, как Кейт не хватало ее.
— Джек встречается с женщиной, — сказала Кейт. — Он может захотеть привести ее.
— И очень хорошо. Мне нравится встречаться с новыми людьми.
У нас может состояться довольно странный вечер, подумала Кейт. Но в нем есть и положительная сторона. Она познакомится с… как ее зовут? С Джиа. Когда брат упомянул о ней, в глазах его блеснул теплый огонек. Кейт захотелось увидеть женщину, которая завладела его сердцем.
— Вот кто у нас засоня, — с юмором сказала она.
— Жаннет… ты…
— Сижу и пью кофе. Хочешь?
Какая из Жаннет сейчас перед ней? Хотя она полна дружелюбия, это не Жаннет номер один, та, которую она любила. Но это и не молчаливая и мрачная Жаннет номер два. Неужели в ней появилась третья личность?
— Нет, спасибо. Желудок не принимает такое горячее.
В сущности, все тело Кейт забыло, что такое тепло. Точнее, ее бил озноб. И крутило болью. Она была совершенно измотана, когда вернулась прошлым вечером и сразу же рухнула в постель. Кейт все еще чувствовала усталость. Она возлагала вину за это на дурацкие сны, которые мучили ее всю ночь. Она не могла припомнить никаких подробностей, кроме того, что несколько раз беспокойно просыпалась ночью, вся в испарине.
— Я думаю, тебя взволновали события прошлого вечера. Не хочу ничего выпытывать, но я в этом уверена. Более, чем уверена, Жаннет. Я жутко беспокоюсь.
— Знаю, — сказала Жаннет. — В ту ночь я серьезно разозлилась, но сейчас понимаю, что тобой руководила любовь ко мне. Но не беспокойся, Кейт. Я себя прекрасно чувствую. В самом деле. Мне никогда не было так хорошо.
— Но, Жаннет, это же не… это же не ты. Жаннет тепло улыбнулась:
— А кто же еще? Я понимаю, Кейт, сейчас все это выглядит довольно странно, но скоро ты все поймешь. Скоро все станет совершенно ясно.
— Каким образом? — спросила Кейт, направляясь на кухню.
— Придет извне. — Она добродушно, без тени иронии, рассмеялась.
— Что тут смешного?
— Я просто пошутила.
— Не поняла юмора.
Блаженная улыбка.
— Поймешь, Кейт. Ты поймешь.
Кейт увидела на столике банку «Санки».
— Без кофеина? — удивилась она. — С каких пор?
— С сегодняшнего дня. Я думаю, что позволяла себе слишком много кофеина. Может, из-за него вчера все и случилось. Я немного запуталась.
Та Жаннет, которую Кейт знала, и пошевелиться не могла без своей утренней чашки кофе.
— Это было куда большее, чем перегрузка кофеином.
— Кейт, сколько раз я должна тебе повторять, что прекрасно себя чувствую?
— Сомневаюсь, что ты именно так и чувствуешь себя. Доктор Филдинг рассказал мне, что основной вирус мутировал. И ты и другие могут быть инфицированы им.
Она стала объяснять все детали из рассказа Филдинга.
Похоже, они совершенно не заинтересовали Жаннет.
— Мутация? Он так думает? Как интересно.
— Это не просто интересно, Жаннет, — сказала Кейт, с трудом удерживаясь, чтобы не заорать. — Это может привести к катастрофе! Как ты можешь спокойно сидеть здесь? Если бы мне кто-то сказал, что в мозг ко мне заполз вирус, то я на первом же самолете улетела бы в Атланту, в Центр по контролю за заболеваниями.
— А тебе не приходит в голову, что доктор Филдинг может ошибаться?
Кейт осеклась, но только на секунду.
— Мутация в рекомбинантном основном вирусе настолько необычна, что, я уверена, он не стал бы ничего говорить, не будучи уверенным на все сто процентов.
— Но ведь я не могу заболеть? Ты уже больна, подумала Кейт.
— Бедная Кейт, — сочувственно улыбнулась Жаннет. — Как ты завелась. Почему бы тебе не успокоиться — и пусть об этом волнуется доктор Филдинг.
— По крайней мере, он не один будет волноваться. Он уже связался с Национальным институтом здравоохранения, и скоро он даст о себе знать. А сам уже ищет способ, как справиться с новой инфекцией.
— Убить вирус? — спросила Жаннет. С лица ее сползла улыбка.
— Конечно.
— Если даже у меня нет никаких болезненных проявлений?
— Он заразил тебя вирусом и поэтому должен устранить его. Он ни в коем случае не может оставить тебя в инфицированном состоянии.
Жаннет сидела молча, уставившись в стенку.
Неужели до нее наконец дошло? — подумала Кейт. Она буквально молила Бога, чтобы Жаннет хотя бы осознала, насколько это серьезно.
Жаннет посмотрела на Кейт:
— А что это был за мужчина вместе с тобой и доктором Филдингом?
Эта резкая смена темы разговора несколько сбила Кейт с толку.
— Мужчина? Да это мой младший брат Джек. Жаннет улыбнулась:
— Твой брат… что-то вы не очень похожи. Откуда ей это знать? Она не подходила с Холдстоком к дверям. Или она подглядывала из окна?
— Он будет работать с доктором Филдингом? — поинтересовалась Жаннет.
— Не думаю.
Кейт не имела представления о талантах Джека, но сомневалась, что они имеют отношение к вирусологии. Хотя он мог помочь и другим путем. Теперь-то она понимала, что он ей понадобится, дабы послужить преградой между Холдстоком и Жаннет.
— Я бы хотела увидеться с ним, — сказала Жаннет. — Он знает о нас с тобой?
Кейт помотала головой и почувствовала знакомое стеснение в груди, которое приходило каждый раз, стоило ей подумать о возможности открыться перед кем-то, особенно перед членами своей семьи. Она почувствовала его и прошлым вечером, когда Джек сказал, что, по его мнению, пришло время познакомиться с Жаннет. Кейт согласилась, но не стала назначать ни время, ни место.
— Нет. И я бы предпочла, чтобы он вообще ничего не знал.
— О'кей. Значит, мы будем просто подругами.
Еще одно доказательство, что это не Жаннет. Настоящая Жаннет прочитала бы ей мини-лекцию. Она обрела склонность к откровенности еще с подростковых лет и была глубоко убеждена, что закрытость должна принадлежать прошлому. Не то что Жаннет не понимала, какому риску подвергается Кейт в ее положении, особенно когда предметом судебного иска может стать вопрос об опеке над детьми. Но здесь, в этом большом городе далеко от Трентона, она хотела, чтобы Кейт открылась брату или хотя бы подумала об этом.
О'кей. Будем просто подругами. Ну да. Это не Жаннет. И близко ничего нет.
— Почему бы завтра не пригласить его к обеду? — добавила Жаннет.
— Ты уверена, что никуда не исчезнешь? На очередную встречу со своей сектой?
— Мне куда больше хочется познакомиться с твоим братом.
Конечно, с третьей Жаннет было легче иметь дело, чем со второй… но тем не менее она так и не стала настоящей, и видит Бог, как Кейт не хватало ее.
— Джек встречается с женщиной, — сказала Кейт. — Он может захотеть привести ее.
— И очень хорошо. Мне нравится встречаться с новыми людьми.
У нас может состояться довольно странный вечер, подумала Кейт. Но в нем есть и положительная сторона. Она познакомится с… как ее зовут? С Джиа. Когда брат упомянул о ней, в глазах его блеснул теплый огонек. Кейт захотелось увидеть женщину, которая завладела его сердцем.
3
Прогуливаясь по Западным восьмидесятым, Сэнди хорошо чувствовал себя. Точнее, просто сказочно. Жизнь била ключом. Корабль принял его на борт. Сэнди чувствовал, что его ждет далекий путь за горизонт, и был готов на всех порах устремиться туда.
Вчера он весь день ходил от двери к двери, от магазина к магазину, отбрасывая мысли о тщетности этих поисков и не обращая внимания на звучащие в голове звуки похоронной панихиды, намекавшие, что он стремится к невозможному. Сегодня он прочесал ряд кирпичных домов на боковых улочках и бесконечное множество ресторанов и магазинов вдоль авеню. С лица его не сползала идиотская улыбка.
— Бет, — прошептал он. Ему нравилось ее имя, его звук, ему нравилось чувствовать его на губах и языке. — Бет-Бет-Бет-Бет.
Прошлой ночью они занимались любовью. Не просто сексом — именно любовью. Нежной и трогательной. В постели были не два тела, а два человека, связанные между собой. Утром они снова занялись любовью, и все было еще лучше.
Посидев в кафе, где они говорили и говорили, Бет и Сэнди расстались: Бет отправилась на студию, а Сэнди — на улицы. Он все еще считался в отпуске по болезни и надеялся, что, меряя тротуары, не наткнется на коллегу из «Лайт».
Ему жутко не хотелось расставаться с ней, но эти беспечные игры, когда совершенно не думаешь о делах, просто оглупляли Сэнди. Целиком и полностью. Хотя они с Бет встретятся вечером за обедом… и так далее.
Из прошедших сорока восьми часов Сэнди мог сделать только один вывод: все возможно. У того, кто умеет ждать, все получается.
Эта убежденность не делала поиск Спасителя менее утомительным, но сегодня он был уверен, что ему повезет. Он не знал, сколько для этого потребуется времени, но если он будет пахать, то завоюет уважение и славу, о которых мечтал. Единственное, что ему требовалось, — терпение. И Рим не сразу строился.
Вчера он весь день ходил от двери к двери, от магазина к магазину, отбрасывая мысли о тщетности этих поисков и не обращая внимания на звучащие в голове звуки похоронной панихиды, намекавшие, что он стремится к невозможному. Сегодня он прочесал ряд кирпичных домов на боковых улочках и бесконечное множество ресторанов и магазинов вдоль авеню. С лица его не сползала идиотская улыбка.
— Бет, — прошептал он. Ему нравилось ее имя, его звук, ему нравилось чувствовать его на губах и языке. — Бет-Бет-Бет-Бет.
Прошлой ночью они занимались любовью. Не просто сексом — именно любовью. Нежной и трогательной. В постели были не два тела, а два человека, связанные между собой. Утром они снова занялись любовью, и все было еще лучше.
Посидев в кафе, где они говорили и говорили, Бет и Сэнди расстались: Бет отправилась на студию, а Сэнди — на улицы. Он все еще считался в отпуске по болезни и надеялся, что, меряя тротуары, не наткнется на коллегу из «Лайт».
Ему жутко не хотелось расставаться с ней, но эти беспечные игры, когда совершенно не думаешь о делах, просто оглупляли Сэнди. Целиком и полностью. Хотя они с Бет встретятся вечером за обедом… и так далее.
Из прошедших сорока восьми часов Сэнди мог сделать только один вывод: все возможно. У того, кто умеет ждать, все получается.
Эта убежденность не делала поиск Спасителя менее утомительным, но сегодня он был уверен, что ему повезет. Он не знал, сколько для этого потребуется времени, но если он будет пахать, то завоюет уважение и славу, о которых мечтал. Единственное, что ему требовалось, — терпение. И Рим не сразу строился.