— Вот именно! — сказал я. — В этом-то и загвоздка. Как его звали? Вроде бы Бэкстер, но может быть, это и вымышленная фамилия. С ним что-то было не так… Из-за этого у меня куча неприятностей, но я расскажу обо всем подробно, когда прилечу к вам. Необходимо выяснить, кто он такой на самом деле. Возможно, он жил в Майами… У меня такое ощущение, будто я и раньше кое-что о нем знал. Ты меня слышишь?
— Да, да. Как он выглядел?
Я коротко обрисовал внешность Бэкстера.
— Мне показали одну его фотографию. Тогда у меня возникло подозрение, что он из Майами. Почти уверен, что на заднем плане часть дамбы Макартура и несколько островков, которые расположены вдоль моста Говернмент. На снимке он стоял возле рулевой рубки спортивной рыболовной лодки. Лодка большая и, по всей видимости, дорогая. Такие строит фирма Рибовича. Если эта лодка принадлежала Бэкстеру, значит, он человек очень состоятельный. Те калоши, которые можно получить через органы социального страхования, ни в какое сравнение не идут с лодкой Бэкстера. А за его спиной виднелась часть спасательного круга и две последние буквы названия парусника: “а” и “т”. Судя по размеру букв, название длинное. А имя его — Брайан. Брайан… Ты все понял?
— Да. В самом деле, что-то знакомое в этом есть.
— В письме Бэкстера, которое я читал, есть упоминание о другом человеке, совершенно мне незнакомом. Его фамилия Слиделл. Возможно, кто-нибудь его знает. Я постараюсь как можно скорее добраться до Майами. Хорошо бы тебе что-нибудь разузнать к моему приезду.
— Ладно. Ни о чем не беспокойся, капитан. Сборы были недолгими: вещи мои оставались нераспакованными. Я позвонил вниз дежурному и попросил подготовить счет и вызвать такси. В нижнем холле никого, кроме дежурного, не было. Я расплатился по счету и уже совал в бумажник сдачу, когда появился шофер такси и подхватил мой чемодан. Мы вышли из отеля. Светало. Улицы были подметены и вымыты уборочными машинами. И до наступления жары город дышал прохладой и свежестью. Я оглядел улицу в обоих направлениях. Пешеходов нигде не было видно. Неподалеку стояла какая-то машина.
— В аэропорт, — сказал я водителю, и машина тронулась.
Доехав до конца квартала, я оглянулся назад. Знакомая машина следовала за нами. Фары у нее были включены, и определить ее марку и цвет было невозможно. Мы проехали еще два квартала и свернули налево. Машина — та, а может быть, уже другая — ехала за нами. Я продолжал смотреть назад. Спустя некоторое время за нами ехали две машины, затем — три. Потом снова одна. Трудно было сказать, была ли это одна и та же машина. Однако она следовала за нами на постоянном расстоянии, отставая примерно на квартал. Такси снова свернуло и выехало на загородное шоссе. Машина по-прежнему сидела у нас на “хвосте”.
Меня охватила тревога. До аэропорта было еще довольно далеко. По пути было немало безлюдных мест, где нас могли остановить, если, конечно, меня действительно кто-то преследовал. В этом случае оставалось одно — выскочить из машины и бежать. Надо предупредить водителя. Вздумай он от них отрываться, они запросто его убьют… Нет, лучше заранее притормозить и дать тягу.
Но неожиданно ехавшая за нами машина куда-то свернула. Мы были на шоссе одни. Так проехали еще милю. Шоссе за нами было совершенно свободно. Я вздохнул с облегчением. Значит, ложная тревога. Видно, нервы разыгрались… Черт возьми, но ведь бандиты не знали, что я ночую в отеле. Когда я ехал из доков в город, за мной не было никакой слежки.
Правда, скоро я понял, что рассуждаю, словно несмышленый ребенок. Я имел дело с профессионалами. Не исключено, что они действительно ехали за нами. Раз они свернули с шоссе, значит, им уже стало ясно, куда я направляюсь. И мозолить мне глаза не имело никакого смысла. То же самое произошло и с отелем. Они обзвонили подряд все отели, пока не обнаружили тот, где я остановился. В их банде, вероятно, человек пять-шесть. Я чувствовал себя тупицей, и страх мой, конечно, усилился.
Если меня в самом деле преследовали бандиты, то как лучше действовать? Мне запомнились слова Уиллетса: больше всего они опасаются свидетелей. Значит, надо по возможности быть там, где больше людей.
Город остался позади. Мы катили по шоссе вдоль красивых придорожных коттеджей, утопающих в зелени. Затем пересекли заболоченный рукав реки, по берегам которой росли темные развесистые дубы. Их стволы были покрыты густым мхом. К аэровокзалу мы подъехали, когда взошло солнце. Я расплатился и с чемоданом в руке вошел в здание вокзала.
Внутри было просторно и, несмотря на столь ранний час, многолюдно. Сквозь широкие окна зала ожидания открывался вид на летное поле. Всюду толпились пассажиры. С левой стороны находились магазины, газетный киоск и ресторан. Справа — стойки различных авиакомпаний. Я зарегистрировался и оплатил билет.
— Спасибо, мистер Роджерс, — поблагодарила меня кассирша.
Она прикрепила квитанцию к моему посадочному талону и отсчитала сдачу.
— Сектор “Б”, выход через седьмые ворота. Вылет рейса объявят примерно через десять минут.
Я купил газету, уселся в мягкое, обтянутое кожей кресло и стал ждать приглашения на посадку. Если бандиты следовали за мной, они попытаются лететь этим же рейсом или, по крайней мере, отправят со мной одного из своих людей. Я встал в конец очереди, ожидающей посадки. Прикрывшись газетой, я внимательно оглядел пассажиров. Среди них был поджарый седеющий джентльмен с небольшим чемоданчиком. Тут же стояли две молоденькие девушки, очевидно учительницы, приезжавшие сюда на каникулы. За ними — пожилая женщина, грузный мужчина с портфелем, морской пехотинец в форме, два моряка в белых костюмах. Наконец мое внимание привлек широкоплечий коренастый мужчина с синим пиджаком, перекинутым через руку. Я задержал на нем взгляд.
Он стоял возле стойки авиакомпании, к которой шла моя очередь. А должен был быть позади меня, как минимум через два человека.
Сотрудница компании, отвечая на его вопрос, отрицательно качала головой. Я напряг слух:
— ..все билеты проданы. Мы можем лишь включить вас в лист ожидания. Пока что на этот рейс не пришли четверо пассажиров.
Мужчина понимающе кивнул. Я видел только его широкую спину.
— Ваше имя, пожалуйста? — спросила у него сотрудница.
— Дж.Р. Боннер.
У него был густой баритон, который ничем не напоминал резкий, грубый голос бандита, допрашивавшего меня не так давно. Да и откуда ему здесь взяться? Впрочем, по нескольким словам трудно наверняка узнать голос. Я взглянул на его ботинки. Они были черного цвета и большого размера — десятого или одиннадцатого. Однако внешней стороны его правого ботинка я не видел. Я снова уткнулся в газету, сделав вид, что читаю. Вскоре мужчина отошел от стойки. Я скользнул безразличным взглядом по его лицу. судя по широким плечам и крепким рукам, незнакомец обладал недюжинной силой. Но его можно было принять за кого угодно — за тренера профессиональной футбольной команды или же директора фирмы, поставляющей тяжелое строительное оборудование. На нем были: мягкая соломенная шляпа, белая рубашка с голубым галстуком и синие брюки. Пиджак того же цвета — неизменный атрибут обычного костюма — он перекинул через руку. На вид ему было около сорока лет, рост примерно пять футов девять дюймов, а вес — больше двухсот фунтов. Однако поступь у него была легкая, словно у тигра. Глаза его на мгновение встретились с моими; и мне показалось, будто я заглянул в холодную космическую бездну.
Боннер расположился на сиденье слева от меня. Я продолжал просматривать газету. Почему я обратил внимание именно на него? Допустимо ли делать серьезные выводы, основываясь лишь на внешности человека? Он мог быть очень опасным, беспощадным бандитом… А мог быть и обычным человеком, который размышлял сейчас о том, что бы такое привезти в подарок своей пятилетней дочке — игрушечного медвежонка или книжку Сеусса.
Я снова взглянул на его ботинки и на этот раз увидел то, что ожидал увидеть. Рант его правого ботинка был распорот вдоль шва примерно на дюйм в том месте, где находился его мизинец.
Я сложил газету, с безразличным видом хлопнул ею о ладонь, поднялся и прошел мимо Боннера. Казалось, он не обращал на меня никакого внимания. Я подошел к широкому окну и стал смотреть на летное поле. Трава вдоль взлетной полосы пожухла от зноя. В лучах утреннего солнца ярко сверкала металлическая обшивка лайнера ДС-7. Когда человека преследуют, он начинает чувствовать себя охотничьей дичью. А ведь все происходит не в лесу, а вот как сейчас, при свете дня в мирном, многолюдном аэропорту. Но я воспринимал окружающее как что-то нереальное. Я не в состоянии был себя защитить. Предположим, я обратился бы в полицию… Этого человека арестовали бы. За что?.. За то, что у него распорот шов на ботинке?
Интересно, есть ли у него револьвер? Где он его прячет? В пиджаке, который висит у него на руке? Трудно сказать наверняка. Вещей у него не было. Возможно, он здесь один. Все места на этот рейс были проданы, попасть на него был шанс только у одного бандита. Если он полетит моим рейсом, то будет следить за мной до тех пор, пока не подоспеют остальные. Но он еще на листе ожидания. И места может не оказаться. Объявили посадку…
Я направился в сектор “Б”, ощущая спиной взгляд Боннера. Впрочем, может быть, он вовсе и не смотрел на меня. Он и так знал, куда я направляюсь.
Рейс триста два летел с промежуточными посадками, поэтому у седьмых ворот стояло всего с десяток новых пассажиров. Были здесь и транзитники, прибывшие этим рейсом и пожелавшие размять ноги во время стоянки. Они прошли в самолет первыми. Затем через контроль стали пропускать новых пассажиров. Я шел последним. Поднимаясь по ступенькам трапа, я с трудом подавил в себе желание оглянуться. Бандит наверняка наблюдал за мной, чтобы убедиться, что я действительно сел в самолет. В салоне оставалось еще четыре или пять свободных мест, но это ровно ничего не значило. Два из них, вероятно, предназначались для стюардесс. К тому же могли запаздывать транзитники. Я занял кресло возле прохода, рядом с входной дверью. Возможно, бандит был не первым на листе ожидания. Я призвал себя к терпению. Посадка производилась с противоположного борта, и поднимающихся по трапу я не видел.
Когда самолет стоит на земле, в нем всегда душно. На лице моем выступила испарина. В салон вошла женщина. Затем — майор военно-воздушных сил США. Во мне затеплилась надежда на благополучный исход. Появились командир корабля и второй пилот. Они прошли через салон в кабину. Дверь за ними закрылась. До взлета оставалось минуты две-три, вот-вот должны были убрать трап. И тут в дверях показался Боннер. Он занял последнее свободное место.
…В восемь часов пять минут утра лайнер пошел на посадку в Новом Орлеане. Пассажиры, пожелавшие немного прогуляться, окунулись в липкую жару. Стоянка продолжалась двадцать минут. Боннер держался невозмутимо. Он вышел из салона в числе первых, а я остался сидеть на своем месте. В здании аэровокзала Боннер мог вести себя как ни в чем не бывало и в то же время не спускать глаз с трапа самолета. Таким образом, я оказался как бы в ловушке: он полностью контролировал мои передвижения, сам оставаясь невидимым. Тогда я тоже решил выйти из самолета, понимая, что от глаз Боннера все равно не скроешься.
"Вот и прекрасно”, — подумал я и отправился прогуляться.
В здании аэровокзала я сразу же увидел Боннера. Он был поглощен чтением газеты и даже не глянул в мою сторону. Я вышел из здания вокзала и направился к автомобильной стоянке. Он тут же возник рядом, продолжая делать вид, будто я его не интересую.
Теперь уже не оставалось никаких сомнений в том, что Боннер меня “пасет”. Может быть, позвать полицию, чтобы его задержали?.. Но никаких улик у меня нет, а у него наверняка настоящие документы и заранее продуманная надежная “легенда”, подкрепленная солидным алиби. Так что через десять минут полиция будет вынуждена его отпустить… Но как-то мне нужно от него избавиться. Боннер профессионал, и у него в запасе множество уловок. Я же в таких делах новичок… И тут мне вдруг пришла в голову неплохая идея. Да, я новичок, но, пожалуй, смогу преподнести Боннеру сюрприз и получить шанс избавиться от него.
В одиннадцать сорок мы приземлились в Тампе. Как только подали трап, я встал, потянулся и одним из первых направился в здание аэровокзала. Немного постоял у газетного киоска, неторопливо разглядывая лежавшие на полках книги в мягкой обложке. Потом побродил по залу. В душе затеплилась надежда на удачу. Нужно было подойти к стоянке такси и, если там была одна машина, тут же в нее сесть. Но мне не повезло: на стоянке было четыре такси. Однако водитель первой машины сидел за рулем и был готов ехать в любую секунду. Боннер только выходил из дверей аэровокзала и находился слева от меня на расстоянии примерно двадцати шагов. Он прикуривал сигарету и, как всегда, открыто на меня не смотрел. Я прошел вдоль строя такси, остановился у первой машины, быстро открыл дверцу и скользнул внутрь.
— В Тампу. Центр города, — сказал я водителю.
— Да, сэр, — ответил тот и включил стартер. Мы быстро покатили прочь со стоянки. Когда машина выехала на улицу, я оглянулся. Боннер садился во второе такси. Мы оторвались от него примерно на квартал. Я достал из бумажника двадцатидолларовую бумажку и бросил ее на переднее сиденье, рядом с водителем.
— За нами едет такси, — сказал я. — Можно от него оторваться?
Шофер бросил косой взгляд на деньги:
— А там не полиция?
— Нет.
— Это вы так говорите…
— Полиция на такси не ездит, — напомнил я ему. — Машина шерифа стоит возле здания аэровокзала.
Шофер кивнул, свернул в какую-то улочку и нажал на газ:
— Считайте, что мы уже оторвались от них, мистер!
Я посмотрел назад. Знакомое такси с трудом пробиралось сквозь поток машин примерно в квартале позади нас. Я подумал, что надежда оторваться не так уж велика… Особенно если за рулем второй машины сидит такой же профессионал, как и в моей. Пока явного преимущества не было ни у кого. Хотя нет, пожалуй, у нас шансов больше. Мы знали, что будем делать в следующую минуту, а им приходилось выжидать, чтобы разобраться в наших действиях. Погоня длилась меньше десяти минут. На очередном перекрестке мы проскочили на желтый сигнал светофора, преследователи пытались проскочить на красный и в результате задели бампером панелевоз посреди перекрестка.
— Прекрасно! — обрадовался я. — Теперь гони на автовокзал, на стоянку автобусов компании “Грейхаунд”.
Я заплатил водителю такси по счетчику — сверх уже полученных им двадцати долларов. Как только он уехал, я прошел сквозь здание автовокзала к стоянке такси, расположенной рядом с каким-то отелем. Затем добрался до агентства “Гертц” и взял напрокат роскошный “шевроле”. Полчаса спустя я уже катил по федеральной дороге ЮС-41. Мне положительно везло: я оторвался от бандитов! Однако трудно было сказать, как долго мне будет сопутствовать удача.
У меня снова разболелась голова, неудержимо захотелось спать. Я сообразил, что сейчас уже воскресенье, вторая половина дня, а я не спал с пятницы. Добравшись до Пунта-Горда, я прямиком направился в мотель и проспал там шесть часов кряду. В начале третьего ночи я прибыл в Майами. В аэропорт за багажом решил не ехать — это было слишком опасно.
Даже посыльному нельзя было поручить такое дело. Там наверняка уже стоит на стреме Боннер или кто-нибудь из его сообщников. Я поставил машину в гараж, взял такси и отправился в отель на Бискайском бульваре. Портье я объяснил, что мой багаж отстал, когда я в Чикаго пересаживался с одного самолета на другой. Зарегистрировался я под именем Говарда Саммерса из Портленда, штаг Орегон. Таким образом, если бандиты будут обзванивать отели, до меня им не добраться. Я попросил дать мне номер с видом на залив. Затем купил газету “Геральд” и пошел вслед за портье к лифту. Номер мой находился на двенадцатом этаже. Как только портье оставил меня одного, я подошел к окну, раздвинул полоски жалюзи и выглянул на улицу. С левой стороны видна была городская стоянка для парусников. Среди леса мачт прогулочных и рыболовных судов выше всех поднимались мачты моего “Ориона”. Я почувствовал горечь оттого, что нахожусь так близко от своего парусника и не могу подняться на его борт.
Я взялся за телефон. Билл Редмонд наверняка уже вернулся с работы домой. И действительно, он сразу поднял трубку.
— Это Стюарт… — начал я. Он меня перебил:
— Господи, где ты?
Я назвал ему свой отель.
— Комната тысяча двести восьмая.
— Ты в Майами? — удивился Билл. — Газет, что ли, не читаешь?
— Я только что купил “Геральд”, но еще даже не заглянул в нее.
— Читай же! Я еду к тебе.
И он повесил трубку.
Газета лежала на постели, куда я ее бросил, войдя в номер. Я развернул ее, не торопясь вытащил губами сигарету из пачки и начал чиркать зажигалкой. И тут в глаза мне бросился заголовок:
В СВЯЗИ С ТРАГЕДИЕЙ НА МОРЕ РАЗЫСКИВАЕТСЯ КАПИТАН МЕСТНОЙ ЯХТЫ…
Значит, письмо Бэкстера попало в полицию.
Глава 8
— Да, да. Как он выглядел?
Я коротко обрисовал внешность Бэкстера.
— Мне показали одну его фотографию. Тогда у меня возникло подозрение, что он из Майами. Почти уверен, что на заднем плане часть дамбы Макартура и несколько островков, которые расположены вдоль моста Говернмент. На снимке он стоял возле рулевой рубки спортивной рыболовной лодки. Лодка большая и, по всей видимости, дорогая. Такие строит фирма Рибовича. Если эта лодка принадлежала Бэкстеру, значит, он человек очень состоятельный. Те калоши, которые можно получить через органы социального страхования, ни в какое сравнение не идут с лодкой Бэкстера. А за его спиной виднелась часть спасательного круга и две последние буквы названия парусника: “а” и “т”. Судя по размеру букв, название длинное. А имя его — Брайан. Брайан… Ты все понял?
— Да. В самом деле, что-то знакомое в этом есть.
— В письме Бэкстера, которое я читал, есть упоминание о другом человеке, совершенно мне незнакомом. Его фамилия Слиделл. Возможно, кто-нибудь его знает. Я постараюсь как можно скорее добраться до Майами. Хорошо бы тебе что-нибудь разузнать к моему приезду.
— Ладно. Ни о чем не беспокойся, капитан. Сборы были недолгими: вещи мои оставались нераспакованными. Я позвонил вниз дежурному и попросил подготовить счет и вызвать такси. В нижнем холле никого, кроме дежурного, не было. Я расплатился по счету и уже совал в бумажник сдачу, когда появился шофер такси и подхватил мой чемодан. Мы вышли из отеля. Светало. Улицы были подметены и вымыты уборочными машинами. И до наступления жары город дышал прохладой и свежестью. Я оглядел улицу в обоих направлениях. Пешеходов нигде не было видно. Неподалеку стояла какая-то машина.
— В аэропорт, — сказал я водителю, и машина тронулась.
Доехав до конца квартала, я оглянулся назад. Знакомая машина следовала за нами. Фары у нее были включены, и определить ее марку и цвет было невозможно. Мы проехали еще два квартала и свернули налево. Машина — та, а может быть, уже другая — ехала за нами. Я продолжал смотреть назад. Спустя некоторое время за нами ехали две машины, затем — три. Потом снова одна. Трудно было сказать, была ли это одна и та же машина. Однако она следовала за нами на постоянном расстоянии, отставая примерно на квартал. Такси снова свернуло и выехало на загородное шоссе. Машина по-прежнему сидела у нас на “хвосте”.
Меня охватила тревога. До аэропорта было еще довольно далеко. По пути было немало безлюдных мест, где нас могли остановить, если, конечно, меня действительно кто-то преследовал. В этом случае оставалось одно — выскочить из машины и бежать. Надо предупредить водителя. Вздумай он от них отрываться, они запросто его убьют… Нет, лучше заранее притормозить и дать тягу.
Но неожиданно ехавшая за нами машина куда-то свернула. Мы были на шоссе одни. Так проехали еще милю. Шоссе за нами было совершенно свободно. Я вздохнул с облегчением. Значит, ложная тревога. Видно, нервы разыгрались… Черт возьми, но ведь бандиты не знали, что я ночую в отеле. Когда я ехал из доков в город, за мной не было никакой слежки.
Правда, скоро я понял, что рассуждаю, словно несмышленый ребенок. Я имел дело с профессионалами. Не исключено, что они действительно ехали за нами. Раз они свернули с шоссе, значит, им уже стало ясно, куда я направляюсь. И мозолить мне глаза не имело никакого смысла. То же самое произошло и с отелем. Они обзвонили подряд все отели, пока не обнаружили тот, где я остановился. В их банде, вероятно, человек пять-шесть. Я чувствовал себя тупицей, и страх мой, конечно, усилился.
Если меня в самом деле преследовали бандиты, то как лучше действовать? Мне запомнились слова Уиллетса: больше всего они опасаются свидетелей. Значит, надо по возможности быть там, где больше людей.
Город остался позади. Мы катили по шоссе вдоль красивых придорожных коттеджей, утопающих в зелени. Затем пересекли заболоченный рукав реки, по берегам которой росли темные развесистые дубы. Их стволы были покрыты густым мхом. К аэровокзалу мы подъехали, когда взошло солнце. Я расплатился и с чемоданом в руке вошел в здание вокзала.
Внутри было просторно и, несмотря на столь ранний час, многолюдно. Сквозь широкие окна зала ожидания открывался вид на летное поле. Всюду толпились пассажиры. С левой стороны находились магазины, газетный киоск и ресторан. Справа — стойки различных авиакомпаний. Я зарегистрировался и оплатил билет.
— Спасибо, мистер Роджерс, — поблагодарила меня кассирша.
Она прикрепила квитанцию к моему посадочному талону и отсчитала сдачу.
— Сектор “Б”, выход через седьмые ворота. Вылет рейса объявят примерно через десять минут.
Я купил газету, уселся в мягкое, обтянутое кожей кресло и стал ждать приглашения на посадку. Если бандиты следовали за мной, они попытаются лететь этим же рейсом или, по крайней мере, отправят со мной одного из своих людей. Я встал в конец очереди, ожидающей посадки. Прикрывшись газетой, я внимательно оглядел пассажиров. Среди них был поджарый седеющий джентльмен с небольшим чемоданчиком. Тут же стояли две молоденькие девушки, очевидно учительницы, приезжавшие сюда на каникулы. За ними — пожилая женщина, грузный мужчина с портфелем, морской пехотинец в форме, два моряка в белых костюмах. Наконец мое внимание привлек широкоплечий коренастый мужчина с синим пиджаком, перекинутым через руку. Я задержал на нем взгляд.
Он стоял возле стойки авиакомпании, к которой шла моя очередь. А должен был быть позади меня, как минимум через два человека.
Сотрудница компании, отвечая на его вопрос, отрицательно качала головой. Я напряг слух:
— ..все билеты проданы. Мы можем лишь включить вас в лист ожидания. Пока что на этот рейс не пришли четверо пассажиров.
Мужчина понимающе кивнул. Я видел только его широкую спину.
— Ваше имя, пожалуйста? — спросила у него сотрудница.
— Дж.Р. Боннер.
У него был густой баритон, который ничем не напоминал резкий, грубый голос бандита, допрашивавшего меня не так давно. Да и откуда ему здесь взяться? Впрочем, по нескольким словам трудно наверняка узнать голос. Я взглянул на его ботинки. Они были черного цвета и большого размера — десятого или одиннадцатого. Однако внешней стороны его правого ботинка я не видел. Я снова уткнулся в газету, сделав вид, что читаю. Вскоре мужчина отошел от стойки. Я скользнул безразличным взглядом по его лицу. судя по широким плечам и крепким рукам, незнакомец обладал недюжинной силой. Но его можно было принять за кого угодно — за тренера профессиональной футбольной команды или же директора фирмы, поставляющей тяжелое строительное оборудование. На нем были: мягкая соломенная шляпа, белая рубашка с голубым галстуком и синие брюки. Пиджак того же цвета — неизменный атрибут обычного костюма — он перекинул через руку. На вид ему было около сорока лет, рост примерно пять футов девять дюймов, а вес — больше двухсот фунтов. Однако поступь у него была легкая, словно у тигра. Глаза его на мгновение встретились с моими; и мне показалось, будто я заглянул в холодную космическую бездну.
Боннер расположился на сиденье слева от меня. Я продолжал просматривать газету. Почему я обратил внимание именно на него? Допустимо ли делать серьезные выводы, основываясь лишь на внешности человека? Он мог быть очень опасным, беспощадным бандитом… А мог быть и обычным человеком, который размышлял сейчас о том, что бы такое привезти в подарок своей пятилетней дочке — игрушечного медвежонка или книжку Сеусса.
Я снова взглянул на его ботинки и на этот раз увидел то, что ожидал увидеть. Рант его правого ботинка был распорот вдоль шва примерно на дюйм в том месте, где находился его мизинец.
Я сложил газету, с безразличным видом хлопнул ею о ладонь, поднялся и прошел мимо Боннера. Казалось, он не обращал на меня никакого внимания. Я подошел к широкому окну и стал смотреть на летное поле. Трава вдоль взлетной полосы пожухла от зноя. В лучах утреннего солнца ярко сверкала металлическая обшивка лайнера ДС-7. Когда человека преследуют, он начинает чувствовать себя охотничьей дичью. А ведь все происходит не в лесу, а вот как сейчас, при свете дня в мирном, многолюдном аэропорту. Но я воспринимал окружающее как что-то нереальное. Я не в состоянии был себя защитить. Предположим, я обратился бы в полицию… Этого человека арестовали бы. За что?.. За то, что у него распорот шов на ботинке?
Интересно, есть ли у него револьвер? Где он его прячет? В пиджаке, который висит у него на руке? Трудно сказать наверняка. Вещей у него не было. Возможно, он здесь один. Все места на этот рейс были проданы, попасть на него был шанс только у одного бандита. Если он полетит моим рейсом, то будет следить за мной до тех пор, пока не подоспеют остальные. Но он еще на листе ожидания. И места может не оказаться. Объявили посадку…
Я направился в сектор “Б”, ощущая спиной взгляд Боннера. Впрочем, может быть, он вовсе и не смотрел на меня. Он и так знал, куда я направляюсь.
Рейс триста два летел с промежуточными посадками, поэтому у седьмых ворот стояло всего с десяток новых пассажиров. Были здесь и транзитники, прибывшие этим рейсом и пожелавшие размять ноги во время стоянки. Они прошли в самолет первыми. Затем через контроль стали пропускать новых пассажиров. Я шел последним. Поднимаясь по ступенькам трапа, я с трудом подавил в себе желание оглянуться. Бандит наверняка наблюдал за мной, чтобы убедиться, что я действительно сел в самолет. В салоне оставалось еще четыре или пять свободных мест, но это ровно ничего не значило. Два из них, вероятно, предназначались для стюардесс. К тому же могли запаздывать транзитники. Я занял кресло возле прохода, рядом с входной дверью. Возможно, бандит был не первым на листе ожидания. Я призвал себя к терпению. Посадка производилась с противоположного борта, и поднимающихся по трапу я не видел.
Когда самолет стоит на земле, в нем всегда душно. На лице моем выступила испарина. В салон вошла женщина. Затем — майор военно-воздушных сил США. Во мне затеплилась надежда на благополучный исход. Появились командир корабля и второй пилот. Они прошли через салон в кабину. Дверь за ними закрылась. До взлета оставалось минуты две-три, вот-вот должны были убрать трап. И тут в дверях показался Боннер. Он занял последнее свободное место.
…В восемь часов пять минут утра лайнер пошел на посадку в Новом Орлеане. Пассажиры, пожелавшие немного прогуляться, окунулись в липкую жару. Стоянка продолжалась двадцать минут. Боннер держался невозмутимо. Он вышел из салона в числе первых, а я остался сидеть на своем месте. В здании аэровокзала Боннер мог вести себя как ни в чем не бывало и в то же время не спускать глаз с трапа самолета. Таким образом, я оказался как бы в ловушке: он полностью контролировал мои передвижения, сам оставаясь невидимым. Тогда я тоже решил выйти из самолета, понимая, что от глаз Боннера все равно не скроешься.
"Вот и прекрасно”, — подумал я и отправился прогуляться.
В здании аэровокзала я сразу же увидел Боннера. Он был поглощен чтением газеты и даже не глянул в мою сторону. Я вышел из здания вокзала и направился к автомобильной стоянке. Он тут же возник рядом, продолжая делать вид, будто я его не интересую.
Теперь уже не оставалось никаких сомнений в том, что Боннер меня “пасет”. Может быть, позвать полицию, чтобы его задержали?.. Но никаких улик у меня нет, а у него наверняка настоящие документы и заранее продуманная надежная “легенда”, подкрепленная солидным алиби. Так что через десять минут полиция будет вынуждена его отпустить… Но как-то мне нужно от него избавиться. Боннер профессионал, и у него в запасе множество уловок. Я же в таких делах новичок… И тут мне вдруг пришла в голову неплохая идея. Да, я новичок, но, пожалуй, смогу преподнести Боннеру сюрприз и получить шанс избавиться от него.
В одиннадцать сорок мы приземлились в Тампе. Как только подали трап, я встал, потянулся и одним из первых направился в здание аэровокзала. Немного постоял у газетного киоска, неторопливо разглядывая лежавшие на полках книги в мягкой обложке. Потом побродил по залу. В душе затеплилась надежда на удачу. Нужно было подойти к стоянке такси и, если там была одна машина, тут же в нее сесть. Но мне не повезло: на стоянке было четыре такси. Однако водитель первой машины сидел за рулем и был готов ехать в любую секунду. Боннер только выходил из дверей аэровокзала и находился слева от меня на расстоянии примерно двадцати шагов. Он прикуривал сигарету и, как всегда, открыто на меня не смотрел. Я прошел вдоль строя такси, остановился у первой машины, быстро открыл дверцу и скользнул внутрь.
— В Тампу. Центр города, — сказал я водителю.
— Да, сэр, — ответил тот и включил стартер. Мы быстро покатили прочь со стоянки. Когда машина выехала на улицу, я оглянулся. Боннер садился во второе такси. Мы оторвались от него примерно на квартал. Я достал из бумажника двадцатидолларовую бумажку и бросил ее на переднее сиденье, рядом с водителем.
— За нами едет такси, — сказал я. — Можно от него оторваться?
Шофер бросил косой взгляд на деньги:
— А там не полиция?
— Нет.
— Это вы так говорите…
— Полиция на такси не ездит, — напомнил я ему. — Машина шерифа стоит возле здания аэровокзала.
Шофер кивнул, свернул в какую-то улочку и нажал на газ:
— Считайте, что мы уже оторвались от них, мистер!
Я посмотрел назад. Знакомое такси с трудом пробиралось сквозь поток машин примерно в квартале позади нас. Я подумал, что надежда оторваться не так уж велика… Особенно если за рулем второй машины сидит такой же профессионал, как и в моей. Пока явного преимущества не было ни у кого. Хотя нет, пожалуй, у нас шансов больше. Мы знали, что будем делать в следующую минуту, а им приходилось выжидать, чтобы разобраться в наших действиях. Погоня длилась меньше десяти минут. На очередном перекрестке мы проскочили на желтый сигнал светофора, преследователи пытались проскочить на красный и в результате задели бампером панелевоз посреди перекрестка.
— Прекрасно! — обрадовался я. — Теперь гони на автовокзал, на стоянку автобусов компании “Грейхаунд”.
Я заплатил водителю такси по счетчику — сверх уже полученных им двадцати долларов. Как только он уехал, я прошел сквозь здание автовокзала к стоянке такси, расположенной рядом с каким-то отелем. Затем добрался до агентства “Гертц” и взял напрокат роскошный “шевроле”. Полчаса спустя я уже катил по федеральной дороге ЮС-41. Мне положительно везло: я оторвался от бандитов! Однако трудно было сказать, как долго мне будет сопутствовать удача.
У меня снова разболелась голова, неудержимо захотелось спать. Я сообразил, что сейчас уже воскресенье, вторая половина дня, а я не спал с пятницы. Добравшись до Пунта-Горда, я прямиком направился в мотель и проспал там шесть часов кряду. В начале третьего ночи я прибыл в Майами. В аэропорт за багажом решил не ехать — это было слишком опасно.
Даже посыльному нельзя было поручить такое дело. Там наверняка уже стоит на стреме Боннер или кто-нибудь из его сообщников. Я поставил машину в гараж, взял такси и отправился в отель на Бискайском бульваре. Портье я объяснил, что мой багаж отстал, когда я в Чикаго пересаживался с одного самолета на другой. Зарегистрировался я под именем Говарда Саммерса из Портленда, штаг Орегон. Таким образом, если бандиты будут обзванивать отели, до меня им не добраться. Я попросил дать мне номер с видом на залив. Затем купил газету “Геральд” и пошел вслед за портье к лифту. Номер мой находился на двенадцатом этаже. Как только портье оставил меня одного, я подошел к окну, раздвинул полоски жалюзи и выглянул на улицу. С левой стороны видна была городская стоянка для парусников. Среди леса мачт прогулочных и рыболовных судов выше всех поднимались мачты моего “Ориона”. Я почувствовал горечь оттого, что нахожусь так близко от своего парусника и не могу подняться на его борт.
Я взялся за телефон. Билл Редмонд наверняка уже вернулся с работы домой. И действительно, он сразу поднял трубку.
— Это Стюарт… — начал я. Он меня перебил:
— Господи, где ты?
Я назвал ему свой отель.
— Комната тысяча двести восьмая.
— Ты в Майами? — удивился Билл. — Газет, что ли, не читаешь?
— Я только что купил “Геральд”, но еще даже не заглянул в нее.
— Читай же! Я еду к тебе.
И он повесил трубку.
Газета лежала на постели, куда я ее бросил, войдя в номер. Я развернул ее, не торопясь вытащил губами сигарету из пачки и начал чиркать зажигалкой. И тут в глаза мне бросился заголовок:
В СВЯЗИ С ТРАГЕДИЕЙ НА МОРЕ РАЗЫСКИВАЕТСЯ КАПИТАН МЕСТНОЙ ЯХТЫ…
Значит, письмо Бэкстера попало в полицию.
Глава 8
Ниже шло сообщение из Саутпорта:
«Сегодня произошло дальнейшее развитие труднообъяснимых событий, связанных с таинственным путешествием злополучной яхты “Топаз”. Трагедия эта едва не пополнилась именем еще одной жертвы. В местной больнице в тяжелом состоянии находится некая мисс Паула Стаффорд — привлекательная брюнетка, приехавшая из Нью-Йорка. По данным полиции, она состояла в интимных отношениях с Уэнделлом Бэкстером, весьма загадочной фигурой. Бэкстер умер, а возможно, просто исчез во время морского перехода из Панамы в Саутпорт на яхте “Топаз”. Это происшествие — одна из самых головоломных загадок последних лет…»
Я буквально проглотил заметку, опустив лишь то, что было мне хорошо известно. Продолжение репортажа было на последней полосе. Я торопливо прочел и его, отбросив в сторону все прочие страницы. Затем еще раз внимательно прочел весь материал с начала до конца.
Газетчики ничего не упустили. Сотрудник службы безопасности в отеле “Уорик” поднялся в номер к Пауле в половине четвертого утра, сразу после моего ухода. Его вызвали привлеченные шумом постояльцы из соседних номеров. Детектив обнаружил в номере женщину в состоянии полной прострации. Она бессвязно выкрикивала, что кого-то убили. Поскольку в номере никого не убили, посторонних там не было и следов никакого насилия не обнаружилось, детектив как мог успокоил даму и оставил ее лишь после того, как она приняла одну из своих снотворных таблеток. Однако, когда до нее попытались дозвониться в десять часов утра, в номере трубку не брали. Служащие отеля открыли комнату запасным ключом и нашли мисс Стаффорд в бессознательном состоянии. Вызвали врача. Тот обнаружил на столике возле кровати несколько таблеток снотворного. Он без промедления отправил пострадавшую в больницу. Было не совсем ясно, случайно ли мисс Стаффорд приняла большую дозу таблеток, или это была попытка самоубийства. Никаких записок в номере не нашли. Однако прибывшая для проведения расследования полиция быстро напала на письмо Бэкстера. Тогда-то все и завертелось.
Выяснилось, что у мисс Стаффорд побывал я. Портье и ночной дежурный описали полицейским мою внешность. Полиция принялась меня разыскивать. Выяснилось, что с “Топаза” я исчез. Письмо Бэкстера полностью перепечатали в газетах. Они же постарались восстановить всю картину, включая историю убийства Кифера с его четырьмя тысячами долларов, которые взялись неизвестно откуда.
Оставалось выяснить, где остальные девятнадцать тысяч долларов и куда пропал я. К тому же никто понятия не имел, что на самом деле произошло с Бэкстером.
"…в свете вновь открывшихся обстоятельств фигура Уэнделла Бэкстера становится еще более загадочной. Полиция отказывается строить какие-либо предположения о его судьбе. Неизвестно, жив он или нет. Лейтенант Бонд сказал буквально следующее: “На этот вопрос может ответить лишь один человек, и мы его разыскиваем”.
Агенты местного отделения Федерального бюро расследований отказались как-либо комментировать происшедшее. Они лишь подтвердили, что капитан Роджерс разыскивается в настоящее время для проведения дальнейшего дознания”.
Я отложил газету и снова попытался закурить. На этот раз сигарета задымилась.
"В самом письме, — думал я, — нет ничего такого, что могло бы меня сильно скомпрометировать. Но мое исчезновение все испортило”.
Яснее ясного, как это воспринимается со стороны. Едва прочитав письмо, я сразу же подхватился и умчался неизвестно куда, словно вспугнутая газель. Конечно, они уже прошли по моему следу до отеля “Болтон” и далее, до аэропорта. В Тампе я взял напрокат машину на собственное имя, приехал сюда и оставил ее в мотеле. Как только в агентстве “Гертц” прочтут обо мне в газетах, они тут же позвонят в полицию. Водитель такси вспомнит, что подвозил меня в этот отель… Я поймал себя на том, что рассуждаю как беглый преступник. Похоже, я им и являюсь… Разве нет?
Раздался легкий стук в дверь. Я спросил:
— Кто там?
— Билл.
Я впустил приятеля и закрыл дверь на ключ. Билл со вздохом покачал головой.
— Знаешь, дружище, когда попадаешь в переделку, только успевай поворачиваться, — сказал он.
Мы с Биллом были одного возраста и примерно одного роста. Дружили с третьего курса университета. Он — тощий, непоседливый, умница и циник. Во всем мире едва ли сыщется еще один такой же безнадежный ипохондрик. Женщины считали его интересным мужчиной, да так оно, вероятно, и было. Лицо у него было грустное. Взгляд голубых глаз — полон иронии. Волосы темные, тронутые ранней сединой. Он выкуривал три пачки сигарет в день и одновременно искал способ бросить эту вредную привычку. Спиртного в рот не брал и тем не менее являлся членом добровольной организации “Анонимные алкоголики”.
— Ну ладно, — снова заговорил Билл. — Давай выкладывай…
Я рассказал ему всю свою историю. Он тихонько присвистнул и тут же предложил:
— Вот что, первым делом тебе нужно поскорее убираться отсюда. Здесь они тебя найдут.
— Какой смысл? — возразил я. — Если меня разыскивает ФБР, лучше мне самому к ним прийти. Они, по крайней мере, не станут в меня стрелять. А другие — наверняка станут.
— Что бы ты ни решил, у тебя еще есть время до утра. К тому же нам надо потолковать о Бэкстере…
— Ты что-нибудь разузнал? — спросил я.
— Не совсем в этом уверен, — ответил Билл. — Потому нам и нужно все обсудить. То, что мне удалось узнать, настолько противоречиво, что, заикнись я об этом в полиции, мне тут же предъявят обвинение. А сейчас пошли…
— Куда? — удивился я.
— Ко мне, герой. Лоррейн уже готовит омлет и варит кофе.
— Отлично. Ты хочешь сказать, что укрытие беглого преступника — всего лишь невинная шалость?.. Словом, добро пожаловать в гостеприимную Атланту!
— Довольно паясничать! Откуда мне знать, что ты беглый преступник? Я читаю только “Уолл-стрит джорнал”.
Я вынужден был с ним согласиться, но настоял на том, чтобы мы вышли из отеля порознь. Билл сказал, где стоит его машина, и ушел. Я выждал минут пять и отправился вслед за ним. На улице было пустынно. Как только я сел в машину, Билл тронул ее и тут же свернул на Бискайский бульвар, держа направление на юг. Они с женой жили неподалеку от центра города в небольшом двухэтажном доме на Брикел-авеню. По привычке я оглянулся. “Хвоста” за нами, похоже, не было.
— По последним сведениям, эта Стаффорд еще жива, — сказал Билл. — Но допросить ее пока не смогли.
— Я подозреваю, что Паула мало что знает о Бэкстере, — заметил я. — Она призналась, что понятия не имеет, кто его преследовал и что им было от него нужно. Не исключено, что она говорила правду. Иногда я вообще сомневаюсь, существовал ли Бэкстер на самом деле… Может, это галлюцинация, которая возникает у людей незадолго до того, как они сходят с ума.
— Ты ничего не знаешь, — возразил мне Билл. — Когда я расскажу тебе, с чем столкнулся, ты сочтешь, что мы уже оба сошли с ума.
— Ладно, чем больше таинственности, тем лучше для меня, — съязвил я.
— Наберись терпения, сейчас приедем. Билл свернул в проезд между развесистыми пальмами и поставил машину около невысокого жилого дома. В нем было всего четыре квартиры, каждая — с отдельным входом. Билл с женой занимали квартиру на первом этаже слева. Обойдя дом по дорожке, обсаженной розами гибискус, мы подошли к двери.
В гостиной было тихо, не слишком светло, но прохладно: работал кондиционер. Благодаря освещенной кухне по соседству мы благополучно миновали гостиную, ни обо что не споткнувшись. А тут было что задеть: современный музыкальный центр, альбомы с пластинками, полки с книгами, светильники и керамика. Керамика была делом рук Лоррейн, она колдовала сейчас на кухне.
Жена Билла — длинноногая шатенка с красивым бархатным загаром и огромными смеющимися серыми глазами. Копна ее темно-каштановых волос вечно пребывала в художественном беспорядке. На ней были шорты-бермуды, легкие сандалии и белая рубашка, полы которой схвачены узлом на талии.
Лоррейн, пританцовывая возле плиты, взбивала яйца. Она лишь на секунду оторвалась от этого занятия, чтобы меня поцеловать, и кивнула нам на высокий стол наподобие стойки бара с пластиковым покрытием “формайка” желтого цвета. Рядом стояли стулья на длинных ножках, а на окнах висели занавески, подобранные в тон пластику на столе.
«Сегодня произошло дальнейшее развитие труднообъяснимых событий, связанных с таинственным путешествием злополучной яхты “Топаз”. Трагедия эта едва не пополнилась именем еще одной жертвы. В местной больнице в тяжелом состоянии находится некая мисс Паула Стаффорд — привлекательная брюнетка, приехавшая из Нью-Йорка. По данным полиции, она состояла в интимных отношениях с Уэнделлом Бэкстером, весьма загадочной фигурой. Бэкстер умер, а возможно, просто исчез во время морского перехода из Панамы в Саутпорт на яхте “Топаз”. Это происшествие — одна из самых головоломных загадок последних лет…»
Я буквально проглотил заметку, опустив лишь то, что было мне хорошо известно. Продолжение репортажа было на последней полосе. Я торопливо прочел и его, отбросив в сторону все прочие страницы. Затем еще раз внимательно прочел весь материал с начала до конца.
Газетчики ничего не упустили. Сотрудник службы безопасности в отеле “Уорик” поднялся в номер к Пауле в половине четвертого утра, сразу после моего ухода. Его вызвали привлеченные шумом постояльцы из соседних номеров. Детектив обнаружил в номере женщину в состоянии полной прострации. Она бессвязно выкрикивала, что кого-то убили. Поскольку в номере никого не убили, посторонних там не было и следов никакого насилия не обнаружилось, детектив как мог успокоил даму и оставил ее лишь после того, как она приняла одну из своих снотворных таблеток. Однако, когда до нее попытались дозвониться в десять часов утра, в номере трубку не брали. Служащие отеля открыли комнату запасным ключом и нашли мисс Стаффорд в бессознательном состоянии. Вызвали врача. Тот обнаружил на столике возле кровати несколько таблеток снотворного. Он без промедления отправил пострадавшую в больницу. Было не совсем ясно, случайно ли мисс Стаффорд приняла большую дозу таблеток, или это была попытка самоубийства. Никаких записок в номере не нашли. Однако прибывшая для проведения расследования полиция быстро напала на письмо Бэкстера. Тогда-то все и завертелось.
Выяснилось, что у мисс Стаффорд побывал я. Портье и ночной дежурный описали полицейским мою внешность. Полиция принялась меня разыскивать. Выяснилось, что с “Топаза” я исчез. Письмо Бэкстера полностью перепечатали в газетах. Они же постарались восстановить всю картину, включая историю убийства Кифера с его четырьмя тысячами долларов, которые взялись неизвестно откуда.
Оставалось выяснить, где остальные девятнадцать тысяч долларов и куда пропал я. К тому же никто понятия не имел, что на самом деле произошло с Бэкстером.
"…в свете вновь открывшихся обстоятельств фигура Уэнделла Бэкстера становится еще более загадочной. Полиция отказывается строить какие-либо предположения о его судьбе. Неизвестно, жив он или нет. Лейтенант Бонд сказал буквально следующее: “На этот вопрос может ответить лишь один человек, и мы его разыскиваем”.
Агенты местного отделения Федерального бюро расследований отказались как-либо комментировать происшедшее. Они лишь подтвердили, что капитан Роджерс разыскивается в настоящее время для проведения дальнейшего дознания”.
Я отложил газету и снова попытался закурить. На этот раз сигарета задымилась.
"В самом письме, — думал я, — нет ничего такого, что могло бы меня сильно скомпрометировать. Но мое исчезновение все испортило”.
Яснее ясного, как это воспринимается со стороны. Едва прочитав письмо, я сразу же подхватился и умчался неизвестно куда, словно вспугнутая газель. Конечно, они уже прошли по моему следу до отеля “Болтон” и далее, до аэропорта. В Тампе я взял напрокат машину на собственное имя, приехал сюда и оставил ее в мотеле. Как только в агентстве “Гертц” прочтут обо мне в газетах, они тут же позвонят в полицию. Водитель такси вспомнит, что подвозил меня в этот отель… Я поймал себя на том, что рассуждаю как беглый преступник. Похоже, я им и являюсь… Разве нет?
Раздался легкий стук в дверь. Я спросил:
— Кто там?
— Билл.
Я впустил приятеля и закрыл дверь на ключ. Билл со вздохом покачал головой.
— Знаешь, дружище, когда попадаешь в переделку, только успевай поворачиваться, — сказал он.
Мы с Биллом были одного возраста и примерно одного роста. Дружили с третьего курса университета. Он — тощий, непоседливый, умница и циник. Во всем мире едва ли сыщется еще один такой же безнадежный ипохондрик. Женщины считали его интересным мужчиной, да так оно, вероятно, и было. Лицо у него было грустное. Взгляд голубых глаз — полон иронии. Волосы темные, тронутые ранней сединой. Он выкуривал три пачки сигарет в день и одновременно искал способ бросить эту вредную привычку. Спиртного в рот не брал и тем не менее являлся членом добровольной организации “Анонимные алкоголики”.
— Ну ладно, — снова заговорил Билл. — Давай выкладывай…
Я рассказал ему всю свою историю. Он тихонько присвистнул и тут же предложил:
— Вот что, первым делом тебе нужно поскорее убираться отсюда. Здесь они тебя найдут.
— Какой смысл? — возразил я. — Если меня разыскивает ФБР, лучше мне самому к ним прийти. Они, по крайней мере, не станут в меня стрелять. А другие — наверняка станут.
— Что бы ты ни решил, у тебя еще есть время до утра. К тому же нам надо потолковать о Бэкстере…
— Ты что-нибудь разузнал? — спросил я.
— Не совсем в этом уверен, — ответил Билл. — Потому нам и нужно все обсудить. То, что мне удалось узнать, настолько противоречиво, что, заикнись я об этом в полиции, мне тут же предъявят обвинение. А сейчас пошли…
— Куда? — удивился я.
— Ко мне, герой. Лоррейн уже готовит омлет и варит кофе.
— Отлично. Ты хочешь сказать, что укрытие беглого преступника — всего лишь невинная шалость?.. Словом, добро пожаловать в гостеприимную Атланту!
— Довольно паясничать! Откуда мне знать, что ты беглый преступник? Я читаю только “Уолл-стрит джорнал”.
Я вынужден был с ним согласиться, но настоял на том, чтобы мы вышли из отеля порознь. Билл сказал, где стоит его машина, и ушел. Я выждал минут пять и отправился вслед за ним. На улице было пустынно. Как только я сел в машину, Билл тронул ее и тут же свернул на Бискайский бульвар, держа направление на юг. Они с женой жили неподалеку от центра города в небольшом двухэтажном доме на Брикел-авеню. По привычке я оглянулся. “Хвоста” за нами, похоже, не было.
— По последним сведениям, эта Стаффорд еще жива, — сказал Билл. — Но допросить ее пока не смогли.
— Я подозреваю, что Паула мало что знает о Бэкстере, — заметил я. — Она призналась, что понятия не имеет, кто его преследовал и что им было от него нужно. Не исключено, что она говорила правду. Иногда я вообще сомневаюсь, существовал ли Бэкстер на самом деле… Может, это галлюцинация, которая возникает у людей незадолго до того, как они сходят с ума.
— Ты ничего не знаешь, — возразил мне Билл. — Когда я расскажу тебе, с чем столкнулся, ты сочтешь, что мы уже оба сошли с ума.
— Ладно, чем больше таинственности, тем лучше для меня, — съязвил я.
— Наберись терпения, сейчас приедем. Билл свернул в проезд между развесистыми пальмами и поставил машину около невысокого жилого дома. В нем было всего четыре квартиры, каждая — с отдельным входом. Билл с женой занимали квартиру на первом этаже слева. Обойдя дом по дорожке, обсаженной розами гибискус, мы подошли к двери.
В гостиной было тихо, не слишком светло, но прохладно: работал кондиционер. Благодаря освещенной кухне по соседству мы благополучно миновали гостиную, ни обо что не споткнувшись. А тут было что задеть: современный музыкальный центр, альбомы с пластинками, полки с книгами, светильники и керамика. Керамика была делом рук Лоррейн, она колдовала сейчас на кухне.
Жена Билла — длинноногая шатенка с красивым бархатным загаром и огромными смеющимися серыми глазами. Копна ее темно-каштановых волос вечно пребывала в художественном беспорядке. На ней были шорты-бермуды, легкие сандалии и белая рубашка, полы которой схвачены узлом на талии.
Лоррейн, пританцовывая возле плиты, взбивала яйца. Она лишь на секунду оторвалась от этого занятия, чтобы меня поцеловать, и кивнула нам на высокий стол наподобие стойки бара с пластиковым покрытием “формайка” желтого цвета. Рядом стояли стулья на длинных ножках, а на окнах висели занавески, подобранные в тон пластику на столе.