Владислав Выставной. Атомное сердце

   – Лукавый сервер! – воскликнул Дори. – Из какой задницы вы вылезли?
   – Вы будете смеяться, – сказал гость, что был в пижонском «гиперэластике», – но, как ни удивительно – из вашей же собственной…
   Проводить влажную уборку на корабле не любили, да и смысла в этом особого не было. Но этим троим Дори не дал сделать и шагу. Схватил шланг высокого давления и прямо в «предбаннике» шлюзовой устроил спасенным головомойку. Не пожалел даже химии, которой обычно обрабатывали технику.
   Впервые ассенизатор Дори почувствовал себя образцом чистоты и гигиеничности…
   – Ну, будет тебе, бедет! Как там тебя, черт… Дори, хватит! – крикнул, наконец, Мах, закрываясь от холодных тугих струй. – Ты же из нас просто душу вымоешь!
   Дори довольно оскалился и отключил воду.
   Мокрые, замерзшие и усталые друзья поплелись вслед за гостеприимным хозяином. В ботинках хлюпало и чавкало, струйки воды стекали на металлизированную решетку уровня. Шли долго по мрачному технологическому тоннелю, в котором, было ужасно шумно, холодно и почти не было света. Но у всех троих просто душа пела: они, все-таки, удрали из места, которое по определению не имело выхода.
   И они все еще живы.
   Бесконечно длинный туннель уперся в ржавую мембрану, за которой оказалась непропорционально маленькая клетушка мостика. Похоже, те, кто создавал этот корабль, любили помои куда больше людей…
   Сидя на решетчатом железном ящике, заменявшем здесь кресло, Кло с любопытством разглядывал чужаков.
   – Так-так… – сказал он. – «Зайцы», значит…
   – Вы уже в курсе, – констатировал Мах.
   – А знаете ли вы, смельчаки, что мне положено сдать вас карантинной инспекции? – нахмурив брови, сказал Кло.
   – И что там с нами сделают? – робко поинтересовался Одноглаз.
   – Боюсь, что ничего хорошего, – задумчиво произнес Живодер.
   – Это вы к чему клоните, милейший? – прищурился Мах, разглядывая Кло.
   Тот был толстый, с болезненно одутловатым лицом, выпирающими красными глазами. Голое брюхо его лоснилось от пота, струйки которого оставляли грязные разводы.
   Кло развел руками:
   – К тому, что я могу сделать вид, будто на корабле нет посторонних. Конечно, если мы договоримся…
   Кло недвусмысленно покосился на зловещего вида трубу с ручкой, лежащую рядом на железном столе. Наверняка какое-нибудь оружие. Дори смущенно хмыкнул за спиной, в его руках что-то неприятно щелкнуло.
   – Я слушаю ваши предложения, – спокойно сказал Мах.
   – Ну… – задумчиво произнес Кло. – Нелегальная переброска людей – дело нешуточное. Плюс нарушение карантинного статута. Плюс – поделиться с теми, кто прикроет наши задницы. Ну и нам небольшая премия…
   – Еще они мембрану третьего бака повредили, – пожаловался Дори.
   – Вот! – Кло важно поднял толстый указательный палец. – Итого с вас, скажем… Полторы тысячи иридов.
   – Сколько?! – ахнул Одноглаз. – Да я за всю жизнь скопил девятьсот семьдесят три…
   Кло и Дори немедленно рассмеялись.
   – Да, на Яме это, конечно, деньги, – кивнул Кло. – Но только не у нас. Впрочем, если у вас нет наличности – не беда. Я договорюсь – вас с удовольствием возьмут цеховики. Аванс вполне покроет наши расходы, а вы отработаете свои жизни в подпольных цехах почти честным трудом…
   Ассенизаторы снова засмеялись.
   – Все это здорово, – сказал Мах. – Только у меня нет времени работать в каких-то там цехах. Мне нужно срочно добраться до порта, откуда можно вылететь в Конгломерат…
   С неожиданной ловкостью Кло схватил свое оружие, направил Маху прямо в лицо. Под стволом вспыхнул рубиновый огонек, что-то высоко и крайне неприятно пискнуло.
   – Это ты брось, парень! – процедил он. – Здесь тебе не Конгло! Здесь тебя быстро поставят на место! Будешь рыпаться – мигом за борт выкинем. Мы не обязаны задаром подбирать всяких там бродяг…
   Глядя в черноту толстого ствола, Мах вдруг понял, что снова теряет над собой контроль.
   Через несколько секунд он уже стоял над лежащими на полу ассенизаторами, в ярости бил кулаком по полу рядом с перекошенными от страха физиономиями.
   – Никогда! Никогда не направляй на меня оружие!!! – орал Мах. – Слышишь, ты, скотина?!
   Кло лишь жалобно пискнул в ответ. Мах попытался успокоиться. Получилось с большим трудом – яростный жар в груди стремился овладеть всем его существом.
   Одноглаз испуганно жался к переборке. Живодер на всякий случай оттолкнул ногой в сторону оба выбитых у незадачливых рэкетиров, ствола. И встал рядом с Одноглазом, наблюдая за развитием событий. К счастью, особого развития те не получили – Мах справился со вспышкой гнева.
   – В меня уже стреляли! – прохрипел он, заглядывая в глаза Кло. – И мне это очень не понравилось!
   Словно в знак примирения он потрепал изумленного Кло за толстую щеку, шлепнул Дори по спине и поднялся на ноги.
   – Да, кстати, – окончательно успокоившись, произнес он, – я совсем забыл сказать: мы очень признательны вам за спасение!
 
   Ассенизаторы, впрочем, оказались весьма отходчивыми и незлопамятными. Видимо, едва Мах доказал свое право сильного, все встало на свои места – эти люди умели уважать силу.
   И уже через час все пятеро делили один стол за скромной трапезой. Хоть еда была проста и небогата, для обитателей Ямы такое обилие натуральных продуктов было сродни райским яствам. Одноглаз с набитым ртом нахваливал консервы, Живодер налегал на пиво.
   И только Мах не давал экипажу расслабиться, расспрашивая про курс и возможности корабля.
   – А что – корабль, – презрительно морщился Кло. – Корыто! Тягаем всякую дрянь внутри системы. Сейчас сбросили отходы – накачались воздухом и тащим его на астероиды. Видать, там тоже житуха не сахар, раз не брезгуют атмосферой с Ямы…
   – А на межзвездные перелеты корабль годится? – спросил Мах. – Может он прыжок сделать?
   Дори поперхнулся куском, закашлял. Живодер заботливо треснул того по спине. Кло вытаращился на Маха, сказал:
   – Прыжок? Наш сундук? Это вряд ли.
   Дори откашлялся, скосился на Кло и сказал сипло:
   – Говорят, на таких раньше какую-то руду возили, из системы Волчка. А когда все вычерпали – здесь бросили. Потом вспомнили – и под помойку приспособили…
   – Погоди-погоди, – остановил приятеля Кло, повернулся к Маху. – А зачем тебе это?
   – Мне срочно нужно в Конгло, – твердо сказал Мах. – И если эта посудина способна хоть на один прыжок – мы его совершим.
   – Да ты спятил! – воскликнул Кло и осекся, вспомним вспыльчивость своего пассажира. – Прости, Мах… Какой там прыжок? Мы ж не Летуны! У нас все на автоматике – мы только кувалдами стучим, если что заедает…
   – И все-таки, мне нужно лететь, – упрямо сказал Мах. – Что вы потеряете, если полетите со мной?
   – Мы просто взорвемся или сгинем в космосе, – дрожащим голосом сказал Дори. – О чем ты, Мах?
   Мах нахмурился. Ситуация, действительно, странная. Теперь у него, считай, есть корабль. Только он не знает его возможности и не имеет вменяемой команды.
   Но лететь надо, во что бы то ни стало.
   – …А что там, на этих астероидах? – спросил Живодер. – Небось, тоже тюрьма какая?
   – Почему сразу – тюрьма? – обиженно произнес Дори. – Просто ссылка.
   – Это серьезно меняет дело, – согласился Живодер.
   – Я родился и вырос на астероиде, – запальчиво сказал Дори.
   – Нет, нет, я не о том, – замахал руками Живодер. – Это наверняка прекрасное место…
   – Гадюшник! – тоскливо сказал Дори.
   – Вот-вот… – пробормотал Живодер. – Но там, наверное, можно найти хотя бы одного Летуна? Не все же летают на автоматике. Кто-то должен ею управлять, в конце-концов…
   – Вряд ли там можно встретить настоящего Летуна из Конгло, – покачал головой Дори. – Но опытного рейдера – реально.
   – То есть – пирата? – уточнил Одноглаз.
   Все посмотрели на него весьма выразительно, и Одноглаз мигом набычился:
   – А что я такого сказал?
   – Видишь ли, какое дело, – терпеливо сказал Мах. – Пиратство в Вольных мирах – это серьезное преступление. И звучит оскорбительно. А вот рейдерство – занятие весьма почтенное…
   – Не вижу разницы, – буркнул Одноглаз.
   – Она весьма тонкая, – туманно произнес Живодер. – Просто не произноси этого слова в приличном обществе. Чтобы нам глотки ненароком не перерезали…
 
   Транспортный корабль за номером 7-707 медленно приближался к огромному булыжнику, парящему в компании себе подобных на дальней орбите вокруг безымянной багровой звезды. Недалеко от поверхности автоматика совершила эффектный маневр в виде кувырка с переворотом – с тем, чтобы гигантские баки оказались направлены к причальным мачтам.
   Гибкие вакуумные захваты хищно метнулись в к корпусу, вцепились металл и осторожно потянули к мачтам. Лязг и скрежет разнеслись по судну: причальные мачты приняли его, и теперь нашаривали клапаны баков.
   Не успели уснуть двигатели и интеллектуальные системы, как жадно, с протяжным воем и вроде бы даже с причмокиванием, емкости астероида принялись всасывать привезенный воздух.
   Снова громыхнуло, заскрежетало по корпусу.
   – О! – Кло поднял указательный палец. – Сходни приставили. Собирай манатки, пойдем, проветримся. Здесь бывает довольно весело…
   Мах внутренне напрягся. Последняя прогулка по одному из таких веселых местечек закончилась для него пулей в сердце. Хорошо, что там не было никаких сходней, и идти пришлось в «гиперэластике»…
   Большая квадратная дверь с тоскливым скрипом ушла в сторону. Впереди был скудно освещенный гофрированный шланг с человеческий рост диаметром. Ощутимо посвистывало, тянуло сквозняком…
   – Эй, на помойке! – лениво бросил кто-то. – Живее, воздух травит…
   Все пятеро быстро прошли ветхим гофром к массивным дверям шлюза. Их встретил угрюмый усатый здоровяк в изрядно потертой броне. Кло и Дори прошли мимо, оставшихся он задержал властным жестом.
   – А эти еще кто? – мрачно спросил он.
   – Свои, – сказал Мах и сунул в выставленную вперед руку несколько иридов из запасов Одноглаза.
   – Теперь вижу, что свои, – смягчаясь, проворчал охранник и дернул массивный рычаг. Двери плавно стали на место, и сквозняк прекратился.
   Внутри оказался довольно обширный зал, грубо, но не без определенной эстетики, выплавленный прямо в породе. Два широких, освещенных туннеля уходили вглубь по центру. Несколько ходов поуже разбегались в разные стороны. Посреди зала мерцали реклама и указатели. Вокруг них крутились небольшие транспортные платформы с пассажирами и грузом.
   Одноглаз восхищенно озирался. Пожалуй, для него чудесное путешествие по иным мирам уже вовсю началось. Еще бы: по сравнению с Ямой здесь был настоящий оазис цивилизации.
   – А воздух, воздух-то какой! – восклицал Одноглаз.
   – Это точно, воздух дрянь, – кивал Кло. – Он же с Ямы – только слегка дезодорированный…
   Живодер хихикнул. Одноглаз непонимающе посмотрел на приятеля и вернулся к жадному насыщению впечатлениями. Мах нетерпеливо произнес:
   – Ну, где здесь искать ваших… специалистов?
   – Пойдем! – сказал Кло. – Был у меня здесь один знакомый…
 
   – Вы это серьезно? – невзрачный человек по прозвищу Консерва, в легкомысленном садовом фартуке и резиновых перчатках, возился в зарослях оранжереи и, будто бы совершенно не интересовался разговором. – Угнать старый бидон? Зачем?
   – Нет времени объяснять, – быстро сказал Мах. – Можете посмотреть, что там к чему? Сможет ли он совершить хотя бы один прыжок.
   – Посмотреть-то всегда можно, – равнодушно сказал человек. – Только что мне с того?
   – И еще: вы можете таким управлять?
   Консерва на миг замер, задумался – и снова вернулся к своим занятиям: что-то обрезал, подвязывал, окучивал… Что здесь выращивали, Мах так и не понял. Наверняка – что-то противозаконное.
   Он уже решил, что здесь – дохлый номер, когда Консерва невинно поинтересовался:
   – А куда вы хотите лететь?
   – В Конгло, сказал Мах. – Считайте – в самый глухой сектор.
   Консерва недоверчиво покосился на Маха. Сказал:
   – Эк, хватил – в Конгло… Ему бы соседнего астероида доползти. Ладно, посмотреть-то я посмотрю…
   Кло осторожно подмигнул Маху, словно бы говоря: «Спец, свое дело знает».
   – Только вот, в чем загвоздка, – сказал Консерва. – Помойным бизнесом здесь заправляют серьезные люди. Угона они так просто не простят…
   – Так мы и не собираемся сюда возвращаться, – усмехнулся Мах.
   Консерва странно посмотрел на Маха. Видимо, у него был свой взгляд на эту проблему.
   А Одноглаз, как завороженный, пялился единственным глазом на невероятную, ослепительную, фантастически живую зелень.
 
   В бункере прыжкового двигателя царила пронзительная, просто медицинская чистота. Даже не верилось, что на этой ржавой посудидине есть такое место. Консерва подсоединил к системам какой-то хитрый приборчик, и теперь наблюдал за данными, плывущими по гладкой, будто стеклянной, стене.
   – Что ж, – чуть скривившись, сказал он. – Пожалуй, если рискнуть здоровьем, один прыжок совершить можно. Вы не боитесь сгинуть во внепространстве?
   – Мы не сгинули в огромной куче дерьма – чего нам бояться внепространства? – усмехнулся Живодер.
   – Отлично, – взгляд Маха вспыхнул. – Так вы с нами?
   – Только один момент, – поднял руку Консерва. На этот раз его ладонь была в стерильной белой перчатке. – Видите эти цифры?
   – Вижу, – сказал Мах. – Только не понимаю ничего.
   – Это остатки ойла, – пояснил Живодер.
   – Точно, – кивнул Консерва. – Его не хватит даже до границы с Конгло…
   – А если заправить?
   – На астероиде нет ойла. Внутри системы эти корыта летают на дешевой дряни, которой вполне достаточно для перемещения между планетами. Но для прыжка такое топливо не годится…
   – Куда мы в состоянии долететь? – чуть помрачнев, спросил Мах.
   – Только до Гидры, – внимательно глядя на Маха, сказал Консерва. – Других вариантов нет. Но со Второй Гидры проще улететь. Там есть гавань…
   – Не нравится мне это… – проговорил Живодер. – Слышал я про эту Гидру – ничего хорошего.
   – Зато я не возьму никакой платы, – сказал Консерва. – Давно хочу убраться отсюда – вы просто редкая удача для меня…
   – Тогда летим? – нетерпеливо сказал Мах.
   Консерва чуть улыбнулся и покачал головой:
   – Только завтра.
   – Зачем ждать?!
   – Мне нужно закончить кое-какие дела. А сейчас – пройдем на мостик. Я хочу посмотреть, что с управлением…
 
   Мах лежал посреди тесного мостика, укрывшись какими-то ветхими обрывками. Рядом оглушительно храпел Кло, беспокойно вскрикивал во сне Одноглаз.
   Всю ночь Мах не мог заснуть. Не оставляли мысли о беде, незаметно, как тень, наползающей на Землю. Кто его знает – может, уже поздно, и он зря торопится?
   Нет, об этом даже думать нельзя. Вперед, только вперед…
   Атомное сердце неслось впереди событий, не давая расслабиться телу и сознанию. Воображение строило ужасающие картины, и Мах ничего не мог с этим поделать: сжав зубы, снова и снова бессильно наблюдал, как гибнут друзья и просто ни о чем не подозревающие люди…
   Под утро стало казаться, что он навсегда застрял на этом крохотном островке, клочке тверди в океане пустоты… Но довольно рано объявился Консерва и тут же принялся деловито обживаться на мостике.
   Мах поразился произошедшей с ним перемене: взгляд этого человека стал острым, даже жестким. Теперь он не столько говорил, сколько отдавал команды. И Кло, и Дори с готовностью приняли эти правила. Живодер с Одноглазом были готовы последовать их примеру и вопросительно косились на Маха.
   Тот пока просто наблюдал, стоя в сторонке, сложив на груди руки.
   – Значит так, – глядя на ожившую панель управления, говорил Консерва. – Сначала отвалим от причальных мачт, автоматика примет управление и проложит курс. Примерно на полпути в следующему астероиду а перехвачу управление. И остается только надеяться, что поблизости не будет рейдеров хозяев…
   – Будем надеяться на тебя, Консерва… – проблеял Кло. – Ведь ты теперь босс!
   – Точняк – ты наш босс! – поддакнул Дори.
   Да Кло прямо в рот смотрит этому новоявленному Вожаку! Видать, знает о нем куда больше, чем счел нужным поделиться с приятелями…
   Между тем Консерва мастерски вел корабль. Нити управления дегко легли на его пальцы, и, когда настал момент, транспорт плавно лег в предстартовый разворот.
   – Кажись, пронесло, – сказал Консерва и скомандовал:
   – Прыжок!
   Секундная потеря зрения, тошнота, и совершенно инфернальный страх.
   Так ощущается прыжок на старых кораблях. Особенное впечатление он производит на слабые натуры. Не зря Дори с Очкариком стоят на четвереньках и блюют у переборки…
   – Так… – удовлетворенно проговорил Консерва. – Порядок! Вышли к Гидре. Я вас поздравляю, счастливчики: нас не порвало на элементарные частицы. А ведь я в это почти не верил!
   Он расхохотался совершенно диким образом. После чего бросил нити управления и запел что-то невразумительное и даже исполнил какой-то невообразимый танец.
   Мах продолжал наблюдать, сложа руки. Корабль в руках безумца – не самый худший из возможных вариантов.
   – Все, теперь осталось передать груз – и можно сматываться! – довольно сообщил Дори.
   Мах сдвинул брови, сделал шаг вперед. Спросил мрачно:
   – Какой еще груз?
   Дори смущенно замялся, Кло одарил того уничтожающим взглядом. Зато Консерва широко улыбнулся и развел руками:
   – Ну, как же… Я ведь не брал платы за свои услуги. Просто воспользовался вашими опустевшими емкостями, чтобы помочь своему переезду…
   Он мерзко хихикнул и добавил:
   – Бегство ссыльного всегда чревато. Желательно иметь средства, чтобы не помереть в пути с голоду… Впрочем, я не буду утомлять вас своей компанией. Видите вон ту зеленую метку? Это мои друзья. Сейчас мы быстро разгрузим ваш замечательный корабль и разойдемся противоположными курсами…
   На панели управления из небытия прорисовывался незнакомый корабль. Мелькнул бесшумной тенью – и пропал за границами экрана. Тут же корабль ощутимо тряхнуло.
   – Грубая швартовка, – усмехнулся Консерва. – Что поделать – суровые ребята, безо всякого изящества. Так что вы сидите тихо и не рыпайтесь, если хотите уцелеть. Ну, счастливо оставаться!
   – А как же мы?! – воскликнул Кло.
   – Мы же договаривались! – чуть не плача, запричитал Дори. – Я же сам помогал товар грузить…
   – Извините, планы изменились, – бросил Консерва и вышел с мостика. Шумно схлопнулась мембрана.
   Все это время Мах стоял с закрытыми глазами, стараясь не давать волю эмоциям. Главное оставить в голове хоть чуток холодного рассудка.
   Драться с полным кораблем вооруженных до зубов негодяев – самоубийство. Это не кучку полуголых дикарей раскидать. Вряд ли Живодер сможет так удачно починить его еще разок.
   И только когда корабль снова вздрогнул, а зеленая метка на панели управления стала удаляться, Мах медленно произнес.
   – Ну, вот и славно…
   Зато Одноглаз с неожиданной прытью набросился на Дори:
   – Ах ты, продажная шкура! Предатель! И ты, ты тоже предатель!
   Теперь он вцепился в Кло, тряся его за воротник изо всех своих невеликих сил. Мах подошел и легко, за шиворот, оттащил разъяренного приятеля.
   – Прекратить истерику, – спокойно сказал он. – Давайте лучше подумаем, что нам теперь делать…
   Первым разумный голос подал Живодер. Затянувшуюся драму он молча пронаблюдал, сидя на железном ящике – словно ждал, когда ему, наконец, предоставят слово.
   – Поскольку у нас нет теперь опытного Вожака, кому-то надо взять управление на себя. Есть желающие?
   Желающих не нашлось.
   – Хорошо, – сказал Живодер. – Тогда, если никто не станет возражать, управлять кораблем буду я.
   – Так ты умел управлять и молчал?! – теперь гнев Одноглаза переместился на Живодера.
   – Простите! – Живодер важно поднял руку. – Речь шла об опытных Вожаках. Я имею некоторое представление об устройстве корабля, поскольку я техник высоких энергий. Но водить их мне никогда не доводилось.
   – Вопросов нет, – сказал Мах. – Принимай командование.
   – Договорились, – важно сказал Живодер и обратил взгляд к панели управления. – Ну, что я могу сказать, друзья. Мы, как говорится, приехали…
   – Что это значит? – сухо спросил Мах.
   – Это значит, что из прыжка мы вышли в районе, настолько отдаленном от Второй Гидры, что на имеющихся запасах обычного топлива нам ползти… Хм… Как минимум полгода.
   – Что?! – заорал Мах. – Это невозможно.
   – Тихо, тихо! – испуганно всплеснул руками Живодер. – Мах, я тебя умоляю, держи себя в руках. Ты же знаешь – тебе вредно волноваться! И нам тоже вредно, когда ты волнуешься…
   – Что можно сделать? – прорычал Мах, с трудом удерживая над собой контроль. – Думай, Живодер! Ну!
   Живодер занервничал, принялся выводить на панель управления какие-то данные. Мельтешение схем и символов подействовало на Маха успокаивающе. Он вытер пот со лба, посмотрел на перепуганных ассенизаторов, на впавшего в уныние Одноглаза…
   Наконец, Живодер не очень уверенно произнес:
   – Я даже не знаю… Можно попробовать…
   – Не тяни! – гаркнул Мах, стукнув кулаком переборку.
   – Ну… Ойла осталось совсем мало, – проговорил Живодер. – Использовать его в двигательных гранях нельзя – он уже в системе прыжкового двигателя. Короче… Можно попробовать полупрыжок…
   – Что это значит?
   – Прыжок на сверхмалое расстояние – в границах системы. Проблема в том, что он не поддается точному расчету. По крайней мере, эта посудина не знает, как его произвести.
   – Делай, что хочешь, но доставь нас к этой Второй Гидры! – твердо сказал Мах. – Нам нужен ойл – и полетим дальше…
   – Нас лучше оставьте на Гидре! – дрожащим голосом попросил Дори.
   Мах не ответил.
   По лицу Живодера было похоже, будто он собирается засунуть голову в улей с разъяренными пчелами. Есть такие насекомые на далекой Земле. В давние времена, когда Мах вместе с Гором служил в земном спецназе, и оба не подозревали о своей подлинной сущности, доводилось пробовать горный мед. Это довольно странно для понимания: такие злобные твари – и такой вкусный мед…
   О чем это он? Конечно же – Гор! Нужно срочно сообщить ему…
   – Живодер – вперед!
   …Этот «полупрыжок» оказался куда более неприятен, чем можно было предположить. Похоже, корабль просто не был рассчитан на подобные маневры.
   Маху казалось, что его прокрутили через мясорубку: болела каждая клеточка, все нестерпимо пекло и сводило судорогами. Все – кроме его атомного сердца.
   Он поднялся на ноги среди вопящих от боли друзей и увидел, как на них неудержимо несется планета. Корабль падал.
   Мах схватил Живодера, отчаянно затряс его – но тот был без сознания.
   Тогда он сам бросился к панели управления, неловко протянул руки перед собой, пытаясь нащупать чувствительные нити. Что-то обожгло руки, и странное ощущение появилось в пальцах. Мах сделал какое-то движение – хотя, наверное, просто показалось, что сделал – корабль застонал от перегрузок.
   – Как же это… – пробормотал Мах и попытался донести до корабля свою мысль…
   Сверкнули алые отблески: словно, выйдя из болезненного забытья, включилась автоматика. И удивительное чувство единства с кораблем исчезло. Зато стала падать скорость, корабль с натугой выправился и лег на орбиту.
   – Вторая… Гидры… – прохрипел Живодер. Он уже открыл глаза и смотрел на быстро меняющиеся столбцы символов. – Получилось…
   – Ты молодец, – просто сказал Мах. – Но больше так никогда не делай…
 
   Остатков топлива хватило лишь на то, чтобы посадить корабль. С этим автоматика, ведомая диспетчерским роботом гавани, справилась самостоятельно.
   Объединенные странным сгустком обстоятельств люди ступили на поверхность незнакомого мира.
   Огромная туша корабля нависала над ними, заслоняя от дождя. Небо было низкое, свинцовое, и по разбитому бетонолу посадочного поля неслись реки воды. Невдалеке виднелись серые силуэты гор, вершины которых срезали низкие облака. Нигде поблизости не было видно построек.
   Да и здоровенный летающий мусорный бак, на котором они прибыли, оказался единственным кораблем в гавани.
   Одноглаз удивленно озирался: он никогда не видел дождя. Медленно вышел из-под корпуса, осторожно подставил ладони под крупные капли…
   Беглые ассенизаторы уныло сидели на опоре шасси, перебрасываясь взаимными упреками, и сетуя на судьбу.
   – Чем живет эта планета? – спросил Мах.
   Кло и Дори пожали плечами.
   – Вряд ли здесь делают детское питание, – сказал Живодер. – Зато поговаривали что-то про торговлю людьми…
   – С какой целью? – произнес Мах.
   – Разные варианты есть, – сказал Живодер. – Здесь – Вольные миры. Может, просто работорговля – живая сила везде нужна. А может, и на запчпсти разбирают. Это самое прибыльное дело И рейдеры с охотой приобретают такое ассорти – вечно кому ноги, кому глаза не достает. Ну, а кто побогаче – любят обновить организм свежей печенью и новенькими почками…
   – Нам до этого дела нет, – твердо сказал Мах. – Все, что мне надо – срочно выбраться в пространства Конгломерата…
   – Что-то ты не договариваешь, Мах, – прищурился Живодер. – Конгломерат – это половина Галактики. Куда ты так рвешься, Мах?
   Мах бросил на Живодера пронзительный взгляд и сказал: