Страница:
Зная даже в самых общих чертах некоторые основные социальные закономерности, социальные психотипы людей, можно с достаточной уверенностью утверждать: любые спецслужбы всегда будут иметь достаточное число и сотрудников и разнообразных «помощников» — как у себя в стране, так и за рубежом.
Так, практически в каждом трудовом, учебном, служивом коллективе имеются люди, чьи запросы и в малой степени не удовлетворяются зарплатой, должностными окладами, иными выплатами и чьи представления о своих возможностях, социальной значимости (реальные или мнимые) намного выше занимаемого профессионального положения, социального статуса. Не имея возможности обеспечить карьерный взлет с помощью значимых родственных, дружеских связей, такие люди активно ищут и охотно используют возможности общественно-политических организаций, спецслужб, с готовностью принимая предложения о сотрудничестве в приемлемых для обеих сторон формах. Именно в силу завышенных самооценок народ этот весьма специфический, пригодный разве что к сбору общей информации, оказанию незначительных должностных услуг, распространению слухов и т.п. Правда, в отдельных случаях, если им помогут, могут «дорасти» до «агентов влияния» регионального уровня. Одним из уязвимых качеств этой категории является их склонность в иных ситуациях к браваде своими связями со спецслужбами, многообразными домыслами. Сотрудники служб безопасности идут на контакт с такими людьми чаще всего из-за необходимости иметь оптимальное число «источников информации», рекомендуемое руководством или должностными предписаниями. Да еще, может быть, с целью обретения необходимого практического опыта работы с «живой» агентурой, для выработки умений обращаться с капризным, вертким, амбициозным человеческим материалом, направления его действий на осмысленные цели в установленные сроки и т.п.
В специфических зонах социума, где присутствие спецслужб необходимо и даже обязательно (высшие уровни власти, места концентрированного пребывания иностранцев, сферы деятельности наркомафии и т.п.), для обретения «своих людей» в отсутствие добровольцев приходится зачастую прибегать и к некоторому психологическому давлению. Конечно, не с помощью традиционных бандитских угроз — чаще всего предъявлением убедительного «компромата», сведения о котором, переданные «коллегам», очень дорого обойдутся склоняемому к сотрудничеству, в случае его отказа. В большинстве случаев удается прийти к взаимосогласию. Так что вряд ли какая спецслужба останется без источника информации в очень нужном для нее месте: не согласятся одни — придут вместо них другие, более сговорчивые и понятливые. Иначе конкретные сотрудники конкретной спецслужбы будут признаны профессионально несостоятельными и уступят место другим. «Силовые» приемы понуждения к какой-либо из форм сотрудничества все-таки скорее исключение, нежели правило. Генеральный принцип взаимоотношений с теми, кто взаимодействует с нормальными государственными спецслужбами, прост и весьма элегантен: «Надо понравиться друг другу». Потому сотрудники спецслужб, ориентированные на работу с разнообразной агентурой (есть немало «технократов» из вспомогательных структур), обладают, как правило, располагающей внешностью, обходительными манерами, общительным характером. Здесь нет места типажам, чьи мышцы шеи плавно переходят в бицепсы под черепной коробкой, чей взгляд побуждает человека перейти на другую сторону улицы, пересесть подальше.
В отличие от структур оргпреступности, традиционно использующих людей одноразово, официальные спецслужбы не только обходительны со своими «помощниками», но и всячески помогают им в решении служебных, бытовых проблем (это — вместо предполагаемой оплаты «услуг», которая если и практикуется, то весьма редко). При работе за рубежом, где нет возможности регулярно поддерживать карьеру сотрудничающего со спецслужбой иностранного подданного, преимущества за теми разведками, которые имеют возможность оплачивать услуги значительно щедрее. Естественно, проще работать в тех странах, где государственный аппарат изрядно коррумпирован, а практика впечатляющего наказания за этот вид преступления отсутствует. Работа любых спецслужб со всей совокупностью своих информаторов сродни любому живому производственному процессу: одни фрагменты изнашиваются, болеют, отмирают, другие вырастают, развиваются, множатся, и т.п. Процесс взаимодействия с различными «помощниками» здесь строго регламентирован, формализован, контролируется руководством и специальными сотрудниками, чрезмерный педантизм которых зачастую вынуждает тратить изрядные силы и время на бумажную канитель, но с грифами различной степени секретности.
Существует и проблема «утилизации» выработавшей свой ресурс, ставший в силу разных обстоятельств бесполезной агентуры. Проблема решается в разных странах, в разное время по-разному в зависимости от сложившейся традиции и индивидуальных обстоятельств, но почти всегда безо всяких драматических эксцессов, как и в большинстве обычных организаций, где персонал старится, алкоголизируется и т.п. Не афишировать свое сотрудничество со спецслужбами заинтересованы, прежде всего, сами «бывшие».
Практика подобной же работы в спецслужбах банковских структур, ТНК строится на существенно отличных принципах, более похожи на те, что практикуют организованные преступные сообщества.
Процесс циркулирования и «употребления» информации агентурной сети тоже весьма и весьма непрост. Положим, сотрудник спецслужбы получил от «своего человека» устное сообщение о серьезных правонарушениях одного из своих вышестоящих руководителей, либо кого-то из видных политиков, тесно сотрудничающих с руководством спецслужбы. Сообщи он об этом официально рапортом по инстанции — будет воспринято непосредственным руководителем как опаснейшая «подставка»: начнется перешептывание в среде руководителей с большей долей вероятности, что на выходе этого «процесса» — командировка в самый опасный либо отдаленный регион со всеми возможными вытекающими последствиями. Либо серия проверок по поводу какого-либо ранее совершенного вполне терпимого проступка с последующим увольнением из «органов» с нелицеприятной формулировкой. Возможно и что-то другое подобное. А не сообщи сотрудник ничего и никуда о полученной опасной информации — может все сойти без последствий, если… Если источник подобной информации не «стукнет» куда-нибудь еще, где отреагируют оперативнее. А заодно и выяснится, что упомянутый сотрудник умолчал ценнейшую информацию. И в этом случае можно не только вылететь со службы, но и срок получить за должностное правонарушение. А до получения этого вида «поощрения» годик другой помыкаться по камерам следственных изоляторов со всеми их сопутствующими «прелестями». В более острых ситуациях, возможно, придется с «липовыми» документами долго бегать от своих, уворачиваясь от их выстрелов. Примерно так, как было показано в известном у нас кинофильме о заговоре партийной элиты СССР по смещению своего генерального секретаря Н.С. Хрущева. Возникают разнообразные ситуации и попроще: к примеру, появилась информация о заказчике убийства кого-то из дельцов, очень нужная уголовному розыску и следователю прокуратуры. Но передача такой «непрофильной» информации следствию может поставить под угрозу безопасность информатора спецслужбы, породит кучу официальных бумаг, формальных согласований, прочей обязательной бюрократической мороки, ничего не добавляющей в послужной список сотрудника. В таких и подобных ситуациях чаще доминирует принцип: «Каждый делает свою работу сам». А взаимопомощь, если и практикуется, то чаще неформально, на условиях взаимности и, как правило, среди тех, кого связывают давние товарищеские отношения. Идти же на риск «засветки» доверительных отношений с ценным источником информации оперативный сотрудник будет только в исключительных ситуациях, степень серьезности которых он будет оценивать либо только сам, либо со своим непосредственным начальником.
Могут быть ситуации, когда информатор передает столько важных сведений, что на их проверку и отработку понадобятся месяцы работы в экстремальных условиях на износ целого подразделения с большой вероятностью риска не справиться с задачами и последующими неприятностями, весьма может быть ощутимыми. Здесь тоже приходится крепко задумываться — куда следует лезть, во что можно ввязаться, а во что — ни при каких обстоятельствах.
Ну а если «связь» как информатор ничего особого из себя не представляет, но в его ресторанчике, гостиничке удобно встретиться с нужными людьми без особых трат на обустройство делового свидания, тоже весьма полезно: практически ни одна спецслужба не испытывает избыток финансовых средств. Чтоб начальство было снисходительней к формально пустому «источнику» приходится иногда на практике демонстрировать его иные возможности: руководители оперативных подразделений спецслужб обязаны и сами работать с агентурой — таков и писанный и неписаный закон. Кто, сколько и как — дело сугубо индивидуальное.
Разведки воюющих стран пытаются любыми путями, в том числе и через известную им агентуру противника, всучить дезинформацию, как правило, труднопроверяемую и масштабную. И если операция удается, противник терпит поражение за поражением. Ну а уж руководителей и сотрудников спецслужбы, которая такую дезинформацию заглотила, ждут сильнейшие потрясения, часто и личные трагедии.
Именно подобный прием с впечатляющей дезинформацией противника оказался в основе живучего мифа о том, как в предвоенные годы немецкая разведка через советскую резидентуру в Варшаве подсунула НКВД фальшивку о сотрудничестве маршала Блюхера и ряда высших офицеров Красной Армии с немцами. И на ее основании, якобы по указанию И.В. Сталина, было обезглавлено руководство армии в канун войны, что явилось причиной неслыханных поражений и потерь в первые месяцы военных действий.
Возможно, такая информация и была получена, но неизвестно, кто ее все-таки подготовил — существует версия о том, что «деза» была изготовлена в структурах НКВД, чтобы стать впечатляющим для общественного мнения поводом, объясняющим начавшуюся чистку руководящих кадров Красной Армии от троцкистов. Так что «агентурное» сообщение может быть изготовлено и самой спецслужбой и через какой-то проверенный источник информации направлено самой себе, если иного лучшего способа легализации имеющихся у службы каких-то важных сведений под рукой нет.
Люди, сотрудничающие со спецслужбами, отнюдь не марионетки, произвольно управляемые соответствующими оперативными работниками. Иные из них по уровню образования, развития могут существенно превосходить своего «шефа» и тогда им большого труда не составить использовать изрядные возможности структуры госбезопасности для решения своих — личных или клановых задач. К примеру, человек с доверительными отношениями в спецслужбе может свести своего руководителя фирмы с людьми, занимающимися контрабандой оружия, антиквариата и т.п. Дать развиться этим отношениям, а затем «сдать» его службе госбезопасности, которая естественно выявит в ходе разработки этого «объекта» реальные правонарушения и доведет дело до логического завершения. Акции пошатнувшейся фирмы, либо вакантное место ее руководителя могут в качестве заслуженной награды перейти к инициатору комбинации. Эта принципиальная схема вполне пригодна для применения с вариантами в сфере политики, науки, искусства, торговли, структурах госуправления. Если при этом удастся каким-то образом лично заинтересовать оперативного работника в «промышленном» применении такой технологии, результаты могут получиться весьма впечатляющими. Спецслужбы знают о таких вариантах и стараются присматривать за своими сотрудниками и с этих позиций, однако гарантированно контролировать всех физических возможностей нет ни у кого — только выборочно, в случаях появления обоснованных подозрений по целому ряду «деталей».
Так что «щели», зазоры остаются. Особенно для зрелых, опытных сотрудников, которые хорошо знают технологию работы своей внутренней службы безопасности. Если в такой ситуации осведомитель спецслужбы принадлежит к какому-то клану, огрпреступной структуре (что бывает нередко), и те узнают о таком сотрудничестве, то, зная методы работы мафиозных сообществ, комбинации «игры» усложняются на порядки, соответственно разрастаются и следующие в итоге издержки, ущербы для национальных интересов, задач спецслужбы и т.п. В таких обстоятельствах работа с информатором достигает предельной остроты и опасности, вполне соответствующей работе заклинателя со змеями, у которых не удалены ядовитые зубы: ошибка стоит жизни.
Общим местом всей этой агентурной сети является то, что в бесчисленных и бесконечных акциях всех мыслимых спецслужб и противостоящих им структур, напоминающих часто состязания с завязанными глазами, ошибаются все стороны. Ошибки же бывают не только фатальными, но и спасительными. Однако в отчетах такие моменты чаще всего фиксируются как заранее обдуманные, тщательно подготовленные действия, гарантированно приведшие к успеху — люди есть люди и в службах безопасности. И здесь, как и везде, исправно действует принцип: «Победитель прав!». Особенно убедительна его правота, когда противник — покойник и свидетельствовать против «правдивой» версии некому.
Владельцы, управленцы гостиничного, ресторанного, игрового бизнеса слегка или изрядно промышляющие криминалом, сами настойчиво ищут возможности установить связи со спецслужбами, сдавая им кое-какую информацию, организуя фуршеты для деловых встреч в обмен на поддержку на случай, когда вцепится полиция, налоговые органы. В случаях, когда получаемая информация очень ценна, место расположения очень удобно для выполнения специфических задач, спецслужбы идут на такое сотрудничество, оказывая содействие в улаживании не очень тяжких инцидентов с правоохранительными органами. Такова мировая практика не только служб безопасности: в западных странах следствие и правосудие, зачастую заключает с подследственным и подсудимым своего рода негласное соглашение, по которому одна сторона признает и подтверждает свою вину по ряду вменяемых составов преступления, а следствие и правосудие не расследуют другие, по каким-то соображениям нежелательные обвиняемому.
Кроме того, повсеместно помощь следствию рассматривается как существенное смягчающее обстоятельство при формулировании обвинительного заключения и вынесении приговора. Естественно, что ослабленный контроль над агентурной работой оперативника, или его отсутствие может, в конечном счете, привести такого сотрудника к соучастию в незаконной деятельности целой мафиозной структуры и появлению у спецслужбы в связи с этим серьезных внутренних проблем. Структуры, где эта сторона деятельности сотрудников надлежаще не контролируется, неизбежно трансформируются в одну из дополнительных серьезных проблем государства и общества.
Есть еще одна не очень приятная сторона агентурной работы. Традиционно в обществах преобладает весьма настороженное отношение к спецслужбам. Известно, что в дореволюционной России большинство интеллигенции считало для себя зазорным общаться с жандармскими офицерами. В какой-то мере подобное отношение присутствует и в нынешнем российском обществе: «Однако самым ярким примером, демонстрирующим истинное отношение людей к структурам, призванным защищать их государство, стал ответ на вопрос „Хотели бы вы, чтобы ваши дети (внуки) работали в органах госбезопасности?“. Несмотря на то, что 42 процента наших соотечественников назвали эту службу престижной и привлекательной, лишь 29 процентов россиян хотели бы для своих детей подобной карьеры. Мнение опрошенных ФОМ-ом представителей региональных властных, интеллектуальных и медиа — элит еще более красноречиво: почти две трети респондентов не хотят, чтобы их дети служили в спецслужбах» (Георгий Ильичев, «Боязливая любовь», Известия, 16.01.2002г.). Подобное отношение имеет следствием весьма неприятные результаты: нежелание сотрудничать со своей родной спецслужбой у представителей государственно-образующего этноса компенсируется высокой готовностью к этому у представителей иных этнических и конфессиональных общин, многие представители которых заранее оговаривают при установлении доверительных отношений условие — не «сдавать» соотечественников, не работать против них. Подкладывая же под каток спецслужб представителей коренной национальности, агентура из числа малых этнических общин руками служб безопасности помогает расширять социальную нишу своим соплеменникам, единоверцам. Для государственных же органов безопасности этническая или конфессиональная принадлежность лиц, уличенных в серьезных преступлениях, значения, как правило, никакого не имеет, важно только, чтобы «показатели» работы по профильным составам преступлений были стабильно высокие.
Таким образом, два взаимоусиливающих фактора: нежелание соотечественников сотрудничать со своими спецслужбами и индифферентное отношение последних к этнической составляющей результатов своих усилий — иногда приводят к печальным результатам, когда, к примеру, на немалые деньги диаспор успешно развивающихся финансируются потом и международный терроризм.
Далее, неукоснительно реализуемый спецслужбами принцип оказания покровительства и помощи своим «продуктивным» информаторам, активным «помощникам», приводит в ряде случаев к непропорционально высокой концентрации лиц с нетрадиционной сексуальной ориентацией, экзотической конфессиональной принадлежностью в органах власти, управления, крупного бизнеса, во влиятельных политических и общественных образованиях. Эффект усиливается многократно из-за традиционно мощной внутрикорпоративной солидарности таких меньшинств. Что в целом оборачивается нешуточными проблемами для социума и самих спецслужб отнюдь не только нравственно — этического характера, но и разного рода масштабными злоупотреблениями властью в ущерб государству и нации, правовому и экономическому порядку в них. Как правило, в сторону таких нежданных и нежелательных никому последствий в спецслужбах не особо принято посматривать.
Читающей публике известно, как популярный литературный персонаж Остап Бендер поручал своим «коллегам» Шуре Балаганову и Паниковскому творить мелкие пакости подпольному миллионеру Корейке, чтобы привести его психику в надлежащее для шантажа состояние. Нечто похожее проделывают нередко и спецслужбы с различными целями, используя для этого, в том числе и местную уличную шпану, которая преподанные уроки, усвоенные навыки потом с успехом развивает и распространяет среди сверстников, утверждаясь в своем неусомнительном праве на такую жизненную практику как норму межчеловеческих общений во всех последующих социальных ипостасях.
Есть издержки в агентурной работе и похуже. К примеру, оперативный работник на каком-то этапе обнаруживает, что полученная им информация была сфабрикована, надлежаще им не проверена и использована для разработки сложной и важной политической акции. С треском потом провалившееся чистосердечное признание — сокрушение карьеры своей, непосредственных начальников, а может что и похуже. Достойных выходов из подобных положений немного, все они до крайности тяжелы и опасны. А потому нередки случаи, когда сильно оплошавшие оперативны сотрудники спецслужб начинают хитрить, изворачиваться, подставлять других, запутывать руководителей, обретая все более четкий облик оборотня разного окраса. Если при этом такой службист еще и сынок какого-то именитого, вельможи — ситуация обостряется до предела.
Выход из нее бывает сопряжен с рядом драматических ситуаций, крушением судеб многих причастных к этому сотрудников и руководителей.
Существуют известные издержки жесткой регламентации документирования агентурной работы: при смене политического режима и последующих кадровых чистках в силовых, административных ведомствах, спецслужбах приходится в судорожной спешке уничтожать множество документов, связанных с участием спецслужбы в политических противоборствах в пользу проигравшей политической группировки. В полной мере, это никогда не удается, тем более что в ведомстве всегда есть руководители, поддержавшие исподволь бывшую оппозицию и хорошо осведомленные кто, что делал и что нужное где еще лежит. И тогда рушатся одни карьеры и стремительно взлетают другие, что, правда, не очень сильно сказывается на судьбе самой спецслужбы — она, как правило, не только сохраняется, но чаще всего получает дополнительные ресурсы для развития, разве что меняются в очередной раз наименования.
Достается оперативному работнику спецслужбы изрядная порция неприятностей и в случае, если его штатный информатор совершает тяжкое уголовное преступление и арестовывается полицией. Пытаясь избежать тяжелого наказания, такие люди нередко расшифровывают перед следователем не только факт своего сотрудничества со спецслужбой, но и многие эпизоды своей практической работы в этом качестве. Если это в собственной стране, дело может обойтись для сотрудника ущербами в карьере. Случись такое за рубежом — это означает сокрушительный провал с весьма печальными последствиями, включая аресты, следствие, длительные сроки тюремного заключения.
Но даже если человек, тесно сотрудничающий со спецслужбой, умен, удачлив, ловко пользуется поддержкой этой влиятельной структуры, это не значит, что все в его жизни теперь в его собственных руках. Тот, кто формализовал свое сотрудничество с органами госбезопасности — заключил, практически, пожизненный контракт, который может быть прерван только неизлечимой болезнью или старостью и смертью. В течение же отпущенного судьбой срока придется переходить из рук в руки: сотрудники в оперативном подразделении меняются, получают повышения, уходят на другую работу, на пенсию. Новые «шефы» могут сильно не нравиться, раздражать, процесс этот может быть взаимным, переходить на характер деловых отношений. А когда человек малоприятен — им, его интересам, его судьбой можно и пренебречь при случае. Информацию о нем можно обменять на что-то полезное существенное. Его можно использовать в оперативной комбинации с жертвами фигур, довести до суицида пакостными поручениями и т.п.
Бывают ситуации, когда собственное руководство, вознамерившееся любой ценой (причины могут быть разные) «легитимно» изжить своего оперативного работника, по каким-то формальным поводам арестовывает его агента. И начинается жестокая работа с ничего не понимающим человеком на предмет получения компрометирующих сотрудника сведений или хотя бы оговора. Но в точно такой же ситуации может оказаться и сотрудник спецслужбы, когда вышестоящие начальники изничтожить пытаются его непосредственного руководителя. Так что в отличие от натуральной, рукотворные человеческие паутины нередко оказываются весьма опасны для своих создателей, если выше стоящие политики и связанные с ними руководители во имя высшей безопасности придут к выводу о целесообразности немедленного уничтожения всяких следов какой-то акции, включая и всех ее участников.
Ценнейших агентов влияния, о безопасности которых пекутся особо тщательно, могут подстерегать иные опасности: высшие политические деятели, получающие секретные сведения от своих спецслужб, не зная законов работы с закрытой информацией, в своих публичных выступлениях, на переговорах могут назвать такие фрагменты сведений, которые точно укажут специалистам контрразведки оппонента источник информации в их системе власти. Со всеми вытекающими последствиями.
Ко всему прочему во всех спецслужбах мира удручающе регулярно случаются предательства: продаются противнику списки самых ценных агентов, сведения, составляющие высшую государственную тайну. Практически всегда категория предателей состоит на 9/10 из карьерных честолюбцев — выходцев из «широких народных масс» или детей политической элиты, у которых не сформировались по разным причинам устойчивые нравственные и мировоззренческие основы. В спецслужбах люди с такими ущербами всегда представлены достаточно: современные социумы успевают продуцировать духовно состоявшихся людей лишь весьма небольшим числом, почти случайно. Так что кадровикам государственных служб безопасности и в будущем придется набирать в свои структуры достаточно проблемной публики, достаточно далекой от приверженности самурайскому кодексу чести. Выгодное предательство для которой — только очередной служебный гешефт, не более. Потому разновидность профессионального риска разведчика — нелегала, негласного сотрудника спецслужбы, проистекающая от потенциальных перебежчиков, сохранится, вероятно, и во все грядущие времена. Конечно, и сотрудники спецслужб и те, кто им помогает, стараются и сами поберечься: не все рассказывают, что знают, стараются лишний раз не геройствовать, не проявлять излишней инициативы с непредсказуемыми последствиями, доверительные отношения с рядом особо близких людей не отражают в документах.
Так, практически в каждом трудовом, учебном, служивом коллективе имеются люди, чьи запросы и в малой степени не удовлетворяются зарплатой, должностными окладами, иными выплатами и чьи представления о своих возможностях, социальной значимости (реальные или мнимые) намного выше занимаемого профессионального положения, социального статуса. Не имея возможности обеспечить карьерный взлет с помощью значимых родственных, дружеских связей, такие люди активно ищут и охотно используют возможности общественно-политических организаций, спецслужб, с готовностью принимая предложения о сотрудничестве в приемлемых для обеих сторон формах. Именно в силу завышенных самооценок народ этот весьма специфический, пригодный разве что к сбору общей информации, оказанию незначительных должностных услуг, распространению слухов и т.п. Правда, в отдельных случаях, если им помогут, могут «дорасти» до «агентов влияния» регионального уровня. Одним из уязвимых качеств этой категории является их склонность в иных ситуациях к браваде своими связями со спецслужбами, многообразными домыслами. Сотрудники служб безопасности идут на контакт с такими людьми чаще всего из-за необходимости иметь оптимальное число «источников информации», рекомендуемое руководством или должностными предписаниями. Да еще, может быть, с целью обретения необходимого практического опыта работы с «живой» агентурой, для выработки умений обращаться с капризным, вертким, амбициозным человеческим материалом, направления его действий на осмысленные цели в установленные сроки и т.п.
В специфических зонах социума, где присутствие спецслужб необходимо и даже обязательно (высшие уровни власти, места концентрированного пребывания иностранцев, сферы деятельности наркомафии и т.п.), для обретения «своих людей» в отсутствие добровольцев приходится зачастую прибегать и к некоторому психологическому давлению. Конечно, не с помощью традиционных бандитских угроз — чаще всего предъявлением убедительного «компромата», сведения о котором, переданные «коллегам», очень дорого обойдутся склоняемому к сотрудничеству, в случае его отказа. В большинстве случаев удается прийти к взаимосогласию. Так что вряд ли какая спецслужба останется без источника информации в очень нужном для нее месте: не согласятся одни — придут вместо них другие, более сговорчивые и понятливые. Иначе конкретные сотрудники конкретной спецслужбы будут признаны профессионально несостоятельными и уступят место другим. «Силовые» приемы понуждения к какой-либо из форм сотрудничества все-таки скорее исключение, нежели правило. Генеральный принцип взаимоотношений с теми, кто взаимодействует с нормальными государственными спецслужбами, прост и весьма элегантен: «Надо понравиться друг другу». Потому сотрудники спецслужб, ориентированные на работу с разнообразной агентурой (есть немало «технократов» из вспомогательных структур), обладают, как правило, располагающей внешностью, обходительными манерами, общительным характером. Здесь нет места типажам, чьи мышцы шеи плавно переходят в бицепсы под черепной коробкой, чей взгляд побуждает человека перейти на другую сторону улицы, пересесть подальше.
В отличие от структур оргпреступности, традиционно использующих людей одноразово, официальные спецслужбы не только обходительны со своими «помощниками», но и всячески помогают им в решении служебных, бытовых проблем (это — вместо предполагаемой оплаты «услуг», которая если и практикуется, то весьма редко). При работе за рубежом, где нет возможности регулярно поддерживать карьеру сотрудничающего со спецслужбой иностранного подданного, преимущества за теми разведками, которые имеют возможность оплачивать услуги значительно щедрее. Естественно, проще работать в тех странах, где государственный аппарат изрядно коррумпирован, а практика впечатляющего наказания за этот вид преступления отсутствует. Работа любых спецслужб со всей совокупностью своих информаторов сродни любому живому производственному процессу: одни фрагменты изнашиваются, болеют, отмирают, другие вырастают, развиваются, множатся, и т.п. Процесс взаимодействия с различными «помощниками» здесь строго регламентирован, формализован, контролируется руководством и специальными сотрудниками, чрезмерный педантизм которых зачастую вынуждает тратить изрядные силы и время на бумажную канитель, но с грифами различной степени секретности.
Существует и проблема «утилизации» выработавшей свой ресурс, ставший в силу разных обстоятельств бесполезной агентуры. Проблема решается в разных странах, в разное время по-разному в зависимости от сложившейся традиции и индивидуальных обстоятельств, но почти всегда безо всяких драматических эксцессов, как и в большинстве обычных организаций, где персонал старится, алкоголизируется и т.п. Не афишировать свое сотрудничество со спецслужбами заинтересованы, прежде всего, сами «бывшие».
Практика подобной же работы в спецслужбах банковских структур, ТНК строится на существенно отличных принципах, более похожи на те, что практикуют организованные преступные сообщества.
Процесс циркулирования и «употребления» информации агентурной сети тоже весьма и весьма непрост. Положим, сотрудник спецслужбы получил от «своего человека» устное сообщение о серьезных правонарушениях одного из своих вышестоящих руководителей, либо кого-то из видных политиков, тесно сотрудничающих с руководством спецслужбы. Сообщи он об этом официально рапортом по инстанции — будет воспринято непосредственным руководителем как опаснейшая «подставка»: начнется перешептывание в среде руководителей с большей долей вероятности, что на выходе этого «процесса» — командировка в самый опасный либо отдаленный регион со всеми возможными вытекающими последствиями. Либо серия проверок по поводу какого-либо ранее совершенного вполне терпимого проступка с последующим увольнением из «органов» с нелицеприятной формулировкой. Возможно и что-то другое подобное. А не сообщи сотрудник ничего и никуда о полученной опасной информации — может все сойти без последствий, если… Если источник подобной информации не «стукнет» куда-нибудь еще, где отреагируют оперативнее. А заодно и выяснится, что упомянутый сотрудник умолчал ценнейшую информацию. И в этом случае можно не только вылететь со службы, но и срок получить за должностное правонарушение. А до получения этого вида «поощрения» годик другой помыкаться по камерам следственных изоляторов со всеми их сопутствующими «прелестями». В более острых ситуациях, возможно, придется с «липовыми» документами долго бегать от своих, уворачиваясь от их выстрелов. Примерно так, как было показано в известном у нас кинофильме о заговоре партийной элиты СССР по смещению своего генерального секретаря Н.С. Хрущева. Возникают разнообразные ситуации и попроще: к примеру, появилась информация о заказчике убийства кого-то из дельцов, очень нужная уголовному розыску и следователю прокуратуры. Но передача такой «непрофильной» информации следствию может поставить под угрозу безопасность информатора спецслужбы, породит кучу официальных бумаг, формальных согласований, прочей обязательной бюрократической мороки, ничего не добавляющей в послужной список сотрудника. В таких и подобных ситуациях чаще доминирует принцип: «Каждый делает свою работу сам». А взаимопомощь, если и практикуется, то чаще неформально, на условиях взаимности и, как правило, среди тех, кого связывают давние товарищеские отношения. Идти же на риск «засветки» доверительных отношений с ценным источником информации оперативный сотрудник будет только в исключительных ситуациях, степень серьезности которых он будет оценивать либо только сам, либо со своим непосредственным начальником.
Могут быть ситуации, когда информатор передает столько важных сведений, что на их проверку и отработку понадобятся месяцы работы в экстремальных условиях на износ целого подразделения с большой вероятностью риска не справиться с задачами и последующими неприятностями, весьма может быть ощутимыми. Здесь тоже приходится крепко задумываться — куда следует лезть, во что можно ввязаться, а во что — ни при каких обстоятельствах.
Ну а если «связь» как информатор ничего особого из себя не представляет, но в его ресторанчике, гостиничке удобно встретиться с нужными людьми без особых трат на обустройство делового свидания, тоже весьма полезно: практически ни одна спецслужба не испытывает избыток финансовых средств. Чтоб начальство было снисходительней к формально пустому «источнику» приходится иногда на практике демонстрировать его иные возможности: руководители оперативных подразделений спецслужб обязаны и сами работать с агентурой — таков и писанный и неписаный закон. Кто, сколько и как — дело сугубо индивидуальное.
Разведки воюющих стран пытаются любыми путями, в том числе и через известную им агентуру противника, всучить дезинформацию, как правило, труднопроверяемую и масштабную. И если операция удается, противник терпит поражение за поражением. Ну а уж руководителей и сотрудников спецслужбы, которая такую дезинформацию заглотила, ждут сильнейшие потрясения, часто и личные трагедии.
Именно подобный прием с впечатляющей дезинформацией противника оказался в основе живучего мифа о том, как в предвоенные годы немецкая разведка через советскую резидентуру в Варшаве подсунула НКВД фальшивку о сотрудничестве маршала Блюхера и ряда высших офицеров Красной Армии с немцами. И на ее основании, якобы по указанию И.В. Сталина, было обезглавлено руководство армии в канун войны, что явилось причиной неслыханных поражений и потерь в первые месяцы военных действий.
Возможно, такая информация и была получена, но неизвестно, кто ее все-таки подготовил — существует версия о том, что «деза» была изготовлена в структурах НКВД, чтобы стать впечатляющим для общественного мнения поводом, объясняющим начавшуюся чистку руководящих кадров Красной Армии от троцкистов. Так что «агентурное» сообщение может быть изготовлено и самой спецслужбой и через какой-то проверенный источник информации направлено самой себе, если иного лучшего способа легализации имеющихся у службы каких-то важных сведений под рукой нет.
Люди, сотрудничающие со спецслужбами, отнюдь не марионетки, произвольно управляемые соответствующими оперативными работниками. Иные из них по уровню образования, развития могут существенно превосходить своего «шефа» и тогда им большого труда не составить использовать изрядные возможности структуры госбезопасности для решения своих — личных или клановых задач. К примеру, человек с доверительными отношениями в спецслужбе может свести своего руководителя фирмы с людьми, занимающимися контрабандой оружия, антиквариата и т.п. Дать развиться этим отношениям, а затем «сдать» его службе госбезопасности, которая естественно выявит в ходе разработки этого «объекта» реальные правонарушения и доведет дело до логического завершения. Акции пошатнувшейся фирмы, либо вакантное место ее руководителя могут в качестве заслуженной награды перейти к инициатору комбинации. Эта принципиальная схема вполне пригодна для применения с вариантами в сфере политики, науки, искусства, торговли, структурах госуправления. Если при этом удастся каким-то образом лично заинтересовать оперативного работника в «промышленном» применении такой технологии, результаты могут получиться весьма впечатляющими. Спецслужбы знают о таких вариантах и стараются присматривать за своими сотрудниками и с этих позиций, однако гарантированно контролировать всех физических возможностей нет ни у кого — только выборочно, в случаях появления обоснованных подозрений по целому ряду «деталей».
Так что «щели», зазоры остаются. Особенно для зрелых, опытных сотрудников, которые хорошо знают технологию работы своей внутренней службы безопасности. Если в такой ситуации осведомитель спецслужбы принадлежит к какому-то клану, огрпреступной структуре (что бывает нередко), и те узнают о таком сотрудничестве, то, зная методы работы мафиозных сообществ, комбинации «игры» усложняются на порядки, соответственно разрастаются и следующие в итоге издержки, ущербы для национальных интересов, задач спецслужбы и т.п. В таких обстоятельствах работа с информатором достигает предельной остроты и опасности, вполне соответствующей работе заклинателя со змеями, у которых не удалены ядовитые зубы: ошибка стоит жизни.
Общим местом всей этой агентурной сети является то, что в бесчисленных и бесконечных акциях всех мыслимых спецслужб и противостоящих им структур, напоминающих часто состязания с завязанными глазами, ошибаются все стороны. Ошибки же бывают не только фатальными, но и спасительными. Однако в отчетах такие моменты чаще всего фиксируются как заранее обдуманные, тщательно подготовленные действия, гарантированно приведшие к успеху — люди есть люди и в службах безопасности. И здесь, как и везде, исправно действует принцип: «Победитель прав!». Особенно убедительна его правота, когда противник — покойник и свидетельствовать против «правдивой» версии некому.
Владельцы, управленцы гостиничного, ресторанного, игрового бизнеса слегка или изрядно промышляющие криминалом, сами настойчиво ищут возможности установить связи со спецслужбами, сдавая им кое-какую информацию, организуя фуршеты для деловых встреч в обмен на поддержку на случай, когда вцепится полиция, налоговые органы. В случаях, когда получаемая информация очень ценна, место расположения очень удобно для выполнения специфических задач, спецслужбы идут на такое сотрудничество, оказывая содействие в улаживании не очень тяжких инцидентов с правоохранительными органами. Такова мировая практика не только служб безопасности: в западных странах следствие и правосудие, зачастую заключает с подследственным и подсудимым своего рода негласное соглашение, по которому одна сторона признает и подтверждает свою вину по ряду вменяемых составов преступления, а следствие и правосудие не расследуют другие, по каким-то соображениям нежелательные обвиняемому.
Кроме того, повсеместно помощь следствию рассматривается как существенное смягчающее обстоятельство при формулировании обвинительного заключения и вынесении приговора. Естественно, что ослабленный контроль над агентурной работой оперативника, или его отсутствие может, в конечном счете, привести такого сотрудника к соучастию в незаконной деятельности целой мафиозной структуры и появлению у спецслужбы в связи с этим серьезных внутренних проблем. Структуры, где эта сторона деятельности сотрудников надлежаще не контролируется, неизбежно трансформируются в одну из дополнительных серьезных проблем государства и общества.
Есть еще одна не очень приятная сторона агентурной работы. Традиционно в обществах преобладает весьма настороженное отношение к спецслужбам. Известно, что в дореволюционной России большинство интеллигенции считало для себя зазорным общаться с жандармскими офицерами. В какой-то мере подобное отношение присутствует и в нынешнем российском обществе: «Однако самым ярким примером, демонстрирующим истинное отношение людей к структурам, призванным защищать их государство, стал ответ на вопрос „Хотели бы вы, чтобы ваши дети (внуки) работали в органах госбезопасности?“. Несмотря на то, что 42 процента наших соотечественников назвали эту службу престижной и привлекательной, лишь 29 процентов россиян хотели бы для своих детей подобной карьеры. Мнение опрошенных ФОМ-ом представителей региональных властных, интеллектуальных и медиа — элит еще более красноречиво: почти две трети респондентов не хотят, чтобы их дети служили в спецслужбах» (Георгий Ильичев, «Боязливая любовь», Известия, 16.01.2002г.). Подобное отношение имеет следствием весьма неприятные результаты: нежелание сотрудничать со своей родной спецслужбой у представителей государственно-образующего этноса компенсируется высокой готовностью к этому у представителей иных этнических и конфессиональных общин, многие представители которых заранее оговаривают при установлении доверительных отношений условие — не «сдавать» соотечественников, не работать против них. Подкладывая же под каток спецслужб представителей коренной национальности, агентура из числа малых этнических общин руками служб безопасности помогает расширять социальную нишу своим соплеменникам, единоверцам. Для государственных же органов безопасности этническая или конфессиональная принадлежность лиц, уличенных в серьезных преступлениях, значения, как правило, никакого не имеет, важно только, чтобы «показатели» работы по профильным составам преступлений были стабильно высокие.
Таким образом, два взаимоусиливающих фактора: нежелание соотечественников сотрудничать со своими спецслужбами и индифферентное отношение последних к этнической составляющей результатов своих усилий — иногда приводят к печальным результатам, когда, к примеру, на немалые деньги диаспор успешно развивающихся финансируются потом и международный терроризм.
Далее, неукоснительно реализуемый спецслужбами принцип оказания покровительства и помощи своим «продуктивным» информаторам, активным «помощникам», приводит в ряде случаев к непропорционально высокой концентрации лиц с нетрадиционной сексуальной ориентацией, экзотической конфессиональной принадлежностью в органах власти, управления, крупного бизнеса, во влиятельных политических и общественных образованиях. Эффект усиливается многократно из-за традиционно мощной внутрикорпоративной солидарности таких меньшинств. Что в целом оборачивается нешуточными проблемами для социума и самих спецслужб отнюдь не только нравственно — этического характера, но и разного рода масштабными злоупотреблениями властью в ущерб государству и нации, правовому и экономическому порядку в них. Как правило, в сторону таких нежданных и нежелательных никому последствий в спецслужбах не особо принято посматривать.
Читающей публике известно, как популярный литературный персонаж Остап Бендер поручал своим «коллегам» Шуре Балаганову и Паниковскому творить мелкие пакости подпольному миллионеру Корейке, чтобы привести его психику в надлежащее для шантажа состояние. Нечто похожее проделывают нередко и спецслужбы с различными целями, используя для этого, в том числе и местную уличную шпану, которая преподанные уроки, усвоенные навыки потом с успехом развивает и распространяет среди сверстников, утверждаясь в своем неусомнительном праве на такую жизненную практику как норму межчеловеческих общений во всех последующих социальных ипостасях.
Есть издержки в агентурной работе и похуже. К примеру, оперативный работник на каком-то этапе обнаруживает, что полученная им информация была сфабрикована, надлежаще им не проверена и использована для разработки сложной и важной политической акции. С треском потом провалившееся чистосердечное признание — сокрушение карьеры своей, непосредственных начальников, а может что и похуже. Достойных выходов из подобных положений немного, все они до крайности тяжелы и опасны. А потому нередки случаи, когда сильно оплошавшие оперативны сотрудники спецслужб начинают хитрить, изворачиваться, подставлять других, запутывать руководителей, обретая все более четкий облик оборотня разного окраса. Если при этом такой службист еще и сынок какого-то именитого, вельможи — ситуация обостряется до предела.
Выход из нее бывает сопряжен с рядом драматических ситуаций, крушением судеб многих причастных к этому сотрудников и руководителей.
Существуют известные издержки жесткой регламентации документирования агентурной работы: при смене политического режима и последующих кадровых чистках в силовых, административных ведомствах, спецслужбах приходится в судорожной спешке уничтожать множество документов, связанных с участием спецслужбы в политических противоборствах в пользу проигравшей политической группировки. В полной мере, это никогда не удается, тем более что в ведомстве всегда есть руководители, поддержавшие исподволь бывшую оппозицию и хорошо осведомленные кто, что делал и что нужное где еще лежит. И тогда рушатся одни карьеры и стремительно взлетают другие, что, правда, не очень сильно сказывается на судьбе самой спецслужбы — она, как правило, не только сохраняется, но чаще всего получает дополнительные ресурсы для развития, разве что меняются в очередной раз наименования.
Достается оперативному работнику спецслужбы изрядная порция неприятностей и в случае, если его штатный информатор совершает тяжкое уголовное преступление и арестовывается полицией. Пытаясь избежать тяжелого наказания, такие люди нередко расшифровывают перед следователем не только факт своего сотрудничества со спецслужбой, но и многие эпизоды своей практической работы в этом качестве. Если это в собственной стране, дело может обойтись для сотрудника ущербами в карьере. Случись такое за рубежом — это означает сокрушительный провал с весьма печальными последствиями, включая аресты, следствие, длительные сроки тюремного заключения.
Но даже если человек, тесно сотрудничающий со спецслужбой, умен, удачлив, ловко пользуется поддержкой этой влиятельной структуры, это не значит, что все в его жизни теперь в его собственных руках. Тот, кто формализовал свое сотрудничество с органами госбезопасности — заключил, практически, пожизненный контракт, который может быть прерван только неизлечимой болезнью или старостью и смертью. В течение же отпущенного судьбой срока придется переходить из рук в руки: сотрудники в оперативном подразделении меняются, получают повышения, уходят на другую работу, на пенсию. Новые «шефы» могут сильно не нравиться, раздражать, процесс этот может быть взаимным, переходить на характер деловых отношений. А когда человек малоприятен — им, его интересам, его судьбой можно и пренебречь при случае. Информацию о нем можно обменять на что-то полезное существенное. Его можно использовать в оперативной комбинации с жертвами фигур, довести до суицида пакостными поручениями и т.п.
Бывают ситуации, когда собственное руководство, вознамерившееся любой ценой (причины могут быть разные) «легитимно» изжить своего оперативного работника, по каким-то формальным поводам арестовывает его агента. И начинается жестокая работа с ничего не понимающим человеком на предмет получения компрометирующих сотрудника сведений или хотя бы оговора. Но в точно такой же ситуации может оказаться и сотрудник спецслужбы, когда вышестоящие начальники изничтожить пытаются его непосредственного руководителя. Так что в отличие от натуральной, рукотворные человеческие паутины нередко оказываются весьма опасны для своих создателей, если выше стоящие политики и связанные с ними руководители во имя высшей безопасности придут к выводу о целесообразности немедленного уничтожения всяких следов какой-то акции, включая и всех ее участников.
Ценнейших агентов влияния, о безопасности которых пекутся особо тщательно, могут подстерегать иные опасности: высшие политические деятели, получающие секретные сведения от своих спецслужб, не зная законов работы с закрытой информацией, в своих публичных выступлениях, на переговорах могут назвать такие фрагменты сведений, которые точно укажут специалистам контрразведки оппонента источник информации в их системе власти. Со всеми вытекающими последствиями.
Ко всему прочему во всех спецслужбах мира удручающе регулярно случаются предательства: продаются противнику списки самых ценных агентов, сведения, составляющие высшую государственную тайну. Практически всегда категория предателей состоит на 9/10 из карьерных честолюбцев — выходцев из «широких народных масс» или детей политической элиты, у которых не сформировались по разным причинам устойчивые нравственные и мировоззренческие основы. В спецслужбах люди с такими ущербами всегда представлены достаточно: современные социумы успевают продуцировать духовно состоявшихся людей лишь весьма небольшим числом, почти случайно. Так что кадровикам государственных служб безопасности и в будущем придется набирать в свои структуры достаточно проблемной публики, достаточно далекой от приверженности самурайскому кодексу чести. Выгодное предательство для которой — только очередной служебный гешефт, не более. Потому разновидность профессионального риска разведчика — нелегала, негласного сотрудника спецслужбы, проистекающая от потенциальных перебежчиков, сохранится, вероятно, и во все грядущие времена. Конечно, и сотрудники спецслужб и те, кто им помогает, стараются и сами поберечься: не все рассказывают, что знают, стараются лишний раз не геройствовать, не проявлять излишней инициативы с непредсказуемыми последствиями, доверительные отношения с рядом особо близких людей не отражают в документах.