Волчек Яков И.. Сын Карая

   От еды Вовка не откажется.
   – Ну давай, нажимай.
   – А вы?
   – Не заботься.
   Вовку удивляло – почему Антон не возвращает деньги? Он понимал так: сверток во сне вывалился и Антон взял его на сохранение. Но теперь Вовка уже в силах сам сберечь свое имущество.
   – У меня там, кажется, рублей сорок, – сказал он небрежно. Было стыдно, что он заводит с хозяином разговор о деньгах – будто не доверяет ему.
   – А я не считал. – Антон тупо глядел в угол комнаты.
   – Ну, пусть они так у вас и остаются, – осторожно выговорил Вовка. – А когда мне сколько-нибудь понадобится, я буду у вас брать. Хорошо?
   Антон дико взглянул на мальчика, но промолчал.
   – Вы, наверно, сейчас в отпуске?
   – Ага. – Антон потянул из бутылки, в его маленьких глазах засветился внезапно живой интерес. – Ты что, совсем дурак?
   – Почему? – Вовка пожал плечами, отрезал кусок колбасы и хлеба. Только сейчас он почувствовал, как сильно проголодался. – А ваш друг Геннадий, за которого вы хотите отомстить, – он где? С ним что случилось?
   Антон покачивал в ладонях голову, будто перебрасывал горячий блин из руки в руку.
   – Дьякон далеко… Дьякон сейчас там, куда никто не торопится…
   – Какой дьякон?
   – Пей!
   Широкая струя из бутылки полилась в стакан.
   – Я не хочу! – испуганно отказался Вовка.
   – Выпьешь.
   В руке Антона появился нож с узким лезвием. Быстрое движение – и полоска стали глубоко вошла в доску.
   – Мне что в стол, что в человека… Понял?
   Вовка с ужасом глядел на раскачивающийся черенок.
   Это уже никак не похоже на шутку. Так вот кто он такой, этот парень с разъяренными бесцветными глазами! Глаза убийцы и руки убийцы. И Вовка целиком в этих страшных руках.
   Пересиливая себя, он с отвращением сделал маленький глоток.
   – Больше не могу…
   – Теперь говори: как жить думаешь?
   – Не знаю… Я буду работать…
   – Ага! Еще?
   – Поступлю учиться…
   – Теперь послушай, я тебе скажу, как ты будешь жить. – Антон шумно опустил на стол тяжелый кулак. – Ты вор. На тебя объявлен розыск по всем городам. Ты утянул денежки. Как только тебя найдут, так и законопатят на три года. Понял? Мне достаточно стукнуть первому постовому, и тебя нету. Уяснил?
   – Я не вор… Деньги верну… Я заработаю…
   – А кто тебя примет работать? Документ у тебя есть? Учиться пойдешь? А кому ты нужен? Без бумаг ты не человек. Родственников нет, денег нет.
   – У меня сорок рублей!
   – Где они? – Антон развел руками. – Теперь я твой бог. Понял? Вздумаешь уйти – на краю света разыщу. Да и сам как куренок погибнешь, лишь нос на волю высунешь! Подойди ко мне!
   Вовка нехотя приблизился.
   Широкая грязная пятерня ухватила его лицо и сжала, скомкала. Мальчик попытался вырваться. Он задыхался. Непреодолимая сила подняла его в воздух и отшвырнула в сторону.
   Теперь Вовка лежал на полу у топчана. И Антону уже не надо было спрашивать, понял ли он. Вовка все понял: это конец. Нельзя ни бежать, ни домой вернуться, ни здесь остаться. Вовка сам погубил себя…
   Ночью его разбудил Антон. Позвал плачуще и тонко, не своим голосом:
   – Вставай, Скелет… Тоска меня загрызла… Мне по ночам одному невозможно… Дьякона-то, друга моего единственного, знаешь, отправили на небо… И меня скоро туда же… А какой парень был Генка Дьякон! Цельное ведро мог за один раз выхлебать! Для него человеческая жизнь была – как спичку переломить! Я за ним шел с закрытыми очами. А теперь и глаза открытые, а я все одно слепой…
   Вероятно, Вовка все же уснул. У топчана опять стоял Антон с кружкой в руке.
   – Пей!
   – Я не хочу…
   – Через «не хочу» выпьешь! Я тебя всему обучу. Обижать не буду. Братом своим сделаю. Понял?
   Вовка с отвращением прикоснулся губами к краю кружки.
   – Расскажу тебе, Скелет, как они Дьякона поймали. Они его нечеловечно поймали. Собаками, понял?
   «При чем тут собаки?» – сквозь сон думал Вовка.
   В эту ночь он просыпался еще не раз. Антон сидел за столом, плакал, кому-то грозил расправой. Слова его были темными:
   – Горло перегрызу! Всех напополам перерву вот этой своей рукой! Кровь повыпущу! Прощенья никому не будет!
   Под утро он тоже уснул.
 
   Было светло, сияло солнце, когда Антон разбудил Вовку:
   – Собирайся, пойдем.
   – Куда?
   – Узнаешь погодя.
   Он был трезвый и злой. Раздражать его не следовало. Вовка глядел на него со страхом, но ни о чем не спрашивал.
   Сначала ехали на трамвае. Миновали центр – большие улицы и площади. Потом пересели на автобус и помчались по окраинам. Мелькали парки, памятники. Наконец пересекли город еще раз и поехали уже по явно загородным местам. На дверце автобуса Вовка успел прочитать крупные буквы: «Зоопарк».
   Сошли на последней остановке.
   Может быть, Антон жалеет о вчерашнем и на самом деле он совсем не такой плохой человек, за какого выдавал себя, когда напился? Может быть, он просто пугал Вовку, и вот, чтобы исправить впечатление, он решил повести его в зоопарк?
   Господи, хоть бы это так и было! Вовка готов все простить Антону. Пусть только вчерашние ужасы развеются, как туман над озером!
   Но с автобусной остановки они пошли по шоссе назад. Вовкина надежда угасла. Да и чего ждать от Антона? Разве теперь, после вчерашней ночи, можно надеяться на что-нибудь хорошее?
   Антон мрачно спросил:
   – Твой главный злодей – кто?
   Вовка недоуменно моргал глазами. Он не знал, кто его главный злодей. Хорошо бы сказать: «Вы!» Но отвечать нужно было так, как хотелось Антону. Он уже проявлял нетерпение.
   – Кто тебя к ногтю прижал? Соображай! Ну? Кто на тебя розыск по всем городам объявил?
   Вовка сказал неуверенно:
   – Милиция?
   – Вот! Всегда это помни. Какой у меня враг, такой и у тебя. Понял?
   Минут пять они постояли молча. Антон пережидал, пока по шоссе пройдут люди, вышедшие из ворот зоопарка.
   – Вот тут одно милицейское заведение помещается… Собак откармливают. Питомник. Собаки все ученые…
   Стоял час затишья. Шоссе было пустынным. На пригорке, сидя у корзинки с семечками, дремал старик. Он встрепенулся и засуетился, когда услышал шаги. Эти двое – краснолицый парень и мальчик – явно шли к нему. Это покупатели.
   – Большой стаканчик насыпать? Один? Два?
   Антон приблизился к старику вплотную.
   – Дедушка, ну-ка, задумайся: что ты перед собой видишь?
   У него на ладони лежал нож с длинным и узким лезвием.
   Старик опасливо отступил:
   – Не знаю, товарищ… Если вам семечек надо, то возьмите…
   – Приглядись, дедушка, Называется – смерть.
   – А за что это мне от вас, товарищ?
   Вовка глядел на волосатую руку Антона и шептал: «Не надо, не надо…» Хоть бы кто-нибудь появился на шоссе! Вовка закричал бы и спас старика…
   Антон спросил с неожиданным миролюбием:
   – Какая, дедушка, будет цена всему товару?
   Старик долго, испуганно жевал губами – не мог сообразить, о чем его спрашивают.
   – Большой стакан десять копеек, маленький – пять…
   – За все – сколько?
   Дед не понимал.
   – Соображай, дед. Я терпением не богатый. С корзиной и со всеми стаканчиками – сколько желаешь?
   – Это я не знаю, товарищ… Можно высчитать…
   – Арифметикой не занимаюсь. Получай! – Антон вытащил смятую десятку. – И уматывай отсюда с быстротой, сколько старые ноги позволяют. Понял? А если я тебя здесь еще хоть когда увижу, разрежу на сто кусков. Уясняешь себе?
   Старик пятился и кланялся.
   – А если вздумаешь жаловаться…
   – Не буду, товарищ!
   Антон махнул рукой – и старик исчез.
   – Вот, Скелет, будешь здесь продавать семечки.
   – Для чего?
   – Нужно.
   – А я не умею продавать!
   Пустые глаза заглянули Вовке в душу.
   – Так, может, научить? – тихо спросил Антон.
   Вовка склонился к корзине. Он не мог совладать с собой. Заплакал. Слезы капали в корзинку. Ну, пусть убьет. Пусть, все равно.
   – Два-три дня только. – Слова падали сверху, тяжелые, как кирпичи. – Обещал – не обижу, так и будет. Я тебе документы выправлю. Липовые, конечно, но крепче настоящих. С ними ты король. Денег тебе подкину. Отпущу тебя на все четыре стороны, раз уж ты к нашей жизни несоответствующий. Понял?
   – Да, – тихо отозвался Вовка.
   – И заживешь. А я уеду. Понятно?
   – Да.
   – Ну и все. Поможешь мне мое дело справить – и себе счастье добудешь. А требуется от тебя всего ничего. Торгуй и присматривайся. Примечай тут и людей и собак ихних. Тут одна есть, кличка «Дикарь». Запомнил?
   – Да.
   – Когда его выводят, кто с ним гуляет… До конца тебе откроюсь: этот ученый пес Генку Дьякона взял. Уясняешь?
   – Да.
   – Вечером мне доложишь, как и что. Я тебя вон в тех кустах буду ждать.
   …Продавать семечки было нетрудно, только стыдно. Вовка опускал глаза в землю. Большой стакан десять копеек, маленький – пять. Вам сколько? Сдачи нету…
   Для чего все-таки нужно Антону, чтобы Вовка торговал семечками и следил за ученой собакой, по кличке «Дикарь»? Пусть даже эта ищейка помогла милиции поймать Дьякона…
   Но кто он вообще такой, этот Дьякон? Судя по всему, бандит. Значит, Вовка сейчас помогает преступникам? Но ведь он не хочет этого!
   Какие планы составил ночью Антон? Для чего держит при себе Вовку? Что хочет узнать насчет собаки?
   Конечно, ничего хорошего Антон задумать не мог…
   Вот бы сейчас увидела Вовку учительница Нина Ивановна! Она любила пошутить с ребятами: «А Володя Агапитов будет у нас капитаном дальнего плавания или даже космонавтом, если только, конечно, понатужится и поймет правила деления рациональных чисел».
   Она в него верила, она хотела ему добра.
   Вовка сыпал горстью семечки. А что, если бросить тут корзинку и уйти? Можно опять сесть в поезд, уехать в другой город. Но где деньги для этого? Тогда иди к добрым людям, Владимир Агапитов, какое тебе дело до того, что Антон сделает с собакой! Тебя приютят, поступишь работать. Но ведь спросят: кто ты такой, где твои документы? А нет, так ступай в милицию, открой все, пусть схватят Антона. Но ведь это и тебе конец – тюрьма на долгий срок!
   Получался замкнутый круг.
   Когда из ворот вышел милиционер с собакой, Вовка похолодел. Кто их знает, этих собак, – о них всякое рассказывают. Глянет – и все ей насчет Вовкиной жизни станет ясно.
   На всякий случай он отвернулся.
   Милиционер о чем-то его спросил. Вовка отвечал невпопад.
   А собака с острыми настороженными ушами глядела внимательно, строго. Под этим взглядом Вовка ежился.
   – Какой дедушка? – услышал он вдруг свой голос. – Я не знаю.
   – Да это же его корзинка!
   – Не знаю… Какая еще корзинка…
   Это были глупые слова. Сейчас его уличат. Как же он может не знать старика? Надо взять себя в руки.
   – Дедушка заболел…
   – Какая же болезнь у него?
   Ну что он привязался? Что ему надо?
   Вовка окончательно смешался. Названия болезней он не знал. Тиф, кажется, бывает, ревматизм… Но он вовремя вспомнил о болезни, которая лишила его матери…
   – Воспаление в легких…
   А если дед все еще где-нибудь здесь крутится и милиционер его увидит?
   Сердце у Вовки прыгало. Он еле овладел собой. Хотелось бросить корзину и убежать.
   – Рядом, Дикарь! – приказал милиционер.
 
   Вовка долго смотрел в ту сторону, куда ушли хозяин и собака.
   Вечером он передал Антону выручку – около двух рублей – и рассказал об этой встрече.
   – Пса запомни. Будешь смотреть, пускают его одного или всегда только с хозяином.
   – А для чего вам это нужно?
   Они шли по окраинной улице. Антон остановился на углу и купил у старушки двадцать стаканов семечек. Место тут было тихое, и большой стакан шел по восемь копеек. Вовкина корзинка наполнилась. Будет теперь чем торговать завтра.
   – Эта собака хорошая, – проникновенно заговорил Вовка, когда пошли дальше. – Она умная. Она совершенно не виновата, если ей дали приказ выследить вашего Геннадия…
   Антон насупился…
   На другой день, сколько ни приглядывался Вовка, милиционера не было. Пес выбегал два раза. Вовка сразу узнал его – поперечный шрам на морде, настороженные уши и белая отметина на груди. Никто за ним не приглядывал. Правда, пес далеко не отходил, крутился все время около ворот.
   Вовка осмелел и шепнул:
   – Дикарь…
   Уши шевельнулись, но пес отвернулся в другую сторону. Он и виду не подал, что слышит.
   Вот иметь бы такую собаку! Никого бы на всем свете она не признавала, не слушала – только тебя одного. Ходил бы с ней гулять – никто к тебе и близко не подступи! Посылал бы ее со своей запиской в магазин за покупками…
   Никогда у Вовки не будет такой собаки, как не будет и велосипеда. Нечего об этом думать.
   Самое главное сейчас – добыть какой-нибудь документ. Потом – убежать от Антона.
   Все эти дни Антон пил. По комнате были раскиданы пустые бутылки. Ночью он опять разговаривал сам с собой, плакал, призывал друга Геннадия и клялся отомстить. Вовка решил было, что его покровитель совсем свихнулся, но Антон неожиданно протрезвел. Только неизвестно было, какой он лучше – пьяный или трезвый.
   – Вот я для тебя вид на жительство добыл, – сказал он, когда Вовка вернулся домой.
   На столе лежал студенческий билет. Владелец билета был изображен на фотографии – длинноносый, чернявый, взрослый парень. Совсем Вовка на него не похож.
   – В трамвае сегодня взял…
   Вовка уже достаточно понимал язык Антона. «Взял» – это значит «украл».
   – Себе хрустов добыл немного, тебе – ценную бумагу.
   – Тут написано: «Погос Довлатян».
   – Теперь ты и будешь Погос. – Антон ткнул пальцем в фотографию. – Вывеску другую наклеим, остальное сойдет.
   – А как теперь этот студент будет без документа? – грустно спросил Вовка.
   Антон оскалился:
   – Ты о себе думай! Понял?
   С утра Вовка в третий раз отправился с корзиной к питомнику.
   Семечки покупали больше всего ребята, идущие из зоопарка.
   Эти двое, наоборот, шли в зоопарк. Они несли модель моторной лодки. Вовка понял: они хотят испытать модель на птичьем озере, но боятся, что им не разрешат.
   Он с завистью глядел на большую модель, выкрашенную в красно-синий цвет.
   – Вы сами ее сделали?
   – Ну, это же совсем просто! – сказал старший, у которого были две красные полоски на рукаве. – Побывал бы ты у нас во Дворце пионеров, вот там работа, это да! Ты в какой школе учишься?
   – В двадцать третьей, – сказал Вовка.
   – Что это за двадцать третья, я не знаю. Где она помещается?
   – Тут, за углом.
   – Тут нет никакой школы.
   – Плохо смотришь, – зло сказал Вовка. – Раскрой глаза пошире!
   – У тебя какие отметки?
   Вовка пожал плечами:
   – Отличник, конечно.
   – Тогда ты имеешь право посещать наш кружок. Возьми в школе справку и приходи.
   Вовка злился все больше и больше.
   – У меня для ваших забав времени нет!
   – Слушай, а почему ты вообще семечками торгуешь?
   – А чем мне торговать?
   – Ничем, конечно. Пионер вообще не должен торговать или быть спекулянтом. Кто тебя посылает на улицу? Твои родители не могут тебя содержать?
   – У меня нет родителей. Я сам себя содержу.
   Ребята долго топтались у корзинки. Перешептывались, советовались друг с другом. Им хотелось сказать Вовке что-нибудь доброе, но они не знали, как это делается…
   Подняли красно-синюю лодку на плечи и понесли.
   – Модель свою не утопите! – дрожащим голосом крикнул Вовка им вслед.
   Нет, такой прекрасной жизни, как у этих ребят, у него, конечно, никогда не будет. Об этом и не мечтай, Погос Довлатян! Ты будешь скрываться, жить под чужим именем. И не сделаешь в своей жизни ни одной модели, даже и такой, которая в первую же секунду уйдет на дно…
   Он сидел, склонив голову над корзиной, а когда поднялся, то увидел, что перед ним стоит пес с белой отметиной на груди.
   – Дикарь…
   Пес глядел зорко, внимательно.
   – Дикарь, Дикарь…
   С вечера Вовка припас кусок колбасы. Вытащил его из кармана и бросил на землю, к передним лапам собаки.
   Пес отступил, угрожающе, злобно зарычал. Вовка замер.
   Если бы он побежал или просто отступил, ему пришлось бы плохо. Служебно-розыскная собака приучена враждебно относиться к постороннему, соблазняющему ее кормом. Но, видимо, Дикарь почувствовал: перед ним не взрослый человек – подросток. А может, просто понял: злого умысла у мальчика нет. Пес отвернулся.
   Вовка глядел на него с восхищением. Грозный, неподкупный, боевой пес! Вот иметь бы такого…
   Одно ясно: нельзя допустить, чтобы Антон причинил зло этой замечательной собаке…
   Вечером Вовка осторожно завел разговор о Дикаре. Зовешь его, зовешь – он не подходит, кинешь колбасу – рычит. Того и гляди, загрызет. Подчиняется только своему хозяину. Лучше его не трогать…
   – Ладно! – Антон выругался. – Завтра все будет покончено.
   – А что вы с ним сделаете?
   Бандит с сомнением посмотрел на мальчика.
   – Что сделаю? – Он не торопился с ответом. – Да просто возьмем его к себе, пусть в сарае живет. У милиции будет своя собака, а у нас своя. Переучим его немного. Ты и будешь с ним заниматься. Желаешь?
   Как не желать! Это будет замечательно! У Вовки – своя собака!
   Весь вечер он повторял: «Завтра, завтра!» И приставал к Антону:
   – Возьмем его и уедем в другие города… Вы будете лечиться, а я стану работать… Потом вы поправитесь и тоже начнете работать, ладно?
   Он почти поверил, что все теперь будет хорошо. А утром Антон сказал ему:
   – Что бы там ни случилось, тебя не касается. Что бы ни увидел, продавай спокойно семечки. Я вскорости окажусь на месте – в кустах спрячусь. Мне на виду быть невозможно – меня там знают. Как пес покажется – ты мне рукой махни.
   …Торговал Вовка в этот день плохо. То и дело он вскакивал, осматривался, бегал вокруг корзинки. Если бы тот милиционер, хозяин Дикаря, подошел покупать семечки, он сразу заподозрил бы неладное. Но Дикарь опять вышел из ворот один Вовка тут же стал махать руками. Сначала он махнул левой, потом правой, наконец – обеими. В кустах никто не шевельнулся.
   Пес с удивлением взглянул на мечущегося мальчишку, но не стал с ним связываться, ушел.
   «Скоро будешь мой!» – сказал Вовка ему вслед.
   В конце дня мимо Вовки проехал автофургон с решеткой и дверцами – в таких перевозят выловленных на улице бродячих собак. Спустя минуту вдали показался Антон, посмотрел по сторонам, приложил палец к губам и полез в кусты.
   И, словно он ждал именно этой минуты, из ворот выбежал Дикарь.
   Как и было условлено, Вовка махнул рукой.
   Тут же вылез Антон – тоже сделал знак кому-то – и стал приближаться, ничуть не таясь. Видно, он опасался, что пес убежит раньше времени, и тихонько подзывал его, чмокая губами.
   Дикарь встрепенулся. Черный кончик его носа зашевелился, распознавая человека. Друг? Враг? Пес чуть присел на задние лапы и предупредительно зарычал. Запах настораживал его. Шерсть вздыбилась. Теперь он понял, кто перед ним. Этого человека он почуял тогда, на горной тропинке, потом встретил в городе, на улице. И вот сейчас – снова он. Это враг. Но пес и не думал бежать.
   А Вовка с нетерпением бил каблуком по земле. Ни за что Антон не уведет эту собаку. Как ее возьмешь? Вот она сейчас кинется и собьет с ног Антона.
   Но ничего такого не произошло.
   Со стороны зоопарка вышел мужчина с огромным сачком в руках.
   Антон бросил на землю кусок колбасы.
   Но ведь Вовка предупреждал его, что пес не возьмет корма. Так и вышло. Дикарь злобно оскалился. Сейчас он нападет на врага.
   Антон тоже понял это – повернулся, побежал к кустам. Даже оглянуться у него не было времени, так он испугался.
   И когда Антон свернул в кусты, пес, не колеблясь, кинулся туда за ним.
   Со своего пригорка Вовка увидел, что в кусты вошел и человек с сачком.
   Дикарь умел бороться против ножа, даже против пистолета. Сетку он никогда не видел. Сетка накрыла его в ту минуту, когда он настиг Антона.
   Веревки опутали его. И служебная собака, которая один на один не раз брала бандита или вора, беспомощно повисла в воздухе, на дне сетчатого мешка.
   Спустя пять минут мимо Вовки проехал автофургон с решеткой. В кабине рядом с человеком, поймавшим сеткой Дикаря, улыбался Антон.

ИЗБАВЛЕНИЕ

   Однокомнатный домик, небольшой двор при нем и сарай – все это, по словам Антона, принадлежало человеку, который сейчас куда-то уехал по своим делам, а через месяц должен вернуться в Ереван. Вовку очень интересовало, куда же они тогда денутся с собакой, кто их пустит к себе на жительство.
   Когда Вовка приехал домой, Антон лежал на топчане. Правая рука у него была замотана белой тряпкой.
   – Пришел? – Он ухмыльнулся. – Ну, Скелет, твоя служба кончается. Еще денек или два посидишь у питомника, чтобы на тебя подозрение не пало. А то и собака исчезла, и ты сразу же исчез… Пустят по твоему следу ищейку и накроют нас. Понял?
   Вовку все это не интересовало.
   – Где ищейка?
   Антон подмигнул.
   – Наша! Пойдем, покажу. Я уже с нею побеседовал. Вот видишь, чем у нас кончилось! – Помахал в воздухе забинтованной рукой.
   Во дворе около ворот приютился ветхий сарайчик. Антон отодвинул задвижку. На земле в углу рычал привязанный на цепь Дикарь.
   – Мы его сначала приручим, а потом уже будем водить на прогулку, правда? Он вас не знал и потому укусил…
   Вовка был полон самых лучших намерений. Ох, как ему хотелось, чтобы у Антона с собакой сразу же установились хорошие отношения!
   – А как же! – Антон тяжело сопел. – Хвостик ему будем подмывать, молочка ему купим.
   Вовка не сразу разглядел, что пес лежит на боку и только слабо перебирает лапами. Антон включил свет. Стало видно, что у пса морда в крови.
   – Что вы с ним сделали? Зачем?!
   Антон не ответил. Он поднял с земли длинную палку и ткнул ею собаку в брюхо.
   Дикарь с усилием поднялся. Его шатало. Но он был бойцом по натуре. Пришел враг – и, хотя ты избит, изранен, запуган, надо снова готовиться к бою!
   Бандит поднял палку. Дикарь не умел молча переносить боль. Он взвыл – больше от ярости – и кинулся на обидчика. Цепь помешала ему, и он, полузадушенный, рухнул на землю.
   – Хорошо тебе? Нравится? (Вовка услышал, что Антон, склонившись над собакой, скрипит зубами.) Дьякона помнишь? Моего дружка Дьякона, которого ты в снегах ловил…
   Вовка сказал с отчаянием:
   – Он не может это понять.
   Антон на секунду опомнился:
   – Врешь! Все понимает…
   – Собака же…
   – Уйди с глаз!
   Вовка закрыл за собой дверь сарая. Вот он поверил Антону – и что получилось? Сам выследил, отдал в руки бандита такую замечательную собаку…
   Антон вышел из сарая и заложил дверь на задвижку. Правая штанина у него была прорвана. Из глубокого пореза на ноге сочилась кровь.
   Вовка с ужасом глядел на бандита.
   – Вы его убили?
   – Еще ворочается…
   – Можно, я туда пойду?
   – Нет.
   На двери повис тяжелый замок. Антон сунул ключ в карман. Глаза у него были дикие, сумасшедшие. Он долго, мутно глядел на мальчика. Потом оттолкнул его, ушел в дом.
   Ночью Вовка попробовал сорвать замок. Шуметь он боялся. Если отвязать Дикаря, то пес, конечно, сумеет найти дорогу в питомник…
   Замок не поддавался.
   Просунув голову в маленькое оконце, Вовка шептал:
   – Дикарь… Дикарь…
   Из сарая слышалось рычание. Пес был еще жив.
   Вовка сел на камень. Что же теперь будет?
   Жила в поселке заповедника одна девочка, Галя Воронина. Не то чтобы Вовка с ней близко дружил, но ее мнение почему-то всегда было ему интересно. Конечно, нельзя знать, что было в школе после Вовкиного побега. Но Галя наверняка, зажмурившись, мотала головой: «Нет, не верю! Нет, Володя Агапитов честный человек! Нет, ничего не хочу слушать!»
   А что бы она сейчас сказала, если бы увидела, как Вовка дрожит перед бандитом?
   Мальчик вскочил и черенком лопаты начал выворачивать замок. Хватит дрожать, хватит бояться!
   Вдруг в комнате зажегся свет. Вовка притих. В окно выглянул Антон.
   – Эй, кто во дворе? Это ты, Скелет? Поди сюда!
   Вовка положил лопату. Руки и ноги сразу сделались точно из ваты.
   Антон сидел за столом.
   – Скелет, ты ведь пограмотнее меня. Письмецо одно надо написать.
   Вовка с подозрением взглянул на него. Неужели Антон не понимает, что за шум был сейчас во дворе?
   – Какое письмо?
   – С милицией хочется побеседовать.
   – С какой еще милицией? – хмуро, недоверчиво спросил Вовка.
   – У меня мысли есть, я изложу, ты оформляй…
   Совместными усилиями они составили такое письмо:
   «Твоя собака Дикарь в наших руках. Она еще живая, но погибнет. Потом погибнет твоя малолетняя дочка, потом твоя жена. Вскорости за ними – и ты сам. Эти все подарки будут тебе от Антона за безвременно погибшего друга Дьякона».
   Вовка с ужасом писал все эти слова.
   – Вы и вправду хотите это сделать?
   – А что! Только бы ребят подобрать, на все согласных… А то ведь один я…
   Вовка допытывался:
   – Малолетняя дочь что вам плохого сделала?
   – Молчи! – Антон сжал кулаки, мотнул головой. – Я бы всех расшиб! Всех изничтожил! Во мне жалости нету.
   Он закрыл глаза, сидел раскачиваясь. Потом неожиданно заговорил плачущим голосом:
   – Боюсь я, Скелет… опасаюсь…
   Вовка удивился:
   – Вы боитесь? Кого?
   – У меня ненависть, а у них сила. Один ведь я на свете… Чувствую, скоро меня вычеркнут… Пойдет Антон за Дьяконом!
   Наклонившись к Вовке, он тяжко дышал водочным перегаром.
   – Ты со мной, Скелет, а? Будешь мне верным другом?
   Вовка молчал, отодвигался.
   – Как ты меня понимаешь, говори!