Вовка тихо отозвался:
– Я вас совершенно не понимаю…
…Утром Антон опять погнал мальчика продавать семечки. Но Вовка все тянул. И когда Антон открыл дверь сарайчика, он шмыгнул туда вслед за бандитом.
Видимо, за ночь Дикарь немного окреп. Он стоял на трех лапах, поджимая отбитую четвертую. Ребра под серой шерстью высоко поднимались и опадали. Он злобно, непримиримо рычал.
– Ну что? – Антон покачивался, ухватив руками дверной косяк. – Я тебя доведу – будешь ползать, лишь только я покажусь… Скулить будешь передо мной от страха… Ты злобный, я еще более!
Вовка отыскал во дворе глиняный черепок, набрал воды и принес в сарай. Почуяв воду, пес высунул длинный язык и лизнул воздух. Но, когда Вовка палкой пододвинул черепок, пес отвернулся.
– Что, взял? – Антон ухмылялся. – Он гордый. Я ему вчера мяса кинул – голодный, а не берет. Моя над ним полная власть, а он не покоряется.
– Неужели вы его убьете?
Бандит задумался.
– Сначала я его изучить желаю. Вот еще голодом поморю.
Потом посмотрим.
Сегодня Антон был настроен добродушно…
Он заставил Вовку переписать начисто составленное ночью письмо. Долго размышлял вслух, как его доставить. Сначала он хотел отдать письмо Вовке, потом решил, что отнесет его сам. Несколько дней назад он узнал, где живет Андрей. Письмо можно просто кинуть в почтовый ящик, что висит на дверях.
– Попомнят Антона! – проговорил он с удовольствием, закладывая письмо в конверт.
Все в нем было отвратительно Вовке, и особенно эта мерзкая самодовольная улыбка на тупом, лице убийцы.
Только поздно вечером Роза позвонила Андрею и сообщила, что Дикарь исчез.
– Какие глупости! – Андрей с досады тряхнул телефонную трубку. – Куда он может деваться?
– Не знаю. Вольер был все время открыт, как ты просил. Понесла миску с кашей, а его нет.
– Надо было выйти за ворота и позвать.
– А то я не звала?
Андрей поехал в питомник.
Сначала он не очень беспокоился. Почему-то был уверен, что, только он приедет, Роза доложит: «Нашелся твой гуляка!»
Но вольер был пуст. Со времени исчезновения Дикаря прошло уже часа три-четыре.
Андрей долго бродил в темноте и звал:
– Дикарь… Дикарь…
Потом Геворк вывел на поиск Маузера.
Старый пес быстро понял, чего от него хотят. Запах другой собаки был ему неприятен, но работа есть работа. Он сразу же потянул в кусты и там долго принюхивался, но дальше никуда не повел. Выходило, что именно в этих кустах следы Дикаря оборвались. А дальше он что же, по воздуху полетел? Ничего нельзя было понять.
Ночь не принесла новостей. Рано утром Андрей снова приехал в питомник. Собаки все спали, не было только Дикаря. В его вольере лежала нетронутая подстилка, в углу стояла миска с водой.
Сердитый Геворк писал рапорт начальству о пропаже служебно-розыскной собаки. Они с Андреем, вяло поспорили, обвиняя друг друга:
– Если уж Роза взялась быть у нас сторожихой, то она должна и выгуливать собак…
– А если бы ты не распорядился держать дверцу открытой, то все было бы в порядке…
Андрей и сам знал, что это правильно. Что уж там говорить – его вина.
Но куда все же мог деваться Дикарь?
Андрей вышел за ворота. На пригорке сидел мальчик с корзиной семечек.
– Ты опять здесь? Мы же договорились, что ты это занятие бросишь!
Мальчик долго молчал.
– Ну, как твой дедушка? Поправляется?
– Поправляется…
– Слушай, ты мою собаку не видел?
– Нет. Я ничего не видел.
– Никогда этого у нас не бывало – пропала собака из питомника. Вчера выпустили погулять… Ты вчера вечером здесь сидел?
– Да. Я здесь был. Ничего не видел.
– Серая масть, на груди белое пятно…
– Я ничего не знаю… Собаки вашей не было…
Помолчали. Андрей огляделся вокруг, посвистал. Не надеясь на ответ, несколько раз покликал: «Дикарь, Дикарь!»
Мальчик спросил странным, сдавленным голосом:
– А что, хорошая у вас была собака?
– Замечательная! – Андрей вздохнул. – Видишь ли, мне лично пришлось работать не с одной служебной собакой. Но Дикарь мне особенно дорог.
И он стал рассказывать сначала о Карае, о его характере и успехах и страшной гибели; потом о сыне Карая – Дикаре; о том, как сперва не любил его и долго не хотел с ним работать; а теперь он просто не представляет себе, как обойдется без Дикаря. Неужели Дикарь погиб?
А Вовка думал: «Значит, вы еще не получили письма, потому и не знаете, что ваш Дикарь у Антона…»
Вовка еще ниже опустил голову. До крови закусил губу, но это его не успокоило. Вот сейчас самое время все кончить! «Я помог Антону украсть вашу собаку. Поезжайте по такому-то адресу и вы найдете Дикаря. Поезжайте скорее, пока он еще жив!»
А что будет дальше? Спасешь собаку и погубишь себя.
– Тебя как звать, паренек?
Опять долгое молчание.
– Погос Довлатян, – наконец прошептал мальчик.
Андрей высоко поднял брови.
– Побойся бога, малый! Какой же ты Довлатян? Посмотри на себя, на свои волосы, на свою курносую физиономию…
И тут Андрей наконец заметил, что мальчик плачет. Вцепился в корзинку обеими руками. Какие у него страдальческие, тоскливые глаза…
– Ты что, парень? Довлатян, что это ты слезы льешь?
Вовка читал в одной книжке про то, как кролик, преследуемый лисой, от страха бросился в объятия самого страшного своего врага – охотника. И сейчас, словно гибнущий кролик, Вовка уронил голову на грудь, обтянутую милицейской гимнастеркой.
Это привело Андрея в смятение.
– Довлатян, Довлатян, ты лучше мне все толком расскажи. С дедом, что ли, беда?
Ему показалось, что мальчик кивнул утвердительно.
– Так поедем со мной, чудак. У меня жена – хороший доктор. Осмотрит твоего деда, поможет… – Андрей осторожно отстранил мальчика и вывел мотоцикл на шоссе. – Зачем же плакать? Давай садись в коляску, Погос Довлатян!
Вовка словно в воду бросился:
– Я не Погос.
– Кто же ты?
Надоело таиться от людей. Надоело жить в страхе. Надоело жить под властью Антона.
– Володя… Володя Агапитов…
Ему казалось, что достаточно назвать свое имя, и все полетит кувырком. Это имя преступника, на которою объявлен розыск по всей стране. Любой милиционер готов схватить Владимира Агапитова. Отступления уже быть не может.
Но он не будет хныкать. Беду он встретит мужественно.
– А что ж ты мне голову морочишь – Погос какой-то…
Мальчик горько усмехнулся.
– Теперь куда вы меня повезете?
– Забирайся в коляску.
Мотоцикл помчался.
Последний раз Вовка видит эти дома, этот трамвай. И вольно дышит воздухом тоже в последний раз. Вору место в тюрьме.
– С чего же это ты вздумал называть себя Погосом?
– Не знаю, – печально сказал Вовка.
– Кто же знает?
Вовка бессильно вжал в плечи тонкую шею. Два квартала проехали молча.
– Это ваша собака Геннадия Дьякона поймала?
Андрей от удивления чуть не наскочил на столб:
– Откуда тебе известно?
– Он плохой был человек?
– Он вообще не человек, – строго проговорил Андрей. – Это был бандит, убийца. Откуда ты знаешь, что моя собака его выследила?
Вовка молча отвернулся в сторону, упрямо поджал губы.
– Удивительный ты парень. Что-то все у тебя не просто. – Андрей задумчиво глядел на мальчика. – Ну, вылезай. Мы приехали.
Во всяком случае, это была не тюрьма. Обыкновенный пятиэтажный дом из красного туфа. Поднялись по лестнице – Андрей со сложенным вчетверо поводком в правой руке, Вовка со своей корзиной из-под семечек. Дверь открыла молодая женщина. Пытливо и со страхом заглянула Андрею в глаза.
– Нет? – спросила упавшим голосом. – А я почему-то надеялась, что ты приведешь Дикаря… – На Вовку она не обращала внимания. – Я была просто уверена, что ты приедешь с ним…
– Вот мальчик, – сказал Андрей, – у него горе.
– Какое?
– Дедушка заболел. А как я понимаю, родителей нет. Воспаление легких. Ты можешь посмотреть старика? Я бы тебя отвез.
– Конечно!
Женщина обняла Вовку за плечи:
– А какие-нибудь другие родственники у тебя здесь есть?
Он не мог отвечать. Горло почему-то сдавила судорога. Он боялся шевельнуться, чтоб не разжались мягкие теплые руки. Эту женщину он не будет обманывать. Но ничего нельзя было с собой поделать – слова не шли с языка, и опять глаза наполнились слезами.
– Ну, зачем же плакать? – Ева достала платок. – Вот возьми и утрись. Мы тебя в беде не оставим.
– Владимиру Агапитову надо дать поесть, – сказал Андрей. – У меня такое впечатление, будто он хочет мне что-то рассказать. А после этого мы все поедем к его дедушке.
– Ты любишь яичницу с колбасой? – спросила Ева.
Вовка усмехнулся. А кто не любит яичницы с колбасой?
Хозяева ушли в кухню.
Господи, что это за люди! Если бы они знали, какое зло причинил им Вовка!
А они ничего не знают и готовят ему вкусную еду.
Как было бы хорошо здесь с ними жить… спать вот на этой мягкой тахте!
Вовка обошел вокруг стола и с удовольствием помял рукой тахту. Она и вправду была очень мягкая и очень удобная.
Но почему хозяин Дикаря ничуть не удивился, когда услышал Вовкину фамилию? Ведь Антон говорит, что на Вовку по всем городам объявлен розыск. Всей милиции известно Вовкино преступление…
Фамилию он, наверно, забыл. А с виду Вовка не похож на преступника…
Но все равно – нужно сказать этим людям правду о себе. И об Антоне. Нужно предостеречь их. А потом будь что будет.
Вовка заглянул в кухню и вежливо попросил Еву:
– Можно вас на минуточку?
Пальцы у него сразу похолодели, лоб стал мокрым, сердце запрыгало.
Она вышла, вытирая руки фартуком. Печально и чуть слышно Вовка спросил:
– Есть у вас малолетняя дочка?
Такого вопроса Ева никак не ожидала.
– Ты откуда знаешь про мою дочку?
– Вы ее куда-нибудь увезите… И сами уезжайте…
Слова падали тихо, тревожно. Ева хмурилась все больше и больше. Она не торопила мальчика. Но он умолк.
– Почему это ты хочешь, чтоб мы уехали?
– Я не хочу, – с тоской сказал Вовка, – иначе вам всем будет плохо…
– Что-то я тебя не понимаю. – Ева поморщилась. – Тебе про нас что-нибудь стало известно?
Вовка пугливо взглянул на нее.
– Ну, подожди минутку. Сейчас я позову мужа, и ты ему все расскажешь, ладно? Как видно, мужчине легче разговаривать с мужчиной.
Она быстро ушла. Лицо у нее было встревоженное. Из кухни послышались голоса. Хозяева говорили приглушенно. Вовка прислушался.
– Странный мальчик. Как будто что-то знает и не решается сказать. Угрозы какие-то… Пойди с ним поговори…
– Ладно, сейчас. Я тоже почувствовал – его что-то томит.
– Откуда ты знаешь его дедушку?
– Да и ты его знаешь. Помнишь старика, который продавал семечки около питомника? Вот это он и есть. В его возрасте – воспаление легких.
Несколько секунд молчания.
– Ты с ума сошел! – удивленный женский голос. – Утром я видела старика. Он теперь продает семечки на базаре. Его со старого, места прогнали какие-то хулиганы. Какое воспаление легких!
Вовка тихонько на цыпочках прошел в коридор и открыл дверь…
Он не знал, почему сделал это. Но чувствовал – так надо. Одно дело, если ты сам во всем признался, по своей воле, другое – если тебя уличили.
Забежал в ближайшее парадное и притаился. Нужно переждать некоторое время.
Вовка Агапитов, как ты запутался! Ты не вор, но на тебя объявлен розыск, как на вора. Ты не трус, но все будут считать тебя трусом. Ты не лгун, но нет вокруг тебя человека, которого бы ты не обманул.
Сделай же что-нибудь такое, чтобы вернуться к людям!
Иди же!
Калитка, как назло, скрипнула. Вовка застыл в испуге. Но дом молчит. Антона не видно. Может, он спит? Вовка заглянул в окно – пусто в комнате. Значит, удача. Антон куда-то ушел.
Теперь надо выяснить, жива ли еще собака.
– Дикарь… Дикарь…
Из сарая донеслось рычание, сорвавшееся на визг.
Замок не сломать. Но задвижку можно отвинтить – она на шурупах.
В сарае темно. Зажжем свет.
Ой, псу опять досталось! Бессильно и злобно щелкает зубами. Палка сломана. В углу стоит толстый черенок от лопаты, прокушенный острыми зубами.
Пес рвется с цепи: «Давай схватимся, я готов!»
Он избит, но не сломлен. В глазах нет страха, только ярость. И выжидание: «Бей сколько хочешь, но подойди ближе».
– Дикарь, я подойду, ладно? Ты меня не тронешь? Я без палки.
«Подойди. Подойди».
Эти служебные собаки такие умные! Они все понимают. Дикарь должен чувствовать разницу между Вовкой и Антоном… Наверно, он уже понял, что Вовка ему друг…
– Дикарь, я тебе помогу… Я твой друг… Замолчи, Дикарь! Зачем ты рычишь? Неужели ты на меня набросишься?..
Нет, ему нельзя ничего объяснить. Нельзя сказать: «Дикарь, я тебя спасу, отведу к хозяину». Он не поймет. Он озлоблен. Зубы у него крепкие по-прежнему. Он не искусает тебя, а загрызет. Но все равно, надо делать свое дело.
– Дикарь, я иду к тебе…
«Иди. Иди».
Мальчик медленно передвигает ноги. Пес нетерпеливо, торжествующе рычит.
Сейчас Вовка отвяжет его, приведет к Андрею домой: «Вот ваша собака, я спас ее от смерти. А теперь я вам все расскажу!»
Еще шаг. Цепь лязгает. Пасть с клыками рвется навстречу. Вовка закрыл глаза. Он чувствует острую боль в плече. Потом клыки рвут ногу повыше колена.
Он кричит – от боли и ужаса. И все-таки разматывает цепь!
Дикарь смущен. От мальчика исходят волнующие запахи. Чуть слышно пахнет хозяином и сильно – Евой. Кто же этот мальчик – друг или враг?
Пес разжимает челюсти, скулит. А Вовка торопится. Осталась только веревка. Конец ее он берет в прокушенную руку.
– Домой, Дикарь!
Пес выскакивает во двор. Мальчик еле удерживает конец веревки.
– Домой, домой! К хозяину!
Дикарь прыгает за ворота. Это стремительный прыжок. Вроде того, которым берут барьер. Веревка выскользнула из Вовкиных рук.
– Дикарь! – зовет мальчик с отчаянием.
Пес прыжками несется по улице. Пригнул голову, нюхает воздух, ищет путь домой. Что ему за дело до мальчика?
– Дикарь! Дикарь! – Вовка бежит за собакой.
Тяжелая рука хватает его за шиворот. Маленькие глазки Антона бешено смотрят ему в глаза.
– Отпустил?!
Какое счастье, что нет страха и можно наконец сказать все, что думаешь.
Но мыслей у Вовки много, а слов мало. Он бьется в сжимающих его руках и без конца повторяет:
– Не боюсь! Не боюсь! И тебя, как Дьякона, твоего друга, поймают… Чтобы вас совсем не было на свете!
Последние слова он произносит уже в сарае.
Андрей ехал в питомник с одной мыслью: подозрительно все, что связано с этим мальчиком! Что это за внезапное исчезновение? Что за угрозы? Откуда он знает о Дикаре, о поимке Геннадия Числова?
Надо взять Маузера, отыскать по следам убежавшего мальчишку и выяснить, для чего придумана история с болезнью деда. Одна из ниточек этого клубка может – Андрей чувствует это – объяснить таинственное исчезновение Дикаря…
Мотоцикл не успел въехать в ворота питомника, как по лицам выбежавших навстречу людей Андрей понял: случилось необычное.
Роза хлопала себя ладонями по бедрам и кричала:
– Вернулся твой гуляка!
Но какой же измученный, истерзанный вид у Дикаря! Ухо порвано, глаза опухли, шерсть вырвана клочьями. Дрался с собаками, что ли? Нет, тут что-то другое. На голове, на спине пятна запекшейся крови. И почему к ошейнику привязана эта толстая веревка?
– Где же ты шлялся, беспутный?
– Да он нигде не шлялся! – Геворк стоит рядом и, прищурившись, осматривает собаку. – Его увели. Разве тебе не ясно? Его держали на привязи и били.
Похоже, что так. Роза говорит: пес был ужасно голодный, наверняка все это время ничего не ел и не пил. Ему дали миску каши и напоили…
Что же все это значит?
Геворк предлагает:
– А не сходить ли нам с тобой, не поинтересоваться ли, кто это позволяет себе издеваться над служебно-розыскной собакой из нашего питомника?
Вот и Андрею кажется, что надо поинтересоваться.
Дикарю дают обнюхать веревку, которую сняли с его ошейника. Он отлично понял, что требуется, тянет вовсю. Рычит и повизгивает от нетерпения. Андрей и Геворк еле поспевают за ним. Шерсть у собаки стоит торчком, глаза налились кровью. Сдержаться Дикарь не может; то лает, то визжит. Оглядывается на хозяина, торопит.
А путь долгий. С одной окраины города – на другую. Люди устали. А собаке ничего. Озлобление придает ей силы.
Маленькая улочка. Дома с двориками. На калитках подвешены молотки – гостю предоставлены все удобства: стучи и вызывай хозяина.
Дикарь встает на задние лапы, а передними с силой бьет по калитке.
Встречай, хозяин, пришли гости!
Теперь пес замолчал. Но, глядя на него, Андрей понимает: враг очень близко. Опасный враг.
Таких дворов в старом Ереване было сколько угодно. Сейчас их почти уже нет. Дикарь тянет к сараю. Он лег без команды, ползет на брюхе, рычит.
Геворк везде чувствует себя хозяином:
– Эй, кто тут есть, покажитесь!
Рывком открылась дверь сарая. На пороге встал коренастый парень. Он не глядит на людей в милицейской форме, которые сейчас возьмут в свои руки его судьбу. Он видит только собаку.
Андрей трогает Геворка за рукав:
– Это мой старый знакомый. У него в рукавчике нож припасен. Я тебе рассказывал…
И Геворк соглашается:
– Ну как же! Помню. Приятная встреча.
А Дикарь забыл, что нужно ждать приказа хозяина. Он делает внезапный рывок и уже висит на плечах врага. Антон теряет равновесие. Нельзя падать – он это знает. Упадешь – умрешь. Он выпускает нож из рукава. Но Дикарь уже заметил это движение – удар сверкающих зубов, и нож падает на землю. Со стоном валится и Антон. И только сейчас Андрей, улучив удобную секунду, оттягивает разъяренную собаку.
– Сидеть, Дикарь!
И секунду спустя:
– Лежать, Дикарь! Фу!
Пес постепенно приходит в норму. Антон лежит на земле. Глаза его смотрят тупо и боязливо – то на ищейку, то на работников милиции.
– Это вы, значит, увели из питомника служебно-розыскную собаку? Для чего?
– Разговаривать с вами! – хрипит бандит.
Он подавлен, дрожит, но все еще хорохорится.
– Ладно, поднимайтесь. Потом разберемся. Пойдете с нами.
Антон запирает дом. Со злобной усмешкой запирает сарай. Его выводят за ворота. На ходу он выбрасывает из кармана скомканный конверт. Он думает, что этого никто не увидит.
Но Геворк тут же поднимает конверт, разглаживает на ладони, вытаскивает из него письмо и читает.
– Андрюша, – он протягивает листок, – я думаю, это тебе будет интересно…
Андрей пробегает глазами строчки.
– Это и суду будет интересно… – Он прячет письмо в карман. – Беру, поскольку это мне адресовано…
И вдруг, вспомнив о предупреждениях, которые Ева услышала от Вовки, строго спрашивает:
– Где мальчик?
Антон щурится, не понимает:
– Что еще за мальчик?
– Этот… как его… – Андрей не может вспомнить имя. – Погос Довлатян!
– Не знаю… – Антон отводит глаза. – Не знаю никакого Погоса…
Он идет впереди всех, голову склонил вниз, руки заложил за спину. Позади него двое в милицейской форме и служебно-розыскная собака, не спускающая с преступника глаз.
Но Дикарь вдруг начинает вести себя странно. Он останавливается, оглядывается назад, скулит.
– Что это с ним? – Геворк недоволен. – Распустился он у тебя.
Андрей тоже не может понять поведения своей собаки.
Дикарь тянет назад – во двор. Он бросается грудью на дверцу, ведущую в сарай. И Антону – хочет он или не хочет – приходится вытащить ключ…
Нет, все-таки недаром говорят про служебно-розыскных овчарок, что они умные и все понимают!
На полу в сарае, у самой стенки, лежит Вовка, обмотанный цепью, с кляпом во рту…
Дикарь осторожно обнюхивает мальчика и длинным горячим языком лижет его бледные щеки…
Вот и вышло так, как хотел Вовка. Его уложили спать на мягкой тахте. И приготовили ему на ужин яичницу с колбасой.
В соседней комнате закрылись Андрей, Ева и Геворк. Они советуются, как быть с Вовкой. Мальчика нужно отправить домой. Но сначала он должен отдохнуть и поправиться. Пусть поживет с недельку здесь, под надзором Евы. Придется только немедленно дать телеграмму его родным…
Геворк считает, что надо будет поговорить где следует об этом капитане, который чуть было не превратил мальчишку в преступника. Гнать нужно таких людей из милиции!
Вовка не стал прислушиваться. Ему было легко и впервые за весь этот месяц спокойно.
Он тихонько сполз с мягкой тахты, откинув белую накрахмаленную простыню. Неслышно ступая босыми ногами, прошел в переднюю. На подстилке у дверей лежал Дикарь. Ева упросила еще раз – только на одну эту ночь! – оставить пса дома.
Вовка грозно скомандовал:
– Дикарь, ко мне!
Дикарь в явном замешательстве поднял на мальчика удивленные глаза. Он сомневался в том, как должен поступить: подойти на зов или зарычать?
Впрочем, Вовка не оставил ему времени для выбора. Пересиливая страх, он стал на колени и прижал к своей груди мохнатую голову пса…
– Я вас совершенно не понимаю…
…Утром Антон опять погнал мальчика продавать семечки. Но Вовка все тянул. И когда Антон открыл дверь сарайчика, он шмыгнул туда вслед за бандитом.
Видимо, за ночь Дикарь немного окреп. Он стоял на трех лапах, поджимая отбитую четвертую. Ребра под серой шерстью высоко поднимались и опадали. Он злобно, непримиримо рычал.
– Ну что? – Антон покачивался, ухватив руками дверной косяк. – Я тебя доведу – будешь ползать, лишь только я покажусь… Скулить будешь передо мной от страха… Ты злобный, я еще более!
Вовка отыскал во дворе глиняный черепок, набрал воды и принес в сарай. Почуяв воду, пес высунул длинный язык и лизнул воздух. Но, когда Вовка палкой пододвинул черепок, пес отвернулся.
– Что, взял? – Антон ухмылялся. – Он гордый. Я ему вчера мяса кинул – голодный, а не берет. Моя над ним полная власть, а он не покоряется.
– Неужели вы его убьете?
Бандит задумался.
– Сначала я его изучить желаю. Вот еще голодом поморю.
Потом посмотрим.
Сегодня Антон был настроен добродушно…
Он заставил Вовку переписать начисто составленное ночью письмо. Долго размышлял вслух, как его доставить. Сначала он хотел отдать письмо Вовке, потом решил, что отнесет его сам. Несколько дней назад он узнал, где живет Андрей. Письмо можно просто кинуть в почтовый ящик, что висит на дверях.
– Попомнят Антона! – проговорил он с удовольствием, закладывая письмо в конверт.
Все в нем было отвратительно Вовке, и особенно эта мерзкая самодовольная улыбка на тупом, лице убийцы.
Только поздно вечером Роза позвонила Андрею и сообщила, что Дикарь исчез.
– Какие глупости! – Андрей с досады тряхнул телефонную трубку. – Куда он может деваться?
– Не знаю. Вольер был все время открыт, как ты просил. Понесла миску с кашей, а его нет.
– Надо было выйти за ворота и позвать.
– А то я не звала?
Андрей поехал в питомник.
Сначала он не очень беспокоился. Почему-то был уверен, что, только он приедет, Роза доложит: «Нашелся твой гуляка!»
Но вольер был пуст. Со времени исчезновения Дикаря прошло уже часа три-четыре.
Андрей долго бродил в темноте и звал:
– Дикарь… Дикарь…
Потом Геворк вывел на поиск Маузера.
Старый пес быстро понял, чего от него хотят. Запах другой собаки был ему неприятен, но работа есть работа. Он сразу же потянул в кусты и там долго принюхивался, но дальше никуда не повел. Выходило, что именно в этих кустах следы Дикаря оборвались. А дальше он что же, по воздуху полетел? Ничего нельзя было понять.
Ночь не принесла новостей. Рано утром Андрей снова приехал в питомник. Собаки все спали, не было только Дикаря. В его вольере лежала нетронутая подстилка, в углу стояла миска с водой.
Сердитый Геворк писал рапорт начальству о пропаже служебно-розыскной собаки. Они с Андреем, вяло поспорили, обвиняя друг друга:
– Если уж Роза взялась быть у нас сторожихой, то она должна и выгуливать собак…
– А если бы ты не распорядился держать дверцу открытой, то все было бы в порядке…
Андрей и сам знал, что это правильно. Что уж там говорить – его вина.
Но куда все же мог деваться Дикарь?
Андрей вышел за ворота. На пригорке сидел мальчик с корзиной семечек.
– Ты опять здесь? Мы же договорились, что ты это занятие бросишь!
Мальчик долго молчал.
– Ну, как твой дедушка? Поправляется?
– Поправляется…
– Слушай, ты мою собаку не видел?
– Нет. Я ничего не видел.
– Никогда этого у нас не бывало – пропала собака из питомника. Вчера выпустили погулять… Ты вчера вечером здесь сидел?
– Да. Я здесь был. Ничего не видел.
– Серая масть, на груди белое пятно…
– Я ничего не знаю… Собаки вашей не было…
Помолчали. Андрей огляделся вокруг, посвистал. Не надеясь на ответ, несколько раз покликал: «Дикарь, Дикарь!»
Мальчик спросил странным, сдавленным голосом:
– А что, хорошая у вас была собака?
– Замечательная! – Андрей вздохнул. – Видишь ли, мне лично пришлось работать не с одной служебной собакой. Но Дикарь мне особенно дорог.
И он стал рассказывать сначала о Карае, о его характере и успехах и страшной гибели; потом о сыне Карая – Дикаре; о том, как сперва не любил его и долго не хотел с ним работать; а теперь он просто не представляет себе, как обойдется без Дикаря. Неужели Дикарь погиб?
А Вовка думал: «Значит, вы еще не получили письма, потому и не знаете, что ваш Дикарь у Антона…»
Вовка еще ниже опустил голову. До крови закусил губу, но это его не успокоило. Вот сейчас самое время все кончить! «Я помог Антону украсть вашу собаку. Поезжайте по такому-то адресу и вы найдете Дикаря. Поезжайте скорее, пока он еще жив!»
А что будет дальше? Спасешь собаку и погубишь себя.
– Тебя как звать, паренек?
Опять долгое молчание.
– Погос Довлатян, – наконец прошептал мальчик.
Андрей высоко поднял брови.
– Побойся бога, малый! Какой же ты Довлатян? Посмотри на себя, на свои волосы, на свою курносую физиономию…
И тут Андрей наконец заметил, что мальчик плачет. Вцепился в корзинку обеими руками. Какие у него страдальческие, тоскливые глаза…
– Ты что, парень? Довлатян, что это ты слезы льешь?
Вовка читал в одной книжке про то, как кролик, преследуемый лисой, от страха бросился в объятия самого страшного своего врага – охотника. И сейчас, словно гибнущий кролик, Вовка уронил голову на грудь, обтянутую милицейской гимнастеркой.
– Довлатян, Довлатян, ты лучше мне все толком расскажи. С дедом, что ли, беда?
Ему показалось, что мальчик кивнул утвердительно.
– Так поедем со мной, чудак. У меня жена – хороший доктор. Осмотрит твоего деда, поможет… – Андрей осторожно отстранил мальчика и вывел мотоцикл на шоссе. – Зачем же плакать? Давай садись в коляску, Погос Довлатян!
Вовка словно в воду бросился:
– Я не Погос.
– Кто же ты?
Надоело таиться от людей. Надоело жить в страхе. Надоело жить под властью Антона.
– Володя… Володя Агапитов…
Ему казалось, что достаточно назвать свое имя, и все полетит кувырком. Это имя преступника, на которою объявлен розыск по всей стране. Любой милиционер готов схватить Владимира Агапитова. Отступления уже быть не может.
Но он не будет хныкать. Беду он встретит мужественно.
– А что ж ты мне голову морочишь – Погос какой-то…
Мальчик горько усмехнулся.
– Теперь куда вы меня повезете?
– Забирайся в коляску.
Мотоцикл помчался.
Последний раз Вовка видит эти дома, этот трамвай. И вольно дышит воздухом тоже в последний раз. Вору место в тюрьме.
– С чего же это ты вздумал называть себя Погосом?
– Не знаю, – печально сказал Вовка.
– Кто же знает?
Вовка бессильно вжал в плечи тонкую шею. Два квартала проехали молча.
– Это ваша собака Геннадия Дьякона поймала?
Андрей от удивления чуть не наскочил на столб:
– Откуда тебе известно?
– Он плохой был человек?
– Он вообще не человек, – строго проговорил Андрей. – Это был бандит, убийца. Откуда ты знаешь, что моя собака его выследила?
Вовка молча отвернулся в сторону, упрямо поджал губы.
– Удивительный ты парень. Что-то все у тебя не просто. – Андрей задумчиво глядел на мальчика. – Ну, вылезай. Мы приехали.
Во всяком случае, это была не тюрьма. Обыкновенный пятиэтажный дом из красного туфа. Поднялись по лестнице – Андрей со сложенным вчетверо поводком в правой руке, Вовка со своей корзиной из-под семечек. Дверь открыла молодая женщина. Пытливо и со страхом заглянула Андрею в глаза.
– Нет? – спросила упавшим голосом. – А я почему-то надеялась, что ты приведешь Дикаря… – На Вовку она не обращала внимания. – Я была просто уверена, что ты приедешь с ним…
– Вот мальчик, – сказал Андрей, – у него горе.
– Какое?
– Дедушка заболел. А как я понимаю, родителей нет. Воспаление легких. Ты можешь посмотреть старика? Я бы тебя отвез.
– Конечно!
Женщина обняла Вовку за плечи:
– А какие-нибудь другие родственники у тебя здесь есть?
Он не мог отвечать. Горло почему-то сдавила судорога. Он боялся шевельнуться, чтоб не разжались мягкие теплые руки. Эту женщину он не будет обманывать. Но ничего нельзя было с собой поделать – слова не шли с языка, и опять глаза наполнились слезами.
– Ну, зачем же плакать? – Ева достала платок. – Вот возьми и утрись. Мы тебя в беде не оставим.
– Владимиру Агапитову надо дать поесть, – сказал Андрей. – У меня такое впечатление, будто он хочет мне что-то рассказать. А после этого мы все поедем к его дедушке.
– Ты любишь яичницу с колбасой? – спросила Ева.
Вовка усмехнулся. А кто не любит яичницы с колбасой?
Хозяева ушли в кухню.
Господи, что это за люди! Если бы они знали, какое зло причинил им Вовка!
А они ничего не знают и готовят ему вкусную еду.
Как было бы хорошо здесь с ними жить… спать вот на этой мягкой тахте!
Вовка обошел вокруг стола и с удовольствием помял рукой тахту. Она и вправду была очень мягкая и очень удобная.
Но почему хозяин Дикаря ничуть не удивился, когда услышал Вовкину фамилию? Ведь Антон говорит, что на Вовку по всем городам объявлен розыск. Всей милиции известно Вовкино преступление…
Фамилию он, наверно, забыл. А с виду Вовка не похож на преступника…
Но все равно – нужно сказать этим людям правду о себе. И об Антоне. Нужно предостеречь их. А потом будь что будет.
Вовка заглянул в кухню и вежливо попросил Еву:
– Можно вас на минуточку?
Пальцы у него сразу похолодели, лоб стал мокрым, сердце запрыгало.
Она вышла, вытирая руки фартуком. Печально и чуть слышно Вовка спросил:
– Есть у вас малолетняя дочка?
Такого вопроса Ева никак не ожидала.
– Ты откуда знаешь про мою дочку?
– Вы ее куда-нибудь увезите… И сами уезжайте…
Слова падали тихо, тревожно. Ева хмурилась все больше и больше. Она не торопила мальчика. Но он умолк.
– Почему это ты хочешь, чтоб мы уехали?
– Я не хочу, – с тоской сказал Вовка, – иначе вам всем будет плохо…
– Что-то я тебя не понимаю. – Ева поморщилась. – Тебе про нас что-нибудь стало известно?
Вовка пугливо взглянул на нее.
– Ну, подожди минутку. Сейчас я позову мужа, и ты ему все расскажешь, ладно? Как видно, мужчине легче разговаривать с мужчиной.
Она быстро ушла. Лицо у нее было встревоженное. Из кухни послышались голоса. Хозяева говорили приглушенно. Вовка прислушался.
– Странный мальчик. Как будто что-то знает и не решается сказать. Угрозы какие-то… Пойди с ним поговори…
– Ладно, сейчас. Я тоже почувствовал – его что-то томит.
– Откуда ты знаешь его дедушку?
– Да и ты его знаешь. Помнишь старика, который продавал семечки около питомника? Вот это он и есть. В его возрасте – воспаление легких.
Несколько секунд молчания.
– Ты с ума сошел! – удивленный женский голос. – Утром я видела старика. Он теперь продает семечки на базаре. Его со старого, места прогнали какие-то хулиганы. Какое воспаление легких!
Вовка тихонько на цыпочках прошел в коридор и открыл дверь…
Он не знал, почему сделал это. Но чувствовал – так надо. Одно дело, если ты сам во всем признался, по своей воле, другое – если тебя уличили.
Забежал в ближайшее парадное и притаился. Нужно переждать некоторое время.
Вовка Агапитов, как ты запутался! Ты не вор, но на тебя объявлен розыск, как на вора. Ты не трус, но все будут считать тебя трусом. Ты не лгун, но нет вокруг тебя человека, которого бы ты не обманул.
Сделай же что-нибудь такое, чтобы вернуться к людям!
Иди же!
Калитка, как назло, скрипнула. Вовка застыл в испуге. Но дом молчит. Антона не видно. Может, он спит? Вовка заглянул в окно – пусто в комнате. Значит, удача. Антон куда-то ушел.
Теперь надо выяснить, жива ли еще собака.
– Дикарь… Дикарь…
Из сарая донеслось рычание, сорвавшееся на визг.
Замок не сломать. Но задвижку можно отвинтить – она на шурупах.
В сарае темно. Зажжем свет.
Ой, псу опять досталось! Бессильно и злобно щелкает зубами. Палка сломана. В углу стоит толстый черенок от лопаты, прокушенный острыми зубами.
Пес рвется с цепи: «Давай схватимся, я готов!»
Он избит, но не сломлен. В глазах нет страха, только ярость. И выжидание: «Бей сколько хочешь, но подойди ближе».
– Дикарь, я подойду, ладно? Ты меня не тронешь? Я без палки.
«Подойди. Подойди».
Эти служебные собаки такие умные! Они все понимают. Дикарь должен чувствовать разницу между Вовкой и Антоном… Наверно, он уже понял, что Вовка ему друг…
– Дикарь, я тебе помогу… Я твой друг… Замолчи, Дикарь! Зачем ты рычишь? Неужели ты на меня набросишься?..
Нет, ему нельзя ничего объяснить. Нельзя сказать: «Дикарь, я тебя спасу, отведу к хозяину». Он не поймет. Он озлоблен. Зубы у него крепкие по-прежнему. Он не искусает тебя, а загрызет. Но все равно, надо делать свое дело.
– Дикарь, я иду к тебе…
«Иди. Иди».
Мальчик медленно передвигает ноги. Пес нетерпеливо, торжествующе рычит.
Сейчас Вовка отвяжет его, приведет к Андрею домой: «Вот ваша собака, я спас ее от смерти. А теперь я вам все расскажу!»
Еще шаг. Цепь лязгает. Пасть с клыками рвется навстречу. Вовка закрыл глаза. Он чувствует острую боль в плече. Потом клыки рвут ногу повыше колена.
Он кричит – от боли и ужаса. И все-таки разматывает цепь!
Дикарь смущен. От мальчика исходят волнующие запахи. Чуть слышно пахнет хозяином и сильно – Евой. Кто же этот мальчик – друг или враг?
Пес разжимает челюсти, скулит. А Вовка торопится. Осталась только веревка. Конец ее он берет в прокушенную руку.
– Домой, Дикарь!
Пес выскакивает во двор. Мальчик еле удерживает конец веревки.
– Домой, домой! К хозяину!
Дикарь прыгает за ворота. Это стремительный прыжок. Вроде того, которым берут барьер. Веревка выскользнула из Вовкиных рук.
– Дикарь! – зовет мальчик с отчаянием.
Пес прыжками несется по улице. Пригнул голову, нюхает воздух, ищет путь домой. Что ему за дело до мальчика?
– Дикарь! Дикарь! – Вовка бежит за собакой.
Тяжелая рука хватает его за шиворот. Маленькие глазки Антона бешено смотрят ему в глаза.
– Отпустил?!
Какое счастье, что нет страха и можно наконец сказать все, что думаешь.
Но мыслей у Вовки много, а слов мало. Он бьется в сжимающих его руках и без конца повторяет:
– Не боюсь! Не боюсь! И тебя, как Дьякона, твоего друга, поймают… Чтобы вас совсем не было на свете!
Последние слова он произносит уже в сарае.
Андрей ехал в питомник с одной мыслью: подозрительно все, что связано с этим мальчиком! Что это за внезапное исчезновение? Что за угрозы? Откуда он знает о Дикаре, о поимке Геннадия Числова?
Надо взять Маузера, отыскать по следам убежавшего мальчишку и выяснить, для чего придумана история с болезнью деда. Одна из ниточек этого клубка может – Андрей чувствует это – объяснить таинственное исчезновение Дикаря…
Мотоцикл не успел въехать в ворота питомника, как по лицам выбежавших навстречу людей Андрей понял: случилось необычное.
Роза хлопала себя ладонями по бедрам и кричала:
– Вернулся твой гуляка!
Но какой же измученный, истерзанный вид у Дикаря! Ухо порвано, глаза опухли, шерсть вырвана клочьями. Дрался с собаками, что ли? Нет, тут что-то другое. На голове, на спине пятна запекшейся крови. И почему к ошейнику привязана эта толстая веревка?
– Где же ты шлялся, беспутный?
– Да он нигде не шлялся! – Геворк стоит рядом и, прищурившись, осматривает собаку. – Его увели. Разве тебе не ясно? Его держали на привязи и били.
Похоже, что так. Роза говорит: пес был ужасно голодный, наверняка все это время ничего не ел и не пил. Ему дали миску каши и напоили…
Что же все это значит?
Геворк предлагает:
– А не сходить ли нам с тобой, не поинтересоваться ли, кто это позволяет себе издеваться над служебно-розыскной собакой из нашего питомника?
Вот и Андрею кажется, что надо поинтересоваться.
Дикарю дают обнюхать веревку, которую сняли с его ошейника. Он отлично понял, что требуется, тянет вовсю. Рычит и повизгивает от нетерпения. Андрей и Геворк еле поспевают за ним. Шерсть у собаки стоит торчком, глаза налились кровью. Сдержаться Дикарь не может; то лает, то визжит. Оглядывается на хозяина, торопит.
А путь долгий. С одной окраины города – на другую. Люди устали. А собаке ничего. Озлобление придает ей силы.
Маленькая улочка. Дома с двориками. На калитках подвешены молотки – гостю предоставлены все удобства: стучи и вызывай хозяина.
Дикарь встает на задние лапы, а передними с силой бьет по калитке.
Встречай, хозяин, пришли гости!
Теперь пес замолчал. Но, глядя на него, Андрей понимает: враг очень близко. Опасный враг.
Таких дворов в старом Ереване было сколько угодно. Сейчас их почти уже нет. Дикарь тянет к сараю. Он лег без команды, ползет на брюхе, рычит.
Геворк везде чувствует себя хозяином:
– Эй, кто тут есть, покажитесь!
Рывком открылась дверь сарая. На пороге встал коренастый парень. Он не глядит на людей в милицейской форме, которые сейчас возьмут в свои руки его судьбу. Он видит только собаку.
Андрей трогает Геворка за рукав:
– Это мой старый знакомый. У него в рукавчике нож припасен. Я тебе рассказывал…
И Геворк соглашается:
– Ну как же! Помню. Приятная встреча.
А Дикарь забыл, что нужно ждать приказа хозяина. Он делает внезапный рывок и уже висит на плечах врага. Антон теряет равновесие. Нельзя падать – он это знает. Упадешь – умрешь. Он выпускает нож из рукава. Но Дикарь уже заметил это движение – удар сверкающих зубов, и нож падает на землю. Со стоном валится и Антон. И только сейчас Андрей, улучив удобную секунду, оттягивает разъяренную собаку.
И секунду спустя:
– Лежать, Дикарь! Фу!
Пес постепенно приходит в норму. Антон лежит на земле. Глаза его смотрят тупо и боязливо – то на ищейку, то на работников милиции.
– Это вы, значит, увели из питомника служебно-розыскную собаку? Для чего?
– Разговаривать с вами! – хрипит бандит.
Он подавлен, дрожит, но все еще хорохорится.
– Ладно, поднимайтесь. Потом разберемся. Пойдете с нами.
Антон запирает дом. Со злобной усмешкой запирает сарай. Его выводят за ворота. На ходу он выбрасывает из кармана скомканный конверт. Он думает, что этого никто не увидит.
Но Геворк тут же поднимает конверт, разглаживает на ладони, вытаскивает из него письмо и читает.
– Андрюша, – он протягивает листок, – я думаю, это тебе будет интересно…
Андрей пробегает глазами строчки.
– Это и суду будет интересно… – Он прячет письмо в карман. – Беру, поскольку это мне адресовано…
И вдруг, вспомнив о предупреждениях, которые Ева услышала от Вовки, строго спрашивает:
– Где мальчик?
Антон щурится, не понимает:
– Что еще за мальчик?
– Этот… как его… – Андрей не может вспомнить имя. – Погос Довлатян!
– Не знаю… – Антон отводит глаза. – Не знаю никакого Погоса…
Он идет впереди всех, голову склонил вниз, руки заложил за спину. Позади него двое в милицейской форме и служебно-розыскная собака, не спускающая с преступника глаз.
Но Дикарь вдруг начинает вести себя странно. Он останавливается, оглядывается назад, скулит.
– Что это с ним? – Геворк недоволен. – Распустился он у тебя.
Андрей тоже не может понять поведения своей собаки.
Дикарь тянет назад – во двор. Он бросается грудью на дверцу, ведущую в сарай. И Антону – хочет он или не хочет – приходится вытащить ключ…
Нет, все-таки недаром говорят про служебно-розыскных овчарок, что они умные и все понимают!
На полу в сарае, у самой стенки, лежит Вовка, обмотанный цепью, с кляпом во рту…
Дикарь осторожно обнюхивает мальчика и длинным горячим языком лижет его бледные щеки…
Вот и вышло так, как хотел Вовка. Его уложили спать на мягкой тахте. И приготовили ему на ужин яичницу с колбасой.
В соседней комнате закрылись Андрей, Ева и Геворк. Они советуются, как быть с Вовкой. Мальчика нужно отправить домой. Но сначала он должен отдохнуть и поправиться. Пусть поживет с недельку здесь, под надзором Евы. Придется только немедленно дать телеграмму его родным…
Геворк считает, что надо будет поговорить где следует об этом капитане, который чуть было не превратил мальчишку в преступника. Гнать нужно таких людей из милиции!
Вовка не стал прислушиваться. Ему было легко и впервые за весь этот месяц спокойно.
Он тихонько сполз с мягкой тахты, откинув белую накрахмаленную простыню. Неслышно ступая босыми ногами, прошел в переднюю. На подстилке у дверей лежал Дикарь. Ева упросила еще раз – только на одну эту ночь! – оставить пса дома.
Вовка грозно скомандовал:
– Дикарь, ко мне!
Дикарь в явном замешательстве поднял на мальчика удивленные глаза. Он сомневался в том, как должен поступить: подойти на зов или зарычать?
Впрочем, Вовка не оставил ему времени для выбора. Пересиливая страх, он стал на колени и прижал к своей груди мохнатую голову пса…