Георгий Павлович работает в Театре сатиры более полувека. Конечно, за это время у него бывали разные ситуации, но я никогда не слышал от него никаких жалоб. Его всегда выручает юмор.
Он абсолютно равнодушен к материальным благам. Житейские мелочи его, по-моему, не тревожат. Не помню, чтобы он когда-нибудь занимался поисками каких-то вещей. Правда, всегда любил галстуки и из каждой поездки обязательно привозил себе новый. Думаю, у него дома должна быть богатая коллекция галстуков. Он умеет радоваться и радовать других. Любой пустяк приводит его в отличное настроение. Он, например, обожает фривольные игрушки. Я ему из зарубежья иногда привожу какого-нибудь монаха. Нажмешь на сутану, а из-под нее выскакивает член — Георгий Павлович счастлив.
У Театра сатиры, наверное, замечательная аура. Как прекрасно у нас всегда работали «старики» — Хенкин, Поль, Тусузов. Нашему главному режиссеру Валентину Николаевичу Плучеку исполнилось девяносто лет, а он — действующий режиссер. Георгию Павловичу восемьдесят восемь, а как он великолепен на сцене. А наши дамы. Они свой возраст не скрывают. Семьдесят пять лет исполняется Ольге
Аросевой и Вере Васильевой, восемьдесят — Нине Архиповой. Они не делают никаких подтяжек, а посмотрите, какие у них молодые лица, как блестят глаза, как заразительно они говорят о своих планах. У нас в театре немного людей такого масштаба, такой необъяснимой энергии. Стоическое поколение…
Я была то его женой, то любовницей
В 1950 году я ушла из Ленинградского театра комедии и переехала в Москву. Волею судеб оказалась в Театре сатиры, который располагался тогда в полу аварийном доме на площади Маяковского, где затем размещался молодой «Современник». К этому времени труппа в Театре сатиры была замечательная — великолепные комики Хенкин, Поль и Курихин, молодые Верочка Васильева, Виталий Доронин, Толя Папанов, Вячеслав Сафонов, Женя Весник, Юра Хлопецкий, Леша Егоров. Но тогда это были совершенно незнакомые мне люди, а среди немногих, кого я знала в этом театре, был Георгий Павлович Менглет. Роскошный артист, красивый мужчина. Он имел успех у женщин и сам ценил женскую красоту. Я знала о нем еще во время войны, по Сталинабаду. Он был остроумнейшим человеком и хулиганом по натуре.
Первый спектакль, в котором мы с Георгием Павловичем играли вместе, был «Господин Дюруа» по «Милому другу» Мопассана. Вначале я играла уличную проститутку Рашель. У меня был черный паричок с челкой до самых глаз и алое атласное платье. Затем режиссер Эммануил Краснянский «повысил» меня, и я получила роль Клотильды — постоянной любовницы «милого друга». Жоржем Дюруа неизменно оставался Георгий Павлович. Он блистал в этой роли. Буквально искрился в ней. Был неотразим, элегантен, сексуален — истинный парижанин, ловелас, любитель женщин.
Играть с ним было наслаждением. Работал он очень серьезно — тщательно разрабатывал рисунок роли, но сам процесс игры был для него веселым праздником. Он был неисчерпаем на выдумки, розыгрыши, постоянно смешил нас, очевидно, это ему создавало хорошее настроение и нам, его партнерам, тоже. В то время, чтобы постановку разрешили к выпуску, надо было придумывать какие-нибудь уловки, дабы притупить бдительность власть предержащих. В театре решили, что нельзя, чтобы в спектакле речь шла только о любовных похождениях Дюруа. Необходимо создать социальный фон, рабочую среду. И вот в первом действии в сцене в кафе, где сидели проститутки и где Дюруа знакомился с Рашелью — своей первой возлюбленной, какая-то певица должна была петь революционную песню о седом капрале. Там было несколько куплетов. Каждый начинался со слов «В пустынных огненных песках». Этот несчастный капрал в первом куплете шагал, затем сидел, а в последнем уснул.
Вот начинается эта сцена, мы, проститутки, сидим за столиками, а перед нами выступает эта певица. Она благополучно поет первые куплеты. Начинает последний. Произносит «В пустынных огненных песках»… делает паузу, и вдруг Георгий Павлович тихо произносит: «Насрал седой капрал». Нетрудно представить, что произошло дальше, — певица петь уже не могла, а мы чуть не попадали со стульев.
Его же самого рассмешить на сцене было трудно. Он при всем своем остром чувстве юмора человек несмешливый.
В «Милом друге», по замыслу режиссера, я должна была в моменты наших ссор дать ему пощечину. Жорик этого страшно боялся, пытался построить мизансцену так, чтобы этого избежать, увертывался, но я была непреклонна и иной раз, войдя в раж, ударяла его то одной ладонью, то, если он уворачивался, — другой.
Затем я много раз играла с ним — была то его женой, то любовницей, то дочкой. В «Бидермане и поджигателях» М. Фриша мы тоже были мужей и женой. В конце действия лежали рядом в гробах, и он мне тихо сказал: «Представь себе, на самом деле мы, наверное, так и будем лежать».
Георгий Павлович очень надежный партнер, партнер-джентльмен. Он никогда не стремился премьер-ствовать, старался быть на равных, нежно, любовно, бережно уступал партнерше. Его тональность в дуэте — это те «полшага», на которые он как бы пропускает партнершу вперед.
К работе он относится очень вдумчиво. Полностью отдаваясь своей роли, он как бы со стороны замечает любую промашку партнера. Если дает совет, то очень конкретный — «Говори почетче! Поставь точку!». Он очень образован в театральном деле, очень грамотен в своей профессии.
В «Вишневом саде» А.П. Чехова, который шел у нас на малой сцене, он играл Фирса, а я Шарлотту. Мы работали очень серьезно, изучали все материалы, связанные с этой пьесой, и выяснили, что там есть сцена между Фирсом и Шарлоттой, которую обычно в театрах не играли. Фирс-то, оказывается, в свое время убил человека. Мы восстановили эту сцену и потом играли ее в этом варианте.
В конце пьесы, как всем известно, Фирс умирает. На малой сцене нет кулис, и нам, находящимся вне сцены, было трудно понять, что с ним происходит в данный момент. Андрей Миронов обычно справлялся: «Фира (так он называл Фирса) уже агонизирует?» Как-то мы вышли кланяться, а он еще «не умер». После этого мы попросили его как-нибудь обозначать свою кончину. Договорились, что он будет бросать палку.
Он замечателен тем, что, имея внешность типичного героя-любовника, никогда не гнушался характерными ролями, не боялся портить свою внешность -спокойно мог приклеить уродливый нос или усы. Но при всем том ему удавалось оставаться элегантным, ироничным, красивым мужчиной. Таким он был в спектакле «Пена» по пьесе С. Михалкова, где он играл Махонина — этакого «нового русского» 1970-х годов, — а я его жену. Характер он ухватил очень точно и был весьма современен.
Я понимаю, как трудно бывает герою-любовнику перейти на характерные роли, но как потрясающе он вдруг в «Самоубийце» Николая Эрдмана сыграл Аристарха Доминаковича Гранд-Скубика — старого интеллигента, такого постаревшего Баяна с замашками интеллигентного человека. Он, с висящими, грязными, седыми патлами, с трясущейся головой, ходил в какой-то рваной панаме, но вместе с тем в нем оставалось нечто весьма аристократичное.
Я всегда восхищалась им как актером, мы друг другу всегда симпатизировали.
К старости люди меняются, а он остался таким же, каким был. С такими же хулиганскими шутками, с таким же живым глазом, подмечающим все смешное. Его возраст не поменял его сущности. Ему все интересно, важно, он любопытен ко всему, всегда доброжелателен. Не дай Бог, чтоб кто-нибудь из труппы почувствовал себя стесненным в его присутствии. Я вижу, с какой радостью он приходит в театр, общается, матерится, рассказывает про свой любимый футбол. С ним можно посплетничать, рассказать, у кого с кем роман, — его все это интересует. Театр живет в нем постоянно. На сцене и вне сцены. Он видит театральное во всем — в людях, в житейских ситуациях.
Совсем недавно мы выпустили пьесу Де Филиппе «Неаполь — город миллионеров». Я все время вспоминала, как мы с ним вместе играли в давней постановке пьесы Эдуардо Де Филиппе «Ложь на длинных ногах». Жорик все время стоял у меня перед глазами. В это время он плохо себя чувствовал и прийти в театр не мог, но по телефону непременно интересовался: «Как там Оля справляется? Как идут репетиции?»
Он Богом одаренный артист. Очень ощущающий сцену, форму, которая не затмевает содержание. Почти двадцать лет назад Андрей Миронов поставил в нашем театре «Бешеные деньги» А.Н. Островского, где Георгий Павлович блестяще сыграл Григория Борисовича Кучумова. Рождение «новых деловых людей» во времена Островского, пережитое Россией в 90-е годы XX века — вновь стало явлением чисто российским. Георгий Павлович продолжал играть Кучумова. Наши гримерки рядом. Как-то он пришел ко мне перед спектаклем и сказал: «Детка, не смотри на мои ботинки. У меня ноги больные. Я буду играть не в тех ботинках, что раньше, а в тех, что пошире». Я ответила: «Жорик, неужели я на ваши ноги стану смотреть. Я знаю, в каких бы вы ботинках ни вышли, все равно играть будете великолепно». Конечно, Жорик, как и все мы, за эти годы изменился. Он был моложавым вальяжным мужчиной, а теперь стал старше. Но он и играет эту роль совсем по-другому. Теперь его Кучумов стал даже страшнее и трагичнее.
Наш театр ограничен в жанре, но совсем недавно в другом театре он прекрасно сыграл «Скупого». Не знаю, как бы он сыграл короля Лира, но понимаю, что его мастерства, его внутреннего ощущения жизни хватило бы и на другие большие роли. Жорик может играть почти все. И хочет играть. Он не наигрался. Запас сил у него есть, и я бы хотела, чтобы он не кончался.
Большой ребенок
Говорить о нем — это улыбаться и причмокивать от восхищения, как смакуют память о хлебосольном столе уникальной хозяйки.
Можно сказать, что я знаю Георгия Павловича очень давно, ибо я видела его замечательные работы в театре. Он всегда великолепен. В свое время меня совершенно пленил его Пишта в спектакле «Проснись и при!». К сожалению, актер цепями «прикован к дням своим…», и многие его классические роли я, увы, уже не смогу оценить. Но недавно я видела его в «Бешеных деньгах», спектакле довольно-таки старом, он просто летал по сцене, кружил птицей за своей молоденькой партнершей, и наблюдать за ним было наслаждением. А еще школьницей с упоением смотрела ту серию «Знатоков», в которой он сыграл обаятельнейшего подлеца, начальника мусорной свалки Евгения Евгеньевича. Это был советский мафиози, но такой обаятельный, что не поддаться его обаянию было невозможно. Это было очень необычно, как сочетание клубники с горчицей.
Но познакомились мы несколько лет назад, когда Георгий Павлович начал приходить в Театр на Спартаковской, где я играла. Он видел и «Дорогую Елену Сергеевну», и «Видео. Бокс. Пуля», и все наши капустники. Он очень ласковый зритель и очень добрый человек. После спектакля он подходил к нам и восторженно говорил: «Как мне нравится, что вы такие молодые! Мне бы так хотелось быть вместе с вами».
Когда такие слова говорит прославленный артист, слышать это конечно же и очень лестно, и очень приятно. Мы были совсем молоденькими актерами, но как-то сразу почувствовали необычайную близость.
Прошло какое-то время, и у Георгия Павловича наступил юбилей. Я придумала поздравление: вышла на сцену Театра сатиры в клоунском наряде — белом балахоне и черной чалме — и прочитала свой монолог на итальянском языке из нашего спектакля «Видео. Бокс. Пуля», где я признаюсь в любви Федерико Феллини. Я поменяла текст и признавалась в любви уже Георгию Павловичу. Я посмотрела в его необыкновенные голубые глаза и начала импровизировать. Это было похоже на чудо — меня как будто ударило током. По-моему, из меня сыпались искры. Георгий Павлович не мог оставаться безучастным — он стал подавать мне реплики, встал передо мной на колени, потом я встала перед ними на колени, затем мы начали танцевать. Это было что-то невероятное. Я понимала, что он не очень здоров, не очень молод, но, Боже мой, что он вытворял. Честное слово, ему мог бы позавидовать любой молодой артист. Мне кажется, сам воздух был наэлектризован. Мы с ним вдвоем от души «хулиганили». И кто из нас получил большее удовольствие — не знаю. Он — образец лицедейства. Удивительные интонации, азарт и краски сыплются у него как из рога изобилия.
С тех пор мы подружились. Не так уж много раз мы и встречались, но у меня ощущение, что это необычайно близкий, родной мне человек, едва ли не член моей семьи.
Георгий Павлович — большой ребенок с необыкновенным обаянием и каким-то звериным инстинктом жизни. Я очарована их семьей. Их нежным с Ниной Николаевной отношением друг к другу, их какой-то романтической любовью. Общение с ними для меня праздник. Поразительно, с каким неподдельным интересом он воспринимает все, что происходит в моей жизни. Всегда интересуется, что я репетирую, чем собираюсь заниматься. Обязательно напоминает, чтобы я не забыла пригласить его на свой спектакль. При этом сам всегда готов поэкспериментировать, придумать что-то новое.
Мы обязательно собираемся на его дни рождения в Доме актера. На них Георгий Павлович приглашает на свой манер. У меня хранится открытка, на которой написано: «Жорик приглашает. Мне хочется вместе с Вами выпить и закусить в свой день рождения. Поэтому обязательно приходите. Ваш Георгий Павлович». Причем каждый его день рождения превращается в живой, радостный спектакль, в котором участвуют все собравшиеся. Георгий Павлович и Нина Николаевна конечно же главные действующие лица — они представляют гостей, комментируют все происходящее, разыгрывают собравшихся.
Я заканчивала Щепкинское училище, училась у Царева, и чем-то Георгий Павлович напомнил мне Михаила Ивановича, хотя конечно же они абсолютно разные личности, но и тот и другой — актеры до мозга костей. Для них театр — это и есть жизнь. Совсем недавно он сыграл в театре «Вернисаж» Барона в «Скупом рыцаре». Я представляю, сколько это потребовало от него терпения, мужества и силы воли. В этом театре работает моя подруга, и она рассказывала, что все, а там играют молодые ребята, были потрясены, с какой отдачей работает Георгий Павлович, с каким темпераментом. Они его буквально боготворят. Он для всех не только пример профессионального поведения, но и пример мягкого достоинства, интеллигентности и воспитанности, которых порой так недостает.
Молодость и старость — понятия относительные. Возраст вовсе не количество прожитых лет, а нечто совсем иное. Георгий Павлович до сих пор заставляет краснеть и бледнеть женщин — у него такое сильное мужское излучение, которое действует безотказно. По-моему, он — мальчик, влюбленный в этот мир. Встреча с ним — удача моей жизни.
Литературная запись Е. Владимировой
РОЛИ И ПОСТАНОВКИ
Он абсолютно равнодушен к материальным благам. Житейские мелочи его, по-моему, не тревожат. Не помню, чтобы он когда-нибудь занимался поисками каких-то вещей. Правда, всегда любил галстуки и из каждой поездки обязательно привозил себе новый. Думаю, у него дома должна быть богатая коллекция галстуков. Он умеет радоваться и радовать других. Любой пустяк приводит его в отличное настроение. Он, например, обожает фривольные игрушки. Я ему из зарубежья иногда привожу какого-нибудь монаха. Нажмешь на сутану, а из-под нее выскакивает член — Георгий Павлович счастлив.
У Театра сатиры, наверное, замечательная аура. Как прекрасно у нас всегда работали «старики» — Хенкин, Поль, Тусузов. Нашему главному режиссеру Валентину Николаевичу Плучеку исполнилось девяносто лет, а он — действующий режиссер. Георгию Павловичу восемьдесят восемь, а как он великолепен на сцене. А наши дамы. Они свой возраст не скрывают. Семьдесят пять лет исполняется Ольге
Аросевой и Вере Васильевой, восемьдесят — Нине Архиповой. Они не делают никаких подтяжек, а посмотрите, какие у них молодые лица, как блестят глаза, как заразительно они говорят о своих планах. У нас в театре немного людей такого масштаба, такой необъяснимой энергии. Стоическое поколение…
Я была то его женой, то любовницей
Рассказывает Ольга Аросева
В 1950 году я ушла из Ленинградского театра комедии и переехала в Москву. Волею судеб оказалась в Театре сатиры, который располагался тогда в полу аварийном доме на площади Маяковского, где затем размещался молодой «Современник». К этому времени труппа в Театре сатиры была замечательная — великолепные комики Хенкин, Поль и Курихин, молодые Верочка Васильева, Виталий Доронин, Толя Папанов, Вячеслав Сафонов, Женя Весник, Юра Хлопецкий, Леша Егоров. Но тогда это были совершенно незнакомые мне люди, а среди немногих, кого я знала в этом театре, был Георгий Павлович Менглет. Роскошный артист, красивый мужчина. Он имел успех у женщин и сам ценил женскую красоту. Я знала о нем еще во время войны, по Сталинабаду. Он был остроумнейшим человеком и хулиганом по натуре.
Первый спектакль, в котором мы с Георгием Павловичем играли вместе, был «Господин Дюруа» по «Милому другу» Мопассана. Вначале я играла уличную проститутку Рашель. У меня был черный паричок с челкой до самых глаз и алое атласное платье. Затем режиссер Эммануил Краснянский «повысил» меня, и я получила роль Клотильды — постоянной любовницы «милого друга». Жоржем Дюруа неизменно оставался Георгий Павлович. Он блистал в этой роли. Буквально искрился в ней. Был неотразим, элегантен, сексуален — истинный парижанин, ловелас, любитель женщин.
Играть с ним было наслаждением. Работал он очень серьезно — тщательно разрабатывал рисунок роли, но сам процесс игры был для него веселым праздником. Он был неисчерпаем на выдумки, розыгрыши, постоянно смешил нас, очевидно, это ему создавало хорошее настроение и нам, его партнерам, тоже. В то время, чтобы постановку разрешили к выпуску, надо было придумывать какие-нибудь уловки, дабы притупить бдительность власть предержащих. В театре решили, что нельзя, чтобы в спектакле речь шла только о любовных похождениях Дюруа. Необходимо создать социальный фон, рабочую среду. И вот в первом действии в сцене в кафе, где сидели проститутки и где Дюруа знакомился с Рашелью — своей первой возлюбленной, какая-то певица должна была петь революционную песню о седом капрале. Там было несколько куплетов. Каждый начинался со слов «В пустынных огненных песках». Этот несчастный капрал в первом куплете шагал, затем сидел, а в последнем уснул.
Вот начинается эта сцена, мы, проститутки, сидим за столиками, а перед нами выступает эта певица. Она благополучно поет первые куплеты. Начинает последний. Произносит «В пустынных огненных песках»… делает паузу, и вдруг Георгий Павлович тихо произносит: «Насрал седой капрал». Нетрудно представить, что произошло дальше, — певица петь уже не могла, а мы чуть не попадали со стульев.
Его же самого рассмешить на сцене было трудно. Он при всем своем остром чувстве юмора человек несмешливый.
В «Милом друге», по замыслу режиссера, я должна была в моменты наших ссор дать ему пощечину. Жорик этого страшно боялся, пытался построить мизансцену так, чтобы этого избежать, увертывался, но я была непреклонна и иной раз, войдя в раж, ударяла его то одной ладонью, то, если он уворачивался, — другой.
Затем я много раз играла с ним — была то его женой, то любовницей, то дочкой. В «Бидермане и поджигателях» М. Фриша мы тоже были мужей и женой. В конце действия лежали рядом в гробах, и он мне тихо сказал: «Представь себе, на самом деле мы, наверное, так и будем лежать».
Георгий Павлович очень надежный партнер, партнер-джентльмен. Он никогда не стремился премьер-ствовать, старался быть на равных, нежно, любовно, бережно уступал партнерше. Его тональность в дуэте — это те «полшага», на которые он как бы пропускает партнершу вперед.
К работе он относится очень вдумчиво. Полностью отдаваясь своей роли, он как бы со стороны замечает любую промашку партнера. Если дает совет, то очень конкретный — «Говори почетче! Поставь точку!». Он очень образован в театральном деле, очень грамотен в своей профессии.
В «Вишневом саде» А.П. Чехова, который шел у нас на малой сцене, он играл Фирса, а я Шарлотту. Мы работали очень серьезно, изучали все материалы, связанные с этой пьесой, и выяснили, что там есть сцена между Фирсом и Шарлоттой, которую обычно в театрах не играли. Фирс-то, оказывается, в свое время убил человека. Мы восстановили эту сцену и потом играли ее в этом варианте.
В конце пьесы, как всем известно, Фирс умирает. На малой сцене нет кулис, и нам, находящимся вне сцены, было трудно понять, что с ним происходит в данный момент. Андрей Миронов обычно справлялся: «Фира (так он называл Фирса) уже агонизирует?» Как-то мы вышли кланяться, а он еще «не умер». После этого мы попросили его как-нибудь обозначать свою кончину. Договорились, что он будет бросать палку.
Он замечателен тем, что, имея внешность типичного героя-любовника, никогда не гнушался характерными ролями, не боялся портить свою внешность -спокойно мог приклеить уродливый нос или усы. Но при всем том ему удавалось оставаться элегантным, ироничным, красивым мужчиной. Таким он был в спектакле «Пена» по пьесе С. Михалкова, где он играл Махонина — этакого «нового русского» 1970-х годов, — а я его жену. Характер он ухватил очень точно и был весьма современен.
Я понимаю, как трудно бывает герою-любовнику перейти на характерные роли, но как потрясающе он вдруг в «Самоубийце» Николая Эрдмана сыграл Аристарха Доминаковича Гранд-Скубика — старого интеллигента, такого постаревшего Баяна с замашками интеллигентного человека. Он, с висящими, грязными, седыми патлами, с трясущейся головой, ходил в какой-то рваной панаме, но вместе с тем в нем оставалось нечто весьма аристократичное.
Я всегда восхищалась им как актером, мы друг другу всегда симпатизировали.
К старости люди меняются, а он остался таким же, каким был. С такими же хулиганскими шутками, с таким же живым глазом, подмечающим все смешное. Его возраст не поменял его сущности. Ему все интересно, важно, он любопытен ко всему, всегда доброжелателен. Не дай Бог, чтоб кто-нибудь из труппы почувствовал себя стесненным в его присутствии. Я вижу, с какой радостью он приходит в театр, общается, матерится, рассказывает про свой любимый футбол. С ним можно посплетничать, рассказать, у кого с кем роман, — его все это интересует. Театр живет в нем постоянно. На сцене и вне сцены. Он видит театральное во всем — в людях, в житейских ситуациях.
Совсем недавно мы выпустили пьесу Де Филиппе «Неаполь — город миллионеров». Я все время вспоминала, как мы с ним вместе играли в давней постановке пьесы Эдуардо Де Филиппе «Ложь на длинных ногах». Жорик все время стоял у меня перед глазами. В это время он плохо себя чувствовал и прийти в театр не мог, но по телефону непременно интересовался: «Как там Оля справляется? Как идут репетиции?»
Он Богом одаренный артист. Очень ощущающий сцену, форму, которая не затмевает содержание. Почти двадцать лет назад Андрей Миронов поставил в нашем театре «Бешеные деньги» А.Н. Островского, где Георгий Павлович блестяще сыграл Григория Борисовича Кучумова. Рождение «новых деловых людей» во времена Островского, пережитое Россией в 90-е годы XX века — вновь стало явлением чисто российским. Георгий Павлович продолжал играть Кучумова. Наши гримерки рядом. Как-то он пришел ко мне перед спектаклем и сказал: «Детка, не смотри на мои ботинки. У меня ноги больные. Я буду играть не в тех ботинках, что раньше, а в тех, что пошире». Я ответила: «Жорик, неужели я на ваши ноги стану смотреть. Я знаю, в каких бы вы ботинках ни вышли, все равно играть будете великолепно». Конечно, Жорик, как и все мы, за эти годы изменился. Он был моложавым вальяжным мужчиной, а теперь стал старше. Но он и играет эту роль совсем по-другому. Теперь его Кучумов стал даже страшнее и трагичнее.
Наш театр ограничен в жанре, но совсем недавно в другом театре он прекрасно сыграл «Скупого». Не знаю, как бы он сыграл короля Лира, но понимаю, что его мастерства, его внутреннего ощущения жизни хватило бы и на другие большие роли. Жорик может играть почти все. И хочет играть. Он не наигрался. Запас сил у него есть, и я бы хотела, чтобы он не кончался.
Большой ребенок
Рассказывает Оксана Мысина
Говорить о нем — это улыбаться и причмокивать от восхищения, как смакуют память о хлебосольном столе уникальной хозяйки.
Можно сказать, что я знаю Георгия Павловича очень давно, ибо я видела его замечательные работы в театре. Он всегда великолепен. В свое время меня совершенно пленил его Пишта в спектакле «Проснись и при!». К сожалению, актер цепями «прикован к дням своим…», и многие его классические роли я, увы, уже не смогу оценить. Но недавно я видела его в «Бешеных деньгах», спектакле довольно-таки старом, он просто летал по сцене, кружил птицей за своей молоденькой партнершей, и наблюдать за ним было наслаждением. А еще школьницей с упоением смотрела ту серию «Знатоков», в которой он сыграл обаятельнейшего подлеца, начальника мусорной свалки Евгения Евгеньевича. Это был советский мафиози, но такой обаятельный, что не поддаться его обаянию было невозможно. Это было очень необычно, как сочетание клубники с горчицей.
Но познакомились мы несколько лет назад, когда Георгий Павлович начал приходить в Театр на Спартаковской, где я играла. Он видел и «Дорогую Елену Сергеевну», и «Видео. Бокс. Пуля», и все наши капустники. Он очень ласковый зритель и очень добрый человек. После спектакля он подходил к нам и восторженно говорил: «Как мне нравится, что вы такие молодые! Мне бы так хотелось быть вместе с вами».
Когда такие слова говорит прославленный артист, слышать это конечно же и очень лестно, и очень приятно. Мы были совсем молоденькими актерами, но как-то сразу почувствовали необычайную близость.
Прошло какое-то время, и у Георгия Павловича наступил юбилей. Я придумала поздравление: вышла на сцену Театра сатиры в клоунском наряде — белом балахоне и черной чалме — и прочитала свой монолог на итальянском языке из нашего спектакля «Видео. Бокс. Пуля», где я признаюсь в любви Федерико Феллини. Я поменяла текст и признавалась в любви уже Георгию Павловичу. Я посмотрела в его необыкновенные голубые глаза и начала импровизировать. Это было похоже на чудо — меня как будто ударило током. По-моему, из меня сыпались искры. Георгий Павлович не мог оставаться безучастным — он стал подавать мне реплики, встал передо мной на колени, потом я встала перед ними на колени, затем мы начали танцевать. Это было что-то невероятное. Я понимала, что он не очень здоров, не очень молод, но, Боже мой, что он вытворял. Честное слово, ему мог бы позавидовать любой молодой артист. Мне кажется, сам воздух был наэлектризован. Мы с ним вдвоем от души «хулиганили». И кто из нас получил большее удовольствие — не знаю. Он — образец лицедейства. Удивительные интонации, азарт и краски сыплются у него как из рога изобилия.
С тех пор мы подружились. Не так уж много раз мы и встречались, но у меня ощущение, что это необычайно близкий, родной мне человек, едва ли не член моей семьи.
Георгий Павлович — большой ребенок с необыкновенным обаянием и каким-то звериным инстинктом жизни. Я очарована их семьей. Их нежным с Ниной Николаевной отношением друг к другу, их какой-то романтической любовью. Общение с ними для меня праздник. Поразительно, с каким неподдельным интересом он воспринимает все, что происходит в моей жизни. Всегда интересуется, что я репетирую, чем собираюсь заниматься. Обязательно напоминает, чтобы я не забыла пригласить его на свой спектакль. При этом сам всегда готов поэкспериментировать, придумать что-то новое.
Мы обязательно собираемся на его дни рождения в Доме актера. На них Георгий Павлович приглашает на свой манер. У меня хранится открытка, на которой написано: «Жорик приглашает. Мне хочется вместе с Вами выпить и закусить в свой день рождения. Поэтому обязательно приходите. Ваш Георгий Павлович». Причем каждый его день рождения превращается в живой, радостный спектакль, в котором участвуют все собравшиеся. Георгий Павлович и Нина Николаевна конечно же главные действующие лица — они представляют гостей, комментируют все происходящее, разыгрывают собравшихся.
Я заканчивала Щепкинское училище, училась у Царева, и чем-то Георгий Павлович напомнил мне Михаила Ивановича, хотя конечно же они абсолютно разные личности, но и тот и другой — актеры до мозга костей. Для них театр — это и есть жизнь. Совсем недавно он сыграл в театре «Вернисаж» Барона в «Скупом рыцаре». Я представляю, сколько это потребовало от него терпения, мужества и силы воли. В этом театре работает моя подруга, и она рассказывала, что все, а там играют молодые ребята, были потрясены, с какой отдачей работает Георгий Павлович, с каким темпераментом. Они его буквально боготворят. Он для всех не только пример профессионального поведения, но и пример мягкого достоинства, интеллигентности и воспитанности, которых порой так недостает.
Молодость и старость — понятия относительные. Возраст вовсе не количество прожитых лет, а нечто совсем иное. Георгий Павлович до сих пор заставляет краснеть и бледнеть женщин — у него такое сильное мужское излучение, которое действует безотказно. По-моему, он — мальчик, влюбленный в этот мир. Встреча с ним — удача моей жизни.
Литературная запись Е. Владимировой
РОЛИ И ПОСТАНОВКИ
1932/33 — Добролюбов. «По указу его величества» Л. Мура. Постановка А. Кричко. Историко-революционный театр. Москва. Каюс. «Виндзорские проказницы» У. Шекспира. Постановка А. Кричко. Выпускной спектакль ГИТИСа.
1933/34 — Андронадзе. «Чернышевский и Александр II» Н. Лернера. Постановка И. Раппопорта и А. Козловского. Историко-революционный театр. Москва.
1934/35 — Любовник. «Ревнивый старик» Сервантеса. Постановка А. Дикого. Театр-студия под руководством А. Дикого. Москва.
1935/36 — Сергей. «Леди Макбет Мценского уезда» Н. Лескова. Постановка А. Дикого. Театр-студия под руководством А. Дикого. Москва.
1936/37 — Боткин. «Аристократы» II. Погодина. Режиссер Б. Тамарин. БДТ имени М. Горького. Ленинград. Сезан. «Матросы из Катарро» Ф. Вольфа. Постановка А. Дикого. БДТ имени М. Горького. Ленинград. Князь. «Русалка» А.С. Пушкина. Режиссеры А. Дикий, Б. Бабочкин, В. Ланге, С. Марголин, Я. Штейн. БДТ имени М. Горького. Ленинград.
1937/38 — Листрат. «Земля» Н. Вирты. Постановка Я. Штейна. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Верховский. «Ночной смотр» В. Шкваркина. Постановка И. Савельева. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Иванов. «Очная ставка» бр. Тур и Л. Шейнина. Постановка А. Бендера. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Хитров. «Пограничник» В. Билль-Белоцерковского. Постановка А. Бендсра и П. Ершова. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Незнамов. «Без вины виноватые» А.Н. Островского. Постановка А. Бендера. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Жермон. «Похищение Елены» Л. Вернейля. Постановка А. Бендера. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Барон. «На дне» М. Горького. Постановка В. Ланге. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад.
1938/39 — Матрос «Пузырь». «Разлом» Б. Лавренева. Постановка М. Яншина и В. Ланге. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Беркутов. «Волки и овцы» А.Н. Островского. Постановка В. Топоркова и П. Ершова. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Лосенко. «Князь Мстислав Удалой» И. Прута. Постановка A. Бендера. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Паратов. «Бесприданница» А.Н. Островского. Постановка А. Бендера. Русский драматический театр имени B. Маяковского. Сталинабад.
1939/40 — Сорокин. «Павел Греков» Б. Войтехова. Постановка А. Бендера. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Бережной. «Повесть о женщине» Л. Левина. Постановка Г. Менглета. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Блажевич. «Страшный суд» В. Шкваркина. Постановка А. Бендера. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад.
1940/41 — «Сады цветут» В. Масса и Н. Куличеико. Постановка Г. Менглена. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Ковач. «Мой сын» Ш. Гергеля и О. Литовского. Постановка В. Ланге. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. «За чем пойдешь, то и найдешь» А.Н. Островского. Постановка Г. Менглета. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Марк Громан. «Свадебное путешествие» В. Дыховичного и М. Слободского. Постановка С. Якушева. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад.
1941/42 — Макс. «Продолжение следует» А. Бруштейн. Постановка О. Солюса. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Петр. «Мать» К. Чапека. Постановка С. Юткевича. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Якутович. «Дым отечества» бр. Тур и Л. Шейнина. Постановка В. Ланге. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Женечка. «Тот, кого искали» Е. Раскина. Постановка О. Солюса. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталипабад. Вацлав Решенек. Кинофильм «Швейк». Постановка С. Юткевича.
1942/43 — Козловский. «Русские люди» К. Симонова. Постановка О. Солюса. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Крикун. «Фронт» А. Корнейчука. Постановка B. Ланге. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Князь Васильчиков. Кинофильм «Лермонтов». Постановка А. Гендельштейна. Николай Чирков. «Пропавший без вести» C. Михалкова и Н. Кружкова. Постановка О. Солюса. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Фронтовик, лейтенант-летчик и др. «Салом, друзья!» Б. Ласкина и Н. Рожкова. Постановка С. Юткевича. Фронтовой театр под руководством Г. Менглета.
1945/46 — Дик. «Пенелопа» С. Моэма. Постановка Э. Краснянского. Театр сатиры. Москва.
1946/47 — Маргулис. «Время, вперед!» В. Катаева. Постановка Н. Горчакова. Театр сатиры. Москва. Александр Иванович. «Человек с того света» В. Дыховичного и М. Слободского. Постановка Э. Краснянского. Театр сатиры. Москва.
1947/48 — Коля Шишкин. «Встреча с юностью» А. Арбузова. Постановка О. Солюса. Театр сатиры. Москва. Джекобс-младший. «Остров мира» Е. Петрова. Постановка Н. Горчакова и Э. Краснянского. Театр сатиры. Москва. Князь Ветринский. «Лев Гурыч Синичкин» А. Бонди по водевилю Д. Ленского. Постановка Э. Краснянского. Театр сатиры. Москва.
1948/49 — Костя. «Чужой ребенок» В. Шкваркина. Постановка Н. Горчакова. Театр сатиры. Москва. Джеме Уорфилд. «Роковое наследство» Л. Шейнина. Постановка Н. Петрова. Театр сатиры. Москва. Бильсон. «Мешок соблазнов» Н. Базилевского и В. Нейштадта по рассказам М. Твена. Постановка Н. Петрова. Театр сатиры. Москва. Волков. «Кто виноват?» Г. Мдивани. Постановка Э. Краснянского. Театр сатиры. Москва.
1949/50 — Антифол Сиракузский и Антифол Эфесский. «Комедия ошибок» У. Шекспира. Постановка Э. Краснянского. Театр сатиры. Москва. Доктор Трэнч. «Лондонские трущобы» Б. Шоу. Постановка Э. Краснянского. Театр сатиры. Москва.
1950/51 — Чарльз Олбрайт. «Их было трос» В. Масса и М. Червинского. Постановка Э. Краснянского. Театр сатиры. Москва. Жорж Дюруа. «Господин Дюруа» И. Прута и Е. Штейнберга по «Милому другу» Ги де Мопассана. Постановка Э. Краснянского. Театр сатиры. Москва.
1951/52 — Иван Брыкин. «Личная жизнь» К. Финна. Постановка Ю. Егорова и Ю. Победоносцева. Театр сатиры. Москва.
1952/53 — Березкин. «Где эта улица, где этот дом…» В. Дыховичного и М. Слободского. Постановка Э. Краснянского. Театр сатиры. Москва.
1953/54 — Победоносиков. «Баня» В. Маяковского. Постановка В. Плучека, С. Юткевича и Н. Петрова. Театр сатиры. Москва.
1954/55 — Лев Гурыч. «Лев Гурыч Синичкин» А. Бонди по водевилю Д. Ленского. Постановка Э. Краснянского. Театр сатиры. Москва. Олег Баян. «Клоп» В. Маяковского. Постановка В. Плучека и С. Юткевича. Театр сатиры. Москва.
1955/56 — Жорж де Валера. «Жорж де Валера» Ж. П. Сартра. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва.
1956/57 — Передышкин. «Домик» В. Катаева. Постановка Э. Краснянского. Театр сатиры. Москва. Либеро. «Ложь на длинных ногах» Э. Де Филиппо. Постановка Г. Георгиевского. Театр сатиры. Москва.
1957/58 — Немец. «Мистерия-буфф» В. Маяковского. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва. Глумов. «На всякого мудреца довольно простоты». А.Н. Островского. Постановка А. Лобанова. Театр сатиры. Москва.
1958/59 — Себастьян. «Обнаженная со скрипкой» Н. Кауарда. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва.
1959/60 — Багрянцев. «Смейся, паяц!» В. Строкопытова. Постановка Г. Георгиевского. Театр сатиры. Москва. Дядя Гриша. «200 000 на мелкие расходы» В. Дыховичного и М. Слободского. Постановка Э. Краснянского. Театр сатиры. Москва. Комиссионер. «Дамоклов меч» Н. Хикмета. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва.
1960/61 Степан Иванович Утешительный. «Игроки» Н.В. Гоголя. Постановка В. Плучека. Телеспектакль. Говард Эткинсон. «Четвертый позвонок» Н. Слоновой по М. Ларни. Постановка Д. Тункеля. Театр сатиры. Москва.
1961/62 — Дед Севсрига. «Яблоко раздора» М. Бирюкова. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва. В. В. «Фунт лиха» С. Нариньяни. Постановка Д. Тункеля. Театр сатиры. Москва. Доктор Мург. «Наследники Рабурдена» Э. Золя. Постановка В. Плучека. Телеспектакль. Гектор Хешсбай. «Дом, где разбиваются сердца» Б. Шоу. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва.
1962/63 — Зефиров. «Гурий Львович Синичкин» В. Дыхо-вичного, М. Слободского, В. Масса и М. Червинского. Постановка Д. Тункеля. Театр сатиры. Москва.
1964/65 — «Ложь для узкого круга» А. Салынского. Постановка Г. Менглета. Театр сатиры. Москва. Иованче Мицич. «Обыкновенный человек» Б. Нушича. Постановка П. Резникова. Телеспектакль. Гарри Смит. «Двенадцатифунтовый взгляд» Д. Барри. Постановка О. Солюса. Телеспектакль. Готлиб Бидерман. «Бидер-ман и поджигатели» М. Фриша. Постановка В. Плучека и М. Захарова. Театр сатиры. Москва.
1965/66 — Читатель-дока. «Теркин на том свете» А. Твардовского. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва. Адвокат д-р Андерсон. «Процесс Ричарда Вавсрли» Р. Шнайдера. Постановка 3. Кюна. Театр сатиры. Москва. Капитан Шотовер. «Дом, где разбиваются сердца» Б. Шоу. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва.
1966/67 — Отец Диего. «Дон Жуан, или Любовь к геометрии» М. Фриша. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва. Полковник Фредамбс. «Интервенция» Л. Славила. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва. Вышневский. «Доходное место» А.Н. Островского. Постановка М. Захарова. Театр сатиры. Москва.
1968/69 — Брюкин. «Банкет» А. Арканова и Г. Горина. Постановка М. Захарова. Театр сатиры. Москва. Дои Бридуазон. «Безумный день, или Женитьба Фигаро» Бомарше. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва. Сганарель. «Брак поневоле» Ж.Б. Мольера. Постановка Н. Дешко. Телеспектакль.
1969/70 — Иван Константинович. «Офицер флота» А. Крона. Постановка М. Микаэлян. Телеспектакль. Монтанелли. «Судьба Овода» по роману Э. Войнич. Постановка Ю. Кротенко. Телеспектакль. Немецкий генерал от инфантерии. «У времени в плену» А. Штейна, Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва. Пишта Орбок. «Проснись и пой!» М. Дьярфаша. Постановка М. Захарова и А. Ширвиндта. Театр сатиры. Москва. Кашеров. «Впотьмах» А. Куприна. Постановка М. Микаэлян. Телеспектакль. Руководящее лицо. «Темп-1929». Композиция М. Захарова по пьесе Н. Погодина. Постановка М. Захарова. Театр сатиры. Москва.
1971/72 — Земляника. «Ревизор» Н.В. Гоголя. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва. Ахмет. «Падение Таира» Д. Афруза. Постановка С. Евлахишвили. Телеспектакль.
1972/73 — Каравай. «Таблетку под язык» А. Макаенка. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва.
1973/74 — Профессор Щеглов. «Пощечина» С. Михалкова. Постановка В. Плучека и Л. Эйдлина. Театр сатиры. Москва.
1974/75 — Человек в шлепанцах. «Ремонт» М. Рощина. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва. Евгений Евгеньевич Воронцов. «Следствие ведут знатоки» А. и О. Лавровых. Постановка Ю. Кротенко. Телефильм. Пал Палыч Махонин. «Пена» С. Михалкова. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва.
1976/77 — Сандро. «Андро и Сандро» Г. Хугаева. Постановка Г. Давидова. Телеспектакль.
1977/78 — Парамон Ильич Корзухин. «Бег» М. Булгакова. Постановка В. Плучска. Театр сатиры. Москва.
1978/79 — Юрий Николаевич Девятое. «Мы, нижеподписавшиеся» А. Гельмана. Постановка В. Плучска. Театр сатиры. Москва.
1979/80 — Карл. «Ее превосходительство» С. Алешина. Постановка В. Плучека и А. Ширвиндта. Театр сатиры. Москва. Реджеб Бей. «Чудак» Н. Хикмета. Постановка В. Плучека и В. Кондратьева. Театр сатиры. Москва.
1980/81 — Григорий Борисович Кучумов. «Бешеные деньги» А.Н. Островского. Постановка А. Миронова. Театр сатиры. Москва.
1981/82 — Аристарх Доминакович Гранд-Скубик. «Самоубийца» Н. Эрдмана. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва.
1983/84 — Сэр Невилл Ним. «Крамнэгел» П. Устинова. Постановка П. Хомского. Театр сатиры. Москва. Фирс. «Вишневый сад» А.П. Чехова. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва.
1985/86 — Подколесин. «Молчи, грусть, молчи!» А. Ширвиндта. Постановка А. Ширвиндта. Театр сатиры. Москва. Эдгар Гувер. «Бремя решения» Ф. Бурлацкого. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва.
1987/88 — Иван Коломийцев. «Последние» М. Горького. Постановка А. Папанова. Театр сатиры. Москва.
1988/89 — Первый пенсионер. «Страсти Черноморья» Ф. Искандера. Постановка А. Ширвиндта. Театр сатиры. Москва. Председатель. «Трибунал» В. Войновича. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва.
1992/93 — Серапион Мардарьич Градобоев. «Горячее сердце» А.Н. Островского. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва.
1998/99 — Барон. «Скупой рыцарь» А.С. Пушкина. Постановка И. Штернберга. Театр «Вернисаж». Москва.
1933/34 — Андронадзе. «Чернышевский и Александр II» Н. Лернера. Постановка И. Раппопорта и А. Козловского. Историко-революционный театр. Москва.
1934/35 — Любовник. «Ревнивый старик» Сервантеса. Постановка А. Дикого. Театр-студия под руководством А. Дикого. Москва.
1935/36 — Сергей. «Леди Макбет Мценского уезда» Н. Лескова. Постановка А. Дикого. Театр-студия под руководством А. Дикого. Москва.
1936/37 — Боткин. «Аристократы» II. Погодина. Режиссер Б. Тамарин. БДТ имени М. Горького. Ленинград. Сезан. «Матросы из Катарро» Ф. Вольфа. Постановка А. Дикого. БДТ имени М. Горького. Ленинград. Князь. «Русалка» А.С. Пушкина. Режиссеры А. Дикий, Б. Бабочкин, В. Ланге, С. Марголин, Я. Штейн. БДТ имени М. Горького. Ленинград.
1937/38 — Листрат. «Земля» Н. Вирты. Постановка Я. Штейна. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Верховский. «Ночной смотр» В. Шкваркина. Постановка И. Савельева. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Иванов. «Очная ставка» бр. Тур и Л. Шейнина. Постановка А. Бендера. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Хитров. «Пограничник» В. Билль-Белоцерковского. Постановка А. Бендсра и П. Ершова. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Незнамов. «Без вины виноватые» А.Н. Островского. Постановка А. Бендера. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Жермон. «Похищение Елены» Л. Вернейля. Постановка А. Бендера. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Барон. «На дне» М. Горького. Постановка В. Ланге. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад.
1938/39 — Матрос «Пузырь». «Разлом» Б. Лавренева. Постановка М. Яншина и В. Ланге. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Беркутов. «Волки и овцы» А.Н. Островского. Постановка В. Топоркова и П. Ершова. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Лосенко. «Князь Мстислав Удалой» И. Прута. Постановка A. Бендера. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Паратов. «Бесприданница» А.Н. Островского. Постановка А. Бендера. Русский драматический театр имени B. Маяковского. Сталинабад.
1939/40 — Сорокин. «Павел Греков» Б. Войтехова. Постановка А. Бендера. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Бережной. «Повесть о женщине» Л. Левина. Постановка Г. Менглета. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Блажевич. «Страшный суд» В. Шкваркина. Постановка А. Бендера. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад.
1940/41 — «Сады цветут» В. Масса и Н. Куличеико. Постановка Г. Менглена. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Ковач. «Мой сын» Ш. Гергеля и О. Литовского. Постановка В. Ланге. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. «За чем пойдешь, то и найдешь» А.Н. Островского. Постановка Г. Менглета. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Марк Громан. «Свадебное путешествие» В. Дыховичного и М. Слободского. Постановка С. Якушева. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад.
1941/42 — Макс. «Продолжение следует» А. Бруштейн. Постановка О. Солюса. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Петр. «Мать» К. Чапека. Постановка С. Юткевича. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Якутович. «Дым отечества» бр. Тур и Л. Шейнина. Постановка В. Ланге. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Женечка. «Тот, кого искали» Е. Раскина. Постановка О. Солюса. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталипабад. Вацлав Решенек. Кинофильм «Швейк». Постановка С. Юткевича.
1942/43 — Козловский. «Русские люди» К. Симонова. Постановка О. Солюса. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Крикун. «Фронт» А. Корнейчука. Постановка B. Ланге. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Князь Васильчиков. Кинофильм «Лермонтов». Постановка А. Гендельштейна. Николай Чирков. «Пропавший без вести» C. Михалкова и Н. Кружкова. Постановка О. Солюса. Русский драматический театр имени В. Маяковского. Сталинабад. Фронтовик, лейтенант-летчик и др. «Салом, друзья!» Б. Ласкина и Н. Рожкова. Постановка С. Юткевича. Фронтовой театр под руководством Г. Менглета.
1945/46 — Дик. «Пенелопа» С. Моэма. Постановка Э. Краснянского. Театр сатиры. Москва.
1946/47 — Маргулис. «Время, вперед!» В. Катаева. Постановка Н. Горчакова. Театр сатиры. Москва. Александр Иванович. «Человек с того света» В. Дыховичного и М. Слободского. Постановка Э. Краснянского. Театр сатиры. Москва.
1947/48 — Коля Шишкин. «Встреча с юностью» А. Арбузова. Постановка О. Солюса. Театр сатиры. Москва. Джекобс-младший. «Остров мира» Е. Петрова. Постановка Н. Горчакова и Э. Краснянского. Театр сатиры. Москва. Князь Ветринский. «Лев Гурыч Синичкин» А. Бонди по водевилю Д. Ленского. Постановка Э. Краснянского. Театр сатиры. Москва.
1948/49 — Костя. «Чужой ребенок» В. Шкваркина. Постановка Н. Горчакова. Театр сатиры. Москва. Джеме Уорфилд. «Роковое наследство» Л. Шейнина. Постановка Н. Петрова. Театр сатиры. Москва. Бильсон. «Мешок соблазнов» Н. Базилевского и В. Нейштадта по рассказам М. Твена. Постановка Н. Петрова. Театр сатиры. Москва. Волков. «Кто виноват?» Г. Мдивани. Постановка Э. Краснянского. Театр сатиры. Москва.
1949/50 — Антифол Сиракузский и Антифол Эфесский. «Комедия ошибок» У. Шекспира. Постановка Э. Краснянского. Театр сатиры. Москва. Доктор Трэнч. «Лондонские трущобы» Б. Шоу. Постановка Э. Краснянского. Театр сатиры. Москва.
1950/51 — Чарльз Олбрайт. «Их было трос» В. Масса и М. Червинского. Постановка Э. Краснянского. Театр сатиры. Москва. Жорж Дюруа. «Господин Дюруа» И. Прута и Е. Штейнберга по «Милому другу» Ги де Мопассана. Постановка Э. Краснянского. Театр сатиры. Москва.
1951/52 — Иван Брыкин. «Личная жизнь» К. Финна. Постановка Ю. Егорова и Ю. Победоносцева. Театр сатиры. Москва.
1952/53 — Березкин. «Где эта улица, где этот дом…» В. Дыховичного и М. Слободского. Постановка Э. Краснянского. Театр сатиры. Москва.
1953/54 — Победоносиков. «Баня» В. Маяковского. Постановка В. Плучека, С. Юткевича и Н. Петрова. Театр сатиры. Москва.
1954/55 — Лев Гурыч. «Лев Гурыч Синичкин» А. Бонди по водевилю Д. Ленского. Постановка Э. Краснянского. Театр сатиры. Москва. Олег Баян. «Клоп» В. Маяковского. Постановка В. Плучека и С. Юткевича. Театр сатиры. Москва.
1955/56 — Жорж де Валера. «Жорж де Валера» Ж. П. Сартра. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва.
1956/57 — Передышкин. «Домик» В. Катаева. Постановка Э. Краснянского. Театр сатиры. Москва. Либеро. «Ложь на длинных ногах» Э. Де Филиппо. Постановка Г. Георгиевского. Театр сатиры. Москва.
1957/58 — Немец. «Мистерия-буфф» В. Маяковского. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва. Глумов. «На всякого мудреца довольно простоты». А.Н. Островского. Постановка А. Лобанова. Театр сатиры. Москва.
1958/59 — Себастьян. «Обнаженная со скрипкой» Н. Кауарда. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва.
1959/60 — Багрянцев. «Смейся, паяц!» В. Строкопытова. Постановка Г. Георгиевского. Театр сатиры. Москва. Дядя Гриша. «200 000 на мелкие расходы» В. Дыховичного и М. Слободского. Постановка Э. Краснянского. Театр сатиры. Москва. Комиссионер. «Дамоклов меч» Н. Хикмета. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва.
1960/61 Степан Иванович Утешительный. «Игроки» Н.В. Гоголя. Постановка В. Плучека. Телеспектакль. Говард Эткинсон. «Четвертый позвонок» Н. Слоновой по М. Ларни. Постановка Д. Тункеля. Театр сатиры. Москва.
1961/62 — Дед Севсрига. «Яблоко раздора» М. Бирюкова. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва. В. В. «Фунт лиха» С. Нариньяни. Постановка Д. Тункеля. Театр сатиры. Москва. Доктор Мург. «Наследники Рабурдена» Э. Золя. Постановка В. Плучека. Телеспектакль. Гектор Хешсбай. «Дом, где разбиваются сердца» Б. Шоу. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва.
1962/63 — Зефиров. «Гурий Львович Синичкин» В. Дыхо-вичного, М. Слободского, В. Масса и М. Червинского. Постановка Д. Тункеля. Театр сатиры. Москва.
1964/65 — «Ложь для узкого круга» А. Салынского. Постановка Г. Менглета. Театр сатиры. Москва. Иованче Мицич. «Обыкновенный человек» Б. Нушича. Постановка П. Резникова. Телеспектакль. Гарри Смит. «Двенадцатифунтовый взгляд» Д. Барри. Постановка О. Солюса. Телеспектакль. Готлиб Бидерман. «Бидер-ман и поджигатели» М. Фриша. Постановка В. Плучека и М. Захарова. Театр сатиры. Москва.
1965/66 — Читатель-дока. «Теркин на том свете» А. Твардовского. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва. Адвокат д-р Андерсон. «Процесс Ричарда Вавсрли» Р. Шнайдера. Постановка 3. Кюна. Театр сатиры. Москва. Капитан Шотовер. «Дом, где разбиваются сердца» Б. Шоу. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва.
1966/67 — Отец Диего. «Дон Жуан, или Любовь к геометрии» М. Фриша. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва. Полковник Фредамбс. «Интервенция» Л. Славила. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва. Вышневский. «Доходное место» А.Н. Островского. Постановка М. Захарова. Театр сатиры. Москва.
1968/69 — Брюкин. «Банкет» А. Арканова и Г. Горина. Постановка М. Захарова. Театр сатиры. Москва. Дои Бридуазон. «Безумный день, или Женитьба Фигаро» Бомарше. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва. Сганарель. «Брак поневоле» Ж.Б. Мольера. Постановка Н. Дешко. Телеспектакль.
1969/70 — Иван Константинович. «Офицер флота» А. Крона. Постановка М. Микаэлян. Телеспектакль. Монтанелли. «Судьба Овода» по роману Э. Войнич. Постановка Ю. Кротенко. Телеспектакль. Немецкий генерал от инфантерии. «У времени в плену» А. Штейна, Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва. Пишта Орбок. «Проснись и пой!» М. Дьярфаша. Постановка М. Захарова и А. Ширвиндта. Театр сатиры. Москва. Кашеров. «Впотьмах» А. Куприна. Постановка М. Микаэлян. Телеспектакль. Руководящее лицо. «Темп-1929». Композиция М. Захарова по пьесе Н. Погодина. Постановка М. Захарова. Театр сатиры. Москва.
1971/72 — Земляника. «Ревизор» Н.В. Гоголя. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва. Ахмет. «Падение Таира» Д. Афруза. Постановка С. Евлахишвили. Телеспектакль.
1972/73 — Каравай. «Таблетку под язык» А. Макаенка. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва.
1973/74 — Профессор Щеглов. «Пощечина» С. Михалкова. Постановка В. Плучека и Л. Эйдлина. Театр сатиры. Москва.
1974/75 — Человек в шлепанцах. «Ремонт» М. Рощина. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва. Евгений Евгеньевич Воронцов. «Следствие ведут знатоки» А. и О. Лавровых. Постановка Ю. Кротенко. Телефильм. Пал Палыч Махонин. «Пена» С. Михалкова. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва.
1976/77 — Сандро. «Андро и Сандро» Г. Хугаева. Постановка Г. Давидова. Телеспектакль.
1977/78 — Парамон Ильич Корзухин. «Бег» М. Булгакова. Постановка В. Плучска. Театр сатиры. Москва.
1978/79 — Юрий Николаевич Девятое. «Мы, нижеподписавшиеся» А. Гельмана. Постановка В. Плучска. Театр сатиры. Москва.
1979/80 — Карл. «Ее превосходительство» С. Алешина. Постановка В. Плучека и А. Ширвиндта. Театр сатиры. Москва. Реджеб Бей. «Чудак» Н. Хикмета. Постановка В. Плучека и В. Кондратьева. Театр сатиры. Москва.
1980/81 — Григорий Борисович Кучумов. «Бешеные деньги» А.Н. Островского. Постановка А. Миронова. Театр сатиры. Москва.
1981/82 — Аристарх Доминакович Гранд-Скубик. «Самоубийца» Н. Эрдмана. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва.
1983/84 — Сэр Невилл Ним. «Крамнэгел» П. Устинова. Постановка П. Хомского. Театр сатиры. Москва. Фирс. «Вишневый сад» А.П. Чехова. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва.
1985/86 — Подколесин. «Молчи, грусть, молчи!» А. Ширвиндта. Постановка А. Ширвиндта. Театр сатиры. Москва. Эдгар Гувер. «Бремя решения» Ф. Бурлацкого. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва.
1987/88 — Иван Коломийцев. «Последние» М. Горького. Постановка А. Папанова. Театр сатиры. Москва.
1988/89 — Первый пенсионер. «Страсти Черноморья» Ф. Искандера. Постановка А. Ширвиндта. Театр сатиры. Москва. Председатель. «Трибунал» В. Войновича. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва.
1992/93 — Серапион Мардарьич Градобоев. «Горячее сердце» А.Н. Островского. Постановка В. Плучека. Театр сатиры. Москва.
1998/99 — Барон. «Скупой рыцарь» А.С. Пушкина. Постановка И. Штернберга. Театр «Вернисаж». Москва.