Страница:
Однако, несмотря на тщательную подготовку небывалой по ожесточенности и масштабам тайной войны против Советского Союза, немецкие генералы и офицеры вынуждены были признать особо трудные условия для деятельности империалистических разведок и контрразведок в СССР. По свидетельству Леверкюна, "Советская Россия еще до начала войны представляла в отношении разведки особенно трудную проблему"{346}. "Засылка в Россию агентов из Германии, - сетует он далее, - была возможна лишь в очень редких случаях. Контроль и проверка документов среди населения России как в городах, так и на транспорте проводились гораздо строже, чем в какой-либо другой европейской стране"{347}. Бдительность советских людей была серьезным препятствием, мешавшим проникновению в СССР германских разведчиков.
Меры Советского правительства, в частности закрытие в 1938 г. немецких консульств в СССР, являвшихся рассадниками деятельности агентов абвера и Риббентропа, нанесли серьезный удар по немецкой разведке.
И все же органам государственной безопасности СССР не удалось полностью очистить страну от немецких шпионов и диверсантов. Абвер и другие разведки Германии засылали в СССР, особенно по мере приближения даты нападения на нашу страну, все новых агентов.
В начале сентября 1940 г. Канарис получил приказ Йодля, содержавший основные директивы по проведению разведки и подрывной деятельности на территории СССР. В нем предписывалось определить группировку, силу советских войск, их вооружение и снаряжение, разведать укрепления на западной границе и полевые аэродромы, сообщать данные о работе советской промышленности и транспорта{348}.
В развитие этого приказа генерал-майор Лахузен, начальник 2-го отдела абвера, заместитель Канариса, приказал организовать специальную группу "А", которая должна была заниматься подготовкой диверсий и в целом работой по разложению советского тыла. В приказе указывалось, что в целях нанесения молниеносного удара по Советскому Союзу "Абвер-2" при проведении подрывной работы против России должен использовать свою агентуру{349}. Хотя многие немецко-фашистские шпионы и диверсанты были схвачены и обезврежены, часть из них проникла на советскую территорию. Немало немецких шпионов и диверсантов, маскировавшихся многие годы, было завербовано из числа немецких эмигрантов.
Важным источником информации были сообщения "официальных" шпионов немецких дипломатов в СССР: посла фон Шуленбурга, советника посольства Хильгера, а также военных, военно-морских, военно-воздушных атташе и других военно-дипломатических представителей в Советской стране и государствах, граничащих с нею{350}.
На содержании гитлеровской разведки многие годы находились остатки русской белогвардейщины, покинувшей Россию после Октябрьской революции и гражданской войны, члены организации украинских буржуазных националистов (ОУН) типа гетмана Скоропадского, Бандеры, Мельника и других националистических фашистских группировок. Руководителям украинских националистов Мельнику и Бандере поручалось организовать сразу после нападения на СССР провокационные выступления на Украине с целью подрыва советского тыла{351}. Накануне и в период войны фашистской Германии против СССР украинские националисты ревностно и холуйски выполняли самые грязные и кровавые поручения немецкой разведки, гестаповских палачей. Они чинили наиболее жестокие зверства на временно оккупированной немцами советской территории. Украинскими националистами был укомплектован особый карательный батальон "Нахтигаль", возглавляемый сотрудником абвера, "специалистом по Востоку" обер-лейтенантом Теодором Оберлендером{352}. Были подготовлены также специальные диверсионные группы, сформированные из националистических элементов - выходцев из Прибалтики, для проведения подрывной деятельности в Прибалтийских республиках{353}.
Кроме того, создавались специальные группы, отделы разведки. Так, после поражения буржуазно-помещичьей Польши специальный отдел немецкой разведки был создан в Кракове. В связи с этим отдел контрразведки абвера 20 июня 1941 г. издал специальную директиву. В Румынии была образована диверсионная организация под кодовым названием "Тамара"{354}, в задачу которой входила подготовка восстания в Советской Грузии.
Немецкая разведка использовала для своих целей и немецких граждан, возвращавшихся из СССР или проезжающих через советскую территорию. Группы немецких "туристов", в особенности в Прибалтике, Закарпатье, на Украине, в Молдавии, "альпинистов" в горах Кавказа занимались топографическими съемками, разведкой военных объектов. Участники Великой Отечественной войны свидетельствуют: в период ожесточенных боев за перевалы Кавказа Марухский, Клухорский, у подножия снежного Эльбруса и на других перевалах и в долинах у захваченных в плен, убитых немецких офицеров находили самые подробные карты Кавказских гор. В Бреслау (потом он был переведен в пригород Берлина Ванзее) был создан специальный немецкий институт, сотрудники которого углубленно занимались изучением военно-экономического потенциала, вопросами пропускной способности железных и шоссейных дорог СССР. В институте усиленно исследовались политическая жизнь страны, национальная проблема - отношения между национальностями, населяющими Советский Союз, с тем чтобы в период войны разжечь национальную рознь, использовать национальные тенденции для ослабления Советской власти.
В конце 1940 г. для совершения диверсионных актов в тылу Красной Армии из зарубежных немцев, хорошо знавших русский язык, был создан полк головорезов "особого назначения" "Бранденбург-800". По заданию своих хозяев командование полка не останавливалось перед самыми коварными методами ведения войны, запрещенными международным правом. С целью диверсий, захвата мостов, туннелей, оборонных предприятий и удержания их до подхода авангардных частей германской армии солдаты этого полка надевали форму и пользовались оружием советских войск{355}.
Вермахт воспитывал в своих солдатах самые жестокие, звериные инстинкты. Создавались специальные "роты пропаганды", солдаты которых должны были использовать любое оружие из арсенала лжи, клеветы, провокаций и насилий как в своих войсках, так и в лагере противника{356}.
Верховным командованием германских вооруженных сил была также поставлена важная задача прикрыть развертывание германских армий у границ СССР. В специальной директиве вермахта, подписанной 6 сентября 1940 г. Йодлем, разведке давались указания по дезинформации. Общее количество германских войск на востоке должно было быть замаскировано путем публикации сообщений о систематическом перемещении частей, которое следовало объяснять изменением дислокации лагерей обучения. Разведке предписывалось создавать впечатление, будто центр концентрации войск находится в южной части Польши, в протекторате Богемия и Моравия и в Австрии и что скопление войск на севере сравнительно невелико. Что касается вооружения частей, в особенности бронетанковых дивизий, то необходимо было преувеличивать его. Следовало говорить о значительном усилении немецкой противовоздушной обороны на востоке.
Пожалуй, наиболее вероломной является директива ОКВ по дезинформации противника от 15 февраля 1941 г. "Цель дезинформации заключается в том, указывалось в директиве, - чтобы скрыть подготовку к операции "Барбаросса"{357}. Развертывание войск на востоке объяснялось... целью отвлечения внимания от вторжения в Англию.
Накануне и в ходе войны против СССР немецко-фашистская агентура представляла командованию вермахта определенные данные о боевом составе, дислокации, передвижениях советских войск на западных границах, о советской экономике и транспорте. Но даже сведения о вооружении Красной Армии, по признанию Гальдера, не отличались большой точностью.
Генеральный штаб не считал верными данные немецкой разведки о советском военно-экономическом потенциале и о возможности эвакуации советской промышленности на восток. Фактически немецкий генштаб не рассчитывал, что Советское государство сможет осуществить эвакуацию большого числа заводов и фабрик из Центра европейской части. Германия не имела точных данных об успехах СССР в области технического прогресса. Поступавшие в генеральный штаб некоторые сведения о технических усовершенствованиях, по словам Леверкюна, не принимались во внимание{358}. Для немецких генералов, да и для самого Гитлера появление замечательных советских танков Т-34, KB, новых типов самолетов, сильной полевой артиллерии, в том числе "катюш", оказалось полной неожиданностью{359}.
Крупные просчеты были допущены гитлеровцами и в оценке производственных возможностей как промышленности СССР в целом, так и в особенности в восточных районах страны. Беспредельная хвастливость, вера в "непобедимость" немецкого генерала и солдата, недооценка противника, презрение к нему вскружили голову Гитлеру, его фельдмаршалам и генералам.
Несмотря на то что гитлеровцы сосредоточили на советско-германском фронте гигантский аппарат террора и насилия, создали более 130 разведывательных и контрразведывательных органов, около 60 специальных школ по подготовке агентуры, они так и не узнали, какой мощью располагает СССР. Может быть, они приблизительно, а кое-где и точно знали количество советских дивизий, их вооружение, число танков и самолетов. Но они явно недооценивали мужество народа, который встал на защиту своей Родины, ее революционных завоеваний.
Битва советской и фашистской разведок
Подготовка к гигантским сражениям между фашистской Германией и Советским Союзом сопровождалась упорной войной на "невидимом фронте". От того, будет она выиграна или проиграна, во многом зависели успехи или неуспехи на полях сражений Великой Отечественной войны.
Накануне и в начальный период Великой Отечественной войны сложные задачи по обеспечению государственной безопасности СССР Коммунистическая партия и Советское правительство возложили на Народный комиссариат государственной безопасности (НКГБ) и органы военной контрразведки (СМЕРШ) Народного комиссариата обороны и Народного комиссариата Военно-Морского Флота{360}.
Особенно усилилась деятельность разведывательных организаций Советского Союза в 1940 г., когда стала более очевидной подготовка фашистской Германией нападения на СССР.
Предупреждения о готовящемся вероломном нападении начали поступать задолго до 22 июня 1941 г. - фактически с начала 1940 г. Из Токио, Берна, затем из Берлина, Лондона, Вашингтона, Варшавы, Анкары и других мест по разведывательным и дипломатическим каналам приходили данные, почерпнутые в высших политических и военных кругах.
Главное разведывательное управление Генерального штаба Красной Армии, начальником которого в середине июля 1940 г. был назначен генерал Ф. И. Голиков, добывало обширные сведения о намерениях гитлеровской Германии в отношении Советского государства.
Советская военная разведка, указывал Ф. И. Голиков, располагала важнейшими материалами "о военном потенциале гитлеровской Германии, о ее мобилизационных мероприятиях, о новых войсковых формированиях, об общей численности вооруженных сил, о количестве и составе гитлеровских дивизий, их группировке на театрах военных действий, о стратегическом резерве главного командования.
С лета 1940 г. она систематически держала под контролем массовые переброски немецких войск на восток, откуда бы они ни шли: из оккупированных стран Западной и Центральной Европы, из района Балкан, из самой Германии"{361}.
Советские разведчики с большой точностью и своевременно сообщали в Центр "о количестве, составе и местах расположения гитлеровских армий, корпусов и дивизий по всей западной границе СССР - от Балтийского до Черного морей"{362}.
Так, в сводке № 5 Главного разведывательного управления по состоянию на 1 июня 1941 г. "даются точные данные о количестве немецких войск на востоке как в целом, так и против каждого нашего западного пограничного военного округа - Прибалтийского, Западного, Киевского - от самой нашей границы и в глубину до 400 километров"{363}. Было известно и количество немецких дивизий на территории Румынии и Финляндии{364}.
Советская разведка точно определила не только количество дивизий, корпусов и армий, переброшенных к границам СССР, их вооружение и снаряжение. ГРУ располагало сведениями исключительной ценности: оно знало, как свидетельствует маршал Жуков, о плане "Барбаросса", основных стратегических направлениях ударов немецко-фашистских войск при нападении на Советский Союз{365} и точных сроках этого нападения. Эти важнейшие сведения были сообщены руководству в докладе генерала Голикова от 20 марта 1941 г. В этом документе со ссылкой на сообщение военного атташе в Берлине, указано: "Начало военных действий против СССР следует ожидать между 15 мая и 15 июня 1941 года"{366}. Однако должных выводов из имеющихся фактических данных тогда сделано не было.
Маршал Г. К. Жуков, занимавший в то время пост начальника Генерального штаба Красной Армии, признает: "В период назревания опасной военной обстановки мы, военные, вероятно, не сделали всего, чтобы убедить И. В. Сталина в неизбежности войны с Германией в самое ближайшее время и доказать необходимость проведения в жизнь срочных мероприятий, предусмотренных оперативными и мобилизационными планами"{367}. И хотя "эти мероприятия не гарантировали бы полного успеха в отражении вражеского натиска, так как силы сторон были далеко не равными", наши войска "могли бы вступить в бой более организованно и, следовательно, нанести противнику значительно большие потери"{368}.
Еще с лета 1940 г. дипломатические представители, военные атташе, другие сотрудники в разных странах систематически сообщали о подготовке фашистской Германии к войне с СССР. Из разных источников поступала эта информация в советские посольства, военным атташе. Она поступала из групп антифашистского подполья Европы, многие из которых возглавлялись коммунистами.
Немецкие антифашисты, антифашисты Польши, Чехословакии и других стран понимали, что единственной страной, которая может избавить мир от "коричневой чумы", является Советский Союз. Они считали своим интернациональным долгом помочь Стране Советов. Рискуя жизнью, преодолевая невиданные трудности, антифашисты добывали ценную информацию о военных планах гитлеровской Германии, о ее военно-экономическом потенциале и другие данные, способствовавшие оказанию помощи СССР, а также освобождению их народов от фашизма.
В частности, в Германии во главе самой значительной организации Сопротивления первых лет второй мировой войны "стояли ученый д-р Арвид Харнак, обер-лейтенант Харро Шульце-Бойзен и деятели КПГ Ион Зиг и Вильгельм Гуддорф"{369}. В состав организации входили коммунисты, социал-демократы, члены профсоюзов и беспартийные, рабочие и ученые, учителя и артисты, художники и служащие, солдаты и офицеры. Это были "отважные немецкие патриоты и убежденные интернационалисты, верные друзья Советского Союза"{370}, боровшиеся за свержение фашизма, за миролюбивую, демократическую, социалистическую Германию. В Германии и других странах Европы в глубоком подполье действовала группа, фигурировавшая в секретных нацистских документах под названием "Красная капелла". В эту организацию, имевшую многочисленных агентов, сообщавшую ценные данные о подготовке Германией войны с СССР, о времени начала боевых действий, оперативных планах ОКБ, входили и военные разведчики{371}. Она просуществовала до августа 1942 г., пока не была разгромлена гестаповцами.
В условиях жестокого террора, царившего в фашистской Германии, немецкие антифашисты все же находили пути, чтобы сообщать советским людям в Германии об угрозе, нависшей над СССР. В середине февраля 1941 г. в советское консульство в Берлине пришел рабочий типографии. Он принес экземпляр русско-немецкого разговорника. В нем можно было прочесть русские фразы, набранные латинским шрифтом: "Ты коммунист", "Руки вверх", "Буду стрелять", "Сдавайся". Разговорник не оставлял никаких сомнений в агрессивных намерениях Германии и немедленно был направлен в Москву.
"Начиная с марта, - писал В. Бережков, работавший в 1941 г. в советском посольстве в Германии, - по Берлину поползли настойчивые слухи о готовящемся нападении Гитлера на Советский Союз. При этом фигурировали разные даты... 6 апреля, 20 апреля, 18 мая и, наконец, правильная - 22 июня"{372}. Обо всех этих тревожных сигналах посольство систематически докладывало в Москву.
К концу мая дипломатами посольства советником В. С. Семеновым и атташе И. С. Чернышевым был составлен подробный доклад. "Основной вывод этого доклада, - указывает В. Бережков, - состоял в том, что практическая подготовка Германии к нападению на Советский Союз закончена и масштабы этой подготовки не оставляют сомнения в том, что вся концентрация войск и техники завершена. Поэтому следует в любой момент ждать нападения Германии на Советский Союз"{373}.
Тревожные сообщения из Берлина поступали в Наркомат Военно-Морского Флота от советского военно-морского атташе в Берлине капитана 1-го ранга М. А. Воронцова. "Он не только сообщал о приготовлениях немцев" - писал в своих мемуарах народный комиссар Военно-Морского Флота адмирал флота Н. Г. Кузнецов, - но и называл почти точную дату начала войны"{374}.
Вечером 21 июня М. А. Воронцов, вызванный из Берлина в Москву, доложил наркому: "Нападения надо ждать с часа на час". "Так что же все это означает? - спросил его в упор нарком.
- Это война! - ответил он без колебаний"{375}.
Наиболее ценные и точные сведения о подготовке фашистской Германией нападения на СССР были получены из Токио от Рихарда Зорге, закрепившегося на работе в немецком посольстве в Японии и имевшего доступ к самой секретной переписке фашистского посла Эйгена Отта.
Самое первое донесение группы "Рамзай" об опасности для СССР со стороны Германии было получено ровно за месяц до подписания Гитлером плана "Барбаросса" - 18 ноября 1940 г.{376} Ссылаясь на беседу с человеком, выбравшимся из Германии, Зорге сообщал о проводимых фашистской Германией мероприятиях по подготовке нападения на Советский Союз. 28 декабря 1940 г. он радировал в Москву: "На германо-советских границах сосредоточено 80 немецких дивизий. Гитлер намерен оккупировать территорию СССР по линии Харьков - Москва - Ленинград"{377}. В начале 1941 г. Зорге систематически сообщал в Центр информацию, полученную через прибывавших в Японию из Германии специальных эмиссаров, дипкурьеров, об усиленной концентрации германских войск на советской границе, переброске частей из Франции. Зорге доносил о завершении строительства немецких укреплений на восточной границе Германии с СССР.
В марте, апреле, мае в Центр летят все новые радиограммы Зорге, сообщавшего о подготовке нападения Германии на СССР. 21 мая в Центр было направлено сообщение: "Германия имеет против СССР 9 армий, состоящих из 150 дивизий". В конце мая Зорге передал в Центр заявление немецкого посла в Токио Отта: "...немецкое выступление против СССР начнется во второй половине июня"{378}. 1 июня Зорге радирует: "Начало советско-германской войны ожидается 15 июня... Наиболее сильный удар будет нанесен левым флангом германской армии"{379}. После беседы с немецким военным атташе в Бангкоке Шоллем Зорге немедленно передал в Центр, что война начнется 20-22 июня. "На восточной границе (Германии с СССР. - Ф. В.) сосредоточено от 170 до 190 дивизий. Главные направления (удара. - Ф. В.) будут обращены против Москвы и Ленинграда, а затем против Украины"{380}.
Но особенно ценны две радиограммы Зорге, посланные 15 июня. В них были точно указаны сроки нападения фашистской Германии на СССР. Первая радиограмма гласила: "Война будет начата в конце июня. Рамзай"{381}. В тот же день от Зорге поступает еще более точная радиограмма: "Нападение произойдет на широком фронте на рассвете 22 июня. Рамзай"{382}.
Зорге в своих радиограммах сообщил не только точную дату нападения фашистской Германии на Советский Союз, численный состав немецко-фашистских армий вторжения, но и правильно информировал Москву об оперативно-стратегических замыслах немецко-фашистского командования, о направлениях основных ударов фашистских войск - на Москву, Ленинград и Украину.
Информация о подготовке Гитлером нападения на СССР поступала из нейтральной Швейцарии, где в годы второй мировой войны разведки воюющих коалиций действовали весьма интенсивно.
В Швейцарии была создана широкая разведывательная организация "Дора", возглавляемая венгерским коммунистом Шандором Радо{383}. Самым обширным источником, из которого черпал ценнейшую информацию Ш. Радо, был немецкий антифашист Рудольф Рёсслер (Люци). С ним были связаны несколько немецких генералов и офицеров (так называемая группа "Викинг"), действовавших накануне и в период второй мировой войны в самом логове фашистского зверя в штабе верховного командования вермахта. Они-то и сообщили Рёсслеру о секретнейшем плане "Барбаросса" через 20 дней после его подписания{384}. Эти ценнейшие данные затем, не позже 18 июня 1941 г., были переданы Рёсслером через члена группы "Дора" Кристиана Шнейдера Шандору Радо{385}, а через него в Москву.
Еще в конце февраля 1941 г. Ш. Радо сообщил в Центр, что Германия имеет сейчас на востоке 150 дивизий и "выступление Германии начнется в конце мая"{386}. Известно, что эти сроки были перенесены Гитлером из-за агрессии против Югославии, о чем Ш. Радо и сообщил в конце марта в Центр: "Гитлер отложил операцию ("Барбаросса") на 4 недели"{387}. Кроме того, Ш. Радо сообщил в Москву точные сведения о переброске на восток немецко-фашистских армий, об их составе и вооружении. "Общее наступление на СССР начнется на рассвете в воскресенье 22 июня"{388}, - информировал Ш. Радо уже 12 июня 1941 г.
Наряду с сообщениями Р. Зорге из Токио это были самые конкретные данные об агрессивных планах немецких фашистов.
Тревожные сигналы об интенсивных военных приготовлениях фашистской Германии поступали из Франции от советского посла А. Е. Богомолова, военного атташе генерала И. А. Суслопарова.
Ухудшение, наступившее в советско-германских отношениях в начале 1941 г., почувствовали и советские представители во Франции. В начале февраля немцы потребовали, чтобы все сотрудники советского посольства, в том числе и военного атташата, выехали из Парижа и Виши. Была прекращена выдача виз советским гражданам на выезд в СССР, ограничен переезд советских дипломатических работников по территории Франции. Наряду с этими косвенными признаками назревающих событий были и прямые доказательства.
Надвигающиеся грозные события затрагивали и США. Дальнейшее обострение японо-американских противоречий, усиление угрозы интересам США со стороны фашистской Германии и других стран "оси", поражение Франции и тяжелое положение Англии - все это заставляло более дальновидных политиков США преодолевать барьеры на пути нормализации советско-американских отношений.
А начиналось все так. Теплым августовским вечером 1940 г. в одном из берлинских театров состоялась встреча коммерческого атташе Соединенных Штатов Америки Вудса, связанного с разведкой США, с одним из подданных "третьего рейха". Немец принадлежал к высшему свету, был прочно связан с директором Рейхсбанка Шахтом, имел доступ к верховному командованию вермахта, но - что особенно важно - являлся членом антигитлеровской оппозиции. Во время секретной встречи он незаметно передал Вудсу листок бумаги. Когда Вудс пришел домой и развернул записку, то прочел следующие слова: "В главной ставке Гитлера происходили совещания относительно подготовки войны против России".
Вудс немедленно направил эту информацию в государственный департамент США. Сведения были столь сенсационными, что к ним отнеслись, как писал тогдашний государственный секретарь США Хэлл, с недоверием, поскольку Гитлер вел ожесточенную войну против Англии{389}. Все же Вудсу было поручено тщательно изучить новые планы Гитлера.
В январе 1941 г., вскоре после принятия плана "Барбаросса", информатор Вудса передал ему копию документа{390}. Государственный департамент получил подтверждение информации Вудса и по другим каналам. О подготовке фашистской Германией нападения на СССР было доложено президенту Ф. Д. Рузвельту. Затем было решено сообщить советскому послу в Вашингтоне У майскому об агрессивных планах Гитлера в отношении СССР. 1 марта 1941 г. заместитель государственного секретаря Уэллес вызвал Уманского и познакомил его с материалами, полученными через Вудса. Как вспоминал Хэлл, посол молча выслушал его и после короткой паузы поблагодарил правительство США за исключительно ценную информацию, заявив, что он немедленно сообщит обо всем Советскому правительству{391}.
.20 марта Уэллес подтвердил К. Уманскому свое сообщение от 1 марта, дополнив его рядом новых сведений. Это были одни из самых первых предупреждений СССР по дипломатическим каналам, исходившие из Соединенных Штатов Америки.
Поскольку сообщения, поступающие из Восточной Европы, не исключали возможности возникновения войны между Германией и Советским Союзом в ближайшее время, то буквально за день до нападения фашистской Германии на СССР, 21 июня 1941 г., государственный департамент сформулировал проект программы будущего в советско-американских отношениях. В нем говорилось: "В том случае, если вспыхнет война, мы считаем, что наша политика в отношении Советского Союза... должна быть следующей:
Меры Советского правительства, в частности закрытие в 1938 г. немецких консульств в СССР, являвшихся рассадниками деятельности агентов абвера и Риббентропа, нанесли серьезный удар по немецкой разведке.
И все же органам государственной безопасности СССР не удалось полностью очистить страну от немецких шпионов и диверсантов. Абвер и другие разведки Германии засылали в СССР, особенно по мере приближения даты нападения на нашу страну, все новых агентов.
В начале сентября 1940 г. Канарис получил приказ Йодля, содержавший основные директивы по проведению разведки и подрывной деятельности на территории СССР. В нем предписывалось определить группировку, силу советских войск, их вооружение и снаряжение, разведать укрепления на западной границе и полевые аэродромы, сообщать данные о работе советской промышленности и транспорта{348}.
В развитие этого приказа генерал-майор Лахузен, начальник 2-го отдела абвера, заместитель Канариса, приказал организовать специальную группу "А", которая должна была заниматься подготовкой диверсий и в целом работой по разложению советского тыла. В приказе указывалось, что в целях нанесения молниеносного удара по Советскому Союзу "Абвер-2" при проведении подрывной работы против России должен использовать свою агентуру{349}. Хотя многие немецко-фашистские шпионы и диверсанты были схвачены и обезврежены, часть из них проникла на советскую территорию. Немало немецких шпионов и диверсантов, маскировавшихся многие годы, было завербовано из числа немецких эмигрантов.
Важным источником информации были сообщения "официальных" шпионов немецких дипломатов в СССР: посла фон Шуленбурга, советника посольства Хильгера, а также военных, военно-морских, военно-воздушных атташе и других военно-дипломатических представителей в Советской стране и государствах, граничащих с нею{350}.
На содержании гитлеровской разведки многие годы находились остатки русской белогвардейщины, покинувшей Россию после Октябрьской революции и гражданской войны, члены организации украинских буржуазных националистов (ОУН) типа гетмана Скоропадского, Бандеры, Мельника и других националистических фашистских группировок. Руководителям украинских националистов Мельнику и Бандере поручалось организовать сразу после нападения на СССР провокационные выступления на Украине с целью подрыва советского тыла{351}. Накануне и в период войны фашистской Германии против СССР украинские националисты ревностно и холуйски выполняли самые грязные и кровавые поручения немецкой разведки, гестаповских палачей. Они чинили наиболее жестокие зверства на временно оккупированной немцами советской территории. Украинскими националистами был укомплектован особый карательный батальон "Нахтигаль", возглавляемый сотрудником абвера, "специалистом по Востоку" обер-лейтенантом Теодором Оберлендером{352}. Были подготовлены также специальные диверсионные группы, сформированные из националистических элементов - выходцев из Прибалтики, для проведения подрывной деятельности в Прибалтийских республиках{353}.
Кроме того, создавались специальные группы, отделы разведки. Так, после поражения буржуазно-помещичьей Польши специальный отдел немецкой разведки был создан в Кракове. В связи с этим отдел контрразведки абвера 20 июня 1941 г. издал специальную директиву. В Румынии была образована диверсионная организация под кодовым названием "Тамара"{354}, в задачу которой входила подготовка восстания в Советской Грузии.
Немецкая разведка использовала для своих целей и немецких граждан, возвращавшихся из СССР или проезжающих через советскую территорию. Группы немецких "туристов", в особенности в Прибалтике, Закарпатье, на Украине, в Молдавии, "альпинистов" в горах Кавказа занимались топографическими съемками, разведкой военных объектов. Участники Великой Отечественной войны свидетельствуют: в период ожесточенных боев за перевалы Кавказа Марухский, Клухорский, у подножия снежного Эльбруса и на других перевалах и в долинах у захваченных в плен, убитых немецких офицеров находили самые подробные карты Кавказских гор. В Бреслау (потом он был переведен в пригород Берлина Ванзее) был создан специальный немецкий институт, сотрудники которого углубленно занимались изучением военно-экономического потенциала, вопросами пропускной способности железных и шоссейных дорог СССР. В институте усиленно исследовались политическая жизнь страны, национальная проблема - отношения между национальностями, населяющими Советский Союз, с тем чтобы в период войны разжечь национальную рознь, использовать национальные тенденции для ослабления Советской власти.
В конце 1940 г. для совершения диверсионных актов в тылу Красной Армии из зарубежных немцев, хорошо знавших русский язык, был создан полк головорезов "особого назначения" "Бранденбург-800". По заданию своих хозяев командование полка не останавливалось перед самыми коварными методами ведения войны, запрещенными международным правом. С целью диверсий, захвата мостов, туннелей, оборонных предприятий и удержания их до подхода авангардных частей германской армии солдаты этого полка надевали форму и пользовались оружием советских войск{355}.
Вермахт воспитывал в своих солдатах самые жестокие, звериные инстинкты. Создавались специальные "роты пропаганды", солдаты которых должны были использовать любое оружие из арсенала лжи, клеветы, провокаций и насилий как в своих войсках, так и в лагере противника{356}.
Верховным командованием германских вооруженных сил была также поставлена важная задача прикрыть развертывание германских армий у границ СССР. В специальной директиве вермахта, подписанной 6 сентября 1940 г. Йодлем, разведке давались указания по дезинформации. Общее количество германских войск на востоке должно было быть замаскировано путем публикации сообщений о систематическом перемещении частей, которое следовало объяснять изменением дислокации лагерей обучения. Разведке предписывалось создавать впечатление, будто центр концентрации войск находится в южной части Польши, в протекторате Богемия и Моравия и в Австрии и что скопление войск на севере сравнительно невелико. Что касается вооружения частей, в особенности бронетанковых дивизий, то необходимо было преувеличивать его. Следовало говорить о значительном усилении немецкой противовоздушной обороны на востоке.
Пожалуй, наиболее вероломной является директива ОКВ по дезинформации противника от 15 февраля 1941 г. "Цель дезинформации заключается в том, указывалось в директиве, - чтобы скрыть подготовку к операции "Барбаросса"{357}. Развертывание войск на востоке объяснялось... целью отвлечения внимания от вторжения в Англию.
Накануне и в ходе войны против СССР немецко-фашистская агентура представляла командованию вермахта определенные данные о боевом составе, дислокации, передвижениях советских войск на западных границах, о советской экономике и транспорте. Но даже сведения о вооружении Красной Армии, по признанию Гальдера, не отличались большой точностью.
Генеральный штаб не считал верными данные немецкой разведки о советском военно-экономическом потенциале и о возможности эвакуации советской промышленности на восток. Фактически немецкий генштаб не рассчитывал, что Советское государство сможет осуществить эвакуацию большого числа заводов и фабрик из Центра европейской части. Германия не имела точных данных об успехах СССР в области технического прогресса. Поступавшие в генеральный штаб некоторые сведения о технических усовершенствованиях, по словам Леверкюна, не принимались во внимание{358}. Для немецких генералов, да и для самого Гитлера появление замечательных советских танков Т-34, KB, новых типов самолетов, сильной полевой артиллерии, в том числе "катюш", оказалось полной неожиданностью{359}.
Крупные просчеты были допущены гитлеровцами и в оценке производственных возможностей как промышленности СССР в целом, так и в особенности в восточных районах страны. Беспредельная хвастливость, вера в "непобедимость" немецкого генерала и солдата, недооценка противника, презрение к нему вскружили голову Гитлеру, его фельдмаршалам и генералам.
Несмотря на то что гитлеровцы сосредоточили на советско-германском фронте гигантский аппарат террора и насилия, создали более 130 разведывательных и контрразведывательных органов, около 60 специальных школ по подготовке агентуры, они так и не узнали, какой мощью располагает СССР. Может быть, они приблизительно, а кое-где и точно знали количество советских дивизий, их вооружение, число танков и самолетов. Но они явно недооценивали мужество народа, который встал на защиту своей Родины, ее революционных завоеваний.
Битва советской и фашистской разведок
Подготовка к гигантским сражениям между фашистской Германией и Советским Союзом сопровождалась упорной войной на "невидимом фронте". От того, будет она выиграна или проиграна, во многом зависели успехи или неуспехи на полях сражений Великой Отечественной войны.
Накануне и в начальный период Великой Отечественной войны сложные задачи по обеспечению государственной безопасности СССР Коммунистическая партия и Советское правительство возложили на Народный комиссариат государственной безопасности (НКГБ) и органы военной контрразведки (СМЕРШ) Народного комиссариата обороны и Народного комиссариата Военно-Морского Флота{360}.
Особенно усилилась деятельность разведывательных организаций Советского Союза в 1940 г., когда стала более очевидной подготовка фашистской Германией нападения на СССР.
Предупреждения о готовящемся вероломном нападении начали поступать задолго до 22 июня 1941 г. - фактически с начала 1940 г. Из Токио, Берна, затем из Берлина, Лондона, Вашингтона, Варшавы, Анкары и других мест по разведывательным и дипломатическим каналам приходили данные, почерпнутые в высших политических и военных кругах.
Главное разведывательное управление Генерального штаба Красной Армии, начальником которого в середине июля 1940 г. был назначен генерал Ф. И. Голиков, добывало обширные сведения о намерениях гитлеровской Германии в отношении Советского государства.
Советская военная разведка, указывал Ф. И. Голиков, располагала важнейшими материалами "о военном потенциале гитлеровской Германии, о ее мобилизационных мероприятиях, о новых войсковых формированиях, об общей численности вооруженных сил, о количестве и составе гитлеровских дивизий, их группировке на театрах военных действий, о стратегическом резерве главного командования.
С лета 1940 г. она систематически держала под контролем массовые переброски немецких войск на восток, откуда бы они ни шли: из оккупированных стран Западной и Центральной Европы, из района Балкан, из самой Германии"{361}.
Советские разведчики с большой точностью и своевременно сообщали в Центр "о количестве, составе и местах расположения гитлеровских армий, корпусов и дивизий по всей западной границе СССР - от Балтийского до Черного морей"{362}.
Так, в сводке № 5 Главного разведывательного управления по состоянию на 1 июня 1941 г. "даются точные данные о количестве немецких войск на востоке как в целом, так и против каждого нашего западного пограничного военного округа - Прибалтийского, Западного, Киевского - от самой нашей границы и в глубину до 400 километров"{363}. Было известно и количество немецких дивизий на территории Румынии и Финляндии{364}.
Советская разведка точно определила не только количество дивизий, корпусов и армий, переброшенных к границам СССР, их вооружение и снаряжение. ГРУ располагало сведениями исключительной ценности: оно знало, как свидетельствует маршал Жуков, о плане "Барбаросса", основных стратегических направлениях ударов немецко-фашистских войск при нападении на Советский Союз{365} и точных сроках этого нападения. Эти важнейшие сведения были сообщены руководству в докладе генерала Голикова от 20 марта 1941 г. В этом документе со ссылкой на сообщение военного атташе в Берлине, указано: "Начало военных действий против СССР следует ожидать между 15 мая и 15 июня 1941 года"{366}. Однако должных выводов из имеющихся фактических данных тогда сделано не было.
Маршал Г. К. Жуков, занимавший в то время пост начальника Генерального штаба Красной Армии, признает: "В период назревания опасной военной обстановки мы, военные, вероятно, не сделали всего, чтобы убедить И. В. Сталина в неизбежности войны с Германией в самое ближайшее время и доказать необходимость проведения в жизнь срочных мероприятий, предусмотренных оперативными и мобилизационными планами"{367}. И хотя "эти мероприятия не гарантировали бы полного успеха в отражении вражеского натиска, так как силы сторон были далеко не равными", наши войска "могли бы вступить в бой более организованно и, следовательно, нанести противнику значительно большие потери"{368}.
Еще с лета 1940 г. дипломатические представители, военные атташе, другие сотрудники в разных странах систематически сообщали о подготовке фашистской Германии к войне с СССР. Из разных источников поступала эта информация в советские посольства, военным атташе. Она поступала из групп антифашистского подполья Европы, многие из которых возглавлялись коммунистами.
Немецкие антифашисты, антифашисты Польши, Чехословакии и других стран понимали, что единственной страной, которая может избавить мир от "коричневой чумы", является Советский Союз. Они считали своим интернациональным долгом помочь Стране Советов. Рискуя жизнью, преодолевая невиданные трудности, антифашисты добывали ценную информацию о военных планах гитлеровской Германии, о ее военно-экономическом потенциале и другие данные, способствовавшие оказанию помощи СССР, а также освобождению их народов от фашизма.
В частности, в Германии во главе самой значительной организации Сопротивления первых лет второй мировой войны "стояли ученый д-р Арвид Харнак, обер-лейтенант Харро Шульце-Бойзен и деятели КПГ Ион Зиг и Вильгельм Гуддорф"{369}. В состав организации входили коммунисты, социал-демократы, члены профсоюзов и беспартийные, рабочие и ученые, учителя и артисты, художники и служащие, солдаты и офицеры. Это были "отважные немецкие патриоты и убежденные интернационалисты, верные друзья Советского Союза"{370}, боровшиеся за свержение фашизма, за миролюбивую, демократическую, социалистическую Германию. В Германии и других странах Европы в глубоком подполье действовала группа, фигурировавшая в секретных нацистских документах под названием "Красная капелла". В эту организацию, имевшую многочисленных агентов, сообщавшую ценные данные о подготовке Германией войны с СССР, о времени начала боевых действий, оперативных планах ОКБ, входили и военные разведчики{371}. Она просуществовала до августа 1942 г., пока не была разгромлена гестаповцами.
В условиях жестокого террора, царившего в фашистской Германии, немецкие антифашисты все же находили пути, чтобы сообщать советским людям в Германии об угрозе, нависшей над СССР. В середине февраля 1941 г. в советское консульство в Берлине пришел рабочий типографии. Он принес экземпляр русско-немецкого разговорника. В нем можно было прочесть русские фразы, набранные латинским шрифтом: "Ты коммунист", "Руки вверх", "Буду стрелять", "Сдавайся". Разговорник не оставлял никаких сомнений в агрессивных намерениях Германии и немедленно был направлен в Москву.
"Начиная с марта, - писал В. Бережков, работавший в 1941 г. в советском посольстве в Германии, - по Берлину поползли настойчивые слухи о готовящемся нападении Гитлера на Советский Союз. При этом фигурировали разные даты... 6 апреля, 20 апреля, 18 мая и, наконец, правильная - 22 июня"{372}. Обо всех этих тревожных сигналах посольство систематически докладывало в Москву.
К концу мая дипломатами посольства советником В. С. Семеновым и атташе И. С. Чернышевым был составлен подробный доклад. "Основной вывод этого доклада, - указывает В. Бережков, - состоял в том, что практическая подготовка Германии к нападению на Советский Союз закончена и масштабы этой подготовки не оставляют сомнения в том, что вся концентрация войск и техники завершена. Поэтому следует в любой момент ждать нападения Германии на Советский Союз"{373}.
Тревожные сообщения из Берлина поступали в Наркомат Военно-Морского Флота от советского военно-морского атташе в Берлине капитана 1-го ранга М. А. Воронцова. "Он не только сообщал о приготовлениях немцев" - писал в своих мемуарах народный комиссар Военно-Морского Флота адмирал флота Н. Г. Кузнецов, - но и называл почти точную дату начала войны"{374}.
Вечером 21 июня М. А. Воронцов, вызванный из Берлина в Москву, доложил наркому: "Нападения надо ждать с часа на час". "Так что же все это означает? - спросил его в упор нарком.
- Это война! - ответил он без колебаний"{375}.
Наиболее ценные и точные сведения о подготовке фашистской Германией нападения на СССР были получены из Токио от Рихарда Зорге, закрепившегося на работе в немецком посольстве в Японии и имевшего доступ к самой секретной переписке фашистского посла Эйгена Отта.
Самое первое донесение группы "Рамзай" об опасности для СССР со стороны Германии было получено ровно за месяц до подписания Гитлером плана "Барбаросса" - 18 ноября 1940 г.{376} Ссылаясь на беседу с человеком, выбравшимся из Германии, Зорге сообщал о проводимых фашистской Германией мероприятиях по подготовке нападения на Советский Союз. 28 декабря 1940 г. он радировал в Москву: "На германо-советских границах сосредоточено 80 немецких дивизий. Гитлер намерен оккупировать территорию СССР по линии Харьков - Москва - Ленинград"{377}. В начале 1941 г. Зорге систематически сообщал в Центр информацию, полученную через прибывавших в Японию из Германии специальных эмиссаров, дипкурьеров, об усиленной концентрации германских войск на советской границе, переброске частей из Франции. Зорге доносил о завершении строительства немецких укреплений на восточной границе Германии с СССР.
В марте, апреле, мае в Центр летят все новые радиограммы Зорге, сообщавшего о подготовке нападения Германии на СССР. 21 мая в Центр было направлено сообщение: "Германия имеет против СССР 9 армий, состоящих из 150 дивизий". В конце мая Зорге передал в Центр заявление немецкого посла в Токио Отта: "...немецкое выступление против СССР начнется во второй половине июня"{378}. 1 июня Зорге радирует: "Начало советско-германской войны ожидается 15 июня... Наиболее сильный удар будет нанесен левым флангом германской армии"{379}. После беседы с немецким военным атташе в Бангкоке Шоллем Зорге немедленно передал в Центр, что война начнется 20-22 июня. "На восточной границе (Германии с СССР. - Ф. В.) сосредоточено от 170 до 190 дивизий. Главные направления (удара. - Ф. В.) будут обращены против Москвы и Ленинграда, а затем против Украины"{380}.
Но особенно ценны две радиограммы Зорге, посланные 15 июня. В них были точно указаны сроки нападения фашистской Германии на СССР. Первая радиограмма гласила: "Война будет начата в конце июня. Рамзай"{381}. В тот же день от Зорге поступает еще более точная радиограмма: "Нападение произойдет на широком фронте на рассвете 22 июня. Рамзай"{382}.
Зорге в своих радиограммах сообщил не только точную дату нападения фашистской Германии на Советский Союз, численный состав немецко-фашистских армий вторжения, но и правильно информировал Москву об оперативно-стратегических замыслах немецко-фашистского командования, о направлениях основных ударов фашистских войск - на Москву, Ленинград и Украину.
Информация о подготовке Гитлером нападения на СССР поступала из нейтральной Швейцарии, где в годы второй мировой войны разведки воюющих коалиций действовали весьма интенсивно.
В Швейцарии была создана широкая разведывательная организация "Дора", возглавляемая венгерским коммунистом Шандором Радо{383}. Самым обширным источником, из которого черпал ценнейшую информацию Ш. Радо, был немецкий антифашист Рудольф Рёсслер (Люци). С ним были связаны несколько немецких генералов и офицеров (так называемая группа "Викинг"), действовавших накануне и в период второй мировой войны в самом логове фашистского зверя в штабе верховного командования вермахта. Они-то и сообщили Рёсслеру о секретнейшем плане "Барбаросса" через 20 дней после его подписания{384}. Эти ценнейшие данные затем, не позже 18 июня 1941 г., были переданы Рёсслером через члена группы "Дора" Кристиана Шнейдера Шандору Радо{385}, а через него в Москву.
Еще в конце февраля 1941 г. Ш. Радо сообщил в Центр, что Германия имеет сейчас на востоке 150 дивизий и "выступление Германии начнется в конце мая"{386}. Известно, что эти сроки были перенесены Гитлером из-за агрессии против Югославии, о чем Ш. Радо и сообщил в конце марта в Центр: "Гитлер отложил операцию ("Барбаросса") на 4 недели"{387}. Кроме того, Ш. Радо сообщил в Москву точные сведения о переброске на восток немецко-фашистских армий, об их составе и вооружении. "Общее наступление на СССР начнется на рассвете в воскресенье 22 июня"{388}, - информировал Ш. Радо уже 12 июня 1941 г.
Наряду с сообщениями Р. Зорге из Токио это были самые конкретные данные об агрессивных планах немецких фашистов.
Тревожные сигналы об интенсивных военных приготовлениях фашистской Германии поступали из Франции от советского посла А. Е. Богомолова, военного атташе генерала И. А. Суслопарова.
Ухудшение, наступившее в советско-германских отношениях в начале 1941 г., почувствовали и советские представители во Франции. В начале февраля немцы потребовали, чтобы все сотрудники советского посольства, в том числе и военного атташата, выехали из Парижа и Виши. Была прекращена выдача виз советским гражданам на выезд в СССР, ограничен переезд советских дипломатических работников по территории Франции. Наряду с этими косвенными признаками назревающих событий были и прямые доказательства.
Надвигающиеся грозные события затрагивали и США. Дальнейшее обострение японо-американских противоречий, усиление угрозы интересам США со стороны фашистской Германии и других стран "оси", поражение Франции и тяжелое положение Англии - все это заставляло более дальновидных политиков США преодолевать барьеры на пути нормализации советско-американских отношений.
А начиналось все так. Теплым августовским вечером 1940 г. в одном из берлинских театров состоялась встреча коммерческого атташе Соединенных Штатов Америки Вудса, связанного с разведкой США, с одним из подданных "третьего рейха". Немец принадлежал к высшему свету, был прочно связан с директором Рейхсбанка Шахтом, имел доступ к верховному командованию вермахта, но - что особенно важно - являлся членом антигитлеровской оппозиции. Во время секретной встречи он незаметно передал Вудсу листок бумаги. Когда Вудс пришел домой и развернул записку, то прочел следующие слова: "В главной ставке Гитлера происходили совещания относительно подготовки войны против России".
Вудс немедленно направил эту информацию в государственный департамент США. Сведения были столь сенсационными, что к ним отнеслись, как писал тогдашний государственный секретарь США Хэлл, с недоверием, поскольку Гитлер вел ожесточенную войну против Англии{389}. Все же Вудсу было поручено тщательно изучить новые планы Гитлера.
В январе 1941 г., вскоре после принятия плана "Барбаросса", информатор Вудса передал ему копию документа{390}. Государственный департамент получил подтверждение информации Вудса и по другим каналам. О подготовке фашистской Германией нападения на СССР было доложено президенту Ф. Д. Рузвельту. Затем было решено сообщить советскому послу в Вашингтоне У майскому об агрессивных планах Гитлера в отношении СССР. 1 марта 1941 г. заместитель государственного секретаря Уэллес вызвал Уманского и познакомил его с материалами, полученными через Вудса. Как вспоминал Хэлл, посол молча выслушал его и после короткой паузы поблагодарил правительство США за исключительно ценную информацию, заявив, что он немедленно сообщит обо всем Советскому правительству{391}.
.20 марта Уэллес подтвердил К. Уманскому свое сообщение от 1 марта, дополнив его рядом новых сведений. Это были одни из самых первых предупреждений СССР по дипломатическим каналам, исходившие из Соединенных Штатов Америки.
Поскольку сообщения, поступающие из Восточной Европы, не исключали возможности возникновения войны между Германией и Советским Союзом в ближайшее время, то буквально за день до нападения фашистской Германии на СССР, 21 июня 1941 г., государственный департамент сформулировал проект программы будущего в советско-американских отношениях. В нем говорилось: "В том случае, если вспыхнет война, мы считаем, что наша политика в отношении Советского Союза... должна быть следующей: