Страница:
Буквально за три дня до нападения Германии на СССР в Будапешт прибыл генерал Гальдер, сообщивший, что война с Советским Союзом - вопрос ближайшего будущего. Гальдер дал понять, насколько желательно участие венгерской армии в военном походе против СССР. За день до нападения на СССР, 21 июня, Гитлер направил регенту Хорти письмо, сообщавшее о начале войны против СССР. Политические руководители Венгрии втянули страну в позорную, антинациональную авантюру.
Немаловажное значение в дипломатической подготовке войны Германии против СССР играла позиция Турции. Она определялась, как и позиции других стран, соотношением сил на международной арене.
До разгрома и капитуляции Франции Турция следовала в фарватере англо-французской политики, подписав с ними в октябре 1939 г. договор о взаимной помощи.
Поражение Англии и Франции на Западе, изменение положения на Балканах, когда Англия была изгнана из Греции, захват гитлеровцами Югославии резко изменили курс турецкой внешней политики. От англофильской ориентации Турция переходит к германофильской. Она заключает выгодные экономические соглашения с Германией, поставляет ей важное стратегическое сырье. И наоборот, союзной Англии Турция запретила транзит вооружения через свою территорию.
Следуя германофильской линии, в середине мая 1941 г. Турция через матерого немецкого разведчика фон Папена, германского посла в Анкаре, начала переговоры о заключении германо-турецкого договора о дружбе и ненападении. Турция надеялась тем самым создать единый антисоветский фронт капиталистических государств, а также воспользоваться войной фашистской Германии против СССР для осуществления своих захватнических планов.
18 июня 1941 г. между Турцией и фашистской Германией был подписан договор о дружбе. Это было важное звено в цепи дипломатической подготовки Германии к войне с Советским Союзом. Идя на такой шаг, Гитлер обеспечивал себе надежный южный фланг. Характеризуя подписание договора, английская либеральная газета "Манчестер гардиан" писала: "Одно несомненно - от Финляндии до Черного моря Гитлер сконцентрировал силы, значительнее тех, которые необходимы для любых оборонительных нужд".
Советский Союз стремился сохранить с Турцией отношения дружбы и добрососедства. Когда в марте 1941 г. в иностранной печати стали распространяться слухи о том, что в случае войны между фашистской Германией и Турцией СССР поддержит Германию, Советское правительство заявило: подобные слухи совершенно не соответствуют позиции Советского Союза; Турция, исходя из существующего между ней и СССР пакта о ненападении, может рассчитывать на полное понимание и нейтралитет СССР{315}.
Термин "полное понимание" выходил за рамки обычной трактовки нейтралитета. Однако правящие круги Турции, следуя в фарватере политики фашистской Германии, мечтали лишь о территориальных захватах.
Участие Муссолини в предстоящей войне с СССР не вызывало у Гитлера никаких сомнений. И не только солидарность фашистских лидеров, но и поражения Италии в Греции и Африке все более способствовали втягиванию фашистской Италии в русло агрессивной политики Германии. Из союзника Германии, а это был всегда союз всадника и лошади, Италия все более превращалась в ее сателлита.
Гитлер был настолько уверен в преданности Муссолини, что даже не счел нужным обещать Италии какие-либо территориальные компенсации за счет Советского Союза.
Не вызывало у него сомнений и участие в войне против СССР марионеточного правительства Словакии, всецело зависимого от фашистской Германии.
В антисоветский поход Гитлер надеялся вовлечь также франкистскую Испанию. После Компьенского перемирия 1940 г. правительство Франко перешло от политики "нейтралитета" в войне на позицию "невоюющей стороны". Испания готова была вступить в войну на стороне стран "оси" при двух условиях: она должна получить Гибралтар, Французское Марокко, Оран в Алжире; державы "оси" должны помочь Испании вооружением и продовольствием. Гитлер счел эти условия чрезмерными.
В ноябре 1940 г. испанский министр иностранных дел Суньер был приглашен в резиденцию Гитлера с целью подписать документ о присоединении Испании к Тройственному пакту. Но перед его отъездом на совещании у Франко было решено, что Испания не может вступить в войну: Франко боялся, как бы английский флот не захватил принадлежавшие Испании острова в Атлантическом океане и другие испанские колонии. Франко убеждал Гитлера, что Испания не выдержит затяжной войны{316}.
Тогда в феврале 1941 г. Гитлер направил Франко письмо, требуя от него обязательства вступить в войну. Франко заверил Гитлера в своей преданности и подготовке к захвату Гибралтара{317}. В войне против СССР он обязался выставить 60 тыс. солдат{318}.
В годы второй мировой войны франкистская Испания играла роль посредника в снабжении Германии рудами, нефтью, вольфрамом, марганцем, каучуком, которые она закупала в США, Турции и других странах. Испания была полем деятельности для секретных переговоров гитлеровцев с правящими кругами Англии и США.
Гитлеровская Германия надеялась втянуть в войну против СССР французское правительство Виши.
В конце октября 1940 г. этот вопрос обсуждался Гитлером и Петэном в Монтуаре, близ Тура, и закончился обязательством "военного сотрудничества с державами "оси". Позднее, в мае 1941 г., в Берхтесгаден был вызван министр иностранных дел правительства Петэна адмирал Дарлан. Во время этих переговоров Гитлеру без особого труда удалось добиться согласия французских марионеток оказать Германии помощь в войне против СССР "добровольцами", сырьем, продовольствием и рабочей силой. Правительство Петэна обязалось послать на советско-германский фронт "легион французских добровольцев". Когда фашистская Германия совершила вероломное нападение на СССР, вишистские власти создали так называемый "антибольшевистский легион" во главе с Лавалем, Дорио, Деа из деклассированных лиц, неспособных "к какой бы то ни было нормальной социальной жизни"{319}.
Правительство Петэна отказалось вернуть принадлежавшее Советскому Союзу золото, находившееся в "Банк де Франс", не хотело отменить аресты на счета и ценности торгпредства и советских хозяйственных организаций во Франции{320}.
Советская дипломатия активно противодействовала Берлину. Агрессивные замыслы германских фашистов не были тайной для Советского правительства. Сложившаяся на континенте Европы международная обстановка, особенно после разгрома и капитуляции Франции, не оставляла сомнений, что рано или поздно гитлеровская Германия нападет на Советский Союз.
Перед советской внешней политикой стояла задача использовать это время для подготовки к отражению нападения фашистских агрессоров. "Когда почти весь мир охвачен такой войной, - заявил 6 ноября 1940 г. М. И. Калинин в своем докладе на торжественном заседании в Большом театре, - быть вне ее это великое счастье"{321}. Советская страна прилагала огромные усилия для укрепления своей боевой мощи, создания наиболее благоприятной международной обстановки. Важно было иметь предпосылки для создания антифашистской коалиции на случай столкновения с Германией, предотвратить единый антисоветский фронт капиталистических государств.
Весной 1940 г., когда немецко-фашистские полчища вторглись в Данию и Норвегию, прямая угроза германского нападения нависла над Швецией. Советское правительство выступило в защиту национальной независимости этой страны.
13 апреля 1940 г. германский посол в Москве Шуленбург был приглашен в Наркоминдел, где ему было решительно заявлено: Советское правительство "определенно заинтересовано в сохранении нейтралитета Швеции" и "выражает пожелание, чтобы шведский нейтралитет не был нарушен"{322}. Москва серьезно предупредила Берлин. В ответ на это Германия обещала соблюдать нейтралитет Швеции.
В октябре 1940 г. советский полпред в Стокгольме А. М. Коллонтай заверила шведское правительство в том, что безусловное признание и уважение полной независимости Швеции - неизменная позиция Советского правительства{323}. Шведский министр иностранных дел Гюнтер в беседе с А. М. Коллонтай "взволнованно благодарил и сказал, что эта акция со стороны Советского Союза укрепит установку кабинета и твердую волю Швеции соблюдать нейтралитет. Особенно его обрадовало, что Советский Союз сдерживает Германию"{324}.
Во время ноябрьских переговоров 1940 г. между СССР и Германией Советское правительство заявило о своей заинтересованности в сохранении нейтралитета Швеции.
Не подлежит сомнению, что решительная поддержка нейтралитета Швеции Советским Союзом в момент вторжения Германии в Скандинавские страны спасла ее от захвата немецкими фашистами.
Советское правительство приняло энергичные меры с целью ликвидировать создание опасного очага фашистской агрессии против СССР в Прибалтийских странах - Эстонии, Латвии и Литве.
До начала второй мировой войны Англия и Франция стремились использовать Прибалтику в своих антисоветских целях. После начала войны в Прибалтийских государствах усиливаются интриги фашистских политиков и военных. Генерал Гальдер, видные деятели немецкой разведки Пиккенброк, Бентивеньи договорились с профашистскими политическими кругами Эстонии, Латвии, Литвы о превращении этих стран в плацдарм для нападения на Советский Союз. Советское правительство, народы Прибалтийских стран не могли допустить этого. СССР, опираясь на поддержку прибалтийских народов, добился в 1939 г. подписания договоров о взаимной помощи с Эстонией, Латвией и Литвой, предоставлявших СССР право иметь военные и военно-морские базы на их территории. Однако буржуазные правители Эстонии, Латвии и Литвы, продолжая свой антисоветский курс, усиливали приготовления к войне с Советским Союзом, нарушали договоры о взаимопомощи, совершали провокации, втягивая все более и более свои страны в фарватер агрессивной политики фашистской Германии. В странах Прибалтики совершались убийства, похищения советских военнослужащих{325}, готовились нападения на советские гарнизоны. Фактически в марте 1940 г. "оформился военный союз Латвии, Эстонии и Литвы, направленный против СССР"{326}. Трудящиеся Прибалтийских стран выступали против подобного политического курса своих правительств. Они требовали установления подлинно народной власти, которая избавила бы их от военных авантюр.
К июню 1940 г. в Прибалтийских государствах складывается революционная ситуация, приведшая к революционному взрыву в этих странах и свержению фашистских диктатур Сметоны в Литве, Ульманиса в Латвии, Пятса в Эстонии.
В июле 1940 г. к власти в Литве, Латвии и Эстонии пришли народные демократические правительства. 14-15 июня состоялись выборы в Народные сеймы Латвии, Литвы и Государственную думу Эстонии. Это была победа социалистической революции мирным путем{327}. Была восстановлена Советская власть. Наличие частей Красной Армии в Прибалтике сделало невозможной интервенцию империалистов и помешало силам местной контрреволюции{328}.
21-22 июля Народные сеймы Латвии и Литвы и Государственная дума Эстонии обратились к Верховному Совету СССР с просьбой принять их страны в великую семью советских народов. Седьмая сессия Верховного Совета СССР в начале августа 1940 г. удовлетворила эту просьбу.
В районе Прибалтики для Советского Союза создалась гораздо более благоприятная политическая и военная обстановка: Германии не удалось создать здесь антисоветский плацдарм.
Упрочению безопасности СССР способствовало также мирное воссоединение Бессарабии, захваченной в декабре 1917 - январе 1918 г. буржуазно-помещичьей Румынией, и Северной Буковины. Они вошли в августе 1940 г. в состав Советской Молдавии и Украинской ССР. Это имело важное политическое и военно-стратегическое значение. Границы СССР были отодвинуты далеко на запад. Но у Советского государства оказалось слишком мало времени для их укрепления.
Советская дипломатия активно противодействовала распространению фашистской экспансии на Балканы - Румынию, Болгарию, Турцию и другие страны. Она помогала народам этих стран сохранить суверенитет и независимость. Фашистская агрессия на Балканах представляла непосредственную угрозу интересам СССР, о чем Советское правительство не раз заявляло Германии. В конце 1940 и начале 1941 г. Советское правительство вело с Германией переговоры о недопущении распространения германской экспансии на Балканы, в частности в Болгарию.
Известно, что болгарский народ всегда стремился к союзу с братским русским народом, освободившим его от пятивекового турецкого гнета. Поэтому в Болгарии со стороны народа всегда было так сильно горячее чувство любви к русскому народу-освободителю. Но болгарская плутократия, правящая клика династии Кобургов, всегда придерживалась вопреки воле народа политической ориентации на Австро-Венгрию и кайзеровскую Германию, а накануне и в период второй мировой войны - на гитлеровскую Германию.
Великий сын болгарского народа Георгий Димитров говорил: "Одной из важнейших причин всех национальных несчастий и катастроф, которые постигли наш народ в последние десятилетия, является великоболгарский шовинизм, великоболгарская идеология... На этой почве у нас годами бесчинствовал фашизм. На этой почве германская агентура при царе Фердинанде и при царе Борисе продала Болгарию немцам и превратила ее в орудие немецкого империализма против наших освободителей"{329}.
Сокрушительный разгром Франции, подписание Тройственного пакта, стремительное наращивание военного потенциала фашистской Германии, новые акты агрессии - все это способствовало втягиванию политических руководителей Болгарии в русло политики фашистской Германии.
Советское правительство дважды, в 1939 и в 1940 гг., предлагало Болгарии подписать договор о взаимопомощи. Первый раз это предложение было сделано народным комиссаром иностранных дел СССР через болгарского посланника в Москве 17 октября 1939 г.
Болгарский народ настойчиво требовал подписания договора с СССР. Но правительство Болгарии, испытывавшее давление Германии, а также Англии, ответило отказом, заявив, что "этот пакт может вызвать осложнения". Советский Союз продолжил свои усилия, пытаясь убедить болгарских политиков в необходимости борьбы за независимость страны перед лицом угрозы германского порабощения. С этой целью в конце ноября 1940 г. в Софию была направлена советская делегация во главе с А. А. Соболевым, вновь предложившая Болгарии заключить пакт о взаимопомощи{330}. СССР предлагал Болгарии оказать военную помощь в случае нападения на нее.
Советское предложение было обсуждено на узком заседании болгарского правительства с участием царя Бориса и отклонено{331}. Причина все та же: профашистски настроенное правительство Филова уже тогда вело переговоры с Германией. Царь Борис при встрече с Гитлером подобострастно заверял его: "Не забывайте, что там, на Балканах, вы имеете верного приятеля, не оставляйте его"{332}.
17 января 1941 г. Советское правительство вновь заявило германскому правительству, что Советский Союз рассматривает восточную часть Балканского полуострова как зону своей безопасности и не может быть безучастным к событиям в этом районе{333}. Однако антинародная политика царского правительства Болгарии нашла свое логическое завершение: 1 марта 1941 г. Болгария присоединилась к Тройственному пакту. Ее территория фактически была оккупирована германскими войсками. 4 марта Советское правительство выступило с заявлением, разоблачив политику болгарского правительства. Этот акт, указывалось в заявлении, "ведет не к укреплению мира, а к расширению сферы войны и к втягиванию в нее Болгарии"{334}. Советское правительство осуждало подобный курс внешней политики Болгарии, превращавший ее в сателлита гитлеровской Германии. Хотя в тот период не удалось предотвратить следование Болгарии по этому опасному курсу, СССР продемонстрировал симпатии советского народа к своим болгарским братьям.
Весной 1941 г. для Советского правительства становилось очевидным, что фашистская Германия готовит нападение на Югославию. Несмотря на то что королевское югославское правительство проводило враждебную СССР политику, более 20 лет отказываясь установить дипломатические отношения с Советской страной, югославский народ всегда питал дружеские чувства к советскому народу. Он видел в лице СССР наиболее последовательного борца с фашизмом. Под давлением народных масс 25 июня 1940 г. югославское правительство установило дипломатические отношения с СССР. Тем не менее оно продолжало антинациональный, антисоветский курс в политике.
В конце марта 1941 г. германофильское правительство Цветковича, присоединившееся к Тройственному пакту и втягивавшее Югославию в орбиту войны, было свергнуто. Это событие ускорило гитлеровскую агрессию против Югославии. 5 апреля 1941 г. за 3 часа до вероломного вторжения Германии в Москве был подписан советско-югославский договор о дружбе и ненападении, предусматривавший политику дружественных отношений, в случае если одна из договаривающихся сторон подвергнется нападению{335}.
Мировая общественность расценила этот договор как поддержку Советским Союзом Югославии и осуждение фашистской агрессии. Осуждением акта агрессии Венгрии, присоединившейся к нападению на Югославию, являлось и сообщение Наркоминдела от 13 апреля 1941 г. Хотя в нем осуждалась Венгрия, но фактически заявление было адресовано Берлину, где находился истинный вдохновитель агрессии. Однако гитлеровская. Германия не вняла этому предупреждению.
Как уже упоминалось выше, гитлеровская Германия пыталась "заставить Японию как можно скорее предпринять активные действия на Дальнем Востоке"{336}.
В это время в японской политике происходила борьба двух направлений. Представители сухопутной армии - генералы Танака, Араки, Доихара, Тоёда, Умэдзу, Угаки, командование Кванту некой армии, а также некоторые министры стояли за распространение японской агрессии на север, против СССР.
Наоборот, политики, командование военно-морских сил, принц Коноэ, адмирал Ионай, Окада, Сигемицу, Кидо и другие считали СССР слишком опасным противником и потому стояли за расширение японской агрессии в южном направлении - в район Юго-Восточной Азии и владений Соединенных Штатов Америки на Тихом океане.
Однако японское правительство помнило о предметном уроке Хасана и Халхин-Гола и считало необходимым урегулировать многие спорные вопросы с СССР. В начале июля 1940 г. японское правительство через своего посла в Москве Того предложило начать переговоры о заключении советско-японского пакта о нейтралитете. Советское правительство дало согласие, считая, что его подписание укрепит мир на Дальнем Востоке. Но переговоры тормозились из-за нереальных требований Японии. Японцы требовали от СССР... продажи Северного Сахалина. СССР не только отверг это наглое предложение, но и потребовал ликвидации японских угольных и нефтяных концессий на Северном Сахалине{337}.
В течение февраля 1941 г. на заседании координационного комитета (главной ставки и правительства) была утверждена программа внешней политики Японии, касавшаяся принципов ведения переговоров с Германией, Италией и Советским Союзом. В ней был предусмотрен план заключения договора с СССР{338}. Неудачи у Хасана и Халхин-Гола заставляли японских политиков быть более осмотрительными в осуществлении агрессивных планов, направленных против СССР. Во время своего визита в Берлин и Рим в марте - апреле 1941 г. японский министр иностранных дел Мацуока имел определенные инструкции правительства не подписывать каких-либо договоров, связывающих действия Японии, не давать никаких обещаний{339}. Наоборот, во время пребывания в Москве он имел полномочия подписать договор о нейтралитете. Возникала довольно своеобразная ситуация: яростный сторонник войны с СССР Мацуока вынужден был подписать пакт, заключению которого он противодействовал.
Во время переговоров в Берлине, состоявшихся 26 марта, Гитлер и Риббентроп усиленно убеждали Мацуоку в необходимости участия Японии в военных действиях против СССР, как только их начнет Германия. "На Востоке, говорил Риббентроп Мацуоке, - Германия держит войска, которые в любое время готовы выступить против России..."{340}
Мацуока заверил Гитлера и Риббентропа, что Япония придет на помощь Германии в случае советско-германской войны, разорвет пакт о нейтралитете{341}. Но это было скорее его личное обязательство, а не мнение кабинета Коноэ.
На обратном пути из Берлина в Токио Мацуока снова остановился в Москве. Он заявил о согласии японского правительства подписать пакт о нейтралитете. Советское правительство, верное политике мира, пошло на этот шаг, хотя и знало о вероломстве некоторых японских политиков типа Мацуоки, Араки, рассматривавших пакт как тактический маневр правительства Японии, как ширму для прикрытия подготовки войны с СССР{342}. В условиях приближающегося нападения Германии со стороны СССР было бы неразумно отвергать подобное предложение Японии.
Японо-советский пакт, который был подписан 13 апреля 1941 г. и по которому обе стороны обязались "поддерживать дружественные отношения между собой и взаимно уважать целостность и неприкосновенность", был важным звеном в цепи дипломатических мероприятий Советского правительства, направленных на подрыв планов агрессии фашистской Германии и милитаристской Японии. Он уменьшал для СССР угрозу войны на два фронта, поскольку на ближайшее время Япония намеревалась поддерживать мирные отношения с Советской страной.
В имевшей место 16 апреля 1941 г. в Лондоне беседе между министром иностранных дел Англии Иденом и советским послом И. Майским последний отметил: "Пакт уменьшает опасность войны между СССР и Японией"{343}.
Вместе с тем советско-японский пакт был свидетельством дипломатического поражения Германии, рассчитывавшей на вовлечение Японии в войну против СССР.
Таким образом, дипломатическая битва между Берлином и Москвой была выиграна советской дипломатией. Главный итог этой борьбы состоит в том, что СССР удалось сохранить мир, не допустить втягивания страны в войну в крайне неблагоприятной международной обстановке 1939-1940гг. Активная внешняя политика Советского Союза накануне и в начальный период второй мировой войны предотвратила создание единого антисоветского фронта капиталистических держав. К лету 1941 г. для СССР не существовало угрозы внешнеполитической изоляции. Наоборот, советская внешняя политика закладывала фундамент для создания антифашистской коалиции.
Тайная война служб Канариса и Шелленберга
Небывалую по своим масштабам тайную войну против СССР вела германская разведка. В подготовке вероломного нападения гитлеровской Германии на СССР немалая роль принадлежала адмиралу Канарису, начальнику абвера (военной разведки и контрразведки), который являлся самостоятельным управлением при верховном командовании вооруженных сил. Служба разведки и контрразведки германских вооруженных сил, как свидетельствовал бывший видный сотрудник абвера Леверкюн, была известна во время второй мировой войны под общим названием "контрразведка"{344}. Активной разведкой ведал
1-й отдел, организацией саботажа и диверсий в тылу противника, подбором и вербовкой кадров, пропагандой - 2-й отдел, и контрразведкой занимался 3-й отдел.
Первоначально органы контрразведки были созданы при штабах военных округов и военно-морских баз. Позднее они были переданы корпусным штабам. В частности, отделения контрразведки в Кенигсберге и Бреслау ведали разведкой на Востоке, главным образом в СССР.
Наряду с военной разведкой органы службы безопасности СД создали свою мощную разведывательную сеть за границей, возглавляемую Гиммлером и Гейдрихом. От них решил не отставать Риббентроп, организовавший дипломатическую разведку в своем ведомстве. "Дело" и здесь было поставлено на широкую ногу: в штабе Риббентропа состояли такие матерые шпионы, как немецкий посол в Турции фон Папен, германский посол в Токио Эйген Отт и многие другие крупные разведчики. На службе германской разведки подвизались не только профессиональные дипломаты-разведчики, но и германские военные атташе, любезно "обменивавшиеся" военной информацией с разведками фашистских, полуфашистских и других стран.
Правда, между абвером, службой безопасности и разведкой министерства иностранных дел шла внутренняя, скрытая борьба за пальму первенства. В 1944 г. Гиммлер добился устранения, а затем и казни адмирала Канариса, повешенного за участие в заговоре против Гитлера, и передачи всей разведывательной службы в руки главного управления безопасности. Военную разведку и контрразведку возглавил опытный, матерый интриган и политикан бригадный генерал СС Вальтер Шелленберг.
Готовясь к войне против СССР, фашистская Германия усилила органы разведки и контрразведки, расширила шпионаж и другие формы подрывной деятельности. По сравнению с 1939 г. в 1940 г. количество забрасываемой в Советский Союз немецко-фашистской агентуры увеличилось в 4 раза{345}. В августе - сентябре 1940 г. иностранный отдел Генерального штаба вермахта передал задания периферийным отделам разведки абвера, всем разведывательным органам, имевшимся в армейских группах и армиях, нацеленных на Восток, резко усилить разведывательную работу в СССР. Гитлер, Гиммлер, Гейдрих, Канарис требовали от своих разведчиков собрать исчерпывающую информацию о военном и экономическом потенциале Советской страны для общего планирования войны.
Немаловажное значение в дипломатической подготовке войны Германии против СССР играла позиция Турции. Она определялась, как и позиции других стран, соотношением сил на международной арене.
До разгрома и капитуляции Франции Турция следовала в фарватере англо-французской политики, подписав с ними в октябре 1939 г. договор о взаимной помощи.
Поражение Англии и Франции на Западе, изменение положения на Балканах, когда Англия была изгнана из Греции, захват гитлеровцами Югославии резко изменили курс турецкой внешней политики. От англофильской ориентации Турция переходит к германофильской. Она заключает выгодные экономические соглашения с Германией, поставляет ей важное стратегическое сырье. И наоборот, союзной Англии Турция запретила транзит вооружения через свою территорию.
Следуя германофильской линии, в середине мая 1941 г. Турция через матерого немецкого разведчика фон Папена, германского посла в Анкаре, начала переговоры о заключении германо-турецкого договора о дружбе и ненападении. Турция надеялась тем самым создать единый антисоветский фронт капиталистических государств, а также воспользоваться войной фашистской Германии против СССР для осуществления своих захватнических планов.
18 июня 1941 г. между Турцией и фашистской Германией был подписан договор о дружбе. Это было важное звено в цепи дипломатической подготовки Германии к войне с Советским Союзом. Идя на такой шаг, Гитлер обеспечивал себе надежный южный фланг. Характеризуя подписание договора, английская либеральная газета "Манчестер гардиан" писала: "Одно несомненно - от Финляндии до Черного моря Гитлер сконцентрировал силы, значительнее тех, которые необходимы для любых оборонительных нужд".
Советский Союз стремился сохранить с Турцией отношения дружбы и добрососедства. Когда в марте 1941 г. в иностранной печати стали распространяться слухи о том, что в случае войны между фашистской Германией и Турцией СССР поддержит Германию, Советское правительство заявило: подобные слухи совершенно не соответствуют позиции Советского Союза; Турция, исходя из существующего между ней и СССР пакта о ненападении, может рассчитывать на полное понимание и нейтралитет СССР{315}.
Термин "полное понимание" выходил за рамки обычной трактовки нейтралитета. Однако правящие круги Турции, следуя в фарватере политики фашистской Германии, мечтали лишь о территориальных захватах.
Участие Муссолини в предстоящей войне с СССР не вызывало у Гитлера никаких сомнений. И не только солидарность фашистских лидеров, но и поражения Италии в Греции и Африке все более способствовали втягиванию фашистской Италии в русло агрессивной политики Германии. Из союзника Германии, а это был всегда союз всадника и лошади, Италия все более превращалась в ее сателлита.
Гитлер был настолько уверен в преданности Муссолини, что даже не счел нужным обещать Италии какие-либо территориальные компенсации за счет Советского Союза.
Не вызывало у него сомнений и участие в войне против СССР марионеточного правительства Словакии, всецело зависимого от фашистской Германии.
В антисоветский поход Гитлер надеялся вовлечь также франкистскую Испанию. После Компьенского перемирия 1940 г. правительство Франко перешло от политики "нейтралитета" в войне на позицию "невоюющей стороны". Испания готова была вступить в войну на стороне стран "оси" при двух условиях: она должна получить Гибралтар, Французское Марокко, Оран в Алжире; державы "оси" должны помочь Испании вооружением и продовольствием. Гитлер счел эти условия чрезмерными.
В ноябре 1940 г. испанский министр иностранных дел Суньер был приглашен в резиденцию Гитлера с целью подписать документ о присоединении Испании к Тройственному пакту. Но перед его отъездом на совещании у Франко было решено, что Испания не может вступить в войну: Франко боялся, как бы английский флот не захватил принадлежавшие Испании острова в Атлантическом океане и другие испанские колонии. Франко убеждал Гитлера, что Испания не выдержит затяжной войны{316}.
Тогда в феврале 1941 г. Гитлер направил Франко письмо, требуя от него обязательства вступить в войну. Франко заверил Гитлера в своей преданности и подготовке к захвату Гибралтара{317}. В войне против СССР он обязался выставить 60 тыс. солдат{318}.
В годы второй мировой войны франкистская Испания играла роль посредника в снабжении Германии рудами, нефтью, вольфрамом, марганцем, каучуком, которые она закупала в США, Турции и других странах. Испания была полем деятельности для секретных переговоров гитлеровцев с правящими кругами Англии и США.
Гитлеровская Германия надеялась втянуть в войну против СССР французское правительство Виши.
В конце октября 1940 г. этот вопрос обсуждался Гитлером и Петэном в Монтуаре, близ Тура, и закончился обязательством "военного сотрудничества с державами "оси". Позднее, в мае 1941 г., в Берхтесгаден был вызван министр иностранных дел правительства Петэна адмирал Дарлан. Во время этих переговоров Гитлеру без особого труда удалось добиться согласия французских марионеток оказать Германии помощь в войне против СССР "добровольцами", сырьем, продовольствием и рабочей силой. Правительство Петэна обязалось послать на советско-германский фронт "легион французских добровольцев". Когда фашистская Германия совершила вероломное нападение на СССР, вишистские власти создали так называемый "антибольшевистский легион" во главе с Лавалем, Дорио, Деа из деклассированных лиц, неспособных "к какой бы то ни было нормальной социальной жизни"{319}.
Правительство Петэна отказалось вернуть принадлежавшее Советскому Союзу золото, находившееся в "Банк де Франс", не хотело отменить аресты на счета и ценности торгпредства и советских хозяйственных организаций во Франции{320}.
Советская дипломатия активно противодействовала Берлину. Агрессивные замыслы германских фашистов не были тайной для Советского правительства. Сложившаяся на континенте Европы международная обстановка, особенно после разгрома и капитуляции Франции, не оставляла сомнений, что рано или поздно гитлеровская Германия нападет на Советский Союз.
Перед советской внешней политикой стояла задача использовать это время для подготовки к отражению нападения фашистских агрессоров. "Когда почти весь мир охвачен такой войной, - заявил 6 ноября 1940 г. М. И. Калинин в своем докладе на торжественном заседании в Большом театре, - быть вне ее это великое счастье"{321}. Советская страна прилагала огромные усилия для укрепления своей боевой мощи, создания наиболее благоприятной международной обстановки. Важно было иметь предпосылки для создания антифашистской коалиции на случай столкновения с Германией, предотвратить единый антисоветский фронт капиталистических государств.
Весной 1940 г., когда немецко-фашистские полчища вторглись в Данию и Норвегию, прямая угроза германского нападения нависла над Швецией. Советское правительство выступило в защиту национальной независимости этой страны.
13 апреля 1940 г. германский посол в Москве Шуленбург был приглашен в Наркоминдел, где ему было решительно заявлено: Советское правительство "определенно заинтересовано в сохранении нейтралитета Швеции" и "выражает пожелание, чтобы шведский нейтралитет не был нарушен"{322}. Москва серьезно предупредила Берлин. В ответ на это Германия обещала соблюдать нейтралитет Швеции.
В октябре 1940 г. советский полпред в Стокгольме А. М. Коллонтай заверила шведское правительство в том, что безусловное признание и уважение полной независимости Швеции - неизменная позиция Советского правительства{323}. Шведский министр иностранных дел Гюнтер в беседе с А. М. Коллонтай "взволнованно благодарил и сказал, что эта акция со стороны Советского Союза укрепит установку кабинета и твердую волю Швеции соблюдать нейтралитет. Особенно его обрадовало, что Советский Союз сдерживает Германию"{324}.
Во время ноябрьских переговоров 1940 г. между СССР и Германией Советское правительство заявило о своей заинтересованности в сохранении нейтралитета Швеции.
Не подлежит сомнению, что решительная поддержка нейтралитета Швеции Советским Союзом в момент вторжения Германии в Скандинавские страны спасла ее от захвата немецкими фашистами.
Советское правительство приняло энергичные меры с целью ликвидировать создание опасного очага фашистской агрессии против СССР в Прибалтийских странах - Эстонии, Латвии и Литве.
До начала второй мировой войны Англия и Франция стремились использовать Прибалтику в своих антисоветских целях. После начала войны в Прибалтийских государствах усиливаются интриги фашистских политиков и военных. Генерал Гальдер, видные деятели немецкой разведки Пиккенброк, Бентивеньи договорились с профашистскими политическими кругами Эстонии, Латвии, Литвы о превращении этих стран в плацдарм для нападения на Советский Союз. Советское правительство, народы Прибалтийских стран не могли допустить этого. СССР, опираясь на поддержку прибалтийских народов, добился в 1939 г. подписания договоров о взаимной помощи с Эстонией, Латвией и Литвой, предоставлявших СССР право иметь военные и военно-морские базы на их территории. Однако буржуазные правители Эстонии, Латвии и Литвы, продолжая свой антисоветский курс, усиливали приготовления к войне с Советским Союзом, нарушали договоры о взаимопомощи, совершали провокации, втягивая все более и более свои страны в фарватер агрессивной политики фашистской Германии. В странах Прибалтики совершались убийства, похищения советских военнослужащих{325}, готовились нападения на советские гарнизоны. Фактически в марте 1940 г. "оформился военный союз Латвии, Эстонии и Литвы, направленный против СССР"{326}. Трудящиеся Прибалтийских стран выступали против подобного политического курса своих правительств. Они требовали установления подлинно народной власти, которая избавила бы их от военных авантюр.
К июню 1940 г. в Прибалтийских государствах складывается революционная ситуация, приведшая к революционному взрыву в этих странах и свержению фашистских диктатур Сметоны в Литве, Ульманиса в Латвии, Пятса в Эстонии.
В июле 1940 г. к власти в Литве, Латвии и Эстонии пришли народные демократические правительства. 14-15 июня состоялись выборы в Народные сеймы Латвии, Литвы и Государственную думу Эстонии. Это была победа социалистической революции мирным путем{327}. Была восстановлена Советская власть. Наличие частей Красной Армии в Прибалтике сделало невозможной интервенцию империалистов и помешало силам местной контрреволюции{328}.
21-22 июля Народные сеймы Латвии и Литвы и Государственная дума Эстонии обратились к Верховному Совету СССР с просьбой принять их страны в великую семью советских народов. Седьмая сессия Верховного Совета СССР в начале августа 1940 г. удовлетворила эту просьбу.
В районе Прибалтики для Советского Союза создалась гораздо более благоприятная политическая и военная обстановка: Германии не удалось создать здесь антисоветский плацдарм.
Упрочению безопасности СССР способствовало также мирное воссоединение Бессарабии, захваченной в декабре 1917 - январе 1918 г. буржуазно-помещичьей Румынией, и Северной Буковины. Они вошли в августе 1940 г. в состав Советской Молдавии и Украинской ССР. Это имело важное политическое и военно-стратегическое значение. Границы СССР были отодвинуты далеко на запад. Но у Советского государства оказалось слишком мало времени для их укрепления.
Советская дипломатия активно противодействовала распространению фашистской экспансии на Балканы - Румынию, Болгарию, Турцию и другие страны. Она помогала народам этих стран сохранить суверенитет и независимость. Фашистская агрессия на Балканах представляла непосредственную угрозу интересам СССР, о чем Советское правительство не раз заявляло Германии. В конце 1940 и начале 1941 г. Советское правительство вело с Германией переговоры о недопущении распространения германской экспансии на Балканы, в частности в Болгарию.
Известно, что болгарский народ всегда стремился к союзу с братским русским народом, освободившим его от пятивекового турецкого гнета. Поэтому в Болгарии со стороны народа всегда было так сильно горячее чувство любви к русскому народу-освободителю. Но болгарская плутократия, правящая клика династии Кобургов, всегда придерживалась вопреки воле народа политической ориентации на Австро-Венгрию и кайзеровскую Германию, а накануне и в период второй мировой войны - на гитлеровскую Германию.
Великий сын болгарского народа Георгий Димитров говорил: "Одной из важнейших причин всех национальных несчастий и катастроф, которые постигли наш народ в последние десятилетия, является великоболгарский шовинизм, великоболгарская идеология... На этой почве у нас годами бесчинствовал фашизм. На этой почве германская агентура при царе Фердинанде и при царе Борисе продала Болгарию немцам и превратила ее в орудие немецкого империализма против наших освободителей"{329}.
Сокрушительный разгром Франции, подписание Тройственного пакта, стремительное наращивание военного потенциала фашистской Германии, новые акты агрессии - все это способствовало втягиванию политических руководителей Болгарии в русло политики фашистской Германии.
Советское правительство дважды, в 1939 и в 1940 гг., предлагало Болгарии подписать договор о взаимопомощи. Первый раз это предложение было сделано народным комиссаром иностранных дел СССР через болгарского посланника в Москве 17 октября 1939 г.
Болгарский народ настойчиво требовал подписания договора с СССР. Но правительство Болгарии, испытывавшее давление Германии, а также Англии, ответило отказом, заявив, что "этот пакт может вызвать осложнения". Советский Союз продолжил свои усилия, пытаясь убедить болгарских политиков в необходимости борьбы за независимость страны перед лицом угрозы германского порабощения. С этой целью в конце ноября 1940 г. в Софию была направлена советская делегация во главе с А. А. Соболевым, вновь предложившая Болгарии заключить пакт о взаимопомощи{330}. СССР предлагал Болгарии оказать военную помощь в случае нападения на нее.
Советское предложение было обсуждено на узком заседании болгарского правительства с участием царя Бориса и отклонено{331}. Причина все та же: профашистски настроенное правительство Филова уже тогда вело переговоры с Германией. Царь Борис при встрече с Гитлером подобострастно заверял его: "Не забывайте, что там, на Балканах, вы имеете верного приятеля, не оставляйте его"{332}.
17 января 1941 г. Советское правительство вновь заявило германскому правительству, что Советский Союз рассматривает восточную часть Балканского полуострова как зону своей безопасности и не может быть безучастным к событиям в этом районе{333}. Однако антинародная политика царского правительства Болгарии нашла свое логическое завершение: 1 марта 1941 г. Болгария присоединилась к Тройственному пакту. Ее территория фактически была оккупирована германскими войсками. 4 марта Советское правительство выступило с заявлением, разоблачив политику болгарского правительства. Этот акт, указывалось в заявлении, "ведет не к укреплению мира, а к расширению сферы войны и к втягиванию в нее Болгарии"{334}. Советское правительство осуждало подобный курс внешней политики Болгарии, превращавший ее в сателлита гитлеровской Германии. Хотя в тот период не удалось предотвратить следование Болгарии по этому опасному курсу, СССР продемонстрировал симпатии советского народа к своим болгарским братьям.
Весной 1941 г. для Советского правительства становилось очевидным, что фашистская Германия готовит нападение на Югославию. Несмотря на то что королевское югославское правительство проводило враждебную СССР политику, более 20 лет отказываясь установить дипломатические отношения с Советской страной, югославский народ всегда питал дружеские чувства к советскому народу. Он видел в лице СССР наиболее последовательного борца с фашизмом. Под давлением народных масс 25 июня 1940 г. югославское правительство установило дипломатические отношения с СССР. Тем не менее оно продолжало антинациональный, антисоветский курс в политике.
В конце марта 1941 г. германофильское правительство Цветковича, присоединившееся к Тройственному пакту и втягивавшее Югославию в орбиту войны, было свергнуто. Это событие ускорило гитлеровскую агрессию против Югославии. 5 апреля 1941 г. за 3 часа до вероломного вторжения Германии в Москве был подписан советско-югославский договор о дружбе и ненападении, предусматривавший политику дружественных отношений, в случае если одна из договаривающихся сторон подвергнется нападению{335}.
Мировая общественность расценила этот договор как поддержку Советским Союзом Югославии и осуждение фашистской агрессии. Осуждением акта агрессии Венгрии, присоединившейся к нападению на Югославию, являлось и сообщение Наркоминдела от 13 апреля 1941 г. Хотя в нем осуждалась Венгрия, но фактически заявление было адресовано Берлину, где находился истинный вдохновитель агрессии. Однако гитлеровская. Германия не вняла этому предупреждению.
Как уже упоминалось выше, гитлеровская Германия пыталась "заставить Японию как можно скорее предпринять активные действия на Дальнем Востоке"{336}.
В это время в японской политике происходила борьба двух направлений. Представители сухопутной армии - генералы Танака, Араки, Доихара, Тоёда, Умэдзу, Угаки, командование Кванту некой армии, а также некоторые министры стояли за распространение японской агрессии на север, против СССР.
Наоборот, политики, командование военно-морских сил, принц Коноэ, адмирал Ионай, Окада, Сигемицу, Кидо и другие считали СССР слишком опасным противником и потому стояли за расширение японской агрессии в южном направлении - в район Юго-Восточной Азии и владений Соединенных Штатов Америки на Тихом океане.
Однако японское правительство помнило о предметном уроке Хасана и Халхин-Гола и считало необходимым урегулировать многие спорные вопросы с СССР. В начале июля 1940 г. японское правительство через своего посла в Москве Того предложило начать переговоры о заключении советско-японского пакта о нейтралитете. Советское правительство дало согласие, считая, что его подписание укрепит мир на Дальнем Востоке. Но переговоры тормозились из-за нереальных требований Японии. Японцы требовали от СССР... продажи Северного Сахалина. СССР не только отверг это наглое предложение, но и потребовал ликвидации японских угольных и нефтяных концессий на Северном Сахалине{337}.
В течение февраля 1941 г. на заседании координационного комитета (главной ставки и правительства) была утверждена программа внешней политики Японии, касавшаяся принципов ведения переговоров с Германией, Италией и Советским Союзом. В ней был предусмотрен план заключения договора с СССР{338}. Неудачи у Хасана и Халхин-Гола заставляли японских политиков быть более осмотрительными в осуществлении агрессивных планов, направленных против СССР. Во время своего визита в Берлин и Рим в марте - апреле 1941 г. японский министр иностранных дел Мацуока имел определенные инструкции правительства не подписывать каких-либо договоров, связывающих действия Японии, не давать никаких обещаний{339}. Наоборот, во время пребывания в Москве он имел полномочия подписать договор о нейтралитете. Возникала довольно своеобразная ситуация: яростный сторонник войны с СССР Мацуока вынужден был подписать пакт, заключению которого он противодействовал.
Во время переговоров в Берлине, состоявшихся 26 марта, Гитлер и Риббентроп усиленно убеждали Мацуоку в необходимости участия Японии в военных действиях против СССР, как только их начнет Германия. "На Востоке, говорил Риббентроп Мацуоке, - Германия держит войска, которые в любое время готовы выступить против России..."{340}
Мацуока заверил Гитлера и Риббентропа, что Япония придет на помощь Германии в случае советско-германской войны, разорвет пакт о нейтралитете{341}. Но это было скорее его личное обязательство, а не мнение кабинета Коноэ.
На обратном пути из Берлина в Токио Мацуока снова остановился в Москве. Он заявил о согласии японского правительства подписать пакт о нейтралитете. Советское правительство, верное политике мира, пошло на этот шаг, хотя и знало о вероломстве некоторых японских политиков типа Мацуоки, Араки, рассматривавших пакт как тактический маневр правительства Японии, как ширму для прикрытия подготовки войны с СССР{342}. В условиях приближающегося нападения Германии со стороны СССР было бы неразумно отвергать подобное предложение Японии.
Японо-советский пакт, который был подписан 13 апреля 1941 г. и по которому обе стороны обязались "поддерживать дружественные отношения между собой и взаимно уважать целостность и неприкосновенность", был важным звеном в цепи дипломатических мероприятий Советского правительства, направленных на подрыв планов агрессии фашистской Германии и милитаристской Японии. Он уменьшал для СССР угрозу войны на два фронта, поскольку на ближайшее время Япония намеревалась поддерживать мирные отношения с Советской страной.
В имевшей место 16 апреля 1941 г. в Лондоне беседе между министром иностранных дел Англии Иденом и советским послом И. Майским последний отметил: "Пакт уменьшает опасность войны между СССР и Японией"{343}.
Вместе с тем советско-японский пакт был свидетельством дипломатического поражения Германии, рассчитывавшей на вовлечение Японии в войну против СССР.
Таким образом, дипломатическая битва между Берлином и Москвой была выиграна советской дипломатией. Главный итог этой борьбы состоит в том, что СССР удалось сохранить мир, не допустить втягивания страны в войну в крайне неблагоприятной международной обстановке 1939-1940гг. Активная внешняя политика Советского Союза накануне и в начальный период второй мировой войны предотвратила создание единого антисоветского фронта капиталистических держав. К лету 1941 г. для СССР не существовало угрозы внешнеполитической изоляции. Наоборот, советская внешняя политика закладывала фундамент для создания антифашистской коалиции.
Тайная война служб Канариса и Шелленберга
Небывалую по своим масштабам тайную войну против СССР вела германская разведка. В подготовке вероломного нападения гитлеровской Германии на СССР немалая роль принадлежала адмиралу Канарису, начальнику абвера (военной разведки и контрразведки), который являлся самостоятельным управлением при верховном командовании вооруженных сил. Служба разведки и контрразведки германских вооруженных сил, как свидетельствовал бывший видный сотрудник абвера Леверкюн, была известна во время второй мировой войны под общим названием "контрразведка"{344}. Активной разведкой ведал
1-й отдел, организацией саботажа и диверсий в тылу противника, подбором и вербовкой кадров, пропагандой - 2-й отдел, и контрразведкой занимался 3-й отдел.
Первоначально органы контрразведки были созданы при штабах военных округов и военно-морских баз. Позднее они были переданы корпусным штабам. В частности, отделения контрразведки в Кенигсберге и Бреслау ведали разведкой на Востоке, главным образом в СССР.
Наряду с военной разведкой органы службы безопасности СД создали свою мощную разведывательную сеть за границей, возглавляемую Гиммлером и Гейдрихом. От них решил не отставать Риббентроп, организовавший дипломатическую разведку в своем ведомстве. "Дело" и здесь было поставлено на широкую ногу: в штабе Риббентропа состояли такие матерые шпионы, как немецкий посол в Турции фон Папен, германский посол в Токио Эйген Отт и многие другие крупные разведчики. На службе германской разведки подвизались не только профессиональные дипломаты-разведчики, но и германские военные атташе, любезно "обменивавшиеся" военной информацией с разведками фашистских, полуфашистских и других стран.
Правда, между абвером, службой безопасности и разведкой министерства иностранных дел шла внутренняя, скрытая борьба за пальму первенства. В 1944 г. Гиммлер добился устранения, а затем и казни адмирала Канариса, повешенного за участие в заговоре против Гитлера, и передачи всей разведывательной службы в руки главного управления безопасности. Военную разведку и контрразведку возглавил опытный, матерый интриган и политикан бригадный генерал СС Вальтер Шелленберг.
Готовясь к войне против СССР, фашистская Германия усилила органы разведки и контрразведки, расширила шпионаж и другие формы подрывной деятельности. По сравнению с 1939 г. в 1940 г. количество забрасываемой в Советский Союз немецко-фашистской агентуры увеличилось в 4 раза{345}. В августе - сентябре 1940 г. иностранный отдел Генерального штаба вермахта передал задания периферийным отделам разведки абвера, всем разведывательным органам, имевшимся в армейских группах и армиях, нацеленных на Восток, резко усилить разведывательную работу в СССР. Гитлер, Гиммлер, Гейдрих, Канарис требовали от своих разведчиков собрать исчерпывающую информацию о военном и экономическом потенциале Советской страны для общего планирования войны.