Страница:
В конце ноября - начале декабря 1940 г. в генеральном штабе сухопутных сил в Цоссене под руководством Паулюса были проведены эти большие оперативные игры{228}. На них присутствовали генерал-полковник Гальдер, начальник оперативного отдела генерального штаба полковник Хойзингер и специально приглашенные старшие штабные офицеры из ОКХ. "Результат игр, свидетельствовал Паулюс в Нюрнберге, - принятый за основу при разработке директив по стратегическому развертыванию сил "Барбаросса", показал, что предусмотренная диспозиция на линии Астрахань - Архангельск - дальняя цель ОКВ - должна была привести к полному поражению Советского государства, чего, собственно, в своей агрессии добивалось ОКВ и что, наконец, являлось целью этой войны: превратить Россию в колониальную страну"{229}.
По окончании военных игр, в декабре, состоялось секретное совещание у начальника генерального штаба сухопутных войск, использовавшего теоретические результаты игр с привлечением отдельных штабов армейских группировок и армий, ответственных за развязывание агрессии против СССР. На нем были обсуждены вопросы, не разрешенные в ходе военных игр. В конце совещания выступил со специальным докладом начальник отдела иностранных армий "Восток" полковник Киндель. Он дал подробную экономическую и географическую характеристику Советского Союза, а также Красной Армии, хотя реально не мог оценить ее подлинную силу. "Выводы докладчика, свидетельствовал Паулюс в заявлении Советскому правительству, - были построены на предпосылках, что Красная Армия - заслуживающий внимания противник, что сведений об особых военных приготовлениях не было и что военная промышленность, включая вновь созданную восточнее Волги, была высокоразвитой"{230}.
Так Паулюс, стоявший у истоков разработки плана "Барбаросса", разоблачил легенду о "превентивной войне" со стороны фашистской Германии. Ни один факт того времени не доказывал, что СССР собирался напасть на Германию.
Военные игры и совещания, представлявшие собой теоретическую часть планирования агрессивной войны против Советского Союза, являлись и завершающей стадией этого планирования.
Планы "Отто" и "Барбаросса"
5 декабря 1940 г. на очередном секретном военном совещании у Гитлера главное командование сухопутных сил в лице Гальдера доложило в соответствии с результатами штабных учений план нападения на СССР, закодированный вначале как план "Отто". Решение гласило: "Начать полным ходом подготовку в соответствии с предложенным нами планом. Ориентировочный срок начала операции - конец мая" (1941 г.){231}. Гитлер одобрил этот план.
Составление директивы о войне против СССР с учетом решений, принятых на совещаниях у Гитлера, было поручено генералу Варлимонту. Йодль, внеся некоторые незначительные исправления, 17 декабря 1940 г. вручил ее Гитлеру на утверждение.
Обсуждая с генералами план "Барбаросса", Гитлер считал его вполне обоснованным. Согласно плану, войска, прорвав советскую оборону, углублялись на восток, а затем, повернув на Ленинград и Украину, полностью завершали разгром Красной Армии{232}.
18 декабря 1940 г. ставшая печально знаменитой директива № 21 под названием план "Барбаросса" была завизирована Йодлем и Кейтелем и подписана Гитлером. Она стала основным руководством для всех военных и экономических приготовлений фашистской Германии к нападению на СССР{233}.
Это был кровавый план, воплотивший самые разбойничьи и варварские устремления немецких фашистов. "В его основе лежала идея ведения войны на уничтожение с неограниченным применением самых жестоких методов вооруженного насилия"{234}.
План "Барбаросса" состоял из трех частей: в первой излагаются его общие цели, во второй называются союзники Германии в войне против СССР, в третьей планируется проведение военных операций на суше, на море и в воздухе. План гласил: "Немецкие вооруженные силы должны быть готовы к тому, чтобы еще до окончания войны с Англией победить путем быстротечной военной операции Советскую Россию"{235}.
Ближайшей и важнейшей стратегической целью было уничтожение основных сил Красной Армии в западной приграничной полосе "в смелых операциях с глубоким продвижением танковых частей". Считалось, что таким образом будет уничтожено ? всех сил Красной Армии, а остальные войска будут скованы на флангах активным участием Румынии и Финляндии в войне против Советского Союза. "Конечной целью операции является отгородиться от азиатской России по общей линии Архангельск - Волга"{236}.
Основными военно-стратегическими объектами, имевшими важное политическое и дипломатическое значение, в плане считались Ленинград, Москва, Центральный промышленный район и Донецкий бассейн. Особое место отводилось захвату Москвы. Планом предусматривалось наступление ударных группировок на трех стратегических направлениях. Первая, северная группировка, сосредоточенная в Восточной Пруссии, должна была нанести удар по Ленинграду, уничтожить советские войска в Прибалтике. Вторая группировка наносила удар из района Варшавы и севернее ее на Минск, Смоленск, чтобы уничтожить силы Красной Армии в Белоруссии. Задача третьей группировки, сосредоточенной южнее Припятских болот, в районе Любляны, заключалась в нанесении удара на Киев. После захвата Ленинграда и Кронштадта предполагалось продолжение "наступательной операции по овладению важнейшим центром коммуникаций и оборонной промышленности - Москвой"{237}.
Нанесение вспомогательных ударов планировалось с территории Финляндии на Ленинград и Мурманск и с территории Румынии на Могилев-Подольский, Жмеринку и вдоль побережья Черного моря.
Гитлер намечал отдать приказ о наступлении на СССР "за восемь недель перед намеченным началом операции". "Приготовления, - приказывал он, требующие более значительного времени, должны быть начаты (если они еще не начались) уже сейчас и доведены до конца к 15.5.41 "{238}. Назначенный срок объяснялся особенностями климатических условий СССР: Гитлер "спешил" закончить кампанию по разгрому Советской страны до жестоких русских морозов.
План "Барбаросса" был изготовлен ввиду особой секретности всего лишь в девяти экземплярах, что полностью соответствовало задаче сохранить в глубокой тайне подготовку вероломного нападения Германии на Советский Союз. Экземпляр № 1 был направлен главнокомандованию сухопутных сил, № 2 главнокомандованию флота, № 3 - главнокомандованию военно-воздушных сил. Остальные шесть экземпляров остались в распоряжении верховного главнокомандования вооруженных сил Германии, в сейфах штаба ОКБ, из них пять - в оперативном отделе "Л" верховного главнокомандования в лагере Майбах.
Поставленная планом "Барбаросса" цель сама по себе характеризует его как чисто агрессивный план; об этом свидетельствует и то, что "оборонительные мероприятия планом не предусматривались вовсе"{239}. Если бы не было никаких других доказательств, то даже "этим самым, - справедливо писал Паулюс, - развенчиваются лживые утверждения о превентивной войне против угрожающей опасности, которые аналогично оголтелой геббельсовской пропаганде распространялись ОКВ"{240}.
В основу плана "Барбаросса" были положены теории тотальной и "молниеносной" войн, являвшиеся основой немецко-фашистской военной доктрины. Он был "высшим достижением" военного искусства фашистской Германии, накопленного за годы подготовки к агрессивной войне, в период захвата Австрии и Чехословакии, в войне против Дании, Норвегии, Бельгии, Голландии, Франции и Англии.
Планируя "молниеносный" разгром СССР, немецко-фашистские стратеги исходили из порочной теории о непрочности советского государственного строя, слабости Советских Вооруженных Сил, которые не смогут выстоять против массированных ударов бронированного кулака танковых дивизий Гудериана, первоклассных самолетов люфтваффе, немецкой пехоты.
Насколько была авантюристична стратегия вермахта, красноречиво свидетельствуют следующие цифры.
Планируя и начав наступление на СССР 153 немецкими дивизиями на фронте от Черного до Баренцева моря, превышающем 2 тыс. км, германский генеральный штаб предполагал до зимы 1941 г. продвинуть немецкие войска на стратегическую глубину более 2 тыс. км и растянуть фронт более чем на 3 тыс. км. Это значило, что немецкие войска должны были наступать непрерывно, проходя по 25-30 км в сутки. Даже если допустить невероятное, т. е. что Красная Армия не оказывала бы ожесточенного сопротивления немецко-фашистским захватчикам, то двигаться непрерывно с такой скоростью было бы просто немыслимо. К завершению зимней кампании в СССР немецкая армия имела бы недопустимую в военной тактике оперативную плотность - одну дивизию на 20 с лишним километров фронта{241}.
Самоуверенность немецких генералов характеризует полемика о сроках, в течение которых СССР будет разгромлен. Если первоначально Э. Маркс называл срок 9-17 недель, то в генштабе планировали максимум 16 недель. Браухич позднее назвал срок 6-8 недель. Наконец, в беседе с фельдмаршалом фон Боком Гитлер хвастливо заявил, что с Советским Союзом будет покончено в течение шести, а может быть, и трех недель{242}.
Дипломатический блеф Гитлера
В самый разгар подготовки Германии к предательскому нападению на Советский Союз с целью замаскировать ее, притупить бдительность политических руководителей Советской страны, обмануть их Гитлер совершает несложные дипломатические маневры. Он стремится ухудшить англо-советские отношения, помешать намечавшимся тенденциям к сближению между СССР и Англией.
Гитлеровская Германия также надеялась замаскировать подготовку нападения на Советскую страну путем вовлечения СССР в систему Берлинского (Тройственного) пакта, заключенного между Германией, Италией и Японией. Подтверждение тому - берлинские беседы Гитлера и Риббентропа с народным комиссаром иностранных дел СССР В. М. Молотовым, проходившие в ноябре 1940 г.
Еще 13 октября 1940 г. Риббентроп направил письмо на имя И. В Сталина, лживо объясняя агрессивные акции Германии в отношении малых стран Европы интересами борьбы с Англией. Он приглашал Председателя Совета Народных Комиссаров и народного комиссара иностранных дел нанести визит в Берлин. Советское правительство приняло приглашение, стремясь выяснить планы фашистской Германии{243}.
Вне зависимости от того, будут ли переговоры "успешными" или кончатся провалом, Гитлер не намерен был менять основную линию германской разбойничьей стратегии - на подготовку войны с СССР, о чем свидетельствуют все его планы, принятые, как отмечалось выше, еще летом 1940 г., задолго до берлинской встречи.
Поэтому ложная версия генерала Ф. Меллентина о начале подготовки войны с СССР с декабря 1940 г., после срыва берлинских переговоров между Германией и СССР, не выдерживает критики{244}.
Ныне известно другое: 12 ноября 1940 г., в день приезда в Берлин советской правительственной делегации, Гитлер и верховное командование германскими вооруженными силами отдали совершенно секретную директиву № 18 о дальнейшей подготовке войны против СССР. "Независимо от результатов этих переговоров, - гласила гитлеровская директива, - вся подготовка в отношении Востока, о которой уже были даны устные указания, должна продолжаться. Дальнейшие указания будут даны, как только общие оперативные планы армии будут представлены и утверждены мною"{245}.
В свою очередь Советское правительство ставило задачей визита в Берлин зондаж, прощупывание позиций фашистской Германии, выявление ее дальнейших планов. Основная цель визита, как писал позднее член советской делегации Маршал Советского Союза А. М. Василевский, состояла в том, чтобы "определить дальнейшие намерения Гитлера и содействовать тому, чтобы как можно дольше оттянуть германскую агрессию против СССР"{246}. Советская сторона не имела никакого намерения заключать какие-либо соглашения с немцами{247}. СССР также хотел выразить свое отрицательное отношение к проискам гитлеровской Германии в Румынии, Финляндии и других районах. СССР хотел выяснить, будет ли Гитлер соблюдать обязательства по советско-германскому пакту о ненападении, куда будет направлено острие фашистской агрессии.
Политических деятелей Советской страны не могло не обеспокоить прибытие немецко-фашистских войск в Финляндию. Сомнений быть не могло - эти войска прибыли с агрессивными целями, направленными против СССР.
Действительно, позднее Советскому правительству стало известно, что еще в сентябре 1940 г. уполномоченный Финляндии вел переговоры в Берлине с немецким генеральным штабом о совместной подготовке германской и финской армий. Против кого они готовились? Ясно, что против СССР.
22 сентября 1940 г. в Берлине за спиной финского народа было заключено секретное соглашение между Германией и Финляндией о "транспортировке" немецких войск через финскую территорию, а фактически о размещении их близ границ Советского Союза. Правда, по тактическим соображениям финское правительство Рюти-Таннера не подписало договора о военном союзе с Германией. Но этот союз существовал если не де-юре, то де-факто.
Не менее тревожным для СССР было положение на юго-западе страны, в зоне Румынии. Для Советского правительства не было секретом: румынские правящие круги, окончательно порвавшие после Мюнхена с прежней/ ориентацией на Англию и Францию, вступили на путь открытого сговора с фашистской Германией. Успехи гитлеровцев в начальный период второй мировой войны, молниеносный разгром Польши, Бельгии, Голландии, Франции толкали румынскую правящую клику к еще более тесному сближению с Германией. На королевском совете 20 мая 1940 г. было принято решение о "союзе" с фашистской Германией. Румыния безоговорочно включилась в фарватер агрессивной политики германского фашизма, порвала английские и французские гарантии, данные ей в апреле 1939 г. Румынский король Кароль II заявил Гитлеру о своем желании установить самое тесное сотрудничество во всех областях политики и войны и просил направить для переговоров в Бухарест специальную германскую военную миссию. Гитлер не спешил сделать это: кандидатура Кароля II, известного своими давними и прочными связями с правящими кругами Англии и Франции, не устраивала его. Фашистскому диктатору в Берлине нужен был фашистский диктатор в Бухаресте. И Гитлер поставил его у власти в Румынии. 6 сентября гитлеровская военная агентура в Румынии - фашистские отряды "железногвардейцев" и генерал Ион Антонеску по приказу Берлина совершили государственный переворот. Они заставили Кароля II отречься от престола в пользу, своего сына Михая. К власти пришли румынские "легионеры". Было сформировано новое правительство во главе с румынским "фюрером" Ионом Антонеску.
В стране установилась жестокая военно-фашистская диктатура{248}. Как только новый диктатор возобновил просьбу о посылке военной миссии в Румынию, Гитлер немедленно ответил согласием. Более того, 20 сентября 1940 г. немецкое верховное командование по согласованию с румынским правительством издало приказ о посылке в Румынию сухопутных и военно-воздушных сил для оказания помощи Румынии в организации и обучении ее вооруженных сил.
Истинная цель этого плана, сохранявшегося в глубокой тайне, состояла в том, чтобы подготовить почву для совместной агрессии немецких и румынских войск против Советского Союза. В начале октября немецкие войска под видом "инструкторов" начали прибывать в Румынию.
В ноябре 1940 г. произошла встреча Антонеску с Гитлером и Риббентропом; обсуждались вопросы, имеющие прямое отношение к подготовляемой фашистской Германией агрессии претив СССР и участию в ней Румынии{249}. Был подписан протокол о присоединении Румынии к Тройственному пакту. Антонеску заверил Гитлера, что "Румыния с оружием в руках готова идти бок о бок с державами "оси" "{250}. Румыния стала сателлитом фашистской Германии. Эти чрезвычайно опасные для СССР политические тенденции не могли не волновать советских руководителей. Важно было не только выяснить эти тенденции, но и по возможности, если не упущены сроки, активно противодействовать им дипломатическими средствами.
В этом была одна из важнейших задач берлинской встречи советского наркома иностранных дел с руководителями германского государства 12-13 ноября 1940 г.
Еще до приезда советской делегации в Берлин фашистская дипломатия подготовила проект соглашения между странами - участницами Тройственного пакта и СССР. В нем предусматривалось "политическое сотрудничество" СССР с Германией, Японией и Италией, обязательство четырех держав "уважать естественные сферы влияния друг друга"{251}. СССР предлагалось присоединиться к декларации, в которой говорилось, "что его территориальные устремления направлены на юг от Государственной границы Советского Союза, в сторону Индийского океана"{252}. Нетрудно видеть провокационный характер проектов "раздела мира" между СССР и фашистскими державами.
Советская делегация прибыла в Берлин. За пять минут до прихода поезда на Ангальтский вокзал прибыл Риббентроп. Под сводами вокзала прозвучала мелодия "Интернационала". Фашистские власти запретили населению проявлять какие-либо дружественные чувства в отношении СССР, хотя берлинцы и без того знали, как дорого бы обошлось им это{253}.
Первая встреча В. М. Молотова с Риббентропом состоялась 12 ноября 1940 г. на Вильгельмштрассе. Риббентроп сразу же приступил к осуществлению основной задачи переговоров: дезинформировать советскую делегацию о подлинном направлении фашистской агрессии. С Британской империей, доказывал он, покончено. Ее остается только добить. "Никакая сила на земле, восклицал фашистский министр, - не может изменить того обстоятельства, что наступило начало конца Британской империи. Англия разбита, и сейчас лишь вопрос времени, когда она наконец признает свое поражение"{254}.
Если же Англия не встанет на колени, продолжал он далее, Германия день и ночь будет продолжать воздушные налеты на английские города, ее подводные лодки "причинят ужасающие потери Англии". А если, несмотря на эти террористические, сокрушающие удары, Англия "все же не будет поставлена на колени... то Германия, как только позволят условия погоды, решительно поведет широкое наступление на Англию и тем окончательно сокрушит ее"{255}.
Попутно Риббентроп дал уничтожающую критику "дилетанту в политике и в военном деле" Черчиллю, закончив свою беседу заявлением, что державы "оси" думают уже не о том, как выиграть войну, "а о том, как скорее окончить войну, которая уже выиграна"{256}.
Центральным моментом встреч в Берлине были встречи советского наркома с Гитлером, состоявшиеся 12 и 13 ноября. Беседа 12 ноября носила со стороны Гитлера характер зондажа. Центр тяжести переговоров был во второй беседе, имевшей главную цель - ввести в заблуждение политических руководителей Советского Союза. В этих беседах особенно рельефно выявились геополитические устремления фашистских политиков, основная стратегическая линия переговоров, направленная на дезинформацию Советского правительства.
Удары германской военной машины, дезинформировал Гитлер, будут направлены на Запад, против Англии, а не на Восток, против Советского Союза. Вопрос о разгроме Англии - вопрос недалекого будущего. Германия совместно с СССР, Италией, Японией (Гитлер назвал и вишистскую Францию) должна позаботиться о разделе наследства обанкротившейся Британской империи.
В первой же беседе Гитлер пытался зондировать вопрос о вступлении Советского Союза в военную коалицию держав, направленную против Англии и в будущем против США. В числе участников этой "великой коалиции" против англосаксонских держав Гитлер опять-таки называл фашистскую Италию, милитаристскую Японию, вишистскую Францию{257}.
Гитлер говорил об исключительно тяжелом военном положении Англии, растерявшей всех союзников на континенте. "Как только улучшатся погодные условия, - утверждал он, - Германия будет готова нанести гигантский и окончательный удар по Англии"{258}, ибо Германия ведет с Англией борьбу "не на жизнь, а на смерть". В самый кульминационный момент, когда Гитлер "хоронил" Англию, английские самолеты совершили воздушный налет, и беседа была отложена до следующего дня{259}.
На состоявшейся 13 ноября встрече Гитлер вещал еще более решительно: "Война с Англией будет вестись до последнего, и у него нет ни малейшего сомнения в том, что разгром Британских островов приведет к развалу империи"{260}. А раз наступит такое положение, а оно неизбежно наступит в ближайшем будущем, то "после завоевания Британская империя, представляющая собой гигантское, раскинувшееся по всему миру обанкротившееся поместье площадью 40 млн. кв. км, будет разделена"{261}.
Гитлер рисовал самые радужные "всемирные перспективы" и призывал советских руководителей поспешить к разделу "всемирного" пирога "несостоятельного банкрота" - Британской империи. Поэтому он предложил: на протяжении ближайших недель урегулировать "в совместных дипломатических переговорах с Россией" вопрос о ее роли и участии "в решении этих проблем". Гитлер предлагал Советскому Союзу участвовать в ликвидации и разделе наследства Британской империи, в порабощении народа Британских островов, продолжавшего труднейшую борьбу с фашистской Германией. В частности, он обещал Советскому Союзу обеспечить выход к Персидскому заливу, Индийскому океану, захват Западного Ирана и английских нефтяных промыслов на юге Ирана. Он говорил, что Германия могла бы помочь Советскому Союзу урегулировать свои претензии к Турции, вплоть до исправления конвенции в Монтрё о проливах, замены ее другой конвенцией{262}.
Тем самым он предотвратил бы создание антигитлеровской коалиции в будущем, что в немалой степени предрешало судьбу "третьего рейха".
Касаясь советско-германских отношений (хотя политика предшествующего периода, проводимая Германией, свидетельствовала о их непрерывном ухудшении), Гитлер беззастенчиво лгал, уверял в отсутствии "конфликта интересов" между Германией и Россией, говорил о необходимости "мирного сотрудничества между двумя странами"{263}. Он лицемерил, заверяя советских представителей в желании Германии "совершенствовать германо-русское сотрудничество" в будущем.
Советские руководители, а они имели достаточную информацию по самым различным каналам, поняли, что гитлеровская агрессия своим острием теперь направлена, по крайней мере с осени 1940 г., не против Англии, а против Советского Союза.
Разглагольствуя о "мирных намерениях" в отношении СССР, о необходимости улучшения советско-германских отношений, германский фашизм готовил в строжайшей тайне вероломное нападение на первое в мире социалистическое государство.
Маски "миротворцев" сорваны
Ложь фашистских политиков не ввела в заблуждение советскую дипломатию.
Хотя три страны-агрессора заявляли, что договор 27 сентября 1940 г. не "затрагивает политического статуса, существующего... между каждым из трех участников соглашения и Советским Союзом", оговорка не могла ввести в заблуждение относительно его действительного характера. "Тройственный пакт Германии, Японии и Италии превращал, как признавал после войны японский политик Коноэ, антикоминтерновский пакт "в военный союз", направленный в основном против СССР"{264}.
Поэтому в первый же день берлинских переговоров глава советской делегации спросил, каков же политический смысл Тройственного пакта.
Советский Союз недвусмысленно давал понять, что ему ясна агрессивная направленность Тройственного пакта. В вопросе советского делегата также звучало: куда и когда будет направлена агрессия Германии, а на Дальнем Востоке - агрессия милитаристской Японии?
Кроме того, он потребовал разъяснить цель посылки германской военной миссии в Румынию{265}. Почему ей навязаны германские "гарантии"? Почему и для каких целей направлены германские войска в Финляндию? Если Германия хочет улучшать отношения с СССР, то в Финляндии не должно быть немецких войск{266}.
Вопросы и решительная позиция СССР застали Гитлера врасплох. Он пытался невразумительно оправдать посылку германской военной миссии в Румынию просьбой Иона Антонеску. Что касается Финляндии, то там германские войска якобы не собираются долго задерживаться: они, мол, переправятся транзитом в Киркенес, в Норвегию, и этот "транзит" закончится в течение ближайших дней{267}.
Подобные объяснения, естественно, не могли удовлетворить советскую делегацию, тем более что они не соответствовали действительности. Она лишь получила новое доказательство: фашистская Румыния и маннергеймовская Финляндия превращаются в плацдарм для нападения на СССР. Немецкие войска, высадившиеся на южном побережье Финляндии, остались в стране. В Румынию помимо военной миссии прибывали германские воинские части. Какова же подлинная цель перебросок этих германских войск{268}? - спрашивало Советское правительство.
Гитлер не мог, да и не хотел дать правильный ответ, прибегнув к обычному дипломатическому маневру: пообещал выяснить поставленные советским делегатом вопросы и поспешил снова вернуться к проблемам, отвлекающим внимание СССР от подлинных целей агрессивной немецко-фашистской политики{269}.
Заверив делегацию СССР, что целью Тройственного пакта является урегулирование отношений в Европе, Гитлер снова призывал СССР примкнуть к блоку агрессоров и размежевать мир на сферы влияния. При этом, говорил он, проблемы Западной Европы (т. е. ее раздела. - Ф. В.) должны решаться Германией, Италией и Францией, а проблемы Востока - Россией и Японией{270}.
По окончании военных игр, в декабре, состоялось секретное совещание у начальника генерального штаба сухопутных войск, использовавшего теоретические результаты игр с привлечением отдельных штабов армейских группировок и армий, ответственных за развязывание агрессии против СССР. На нем были обсуждены вопросы, не разрешенные в ходе военных игр. В конце совещания выступил со специальным докладом начальник отдела иностранных армий "Восток" полковник Киндель. Он дал подробную экономическую и географическую характеристику Советского Союза, а также Красной Армии, хотя реально не мог оценить ее подлинную силу. "Выводы докладчика, свидетельствовал Паулюс в заявлении Советскому правительству, - были построены на предпосылках, что Красная Армия - заслуживающий внимания противник, что сведений об особых военных приготовлениях не было и что военная промышленность, включая вновь созданную восточнее Волги, была высокоразвитой"{230}.
Так Паулюс, стоявший у истоков разработки плана "Барбаросса", разоблачил легенду о "превентивной войне" со стороны фашистской Германии. Ни один факт того времени не доказывал, что СССР собирался напасть на Германию.
Военные игры и совещания, представлявшие собой теоретическую часть планирования агрессивной войны против Советского Союза, являлись и завершающей стадией этого планирования.
Планы "Отто" и "Барбаросса"
5 декабря 1940 г. на очередном секретном военном совещании у Гитлера главное командование сухопутных сил в лице Гальдера доложило в соответствии с результатами штабных учений план нападения на СССР, закодированный вначале как план "Отто". Решение гласило: "Начать полным ходом подготовку в соответствии с предложенным нами планом. Ориентировочный срок начала операции - конец мая" (1941 г.){231}. Гитлер одобрил этот план.
Составление директивы о войне против СССР с учетом решений, принятых на совещаниях у Гитлера, было поручено генералу Варлимонту. Йодль, внеся некоторые незначительные исправления, 17 декабря 1940 г. вручил ее Гитлеру на утверждение.
Обсуждая с генералами план "Барбаросса", Гитлер считал его вполне обоснованным. Согласно плану, войска, прорвав советскую оборону, углублялись на восток, а затем, повернув на Ленинград и Украину, полностью завершали разгром Красной Армии{232}.
18 декабря 1940 г. ставшая печально знаменитой директива № 21 под названием план "Барбаросса" была завизирована Йодлем и Кейтелем и подписана Гитлером. Она стала основным руководством для всех военных и экономических приготовлений фашистской Германии к нападению на СССР{233}.
Это был кровавый план, воплотивший самые разбойничьи и варварские устремления немецких фашистов. "В его основе лежала идея ведения войны на уничтожение с неограниченным применением самых жестоких методов вооруженного насилия"{234}.
План "Барбаросса" состоял из трех частей: в первой излагаются его общие цели, во второй называются союзники Германии в войне против СССР, в третьей планируется проведение военных операций на суше, на море и в воздухе. План гласил: "Немецкие вооруженные силы должны быть готовы к тому, чтобы еще до окончания войны с Англией победить путем быстротечной военной операции Советскую Россию"{235}.
Ближайшей и важнейшей стратегической целью было уничтожение основных сил Красной Армии в западной приграничной полосе "в смелых операциях с глубоким продвижением танковых частей". Считалось, что таким образом будет уничтожено ? всех сил Красной Армии, а остальные войска будут скованы на флангах активным участием Румынии и Финляндии в войне против Советского Союза. "Конечной целью операции является отгородиться от азиатской России по общей линии Архангельск - Волга"{236}.
Основными военно-стратегическими объектами, имевшими важное политическое и дипломатическое значение, в плане считались Ленинград, Москва, Центральный промышленный район и Донецкий бассейн. Особое место отводилось захвату Москвы. Планом предусматривалось наступление ударных группировок на трех стратегических направлениях. Первая, северная группировка, сосредоточенная в Восточной Пруссии, должна была нанести удар по Ленинграду, уничтожить советские войска в Прибалтике. Вторая группировка наносила удар из района Варшавы и севернее ее на Минск, Смоленск, чтобы уничтожить силы Красной Армии в Белоруссии. Задача третьей группировки, сосредоточенной южнее Припятских болот, в районе Любляны, заключалась в нанесении удара на Киев. После захвата Ленинграда и Кронштадта предполагалось продолжение "наступательной операции по овладению важнейшим центром коммуникаций и оборонной промышленности - Москвой"{237}.
Нанесение вспомогательных ударов планировалось с территории Финляндии на Ленинград и Мурманск и с территории Румынии на Могилев-Подольский, Жмеринку и вдоль побережья Черного моря.
Гитлер намечал отдать приказ о наступлении на СССР "за восемь недель перед намеченным началом операции". "Приготовления, - приказывал он, требующие более значительного времени, должны быть начаты (если они еще не начались) уже сейчас и доведены до конца к 15.5.41 "{238}. Назначенный срок объяснялся особенностями климатических условий СССР: Гитлер "спешил" закончить кампанию по разгрому Советской страны до жестоких русских морозов.
План "Барбаросса" был изготовлен ввиду особой секретности всего лишь в девяти экземплярах, что полностью соответствовало задаче сохранить в глубокой тайне подготовку вероломного нападения Германии на Советский Союз. Экземпляр № 1 был направлен главнокомандованию сухопутных сил, № 2 главнокомандованию флота, № 3 - главнокомандованию военно-воздушных сил. Остальные шесть экземпляров остались в распоряжении верховного главнокомандования вооруженных сил Германии, в сейфах штаба ОКБ, из них пять - в оперативном отделе "Л" верховного главнокомандования в лагере Майбах.
Поставленная планом "Барбаросса" цель сама по себе характеризует его как чисто агрессивный план; об этом свидетельствует и то, что "оборонительные мероприятия планом не предусматривались вовсе"{239}. Если бы не было никаких других доказательств, то даже "этим самым, - справедливо писал Паулюс, - развенчиваются лживые утверждения о превентивной войне против угрожающей опасности, которые аналогично оголтелой геббельсовской пропаганде распространялись ОКВ"{240}.
В основу плана "Барбаросса" были положены теории тотальной и "молниеносной" войн, являвшиеся основой немецко-фашистской военной доктрины. Он был "высшим достижением" военного искусства фашистской Германии, накопленного за годы подготовки к агрессивной войне, в период захвата Австрии и Чехословакии, в войне против Дании, Норвегии, Бельгии, Голландии, Франции и Англии.
Планируя "молниеносный" разгром СССР, немецко-фашистские стратеги исходили из порочной теории о непрочности советского государственного строя, слабости Советских Вооруженных Сил, которые не смогут выстоять против массированных ударов бронированного кулака танковых дивизий Гудериана, первоклассных самолетов люфтваффе, немецкой пехоты.
Насколько была авантюристична стратегия вермахта, красноречиво свидетельствуют следующие цифры.
Планируя и начав наступление на СССР 153 немецкими дивизиями на фронте от Черного до Баренцева моря, превышающем 2 тыс. км, германский генеральный штаб предполагал до зимы 1941 г. продвинуть немецкие войска на стратегическую глубину более 2 тыс. км и растянуть фронт более чем на 3 тыс. км. Это значило, что немецкие войска должны были наступать непрерывно, проходя по 25-30 км в сутки. Даже если допустить невероятное, т. е. что Красная Армия не оказывала бы ожесточенного сопротивления немецко-фашистским захватчикам, то двигаться непрерывно с такой скоростью было бы просто немыслимо. К завершению зимней кампании в СССР немецкая армия имела бы недопустимую в военной тактике оперативную плотность - одну дивизию на 20 с лишним километров фронта{241}.
Самоуверенность немецких генералов характеризует полемика о сроках, в течение которых СССР будет разгромлен. Если первоначально Э. Маркс называл срок 9-17 недель, то в генштабе планировали максимум 16 недель. Браухич позднее назвал срок 6-8 недель. Наконец, в беседе с фельдмаршалом фон Боком Гитлер хвастливо заявил, что с Советским Союзом будет покончено в течение шести, а может быть, и трех недель{242}.
Дипломатический блеф Гитлера
В самый разгар подготовки Германии к предательскому нападению на Советский Союз с целью замаскировать ее, притупить бдительность политических руководителей Советской страны, обмануть их Гитлер совершает несложные дипломатические маневры. Он стремится ухудшить англо-советские отношения, помешать намечавшимся тенденциям к сближению между СССР и Англией.
Гитлеровская Германия также надеялась замаскировать подготовку нападения на Советскую страну путем вовлечения СССР в систему Берлинского (Тройственного) пакта, заключенного между Германией, Италией и Японией. Подтверждение тому - берлинские беседы Гитлера и Риббентропа с народным комиссаром иностранных дел СССР В. М. Молотовым, проходившие в ноябре 1940 г.
Еще 13 октября 1940 г. Риббентроп направил письмо на имя И. В Сталина, лживо объясняя агрессивные акции Германии в отношении малых стран Европы интересами борьбы с Англией. Он приглашал Председателя Совета Народных Комиссаров и народного комиссара иностранных дел нанести визит в Берлин. Советское правительство приняло приглашение, стремясь выяснить планы фашистской Германии{243}.
Вне зависимости от того, будут ли переговоры "успешными" или кончатся провалом, Гитлер не намерен был менять основную линию германской разбойничьей стратегии - на подготовку войны с СССР, о чем свидетельствуют все его планы, принятые, как отмечалось выше, еще летом 1940 г., задолго до берлинской встречи.
Поэтому ложная версия генерала Ф. Меллентина о начале подготовки войны с СССР с декабря 1940 г., после срыва берлинских переговоров между Германией и СССР, не выдерживает критики{244}.
Ныне известно другое: 12 ноября 1940 г., в день приезда в Берлин советской правительственной делегации, Гитлер и верховное командование германскими вооруженными силами отдали совершенно секретную директиву № 18 о дальнейшей подготовке войны против СССР. "Независимо от результатов этих переговоров, - гласила гитлеровская директива, - вся подготовка в отношении Востока, о которой уже были даны устные указания, должна продолжаться. Дальнейшие указания будут даны, как только общие оперативные планы армии будут представлены и утверждены мною"{245}.
В свою очередь Советское правительство ставило задачей визита в Берлин зондаж, прощупывание позиций фашистской Германии, выявление ее дальнейших планов. Основная цель визита, как писал позднее член советской делегации Маршал Советского Союза А. М. Василевский, состояла в том, чтобы "определить дальнейшие намерения Гитлера и содействовать тому, чтобы как можно дольше оттянуть германскую агрессию против СССР"{246}. Советская сторона не имела никакого намерения заключать какие-либо соглашения с немцами{247}. СССР также хотел выразить свое отрицательное отношение к проискам гитлеровской Германии в Румынии, Финляндии и других районах. СССР хотел выяснить, будет ли Гитлер соблюдать обязательства по советско-германскому пакту о ненападении, куда будет направлено острие фашистской агрессии.
Политических деятелей Советской страны не могло не обеспокоить прибытие немецко-фашистских войск в Финляндию. Сомнений быть не могло - эти войска прибыли с агрессивными целями, направленными против СССР.
Действительно, позднее Советскому правительству стало известно, что еще в сентябре 1940 г. уполномоченный Финляндии вел переговоры в Берлине с немецким генеральным штабом о совместной подготовке германской и финской армий. Против кого они готовились? Ясно, что против СССР.
22 сентября 1940 г. в Берлине за спиной финского народа было заключено секретное соглашение между Германией и Финляндией о "транспортировке" немецких войск через финскую территорию, а фактически о размещении их близ границ Советского Союза. Правда, по тактическим соображениям финское правительство Рюти-Таннера не подписало договора о военном союзе с Германией. Но этот союз существовал если не де-юре, то де-факто.
Не менее тревожным для СССР было положение на юго-западе страны, в зоне Румынии. Для Советского правительства не было секретом: румынские правящие круги, окончательно порвавшие после Мюнхена с прежней/ ориентацией на Англию и Францию, вступили на путь открытого сговора с фашистской Германией. Успехи гитлеровцев в начальный период второй мировой войны, молниеносный разгром Польши, Бельгии, Голландии, Франции толкали румынскую правящую клику к еще более тесному сближению с Германией. На королевском совете 20 мая 1940 г. было принято решение о "союзе" с фашистской Германией. Румыния безоговорочно включилась в фарватер агрессивной политики германского фашизма, порвала английские и французские гарантии, данные ей в апреле 1939 г. Румынский король Кароль II заявил Гитлеру о своем желании установить самое тесное сотрудничество во всех областях политики и войны и просил направить для переговоров в Бухарест специальную германскую военную миссию. Гитлер не спешил сделать это: кандидатура Кароля II, известного своими давними и прочными связями с правящими кругами Англии и Франции, не устраивала его. Фашистскому диктатору в Берлине нужен был фашистский диктатор в Бухаресте. И Гитлер поставил его у власти в Румынии. 6 сентября гитлеровская военная агентура в Румынии - фашистские отряды "железногвардейцев" и генерал Ион Антонеску по приказу Берлина совершили государственный переворот. Они заставили Кароля II отречься от престола в пользу, своего сына Михая. К власти пришли румынские "легионеры". Было сформировано новое правительство во главе с румынским "фюрером" Ионом Антонеску.
В стране установилась жестокая военно-фашистская диктатура{248}. Как только новый диктатор возобновил просьбу о посылке военной миссии в Румынию, Гитлер немедленно ответил согласием. Более того, 20 сентября 1940 г. немецкое верховное командование по согласованию с румынским правительством издало приказ о посылке в Румынию сухопутных и военно-воздушных сил для оказания помощи Румынии в организации и обучении ее вооруженных сил.
Истинная цель этого плана, сохранявшегося в глубокой тайне, состояла в том, чтобы подготовить почву для совместной агрессии немецких и румынских войск против Советского Союза. В начале октября немецкие войска под видом "инструкторов" начали прибывать в Румынию.
В ноябре 1940 г. произошла встреча Антонеску с Гитлером и Риббентропом; обсуждались вопросы, имеющие прямое отношение к подготовляемой фашистской Германией агрессии претив СССР и участию в ней Румынии{249}. Был подписан протокол о присоединении Румынии к Тройственному пакту. Антонеску заверил Гитлера, что "Румыния с оружием в руках готова идти бок о бок с державами "оси" "{250}. Румыния стала сателлитом фашистской Германии. Эти чрезвычайно опасные для СССР политические тенденции не могли не волновать советских руководителей. Важно было не только выяснить эти тенденции, но и по возможности, если не упущены сроки, активно противодействовать им дипломатическими средствами.
В этом была одна из важнейших задач берлинской встречи советского наркома иностранных дел с руководителями германского государства 12-13 ноября 1940 г.
Еще до приезда советской делегации в Берлин фашистская дипломатия подготовила проект соглашения между странами - участницами Тройственного пакта и СССР. В нем предусматривалось "политическое сотрудничество" СССР с Германией, Японией и Италией, обязательство четырех держав "уважать естественные сферы влияния друг друга"{251}. СССР предлагалось присоединиться к декларации, в которой говорилось, "что его территориальные устремления направлены на юг от Государственной границы Советского Союза, в сторону Индийского океана"{252}. Нетрудно видеть провокационный характер проектов "раздела мира" между СССР и фашистскими державами.
Советская делегация прибыла в Берлин. За пять минут до прихода поезда на Ангальтский вокзал прибыл Риббентроп. Под сводами вокзала прозвучала мелодия "Интернационала". Фашистские власти запретили населению проявлять какие-либо дружественные чувства в отношении СССР, хотя берлинцы и без того знали, как дорого бы обошлось им это{253}.
Первая встреча В. М. Молотова с Риббентропом состоялась 12 ноября 1940 г. на Вильгельмштрассе. Риббентроп сразу же приступил к осуществлению основной задачи переговоров: дезинформировать советскую делегацию о подлинном направлении фашистской агрессии. С Британской империей, доказывал он, покончено. Ее остается только добить. "Никакая сила на земле, восклицал фашистский министр, - не может изменить того обстоятельства, что наступило начало конца Британской империи. Англия разбита, и сейчас лишь вопрос времени, когда она наконец признает свое поражение"{254}.
Если же Англия не встанет на колени, продолжал он далее, Германия день и ночь будет продолжать воздушные налеты на английские города, ее подводные лодки "причинят ужасающие потери Англии". А если, несмотря на эти террористические, сокрушающие удары, Англия "все же не будет поставлена на колени... то Германия, как только позволят условия погоды, решительно поведет широкое наступление на Англию и тем окончательно сокрушит ее"{255}.
Попутно Риббентроп дал уничтожающую критику "дилетанту в политике и в военном деле" Черчиллю, закончив свою беседу заявлением, что державы "оси" думают уже не о том, как выиграть войну, "а о том, как скорее окончить войну, которая уже выиграна"{256}.
Центральным моментом встреч в Берлине были встречи советского наркома с Гитлером, состоявшиеся 12 и 13 ноября. Беседа 12 ноября носила со стороны Гитлера характер зондажа. Центр тяжести переговоров был во второй беседе, имевшей главную цель - ввести в заблуждение политических руководителей Советского Союза. В этих беседах особенно рельефно выявились геополитические устремления фашистских политиков, основная стратегическая линия переговоров, направленная на дезинформацию Советского правительства.
Удары германской военной машины, дезинформировал Гитлер, будут направлены на Запад, против Англии, а не на Восток, против Советского Союза. Вопрос о разгроме Англии - вопрос недалекого будущего. Германия совместно с СССР, Италией, Японией (Гитлер назвал и вишистскую Францию) должна позаботиться о разделе наследства обанкротившейся Британской империи.
В первой же беседе Гитлер пытался зондировать вопрос о вступлении Советского Союза в военную коалицию держав, направленную против Англии и в будущем против США. В числе участников этой "великой коалиции" против англосаксонских держав Гитлер опять-таки называл фашистскую Италию, милитаристскую Японию, вишистскую Францию{257}.
Гитлер говорил об исключительно тяжелом военном положении Англии, растерявшей всех союзников на континенте. "Как только улучшатся погодные условия, - утверждал он, - Германия будет готова нанести гигантский и окончательный удар по Англии"{258}, ибо Германия ведет с Англией борьбу "не на жизнь, а на смерть". В самый кульминационный момент, когда Гитлер "хоронил" Англию, английские самолеты совершили воздушный налет, и беседа была отложена до следующего дня{259}.
На состоявшейся 13 ноября встрече Гитлер вещал еще более решительно: "Война с Англией будет вестись до последнего, и у него нет ни малейшего сомнения в том, что разгром Британских островов приведет к развалу империи"{260}. А раз наступит такое положение, а оно неизбежно наступит в ближайшем будущем, то "после завоевания Британская империя, представляющая собой гигантское, раскинувшееся по всему миру обанкротившееся поместье площадью 40 млн. кв. км, будет разделена"{261}.
Гитлер рисовал самые радужные "всемирные перспективы" и призывал советских руководителей поспешить к разделу "всемирного" пирога "несостоятельного банкрота" - Британской империи. Поэтому он предложил: на протяжении ближайших недель урегулировать "в совместных дипломатических переговорах с Россией" вопрос о ее роли и участии "в решении этих проблем". Гитлер предлагал Советскому Союзу участвовать в ликвидации и разделе наследства Британской империи, в порабощении народа Британских островов, продолжавшего труднейшую борьбу с фашистской Германией. В частности, он обещал Советскому Союзу обеспечить выход к Персидскому заливу, Индийскому океану, захват Западного Ирана и английских нефтяных промыслов на юге Ирана. Он говорил, что Германия могла бы помочь Советскому Союзу урегулировать свои претензии к Турции, вплоть до исправления конвенции в Монтрё о проливах, замены ее другой конвенцией{262}.
Тем самым он предотвратил бы создание антигитлеровской коалиции в будущем, что в немалой степени предрешало судьбу "третьего рейха".
Касаясь советско-германских отношений (хотя политика предшествующего периода, проводимая Германией, свидетельствовала о их непрерывном ухудшении), Гитлер беззастенчиво лгал, уверял в отсутствии "конфликта интересов" между Германией и Россией, говорил о необходимости "мирного сотрудничества между двумя странами"{263}. Он лицемерил, заверяя советских представителей в желании Германии "совершенствовать германо-русское сотрудничество" в будущем.
Советские руководители, а они имели достаточную информацию по самым различным каналам, поняли, что гитлеровская агрессия своим острием теперь направлена, по крайней мере с осени 1940 г., не против Англии, а против Советского Союза.
Разглагольствуя о "мирных намерениях" в отношении СССР, о необходимости улучшения советско-германских отношений, германский фашизм готовил в строжайшей тайне вероломное нападение на первое в мире социалистическое государство.
Маски "миротворцев" сорваны
Ложь фашистских политиков не ввела в заблуждение советскую дипломатию.
Хотя три страны-агрессора заявляли, что договор 27 сентября 1940 г. не "затрагивает политического статуса, существующего... между каждым из трех участников соглашения и Советским Союзом", оговорка не могла ввести в заблуждение относительно его действительного характера. "Тройственный пакт Германии, Японии и Италии превращал, как признавал после войны японский политик Коноэ, антикоминтерновский пакт "в военный союз", направленный в основном против СССР"{264}.
Поэтому в первый же день берлинских переговоров глава советской делегации спросил, каков же политический смысл Тройственного пакта.
Советский Союз недвусмысленно давал понять, что ему ясна агрессивная направленность Тройственного пакта. В вопросе советского делегата также звучало: куда и когда будет направлена агрессия Германии, а на Дальнем Востоке - агрессия милитаристской Японии?
Кроме того, он потребовал разъяснить цель посылки германской военной миссии в Румынию{265}. Почему ей навязаны германские "гарантии"? Почему и для каких целей направлены германские войска в Финляндию? Если Германия хочет улучшать отношения с СССР, то в Финляндии не должно быть немецких войск{266}.
Вопросы и решительная позиция СССР застали Гитлера врасплох. Он пытался невразумительно оправдать посылку германской военной миссии в Румынию просьбой Иона Антонеску. Что касается Финляндии, то там германские войска якобы не собираются долго задерживаться: они, мол, переправятся транзитом в Киркенес, в Норвегию, и этот "транзит" закончится в течение ближайших дней{267}.
Подобные объяснения, естественно, не могли удовлетворить советскую делегацию, тем более что они не соответствовали действительности. Она лишь получила новое доказательство: фашистская Румыния и маннергеймовская Финляндия превращаются в плацдарм для нападения на СССР. Немецкие войска, высадившиеся на южном побережье Финляндии, остались в стране. В Румынию помимо военной миссии прибывали германские воинские части. Какова же подлинная цель перебросок этих германских войск{268}? - спрашивало Советское правительство.
Гитлер не мог, да и не хотел дать правильный ответ, прибегнув к обычному дипломатическому маневру: пообещал выяснить поставленные советским делегатом вопросы и поспешил снова вернуться к проблемам, отвлекающим внимание СССР от подлинных целей агрессивной немецко-фашистской политики{269}.
Заверив делегацию СССР, что целью Тройственного пакта является урегулирование отношений в Европе, Гитлер снова призывал СССР примкнуть к блоку агрессоров и размежевать мир на сферы влияния. При этом, говорил он, проблемы Западной Европы (т. е. ее раздела. - Ф. В.) должны решаться Германией, Италией и Францией, а проблемы Востока - Россией и Японией{270}.