Волков Константин Сергеевич. Звезда утренняя

   - Сейчас попробую, Виктор Петрович, - ответила Наташа.
   Она села за радиопередатчик.
   - Вы, Владимир Иванович, - сказал академик, - проверьте, в каком состоянии двигатели. Можете это сделать? Как вы себя чувствуете теперь?
   - Конечно, могу!
   - Вот и хорошо! А мы с Михаилом Андреевичем разберемся в обстановке. Подумаем, куда нам двигаться дальше.
   За штурвал опять сел Сандомирский. Двигатели не работали, и корабль был во власти стихии. Волнение усиливалось. Надвигался шторм. Откуда-то появились черные тучи, скрывая от глаз желтые облака. Внезапно сверкнула чудовищная молния, за ней другая. Все кругом озарилось зеленоватым светом.
   Разыгралась гроза. Молнии вспыхивали непрерывно, а раскаты грома, хорошо слышные, несмотря на двойные стенки ракеты, гремели, как артиллерийская канонада. Наблюдая за этим великолепным зрелищем, путешественники на некоторое время забыли о трудности своего положения.
   Вдруг академик почувствовал, что кто-то стоит за его плечом. Это была Наташа. По ее расстроенному лицу Виктор Петрович понял, что дела плохи.
   - И сейчас нет связи? - спросил он. Наташа кивнула головой:
   - Сигналы по-прежнему не доходят. Академик нахмурился:
   - Досадно! Я надеялся, что радиопомехи были связаны только с движением ракеты и теперь исчезнут. Очевидно, атмосфера Венеры не пропускает радиоволн. Помните, как наши радиолокаторы бездействовали, когда мы приближались к планете?
   - Сказывается близость к Солнцу. Более высокая степень ионизации атмосферы, - сказал Шаповалов.
   - Возможно. Постараемся что-нибудь придумать... Отдохните пока, Наташа.
   Тем временем вернулся Одинцов.
   - Двигатели в порядке, - сообщил он в ответ на вопросительный взгляд начальника экспедиции.
   - Сколько осталось горючего? - спросил академик, обращаясь к Сандомирскому.
   Тот ответил, взглянув на шкалу прибора:
   - Фтора достаточно, а бороводородов всего 2285 тонн. Много мы сожгли, совершая поворот. Немало израсходовали при посадке. Нечего и думать об отлете. С тем, что у нас есть, можно только передвигаться по морю.
   - А нам пока больше ничего и не надо, - спокойно ответил академик. - Еще рано думать о возврате.
   Этот мужественный человек понимал, что от его поведения зависит настроение на борту корабля. В глубине души он и сам был полон тревоги. Ведь не каждый день и не со всеми случаются истории, подобные вынужденной посадке на Венере. Однако академик старался делать вид, будто ничего особенного не случилось.
   - Нам очень повезло, - повторил он. - Прямо замечательно, что мы нашли на Венере моря и погрузились в волны! На суше была бы верная гибель.
   - Надеюсь, Николай Александрович, вы теперь согласитесь, что для космической ракеты посадка на воду лучше всего! - не без ехидства заметил Владимир.
   Сандомирский улыбнулся и махнул рукой. Это означало, что он не собирается спорить.
   - Что мы долетели, еще неудивительно - заметил профессор Шаповалов, - а вот, что мы благополучно сели, это действительно чудо!
   - Почему же? - спросил академик.
   - А помните, как стала нагреваться вода в амортизаторах?.. Мои опасения оправдались.
   - Какие именно?
   - Мы ведь не имели понятия о составе и плотности здешней атмосферы. Удивительно, что мы не расплавились. Судя по всему, атмосфера здесь намного плотнее чем на Земле.
   - Это мы сейчас узнаем... Кажется, идет Иван Платонович.
   Вошел Красницкий.
   - Ну, рассказывайте, - произнес академик.
   - Удалось взять первые пробы воды и воздуха, - ответил химик, - хотя мешали гроза и качка.
   - Произвели анализ?
   - Произвел.
   Он протянул листок бумаги с записями, откуда астронавты узнали, что атмосфера Венеры состоит из смеси газов, удельный вес которых значительно больше, чем у земного воздуха. Именно это обстоятельство, которое предвидел Шаповалов, и явилось причиной перегрева ракеты и едва не стоило астронавтам жизни.
   Виктор Петрович не мог удержаться, чтобы не прочитать очередную лекцию:
   - Если на Земле плотность воздуха по отношению к водороду составляет 14,44, то для атмосферы Венеры эта величина выражается числом 17,43.
   - Ого! - заметил Сандомирский.
   - Да. Происходит это потому, что в ней меньше азота и гораздо больше углекислого газа. На Земле углекислота занимает только 0,03 процента по объему и 0,05 процента по весу, а на Венере она достигает 13,65 процента общего объема. Доля азота снижается до 65,05 процента против 75,55 процента на Земле. Для дыхания человека такая атмосфера непригодна.
   - А кислород? - спросил Шаповалов. - Это же самое главное!
   - Кислорода обнаружено около 15 процентов, - ответил Виктор Петрович, продолжая изучать справку. - Найдены вредные вещества: аммиак, а также метан, этилен и другие углеводороды. На их долю приходится 6,3 процента. Обнаружены следы циана!..
   - А выводы? Где же выводы? - торопился Шаповалов. - Найдем ли мы растительный и животный мир при таком составе атмосферы?
   - Безусловно, - ответил академик. - Если бы не избыток углекислоты, и человек мог бы приспособиться.
   - А что показал анализ воды? - робко спросила Наташа. - Интересно, можно ли будет употреблять ее в пищу.
   - Вода мало чем отличается от земной, но несколько солонее. Вода здесь горячая. Ее растворяющая способность поэтому больше, чем на Земле, отсюда высокая насыщенность солями. Для питья она непригодна.
   - Может быть, дождевая вода окажется лучше?
   - Проверим... - поискал он глазами нужную ему справку. - Дождевая вода для питья годится. Правда, и в ней оказались нерастворимые минеральные частицы. Она мутноватая.
   - Значит, я был прав, когда в одной из своих статей писал о большом количестве минеральной пыли в облаках Венеры! - не без удовольствия заметил профессор Шаповалов. - Вот в чем секрет желтой окраски неба!
   - Удельный вес здешней воды составляет 0,91, - добавил академик. - Другими словами, она значительно плотнее, чем земная, если учесть меньшую силу тяжести. Температура плюс 43 градуса.
   - Это похоже на горячую ванну, - улыбнулась Наташа. - Тут купанием не освежишься!
   - Ну вот, - закончил академик. - Как вы думаете? Если надеть защитную одежду и скафандры, можно выйти наружу?
   - Интересно знать куда, - произнес Шаповалов. - Кругом вода. Выйти на палубу и начать знакомиться с планетой путем плавания в горячей ванне?
   - Реплика разумная, - согласился академик. - Надо добраться до суши... Можем мы это сделать, Николай Александрович?
   - Конечно, можем. Но жаль терять горючее. Лучше подождать, когда ветер сам пригонит нас к берегу.
   Расчеты Сандомирского были правильными. Буря гнала ракету к горам, которые сначала едва виднелись на горизонте, а теперь заметно приблизились. Вооружившись биноклями, путешественники стали рассматривать берег.
   Грозные скалы почти отвесно спускались к морю. Это было беспорядочное нагромождение каменных глыб серого цвета, порой черных и блестящих, кое-где даже красных. Они выглядели так же сурово, как все на этой планете.
   - Даже пристать негде! - разочарованно заметила Наташа, опуская бинокль. Всюду обрывы, ни полоски песка, никакой растительности. Неуютно!
   - Так и должно быть, - подхватил Виктор Петрович. - Перед нами берег, состоящий из первичных изверженных пород, напоминающих наши базальты. Водяные пары еще не так давно выпали из атмосферы. Море не успело остыть, а волны еще не сумели раскрошить эти скалы в песок.
   - Насчет отсутствия растительности Наталья Васильевна ошибается, - вдруг вмешался Шаповалов. - Посмотрите хорошенько. Что представляют собой эти красные пятна?
   - По-моему, камни, - сказала Наташа.
   - Нет, вы ошибаетесь, - поправил ее академик. - Это вовсе не камни, а самые настоящие лишайники. А может быть и более высокоорганизованные растения.
   - Этого следовало ожидать! - обрадовался Шаповалов. - Астроботаника давно установила связь между температурным режимом на планетах и цветом растительности. На Земле она зеленая, а на Марсе, например, синяя.
   - А на Венере? - спросила Наташа.
   - На Венере, которая гораздо ближе к Солнцу, тепло имеется в избытке. Оно даже вредно для растений, вынужденных бороться с излишним количеством теплового излучения. Здесь наиболее выгоден красный цвет или красновато-оранжевый, отражающий, а не поглощающий тепловые лучи.
   - Не только небо и вода, тут и растительность красная! - удивилась Наташа.
   Через некоторое время ракета еще больше приблизилась к берегу. И все могли убедиться в правоте замечаний астронома. На крутых склонах утесов лепились корявые кустарники совершенно красного цвета. Волны с ревом бились о камни, но гроза прошла и буря заметно стихала.
   Когда скалы были совсем близко, оказалось, что они не так отвесны, как представлялось издали. Были между ними и расселины, где волны как бы кипели. Вверх поднимались облака пара. Зрелище было устрашающим, но путешественники надеялись на прочность своего корабля.
   За штурвал сел Красницкий, как бывший моряк.
   Выбрав наиболее подходящее место, он включил малые двигатели в крыльях и осторожно ввел корабль в узкую расселину, где, как казалось, не нужно было опасаться подводных камней. Расчеты оказались не совсем правильными, потому что ракета несколько раз скрежетала по рифам, однако в конце концов без повреждений ударилась о берег и замерла неподвижно.
   - Причалили! - сказал Красницкий и вздохнул с облегчением.
   Путешественники с большим волнением стали надевать защитную одежду. Одно дело смотреть на пейзажи Венеры из окна, совсем другое - ступить на почву нового мира.
   Все собрались у люков камер, через которые выходили наружу для починки корабля во время полета, и затем с крыла перебрались на почву Венеры. Первым на поверхность этого удивительного мира ступил академик Яхонтов.
   Ракета пристала к подножию высокого утеса, имеющего более отлогие склоны, чем другие. Камни здесь были скользкими от воды, и набегающие волны грозили смыть пришельцев, но, помогая друг другу и пользуясь захваченными в дорогу ледорубами, астронавты сумели взобраться на плоскую поверхность скалы и здесь остановились.
   Долгое время все молчали. Трудно было говорить в такой обстановке. Заветная мечта превратилась в действительность. Впервые в истории человечества люди ступили на поверхность другой планеты.
   Вокруг все было так ново и страшно. Одна над другой громоздились угрюмые, черные скалы. Направо и налево тянулась извилистая линия берега. Вдали поднимались к небу вершины гор, скрываясь в облаках, летящих с невиданной быстротой. В расселинах между скалами виднелись странные, точно нарочно искривленные растения, но не с зелеными, а с карминно-красными листьями. Ветер выл и бесновался. Он то затихал, то налетал с новой силой, заставляя людей хвататься друг за друга. Внизу кипело море. Чудовищные волны набегали на берег, разбиваясь в розоватой пене. Ни один солнечный луч не проникал сквозь желтые и багровые тучи.
   Астронавты стояли маленькой группой и, взявшись за руки, не отрываясь, глядели на невиданный мир.
   Люди имели возможность свободно общаться друг с другом, тем более что защитная одежда была снабжена миниатюрными ультракоротковолновыми передатчиками.
   Торжественное молчание этих незабываемых минут прервал академик Яхонтов.
   - Друзья, - сказал он, - поздравляю! Мы на Венере. Невозможное совершено!
   Взволнованные астронавты пожимали друг другу руки. Хотелось обняться и расцеловать друг друга, но шлемы защитных костюмов создавали непреодолимое препятствие.
   Не сговариваясь, люди принялись устанавливать специально предназначенную для этого случая стальную мачту, чтобы поднять над планетой Венерой флаг Советской страны.
   Как сокровище, они везли с собой знамя Родины.
   Скоро высокая мачта была укреплена среди скал.
   Яркое алое знамя Страны Советов с изображением серпа и молота взметнулось вверх, и бурный ветер Венеры широко развернул шелковое полотнище.
   ГЛАВА XIV,
   в которой рассказывается о первых днях астронавтов на Венере
   Виктор Петрович нервно постукивал карандашом по столу, что являлось у него признаком озабоченности и досады.
   - Связь! - говорил он. - Нам совершенно необходимо установить связь с Землей. Если мы не наладим связь, вся экспедиция может оказаться бессмысленной затеей...
   Разговор происходил в каюте академика вскоре после церемонии подъема флага. Красницкий сидел в кресле.
   Одинцов стоял у окна и молча смотрел на широкие просторы моря. Остальные устроились на диване. Собственно говоря, слова начальника экспедиции были обращены к одному Красницкому, который считался среди астронавтов специалистом по радиотехнике, однако все с замиранием сердца слушали этот разговор. Речь шла о связи с Землей, с тем миром, который они покинули. К этому невозможно было относиться равнодушно. Конечно, прежде всего они служили науке и своему народу, но, кроме этого, каждый хотел послать весть о себе близким людям, которые остались там и, может быть, предавались отчаянию.
   - Ничего не выходит, Виктор Петрович, - говорил Красницкий. - Передатчики исправны. Очевидно, мощность недостаточна. Ионосфера Венеры непрозрачна для волн нашего диапазона.
   - А если попытаться увеличить диапазон? Построить более мощный передатчик?
   - На это мало надежды. Да и много времени нужно.
   - Времени у нас хватит. Не вышло сегодня - выйдет завтра. У нас нет другого выхода. Любой ценой надо установить связь!
   Беспокойство академика было понятно. Преодолеть столько трудностей и опасностей, достигнуть цели и не иметь возможности передать накопленные научные наблюдения! Можно ли представить большую неудачу!
   Над экспедицией нависла угроза навеки остаться на Венере. Но эта жертва не была бы напрасной, если бы астронавты знали, что плоды их трудов не пропали бесцельно, что знаниями, завоеванными ценой их жизни, воспользуется все человечество. И вот такой ужасный и бессмысленный конец!
   Виктор Петрович стучал карандашом по столу, вопросительно посматривая на присутствующих, как бы ожидая ответа. Сандомирский о чем-то сосредоточенно думал и хмурился. Одинцов продолжал смотреть в окно, но его неподвижный взгляд, устремленный вдаль, показывал, что молодой человек тоже полностью погружен в свои мысли. Его раздумье тянулось недолго. Он принял какое-то решение, быстро повернулся и коротко заявил:
   - Регулярную связь с Землей обеспечить не могу, но одну радиограмму передать берусь.
   И он посмотрел на академика с таким видом, как будто все было ясно и никаких объяснений в данном случае не требуется. Академик вопросительно смотрел на Одинцова. Владимир молчал.
   - Каким образом? - спросил Виктор Петрович.
   - Если волны наших радиопередатчиков не в состоянии преодолеть ионную оболочку Венеры, то на самолете я сумею выйти за ее пределы и оттуда послать сигнал.
   Предложение было неожиданным и простым. Все замечательные идеи обычно отличаются простотой.
   В самом деле, это было просто и смело. Используя имеющийся реактивный самолет, вполне можно было подняться далеко за облака и проникнуть в зону, где отсутствуют помехи для радиосвязи.
   - Молодец! - не удержался Сандомирский, с восхищением смотревший на молодого пилота. - Вот это я понимаю!
   Но академик думал за всех.
   - Боюсь, что это слишком опасно, - произнес он, помолчав. - Идея неплоха, а вот осуществление...
   Сандомирский еще раз посмотрел на Владимира. В глазах Одинцова можно было прочитать ту совершенную уверенность в своих силах, какая бывает у людей перед особенно дерзкими поступками. Старый летчик увидел в молодом человеке самого себя, когда был лейтенантом и готовил отчаянные налеты на полях сражений.
   - Конечно, это опасно, - сказал он со вздохом, - ведь мы совершенно незнакомы с атмосферой Венеры! Даже на Земле сверхвысотные полеты сопряжены с большим риском. А здесь... Сплошной облачный покров... Радиопеленгация невозможна, потому что самолет уйдет за пределы ионосферы. Никто понятия не имеет, какой там требуется режим полета.
   - Да, - согласился академик, - одно дело ракета весом 10 800 тонн, имеющая космическую скорость, и другое - маленький самолет...
   - Конечно, уравнение со многими неизвестными. Но Владимир прав: это единственный способ известить Землю!
   - Все это хорошо, - продолжал академик и тоже вздохнул, - но риск... И связь необходима, и рисковать страшно... Что вы скажете, Наташа?
   Наташа плотно сжала губы и ничего не ответила.
   - Не нужно преувеличивать опасность, Виктор Петрович, - вмешался Владимир. - Я летаю не первый день и не собираюсь делать глупостей. Кое-какие данные о составе атмосферы мы уже имеем: высота облаков, плотность и прочее. Прежде чем подняться в воздух, мы произведем расчеты. Поможет Михаил Андреевич. Два - три дня попрошу для освоения...
   Академик с уважением посмотрел на Одинцова, потом подумал и сказал:
   - Хорошо! Принимаю предложение. На подготовку - пять дней. Но попытки наладить связь другими способами не прекращать! Полет Владимира Ивановича крайняя мера!
   Наташа подошла к мужу и взяла его под руку.
   На этом беседа закончилась, и все принялись за свои дела.
   Путешественники недолго пробыли в том месте, где первоначально пристала ракета. Как только ветер утих и погода позволила совершать походы вдоль берега, астронавты отыскали примерно в 3 километрах от расселины небольшую бухту с отлогими берегами, состоящими из крупной гальки.
   В полосе прибоя валялись угловатые обломки горных пород, сантиметров по пятнадцати в поперечнике и лишь слегка округленные при ударах друг о друга во время бурь. Однако для угрюмой Венеры и такой залив, хоть немного укрытый от ветра и волн, являлся ценной находкой. Здесь можно было не опасаться, что во время шторма ракета будет сорвана с места и унесена в океан. Сюда и доставили корабль. Ракету надежно закрепили стальными тросами, привязанными к скалам. Сухопутный вездеход поместили подальше от воды, в утесы, где нашлась подходящая впадина. Подводную лодку, точнее небольшой батискаф, закрепили близ космического корабля. Стратоплану-амфибии нашли место на специально оборудованной площадке в дальнем конце бухты, выше черты, куда достигала вода в период бурь.
   Немало трудов и времени потребовало укрепление крыльев стратоплана, но в конце концов серебряная птица была приведена в полную готовность к полету. Всем пришлось изрядно потрудиться. Только через трое суток путешественники окончательно обосновались и разбили на берегу свой первый лагерь. Однако вся жизнь по-прежнему протекала на корабле, где можно было обходиться без скафандров и где астронавты проводили большую часть дня: работали, ели и спали.
   Эти скафандры и защитная одежда мешали людям жить, но постепенно они привыкали к новой обстановке, проходили систематическую тренировку, не меньше чем два часа находились на берегу, совершали прогулки в защитной одежде внизу у воды или по ближайшим горам. Им хотелось поскорее подняться на поверхность горного плато, обрывистый край которого и образовал берег.
   Всего труднее было привыкнуть к освещению. Раздражающее впечатление производило также море. Хотелось видеть обычные синие волны с гребнями белой пены, а перед глазами простиралась пурпурная равнина, на поверхности которой играли буро-золотые барашки. Этот эффект был вызван только иным цветом неба, чем на Земле, но сила привычки была велика и хотелось каждый раз вымыть руки, после того как их окунали в теплую воду Венеры. Нечего и говорить, что такое желание было необоснованным. Вода, зачерпнутая за бортом и налитая в стакан, оказывалась почти такой же прозрачной, как на Земле.
   Первую вылазку на поверхность Венеры путешественники совершили в тяжелых скафандрах, снабженных кислородными приборами и закрывавших тело плотной газонепроницаемой оболочкой. С этим было связано много неудобств, особенно потому, что здесь стояла невыносимая жара. Температура воздуха редко опускалась ниже плюс 40 градусов. В защитной одежде кожа сразу же покрывалась испариной. Дышать было трудно. Только сила воли и необычность положения помогали людям не падать духом, не отказываться от работы. Особенно страдал от скафандра астроном, и на Земле с трудом переносивший жару. Однажды он не выдержал и предложил обходиться без защитной одежды.
   - Виктор Петрович, - взмолился он во время разговора за обедом, - прямо невозможно! Задыхаюсь... Разрешите попробовать выйти без скафандра. Все-таки будет легче - ветерком продует.
   - Это идея! - подхватил Красницкий. - Вредных для кожи веществ в здешней атмосфере не обнаружено - можно обойтись одними масками.
   - Да! - обрадовалась Наташа. - Жизнь будет много легче. Как мы раньше не подумали! Все резиной пропахло...
   - Может быть, привыкнем вовсе без масок обходиться, - заметил Сандомирский. - Кислорода в воздухе, по-видимому, достаточно. Работают же люди в цехах химических заводов, где непривычный человек задыхается.
   - Очень хорошо! - обрадовалась Наташа. - А как только мы выйдем из этой противной резиновой оболочки, то кто же помешает искупаться в море?
   - Давно пора! - поддержал ее Владимир. - Это необходимо даже в научных целях: исследовать, как влияет купание в здешнем море на человеческий организм...
   - Насчет купания в водичке с температурой 40 градусов у меня особое мнение, - усмехнулся Шаповалов.
   - Без скафандров так без скафандров! - вынес заключение Виктор Петрович. Но спешить не надо. Сначала приглядитесь. Посмотрите, что в воде... И у нас водятся всякие спруты, скаты, акулы, а тут и подавно нельзя бросаться в воду очертя голову.
   Слова ученого несколько охладили энтузиастов.
   - Не забудьте и о микроорганизмах, - заметил, как всегда осторожный, Шаповалов. - В такой воде должно быть много всякой пакости!
   Замечания начальника экспедиции были приняты как приказ. Остаток дня посвятили изучению окрестностей. Красницкий и Шаповалов взяли на себя обследование берега, а Сандомирский и Одинцов провели несколько часов по пояс в воде. Пилоты бродили между скалами в полосе прибоя, внимательно разглядывали каждый камень на дне, забрасывали сети. В качестве улова попалось десятка полтора студенистых животных, вроде медуз, которых немедленно доставили с большим торжеством академику. На Венере была открыта жизнь! Но ничего подозрительного и опасного обнаружено не было.
   Наташа исследовала в лаборатории бактериологические пробы воды и воздуха. Уже на другой день были известны результаты. Микрофлора оказалась богатой и разнообразной. Но судить о свойствах попавших в окуляры микроскопа бактерий только по их очертаниям было невозможно.
   Поэтому выход без скафандра представлял собой значительный риск. Наибольшую опасность могло представлять проникновение бактерий в дыхательные пути, но от этого предохраняла маска кислородных приборов. Однако в атмосфере и особенно в воде Венеры могли встретиться вирусы и микробы, способные проникнуть в организм и через кожу.
   Такой серьезной опасностью пренебрегать было невозможно. Поэтому условились, что сначала снимает скафандр кто-нибудь один. А уж потом, если смельчак останется живым и невредимым, откажутся от защитной одежды и остальные.
   Сразу же вспыхнули споры, кто должен взять на себя этот риск.
   - Я пойду! - заявил Одинцов.
   - Ну нет! - воспротивилась Наташа. - Идея купаться принадлежит мне.
   - А что же мне говорить? - сконфузился Шаповалов. - Мне просто неловко. Ведь именно я предложил снять эти штуки...
   Было решено, что первым в маске выйдет Владимир. Возможно, академик, который думал обо всем и все предвидел, считал, что для дела так будет благоразумнее. Он похлопал Владимира по плечу и как-то немного грустно сказал:
   - Ну, попробуйте, дорогой...
   Одинцов в обычном костюме и с легкой кислородной маской "на лице, закрывавшей только нос и рот, вышел на берег. Его сопровождали Наташа и Красницкий. Они завидовали легкости движений Владимира, но были готовы оказать ему помощь, если знакомство с атмосферой Венеры окажется чреватым неприятными последствиями.
   Однако все обошлось благополучно. На другой день вышел без защитного костюма и профессор. Он ходил легкой походкой по берегу и благодарил судьбу, что его 102 земных килограмма превратились здесь в 85.
   По-видимому, можно было обходиться без скафандров. Никаких недомоганий обнаружено не было.
   Владимиру и Наташе было разрешено купание. Молодые супруги торопливо сбросили с себя защитные костюмы и в легкой летней одежде сбежали по берегу к морю.
   Восторги Наташи были оправданы. При всем комфорте межпланетного корабля на нем не было ванны в точном значении этого слова. Нельзя было расходовать воду в таком количестве, да и вообще не приходилось говорить о ванне в условиях невесомости. Вместо мытья приходилось обтираться одеколоном. И вот представилась возможность искупаться в грандиозной природной ванне.
   Отойдя подальше, Наташа оглянулась, сбросила платье и стала спускаться к воде. Буря прекратилась. Дул обычный для Венеры ветер. Он умерял жару и давал возможность сравнительно легко переносить высокую температуру воздуха, но из-за этого морская вода казалась горячее, чем на самом деле.
   - Володя, Володя! - закричала Наташа, едва ступив босыми ногами на раскаленные камни, и поторопилась войти в воду. - Горячо! Просто невозможно терпеть. Не вода, а кипяток!
   Она выскочила на берег и так стояла на фоне скал.
   Но мало было на свете таких упрямцев, как Одинцов. В воде было невыносимо горячо, однако Владимир медленно и постепенно уходил все дальше и дальше от берега. Мало-помалу тело привыкало, а когда вода дошла до уровня груди, то ощущение стало таким же, как при погружении в нормальную ванну. Выждав еще немного, Одинцов даже нырнул и поплыл. Вода в бухте была спокойная, и волнения моря почти не ощущалось.