Волков Сергей. Амулет (Потревоженное проклятие)

   Их группа сколотилась лет пять назад. Любители древностей, профессиональные археологи, которым не нашлось места в стремительно меняющейся жизни. И тогда они решили зарабатывать себе на кусок хлеба сами, при этом продолжая заниматься любимым делом. Среди них были разные люди - и откровенные хапуги, за лишнюю монетку готовые удавить родную мать, и такие, как Профессор - рыцари науки, для которых археология была смыслом жизни. Свою группу они назвали "Поиск", а себя - искателями. Искателями в широком смысле этого слова - рыба ищет, где глубже, а человек... что лучше?
   У них был свой кодекс профессиональной чести - не копать христианских могил, например, церковные реликвии, найденные в кладах, возвращать в храмы. И ещё - они никогда не трогали огнестрельное оружие. "Это статья.", - объяснил Борис.
   Далеко не все находки продавались - раритеты, уникальные вещи, артефакты пополняли их общую частную коллекцию. Профессор вел картотеку, скрупулезно описывал, восстанавливал, изучал находки. Он создал свою систему ориентирования на местности, используя существующие топографические карты, так что любой холмик, камешек, ручеек потом можно было найти ночью с завязанными глазами.
   Часто для поиска требовалось дорогое оборудование, инструменты, приборы, и тогда искатели ночи напролет сидели в архивах, отыскивая в документах двадцатых-тридцатых годов малейшие намеки, по которым потом в развалинах помещьечей усадьбы где-нибудь на Орловщине или Смоленщине безошибочно отыскивались килограммы николаевских золотых червонцев, статуэтки, часы и портсигары с вензелями давно расстрелянных тут или умерших там, за океаном, владельцев. На такие "левые", не имеющие исторической ценности находки, превращенные через сеть "своих" антикваров в денежные знаки, закупалось необходимое оборудование и снаряжение, на них жили члены группы, имелась даже своя "черная касса", так, на всякий случай. Все было отлажено, группа работала без сбоев. Правда, иногда случались трагедии - за пять лет они потеряли несколько человек. Один полез без страховки в каменные казематы Ровенского форта и разбился в подземной "волчьей яме", другой заразился каким-то грибком при вскрытии древнего кургана в Ростовской области, третий умер от рака, но приглашенная к постели умирающего ведунья-экстрасенс сказала, что это не онкология, просто на больного навела порчу какая-то древняя колдунья, вернее, её дух, потревоженный искателем, и сделать тут уже ничего нельзя.
   Еще был случай, когда на искателей, перевозивших находки от места раскопок в Москву, напали бандиты. Один из археологов тогда умер в больнице от травм...
   Периодически все члены группы подхватывали разные кожные заразы, травились газами, но это не мешает им каждое лето выезжать в "поиск", или, как величественно выражался Профессор, в "частные экспедиции".
   За время существования группы было всякое - и наезды рэкетиров, и попытки сначала КГБ, а потом и ФСБ взять искателей под свой контроль, и стычки с "черным поиском", лихими ребятами без чести и совести, ищущими оружие на продажу в зонах боев прошедшей войны. Однако ничего похожего на случай с Николенькой не было никогда. Кроме того, было совершенно непонятно, куда девался Профессор, отец-основатель "Поиска", и жив ли он вообще.
   Пока мы с Борисом ждали электричку, пошел мокрый снег, одежда отяжелела, в ботинках вскоре захлюпало. В Москве погода была ещё хуже, троллейбусы не ходили, под ногами вяло колыхался ледяной кисель.
   Когда мы наконец добрались до родных стен моей "хрущобы", стемнело.
   Борис первым делом набрал телефон Надежды Михайловны. Выяснить удалось не много: Профессор был жив, но сильно пострадал - его завалили землей в том самом кургане, про который он так восторженно писал жене. Николенька откопал бездыханное тело, и сейчас Профессор, пребывающий в коме, находился в реанимации Курганской областной больницы. Надежда Михайловна вылетела в Курган ещё неделю назад, виделась там с Николенькой.
   Все это Борису рассказал брат Надежды Михайловны, живший сейчас на квартире Профессора. Борис коротко сообщил о гибели Николеньки и попросил пока ничего не говорить, если из Кургана будет звонить Надежда Михайловна, дабы лишний раз не расстраивать и без того получившую такой удар пожилую женщину.
   Потом мы занялись коробкой. На кухонном столе, освобожденном от посуды, Борис разложил привезенные с собой инструменты - разные шпилечки, ножички, крючечки, рамочки, щипчеки. Я принес таинственную коробку, прямо как её оставил Николенька, завернутой в куртку.
   - Это моя штормовка. - сказал Борис: - Я забыл её, когда уезжал.
   Он аккуратно развернул куртку и мы увидели деревянный ящик с замочком.
   - Бокс для ценных находок. Это - Профессора. - Борис начал брать со стола рамочки, водить ими вокруг ящика, сверху, над углами. Потом зажег тоненькую свечку, поставил рядом, внимательно вгляделся в пламя.
   - Все в норме, и радиация, и энергетика - как будто там кусок обыкновенного булыжника. Ладно, посмотрим!
   Он отложил рамки, взял со стола крючечек, поковырял в замочке, раздался щелчок и дужка выскочила из зажима.
   - Готово... Вы отойдите, на всякий случай... - Борис явно нервничал, но резиновые перчатки он натягивал с профессиональной точностью, не глядя.
   Я встал у него за спиной, он покосился, отметил, где я, и сказал:
   - Я буду вслух комментировать то, что увижу, а вы включите диктофон, вон он, в моей сумке, - у нас так принято, часто находки разрушаются даже от взаимодействия с обыкновенным воздухом, так что только описание очевидца и остается. Включили? Итак...поехали!
   Он откашлялся и официальным, сухим голосом громко заговорил:
   - Я, Борис Епифанов, группа "Поиск-1", двенадцатого сентября 1996 года в присутствии свидетеля... Э-э?
   - Воронцова Сергея Степановича! - почему-то шепотом поспешно подсказал я.
   - ...Воронцова Сергея Степановича, приступаю к визуальному осмотру неизвестного предмета, обнаруженного членами группы в районе села Глядянское Курганской области, в захоронении, расположенном на берегу реки Тобол, предположительно датируемом пятым тысячелетием до нашей эры. Координаты по системе профессора Иванцова: Кур. 78-194. Предмет находится в деревянном боксе с доступом атмосферного воздуха. Открываю крышку. Предмет колесообразной формы, размер - ладонь взрослого человека. Скорее всего амулет! В предмете имеется проушина, сквозь которую пропущена цепочка серебристого металла, скорее всего серебряная, звенья цепочки изготовленны в виде змей, кусающих свой хвост. В центре амулета того же металла вырезанное из цветного камня изображение глаза. Радужка бирюзовая, зрачок черный. По кругу идет орнамент, выполненный из цветного камня - листья, цветы, фигурки людей и животных. Поразительно! Техника исполнения очень похожа на изделия древних майя, но мотивы, сюжет - что-то скифское, сарматское... И этот глаз... Диктофон можно выключать! Я не вижу ничего опасного, ничего такого, о чем предупреждал Николенька. Вещь очень занятная, явный артефакт, но не более того! Посмотри!
   Борис взял цепочку и вытянул амулет из бокса. Я подался вперед, разглядывая диковинку. Действительно, ни на что не похоже, красивая безделушка, наверное, её носил какой-нибудь вождь или жрец. Амулет слегка раскачивался на цепочке, и глаз в его центре казался живым, злобным оком древнего воителя.
   - Видишь! - Борис не заметил, как перешел на "ты": - Ничего страшного. Хотя чертовски интересно - я не отнесу это ни к одной из известных культур...
   Его прервал тонки пронзительный скрип, идущий из амулета. Рука искателя от неожиданности дернулась, амулет закачался сильнее, повернулся, и на обратной стороне мы увидели вырезанное в металле рельефное изображение ползущей змеи.
   - Что это скрипело? - я повернулся к разом нахмурившемуся Борису.
   - Не знаю.... - он взял амулет в руки, повернул его глазом к себе и ...
   Амулет словно бы ожил! В глубине аспидно-черного зрачка появилось осмысленное выражение, радужка заискрилась, запульсировала, фигурки зверей и человечки как будь-то зашевелились. Длилось это секунду, и вдруг амулет сам повернулся на цепочке! Словно глаз, вправленный в металл, выискивал кого-то, переводя свой совсем не добрый взгляд с предмета на предмет, пока не наткнулся на Бориса. Амулет снова тоненько взвизгнул, серебряные веки, казалось, изогнула гримаса гнева, зрачок сузился, он казался теперь тоненькой щелкой, скважиной в какие-то бездонные мрачные пропасти. Глаз буквально вонзился взглядом в лицо Бориса, будь-то стремясь получше запомнить внешность нарушителя своего многовекового покоя.
   Мы замерли, боясь пошевелиться, потом я шагнул вперед, чтобы лучше рассмотреть амулет, и тут погас свет!
   Видимо, просто перегорела лампочка, но эффект был поразительный. Разом вскрикнув, мы шарахнулись в стороны. Борис сунул амулет в бокс и закрыл его.
   - Ч-что это... Ч-что это т-такое? - от волнения я стал заикаться, вспомнил покойного Николеньку, и мне стало совсем не по себе.
   - Тебе тоже показалось?
   - Ч-что показалось? Он как-будьто ожил и смотрел... На тебя!
   - Пойдем в комнату... - голос Бориса слегка дрожал, но самообладание его явно не покинуло.
   Мы вышли в комнату, сели: я - на кровать, он - на подоконник. Закурили. Первым молчание нарушил Борис:
   - Когда ЭТА штука на меня уставилась, меня как током дернуло! И взгляд такой, мерзкий и свирепый одновременно... Понятия не имею, что ЭТО может быть. Мечта любого археолога - отыскать вещественные доказательства пребывания у нас братьев по разуму. Я, когда ОНО словно бы ожило, решил вот она, удача! Но когда ОНО стало смотреть... Бр-р-р! Прямо в душу заглянуло... И я почувствовал, что это что-то наше, земное,.. и очень злое! Вообщем, я ничего путного сказать сейчас не смогу, мне надо посоветоваться с нашими. У тебя телефон есть?
   - Да, на кухне. Сейчас принесу. - я встал и двинулся к двери.
   На кухне было темно и спокойно. Я на ощупь нашел аппарат, и уже собирался уходить, но тут мое внимание привлекло тихое жужжание, доносившееся со стола. Приглядевшись, я заметил какие-то движущиеся блики слева от бокса Профессора, там, где Борис оставил свои рамочки и инструменты.
   - Борис, у тебя тут что-то жужжит! - я на всякий случай отодвинулся в сторонку, пропуская искателя. Борис подошел к столу, чиркнул зажигалкой и в колеблющимся её свете мы увидели, что одна из его рамочек, этакая мельничка на стальной ножке, бешено вертится, издавая то самое тихое жужжание, которое меня и привлекло.
   - А вот это уже совсем плохо! - сказал Борис хриплым голосом: - Нам надо срочно покинуть квартиру. Пойдем, я дорогой все объясню!
   - А куда пойдем-то? - я совершенно растерялся. Чувство ирреальности происходящего, появившееся у меня после видения чудесного оживления каменного глаза, зрелище самокрутящейся рамочки превратило в ощущение коллективного сумасшествия, охватившего нас с Борисом. Или одного меня, а Борис уже был... того...
   Из прострации меня вывел ответ Бориса на мой вопрос, о котором я уже и забыл:
   - Поедем к Паганелю. Он ближе всех живет, да и в артефактах разбирается, как ас! Поехали, тут промедление смерти подобно! Поверь мне, я говорю правду! - в его голосе было что-то, что заставило меня согласиться.
   - Боря, я только соберу кое-какие вещи! - ну не мог же я ехать к какому-то Паганелю без ничего, даже смену белья не прихватив!
   - Только очень быстро! Я жду в подъезде! - прихватив свою сумку, искатель вышел из квартиры.
   Когда дверь за Борисом закрылась, я метнулся в ванну, сгреб зубную щетку, пасту, станок, мыло, полотенце, затем в комнате не глядя сунул в сумку всякие трусы-носки, бросился к двери, на ходу гася свет, вдруг мой взгляд упал на тумбочку в прихожей. Подарок Николеньки! Я так и не сказал ничего Борису об этих деньгах, сам не знаю, почему. "Брать - не брать? В конце концов Николенька оставил пакет мне...".
   - Сергей, быстрее! - раздался голос Бориса из-за неплотно прикрытой входной двери. Времени думать не было. Я сунул руку в тумбочку, нашарил в пакете пачку долларов, сунул её во внутренний карман пальто и выскочил из квартиры...
   Мы быстро и молча спускались по лестнице в абсолютной темноте, обычной для наших подъездов, как вдруг что-то ещё более темное, чем окружающий мрак, метнулось нам под ноги. Я вскрикнул от неожиданности, вцепившись в поручень, Борис не удержался на щербатых ступеньках и с руганью полетел вниз!
   Секунда - и стало тихо. Я отыскал в кармане спички, зажег одну, и увидел искателя лежащим внизу, на бетонной площадке между этажами в позе человека, руки и ноги которого вдруг стали резиновыми.
   - Борис!!! - мой крик гулко запрыгал по темным этажам. Спичка догорела, обожгла пальцы и погасла. В наступившей темноте вдруг раздался на удивление спокойный голос Бориса:
   - В рот ему коромысло! Шатается у тебя по подъездам всякая дрянь! Самое смешное, что я даже ничего не сломал!
   - Ты в порядке?! - я зажег новую спичку. Искатель уже поднялся, потирая ушибленный локоть:
   - Все нормально. Что это было? У меня ощущение, что по ноге бревном ударили!
   - По моему, это была обыкновенная кошка! - я помог Борису найти его сумку, и мы без приключений спустились вниз и вышли из подъезда.
   - Это был "звоночек"! - заявил вдруг глубокомысленно молчавший Борис: - Меня предупредили: "Не лезь!"
   - Кто предупредил-то? - уныло спросил я. Мне все больше и больше становилось не по себе - все эти чокнутые археологи-искатели с их верой в рамочки, "звоночки", и разную чертовщину начали казаться мне просто сумасшедшими...
   - Кто предупредил? - переспросил прихрамывающий Борис: - Да вот ЭТО...
   Он махнул рукой в сторону моей квартиры, и вдруг резко схватил меня за руку:
   - Смотри!
   Я повернулся и похолодел: в окне покинутой нами кухни горел свет! Но ведь лампочка перегорела при нас!
   - Ч-что это?! Как это?.. - я чувствовал себя полным идиотом, и ещё мне стало страшно, так страшно, как бывает только в детстве, одному, в темной спальне.
   Свет мигнул раз, другой - и погас! Борис закурил, поправил сумку и серьезно сказал:
   - Мы правильно сделали, что ушли. Я ничего тебе не могу объяснить сейчас, я сам ничего не понимаю, как и ты, но очень надеюсь, что объяснение найдется! В любом случае обещаю - мы постараемся оградить тебя, вывести из этой чертовщины. А сейчас - поехали к Паганелю!
   И мы поехали...
   ГЛАВА ТРЕТЬЯ
   "...Кентервильский призрак
   до смерти боялся привидений."
   Оскар Уайльд
   - Паганель, он такой... Не очень обычный человек. - Борис посмотрел в ревущую огнистую темноту за окном вагона метро и продолжил: - Его многие за чудака держат, кое-кто недолюбливает, а он, вообщем, просто думает по другому, что ли? Ну и занимается воосновном всякими диковинками, по научному - артефактами. Биоэнергетикой владеет - всем нашим рамочек наделал, обучил пользоваться. Они, рамочки, потоки энергии указывают. Хорошие, плохие, нейтральные. Та "мельничка", что у тебя на кухне крутится, одна из самых важных, если она заработала - хана! Бросай все и беги! Мы один раз городище кривичей на смоленьщине копали - так вдруг она сработала, закрутилась в раскопе. Паганель нас пинками выгонял, мы не понимали, злились... А там немецкая бомба оказалась, авиационная, полутонка, со сработавшим взрывателем. Если бы задели - все... Саперы её потом на месте подрывали, вывезти не было возможности... Жаль, все городище погибло воронка метров на тридцать!
   - Борис! Это все понятно - биоэнергетика всякая, рамочки... Ну, а все таки - какая связь? Николенька погиб от отравленной остроги, возможно, случайно - напали на него ночью какие-нибудь придурки... Профессора завалило землей - тоже может быть случайность, ведь нет же ни какой закономерности! Да, рамочка эта ваша сработала на амулет, но ведь не мог же этот глаз на цепочке ткнуть одного вилами, а другого завалить в этом дурацком кургане...
   Борис неожиданно перебил меня:
   - И ударить меня по ногам в темном подъезде! Наверное, не мог... Сергей, я тебе ещё раз говорю - я ничего сам не понимаю. Но по-моему, что-то, связанное с этим амулетом, очень не любит, когда его трогают. Что-то - или кто-то...
   - Тьфу, чертовщина какая-то! - я огляделся по сторонам: - Ну вот, мы с тобой. Едем в нормальном вагоне нормального московского метро. Вокруг нас нормальные люди, с которыми ничего сверхъестественного не происходило никогда, и никогда не произойдет...
   Договорить мне не удалось - раздался скрежет, треск, нас всех бросило вперед, закричали люди. Поезд стремительно останавливался, погас свет, запахло паленым, синтетикой какой-то. Меня швырнуло в самую гущу визжащих, орущих, барахтающихся людей, больно ударило головой, на миг я даже провалился куда-то, но сразу очнулся, и тут на меня полетели другие пассажиры, их вещи, весь этот так нервирующий в часы пик "бутор": сумки, авоськи, огромные челночные баулы, набитые турецко-китайским барахлом.
   Длинный штырь чьего-то зонтика попал мне в рот, больно оцарапал щеку и небо, на зубах заскрипел песок... Я оказался на полу, отполз в сторону, привалился спиной к сиденью.
   Поезд остановился. В вагоне, в кромешной темноте, люди давили друг друга, нелепо метались из коньца в конец, страшные в своем паническом безумии. Вдруг что-то вспыхнуло, затрещало, всё осветилось - оскаленные рты, вытаращенные глаза, кровь на чьем-то лице, дым, поваливший откуда-то белыми клубами. Сразу стало нечем дышать, люди закричали ещё страшнее, где-то что-то разбилось, зашипело - и тут я увидел Бориса: он лез по проходу, держа в одной руке исходящий пеной огнетушитель, другой тащил за собой какого-то ребенка. За ним ползло сплошное облако белого удушливого дыма.
   Борис заметил меня и прокричал, перекрывая вой обезумевших людей:
   - Живой? В порядке? Давай за мной!
   Я кивнул, столкнул с колен чей-то дипломат и попытался встать. Мне это удалось, хотя и с трудом - здорово болела ушибленная нога, в голове звенело. Я полез сквозь толчею за Борисом, старясь удержаться на ногах и не потерять искателя из виду.
   Мы пробрались на переднюю площадку. Поезд по прежнему стоял неподвижно. Паника мало-помалу затихала. Дым рассеялся, в полумраке люди искали свои вещи, заплаканная женщина в дорогом кожаном пальто прижимала к груди девочку лет пяти, ту самую, которую вытащил из давки Борис. В соседних вагонах было ещё спокойнее, чем в нашем - там ничего не загорелось.
   Из головы состава сквозь поезд, открывая торцовые двери вагонов, прошли машинист и милиционер. Машинист, бледный и злой, громко обьявил, что все в порядке, возгорания потушены силами пассажиров, поезд обесточен, скоро его вытянут на ближайшую станцию.
   - Второй "звоночек!", - невесело усмехнулся Борис, отряхиваясь. Я прислонился к стенке вагона, пытаясь избавиться от звона в голове.
   - Старайся не вдыхать глубоко! - искатель ощупал мою голову, послушал пульс:
   - Вроде все в порядке. Давай-ка, присядь!
   Я сел, где стоял, прямо на грязный вагонный пол. Пассажиры успокоились, переговаривались, кто-то нервно засмеялся. Не верилось, что ещё пять минут назад эти самые люди были обезумевшей толпой, готовой топтать друг друга, чтобы спасти свою жизнь.
   Состав содрогнулся, где-то громыхнуло, и мы наконец медленно поехали. В вагонах было по прежнему темно, мимо плыли стены тоннели, змеящиеся кабели, какие-то отнорки, уводящие в густой мрак, кое-где горели тусклые аварийные лампочки.
   Дальнейший путь мы проделали без всяких приключений, если не считать косых взглядов милиционеров в переходе на "Киевской" - мы с Борисом здорово вывозились и походили на бомжей.
   Громадный сталинский дом на Бережсковской набережной, в котором жил Паганель, казался океанским лайнером со светящимися окнами, плывущим сквозь морось холодного осеннего дождя. Мне безумно захотелось оказаться в тепле, почувствовать себя под защитой надежных стен пусть даже и чужого жилища. И ещё очень хотелось почистить зубы - неприятный привкус во рту вызывал тошнотные позывы.
   Квартира Паганеля занимала весь верхний этаж башенки, возвышающейся на одним из крыльев дома. Мы поднялись наверх на лязгающем и грохочущем лифте, напоминающем "пипилакс" из данелевской "Кин-дза-дзы", причем Борис настаивал на пешем подьеме, но я бы просто не выдержал. После всех наших злоключений искатель заметно нервничал, тревожно озираясь, словно за каждым углом нас подстерегало что-то ужасное. Я прекрасно понимал его состояние третьий "звоночек" мог оказаться роковым.
   Дверь Паганелевой квартиры, сплошной стальной лист, не имела не глазка, не звонка, не ручки, ни даже замочной скважины.
   - Он её магнитом открывает. - пояснил Борис, попросил у меня спичку, вставил её в какую-то неприметную дырочку над косяком и несколько раз ритмично нажал.
   - Скрытый звонок. Очень удобно - Паганель сразу знает - свои! добравшись до двери, Борис явно приободрился.
   Дверь открылась неожиданно мягко для своей внушительной массивности. На пороге стоял высоченный - под два метра! - седой человек в меховой безрукавке, усы и старомодная бородка клинышком придавала ему сходство скорее с Дон Кихотом, чем с жюльверновским чудаком-профессором, только на носу рыцаря печального образа сидели вполне современные прямоугольные очечки, а в зубах дымилась изогнутая резная трубка.
   - Боренька! Здравствуй, дорогой! А Денис-то Иванович... Ты уже знаешь?
   Борис кивнул.
   - Надя улетела к нему в больницу. Входите, входите. - Паганель посторонился, пропуская нас в просторную прихожую.
   На свету наша грязная одежда напоминала половые тряпки. Хозяин квартиры на секунду удивленно замер, затем тихо, не без иронии спросил:
   - Пробивались с боем?
   Борис усмехнулся:
   - Примерно так. Знакомтесь: Сергей ... м-м Степанович, друг Николеньки.
   Паганель приосанился и церемонно поклонился:
   - Очень приятно. Логинов. Максим Кузьмич. По профессии - Паганель.
   Он повернулся и крикнул куда-то в глубину квартиры:
   - Зоя! Голубушка! У нас ЧП!
   Борис остановил хозяина квартиры:
   - Максим Кузьмич, у нас к вам важный разговор и плохие новости. Николенька погиб!
   Паганель замер, медленно повернулся к Борису:
   - Да вы что... Не может быть! Как же это! Николенька... Коля! Горе-то какое...
   Паганель выглядел растерянным, даже каким-то жалким. Он помолчал, потом спросил:
   - Как это произошло?
   Я скупо, в двух словах, рассказал.
   Хозяин некоторое время постоял молча, наконец глухо проговорил:
   - Надо же... Вот так вот, глупо и нелепо...
   Мы стояли в просторной прихожей, и каждый вспоминал Николеньку, мне даже на секунду показалось, что сейчас из-за угла коридора выйдет вдруг он сам, и скажет, улыбаясь: "В-вы ч-чего это? Ч-чего т-такие м-мрачные?".
   Но вместо Николеньки к нам выбежал совсем другой человек. Послышались легкие шаги и в прихожую впорхнула, иначе и не скажешь, худенькая коротко стриженная светловолосая девушка в джинсах и свитере. Задорно вздернутый носик придавал её лицу какое-то детское выражение. Серые, чуть раскосые глаза глаза девушки удивленно расширились:
   - Борис! Что с вами?
   Паганель махнул рукой:
   - Моя дочь, Зоя. Зоинька, это Сергей, друг Николеньки. Ты знаешь... Николая больше нет!
   Зоя всплеснула руками:
   - Как же так! Он же...
   Отец прервал ее:
   - Такое несчастье! Да ещё мальчики попали в пердрягу...
   Девушка засуетилась:
   - Что же я стою-то! Быстро раздевайтесь, вещи складывайте вот сюда.
   Мы с Борисом дружно запротестовали, но Зоя, смешно сдвинув брови, командирским голосом сказала:
   - Ни каких возражений не принимается! Быстро раздеватесь - и ванную! Да, брюки тоже снимайте, я дам вам папины экспедиционные штаны.
   Борис в отчаянии обратился к хозяину квартиры:
   - Ну Максим Кузьмич... Неудобно...
   Паганель лукаво улыбаясь, подыграл дочери:
   - Неудобно спать... м-м-м ...на потолке! Одеяло, знаете ли, падает! Без разговоров! Начальство приказало - извольте выполнять!
   Борис страдальчески сморщился:
   - Уступаем силе... Но, Максим Кузьмич, у нас к вам ажный разговор!
   - Все разговоры - потом! Борис, ваш товарищ еле на ногах держится! Я сразу понял, что вы не просто завернули старика проведать, в одиннадцатом-то часу ночи, да ещё в таком виде. Но сперва - перодеваться, в ванную, и за стол!
   Пришлось подчиниться. Ледяные когти страха, сжимавшие мое сердце, потихоньку словно бы таяли. Горячий душ просто возродил мое тело, даже звон в голове отступил, а когда Борис сунул мне в дверь чистые отутюженные армейские брюки Паганеля, я почти развеселился, заворачивая штанины примерно на половину их длинны - явно не мой размерчик!
   Выйдя из ванной, пятерней приглаживая мокрые волосы, я столкнулся с Борисом. Он, держа в руках такие-же, как у меня, штаны, подмигнул и нырнул в душистую влажную атмосферу ванной комнаты. Пока я мылся, искатель успел вкраце рассказать Паганелю нашу историю, ту её часть, в которой он сам принимал участие.
   Теперь роль рассказчика досталась мне. Мы с хозяином прошли по длинному коридору на большую, необычайно уютную кухню, отделанную светлым деревом. На плите пыхтели кастрюли, сковородки, что-то аппетитно скворчало в духовке. Пучки трав, висевшие под потолком, источали забытые ароматы детства, деревни, свежескошенного сена...
   Паганель внимательно выслушал меня, вздохнул, раскурил трубку и сказал:
   - Николенька, хотя и без диплома, был, пожалуй самым одаренным из нас искателем. Даже Профессор, Денис Иванович, не обладал такой интуицией и чувством... м-м-м ...историчности, что ли, как ваш друг, Сергей! А уж Денис Иванович ещё в конце семидесятых считался крупнейшим археологом в стране. Н-да, какая нелепая смерть! Милиция, конечно же, убийцу не найдет - слишком мало улик. Дело закроют и оно уйдет в архив...