- Ну надо же было вас как-то... м-м-м ...встряхнуть. А то ваши организмы начали вырабатывать слишком много адреналина, а я его чувствую, как собака! Ну-с, Сережа, отпирайте вашу пещеру демонов!
Тактичный Паганель не сказал нам на прямую, что у нас с Борисом затряслись поджилки ещё на подходе к дому. В самом деле, что-то ждет нас там, внутри? Пока я доставал ключи, Паганель убрал свой прутик в саквояж и сказал:
- На кухне действительно чувствуются слабые энергетические всплески, не характерные для пустой квартиру. Сергей, у вас мышей дома не было?
Я уже вставил ключ в дверь:
- Нет, ни разу не видел...
- М-м-м... Ну ладно, чему быть... Я вхожу первым!
Я пропустил Паганеля и вошел следом за ним в своё так поспешно покинутое вчера жилище...
Из маленькой прихожей сразу была видна кухня, где на столе зловещей желтой "адской машиной" притаился злосчастный бокс для редких находок со своим загадочным содержимым. Рядом, абсолютно спокойная, стояла знаменитая "мельничка". Ничего не вертелось, не жужало...
Паганель, вытянув вперед руку, как слепой, ощупывающий препятствие, осторожно, мелкими шажками двинулся по коридору, вошел на кухню, поводил рукой над боксом, хмыкнул, поставил свой саквояж и сел на табуретку. Мы с Борисом молча наблюдали за его действиями, стоя в кухонных дверях.
- Молодые люди! Вы меня извините, но ничего сверхестественного здесь нет! Тишина, покой, радиационный фон, как говорится, в норме! За плитой что-то возится, ма-а-ленькое, вроде мышки! А так - все в порядке! Ну что, будем открывать бокс?
Борис первым из нас двоих вошел на кухню, справа подошел к столу и ...
Что-то серое, длинное, как веревка, стелясь по полу, метнулось к нему из-под плиты, раздалось холодное жуткое шипение! Змея! Паганель вскочил, поворачиваясь, Борис вскрикнул и отшатнулся. Я сорвал со стены над раковиной здоровый тяжелый мясной нож-тесак и швырнул его в ползущую гадину. Тесак обухом перебил ей хребет, а не растерявшийся Паганель, подхватив отлетевшее кухонное оружие, одним ударом отсек змее голову. Обезглавленное тело билось посреди кухни, хлеща хвостом по ногам Бориса, который застыл с белым лицом, ухватившись за край стола и уже начал закатывать глаза.
- Боря! Борис! Все нормально! - я подхватил оседающего искателя, посадил на свободный табурет:
- Борька, ну очнись же!
Борис, не глядя на пол, прошептал побелевшими губами:
- Хана! Она меня... укусила!
- Куда?! - Паганель бросился к Борису, заглянул ему в глаза.
- Не знаю, куда-то в ногу, ох, жжется, черт! Где носок... в правую.
Паганель бухнулся на колени, закатал искателю штанину, и мы увидели на лодыжке, на фоне побелевшей кожи, два сочащихся кровью маленьких пятнышка.
- Сережа, "Скорую"! - Паганель выдохнул и вдруг буквально впился ртом в ногу Бориса.
"Господи!", - подумал я, хватая телефон: "Что же это делается! Змеи, а теперь вампиры!" Паганель тем временем оторвался от ранки, сплюнул тягучую желтую слюну прямо на пол и крикнул:
- Скажи им, что яд из раны отсосан, но ему необходима инекция сыворотки!
Он вновь припал к ноге Бориса, а я второй раз за минувшие две недели набрал на диске телефона "03".
Пока мы ждали "Скорую", Паганель отсосал весь яд, какой смог, забинтовал ранку бинтом из Николенькиной аптечки и осмотрел останки змеи.
- Обыкновенная болотная гадюка! Боренька, не волнуйтесь, все будет нормально. От гадючего яда не умирают. Поваляетесь пару деньков в больнице, и всего-то!
Борис, из бледного вдруг быстро покрасневший, выдавил:
- Жарко... Ну, сучья лапа, вот не повезло-то! Сестра с ума сойдет - я сегодня обещал вернуться! Твою мать, не везет так не везет...
Паганель потрогал лоб искателя, взял с подоконника кухонное полотенце далеко не первой, надо заметить, свежести, намочил его под краном и обернул вокруг головы Бориса, разговаривая с ним, как с маленьким:
- Ты, Боренька, не бойся. При укусе часть яда неизбежно попадает в кровь, вот и жар у тебя! Это не страшно, это скоро пройдет. Давай, миленький, пойдем в комнату, ляжем...
Мы под руки вывели Бориса из кухни и уложили на мою кровать. Он был в сознании, но дышал тяжело и натужно. Паганель отправился осматривать кухню, коридор с ванной и туалет, не затаилось ли где что-нибудь похуже болотной гадюки. Я сидел с пострадавшим, держа его за руку. Бориса била крупная дрожь, при вдохе где-то внутри свистело. Полежав, он заговорил:
- Сергей! Серега! Слушай, будь другом..., отправь сестре телеграмму!.. Адрес ты знаешь. Напиши... от моего имени, что я... из-за работы задерживаюсь в Москве... на недельку. Сделаешь?..
Я уверил Бориса, что все сделаю, и тут в дверь позвонили - приехала "Скорая". Честно говоря, я бы не удивился, если бы врач "Скорой" был тем самым, "Калягиным", и внутренне уже приготовился обьясняться, но это оказался довольно молодой парень в очках. Он осмотрел искателя, ввел ему сыворотку, димедрол и вызвал по телефону госпитальную машину. Пока ждали "госпиталку", Борис уснул. Паганель обьяснял врачу, как так получилось, что чуть не в центре многомиллионного города, в квартире на четвертом этаже человека кусает болотная гадюка. Не знаю, что он наплел - я в это время приводил в порядок кухню, брезгливо засовывая куски змеи в пакет, потом диктовал по телефону текст телеграммы, косясь на по-прежнему лежащий у края стола бокс; но когда врач собрался уходить, его профессиональное любопытство явно было удовлетворено, и он почему-то пожелал нам счастливой охоты.
- Я сказал, что мы работаем в серпентарии, змей ловим! - пояснил Паганель, закрывая за врачем дверь.
Я про себя удивился такой находчивости - Паганель казался мне тихим, интеллигентным человеком, не способным на вранье, даже если это ложь во спасение...
Наконец снизу раздались сигналы - приехал "Рафик" с носилками. Бориса аккуратно уложили на брезент, причем он даже не проснулся. Мы с Паганелем проводили носилки до машины, старший санитар сказал нам номер больницы, куда они везут больного, и "госпиталка" уехала.
Вернувшись в квартиру, мы сели на кухне и закурили. Я поставил чайник, достал из хлебницы вчерашний батон. Паганель сосредоточено выпускал дым, глядя в окно, на кусок изнасилованной земли перед моим домом, уставленный "ракушками" автолюбителей, и в глазах его впервые с момента нашего знакомства не было улыбки. Наконец он повернулся ко мне и сказал:
- Так, или иначе, но отступать некуда! Займемся амулетом!
Паганель встал, выколотил трубку в раковину, решительно подошел к столу и открыл бокс. Я внутренне сжался... Но ничего сверхестественного не произошло!
Археолог с высоты своих двух метров рассеяно, даже с каким-то презрением рассматривал пустую, выложенную черным бархатом внутренность бокса.
- Э... Собственно, тут пусто!
- Но как же так?! Максим Кузьмич! Ведь мы его тут оставили! Борис при мне засунул его в эту коробку!
Я удивленно оглядел пустой бокс, заглянул под стол, посмотрел по углам...
- Сережа! Вы ещё в мусорном ведре посмотрите! - издевательски посоветовал Паганель. Я напрягся - не люблю, когда меня подкалывают!
- Но ведь был же!
- Был да сплыл! Кстати, гадюка сама в квртиру заползти не могла! Ее сюда кто-то принес. И этот кто-то...
Я нетерпеливо перебил Паганеля:
- И этот кто-то уволок амулет!
И тут меня как обожгло! Деньги! Ёкэлэмэнэ!!! Доллары в тумбочке! Я метнулся в прихожую, распахнул дверцу - пусто! Пятьдесят тысяч! Я взревел, как кабан во время случки, и бросился на кухню:
- Эта сука увела у меня полсотни косарей баксов!
Паганель выглядел несколько растерянным:
- Сережа, успокойтесь! У вас пропали деньги? Много? Я не очень понимаю слэнг...
- Много?! Ни хрена себе! Пятьдесят тысяч долларов без какой-то малости!
Паганель задумчиво потеребил бородку:
- У кого-нибудь есть ключи от вашей квртиры?
- Ключи?.. - растерянно пробормотал я, а в голове забилось: "Ключи... Ключи... Витька!":
- Запасные у соседа! Ну, если я свои потеряю, чтобы дверь не ломать. Но Витька не мог!
- Мог, не мог... Люди разные... - Паганель покрутил головой: Поговорить с вашим Витькой можно?
- Я сам! - прорычал я, устремляясь к двери.
Витька был дома, трезвый и веселый. Он открыл дверь, поддергивая сползшее трико, и улыбнулся мне лучезарной улыбкой идиота:
- Здорово, Серега! Ты где запропал? С дядькой-то, блин, не повидался! Он уж так ждал тебя!
Я вытаращил глаза от удивления:
- Какой дядька? Ты что, Витек, сбрендил?
- Да твой родной дядька! Сёдня с утреца приехал! Я со смены пришел, значит, с ночной, ну, похавал, тут звонок! Открываю - стоит мужик, с дипломатом, солидный такой. Мне, грит, Сергея! Я, грит, дядя его, брат матери! Вы, грит, не знаете, где он? А то, грит, я в командировку, проездом, в полдвенадцатого поезд...
Витька ещё что-то говорил, по выражению моего лица уже понимая, что история получается нехорошая. Но я не слушал его - все и так стало ясно. У моей матери никогда не было брата, и если на то пошло, у меня вообще не было ни одного дяди, только тети, да и их всего две! Я спокойно прервал рассказ Витьки, медленно взял его за лямки майки и с наслаждением рванул:
- Ты дал ему ключ?! Ты впустил неизвестно кого в мой дом, придурок?!
Витька заюлил, кося глазами на появившеюся за моей спиной внушительную фигуру Паганеля:
- Так ить эта, Серега... Я откудово знал? Он же... А че, пропало че нибудь? Так у тебя же и стырить не хрен! У тебя же... А может ты на меня думаешь? Серега, ты же меня знаешь! Я же, в натури, честный фраер!
Я ещё раз встряхнул Витьку, что-то треснуло, и одна лямка майки порвалась:
- Слушай сюда, ты, честный фраер! Из моей квартиры пропали ценные вещи и деньги! Много денег! Ключ был только у тебя, поэтому для ментов ты наводчик и соучастник кражи. Понял? Давай, пошли ко мне, расскажешь все по порядку: кто, что, какой из себя, что говорил, сколько был в квартире...
Витька шмыгнул носом, опять покосился на Паганеля, и послушно побрел за мной...
Выходило, что дело было так: около восьми утра в Витькину дверь позвонил невысокий седоватый мужчина в плаще, "морда гладкая, как стена глаза не цепляются", с кейсом и тростью. Он назвался моим дядей, сообщил, что в Москве проездом, и что у него в одиннадцать тридцать поезд. Витек простодушно поверил и запустил "дядю" ко мне домой. Вел себя гость очень спокойно, посетовал, что племянника по утрам не бывает, согласился немного подождать, а чтобы ждать было не скучно, предложил Витьке выпить. Ну, этот ханур, как юный пионер, был всегда готов! "Дядя" выдал ему денег и Витька унесся за бутылкой, а когда вернулся, оказалось, что бегал он слишком долго, племянника все нет, "дядя" боиться опоздать на поезд, ему ещё вещи из камеры хранения нужно забрать, поэтому выпили они по одной, "на посошок", и гость уехал, наказав передать привет племяннику и сказать, что через неделю, когда он будет ехать обратно, заедет снова...
Паганель выслушал Витьку, чуть улыбаясь, затем спросил:
- Но все-таки, Виктор, почему вы ему поверили?
- Так эта... Фотка у него была, он мне показал! Там Серега и этот гад в обнимочку, "дядя" этот лыбится и Серегу за плечо обнимает, падла! Он так и сказал: "Вот, специально взял, чтобы никто не сомневался!".
- Какая фотка? - я недоуменно посмотрел на Витьку: - Ты с пьяну попутал чего-то...
- Серега, я же после смены был! Как стекло! Фотка эта... Ну, вот такая... - Витька щелкнул пальцами, зажмурился и высунул язык, довольно точно изобразив процесс вылезания снимка из "Полароида": - Квадратная, блестящая, как открытка! Я ещё подумал - во, блин, дядька у Сереги крутой, такой фотик имеет! Он ваще упакованый, ну, типа новый русский - голда на руке, перстак, бимбар, ну часы, блатные! Серега, друг! Я, если б знал, я его, суку, прямо тут вальнул бы, гадом буду!
Паганель улыбнулся:
- Виктор, вы что... м-м-м ...сидели?
- Ага... Два, по бакланке, молодой был, дурак... Но вы эта, не думайте - я ещё тогда завязал! Вот Серега, не даст соврать! Я работаю, семья у меня, сын в первый класс пошел, все как у людей! Ну, я же не знал, гражданин начальник, что эта падла Серегину хату обует! В натуре, виноват, но не смертельно же, а?
На Витьку было жалко смотреть - он явно решил, что Паганель из милиции, и шьет ему кражу. То, что Витька был виноват только в собственном простодушии ( или слабоумии? ), а к пропажи деньг и амулета никого отношения не имеет, я не сомневался - слишком давно и слишком хорошо я его знал, Витька просто не смог бы выдумать эту историю про дядю со снимком, а потом была в нем какая-то патологическая, исконно крестьянская боязнь "чужого": "Мы свое не отдадим, но чужого нам не надо!" Словом, Витька сделал свое дело, Витька может уходить...
Мы отправили его трястись в ожидании "воронка" домой. У двери он обернулся и заискивающим голосом спросил:
- Серег... Эта, денег много... Ну, свистнул этот гад?
Я, про себя злорадно усмехнувшись, сказал:
- Двадцать миллионов, Витек! И не моих! Теперь отдавать надо...
- Ох, ё-ё-ё! Кто ж такие бабки в хате держит! Хавандец нам с тобой! Витька посмотрел на Паганеля: - Гражданин начальник, мне собираться?
- Нет, ждите, вас вызовут повесткой! Вы пока свидетель... - рассеянно ответил Паганель, глядя в окно. Словно специально репетировал!
Витька обрадованно закивал, засуетился, и когда я закрывал за ним дверь, шепотом предложил "...поставить начальнику пузырь". Я обьяснил, что начальник непьющий и проводил соседушку, причем из чувства мести не стал разубеждать Витьку, что Паганель не следователь...
Оставшись одни, мы долго молчали. Я прикидывал, где и как теперь искать амулет и деньги, постепенно склоняясь к заявлению в милицию о краже. Паганель, видимо, думал по другому. Закурив, он сказал:
- Получается, что ваш псевдо-дядя - не случайный квартирный жулик. Он слишком тщательно готовился, даже фотографией запасся...
Я перебил Паганеля:
- Максим Кузьмич! Но я же ни с кем незнакомым не фотографировался, тем более на "Полароид"!
- А я и не говорю, Сережа, что вы с ним фотографировались! Он сделал фотомонтаж! Другое дело, где он взял вашу фотографию, вот в чем вопрос? Но факт, что этот "дядя" шел сюда именно за амулетом! И за деньгами, хотя это так, мелочь...
Я не выдержал:
- Ни чего себе мелочь! Пятьдесят тысяч!
- Понимаете, Сережа... Этот амулет, вообщем-то он бесценен... Но в наш век, когда все продается и все покупается... Такие вещи стоят миллионы! Миллионы долларов! Вы понимаете? Разумеется, в комиссионке его вряд ли оценят, но специалисты, знатоки, коллекционеры, и у нас, и за рубежом...
Я только присвистнул - ничего себе! И такие вещи Николенька таскал в рюкзаке вместе с грязными носками!
- Максим Кузьмич! Раз этот гад попал в мою квртиру не случайно, если он знал, что амулет здесь, и вел себя так нагло - значит он следил за мной! И За Николенькой! Он видел, что мы с Борисом сбежали, испуганные вот этой проволочной "мельничкой", хотя я не понимаю, как он это смог подстроить... Мы уехали, а он уверенно пришел, "развел" Витьку и забрал амулет. Но тогда выходит, что он и убил Николеньку! Гнался за ним, ранил отравленной острогой, проследил, куда тот пошел... Иначе как он вообще узнал про мою квартиру?
- И самое главное, Сережа! Я думаю, ваш "дядя" знал о находке амулета раньше, ещё когда Николенька с Профессором только сняли его с мумии!
- Да не называйте вы его моим дядей!
- Хорошо, хорошо... Вот ещё что! Змея!
Конечно, змея! Я внутренне сжался, вспомнив бьющиеся в агонии куски гадюки:
- Вы хотите сказать, Максим Кузьмич, что он подбросил змею, чтобы она убила меня? Чтобы убрать свидетеля?
Паганель задумался:
- Тут что-то не стыкуется... От яда болотной гадюки не умирают - так, пару дней в больнице... Хм, странно... Хотя... Вот какая версия у меня появилась: вычислить поступившего в больницы города человека с диагнозом "укус ядовитой змеи" легче легкого, достаточно позвонить по телефону слишком редкий в Москве, да ещё в это время года случай. А вычислив, можно прийти навестить больного...
- Навестить - и убить! Незаметно ткнуть чем-нибудь, отравленным тем же ядом, что и в случае с Николенькой! Точно! Максим Кузьмич, надо ехать к Борису!
- Да, Сережа! Вы немедленно едете к Борису в больницу. Ему сейчас должно быть на много лучше, в принципе, он практически уже может ходить. Расскажите все, что мы узнали, попробуйте организовать его побег, и если удасться, везите ко мне!
Я почувствовал, что злюсь! Что я, профессиональный бандит - побеги устраивать? Довольно резко я спросил:
- Я, значит, в больницу, а вы? В милицию? Тогда может быть наоборот деньги-то у меня слязмли!
Паганель посмотрел на меня, как на неумного, вздохнул и ответил:
- Сергей, дело в том, что милиция нам в этом деле не поможет! Я... Мы... Вообщем, "Поиск" вообще старается не имееть дела со стражами порядка - они в два счета прикроют нашу группу, как только поймут, что к чему! Это - во-первых! А во-вторых, из наших с вами рассуждений получается, что "дя"... преступник - не случайный человек. Слишком хорошо он осведомленн о работе "Поиска". Поэтому, пока вы будете спасать жизнь Бориса, я встречусь кое с кем из наших и... м-м-м ...не наших искателей и наведу кое-какие справки. Яд, острога, змея, фотография - весьма четкий, как это говорят... "почерк"? Договорились? А вечером встретимся у меня и все обсудим!
Я хмуро молчал, но фраза "...спасать жизнь Бориса..." подействовала, и в результате я согласился - после смерти Николеньки во мне словно что-то переменилось, появилась какая-то злость, жесткость - и желание отомстить!
Мы быстро собрались, я прихватил для Бориса кое-какие вещи, чтобы было что одеть в случае, если ему действительно придется бежать из больницы, и мы покинули мое убогое жилище...
* * *
Больница, в которую поместили пострадавшего искателя, находилась в получасе езды от моего дома, практически на окраине Москвы. Типовое четырехэтажное здание серого кирпича, чахлый сквер за железным забором, внутри - запах лекарств, обшарпанные стены и раздраженные жизнью нянечки, все как одна в телогрейках поверх халатов по причине отсутствия в батареях тепла.
После долгих препирательств, попыток дать взятку с моей стороны, и попыток выгнать меня со стороны персонала, к Борису я все-таки попал, не смотря на неприемные часы.
Палата, в которой лежал искатель, видимо, расчитывалась на пять, в крайнем случае шесть койко-мест. Я же насчитал двенадцать кроватей, впритык стоящих друг к другу. На самой дальней от двери поверх одеяла лежал Борис в больничном халате одетом на застиранную синюю пижаму, напоминающую одежду хунвэйбинов времен Культурной революции. Я отвлек его от увлекательного занятия - чтения газеты "Спид-инфо" месячной давности. Борис был бледноват, но в целом выглядел неплохо. Это меня несколько успокоило, и я решительно потащил искателя в коридор.
Когда я рассказал, что случилось после его госпитализации, и поделился предположениями Паганеля, Борис спал с лица и заторопился. Сперва он попытался переговорить с персоналом, но они без начальника отделения на отрез отказались выпускать искателя и выдать ему одежду. Оставалось бежать. Надо было где-то преодеться, но в конце коридора за столом сидела дежурная медсестра, бдительно поглядывающая на нас поверх очков.
- Давай вещи и жди меня во дворе! - решительно сказал Борис, забрал одежду и скрылся в палате.
Я минут двадцать бродил по больничному скверику, нервно куря сигарету за сигаретой. Наконец открылась дверь и появился искатель. Выглядел он очень нелепо - моя старая куртка на меху была Борису велика, вытертые джинсы висели мешком, а кроссовки хлябали на каждом шагу. Из дверей следом за ним выскочила нянечка, дежурившая внизу, но Борис отмахнулся от её визгливых пророчеств о жестоком наказании, ожидающем нарушителя больничного режима.
Пока я ловил машину, Борис сокрушался по поводу людей, у которых слишком большой рост и полное отсутсвие вкуса, явно намекая на мои вещи, превратившие его, всегда ладного и подтянутого, в клоуна...
По дороге, проезжая Кутузовский проспект, я попросил водителя остановиться, обменял те Николенькины доллары, что прихватил во время вчерашнего бегства, на рубли и купил прямо на улице у разбитной тетки в грязном синем халате пару здоровенных, килограмма по два, карпов - ехать к Паганелю с пустыми руками было неудобно. Еще мне пришлось покаяться перед Борисом в сокрытии Николенькиных денег. В ответ искатель посмотрел на меня, прищурился и, усмехнувшись, заметил:
- В твоем положении жадность - не порок, Серега!
Признаться, я расстроился - не хотелось выглядеть хапугой в глазах Бориса. Но, в конце концов, деньги Николенька оставлял мне... А, ладно, что сделано, то сделано...
Мы ещё раз останавливались, чтобы приобрести огромный букет темно-пурпурных роз для Зои. Естественно, об обещанных цветах вспомнил Борис, а не я...
* * *
К Паганелю мы добрались в пятом часу - дверь открыла Зоя, сообщила, что: "...Папа звонил, скоро будет! Велел всех впускать, ни кого не выпускать!", долго восхищалась розами, чмокнула нас с Борисом в знак благодарности и потащила пить чай. За чаем Зоя очень мило и тактично потешаясь над нарядом Бориса, а он самокритично отшучивался, награждая меня свирепыми взглядами. За разговорами время прошло незаметно. Паганель приехал почти в шесть вечера.
Первым делом он занялся Борисом. Последствия укуса все же проявлялись, у искателя кружилась голова и слегка повысилась температура, но после сеанса психотерапии Борис почувствовал себя гораздо лучше.
Уже стемнело, когда, отужинав зажаренными Зоей карпами, мы собрались в кабинете на военный совет...
ГЛАВА ПЯТАЯ.
"За битого двух не битых дают!"
Боксерская мудрость
Вновь, как и вчера, мы расселись в удобных креслах, закурили, хозяин кабинета открыл форточку, впустив в комнату холодный вечерний выдох осени, и заговорил:
- Кажется, мне удалось выяснить, кто побывал у вас дома, Сергей. Хотя это всего лишь предположения, но многое сходится.
Борис, вы помните, в 91-ом, когда "Поиск" только создавался, был у нас такой человек - Судаков? Петр Судаков?
Борис утвердительно кивнул:
- Он, кажется, учился у Леднева?
- Да, у него. Помните, группа Шепотника копала городище волжских булгар на Каме? Они нашли тогда такие потрясающие вещи из доисламского периода: оружие, свитки, фигурки богов... А потом разразился скандал. Двое членов группы везли находки в Москву, по дороге их ограбили, избили, один умер в больнице, а другой навсегда ушел из "Поиска". Этот другой и был Петр Судаков!
Я пожал плечами:
- А какая связь? Ну, ипугался человек, решил больше не рисковать...
Паганель выпустил колечко дыма из трубки, кивнул:
- Действительно, на первый взгляд, связи никакой! Но спустя полгода находки Шепотника обьявились в каталоге Мюэлса и Бранда, значились они там как экспонаты личной коллекции некоего Веллерда, известного собирателя древностей из Панамы.
Борис затушил сигарету, глотнул минералки из высокого стакана:
- Ну, а причем тут Судаков? Нет же никаких докозательств того, что он ухлопал своего напарника и продал находки агентем вашего Веллерда!
- Не торопите меня, Боря. Я сегодня общался со многими людьми, и сейчас пытаюсь связать воедино их рассказы. Так вот - прямых доказательств действительно нет. Но я был у Алексея Алексеевича Леднева, его учителя, это один из столпов, так сказать, отечественной археологии. Он много сотрудничал с нами, хотя в "Поиске" не работает. Я рассказал ему нашу историю, и вот что выяснилось: Судаков, любимый ученик Леднева, в свое время подавал большие надежды. Его студенческими курсовыми работами зачитывались профессора, в двадцать пять лет он защитил кандидатскую, сделал ряд блестящих открытий - и неожиданно попал в опалу. Судаков занимался Великими Переселениями народов, и в 1982 году опубликовал работу, посвященную древнеарийскому вторжению на полуостров Индостан. В этой работе было много спорного, но самое главное - Судаков на основании малодостоверных фактов делал выводы, сводившиеся к исключительности русской нации перед всеми остальными. Этакая исторически обоснованная теория русского фашизма. Ну, естественно, вмешались органы. Судаков с треском вылетел отовсюду, был выслан из Москвы за сто первый километр, и исчез для всех своих знакомых на шесть лет. В 88-ом он неожиданно появился - приехал к своему учителю, Ледневу. Рассказал, что много скитался по стране, работал и на БАМе, и на золотодобывающих приисках, и змей ловил в Средней Азии, а теперь решил вернуться в науку. Алексей Алексеевич принял своего ученика с распростертыми объятиями, устроил лаборантом к себе в институт, дал тему, выбил право доступа к архивам - в те годы для ученых открыли много бывших ранее секретными архивов... И самое главное - Судаков получил возможность работать с фондами различных музеев.
Прошло полгода. Неожиданно Судаков заявляет Ледневу, что мозг его закостенел, что он больше не ученый, что у него заболела мать в Бийске, вообщем, он уезжает. А ещё через пару месяцев, после отъезда Судакова, по Москве прокатилась волна громких музейных и архивных краж: были похищены предметы искусства, ценные иконы, редкие книги, древние летописи... Вроде бы прямых улик против Судакова опять нет, но что странно - он снова исчезает, на три года, а летом 91-ого, накануне тех самых "путчевых" событий, вновь появляется в Москве, причем к Ледневу уже не идет - через своих однокашников узнает о "Поиске", и вступает в наши, так сказать, ряды. Дальше вы знаете...
Паганель замолчал, обвел нас взглядом, словно спрашивая: "Ну как?".
Я помахал в воздухе рукой:
- Это все теории... Какая связь между этим Судаковым и нашим делом? Почему обязательно он, а не какой-нибудь урка-рецедивист, которому Николенька спьяну в поезде выболтал про амулет? Не вижу связи...
Паганель усмехнулся:
- Связь сейчас будет: помимо Леднева я посетил сегодня Шепотника, Павла Андреевича. Он мне рассказал, что тогда, в 91-ом, на Каме, Судаков оправдал свою фамилию, снабжая всю группу рыбой - у него была прямо таки фантастическая страсть к рыбалке. Ребята его так и прозвали - "Мистер Рыба". Причем ловил он не удочкой, не сетью - ночью выезжал на лодке, опускал в воду фонарик, и когда из глубины поднималась привлеченная светом рыба, бил её острогой! Он ещё говорил, что этому способу его научили на Печоре.
Но и это ещё не все - сегодня я побывал у Елены Косициной, Боря, вы знаете - Лена-Косичка, мы вместе были на раскопках в Новгороде. Так вот, Лена в свое время очень нравилась Судакову, к слову, абсолютно безответно. Но Судаков буквально терроризировал её, писал записки, слал цветы, следил за каждым шагом, ревновал... Он говорил ей: "Ты будешь моей, даже если небо упадет на землю!". А у Лены был жених, Толик Бодровец, Боря, вы его не знали, не успели познакомиться. Так Судаков много раз обещал Лене, что убьет Бодровца, если она будет продолжать с ним встречаться...
Я усмехнулся:
- Не удивлюсь, Максим Кузьмич, если вы сейчас скажите, что Бодровец и был тем вторым из группы этого... Шепотника, который вез находки вместе с Судаковым, и которого убили.
- Именно! Именно он! И мало того - Лена рассказала, что после того нападения в поезде избитый Толик умирал очень тяжело, двое суток, бредил, его рвало кровью... А врачи лишь руками разводили - внутренние органы целы, голова не повреждена. И ещё один штришок - Паша Шепотник вспомнил, как Судаков хвалился, что наизусть знает сорок способов приготовления якутских шаманских снадобий - для лечения, для увеселения, для бесстрашия, и для отравления... Вот, собственно, и все звенья цепочки!
Я подытожил:
- Острога, яд, убиийство, кража чужих находок... Очень похоже! Ну и что нам теперь делать? Где искать этого "мистера Рыбу"? Может, все же сдадим его ментам? Он на две "вышки" себе заработал!
Борис угрюмо посмотрел на меня:
- Ага, он на две "вышки", а мы в "Поиске" на десять лет каждый! Нет, менты тут не нужны, сами разберемся! Да и не найдут они его - обьявят для остраски всесоюзный розыск, и привет!
- Но мы-то тоже не найдем! А если и найдем, что мы с ним будем делать?
Борис молча указал большим пальцем в землю.
Я усмехнулся:
- Это ты, что ли, такой смелый - убивать человека без суда?
Борис выпятил челюсть, и жестко ответил:
- Ну не ты же!
Паганель поднял руки:
- Ребятки, не ругайтесь! Убивать мы, конечно, никого не будем. Но амулет поискать стоит, есть у меня на этот счет одна мысль!
Мы с Борисом уставились на него, не понимая. Я подумал: "Какая ещё мысль? Опять он за этот амулет переживает! Надо человека, убийцу искать! Отыщется убийца - отыщется и амулет!"
Паганель между тем продолжал:
- Давным давно, на самой заре основания "Поиска" мы оборудовали в московских катакомбах тайную базу! И самое деятельное участие в её создании принимал именно Судаков! И есть у меня подозрение, что он может использовать её и по сей день! Вот я и предлагаю завтра утречком попробовать наведаться туда! Ну, чем черт не шутит - вдруг повезет!
- А других предложений нет? - угрюмо спросил Борис.
- Есть и другое! Лена Косицина вспомнила, что у Судакова был тайник, что-то типа "схрона" на Юго-Западе Москвы. Он ей как-то раз показывал там свои находки. Где находится сам тайник, она не знает, Судаков просто привел её на берег речушки где-то в районе Минской улицы, исчез в кустах, а потом вернулся - с разными старинными украшениями. Он обещал подарить их Лене, если она согласится выйти за него замуж! Вот я и предлагаю поискать этот тайник!
Борис присвистнул:
- Это сколько лет прошло! Да там уж домов понастроили, небось!
- А не скажите, Боренька! Я посмотрел на карте - Лена довольно точно указала место - там и сейчас, как тогда, глухой овраг, заросли, где, так сказать, не ступала нога человека.
Я не выдержал:
- Максим Кузьмич! Да как мы найдем этот самый "схрон"? Он же наверняка замаскирован, спрятан так, что сам черт не отыщет!
Паганель улыбнулся:
- Я думаю, с помощью моего прутика вполне реально обнаружить в земле пустоты объемом даже менее полкубометра!
Он залез в ящик стола, покопался там с минуту, и достал огромную карту Москвы, покрытую какими-то значками, надписями и стрелками. Мы склонились над этим чудом топографии, где были отмечены даже отдельно стоящие деревья и канализационные люки.
Действительно, с юга к Парку Победы примыкало обширное не застроенное пространство, судя по всему, не занятое и промышленными предприятиями. Через него текло две реки, сливавшиеся примерно посередине.
- Ну и где тут этот тайник? - скептически поинтересовался Борис, разглядывая большое зеленое пятно на карте.
- Насколько я понял Лену, это где-то вот здесь, в полукилометре от моста, на левом берегу Сетуни, шагах в пятнадцати от берега!
Борис махнул рукой:
- Да ну! Все это пустая трата времени - ни хрена мы там не найдем!
- Но попытка - не пытка, согласитесь, друзья мои? - Паганель похлопал Бориса по плечу: - Ну, так как решим - сперва мы обследуем подземную базу, а потом поищем тайник, или наоборот?
Тактичный Паганель не сказал нам на прямую, что у нас с Борисом затряслись поджилки ещё на подходе к дому. В самом деле, что-то ждет нас там, внутри? Пока я доставал ключи, Паганель убрал свой прутик в саквояж и сказал:
- На кухне действительно чувствуются слабые энергетические всплески, не характерные для пустой квартиру. Сергей, у вас мышей дома не было?
Я уже вставил ключ в дверь:
- Нет, ни разу не видел...
- М-м-м... Ну ладно, чему быть... Я вхожу первым!
Я пропустил Паганеля и вошел следом за ним в своё так поспешно покинутое вчера жилище...
Из маленькой прихожей сразу была видна кухня, где на столе зловещей желтой "адской машиной" притаился злосчастный бокс для редких находок со своим загадочным содержимым. Рядом, абсолютно спокойная, стояла знаменитая "мельничка". Ничего не вертелось, не жужало...
Паганель, вытянув вперед руку, как слепой, ощупывающий препятствие, осторожно, мелкими шажками двинулся по коридору, вошел на кухню, поводил рукой над боксом, хмыкнул, поставил свой саквояж и сел на табуретку. Мы с Борисом молча наблюдали за его действиями, стоя в кухонных дверях.
- Молодые люди! Вы меня извините, но ничего сверхестественного здесь нет! Тишина, покой, радиационный фон, как говорится, в норме! За плитой что-то возится, ма-а-ленькое, вроде мышки! А так - все в порядке! Ну что, будем открывать бокс?
Борис первым из нас двоих вошел на кухню, справа подошел к столу и ...
Что-то серое, длинное, как веревка, стелясь по полу, метнулось к нему из-под плиты, раздалось холодное жуткое шипение! Змея! Паганель вскочил, поворачиваясь, Борис вскрикнул и отшатнулся. Я сорвал со стены над раковиной здоровый тяжелый мясной нож-тесак и швырнул его в ползущую гадину. Тесак обухом перебил ей хребет, а не растерявшийся Паганель, подхватив отлетевшее кухонное оружие, одним ударом отсек змее голову. Обезглавленное тело билось посреди кухни, хлеща хвостом по ногам Бориса, который застыл с белым лицом, ухватившись за край стола и уже начал закатывать глаза.
- Боря! Борис! Все нормально! - я подхватил оседающего искателя, посадил на свободный табурет:
- Борька, ну очнись же!
Борис, не глядя на пол, прошептал побелевшими губами:
- Хана! Она меня... укусила!
- Куда?! - Паганель бросился к Борису, заглянул ему в глаза.
- Не знаю, куда-то в ногу, ох, жжется, черт! Где носок... в правую.
Паганель бухнулся на колени, закатал искателю штанину, и мы увидели на лодыжке, на фоне побелевшей кожи, два сочащихся кровью маленьких пятнышка.
- Сережа, "Скорую"! - Паганель выдохнул и вдруг буквально впился ртом в ногу Бориса.
"Господи!", - подумал я, хватая телефон: "Что же это делается! Змеи, а теперь вампиры!" Паганель тем временем оторвался от ранки, сплюнул тягучую желтую слюну прямо на пол и крикнул:
- Скажи им, что яд из раны отсосан, но ему необходима инекция сыворотки!
Он вновь припал к ноге Бориса, а я второй раз за минувшие две недели набрал на диске телефона "03".
Пока мы ждали "Скорую", Паганель отсосал весь яд, какой смог, забинтовал ранку бинтом из Николенькиной аптечки и осмотрел останки змеи.
- Обыкновенная болотная гадюка! Боренька, не волнуйтесь, все будет нормально. От гадючего яда не умирают. Поваляетесь пару деньков в больнице, и всего-то!
Борис, из бледного вдруг быстро покрасневший, выдавил:
- Жарко... Ну, сучья лапа, вот не повезло-то! Сестра с ума сойдет - я сегодня обещал вернуться! Твою мать, не везет так не везет...
Паганель потрогал лоб искателя, взял с подоконника кухонное полотенце далеко не первой, надо заметить, свежести, намочил его под краном и обернул вокруг головы Бориса, разговаривая с ним, как с маленьким:
- Ты, Боренька, не бойся. При укусе часть яда неизбежно попадает в кровь, вот и жар у тебя! Это не страшно, это скоро пройдет. Давай, миленький, пойдем в комнату, ляжем...
Мы под руки вывели Бориса из кухни и уложили на мою кровать. Он был в сознании, но дышал тяжело и натужно. Паганель отправился осматривать кухню, коридор с ванной и туалет, не затаилось ли где что-нибудь похуже болотной гадюки. Я сидел с пострадавшим, держа его за руку. Бориса била крупная дрожь, при вдохе где-то внутри свистело. Полежав, он заговорил:
- Сергей! Серега! Слушай, будь другом..., отправь сестре телеграмму!.. Адрес ты знаешь. Напиши... от моего имени, что я... из-за работы задерживаюсь в Москве... на недельку. Сделаешь?..
Я уверил Бориса, что все сделаю, и тут в дверь позвонили - приехала "Скорая". Честно говоря, я бы не удивился, если бы врач "Скорой" был тем самым, "Калягиным", и внутренне уже приготовился обьясняться, но это оказался довольно молодой парень в очках. Он осмотрел искателя, ввел ему сыворотку, димедрол и вызвал по телефону госпитальную машину. Пока ждали "госпиталку", Борис уснул. Паганель обьяснял врачу, как так получилось, что чуть не в центре многомиллионного города, в квартире на четвертом этаже человека кусает болотная гадюка. Не знаю, что он наплел - я в это время приводил в порядок кухню, брезгливо засовывая куски змеи в пакет, потом диктовал по телефону текст телеграммы, косясь на по-прежнему лежащий у края стола бокс; но когда врач собрался уходить, его профессиональное любопытство явно было удовлетворено, и он почему-то пожелал нам счастливой охоты.
- Я сказал, что мы работаем в серпентарии, змей ловим! - пояснил Паганель, закрывая за врачем дверь.
Я про себя удивился такой находчивости - Паганель казался мне тихим, интеллигентным человеком, не способным на вранье, даже если это ложь во спасение...
Наконец снизу раздались сигналы - приехал "Рафик" с носилками. Бориса аккуратно уложили на брезент, причем он даже не проснулся. Мы с Паганелем проводили носилки до машины, старший санитар сказал нам номер больницы, куда они везут больного, и "госпиталка" уехала.
Вернувшись в квартиру, мы сели на кухне и закурили. Я поставил чайник, достал из хлебницы вчерашний батон. Паганель сосредоточено выпускал дым, глядя в окно, на кусок изнасилованной земли перед моим домом, уставленный "ракушками" автолюбителей, и в глазах его впервые с момента нашего знакомства не было улыбки. Наконец он повернулся ко мне и сказал:
- Так, или иначе, но отступать некуда! Займемся амулетом!
Паганель встал, выколотил трубку в раковину, решительно подошел к столу и открыл бокс. Я внутренне сжался... Но ничего сверхестественного не произошло!
Археолог с высоты своих двух метров рассеяно, даже с каким-то презрением рассматривал пустую, выложенную черным бархатом внутренность бокса.
- Э... Собственно, тут пусто!
- Но как же так?! Максим Кузьмич! Ведь мы его тут оставили! Борис при мне засунул его в эту коробку!
Я удивленно оглядел пустой бокс, заглянул под стол, посмотрел по углам...
- Сережа! Вы ещё в мусорном ведре посмотрите! - издевательски посоветовал Паганель. Я напрягся - не люблю, когда меня подкалывают!
- Но ведь был же!
- Был да сплыл! Кстати, гадюка сама в квртиру заползти не могла! Ее сюда кто-то принес. И этот кто-то...
Я нетерпеливо перебил Паганеля:
- И этот кто-то уволок амулет!
И тут меня как обожгло! Деньги! Ёкэлэмэнэ!!! Доллары в тумбочке! Я метнулся в прихожую, распахнул дверцу - пусто! Пятьдесят тысяч! Я взревел, как кабан во время случки, и бросился на кухню:
- Эта сука увела у меня полсотни косарей баксов!
Паганель выглядел несколько растерянным:
- Сережа, успокойтесь! У вас пропали деньги? Много? Я не очень понимаю слэнг...
- Много?! Ни хрена себе! Пятьдесят тысяч долларов без какой-то малости!
Паганель задумчиво потеребил бородку:
- У кого-нибудь есть ключи от вашей квртиры?
- Ключи?.. - растерянно пробормотал я, а в голове забилось: "Ключи... Ключи... Витька!":
- Запасные у соседа! Ну, если я свои потеряю, чтобы дверь не ломать. Но Витька не мог!
- Мог, не мог... Люди разные... - Паганель покрутил головой: Поговорить с вашим Витькой можно?
- Я сам! - прорычал я, устремляясь к двери.
Витька был дома, трезвый и веселый. Он открыл дверь, поддергивая сползшее трико, и улыбнулся мне лучезарной улыбкой идиота:
- Здорово, Серега! Ты где запропал? С дядькой-то, блин, не повидался! Он уж так ждал тебя!
Я вытаращил глаза от удивления:
- Какой дядька? Ты что, Витек, сбрендил?
- Да твой родной дядька! Сёдня с утреца приехал! Я со смены пришел, значит, с ночной, ну, похавал, тут звонок! Открываю - стоит мужик, с дипломатом, солидный такой. Мне, грит, Сергея! Я, грит, дядя его, брат матери! Вы, грит, не знаете, где он? А то, грит, я в командировку, проездом, в полдвенадцатого поезд...
Витька ещё что-то говорил, по выражению моего лица уже понимая, что история получается нехорошая. Но я не слушал его - все и так стало ясно. У моей матери никогда не было брата, и если на то пошло, у меня вообще не было ни одного дяди, только тети, да и их всего две! Я спокойно прервал рассказ Витьки, медленно взял его за лямки майки и с наслаждением рванул:
- Ты дал ему ключ?! Ты впустил неизвестно кого в мой дом, придурок?!
Витька заюлил, кося глазами на появившеюся за моей спиной внушительную фигуру Паганеля:
- Так ить эта, Серега... Я откудово знал? Он же... А че, пропало че нибудь? Так у тебя же и стырить не хрен! У тебя же... А может ты на меня думаешь? Серега, ты же меня знаешь! Я же, в натури, честный фраер!
Я ещё раз встряхнул Витьку, что-то треснуло, и одна лямка майки порвалась:
- Слушай сюда, ты, честный фраер! Из моей квартиры пропали ценные вещи и деньги! Много денег! Ключ был только у тебя, поэтому для ментов ты наводчик и соучастник кражи. Понял? Давай, пошли ко мне, расскажешь все по порядку: кто, что, какой из себя, что говорил, сколько был в квартире...
Витька шмыгнул носом, опять покосился на Паганеля, и послушно побрел за мной...
Выходило, что дело было так: около восьми утра в Витькину дверь позвонил невысокий седоватый мужчина в плаще, "морда гладкая, как стена глаза не цепляются", с кейсом и тростью. Он назвался моим дядей, сообщил, что в Москве проездом, и что у него в одиннадцать тридцать поезд. Витек простодушно поверил и запустил "дядю" ко мне домой. Вел себя гость очень спокойно, посетовал, что племянника по утрам не бывает, согласился немного подождать, а чтобы ждать было не скучно, предложил Витьке выпить. Ну, этот ханур, как юный пионер, был всегда готов! "Дядя" выдал ему денег и Витька унесся за бутылкой, а когда вернулся, оказалось, что бегал он слишком долго, племянника все нет, "дядя" боиться опоздать на поезд, ему ещё вещи из камеры хранения нужно забрать, поэтому выпили они по одной, "на посошок", и гость уехал, наказав передать привет племяннику и сказать, что через неделю, когда он будет ехать обратно, заедет снова...
Паганель выслушал Витьку, чуть улыбаясь, затем спросил:
- Но все-таки, Виктор, почему вы ему поверили?
- Так эта... Фотка у него была, он мне показал! Там Серега и этот гад в обнимочку, "дядя" этот лыбится и Серегу за плечо обнимает, падла! Он так и сказал: "Вот, специально взял, чтобы никто не сомневался!".
- Какая фотка? - я недоуменно посмотрел на Витьку: - Ты с пьяну попутал чего-то...
- Серега, я же после смены был! Как стекло! Фотка эта... Ну, вот такая... - Витька щелкнул пальцами, зажмурился и высунул язык, довольно точно изобразив процесс вылезания снимка из "Полароида": - Квадратная, блестящая, как открытка! Я ещё подумал - во, блин, дядька у Сереги крутой, такой фотик имеет! Он ваще упакованый, ну, типа новый русский - голда на руке, перстак, бимбар, ну часы, блатные! Серега, друг! Я, если б знал, я его, суку, прямо тут вальнул бы, гадом буду!
Паганель улыбнулся:
- Виктор, вы что... м-м-м ...сидели?
- Ага... Два, по бакланке, молодой был, дурак... Но вы эта, не думайте - я ещё тогда завязал! Вот Серега, не даст соврать! Я работаю, семья у меня, сын в первый класс пошел, все как у людей! Ну, я же не знал, гражданин начальник, что эта падла Серегину хату обует! В натуре, виноват, но не смертельно же, а?
На Витьку было жалко смотреть - он явно решил, что Паганель из милиции, и шьет ему кражу. То, что Витька был виноват только в собственном простодушии ( или слабоумии? ), а к пропажи деньг и амулета никого отношения не имеет, я не сомневался - слишком давно и слишком хорошо я его знал, Витька просто не смог бы выдумать эту историю про дядю со снимком, а потом была в нем какая-то патологическая, исконно крестьянская боязнь "чужого": "Мы свое не отдадим, но чужого нам не надо!" Словом, Витька сделал свое дело, Витька может уходить...
Мы отправили его трястись в ожидании "воронка" домой. У двери он обернулся и заискивающим голосом спросил:
- Серег... Эта, денег много... Ну, свистнул этот гад?
Я, про себя злорадно усмехнувшись, сказал:
- Двадцать миллионов, Витек! И не моих! Теперь отдавать надо...
- Ох, ё-ё-ё! Кто ж такие бабки в хате держит! Хавандец нам с тобой! Витька посмотрел на Паганеля: - Гражданин начальник, мне собираться?
- Нет, ждите, вас вызовут повесткой! Вы пока свидетель... - рассеянно ответил Паганель, глядя в окно. Словно специально репетировал!
Витька обрадованно закивал, засуетился, и когда я закрывал за ним дверь, шепотом предложил "...поставить начальнику пузырь". Я обьяснил, что начальник непьющий и проводил соседушку, причем из чувства мести не стал разубеждать Витьку, что Паганель не следователь...
Оставшись одни, мы долго молчали. Я прикидывал, где и как теперь искать амулет и деньги, постепенно склоняясь к заявлению в милицию о краже. Паганель, видимо, думал по другому. Закурив, он сказал:
- Получается, что ваш псевдо-дядя - не случайный квартирный жулик. Он слишком тщательно готовился, даже фотографией запасся...
Я перебил Паганеля:
- Максим Кузьмич! Но я же ни с кем незнакомым не фотографировался, тем более на "Полароид"!
- А я и не говорю, Сережа, что вы с ним фотографировались! Он сделал фотомонтаж! Другое дело, где он взял вашу фотографию, вот в чем вопрос? Но факт, что этот "дядя" шел сюда именно за амулетом! И за деньгами, хотя это так, мелочь...
Я не выдержал:
- Ни чего себе мелочь! Пятьдесят тысяч!
- Понимаете, Сережа... Этот амулет, вообщем-то он бесценен... Но в наш век, когда все продается и все покупается... Такие вещи стоят миллионы! Миллионы долларов! Вы понимаете? Разумеется, в комиссионке его вряд ли оценят, но специалисты, знатоки, коллекционеры, и у нас, и за рубежом...
Я только присвистнул - ничего себе! И такие вещи Николенька таскал в рюкзаке вместе с грязными носками!
- Максим Кузьмич! Раз этот гад попал в мою квртиру не случайно, если он знал, что амулет здесь, и вел себя так нагло - значит он следил за мной! И За Николенькой! Он видел, что мы с Борисом сбежали, испуганные вот этой проволочной "мельничкой", хотя я не понимаю, как он это смог подстроить... Мы уехали, а он уверенно пришел, "развел" Витьку и забрал амулет. Но тогда выходит, что он и убил Николеньку! Гнался за ним, ранил отравленной острогой, проследил, куда тот пошел... Иначе как он вообще узнал про мою квартиру?
- И самое главное, Сережа! Я думаю, ваш "дядя" знал о находке амулета раньше, ещё когда Николенька с Профессором только сняли его с мумии!
- Да не называйте вы его моим дядей!
- Хорошо, хорошо... Вот ещё что! Змея!
Конечно, змея! Я внутренне сжался, вспомнив бьющиеся в агонии куски гадюки:
- Вы хотите сказать, Максим Кузьмич, что он подбросил змею, чтобы она убила меня? Чтобы убрать свидетеля?
Паганель задумался:
- Тут что-то не стыкуется... От яда болотной гадюки не умирают - так, пару дней в больнице... Хм, странно... Хотя... Вот какая версия у меня появилась: вычислить поступившего в больницы города человека с диагнозом "укус ядовитой змеи" легче легкого, достаточно позвонить по телефону слишком редкий в Москве, да ещё в это время года случай. А вычислив, можно прийти навестить больного...
- Навестить - и убить! Незаметно ткнуть чем-нибудь, отравленным тем же ядом, что и в случае с Николенькой! Точно! Максим Кузьмич, надо ехать к Борису!
- Да, Сережа! Вы немедленно едете к Борису в больницу. Ему сейчас должно быть на много лучше, в принципе, он практически уже может ходить. Расскажите все, что мы узнали, попробуйте организовать его побег, и если удасться, везите ко мне!
Я почувствовал, что злюсь! Что я, профессиональный бандит - побеги устраивать? Довольно резко я спросил:
- Я, значит, в больницу, а вы? В милицию? Тогда может быть наоборот деньги-то у меня слязмли!
Паганель посмотрел на меня, как на неумного, вздохнул и ответил:
- Сергей, дело в том, что милиция нам в этом деле не поможет! Я... Мы... Вообщем, "Поиск" вообще старается не имееть дела со стражами порядка - они в два счета прикроют нашу группу, как только поймут, что к чему! Это - во-первых! А во-вторых, из наших с вами рассуждений получается, что "дя"... преступник - не случайный человек. Слишком хорошо он осведомленн о работе "Поиска". Поэтому, пока вы будете спасать жизнь Бориса, я встречусь кое с кем из наших и... м-м-м ...не наших искателей и наведу кое-какие справки. Яд, острога, змея, фотография - весьма четкий, как это говорят... "почерк"? Договорились? А вечером встретимся у меня и все обсудим!
Я хмуро молчал, но фраза "...спасать жизнь Бориса..." подействовала, и в результате я согласился - после смерти Николеньки во мне словно что-то переменилось, появилась какая-то злость, жесткость - и желание отомстить!
Мы быстро собрались, я прихватил для Бориса кое-какие вещи, чтобы было что одеть в случае, если ему действительно придется бежать из больницы, и мы покинули мое убогое жилище...
* * *
Больница, в которую поместили пострадавшего искателя, находилась в получасе езды от моего дома, практически на окраине Москвы. Типовое четырехэтажное здание серого кирпича, чахлый сквер за железным забором, внутри - запах лекарств, обшарпанные стены и раздраженные жизнью нянечки, все как одна в телогрейках поверх халатов по причине отсутствия в батареях тепла.
После долгих препирательств, попыток дать взятку с моей стороны, и попыток выгнать меня со стороны персонала, к Борису я все-таки попал, не смотря на неприемные часы.
Палата, в которой лежал искатель, видимо, расчитывалась на пять, в крайнем случае шесть койко-мест. Я же насчитал двенадцать кроватей, впритык стоящих друг к другу. На самой дальней от двери поверх одеяла лежал Борис в больничном халате одетом на застиранную синюю пижаму, напоминающую одежду хунвэйбинов времен Культурной революции. Я отвлек его от увлекательного занятия - чтения газеты "Спид-инфо" месячной давности. Борис был бледноват, но в целом выглядел неплохо. Это меня несколько успокоило, и я решительно потащил искателя в коридор.
Когда я рассказал, что случилось после его госпитализации, и поделился предположениями Паганеля, Борис спал с лица и заторопился. Сперва он попытался переговорить с персоналом, но они без начальника отделения на отрез отказались выпускать искателя и выдать ему одежду. Оставалось бежать. Надо было где-то преодеться, но в конце коридора за столом сидела дежурная медсестра, бдительно поглядывающая на нас поверх очков.
- Давай вещи и жди меня во дворе! - решительно сказал Борис, забрал одежду и скрылся в палате.
Я минут двадцать бродил по больничному скверику, нервно куря сигарету за сигаретой. Наконец открылась дверь и появился искатель. Выглядел он очень нелепо - моя старая куртка на меху была Борису велика, вытертые джинсы висели мешком, а кроссовки хлябали на каждом шагу. Из дверей следом за ним выскочила нянечка, дежурившая внизу, но Борис отмахнулся от её визгливых пророчеств о жестоком наказании, ожидающем нарушителя больничного режима.
Пока я ловил машину, Борис сокрушался по поводу людей, у которых слишком большой рост и полное отсутсвие вкуса, явно намекая на мои вещи, превратившие его, всегда ладного и подтянутого, в клоуна...
По дороге, проезжая Кутузовский проспект, я попросил водителя остановиться, обменял те Николенькины доллары, что прихватил во время вчерашнего бегства, на рубли и купил прямо на улице у разбитной тетки в грязном синем халате пару здоровенных, килограмма по два, карпов - ехать к Паганелю с пустыми руками было неудобно. Еще мне пришлось покаяться перед Борисом в сокрытии Николенькиных денег. В ответ искатель посмотрел на меня, прищурился и, усмехнувшись, заметил:
- В твоем положении жадность - не порок, Серега!
Признаться, я расстроился - не хотелось выглядеть хапугой в глазах Бориса. Но, в конце концов, деньги Николенька оставлял мне... А, ладно, что сделано, то сделано...
Мы ещё раз останавливались, чтобы приобрести огромный букет темно-пурпурных роз для Зои. Естественно, об обещанных цветах вспомнил Борис, а не я...
* * *
К Паганелю мы добрались в пятом часу - дверь открыла Зоя, сообщила, что: "...Папа звонил, скоро будет! Велел всех впускать, ни кого не выпускать!", долго восхищалась розами, чмокнула нас с Борисом в знак благодарности и потащила пить чай. За чаем Зоя очень мило и тактично потешаясь над нарядом Бориса, а он самокритично отшучивался, награждая меня свирепыми взглядами. За разговорами время прошло незаметно. Паганель приехал почти в шесть вечера.
Первым делом он занялся Борисом. Последствия укуса все же проявлялись, у искателя кружилась голова и слегка повысилась температура, но после сеанса психотерапии Борис почувствовал себя гораздо лучше.
Уже стемнело, когда, отужинав зажаренными Зоей карпами, мы собрались в кабинете на военный совет...
ГЛАВА ПЯТАЯ.
"За битого двух не битых дают!"
Боксерская мудрость
Вновь, как и вчера, мы расселись в удобных креслах, закурили, хозяин кабинета открыл форточку, впустив в комнату холодный вечерний выдох осени, и заговорил:
- Кажется, мне удалось выяснить, кто побывал у вас дома, Сергей. Хотя это всего лишь предположения, но многое сходится.
Борис, вы помните, в 91-ом, когда "Поиск" только создавался, был у нас такой человек - Судаков? Петр Судаков?
Борис утвердительно кивнул:
- Он, кажется, учился у Леднева?
- Да, у него. Помните, группа Шепотника копала городище волжских булгар на Каме? Они нашли тогда такие потрясающие вещи из доисламского периода: оружие, свитки, фигурки богов... А потом разразился скандал. Двое членов группы везли находки в Москву, по дороге их ограбили, избили, один умер в больнице, а другой навсегда ушел из "Поиска". Этот другой и был Петр Судаков!
Я пожал плечами:
- А какая связь? Ну, ипугался человек, решил больше не рисковать...
Паганель выпустил колечко дыма из трубки, кивнул:
- Действительно, на первый взгляд, связи никакой! Но спустя полгода находки Шепотника обьявились в каталоге Мюэлса и Бранда, значились они там как экспонаты личной коллекции некоего Веллерда, известного собирателя древностей из Панамы.
Борис затушил сигарету, глотнул минералки из высокого стакана:
- Ну, а причем тут Судаков? Нет же никаких докозательств того, что он ухлопал своего напарника и продал находки агентем вашего Веллерда!
- Не торопите меня, Боря. Я сегодня общался со многими людьми, и сейчас пытаюсь связать воедино их рассказы. Так вот - прямых доказательств действительно нет. Но я был у Алексея Алексеевича Леднева, его учителя, это один из столпов, так сказать, отечественной археологии. Он много сотрудничал с нами, хотя в "Поиске" не работает. Я рассказал ему нашу историю, и вот что выяснилось: Судаков, любимый ученик Леднева, в свое время подавал большие надежды. Его студенческими курсовыми работами зачитывались профессора, в двадцать пять лет он защитил кандидатскую, сделал ряд блестящих открытий - и неожиданно попал в опалу. Судаков занимался Великими Переселениями народов, и в 1982 году опубликовал работу, посвященную древнеарийскому вторжению на полуостров Индостан. В этой работе было много спорного, но самое главное - Судаков на основании малодостоверных фактов делал выводы, сводившиеся к исключительности русской нации перед всеми остальными. Этакая исторически обоснованная теория русского фашизма. Ну, естественно, вмешались органы. Судаков с треском вылетел отовсюду, был выслан из Москвы за сто первый километр, и исчез для всех своих знакомых на шесть лет. В 88-ом он неожиданно появился - приехал к своему учителю, Ледневу. Рассказал, что много скитался по стране, работал и на БАМе, и на золотодобывающих приисках, и змей ловил в Средней Азии, а теперь решил вернуться в науку. Алексей Алексеевич принял своего ученика с распростертыми объятиями, устроил лаборантом к себе в институт, дал тему, выбил право доступа к архивам - в те годы для ученых открыли много бывших ранее секретными архивов... И самое главное - Судаков получил возможность работать с фондами различных музеев.
Прошло полгода. Неожиданно Судаков заявляет Ледневу, что мозг его закостенел, что он больше не ученый, что у него заболела мать в Бийске, вообщем, он уезжает. А ещё через пару месяцев, после отъезда Судакова, по Москве прокатилась волна громких музейных и архивных краж: были похищены предметы искусства, ценные иконы, редкие книги, древние летописи... Вроде бы прямых улик против Судакова опять нет, но что странно - он снова исчезает, на три года, а летом 91-ого, накануне тех самых "путчевых" событий, вновь появляется в Москве, причем к Ледневу уже не идет - через своих однокашников узнает о "Поиске", и вступает в наши, так сказать, ряды. Дальше вы знаете...
Паганель замолчал, обвел нас взглядом, словно спрашивая: "Ну как?".
Я помахал в воздухе рукой:
- Это все теории... Какая связь между этим Судаковым и нашим делом? Почему обязательно он, а не какой-нибудь урка-рецедивист, которому Николенька спьяну в поезде выболтал про амулет? Не вижу связи...
Паганель усмехнулся:
- Связь сейчас будет: помимо Леднева я посетил сегодня Шепотника, Павла Андреевича. Он мне рассказал, что тогда, в 91-ом, на Каме, Судаков оправдал свою фамилию, снабжая всю группу рыбой - у него была прямо таки фантастическая страсть к рыбалке. Ребята его так и прозвали - "Мистер Рыба". Причем ловил он не удочкой, не сетью - ночью выезжал на лодке, опускал в воду фонарик, и когда из глубины поднималась привлеченная светом рыба, бил её острогой! Он ещё говорил, что этому способу его научили на Печоре.
Но и это ещё не все - сегодня я побывал у Елены Косициной, Боря, вы знаете - Лена-Косичка, мы вместе были на раскопках в Новгороде. Так вот, Лена в свое время очень нравилась Судакову, к слову, абсолютно безответно. Но Судаков буквально терроризировал её, писал записки, слал цветы, следил за каждым шагом, ревновал... Он говорил ей: "Ты будешь моей, даже если небо упадет на землю!". А у Лены был жених, Толик Бодровец, Боря, вы его не знали, не успели познакомиться. Так Судаков много раз обещал Лене, что убьет Бодровца, если она будет продолжать с ним встречаться...
Я усмехнулся:
- Не удивлюсь, Максим Кузьмич, если вы сейчас скажите, что Бодровец и был тем вторым из группы этого... Шепотника, который вез находки вместе с Судаковым, и которого убили.
- Именно! Именно он! И мало того - Лена рассказала, что после того нападения в поезде избитый Толик умирал очень тяжело, двое суток, бредил, его рвало кровью... А врачи лишь руками разводили - внутренние органы целы, голова не повреждена. И ещё один штришок - Паша Шепотник вспомнил, как Судаков хвалился, что наизусть знает сорок способов приготовления якутских шаманских снадобий - для лечения, для увеселения, для бесстрашия, и для отравления... Вот, собственно, и все звенья цепочки!
Я подытожил:
- Острога, яд, убиийство, кража чужих находок... Очень похоже! Ну и что нам теперь делать? Где искать этого "мистера Рыбу"? Может, все же сдадим его ментам? Он на две "вышки" себе заработал!
Борис угрюмо посмотрел на меня:
- Ага, он на две "вышки", а мы в "Поиске" на десять лет каждый! Нет, менты тут не нужны, сами разберемся! Да и не найдут они его - обьявят для остраски всесоюзный розыск, и привет!
- Но мы-то тоже не найдем! А если и найдем, что мы с ним будем делать?
Борис молча указал большим пальцем в землю.
Я усмехнулся:
- Это ты, что ли, такой смелый - убивать человека без суда?
Борис выпятил челюсть, и жестко ответил:
- Ну не ты же!
Паганель поднял руки:
- Ребятки, не ругайтесь! Убивать мы, конечно, никого не будем. Но амулет поискать стоит, есть у меня на этот счет одна мысль!
Мы с Борисом уставились на него, не понимая. Я подумал: "Какая ещё мысль? Опять он за этот амулет переживает! Надо человека, убийцу искать! Отыщется убийца - отыщется и амулет!"
Паганель между тем продолжал:
- Давным давно, на самой заре основания "Поиска" мы оборудовали в московских катакомбах тайную базу! И самое деятельное участие в её создании принимал именно Судаков! И есть у меня подозрение, что он может использовать её и по сей день! Вот я и предлагаю завтра утречком попробовать наведаться туда! Ну, чем черт не шутит - вдруг повезет!
- А других предложений нет? - угрюмо спросил Борис.
- Есть и другое! Лена Косицина вспомнила, что у Судакова был тайник, что-то типа "схрона" на Юго-Западе Москвы. Он ей как-то раз показывал там свои находки. Где находится сам тайник, она не знает, Судаков просто привел её на берег речушки где-то в районе Минской улицы, исчез в кустах, а потом вернулся - с разными старинными украшениями. Он обещал подарить их Лене, если она согласится выйти за него замуж! Вот я и предлагаю поискать этот тайник!
Борис присвистнул:
- Это сколько лет прошло! Да там уж домов понастроили, небось!
- А не скажите, Боренька! Я посмотрел на карте - Лена довольно точно указала место - там и сейчас, как тогда, глухой овраг, заросли, где, так сказать, не ступала нога человека.
Я не выдержал:
- Максим Кузьмич! Да как мы найдем этот самый "схрон"? Он же наверняка замаскирован, спрятан так, что сам черт не отыщет!
Паганель улыбнулся:
- Я думаю, с помощью моего прутика вполне реально обнаружить в земле пустоты объемом даже менее полкубометра!
Он залез в ящик стола, покопался там с минуту, и достал огромную карту Москвы, покрытую какими-то значками, надписями и стрелками. Мы склонились над этим чудом топографии, где были отмечены даже отдельно стоящие деревья и канализационные люки.
Действительно, с юга к Парку Победы примыкало обширное не застроенное пространство, судя по всему, не занятое и промышленными предприятиями. Через него текло две реки, сливавшиеся примерно посередине.
- Ну и где тут этот тайник? - скептически поинтересовался Борис, разглядывая большое зеленое пятно на карте.
- Насколько я понял Лену, это где-то вот здесь, в полукилометре от моста, на левом берегу Сетуни, шагах в пятнадцати от берега!
Борис махнул рукой:
- Да ну! Все это пустая трата времени - ни хрена мы там не найдем!
- Но попытка - не пытка, согласитесь, друзья мои? - Паганель похлопал Бориса по плечу: - Ну, так как решим - сперва мы обследуем подземную базу, а потом поищем тайник, или наоборот?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента