Страница:
О том, что Софья Фоминична кому-то поручила отравить Ивана Молодого, судить не берусь. Греки, вероятно, способны на многое, но документов никаких на эту тему нет, кроме пометки, что когда Иван Молодой заболел, у него появились раны на ногах, ноги стали раздуваться. Был выписан из-за границы лекарь-еврей, который обещал вылечить великого князя, а если не вылечит, то князь Иван III может его казнить. Ивана Молодого не вылечили, князь был очень недоволен, и когда прошло 40 дней после смерти молодого князя, лекарь был казнен.
Я специально заостряю ваше внимание на семейной истории Ивана III, потому что та же история со вторым браком повторится у его сына Василия III с еще большими последствиями, с еще большим соблазном для окружающих. Но если Иван III женился совершенно законно после смерти первой супруги, то его сын ради нового брака попросту отправит свою супругу в монастырь, заставив Церковь санкционировать это безобразие.
Подобные события вели, конечно, к изменению понятия о том, что собой представляет великий князь. Теперь он глава самого большого государства на свете. Государства православного, государства, которое наследует Византии. Сам князь начинает на себя смотреть не просто как на Ивана Васильевича, сына Василия Темного, московского князя, а как фактически на византийского если не императора, то уж во всяком случае властителя.
В это время появляется и византийский герб — двуглавый орел. В это время появляется и соответствующий, очень непростой, московский протокол, начинает складываться в придворной жизни особый этикет. В это время начинают созидаться первые намеки на будущие сочинения, которым предстоит идеологически оформлять новую власть.
Несколько слов о титуле «государь». Этот титул использовали в 1475 (или 1478) году два новгородских чиновника, приехавшие в Москву жаловаться великому князю на несправедливости, которые творятся в Новгороде, и обратившиеся к князю как к государю. Иван III ловил подобные вещи, как говорится, на лету. Это был подарок судьбы, и он тут же послал в Новгород вопрос: какого государства они хотят? Новгородцы пытались объяснить, что никакого государства они не хотят, а эти люди говорили о том, чего толком не знают, и во всяком случае от себя. На всякий случай новгородцы одного из этих чиновников казнили по приговору веча. И этим совершили серьезный политический промах, потому что Иван после этого уже окончательно стал считать их изменниками, которые его обманывают, клеветниками, которые не держат слова. Всю эту комедию разыграли как по нотам, после чего говорить с Новгородом можно было только с позиции силы.
Значит, государь — уже тогда. «Царь» — таким словом когда-то называли хана золотоордынского, теперь и Иван III царь. Венчания на царство нет, существует чин венчания на великое княжение. Это чин, который уже укоренился, его разработали еще раньше. Впоследствии этот чин и будет фактически чином венчания на царство, которое совершит впервые Иван Грозный (причем венчаться Иван Грозный будет именно на царство, а не на великое княжение). Если сравнивать чины венчания на царство и на княжение, то они очень похожи. Вот какие произошли перемены в 70-е годы XV века. Остается добавить лишь, что процесс присоединения Новгорода затянулся: Вятка была присоединена только в 1489 году.
И вот Москва стала столицей колоссальной страны, потому что на север границы уходили до Белого моря, на восток практически до Урала; с западом обстояло сложнее, потому что граница проходила западнее Пскова ко Ржеву, дальше шла к Смоленску и спускалась к северским городам. Ну а на Юге, как это ни странно звучит, границей была фактически Ока. А дальше начиналась земля, которая называлась у нас Дикое поле. Там не было лесов, а это значит, что там были кочевники, банды и, главное, крымские татары, которые могли совершенно внезапно появиться. Поэтому каждое лето там начали выставлять подвижные отряды, которые должны были держать границу, прикрывать ее со стороны степей. А дальше {стр. 64} начнется строительство каменных крепостей в Туле, Калуге, Зарайске, которые станут опорными пунктами на южном направлении для русских войск.
Крымская опасность представляла собой нешуточное явление. Наверное, вы отлично знаете, что в центре Москвы есть Крымский мост. Название его очень правильное, очень точное, потому что он стоит на том месте, где был брод, по которому крымцы шли к Москве — крымский брод, отсюда Крымский мост. А шли они по Большой Калужской, т. е. по проспекту Ленина. Отсюда — Донской монастырь, потому что там при царе Федоре Иоанновиче стояла московская рать, преграждая путь крымцам. В русском войске в особой палатке находилась чудотворная икона Донской Божией Матери, и коль скоро сражения не получилось и крымцы повернули обратно, то на месте, где стояла икона, был поставлен собор — теперь Малый собор Донского монастыря, а сам монастырь стал называться Донским в честь чудотворной иконы. Такова история этого места.
Лекция 13
ПАДЕНИЕ ТАТАРО-МОНГОЛЬСКОГО ИГА. «СУДЕБНИК» 1497 г.
Падение татарского ига — своеобразный формальный акт, который знаменовал создание новой, централизованной могучей России. Что касается «Судебника», то этот юридический памятник представлял собой законодательство, фиксировавшее те нормы права, которые уже действовали или должны были действовать в новом государстве.
Сначала о падении ига. У нас существует своеобразная психологическая картина, исходя из которой переломом и окончанием всяких бед от татар является 1380 год: победили в Куликовской битве — значит, конец татарам. На самом деле, как вы, вероятно, знаете, все было совсем иначе. Итогом Куликовской битвы было нашествие Тохтамыша на Москву, ее сожжение, потом был поход Едигея; о Тамерлане я не говорю, потому что он не дошел. Затем Василию Дмитриевичу пришлось платить дань и ездить в Орду. И только, вероятно, после смерти Василия Темного можно говорить об определенном переломе в отношениях с татарами. Не забывайте, что Василий Темный сам побывал в татарском плену и был выкуплен. Правда, обстоятельства его выкупа говорят о том, что Золотая орда уже приходила в упадок, поскольку вместе с Василием Темным из татарских земель выехало много татар, которые хотели перейти к нему на службу, стали принимать Православие и получали здесь соответствующие наделы, службу, почет и т. д. То есть налицо был внутренний упадок Золотой орды, и, следовательно, задача избавления от всех последствий татарщины для Московского государства облегчалась.
Орда уже не была той Золотой ордой, которая угрожала нам в XIII–X1V столетиях. Собственно говоря, Орды уже не было в то время, о котором идет речь (т. е. в княжение Ивана III), а скорее было несколько Орд, и та Орда, которая фактически занимала место бывшей Золотой, была, во-первых, значительно меньше, а во-вторых, ее уже называли Большой ордой. Постепенно она начнет трансформироваться, причем произойдет удивительная вещь: татары начнут менять тип своей цивилизации, т. е. из кочевников они начнут становиться оседлым земледельческим народом; мы знаем, что волжские, казанские татары — земледельцы, хотя они — наследники Золотой орды, кочевников. В это же время выделяются уже Крымская и Астраханская орда, появляются отдельно существующие Сибирские — Тюменская, Ногайская и т. д., которые впоследствии будут еще представлять опасность для России, но, как правило, исключительно для ее границ. Самым, пожалуй, опасным противником будет Крымская орда, несмотря на то, что она будет расположена далеко от центра государства.
Избавление от ига произошло фактически одномоментно, если вообще можно считать вторую половину XV века временем татарского ига — это скорее дань традиции. В 1480 году хан Большой орды Ахмат решил совершить набег на Москву. Иван III хорошо знал об этих планах, он отдавал себе отчет в том, что Ахмат вступил в союзнические отношения с Литвой, старался обезопасить себя и от Литвы, и от Ахмата и сумел, как полагают некоторые, организовать диверсию фактически в татарский тыл: когда Ахмат двинулся к русским границам, то небольшая русская рать опустошила собственно татарские земли в низовьях Волги, что тоже, естественно, повлияло на события.
Летом 1480 года, когда стало известно, что татары идут традиционным путем — с юго-востока — к московским границам, уже отмобилизованное московское войско заняло соответствующие позиции на рубежах Московского государства. На рубежах южных, а они проходили по течению реки Оки. Значит, крайним левым флангом становится Коломна, а дальше Серпухов, Боровск и все те места на Оке, где существуют {стр. 65} броды. Они блокированы с левого берега отрядами, полками, заставами, и татары, подойдя к Оке, не могут переправиться. Сам великий князь в Коломне, его сын — в Серпухове, другие воеводы в других местах, и татары вынуждены двигаться по правому берегу Оки в сторону литовских пределов Был ли здесь какой-то стратегический расчет Ахмата или, напротив, просчет, сказать сложно. Во всяком случае, дойдя до литовских пределов, Ахмат перешел свободно Оку и двинулся уже вдоль берега Угры, опять натыкаясь с противоположного берега на русские отряды и заставы, которые не давали возможность сунуться ни к какому броду.
В это время Иван III приезжает в Москву. Там появление великого князя без войска имело довольно своеобразный резонанс, некоторые подумали, что он бежал (Иван III не отличался достоинствами полководца). При этом его старший сын Иван Молодой отказался ехать в Москву и остался со своим полком на театре военных действий.
Иван III принимает меры для обеспечения безопасности Москвы, и, пожалуй, самое гнетущее впечатление оставляет его приказ вывезти из города казну, а великой княгине Софье Фоминичне ехать на север, к Белоозеру, причем, как говорят некоторые источники, ей был указан путь и дальше на случай каких-то осложнений. Реакция на действия великого князя была негативной. Реакцию эту выразил не простой люд, а Церковь в лице архиепископа Ростовского Вассиана Рыло. Он был в Москве в тот момент, когда туда вернулся Иван III, встречал его, и уже тогда, при встрече, князю были сказаны весьма резкие слова о том, что он должен делать. Смысл этих слов сводился к тому, что он, заботясь о своей стране, о своей земле, о своем народе, должен идти на врага, а ни в коем случае не уступать. Очевидно, в окружении Ивана III (бесспорно одаренного политика но, видимо, совершенно не военного), было немало людей, которые предлагали ему тянуть время, пойти с татарами на мировую, что-то заплатить — короче говоря, избрать традиционный путь и избавиться от неприятностей при помощи чисто дипломатических усилий.
В Москве ничего подобного уже не желали слышать. Ивану III пришлось уехать из Москвы к войску, которое в это время уже занимало берега Угры. До Угры он не доехал, а остановился в Каменце, неподалеку от войска, но все-таки ближе к Москве. Были затеяны даже какие-то переговоры с Ахматом, который уже в это время понял, что ему не удастся переправиться, и стал ждать наступления морозов, поскольку шла осень. Если бы лед покрыл реку, никаких препятствий для татарской конницы уже быть не могло.
Как раз это и послужило причиной того, что начались переговоры. И вот тогда архиепископ Вассиан посылает свое знаменитое послание на Угру, где в чрезвычайно резких выражениях требует от Ивана III боевых действий, а ни в коем случае не уступок своим злым советникам. Думаю, что вам будет интересно услышать несколько цитат.
Во-первых, архиепископ Вассиан, несомненно, имел чрезвычайно высокий авторитет. Говорить с великим князем таким тоном мог позволить себе далеко не всякий. И не отчаяние слышится в словах архиепископа, а сила и уверенность, безусловное достоинство. Все это дает ему возможность так резко требовать от великого князя решительных действий. Второй вывод говорит о том, что действительно попытки решить татарское нашествие дипломатическим путем были налицо. Видимо, какие-то люди действовали, исходя из чисто личных интересов. Наконец, Вассиан учитывал, что у князя была определенная оппозиция (в лице его собственного сына, который желал сражаться с татарами), не говоря уже о том, что паника, происходившая в Москве, могла перекинуться и на остальные территории, подверженные татарской угрозе. Следовательно, архипастырь должен был укреплять дух уже не только великого князя, но и всей своей паствы, т. к. очевидно, что это письмо могло сделаться достоянием многих.
{стр. 66}
Когда наступают холода, Иван III со своими воеводами, видя, что не сегодня-завтра река встанет и сделается проходимой для татарской конницы, принимает очень правильное решение. Войска покидают свои места вдоль течения реки, т. е. сокращают кордонную линию, отходят вглубь и начинают концентрироваться в одно большое войско около Боровска. Этот прием стратегически закономерен, потому что кордонная линия не спасет в случае массированного удара татарской конницы, а здесь ей придется иметь дело уже с общим московским войском, которое будет собрано в единый кулак.
Некоторыми людьми это вполне естественное, оправданное военной тактикой отступление от Угры было воспринято как бегство. И опять-таки кое-где имела место паника: и среди населения, и среди ратников. А дальше происходит история очень странная, потому что когда Угра наконец замерзла, татары, вместо того чтобы ринуться уже в собственно московские пределы, очень поспешно ринулись обратно. Все это было на них очень не похоже, и можно думать, что Промысл Божий выказал себя здесь чрезвычайно явно. Подумать только: вдруг татары стали мерзнуть, потому что морозы были очень сильные (это они-то, привыкшие к степям), вдруг лошади их стали падать от бескормицы, хотя начало зимы всегда было для них очень выгодным (кони нагуляли за лето бока, отдохнули). Может быть, это была какая-то эпидемия, а может, подействовало то, что литовский князь не пришел на помощь — короче говоря, разграбив те литовские земли, которые оказались по дороге, Ахмат буквально ринулся к Донцу, с тем чтобы встать на зимовку в каких-то своих уже привычных местах. Хотя там вряд ли было теплее.
Дальше все шло очень просто. Тюменская Орда со своим ханом Иваком подошла близко к месту, где стояла Орда Ахмата, и то ли имел место бой, то ли просто стычка, но Ахмат был убит Иваком. Ивак, совершив этот героический поступок, послал своего гонца к Ивану III с верноподданническим сообщением о том, что твоего супостата, государь, больше нет. Гонец был щедро награжден. Это, собственно, говоря, и является концом стояния на реке Угре и формальным концом татарского ига. Подумать только, как низко пала некогда могучая Татарская держава.
Теперь мы перейдем к более прозаической теме, а именно к «Судебнику» 1497 года. Некоторое время назад мы разбирали «Русскую Правду», обсуждали, что такое «Правда Ярослава», «Правда Ярославичей», «краткая редакция», «пространная редакция» и т. д. И надо сказать, что нормы, зафиксированные в пространной редакции «Русской Правды», действовали весь XII век и, очевидно, XIII и начало XIV века, потому что ни о каких новых крупных юридических памятниках этого времени мы не знаем. В XIV веке начинают появляться договорные грамоты князей, когда великие московские князья заключают договоры с удельными князьями; помимо этого, конечно, есть духовные грамоты А в XV веке появляются уставные и судные грамоты. Уставные — это Двинская и Белозерская грамоты Они фиксировали вхождение данной территории в Московское государство, т. е. подтверждали, что данная территория является частью Московского государства. Судная грамота — это грамота, содержащая нормы судопроизводства, нормы наказания, и здесь в первую очередь надо отметить Новгородскую и Псковскую грамоты.
Это основные юридические документы, созданные в XV столетии, являющиеся предшественниками «Судебника» 1497 года. Вполне возможно, что читая те или иные учебные пособия, вы натолкнетесь на упоминания о так называемой сокращенной «Русской Правде». Я об этом не говорил в свое время, а сейчас надо сказать несколько слов. Формально сокращенная «Русская Правда» представляет отдельные статьи пространной «Русской Правды», написанные одна за другой и не очень большие по объему. Возник, естественно, вопрос о том, что собой представляет сокращенная «Русская Правда». Разброс мнений, которые высказывали ученые, был весьма велик. Одни полагали, что сокращенная «Русская Правда» является как бы протографом «Русской Правды» вообще, т. е. чем-то совершенно первоначальным. Другие — и это мнение, насколько я могу судить, значительно более авторитетно — полагали, что сокращенная «Русская Правда» представляет собой попытку использовать в начале XV века те отдельные статьи пространной «Русской Правды», которые еще могли как-то действовать, быть основой какого-то судопроизводства.
Совершенно очевидно, что жизнь чрезвычайно сильно изменилась: не удельная, а централизованная Русь, не Древне-Киевское, а Московское государство; изменились представления о жизни, усложнились формы жизни, и нормы «Русской Правды» стали слишком архаичными. Я думаю, что кто-то пытался все-таки использовать отдельные статьи «Русской Правды», которые еще сохраняли какое-то значение, и так возник вот этот своеобразный свод отдельных статей под названием «Сокращенная Правда» (название, естественно, было дано учеными). Если мы примем эту гипотезу, то должны будем признать, что и «Сокращенная Правда» долго действовать не могла, потому что уже не была систематизированным законодательством, и нужно было создавать нечто совершенно иное.
И вот в 1497 году появляется «Судебник», о котором нужно знать следующее. Рукопись его была обнаружена в 1817 году замечательным русским археографом и ученым П. М. Строевым, энергии которого мы обязаны спасением колоссального количества пергаментов и бумажных древних рукописей (между прочим, Павел Михайлович Строев составил и хронологические таблицы «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина, и издание Эйнерлинга в 4-х томах знаменито как раз тем, что последний том — это указатели Строева). Опубликован «Судебник» впервые был в 1819 году. Особенностью этого кодекса является то, что он сохранился в единственном экземпляре. Это просто поразительный факт. Мы имеем довольно много — десятки, а то и сотни вариантов — тех или иных фрагментов «Русской Правды», а вот «Судебник» существует как бы в уникальном, единственном варианте. Отсюда — значительный интерес к нему, и надо сказать, что его анализировали как бы с двух позиций.
{стр. 67}
В XIX веке, когда у нас в истории чрезвычайно сильной стала юридическая школа, его анализировали именно как юридический памятник, т. е. как определенный этап в развитии нашей юриспруденции. Тогда же, при публикации 1873 года, он был разделен на 68 статей. Это разделение было в известной степени формальным, и можно считать, что далеко не всегда оно удачно, но это теперь стало традицией, и когда воспроизводят «Судебник», это всегда делают по тексту издания 1873 года, т. е. с этим делением. Вторым направлением изучения «Судебника» было изучение его с позиций, если хотите, социально-политической истории или, лучше сказать, социально-экономической: какие существовали слои населения, какие сословия, какие между ними были отношения, каковы права этих сословий, какие они имели льготы, какие обязанности. Здесь «Судебник» дает чрезвычайно ценную информацию.
Сводить «Судебник» только к документу, который освещает социально-экономическую проблему, конечно, наивно. Так же, как не вполне, вероятно, правильным будет и рассматривать его как чисто юридический памятник. Он, бесспорно, отражал изменения, которые произошли в жизни общества. Он их как бы фиксировал, отвечая на те запросы времени, которые имели место. А изменения были весьма существенными. Что это за изменения?
Вы, вероятно, уже представляете себе, что начиная с XIV века, т. е. с того времени, когда усиливается сначала Москва, потом Московское княжество, когда формируется объединенное централизованное русское государство, общество не может оставаться таким, каким оно было. Происходит процесс очередного расслоения общества, причем довольно любопытный. Происходит бесспорное обеднение части удельных князей и их потомков, иногда мы имеем дело просто с обнищанием. Имеет место приезд на службу выходцев из Литвы, из Большой Орды. Наконец, существует процесс обнищания какой-то части бояр. Процесс этот естественен: напоминаю вам, что у нас в России не было майората, т. е. все дети князя становились князьями и каждый претендовал на ту или иную часть имущества, часть земель. То же самое было и в боярских семьях. Следовательно, имело место бесконечное дробление и уделов, и части вотчин.
Уже в третьем-четвертом поколении подобный процесс должен был привести к обнищанию определенной части бояр. Не все были многодетными, имели место бездетность, смертность, т. е. не все сплошь нищали. Но таким образом сформировался определенный и довольно значительный слой, который, кроме благородного происхождения, не имел за душой больше ничего. И вот тогда начинает на Руси формироваться новое сословие, которого до этого не было, а именно российское дворянство. Складываться оно будет долго, процесс этот довольно продолжительный — он будет идти и в XVI, и в XVII, и в XVIII веках.
Что было характерно для первого его этапа? Эти люди благородного происхождения, не имеющие средств к существованию, шли на службу к великому князю. Служба подразумевалась военная, придворная и гражданская, т. е. в государственных учреждениях. Но там были определенные требования, и шли туда меньше всего. Платить жалованье им никто не собирался, потому что это было и невозможно, и непривычно Поэтому за службу жаловали землю или, как тогда говорили, двор. Земля эта жаловалась на то время, в течение которого человек находился на службе у великого князя. Если он ее покидал или умирал, то двор возвращался в государственную казну.
Естественно, что дворянин желал сохранить за собой этот двор и после смерти передать его детям. Но наследовать двор было невозможно. Уже тогда дворяне предпринимали попытки передавать двор по наследству при помощи уловки. Если из-за старости, болезни или ранения дворянин освобождал место у великого князя, то старался устроить на это место своего сына. Это было наследование не двора, а службы. Сам по себе двор прокормить дворянина не мог, потому что он сам на земле не работал, обрабатывать ее не мог, служил в совершенно другом месте. Но земля, которая ему давалась, была, как правило, заселена крестьянами. И вот для того, чтобы дворянин получал средства к существованию, крестьяне начинают прикрепляться к земле — к земле, а не к личности дворянина, и это существенно важно.
До известной степени они как бы уравновешиваются с дворянином, потому что если они не свободны, поскольку прикрепляются к земле, то и он, в общем-то, не свободен — он прикрепляется к Государственной службе. Если он перестанет служить, у него отнимут двор.
Я специально заостряю ваше внимание на семейной истории Ивана III, потому что та же история со вторым браком повторится у его сына Василия III с еще большими последствиями, с еще большим соблазном для окружающих. Но если Иван III женился совершенно законно после смерти первой супруги, то его сын ради нового брака попросту отправит свою супругу в монастырь, заставив Церковь санкционировать это безобразие.
Подобные события вели, конечно, к изменению понятия о том, что собой представляет великий князь. Теперь он глава самого большого государства на свете. Государства православного, государства, которое наследует Византии. Сам князь начинает на себя смотреть не просто как на Ивана Васильевича, сына Василия Темного, московского князя, а как фактически на византийского если не императора, то уж во всяком случае властителя.
В это время появляется и византийский герб — двуглавый орел. В это время появляется и соответствующий, очень непростой, московский протокол, начинает складываться в придворной жизни особый этикет. В это время начинают созидаться первые намеки на будущие сочинения, которым предстоит идеологически оформлять новую власть.
Несколько слов о титуле «государь». Этот титул использовали в 1475 (или 1478) году два новгородских чиновника, приехавшие в Москву жаловаться великому князю на несправедливости, которые творятся в Новгороде, и обратившиеся к князю как к государю. Иван III ловил подобные вещи, как говорится, на лету. Это был подарок судьбы, и он тут же послал в Новгород вопрос: какого государства они хотят? Новгородцы пытались объяснить, что никакого государства они не хотят, а эти люди говорили о том, чего толком не знают, и во всяком случае от себя. На всякий случай новгородцы одного из этих чиновников казнили по приговору веча. И этим совершили серьезный политический промах, потому что Иван после этого уже окончательно стал считать их изменниками, которые его обманывают, клеветниками, которые не держат слова. Всю эту комедию разыграли как по нотам, после чего говорить с Новгородом можно было только с позиции силы.
Значит, государь — уже тогда. «Царь» — таким словом когда-то называли хана золотоордынского, теперь и Иван III царь. Венчания на царство нет, существует чин венчания на великое княжение. Это чин, который уже укоренился, его разработали еще раньше. Впоследствии этот чин и будет фактически чином венчания на царство, которое совершит впервые Иван Грозный (причем венчаться Иван Грозный будет именно на царство, а не на великое княжение). Если сравнивать чины венчания на царство и на княжение, то они очень похожи. Вот какие произошли перемены в 70-е годы XV века. Остается добавить лишь, что процесс присоединения Новгорода затянулся: Вятка была присоединена только в 1489 году.
И вот Москва стала столицей колоссальной страны, потому что на север границы уходили до Белого моря, на восток практически до Урала; с западом обстояло сложнее, потому что граница проходила западнее Пскова ко Ржеву, дальше шла к Смоленску и спускалась к северским городам. Ну а на Юге, как это ни странно звучит, границей была фактически Ока. А дальше начиналась земля, которая называлась у нас Дикое поле. Там не было лесов, а это значит, что там были кочевники, банды и, главное, крымские татары, которые могли совершенно внезапно появиться. Поэтому каждое лето там начали выставлять подвижные отряды, которые должны были держать границу, прикрывать ее со стороны степей. А дальше {стр. 64} начнется строительство каменных крепостей в Туле, Калуге, Зарайске, которые станут опорными пунктами на южном направлении для русских войск.
Крымская опасность представляла собой нешуточное явление. Наверное, вы отлично знаете, что в центре Москвы есть Крымский мост. Название его очень правильное, очень точное, потому что он стоит на том месте, где был брод, по которому крымцы шли к Москве — крымский брод, отсюда Крымский мост. А шли они по Большой Калужской, т. е. по проспекту Ленина. Отсюда — Донской монастырь, потому что там при царе Федоре Иоанновиче стояла московская рать, преграждая путь крымцам. В русском войске в особой палатке находилась чудотворная икона Донской Божией Матери, и коль скоро сражения не получилось и крымцы повернули обратно, то на месте, где стояла икона, был поставлен собор — теперь Малый собор Донского монастыря, а сам монастырь стал называться Донским в честь чудотворной иконы. Такова история этого места.
Лекция 13
ПАДЕНИЕ ТАТАРО-МОНГОЛЬСКОГО ИГА. «СУДЕБНИК» 1497 г.
Сегодня мы будем говорить о стоянии на реке Угре, падении татаро-монгольского ига и о «Судебнике» 1497 года. Первое событие носило характер, можно сказать, общегосударственный, а «Судебник» некоторые воспринимают как чисто юридический памятник, тем не менее взаимосвязь между этими событиями, бесспорно, существует.
1. — Падение татаро-монгольского ига. 2а. — Источники и история Судебника 1497 года. 2б. — Возникновение дворянства и закрепощение крестьян. 2в. — Судебный процесс по Судебнику 1497 г.
Падение татарского ига — своеобразный формальный акт, который знаменовал создание новой, централизованной могучей России. Что касается «Судебника», то этот юридический памятник представлял собой законодательство, фиксировавшее те нормы права, которые уже действовали или должны были действовать в новом государстве.
Сначала о падении ига. У нас существует своеобразная психологическая картина, исходя из которой переломом и окончанием всяких бед от татар является 1380 год: победили в Куликовской битве — значит, конец татарам. На самом деле, как вы, вероятно, знаете, все было совсем иначе. Итогом Куликовской битвы было нашествие Тохтамыша на Москву, ее сожжение, потом был поход Едигея; о Тамерлане я не говорю, потому что он не дошел. Затем Василию Дмитриевичу пришлось платить дань и ездить в Орду. И только, вероятно, после смерти Василия Темного можно говорить об определенном переломе в отношениях с татарами. Не забывайте, что Василий Темный сам побывал в татарском плену и был выкуплен. Правда, обстоятельства его выкупа говорят о том, что Золотая орда уже приходила в упадок, поскольку вместе с Василием Темным из татарских земель выехало много татар, которые хотели перейти к нему на службу, стали принимать Православие и получали здесь соответствующие наделы, службу, почет и т. д. То есть налицо был внутренний упадок Золотой орды, и, следовательно, задача избавления от всех последствий татарщины для Московского государства облегчалась.
Орда уже не была той Золотой ордой, которая угрожала нам в XIII–X1V столетиях. Собственно говоря, Орды уже не было в то время, о котором идет речь (т. е. в княжение Ивана III), а скорее было несколько Орд, и та Орда, которая фактически занимала место бывшей Золотой, была, во-первых, значительно меньше, а во-вторых, ее уже называли Большой ордой. Постепенно она начнет трансформироваться, причем произойдет удивительная вещь: татары начнут менять тип своей цивилизации, т. е. из кочевников они начнут становиться оседлым земледельческим народом; мы знаем, что волжские, казанские татары — земледельцы, хотя они — наследники Золотой орды, кочевников. В это же время выделяются уже Крымская и Астраханская орда, появляются отдельно существующие Сибирские — Тюменская, Ногайская и т. д., которые впоследствии будут еще представлять опасность для России, но, как правило, исключительно для ее границ. Самым, пожалуй, опасным противником будет Крымская орда, несмотря на то, что она будет расположена далеко от центра государства.
Избавление от ига произошло фактически одномоментно, если вообще можно считать вторую половину XV века временем татарского ига — это скорее дань традиции. В 1480 году хан Большой орды Ахмат решил совершить набег на Москву. Иван III хорошо знал об этих планах, он отдавал себе отчет в том, что Ахмат вступил в союзнические отношения с Литвой, старался обезопасить себя и от Литвы, и от Ахмата и сумел, как полагают некоторые, организовать диверсию фактически в татарский тыл: когда Ахмат двинулся к русским границам, то небольшая русская рать опустошила собственно татарские земли в низовьях Волги, что тоже, естественно, повлияло на события.
Летом 1480 года, когда стало известно, что татары идут традиционным путем — с юго-востока — к московским границам, уже отмобилизованное московское войско заняло соответствующие позиции на рубежах Московского государства. На рубежах южных, а они проходили по течению реки Оки. Значит, крайним левым флангом становится Коломна, а дальше Серпухов, Боровск и все те места на Оке, где существуют {стр. 65} броды. Они блокированы с левого берега отрядами, полками, заставами, и татары, подойдя к Оке, не могут переправиться. Сам великий князь в Коломне, его сын — в Серпухове, другие воеводы в других местах, и татары вынуждены двигаться по правому берегу Оки в сторону литовских пределов Был ли здесь какой-то стратегический расчет Ахмата или, напротив, просчет, сказать сложно. Во всяком случае, дойдя до литовских пределов, Ахмат перешел свободно Оку и двинулся уже вдоль берега Угры, опять натыкаясь с противоположного берега на русские отряды и заставы, которые не давали возможность сунуться ни к какому броду.
В это время Иван III приезжает в Москву. Там появление великого князя без войска имело довольно своеобразный резонанс, некоторые подумали, что он бежал (Иван III не отличался достоинствами полководца). При этом его старший сын Иван Молодой отказался ехать в Москву и остался со своим полком на театре военных действий.
Иван III принимает меры для обеспечения безопасности Москвы, и, пожалуй, самое гнетущее впечатление оставляет его приказ вывезти из города казну, а великой княгине Софье Фоминичне ехать на север, к Белоозеру, причем, как говорят некоторые источники, ей был указан путь и дальше на случай каких-то осложнений. Реакция на действия великого князя была негативной. Реакцию эту выразил не простой люд, а Церковь в лице архиепископа Ростовского Вассиана Рыло. Он был в Москве в тот момент, когда туда вернулся Иван III, встречал его, и уже тогда, при встрече, князю были сказаны весьма резкие слова о том, что он должен делать. Смысл этих слов сводился к тому, что он, заботясь о своей стране, о своей земле, о своем народе, должен идти на врага, а ни в коем случае не уступать. Очевидно, в окружении Ивана III (бесспорно одаренного политика но, видимо, совершенно не военного), было немало людей, которые предлагали ему тянуть время, пойти с татарами на мировую, что-то заплатить — короче говоря, избрать традиционный путь и избавиться от неприятностей при помощи чисто дипломатических усилий.
В Москве ничего подобного уже не желали слышать. Ивану III пришлось уехать из Москвы к войску, которое в это время уже занимало берега Угры. До Угры он не доехал, а остановился в Каменце, неподалеку от войска, но все-таки ближе к Москве. Были затеяны даже какие-то переговоры с Ахматом, который уже в это время понял, что ему не удастся переправиться, и стал ждать наступления морозов, поскольку шла осень. Если бы лед покрыл реку, никаких препятствий для татарской конницы уже быть не могло.
Как раз это и послужило причиной того, что начались переговоры. И вот тогда архиепископ Вассиан посылает свое знаменитое послание на Угру, где в чрезвычайно резких выражениях требует от Ивана III боевых действий, а ни в коем случае не уступок своим злым советникам. Думаю, что вам будет интересно услышать несколько цитат.
Дальше Вассиан приводит Ивану III на память примеры и князя Игоря, и князя Святослава, и князя Владимира Святого, Владимира Мономаха и, наконец, Дмитрия Донского — всех его предков для того, чтобы побудить его к решительным действиям. Если вчитаться в это чрезвычайно энергичное послание, то, бесспорно, можно сделать следующие выводы.
«Ты, государь, повинуясь нашим молениям и добрым советам, обещал крепко стоять за благочестивую нашу веру православную и оборонять свое отечество от басурман; льстецы же нашептывают в ухо твоей власти, чтобы предать христианство, не считаясь с тем, что ты обещал. А митрополит со всем священным и боголюбивым собором тебя, государя нашего, благословил на царство и к тому же так тебе сказал: «Бог да сохранит царство твое силою Честнаго Креста Своего…» Мужайся и крепись, духовный сын мой, как добрый воин Христов, Господь да поможет тебе, если ты, государь наш, все это возьмешь на сердце твое, как истинный добрый пастырь…
Ныне же слыхали мы, что басурманин Ахмат уже приближается и губит христиан и более всего похваляется одолеть твое отечество, а ты пред ним смиряешься, и молишь о мире, и послал к нему послов. А он, окаянный, все равно гневом дышит и моления твоего не слушает, желая до конца разорить христианство. Но ты не унывай, но возложи на Господа печаль твою, и Он тебя укрепит, ибо Господь гордым противится, а смиренным дает благодать.
А еще дошло до нас, что прежние смутьяны не перестают шептать в ухо твое слова обманные и советуют тебе не противиться супостатам, но отступить и предать на расхищение врагам словесное стало Христовых овец. Подумай о себе и о своем стаде, к которому тебя Дух Святой поставил…
Что советуют тебе эти обманщики лжеименитые, мнящие себя христианами? Одно лишь — побросать щиты и, нимало не сопротивляясь этим окаянным сыроядцам, предав христианское отечество, изгнанниками скитаться по другим странам. Подумай же, великоумный государь, от какой славы к какому бесчестию сводят они твое величество!»
Во-первых, архиепископ Вассиан, несомненно, имел чрезвычайно высокий авторитет. Говорить с великим князем таким тоном мог позволить себе далеко не всякий. И не отчаяние слышится в словах архиепископа, а сила и уверенность, безусловное достоинство. Все это дает ему возможность так резко требовать от великого князя решительных действий. Второй вывод говорит о том, что действительно попытки решить татарское нашествие дипломатическим путем были налицо. Видимо, какие-то люди действовали, исходя из чисто личных интересов. Наконец, Вассиан учитывал, что у князя была определенная оппозиция (в лице его собственного сына, который желал сражаться с татарами), не говоря уже о том, что паника, происходившая в Москве, могла перекинуться и на остальные территории, подверженные татарской угрозе. Следовательно, архипастырь должен был укреплять дух уже не только великого князя, но и всей своей паствы, т. к. очевидно, что это письмо могло сделаться достоянием многих.
{стр. 66}
Когда наступают холода, Иван III со своими воеводами, видя, что не сегодня-завтра река встанет и сделается проходимой для татарской конницы, принимает очень правильное решение. Войска покидают свои места вдоль течения реки, т. е. сокращают кордонную линию, отходят вглубь и начинают концентрироваться в одно большое войско около Боровска. Этот прием стратегически закономерен, потому что кордонная линия не спасет в случае массированного удара татарской конницы, а здесь ей придется иметь дело уже с общим московским войском, которое будет собрано в единый кулак.
Некоторыми людьми это вполне естественное, оправданное военной тактикой отступление от Угры было воспринято как бегство. И опять-таки кое-где имела место паника: и среди населения, и среди ратников. А дальше происходит история очень странная, потому что когда Угра наконец замерзла, татары, вместо того чтобы ринуться уже в собственно московские пределы, очень поспешно ринулись обратно. Все это было на них очень не похоже, и можно думать, что Промысл Божий выказал себя здесь чрезвычайно явно. Подумать только: вдруг татары стали мерзнуть, потому что морозы были очень сильные (это они-то, привыкшие к степям), вдруг лошади их стали падать от бескормицы, хотя начало зимы всегда было для них очень выгодным (кони нагуляли за лето бока, отдохнули). Может быть, это была какая-то эпидемия, а может, подействовало то, что литовский князь не пришел на помощь — короче говоря, разграбив те литовские земли, которые оказались по дороге, Ахмат буквально ринулся к Донцу, с тем чтобы встать на зимовку в каких-то своих уже привычных местах. Хотя там вряд ли было теплее.
Дальше все шло очень просто. Тюменская Орда со своим ханом Иваком подошла близко к месту, где стояла Орда Ахмата, и то ли имел место бой, то ли просто стычка, но Ахмат был убит Иваком. Ивак, совершив этот героический поступок, послал своего гонца к Ивану III с верноподданническим сообщением о том, что твоего супостата, государь, больше нет. Гонец был щедро награжден. Это, собственно, говоря, и является концом стояния на реке Угре и формальным концом татарского ига. Подумать только, как низко пала некогда могучая Татарская держава.
Теперь мы перейдем к более прозаической теме, а именно к «Судебнику» 1497 года. Некоторое время назад мы разбирали «Русскую Правду», обсуждали, что такое «Правда Ярослава», «Правда Ярославичей», «краткая редакция», «пространная редакция» и т. д. И надо сказать, что нормы, зафиксированные в пространной редакции «Русской Правды», действовали весь XII век и, очевидно, XIII и начало XIV века, потому что ни о каких новых крупных юридических памятниках этого времени мы не знаем. В XIV веке начинают появляться договорные грамоты князей, когда великие московские князья заключают договоры с удельными князьями; помимо этого, конечно, есть духовные грамоты А в XV веке появляются уставные и судные грамоты. Уставные — это Двинская и Белозерская грамоты Они фиксировали вхождение данной территории в Московское государство, т. е. подтверждали, что данная территория является частью Московского государства. Судная грамота — это грамота, содержащая нормы судопроизводства, нормы наказания, и здесь в первую очередь надо отметить Новгородскую и Псковскую грамоты.
Это основные юридические документы, созданные в XV столетии, являющиеся предшественниками «Судебника» 1497 года. Вполне возможно, что читая те или иные учебные пособия, вы натолкнетесь на упоминания о так называемой сокращенной «Русской Правде». Я об этом не говорил в свое время, а сейчас надо сказать несколько слов. Формально сокращенная «Русская Правда» представляет отдельные статьи пространной «Русской Правды», написанные одна за другой и не очень большие по объему. Возник, естественно, вопрос о том, что собой представляет сокращенная «Русская Правда». Разброс мнений, которые высказывали ученые, был весьма велик. Одни полагали, что сокращенная «Русская Правда» является как бы протографом «Русской Правды» вообще, т. е. чем-то совершенно первоначальным. Другие — и это мнение, насколько я могу судить, значительно более авторитетно — полагали, что сокращенная «Русская Правда» представляет собой попытку использовать в начале XV века те отдельные статьи пространной «Русской Правды», которые еще могли как-то действовать, быть основой какого-то судопроизводства.
Совершенно очевидно, что жизнь чрезвычайно сильно изменилась: не удельная, а централизованная Русь, не Древне-Киевское, а Московское государство; изменились представления о жизни, усложнились формы жизни, и нормы «Русской Правды» стали слишком архаичными. Я думаю, что кто-то пытался все-таки использовать отдельные статьи «Русской Правды», которые еще сохраняли какое-то значение, и так возник вот этот своеобразный свод отдельных статей под названием «Сокращенная Правда» (название, естественно, было дано учеными). Если мы примем эту гипотезу, то должны будем признать, что и «Сокращенная Правда» долго действовать не могла, потому что уже не была систематизированным законодательством, и нужно было создавать нечто совершенно иное.
И вот в 1497 году появляется «Судебник», о котором нужно знать следующее. Рукопись его была обнаружена в 1817 году замечательным русским археографом и ученым П. М. Строевым, энергии которого мы обязаны спасением колоссального количества пергаментов и бумажных древних рукописей (между прочим, Павел Михайлович Строев составил и хронологические таблицы «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина, и издание Эйнерлинга в 4-х томах знаменито как раз тем, что последний том — это указатели Строева). Опубликован «Судебник» впервые был в 1819 году. Особенностью этого кодекса является то, что он сохранился в единственном экземпляре. Это просто поразительный факт. Мы имеем довольно много — десятки, а то и сотни вариантов — тех или иных фрагментов «Русской Правды», а вот «Судебник» существует как бы в уникальном, единственном варианте. Отсюда — значительный интерес к нему, и надо сказать, что его анализировали как бы с двух позиций.
{стр. 67}
В XIX веке, когда у нас в истории чрезвычайно сильной стала юридическая школа, его анализировали именно как юридический памятник, т. е. как определенный этап в развитии нашей юриспруденции. Тогда же, при публикации 1873 года, он был разделен на 68 статей. Это разделение было в известной степени формальным, и можно считать, что далеко не всегда оно удачно, но это теперь стало традицией, и когда воспроизводят «Судебник», это всегда делают по тексту издания 1873 года, т. е. с этим делением. Вторым направлением изучения «Судебника» было изучение его с позиций, если хотите, социально-политической истории или, лучше сказать, социально-экономической: какие существовали слои населения, какие сословия, какие между ними были отношения, каковы права этих сословий, какие они имели льготы, какие обязанности. Здесь «Судебник» дает чрезвычайно ценную информацию.
Сводить «Судебник» только к документу, который освещает социально-экономическую проблему, конечно, наивно. Так же, как не вполне, вероятно, правильным будет и рассматривать его как чисто юридический памятник. Он, бесспорно, отражал изменения, которые произошли в жизни общества. Он их как бы фиксировал, отвечая на те запросы времени, которые имели место. А изменения были весьма существенными. Что это за изменения?
Вы, вероятно, уже представляете себе, что начиная с XIV века, т. е. с того времени, когда усиливается сначала Москва, потом Московское княжество, когда формируется объединенное централизованное русское государство, общество не может оставаться таким, каким оно было. Происходит процесс очередного расслоения общества, причем довольно любопытный. Происходит бесспорное обеднение части удельных князей и их потомков, иногда мы имеем дело просто с обнищанием. Имеет место приезд на службу выходцев из Литвы, из Большой Орды. Наконец, существует процесс обнищания какой-то части бояр. Процесс этот естественен: напоминаю вам, что у нас в России не было майората, т. е. все дети князя становились князьями и каждый претендовал на ту или иную часть имущества, часть земель. То же самое было и в боярских семьях. Следовательно, имело место бесконечное дробление и уделов, и части вотчин.
Уже в третьем-четвертом поколении подобный процесс должен был привести к обнищанию определенной части бояр. Не все были многодетными, имели место бездетность, смертность, т. е. не все сплошь нищали. Но таким образом сформировался определенный и довольно значительный слой, который, кроме благородного происхождения, не имел за душой больше ничего. И вот тогда начинает на Руси формироваться новое сословие, которого до этого не было, а именно российское дворянство. Складываться оно будет долго, процесс этот довольно продолжительный — он будет идти и в XVI, и в XVII, и в XVIII веках.
Что было характерно для первого его этапа? Эти люди благородного происхождения, не имеющие средств к существованию, шли на службу к великому князю. Служба подразумевалась военная, придворная и гражданская, т. е. в государственных учреждениях. Но там были определенные требования, и шли туда меньше всего. Платить жалованье им никто не собирался, потому что это было и невозможно, и непривычно Поэтому за службу жаловали землю или, как тогда говорили, двор. Земля эта жаловалась на то время, в течение которого человек находился на службе у великого князя. Если он ее покидал или умирал, то двор возвращался в государственную казну.
Естественно, что дворянин желал сохранить за собой этот двор и после смерти передать его детям. Но наследовать двор было невозможно. Уже тогда дворяне предпринимали попытки передавать двор по наследству при помощи уловки. Если из-за старости, болезни или ранения дворянин освобождал место у великого князя, то старался устроить на это место своего сына. Это было наследование не двора, а службы. Сам по себе двор прокормить дворянина не мог, потому что он сам на земле не работал, обрабатывать ее не мог, служил в совершенно другом месте. Но земля, которая ему давалась, была, как правило, заселена крестьянами. И вот для того, чтобы дворянин получал средства к существованию, крестьяне начинают прикрепляться к земле — к земле, а не к личности дворянина, и это существенно важно.
До известной степени они как бы уравновешиваются с дворянином, потому что если они не свободны, поскольку прикрепляются к земле, то и он, в общем-то, не свободен — он прикрепляется к Государственной службе. Если он перестанет служить, у него отнимут двор.