Страница:
Борька настраивал себя на эту волну до тех пор, пока не услышал из динамика хорошо поставленный женский голос:
– Совершил посадку самолет из Новосибирска, рейс сто тридцать семь.
Дальше все его мысли замерзли на уровне одной: когда же он увидит Алену?.. когда же он увидит Алену?..
Он то и дело поглядывал на часы, раздраженно думая, что секунды бегут слишком медленно. Но вот примерно через полчаса она появилась, стремительная, порывистая, как всегда. С такими же длинными светлыми волосами, которые, казалось, догоняют ее и не могут догнать. И все же это была не она…. Не та Алена, образ которой он помнил и хранил глубоко в памяти. Это была совсем иная девушка, более уверенная в себе, в классном прикиде: белые джинсы с низким, пожалуй, даже рискованно низким поясом, короткий, в обтяжку, топик. – Она улыбалась. Она улыбалась так, что могла ослепить этой счастливой улыбкой, которой раньше у нее не было. Боковым зрением Боря заметил ее сопровождающего – Вадима Петровича. Вот он ничуть не изменился. Разве что помолодел в окружении новой семьи. Боря шагнул к турникету, не зная, что сказать, что сделать. Алена нашлась первой.
– Борька! Как же я рада тебя видеть! – выкрикнула она, возбужденно смеясь. – Ну, ты так и будешь стоять истуканом или все же поцелуешь меня?
И это тоже было так не похоже на прежнюю Алену, что Борька беспрекословно подчинился и приложился губами к ее теплой, пахнущей персиками щеке, невзирая на присутствие родителя.
– Потрясно выглядишь, – пробормотал он, заливаясь румянцем.
– Правда? – рассмеялась Алена еще звонче, беря его под руку. – А мы никуда не летим сегодня. Верно, пап? – Она обернулась к отцу.
Тот следил за получением багажа и поэтому ответил рассеянно:
– Да, похоже, придется задержаться.
– Как же так? – растерялся Борька.
Он думал, что к девяти вечера все уже будет кончено. Он проводит ее в Шереметьево-2, они посидят в кафе здания аэропорта, возможно, пройдутся по близлежащим окрестностям, а потом, как в песне поется:
А выходит, лайнер отменяется?
Растворился удаляющийся лайнер,
И надрывно прокричала чайка вдруг.
К берегам другим уносится печальный,
Но такой мне близкий друг…
– Ты вроде говорила, что у вас путевки уже на руках, – вспомнил Борька.
Мысль о том, что Алена остается в Москве, пусть и ненадолго, в голове не укладывалась.
– Путевки на руках, – тряхнула золотистыми волосами Алена. – Но для нас это не проблема, прилетим на курорт чуть позже. А может, и вообще новые путевки купим. У папы какие-то срочные переговоры в правительстве наметились. Да, пап?
– Да, Ален. – Вадим Петрович разговаривал по мобильному телефону.
– Я сама об этом только утром сегодня узнала, перед самым вылетом, – добавила Лена, восхищенно и гордо поглядывая на отца.
– Что же ты мне не перезвонила?
– А это что-нибудь меняет? – удивленно спросила Лена.
Боря задумался всего лишь на миг:
– Нет, не меняет.
Его глаза встретились с ее светлыми, прозрачно-голубыми глазами. А потом все закрутилось с бешеной скоростью. Лена предложила поехать Борьке к ним домой. И пока папа будет занят своими делами, он, Боря, поможет Лене привести квартиру в божеский вид.
Борька не мог отказать Алене. Это было бы некрасиво с его стороны, впрочем, тогда ему это даже на ум не пришло. Все казалось вполне логичным и правильным. К кому же, как не к нему, обращаться с подобной просьбой?
Они втроем вышли на улицу, и Борька растерянно отступил. Конечно, нельзя сказать, что роскошь была ему незнакома, но здесь…
– Ну и тачка! Невероятный кусок железа! – не смог сдержать восхищения Борька, увидев подогнанный для Драгомиловых лимузин.
– Ну и чего ты открыл рот, Шустов-младший? – хмыкнул Вадим Петрович, прежде чем ненавязчиво распорядиться: – Давайте устраивайтесь сзади. Думаю, вам есть о чем поболтать. – После чего обратился к водителю: – Сначала закинем ребят домой, а потом сразу в центр.
Потрясенный Борька утонул в мягком кожаном сиденье, стараясь незаметно рассмотреть шикарный салон. Тут тебе и телефон, и бар, и даже факс.
– Сзади еще бассейн плавательный, – насмешливо бросила Алена и захихикала, когда он недоверчиво обернулся.
– Это второй папин кабинет, иногда ему приходится работать в машине, – пояснила Алена уже серьезно.
Борька кивнул: это понятно – и подумал про себя: «А у нее появилось своеобразное чувство юмора». Но вскоре он сосредоточился совсем на иных ощущениях. Сидя рядом с Аленой, вдыхая аромат ее духов, слыша ее голос, Борька словно пребывал под властью ее магического очарования. Он ощущал на себе колдовские путы, приятно сдавливающие грудь и лишающие воли. Стоит ли удивляться, что образ Вари стал медленно тускнеть, не смея конкурировать с Аленой.
Оказавшись в квартире Серовых, Борька огляделся и почти сразу же испытал разочарование. У него даже настроение слегка упало. Это была уже не та квартира, где он провел столько счастливых часов. Здесь на славу потрудились дизайнеры, был сделан евроремонт, исчезла старая обстановка, а вместе с ней исчез и своеобразный дух и уют этого жилища. Оно стало безликим, слепленным под стандартную копирку – арки, подсветки, натянутые потолки. Уж кто-кто, а Борька, собирающийся в строительный институт по стопам отца, в этом неплохо разбирался. Впрочем, помогая Алене снимать чехлы с мягкой мебели, сохранившей запах новенькой кожи, Борька понял одну простую истину: скорее всего, он жалеет не о старом, проваленном диване, исчезнувшем на свалке, а о том времени, которое обратно не вернешь.
А потом, когда все более-менее было приведено в порядок, Алена сказала:
– Борь, я так давно здесь не была. Пойдем погуляем? На Красную площадь сходим, заодно в «Макдоналдсе» на Тверской чего-нибудь перекусим.
– Пошли, – охотно согласился он.
И опять Борька не увидел в этом желании ничего необычного. Алена соскучилась по Москве. Разумеется, ей хочется пройтись, вспомнить старое, увидеть новое. Его сознание подтачивало что-то другое. Не в его характере было паниковать, но Борьку с каждой пройденной минутой будто в какую-то воронку затягивало, и он понятия не имел, как из нее выбраться.
5
– Варь, пойми: еще год, и все. Следующая остановка – реальный мир. Сергей Васильевич предлагает отличный вариант. Год позанимаешься в его группе, поможешь ему на кафедре, это сыграет свою положительную роль при поступлении.
– И что? Если я не поступлю в твою Академию печати, ты разочаруешься во мне, да? Давай, пап, говори правду! – Варя в сердцах бросила вилку на стол. Все равно она не ужинала, а только делала вид, что ест.
– Правду? – Анатолий Семенович вскинул седеющую голову.
– Да, – сказала Варя, встретившись с отцом взглядом.
– Правда такова, – выждав небольшую паузу, начал тот. – Больше всего я хочу видеть, как ты улыбаешься, а не хмуришь брови. Будешь ты поступать в институт или не будешь, решать тебе. В конце концов, психология и жизнь утверждают, что влияние родителей на собственных детей заканчивается примерно в пятнадцатилетнем возрасте, а дальше мы можем только любить вас и оказывать вам поддержку, разрешая при этом делать ошибки и расплачиваться за них. Можно, конечно, подавать вам положительный личный пример, что, как мне кажется, мы с мамой и делаем, но это уже отдельная тема.
Вести философские дискуссии с отцом о смысле жизни в ее нынешнем душевном состоянии Варе не хотелось. Все ее силы были направлены на другое. Она встала, резко отодвинув стул.
– Спасибо за ужин и вдохновляющую речь. Именно ее-то мне и не хватало, – проворчала Варя себе под нос уже на выходе из кухни.
– Я все слышу! – крикнул ей в спину отец.
– Кто бы сомневался, – бросила Варя, захлопнув за собой дверь собственной комнаты.
– Что это с ней? – Анатолий Семенович удивленно посмотрел на жену.
Его дочь крайне редко ощетинивалась иголками, у нее был покладистый, ровный характер.
Екатерина Андреевна лишь пожала плечами. Она, конечно же, заметила, что с Варей весь вечер творится что-то неладное. Но не стала приставать к ней с расспросами, знала: дочь успокоится и сама все расскажет. В доме у них секреты в шкафу не прятали, здесь делились всем – и горестями, и радостями, и победами, и поражениями, потому что у каждого в жизни есть свои взлеты и свои падения.
Оказавшись в своей комнате, Варя первым делом взглянула на циферблат будильника. Она ждала звонка от Бори. Она надеялась, что он позвонит. И звонок действительно раздался. Минут через пятнадцать.
– Варь, тебя Даша. – Мама заглянула к ней в комнату, протянула трубку и тут же деликатно вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
– Ну что? Звонил? – спросила без всякой преамбулы Даша.
– Пока нет. – Варя постаралась говорить как всегда – ровно и спокойно, но обмануть подружку было практически невозможно.
– Блин! Нужно было тебе тоже с ним поехать, – вдруг заявила Даша.
– Мне? – удивилась Варя.
– Конечно. А еще лучше всем нам, вчетвером. А что? Может, мы тоже горим желанием с Серовой повидаться?
– А ты горишь? – невесело усмехнулась Варя.
– Нет, конечно, но, учитывая все обстоятельства, вполне могла бы прокатиться в аэропорт. Так сказать, за компанию.
– Нас, между прочим, в этот аэропорт никто не приглашал. Ни всех вместе, ни поодиночке, – напомнила Варя и через секунду, покачивая головой, сказала категоричным тоном: – А даже если бы Борька мне это вдруг предложил, я бы все равно отказалась.
– Ну, может, это и правильно. Это я так, не подумав, насчет совместной встречи брякнула. – Даша запнулась. – Варь, ты только себя не накручивай там. Он позвонит. А хочешь, я ему позвоню? – неожиданно предложила она. – Или Сережку попрошу. Точно, пусть Сережка с ним свяжется…
– И что скажет? – быстро перебила Варя. – Привет, Варька ждет твоего звонка, где ты там застрял? Нет, вот этого мне уж точно не нужно. – Подружка, похоже переживая за нее, была готова развить бурную деятельность, но Варе сейчас хотелось только одного – чтобы все оставили ее в покое. Не лезли ни с советами, ни с предложениями. – Даш, давай завтра с тобой созвонимся, – предложила Варя как можно мягче, стараясь не обидеть подругу.
– Ой, правда! Чего это я телефон занимаю? – забеспокоилась Даша, истолковав ее просьбу по-своему. Правда, прежде чем положить трубку, она все же потребовала: – Только ты мне завтра обязательно позвони. Слышишь, Варь? Сразу как проснешься.
– Ну конечно, – дала слово Варя.
Она не стала напоминать подруге, что, кроме обычного телефона, у нее есть мобильник. Он теперь почти у каждого есть. Удобно. Надежно. Выгодно. Если человек хочет тебя найти и услышать твой голос, не нужно прилагать больших усилий, необходимо всего лишь набрать одиннадцать цифр, которые Боря отлично знал. Но время шло, текли минуты, а он все не звонил.
«Ну что ты дергаешься? – не то успокаивала, не то отчитывала себя Варя, стараясь не смотреть на часы. – Прекрати! Может, вылет в Дубай задержали. Может, Боря решил прогуляться после этой встречи. Что же, он сразу должен тебе звонить?.. Докладывать, что да как! И вообще, представь себе его состояние. Ты же знаешь, что Алена для него не просто одноклассница, с которой он дружил. Но Боря сказал, что все в прошлом, и ты должна ему верить. Иначе нельзя! Нельзя не доверять любимому человеку! И потом, Лена прилетает в Москву всего на несколько часов. Они ничего не могут изменить, они ничего не значат по сравнению с последним годом». Так уговаривала себя Варя, но, по правде сказать, эти здравые в общем-то рассуждения действовали только наполовину: умом она понимала и принимала их, а вот глупое сердечко не хотело униматься, билось тревожно. Варя чувствовала себя так, будто из нее по капле вытекает жизнь. И вот когда она уже совсем отчаялась, наконец-то проснулся ее мобильник.
– Да, – выдохнула Варя в трубку.
В это короткое «да» она невольно вложила все свое беспокойство, все свои сомнения, и Боря, конечно же, это заметил.
– Ты чего такая напуганная? Я тебя разбудил? – спросил он.
– Нет, я как раз собиралась ложиться, – ответила Варя, покосившись на светящийся дисплей, показывающий 23:24.
Можно было, конечно, добавить, как бы между прочим, что попалась интересная книжка и она зачиталась, но Варя не умела обманывать. То есть иногда она прибегала к невинной лжи, но правда каким-то непостижимым образом все равно прорывалась наружу. Впрочем, сейчас, существовал и другой выход – просто промолчать. Варе он тоже показался признаком трусости, и она честно призналась:
– Я ждала твоего звонка, Борь.
– Правда? Ну вот я и позвонил. Извини, конечно, что так поздно, но раньше никак не мог.
– Я все понимаю, Борь, ты не думай, – поспешила заверить Варя, чувствуя, что в груди перестало ныть. Может, и не стоило этого спрашивать сейчас, в эту минуту, но ей хотелось знать наверняка. – Борь, у тебя там все нормально?
– В каком смысле?
– Ну, вы встретились с Леной?
– А-а-а, да. Встретились, поговорили, все отлично, – откликнулся Боря и как-то поспешно напомнил: – Ну что, завтра у нас по плану просмотр мультика?
– Конечно, мы же договорились, – несказанно обрадовалась Варя.
Выходит, зря она себя накручивала, дурочка.
– Значит, встречаемся у меня, скажем, часиков в шесть. Годится?
– Годится, – сказал Варя и, рассеянно послушав еще немного короткие гудки, отключила связь.
Ей правда тут же захотелось послать Даше эсэмэску, набить всего лишь два коротеньких слова «Все ОК», но, подумав, она отказалась от этой мысли. Завтра утром созвонятся, как и договаривались. Теперь время терпит.
– Ну вот, так и получилось, что тигра с львицей после пожара временно поместили в одну клетку. И тут началось самое интересное. Когда их снова расселили по своим вольерам, тигр в знак протеста стал буянить, а львица наотрез отказалась от пищи. После этого сотрудники зоопарка решили больше не разлучать влюбленную парочку. Вообще-то в природе такое редко случается, ну, чтобы разные виды животных испытывали друг к другу такую симпатию, но любовь ведь законам не поддается. Вскоре у них родились двое малышей, представляешь? – с преувеличенным вдохновением рассказывала Варя после просмотра «Мадагаскара».
Собственно, мультик и навеял эти воспоминания. В нем тоже главными героями были четыре друга из зоопарка и среди них лев по имени Алекс.
– Угу, – немногословно отозвался Боря.
Его рука безвольно лежала на ее плече, а рассеянное «угу» было не что иное, как реакция на ее удивительный рассказ.
– Такие забавные тигрольвята получились, – продолжила Варя в прежней манере – радостно и беззаботно. – Я их по телику видела. Представляешь, они по траве крадутся, как тигры во время охоты, а на ушках и хвосте у них смешные кисточки, как у настоящих львят… – Тут Варины силы иссякли.
Ей надоело притворяться и хитрить. Она сняла Борину руку с плеча, резко поднялась с дивана и посмотрела на Борю.
– Где ты был?
– Что? – недоуменно переспросил Боря, вскидывая голову.
– Тебя сейчас здесь не было. Ты можешь повторить, что я сейчас сказала? – упрямо заявила Варя.
Борька наморщил лоб, пытаясь выловить из памяти, о чем, собственно, шла речь.
– Львята смешные, у них на ушах кисточки. Так?
– Так, – медленно кивнула Варя.
Так, да не так! Она отошла к окну, отвернулась и уставилась вдаль невидящим взглядом. К ней вновь вернулись сомнения. И вроде бы Боря был рядом, а с другой стороны, вдруг в какой-то момент его взгляд становился каким-то рассеянным, а голос отрешенным, вот как несколько минут назад, и Варя видела и понимала, что в эти моменты мысленно он уже далеко от нее. И поцеловал ее Боря сегодня как-то скованно, словно чужими губами. Или это ее неуемное воображение разыгрывает с ней такие скверные шутки?
– Варь, ну ты чего? – Боря подошел неслышно. Встал сзади. И Варя сердцем почувствовала, что сейчас он ее обнимет. В ту же секунду это случилось. Боря сцепил руки у нее на талии и уперся в ее плечо подбородком. – Малыш, в чем дело?
Ходить и дальше по краю неизвестности Варя не собиралась. Она расцепила его пальцы – удалось ей это легко, без всяких усилий – и развернулась к Боре лицом. Он тут же отвел взгляд в сторону, словно испугался чего-то.
– Знаешь, Борь, не хочется сомневаться в тебе, но у меня какие-то странные ощущения. Я как будто с тобой и без тебя. Это из-за Лены? – спросила она напрямик.
– Разве я говорил о Лене?
– Нет, но… – растерялась Варя.
– А сейчас разве я о ней говорю?
– Ты о ней думаешь.
– Нет, я думаю о тебе. – Их взгляды встретились. – Эй, все нормально! – подмигнул он и улыбнулся обезоруживающей открытой улыбкой. – Давай все расставим на свои места. Устроим завтра настоящее свидание. В зоопарк сходим, на этих львят посмотрим, потом в кафе посидим, поедим мороженого.
– Это было бы здорово, – сразу же согласилась Варя.
Точно, у нее глюки!
И когда Боря потянул ее обратно на диван, она не стала сопротивляться. Напротив, уютно устроилась в его объятиях и охотно ответила на поцелуй. На этот раз это были его губы, точно его – такие же ласковые, мягкие, жаркие… И в душе Вари постепенно воцарился мир и покой.
– И что? Если я не поступлю в твою Академию печати, ты разочаруешься во мне, да? Давай, пап, говори правду! – Варя в сердцах бросила вилку на стол. Все равно она не ужинала, а только делала вид, что ест.
– Правду? – Анатолий Семенович вскинул седеющую голову.
– Да, – сказала Варя, встретившись с отцом взглядом.
– Правда такова, – выждав небольшую паузу, начал тот. – Больше всего я хочу видеть, как ты улыбаешься, а не хмуришь брови. Будешь ты поступать в институт или не будешь, решать тебе. В конце концов, психология и жизнь утверждают, что влияние родителей на собственных детей заканчивается примерно в пятнадцатилетнем возрасте, а дальше мы можем только любить вас и оказывать вам поддержку, разрешая при этом делать ошибки и расплачиваться за них. Можно, конечно, подавать вам положительный личный пример, что, как мне кажется, мы с мамой и делаем, но это уже отдельная тема.
Вести философские дискуссии с отцом о смысле жизни в ее нынешнем душевном состоянии Варе не хотелось. Все ее силы были направлены на другое. Она встала, резко отодвинув стул.
– Спасибо за ужин и вдохновляющую речь. Именно ее-то мне и не хватало, – проворчала Варя себе под нос уже на выходе из кухни.
– Я все слышу! – крикнул ей в спину отец.
– Кто бы сомневался, – бросила Варя, захлопнув за собой дверь собственной комнаты.
– Что это с ней? – Анатолий Семенович удивленно посмотрел на жену.
Его дочь крайне редко ощетинивалась иголками, у нее был покладистый, ровный характер.
Екатерина Андреевна лишь пожала плечами. Она, конечно же, заметила, что с Варей весь вечер творится что-то неладное. Но не стала приставать к ней с расспросами, знала: дочь успокоится и сама все расскажет. В доме у них секреты в шкафу не прятали, здесь делились всем – и горестями, и радостями, и победами, и поражениями, потому что у каждого в жизни есть свои взлеты и свои падения.
Оказавшись в своей комнате, Варя первым делом взглянула на циферблат будильника. Она ждала звонка от Бори. Она надеялась, что он позвонит. И звонок действительно раздался. Минут через пятнадцать.
– Варь, тебя Даша. – Мама заглянула к ней в комнату, протянула трубку и тут же деликатно вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
– Ну что? Звонил? – спросила без всякой преамбулы Даша.
– Пока нет. – Варя постаралась говорить как всегда – ровно и спокойно, но обмануть подружку было практически невозможно.
– Блин! Нужно было тебе тоже с ним поехать, – вдруг заявила Даша.
– Мне? – удивилась Варя.
– Конечно. А еще лучше всем нам, вчетвером. А что? Может, мы тоже горим желанием с Серовой повидаться?
– А ты горишь? – невесело усмехнулась Варя.
– Нет, конечно, но, учитывая все обстоятельства, вполне могла бы прокатиться в аэропорт. Так сказать, за компанию.
– Нас, между прочим, в этот аэропорт никто не приглашал. Ни всех вместе, ни поодиночке, – напомнила Варя и через секунду, покачивая головой, сказала категоричным тоном: – А даже если бы Борька мне это вдруг предложил, я бы все равно отказалась.
– Ну, может, это и правильно. Это я так, не подумав, насчет совместной встречи брякнула. – Даша запнулась. – Варь, ты только себя не накручивай там. Он позвонит. А хочешь, я ему позвоню? – неожиданно предложила она. – Или Сережку попрошу. Точно, пусть Сережка с ним свяжется…
– И что скажет? – быстро перебила Варя. – Привет, Варька ждет твоего звонка, где ты там застрял? Нет, вот этого мне уж точно не нужно. – Подружка, похоже переживая за нее, была готова развить бурную деятельность, но Варе сейчас хотелось только одного – чтобы все оставили ее в покое. Не лезли ни с советами, ни с предложениями. – Даш, давай завтра с тобой созвонимся, – предложила Варя как можно мягче, стараясь не обидеть подругу.
– Ой, правда! Чего это я телефон занимаю? – забеспокоилась Даша, истолковав ее просьбу по-своему. Правда, прежде чем положить трубку, она все же потребовала: – Только ты мне завтра обязательно позвони. Слышишь, Варь? Сразу как проснешься.
– Ну конечно, – дала слово Варя.
Она не стала напоминать подруге, что, кроме обычного телефона, у нее есть мобильник. Он теперь почти у каждого есть. Удобно. Надежно. Выгодно. Если человек хочет тебя найти и услышать твой голос, не нужно прилагать больших усилий, необходимо всего лишь набрать одиннадцать цифр, которые Боря отлично знал. Но время шло, текли минуты, а он все не звонил.
«Ну что ты дергаешься? – не то успокаивала, не то отчитывала себя Варя, стараясь не смотреть на часы. – Прекрати! Может, вылет в Дубай задержали. Может, Боря решил прогуляться после этой встречи. Что же, он сразу должен тебе звонить?.. Докладывать, что да как! И вообще, представь себе его состояние. Ты же знаешь, что Алена для него не просто одноклассница, с которой он дружил. Но Боря сказал, что все в прошлом, и ты должна ему верить. Иначе нельзя! Нельзя не доверять любимому человеку! И потом, Лена прилетает в Москву всего на несколько часов. Они ничего не могут изменить, они ничего не значат по сравнению с последним годом». Так уговаривала себя Варя, но, по правде сказать, эти здравые в общем-то рассуждения действовали только наполовину: умом она понимала и принимала их, а вот глупое сердечко не хотело униматься, билось тревожно. Варя чувствовала себя так, будто из нее по капле вытекает жизнь. И вот когда она уже совсем отчаялась, наконец-то проснулся ее мобильник.
– Да, – выдохнула Варя в трубку.
В это короткое «да» она невольно вложила все свое беспокойство, все свои сомнения, и Боря, конечно же, это заметил.
– Ты чего такая напуганная? Я тебя разбудил? – спросил он.
– Нет, я как раз собиралась ложиться, – ответила Варя, покосившись на светящийся дисплей, показывающий 23:24.
Можно было, конечно, добавить, как бы между прочим, что попалась интересная книжка и она зачиталась, но Варя не умела обманывать. То есть иногда она прибегала к невинной лжи, но правда каким-то непостижимым образом все равно прорывалась наружу. Впрочем, сейчас, существовал и другой выход – просто промолчать. Варе он тоже показался признаком трусости, и она честно призналась:
– Я ждала твоего звонка, Борь.
– Правда? Ну вот я и позвонил. Извини, конечно, что так поздно, но раньше никак не мог.
– Я все понимаю, Борь, ты не думай, – поспешила заверить Варя, чувствуя, что в груди перестало ныть. Может, и не стоило этого спрашивать сейчас, в эту минуту, но ей хотелось знать наверняка. – Борь, у тебя там все нормально?
– В каком смысле?
– Ну, вы встретились с Леной?
– А-а-а, да. Встретились, поговорили, все отлично, – откликнулся Боря и как-то поспешно напомнил: – Ну что, завтра у нас по плану просмотр мультика?
– Конечно, мы же договорились, – несказанно обрадовалась Варя.
Выходит, зря она себя накручивала, дурочка.
– Значит, встречаемся у меня, скажем, часиков в шесть. Годится?
– Годится, – сказал Варя и, рассеянно послушав еще немного короткие гудки, отключила связь.
Ей правда тут же захотелось послать Даше эсэмэску, набить всего лишь два коротеньких слова «Все ОК», но, подумав, она отказалась от этой мысли. Завтра утром созвонятся, как и договаривались. Теперь время терпит.
– Ну вот, так и получилось, что тигра с львицей после пожара временно поместили в одну клетку. И тут началось самое интересное. Когда их снова расселили по своим вольерам, тигр в знак протеста стал буянить, а львица наотрез отказалась от пищи. После этого сотрудники зоопарка решили больше не разлучать влюбленную парочку. Вообще-то в природе такое редко случается, ну, чтобы разные виды животных испытывали друг к другу такую симпатию, но любовь ведь законам не поддается. Вскоре у них родились двое малышей, представляешь? – с преувеличенным вдохновением рассказывала Варя после просмотра «Мадагаскара».
Собственно, мультик и навеял эти воспоминания. В нем тоже главными героями были четыре друга из зоопарка и среди них лев по имени Алекс.
– Угу, – немногословно отозвался Боря.
Его рука безвольно лежала на ее плече, а рассеянное «угу» было не что иное, как реакция на ее удивительный рассказ.
– Такие забавные тигрольвята получились, – продолжила Варя в прежней манере – радостно и беззаботно. – Я их по телику видела. Представляешь, они по траве крадутся, как тигры во время охоты, а на ушках и хвосте у них смешные кисточки, как у настоящих львят… – Тут Варины силы иссякли.
Ей надоело притворяться и хитрить. Она сняла Борину руку с плеча, резко поднялась с дивана и посмотрела на Борю.
– Где ты был?
– Что? – недоуменно переспросил Боря, вскидывая голову.
– Тебя сейчас здесь не было. Ты можешь повторить, что я сейчас сказала? – упрямо заявила Варя.
Борька наморщил лоб, пытаясь выловить из памяти, о чем, собственно, шла речь.
– Львята смешные, у них на ушах кисточки. Так?
– Так, – медленно кивнула Варя.
Так, да не так! Она отошла к окну, отвернулась и уставилась вдаль невидящим взглядом. К ней вновь вернулись сомнения. И вроде бы Боря был рядом, а с другой стороны, вдруг в какой-то момент его взгляд становился каким-то рассеянным, а голос отрешенным, вот как несколько минут назад, и Варя видела и понимала, что в эти моменты мысленно он уже далеко от нее. И поцеловал ее Боря сегодня как-то скованно, словно чужими губами. Или это ее неуемное воображение разыгрывает с ней такие скверные шутки?
– Варь, ну ты чего? – Боря подошел неслышно. Встал сзади. И Варя сердцем почувствовала, что сейчас он ее обнимет. В ту же секунду это случилось. Боря сцепил руки у нее на талии и уперся в ее плечо подбородком. – Малыш, в чем дело?
Ходить и дальше по краю неизвестности Варя не собиралась. Она расцепила его пальцы – удалось ей это легко, без всяких усилий – и развернулась к Боре лицом. Он тут же отвел взгляд в сторону, словно испугался чего-то.
– Знаешь, Борь, не хочется сомневаться в тебе, но у меня какие-то странные ощущения. Я как будто с тобой и без тебя. Это из-за Лены? – спросила она напрямик.
– Разве я говорил о Лене?
– Нет, но… – растерялась Варя.
– А сейчас разве я о ней говорю?
– Ты о ней думаешь.
– Нет, я думаю о тебе. – Их взгляды встретились. – Эй, все нормально! – подмигнул он и улыбнулся обезоруживающей открытой улыбкой. – Давай все расставим на свои места. Устроим завтра настоящее свидание. В зоопарк сходим, на этих львят посмотрим, потом в кафе посидим, поедим мороженого.
– Это было бы здорово, – сразу же согласилась Варя.
Точно, у нее глюки!
И когда Боря потянул ее обратно на диван, она не стала сопротивляться. Напротив, уютно устроилась в его объятиях и охотно ответила на поцелуй. На этот раз это были его губы, точно его – такие же ласковые, мягкие, жаркие… И в душе Вари постепенно воцарился мир и покой.
6
– Борь, я не смогу сегодня прийти.
– Варь, это шутка, да? – У Борьки аж скулы свело. Он вцепился в трубку.
– Нет. Так получилось. В общем, нам с Дашкой придется побыть сегодня в няньках. Маргаритка попросила, ну не то чтобы попросила, – быстро поправилась Варя, – скорее мы сами предложили ей свои услуги…
– Какая еще Маргаритка? – нахмурился Борька, все еще не соображая и только раздражаясь.
Блин! Почему все его благие намерения летят в тартарары?
– Марго, – торопливо объясняла Варя. – Ты что, забыл нашу Маргариту Николаевну и Михаила Юрьевича?
– Ах, эта школьная парочка… – Борька наконец-то сообразил, о ком идет речь.
– Ну да. Они.
Дела давно минувших дней, что называется. Когда-то в восьмом классе к ним в школу распределили трех практикантов из педвуза – Маргариту Николаевну, тезку Лермонтова с фамилией Сергеев и красавицу Лилию Анатольевну. Само собой, здесь тоже был свой любовный треугольник с множеством неизвестных. Одно время к нему даже Лизка Кукушкина подключилась, влюбив в себя Михаила Юрьевича, а Егор Тарасов, видный из себя парень, приударил за Лилией Анатольевной. Говорят, у Егора с училкой все было по-взрослому. А тут еще и Лапушка внезапно запал на Марго. Но вскоре выяснилось, что настоящая любовь – у Марго и Михаила Юрьевича. А настоящая любовь, как водится, если она, конечно, настоящая, требует логического завершения. Короче, они поженились и родили крепкого бутуза по имени Антошка. Именно с ним Варя с Дашей согласились посидеть сегодня, потому что Марго с Михаилом были приглашены на обручение Лапушки и Ирочки Борисовны. Событие, конечно, приятное для всех и вполне прогнозируемое, но возникает закономерный вопрос: почему Борька должен страдать? Кому-то, значит, мед, а ему ложка дегтя?
– Борь, ну не обижайся. Я же не виновата, что так получилось!
– А кто виноват, Пушкин? – проворчал Шустов.
– Борь, перестань.
– Ладно, уже перестал, – отступил Борька, но только потому, что ничего другого ему не оставалось делать.
Не мог же он выглядеть дерьмом в собственных глазах. И честно говоря, в любой другой день Борька бы так себя не вел, потому что считал, что помощь человеку, другу, да любому живому существу – это святое дело. Но сегодня он был не в лучшей форме, чтобы сразу согласиться на компромисс.
– Хорошо, – вздохнул он, сдаваясь. – Я так понимаю, что наше свидание откладывается?
– Но только на один день, клянусь, – поспешила заверить Варя. И, помолчав, спросила: – Борь, а ты чем будешь заниматься?
– Не волнуйся. Я найду, как убить время. Вы, главное, Антошку там пюре не перекормите, прекрасные нянюшки, – шутливо ответил он, хотя ему было совсем не до смеха.
Он попал, конкретно попал. Угодил между двух огней. Хотел думать о Варьке, а в голову лезли мысли о Ленке, хотел представить Ленку, а перед глазами возникало Варькино лицо. Ее восточные, чуть раскосые глаза. Борька вспомнил, скольких усилий ему стоило позвонить Варе после того, как он расстался с Аленой. Как он следил за интонациями, взвешивал слова, дозировал бодрость духа, чтобы она ничего не заподозрила. И вчера он чуть было все не испортил, но ведь он не соврал. В ту минуту, когда Варя что-то рассказывала о зверятах, он действительно думал о ней, вернее о том, что так и не посмел признаться, что Алена никуда не улетела. А эти поцелуи? Каждым из них он вымаливал у нее прощение, а она, чистая душа, ничего не заметила. И не потому, что наивная, просто безгранично верит ему. От этого понимания Борьке становилось только хуже. Но настойчивее всего он отмахивался от мысли, что поступает как трус, откладывая решение проблемы на потом, надеясь, что она и без его участия разрешится. Просто нужно перетерпеть два-три дня. Ну затянулось у него это рандеву, затянулось, вот и все – с одной стороны. А с другой – как эти дни прожить, если в душе такая чехарда? Да, вот уж точно кем-то подмечено: ничего нет хуже противоречий, разрывающих тебя на части.
Борька улегся на кровать и стал метать дротики. Он всегда этим занимался, когда был расстроен или нужно было хорошенько над чем-то поразмышлять. В голову, как назло, ничего путного не приходило. Никаких толковых идей. Можно было, конечно, к Сереге заглянуть. Он тоже сегодня без Дашки. Они могли бы позвать Неделю, Скрипача, того же Вадика Ольховского, взять на всех пива с воблой и устроить мальчишник. Не все же на софе валяться и в телик пялиться. Тут как раз и зазвонил телефон. Спустя секунду Борька краем уха услышал, как мать воскликнула:
– Ой! Леночка, детка! Неужели это ты? Куда же ты пропала!.. Не звонишь, совсем нас забыла…
Борька поднялся с кровати, ноги сами собой вынесли его в коридор. Апатии как не бывало. Он прислонился к стене и выжидающе скрестил руки на груди. Мать продолжала радостно щебетать. Подумать только, криво усмехнулся Борька, а ведь когда у Ленки не было богатого папочки, она называла ее «голь перекатная» и не хотела видеть в своем доме. Да, времена меняются, и не всегда в лучшую сторону. Хотя в случае с Ленкой это было не так. Она теперь крутая, вся в шоколаде. Вот мать ее и облизывает.
– Ну, как вы там поживаете, в своем чудесном крае? В Москве?.. Ах так… – Мать обернулась, видно, почувствовала затылком его сверлящий взгляд. С удивлением приподняла нарисованные брови. – А Боря мне ничего не сказал. Скрытный у меня сын, – с упреком проговорила она, обиженно поджав губы.
Борька молча протянул руку, требуя, чтобы мать отдала ему трубку. Дай ей волю, начнется бла-бла-бла да бла-бла-бла…
– Привет, – бросил он Алене, наблюдательно заметив, что мать не торопится покинуть уютный коридор.
Он кивнул в сторону комнаты, и мать, резко повернувшись, ушла.
– Привет. Чем занимаешься? – Голос Алены звучал чуть взволнованно.
– Да, в общем, ничем, – признался Борька.
– И я ничем. Слушай, Борь, погода такая отличная, грех дома сидеть. Может, прогуляемся? Нет, если у тебя, конечно, есть какие-то планы… – начала Алена, но Борька ее не дослушал:
– Нет у меня никаких планов. Во всяком случае, сегодня я совершенно свободен.
– Правда? – радостно отозвалась Алена.
Борька почувствовал, как эта радость с помощью невидимых волн передается и ему. Похоже, на подсознательном уровне он все же ждал этого звонка. И когда Алена сказала: «Тогда давай встретимся у метро, на нашем месте через час», – он сразу же согласился, и его не смутило напоминание «о нашем месте».
В конце концов, если они больше не вместе, это не значит, что они не могут встретиться как друзья. Борька игнорировал факты и отлично это понимал, но ничего с собой поделать не мог. Ему неожиданно до боли захотелось увидеть Алену. Поэтому, дав пинка своей совести, вертевшейся под ногами надоевшей собачонкой, он сначала бросился в душ, потом переодеваться. Джинсы, свежая футболка, одеколон. Побрился он еще утром, в преддверии свидания с Варей. В руках появилась легкая куртка для вечера. Перед выходом Борька проверил наличность. Мало ли куда их судьба забросит.
– Ма, я исчезаю! – крикнул он.
– Надолго? – материализовалась мать из комнаты.
– Как получится. Да, если мне кто-нибудь позвонит, ты не знаешь, где я и с кем. Я понятно объясняю? – добавил значительно Борька, шагнул к двери и услышал возглас матери:
– Подумать только, мой сын – сердцеед!
У Борьки ноги приросли к полу. Конечно, мать догадалась, куда он намылился. И в ее словах, безусловно, была определенная логика, но сердцеед – это уж слишком! Борька резко крутанулся на каблуках:
– Мать, не пори чушь!
– Да? – усмехнулась мать, впрочем, вполне добродушно. – А почему ты не сказал мне, что Алена в Москве, что вы с ней виделись?
– Чтобы ты не задавала глупых вопросов, – отчеканил Борька.
Но мать не угомонилась:
– А как же Варя? Она знает о Лене?
– Не совсем, – уклончиво отозвался он. – Еще что-то хочешь узнать?
– Нет, мне все ясно.
– Хорошо тебе, мать, а вот мне ничего не ясно, – сказал он задумчиво и уже собрался позвонить Алене, чтобы отказаться от встречи. Но тут словно черт шепнул ему в ухо: «Лови момент, парень! Она пробудет здесь так недолго». Больше Борька не рассуждал и не искал себе оправданий. Он стремительно понесся к метро.
– Варь, это шутка, да? – У Борьки аж скулы свело. Он вцепился в трубку.
– Нет. Так получилось. В общем, нам с Дашкой придется побыть сегодня в няньках. Маргаритка попросила, ну не то чтобы попросила, – быстро поправилась Варя, – скорее мы сами предложили ей свои услуги…
– Какая еще Маргаритка? – нахмурился Борька, все еще не соображая и только раздражаясь.
Блин! Почему все его благие намерения летят в тартарары?
– Марго, – торопливо объясняла Варя. – Ты что, забыл нашу Маргариту Николаевну и Михаила Юрьевича?
– Ах, эта школьная парочка… – Борька наконец-то сообразил, о ком идет речь.
– Ну да. Они.
Дела давно минувших дней, что называется. Когда-то в восьмом классе к ним в школу распределили трех практикантов из педвуза – Маргариту Николаевну, тезку Лермонтова с фамилией Сергеев и красавицу Лилию Анатольевну. Само собой, здесь тоже был свой любовный треугольник с множеством неизвестных. Одно время к нему даже Лизка Кукушкина подключилась, влюбив в себя Михаила Юрьевича, а Егор Тарасов, видный из себя парень, приударил за Лилией Анатольевной. Говорят, у Егора с училкой все было по-взрослому. А тут еще и Лапушка внезапно запал на Марго. Но вскоре выяснилось, что настоящая любовь – у Марго и Михаила Юрьевича. А настоящая любовь, как водится, если она, конечно, настоящая, требует логического завершения. Короче, они поженились и родили крепкого бутуза по имени Антошка. Именно с ним Варя с Дашей согласились посидеть сегодня, потому что Марго с Михаилом были приглашены на обручение Лапушки и Ирочки Борисовны. Событие, конечно, приятное для всех и вполне прогнозируемое, но возникает закономерный вопрос: почему Борька должен страдать? Кому-то, значит, мед, а ему ложка дегтя?
– Борь, ну не обижайся. Я же не виновата, что так получилось!
– А кто виноват, Пушкин? – проворчал Шустов.
– Борь, перестань.
– Ладно, уже перестал, – отступил Борька, но только потому, что ничего другого ему не оставалось делать.
Не мог же он выглядеть дерьмом в собственных глазах. И честно говоря, в любой другой день Борька бы так себя не вел, потому что считал, что помощь человеку, другу, да любому живому существу – это святое дело. Но сегодня он был не в лучшей форме, чтобы сразу согласиться на компромисс.
– Хорошо, – вздохнул он, сдаваясь. – Я так понимаю, что наше свидание откладывается?
– Но только на один день, клянусь, – поспешила заверить Варя. И, помолчав, спросила: – Борь, а ты чем будешь заниматься?
– Не волнуйся. Я найду, как убить время. Вы, главное, Антошку там пюре не перекормите, прекрасные нянюшки, – шутливо ответил он, хотя ему было совсем не до смеха.
Он попал, конкретно попал. Угодил между двух огней. Хотел думать о Варьке, а в голову лезли мысли о Ленке, хотел представить Ленку, а перед глазами возникало Варькино лицо. Ее восточные, чуть раскосые глаза. Борька вспомнил, скольких усилий ему стоило позвонить Варе после того, как он расстался с Аленой. Как он следил за интонациями, взвешивал слова, дозировал бодрость духа, чтобы она ничего не заподозрила. И вчера он чуть было все не испортил, но ведь он не соврал. В ту минуту, когда Варя что-то рассказывала о зверятах, он действительно думал о ней, вернее о том, что так и не посмел признаться, что Алена никуда не улетела. А эти поцелуи? Каждым из них он вымаливал у нее прощение, а она, чистая душа, ничего не заметила. И не потому, что наивная, просто безгранично верит ему. От этого понимания Борьке становилось только хуже. Но настойчивее всего он отмахивался от мысли, что поступает как трус, откладывая решение проблемы на потом, надеясь, что она и без его участия разрешится. Просто нужно перетерпеть два-три дня. Ну затянулось у него это рандеву, затянулось, вот и все – с одной стороны. А с другой – как эти дни прожить, если в душе такая чехарда? Да, вот уж точно кем-то подмечено: ничего нет хуже противоречий, разрывающих тебя на части.
Борька улегся на кровать и стал метать дротики. Он всегда этим занимался, когда был расстроен или нужно было хорошенько над чем-то поразмышлять. В голову, как назло, ничего путного не приходило. Никаких толковых идей. Можно было, конечно, к Сереге заглянуть. Он тоже сегодня без Дашки. Они могли бы позвать Неделю, Скрипача, того же Вадика Ольховского, взять на всех пива с воблой и устроить мальчишник. Не все же на софе валяться и в телик пялиться. Тут как раз и зазвонил телефон. Спустя секунду Борька краем уха услышал, как мать воскликнула:
– Ой! Леночка, детка! Неужели это ты? Куда же ты пропала!.. Не звонишь, совсем нас забыла…
Борька поднялся с кровати, ноги сами собой вынесли его в коридор. Апатии как не бывало. Он прислонился к стене и выжидающе скрестил руки на груди. Мать продолжала радостно щебетать. Подумать только, криво усмехнулся Борька, а ведь когда у Ленки не было богатого папочки, она называла ее «голь перекатная» и не хотела видеть в своем доме. Да, времена меняются, и не всегда в лучшую сторону. Хотя в случае с Ленкой это было не так. Она теперь крутая, вся в шоколаде. Вот мать ее и облизывает.
– Ну, как вы там поживаете, в своем чудесном крае? В Москве?.. Ах так… – Мать обернулась, видно, почувствовала затылком его сверлящий взгляд. С удивлением приподняла нарисованные брови. – А Боря мне ничего не сказал. Скрытный у меня сын, – с упреком проговорила она, обиженно поджав губы.
Борька молча протянул руку, требуя, чтобы мать отдала ему трубку. Дай ей волю, начнется бла-бла-бла да бла-бла-бла…
– Привет, – бросил он Алене, наблюдательно заметив, что мать не торопится покинуть уютный коридор.
Он кивнул в сторону комнаты, и мать, резко повернувшись, ушла.
– Привет. Чем занимаешься? – Голос Алены звучал чуть взволнованно.
– Да, в общем, ничем, – признался Борька.
– И я ничем. Слушай, Борь, погода такая отличная, грех дома сидеть. Может, прогуляемся? Нет, если у тебя, конечно, есть какие-то планы… – начала Алена, но Борька ее не дослушал:
– Нет у меня никаких планов. Во всяком случае, сегодня я совершенно свободен.
– Правда? – радостно отозвалась Алена.
Борька почувствовал, как эта радость с помощью невидимых волн передается и ему. Похоже, на подсознательном уровне он все же ждал этого звонка. И когда Алена сказала: «Тогда давай встретимся у метро, на нашем месте через час», – он сразу же согласился, и его не смутило напоминание «о нашем месте».
В конце концов, если они больше не вместе, это не значит, что они не могут встретиться как друзья. Борька игнорировал факты и отлично это понимал, но ничего с собой поделать не мог. Ему неожиданно до боли захотелось увидеть Алену. Поэтому, дав пинка своей совести, вертевшейся под ногами надоевшей собачонкой, он сначала бросился в душ, потом переодеваться. Джинсы, свежая футболка, одеколон. Побрился он еще утром, в преддверии свидания с Варей. В руках появилась легкая куртка для вечера. Перед выходом Борька проверил наличность. Мало ли куда их судьба забросит.
– Ма, я исчезаю! – крикнул он.
– Надолго? – материализовалась мать из комнаты.
– Как получится. Да, если мне кто-нибудь позвонит, ты не знаешь, где я и с кем. Я понятно объясняю? – добавил значительно Борька, шагнул к двери и услышал возглас матери:
– Подумать только, мой сын – сердцеед!
У Борьки ноги приросли к полу. Конечно, мать догадалась, куда он намылился. И в ее словах, безусловно, была определенная логика, но сердцеед – это уж слишком! Борька резко крутанулся на каблуках:
– Мать, не пори чушь!
– Да? – усмехнулась мать, впрочем, вполне добродушно. – А почему ты не сказал мне, что Алена в Москве, что вы с ней виделись?
– Чтобы ты не задавала глупых вопросов, – отчеканил Борька.
Но мать не угомонилась:
– А как же Варя? Она знает о Лене?
– Не совсем, – уклончиво отозвался он. – Еще что-то хочешь узнать?
– Нет, мне все ясно.
– Хорошо тебе, мать, а вот мне ничего не ясно, – сказал он задумчиво и уже собрался позвонить Алене, чтобы отказаться от встречи. Но тут словно черт шепнул ему в ухо: «Лови момент, парень! Она пробудет здесь так недолго». Больше Борька не рассуждал и не искал себе оправданий. Он стремительно понесся к метро.