Страница:
– А вот это, Варь, не аргумент, – возразила Дашка, защищая, конечно же, не Борьку, а Варины расстроенные чувства. – Если парень твердит об этом с утра до вечера, то ему не стоит верить. Для него эти слова словно разменная монета. Мне вот Сережка только один раз в любви признался.
– Но ведь признался, и для него это, наверное, было так же естественно, как произнести твое имя. – Варя криво усмехнулась. – Нет, Даш, тут все ясно. В этом уравнении лишней оказалась я. Ты бы видела его лицо час назад. Не лицо, а сплошная мука. А любовь должна приносить людям счастье.
– Понятно. Значит, собираешься отойти в сторону, совершить благородный поступок, да? – полыхнула взглядом Даша.
– А ты что хочешь, Даш? – сорвалась Варька чуть ли не на крик. – Чтобы я услышала: «Послушай, милая, я тут повыбирал и решил: прости, но нам пора расстаться!» Я не могу пройти через это еще раз! Не могу! Лучше я сама его брошу!
– Так! Нам нужна гора мороженого, чтобы охладить головы! – решительно прервала Даша начинающуюся истерику и, потянув Варю за руку, распорядилась: – Пошли на кухню. У меня в морозилке брикет пломбира припрятан.
– Да не хочу я есть мороженое, – воспротивилась Варя.
– Не хочешь, а придется, – отрезала Даша.
Нужно же было как-то отвлечь подружку.
Варе, конечно, Даша ничего не сказала, но она была намерена докопаться до истины. Во всей этой истории четко обозначилось несколько белых пятен. Борька, конечно, порядочная сволочь (велик и могуч наш русский язык!). Только в нем можно связать в единое целое несовместимые и противоположные по смыслу слова и получить верный результат, – но все же для Даши оставалось загадкой, почему он так себя повел? Сначала утаил Ленку, потом попытался обмануть Варю, а в конце и вовсе напустил туману: «Все чисто, забудь». Тогда почему же Варька настаивает на том, что между Борькой и Аленой за эти дни что-то произошло? Что-то более серьезное, чем просто тайные прогулки. Она догадалась об этом по его глазам: сразу все в них прочитала. Да скорее всего так и было, потому что любящее сердце обладает особенной проницательностью. А Варя любила Борю. Любила по-настоящему, со всеми его заскоками, плюсами и минусами.
11
12
– Но ведь признался, и для него это, наверное, было так же естественно, как произнести твое имя. – Варя криво усмехнулась. – Нет, Даш, тут все ясно. В этом уравнении лишней оказалась я. Ты бы видела его лицо час назад. Не лицо, а сплошная мука. А любовь должна приносить людям счастье.
– Понятно. Значит, собираешься отойти в сторону, совершить благородный поступок, да? – полыхнула взглядом Даша.
– А ты что хочешь, Даш? – сорвалась Варька чуть ли не на крик. – Чтобы я услышала: «Послушай, милая, я тут повыбирал и решил: прости, но нам пора расстаться!» Я не могу пройти через это еще раз! Не могу! Лучше я сама его брошу!
– Так! Нам нужна гора мороженого, чтобы охладить головы! – решительно прервала Даша начинающуюся истерику и, потянув Варю за руку, распорядилась: – Пошли на кухню. У меня в морозилке брикет пломбира припрятан.
– Да не хочу я есть мороженое, – воспротивилась Варя.
– Не хочешь, а придется, – отрезала Даша.
Нужно же было как-то отвлечь подружку.
Варе, конечно, Даша ничего не сказала, но она была намерена докопаться до истины. Во всей этой истории четко обозначилось несколько белых пятен. Борька, конечно, порядочная сволочь (велик и могуч наш русский язык!). Только в нем можно связать в единое целое несовместимые и противоположные по смыслу слова и получить верный результат, – но все же для Даши оставалось загадкой, почему он так себя повел? Сначала утаил Ленку, потом попытался обмануть Варю, а в конце и вовсе напустил туману: «Все чисто, забудь». Тогда почему же Варька настаивает на том, что между Борькой и Аленой за эти дни что-то произошло? Что-то более серьезное, чем просто тайные прогулки. Она догадалась об этом по его глазам: сразу все в них прочитала. Да скорее всего так и было, потому что любящее сердце обладает особенной проницательностью. А Варя любила Борю. Любила по-настоящему, со всеми его заскоками, плюсами и минусами.
11
А Борька в это время как раз переступил порог своей квартиры.
– Боря, это ты? – поинтересовалась мать.
– Нет, Саддам Хусейн! – раздраженно выкрикнул он и, не снимая ботинок, прошел в свои апартаменты.
Дверь захлопнулась за ним неестественно громко, будто выстрелила.
– Боря, что это такое? – возмущенно спросила Людмила Романовна, заглядывая к нему. – Почему ты так…
– Мать, уйди! Уйди от греха подальше! Я сейчас за себя не отвечаю! – проскрежетал зубами Борька.
Мать, нужно отдать ей должное, быстро сообразила, что к чему. Она исчезла так же внезапно, как и появилась.
В следующую секунду Борька рухнул на софу и принялся корить себя в бессильной злобе: «Так тебе и надо, урод! Знал же, заключаешь сделку с дьяволом – рано или поздно будешь платить по счетам. И все же полез на рожон! Сам себя, можно сказать, подставил». Тут же в памяти во всех подробностях всплыл вчерашний вечер.
Вначале все шло нормально. Они встретились, Алена прикоснулась к его щеке теплыми губами. Обычный дружеский поцелуй-приветствие, отметил про себя Борька и, улыбнувшись, энергично поинтересовался:
– Ну, чем займемся?
– А чем ты хочешь заняться? – кокетливо отозвалась она, стирая след от помады с его щеки.
Щека еще хранила тепло ее руки. «А, гулять так гулять!» – решил он в эту минуту, и они отправились кататься на речном трамвайчике (тут Борька не покривил душой), потом перекусили в кафешке на набережной, затем прогулялись по этой самой Кадашевской набережной и пешком отправились в обратный путь. Им было о чем поговорить. Столько общих тем накопилось – одноклассники, кто да что поделывает, фильмы новые нужно было обсудить, о житье-бытье поболтать, они говорили обо всем, избегая касаться только одной темы – их отношений. На этот счет между ними существовало что-то вроде негласной договоренности. Может, оба чувствовали, что еще не время задавать друг другу вопросы, или не хотели портить этот прекрасный вечер.
Появившиеся в темном небе звезды, как и положено, добавили этой прогулке романтизма. Для того чтобы стать похожими на влюбленные парочки, им не хватало только обняться. Но Борька не спешил предаться запретным радостям. Заметив, что Алена зябко передернула плечами, он снял с себя куртку, набросил на плечи девушки. Алена уютно завернулась в нее и поблагодарила теплым голосом:
– Спасибо.
– Не за что.
Тут-то Алена и поразила его в очередной раз:
– Борь, а мы, похоже, к осени переберемся в Москву. Отцу предлагают должность в администрации президента.
– Ни фига себе! Пригнись, Москва, – Сибирь гуляет! – изумленно присвистнул Борька.
И тут до него, как до жирафа, дошел зашифрованный смысл этой информации – Алена снова будет рядом, он в любую минуту сможет увидеть ее, если захочет, конечно. Новость камнем упала на сердце, но оно почему-то забилось сильнее, и в горле внезапно пересохло. Эти симптомы Борьку вовсе не радовали.
– Но ты же, наверное, в класс не вернешься? – протолкнув ком в горле, спросил он.
Лена повела плечом так, как это делают девчонки, уверенные в своей привлекательности.
– Скорее всего не вернусь. Думаю, отец отдаст меня в какой-нибудь крутой экстернат. Потом, может, в Англию учиться поеду. Но это уже я сама буду решать, где учиться и куда поступать. Отец со мной считается.
– Считается! – усмехнулся Борька. – Скажи уж честно, что ты из него веревки вьешь.
– Можно подумать, ты из своих не вьешь? – насмешливо парировала Лена и уже серьезно продолжила: – А вообще-то он у меня строгий в плане будущего. Знаешь, как мне в этом учебном году досталось? Математика, английский, русский, информатика, – перечисляла Лена не без гордости. – В общем, по полной программе, ни минуты свободного времени.
– Да, последний год всем забот прибавит, – неопределенно отозвался Борька.
Хотел сказать: «Я вот тоже на курсы в строительный скорее всего отправлюсь», – и не стал. Мысли в другую сторону повернули.
Они ведь остановились перед домом Алены. Пришла пора прощаться. Борька не знал, как это сделать. Учитывая их нынешние отношения, это было вовсе не просто. Не скажешь же привычное «пока», или «увидимся», или «созвонимся», хотя именно так чаще всего и прощаются с друзьями. А Алена… Возможно, она и не хотела уходить от него, ожидая, что Борька предложит еще немного пройтись, как это обычно случалось раньше. Только вот он опять тянул, медлил, мялся, раздираемый противоречивыми чувствами. Все так смешалось за эти три дня, стало так сложно отделить вымысел от реальности, чувства от ощущений, желания от возможностей. Избегая смотреть на Алену, Борька задрал голову кверху, глянул на звездное небо, – редко оно в столице бывает такое чистое, словно усыпанное россыпью мелких алмазов, затем скользнул взглядом по освещенным окнам дома.
– У тебя в большой комнате свет горит, – сказал он лишь затем, чтобы разорвать возникшую между ними тишину.
Она вдруг стала слишком осязаемой, казалось, сожми кулак, и почувствуешь ее на ощупь.
– Да, папа уже дома. Нужно идти, – медленно, думая о чем-то своем, проговорила Алена и, заглянув ему в глаза, спросила: – Позвонишь мне завтра?
Борька замялся всего лишь на миг, но этого хватило, чтобы она поспешно продолжила:
– Нет, если у тебя есть дела, то я, конечно…
– Лен, я позвоню, – перебил Борька. – Обязательно. Хотя завтра мы вряд ли сможем увидеться. Я действительно буду занят.
– Жаль, – непринужденно откликнулась Алена, только Борька видел, что ее расстроил его ответ. – Я хотела устроить небольшую вечеринку, позвать ребят из класса, посидеть… – Она начала снимать куртку, чтобы вернуть ему, и тут неожиданно вскрикнула: – Ой! Кажется, я зацепилась.
И Борька ринулся ей на помощь, не обращая внимания на ее смех:
– Да подожди ты, не дергайся.
Конечно, Алена могла и сама справиться с этой нехитрой задачей, конечно, он мог бы и не помогать ей в этом, но, подчиняясь какому-то безотчетному порыву, он наклонился и стал распутывать золотистую прядку, случайно намотавшуюся на пуговицу куртки. Их головы соприкоснулись, и Борька вдруг остро ощутил близость Алены. В ноздри проник аромат ее духов, такой когда-то родной и забытый, внутри что-то предательски дрогнуло, он медленно, будто нехотя, поднял на нее взгляд. А когда Алена потянулась к нему губами, он и вовсе потерял голову. Секунду, другую, третью… Борька пребывал в состоянии эйфории или, лучше сказать, наркотического дурмана. Как будто обкурился. Ничего не соображал. Но тут внезапно его сознание пронзила тонкая игла, и буквально из ниоткуда в ночной мгле возникли восточные дымчатые глаза. Они смотрели на Борю укоризненно и печально, словно спрашивая: «Как ты мог так со мной поступить?» В тот же миг поцелуй стал горьким, как полынь, и Борька резко отпрянул от Алены.
– Извини, я, наверное, с катушек сошел. Не нужно было нам этого делать, – пробормотал он расстроенным голосом.
– А я не согласна. Лучше уж короткие радости, чем совсем без них! – Задорно улыбнувшись, Алена снова потянулась к нему, но Борька перехватил ее руки, не дав им обвиться вокруг его шеи.
– Нет, нет, подожди, Лен! У меня есть девушка. Нужно было мне сразу это сказать, – торопливо признался он и осекся, потому что Алена отступила назад.
И сразу между ними словно холодок пробежал.
– Ах вот оно что! И кто же она? Я ее знаю? – с ироничной улыбкой поинтересовалась она.
– Да, знаешь. Это Варя Дробышева.
– А-а-а… – протянула Алена. – Наша мечтательница. Лучше не придумаешь. Ой, прости, ляпнула, не подумав. – Она виновато притронулась к Борькиному плечу, но тут же убрала руку, будто обожглась.
– Знаешь, она сильно изменилась, – зачем-то сказал Борька.
Его задело и то, что Алена теперь боится дотронуться до него, и то, что приходится защищать Варьку, хотя она ни в какой такой защите не нуждается.
– Бывает, – согласилась Алена и словно через силу спросила: – И у вас с ней серьезно, Борь?
– Да, серьезно. Мы почти год встречаемся. – Борька чувствовал, что после этих слов он просто обязан извиниться. – Ты прости меня, Лен. С этим поцелуем, и вообще… Сам не знаю, как так вышло. Нет, – поправился он, – конечно, знаю. Увидел тебя, и все как-то всколыхнулось внутри. Понимаешь?
– Понимаю, Борь. Со мной такое тоже случается. Вроде ты и не ты, думаешь одно, а поступаешь иначе. Прямо раздвоение личности какое-то, – пришла ему на помощь Алена и вдруг призналась: – У меня ведь тоже парень был.
– Серьезно? – удивился Борька, испытав при этом легкий приступ ревности, который, впрочем, сразу же исчез. – А почему «был»? – поинтересовался он уже из праздного любопытства.
– Потому что мы с ним разбежались пару месяцев назад.
– Не сошлись характерами? – хмыкнул Борька.
– Можно сказать и так. – В глазах Алены промелькнуло странное выражение. – Знаешь, Борь, ты меня тоже извини.
– Тебя-то за что? – Брови Борьки удивленно взлетели вверх.
– Ну, этот поцелуй все же моя инициатива. Повисла у тебя на шее вместе с курткой.
– Перестань, Лен. – Борьке было неприятно это слышать: стоят, извиняются друг перед другом, выясняя степень вины. Глупость какая-то. И тут на него снизошло озарение. – Слушай, а давай сделаем вид, что ничего этого не было.
Алена вскинула голову.
– Спишем на случайность? – осторожно предположила она.
– Точно.
– От случайностей ведь никто не застрахован? – снова подыграла ему Алена.
– Верно.
Алена неуверенно улыбнулась:
– Значит, мы можем остаться друзьями? Просто хорошими друзьями.
– Ну конечно, – охотно согласился Борька, потому что какая-то часть его души приросла к Ленке намертво.
Вернувшись домой, он сказал себе: «Что сделано, того не воротишь, но больше я этой ошибки не повторю!» – и принялся звонить Варе. Так вдруг захотелось услышать ее голос. И когда она взволнованно спросила: «Борь, что-то изменилось?» – имея в виду их завтрашние планы, он ей честно ответил: «Нет, ничего не изменилось. Ничего», – имея в виду гораздо большее. А затем Борька улегся спать и спокойно проспал всю ночь без снов.
Так же спокойно он отправился на свидание с Варей, не забыв про цветы. У них ведь было настоящее свидание. Он даже вспомнил, как на первом своем свидании они вдруг стали выяснять, чем же свидание отличается от обычной дружеской встречи. Варя сказала, что на нем парень и девчонка обязательно держатся за руки, еще он ей дарит цветы, а Борька добавил, что еще на свиданиях целуются. И спросил: «Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал?» Спросил в общем-то игриво, где-то даже отвязно, в манере этакого рубахи-парня. А она восприняла это всерьез и ответила волнующе дрожащим голосом: «Хочу, только я не знаю, что для этого нужно делать». Тогда-то на него и нахлынуло. «Зато я знаю», – сказал он уже без всякого шутовства и поцеловал ее… Так они начали встречаться. По школе тут же поползли смешки насчет несовместимости, но Борька не обращал на них внимания. А потом была ссора. Борька почему-то решил, что сможет изменить Варьку, из фантазерки и мечтательницы превратить в обычную девчонку, каких вокруг много. Потому что таким, как Варвара, в качестве близкого друга полагается принц, и обязательно на белом коне, а не на «мерсе», и чтобы спасал из огня или вытаскивал из бурной речки. А Борька никогда таким принцем не был. В лучшем случае он мог уступить девчонке место в автобусе или натянуть ей на голову во время дождя свою кепку, чтобы она, Варька, та самая девчонка, не дай бог, не промокла и снова не заболела. Но в один из дней с Борькиных глаз будто упала пелена, и он понял, что, пока они были вместе, он старался соскрести золото с ее души и добраться до привычной и такой удобной оловянной поверхности, в то время как ему было нужно именно золото. После чего Борька пришел к Белому домой и прямо ему заявил, что хочет вернуть Варвару, и заручился его и Дашкиной поддержкой.
Выходит, тогда Борька знал, как поступить и что сделать, а вот теперь… Теперь он играл труса. Настроение и так было паршивое, а тут и вовсе упало ниже курса рубля во время дефолта.
И что это было за решение – ничего не решать? Но именно так и обстояли дела.
«Ну что тебе стоит позвонить? Это же так легко – подойти, снять трубку, попросить о встрече, чтобы все объяснить или хотя бы попытаться это сделать», – говорил он себе чуть ли не в сотый раз, но все еще ничего не делал для этого. Как будто усилие, которое необходимо было приложить, наталкивалось на какое-то невидимое препятствие. Да и что он мог сказать Варе? Как оправдаться? Как ни крути, а иначе как предательством его поступок не назовешь. В эту минуту и зазвонил телефон. Борька давно заметил эту особенность, казалось бы, бездушного аппарата – напоминать о своем существовании в самый неподходящий момент.
– Ма, если это меня, то меня нет… Для всех, кроме Варвары, – добавил он громче после секундной паузы.
Надежда была слабой (чего Варе ему звонить после того, как он с ней обошелся), но на всякий случай Борька прислушался.
– Нет, Сергей, его нет дома. Будет? Наверное, поздно. Ладно, передам. Хорошо, обязательно.
Когда мать закончила говорить, Борька был уже в коридоре.
– Это Белов Сережка, – сказала мать, глядя на Борю невидящим взглядом. – Просил тебя перезвонить, как только ты появишься дома. Сказал, что ты ему срочно нужен. – С каменным выражением на лице мать шагнула в комнату.
Борька перегородил ей дорогу, широко развел руки в стороны и рухнул перед ней на колени, как подкошенный:
– Ма, ну прости меня, сволочь такую.
– Боря, перестань, встань немедленно! – проговорила мать, заметно подобрев.
– Не встану, пока не простишь! – Не дав ей опомниться, Борька обхватил руками ее колени, а точнее, шелковый халат вокруг ног, и глухо проговорил: – Ма, я с Варькой поссорился.
– Я догадалась, что это любовная драма. Ладно. – Мать ласково разлохматила его волосы. – Вставай. Помиритесь. Варя тебе все простит. Может, и не сразу, но простит.
– Откуда ты знаешь? – Борька вскочил на ноги так же легко, как и упал перед этим.
– Знаю, – успокоила мать. – Она же из тех, кто обиды долго не помнит, а уж если влюбляется, то, как вы теперь говорите, всерьез и надолго. Поэтому мне Варя и нравится. Она же выбрала не кого-нибудь, а тебя, моего непутевого сына. – Борька почувствовал стеснение в груди, ребра как будто эластичными бинтами перетянуло.
Иногда мать была жутко человечной. В том, что она его безумно любит, Борька никогда не сомневался. А вот что Варя его простит – это бабушка надвое сказала. Мать может только догадываться о степени его падения.
– Будешь Сережке звонить? – напомнила она о недавнем звонке.
Борька представил себе, что ему сейчас друг скажет, какими горячими «блинами» наградит, и ответил:
– Не сегодня.
– А ужинать? Тоже не сегодня?
– Точно. Все завтра, ма. Я спать пойду.
Борька еще долго ворочался в постели, курил (да, пришлось!), думал, пока тьма, где не было места мыслям, не поглотила его.
– Боря, это ты? – поинтересовалась мать.
– Нет, Саддам Хусейн! – раздраженно выкрикнул он и, не снимая ботинок, прошел в свои апартаменты.
Дверь захлопнулась за ним неестественно громко, будто выстрелила.
– Боря, что это такое? – возмущенно спросила Людмила Романовна, заглядывая к нему. – Почему ты так…
– Мать, уйди! Уйди от греха подальше! Я сейчас за себя не отвечаю! – проскрежетал зубами Борька.
Мать, нужно отдать ей должное, быстро сообразила, что к чему. Она исчезла так же внезапно, как и появилась.
В следующую секунду Борька рухнул на софу и принялся корить себя в бессильной злобе: «Так тебе и надо, урод! Знал же, заключаешь сделку с дьяволом – рано или поздно будешь платить по счетам. И все же полез на рожон! Сам себя, можно сказать, подставил». Тут же в памяти во всех подробностях всплыл вчерашний вечер.
Вначале все шло нормально. Они встретились, Алена прикоснулась к его щеке теплыми губами. Обычный дружеский поцелуй-приветствие, отметил про себя Борька и, улыбнувшись, энергично поинтересовался:
– Ну, чем займемся?
– А чем ты хочешь заняться? – кокетливо отозвалась она, стирая след от помады с его щеки.
Щека еще хранила тепло ее руки. «А, гулять так гулять!» – решил он в эту минуту, и они отправились кататься на речном трамвайчике (тут Борька не покривил душой), потом перекусили в кафешке на набережной, затем прогулялись по этой самой Кадашевской набережной и пешком отправились в обратный путь. Им было о чем поговорить. Столько общих тем накопилось – одноклассники, кто да что поделывает, фильмы новые нужно было обсудить, о житье-бытье поболтать, они говорили обо всем, избегая касаться только одной темы – их отношений. На этот счет между ними существовало что-то вроде негласной договоренности. Может, оба чувствовали, что еще не время задавать друг другу вопросы, или не хотели портить этот прекрасный вечер.
Появившиеся в темном небе звезды, как и положено, добавили этой прогулке романтизма. Для того чтобы стать похожими на влюбленные парочки, им не хватало только обняться. Но Борька не спешил предаться запретным радостям. Заметив, что Алена зябко передернула плечами, он снял с себя куртку, набросил на плечи девушки. Алена уютно завернулась в нее и поблагодарила теплым голосом:
– Спасибо.
– Не за что.
Тут-то Алена и поразила его в очередной раз:
– Борь, а мы, похоже, к осени переберемся в Москву. Отцу предлагают должность в администрации президента.
– Ни фига себе! Пригнись, Москва, – Сибирь гуляет! – изумленно присвистнул Борька.
И тут до него, как до жирафа, дошел зашифрованный смысл этой информации – Алена снова будет рядом, он в любую минуту сможет увидеть ее, если захочет, конечно. Новость камнем упала на сердце, но оно почему-то забилось сильнее, и в горле внезапно пересохло. Эти симптомы Борьку вовсе не радовали.
– Но ты же, наверное, в класс не вернешься? – протолкнув ком в горле, спросил он.
Лена повела плечом так, как это делают девчонки, уверенные в своей привлекательности.
– Скорее всего не вернусь. Думаю, отец отдаст меня в какой-нибудь крутой экстернат. Потом, может, в Англию учиться поеду. Но это уже я сама буду решать, где учиться и куда поступать. Отец со мной считается.
– Считается! – усмехнулся Борька. – Скажи уж честно, что ты из него веревки вьешь.
– Можно подумать, ты из своих не вьешь? – насмешливо парировала Лена и уже серьезно продолжила: – А вообще-то он у меня строгий в плане будущего. Знаешь, как мне в этом учебном году досталось? Математика, английский, русский, информатика, – перечисляла Лена не без гордости. – В общем, по полной программе, ни минуты свободного времени.
– Да, последний год всем забот прибавит, – неопределенно отозвался Борька.
Хотел сказать: «Я вот тоже на курсы в строительный скорее всего отправлюсь», – и не стал. Мысли в другую сторону повернули.
Они ведь остановились перед домом Алены. Пришла пора прощаться. Борька не знал, как это сделать. Учитывая их нынешние отношения, это было вовсе не просто. Не скажешь же привычное «пока», или «увидимся», или «созвонимся», хотя именно так чаще всего и прощаются с друзьями. А Алена… Возможно, она и не хотела уходить от него, ожидая, что Борька предложит еще немного пройтись, как это обычно случалось раньше. Только вот он опять тянул, медлил, мялся, раздираемый противоречивыми чувствами. Все так смешалось за эти три дня, стало так сложно отделить вымысел от реальности, чувства от ощущений, желания от возможностей. Избегая смотреть на Алену, Борька задрал голову кверху, глянул на звездное небо, – редко оно в столице бывает такое чистое, словно усыпанное россыпью мелких алмазов, затем скользнул взглядом по освещенным окнам дома.
– У тебя в большой комнате свет горит, – сказал он лишь затем, чтобы разорвать возникшую между ними тишину.
Она вдруг стала слишком осязаемой, казалось, сожми кулак, и почувствуешь ее на ощупь.
– Да, папа уже дома. Нужно идти, – медленно, думая о чем-то своем, проговорила Алена и, заглянув ему в глаза, спросила: – Позвонишь мне завтра?
Борька замялся всего лишь на миг, но этого хватило, чтобы она поспешно продолжила:
– Нет, если у тебя есть дела, то я, конечно…
– Лен, я позвоню, – перебил Борька. – Обязательно. Хотя завтра мы вряд ли сможем увидеться. Я действительно буду занят.
– Жаль, – непринужденно откликнулась Алена, только Борька видел, что ее расстроил его ответ. – Я хотела устроить небольшую вечеринку, позвать ребят из класса, посидеть… – Она начала снимать куртку, чтобы вернуть ему, и тут неожиданно вскрикнула: – Ой! Кажется, я зацепилась.
И Борька ринулся ей на помощь, не обращая внимания на ее смех:
– Да подожди ты, не дергайся.
Конечно, Алена могла и сама справиться с этой нехитрой задачей, конечно, он мог бы и не помогать ей в этом, но, подчиняясь какому-то безотчетному порыву, он наклонился и стал распутывать золотистую прядку, случайно намотавшуюся на пуговицу куртки. Их головы соприкоснулись, и Борька вдруг остро ощутил близость Алены. В ноздри проник аромат ее духов, такой когда-то родной и забытый, внутри что-то предательски дрогнуло, он медленно, будто нехотя, поднял на нее взгляд. А когда Алена потянулась к нему губами, он и вовсе потерял голову. Секунду, другую, третью… Борька пребывал в состоянии эйфории или, лучше сказать, наркотического дурмана. Как будто обкурился. Ничего не соображал. Но тут внезапно его сознание пронзила тонкая игла, и буквально из ниоткуда в ночной мгле возникли восточные дымчатые глаза. Они смотрели на Борю укоризненно и печально, словно спрашивая: «Как ты мог так со мной поступить?» В тот же миг поцелуй стал горьким, как полынь, и Борька резко отпрянул от Алены.
– Извини, я, наверное, с катушек сошел. Не нужно было нам этого делать, – пробормотал он расстроенным голосом.
– А я не согласна. Лучше уж короткие радости, чем совсем без них! – Задорно улыбнувшись, Алена снова потянулась к нему, но Борька перехватил ее руки, не дав им обвиться вокруг его шеи.
– Нет, нет, подожди, Лен! У меня есть девушка. Нужно было мне сразу это сказать, – торопливо признался он и осекся, потому что Алена отступила назад.
И сразу между ними словно холодок пробежал.
– Ах вот оно что! И кто же она? Я ее знаю? – с ироничной улыбкой поинтересовалась она.
– Да, знаешь. Это Варя Дробышева.
– А-а-а… – протянула Алена. – Наша мечтательница. Лучше не придумаешь. Ой, прости, ляпнула, не подумав. – Она виновато притронулась к Борькиному плечу, но тут же убрала руку, будто обожглась.
– Знаешь, она сильно изменилась, – зачем-то сказал Борька.
Его задело и то, что Алена теперь боится дотронуться до него, и то, что приходится защищать Варьку, хотя она ни в какой такой защите не нуждается.
– Бывает, – согласилась Алена и словно через силу спросила: – И у вас с ней серьезно, Борь?
– Да, серьезно. Мы почти год встречаемся. – Борька чувствовал, что после этих слов он просто обязан извиниться. – Ты прости меня, Лен. С этим поцелуем, и вообще… Сам не знаю, как так вышло. Нет, – поправился он, – конечно, знаю. Увидел тебя, и все как-то всколыхнулось внутри. Понимаешь?
– Понимаю, Борь. Со мной такое тоже случается. Вроде ты и не ты, думаешь одно, а поступаешь иначе. Прямо раздвоение личности какое-то, – пришла ему на помощь Алена и вдруг призналась: – У меня ведь тоже парень был.
– Серьезно? – удивился Борька, испытав при этом легкий приступ ревности, который, впрочем, сразу же исчез. – А почему «был»? – поинтересовался он уже из праздного любопытства.
– Потому что мы с ним разбежались пару месяцев назад.
– Не сошлись характерами? – хмыкнул Борька.
– Можно сказать и так. – В глазах Алены промелькнуло странное выражение. – Знаешь, Борь, ты меня тоже извини.
– Тебя-то за что? – Брови Борьки удивленно взлетели вверх.
– Ну, этот поцелуй все же моя инициатива. Повисла у тебя на шее вместе с курткой.
– Перестань, Лен. – Борьке было неприятно это слышать: стоят, извиняются друг перед другом, выясняя степень вины. Глупость какая-то. И тут на него снизошло озарение. – Слушай, а давай сделаем вид, что ничего этого не было.
Алена вскинула голову.
– Спишем на случайность? – осторожно предположила она.
– Точно.
– От случайностей ведь никто не застрахован? – снова подыграла ему Алена.
– Верно.
Алена неуверенно улыбнулась:
– Значит, мы можем остаться друзьями? Просто хорошими друзьями.
– Ну конечно, – охотно согласился Борька, потому что какая-то часть его души приросла к Ленке намертво.
Вернувшись домой, он сказал себе: «Что сделано, того не воротишь, но больше я этой ошибки не повторю!» – и принялся звонить Варе. Так вдруг захотелось услышать ее голос. И когда она взволнованно спросила: «Борь, что-то изменилось?» – имея в виду их завтрашние планы, он ей честно ответил: «Нет, ничего не изменилось. Ничего», – имея в виду гораздо большее. А затем Борька улегся спать и спокойно проспал всю ночь без снов.
Так же спокойно он отправился на свидание с Варей, не забыв про цветы. У них ведь было настоящее свидание. Он даже вспомнил, как на первом своем свидании они вдруг стали выяснять, чем же свидание отличается от обычной дружеской встречи. Варя сказала, что на нем парень и девчонка обязательно держатся за руки, еще он ей дарит цветы, а Борька добавил, что еще на свиданиях целуются. И спросил: «Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал?» Спросил в общем-то игриво, где-то даже отвязно, в манере этакого рубахи-парня. А она восприняла это всерьез и ответила волнующе дрожащим голосом: «Хочу, только я не знаю, что для этого нужно делать». Тогда-то на него и нахлынуло. «Зато я знаю», – сказал он уже без всякого шутовства и поцеловал ее… Так они начали встречаться. По школе тут же поползли смешки насчет несовместимости, но Борька не обращал на них внимания. А потом была ссора. Борька почему-то решил, что сможет изменить Варьку, из фантазерки и мечтательницы превратить в обычную девчонку, каких вокруг много. Потому что таким, как Варвара, в качестве близкого друга полагается принц, и обязательно на белом коне, а не на «мерсе», и чтобы спасал из огня или вытаскивал из бурной речки. А Борька никогда таким принцем не был. В лучшем случае он мог уступить девчонке место в автобусе или натянуть ей на голову во время дождя свою кепку, чтобы она, Варька, та самая девчонка, не дай бог, не промокла и снова не заболела. Но в один из дней с Борькиных глаз будто упала пелена, и он понял, что, пока они были вместе, он старался соскрести золото с ее души и добраться до привычной и такой удобной оловянной поверхности, в то время как ему было нужно именно золото. После чего Борька пришел к Белому домой и прямо ему заявил, что хочет вернуть Варвару, и заручился его и Дашкиной поддержкой.
Выходит, тогда Борька знал, как поступить и что сделать, а вот теперь… Теперь он играл труса. Настроение и так было паршивое, а тут и вовсе упало ниже курса рубля во время дефолта.
И что это было за решение – ничего не решать? Но именно так и обстояли дела.
«Ну что тебе стоит позвонить? Это же так легко – подойти, снять трубку, попросить о встрече, чтобы все объяснить или хотя бы попытаться это сделать», – говорил он себе чуть ли не в сотый раз, но все еще ничего не делал для этого. Как будто усилие, которое необходимо было приложить, наталкивалось на какое-то невидимое препятствие. Да и что он мог сказать Варе? Как оправдаться? Как ни крути, а иначе как предательством его поступок не назовешь. В эту минуту и зазвонил телефон. Борька давно заметил эту особенность, казалось бы, бездушного аппарата – напоминать о своем существовании в самый неподходящий момент.
– Ма, если это меня, то меня нет… Для всех, кроме Варвары, – добавил он громче после секундной паузы.
Надежда была слабой (чего Варе ему звонить после того, как он с ней обошелся), но на всякий случай Борька прислушался.
– Нет, Сергей, его нет дома. Будет? Наверное, поздно. Ладно, передам. Хорошо, обязательно.
Когда мать закончила говорить, Борька был уже в коридоре.
– Это Белов Сережка, – сказала мать, глядя на Борю невидящим взглядом. – Просил тебя перезвонить, как только ты появишься дома. Сказал, что ты ему срочно нужен. – С каменным выражением на лице мать шагнула в комнату.
Борька перегородил ей дорогу, широко развел руки в стороны и рухнул перед ней на колени, как подкошенный:
– Ма, ну прости меня, сволочь такую.
– Боря, перестань, встань немедленно! – проговорила мать, заметно подобрев.
– Не встану, пока не простишь! – Не дав ей опомниться, Борька обхватил руками ее колени, а точнее, шелковый халат вокруг ног, и глухо проговорил: – Ма, я с Варькой поссорился.
– Я догадалась, что это любовная драма. Ладно. – Мать ласково разлохматила его волосы. – Вставай. Помиритесь. Варя тебе все простит. Может, и не сразу, но простит.
– Откуда ты знаешь? – Борька вскочил на ноги так же легко, как и упал перед этим.
– Знаю, – успокоила мать. – Она же из тех, кто обиды долго не помнит, а уж если влюбляется, то, как вы теперь говорите, всерьез и надолго. Поэтому мне Варя и нравится. Она же выбрала не кого-нибудь, а тебя, моего непутевого сына. – Борька почувствовал стеснение в груди, ребра как будто эластичными бинтами перетянуло.
Иногда мать была жутко человечной. В том, что она его безумно любит, Борька никогда не сомневался. А вот что Варя его простит – это бабушка надвое сказала. Мать может только догадываться о степени его падения.
– Будешь Сережке звонить? – напомнила она о недавнем звонке.
Борька представил себе, что ему сейчас друг скажет, какими горячими «блинами» наградит, и ответил:
– Не сегодня.
– А ужинать? Тоже не сегодня?
– Точно. Все завтра, ма. Я спать пойду.
Борька еще долго ворочался в постели, курил (да, пришлось!), думал, пока тьма, где не было места мыслям, не поглотила его.
12
Утром Борька проснулся от требовательной соловьиной трели. Такой уж у них был бодрый дверной звонок. Часы показывали начало одиннадцатого. Борька ушел под махровую простыню с головой. Мать откроет. Но матери, похоже, дома не было, потому что соловей залился вновь, давая понять, что так просто на той стороне не сдадутся. У Борьки было два выхода – открыть или сделать вид, что к нему напрасно заявились. Он выбрал первый вариант. Натянув джинсы, он отправился к двери, шлепая босыми пятками. Он знал, кого увидит за дверью. Он не ошибся.
– У тебя совесть есть? – возмутился Белый без предварительной разминки.
– А не рановато для таких сложных вопросов? – вяло огрызнулся Борька.
– Не рановато, если учесть, что Дашка подняла меня в девять утра, требуя твоей крови. Развратник! – надавил на него взглядом приятель. – До чего докатился! Крутит любовь сразу с двумя девчонками. Даже я себе такого не позволяю!
– Брось, мне не до хохм!
– А мне и подавно! – Серега уронил свое крепкое тело в кресло и покосился на Борьку. – Ты хоть понимаешь, что ты меня подставил, баклажан ты перезрелый? Я Дашку вчера битый час убеждал, что понятия не имел, что вы с Ленкой снова «дружите» по причине ее задержки в Москве. Даже голос сел.
Борька тяжко вздохнул. Этот вздох выражал полное признание собственной нравственной неполноценности.
Белый покачал головой:
– Одного не пойму: ты же сам говорил, что любовь на расстоянии не для тебя.
– Ленка в Москву возвращается, – уточнил Борька. Уточнил просто так, как факт, но Белый сделал из этого далеко идущие выводы:
– Так, и поэтому ты решил снова к ней приклеиться, а Варьку, значит, в отставку?
– Нет! – вскинулся Борька.
– Тогда что за фигня с тобой творится, едрена-матрена?
– Я сейчас все тебе объясню, Белый.
– Валяй, – позволил Серега, закуривая, а когда Борька изложил все как на духу, подвел итог:
– Значится, так. Ленка – девчонка клевая. У вас была любовь. Ну и забродило на старые дрожжи. Но ты вовремя нажал на тормоза. И если отбросить моральные аспекты, выходит, ты Варьке впрямую не изменял.
– А косвенно?
– Ты же сказал, что инициатива исходила от Ленки? – встревожился Белый.
– Так-то оно так, но я ведь тоже вроде как в этом участие принимал. – Борька поморщился, вспоминая. – Одного понять не могу, как Варька догадалась об этом поцелуе? Я же насмерть стоял.
– А-а-а, здесь все просто. – Серега расслабился и назидательно заметил: – Нас ведь, мужиков, из глины лепили, а их из нашего ребра. Из плоти, так сказать. Усек разницу?
– Кажется, усек, только вот что делать, не знаю. Вчера почти пачку «Мальборо» в легкие засадил, все думал.
– И опять не вопрос. Иди к Варваре. Кайся.
Борька покосился на друга:
– Думаешь, сработает?
– А у тебя есть другой выход? – спросил в свою очередь Серега и похлопал Борьку по плечу: – В том-то и дело, приятель. Короче, куй железо, пока горячо.
Примерно через пару часов, вдохновленный напутствием и поддержкой друга, Борька уже топтался на пороге квартиры Дробышевых. На его звонок никто не отозвался, что, собственно, имело свое объяснение. Будний день был в самом разгаре. Родители Варвары на работе. А вот где она сама? На этот вопрос у Борьки ответа не было. Зато он знал наверняка, что она не у Дашки, потому что Белый и Даша именно в это самое время провожали Дашиного отца в рейс. Он был шофером, дальнобойщиком. Для Дашки, росшей без матери и любившей отца до беспамятства, этот ритуал был священным.
Борька спустился во двор и попытался дозвониться Варе на сотовый, и опять все с тем же нулевым результатом. Ее мобильник, как и все современные модели, имел кучу прибамбасов, в том числе и определитель номера. Функция, безусловно, удобная, но иногда безумно раздражающая.
«Что ж, буду ждать ее столько, сколько понадобится. Могу хоть всю ночь здесь сидеть», – подумал Борька и основательно расположился на детской площадке, усевшись на качели-вертушку. К счастью, время было обеденное, и детишек с любопытными мамашами и бабулями поблизости не наблюдалось. Борька лениво перебирал длинными ногами, двигая колесо вперед, и неотрывно следил за воротами, откуда должна была появиться Варя. Прошло десять минут, потом полчаса, час, Борька снова взглянул на часы, поднялся на ноги, чтобы в очередной раз размяться, и в этот момент увидел ее.
Хрупкая, неземная, волосы мягкими пружинками развеваются на ветру. Когда-то он сравнил Варю со сказочным эльфом, случайно залетевшим к ним из сказки. «Как я мог так ее обидеть? – подумал Борька. – Почему понадобилась эта ложь, это отступничество, чтобы понять, что только она мне нужна? И главное, как теперь из всего этого выкарабкаться? Можно, конечно, упасть на колени, как вчера перед матерью, и признаться Варе в любви, только вряд ли она мне теперь поверит».
Борька смотрел на Варю, но она его не видела, а когда заметила, то вначале замедлила шаг, а затем, приняв решение, быстро пошла к дому. На него она больше не глядела. Расстроенный, Борька рванул наперерез:
– Варь, я понимаю, что ты на меня обижена, но дай мне шанс все тебе объяснить.
– А нужно? – бесцветно спросила она, продолжая идти.
– Нужно, – сказал Борька, преследуя ее по пятам.
– Ну попробуй. – Варя остановилась.
«Фу! – мысленно выдохнул Борька, – кажется, дело сдвинулось с мертвой точки». Но тут обнаружилась другая беда: ему никак не удавалось собраться с мыслями. Пока ждал Варю, казалось, что он чуть ли не по буквам отрепетировал защитную речь, но вот увидел ее, и из головы все выскочило. Только чувство вины осталось. Правда, именно оно и развязало Борьке язык. Сначала он осторожно подбирал слова, как бы с оглядкой на ее реакцию, постепенно расслабился, все выложил, а закончил, как и советовал будущий опер Белый, чистосердечным признанием:
– Варь, я старался быть верным. Я старался изо всех сил. Но перед таким соблазном я не смог устоять.
Варя полоснула его острым как бритва взглядом.
– И поэтому я должна тебя простить?
Борька виновато вздохнул:
– Слушай, можешь мне не верить, но мне действительно жаль.
– А по-моему, ты сожалеешь не о том, что случилось, а о том, что попался.
– Почему ты все время подозреваешь меня во всех смертных грехах? – невольно взбунтовался Борька.
– Потому что ты слишком часто меня подводил! – отрезала Варя.
Борька почувствовал, что краснеет с головы до ног. Удар попал точно в цель. Но он был не из тех, кто легко сдается.
– Ладно. Я это заслужил. Но я же пришел к тебе!
– Да. Пришел. А вечером к кому пойдешь? К ней?
– Нет, – процедил Борька сквозь губы. – Я же тебе сказал, там все кончено.
– Да, я это уже слышала где-то не так давно. Кончено, испарилось, улетучилось. Окончательно, бесповоротно, навсегда!
– Варь!..
– Все, Борь, все! Я, может, и романтическая дурочка, но я не собираюсь хоронить себя в чужой любви! – Неожиданно Варя отвернулась от Борьки и быстро пошла к подъезду.
Слезы, стоявшие в ее глазах, казалось, прожгли в его сердце дыру размером с Тунгусский метеорит. Борька понимал, что она лучше умрет, чем даст ему увидеть хоть одну пролившуюся слезинку.
– Варь!!! – бросился он вслед за ней.
– Отстань от меня! – выкрикнула Варя.
И Борька остановился так резко, словно натолкнулся на сопротивление воздуха.
– Варь, ну не так же все!.. Не нужна мне Ленка! Мне ты нужна! Ну поверь мне, подлецу, в последний раз! – в отчаянии выкрикнул он, подумав внезапно: «А вдруг сработает?» Но Варя только покачала головой: мол, хватит с меня пустых обещаний.
– У тебя совесть есть? – возмутился Белый без предварительной разминки.
– А не рановато для таких сложных вопросов? – вяло огрызнулся Борька.
– Не рановато, если учесть, что Дашка подняла меня в девять утра, требуя твоей крови. Развратник! – надавил на него взглядом приятель. – До чего докатился! Крутит любовь сразу с двумя девчонками. Даже я себе такого не позволяю!
– Брось, мне не до хохм!
– А мне и подавно! – Серега уронил свое крепкое тело в кресло и покосился на Борьку. – Ты хоть понимаешь, что ты меня подставил, баклажан ты перезрелый? Я Дашку вчера битый час убеждал, что понятия не имел, что вы с Ленкой снова «дружите» по причине ее задержки в Москве. Даже голос сел.
Борька тяжко вздохнул. Этот вздох выражал полное признание собственной нравственной неполноценности.
Белый покачал головой:
– Одного не пойму: ты же сам говорил, что любовь на расстоянии не для тебя.
– Ленка в Москву возвращается, – уточнил Борька. Уточнил просто так, как факт, но Белый сделал из этого далеко идущие выводы:
– Так, и поэтому ты решил снова к ней приклеиться, а Варьку, значит, в отставку?
– Нет! – вскинулся Борька.
– Тогда что за фигня с тобой творится, едрена-матрена?
– Я сейчас все тебе объясню, Белый.
– Валяй, – позволил Серега, закуривая, а когда Борька изложил все как на духу, подвел итог:
– Значится, так. Ленка – девчонка клевая. У вас была любовь. Ну и забродило на старые дрожжи. Но ты вовремя нажал на тормоза. И если отбросить моральные аспекты, выходит, ты Варьке впрямую не изменял.
– А косвенно?
– Ты же сказал, что инициатива исходила от Ленки? – встревожился Белый.
– Так-то оно так, но я ведь тоже вроде как в этом участие принимал. – Борька поморщился, вспоминая. – Одного понять не могу, как Варька догадалась об этом поцелуе? Я же насмерть стоял.
– А-а-а, здесь все просто. – Серега расслабился и назидательно заметил: – Нас ведь, мужиков, из глины лепили, а их из нашего ребра. Из плоти, так сказать. Усек разницу?
– Кажется, усек, только вот что делать, не знаю. Вчера почти пачку «Мальборо» в легкие засадил, все думал.
– И опять не вопрос. Иди к Варваре. Кайся.
Борька покосился на друга:
– Думаешь, сработает?
– А у тебя есть другой выход? – спросил в свою очередь Серега и похлопал Борьку по плечу: – В том-то и дело, приятель. Короче, куй железо, пока горячо.
Примерно через пару часов, вдохновленный напутствием и поддержкой друга, Борька уже топтался на пороге квартиры Дробышевых. На его звонок никто не отозвался, что, собственно, имело свое объяснение. Будний день был в самом разгаре. Родители Варвары на работе. А вот где она сама? На этот вопрос у Борьки ответа не было. Зато он знал наверняка, что она не у Дашки, потому что Белый и Даша именно в это самое время провожали Дашиного отца в рейс. Он был шофером, дальнобойщиком. Для Дашки, росшей без матери и любившей отца до беспамятства, этот ритуал был священным.
Борька спустился во двор и попытался дозвониться Варе на сотовый, и опять все с тем же нулевым результатом. Ее мобильник, как и все современные модели, имел кучу прибамбасов, в том числе и определитель номера. Функция, безусловно, удобная, но иногда безумно раздражающая.
«Что ж, буду ждать ее столько, сколько понадобится. Могу хоть всю ночь здесь сидеть», – подумал Борька и основательно расположился на детской площадке, усевшись на качели-вертушку. К счастью, время было обеденное, и детишек с любопытными мамашами и бабулями поблизости не наблюдалось. Борька лениво перебирал длинными ногами, двигая колесо вперед, и неотрывно следил за воротами, откуда должна была появиться Варя. Прошло десять минут, потом полчаса, час, Борька снова взглянул на часы, поднялся на ноги, чтобы в очередной раз размяться, и в этот момент увидел ее.
Хрупкая, неземная, волосы мягкими пружинками развеваются на ветру. Когда-то он сравнил Варю со сказочным эльфом, случайно залетевшим к ним из сказки. «Как я мог так ее обидеть? – подумал Борька. – Почему понадобилась эта ложь, это отступничество, чтобы понять, что только она мне нужна? И главное, как теперь из всего этого выкарабкаться? Можно, конечно, упасть на колени, как вчера перед матерью, и признаться Варе в любви, только вряд ли она мне теперь поверит».
Борька смотрел на Варю, но она его не видела, а когда заметила, то вначале замедлила шаг, а затем, приняв решение, быстро пошла к дому. На него она больше не глядела. Расстроенный, Борька рванул наперерез:
– Варь, я понимаю, что ты на меня обижена, но дай мне шанс все тебе объяснить.
– А нужно? – бесцветно спросила она, продолжая идти.
– Нужно, – сказал Борька, преследуя ее по пятам.
– Ну попробуй. – Варя остановилась.
«Фу! – мысленно выдохнул Борька, – кажется, дело сдвинулось с мертвой точки». Но тут обнаружилась другая беда: ему никак не удавалось собраться с мыслями. Пока ждал Варю, казалось, что он чуть ли не по буквам отрепетировал защитную речь, но вот увидел ее, и из головы все выскочило. Только чувство вины осталось. Правда, именно оно и развязало Борьке язык. Сначала он осторожно подбирал слова, как бы с оглядкой на ее реакцию, постепенно расслабился, все выложил, а закончил, как и советовал будущий опер Белый, чистосердечным признанием:
– Варь, я старался быть верным. Я старался изо всех сил. Но перед таким соблазном я не смог устоять.
Варя полоснула его острым как бритва взглядом.
– И поэтому я должна тебя простить?
Борька виновато вздохнул:
– Слушай, можешь мне не верить, но мне действительно жаль.
– А по-моему, ты сожалеешь не о том, что случилось, а о том, что попался.
– Почему ты все время подозреваешь меня во всех смертных грехах? – невольно взбунтовался Борька.
– Потому что ты слишком часто меня подводил! – отрезала Варя.
Борька почувствовал, что краснеет с головы до ног. Удар попал точно в цель. Но он был не из тех, кто легко сдается.
– Ладно. Я это заслужил. Но я же пришел к тебе!
– Да. Пришел. А вечером к кому пойдешь? К ней?
– Нет, – процедил Борька сквозь губы. – Я же тебе сказал, там все кончено.
– Да, я это уже слышала где-то не так давно. Кончено, испарилось, улетучилось. Окончательно, бесповоротно, навсегда!
– Варь!..
– Все, Борь, все! Я, может, и романтическая дурочка, но я не собираюсь хоронить себя в чужой любви! – Неожиданно Варя отвернулась от Борьки и быстро пошла к подъезду.
Слезы, стоявшие в ее глазах, казалось, прожгли в его сердце дыру размером с Тунгусский метеорит. Борька понимал, что она лучше умрет, чем даст ему увидеть хоть одну пролившуюся слезинку.
– Варь!!! – бросился он вслед за ней.
– Отстань от меня! – выкрикнула Варя.
И Борька остановился так резко, словно натолкнулся на сопротивление воздуха.
– Варь, ну не так же все!.. Не нужна мне Ленка! Мне ты нужна! Ну поверь мне, подлецу, в последний раз! – в отчаянии выкрикнул он, подумав внезапно: «А вдруг сработает?» Но Варя только покачала головой: мол, хватит с меня пустых обещаний.