Страница:
— Конечно, — подхватила Морейн, вступая в очередную игру, — выбери кого-нибудь, кто может противостоять тебе.
— Но кто же может действительно противостоять человеку в лесу, — Бренн обернулся к братьям, — как вы думаете?
— Только эти скользкие твари из ее племени, — подхватил его тон Каэль, указывал пальцем на Морейн. Каэль, так же как Рикк, нередко составлял компанию брату в его диких развлечениях.
— Да брось, — Бренн улыбнулся, — неужели этот хилый народец действительно способен соперничать с нами?
— Если бы этот, как ты выразился, народец не вымирал, а был в прежней силе, то вы бы не властвовали над всем Островом, — вызывающе произнесла Морейн.
— Не смеши меня. Твой братец, насколько я помню, не смог противопоставить нам ничего, кроме вялых взмахов меча, и тут же расстался с жизнью. — Бренн помахал по воз духу ладонями, словно отбиваясь от насекомых, и откинулся назад на землю, изображал убитого.
— Встретился бы ты с ним один на один, да еще и в лесу я бы посмотрела, кто из вас там расстался бы с жизнью, — запальчиво ответила Морейн.
— Какая разница, — спросил Бренн, поднимаясь, — в лесу или на поле боя? Он уже проиграл свою битву, потому что оказался слаб. Я ненавижу слабых.
Внезапно дыхание Бренна сбилось, и он закашлялся.
— Насколько я знаю, ты так и не решился помериться с ним силой, — презрительно заявила Морейн, позабыв о том, как ее радовал этот факт прежде. — Серасафа убил король, а ты прятался за его спиной. — Бренн откашлялся и остановил на Морейн удивленный взгляд, будто только заметил ее, а она мечтательно продолжила: — Лес, он полон жизни, он родной дом нашему племени, и в лесу тебе с нами не тягаться.
Она не заметила предостерегающего жеста Квелин, которая не решилась высказать вслух свои опасения.
— Да-а? — довольно протянул Бренн. — Как ты думаешь, Рикк, стоит нам проверить слова заносчивой девчонки?
— Если ты пустишь по ее следу собак, вряд ли она будет по-прежнему думать, что ее племя превосходит наше, — Рикк зловеще расхохотался, не обращая внимания на попытки Квелин остановить его.
Морейн запоздало опомнилась. Она оглянулась, ища глазами короля. Белин стоял на другой стороне поляны, отрабатывая с Убракием новые приемы боя на мечах.
То, что показалось сначала забавной игрой, теперь превратилось в кошмарную охоту, где преследуемой жертвой оказалась она сама. Морейн жалела о брошенном вызове и готова уже была вернуться и попросить прощение за свою дерзость. Если бы король был поблизости, он не позволил бы братьям устроить на нее травлю. Боги, какая глупость бегать по лесу преследуемой охмелевшими охотника ми и их собаками. Ей надо пробраться лесом к другой стороне поляны, где она видела короля, и рассказать ему, какую жестокую игру затеял его безумный брат.
Морейн остановилась, прислушалась к доносящемуся шуму, пытаясь определить, в какую сторону ей идти. Пока принцесса раздумывала, на ее глазах небо внезапно потемнело, сгустились тучи, закрыв собой заходящее солнце. Боги грозно расхохотались громом, угрожая обрушить на землю свое проклятье. Поднялся ветер, зловеще завывая в голых ветках осенних деревьев. Стало холодно. До слуха Морейн донесся собачий лай, и принцесса решительно двинулась ему навстречу. Собак она боялась меньше, чем людей.
Впереди, между стволами деревьев, мелькнула чья-то тень, послышалось звериное рычание. Морейн в нерешительности остановилась, пытаясь издали увидеть, кто приближается к ней. На расстоянии нескольких десятков шагов она уже смогла разглядеть того, кто двигался ей навстречу. Рыскающее по лесу существо издавало жуткий звериный хрип, в сумраке его глаза засветились, словно отражал закат. Чуть не задохнувшись накатившимся на нее ужасом, Морейн прижалась к старой липе, не зная, заметил ли ее преследователь. Он двигался рывками, останавливаясь и прислушиваясь.
— Спиной к ветру, глазами на восток, — всплыли в ее памяти слова и сами сорвались с уст Морейн, — стоит старый Лесной Князь. Прен Дук, Великий дух леса, дай защиту для Туата де Дананн!
И, сама сомневаясь в своем происхождении и не уверенная, в том что Прен Дук почувствует в ней жалкие остатки белой крови, Морейн отчаянно вжалась спиной в грубую мерзлую кору дерева. Неведомое существо мчалось прямо на нее и, безусловно, уже должно было ее видеть. Но в нескольких шагах от Морейн оно остановилось в нерешительности, шумно втягивая ноздрями воздух и злобно взвыв, пробежало мимо. Морейн не смогла разглядеть его в сгущающейся темноте. Она тихо возносила благодарственные молитвы древней богине Туатов, о которой вспоминала слишком редко для того, кто так нуждается в ее помощи.
Простояв под липой некоторое время и убедившись, что преследователей рядом нет, принцесса решилась выйти из-под защиты дерева. Безусловно, охотники бросили свою глупую игру, решив, что достаточно напугали заносчивую девушку. Морейн вдруг почувствовала, что лес меняется, как и она сама. Лес, показавшийся сначала таким неприветливым, теперь манил ее своим очарованием. Ветер стих. Образ ее мыслей несколько изменился после общения с липой. «Как примитивны люди, — подумала принцесса. — Неужели мой несчастный народ так быстро позабыт ими, что они решили устроить охоту на Туата в лесу». Наивные вояки, они отпустили ее в лес, ее, принцессу Туатов, которой не страшны ни волки, ни медведи.
Принцесса зажмурилась, вдыхая пряный запах осеннего леса. Она присела на поваленное ветром дерево и задумалась, что ей делать с неожиданно свалившейся на нее свободой. Услышав шум воды, она пошла на ее поиски и вскоре набрела на светлый студеный ручей, выбегающий из-под корней дерева. Морейн опустилась на колени перед ручьем и, зачерпнув ладонями ледяную воду, напилась и умылась.
Вскоре стало светлее благодаря взошедшей луне. Бесшумно ступая по рыхлой листве, вышла к ручью белая косуля, остановилась в двух шагах от девушки, склонила голову к прозрачной воде. Морейн замерла, восхищенно рассматривая прекрасное животное, казавшееся серебряным в Свете луны. Косуля подняла голову от воды, внимательно посмотрела на принцессу, словно изучая ее, внезапно метнулась в сторону и помчалась между деревьями. Морейн, не отдавая себе отчета, бросилась за ней. Так она бежала по ночному лесу, не разбирал дороги, вслед за мелькающим впереди силуэтом белой косули, пока деревья не расступились перед ней и не открыли впереди поляну, посреди которой стоял частокол из заостренных, врытых в землю бревен.
Косулю уже не было видно, она скрылась в чаще темного леса. Принцесса подошла к большим воротам, они оказались запертыми, рядом с ними была низенькая калитка, Морейн бесстрашно толкнула ее, и та со скрипом поддалась.
Посреди двора стоял небольшой аккуратный домик, сложенный из бревен, с маленьким светящимся оконцем, затянутым бычьим пузырем. Все еще находясь в состоянии бесстрашия перед лесом и всем, что в нем может встретиться, Морейн смело постучала. Услышав какое-то невнятное бормотанье и, не поняв слов, она отворила дверь.
Морейн вошла и очутилась в небольшой комнате с закопченным потолком. Ярко пылал очаг. У стены стояла широкая сосновая скамья. Стол был накрыт для трапезы. Повсюду горели яркие еловые лучины. Стены были увешаны пучками трав и веточек. В комнате никого не было. Тот же голос откуда-то из дальнего помещения дома велел гостье садиться.
Из внутренней комнаты, громко шаркая ногами, вышла старуха. На ней была длинная до полу туника, обшитая красивым узором по воротнику, подолу и рукавам, а также просторная безрукавка из дорогого меха куницы. На голове старухи, поверх распущенных седых волос, сверкал массивный золотой обруч с изумрудом на лбу, который, словно третий глаз, переливался и искрился над бровями. Если бы не этот сверкающий камень, Морейн сразу бы узнала старуху, но обруч с изумрудом — древним знаком Туатов — смутил ее. Старая колдунья Веда не удивилась, увидев принцессу.
— А-а-а, — протянула она, — полукровка. Ты теперь принцесса или рабыня? Что, кланяться тебе или гнать прочь?
Кланяться Веда не стала, а внимательно рассматривала Морейн обходя ее кругом, трогала скрюченными пальцами ее жалкое одеяние и растрепанные волосы.
— И где же теперь твои дорогие платья, твои сверкающие изумруды, твоя атласная кожа? — старуха горько посмеивалась. — Где же теперь твоя надменность, твоя гордость, твое достоинство? — И вдруг она закричала срывающимся голосом: — Как посмела ты опозорить древний род своих предков? Почему не пронзила свое горло кинжалом. как сделали это другие?
Морейн отшатнулась к входной двери. Она успела отвыкнуть от неприветливости и ворчания Веды. Они не виделись столько лет, а старуха не сказала ей даже ласкового слова. Но Веда, видя, что уже довела девушку до слез, подобрела.
— Садись за стол, принцесса Морейн, для тебя накрыто.
Морейн села, с удовольствием отметив, что старухина стряпня похожа на эринирскую. Принцесса успела проголодаться и попробовала все блюда. Старуха внимательно наблюдала за ней, подсовывая ей все новые лакомства и нахваливая свою стряпню.
Несмотря на грубость хозяйки, принцесса искренне радовалась встрече с лесной жрицей. За оконцем шелестела ночь. Приглушенно ухал филин. Пряный запах еды, уютный треск огня в очаге — неожиданная передышка в ее личной войне.
— Похоже, ты ждала меня, Веда. Откуда ты узнала, что я приду?
— Ветер нашептал мне, что по лесу бегает дочка Эохайда, преследуемая охотниками-людьми, чьей добычей она стала по собственной трусости. — Казалось, старуха была действительно расстроена поступком Морейн.
— Ты же сама все знаешь, Веда. Зачем упрекаешь меня? Мне нужно было больше смелости, чтобы остаться живой, чем чтобы умереть. Если бы не приказ моей матери, я бы совершила то же, что все остальные женщины.
— Нет, этого я не знала. Зачем же твоя мать так жестоко поступила с тобой? — Старуха покачала головой, пожевала пустым ртом. — Хотя нетрудно догадаться, она решила сделать из тебя жертвенное животное. Ты, как трусливая лань, не годишься ни на что другое.
Морейн поежилась, ей и самой приходили в голову такие мысли, но она гнала их от себя прочь.
— Позволь мне остаться у тебя, хотя бы на время, — Морейн была уверена, что в лесу она не пропадет.
— А зачем ты мне здесь? По дому я справляюсь сама, помощники мне не нужны, только лишний рот.
— Ах, так! Лишний рот! — возмущенно вскричала принцесса. — Быстро ты позабыла, как мои родители кормили и поили тебя и давали тебе приют. — Увидев, что старуха хитро улыбается, принцесса спросила: — Зачем же ты впустила меня, да еще кормишь даром? Вон рыщут по лесу охотники, выдай меня им, может, они тебя и отблагодарят.
— Знаю я их благодарность, — презрительно сморщилась Веда.
— А ведь ты сама заманила меня сюда, — догадалась Морейн, вспомнив белую косулю, и, вцепившись в руку старухи, умоляюще проговорила: — Помоги мне, дорогая Веда.
— А-а-а, — обрадовалась старуха, — вот я и дорогой стала. Может, ты и на коленях меня попросишь? Небось твои коленки уже успели загрубеть и привыкнуть.
Морейн молчала, соображал, как ей надо себя вести с колдуньей, чтобы та помогла ей.
— Думай, думай, девочка, — угадала старуха ее мысли, — может, и помогу тебе, только помощь бывает разная. Вопрос в том, чего ты хочешь: просто выжить или у тебя имеются какие-то другие пожелания?
— Погадай мне, как в прошлый раз, — Морейн вспомнила о своих видениях, — я хочу знать, что меня ждет.
Веда расхохоталась:
— Ишь ты, какая хитрая. Да и что ты хочешь увидеть, а? Есть ли вообще у тебя будущее? Я гадать тебе не буду, но, если хочешь, можешь сделать это сама. Ты училась у хороши магов, неужели ты была настолько ленива, что ничего не запомнила? Выбери сама себе веточки для огня и бросай их в очаг, да будь внимательна, сосредоточься, — ворчливо добавила Веда, как в старые времена.
Морейн прошлась вдоль висевших веточек и принюхалась. Все еще обостренное чувство помогло ей найти по запаху нужные связки. Старуха погрустнела, задумалась, перебирая подол своего передника, что-то зашептала себе под нос. Морейн присела перед очагом на колени, аккуратно положила сладко пахнущие, засушенные связки можжевельника и полыни в огонь, плеснула жидкость из поданного Ведой кувшина. Жидкость полыхнула ярким пламенем, принцессе на мгновение показалось, что оно приняло форму двух быков, упершихся друг в друга рогами.
— Что это значит? — воскликнула Морейн.
— Смотри, не отвлекайся, потом поговорим, — буркнула старуха, неотрывно глядя в пламя. Морейн, как зачарованная, смотрела на пламя, которое взвилось, заполнив собой весь очаг, и расступилось, открыв для принцессы какое-то подобие стола, на котором, весь залитый кровью, лежал Бренн с закрытыми глазами. Морейн почувствовала ком в горле и уже сквозь слезы увидела, как пламя вновь воссоединилось и сколько она ни всматривалась в огонь, видений в нем больше не было. Она повернула заплаканное лицо к старухе.
— Опять ревешь, — усмехнулась та, — ну что из тебя за боец? Видно, и вправду придется тебе помочь бежать.
— Нет! — воскликнула Морейн. — Я передумала. я остаюсь. — Она посмотрела в смеющиеся глаза старухи и сказала: — дай мне приворотное средство!
Старуха потеряла на мгновение дар речи, а потом захохотала:
— Да ты, видно, совсем ослепла! Не знаешь, как он проявляет свою любовь? — Старуха усмехнулась. — Разве что дать тебе отвар для короля, а? Чтобы ты лучше выполнила поручение матери, послушное дитя. Небось дерущиеся быки в огне — это братья? Точно, тихоня? Такая невзрачненькая, а сумела поссорить двух лучших женихов в этих диких горах. — Веда противно захихикала. — Возьмешь средство для короля?
— Возьму, — мгновенно согласилась принцесса.
— Маленькая лгунья, — зло прошипела старуха, — я вижу тебя насквозь. Если ты намерена провести остаток жизни в объятиях этого кровавого чудовища, убившего твою семью, я ничем не смогу тебе помочь. Поняла?
— В пламени я видела его мертвым, что это значит? — спросила Морейн, стараясь делать равнодушный вид и не реагировать на оскорбления Веды.
— Не знаю, — покачала головой старуха, — не каждый лежащий в крови человек мертв. Но лучше бы это было так.
Морейн направилась к двери.
— Куда это ты? — спросила старуха, хватая Морейн за рукав.
— Ему нужна помощь, — ответила Морейн.
Веда покачала головой:
— Помощь нужна не ему, а тебе. Подумай хорошенько, Эринирская принцесса, чего ты хочешь. Отбрось шелуху, выбери из всех своих желаний одно — самое важное, самое значительное. Посоветуйся не только со своим маленьким, глупым сердечком, но и со своей головой. Спроси свою душу, какое предназначение начертано для нее Великой Богиней. Вспомни своего отца, своего брата, вспомни то, что говорила тебе перед смертью Эринирская королева. Подумай и скажи мне, чего ты хочешь, и я помогу тебе.
Морейн остановилась у двери в замешательстве, вспомнила, как уходил в последний бой Серасаф в помятых, облупившихся доспехах, как Белин изумленно вынул меч из тела Эринирской королевы, как стекали струи крови по волосам Бренна в недавнем видении. Изумруд во лбу Веды тускло мерцал, напоминая девушке о короне, которую носил ее отец, король Эохайд.
— Ты уже отказала мне в помощи, — наклонившись к старухе, проронила она.
И прежде чем Веда успела ей что-то ответить, Морейн резко развернулась и выскочила за дверь, не обращал внимание на кричащую ей что-то вслед старуху.
Веда вернулась в комнату и тихо позвала:
— Можешь выйти, Гвен, она ушла.
Пригнувшись под низкой притолокой, из внутренней комнаты вышел высокий человек, укутанный в плащ. Он сел на скамью и устало опустил голову.
— Что ты думаешь о ней, Гвен? — спросила Веда на удивление почтительным и ласковым голосом, какого Морейн от нее никогда не слышала.
— Она — человек, — грустно ответил Гвен, — нашей крови в ней мало.
— А что сказал Мидир? — последнее слово Веда произнесла с трепетом и безграничным уважением.
— Он не успел изучить Морейн, его спугнула внезапно появившаяся птица Поэннинского жреца, — ответил Гвен.
— Ты думаешь, она не справится?
— Не знаю. То, что дерево узнало ее, а Прен Дук открыл ей вход в наш мир, говорит о том, что она обладает силой. Но сила эта спрятана где-то глубоко, так глубоко, что сама Морейн о ней не знает. О каких глупостях вы с ней говорили? — Гвен вопросительно посмотрел на старуху. — Боюсь, все наши усилия будут напрасны. Трудно поверить, что она дочь Эохайда.
— Не суди ее слишком строго. Она измучена и напугана. И ты правильно заметил, она всего лишь человек, и то, что ты называешь глупостями — это обычные человеческие чувства, — мягко проговорила Веда, убирая со стола грязную посуду и ставя чистую для гостя. — Гвен, она женщина, а не воин, чего ты от нее хочешь, чтобы она рвалась в бои, как молодой конь?
— Увы, — вздохнул Гвен, — и это на нее мы возлагали столько надежд.
— Может быть, тебе стоило ей показаться? Ты наверняка смог бы повлиять на нее, — уважительно проговорила старуха.
— У меня еще будет такая возможность, — ответил Гвен. — Быть может, позже, когда ее глупые человеческие чувства сменятся боевым духом Туатов и желанием бороться.
— Что-то я с трудом представляю себе эту девочку, охваченную боевым духом, — покачала головой Веда. — Она не предназначена для боя.
— Если я не ошибся в ее силе, возможно, в нужный момент белая кровь сыграет свою роль и разбудит в ней дух нашего народа, — торжественно произнес Гвен. — Что ты видела в огне?
— Видения не очень ясные, из Морейн не выйдет предсказательницы. Но все же есть вероятность того, что она поссорит братьев, и они убьют друг друга…
В темноте слонялись охотники, они провели в лесу уже полночи в безрезультатных поисках пропавшей девушки.
Белин закрыл лицо руками, представив, как напуганная женщина мечется между деревьями, утопая в грязи, и падает, настигнутая черной тенью. «Нет, — подумал король, — это пора прекратить. И как мог я, в ком тоже течет белая кровь, позволить так унизить принцессу Туатов». Ему самому захотелось выхватить меч и с боевым кличем броситься в лес на ее спасение.
Кто знает, не судьба ли послала ему Морану. Два последних в Поэннине Туата-полукровки, наверное, не случайно встретились в этой мрачной крепости. Король встал. Расхаживая вокруг костра, он прислушивался к доносившемуся из леса лаю собак и перекрикиванию людей. «Интересно, — подумал король, — посмеет ли кто-нибудь возразить мне, если я женюсь на пленнице, как это сделал мой отец? Да и кому какое до этого дело? Никто не сможет отнять у нее ее происхождение, а значит, она всегда остается принцессой». Никого действительно не интересовала личная жизнь короля, никого, кроме его брата, принца Бренна. Да и того волновал только один вопрос — наследник. Пока король не дал законного наследника королевству, Бренн будет спокоен, но кто знает, как изменится его поведение, если у короля родится здоровый ребенок? Впрочем Белин об этом уже не мечтал. Пять жен и сотни женщин не смогли дать ему живого ребенка, и он уже смирился что в этом только его вина. Размышления короля были прерваны появившейся из леса процессией, во главе которой шел разъяренный Бренн.
— Рыжая ведьма! — возмущался он. — Она исчезла! Просто растворилась в лесу.
Белин усмехнулся:
— Только идиот может отпустить Туата в лес и надеяться поймать его там.
— Но, Белин, ведь это только сплетни наших дворовых. Неужели ты и вправду думаешь, что она способна использовать эти колдовские штучки? — Бренну было стыдно перед другими охотниками, что он так опростоволосился.
— Не знаю, — мстительно произнес король, наслаждаясь растерянностью брата. — Но я бы не пропал в лесу, а ведь во мне меньше белой крови, чем в ней.
Охотники уже заждались отправления домой. Белин решил оставить нескольких воинов для дальнейших поисков пропавшей принцессы. С ними остался и Бренн, несмотря на возражения короля.
— Привези ее мне живой, — сказал Белин брату и зло добавил, — если не найдешь ее, ты ответишь мне за свою выходку.
Бренн озадаченно смотрел вслед черным всадникам, скрывшимся в ночи. «Не к добру Белин вспомнил о ее происхождении, а заодно и о своем», — подумал он.
Не зная, что предпринять, Бренн приказал воинам искать принцессу в лесу с собаками, хотя думал, что если Белин окажется прав, то это, конечно, не поможет. Оставив Харта сторожить угасов и на тот случай, если Морейн, незамеченная остальными, выйдет на поляну, вся группа разбрелась по лесу.
Бренн ругал себя за глупую шутку. Но кто же мог предположить, что эта бестия задумает колдовать в лесу. Да нет, этого просто не может быть. Если бы она была способна на это, то давно бы уже проучила своих обидчиков. Конечно же, глупая девчонка просто заблудилась и теперь сидит где-нибудь под деревом, перепуганная до смерти. Хорошо еще, что не слишком холодно, попади она в лес в феврале, до утра можно было бы и закоченеть. «Дуреха, дрянь, — ругал ее Бренн. — Теперь меня высмеют мои же братья. Если мы ее не найдем, все решат, что я упустил добычу, не смог поймать девчонку в лесу». Бренн рассерженно пнул старый пень. Только бы она не набрела на какого-нибудь дикого зверя. И, как будто в подтверждение его тревожным мыслям, раздался где-то очень далеко волчий вой. Бренн перехватил копье и закричал своим товарищам, чтобы те были внимательнее. Он помчался в ту сторону, откуда, как ему казалось, раздался этот звук, и вскоре выбежал к старой, раскинувшей свои голые, озябшие ветки, липе. Перед деревом сидела освещенная осенней луной Морейн и раскладывала на мокрой листве какой-то странный узор из маленьких веточек. Бренн стал пробираться за деревьями, боясь спугнуть девушку.
— Я слышу тебя, Бренн, — громко сказала Морейн, и когда он вышел из тени деревьев, добавила: — Вы, люди, не умеете ходить тихо по лесу: листья шуршат, ветки трещат.
— А что умеете вы, нелюди? — зло проговорил Бренн.
Подойдя ближе, он стал разглядывать фигурки, выложенные из палочек. Неожиданно он сделал прыжок в сторону девушки и, обхватив ее руками, повалил на землю. Сжав одной рукой ее горло, он разметал копьем палочки, разрушив их стройный узор.
— Ах ты, маленькая ведьма, что за жуткий обряд ты здесь затеяла? — Видя, что она задыхается, он отпустил руку.
— Ты всегда начинаешь сразу душить? — спросила она, ощупывая свою шею, — или, может быть, сначала спросишь у меня, что случилось? Я не умею колдовать, успокойся.
— Тогда что за руны ты пыталась сложить из этих сучьев? — спросил Бренн, несколько успокоившись, но на всякий случай раскидал ветки подальше от девушки так, чтобы их трудно было собрать.
— Нельзя же быть таким суеверным, мой принц. Я просто устала и присела отдохнуть, а эти ветки валялись кругом, и я с ними играла. Увы, — Морейн подняла на него глаза, — я не обладаю магией, иначе бы я не сидела здесь.
Бренн, чувствуя неловкость за свой малодушный страх, пытался все же найти ему причины.
— Если ты не обладаешь магией, как могла ты скрыться от моих охотников и собак так надолго, где ты была?
Морейн вдруг почувствовала усталость и холод. Развеялись последние следы восхитительного дурмана, в котором она находилась с момента своего исчезновения у Липы. Воспоминания о чудовище с горящими глазами, промчавшемся мимо нее, нахлынули на принцессу, и она начала рассказывать о нем Бренну, расплакавшись от пережитого страха. Бренн несколько опешил, когда рыдающая девушка трепетно прижалась к нему. На поляну выбежала собака, привлеченная голосом своего хозяина. Увидев такую непозволительную вольность в отношении его господина, Пап вцепился зубами в плащ Морейн. Бренн уже хотел отпихнуть от принцессы Папа, пока он не загрыз бедную девушку, но свирепый пес вдруг завилял хвостом, пытаясь лизнуть Морейн в лицо. Она отбивалась от него, повизгивая. Ошеломленный Бренн понял, что они играют. «Странно, — подумал он, — я сам натравливал на нее Папа».
Бренн протрубил в рог, призывая других вернуться на поляну к угасам. Усталая процессия двинулась в сторону замка.
Глава 14
— Но кто же может действительно противостоять человеку в лесу, — Бренн обернулся к братьям, — как вы думаете?
— Только эти скользкие твари из ее племени, — подхватил его тон Каэль, указывал пальцем на Морейн. Каэль, так же как Рикк, нередко составлял компанию брату в его диких развлечениях.
— Да брось, — Бренн улыбнулся, — неужели этот хилый народец действительно способен соперничать с нами?
— Если бы этот, как ты выразился, народец не вымирал, а был в прежней силе, то вы бы не властвовали над всем Островом, — вызывающе произнесла Морейн.
— Не смеши меня. Твой братец, насколько я помню, не смог противопоставить нам ничего, кроме вялых взмахов меча, и тут же расстался с жизнью. — Бренн помахал по воз духу ладонями, словно отбиваясь от насекомых, и откинулся назад на землю, изображал убитого.
— Встретился бы ты с ним один на один, да еще и в лесу я бы посмотрела, кто из вас там расстался бы с жизнью, — запальчиво ответила Морейн.
— Какая разница, — спросил Бренн, поднимаясь, — в лесу или на поле боя? Он уже проиграл свою битву, потому что оказался слаб. Я ненавижу слабых.
Внезапно дыхание Бренна сбилось, и он закашлялся.
— Насколько я знаю, ты так и не решился помериться с ним силой, — презрительно заявила Морейн, позабыв о том, как ее радовал этот факт прежде. — Серасафа убил король, а ты прятался за его спиной. — Бренн откашлялся и остановил на Морейн удивленный взгляд, будто только заметил ее, а она мечтательно продолжила: — Лес, он полон жизни, он родной дом нашему племени, и в лесу тебе с нами не тягаться.
Она не заметила предостерегающего жеста Квелин, которая не решилась высказать вслух свои опасения.
— Да-а? — довольно протянул Бренн. — Как ты думаешь, Рикк, стоит нам проверить слова заносчивой девчонки?
— Если ты пустишь по ее следу собак, вряд ли она будет по-прежнему думать, что ее племя превосходит наше, — Рикк зловеще расхохотался, не обращая внимания на попытки Квелин остановить его.
Морейн запоздало опомнилась. Она оглянулась, ища глазами короля. Белин стоял на другой стороне поляны, отрабатывая с Убракием новые приемы боя на мечах.
То, что показалось сначала забавной игрой, теперь превратилось в кошмарную охоту, где преследуемой жертвой оказалась она сама. Морейн жалела о брошенном вызове и готова уже была вернуться и попросить прощение за свою дерзость. Если бы король был поблизости, он не позволил бы братьям устроить на нее травлю. Боги, какая глупость бегать по лесу преследуемой охмелевшими охотника ми и их собаками. Ей надо пробраться лесом к другой стороне поляны, где она видела короля, и рассказать ему, какую жестокую игру затеял его безумный брат.
Морейн остановилась, прислушалась к доносящемуся шуму, пытаясь определить, в какую сторону ей идти. Пока принцесса раздумывала, на ее глазах небо внезапно потемнело, сгустились тучи, закрыв собой заходящее солнце. Боги грозно расхохотались громом, угрожая обрушить на землю свое проклятье. Поднялся ветер, зловеще завывая в голых ветках осенних деревьев. Стало холодно. До слуха Морейн донесся собачий лай, и принцесса решительно двинулась ему навстречу. Собак она боялась меньше, чем людей.
Впереди, между стволами деревьев, мелькнула чья-то тень, послышалось звериное рычание. Морейн в нерешительности остановилась, пытаясь издали увидеть, кто приближается к ней. На расстоянии нескольких десятков шагов она уже смогла разглядеть того, кто двигался ей навстречу. Рыскающее по лесу существо издавало жуткий звериный хрип, в сумраке его глаза засветились, словно отражал закат. Чуть не задохнувшись накатившимся на нее ужасом, Морейн прижалась к старой липе, не зная, заметил ли ее преследователь. Он двигался рывками, останавливаясь и прислушиваясь.
— Спиной к ветру, глазами на восток, — всплыли в ее памяти слова и сами сорвались с уст Морейн, — стоит старый Лесной Князь. Прен Дук, Великий дух леса, дай защиту для Туата де Дананн!
И, сама сомневаясь в своем происхождении и не уверенная, в том что Прен Дук почувствует в ней жалкие остатки белой крови, Морейн отчаянно вжалась спиной в грубую мерзлую кору дерева. Неведомое существо мчалось прямо на нее и, безусловно, уже должно было ее видеть. Но в нескольких шагах от Морейн оно остановилось в нерешительности, шумно втягивая ноздрями воздух и злобно взвыв, пробежало мимо. Морейн не смогла разглядеть его в сгущающейся темноте. Она тихо возносила благодарственные молитвы древней богине Туатов, о которой вспоминала слишком редко для того, кто так нуждается в ее помощи.
Простояв под липой некоторое время и убедившись, что преследователей рядом нет, принцесса решилась выйти из-под защиты дерева. Безусловно, охотники бросили свою глупую игру, решив, что достаточно напугали заносчивую девушку. Морейн вдруг почувствовала, что лес меняется, как и она сама. Лес, показавшийся сначала таким неприветливым, теперь манил ее своим очарованием. Ветер стих. Образ ее мыслей несколько изменился после общения с липой. «Как примитивны люди, — подумала принцесса. — Неужели мой несчастный народ так быстро позабыт ими, что они решили устроить охоту на Туата в лесу». Наивные вояки, они отпустили ее в лес, ее, принцессу Туатов, которой не страшны ни волки, ни медведи.
Принцесса зажмурилась, вдыхая пряный запах осеннего леса. Она присела на поваленное ветром дерево и задумалась, что ей делать с неожиданно свалившейся на нее свободой. Услышав шум воды, она пошла на ее поиски и вскоре набрела на светлый студеный ручей, выбегающий из-под корней дерева. Морейн опустилась на колени перед ручьем и, зачерпнув ладонями ледяную воду, напилась и умылась.
Вскоре стало светлее благодаря взошедшей луне. Бесшумно ступая по рыхлой листве, вышла к ручью белая косуля, остановилась в двух шагах от девушки, склонила голову к прозрачной воде. Морейн замерла, восхищенно рассматривая прекрасное животное, казавшееся серебряным в Свете луны. Косуля подняла голову от воды, внимательно посмотрела на принцессу, словно изучая ее, внезапно метнулась в сторону и помчалась между деревьями. Морейн, не отдавая себе отчета, бросилась за ней. Так она бежала по ночному лесу, не разбирал дороги, вслед за мелькающим впереди силуэтом белой косули, пока деревья не расступились перед ней и не открыли впереди поляну, посреди которой стоял частокол из заостренных, врытых в землю бревен.
Косулю уже не было видно, она скрылась в чаще темного леса. Принцесса подошла к большим воротам, они оказались запертыми, рядом с ними была низенькая калитка, Морейн бесстрашно толкнула ее, и та со скрипом поддалась.
Посреди двора стоял небольшой аккуратный домик, сложенный из бревен, с маленьким светящимся оконцем, затянутым бычьим пузырем. Все еще находясь в состоянии бесстрашия перед лесом и всем, что в нем может встретиться, Морейн смело постучала. Услышав какое-то невнятное бормотанье и, не поняв слов, она отворила дверь.
Морейн вошла и очутилась в небольшой комнате с закопченным потолком. Ярко пылал очаг. У стены стояла широкая сосновая скамья. Стол был накрыт для трапезы. Повсюду горели яркие еловые лучины. Стены были увешаны пучками трав и веточек. В комнате никого не было. Тот же голос откуда-то из дальнего помещения дома велел гостье садиться.
Из внутренней комнаты, громко шаркая ногами, вышла старуха. На ней была длинная до полу туника, обшитая красивым узором по воротнику, подолу и рукавам, а также просторная безрукавка из дорогого меха куницы. На голове старухи, поверх распущенных седых волос, сверкал массивный золотой обруч с изумрудом на лбу, который, словно третий глаз, переливался и искрился над бровями. Если бы не этот сверкающий камень, Морейн сразу бы узнала старуху, но обруч с изумрудом — древним знаком Туатов — смутил ее. Старая колдунья Веда не удивилась, увидев принцессу.
— А-а-а, — протянула она, — полукровка. Ты теперь принцесса или рабыня? Что, кланяться тебе или гнать прочь?
Кланяться Веда не стала, а внимательно рассматривала Морейн обходя ее кругом, трогала скрюченными пальцами ее жалкое одеяние и растрепанные волосы.
— И где же теперь твои дорогие платья, твои сверкающие изумруды, твоя атласная кожа? — старуха горько посмеивалась. — Где же теперь твоя надменность, твоя гордость, твое достоинство? — И вдруг она закричала срывающимся голосом: — Как посмела ты опозорить древний род своих предков? Почему не пронзила свое горло кинжалом. как сделали это другие?
Морейн отшатнулась к входной двери. Она успела отвыкнуть от неприветливости и ворчания Веды. Они не виделись столько лет, а старуха не сказала ей даже ласкового слова. Но Веда, видя, что уже довела девушку до слез, подобрела.
— Садись за стол, принцесса Морейн, для тебя накрыто.
Морейн села, с удовольствием отметив, что старухина стряпня похожа на эринирскую. Принцесса успела проголодаться и попробовала все блюда. Старуха внимательно наблюдала за ней, подсовывая ей все новые лакомства и нахваливая свою стряпню.
Несмотря на грубость хозяйки, принцесса искренне радовалась встрече с лесной жрицей. За оконцем шелестела ночь. Приглушенно ухал филин. Пряный запах еды, уютный треск огня в очаге — неожиданная передышка в ее личной войне.
— Похоже, ты ждала меня, Веда. Откуда ты узнала, что я приду?
— Ветер нашептал мне, что по лесу бегает дочка Эохайда, преследуемая охотниками-людьми, чьей добычей она стала по собственной трусости. — Казалось, старуха была действительно расстроена поступком Морейн.
— Ты же сама все знаешь, Веда. Зачем упрекаешь меня? Мне нужно было больше смелости, чтобы остаться живой, чем чтобы умереть. Если бы не приказ моей матери, я бы совершила то же, что все остальные женщины.
— Нет, этого я не знала. Зачем же твоя мать так жестоко поступила с тобой? — Старуха покачала головой, пожевала пустым ртом. — Хотя нетрудно догадаться, она решила сделать из тебя жертвенное животное. Ты, как трусливая лань, не годишься ни на что другое.
Морейн поежилась, ей и самой приходили в голову такие мысли, но она гнала их от себя прочь.
— Позволь мне остаться у тебя, хотя бы на время, — Морейн была уверена, что в лесу она не пропадет.
— А зачем ты мне здесь? По дому я справляюсь сама, помощники мне не нужны, только лишний рот.
— Ах, так! Лишний рот! — возмущенно вскричала принцесса. — Быстро ты позабыла, как мои родители кормили и поили тебя и давали тебе приют. — Увидев, что старуха хитро улыбается, принцесса спросила: — Зачем же ты впустила меня, да еще кормишь даром? Вон рыщут по лесу охотники, выдай меня им, может, они тебя и отблагодарят.
— Знаю я их благодарность, — презрительно сморщилась Веда.
— А ведь ты сама заманила меня сюда, — догадалась Морейн, вспомнив белую косулю, и, вцепившись в руку старухи, умоляюще проговорила: — Помоги мне, дорогая Веда.
— А-а-а, — обрадовалась старуха, — вот я и дорогой стала. Может, ты и на коленях меня попросишь? Небось твои коленки уже успели загрубеть и привыкнуть.
Морейн молчала, соображал, как ей надо себя вести с колдуньей, чтобы та помогла ей.
— Думай, думай, девочка, — угадала старуха ее мысли, — может, и помогу тебе, только помощь бывает разная. Вопрос в том, чего ты хочешь: просто выжить или у тебя имеются какие-то другие пожелания?
— Погадай мне, как в прошлый раз, — Морейн вспомнила о своих видениях, — я хочу знать, что меня ждет.
Веда расхохоталась:
— Ишь ты, какая хитрая. Да и что ты хочешь увидеть, а? Есть ли вообще у тебя будущее? Я гадать тебе не буду, но, если хочешь, можешь сделать это сама. Ты училась у хороши магов, неужели ты была настолько ленива, что ничего не запомнила? Выбери сама себе веточки для огня и бросай их в очаг, да будь внимательна, сосредоточься, — ворчливо добавила Веда, как в старые времена.
Морейн прошлась вдоль висевших веточек и принюхалась. Все еще обостренное чувство помогло ей найти по запаху нужные связки. Старуха погрустнела, задумалась, перебирая подол своего передника, что-то зашептала себе под нос. Морейн присела перед очагом на колени, аккуратно положила сладко пахнущие, засушенные связки можжевельника и полыни в огонь, плеснула жидкость из поданного Ведой кувшина. Жидкость полыхнула ярким пламенем, принцессе на мгновение показалось, что оно приняло форму двух быков, упершихся друг в друга рогами.
— Что это значит? — воскликнула Морейн.
— Смотри, не отвлекайся, потом поговорим, — буркнула старуха, неотрывно глядя в пламя. Морейн, как зачарованная, смотрела на пламя, которое взвилось, заполнив собой весь очаг, и расступилось, открыв для принцессы какое-то подобие стола, на котором, весь залитый кровью, лежал Бренн с закрытыми глазами. Морейн почувствовала ком в горле и уже сквозь слезы увидела, как пламя вновь воссоединилось и сколько она ни всматривалась в огонь, видений в нем больше не было. Она повернула заплаканное лицо к старухе.
— Опять ревешь, — усмехнулась та, — ну что из тебя за боец? Видно, и вправду придется тебе помочь бежать.
— Нет! — воскликнула Морейн. — Я передумала. я остаюсь. — Она посмотрела в смеющиеся глаза старухи и сказала: — дай мне приворотное средство!
Старуха потеряла на мгновение дар речи, а потом захохотала:
— Да ты, видно, совсем ослепла! Не знаешь, как он проявляет свою любовь? — Старуха усмехнулась. — Разве что дать тебе отвар для короля, а? Чтобы ты лучше выполнила поручение матери, послушное дитя. Небось дерущиеся быки в огне — это братья? Точно, тихоня? Такая невзрачненькая, а сумела поссорить двух лучших женихов в этих диких горах. — Веда противно захихикала. — Возьмешь средство для короля?
— Возьму, — мгновенно согласилась принцесса.
— Маленькая лгунья, — зло прошипела старуха, — я вижу тебя насквозь. Если ты намерена провести остаток жизни в объятиях этого кровавого чудовища, убившего твою семью, я ничем не смогу тебе помочь. Поняла?
— В пламени я видела его мертвым, что это значит? — спросила Морейн, стараясь делать равнодушный вид и не реагировать на оскорбления Веды.
— Не знаю, — покачала головой старуха, — не каждый лежащий в крови человек мертв. Но лучше бы это было так.
Морейн направилась к двери.
— Куда это ты? — спросила старуха, хватая Морейн за рукав.
— Ему нужна помощь, — ответила Морейн.
Веда покачала головой:
— Помощь нужна не ему, а тебе. Подумай хорошенько, Эринирская принцесса, чего ты хочешь. Отбрось шелуху, выбери из всех своих желаний одно — самое важное, самое значительное. Посоветуйся не только со своим маленьким, глупым сердечком, но и со своей головой. Спроси свою душу, какое предназначение начертано для нее Великой Богиней. Вспомни своего отца, своего брата, вспомни то, что говорила тебе перед смертью Эринирская королева. Подумай и скажи мне, чего ты хочешь, и я помогу тебе.
Морейн остановилась у двери в замешательстве, вспомнила, как уходил в последний бой Серасаф в помятых, облупившихся доспехах, как Белин изумленно вынул меч из тела Эринирской королевы, как стекали струи крови по волосам Бренна в недавнем видении. Изумруд во лбу Веды тускло мерцал, напоминая девушке о короне, которую носил ее отец, король Эохайд.
— Ты уже отказала мне в помощи, — наклонившись к старухе, проронила она.
И прежде чем Веда успела ей что-то ответить, Морейн резко развернулась и выскочила за дверь, не обращал внимание на кричащую ей что-то вслед старуху.
Веда вернулась в комнату и тихо позвала:
— Можешь выйти, Гвен, она ушла.
Пригнувшись под низкой притолокой, из внутренней комнаты вышел высокий человек, укутанный в плащ. Он сел на скамью и устало опустил голову.
— Что ты думаешь о ней, Гвен? — спросила Веда на удивление почтительным и ласковым голосом, какого Морейн от нее никогда не слышала.
— Она — человек, — грустно ответил Гвен, — нашей крови в ней мало.
— А что сказал Мидир? — последнее слово Веда произнесла с трепетом и безграничным уважением.
— Он не успел изучить Морейн, его спугнула внезапно появившаяся птица Поэннинского жреца, — ответил Гвен.
— Ты думаешь, она не справится?
— Не знаю. То, что дерево узнало ее, а Прен Дук открыл ей вход в наш мир, говорит о том, что она обладает силой. Но сила эта спрятана где-то глубоко, так глубоко, что сама Морейн о ней не знает. О каких глупостях вы с ней говорили? — Гвен вопросительно посмотрел на старуху. — Боюсь, все наши усилия будут напрасны. Трудно поверить, что она дочь Эохайда.
— Не суди ее слишком строго. Она измучена и напугана. И ты правильно заметил, она всего лишь человек, и то, что ты называешь глупостями — это обычные человеческие чувства, — мягко проговорила Веда, убирая со стола грязную посуду и ставя чистую для гостя. — Гвен, она женщина, а не воин, чего ты от нее хочешь, чтобы она рвалась в бои, как молодой конь?
— Увы, — вздохнул Гвен, — и это на нее мы возлагали столько надежд.
— Может быть, тебе стоило ей показаться? Ты наверняка смог бы повлиять на нее, — уважительно проговорила старуха.
— У меня еще будет такая возможность, — ответил Гвен. — Быть может, позже, когда ее глупые человеческие чувства сменятся боевым духом Туатов и желанием бороться.
— Что-то я с трудом представляю себе эту девочку, охваченную боевым духом, — покачала головой Веда. — Она не предназначена для боя.
— Если я не ошибся в ее силе, возможно, в нужный момент белая кровь сыграет свою роль и разбудит в ней дух нашего народа, — торжественно произнес Гвен. — Что ты видела в огне?
— Видения не очень ясные, из Морейн не выйдет предсказательницы. Но все же есть вероятность того, что она поссорит братьев, и они убьют друг друга…
В темноте слонялись охотники, они провели в лесу уже полночи в безрезультатных поисках пропавшей девушки.
Белин закрыл лицо руками, представив, как напуганная женщина мечется между деревьями, утопая в грязи, и падает, настигнутая черной тенью. «Нет, — подумал король, — это пора прекратить. И как мог я, в ком тоже течет белая кровь, позволить так унизить принцессу Туатов». Ему самому захотелось выхватить меч и с боевым кличем броситься в лес на ее спасение.
Кто знает, не судьба ли послала ему Морану. Два последних в Поэннине Туата-полукровки, наверное, не случайно встретились в этой мрачной крепости. Король встал. Расхаживая вокруг костра, он прислушивался к доносившемуся из леса лаю собак и перекрикиванию людей. «Интересно, — подумал король, — посмеет ли кто-нибудь возразить мне, если я женюсь на пленнице, как это сделал мой отец? Да и кому какое до этого дело? Никто не сможет отнять у нее ее происхождение, а значит, она всегда остается принцессой». Никого действительно не интересовала личная жизнь короля, никого, кроме его брата, принца Бренна. Да и того волновал только один вопрос — наследник. Пока король не дал законного наследника королевству, Бренн будет спокоен, но кто знает, как изменится его поведение, если у короля родится здоровый ребенок? Впрочем Белин об этом уже не мечтал. Пять жен и сотни женщин не смогли дать ему живого ребенка, и он уже смирился что в этом только его вина. Размышления короля были прерваны появившейся из леса процессией, во главе которой шел разъяренный Бренн.
— Рыжая ведьма! — возмущался он. — Она исчезла! Просто растворилась в лесу.
Белин усмехнулся:
— Только идиот может отпустить Туата в лес и надеяться поймать его там.
— Но, Белин, ведь это только сплетни наших дворовых. Неужели ты и вправду думаешь, что она способна использовать эти колдовские штучки? — Бренну было стыдно перед другими охотниками, что он так опростоволосился.
— Не знаю, — мстительно произнес король, наслаждаясь растерянностью брата. — Но я бы не пропал в лесу, а ведь во мне меньше белой крови, чем в ней.
Охотники уже заждались отправления домой. Белин решил оставить нескольких воинов для дальнейших поисков пропавшей принцессы. С ними остался и Бренн, несмотря на возражения короля.
— Привези ее мне живой, — сказал Белин брату и зло добавил, — если не найдешь ее, ты ответишь мне за свою выходку.
Бренн озадаченно смотрел вслед черным всадникам, скрывшимся в ночи. «Не к добру Белин вспомнил о ее происхождении, а заодно и о своем», — подумал он.
Не зная, что предпринять, Бренн приказал воинам искать принцессу в лесу с собаками, хотя думал, что если Белин окажется прав, то это, конечно, не поможет. Оставив Харта сторожить угасов и на тот случай, если Морейн, незамеченная остальными, выйдет на поляну, вся группа разбрелась по лесу.
Бренн ругал себя за глупую шутку. Но кто же мог предположить, что эта бестия задумает колдовать в лесу. Да нет, этого просто не может быть. Если бы она была способна на это, то давно бы уже проучила своих обидчиков. Конечно же, глупая девчонка просто заблудилась и теперь сидит где-нибудь под деревом, перепуганная до смерти. Хорошо еще, что не слишком холодно, попади она в лес в феврале, до утра можно было бы и закоченеть. «Дуреха, дрянь, — ругал ее Бренн. — Теперь меня высмеют мои же братья. Если мы ее не найдем, все решат, что я упустил добычу, не смог поймать девчонку в лесу». Бренн рассерженно пнул старый пень. Только бы она не набрела на какого-нибудь дикого зверя. И, как будто в подтверждение его тревожным мыслям, раздался где-то очень далеко волчий вой. Бренн перехватил копье и закричал своим товарищам, чтобы те были внимательнее. Он помчался в ту сторону, откуда, как ему казалось, раздался этот звук, и вскоре выбежал к старой, раскинувшей свои голые, озябшие ветки, липе. Перед деревом сидела освещенная осенней луной Морейн и раскладывала на мокрой листве какой-то странный узор из маленьких веточек. Бренн стал пробираться за деревьями, боясь спугнуть девушку.
— Я слышу тебя, Бренн, — громко сказала Морейн, и когда он вышел из тени деревьев, добавила: — Вы, люди, не умеете ходить тихо по лесу: листья шуршат, ветки трещат.
— А что умеете вы, нелюди? — зло проговорил Бренн.
Подойдя ближе, он стал разглядывать фигурки, выложенные из палочек. Неожиданно он сделал прыжок в сторону девушки и, обхватив ее руками, повалил на землю. Сжав одной рукой ее горло, он разметал копьем палочки, разрушив их стройный узор.
— Ах ты, маленькая ведьма, что за жуткий обряд ты здесь затеяла? — Видя, что она задыхается, он отпустил руку.
— Ты всегда начинаешь сразу душить? — спросила она, ощупывая свою шею, — или, может быть, сначала спросишь у меня, что случилось? Я не умею колдовать, успокойся.
— Тогда что за руны ты пыталась сложить из этих сучьев? — спросил Бренн, несколько успокоившись, но на всякий случай раскидал ветки подальше от девушки так, чтобы их трудно было собрать.
— Нельзя же быть таким суеверным, мой принц. Я просто устала и присела отдохнуть, а эти ветки валялись кругом, и я с ними играла. Увы, — Морейн подняла на него глаза, — я не обладаю магией, иначе бы я не сидела здесь.
Бренн, чувствуя неловкость за свой малодушный страх, пытался все же найти ему причины.
— Если ты не обладаешь магией, как могла ты скрыться от моих охотников и собак так надолго, где ты была?
Морейн вдруг почувствовала усталость и холод. Развеялись последние следы восхитительного дурмана, в котором она находилась с момента своего исчезновения у Липы. Воспоминания о чудовище с горящими глазами, промчавшемся мимо нее, нахлынули на принцессу, и она начала рассказывать о нем Бренну, расплакавшись от пережитого страха. Бренн несколько опешил, когда рыдающая девушка трепетно прижалась к нему. На поляну выбежала собака, привлеченная голосом своего хозяина. Увидев такую непозволительную вольность в отношении его господина, Пап вцепился зубами в плащ Морейн. Бренн уже хотел отпихнуть от принцессы Папа, пока он не загрыз бедную девушку, но свирепый пес вдруг завилял хвостом, пытаясь лизнуть Морейн в лицо. Она отбивалась от него, повизгивая. Ошеломленный Бренн понял, что они играют. «Странно, — подумал он, — я сам натравливал на нее Папа».
Бренн протрубил в рог, призывая других вернуться на поляну к угасам. Усталая процессия двинулась в сторону замка.
Глава 14
Самайн
Новые союзники Поэннина — гадирцы — никогда не оставались в замке дольше, чем требовала беседа с королем, какая бы погода ни бушевала за его стенами. Поэннинцы привыкли к этой странности своих новых союзников и не удивились, когда гадирские посланцы потребовали немедленной встречи с королем. К тому же в преддверии приближающегося праздника Самайн Гвидион сам стремился поскорее избавиться от гостей.
Морейн была удивлена, когда ее пригласили в качестве переводчика. Прежде эту работу выполнял сам друид.
— Разве ты не знаешь их языка? — изумилась Морейн и испугалась: в Антилле о «змееголовых» ей приходилось слышать самые отвратительные вещи.
— Когда я сам занимаюсь переводом, это мешает мне сосредоточиться и читать их мысли. Если переводить станешь ты, я смогу, не отвлекаясь, углубиться в собственную работу.
— Ты им не доверяешь? — поинтересовалась Морейн.
— Я должен проверить, насколько они искренни, — уклончиво ответил друид. Морейн никогда прежде не видела жителей Гадира, хотя и была о них много наслыiпана. В Город Солнца не пускали иноземцев, даже послов встречали в его окрестностях.
Морейн была приятно удивлена, обнаружив, что «змееголовые» не так ужасны, как ей представлялось прежде. Гадирские посланники Икха и Двир, похожие друг на друга, как две капли воды, были невысокими и смуглыми. Черные жесткие волосы, низкие лбы, раскосые глаза и желтая кожа, вот и все, что заставляло антильцев делать такое неблагоприятное сравнение со змеями. Странный разрез глаз придавал лицам гадирцев коварное выражение.
Морейн была удивлена, когда ее пригласили в качестве переводчика. Прежде эту работу выполнял сам друид.
— Разве ты не знаешь их языка? — изумилась Морейн и испугалась: в Антилле о «змееголовых» ей приходилось слышать самые отвратительные вещи.
— Когда я сам занимаюсь переводом, это мешает мне сосредоточиться и читать их мысли. Если переводить станешь ты, я смогу, не отвлекаясь, углубиться в собственную работу.
— Ты им не доверяешь? — поинтересовалась Морейн.
— Я должен проверить, насколько они искренни, — уклончиво ответил друид. Морейн никогда прежде не видела жителей Гадира, хотя и была о них много наслыiпана. В Город Солнца не пускали иноземцев, даже послов встречали в его окрестностях.
Морейн была приятно удивлена, обнаружив, что «змееголовые» не так ужасны, как ей представлялось прежде. Гадирские посланники Икха и Двир, похожие друг на друга, как две капли воды, были невысокими и смуглыми. Черные жесткие волосы, низкие лбы, раскосые глаза и желтая кожа, вот и все, что заставляло антильцев делать такое неблагоприятное сравнение со змеями. Странный разрез глаз придавал лицам гадирцев коварное выражение.