Я обратила внимание, что серебряный, как колокольчик, голос Розы сменился низким, чуть хриплым контральто.
Входная дверь хлопнула, возвестив, что клиенты исчезли.
– Ну что? – Николай Иванович растерянно поглядел на меня. – Получается, дело закрыто? Так, что ли?
– Получается, что так, – пробормотала я, вертя в руках конверт с деньгами.
Настроение было паршивое. Мучило чувства, что нас надули. Причем по-крупному…
Николая Ивановича, похоже, одолевали те же мысли.
– Может, денег фальшивых дали?
Он выхватил из моих рук конверт, вытащил оттуда пачку денег. Посмотрел на свет и, ни слова не говоря, помчался к соседям в турфирму. Те постоянно совершают "незаконные операции", принимая от населения оплату в валюте иностранных государств, поэтому держат у себя детекторы банкнот.
Минут через десять Николай Иванович вернулся с еще более озадаченным лицом.
– Все нормально…
Я сжала голову руками.
– Ничего не понимаю! Ничего! Коля, ты не помнишь случайно, что в армии говорили по поводу слишком легких побед?
– Ну… – Николай Иванович задумался. – Не помню, что говорили мне, но я учил слушателей на курсах, что самый легкий маршрут всегда заминирован…
Я молча вытащила свою тетрадку и стала ее перелистывать. Попыталась начертить схему. Но все равно все ниточки сходились в точку, предложенную Жемчужными. Роза вышла замуж за Хосе Равеля, вернулась домой, чтобы рассказать об этом родным. Там застала Жанну, сестру с богатым уголовным прошлым, и была отправлена сопровождать ту в какой-то табор. По дороге произошел "несчастный случай", если это так можно назвать, и Роза ударилась в бега. Ей помог Корсаков, знакомый с Жанной по "лохотрону". Выдал Розу за свою жену – Ольгу Колесникову, которая таинственным образом исчезла за месяц до этого. Но история Корсаковых – особо деликатное семейное дело, и расследовать его меня никто не просил. Тело Жанны нашли, предали земле, и Роза с чистой совестью и руками улетает в Испанию получать фантастическое наследство. Двадцать пять миллионов долларов. Цыганская принцесса нашими усилиями превратилась в королеву. Белую и пушистую…
Настроение было паршивое. Мысли неуклонно вертелись вокруг Жемчужных и Корсаковых.
Николай Иванович валялся на кожаном диване напротив меня и с упоением листал каталог автомобилей "За рулем-2003".
– Как думаешь, Сан Саныч, что лучше, "БМВ" или все-таки "Мере"? – спросил он, разглядывая фотографии дорогих иномарок.
– Учитывая ситуацию с парковкой, лучше всего иметь "Оку", – буркнула я в ответ.
– Ну тебя на фиг! – отмахнулся Николай Иванович. – Слушай, а может быть, мне "Ягуар" себе купить?! А? Представляешь, шик?
– Коля, скажи мне честно, а у тебя не такого чувства, что мы поторопились и во обще поступили не правильно? – собравшись с духом, спросила я у помощника.
Тот поморщил лоб, скривил губы и упрямо вцепился в журнал.
– Коля, я с тобой разговариваю! Младший детектив Яретенко совсем скривился, отвернулся в сторону, потом сел.
– Сашка, ну чего тебе неймется? Дочку мы Жемчужному нашли! Причем сразу двух! Дело распутали! Что смерть Агалае-вой наступила в результате несчастного случая, убедились! В тюрьме ты была!
– А Ольга Колесникова? – уперлась я.
– Сан Саныч, – Николай Иванович встал и подошел к окну. – Нам с тобой семьдесят пять тысяч заплатили? Заплатили. Я на свою долю могу купить и квартиру, и машину. Платили нам с тобой, если помнишь, за разборку со свекровью, за поиски Розы и за обнаружение тела Агалаевой. Со свекровью разобрались? Разобрались. Розу нашли? Нашли. Все!
– Со свекровью, возможно, разобрались не совсем, – буркнула я себе под нос.
– Ну хочешь, сдай ее в милицию! – вспылил Николай Иванович. – Пойди и расскажи! Только слова, Сан Саныч, к делу не пришьешь! Тело Колесниковой где? Кто ее видел? Кто знал, что Олег на ней женился? На пленке твоей прямых признаний нет, а объяснений, как у тебя эти записи оказались, придется давать целую кучу!
– А ты не думаешь, что есть еще один никому не нужный труп девушки, мама которой с ума сходит?! – я вскочила и забегала по кабинету.
– Думаю! – с вызовом ответил Николай Иванович. – Только вмешиваться не хочу!
– То есть на справедливость тебе плевать? Так я понимаю?! Пусть убийца разгуливает на свободе?
– Ну знаешь, Сашка, по количеству убийц, отпущенных на свободу… Чья бы корова мычала, а твоя б молчала! – Николай Иванович сел на диван и уставился в окно.
– Что-о? – протянула я, наклоняясь вперед. – Коля, на меня все валить не надо! Давай-ка вспомним, как один военный пенсионер расстраивался, что если Розу Жемчужную посадят, то Ефрем за это точно откажется платить? А? Кто мне все уши изъездил своим квартирным вопросом? Кто всю дорогу рассказывал про ржавчину, изъевшую днище его машины?
Младший детектив Яретенко покраснел, уставился в пол, но ничего не ответил. Потом глубоко вдохнул и протяжно выдохнул. Бордовая краска постепенно пропадала с его лица и шеи.
– Ладно, Сан Саныч, что ты предлагаешь?
– Поехали поедим, дорогой изложу план, – я решительно поднялась и пошла к двери. У порога обернулась к Николаю Ивановичу, который упорно не желал выпускать из рук журнал. – Ты идешь?
– Иду… – тяжко вздохнул тот. – Но вот зачем я это делаю – вопрос риторический.
Мы добрались до "Патио пиццы" и с горя заказали себе кучу еды.
– Нужно выяснить, кто еще ехал в купе с этими сестрами Жемчужными и может подтвердить факт их ссоры, – сказала я.
– Зачем? – нахмурился Николай Иванович.
– Потому что вся информация об этом деле исходила от Ефрема и Розы, а они, как показали первые же дни расследования, очень и очень многого не собирались нам рассказывать! И потом, ты видел, с какими выражениями лиц они от нас уходили?!
– Да уж, – согласился Николай Иванович. – Я-то решил, что они денег фальшивых сунули… Слушай, Сашка, я никак не могу понять, ну где они могли нас надуть? – нашел в себе силы признать собственную тревогу Николай Иванович. – Заплатить – заплатили… Даже очень много, живыми деньгами… Где тут обман?
– Не знаю! – выпалила я. – Коля, вот честно, не знаю!
Официантка убрала пустую сковородку из-под пиццы и принесла нам по куску пирога.
– Может, что-то из-за этого наследства? – нерешительно предположил Николай Иванович.
– Точно из-за него, – кивнула я.
– Ты свидетельство о браке видела? – уточнил помощник.
– Видела.
– И что?
– По-моему, все нормально, только написано неаккуратно, – я пожала плечами. – С другой стороны, откуда я знаю, как выглядят испанские свидетельства о браке?! Ты мне такие вопросы задаешь! Слушай, я думаю – надо выяснить: кто ехал в одном купе с Жемчужными, найти этих людей и расспросить хорошенько.
– И как мы это узнаем? – кисло поинтересовался помощник, тыча ложечкой в киснущее мороженое.
– У меня есть план…
Все пространство билетного центра на Московском вокзале было забито людьми. Длинные хвосты от касс до самых дверей. Возле справочного народу немного, но постоять все же пришлось.
– Витя, ты занимай сюда! А я пойду в восьмую! Верка еще в двенадцатой стоит! Если ты раньше, позвони мне на мобильный! – раздался надсадный, тонкий и въедливый женский голос.
Зажав правое ухо, я опустила глаза. Передо мной суетилась маленькая, похожая на чихуахуа дамочка в зеленой блестящей дубленке. Женщина пыталась стоять одновременно и в кассу, и в справочное, беспрестанно перебегала из одной очереди в другую.
– Женщина! – взъелась она на меня, – я перед вами!
– Ш-ш-ш! – я непроизвольно поднесла палец к губам. – Хорошо.
– Витя? – чихуахуа в зеленой дубленке поднесла к губам салатовый "Эриксон" и, бросая на меня косые подозрительные взгляды, заговорщицки спросила:
– Ну ты там как?
– Нормально! – раздалось сзади.
Витя, толстый лысый коротышка в очках, кричал в телефон в пяти метрах от нас, махая своей спутнице рукой.
Вокруг стоял такой галдеж, что, когда до меня дошла очередь, я не сразу вспомнила, о чем именно хочу узнать в справочном.
Дежурная вопросительно на меня уставилась, нервно хлопнула ладонью по металлической крутящейся тарелке для документов.
– Женщина, говорите!
– А-а… – я шмякнула на вертушку удостоверение частного детектива.
Дежурная нажала на кнопку, тарелка повернулась, и документ оказался в руках у служащей.
– По этому льготных билетов не даем, – коротко отрубила она и вернула мне удостоверение.
– Мне и не надо! – очнулась я. – Скажите, у вас база продажи билетов общероссийская?
– Таких справок не даем! – последовал ответ.
– Понимаете, это очень важное расследование… – канючила я, согнувшись в три погибели. Окошечко дежурной располагалось на уровне моего пупка.
– Не задерживайте очередь! – рявкнула тетка.
– У меня есть разрешение! – во мне нежданно-негаданно пробудился зверь.
Я полезла в сумку, осторожно вложила в паспорт сто долларов и бросила его на тарелку.
– Вот, оно внутри.
Дежурная с недовольным сопением повернула тарелку к себе. Открыла паспорт, некоторое время сидела неподвижно, потом подняла на меня такие глаза, что я чуть не подавилась. "Все, сейчас она поднимет скандал", – мелькнуло в голове.
Но женщина продолжала напряженно молчать. По всей видимости, принимала непростое для себя решение. Потом встала и вышла. Очередь за моей спиной разразилась криками негодования.
– Сколько можно!
– Куда она пошла-то?!
– Совсем обалдела!
Дежурная вернулась спустя десять минут. Очередь была на грани взрыва. В руке информаторша держала маленькую белую бумажку.
– Вот, – она вложила ее в мой паспорт и крутанула вертушку с документами. – Идите в административный корпус. Предъявите этот пропуск, скажете, что к Иде Ивановне. Не забудьте только, – дежурная нервно дернула шеей, – разрешение свое еще раз предъявить.
– Спасибо! Вы спасли жизнь человеку! – воскликнула я, поспешно схватила документы и освободила место у заветного окошечка.
На бумажке значилось: "Разовый пропуск. Александра Александровна Ворошилова, частный детектив в 27 комнату".
В административном здании вокзала не было ни души. Пустой длинный коридор с рядом одинаковых эмдээфных дверей под вишню. Похоже на школу во время каникул. Из-за этих дверей не доносилось ни звука. Охранник, не отрывая глаз от газеты, взял мой пропуск и положил под телефон.
– Проходите, – бросил он через губу. Двадцать седьмая комната оказалась в самом конце коридора. Робко постучавшись, я застыла в нерешительности. А вдруг там никого нет? Примерно через пятнадцать секунд изнутри донесся раздраженный крик.
– Ну входите же!
Нажав на ручку, я отперла дверь и была ошарашена шумом и гомоном женских голосов. Очевидно, здание построено на зависть обитателям панельных домов. Вот это звукоизоляция!
Шумел матричный принтер, печатая нескончаемый список фамилий. Работал радиоприемник. Две девушки тридцатилетнего возраста громко разговаривали, отхлебывая чай из гигантских чашек.
– Вы к кому? – спросили они хором.
– К Иде Ивановне, – ответила я, смущенно перетаптываясь с ноги на ногу.
– О-о-х, – тоскливо вздохнула одна из барышень, тяжело поднимаясь из-за стола.
Непропорционально разросшаяся филейная часть служащей наводила на мысли, что вставать ей следует почаще. Причем желательно в спортзале и с нагрузкой. Девушка подошла к еще одной двери. Из-за шкафа с бумагами я ее не заметила.
– Ида Ивановна! – завопила она, постучав два раза. – К вам пришли! Пускать?
Видимо, изнутри ответили согласием.
– Идите, – кивнула мне работница и почему-то расстроилась. Я услышала, как она говорит коллеге:
– Вот так работаешь тут, работаешь… И никакой личной жизни. Еще чай будешь?
Ида Ивановна оказалась благообразной седой дамой с химией барашком. Мягкий пух, в который превратились волосы от систематической травли реагентами, выкрашен в экстремальный сиреневый цвет.
– Вы к кому? – строго спросила она, глядя на меня поверх очков.
Вопрос, честно признаюсь, поставил меня в тупик.
– К Иде Ивановне, – ответила я, оглядывая кабинет.
Первичный осмотр не выявил дополнительных рабочих мест, а единственная дверь оставалась у меня за спиной.
– Это я, – призналась дама.
– Очень приятно.
Не зная, как продолжить этот утренник абсурда, я стояла, держа обеими руками сумку.
– У вас ко мне какое-то дело? Вы меня от работы, между прочим, отвлекаете, – заметила Ида Ивановна.
Появилось жгучее искушение ответить: "Нет, я просто так зашла. Посмотреть, кто сидит в двадцать седьмой комнате". Но производственная необходимость иногда заставляет нас быть более вежливыми, чем хочется.
– Ох, простите! – рассыпалась я. – Мне очень неудобно, что я отвлекаю ваше внимание, но обстоятельства… Вот мои документы.
Ида Ивановна долго разглядывала корку частного детектива, затем бросила ее на стол и уверенно заявила:
– Фальшивка. Обескураженная таким заявлением, я осторожно поинтересовалась:
– Вам часто приходится видеть удостоверения частных детективов?
– Слушайте, женщина, – менторским тоном обратилась ко мне дама. Для пущей важности она сняла очки и вытаращилась на меня исподлобья. – Говорите, зачем пришли, или не морочьте мне голову.
– Э… э…
Борясь с искушением послать все подальше и гордо уйти, я судорожно соображала, как мне вести себя дальше.
– Думайте быстрее, или я охрану вызову, – велела начальница двадцать седьмого кабинета.
На счастье мой блуждающий, гневный взгляд упал на яркий, основательно зачитанный томик Орбениной. Разобрать удалось только подзаголовок: "Дело о разбитом сердце". Тактика получения сведений выстроилась сама собой.
– Ида Ивановна, – я плюхнулась на стул и всем корпусом подалась к начальнице. – Вы можете меня выставить вон, но знайте, что речь идет о судьбе одной женщины, которая… Которая отчаянно нуждается в помощи. В вашей помощи.
Я послала обалдевшей даме проникновенный взгляд. Вадим Соколов утверждает, что подобный жест всегда заставляет человека чувствовать себя индивидуально ответственным за что-то.
– Понимаете, – главное теперь не дать милейшей Идее Ивановне прийти в себя, – я сейчас веду очень и очень щепетильное дело. Муж моей клиентки украл у нее ребенка. Это ужасная история. Ужасная! Моя клиентка вышла замуж по горячей любви, за цыгана. Ни о чем не думала, родила девочку. Этот негодяй сказал ей, что хочет отвезти внучку к бабушке и дедушке в табор. Специально выбрал для этого такое время, чтобы моя клиентка не могла вместе с ним поехать. Теперь он скрылся и требует колоссальный выкуп! Мне уже почти удалось распутать это дело, я знаю, кому он передал ребенка и на каком поезде его перевозили!
Нужно узнать только еще одно имя. Это женщина, тоже цыганка, которой девочку отдали, чтобы сбить с толку следствие. Я знаю, что вы можете помочь. В вашей базе данных ведь хранится информация обо всех пассажирах, приобретавших билеты в кассах? Ида Ивановна поджала губы, постучала пухлыми пальцами по столу, задумчиво посмотрела на свои огромные старомодные кольца с рубинами. Потом вздохнула и нравоучительно произнесла:
– Головой надо думать, за кого замуж выходишь. Вот так всегда, наворотят дел, потом другим расхлебывать.
– Ида Ивановна! – я спластилинила на лице немой укор. – Но девочка чем виновата? Ей всего пять лет! Неужели из-за глупости матери надо обречь ребенка на страдания и лишения? Вы ведь знаете, как живут цыгане…
– Невозможно, – тихим жестким голосом ответила фея железной дороги. – Такие сведения выдаются только по специальному разрешению.
Ида Ивановна выжидающе сложила руки и уставилась на меня красными от гипертонии, немигающими глазами.
– Так бы сразу и сказали, – пробурчала я и полезла за кошельком. – Вот.
Ида Ивановна выгнула губы подковой, глядя на три зеленые бумажки.
– Дамочка, ваша клиентка хотя бы представляет, на какой должностной риск мне придется пойти из-за ее глупости? – тихо проговорила начальница.
– Нет, не представляет, – ответила я, вытаскивая из кошелька еще три бумажки. – Может быть, такой?
– Почти, – кивнула Ида Ивановна и показала мне два пальца.
Добавив еще двести долларов, я получила разрешение на спецдопуск к железнодорожным анналам.
– Дата, номер поезда и маршрут, – спросила услужливая дама, сразу перейдя на деловитый, уверенный тон и повернувшись к компьютеру. Бумажки она предусмотрительно заперла в ящике стола.
– Восемнадцатое сентября, номер поезда не знаю, маршрут "Москва-Чебоксары-Йошкар-Ола", – четко ответила я. – Меня интересуют две пассажирки, бравшие билеты на этот поезд. Фамилия одной – Жемчужная, второй – Агалаева. Надо выяснить, кто ехал с ними в одном купе.
Толстые, морщинистые пальцы, унизанные допотопными ювелирными изделиями, быстро нажимали клавиши.
– Четверо пассажиров, – произнесла Ида Ивановна через некоторое время. – Записывайте. Роза Жемчужная, паспорт серия IV-АК, № 567392, Жанна Агалаева, паспорт серия V-АИ, № 459835, Олег Корсаков, паспорт IV-AK, № 986243, Ольга Колесникова, паспорт VI-AH, № 924343.
– Есть, – радостно прошептала я. – Спасибо!
– Пожалуйста, – с чувством выполненного долга вздохнула Ида Ивановна.
ДЕНЬГИ В КАССЫ, ТАЙНЫ В МАССЫ
Входная дверь хлопнула, возвестив, что клиенты исчезли.
– Ну что? – Николай Иванович растерянно поглядел на меня. – Получается, дело закрыто? Так, что ли?
– Получается, что так, – пробормотала я, вертя в руках конверт с деньгами.
Настроение было паршивое. Мучило чувства, что нас надули. Причем по-крупному…
Николая Ивановича, похоже, одолевали те же мысли.
– Может, денег фальшивых дали?
Он выхватил из моих рук конверт, вытащил оттуда пачку денег. Посмотрел на свет и, ни слова не говоря, помчался к соседям в турфирму. Те постоянно совершают "незаконные операции", принимая от населения оплату в валюте иностранных государств, поэтому держат у себя детекторы банкнот.
Минут через десять Николай Иванович вернулся с еще более озадаченным лицом.
– Все нормально…
Я сжала голову руками.
– Ничего не понимаю! Ничего! Коля, ты не помнишь случайно, что в армии говорили по поводу слишком легких побед?
– Ну… – Николай Иванович задумался. – Не помню, что говорили мне, но я учил слушателей на курсах, что самый легкий маршрут всегда заминирован…
Я молча вытащила свою тетрадку и стала ее перелистывать. Попыталась начертить схему. Но все равно все ниточки сходились в точку, предложенную Жемчужными. Роза вышла замуж за Хосе Равеля, вернулась домой, чтобы рассказать об этом родным. Там застала Жанну, сестру с богатым уголовным прошлым, и была отправлена сопровождать ту в какой-то табор. По дороге произошел "несчастный случай", если это так можно назвать, и Роза ударилась в бега. Ей помог Корсаков, знакомый с Жанной по "лохотрону". Выдал Розу за свою жену – Ольгу Колесникову, которая таинственным образом исчезла за месяц до этого. Но история Корсаковых – особо деликатное семейное дело, и расследовать его меня никто не просил. Тело Жанны нашли, предали земле, и Роза с чистой совестью и руками улетает в Испанию получать фантастическое наследство. Двадцать пять миллионов долларов. Цыганская принцесса нашими усилиями превратилась в королеву. Белую и пушистую…
Настроение было паршивое. Мысли неуклонно вертелись вокруг Жемчужных и Корсаковых.
Николай Иванович валялся на кожаном диване напротив меня и с упоением листал каталог автомобилей "За рулем-2003".
– Как думаешь, Сан Саныч, что лучше, "БМВ" или все-таки "Мере"? – спросил он, разглядывая фотографии дорогих иномарок.
– Учитывая ситуацию с парковкой, лучше всего иметь "Оку", – буркнула я в ответ.
– Ну тебя на фиг! – отмахнулся Николай Иванович. – Слушай, а может быть, мне "Ягуар" себе купить?! А? Представляешь, шик?
– Коля, скажи мне честно, а у тебя не такого чувства, что мы поторопились и во обще поступили не правильно? – собравшись с духом, спросила я у помощника.
Тот поморщил лоб, скривил губы и упрямо вцепился в журнал.
– Коля, я с тобой разговариваю! Младший детектив Яретенко совсем скривился, отвернулся в сторону, потом сел.
– Сашка, ну чего тебе неймется? Дочку мы Жемчужному нашли! Причем сразу двух! Дело распутали! Что смерть Агалае-вой наступила в результате несчастного случая, убедились! В тюрьме ты была!
– А Ольга Колесникова? – уперлась я.
– Сан Саныч, – Николай Иванович встал и подошел к окну. – Нам с тобой семьдесят пять тысяч заплатили? Заплатили. Я на свою долю могу купить и квартиру, и машину. Платили нам с тобой, если помнишь, за разборку со свекровью, за поиски Розы и за обнаружение тела Агалаевой. Со свекровью разобрались? Разобрались. Розу нашли? Нашли. Все!
– Со свекровью, возможно, разобрались не совсем, – буркнула я себе под нос.
– Ну хочешь, сдай ее в милицию! – вспылил Николай Иванович. – Пойди и расскажи! Только слова, Сан Саныч, к делу не пришьешь! Тело Колесниковой где? Кто ее видел? Кто знал, что Олег на ней женился? На пленке твоей прямых признаний нет, а объяснений, как у тебя эти записи оказались, придется давать целую кучу!
– А ты не думаешь, что есть еще один никому не нужный труп девушки, мама которой с ума сходит?! – я вскочила и забегала по кабинету.
– Думаю! – с вызовом ответил Николай Иванович. – Только вмешиваться не хочу!
– То есть на справедливость тебе плевать? Так я понимаю?! Пусть убийца разгуливает на свободе?
– Ну знаешь, Сашка, по количеству убийц, отпущенных на свободу… Чья бы корова мычала, а твоя б молчала! – Николай Иванович сел на диван и уставился в окно.
– Что-о? – протянула я, наклоняясь вперед. – Коля, на меня все валить не надо! Давай-ка вспомним, как один военный пенсионер расстраивался, что если Розу Жемчужную посадят, то Ефрем за это точно откажется платить? А? Кто мне все уши изъездил своим квартирным вопросом? Кто всю дорогу рассказывал про ржавчину, изъевшую днище его машины?
Младший детектив Яретенко покраснел, уставился в пол, но ничего не ответил. Потом глубоко вдохнул и протяжно выдохнул. Бордовая краска постепенно пропадала с его лица и шеи.
– Ладно, Сан Саныч, что ты предлагаешь?
– Поехали поедим, дорогой изложу план, – я решительно поднялась и пошла к двери. У порога обернулась к Николаю Ивановичу, который упорно не желал выпускать из рук журнал. – Ты идешь?
– Иду… – тяжко вздохнул тот. – Но вот зачем я это делаю – вопрос риторический.
Мы добрались до "Патио пиццы" и с горя заказали себе кучу еды.
– Нужно выяснить, кто еще ехал в купе с этими сестрами Жемчужными и может подтвердить факт их ссоры, – сказала я.
– Зачем? – нахмурился Николай Иванович.
– Потому что вся информация об этом деле исходила от Ефрема и Розы, а они, как показали первые же дни расследования, очень и очень многого не собирались нам рассказывать! И потом, ты видел, с какими выражениями лиц они от нас уходили?!
– Да уж, – согласился Николай Иванович. – Я-то решил, что они денег фальшивых сунули… Слушай, Сашка, я никак не могу понять, ну где они могли нас надуть? – нашел в себе силы признать собственную тревогу Николай Иванович. – Заплатить – заплатили… Даже очень много, живыми деньгами… Где тут обман?
– Не знаю! – выпалила я. – Коля, вот честно, не знаю!
Официантка убрала пустую сковородку из-под пиццы и принесла нам по куску пирога.
– Может, что-то из-за этого наследства? – нерешительно предположил Николай Иванович.
– Точно из-за него, – кивнула я.
– Ты свидетельство о браке видела? – уточнил помощник.
– Видела.
– И что?
– По-моему, все нормально, только написано неаккуратно, – я пожала плечами. – С другой стороны, откуда я знаю, как выглядят испанские свидетельства о браке?! Ты мне такие вопросы задаешь! Слушай, я думаю – надо выяснить: кто ехал в одном купе с Жемчужными, найти этих людей и расспросить хорошенько.
– И как мы это узнаем? – кисло поинтересовался помощник, тыча ложечкой в киснущее мороженое.
– У меня есть план…
Все пространство билетного центра на Московском вокзале было забито людьми. Длинные хвосты от касс до самых дверей. Возле справочного народу немного, но постоять все же пришлось.
– Витя, ты занимай сюда! А я пойду в восьмую! Верка еще в двенадцатой стоит! Если ты раньше, позвони мне на мобильный! – раздался надсадный, тонкий и въедливый женский голос.
Зажав правое ухо, я опустила глаза. Передо мной суетилась маленькая, похожая на чихуахуа дамочка в зеленой блестящей дубленке. Женщина пыталась стоять одновременно и в кассу, и в справочное, беспрестанно перебегала из одной очереди в другую.
– Женщина! – взъелась она на меня, – я перед вами!
– Ш-ш-ш! – я непроизвольно поднесла палец к губам. – Хорошо.
– Витя? – чихуахуа в зеленой дубленке поднесла к губам салатовый "Эриксон" и, бросая на меня косые подозрительные взгляды, заговорщицки спросила:
– Ну ты там как?
– Нормально! – раздалось сзади.
Витя, толстый лысый коротышка в очках, кричал в телефон в пяти метрах от нас, махая своей спутнице рукой.
Вокруг стоял такой галдеж, что, когда до меня дошла очередь, я не сразу вспомнила, о чем именно хочу узнать в справочном.
Дежурная вопросительно на меня уставилась, нервно хлопнула ладонью по металлической крутящейся тарелке для документов.
– Женщина, говорите!
– А-а… – я шмякнула на вертушку удостоверение частного детектива.
Дежурная нажала на кнопку, тарелка повернулась, и документ оказался в руках у служащей.
– По этому льготных билетов не даем, – коротко отрубила она и вернула мне удостоверение.
– Мне и не надо! – очнулась я. – Скажите, у вас база продажи билетов общероссийская?
– Таких справок не даем! – последовал ответ.
– Понимаете, это очень важное расследование… – канючила я, согнувшись в три погибели. Окошечко дежурной располагалось на уровне моего пупка.
– Не задерживайте очередь! – рявкнула тетка.
– У меня есть разрешение! – во мне нежданно-негаданно пробудился зверь.
Я полезла в сумку, осторожно вложила в паспорт сто долларов и бросила его на тарелку.
– Вот, оно внутри.
Дежурная с недовольным сопением повернула тарелку к себе. Открыла паспорт, некоторое время сидела неподвижно, потом подняла на меня такие глаза, что я чуть не подавилась. "Все, сейчас она поднимет скандал", – мелькнуло в голове.
Но женщина продолжала напряженно молчать. По всей видимости, принимала непростое для себя решение. Потом встала и вышла. Очередь за моей спиной разразилась криками негодования.
– Сколько можно!
– Куда она пошла-то?!
– Совсем обалдела!
Дежурная вернулась спустя десять минут. Очередь была на грани взрыва. В руке информаторша держала маленькую белую бумажку.
– Вот, – она вложила ее в мой паспорт и крутанула вертушку с документами. – Идите в административный корпус. Предъявите этот пропуск, скажете, что к Иде Ивановне. Не забудьте только, – дежурная нервно дернула шеей, – разрешение свое еще раз предъявить.
– Спасибо! Вы спасли жизнь человеку! – воскликнула я, поспешно схватила документы и освободила место у заветного окошечка.
На бумажке значилось: "Разовый пропуск. Александра Александровна Ворошилова, частный детектив в 27 комнату".
В административном здании вокзала не было ни души. Пустой длинный коридор с рядом одинаковых эмдээфных дверей под вишню. Похоже на школу во время каникул. Из-за этих дверей не доносилось ни звука. Охранник, не отрывая глаз от газеты, взял мой пропуск и положил под телефон.
– Проходите, – бросил он через губу. Двадцать седьмая комната оказалась в самом конце коридора. Робко постучавшись, я застыла в нерешительности. А вдруг там никого нет? Примерно через пятнадцать секунд изнутри донесся раздраженный крик.
– Ну входите же!
Нажав на ручку, я отперла дверь и была ошарашена шумом и гомоном женских голосов. Очевидно, здание построено на зависть обитателям панельных домов. Вот это звукоизоляция!
Шумел матричный принтер, печатая нескончаемый список фамилий. Работал радиоприемник. Две девушки тридцатилетнего возраста громко разговаривали, отхлебывая чай из гигантских чашек.
– Вы к кому? – спросили они хором.
– К Иде Ивановне, – ответила я, смущенно перетаптываясь с ноги на ногу.
– О-о-х, – тоскливо вздохнула одна из барышень, тяжело поднимаясь из-за стола.
Непропорционально разросшаяся филейная часть служащей наводила на мысли, что вставать ей следует почаще. Причем желательно в спортзале и с нагрузкой. Девушка подошла к еще одной двери. Из-за шкафа с бумагами я ее не заметила.
– Ида Ивановна! – завопила она, постучав два раза. – К вам пришли! Пускать?
Видимо, изнутри ответили согласием.
– Идите, – кивнула мне работница и почему-то расстроилась. Я услышала, как она говорит коллеге:
– Вот так работаешь тут, работаешь… И никакой личной жизни. Еще чай будешь?
Ида Ивановна оказалась благообразной седой дамой с химией барашком. Мягкий пух, в который превратились волосы от систематической травли реагентами, выкрашен в экстремальный сиреневый цвет.
– Вы к кому? – строго спросила она, глядя на меня поверх очков.
Вопрос, честно признаюсь, поставил меня в тупик.
– К Иде Ивановне, – ответила я, оглядывая кабинет.
Первичный осмотр не выявил дополнительных рабочих мест, а единственная дверь оставалась у меня за спиной.
– Это я, – призналась дама.
– Очень приятно.
Не зная, как продолжить этот утренник абсурда, я стояла, держа обеими руками сумку.
– У вас ко мне какое-то дело? Вы меня от работы, между прочим, отвлекаете, – заметила Ида Ивановна.
Появилось жгучее искушение ответить: "Нет, я просто так зашла. Посмотреть, кто сидит в двадцать седьмой комнате". Но производственная необходимость иногда заставляет нас быть более вежливыми, чем хочется.
– Ох, простите! – рассыпалась я. – Мне очень неудобно, что я отвлекаю ваше внимание, но обстоятельства… Вот мои документы.
Ида Ивановна долго разглядывала корку частного детектива, затем бросила ее на стол и уверенно заявила:
– Фальшивка. Обескураженная таким заявлением, я осторожно поинтересовалась:
– Вам часто приходится видеть удостоверения частных детективов?
– Слушайте, женщина, – менторским тоном обратилась ко мне дама. Для пущей важности она сняла очки и вытаращилась на меня исподлобья. – Говорите, зачем пришли, или не морочьте мне голову.
– Э… э…
Борясь с искушением послать все подальше и гордо уйти, я судорожно соображала, как мне вести себя дальше.
– Думайте быстрее, или я охрану вызову, – велела начальница двадцать седьмого кабинета.
На счастье мой блуждающий, гневный взгляд упал на яркий, основательно зачитанный томик Орбениной. Разобрать удалось только подзаголовок: "Дело о разбитом сердце". Тактика получения сведений выстроилась сама собой.
– Ида Ивановна, – я плюхнулась на стул и всем корпусом подалась к начальнице. – Вы можете меня выставить вон, но знайте, что речь идет о судьбе одной женщины, которая… Которая отчаянно нуждается в помощи. В вашей помощи.
Я послала обалдевшей даме проникновенный взгляд. Вадим Соколов утверждает, что подобный жест всегда заставляет человека чувствовать себя индивидуально ответственным за что-то.
– Понимаете, – главное теперь не дать милейшей Идее Ивановне прийти в себя, – я сейчас веду очень и очень щепетильное дело. Муж моей клиентки украл у нее ребенка. Это ужасная история. Ужасная! Моя клиентка вышла замуж по горячей любви, за цыгана. Ни о чем не думала, родила девочку. Этот негодяй сказал ей, что хочет отвезти внучку к бабушке и дедушке в табор. Специально выбрал для этого такое время, чтобы моя клиентка не могла вместе с ним поехать. Теперь он скрылся и требует колоссальный выкуп! Мне уже почти удалось распутать это дело, я знаю, кому он передал ребенка и на каком поезде его перевозили!
Нужно узнать только еще одно имя. Это женщина, тоже цыганка, которой девочку отдали, чтобы сбить с толку следствие. Я знаю, что вы можете помочь. В вашей базе данных ведь хранится информация обо всех пассажирах, приобретавших билеты в кассах? Ида Ивановна поджала губы, постучала пухлыми пальцами по столу, задумчиво посмотрела на свои огромные старомодные кольца с рубинами. Потом вздохнула и нравоучительно произнесла:
– Головой надо думать, за кого замуж выходишь. Вот так всегда, наворотят дел, потом другим расхлебывать.
– Ида Ивановна! – я спластилинила на лице немой укор. – Но девочка чем виновата? Ей всего пять лет! Неужели из-за глупости матери надо обречь ребенка на страдания и лишения? Вы ведь знаете, как живут цыгане…
– Невозможно, – тихим жестким голосом ответила фея железной дороги. – Такие сведения выдаются только по специальному разрешению.
Ида Ивановна выжидающе сложила руки и уставилась на меня красными от гипертонии, немигающими глазами.
– Так бы сразу и сказали, – пробурчала я и полезла за кошельком. – Вот.
Ида Ивановна выгнула губы подковой, глядя на три зеленые бумажки.
– Дамочка, ваша клиентка хотя бы представляет, на какой должностной риск мне придется пойти из-за ее глупости? – тихо проговорила начальница.
– Нет, не представляет, – ответила я, вытаскивая из кошелька еще три бумажки. – Может быть, такой?
– Почти, – кивнула Ида Ивановна и показала мне два пальца.
Добавив еще двести долларов, я получила разрешение на спецдопуск к железнодорожным анналам.
– Дата, номер поезда и маршрут, – спросила услужливая дама, сразу перейдя на деловитый, уверенный тон и повернувшись к компьютеру. Бумажки она предусмотрительно заперла в ящике стола.
– Восемнадцатое сентября, номер поезда не знаю, маршрут "Москва-Чебоксары-Йошкар-Ола", – четко ответила я. – Меня интересуют две пассажирки, бравшие билеты на этот поезд. Фамилия одной – Жемчужная, второй – Агалаева. Надо выяснить, кто ехал с ними в одном купе.
Толстые, морщинистые пальцы, унизанные допотопными ювелирными изделиями, быстро нажимали клавиши.
– Четверо пассажиров, – произнесла Ида Ивановна через некоторое время. – Записывайте. Роза Жемчужная, паспорт серия IV-АК, № 567392, Жанна Агалаева, паспорт серия V-АИ, № 459835, Олег Корсаков, паспорт IV-AK, № 986243, Ольга Колесникова, паспорт VI-AH, № 924343.
– Есть, – радостно прошептала я. – Спасибо!
– Пожалуйста, – с чувством выполненного долга вздохнула Ида Ивановна.
ДЕНЬГИ В КАССЫ, ТАЙНЫ В МАССЫ
Я неслась к машине, как на пожар. Николай Иванович даже отпрянул назад, когда я грохнулась на водительское место.
– Ну что? – спросил он, откладывая каталог "Квартиры и дачи".
– Они все подстроили! – заорала я. – Им все было известно с самого начала!
– Что подстроили? – не понял Николай Иванович. – Ты что узнала?
– Угадай, кто был попутчиками Жемчужной и Агалаевой на том поезде?! – заорала я.
– Ну? Не томи! – сердито крикнул Николай Иванович.
– Ольга Колесникова и Олег Корсаков!
Младший детектив Яретенко задумался, почесал затылок, вытер лысину, тяжело вздохнул и спросил:
– И что теперь?
Я поглядела на часы. Самолет Ефрема Жемчужного и Розы только что взмыл в небо и взял курс на солнечную Испанию. Потребовать их ареста на испанской границе только на основании того, что они ехали в одном купе с Корсаковым и Колесниковой, невозможно. Мало ли как они там оказались? Гораздо сильнее меня занимал сейчас другой вопрос.
– Коля, а ты хорошо рассмотрел тело, которое нашли в лесу?
– Да, такое не забывается, – фыркнул помощник, – мне оно потом еще дня два в кошмарных снах являлось!
– Ты уверен, что вы нашли цыганку? – спросила я.
– Уверен, а что? – не понял Николай Иванович.
– Возможно, это тело Ольги Колесниковой!
Младший детектив Яретенко насупился.
– Да ну, Сашка, тебе втемяшилось в голову, вот ты и притягиваешь за уши все к одному и тому же. Надули, надули… Подумаешь, ехали в одном и том же купе. Мало ли! Может быть, это Агалаева их вызвала…
– Коля, – я в изумлении повернулась к своему помощнику. – Ты гений! У тебя где-нибудь кассеты есть с изображением распрекрасной семейки Жемчужных?
– Наконец-то оценила. Кассеты есть, в офисе остались. С автографом, между прочим! А тебе зачем?
– Щас все поймешь, – пообещала я, залихватски выруливая на проспект. – Значит, так: в офис за кассетами, а потом – домой к милейшим Корсаковым!
– На фига?! – с расстановкой поинтересовался Николай Иванович.
– Я в этом деле разберусь до конца, и ты меня не остановишь!
– Ладно, прекрасно! – хлопнул ладонями по своим коленям младший детектив Яретенко. – Прощай, агентство! Сначала нас с тобой спросят, на каком, собственно, основании мы скрыли факт убийства, потом заинтересуются нелегальными записями, поисками тела в лесу… Давай, валяй!
– Коля, на это они и рассчитывали, – принялась терпеливо объяснять я. – Что мы с тобой, получив деньги и опасаясь возврата лицензии, никуда обращаться не будем, ясно? Они с самого начала все знали, а нас для чего-то использовали! И я, черт побери, докопаюсь, для чего именно!
– И что, тебе от этого лучше жить станет? – кисло поинтересовался помощник. – Все кого-нибудь для чего-нибудь используют! Это, Сан Саныч, закон цивилизованной жизни, ничего не попишешь. Тебе за услуги заплатили? Конфиденциальность ты в объявлении обещаешь? Особо деликатные семейные дела без лишнего шума расследуешь? Ну и какого рожна тебе эта справедливость?! Подумаешь, использовали!
– Поехали, – упрямо повторила я и, не дав помощнику возможности возразить, утопила газ в пол.
В офисе нас поджидала расстроенная Людочка.
– Люда, мы ненадолго! – крикнула я, пробегая в свой кабинет.
– Угу, – всхлипнула детектив-администратор.
– Что случилось? – нахмурился Николай Иванович, глядя на кучу носовых платков перед Людочкой.
Из сбивчивых объяснений, доносившихся из приемной, я поняла: некий Крис, гражданин Норвегии, переметнулся к другой российской невесте.
– Представляете! – голос Людочки перерос в рыдания. – Она ему сказала, будто я в этом году ездила еще к турку! А я просто так ездила! По путевке отдыхать! Эта же ему все выставила так, будто я, – детектив-администратор смачно высморкалась, – использую брачные предлоги для того, чтобы заграницу посмотреть!
– И он поверил? – хором возмутились мы.
Детектив-администратор немного успокоилась и, как обычно, застрекотала.
– Анекдот про ложку знаете? Звонит Абрам Изе и говорит: "Изя, я слышал, ты пригласил к себе в гости Хейфецов? Так я тебе хочу сказать, что вчера они были в гостях у нас. И пропала серебряная ложка!" Изя спрашивает: "Таки правда пропала?!" Абрам отвечает: "Ну, ложку-то мы потом нашли, но впечатление, знаешь ли, осталось…" Так что не имеет значения, поверил Крисик или нет, но мысли у него всякие все равно появились.
И Людочка опять зарыдала.
– Да плюнь ты на этого буржуя недорезанного! – посоветовал ей Николай Иванович. – Мы тебе и здесь подыщем какого-нибудь гарного хлопца! А?
– Подыщите, – всхлипнула Людочка.
– Вот тебе, Коля, очередной заказ, – съязвила я. – Поиски гарных хлопцев тоже можно считать особо деликатным семейным делом. Неси кассеты! А то мы к Корсаковым и до часа ночи не доберемся.
Николай Иванович, ворча что-то, убежал в свой кабинет и вернулся с кучей пленок.
– Вот! – гордо протянул он их мне. – Да в семидесятые годы у меня бы эти записи с руками оторвали! Сам в "Октябрьском" чуть не в драке покупал!
– Вот мудак! – взревела я, глядя на кассеты.
Младший детектив Яретенко оторопел.
– Ты, Сан Саныч, говори да не заговаривайся, – процедил он сквозь зубы.
– Ох, – я махнула рукой, – Коля, это не про тебя! Смотри, как этот кумир пятидесятых тебе автограф поставил! Ни одного лица не видно!
– И правда, – помощник Яретенко расстроился. – Как я же теперь докажу, что это автограф Жемчужного?
– Ты лучше подумай, где мы теперь их семейную фотографию возьмем, – проворчала я, откидываясь назад в кресле. – Где есть сам Ефрем и все его дочки?
– Придумал! – завопил Николай Иванович. – В "Октябрьском"! Я по телевизору передачу видел, они у себя все афиши по штуке хранят, с автографами и вроде даже музей хотят открыть!
– Угу, – кивнула я, – и как мы убедим их поискать для нас афишу Ефрема Жемчужного?
– Не боись, – выставил вперед пухлые ладошки младший детектив Яретенко, – у меня там давние интимные связи.
– А-а, – я глянула на Николая Ивановича исподлобья. – Тогда волноваться не о чем…
Будем надеяться, что эти "связи" еще не вышли на пенсию и не схватили синдром Паркинсона.
Возле дома Корсаковых творилось подозрительное оживление. Ворота распахнуты настежь. Двор полон машин, причем таких, каких я в своем дворе видеть бы не хотела, – милиция, "скорая", пожарная и синий автобус, именуемый коротко и ясно – "труповозка".
Исполненные самых дурных предчувствий, мы направились в холл.
– Это она! Убийца! Убийца! – раздался оглушительный крик.
Раскинув руки, к нам неслась Регина Васильевна. Растрепанные волосы и черные разводы потекшей туши придавали ей сходство с гарпией. Двое мужчин подхватили ее под локти и потащили обратно в гостиную. Оттуда доносился крепкий запах валокордина. Из кухни неслышно появилась заплаканная Алена.
– Александра Александровна? Вы разве не уехали вместе с Ольгой и Олегом? – изумилась она.
– Нет, – я отрицательно мотнула головой. – А куда они отбыли?
– Отдыхать куда-то, – пожала плечами кухарка. – Сегодня, часов в девять.
Мы с Николаем Ивановичем переглянулись. Жемчужные были у нас около двух и определенно без Корсакова. Интересно, куда он делся? Я шагнула было в гостиную.
– Предъявите документы! – потребовал властный мужской голос. – Следователь Ямпольский, областной уголовный розыск!
Честно говоря, следователь Ямпольский скорее походил на шофера. Морщинистое лицо, дряблая кожа с огромными порами, неаккуратный крупный нос и седые волосы. Но главное – запах. Бензин, табак, пот вперемешку с дешевым дезодорантом.
– Ворошилова Александра Александровна, частный детектив, – спокойно ответила я, предъявляя удостоверение.
– Яретенко Николай Иванович, тоже частный детектив, – вторил мне помощник, демонстрируя корочки.
Алена за моей спиной тихо охнула.
– Ольга Колесникова нанимала меня для выяснения кое-каких обстоятельств, – пояснила я следователю причину нашего визита.
– Ну что? – спросил он, откладывая каталог "Квартиры и дачи".
– Они все подстроили! – заорала я. – Им все было известно с самого начала!
– Что подстроили? – не понял Николай Иванович. – Ты что узнала?
– Угадай, кто был попутчиками Жемчужной и Агалаевой на том поезде?! – заорала я.
– Ну? Не томи! – сердито крикнул Николай Иванович.
– Ольга Колесникова и Олег Корсаков!
Младший детектив Яретенко задумался, почесал затылок, вытер лысину, тяжело вздохнул и спросил:
– И что теперь?
Я поглядела на часы. Самолет Ефрема Жемчужного и Розы только что взмыл в небо и взял курс на солнечную Испанию. Потребовать их ареста на испанской границе только на основании того, что они ехали в одном купе с Корсаковым и Колесниковой, невозможно. Мало ли как они там оказались? Гораздо сильнее меня занимал сейчас другой вопрос.
– Коля, а ты хорошо рассмотрел тело, которое нашли в лесу?
– Да, такое не забывается, – фыркнул помощник, – мне оно потом еще дня два в кошмарных снах являлось!
– Ты уверен, что вы нашли цыганку? – спросила я.
– Уверен, а что? – не понял Николай Иванович.
– Возможно, это тело Ольги Колесниковой!
Младший детектив Яретенко насупился.
– Да ну, Сашка, тебе втемяшилось в голову, вот ты и притягиваешь за уши все к одному и тому же. Надули, надули… Подумаешь, ехали в одном и том же купе. Мало ли! Может быть, это Агалаева их вызвала…
– Коля, – я в изумлении повернулась к своему помощнику. – Ты гений! У тебя где-нибудь кассеты есть с изображением распрекрасной семейки Жемчужных?
– Наконец-то оценила. Кассеты есть, в офисе остались. С автографом, между прочим! А тебе зачем?
– Щас все поймешь, – пообещала я, залихватски выруливая на проспект. – Значит, так: в офис за кассетами, а потом – домой к милейшим Корсаковым!
– На фига?! – с расстановкой поинтересовался Николай Иванович.
– Я в этом деле разберусь до конца, и ты меня не остановишь!
– Ладно, прекрасно! – хлопнул ладонями по своим коленям младший детектив Яретенко. – Прощай, агентство! Сначала нас с тобой спросят, на каком, собственно, основании мы скрыли факт убийства, потом заинтересуются нелегальными записями, поисками тела в лесу… Давай, валяй!
– Коля, на это они и рассчитывали, – принялась терпеливо объяснять я. – Что мы с тобой, получив деньги и опасаясь возврата лицензии, никуда обращаться не будем, ясно? Они с самого начала все знали, а нас для чего-то использовали! И я, черт побери, докопаюсь, для чего именно!
– И что, тебе от этого лучше жить станет? – кисло поинтересовался помощник. – Все кого-нибудь для чего-нибудь используют! Это, Сан Саныч, закон цивилизованной жизни, ничего не попишешь. Тебе за услуги заплатили? Конфиденциальность ты в объявлении обещаешь? Особо деликатные семейные дела без лишнего шума расследуешь? Ну и какого рожна тебе эта справедливость?! Подумаешь, использовали!
– Поехали, – упрямо повторила я и, не дав помощнику возможности возразить, утопила газ в пол.
В офисе нас поджидала расстроенная Людочка.
– Люда, мы ненадолго! – крикнула я, пробегая в свой кабинет.
– Угу, – всхлипнула детектив-администратор.
– Что случилось? – нахмурился Николай Иванович, глядя на кучу носовых платков перед Людочкой.
Из сбивчивых объяснений, доносившихся из приемной, я поняла: некий Крис, гражданин Норвегии, переметнулся к другой российской невесте.
– Представляете! – голос Людочки перерос в рыдания. – Она ему сказала, будто я в этом году ездила еще к турку! А я просто так ездила! По путевке отдыхать! Эта же ему все выставила так, будто я, – детектив-администратор смачно высморкалась, – использую брачные предлоги для того, чтобы заграницу посмотреть!
– И он поверил? – хором возмутились мы.
Детектив-администратор немного успокоилась и, как обычно, застрекотала.
– Анекдот про ложку знаете? Звонит Абрам Изе и говорит: "Изя, я слышал, ты пригласил к себе в гости Хейфецов? Так я тебе хочу сказать, что вчера они были в гостях у нас. И пропала серебряная ложка!" Изя спрашивает: "Таки правда пропала?!" Абрам отвечает: "Ну, ложку-то мы потом нашли, но впечатление, знаешь ли, осталось…" Так что не имеет значения, поверил Крисик или нет, но мысли у него всякие все равно появились.
И Людочка опять зарыдала.
– Да плюнь ты на этого буржуя недорезанного! – посоветовал ей Николай Иванович. – Мы тебе и здесь подыщем какого-нибудь гарного хлопца! А?
– Подыщите, – всхлипнула Людочка.
– Вот тебе, Коля, очередной заказ, – съязвила я. – Поиски гарных хлопцев тоже можно считать особо деликатным семейным делом. Неси кассеты! А то мы к Корсаковым и до часа ночи не доберемся.
Николай Иванович, ворча что-то, убежал в свой кабинет и вернулся с кучей пленок.
– Вот! – гордо протянул он их мне. – Да в семидесятые годы у меня бы эти записи с руками оторвали! Сам в "Октябрьском" чуть не в драке покупал!
– Вот мудак! – взревела я, глядя на кассеты.
Младший детектив Яретенко оторопел.
– Ты, Сан Саныч, говори да не заговаривайся, – процедил он сквозь зубы.
– Ох, – я махнула рукой, – Коля, это не про тебя! Смотри, как этот кумир пятидесятых тебе автограф поставил! Ни одного лица не видно!
– И правда, – помощник Яретенко расстроился. – Как я же теперь докажу, что это автограф Жемчужного?
– Ты лучше подумай, где мы теперь их семейную фотографию возьмем, – проворчала я, откидываясь назад в кресле. – Где есть сам Ефрем и все его дочки?
– Придумал! – завопил Николай Иванович. – В "Октябрьском"! Я по телевизору передачу видел, они у себя все афиши по штуке хранят, с автографами и вроде даже музей хотят открыть!
– Угу, – кивнула я, – и как мы убедим их поискать для нас афишу Ефрема Жемчужного?
– Не боись, – выставил вперед пухлые ладошки младший детектив Яретенко, – у меня там давние интимные связи.
– А-а, – я глянула на Николая Ивановича исподлобья. – Тогда волноваться не о чем…
Будем надеяться, что эти "связи" еще не вышли на пенсию и не схватили синдром Паркинсона.
Возле дома Корсаковых творилось подозрительное оживление. Ворота распахнуты настежь. Двор полон машин, причем таких, каких я в своем дворе видеть бы не хотела, – милиция, "скорая", пожарная и синий автобус, именуемый коротко и ясно – "труповозка".
Исполненные самых дурных предчувствий, мы направились в холл.
– Это она! Убийца! Убийца! – раздался оглушительный крик.
Раскинув руки, к нам неслась Регина Васильевна. Растрепанные волосы и черные разводы потекшей туши придавали ей сходство с гарпией. Двое мужчин подхватили ее под локти и потащили обратно в гостиную. Оттуда доносился крепкий запах валокордина. Из кухни неслышно появилась заплаканная Алена.
– Александра Александровна? Вы разве не уехали вместе с Ольгой и Олегом? – изумилась она.
– Нет, – я отрицательно мотнула головой. – А куда они отбыли?
– Отдыхать куда-то, – пожала плечами кухарка. – Сегодня, часов в девять.
Мы с Николаем Ивановичем переглянулись. Жемчужные были у нас около двух и определенно без Корсакова. Интересно, куда он делся? Я шагнула было в гостиную.
– Предъявите документы! – потребовал властный мужской голос. – Следователь Ямпольский, областной уголовный розыск!
Честно говоря, следователь Ямпольский скорее походил на шофера. Морщинистое лицо, дряблая кожа с огромными порами, неаккуратный крупный нос и седые волосы. Но главное – запах. Бензин, табак, пот вперемешку с дешевым дезодорантом.
– Ворошилова Александра Александровна, частный детектив, – спокойно ответила я, предъявляя удостоверение.
– Яретенко Николай Иванович, тоже частный детектив, – вторил мне помощник, демонстрируя корочки.
Алена за моей спиной тихо охнула.
– Ольга Колесникова нанимала меня для выяснения кое-каких обстоятельств, – пояснила я следователю причину нашего визита.