– Повернулась, а эта… Я не хотела! Регина Васильевна сжалась в комочек, став похожей на огромного суслика.
– Просто она неудачно упала. Сломала шею. Я не знаю. Позвонила Владилене, она как раз приехала из своей Испании. Она тут же примчалась. Не знаю, я тогда выпила лишнего, чтобы нервы успокоить. Не помню… Владилена тело в саду зарыла. Документы забрала, а через неделю… Приезжает Олежек с этой черной! И, ухмыляясь мне в лицо, говорит: "Вот, мама, познакомься, жена моя – Олечка Колесникова", и паспорт этой шлюхи показывает. Я рот открываю, хочу сказать, что этого не может быть, – и не могу. А Олег так на меня смотрит – ясно, что все понял. Я хотела ему объяснить, но он вообще со мной разговаривать перестал! Пил только и пропадал где-то целыми днями. Пришлось молчать! Знаю, что это не Ольга, и молчу! Что за цыганка в моем доме живет – спросить боюсь. Как-то подошла к ней, спрашиваю: "Ты кто?". А она на меня смотрит, как на сумасшедшую, и отвечает: "Ольга я, Колесникова. Разве не помните?"
– Это вы обработали крюк кислотой, чтобы люстра упала на Розу Жемчужную? – спросила я, не сводя глаз с трясущейся, как холодец на прилавке вагона-ресторана, дамы.
Та кивнула и беззвучно зарыдала.
– Значит, к двадцатому сентября настоящей Ольги Колесниковой уже не было в живых? – уточнила я.
– Нет, – подтвердила Регина Васильевна.
– А документы ее забрала Владилена? – еще раз переспросила я.
– Да.
– И вернулась с ними уже Роза Жемчужная?
– Да.
– А тело Ольги Колесниковой закопано в саду?
– Возле сарая, – глухим голосом ответила Корсакова-старшая. – Могу показать.
– Покажите, – согласилась я.
Мы вышли из дома, обогнули его справа и подошли к дровяному сараю.
– Внутри, – почтенная дама отворила металлическую дверь.
Я сунулась внутрь и в этот же момент получила увесистого пинка под зад. Потеряв равновесие, грохнулась на рассыпанные поленца. Не чувствуя боли, моментально вскочила и бросилась к захлопнувшейся двери. Старуха снаружи закрыла засов и гремела ключами, запирая навесной замок.
– Откройте немедленно! Мои сотрудники знают, куда я поехала! Откройте дверь, я подтвержу, что убийство Колесниковой не было преднамеренным! Вы же себе сейчас на пожизненное заключение заработаете! – вопила я, остервенело колотя руками и ногами по твердой поверхности. – Черт!
Проклятая старуха замуровала меня в сарае! Я отчетливо услышала ее удаляющиеся шаги.
Щелкнув колесиком зажигалки, я огляделась вокруг. Кирпичные стены, металлическая кровля, внутри одни дрова. Самостоятельно выбраться не удастся. Снаружи опять послышались шаги.
– Эй! – завопила я. – У меня есть мобильный, я позвоню…
– Телефон в сумке, – последовал ответ. Тут я поняла, что оставила ридикюльчик в гостиной у мегеры!
– Черт, черт, черт!
Нос уловил неприятный запах. Принюхавшись, я тут же погасила зажигалку и спрятала ее подальше. Бензин! Неужто старая сволочь собирается меня сжечь?! Происходящее перестало восприниматься как реальность. Схватив самое длинное полено, я взяла его на манер тарана и, разбежавшись, грохнула им в дверь. Потом, призвав на помощь всю силу воли, остановилась, крепко стиснула руки в замок…
– Подождите-ка, – я еще раз огляделась и расхохоталась. – Регина Васильевна! – позвала я горе-убийцу. – Открывайте! Вам меня тут все равно не спалить! Слишком уж хороший вы сарайчик для дров справили! Единственное, что сейчас сгорит, – это дверь, и я преспокойно выйду…
Топот возле сарая прекратился. Дверь вскоре распахнулась. Я вышла наружу, полной грудью вдохнула свежий воздух. Напротив стояла сконфуженная Регина Васильевна с канистрой в руках.
– Извините, – пробормотала она, не зная, куда деть глаза. – Что-то накатило…
– Ничего, с кем не бывает.
Когда мы сели в такси, Регина Васильевна зарыдала, как ребенок, и проплакала всю дорогу до нашего офиса. Ей, видите ли, стало ужасно жаль себя…
АКТРИСА УБИЙСТВЕННОГО ЖАНРА
ЗА ЧТО БОРОЛИСЬ, НА ТО И НАРВАЛИСЬ
– Просто она неудачно упала. Сломала шею. Я не знаю. Позвонила Владилене, она как раз приехала из своей Испании. Она тут же примчалась. Не знаю, я тогда выпила лишнего, чтобы нервы успокоить. Не помню… Владилена тело в саду зарыла. Документы забрала, а через неделю… Приезжает Олежек с этой черной! И, ухмыляясь мне в лицо, говорит: "Вот, мама, познакомься, жена моя – Олечка Колесникова", и паспорт этой шлюхи показывает. Я рот открываю, хочу сказать, что этого не может быть, – и не могу. А Олег так на меня смотрит – ясно, что все понял. Я хотела ему объяснить, но он вообще со мной разговаривать перестал! Пил только и пропадал где-то целыми днями. Пришлось молчать! Знаю, что это не Ольга, и молчу! Что за цыганка в моем доме живет – спросить боюсь. Как-то подошла к ней, спрашиваю: "Ты кто?". А она на меня смотрит, как на сумасшедшую, и отвечает: "Ольга я, Колесникова. Разве не помните?"
– Это вы обработали крюк кислотой, чтобы люстра упала на Розу Жемчужную? – спросила я, не сводя глаз с трясущейся, как холодец на прилавке вагона-ресторана, дамы.
Та кивнула и беззвучно зарыдала.
– Значит, к двадцатому сентября настоящей Ольги Колесниковой уже не было в живых? – уточнила я.
– Нет, – подтвердила Регина Васильевна.
– А документы ее забрала Владилена? – еще раз переспросила я.
– Да.
– И вернулась с ними уже Роза Жемчужная?
– Да.
– А тело Ольги Колесниковой закопано в саду?
– Возле сарая, – глухим голосом ответила Корсакова-старшая. – Могу показать.
– Покажите, – согласилась я.
Мы вышли из дома, обогнули его справа и подошли к дровяному сараю.
– Внутри, – почтенная дама отворила металлическую дверь.
Я сунулась внутрь и в этот же момент получила увесистого пинка под зад. Потеряв равновесие, грохнулась на рассыпанные поленца. Не чувствуя боли, моментально вскочила и бросилась к захлопнувшейся двери. Старуха снаружи закрыла засов и гремела ключами, запирая навесной замок.
– Откройте немедленно! Мои сотрудники знают, куда я поехала! Откройте дверь, я подтвержу, что убийство Колесниковой не было преднамеренным! Вы же себе сейчас на пожизненное заключение заработаете! – вопила я, остервенело колотя руками и ногами по твердой поверхности. – Черт!
Проклятая старуха замуровала меня в сарае! Я отчетливо услышала ее удаляющиеся шаги.
Щелкнув колесиком зажигалки, я огляделась вокруг. Кирпичные стены, металлическая кровля, внутри одни дрова. Самостоятельно выбраться не удастся. Снаружи опять послышались шаги.
– Эй! – завопила я. – У меня есть мобильный, я позвоню…
– Телефон в сумке, – последовал ответ. Тут я поняла, что оставила ридикюльчик в гостиной у мегеры!
– Черт, черт, черт!
Нос уловил неприятный запах. Принюхавшись, я тут же погасила зажигалку и спрятала ее подальше. Бензин! Неужто старая сволочь собирается меня сжечь?! Происходящее перестало восприниматься как реальность. Схватив самое длинное полено, я взяла его на манер тарана и, разбежавшись, грохнула им в дверь. Потом, призвав на помощь всю силу воли, остановилась, крепко стиснула руки в замок…
– Подождите-ка, – я еще раз огляделась и расхохоталась. – Регина Васильевна! – позвала я горе-убийцу. – Открывайте! Вам меня тут все равно не спалить! Слишком уж хороший вы сарайчик для дров справили! Единственное, что сейчас сгорит, – это дверь, и я преспокойно выйду…
Топот возле сарая прекратился. Дверь вскоре распахнулась. Я вышла наружу, полной грудью вдохнула свежий воздух. Напротив стояла сконфуженная Регина Васильевна с канистрой в руках.
– Извините, – пробормотала она, не зная, куда деть глаза. – Что-то накатило…
– Ничего, с кем не бывает.
Когда мы сели в такси, Регина Васильевна зарыдала, как ребенок, и проплакала всю дорогу до нашего офиса. Ей, видите ли, стало ужасно жаль себя…
АКТРИСА УБИЙСТВЕННОГО ЖАНРА
Когда мы приехали в офис, у меня открылось второе дыхание. Организм смирился с тем, что спать ему вторые сутки не предвидится, и мобилизовал скрытые резервы.
Николай Иванович стоял на четвереньках в приемной, изучая гигантскую афишу. Людочка почтительно старалась не наступать на "улику", занимавшую все свободное пространство на полу.
– О! Наконец-то! А я звоню, звоню! Ты чего телефон выключаешь? Я же волнуюсь!
– Коля, познакомься, – я пропустила мимо ушей упреки младшего детектива, – это Регина Васильевна Корсакова.
– А! Свекровь-убийца! – искренне обрадовался Николай Иванович и пожал позеленевшей даме руку. – Ой, а что это с ней?
Мадам Корсакова, не выдержав знакомства с помощником Яретенко, грохнулась в обморок.
– Коля, не все могут вынести твое обаяние, – пояснила я.
– А-а, так что, "скорую" вызывать? – Николай Иванович виновато развел руками.
– Не надо. Людочка…
– Сейчас, сейчас, – детектив-администратор полезла за аптечкой. – На диван переносить не будем?
– Вы что, издеваетесь? – я окинула красноречивым взором титаническую фигуру почтенной дамы.
Людочка вовсю хлопотала возле распластанной Регины Васильевны.
– Вот, смотри! – Николай Иванович потянул меня за руку. – Афиша одного из последних концертов Жемчужного в "Октябрьском". Девяностый год. Смотри: Ничего странного не замечаешь?
Я нагнулась над гигантским бумажным полотном. – Нет.
– А ты на четвереньки встань и надписи почитай внимательно, – помощник показал пальцем на девушку, прятавшуюся на заднем плане.
Я послушно опустилась на коленки и подползла ближе.
– Ну, вижу, Роза Жемчужная, только ей здесь лет шестнадцать, – сказала я.
– Теперь погляди на соседнюю! – помощник ткнул пальцем в девушку рядом.
– Подожди, – я изумленно переводила взгляд с одного изображения на другое.
– Видишь?
– Они что, близнецы? – вырвалось у меня.
– Нет, просто очень похожи! Они же сестры! Эта, видно, старше лет на десять! И рожа какая злая!
Я перевела глаза на буквы. Все участники театра песни и танца Ефрема Жемчужного были подписаны.
– Уй-е!!!
С губ сорвался нервный смех. Несмотря на то, что плакат был изготовлен двенадцать лет назад, облапошившую меня цыганку я узнала сразу.
– К нам приходила Жанна Агалаева! – воскликнула я.
– И этот певец, блин, долбаный фотографию ее приносил, а не Розы! – вторил мне помощник.
– А настоящую Розу, в смысле труп ее, я нашел возле станции Кокшайская! – добавил Николай Иванович. – Видишь, тут, на плече, где блузка сползает, родимое пятно! Я его запомнил, когда опознание было. Вот черт! Знать бы только, зачем все это?
– Коля, – фыркая, спросила я, – ты хотя бы представляешь, какими идиотами мы в их глазах выглядели?
– Да уж! Поймаю – прибью! – возмутился младший детектив Яретенко. – Разве можно честных людей так за нос водить?
– Подожди! Кажется, поняла! – я бросилась в свой кабинет и вытащила из заветной тетрадки фотографию, изъятую из комода в доме Корсаковых.
Поискав глазами похожее лицо, ткнула в нее пальцем.
– А вот и последняя участница.
Я раскрыла тетрадку на том месте, где была сделана запись про свидетельство о браке. Некоторое время переводила глаза с тетрадки на фотографию, с фотографии на афишную надпись и обратно.
– Бли-и-ин! – я взвыла и вцепилась себе в волосы. – Коля, мы с тобой полные идиоты! Если бы ты не притащил Жемчужному подписывать кассеты, мы бы сразу вывели всех на чистую воду! Он специально лица зачирикал!
– А я знал? – оправдывался помощник и перевел тему. – Кстати, что ты там еще открыла? Зачем они нас дурили всю дорогу?
– Смотри, – я показала запись в своей тетрадке и фотографию:
– в свидетельстве о браке, которое мне показала Жанна, представлявшаяся своей сестрой Розой, было написано ROZARIA и пятнышко какое-то сверху. Я еще тогда удивилась, что у нее полное имя Розария, а не Розалия. Она сказала, что это просто служащие не правильно написали. А теперь погляди сюда!
Я ткнула пальцем в маленькую девчушку лет семи, сидевшую на коленях у Ефрема Жемчужного.
– Видишь?
– Ну? Зария Жемчужная… Это Зара, которая с собой покончила, кажется?
– Вот именно! Смотри!
Я схватила со стола фломастер и написала имя Зары на латинице – ZARIA и поставила ударение над последней буквой.
– А теперь…
Я приписала перед именем еще две буквы R и О и растерла пальцем знак ударения.
– Видишь, что получается?
– ROZARIA, Розария Жемчужная, – прочитал помощник.
– С ударением на второй слог, а не на последний! Ясно? Вот кто настоящая жена и наследница Хосе Равеля! – я ткнула пальцем в девочку.
– Но она же вроде кривая? – усомнился Николай Иванович, потом посмотрел на фотографию. – С чего бы такой красавец на кривой женился?
– Коля, знаешь, любовь понятие иррациональное, – отмахнулась я. – Судя по опыту общения с семьей Жемчужных, Зара была единственным приличным человеком.
– И они ее убили, чтобы завладеть деньгами? – ужаснулся Николай Иванович.
– Скорее всего, а вот эта может из ревности, – я показала на девушку в красном платье.
Младший помощник Яретенко взял увеличительное стекло и внимательно уставился на фотографию. Потом надел очки и повторил операцию.
– Глянь-ка, это, похоже, Роза, а не Жанна… Я посмотрела. Действительно, на плече стоявшей в полоборота девушки была чуть заметная родинка. Естественно, сначала я не обратила на нее никакого внимания.
Мы пошли в кабинет, напрочь забыв про несчастную Регину Васильевну. Николай Иванович устроился на диване и сделал серьезное лицо.
– Итак, подведем итоги, – я села в кресло. – Судя по всей имеющейся у нас информации, окончательная версия может быть такой. Настоящая Роза Жемчужная едет со своей сестрой Зарой в Испанию. Там Зария выходит замуж за Хосе Равеля, к бешеной зависти и ревности сестры. Затем они вернулись домой и уже тут узнали, что Равель погиб. Кстати, если Зара на самом деле его любила – то вполне могла покончить с собой, узнав о случившемся. Но это пока предположение. Ефрем или сама Роза выдумывают способ, как им получить наследство, полагающееся Заре…
– Подожди, но о его смерти ты узнала из новостей, уже после того как Жемчужная оказалась у Корсаковых! – прервал меня Николай Иванович.
– К этому мы еще придем, – процедила я сквозь зубы, – вообще ко всей этой истории с телевидением.
Младший детектив Яретенко поежился.
– В общем, – я продолжила, – они вписывают в свидетельство о браке две буквы "Р" и "О", а затем стирают ударение. В нашей стране заявление, что служащие не правильно вписали имя, никого не удивит. И тут случается непредвиденное. Старшая сестра Жанна сбегает из тюрьмы и каким-то образом узнает о случившемся. У нее есть два подельника – Олег Корсаков и неизвестная женщина, воспользовавшаяся документами покойной Ольги Корсаковой. Каким-то образом она и настоящая Роза Жемчужная оказываются в одном купе. Несчастную убивают, прикладывают к трупу документы Агалаевой и закапывают возле Кокшайской. Теперь дело за малым.
Я многозначительно посмотрела на Николая Ивановича.
– Не понимаешь, за чем?
– Нет, – чистосердечно сознался тот.
– Найти двоих придурков, которые обнаружат это тело, сдадут его ментам и не станут задавать лишних вопросов. Тогда Агалаева, которая, как ты помнишь, сбежала из тюрьмы и в аэропорт ей без опасений не войти, может спокойно пользоваться документами убитой ею сестры – Розы Жемчужной. Они, как ты мог заметить, очень и очень похожи. Знал Ефрем обо всем с самого начала или нет – мы выясним, только когда его поймаем. И вот, один пенсионер, эксперт по противолодочной обороне, добивается-таки, чтобы его родное агентство начали раскручивать… Николай Иванович вдавился в диван.
– Меня показывают по телевизору, как богатую дуру, – я специально сделала акцент на последнем слове, – которая вдруг решила заняться частной детективной деятельностью. Агалаева, вероятно, видела это и решила, что я – то, что ей нужно. Она является сюда. Ей нужно заманить меня к себе. Кстати, предлог она выбирает настоящий. Регина Васильевна на самом деле пыталась ее убить при помощи люстры. Жанна может догнать двух зайцев – получить записи, которые заставят молчать мамашу Олега, и накачивать меня дезинформацией. Дальше на сцене появляется Ефрем Жемчужный. Его задача отправить нас искать тело "Жанны", а сама она должна признаться в "убийстве". Сработано было гениально. Лично я поверила.
– Да? А я все время подвох чуял! – воскликнул Николай Иванович. – Только не говорил.
Поборов в себе желание запустить в младшего детектива Яретенко пепельницей, я продолжила:
– В общем, мы сыграли в этой истории роль настоящих…м-м… лохов.
– Говори только за себя, – возмутился Николай Иванович.
Я потянулась за пепельницей, но в последний момент передумала.
– В общем, в результате – Жанна преспокойно получит наследство, а Ефрем снова может начинать гастролировать. Остается только один вопрос – куда подевался Олег Корсаков и загадочная дама, пользовавшаяся документами Ольги Колесниковой? Хотя подожди-ка…
Я полезла в сумку и вытащила ключик.
– Ты знаешь, где находится банк "Акцепт-плюс"? – спросила я.
– Понятия не имею, – пожал плечами помощник.
– Придется найти, – мне пришлось грозно поглядеть на помощника, чтобы тот нехотя поплелся за справочником.
Закрыв глаза, я стала размышлять, как теперь следует поступить. Если собрать все имеющиеся у нас доказательства, – этого, пожалуй, хватит, чтобы лишить Жанну Ага-лаеву триумфа. И, может быть, даже вернуть на родину, чтобы ее судил самый справедливый суд в мире… Пейджер на ключах от машины тревожно запищал. Я вскочила и бросилась к окну.
Возле "жука" никого не было. По проспекту стремительно удалялся молодой человек, силуэт которого показался мне знакомым.
– Вот блин, – я нервно вытерла лоб. Мой "Фольксваген Нью Битл" привлекает излишнее внимание. Желтенькая полуспортивная машинка кажется легкой и лакомой добычей для разного рода автохищников.
– Нашел, – Николай Иванович появился со справочником в руках. – Это совсем рядом.
– Ох! Где я? – из приемной послышался стон.
Регина Васильевна! Мы совсем о ней забыли! И тут я подумала, что неплохо бы взять ее с собой. Ведь нас могут и не пустить к ячейке Владилены, а родную сестру и наследницу пропустят точно.
– Регина Васильевна, – обратилась я к даме, – у вас свидетельство о смерти Милявской с собой?
– Да, а что? – спросила та, с опаской поглядывая на Николая Ивановича.
– Поедете с нами в банк, – сказала я.
– Сашка, объясни, на хрен мы премся в этот банк? – заныл помощник Яретенко.
– Добыть неопровержимые доказательства, – коротко ответила я.
– Вот теперь мне стало все понятно, – проворчал младший детектив и начал одеваться.
Когда мы вышли на улицу и уже почти подошли к машине. Николай Иванович вдруг встрепенулся.
– Тю! Ключи забыл!
– На фиг они тебе?! – я нетерпеливо топнула ногой.
– Ну что за ними потом тридцать раз подниматься? Щас! – помощник помчался обратно.
Я сделала шаг за ним, но Регина Васильевна разохалась.
– А я что тут на морозе буду торчать? Холодно, между прочим!
– Он быстро, – неуверенно ответила я, переминаясь с ноги на ногу. На улице был действительно ощутимый морозец.
– Дайте мне ключи, я пойду в машину сяду! – решительно заявила старуха.
Я с недосыпу даже не задумалась и кинула ей ключи. – Валяйте!
А сама поплелась в парадную. Хоть почту посмотрю в ящике. Может, счета какие прислали?
Обернулась я на щелчок зажигания.
– Блин!
До меня дошло, что бабуля, оказавшись без присмотра, решила сбежать, причем на моем "жуке"!
– Стойте! – заорала я, побежав к машине.
Что произошло в следующий момент, я не поняла. Раздался чудовищный хлопок, меня отбросило назад, и в следующую секунду вокруг начали падать горящие детали моего автомобиля. Грохота я никакого не услышала. В ушах будто что-то лопнуло. Потом были руки, Николай Иванович оттаскивал меня в подъезд…
Очнулась я на диване в своем офисе, вокруг было полно милиции, врачей и мрачных людей в штатском.
– Ой! Слава богу! – младший детектив бросился ко мне. – Сашка, ты меня слышишь?
– Слышу, слышу, чего орать-то? – я потерла звенящее ухо.
– Ой, Сашка, я так испугался, когда увидел, что тебя взрывом накрыло! – причитал Николай Иванович, норовя пристроить мне на лоб компресс.
– А Регина Васильевна? – я вскочила.
– Регина Васильевна погибла, – совершенно будничным и обычным тоном сообщил мне человек в штатском. – Капитан Таранов, федеральная служба безопасности. А вам, гражданка Ворошилова, придется рассказать, как все это могло случиться.
– Я могу рассказать! – встрял Николай Иванович. – Сначала к нам пришла Жанна Агалаева, которая прикидывалась Розой Жемчужной, которая прикидывается Ольгой Колесниковой. Обеих убили еще до этого. Представляете?
Капитан Таранов бесстрастно мотнул головой.
– Нет.
– Ладно, – младший помощник Яретенко вздохнул, – попробуем еще раз. Смотрите. К нам пришла Жанна Агалаева, которая прикидывалась Розой Жемчужной, которая прикидывается Ольгой Колесниковой…
– Стоп! – скомандовал фээсбешник и достал блокнот. Потом показал на меня ручкой, – вы, пожалуйста, то же самое, с начала и по-русски.
Николай Иванович обиженно надулся и уселся у меня в ногах.
Я вздохнула и повторила по второму разу все, что уже растолковывала младшему детективу Яретенко.
Таранов дослушал до конца, не перебивая. Просто покрывая страницу за страницей стенографическими значками.
– И вы собирались поехать в банк, когда произошел взрыв? – уточнил он в конце.
– Да, – кивнула я.
– Сейчас в состоянии проследовать туда вместе с нами?
– Да.
В помещение банка мы вошли "свиньей", во главе с капитаном Тарановым. Я предъявила охраннику ключ с номером 99764.
– Мне нужно открыть эту ячейку!
В подтверждение моей просьбы сопровождающие ощетинились удостоверениями.
Охранник внимательно посмотрел на ключ, предъявленные документы и не задал ни одного вопроса. Он нажал кнопочку на переговорном устройстве и отчетливо произнес:
– Клиент, идет в хранилище, ячейка номер 99764, – затем снова обратился ко мне:
– Подождите, пожалуйста. Сейчас к вам выйдет работник банка и проводит в хранилище. Присядьте пока. – Он вежливо указал федеральным агентам на кожаный диван возле арки-металлоискателя.
Садиться я не стала, каждая клеточка в организме пульсировала с утроенной частотой. Сейчас придет какая-нибудь милая девушка, сотрудница банка, проводит меня к ячейкам… А вдруг там тоже окажется бомба? От этой мысли меня прошиб холодный пот.
– У вас ключ? – вместо милой девушки передо мной стоял молодой человек, примерно двух метров ростом, накачанный затылок которого плавно перетекал в необъятные плечи. – Пожалуйста, следуйте за мной.
Сглотнув слюну, я затрусила вслед за ним.
Огромная туша ловко обходила все углы и с поразительной легкостью протискивалась боком по узким коридорам хранилища, стены которых были сплошь уставлены металлическими шкафами с маленькими дверками.
– Вот ваша ячейка, – показал мне сотрудник банка, затем деликатно отошел метра на три назад и отвернулся.
Дрожащими руками я вставила ключ, зажмурилась, повернула… и вытащила наружу длинный металлический ящик. Ничего не взорвалось. Внутри оказались фотографии и аудиокассета. Я начала просматривать снимки. Они детально запечатлели сцену убийства Розы Жемчужной! На них было видно, что душит девушку… Олег Корсаков! Так вот каким разоблачением угрожала ему Жанна! Особое внимание привлекла фотография, где снимавший случайно снял сам себя. В стекле тамбурной двери отражалась Владилена Милявская. Этими самыми снимками журналистка, по всей вероятности, собиралась шантажировать Жанну после того, как та получила бы наследство.
– Ага, значит, это она ехала по документам Колесниковой, – пробормотала я себе под нос.
– Все в порядке? – поинтересовался сотрудник банка.
– Д-да, – неуверенным голосом ответила ему я и сунула фотографии в карман.
Волосы на голове вставали дыбом от сознания масштабности операции, провернутой Агалаевой. Этот бы мозг – да на служение благому делу…
Предоставление правоохранительным органам всей известной нам информации отняло остаток дня. К ночи мы, абсолютно измученные, ввалились ко мне домой. Если в середине дня мне больше всего на свете хотелось спать, то теперь:
– Коля! Есть хочу – помираю! Но делать ничего не могу, – выставила я ультиматум.
– Чайку с блинами! Ты как насчет блинов? – оживился помощник. – Мука, яйца, сахар, масло есть?
– Кажется, точно не знаю, – пожала плечами я.
– Видишь, Броне, – тягостно вздохнул младший детектив, показывая на меня пальцем, – хозяйка…
Пока Николай Иванович, запершись на кухне, сооружал грандиозный блинный пир, меня, полуживого частного детектива, выгнали в соседний магазин за начинками. Поручили купить фарша, творога, малинового и черничного варений, икры и, само собой, водки. По словам младшего детектива Яретенко, без водки блинов не едят. К моему приходу по всей квартире уже успел распространиться характерный блинный чад. Николай Иванович включил все вытяжки и вентиляторы, распахнул окна и двери, но едкий запах не спешил убираться. Бросив пакеты на пороге, я заглянула в кухню:
– Все живы?
– Фарш давай! – крикнул Николай Иванович, подбрасывая вверх тоненький золотистый блинчик, тот перевернулся в воздухе и шлепнулся на сковородку другим боком.
Примерно через полчаса на столе уже стояла водочка, тарелка с блинами без начинки, тарелка с мясными блинчиками и тарелка с творожными.
– М-м-м! – я только мычала и жмурилась от удовольствия.
Чуть солоноватые, тоненькие блины с хрустящей корочкой! Со сметаной! С икрой! Даже Себастьян мурчал, наворачивая блинчик с мясом, Броне же в три приема сожрал все, что ему положили, и теперь истекал слюной. Вид у него был такой несчастный! Круглая курносая голова с трагически сведенными бровками и кричащими глазами, отчаянный скулеж… Можно снимать в рекламный ролик общества помощи животным!
– На ночь съем пачку фестала! – сказала я, откидываясь назад и положив руки на живот. – Это же надо так наесться!
– Лучше рюмку водки выпей, – со знанием дела посоветовал Николай Иванович.
– Однако какова актриса! – разговор все время возвращался к Жанне Агалаевой. – Так натурально краснела, плакала, дрожала!
– Точно, Станиславский бы умер от зависти, – согласился Николай Иванович. – Но ты, Сашка, должен сказать, не хуже. Так долго из себя дурочку изображала! Она же до последнего момента не заподозрила, что ты ей не веришь. Кстати, ты только не обижайся, но вы с этой Агалаевой очень похожи – обе умные, хитрые и жуткие стервы.
– Спасибо на добром слове, – проворчала я. – И почему в ходе этого расследования меня постоянно обзывают?
– Ой, Сан Саныч, ну це ж комплимент! – отмахнулся младший детектив Яретенко.
– Уважаемые читатели толкового словаря, – произнесла я, откашлявшись, – имейте в виду, что слово "стерва" нынче употребляется в исключительно положительном контексте. Обозначает умную, красивую, успешную женщину…
Ближе к полуночи младший детектив с Бронсом отправились спать в комнату для гостей, а я рухнула в постель бревном, бормоча:
– Господи, как хорошо ничего не делать!.. Уснула на середине первого слова.
Николай Иванович стоял на четвереньках в приемной, изучая гигантскую афишу. Людочка почтительно старалась не наступать на "улику", занимавшую все свободное пространство на полу.
– О! Наконец-то! А я звоню, звоню! Ты чего телефон выключаешь? Я же волнуюсь!
– Коля, познакомься, – я пропустила мимо ушей упреки младшего детектива, – это Регина Васильевна Корсакова.
– А! Свекровь-убийца! – искренне обрадовался Николай Иванович и пожал позеленевшей даме руку. – Ой, а что это с ней?
Мадам Корсакова, не выдержав знакомства с помощником Яретенко, грохнулась в обморок.
– Коля, не все могут вынести твое обаяние, – пояснила я.
– А-а, так что, "скорую" вызывать? – Николай Иванович виновато развел руками.
– Не надо. Людочка…
– Сейчас, сейчас, – детектив-администратор полезла за аптечкой. – На диван переносить не будем?
– Вы что, издеваетесь? – я окинула красноречивым взором титаническую фигуру почтенной дамы.
Людочка вовсю хлопотала возле распластанной Регины Васильевны.
– Вот, смотри! – Николай Иванович потянул меня за руку. – Афиша одного из последних концертов Жемчужного в "Октябрьском". Девяностый год. Смотри: Ничего странного не замечаешь?
Я нагнулась над гигантским бумажным полотном. – Нет.
– А ты на четвереньки встань и надписи почитай внимательно, – помощник показал пальцем на девушку, прятавшуюся на заднем плане.
Я послушно опустилась на коленки и подползла ближе.
– Ну, вижу, Роза Жемчужная, только ей здесь лет шестнадцать, – сказала я.
– Теперь погляди на соседнюю! – помощник ткнул пальцем в девушку рядом.
– Подожди, – я изумленно переводила взгляд с одного изображения на другое.
– Видишь?
– Они что, близнецы? – вырвалось у меня.
– Нет, просто очень похожи! Они же сестры! Эта, видно, старше лет на десять! И рожа какая злая!
Я перевела глаза на буквы. Все участники театра песни и танца Ефрема Жемчужного были подписаны.
– Уй-е!!!
С губ сорвался нервный смех. Несмотря на то, что плакат был изготовлен двенадцать лет назад, облапошившую меня цыганку я узнала сразу.
– К нам приходила Жанна Агалаева! – воскликнула я.
– И этот певец, блин, долбаный фотографию ее приносил, а не Розы! – вторил мне помощник.
– А настоящую Розу, в смысле труп ее, я нашел возле станции Кокшайская! – добавил Николай Иванович. – Видишь, тут, на плече, где блузка сползает, родимое пятно! Я его запомнил, когда опознание было. Вот черт! Знать бы только, зачем все это?
– Коля, – фыркая, спросила я, – ты хотя бы представляешь, какими идиотами мы в их глазах выглядели?
– Да уж! Поймаю – прибью! – возмутился младший детектив Яретенко. – Разве можно честных людей так за нос водить?
– Подожди! Кажется, поняла! – я бросилась в свой кабинет и вытащила из заветной тетрадки фотографию, изъятую из комода в доме Корсаковых.
Поискав глазами похожее лицо, ткнула в нее пальцем.
– А вот и последняя участница.
Я раскрыла тетрадку на том месте, где была сделана запись про свидетельство о браке. Некоторое время переводила глаза с тетрадки на фотографию, с фотографии на афишную надпись и обратно.
– Бли-и-ин! – я взвыла и вцепилась себе в волосы. – Коля, мы с тобой полные идиоты! Если бы ты не притащил Жемчужному подписывать кассеты, мы бы сразу вывели всех на чистую воду! Он специально лица зачирикал!
– А я знал? – оправдывался помощник и перевел тему. – Кстати, что ты там еще открыла? Зачем они нас дурили всю дорогу?
– Смотри, – я показала запись в своей тетрадке и фотографию:
– в свидетельстве о браке, которое мне показала Жанна, представлявшаяся своей сестрой Розой, было написано ROZARIA и пятнышко какое-то сверху. Я еще тогда удивилась, что у нее полное имя Розария, а не Розалия. Она сказала, что это просто служащие не правильно написали. А теперь погляди сюда!
Я ткнула пальцем в маленькую девчушку лет семи, сидевшую на коленях у Ефрема Жемчужного.
– Видишь?
– Ну? Зария Жемчужная… Это Зара, которая с собой покончила, кажется?
– Вот именно! Смотри!
Я схватила со стола фломастер и написала имя Зары на латинице – ZARIA и поставила ударение над последней буквой.
– А теперь…
Я приписала перед именем еще две буквы R и О и растерла пальцем знак ударения.
– Видишь, что получается?
– ROZARIA, Розария Жемчужная, – прочитал помощник.
– С ударением на второй слог, а не на последний! Ясно? Вот кто настоящая жена и наследница Хосе Равеля! – я ткнула пальцем в девочку.
– Но она же вроде кривая? – усомнился Николай Иванович, потом посмотрел на фотографию. – С чего бы такой красавец на кривой женился?
– Коля, знаешь, любовь понятие иррациональное, – отмахнулась я. – Судя по опыту общения с семьей Жемчужных, Зара была единственным приличным человеком.
– И они ее убили, чтобы завладеть деньгами? – ужаснулся Николай Иванович.
– Скорее всего, а вот эта может из ревности, – я показала на девушку в красном платье.
Младший помощник Яретенко взял увеличительное стекло и внимательно уставился на фотографию. Потом надел очки и повторил операцию.
– Глянь-ка, это, похоже, Роза, а не Жанна… Я посмотрела. Действительно, на плече стоявшей в полоборота девушки была чуть заметная родинка. Естественно, сначала я не обратила на нее никакого внимания.
Мы пошли в кабинет, напрочь забыв про несчастную Регину Васильевну. Николай Иванович устроился на диване и сделал серьезное лицо.
– Итак, подведем итоги, – я села в кресло. – Судя по всей имеющейся у нас информации, окончательная версия может быть такой. Настоящая Роза Жемчужная едет со своей сестрой Зарой в Испанию. Там Зария выходит замуж за Хосе Равеля, к бешеной зависти и ревности сестры. Затем они вернулись домой и уже тут узнали, что Равель погиб. Кстати, если Зара на самом деле его любила – то вполне могла покончить с собой, узнав о случившемся. Но это пока предположение. Ефрем или сама Роза выдумывают способ, как им получить наследство, полагающееся Заре…
– Подожди, но о его смерти ты узнала из новостей, уже после того как Жемчужная оказалась у Корсаковых! – прервал меня Николай Иванович.
– К этому мы еще придем, – процедила я сквозь зубы, – вообще ко всей этой истории с телевидением.
Младший детектив Яретенко поежился.
– В общем, – я продолжила, – они вписывают в свидетельство о браке две буквы "Р" и "О", а затем стирают ударение. В нашей стране заявление, что служащие не правильно вписали имя, никого не удивит. И тут случается непредвиденное. Старшая сестра Жанна сбегает из тюрьмы и каким-то образом узнает о случившемся. У нее есть два подельника – Олег Корсаков и неизвестная женщина, воспользовавшаяся документами покойной Ольги Корсаковой. Каким-то образом она и настоящая Роза Жемчужная оказываются в одном купе. Несчастную убивают, прикладывают к трупу документы Агалаевой и закапывают возле Кокшайской. Теперь дело за малым.
Я многозначительно посмотрела на Николая Ивановича.
– Не понимаешь, за чем?
– Нет, – чистосердечно сознался тот.
– Найти двоих придурков, которые обнаружат это тело, сдадут его ментам и не станут задавать лишних вопросов. Тогда Агалаева, которая, как ты помнишь, сбежала из тюрьмы и в аэропорт ей без опасений не войти, может спокойно пользоваться документами убитой ею сестры – Розы Жемчужной. Они, как ты мог заметить, очень и очень похожи. Знал Ефрем обо всем с самого начала или нет – мы выясним, только когда его поймаем. И вот, один пенсионер, эксперт по противолодочной обороне, добивается-таки, чтобы его родное агентство начали раскручивать… Николай Иванович вдавился в диван.
– Меня показывают по телевизору, как богатую дуру, – я специально сделала акцент на последнем слове, – которая вдруг решила заняться частной детективной деятельностью. Агалаева, вероятно, видела это и решила, что я – то, что ей нужно. Она является сюда. Ей нужно заманить меня к себе. Кстати, предлог она выбирает настоящий. Регина Васильевна на самом деле пыталась ее убить при помощи люстры. Жанна может догнать двух зайцев – получить записи, которые заставят молчать мамашу Олега, и накачивать меня дезинформацией. Дальше на сцене появляется Ефрем Жемчужный. Его задача отправить нас искать тело "Жанны", а сама она должна признаться в "убийстве". Сработано было гениально. Лично я поверила.
– Да? А я все время подвох чуял! – воскликнул Николай Иванович. – Только не говорил.
Поборов в себе желание запустить в младшего детектива Яретенко пепельницей, я продолжила:
– В общем, мы сыграли в этой истории роль настоящих…м-м… лохов.
– Говори только за себя, – возмутился Николай Иванович.
Я потянулась за пепельницей, но в последний момент передумала.
– В общем, в результате – Жанна преспокойно получит наследство, а Ефрем снова может начинать гастролировать. Остается только один вопрос – куда подевался Олег Корсаков и загадочная дама, пользовавшаяся документами Ольги Колесниковой? Хотя подожди-ка…
Я полезла в сумку и вытащила ключик.
– Ты знаешь, где находится банк "Акцепт-плюс"? – спросила я.
– Понятия не имею, – пожал плечами помощник.
– Придется найти, – мне пришлось грозно поглядеть на помощника, чтобы тот нехотя поплелся за справочником.
Закрыв глаза, я стала размышлять, как теперь следует поступить. Если собрать все имеющиеся у нас доказательства, – этого, пожалуй, хватит, чтобы лишить Жанну Ага-лаеву триумфа. И, может быть, даже вернуть на родину, чтобы ее судил самый справедливый суд в мире… Пейджер на ключах от машины тревожно запищал. Я вскочила и бросилась к окну.
Возле "жука" никого не было. По проспекту стремительно удалялся молодой человек, силуэт которого показался мне знакомым.
– Вот блин, – я нервно вытерла лоб. Мой "Фольксваген Нью Битл" привлекает излишнее внимание. Желтенькая полуспортивная машинка кажется легкой и лакомой добычей для разного рода автохищников.
– Нашел, – Николай Иванович появился со справочником в руках. – Это совсем рядом.
– Ох! Где я? – из приемной послышался стон.
Регина Васильевна! Мы совсем о ней забыли! И тут я подумала, что неплохо бы взять ее с собой. Ведь нас могут и не пустить к ячейке Владилены, а родную сестру и наследницу пропустят точно.
– Регина Васильевна, – обратилась я к даме, – у вас свидетельство о смерти Милявской с собой?
– Да, а что? – спросила та, с опаской поглядывая на Николая Ивановича.
– Поедете с нами в банк, – сказала я.
– Сашка, объясни, на хрен мы премся в этот банк? – заныл помощник Яретенко.
– Добыть неопровержимые доказательства, – коротко ответила я.
– Вот теперь мне стало все понятно, – проворчал младший детектив и начал одеваться.
Когда мы вышли на улицу и уже почти подошли к машине. Николай Иванович вдруг встрепенулся.
– Тю! Ключи забыл!
– На фиг они тебе?! – я нетерпеливо топнула ногой.
– Ну что за ними потом тридцать раз подниматься? Щас! – помощник помчался обратно.
Я сделала шаг за ним, но Регина Васильевна разохалась.
– А я что тут на морозе буду торчать? Холодно, между прочим!
– Он быстро, – неуверенно ответила я, переминаясь с ноги на ногу. На улице был действительно ощутимый морозец.
– Дайте мне ключи, я пойду в машину сяду! – решительно заявила старуха.
Я с недосыпу даже не задумалась и кинула ей ключи. – Валяйте!
А сама поплелась в парадную. Хоть почту посмотрю в ящике. Может, счета какие прислали?
Обернулась я на щелчок зажигания.
– Блин!
До меня дошло, что бабуля, оказавшись без присмотра, решила сбежать, причем на моем "жуке"!
– Стойте! – заорала я, побежав к машине.
Что произошло в следующий момент, я не поняла. Раздался чудовищный хлопок, меня отбросило назад, и в следующую секунду вокруг начали падать горящие детали моего автомобиля. Грохота я никакого не услышала. В ушах будто что-то лопнуло. Потом были руки, Николай Иванович оттаскивал меня в подъезд…
Очнулась я на диване в своем офисе, вокруг было полно милиции, врачей и мрачных людей в штатском.
– Ой! Слава богу! – младший детектив бросился ко мне. – Сашка, ты меня слышишь?
– Слышу, слышу, чего орать-то? – я потерла звенящее ухо.
– Ой, Сашка, я так испугался, когда увидел, что тебя взрывом накрыло! – причитал Николай Иванович, норовя пристроить мне на лоб компресс.
– А Регина Васильевна? – я вскочила.
– Регина Васильевна погибла, – совершенно будничным и обычным тоном сообщил мне человек в штатском. – Капитан Таранов, федеральная служба безопасности. А вам, гражданка Ворошилова, придется рассказать, как все это могло случиться.
– Я могу рассказать! – встрял Николай Иванович. – Сначала к нам пришла Жанна Агалаева, которая прикидывалась Розой Жемчужной, которая прикидывается Ольгой Колесниковой. Обеих убили еще до этого. Представляете?
Капитан Таранов бесстрастно мотнул головой.
– Нет.
– Ладно, – младший помощник Яретенко вздохнул, – попробуем еще раз. Смотрите. К нам пришла Жанна Агалаева, которая прикидывалась Розой Жемчужной, которая прикидывается Ольгой Колесниковой…
– Стоп! – скомандовал фээсбешник и достал блокнот. Потом показал на меня ручкой, – вы, пожалуйста, то же самое, с начала и по-русски.
Николай Иванович обиженно надулся и уселся у меня в ногах.
Я вздохнула и повторила по второму разу все, что уже растолковывала младшему детективу Яретенко.
Таранов дослушал до конца, не перебивая. Просто покрывая страницу за страницей стенографическими значками.
– И вы собирались поехать в банк, когда произошел взрыв? – уточнил он в конце.
– Да, – кивнула я.
– Сейчас в состоянии проследовать туда вместе с нами?
– Да.
В помещение банка мы вошли "свиньей", во главе с капитаном Тарановым. Я предъявила охраннику ключ с номером 99764.
– Мне нужно открыть эту ячейку!
В подтверждение моей просьбы сопровождающие ощетинились удостоверениями.
Охранник внимательно посмотрел на ключ, предъявленные документы и не задал ни одного вопроса. Он нажал кнопочку на переговорном устройстве и отчетливо произнес:
– Клиент, идет в хранилище, ячейка номер 99764, – затем снова обратился ко мне:
– Подождите, пожалуйста. Сейчас к вам выйдет работник банка и проводит в хранилище. Присядьте пока. – Он вежливо указал федеральным агентам на кожаный диван возле арки-металлоискателя.
Садиться я не стала, каждая клеточка в организме пульсировала с утроенной частотой. Сейчас придет какая-нибудь милая девушка, сотрудница банка, проводит меня к ячейкам… А вдруг там тоже окажется бомба? От этой мысли меня прошиб холодный пот.
– У вас ключ? – вместо милой девушки передо мной стоял молодой человек, примерно двух метров ростом, накачанный затылок которого плавно перетекал в необъятные плечи. – Пожалуйста, следуйте за мной.
Сглотнув слюну, я затрусила вслед за ним.
Огромная туша ловко обходила все углы и с поразительной легкостью протискивалась боком по узким коридорам хранилища, стены которых были сплошь уставлены металлическими шкафами с маленькими дверками.
– Вот ваша ячейка, – показал мне сотрудник банка, затем деликатно отошел метра на три назад и отвернулся.
Дрожащими руками я вставила ключ, зажмурилась, повернула… и вытащила наружу длинный металлический ящик. Ничего не взорвалось. Внутри оказались фотографии и аудиокассета. Я начала просматривать снимки. Они детально запечатлели сцену убийства Розы Жемчужной! На них было видно, что душит девушку… Олег Корсаков! Так вот каким разоблачением угрожала ему Жанна! Особое внимание привлекла фотография, где снимавший случайно снял сам себя. В стекле тамбурной двери отражалась Владилена Милявская. Этими самыми снимками журналистка, по всей вероятности, собиралась шантажировать Жанну после того, как та получила бы наследство.
– Ага, значит, это она ехала по документам Колесниковой, – пробормотала я себе под нос.
– Все в порядке? – поинтересовался сотрудник банка.
– Д-да, – неуверенным голосом ответила ему я и сунула фотографии в карман.
Волосы на голове вставали дыбом от сознания масштабности операции, провернутой Агалаевой. Этот бы мозг – да на служение благому делу…
Предоставление правоохранительным органам всей известной нам информации отняло остаток дня. К ночи мы, абсолютно измученные, ввалились ко мне домой. Если в середине дня мне больше всего на свете хотелось спать, то теперь:
– Коля! Есть хочу – помираю! Но делать ничего не могу, – выставила я ультиматум.
– Чайку с блинами! Ты как насчет блинов? – оживился помощник. – Мука, яйца, сахар, масло есть?
– Кажется, точно не знаю, – пожала плечами я.
– Видишь, Броне, – тягостно вздохнул младший детектив, показывая на меня пальцем, – хозяйка…
Пока Николай Иванович, запершись на кухне, сооружал грандиозный блинный пир, меня, полуживого частного детектива, выгнали в соседний магазин за начинками. Поручили купить фарша, творога, малинового и черничного варений, икры и, само собой, водки. По словам младшего детектива Яретенко, без водки блинов не едят. К моему приходу по всей квартире уже успел распространиться характерный блинный чад. Николай Иванович включил все вытяжки и вентиляторы, распахнул окна и двери, но едкий запах не спешил убираться. Бросив пакеты на пороге, я заглянула в кухню:
– Все живы?
– Фарш давай! – крикнул Николай Иванович, подбрасывая вверх тоненький золотистый блинчик, тот перевернулся в воздухе и шлепнулся на сковородку другим боком.
Примерно через полчаса на столе уже стояла водочка, тарелка с блинами без начинки, тарелка с мясными блинчиками и тарелка с творожными.
– М-м-м! – я только мычала и жмурилась от удовольствия.
Чуть солоноватые, тоненькие блины с хрустящей корочкой! Со сметаной! С икрой! Даже Себастьян мурчал, наворачивая блинчик с мясом, Броне же в три приема сожрал все, что ему положили, и теперь истекал слюной. Вид у него был такой несчастный! Круглая курносая голова с трагически сведенными бровками и кричащими глазами, отчаянный скулеж… Можно снимать в рекламный ролик общества помощи животным!
– На ночь съем пачку фестала! – сказала я, откидываясь назад и положив руки на живот. – Это же надо так наесться!
– Лучше рюмку водки выпей, – со знанием дела посоветовал Николай Иванович.
– Однако какова актриса! – разговор все время возвращался к Жанне Агалаевой. – Так натурально краснела, плакала, дрожала!
– Точно, Станиславский бы умер от зависти, – согласился Николай Иванович. – Но ты, Сашка, должен сказать, не хуже. Так долго из себя дурочку изображала! Она же до последнего момента не заподозрила, что ты ей не веришь. Кстати, ты только не обижайся, но вы с этой Агалаевой очень похожи – обе умные, хитрые и жуткие стервы.
– Спасибо на добром слове, – проворчала я. – И почему в ходе этого расследования меня постоянно обзывают?
– Ой, Сан Саныч, ну це ж комплимент! – отмахнулся младший детектив Яретенко.
– Уважаемые читатели толкового словаря, – произнесла я, откашлявшись, – имейте в виду, что слово "стерва" нынче употребляется в исключительно положительном контексте. Обозначает умную, красивую, успешную женщину…
Ближе к полуночи младший детектив с Бронсом отправились спать в комнату для гостей, а я рухнула в постель бревном, бормоча:
– Господи, как хорошо ничего не делать!.. Уснула на середине первого слова.
ЗА ЧТО БОРОЛИСЬ, НА ТО И НАРВАЛИСЬ
Жемчужных благодаря нам разоблачили и арестовали. Чтобы совсем не оставлять белых пятен в этой истории, скажу, что бомбу в мою машину заложил Олег Корсаков. Его оставили в России, приглядывать за ретивыми частными детективами, пока Жанна не получит деньги и не скроется с ними в надежном месте. На новость о том, что он стал причиной смерти собственной матери, Корсаков ответил:
– Бог шельму метит, за Олечку поплатились.
Оказывается, этот не знавший жалости субъект, которого затруднительно назвать человеком, действительно любил проститутку Ольгу Колесникову, ставшую очередной жертвой слепой материнской ревности. Кто знает, найди Регина Васильевна в себе силы принять этот странный брак, может, исход истории стал бы менее кровавым.
История наших подвигов нашла живой отклик в телевизионном сообществе. Меня пригласили рассказать о том, как мы вели расследование, в "Криминальную Россию". Посвятили нам целую передачу. Вообще-то съемки были долгими и нудными. Меня сажали то так, то эдак, без конца писали дубли, потому что ведущий путал порядок вопросов. Под конец мне надоело повторять одно и то же. Я ввернула пару реплик, над которыми все посмеялись. Оператор сказал, что потом смонтирует все как надо. Показать обещали в конце недели. В пятницу Николай Иванович, гордый, как буревестник, явился на работу после обеда и эффектным жестом положил передо мной стопку визиток золотого цвета. Как выяснилось секундой позже, драгоценный колер – еще не самое ужасное, что может случиться в жизни начинающей хозяйки детективного агентства. На лицевой стороне красовалась надпись: детективное агентство "Око Гименея", Александра Александровна Ворошилова, директор, расследование особо деликатных семейных дел. На первый взгляд ничего страшного… Сюрприз затаился на обороте: "Зенко Гiменея", Олександра Олександрiвна Ворошилова, директор розслiдування особливо делiкатных семейных справ".
– Бог шельму метит, за Олечку поплатились.
Оказывается, этот не знавший жалости субъект, которого затруднительно назвать человеком, действительно любил проститутку Ольгу Колесникову, ставшую очередной жертвой слепой материнской ревности. Кто знает, найди Регина Васильевна в себе силы принять этот странный брак, может, исход истории стал бы менее кровавым.
История наших подвигов нашла живой отклик в телевизионном сообществе. Меня пригласили рассказать о том, как мы вели расследование, в "Криминальную Россию". Посвятили нам целую передачу. Вообще-то съемки были долгими и нудными. Меня сажали то так, то эдак, без конца писали дубли, потому что ведущий путал порядок вопросов. Под конец мне надоело повторять одно и то же. Я ввернула пару реплик, над которыми все посмеялись. Оператор сказал, что потом смонтирует все как надо. Показать обещали в конце недели. В пятницу Николай Иванович, гордый, как буревестник, явился на работу после обеда и эффектным жестом положил передо мной стопку визиток золотого цвета. Как выяснилось секундой позже, драгоценный колер – еще не самое ужасное, что может случиться в жизни начинающей хозяйки детективного агентства. На лицевой стороне красовалась надпись: детективное агентство "Око Гименея", Александра Александровна Ворошилова, директор, расследование особо деликатных семейных дел. На первый взгляд ничего страшного… Сюрприз затаился на обороте: "Зенко Гiменея", Олександра Олександрiвна Ворошилова, директор розслiдування особливо делiкатных семейных справ".