Страница:
— Идите за мной, — произнес тот. — Я выведу вас в безопасное место. И поднимите капитана, он нам еще пригодится.
Подумав, он добавил:
— Подождите минутку, я должен кое-что забрать. Это здесь, неподалеку… — заметив скептическую улыбку на лице Подольского, человек предложил. — Если хотите, можете меня проводить.
Спецназовец отрицательно мотнул головой и почему-то покраснел.
Когда незнакомец вернулся, неся в руке черный ноутбук, капитан только и смог, что заскрипеть зубами от ярости.
Они сидели на валунах, образовывавших небольшой круг посередине пещеры. В центре круга теплился огонек костра, который разложил Панкрат. Этот огонек освещал небольшое пространство пещеры, имевшей довольно обжитой вид. В одном углу располагалась лежанка, сделанная из нескольких потрепанных дерюг, а в другом лежало оружие, сложенное в два деревянных ящика. Третий, пустой, уже послужил топливом для костра.
— Это одно из моих убежищ, — пояснил Панкрат, заметив, как оглядываются по сторонам спецназовцы. — А вас сюда какая нужда привела? Не лучшее место для прогулок, должен вам сказать, — и, помолчав, добавил:
— особенно в компании с ликвидатором.
И он кивком головы указал на капитана, которого усадили в одном из углов пещеры, прислонив спиной к камню.
Постепенно они разговорились. Со слов спецназовцев Суворин понял, что им самим сообщили либо только небольшую часть правды, либо вообще дезинформировали. Настоящая цель их рейда в глубокий тыл противника должна была быть известна только чистильщику, то есть капитану Дыховицкому.
Суворин был краток. Повернувшись к ликвидатору, он произнес, чеканя каждое слово:
— У тебя сейчас есть выбор. Ты расскажешь все, что знаешь, и я тебя отпущу. Даю слово. Либо ты можешь не отвечать, и я тебя пристрелю, — подумав, он поправился. — Нет, я лучше тебя этим ребятам отдам. Они что-нибудь оригинальное для тебя придумают.
Он кивнул на бойцов “Омеги”, по лицам которых можно было прочитать их намерения в отношении командира. Вне всякого сомнения, каждый из них убил бы Дыховицкого собственноручно. А некоторые — еще и не один раз.
Капитан, поставленный перед небогатым выбором, думал недолго.
— Я тебе верю, — неожиданно легко согласился он. — Но знаю немного. Панкрат кивнул:
— Ничего. Ты рассказывай, а там посмотрим.
— Я должен был всего лишь отыскать пропавшего курьера. И забрать этот ноутбук, — он взглядом указал на плоский чемоданчик, лежавший у ног Панкрата.
— Чей курьер? — быстро спросил Суворин, пристально глядя в глаза Дыховицкому. — Ну? Тот колебался.
— Быстрее. Или мне за тебя ответить? Череп вздохнул. Было видно, что отвечать на этот вопрос ему ой как не хочется.
— Курьера Службы, — произнес наконец он. — Один из отделов Службы ведет двойную игру с боевиками… В моем отделе, — он шумно сглотнул, — про это каким-то образом узнали. Узнали, что их курьер не добрался до цели. Я должен был добыть информацию, которую он вез, и вернуться с ней обратно…
— Пристрелив по дороге свидетелей, — закончил Панкрат. — Понятно. Я, в общем-то, догадывался. А вы слушайте, товарищи бойцы, слушайте: в то время, как наши ребята костьми ложатся на этой гребаной войне, Служба изволит с бандитами заигрывать.
Он посмотрел на Дыховицкого.
— Что за информация здесь? — и похлопал по корпусу ноутбука. — Наверняка не порнографические картинки?
Капитан отрицательно покачал головой и для пущей убедительности еще и пожал плечами.
— Этого я не знаю. Я всего лишь исполнитель, поверь.
Суворин кивнул:
— Верю. Шестеркам такие вещи действительно не доверяют… Хорошо, последний вопрос: для кого эта информация предназначалась?
В глазах Дыховицкого полыхнул злой огонь, но он смолчал, уткнувшись взглядом в камни под ногами. Потом произнес, вернее, протолкнул имя сквозь зубы:
— Для Рашида. Панкрат присвистнул;
— Мелкой рыбой Служба не интересуется. Что, в президенты они его хотят продвинуть, что ли?
Капитан молчал, внимательно рассматривая сталактиты.
— Ну что, ликвидатор, пора на выход, — поднимаясь, проговорил Панкрат. — Давай, руки развяжу, а то неудобно ведь — так и по нужде не сходишь.
Он поднял капитана и ножом разрезал веревку на его запястьях.
— Оружия у него не осталось? — спросил Панкрат, обращаясь к Шумилову, который перед этим обыскивал и разоружал своего командира.
— Да разве что гаубицу в жопу спрятал, — отозвался сержант.
— Тогда — свободен.
Дыховицкий неверяще посмотрел на него.
— Свободен, — повторил Панкрат. — Для тех, кто в танке, поясняю — ты можешь валить отсюда в любом направлении. Но! — он предостерегающе поднял указательный палец. — Постарайся не попадаться на глаза ни мне, ни этим ребятам. На следующую нашу встречу мое слово не распространяется.
— Я бы его сейчас пристрелил, — неожиданно произнес все это время молчавший Рахуба. — Сука! Суворин пожал плечами.
— Видишь? — он легко подтолкнул капитана в плечо. — Ступай.
Дыховицкий пригнул голову, чтобы не задеть низкий свод у выхода из пещеры, и шагнул наружу.
Они шли за Панкратом, пока солнце не оказалось в зените. За это время спецназовцы одолели с десяток километров по едва заметным горным тропкам и оказались в небольшом ущелье, густо заросшем кустарником и невысокими деревьями, которым тяжело было вымахать во весь свой рост на бесплодной каменистой почве. Продравшись через заросли, они очутились еще в одной пещере — той, которую Суворин наиболее часто использовал в качестве убежища на протяжении последнего месяца. Вход в нее был отлично замаскирован обильной растительностью, и снаружи отыскать его, не зная особых примет, было совершенно невозможно.
Спецназовцы улеглись прямо на пол. Вытянув гудевшие от усталости ноги, они почти сразу же заснули — все-таки Череп гнал их всю ночь, а потом, после утренних событий, выспаться было просто некогда.
Суворин дождался, пока все заснут, и начал “колдовать” над ноутбуком. Тщательно ощупав поверхность корпуса, он наконец отыскал едва заметные выступы, нажав на которые, открыл изготовленный из сверхпрочных материалов футляр. Жидкокристаллический дисплей засветился призрачным голубым светом — батареи были полностью заряжены. Панкрат бегло просмотрел содержимое винчестера — там были лишь файлы с цифровыми обозначениями количеством шестнадцать штук и папка с названием “crash”, в которой содержалась скорее всего программа, нужная для их просмотра.
Что же за информацию мог везти Рашиду курьер Службы? Суворин не сомневался в том, что, попади этот ноутбук в руки специалистов из компьютерного отдела, они раскололи бы его защиту так или иначе — с их-то аппаратурой это не проблема. Его, однако, эта мысль нисколько не утешала.
Попытавшись запустить программу из папки “crash”, он получил запрос на подтверждение доступа. “Введите код” — замигала на экране надпись, сделанная готическим шрифтом. Затем появилось сообщение, гласившее, что при повторной попытке несанкционированного доступа программа самоуничтожится и сотрет всю информацию, имеющуюся на винчестере компьютера.
Отключив питание ноутбука, Панкрат закрыл его и погрузился в размышления. Совершенно ясно, что самому ему эту программу не обойти. Более того, если он просто попытается запустить ее во второй раз, останется ни с чем. Так, с бесполезной железкой в руках. Ему нужен тот, кто знает пароль. Возможно, его знал курьер. Несомненно, он известен сотрудникам Службы, осуществлявшим сношения с боевиками.
И все эти люди ему недоступны в силу объективных причин. Все, кроме Рашида. До него, считай, рукой подать. Каких-то три десятка километров до лагеря боевиков. Взять да и явиться к нему с просьбой: “Отоприте ларчик, господин хороший”.
А если попытаться? Действительно… Явиться в лагерь под видом курьера, а потом…
Нет, этот план не сработает. Наверняка курьера там либо уже знают в лицо, либо Рашиду сообщили его приметы. К тому же, опоздание на трое суток — а именно три дня назад Суворин “сбил” джип — неминуемо вызовет подозрения. Но без Рашида ему не подобрать ключи к хранящейся в ноутбуке информации.
Он закурил, продолжая обдумывать ситуацию. Как ни крути, а Рашида необходимо заполучить. Если, конечно, он хочет узнать, что находится в этих чертовых файлах.
Сделать это в одиночку… Нет, невозможно.
Стоп! Почему в одиночку?
Есть еще четверо — путь назад для них теперь закрыт как для ненужных свидетелей. Более того, их могут начать разыскивать, если капитан каким-то чудом выберется отсюда живым, не имея ни еды, ни оружия. С простреленной рукой… Вопрос в том, согласятся ли эти ребята помочь ему. Командовать ими он может лишь с добровольного их согласия — по званию он, например, ниже, чем Чепрагин или Шумилов.
"Утро вечера мудренее”, — устало подумал Суворин, чувствуя, как от всех этих мыслей начинает гудеть, словно телеграфный столб, голова. Он перестал наконец противиться сморившей его усталости и растянулся на голом камне, широко раскинув руки.
Глава 2
Подумав, он добавил:
— Подождите минутку, я должен кое-что забрать. Это здесь, неподалеку… — заметив скептическую улыбку на лице Подольского, человек предложил. — Если хотите, можете меня проводить.
Спецназовец отрицательно мотнул головой и почему-то покраснел.
Когда незнакомец вернулся, неся в руке черный ноутбук, капитан только и смог, что заскрипеть зубами от ярости.
* * *
— Будем знакомиться, — произнес их проводник, когда спецназовцы, пройдя за ним следом, очутились в небольшой, но хорошо скрытой от посторонних глаз пещере. — Меня зовут Панкрат Суворин. Звание — рядовой. Был “охотником” в отряде майора Николаева. Теперь, — он невесело усмехнулся, — свободный охотник. Группа попала в засаду и была уничтожена боевиками Рашида.Они сидели на валунах, образовывавших небольшой круг посередине пещеры. В центре круга теплился огонек костра, который разложил Панкрат. Этот огонек освещал небольшое пространство пещеры, имевшей довольно обжитой вид. В одном углу располагалась лежанка, сделанная из нескольких потрепанных дерюг, а в другом лежало оружие, сложенное в два деревянных ящика. Третий, пустой, уже послужил топливом для костра.
— Это одно из моих убежищ, — пояснил Панкрат, заметив, как оглядываются по сторонам спецназовцы. — А вас сюда какая нужда привела? Не лучшее место для прогулок, должен вам сказать, — и, помолчав, добавил:
— особенно в компании с ликвидатором.
И он кивком головы указал на капитана, которого усадили в одном из углов пещеры, прислонив спиной к камню.
Постепенно они разговорились. Со слов спецназовцев Суворин понял, что им самим сообщили либо только небольшую часть правды, либо вообще дезинформировали. Настоящая цель их рейда в глубокий тыл противника должна была быть известна только чистильщику, то есть капитану Дыховицкому.
Суворин был краток. Повернувшись к ликвидатору, он произнес, чеканя каждое слово:
— У тебя сейчас есть выбор. Ты расскажешь все, что знаешь, и я тебя отпущу. Даю слово. Либо ты можешь не отвечать, и я тебя пристрелю, — подумав, он поправился. — Нет, я лучше тебя этим ребятам отдам. Они что-нибудь оригинальное для тебя придумают.
Он кивнул на бойцов “Омеги”, по лицам которых можно было прочитать их намерения в отношении командира. Вне всякого сомнения, каждый из них убил бы Дыховицкого собственноручно. А некоторые — еще и не один раз.
Капитан, поставленный перед небогатым выбором, думал недолго.
— Я тебе верю, — неожиданно легко согласился он. — Но знаю немного. Панкрат кивнул:
— Ничего. Ты рассказывай, а там посмотрим.
— Я должен был всего лишь отыскать пропавшего курьера. И забрать этот ноутбук, — он взглядом указал на плоский чемоданчик, лежавший у ног Панкрата.
— Чей курьер? — быстро спросил Суворин, пристально глядя в глаза Дыховицкому. — Ну? Тот колебался.
— Быстрее. Или мне за тебя ответить? Череп вздохнул. Было видно, что отвечать на этот вопрос ему ой как не хочется.
— Курьера Службы, — произнес наконец он. — Один из отделов Службы ведет двойную игру с боевиками… В моем отделе, — он шумно сглотнул, — про это каким-то образом узнали. Узнали, что их курьер не добрался до цели. Я должен был добыть информацию, которую он вез, и вернуться с ней обратно…
— Пристрелив по дороге свидетелей, — закончил Панкрат. — Понятно. Я, в общем-то, догадывался. А вы слушайте, товарищи бойцы, слушайте: в то время, как наши ребята костьми ложатся на этой гребаной войне, Служба изволит с бандитами заигрывать.
Он посмотрел на Дыховицкого.
— Что за информация здесь? — и похлопал по корпусу ноутбука. — Наверняка не порнографические картинки?
Капитан отрицательно покачал головой и для пущей убедительности еще и пожал плечами.
— Этого я не знаю. Я всего лишь исполнитель, поверь.
Суворин кивнул:
— Верю. Шестеркам такие вещи действительно не доверяют… Хорошо, последний вопрос: для кого эта информация предназначалась?
В глазах Дыховицкого полыхнул злой огонь, но он смолчал, уткнувшись взглядом в камни под ногами. Потом произнес, вернее, протолкнул имя сквозь зубы:
— Для Рашида. Панкрат присвистнул;
— Мелкой рыбой Служба не интересуется. Что, в президенты они его хотят продвинуть, что ли?
Капитан молчал, внимательно рассматривая сталактиты.
— Ну что, ликвидатор, пора на выход, — поднимаясь, проговорил Панкрат. — Давай, руки развяжу, а то неудобно ведь — так и по нужде не сходишь.
Он поднял капитана и ножом разрезал веревку на его запястьях.
— Оружия у него не осталось? — спросил Панкрат, обращаясь к Шумилову, который перед этим обыскивал и разоружал своего командира.
— Да разве что гаубицу в жопу спрятал, — отозвался сержант.
— Тогда — свободен.
Дыховицкий неверяще посмотрел на него.
— Свободен, — повторил Панкрат. — Для тех, кто в танке, поясняю — ты можешь валить отсюда в любом направлении. Но! — он предостерегающе поднял указательный палец. — Постарайся не попадаться на глаза ни мне, ни этим ребятам. На следующую нашу встречу мое слово не распространяется.
— Я бы его сейчас пристрелил, — неожиданно произнес все это время молчавший Рахуба. — Сука! Суворин пожал плечами.
— Видишь? — он легко подтолкнул капитана в плечо. — Ступай.
Дыховицкий пригнул голову, чтобы не задеть низкий свод у выхода из пещеры, и шагнул наружу.
* * *
Они задержались в укрытии Суворина ненадолго. Передохнув еще минут двадцать (“Фора Черепу”, — сказал Шумилов), все пятеро покинули пещеру, разобрав оставшееся в ящиках оружие — капитан вполне мог вернуться, чтобы им воспользоваться.Они шли за Панкратом, пока солнце не оказалось в зените. За это время спецназовцы одолели с десяток километров по едва заметным горным тропкам и оказались в небольшом ущелье, густо заросшем кустарником и невысокими деревьями, которым тяжело было вымахать во весь свой рост на бесплодной каменистой почве. Продравшись через заросли, они очутились еще в одной пещере — той, которую Суворин наиболее часто использовал в качестве убежища на протяжении последнего месяца. Вход в нее был отлично замаскирован обильной растительностью, и снаружи отыскать его, не зная особых примет, было совершенно невозможно.
Спецназовцы улеглись прямо на пол. Вытянув гудевшие от усталости ноги, они почти сразу же заснули — все-таки Череп гнал их всю ночь, а потом, после утренних событий, выспаться было просто некогда.
Суворин дождался, пока все заснут, и начал “колдовать” над ноутбуком. Тщательно ощупав поверхность корпуса, он наконец отыскал едва заметные выступы, нажав на которые, открыл изготовленный из сверхпрочных материалов футляр. Жидкокристаллический дисплей засветился призрачным голубым светом — батареи были полностью заряжены. Панкрат бегло просмотрел содержимое винчестера — там были лишь файлы с цифровыми обозначениями количеством шестнадцать штук и папка с названием “crash”, в которой содержалась скорее всего программа, нужная для их просмотра.
Что же за информацию мог везти Рашиду курьер Службы? Суворин не сомневался в том, что, попади этот ноутбук в руки специалистов из компьютерного отдела, они раскололи бы его защиту так или иначе — с их-то аппаратурой это не проблема. Его, однако, эта мысль нисколько не утешала.
Попытавшись запустить программу из папки “crash”, он получил запрос на подтверждение доступа. “Введите код” — замигала на экране надпись, сделанная готическим шрифтом. Затем появилось сообщение, гласившее, что при повторной попытке несанкционированного доступа программа самоуничтожится и сотрет всю информацию, имеющуюся на винчестере компьютера.
Отключив питание ноутбука, Панкрат закрыл его и погрузился в размышления. Совершенно ясно, что самому ему эту программу не обойти. Более того, если он просто попытается запустить ее во второй раз, останется ни с чем. Так, с бесполезной железкой в руках. Ему нужен тот, кто знает пароль. Возможно, его знал курьер. Несомненно, он известен сотрудникам Службы, осуществлявшим сношения с боевиками.
И все эти люди ему недоступны в силу объективных причин. Все, кроме Рашида. До него, считай, рукой подать. Каких-то три десятка километров до лагеря боевиков. Взять да и явиться к нему с просьбой: “Отоприте ларчик, господин хороший”.
А если попытаться? Действительно… Явиться в лагерь под видом курьера, а потом…
Нет, этот план не сработает. Наверняка курьера там либо уже знают в лицо, либо Рашиду сообщили его приметы. К тому же, опоздание на трое суток — а именно три дня назад Суворин “сбил” джип — неминуемо вызовет подозрения. Но без Рашида ему не подобрать ключи к хранящейся в ноутбуке информации.
Он закурил, продолжая обдумывать ситуацию. Как ни крути, а Рашида необходимо заполучить. Если, конечно, он хочет узнать, что находится в этих чертовых файлах.
Сделать это в одиночку… Нет, невозможно.
Стоп! Почему в одиночку?
Есть еще четверо — путь назад для них теперь закрыт как для ненужных свидетелей. Более того, их могут начать разыскивать, если капитан каким-то чудом выберется отсюда живым, не имея ни еды, ни оружия. С простреленной рукой… Вопрос в том, согласятся ли эти ребята помочь ему. Командовать ими он может лишь с добровольного их согласия — по званию он, например, ниже, чем Чепрагин или Шумилов.
"Утро вечера мудренее”, — устало подумал Суворин, чувствуя, как от всех этих мыслей начинает гудеть, словно телеграфный столб, голова. Он перестал наконец противиться сморившей его усталости и растянулся на голом камне, широко раскинув руки.
Глава 2
Утром все решилось само собой.
Он проснулся, полежал немного, по очереди напрягая и расслабляя затекшие мышцы. Стряхнув с себя остатки сна, открыл глаза и первым делом увидел Чепрагина, сидящего у входа в пещеру. Лейтенант курил, нервно затягиваясь и обжигая пальцы.
— Доброе утро, — поприветствовал его Панкрат, поднимаясь на ноги. — Тут недалеко есть ключ, можно умыться и напиться чистой воды. Если кто желает вымыться, на дне котловины имеется озерцо. Место живописное, даже осенью…
— Вы прямо как экскурсовод, — лейтенант повернулся к нему и как-то криво усмехнулся, пуская дым через нос. — Расписываете местные достопримечательности.
— Красивые места есть везде, — заметил Суворин. — Не согласны?
Было видно, что Чепрагин хочет что-то сказать, но никак не может решиться. Он снова хмыкнул, потер лоб с отсутствующим видом, помолчал.
Суворин не торопил спецназовца.
Наконец тот произнес полувопросительно:
— Теперь, как я понимаю, мы переходим в ваше распоряжение?
Панкрат, предвидевший нечто подобное, только пожал плечами в ответ. Почти месяц он в одиночку пакостил боевикам на их территории, и пополнение было бы ему сейчас кстати. Но…
Чепрагин выжидающе смотрел на него. Похоже было, что сам он уже решил для себя этот вопрос и ожидал подтверждения от Панкрата.
— Не так однозначно, — выдержав паузу, проговорил тот. — Как боевая единица, вы вовсе не обязаны мне подчиняться. Лично вы, например, старше всех, собравшихся здесь, по званию. Если прикажете, я могу вывести вас отсюда.
Чепрагин понимающе покачал головой и перевел отстраненно-задумчивый взгляд на дым, исчезающий в серой полутьме, еще не растаявшей под самым сводом пещеры.
— Кому мы теперь нужны… — пробормотал он. — Не в отдел же возвращаться.
Непонятно было, сожалеет ли он сейчас о том, что обратный путь в отдел ему теперь уже точно заказан — особенно если каким-то образом из этой западни выберется Череп. Если заговорит…
— Вы можете попробовать уйти в Россию, — подсказал Суворин, уверенный, впрочем, что лейтенант уже размышлял над этим.
Чепрагин поднял на него взгляд, в котором светилось мрачное отчаяние.
— И прятаться до конца своих дней? Приходить к родителям по ночам, к девчонкам через окна лазить? Романтика, да не та…
Он горько усмехнулся.
— Нет, такая жизнь не по мне, — произнес он тяжело, сминая в пальцах окурок.
Панкрат молчал, ожидая продолжения. Вытащил из пачки сигарету, закурил. Чепрагин тоже не торопился. Когда он наконец заговорил снова, половина сигареты в пальцах Суворина уже превратилась в пепел.
— В общем, я хотел бы остаться, — спокойно произнес он, прямо глядя в лицо Панкрату. — Здесь. Под вашим командованием — как старшего если не по званию, то по боевому опыту. А оставлять или нет — тут уж вы решайте сами.
Суворин, затушив сигарету, зарыл ее в рыхлый серый песок. Окурки он не выбрасывал — всякий мусор мог случайно выдать расположение его убежища.
Он попытался представить, что двигало этим молодым парнем (тридцать два — не возраст), когда он принимал такое решение.
Первое — отчаяние. Это само собой разумеется — что еще ты можешь чувствовать, когда тебя все предали, и ты остался в чужой стране, где идет война.
Второе чувство — гордость. Нежелание быть дезертиром и выходить из дома только по ночам. Прятаться от людей и закончить жизнь бомжем в колодце теплотрассы.
Ну, и третье… Желание отомстить. Выместить злобу и ненависть к тем, кто далеко, на тех, кто ближе.
— Не передумаешь? — спросил Панкрат, поднимаясь с камня, на котором сидел.
— Не передумает, — раздался у него за спиной уверенный голос Шумилова, который тоже проснулся рано и слышал весь их недолгий разговор, но не подавал вида.
— Лейтенант такой — он как втемяшит что-нибудь в голову, так пулей не выбьешь, — резюмировал сержант.
Почувствовав откровенную, но не злую иронию в его словах, Суворин внимательно посмотрел на него. В утреннем полумраке пещеры невозможно было разглядеть выражение лица спецназовца, но тот, несмотря на легкость тона, вроде бы сохранял полную серьезность и невозмутимость. В этом разбитном парне с первого же взгляда чувствовался несгибаемый стержень воли, и считать его лишь легкомысленным болтуном мог только человек, совершенно не разбирающийся в себе подобных.
— А ты, сержант? — спросил Панкрат. — Какие твои мысли?
— Какие у сержанта мысли… — хмыкнул Шумилов. — Наливай да пей, — заметив, что Суворин все-таки нахмурился, он сменил тон и поднялся с земли. — Будем бить чеченскую гадину на ее территории, товарищ рядовой по жизни.
— Ты у меня когда-нибудь допрыгаешься, Шумилов, — мрачно пообещал ему лейтенант.
— Блаженны прыгающие, ибо допрыгаются, — с непроницаемым лицом философски заметил тот.
Панкрат, не удержавшись, рассмеялся. Чепрагин некоторое время пытался сохранять серьезность, но в конце концов тоже не устоял.
Их смех разбудил Рахубу и Подольского. Суворин и двое спецназовцев переглянулись между собой, думая об одном и том же — молодые могли и отказаться, на их долю и так выпало слишком много всего в самом первом рейде. Они вполне могли потребовать возвращения, и тогда их неминуемо пришлось бы сопровождать, поскольку выйти отсюда самостоятельно, избежав стычек с боевиками и не привлекая нежелательного внимания, они бы не смогли. К тому же, они не принадлежали к Службе и могли рассчитывать на обращение помягче того, которое ожидало офицеров, хотя Суворин и сомневался в последнем.
Однако все оказалось проще, чем он думал. Услышав, о чем они вели речь, спецназовцы практически одновременно согласились, не утруждаясь раздумьями. Словно всю ночь они не спали, взвешивая “за” и “против”, а к утру уже приняли выверенное, обстоятельно продуманное решение.
Впрочем, вполне возможно, что так оно все и было…
На завтрак Суворин предложил своим новым подчиненным копченое мясо.
— Лучше ничего нет, — развел руками Панкрат, — Раньше имелись галеты и консервы, но закончились дня три назад. Пришлось украсть барана. Вот, закоптил беднягу.
Бойцы от угощения отказались.
— Пока пайка есть, я воздержусь, пожалуй, — прямо ответил Рахуба, доставая из рюкзака съестное. — Присоединяйтесь и вы, если баранина надоела.
— Животом занедужить боишься? — с хитринкой в глазах поинтересовался Шумилов. — Правильно, воздерживайся. Еда не секс, потерпеть можно.
— А у меня невеста вообще мяса не ест, — ни с того ни с сего брякнул Подольский. — Она вегетарианка, — пояснил он, встретив удивленный взгляд сержанта.
— Хорошая у тебя невеста, — подал голос Чепрагин. — Все экономия в хозяйстве. Тебе можно будет двойную порцию шашлыков съедать, Рома.
— Да, невеста хорошая, — согласился Подольский. — А папаша ее! Мешок — нет, вагон бабок. Директор завода в Подмосковье. Пластмассу производит…
Шумилов — единственный, кто не отказался от баранины, — взмахом ножа отделил добрый шмат мяса и, жуя, подключился к разговору:
— Фигня все это, Рома, — сержант усердно заработал челюстями. — По мне, так все это — извращения. Откуда у такой бабы здоровье, скажи пожалуйста, если она мяса не ест? Она тебе здорового ребенка родит?
Подольский пожал плечами, с отсутствующим видом подняв глаза к небу. Видно, вспоминал свою невесту… Сержант между тем продолжал, доедая только что отрезанный кусок:
— Я, салага, тебе авторитетно скажу — такие девки хороши в качестве любовниц. Ну, ты не обижайся, — он предостерегающе поднял руку, заметив, что рядовой нахмурился. — Я ж в порядке свободной дискуссии… Знаешь, жену надо выбирать из деревенских — они здоровые, выносливые, нарожают кучу крепких детишек. А эти… — он неодобрительно поморщился и замолчал, полностью посвятив себя пережевыванию пищи.
Суворин сидел, механически доедая баранину, и совершенно не чувствовал ее вкуса. Слушая разговор спецназовцев, он казался себе робинзоном, к острову которого после десяти лет одиночества пристал корабль из родной страны. Ему с трудом верилось, что там, за пределами пещеры, таится смерть, во власти которой жизни и Подольского, и Рахубы, и всех остальных, включая его самого. У него ведь тоже была невеста…
Панкрат невольно сжал кулаки. С силой, до хруста суставов, от которого невольно вздрогнули все, кто находился в пещере.
— Что случилось? — первым спросил Чепрагин, увидев, как исказилось лицо Суворина.
— Ничего, — мотнул головой тот и поднялся, взяв стоявшее в углу ведро, — Схожу за водой, тут близко. Я скоро.
Выбравшись из пещеры, он первым делом осмотрелся вокруг. Солнце вставало над котловиной, и воздух, отсыревший за ночь, клубился туманом. Прохладой дышала земля; блестели от росы, еще не успевшей испариться под солнечными лучами, голые ветви деревьев. Ключ, в котором Панкрат набирал воду, находился в трехстах метрах от пещеры, чуть ниже по склону. Он выбивался из-под замшелого валуна, прислонившегося одним своим боком к сосне, и негромко журчал, превращаясь постепенно в ручеек, серебристой змейкой струившийся вниз, к маленькому озерцу на самом дне котловины.
Первым делом он напился, зачерпнув сложенной в ковшик ладонью прозрачной и холодной — аж заломило зубы! — воды. Затем до краев наполнил помятое, но чистое жестяное ведерко и двинулся в обратный путь.
И тут до его ушей долетел приглушенный кашель. Потом хриплый голос в некотором отдалении что-то пробормотал по-чеченски — что именно, Суворин не смог разобрать. Приблизительно определив направление, откуда донесся звук, он аккуратно опустил на землю ведро, вытащил из-за пояса пистолет с навинченным на ствол глушителем и бесшумно улегся в мокрую траву.
Кто-то спускался вниз по склону. Вскоре Панкрат уже ясно слышал шум и треск раздвигаемых ветвей, и он мог с уверенностью сказать, что идет не один человек, а несколько. Боевики — больше некому. Выслали патруль, чтобы прочесать все те подозрительные места, где мог бы скрываться так досадивший им за последний месяц неуловимый диверсант.
Собственно, со стороны чеченцев это была уже не первая попытка отыскать Суворина. Он не слишком опасался таких рейдов — у него почти везде были приготовлены укрытия, в которых он мог переждать, пока боевики уйдут, не солоно хлебавши. Он был в высшей степени мобилен и без труда проскальзывал сквозь цепи, прочесывавшие те участки, где его могли предположительно отыскать.
Но теперь он был не один. И со склона спускалась не дюжина боевиков, как обычно, а гораздо больше. Они практически не скрывались, в полный рост двигаясь между стволами деревьев.
Четверо спецназовцев по-прежнему оставались в пещере, даже не подозревая о приближении чеченцев.
Возвращаться было поздно — Панкрат уже не мог сделать этого незамеченным.
Голоса становились все громче. Боевики шли прямо на него. Черт, куда девать это ведро?
Выплеснув воду, он подхватил пустую жестянку и скатился в неглубокую, но густо заросшую орешником лощину. Ветви упруго хлестнули по шее, оставив мокрый холодный след, и снова замерли, словно никто и не тревожил их всего секунду назад.
Чеченцы прошли мимо Панкрата, коротко переговариваясь между собой. Суворин изо всех сил вжимался в землю, вдыхая шедший от нее пар, оседавший на лице крупными каплями, словно пот. Пальцы сжимали рукоять пистолета, указательный — на спусковом крючке.
Голоса и шаги прозвучали совсем рядом, по краю лощины, и начали затихать. Посчитав про себя до десяти, Панкрат приподнял голову над краем ямы, в которой лежал, и осторожно раздвинул обеими руками плотную стену кустов.
Группа боевиков разделилась. Чеченцы двинулись в обход по обеим сторонам котловины, и маршрут одного из отрядов должен был неминуемо пройти поблизости от пещеры, где устроил себе укрытие Панкрат. Правда, особенно беспокоиться не стоило — вход в пещеру был надежно замаскирован, и отыскать его для непосвященного стоило бы немалых трудов. Так что, если ребята не будут вести себя слишком шумно (а Суворин был уверен, что такого они себе не позволят) и не выйдут за пределы укрытия, ничего им не угрожает.
Он попробовал сосчитать удалявшихся чеченцев, но те уже почти исчезли среди деревьев. Успел заметить только шестерых, но это скорее всего был арьергард того отряда, что двинулся по направлению к пещере. Один из боевиков даже тащил “Утес” — крупнокалиберный пулемет на треножном станке, разработанный российскими оружейниками.
Все-таки наше предпочитают вахи. Российское… Аллах, видать, не против.
Панкрат выбрался из лощины, оставив ведро валяться на дне, и, пригибаясь, двинулся следом за боевиками, стараясь держаться на безопасной дистанции. Если те не заметят пещеру, то все и так обойдется, думал он. Если же заметят, то его атака с тыла в любом случае приведет чеченцев на некоторое время в замешательство и отвлечет их внимание, поможет отбиться ребятам. Впятером вполне реально рассеять отряд и, пока подоспеют на помощь те боевики, что отправились в противоположном направлении, он сможет увести бойцов “Омеги” на другую сторону хребта.
А там…
Черт возьми! Внезапно он вспомнил, что в пещере остался ноутбук, из-за которого — он не сомневался — сейчас и заварилась вся эта каша.
Чеченцы не могли взяться здесь просто так, от балды. Скорее всего эта падла Череп вышел на Рашида и попросил отловить остатки группы вместе с Панкратом. Чтоб, значит, ни нашим, ни вашим. А может, рассчитывал при случае увести информацию у полевого командира — кто их знает, этих бойцов невидимого фронта.
Так что вперед, и побыстрее. И поосторожнее.
Рахуба хмыкнул.
— Этот? — он покачал головой. — Этот не утонет. Надо же — целый месяц под носом у вахов продержаться. В одиночку, против армии “освободителей”. Крутой мужик…
Подольский покосился на него, дожевывая галету, и что-то проговорил. Получилось нечленораздельно и малопонятно.
— Выплюнь каку и скажи внятно, — сержант, как всегда, был в своем репертуаре. — Че ты мычишь, как… Он замолк, подыскивая сравнение.
— Я спрашиваю — что, завидуешь? — повторил Подольский, управившись, наконец, с галетой. — Так нам это еще предстоит.
Чепрагин, услышав его слова, нахмурился.
— Вам что-то не нравится, рядовой? — сухо спросил он, вклиниваясь в разговор. — Никто вас не держал, между прочим…
Подольский совершенно по-детски смутился. И, кажется, возмутился:
— Зря вы так, товарищ старший лейтенант. Я ведь не об этом совсем.
Посмотрев на него, Чепрагин понял, что пережал, и примирительно махнул рукой:
— Да ладно, Роман… Действительно, куда мог запропаститься Панкрат? Ключ должен быть где-то рядом, и ему пора бы уже вернуться.
Рахуба встал, отряхивая штаны:
— Я пойду, гляну.
Шумилов зевнул, бросив вопросительный взгляд на лейтенанта.
— Иди, — разрешил тот, прикуривая сигарету. — Смотри, осторожнее — вахи вполне могут быть поблизости.
Рядовой поднял лежавший на камне автомат и вышел наружу, осторожно раздвинув ветви кустов, плотно закрывавших вход. Вернее, хотел выйти. Но, высунувшись на полкорпуса, тут же рванул обратно, словно получив сильнейший удар в лице от кого-то невидимого.
— Вахи, — прохрипел он, — метрах в тридцати, за деревьями…
Спецназовцы среагировали мгновенно. Все четверо рухнули плашмя на каменный пол и откатились к стенам, подобрав оружие. В следующую секунду прогремели несколько автоматных очередей, срезавших ветви кустов, закрывавших вход в пещеру. Пули ударили в камень и, взвизгнув, обдали лежащие спецназовцев острой крошкой.
Он проснулся, полежал немного, по очереди напрягая и расслабляя затекшие мышцы. Стряхнув с себя остатки сна, открыл глаза и первым делом увидел Чепрагина, сидящего у входа в пещеру. Лейтенант курил, нервно затягиваясь и обжигая пальцы.
— Доброе утро, — поприветствовал его Панкрат, поднимаясь на ноги. — Тут недалеко есть ключ, можно умыться и напиться чистой воды. Если кто желает вымыться, на дне котловины имеется озерцо. Место живописное, даже осенью…
— Вы прямо как экскурсовод, — лейтенант повернулся к нему и как-то криво усмехнулся, пуская дым через нос. — Расписываете местные достопримечательности.
— Красивые места есть везде, — заметил Суворин. — Не согласны?
Было видно, что Чепрагин хочет что-то сказать, но никак не может решиться. Он снова хмыкнул, потер лоб с отсутствующим видом, помолчал.
Суворин не торопил спецназовца.
Наконец тот произнес полувопросительно:
— Теперь, как я понимаю, мы переходим в ваше распоряжение?
Панкрат, предвидевший нечто подобное, только пожал плечами в ответ. Почти месяц он в одиночку пакостил боевикам на их территории, и пополнение было бы ему сейчас кстати. Но…
Чепрагин выжидающе смотрел на него. Похоже было, что сам он уже решил для себя этот вопрос и ожидал подтверждения от Панкрата.
— Не так однозначно, — выдержав паузу, проговорил тот. — Как боевая единица, вы вовсе не обязаны мне подчиняться. Лично вы, например, старше всех, собравшихся здесь, по званию. Если прикажете, я могу вывести вас отсюда.
Чепрагин понимающе покачал головой и перевел отстраненно-задумчивый взгляд на дым, исчезающий в серой полутьме, еще не растаявшей под самым сводом пещеры.
— Кому мы теперь нужны… — пробормотал он. — Не в отдел же возвращаться.
Непонятно было, сожалеет ли он сейчас о том, что обратный путь в отдел ему теперь уже точно заказан — особенно если каким-то образом из этой западни выберется Череп. Если заговорит…
— Вы можете попробовать уйти в Россию, — подсказал Суворин, уверенный, впрочем, что лейтенант уже размышлял над этим.
Чепрагин поднял на него взгляд, в котором светилось мрачное отчаяние.
— И прятаться до конца своих дней? Приходить к родителям по ночам, к девчонкам через окна лазить? Романтика, да не та…
Он горько усмехнулся.
— Нет, такая жизнь не по мне, — произнес он тяжело, сминая в пальцах окурок.
Панкрат молчал, ожидая продолжения. Вытащил из пачки сигарету, закурил. Чепрагин тоже не торопился. Когда он наконец заговорил снова, половина сигареты в пальцах Суворина уже превратилась в пепел.
— В общем, я хотел бы остаться, — спокойно произнес он, прямо глядя в лицо Панкрату. — Здесь. Под вашим командованием — как старшего если не по званию, то по боевому опыту. А оставлять или нет — тут уж вы решайте сами.
Суворин, затушив сигарету, зарыл ее в рыхлый серый песок. Окурки он не выбрасывал — всякий мусор мог случайно выдать расположение его убежища.
Он попытался представить, что двигало этим молодым парнем (тридцать два — не возраст), когда он принимал такое решение.
Первое — отчаяние. Это само собой разумеется — что еще ты можешь чувствовать, когда тебя все предали, и ты остался в чужой стране, где идет война.
Второе чувство — гордость. Нежелание быть дезертиром и выходить из дома только по ночам. Прятаться от людей и закончить жизнь бомжем в колодце теплотрассы.
Ну, и третье… Желание отомстить. Выместить злобу и ненависть к тем, кто далеко, на тех, кто ближе.
— Не передумаешь? — спросил Панкрат, поднимаясь с камня, на котором сидел.
— Не передумает, — раздался у него за спиной уверенный голос Шумилова, который тоже проснулся рано и слышал весь их недолгий разговор, но не подавал вида.
— Лейтенант такой — он как втемяшит что-нибудь в голову, так пулей не выбьешь, — резюмировал сержант.
Почувствовав откровенную, но не злую иронию в его словах, Суворин внимательно посмотрел на него. В утреннем полумраке пещеры невозможно было разглядеть выражение лица спецназовца, но тот, несмотря на легкость тона, вроде бы сохранял полную серьезность и невозмутимость. В этом разбитном парне с первого же взгляда чувствовался несгибаемый стержень воли, и считать его лишь легкомысленным болтуном мог только человек, совершенно не разбирающийся в себе подобных.
— А ты, сержант? — спросил Панкрат. — Какие твои мысли?
— Какие у сержанта мысли… — хмыкнул Шумилов. — Наливай да пей, — заметив, что Суворин все-таки нахмурился, он сменил тон и поднялся с земли. — Будем бить чеченскую гадину на ее территории, товарищ рядовой по жизни.
— Ты у меня когда-нибудь допрыгаешься, Шумилов, — мрачно пообещал ему лейтенант.
— Блаженны прыгающие, ибо допрыгаются, — с непроницаемым лицом философски заметил тот.
Панкрат, не удержавшись, рассмеялся. Чепрагин некоторое время пытался сохранять серьезность, но в конце концов тоже не устоял.
Их смех разбудил Рахубу и Подольского. Суворин и двое спецназовцев переглянулись между собой, думая об одном и том же — молодые могли и отказаться, на их долю и так выпало слишком много всего в самом первом рейде. Они вполне могли потребовать возвращения, и тогда их неминуемо пришлось бы сопровождать, поскольку выйти отсюда самостоятельно, избежав стычек с боевиками и не привлекая нежелательного внимания, они бы не смогли. К тому же, они не принадлежали к Службе и могли рассчитывать на обращение помягче того, которое ожидало офицеров, хотя Суворин и сомневался в последнем.
Однако все оказалось проще, чем он думал. Услышав, о чем они вели речь, спецназовцы практически одновременно согласились, не утруждаясь раздумьями. Словно всю ночь они не спали, взвешивая “за” и “против”, а к утру уже приняли выверенное, обстоятельно продуманное решение.
Впрочем, вполне возможно, что так оно все и было…
На завтрак Суворин предложил своим новым подчиненным копченое мясо.
— Лучше ничего нет, — развел руками Панкрат, — Раньше имелись галеты и консервы, но закончились дня три назад. Пришлось украсть барана. Вот, закоптил беднягу.
Бойцы от угощения отказались.
— Пока пайка есть, я воздержусь, пожалуй, — прямо ответил Рахуба, доставая из рюкзака съестное. — Присоединяйтесь и вы, если баранина надоела.
— Животом занедужить боишься? — с хитринкой в глазах поинтересовался Шумилов. — Правильно, воздерживайся. Еда не секс, потерпеть можно.
— А у меня невеста вообще мяса не ест, — ни с того ни с сего брякнул Подольский. — Она вегетарианка, — пояснил он, встретив удивленный взгляд сержанта.
— Хорошая у тебя невеста, — подал голос Чепрагин. — Все экономия в хозяйстве. Тебе можно будет двойную порцию шашлыков съедать, Рома.
— Да, невеста хорошая, — согласился Подольский. — А папаша ее! Мешок — нет, вагон бабок. Директор завода в Подмосковье. Пластмассу производит…
Шумилов — единственный, кто не отказался от баранины, — взмахом ножа отделил добрый шмат мяса и, жуя, подключился к разговору:
— Фигня все это, Рома, — сержант усердно заработал челюстями. — По мне, так все это — извращения. Откуда у такой бабы здоровье, скажи пожалуйста, если она мяса не ест? Она тебе здорового ребенка родит?
Подольский пожал плечами, с отсутствующим видом подняв глаза к небу. Видно, вспоминал свою невесту… Сержант между тем продолжал, доедая только что отрезанный кусок:
— Я, салага, тебе авторитетно скажу — такие девки хороши в качестве любовниц. Ну, ты не обижайся, — он предостерегающе поднял руку, заметив, что рядовой нахмурился. — Я ж в порядке свободной дискуссии… Знаешь, жену надо выбирать из деревенских — они здоровые, выносливые, нарожают кучу крепких детишек. А эти… — он неодобрительно поморщился и замолчал, полностью посвятив себя пережевыванию пищи.
Суворин сидел, механически доедая баранину, и совершенно не чувствовал ее вкуса. Слушая разговор спецназовцев, он казался себе робинзоном, к острову которого после десяти лет одиночества пристал корабль из родной страны. Ему с трудом верилось, что там, за пределами пещеры, таится смерть, во власти которой жизни и Подольского, и Рахубы, и всех остальных, включая его самого. У него ведь тоже была невеста…
Панкрат невольно сжал кулаки. С силой, до хруста суставов, от которого невольно вздрогнули все, кто находился в пещере.
— Что случилось? — первым спросил Чепрагин, увидев, как исказилось лицо Суворина.
— Ничего, — мотнул головой тот и поднялся, взяв стоявшее в углу ведро, — Схожу за водой, тут близко. Я скоро.
Выбравшись из пещеры, он первым делом осмотрелся вокруг. Солнце вставало над котловиной, и воздух, отсыревший за ночь, клубился туманом. Прохладой дышала земля; блестели от росы, еще не успевшей испариться под солнечными лучами, голые ветви деревьев. Ключ, в котором Панкрат набирал воду, находился в трехстах метрах от пещеры, чуть ниже по склону. Он выбивался из-под замшелого валуна, прислонившегося одним своим боком к сосне, и негромко журчал, превращаясь постепенно в ручеек, серебристой змейкой струившийся вниз, к маленькому озерцу на самом дне котловины.
Первым делом он напился, зачерпнув сложенной в ковшик ладонью прозрачной и холодной — аж заломило зубы! — воды. Затем до краев наполнил помятое, но чистое жестяное ведерко и двинулся в обратный путь.
И тут до его ушей долетел приглушенный кашель. Потом хриплый голос в некотором отдалении что-то пробормотал по-чеченски — что именно, Суворин не смог разобрать. Приблизительно определив направление, откуда донесся звук, он аккуратно опустил на землю ведро, вытащил из-за пояса пистолет с навинченным на ствол глушителем и бесшумно улегся в мокрую траву.
Кто-то спускался вниз по склону. Вскоре Панкрат уже ясно слышал шум и треск раздвигаемых ветвей, и он мог с уверенностью сказать, что идет не один человек, а несколько. Боевики — больше некому. Выслали патруль, чтобы прочесать все те подозрительные места, где мог бы скрываться так досадивший им за последний месяц неуловимый диверсант.
Собственно, со стороны чеченцев это была уже не первая попытка отыскать Суворина. Он не слишком опасался таких рейдов — у него почти везде были приготовлены укрытия, в которых он мог переждать, пока боевики уйдут, не солоно хлебавши. Он был в высшей степени мобилен и без труда проскальзывал сквозь цепи, прочесывавшие те участки, где его могли предположительно отыскать.
Но теперь он был не один. И со склона спускалась не дюжина боевиков, как обычно, а гораздо больше. Они практически не скрывались, в полный рост двигаясь между стволами деревьев.
Четверо спецназовцев по-прежнему оставались в пещере, даже не подозревая о приближении чеченцев.
Возвращаться было поздно — Панкрат уже не мог сделать этого незамеченным.
Голоса становились все громче. Боевики шли прямо на него. Черт, куда девать это ведро?
Выплеснув воду, он подхватил пустую жестянку и скатился в неглубокую, но густо заросшую орешником лощину. Ветви упруго хлестнули по шее, оставив мокрый холодный след, и снова замерли, словно никто и не тревожил их всего секунду назад.
Чеченцы прошли мимо Панкрата, коротко переговариваясь между собой. Суворин изо всех сил вжимался в землю, вдыхая шедший от нее пар, оседавший на лице крупными каплями, словно пот. Пальцы сжимали рукоять пистолета, указательный — на спусковом крючке.
Голоса и шаги прозвучали совсем рядом, по краю лощины, и начали затихать. Посчитав про себя до десяти, Панкрат приподнял голову над краем ямы, в которой лежал, и осторожно раздвинул обеими руками плотную стену кустов.
Группа боевиков разделилась. Чеченцы двинулись в обход по обеим сторонам котловины, и маршрут одного из отрядов должен был неминуемо пройти поблизости от пещеры, где устроил себе укрытие Панкрат. Правда, особенно беспокоиться не стоило — вход в пещеру был надежно замаскирован, и отыскать его для непосвященного стоило бы немалых трудов. Так что, если ребята не будут вести себя слишком шумно (а Суворин был уверен, что такого они себе не позволят) и не выйдут за пределы укрытия, ничего им не угрожает.
Он попробовал сосчитать удалявшихся чеченцев, но те уже почти исчезли среди деревьев. Успел заметить только шестерых, но это скорее всего был арьергард того отряда, что двинулся по направлению к пещере. Один из боевиков даже тащил “Утес” — крупнокалиберный пулемет на треножном станке, разработанный российскими оружейниками.
Все-таки наше предпочитают вахи. Российское… Аллах, видать, не против.
Панкрат выбрался из лощины, оставив ведро валяться на дне, и, пригибаясь, двинулся следом за боевиками, стараясь держаться на безопасной дистанции. Если те не заметят пещеру, то все и так обойдется, думал он. Если же заметят, то его атака с тыла в любом случае приведет чеченцев на некоторое время в замешательство и отвлечет их внимание, поможет отбиться ребятам. Впятером вполне реально рассеять отряд и, пока подоспеют на помощь те боевики, что отправились в противоположном направлении, он сможет увести бойцов “Омеги” на другую сторону хребта.
А там…
Черт возьми! Внезапно он вспомнил, что в пещере остался ноутбук, из-за которого — он не сомневался — сейчас и заварилась вся эта каша.
Чеченцы не могли взяться здесь просто так, от балды. Скорее всего эта падла Череп вышел на Рашида и попросил отловить остатки группы вместе с Панкратом. Чтоб, значит, ни нашим, ни вашим. А может, рассчитывал при случае увести информацию у полевого командира — кто их знает, этих бойцов невидимого фронта.
Так что вперед, и побыстрее. И поосторожнее.
* * *
— Что-то задерживается Панкрат, — произнес, ни к кому конкретно не обращаясь, Шалимов. — Может, утонул?Рахуба хмыкнул.
— Этот? — он покачал головой. — Этот не утонет. Надо же — целый месяц под носом у вахов продержаться. В одиночку, против армии “освободителей”. Крутой мужик…
Подольский покосился на него, дожевывая галету, и что-то проговорил. Получилось нечленораздельно и малопонятно.
— Выплюнь каку и скажи внятно, — сержант, как всегда, был в своем репертуаре. — Че ты мычишь, как… Он замолк, подыскивая сравнение.
— Я спрашиваю — что, завидуешь? — повторил Подольский, управившись, наконец, с галетой. — Так нам это еще предстоит.
Чепрагин, услышав его слова, нахмурился.
— Вам что-то не нравится, рядовой? — сухо спросил он, вклиниваясь в разговор. — Никто вас не держал, между прочим…
Подольский совершенно по-детски смутился. И, кажется, возмутился:
— Зря вы так, товарищ старший лейтенант. Я ведь не об этом совсем.
Посмотрев на него, Чепрагин понял, что пережал, и примирительно махнул рукой:
— Да ладно, Роман… Действительно, куда мог запропаститься Панкрат? Ключ должен быть где-то рядом, и ему пора бы уже вернуться.
Рахуба встал, отряхивая штаны:
— Я пойду, гляну.
Шумилов зевнул, бросив вопросительный взгляд на лейтенанта.
— Иди, — разрешил тот, прикуривая сигарету. — Смотри, осторожнее — вахи вполне могут быть поблизости.
Рядовой поднял лежавший на камне автомат и вышел наружу, осторожно раздвинув ветви кустов, плотно закрывавших вход. Вернее, хотел выйти. Но, высунувшись на полкорпуса, тут же рванул обратно, словно получив сильнейший удар в лице от кого-то невидимого.
— Вахи, — прохрипел он, — метрах в тридцати, за деревьями…
Спецназовцы среагировали мгновенно. Все четверо рухнули плашмя на каменный пол и откатились к стенам, подобрав оружие. В следующую секунду прогремели несколько автоматных очередей, срезавших ветви кустов, закрывавших вход в пещеру. Пули ударили в камень и, взвизгнув, обдали лежащие спецназовцев острой крошкой.