Воронин Андрей Николаевич. Разведка боем

   Воскобойников сразу все понял и встал у двери, прислушиваясь к шагам в коридоре. Они приближались – одновременно осторожные и быстрые. Потом затихли на полпути. В наступившей тишине послышался металлический звук – что то вставляли в замок – ключ или отмычку. Явились грабануть чей-то склад? Все указывало на это, но ни летчик, ни Ди Каприо успокаиваться не спешили.
   Вдруг началась возня, придушенный хрип, глухие звуки борьбы и стон. Слишком близко все происходило, буквально за стенкой. Проснулись еще несколько человек, только Семен Барсков спал крепким здоровым сном, и Тарасов скрипел зубами – может, снова видел себя в здании суда или в дурдоме.
   Стон свидетельствовал о боли, так стонет человек, теряющий сознание. Сильного удара по голове вроде не было слышно, выстрела тем более. Наверное, пырнули ножом. Ни у кого не проскользнула мысль вмешаться. Обманутый человек привыкает думать только о себе – его эгоизм тем ярче выражен, чем основательней его прокинули.
   Нет, не все на рынке так безоблачно, как описывал рыжий. Может, местная крыша решила расквитаться с кем-то за просрочку платежей, может, обычное ворье решило поживиться за счет торгаша? Какая разница? Мужичка внизу тоже, наверное, стукнули или связали. Или договорились заранее, чтобы пикнуть не посмел.
   Притопала еще одна пара ног. Из комнаты начали что-то выносить. Через некоторое время с места тронулась машина.
   – «Шестерка», – определил по звуку Самойленко.
   Никто не слышал, как подъезжал «жигуль».
   Значит, из тех, что оставлены были внизу, на стоянке.
   Через полчаса тачка вернулась – успели, значит, разгрузить. Никто уже не мог заснуть. Настроение хуже некуда: самое позднее завтра с утра сюда заявятся менты, начнут шерстить все здание. Что делать с оружием?
   – Выбрали тоже место, – проворчал Самойленко. – Самое поганое во всем городишке.
   Бубнов промолчал, крыть было нечем. От досады он растолкал Семена – какого хрена он дрыхнет, пусть получит свою дозу претензий.
   Претензии претензиями, но все подсказывало, что надо переезжать. Или все-таки не надо? Сообщит ли рыжий ментам о странной фирме? Обосновались в дальнем углу второго этажа и сразу сгинули после грабежа. Если сообщит, их обязательно кинутся разыскивать.
   Можно и остаться. В двух смежных помещениях спрятать оружие негде. Если порыскать по рынку, можно найти подходящую щель. Но оставаться без оружия команда не привыкла. Лучше уходить, уходить из Баламаново с концами. Место оказалось невезучим.

* * *

   «Однако быстро они среагировали на сигнал», – подумал Глеб.
   В случайные совпадения он не верил.
   – Кто со мной на крышу?
   – Пошли, – охотно кивнул Воскобойников.
   Как бывший летчик, он однозначно предпочитал вид сверху.
   – Уходить надо, – процедил Бубнов, недовольно сплюнув в угол.
   В нормальных обстоятельствах люди следили за чистотой помещения, где проводили день за днем. Окурки бросали в банку, туда же и плевали при надобности. Плевок на пол означал, что эта ночь наверняка окажется последней – ни телевизор больше не понадобится, ни вместительный, оклеенный картинками холодильник, ни продавленный диван.
   – Гляньте, что там на горизонте, все ли чисто?
   – Руки бы оборвать этим уродам, – Тарасов скрипнул зубами теперь уже наяву. – Нахватали дерьма и рады.
   Замкомполка уже расслабился и собирался спокойно зализать, залечить рану. Не был так же мобилизован, как перед марш-броском к реке.
   – Небось на десять тысяч украли, не больше.
   – И стольким хорошим людям поднасрали, – со злой иронией заметил Бубнов.
   Никто из присутствующих не считал себя преступником, но вряд ли смог бы применить сам к себе такое мягкое и пушистое выражение: «Хороший человек»… Косточки хрупкие, как у цыпленка. Таких сейчас сжирают без отходов.
   Глеб с Воскобойниковым высунулись в коридор. Первым делом заглянули к соседям – вдруг дело не так плохо, как все подумали. Нет, помощь уже не понадобится: прямо в сердце ткнули ножом. Часть коробок оставили на месте, видать, не влезли ни в багажник, ни в салон. Видеоаппаратура – вот из-за чего порешили мужика.
   Двое вылезли на крышу, осмотрелись.
   – На весь рынок два фонаря, – пробормотал Воскобойников.
   Его напарник не нуждался даже в белесом пятне луны, надежно скрытой за облаками. Он получил свою кличку как раз за способность видеть в кромешной тьме.
   Да, это был Слепой собственной персоной.
   Глеб Сиверов столько раз уже назывался чужими именами, что решил для разнообразия использовать свое.
   Именно Сиверова неделю назад вызвал для беседы генерал ФСБ Федор Филиппович Потапчук.
   И объяснил суть задания – подобного еще не было в богатой биографии этого человека с тонкими губами и серо-стальными глазами.
   Задание не вызвало у Слепого восторга. Слишком двусмысленная ему отводилась роль. Засвечивать людей, с которыми делишь кров и пищу.
   Знать, что координаты небольшого отряда в конце концов попадут по цепочке врагу.
   – Разведка боем, так это раньше называлось.
   – Извините, товарищ генерал. Есть разница: вызывать огонь на себя или других подставлять под удар…
   – На себя и на других. Поработай с людьми.
   Считай, что это твой отряд. Что ты, как командир, получил задание.
   – Считать я многое могу. Но вы же знаете, я по призванию не начальник. Да и личному составу этому, по-моему, начальники больше не нужны.
   – По крайней мере у тебя больше шансов.
   Другие кандидатуры сразу отпали.
   – Ну что ж, спасибо за доверие.
   …Глеб вспоминал недавний разговор, одновременно обводя взглядом пустой рынок и ближайшие окрестности. Вроде бы ничего подозрительного. Вон стоит на прежнем месте та самая машина, на которой увозили награбленное. В самом деле «шестерка» – бывший спецназовец неплохо натренировал слух…
   В ФСБ задумали не лишенную изящества операцию. Запустить в Чечню список людей – лакомых кусков для кровной мести. Такой список обязательно попадет к влиятельным фигурам в руководстве боевиков. Охотники найдутся. Тем более после того, как подтвердится достоверность информации.
   Пошлют сперва на разведку мелкую сошку.
   Увидят, что подставы никакой нет. И тогда уже откроют серьезную охоту. Главное не спугнуть крупную дичь раньше времени. Сам Басаев – вечно живой, несмотря на все «достоверные» сообщения о гибели – вряд ли рискнет выбраться из логова.
   Но Басаев уже растратил большую часть заряда, есть сведения, что он в глубокой депрессии. Гораздо опаснее другие – молодые, безбашенные, готовые на любую, самую рискованную авантюру. Специфика Кавказской войны такова, что именно авантюр стоит опасаться больше всего.
   Одним из таких жестоких отморозков был Хаттаб, но его благополучно отправили на тот свет.
   Ризван был фигурой более мелкой, но и его труп тоже, по пословице, имел приятный запах, даже на большом расстоянии.
   Среди молодых, хитрых и безжалостных командиров в последнее время выдвинулся некий эмир Халил – потомок горцев, выехавших из России в Османскую империю еще в девятнадцатом веке после пленения Шамиля и покорения Кавказа. Прадед Халила удостоился чести служить в личной охране султана Абдул-Гамида II – она, как известно, целиком состояла из кавказских мусульман.
   Получеченец-полутурок, получивший образование в Саудовской Аравии и Англии, Халил в последнее время вызывал у ФСБ большое беспокойство. Именно его люди совершали самые дерзкие нападения и диверсии, именно его отряд пополнялся самыми быстрыми темпами из-за ореола славы.
   Агентура из числа боевиков доносила, что тридцатилетний Халил уже занимает почетное место в Верховной Шуре. В скором будущем он может затмить покойного Хаттаба и связка Масхадов-Басаев превратится в правящий триумвират. Блеск прошлых заслуг двух «заслуженных» главарей уже померк в глазах молодого пополнения. Они несут на своих плечах тяжесть недавних поражений. А вот имя эмира Халила пока связано только с удачами, иногда невероятными. На последнем заседании Шуры он предложил новые методы ведения войны на территории России.
   В ФСБ решили заманить Халила в западню.
   И фигуры изгоев как нельзя лучше подходили для роли приманки. Некоторых из этих людей знал любой чеченец. Например, замкомполка Тарасов, благодаря российским каналам, был известен каждому как убийца двух детей. Тот, кто заполучит его или хотя бы убьет, станет культовой фигурой. Да и остальные в компании – один другому под стать.
   – Будете отбиваться своими силами, – предупредил Сиверова генерал Потапчук. – Прикрыть вас означает загубить операцию. Нам надо выманить главных охотников.
   – То есть эти восемь человек – расходный материал? – уточнил Глеб.
   – Формально говоря, они в большинстве своем преступники. Их вполне могли осудить на приличные сроки.
   – Преступники?
   Глеб уже успел ознакомиться с материалами личных дел.
   – Летчики тоже? – уточнил он. – Действительно, какое они имели право гасить ракетами по мирным домам? В приказе стояло нанести удар по базе боевиков в Ведено.
   – Не в том дело.
   – Им, конечно же, дали с собой подробную фотосъемку, где крестиком были отмечены нужные строения. Или просто велели пальнуть?
   Он, конечно, не напирал, не повышал голоса, не позволял себе забыть о субординации. Произносил слова негромко, глядя в пол.
   – Это кухня ВВС, мы в нее не влезаем. Я ведь никого не назвал однозначно преступником. «Формально», «при наличии смягчающих обстоятельств».
   – А у этого парня-ингуша какие могут быть смягчающие обстоятельства? – мрачно пожал плечами Сиверов. – Взял и убил человека. Кто ему позволил?.. Может, напрасно вы дали мне прочесть, как оно было на самом деле?
   – Я понимаю твои чувства, – стоя сзади, генерал похлопал сидящего собеседника по плечу.
   Вернувшись к своему креслу, взял сигарету, угостил Глеба из початой пачки.
   – Там у каждого своя история, свой особенный случай. У кого-то почти преступление, у кого-то ошибка. Кого-то использовали, кому-то не повезло.
   Мы с тобой им не судьи, и мне не просто отдавать приказ. Но война на то и война – ради дела приходится идти на жертвы. Посылая людей в атаку, командир прекрасно знает, что не все вернутся из боя. Жертвуют одним, чтобы спасти сотню, жертвуют десятком, чтобы уцелела тысяча.
   – Извините, товарищ генерал. Приказ есть приказ, я в любом случае готов его выполнить.
   – Зачем же так официально? Ты у нас на особом счету, тебе позволено больше, чем другим.
   В частности, высказывать свое мнение.
   – Спасибо. Обещаю высказываться по делу.
   – Да говори что хочешь, слава Богу не первый год замужем. Человеку на такой работе надо дать поворчать, иначе у него крыша поедет в один прекрасный день.
   – Все уже, аварийный клапан сработал, – голос Слепого звучал абсолютно нейтрально, по деловому.
   – Следом за тобой мы пришлем местных бандитов. Им на днях пообещают хорошие деньги за разборку. Главное, чтобы твоя команда не разбежалась раньше времени. После первых наездов кому-то может прийти в голову мысль, что в одиночку скрываться безопаснее.
   – И он будет совершенно прав.
   – Ты должен убедить их держаться вместе.
   Надо трепыхаться как можно дольше, пока не вылезут из укрытия нужные нам охотники.
   – Важно, чтобы все сработали чисто. Канал утечки не должен вызвать у чеченцев подозрений.
   – Об этом мы позаботимся.

Глава 13

   Человек по кличке Слепой не склонен был верить в случайные совпадения. Беспредел на рынке не выгоден никому, кто имеет здесь доходы.
   Ни торговцам, ни милиции, ни «крыше». Значит, убийство здесь не правило, а исключение, большая редкость.
   Как все сложилось некстати – третья ночевка и рядом труп. Или, наоборот, очень кстати, только не для команды изгоев?
   Хотят заставить их сняться с места и напасть «на марше», когда отряду трудней всего будет держать оборону? Феноменальным своим зрением Слепой ничего особенного не разглядел в ночи. И все-таки, вернувшись вместе с Воскобойниковым, сообщил о подозрительном шевелении.
   – Нужно переждать.
   – Потом поздно будет, менты притянутся.
   – Что ты там видел конкретно? Может, померещилось? – спросил Самойленко.
   Света в помещении зажигать не спешили. Разговор происходил в темноте, и каждый видел остальных черными силуэтами.
   – Померещилось. Сделай-ка шаг вон туда, в угол.
   – На хрена?
   – Пожалуйста. И руку подними.
   Что-то проскочило между средним и указательным пальцем, ударилось в оштукатуренную стенку и упало на пол. Нагнувшись, бывший спецназовец поднял нож, воткнувшийся острием в линолеум – никто не заметил как Глеб успел ухватить его со стола.
   – Говоришь, померещилось, – резюмировал Глеб наглядный свой эксперимент.
   – Я тебе не кролик подопытный, чтобы на мне упражняться.
   Остальные молчали под впечатлением, не столько увидев, сколько осознав траекторию полета.
   – Кролики после опытов дохнут, а ты жив-здоров.
   – Постой тогда сам – будем квиты.
   – Нашли, е-мое, время, – проворчал Бубнов.
   – Ну, если это вопрос принципа, – ответил Глеб спецназовцу, слившемуся по цвету со своей повязкой на голове. – Только я сказал волшебное слово, а ты пока не удосужился.
   – Обойдешься.
   Самойленко метнул нож без предупреждения.
   Даже при дневном свете мало кто успел бы среагировать, но Глеб различил замах и успел чуть наклонить голову в сторону – в противном случае лезвие как минимум попортило бы ухо.
   – Молодцы, победила дружба, – резюмировал Бубен, забирая холодное оружие.
   Короткий инцидент прибавил весомости словам Глеба.
   – Говоришь, шевелится? Кто это может, быть?
   – Без понятия. Подождем еще часок.
   – Думаешь весь наш маршрут отследили?
   Никто кроме Сиверова не знал, что нужды в этом не было. Точный сигнал позволял определить не только населенный пункт, но и район рынка. Неужели весь механизм, собранный «часовщиками» из ФСБ, сработал так оперативно? Неужели так быстро удалось продать информацию и сманить чеченцев сюда, в Баламаново – к черту на кулички?

* * *

   В Киеве всплыл список из восьми фамилий.
   Некоторые говорили сами за себя, некоторые дополнялись военными званиями и краткой «справкой по делу». Проглядев список, Арслан нахмурился.
   – Что он говорит – откуда взялись данные?
   – Не колется. Позиция у него четкая: если товар интересен, давайте говорить о цене. Остальное пусть остается за рамками. Обеим сторонам есть что скрывать, поэтому давайте не будем углубляться.
   С одной стороны, это говорило в пользу чистоты источника информации. Фээсбэшники обязательно придумали бы красивую легенду, где концы сходились бы с концами. С другой стороны, дело значило слишком много и требовало особой ответственности.
   Арслан уже и сам был не рад, что «честь» выпала именно ему. Неплохо, конечно, услужить крупным фигурам в стане боевиков. Их дни еще далеко не сочтены, и неизвестно, как все обернется года через три или пять. Вдруг кому-то в России опять понадобится «независимая» черная дыра на Кавказе?
   Но весомой благодарности от боевиков не дождешься. Логика у них простая: если ты чеченец, твоя священная обязанность помогать нам всеми силами и средствами. Весомой у этих людей может быть только месть.
   Если только за списком кроется ловушка, достанут хоть в Киеве, хоть на Северном полюсе.
   Своего чеченца по запаху унюхают и выковыряют из любой щели. А он, Арслан даже не будет знать, чем закончилось дело, чтобы во избежание мучений самому пустить себе пулю в лоб.
   Черт бы побрал этого типа из Москвы. Почему он приехал именно в Киев – не в Тбилиси, не в Таллинн, не в Стамбул? Теперь не отвертишься, не откажешься. Если проведают, что упустил из рук такое золотое перо, тебе опять-таки несдобровать.
   Арслан отлично знал, кто в киевской общине представляет интересы чеченского Сопротивления. Решил аккуратно перевести стрелки. Отдал список, одновременно выразив осторожный скептицизм. Мол, источник сомнительный, надо его проверить.
   – Только не надейся себя заранее обелить, – высокомерно предупредил тощий человек с ястребиным клювом и постоянно прищуренными глазами. – Если что не так, я вспомню, от кого пришла новость.
   «Сопляк, – возмутился Арслан. – Никакого уважения к старшим. Сколько я работы провернул, чтобы он и все остальные пользовались здесь уважением. Чтобы нами здесь не брезговали, как беженцами, не проверяли каждую неделю, как потенциальных террористов». – Обо всем этом он промолчал. Только спросил:
   – Пугаешь?
   Человек с ястребиным клювом не соизволил ответить, он в третий раз внимательно изучал список. Потом возложил на Арслана миссию продолжать переговоры.
   – Деньги заплатим, но Только по факту.
   Когда наш человек увидит и опознает этих товарищей.
   – Я не имею права связываться с этим делом.
   Я десять лет потратил, чтобы заслужить здесь почет и уважение. Все остальные за моей спиной, в том числе и ты. Не будь меня, всех вас выкинули бы в Россию. Не хочу связываться – пусть приезжает человек со стороны.
   – Я передам твои возражения, – человек с клювастым носом кивнул и вышел, не прощаясь.
   Арслан понял, что о списке будет сообщено прямо сейчас. И об отказе тоже. Как ни крути, отказ есть отказ.
   Через час ему привезли трубку. Там отчетливо звучал голос, знакомый каждому взрослому чеченцу. Этому голосу непозволительно было возражать. Арслану ничего не оставалось, кроме как поблагодарить за доверие.

* * *

   Решили выждать немного. Собрать пока вещи – уходить надо в любом случае. Все молчали.
   В комнате, успевшей пропахнуть куревом, царило мрачное настроение. Примерно через четверть часа после сообщения Глеба внизу снова послышались шаги, на этот раз гораздо отчетливее, чем прежде. На этот раз четыре пары ног. Их обладатели явно спешили.
   Все замерли, как по команде, потом руки потянулись к оружию. Снаружи завелся движок той самой «шестерки», одновременно шаги поднялись наверх, послышались в коридоре. Явились за остатками добра?
   В этот раз гости все делали молча, только слышно было, как коробки с аппаратурой переходят из рук в руки. Все в команде невольно расслабились, только Витек прошептал:
   – Выйти сейчас и порешить гадов. Все из-за них.
   – Сиди уже, Рембо.
   Увидев возле самого носа кулак Бубна, Витек мгновенно умолк. Все понимали, что волю чувствам давать нельзя. По мелочам менты вроде бы не цепляются. Но это не значит, что будут списаны серьезные проступки. За решеткой не затеряешься в серой массе. Ни СИЗО, ни зона «чувства защищенности» не дадут. Тамошних обитателей дешевле всего подкупить с воли, чтобы ночью прирезали или удавили кого нужно.
   Значит, нужно терпеть, не мешать этим уродам перетаскивать товар в машину. Так думали почти все, и только у Глеба имелись другие соображения. В полутьме он жестом дал знак разойтись по углам.
   Два ближних к двери угла представляли собой «мертвую зону», недоступную для обстрела из коридора. Эта «мертвая зона» могла уберечь от пуль, если вжаться, втиснуться в ее пределы.
   Жест Сиверова поняли все, но сперва восприняли с недоумением. Мгновенно согласился лишь спецназовец Самойленко – человек, больше других не доверявший Глебу. Согласился просто потому, что тоже уловил некое шуршание на уровне пола. Это шуршание могло исходить от человека, тихо подползающего на животе.
   Самойленко отскочил в угол, потянув за собой стоявшего рядом Витька. Тут уж все отшатнулись к стенкам, попадали на пол. В следующий миг из коридора грянули длинными очередями два ствола. Пули легко прошивали толстые листы ДСП, превращая дверь в сито.
   Из всей команды только человек по кличке Слепой понимал, что это означает. Торг закончился, стороны пришли к соглашению. С небывалой оперативностью сюда, в Баламаново, прибыла чеченская группа захвата…
   Это на самом деле было так. Только с передачей денег чеченцы не спешили. Вначале нужно было опознать хотя бы часть из перечисленных в списке людей. Первые расспросы на рынке в Баламаново ничего не дали, но вскоре двоих из списочного состава удалось засечь при покупке десяти упаковок куриных окорочков.
   За ними проследили, установили точный «адрес». Потом за окнами, забранными решеткой, установили наблюдение с крыши ближайшего жилого дома. Разглядели еще пару лиц и послали подтверждающий сигнал за тысячу километров.
   Произошла передача второй трети из суммы контракта. Посредника пока еще не отпускали из Киева, продолжали ненавязчиво держать под контролем. Если только Баламаново окажется западней, он распрощается не только с деньгами. Он потеряет уши, глаза, нос, язык. Язык в последнюю очередь – после того как расскажет в подробностях, как планировалась операция в ФСБ…
   Чтобы не оказаться в ловушке, чеченцы, прибывшие в Баламаново, разработали хитрый план.
   Быстро откопали двух местных кадров, готовых ради денег на все и, главное, темноволосых, которых можно принять за выходцев с Кавказа. Придумали для них легенду: так мол и так, у нас личные счеты с одним частным предпринимателем.
   Грабаните его склад, возьмите себе товар, и еще бабки срубите от нас за работу.
   Если фээсбэшники сели в засаде, они обязательно среагируют, когда ночью в здание на рынке заявятся двое неизвестных, вырубят сторожа и поднимутся на второй этаж. А если не среагируют, если никто не дернется, значит подвоха никакого нет и можно спокойно самим выходить на авансцену.
   Никто не пошевелился, двое местных кадров спокойно загрузили «жигуль», отогнали его, чтобы выгрузить ворованное в надежном месте. Настала очередь чеченцев. Они подозревали, что люди из списка не станут вмешиваться в чужие разборки, останутся на своих местах. Это давало шанс подобраться вплотную под видом продолжения грабежа.
   Трудно будет взять кого-то живьем. Эти люди прекрасно знают, что их ждет в руках врагов.
   Им нет смысла надеяться на снисхождение, на обмен или выкуп. Двоих, максимум троих, реально взять, остальных придется уложить на месте.
   Чтобы задокументировать операцию, чеченцы прихватили с собой человека с видеокамерой. Если все пройдет удачно, пленку можно размножить и демонстрировать бойцам в горах для поднятия духа – вот как праведная месть настигает российских военных преступников.
   Взятых живьем нужно переправить на Кавказ, на шариатский суд. Только не всех сразу, поодиночке. Сейчас не те времена, как раньше, когда можно было спокойно похищать нужных людей и транспортировать из любого конца России.

Глава 14

   Замешкался только Жора Бубнов – остался стоять где стоял. К счастью, в руках у него оказался раздутый до предела рюкзак, несколько пуль попали в него. Когда Бубнов уже упал на пол и откатился в сторону, из пробитой дыры прямо перед его носом посыпался белой струйкой рис.
   Запасливый по натуре, бывший завскладом не любил оставлять продовольствие.
   Воскобойников открыл ответный огонь из положения лежа. Но противник, похоже, не рискнул задерживаться перед дверью. Расстреляв рожки в обоих автоматах, быстро отошел. Теперь пули пробивали дверь только изнутри.
   Попытался приподняться Николаич – Ди Каприо, но тут огонь открыли снаружи, по окнам. Большая часть пуль ударялась в потолок и с визгом рикошетила. В комнате каждый такой рикошет мог оказаться для кого-то убойным. Никакой угол, даже пятый, не спасет от непредсказуемого отскока.
   Глаза окончательно привыкли к темноте, и люди в команде объяснялись между собой знаками.
   Только у Самойленко обе руки были и сейчас заняты – левой он зажимал рот Витьку, чувствуя, что парень готов вопить от страха. Белобрысая башка и большая часть тела недосягаемы для выстрелов через дверь, но все равно нежелательно обозначать свое местонахождение.
   Вместо благодарности Витек на нервной почве укусил жесткую ладонь отставного спецназовца.
   Самойленко стукнул его сзади коленом и вспомнил, что обязанностей руководить отрядом в минуту опасности никто с него не снимал. Здесь, на баламановском рынке, пока больше командовал Глеб. Это задевало самолюбие. Недели не прошло, как попал в отряд, а его уже готовы слушать.
   Выпустив Витька, Самойленко бесшумно перекатился по полу, к проему, ведущему в соседнее, меньшего размера помещение. Там пока находились только раненый в лесу Тарасов и неисправимый оптимист Барсков.
   Дверь и здесь была изрешечена выстрелами с обеих сторон. Но все-таки малое помещение выглядело предпочтительнее. Его окна выходили только на одну сторону – как раз не на ту, откуда вели пока наружный обстрел.
   – Самойленко поднял руку, призывая большинство последовать за ним. Глебу и Ильясу он жестом показал остаться. Сиверов еще не решил для себя, как быть с рябым спецназовцем в черном платке и его претензиями на лидерство. Все зависит от того, насколько этот человек действительно грамотен. Если не будет ошибаться, пусть командует на здоровье…
   В этот раз Самойленко ошибся. Первым за ним метнулся Витек, больше никто не успел. Раздался хлопок, полетели вырванные из стены кирпичи и вся небольшая комната окуталась дымом.
   Не требовалось большой догадливости, чтобы сразу сообразить – со стороны склада с видеоаппаратурой под стенку подложили небольшое взрывное устройство. Из перегородки толщиной в полкирпича вырвало добрый кусок. Тарасова просто оглушило, Витька и Самойленко осыпало штукатуркой и мелкими обломками. А вот Семену целый кирпич угодил в голову. Неисправимый оптимист рухнул на пол, так и не успев пессимистически оценить свои ближайшие перспективы.