Страница:
– О какой подруге? – удивился Банда.
– Ну о той, про которую ты и думать забыл, – засмеялась Богданова.
– Ты ее знаешь?
– У такого парня, как ты, обязательно должна быть подруга или, на худой конец, жена, – подмигнула Банде Марина, когда они в очередной раз остановились для наблюдения. – Думаю, она очень красивая.
– Ты не о том думаешь.
– Боже мой, – в сердцах воскликнула Марина, – а о чем еще может думать буфетчица, с которой ты переспал?
Она задумалась и не стала уточнять, в каком году это было.
– Я тебе кажусь страшной, вульгарной? Так вот: я по твоим глазам вижу, что с женщинами дела у тебя дрянь. Продали тебя.
"Форд" стоял без движения, за зеркальными стеклами ничего нельзя было разглядеть. Александр давно подобрался бы к нему, но водитель сидел за рулем.
– Сдай назад, а я пройдусь, посмотрю, – сказал Бондарович.
– Я, наверное, лишнее говорю? Так это от нервного возбуждения, – объяснила Марина.
– Если ты думаешь, что у меня дела дрянь, то зачем лишний раз напоминаешь об этом, – даже не пытаясь придать своей фразе оттенок вопроса, сказал Банда, открывая дверцу машины.
– Да, глупо, но я надеялась подбодрить тебя.
– Не время.
– Если он тронется с места, что мне делать?
– Подхватишь меня, и дальше в дорогу.
Женщина кивнула. Лицо ее стало серьезным.
Она почувствовала, что без Александра не может улыбаться – ее сердце сжал страх. Марина хотела спросить, что ей делать, если с ним что-нибудь случится, но благоразумно промолчала. Не стоит накликать беду, если ее еще не видно.
Бондарович вышел из машины и со скучающим видом направился к "форду". Ничего особенного в этой машине не было: плотно закрытые дверцы, зеркальные стекла, ни звука не доносилось изнутри.
Банда посмотрел на дверь дома, возле которого остановился микроавтобус. Никакой вывески не было.
Самое обыкновенное крыльцо. Бондарович остановился и, прикрывшись от ветра ладонью, прикурил.
Он стоял, широко расставив ноги, будто недавно сошел на землю с палубы корабля, и немудрено – после долгой поездки в машине его немного укачало.
Одно дело, когда за рулем ты сам, и совсем другое, когда автомобиль ведет кто-то другой.
Шофер, сидевший в "форде", мирно читал книгу, настроившись на долгое ожидание. Александр наметанным взглядом определил – в микроавтобусе установлен радиотелефон. На крыше виднелась всего одна антенна, но в кабине была установлена небольшая отдельная – для радио. Бондарович поборол в себе желание зайти в дом, – не следовало терять время и выдавать свой интерес.
"Шофер скорее всего не имеет к афере никакого отношения – уж слишком беззаботно себя ведет.
Вольнонаемный, наверное, – подумал Банда. – Если бы мне не надо было торчать здесь в качестве наблюдателя, то выбросил бы его из кабины, сам за руль, и..."
Дверь дома чуть заметно дернулась – Банда заметил это боковым зрением. Кто-то, наверное, выходил из квартиры или из офиса.
"Не стоит попадаться лишний раз на глаза. И так счастье, что нас до сих пор не засекли. Как-никак около часа по городу ездим след в след".
Марина терпеливо ждала за углом. Она страшно испугалась, когда к лобовому стеклу вдруг склонился какой-то мужчина и пристально посмотрел ей прямо в глаза. У нее мурашки побежали по коже – одна, без спутника, хоть двери и заблокированы.
Мужчина оперся локтем о капот и принялся задумчиво ковырять в зубах измочаленной спичкой. Серная головка размокла и оставляла на его губах отвратительные коричневые пятна, напоминавшие запекшуюся кровь.
"Успокойся, – уговаривала себя Марина, – никто не хочет причинить тебе вред. Это просто прохожий. Пьяный, пошлый мерзавец, но... случайный прохожий, подумавший..."
Чем больше уговаривала себя женщина, тем меньше верила в собственные уговоры. Мужчина не уходил. На его лице расплывалась мерзкая улыбка.
Он чувствовал страх, пронизавший Марину. И чем больше она боялась, тем наглее он становился.
– Эй, красотка, – заплетающимся языком произнес он.
Марина сообразила, что мужчина еще пьянее, чем ей показалось сначала – нашли свое объяснение и странная улыбка, и беспардонная наглость.
Но Марина уже настолько поддалась страху, что не могла контролировать свои действия.
– Что? – дрогнувшим голосом ответила она.
– Дверцу-то открой, – мужчина подергал ручку. – Закрылась, сука, – он криво усмехнулся и злобно ударил ногой по колесу.
– Вали отсюда, – осмелев, прикрикнула на него Марина.
– Ты кто такая? – незнакомец навалился животом на капот. Машина закачалась.
Марина уже открыла рот, чтобы ответить, когда из-за угла показался Банда. Он на мгновение приостановился, но, встретившись взглядом с Мариной и прочитав в ее глазах испуг, быстро подошел к мужчине. Тот не услышал его шагов, хоть Бондарович и не таился. Рука Банды тяжело легла незнакомцу на плечо. Мужчина лениво оглянулся:
– Иди отсюда...
– Исчезни, – сузив глаза, произнес Бондарович.
– И не подумаю.
– Мне отъехать надо. Потом снова на это место встанешь, – спокойно предложил Бондарович.
– Мудила, – беззлобно ответил мужчина, – сдашь назад и объедешь.
– Считать до трех не буду, – Банда не спешил – "форд" пока еще стоял на месте.
– Не хочешь по-хорошему, – пробормотал мужчина и полез во внутренний карман.
Банда отнесся к этому внешне спокойно. По глазам говорившего он безошибочно определил тот не собирается доставать пистолет – во всяком случае, пока...
– Смотри, с кем разговариваешь, – пьяный ткнул Банде под нос удостоверение капитана российского ФСБ. – Мы, вас, хохлов, скоро гасить будем...
– Эмиссар заграничный, – Бондарович, как назло, не мог вспомнить ни одного украинского слова, чтобы позлить пьяного идиота, считавшего, что если у него в кармане лежит удостоверение, так он уже и настоящий офицер.
"И кто только послал такого... – Бондарович решил не подыскивать подходящего слова для своего "коллеги". – Напиться до того, чтобы тыкать служебное удостоверение первому встречному! Забрать него, что ли. Вот потом попрыгает. Да и целее будет".
– Какой-такой комиссар? – скривился мужчина. – Ты меня, русского офицера...
Бондарович наконец-то прочитал в удостоверении, удерживаемом неверной рукой своего собеседника, его имя и фамилию – Григорий Петрученко.
– Я тебя предупредил, что мне нужно проехать, – не говоря больше ни слова, Александр забрался в машину и обратился к Марине:
– Заводи мотор.
– Но этот же стоит, – пробормотала Марина.
– Постоит-постоит и ляжет.
Ключ повернулся в замке зажигания. Капитан ФСБ навалился на капот и, поджав ноги, принялся стучать кулаком по лобовому стеклу.
– Трогай!
– Боюсь задавить!
– Это его проблемы, – при этих словах Банда ухватился за руль и неожиданно нажал на газ, точнее, на ногу Марины, лежавшую на педали. Женщина вскрикнула от неожиданности, забыв на секунду о том, что пока не включена скорость, машина с места не сорвется.
– Ты напугал меня!
– Его.
Пьяный стоял на асфальте и вертел головой.
Марина уже немного пришла в себя, плавно тронула автомобиль с места и объехала его. Она не стала заводить с Бандой разговор насчет соответствия действий российских спецслужб местным законам.
После происшествия с пьяным российским офицером Марина утратила свою беззаботность.
Она словно вспомнила о чем-то важном, глаза ее стали грустными. Марина даже избегала глядеть на движущийся впереди микроавтобус, повинуясь лишь командам Александра. Она все еще продолжала шутить, изо всех сил стараясь подбодрить не столько его, сколько себя, отвлечься от мрачных мыслей, но Банда чувствовал, что удается ей это все с большим и большим трудом.
– Слушай, – во время очередной остановки "форда" сказал Банда, – а может, все-таки пойдешь отдыхать, подруга?
– Уйти? Ты что, прогоняешь меня? – словно не поверила своим ушам Марина. – Я уже, наверное, тебе надоела, вот в чем дело!
– Нет, что ты! – сразу же пошел на попятную Александр. – Как ты можешь надоесть?
– Не правда, – вдруг всхлипнула она, – ты меня обманываешь!
Она разговаривала с Бандой так, словно она была его давней и близкой подругой. Почему-то Банде это даже нравилось.
– Просто мне показалось, что ты устала, – мягко сказал он, – тебе нужно отдохнуть. Я вовсе не собираюсь тебя бросать. Но и жениться на тебе не собираюсь. Все-таки за совращение молодой официантки срок давности вышел...
– Да ну тебя, я совсем о другом...
– Выходи.
– А как же тогда... – удивленно произнесла она. – Если я сейчас выйду, то как мы потом встретимся? И встретимся ли вообще?
– Как договоримся, так и встретимся, – усмехнулся Банда, – на этой поездке ведь жизнь не кончается. Наоборот, она только начнется, когда мы наконец куда-нибудь приедем. Разве не так?
– Ты меня не слушай, я говорю глупости, – бормотала Марина, – делай то, что тебе надо, и если я тебе мешаю, прогони. Странное что-то творится со мной.
– Только давай не будем говорить друг другу лишнее, – предложил Банда.
– Я понимаю тебя.
– Мне кажется, что нет.
– Не чувствуй себя обязанным из-за того, что я помогла и помогаю тебе. Это больше нужно мне самой, чем тебе. Все равно из моей помощи толку не вышло.
– Знала бы ты меня получше, поняла бы, что я не из тех, кто может чувствовать себя обязанным даже такой женщине, как ты.
Сказав это, Банда внимательно посмотрел в заплаканное лицо женщины.
"Да, фальшь она понимает очень тонко", – подумал Бондарович.
– Ну так как же, – смущенно улыбнулась она, – если я сейчас выйду, то как же ты?
– А я еще поезжу за ними немного, – ответил Банда, – я не устал.
– Ну и я не устала.
– Давай сменю тебя за рулем.
Марине доставляло какое-то мазохистское наслаждение изматывать себя. Она, может быть, впервые вырвалась из заколдованного круга, в котором протекала ее жизнь последние годы. Ей так редко приходилось оказывать услуги не клиентам и сомнительным знакомым, а тем людям, к которым она испытывала дружеские чувства. Александр Бондарович понял это – он умел почти безошибочно угадывать чужие мысли и мотивы поступков. Ему не хотелось злоупотреблять симпатией Марины и лишний раз рисковать чужой жизнью.
– Ты устала, и мы обязательно куда-нибудь врежемся, хоть это ты понимаешь?
– Не понимаю и не хочу понимать, – покачала головой Марина.
Банда вздохнул. Ему-то показалось, что он уже сумел уговорить ее. А Марину, похоже, обидело предположение, что Александр может закончить все дело без нее. Что ж, в общем-то она теперь была вправе оставаться с ним. Она вновь вошла в его жизнь после долгих лет отсутствия и должна знать, чем все закончится.
"Но вот имею ли я право рисковать ее жизнью? – этот вопрос был для Банды самым главным. – Ведь Марина вообще ввязалась в эту историю совершенно случайно. Нет, такого права я не имею. Пусть сейчас она лучше хорошенько обидится на меня, чем потом, во время развязки, окажется под пулями, совершенно к этому не подготовленная".
А в том, что развязка окажется горячей, Банда нисколько не сомневался. Слишком уж лихо было все закручено. Одних только фирм и подозрительных мест, которые объехал микроавтобус, Александр насчитал два десятка.
Нет, он не потратил времени впустую. Еще не зная точно, для чего он это делает. Банда аккуратно, пункт за пунктом, зарисовал в блокноте всю схему движения микроавтобуса, записал названия фирм и адреса. Он подумал, что если люди в "форде" занимаются сбором дани с "подшефных" предприятий, то в автобусе уже должна накопиться кругленькая сумма.
Если захватить его сейчас, то и "левые", неподотчетные деньги тоже могут оказаться в его руках.
Однако Банда не рассматривал такую возможность всерьез. Если команда в микроавтобусе и занималась сбором дани, то дани скорее интеллектуальной, чем материальной. Слишком уж интеллигентно выглядели те люди, которые то и дело забирались в "форд" или вылезали из него. Это все время были разные люди. Банда не мог узнать никого из них. Если в автобусе кто-то и сидел постоянно, кроме парня, напавшего на Артема, и шофера, которого Банда не смог толком рассмотреть за зеркальными стеклами, то этот кто-то оставался все время внутри. Александр кое-что уже сумел сообразить и сопоставить. Покушение на Артема, конечно же, не было случайным. Оно было заранее спланировано, и за ним стояла какая-то мощная организация. "Это та самая организация, которая всего несколько дней тому назад прикончила человека – курьера, фотография которого лежит сейчас у меня в кармане", – подумал Банда.
Эта же организация скорее всего прикончила и Мусу Корда, а значит, взяла в свои руки всю криминальную жизнь города или, по крайней мере, значительную ее часть, а следовательно, и практически весь бизнес.
Эта же организация пыталась похитить, а может быть, и убить Розу, а значит, хотела оказать какое-то влияние и на Рахмета Мамаева. А может быть, и оказала уже? Если, конечно, Рахмет сам не входил в эту организацию и не пытался попросту втереть ему очки. Может быть, он даже сам руководил этой организацией?
Впрочем, в последнем Банда очень сильно сомневался. Такой вариант не укладывался в ту схему, которая уже начала проявляться у него в мыслях.
Кроме того, вычисленная им организация была каким-то образом связана с Москвой, – возможно, и с самим Адвокатом. Такое как раз было очень даже вероятно. Очень вероятно! Об этом, наверное, смог бы что-нибудь рассказать Артем. Не зря ведь с ним такое приключилось после прилета из Москвы. Но Артем сейчас скорее всего находился в больнице, если не в морге, и переговорить с ним не было совершенно никакой возможности.
Поэтому Банде оставалось надеяться только на самого себя и действовать в одиночку. Но для этого надо было избавиться от этой ни в чем не повинной женщины, которая сидела сейчас рядом с ним в "фольксвагене".
– Пожалуй, тебе все-таки лучше выйти, – сказал Банда Марине, когда они остановились в очередной раз. – Иди, отдыхай.
– Выйти? – чуть ли не со слезами в голосе переспросила Марина.
– Да, – кивнул Александр, – выходи. Боюсь, скоро дело дойдет до стрельбы.
Она поняла, что на этот раз Банда говорит серьезно и придется подчиниться.
– А как же ты? – жалобным тоном, словно пытаясь побудить Банду изменить решение, сказала она. – Я ведь, если что, смогу сбегать позвонить, смогу хотя бы разыскать твоих друзей, они тебя выручат.
– А ты знаешь телефон, по которому нужно позвонить? – улыбнулся Бондарович краешком губ.
– Ты мне скажешь...
– А ты уверена в этом?
– До сих пор и ты доверял мне, и я доверяла тебе. Неужели ты думаешь, что я...
– Ты чудесная подруга, Марина, и именно поэтому я не хочу больше рисковать твоей жизнью.
– Но на улице уже так темно и опасно, – она с тревогой посмотрела в окно.
– Все равно там будет безопаснее, чем со мной, – покачал головой Банда. – Выходи... И спасибо тебе большое. Спасибо тебе за все...
– И не подумаю, – уже со злостью фыркнула женщина. Она вела себя так, будто разговор происходил за столиком в ресторане.
– Тогда хотя бы уступи мне место за рулем.
Марина с подозрением посмотрела на Банду:
– Ты хочешь от меня избавиться.
– Уступи место.
– Хорошо, – Марина попыталась перелезть через рычаг переключения передач.
– Выйди из машины и сделай это так, как делают все нормальные люди.
– Ха! Я выйду, а ты уедешь.
– Конечно.
– Не выйду ни за что, – она гордо вскинула голову, и Бондарович понял, что если бы у нее сейчас были с собой наручники, она приковала бы ими себя к рулю.
– Я обещаю тебе, что не уеду. Выйди и пересядь на мое место.
Марина плутовато посмотрела на Александра и с сомнением приложила палец к щеке.
– Не врешь?
Такая недоверчивость развеселила Бондаровича:
– Не вру, женщинам я не вру... Почти никогда не вру. Они этого не стоят.
– Успокоил, называется, – голос Марины от злости сделался грубоватым.
– Раз, два... – Бондарович принялся загибать пальцы на правой руке.
– Ну смотри, я тебе поверила, – Марина нехотя открыла дверцу и, скользя рукой по капоту и покачивая бедрами, обошла машину.
– Фашистка ты переодетая, – бросил Бондарович, пересаживаясь за руль.
– А ты кто? Партизан?
– Почти угадала.
Она сидела теперь уже справа от него с незажженной сигаретой в руке. Банда потянулся, чтобы поднести ей зажигалку, и в этот момент Марина воскликнула:
– Смотри!.. Они уже едут! Скорее! Скорее! Догоняй их!..
Глава 10
– Ну о той, про которую ты и думать забыл, – засмеялась Богданова.
– Ты ее знаешь?
– У такого парня, как ты, обязательно должна быть подруга или, на худой конец, жена, – подмигнула Банде Марина, когда они в очередной раз остановились для наблюдения. – Думаю, она очень красивая.
– Ты не о том думаешь.
– Боже мой, – в сердцах воскликнула Марина, – а о чем еще может думать буфетчица, с которой ты переспал?
Она задумалась и не стала уточнять, в каком году это было.
– Я тебе кажусь страшной, вульгарной? Так вот: я по твоим глазам вижу, что с женщинами дела у тебя дрянь. Продали тебя.
"Форд" стоял без движения, за зеркальными стеклами ничего нельзя было разглядеть. Александр давно подобрался бы к нему, но водитель сидел за рулем.
– Сдай назад, а я пройдусь, посмотрю, – сказал Бондарович.
– Я, наверное, лишнее говорю? Так это от нервного возбуждения, – объяснила Марина.
– Если ты думаешь, что у меня дела дрянь, то зачем лишний раз напоминаешь об этом, – даже не пытаясь придать своей фразе оттенок вопроса, сказал Банда, открывая дверцу машины.
– Да, глупо, но я надеялась подбодрить тебя.
– Не время.
– Если он тронется с места, что мне делать?
– Подхватишь меня, и дальше в дорогу.
Женщина кивнула. Лицо ее стало серьезным.
Она почувствовала, что без Александра не может улыбаться – ее сердце сжал страх. Марина хотела спросить, что ей делать, если с ним что-нибудь случится, но благоразумно промолчала. Не стоит накликать беду, если ее еще не видно.
Бондарович вышел из машины и со скучающим видом направился к "форду". Ничего особенного в этой машине не было: плотно закрытые дверцы, зеркальные стекла, ни звука не доносилось изнутри.
Банда посмотрел на дверь дома, возле которого остановился микроавтобус. Никакой вывески не было.
Самое обыкновенное крыльцо. Бондарович остановился и, прикрывшись от ветра ладонью, прикурил.
Он стоял, широко расставив ноги, будто недавно сошел на землю с палубы корабля, и немудрено – после долгой поездки в машине его немного укачало.
Одно дело, когда за рулем ты сам, и совсем другое, когда автомобиль ведет кто-то другой.
Шофер, сидевший в "форде", мирно читал книгу, настроившись на долгое ожидание. Александр наметанным взглядом определил – в микроавтобусе установлен радиотелефон. На крыше виднелась всего одна антенна, но в кабине была установлена небольшая отдельная – для радио. Бондарович поборол в себе желание зайти в дом, – не следовало терять время и выдавать свой интерес.
"Шофер скорее всего не имеет к афере никакого отношения – уж слишком беззаботно себя ведет.
Вольнонаемный, наверное, – подумал Банда. – Если бы мне не надо было торчать здесь в качестве наблюдателя, то выбросил бы его из кабины, сам за руль, и..."
Дверь дома чуть заметно дернулась – Банда заметил это боковым зрением. Кто-то, наверное, выходил из квартиры или из офиса.
"Не стоит попадаться лишний раз на глаза. И так счастье, что нас до сих пор не засекли. Как-никак около часа по городу ездим след в след".
Марина терпеливо ждала за углом. Она страшно испугалась, когда к лобовому стеклу вдруг склонился какой-то мужчина и пристально посмотрел ей прямо в глаза. У нее мурашки побежали по коже – одна, без спутника, хоть двери и заблокированы.
Мужчина оперся локтем о капот и принялся задумчиво ковырять в зубах измочаленной спичкой. Серная головка размокла и оставляла на его губах отвратительные коричневые пятна, напоминавшие запекшуюся кровь.
"Успокойся, – уговаривала себя Марина, – никто не хочет причинить тебе вред. Это просто прохожий. Пьяный, пошлый мерзавец, но... случайный прохожий, подумавший..."
Чем больше уговаривала себя женщина, тем меньше верила в собственные уговоры. Мужчина не уходил. На его лице расплывалась мерзкая улыбка.
Он чувствовал страх, пронизавший Марину. И чем больше она боялась, тем наглее он становился.
– Эй, красотка, – заплетающимся языком произнес он.
Марина сообразила, что мужчина еще пьянее, чем ей показалось сначала – нашли свое объяснение и странная улыбка, и беспардонная наглость.
Но Марина уже настолько поддалась страху, что не могла контролировать свои действия.
– Что? – дрогнувшим голосом ответила она.
– Дверцу-то открой, – мужчина подергал ручку. – Закрылась, сука, – он криво усмехнулся и злобно ударил ногой по колесу.
– Вали отсюда, – осмелев, прикрикнула на него Марина.
– Ты кто такая? – незнакомец навалился животом на капот. Машина закачалась.
Марина уже открыла рот, чтобы ответить, когда из-за угла показался Банда. Он на мгновение приостановился, но, встретившись взглядом с Мариной и прочитав в ее глазах испуг, быстро подошел к мужчине. Тот не услышал его шагов, хоть Бондарович и не таился. Рука Банды тяжело легла незнакомцу на плечо. Мужчина лениво оглянулся:
– Иди отсюда...
– Исчезни, – сузив глаза, произнес Бондарович.
– И не подумаю.
– Мне отъехать надо. Потом снова на это место встанешь, – спокойно предложил Бондарович.
– Мудила, – беззлобно ответил мужчина, – сдашь назад и объедешь.
– Считать до трех не буду, – Банда не спешил – "форд" пока еще стоял на месте.
– Не хочешь по-хорошему, – пробормотал мужчина и полез во внутренний карман.
Банда отнесся к этому внешне спокойно. По глазам говорившего он безошибочно определил тот не собирается доставать пистолет – во всяком случае, пока...
– Смотри, с кем разговариваешь, – пьяный ткнул Банде под нос удостоверение капитана российского ФСБ. – Мы, вас, хохлов, скоро гасить будем...
– Эмиссар заграничный, – Бондарович, как назло, не мог вспомнить ни одного украинского слова, чтобы позлить пьяного идиота, считавшего, что если у него в кармане лежит удостоверение, так он уже и настоящий офицер.
"И кто только послал такого... – Бондарович решил не подыскивать подходящего слова для своего "коллеги". – Напиться до того, чтобы тыкать служебное удостоверение первому встречному! Забрать него, что ли. Вот потом попрыгает. Да и целее будет".
– Какой-такой комиссар? – скривился мужчина. – Ты меня, русского офицера...
Бондарович наконец-то прочитал в удостоверении, удерживаемом неверной рукой своего собеседника, его имя и фамилию – Григорий Петрученко.
– Я тебя предупредил, что мне нужно проехать, – не говоря больше ни слова, Александр забрался в машину и обратился к Марине:
– Заводи мотор.
– Но этот же стоит, – пробормотала Марина.
– Постоит-постоит и ляжет.
Ключ повернулся в замке зажигания. Капитан ФСБ навалился на капот и, поджав ноги, принялся стучать кулаком по лобовому стеклу.
– Трогай!
– Боюсь задавить!
– Это его проблемы, – при этих словах Банда ухватился за руль и неожиданно нажал на газ, точнее, на ногу Марины, лежавшую на педали. Женщина вскрикнула от неожиданности, забыв на секунду о том, что пока не включена скорость, машина с места не сорвется.
– Ты напугал меня!
– Его.
Пьяный стоял на асфальте и вертел головой.
Марина уже немного пришла в себя, плавно тронула автомобиль с места и объехала его. Она не стала заводить с Бандой разговор насчет соответствия действий российских спецслужб местным законам.
После происшествия с пьяным российским офицером Марина утратила свою беззаботность.
Она словно вспомнила о чем-то важном, глаза ее стали грустными. Марина даже избегала глядеть на движущийся впереди микроавтобус, повинуясь лишь командам Александра. Она все еще продолжала шутить, изо всех сил стараясь подбодрить не столько его, сколько себя, отвлечься от мрачных мыслей, но Банда чувствовал, что удается ей это все с большим и большим трудом.
– Слушай, – во время очередной остановки "форда" сказал Банда, – а может, все-таки пойдешь отдыхать, подруга?
– Уйти? Ты что, прогоняешь меня? – словно не поверила своим ушам Марина. – Я уже, наверное, тебе надоела, вот в чем дело!
– Нет, что ты! – сразу же пошел на попятную Александр. – Как ты можешь надоесть?
– Не правда, – вдруг всхлипнула она, – ты меня обманываешь!
Она разговаривала с Бандой так, словно она была его давней и близкой подругой. Почему-то Банде это даже нравилось.
– Просто мне показалось, что ты устала, – мягко сказал он, – тебе нужно отдохнуть. Я вовсе не собираюсь тебя бросать. Но и жениться на тебе не собираюсь. Все-таки за совращение молодой официантки срок давности вышел...
– Да ну тебя, я совсем о другом...
– Выходи.
– А как же тогда... – удивленно произнесла она. – Если я сейчас выйду, то как мы потом встретимся? И встретимся ли вообще?
– Как договоримся, так и встретимся, – усмехнулся Банда, – на этой поездке ведь жизнь не кончается. Наоборот, она только начнется, когда мы наконец куда-нибудь приедем. Разве не так?
– Ты меня не слушай, я говорю глупости, – бормотала Марина, – делай то, что тебе надо, и если я тебе мешаю, прогони. Странное что-то творится со мной.
– Только давай не будем говорить друг другу лишнее, – предложил Банда.
– Я понимаю тебя.
– Мне кажется, что нет.
– Не чувствуй себя обязанным из-за того, что я помогла и помогаю тебе. Это больше нужно мне самой, чем тебе. Все равно из моей помощи толку не вышло.
– Знала бы ты меня получше, поняла бы, что я не из тех, кто может чувствовать себя обязанным даже такой женщине, как ты.
Сказав это, Банда внимательно посмотрел в заплаканное лицо женщины.
"Да, фальшь она понимает очень тонко", – подумал Бондарович.
– Ну так как же, – смущенно улыбнулась она, – если я сейчас выйду, то как же ты?
– А я еще поезжу за ними немного, – ответил Банда, – я не устал.
– Ну и я не устала.
– Давай сменю тебя за рулем.
Марине доставляло какое-то мазохистское наслаждение изматывать себя. Она, может быть, впервые вырвалась из заколдованного круга, в котором протекала ее жизнь последние годы. Ей так редко приходилось оказывать услуги не клиентам и сомнительным знакомым, а тем людям, к которым она испытывала дружеские чувства. Александр Бондарович понял это – он умел почти безошибочно угадывать чужие мысли и мотивы поступков. Ему не хотелось злоупотреблять симпатией Марины и лишний раз рисковать чужой жизнью.
– Ты устала, и мы обязательно куда-нибудь врежемся, хоть это ты понимаешь?
– Не понимаю и не хочу понимать, – покачала головой Марина.
Банда вздохнул. Ему-то показалось, что он уже сумел уговорить ее. А Марину, похоже, обидело предположение, что Александр может закончить все дело без нее. Что ж, в общем-то она теперь была вправе оставаться с ним. Она вновь вошла в его жизнь после долгих лет отсутствия и должна знать, чем все закончится.
"Но вот имею ли я право рисковать ее жизнью? – этот вопрос был для Банды самым главным. – Ведь Марина вообще ввязалась в эту историю совершенно случайно. Нет, такого права я не имею. Пусть сейчас она лучше хорошенько обидится на меня, чем потом, во время развязки, окажется под пулями, совершенно к этому не подготовленная".
А в том, что развязка окажется горячей, Банда нисколько не сомневался. Слишком уж лихо было все закручено. Одних только фирм и подозрительных мест, которые объехал микроавтобус, Александр насчитал два десятка.
Нет, он не потратил времени впустую. Еще не зная точно, для чего он это делает. Банда аккуратно, пункт за пунктом, зарисовал в блокноте всю схему движения микроавтобуса, записал названия фирм и адреса. Он подумал, что если люди в "форде" занимаются сбором дани с "подшефных" предприятий, то в автобусе уже должна накопиться кругленькая сумма.
Если захватить его сейчас, то и "левые", неподотчетные деньги тоже могут оказаться в его руках.
Однако Банда не рассматривал такую возможность всерьез. Если команда в микроавтобусе и занималась сбором дани, то дани скорее интеллектуальной, чем материальной. Слишком уж интеллигентно выглядели те люди, которые то и дело забирались в "форд" или вылезали из него. Это все время были разные люди. Банда не мог узнать никого из них. Если в автобусе кто-то и сидел постоянно, кроме парня, напавшего на Артема, и шофера, которого Банда не смог толком рассмотреть за зеркальными стеклами, то этот кто-то оставался все время внутри. Александр кое-что уже сумел сообразить и сопоставить. Покушение на Артема, конечно же, не было случайным. Оно было заранее спланировано, и за ним стояла какая-то мощная организация. "Это та самая организация, которая всего несколько дней тому назад прикончила человека – курьера, фотография которого лежит сейчас у меня в кармане", – подумал Банда.
Эта же организация скорее всего прикончила и Мусу Корда, а значит, взяла в свои руки всю криминальную жизнь города или, по крайней мере, значительную ее часть, а следовательно, и практически весь бизнес.
Эта же организация пыталась похитить, а может быть, и убить Розу, а значит, хотела оказать какое-то влияние и на Рахмета Мамаева. А может быть, и оказала уже? Если, конечно, Рахмет сам не входил в эту организацию и не пытался попросту втереть ему очки. Может быть, он даже сам руководил этой организацией?
Впрочем, в последнем Банда очень сильно сомневался. Такой вариант не укладывался в ту схему, которая уже начала проявляться у него в мыслях.
Кроме того, вычисленная им организация была каким-то образом связана с Москвой, – возможно, и с самим Адвокатом. Такое как раз было очень даже вероятно. Очень вероятно! Об этом, наверное, смог бы что-нибудь рассказать Артем. Не зря ведь с ним такое приключилось после прилета из Москвы. Но Артем сейчас скорее всего находился в больнице, если не в морге, и переговорить с ним не было совершенно никакой возможности.
Поэтому Банде оставалось надеяться только на самого себя и действовать в одиночку. Но для этого надо было избавиться от этой ни в чем не повинной женщины, которая сидела сейчас рядом с ним в "фольксвагене".
– Пожалуй, тебе все-таки лучше выйти, – сказал Банда Марине, когда они остановились в очередной раз. – Иди, отдыхай.
– Выйти? – чуть ли не со слезами в голосе переспросила Марина.
– Да, – кивнул Александр, – выходи. Боюсь, скоро дело дойдет до стрельбы.
Она поняла, что на этот раз Банда говорит серьезно и придется подчиниться.
– А как же ты? – жалобным тоном, словно пытаясь побудить Банду изменить решение, сказала она. – Я ведь, если что, смогу сбегать позвонить, смогу хотя бы разыскать твоих друзей, они тебя выручат.
– А ты знаешь телефон, по которому нужно позвонить? – улыбнулся Бондарович краешком губ.
– Ты мне скажешь...
– А ты уверена в этом?
– До сих пор и ты доверял мне, и я доверяла тебе. Неужели ты думаешь, что я...
– Ты чудесная подруга, Марина, и именно поэтому я не хочу больше рисковать твоей жизнью.
– Но на улице уже так темно и опасно, – она с тревогой посмотрела в окно.
– Все равно там будет безопаснее, чем со мной, – покачал головой Банда. – Выходи... И спасибо тебе большое. Спасибо тебе за все...
– И не подумаю, – уже со злостью фыркнула женщина. Она вела себя так, будто разговор происходил за столиком в ресторане.
– Тогда хотя бы уступи мне место за рулем.
Марина с подозрением посмотрела на Банду:
– Ты хочешь от меня избавиться.
– Уступи место.
– Хорошо, – Марина попыталась перелезть через рычаг переключения передач.
– Выйди из машины и сделай это так, как делают все нормальные люди.
– Ха! Я выйду, а ты уедешь.
– Конечно.
– Не выйду ни за что, – она гордо вскинула голову, и Бондарович понял, что если бы у нее сейчас были с собой наручники, она приковала бы ими себя к рулю.
– Я обещаю тебе, что не уеду. Выйди и пересядь на мое место.
Марина плутовато посмотрела на Александра и с сомнением приложила палец к щеке.
– Не врешь?
Такая недоверчивость развеселила Бондаровича:
– Не вру, женщинам я не вру... Почти никогда не вру. Они этого не стоят.
– Успокоил, называется, – голос Марины от злости сделался грубоватым.
– Раз, два... – Бондарович принялся загибать пальцы на правой руке.
– Ну смотри, я тебе поверила, – Марина нехотя открыла дверцу и, скользя рукой по капоту и покачивая бедрами, обошла машину.
– Фашистка ты переодетая, – бросил Бондарович, пересаживаясь за руль.
– А ты кто? Партизан?
– Почти угадала.
Она сидела теперь уже справа от него с незажженной сигаретой в руке. Банда потянулся, чтобы поднести ей зажигалку, и в этот момент Марина воскликнула:
– Смотри!.. Они уже едут! Скорее! Скорее! Догоняй их!..
Глава 10
Артем Прищепов чувствовал себя довольно неважно, хоть и пришел в себя. Ему сейчас было не до смеха. Давать показания дежурному милиционеру он отказался еще до того, как окончательно потерял сознание, сославшись на плохое самочувствие. Это он помнил. Никто особо и не настаивал. Прищепов подумал, что вряд ли и впредь к нему будут приставать с расспросами. Никому не хочется заниматься чужими проблемами. Молчи сам, промолчат и другие. Связь между двумя покушениями на его жизнь для Артема была настолько очевидной, что даже не подлежала обдумыванию. Он-то не знал, что почти о каждом их шаге Банда докладывает ФСБ, поэтому и боялся вовлечения в разборки властей. Артем лежал на койке и постепенно, очень медленно приходил в себя. Теперь возле него уже не было той толчеи и давки, как сразу же после скандального происшествия, когда большинству персонала почему-то захотелось лично увидеть пострадавшего.
Кроме самого Артема в помещении еще находился врач, который сидел за своим столом и что-то читал.
Когда Артем открыл глаза и пошевелился, врач сразу же захлопнул книгу, поднялся и подошел к нему.
Увидев врача, Артем неловко улыбнулся, словно ему было стыдно за весь тот переполох, который он здесь устроил. Впрочем, он и в самом деле стыдился, только не переполоха в медпункте – об этом он сейчас вообще не думал, – а того, что он дал этому черноволосому парню с дурацкой надписью на куртке так легко переиграть себя. До этого он позволил то же самое проделать с ним и Адвокату. Для самоуспокоения Прищепов решил, что Рахмет не имеет отношения к проделкам на загородной дороге.
– Ну как вы? – склонился над ним доктор. – Как самочувствие?
– Я в порядке? – неловко улыбнулся Артем:
– У меня ничего серьезного?
– Да, – кивнул доктор, – вы живы. А почему, собственно говоря, вы не хотели говорить с милицией? Я, извините, этого не понимаю.
– Да так...
– Не знаю, правильно я поступил или нет, – покачал головой доктор, – но и я не стал с ними говорить насчет одной вещи.
– Какой? – Прищепов насторожился.
– Стеклянной...
– Не понимаю.
Доктор наклонился к Артему, долго смотрел ему в глаза, затем пробормотал, обращаясь к самому себе:
– По-моему, не врет.
Он взял со стола и протянул Артему на ладони пустую ампулу и использованный одноразовый шприц.
Прищепов приподнялся, но прочитать, что написано на ампуле, он не смог – надпись была слегка затерта.
– Что это?
– Я нашел это у вас в кармане.
– Что там было? – спросил Артем.
– Где? – не понял врач.
– В ампуле.
– Ах, в ампуле, – засмеялся врач. – А я думал, вы знаете.
– Нет, не знаю.
– Нельзя так бездумно обращаться с лекарствами, – наставительно сказал врач. Он явно очень хотел прочитать Артему длинную лекцию о том, как с ними нужно обращаться, но Артем не позволил ему сделать это. С него в избытке хватало и тех наставлений, которые он в душе читал себе сам.
– Что там все-таки было, доктор? – настойчиво повторил он.
Доктор удивленно посмотрел на него, покачал головой, но все-таки ответил:
– Там был оксибутират натрия.
– Что?
Доктор опять покачал головой:
– Пользовались, а не знаете.
– Что это? – Артем уже готов был вскочить и растерзать доктора на месте, но руки и ноги пока еще очень плохо слушались его.
– Это сильнодействующее снотворное, – спокойно сказал доктор, – некоторые чудаки перед полетом принимают... Которые летать боятся.
Так вот в чем было дело! Конечно, Артем мог объяснить доктору, что это вовсе не его препарат и он принял его не сам. Его просто-напросто хотели этим препаратом убить. Но Артем решил ничего не объяснять. Доктор обязательно сообщил бы в милицию, а чужое вмешательство Артему было совершенно ни к чему. У него и так хлопот хватало.
– Доктор, – стараясь говорить спокойно, попытался объяснить он, – да, я боюсь полетов. Но, клянусь вам, я не знал, что там.
Эта бредовая фраза не оказала на доктора необходимого воздействия.
– Зачем теперь врать? – спросил он. – Я же осмотрел вашу руку. Наркоман кололся бы чуть ли не каждый день, а у вас оба сгиба чистые. Один только укол. Вам повезло, что игла прошла мимо вены.
– В моем состоянии, доктор, трудно реагировать адекватно.
– Вот так бы сразу, – кивнул врач. – Это слишком сильное снотворное, чтобы его можно было использовать для таких целей. Очень сильное. Оно вводится внутривенно и только в больничных условиях.
– А от него можно умереть? – осторожно спросил Артем.
– Умереть в принципе можно от любого снотворного, – ответил врач, – все дело в дозе. Понимаете? С этим нельзя шутить.
– А в этой ампуле?
– В этой ампуле? – доктор вернулся к столу и принялся рассматривать ампулу, которую Прищепов отдал ему.
– Какая там доза была? – настойчиво спрашивал Артем. – Хватило бы ее, чтобы умереть?
Врач удивленно посмотрел на него и осуждающе покачал головой.
– Нет. И нескольких ампул не хватило бы. Чтобы умереть, нужно больше.
– Это точно?
– Ну-у, доза, конечно, крепкая! Очень крепкая!
Вы были как сомнамбула.
– А что со мной стало бы потом? – спросил Артем, волнуясь все сильнее и сильнее.
– Вы уснули бы, крепко-крепко.
– А я ведь... – Артем хотел сказать, что уже чувствовал приближение смерти, но не успел.
– А вы и уснули, – развел руками врач. – Вы что, не заметили разве?
Артем с удивлением посмотрел на него, повертел головой и спросил:
– Так что, я спал?
– Да, – кивнул доктор, – сейчас ночь. Сейчас поздняя ночь.
– Что?! – подскочил на койке Артем. – И я все еще в аэропорту?
– В каком аэропорту? – усмехнулся врач. – Вы в больнице.
– В больнице? – изумленно переспросил Артем. – Что-то не похоже на больницу И я в своей одежде.
– А что с вами было делать? – развел руками врач. – Привозят, понимаешь, человека, травма несерьезная. Я нахожу у него в кармане ампулу, шприц. Другой решил бы, что вы наркоман. Куда вас было девать, скажите на милость? У нас и на больных мест не хватает.
– Так я в полном порядке? – не поверил своим ушам Артем. – Я и сотрясения не получил?
– Да. И находитесь вы в моем служебном кабинете. В это время я обычно сплю, если не случается чего-нибудь экстраординарного.
– Из милиции люди обо мне ничего не говорили?
– У вас и с милицией проблемы?
– Они не обещали наведаться завтра?
– Они не придут. Говорю вам это по своему опыту.
Артем подавленно замолчал. Он понял, что отделался довольно легко. Уже во второй раз за последние дни жизнь его висела на волоске. Его не пытались убить в аэропорту. Скорее всего его, бесчувственного, собирались потом перевезти в другое место. Прищепов тихо выругался.
– Вы что-то сказали?
– Да так, это я про себя. Если я правильно понял, то вы не имеете ничего против, если я уйду?
– Я буду даже доволен. Но вам лучше дождаться утра. Караулить вас не входит в мои служебные обязанности.
– Неприятностей у вас не будет? – поинтересовался Прищепов.
– Будут, но не из-за вас.
– Мне нужно позвонить.
Врач вздохнул, объяснил:
– У нас в больнице запрещено пользоваться телефоном для личных нужд. Денег и на лекарства не хватает – Возьмите, – Прищепов вытащил из кармана деньги и, не считая, положил их на тумбочку.
– Звоните, потом придумаю, как их оприходовать.
Артем пересел к столу, придвинул к себе телефонный аппарат. Сперва он хотел попросить врача выйти, но понял – наглость должна иметь предел.
Первым делом он набрал номер, по которому можно было связаться с Бандой. Никто ему не отвечал.
"Спит, наверное, – поспешил успокоить себя Артем, – свяжусь с ним попозже". Он уже хотел распрощаться с доктором, когда вспомнил о своем нереализованном намерении встретиться к Москве с Машей, своей возлюбленной. Встреча не удалась, но можно было хотя бы позвонить, раз уж деньги уплачены.
Поскольку была ночь, ждать Артему пришлось довольно долго, но он терпеливо держал трубку возле уха, вслушиваясь в длинные гудки. Наконец на другом конце провода трубку все-таки сняли и заспанный девичий голос поинтересовался:
– Кто там?
Маша говорила так, будто Артем стоял за дверью.
– Это я, Машенька, узнаешь? – ответил Артем сладким голосом.
– Нет, – раздраженно ответила девушка, – позвоните утром, пожалуйста.
– Это я, – повторил Артем еще более сладко, – не узнала, что ли?
Он не мог поверить в то, что его не узнают, но потом сообразил, что Маша попросту лукавит.
– Кто – "я"? – теперь Артем уже слышал в ее голосе издевку.
– Угадай.
– Не могу, – ответила она. Артем заметил, что сонливость из ее голоса исчезла окончательно, а раздражение сменилось ласковой интонацией. – Кто ты?
– Я – Артем, – ответил Прищепов, – я думал, ты меня сразу узнаешь.
Кроме самого Артема в помещении еще находился врач, который сидел за своим столом и что-то читал.
Когда Артем открыл глаза и пошевелился, врач сразу же захлопнул книгу, поднялся и подошел к нему.
Увидев врача, Артем неловко улыбнулся, словно ему было стыдно за весь тот переполох, который он здесь устроил. Впрочем, он и в самом деле стыдился, только не переполоха в медпункте – об этом он сейчас вообще не думал, – а того, что он дал этому черноволосому парню с дурацкой надписью на куртке так легко переиграть себя. До этого он позволил то же самое проделать с ним и Адвокату. Для самоуспокоения Прищепов решил, что Рахмет не имеет отношения к проделкам на загородной дороге.
– Ну как вы? – склонился над ним доктор. – Как самочувствие?
– Я в порядке? – неловко улыбнулся Артем:
– У меня ничего серьезного?
– Да, – кивнул доктор, – вы живы. А почему, собственно говоря, вы не хотели говорить с милицией? Я, извините, этого не понимаю.
– Да так...
– Не знаю, правильно я поступил или нет, – покачал головой доктор, – но и я не стал с ними говорить насчет одной вещи.
– Какой? – Прищепов насторожился.
– Стеклянной...
– Не понимаю.
Доктор наклонился к Артему, долго смотрел ему в глаза, затем пробормотал, обращаясь к самому себе:
– По-моему, не врет.
Он взял со стола и протянул Артему на ладони пустую ампулу и использованный одноразовый шприц.
Прищепов приподнялся, но прочитать, что написано на ампуле, он не смог – надпись была слегка затерта.
– Что это?
– Я нашел это у вас в кармане.
– Что там было? – спросил Артем.
– Где? – не понял врач.
– В ампуле.
– Ах, в ампуле, – засмеялся врач. – А я думал, вы знаете.
– Нет, не знаю.
– Нельзя так бездумно обращаться с лекарствами, – наставительно сказал врач. Он явно очень хотел прочитать Артему длинную лекцию о том, как с ними нужно обращаться, но Артем не позволил ему сделать это. С него в избытке хватало и тех наставлений, которые он в душе читал себе сам.
– Что там все-таки было, доктор? – настойчиво повторил он.
Доктор удивленно посмотрел на него, покачал головой, но все-таки ответил:
– Там был оксибутират натрия.
– Что?
Доктор опять покачал головой:
– Пользовались, а не знаете.
– Что это? – Артем уже готов был вскочить и растерзать доктора на месте, но руки и ноги пока еще очень плохо слушались его.
– Это сильнодействующее снотворное, – спокойно сказал доктор, – некоторые чудаки перед полетом принимают... Которые летать боятся.
Так вот в чем было дело! Конечно, Артем мог объяснить доктору, что это вовсе не его препарат и он принял его не сам. Его просто-напросто хотели этим препаратом убить. Но Артем решил ничего не объяснять. Доктор обязательно сообщил бы в милицию, а чужое вмешательство Артему было совершенно ни к чему. У него и так хлопот хватало.
– Доктор, – стараясь говорить спокойно, попытался объяснить он, – да, я боюсь полетов. Но, клянусь вам, я не знал, что там.
Эта бредовая фраза не оказала на доктора необходимого воздействия.
– Зачем теперь врать? – спросил он. – Я же осмотрел вашу руку. Наркоман кололся бы чуть ли не каждый день, а у вас оба сгиба чистые. Один только укол. Вам повезло, что игла прошла мимо вены.
– В моем состоянии, доктор, трудно реагировать адекватно.
– Вот так бы сразу, – кивнул врач. – Это слишком сильное снотворное, чтобы его можно было использовать для таких целей. Очень сильное. Оно вводится внутривенно и только в больничных условиях.
– А от него можно умереть? – осторожно спросил Артем.
– Умереть в принципе можно от любого снотворного, – ответил врач, – все дело в дозе. Понимаете? С этим нельзя шутить.
– А в этой ампуле?
– В этой ампуле? – доктор вернулся к столу и принялся рассматривать ампулу, которую Прищепов отдал ему.
– Какая там доза была? – настойчиво спрашивал Артем. – Хватило бы ее, чтобы умереть?
Врач удивленно посмотрел на него и осуждающе покачал головой.
– Нет. И нескольких ампул не хватило бы. Чтобы умереть, нужно больше.
– Это точно?
– Ну-у, доза, конечно, крепкая! Очень крепкая!
Вы были как сомнамбула.
– А что со мной стало бы потом? – спросил Артем, волнуясь все сильнее и сильнее.
– Вы уснули бы, крепко-крепко.
– А я ведь... – Артем хотел сказать, что уже чувствовал приближение смерти, но не успел.
– А вы и уснули, – развел руками врач. – Вы что, не заметили разве?
Артем с удивлением посмотрел на него, повертел головой и спросил:
– Так что, я спал?
– Да, – кивнул доктор, – сейчас ночь. Сейчас поздняя ночь.
– Что?! – подскочил на койке Артем. – И я все еще в аэропорту?
– В каком аэропорту? – усмехнулся врач. – Вы в больнице.
– В больнице? – изумленно переспросил Артем. – Что-то не похоже на больницу И я в своей одежде.
– А что с вами было делать? – развел руками врач. – Привозят, понимаешь, человека, травма несерьезная. Я нахожу у него в кармане ампулу, шприц. Другой решил бы, что вы наркоман. Куда вас было девать, скажите на милость? У нас и на больных мест не хватает.
– Так я в полном порядке? – не поверил своим ушам Артем. – Я и сотрясения не получил?
– Да. И находитесь вы в моем служебном кабинете. В это время я обычно сплю, если не случается чего-нибудь экстраординарного.
– Из милиции люди обо мне ничего не говорили?
– У вас и с милицией проблемы?
– Они не обещали наведаться завтра?
– Они не придут. Говорю вам это по своему опыту.
Артем подавленно замолчал. Он понял, что отделался довольно легко. Уже во второй раз за последние дни жизнь его висела на волоске. Его не пытались убить в аэропорту. Скорее всего его, бесчувственного, собирались потом перевезти в другое место. Прищепов тихо выругался.
– Вы что-то сказали?
– Да так, это я про себя. Если я правильно понял, то вы не имеете ничего против, если я уйду?
– Я буду даже доволен. Но вам лучше дождаться утра. Караулить вас не входит в мои служебные обязанности.
– Неприятностей у вас не будет? – поинтересовался Прищепов.
– Будут, но не из-за вас.
– Мне нужно позвонить.
Врач вздохнул, объяснил:
– У нас в больнице запрещено пользоваться телефоном для личных нужд. Денег и на лекарства не хватает – Возьмите, – Прищепов вытащил из кармана деньги и, не считая, положил их на тумбочку.
– Звоните, потом придумаю, как их оприходовать.
Артем пересел к столу, придвинул к себе телефонный аппарат. Сперва он хотел попросить врача выйти, но понял – наглость должна иметь предел.
Первым делом он набрал номер, по которому можно было связаться с Бандой. Никто ему не отвечал.
"Спит, наверное, – поспешил успокоить себя Артем, – свяжусь с ним попозже". Он уже хотел распрощаться с доктором, когда вспомнил о своем нереализованном намерении встретиться к Москве с Машей, своей возлюбленной. Встреча не удалась, но можно было хотя бы позвонить, раз уж деньги уплачены.
Поскольку была ночь, ждать Артему пришлось довольно долго, но он терпеливо держал трубку возле уха, вслушиваясь в длинные гудки. Наконец на другом конце провода трубку все-таки сняли и заспанный девичий голос поинтересовался:
– Кто там?
Маша говорила так, будто Артем стоял за дверью.
– Это я, Машенька, узнаешь? – ответил Артем сладким голосом.
– Нет, – раздраженно ответила девушка, – позвоните утром, пожалуйста.
– Это я, – повторил Артем еще более сладко, – не узнала, что ли?
Он не мог поверить в то, что его не узнают, но потом сообразил, что Маша попросту лукавит.
– Кто – "я"? – теперь Артем уже слышал в ее голосе издевку.
– Угадай.
– Не могу, – ответила она. Артем заметил, что сонливость из ее голоса исчезла окончательно, а раздражение сменилось ласковой интонацией. – Кто ты?
– Я – Артем, – ответил Прищепов, – я думал, ты меня сразу узнаешь.