Воронин Андрей Николаевич. Смерти вопреки

   В этот момент дверь распахнулась. На пороге стояли трое вооруженных людей. Одного из них, начальника охраны Мамаева, Банда узнал сразу, двух других он видел только со спины – они держали под прицелом Штыка, Жука и их подручных.
   Бандиты стояли лицом к стене, руки за головой.
   Адвокат раздумывал недолго и с отвращением отшвырнул пистолет в угол:
   – Дурак ты. Мамаев, сумасшедший.
   – Не поймешь ты меня, боюсь, – сказал Рахмет, давая Банде и Розе знак пробираться к выходу.
   Проходя мимо бандитов, Мамаев сказал:
   – Ребята, заплатить вам он вряд ли сумеет, и на улицу особо не рвитесь – мы к дверным ручкам гранаты приделали, только усики на чеках отогнуть осталось.
   Естественно, никаких гранат прикреплять к дверям люди Мамаева не стали. Все сразу же бросились к машинам. Два "БМВ" рванулись к порту.
   – Куда вы меня везете? – опомнилась наконец девушка, оказавшись на заднем сиденье между Бандой и Мамаевым.
   – Молчи, ничего с тобой не случится, – пообещал Рахмет.
   Возле причала их уже ждал пограничный катер Охрана осталась на берегу, а Александр с банкиром и девушкой, так и не понявшей, куда ее тащат, оказались на борту.
   Через час катер подошел к круизному теплоходу.
   – Тебе выходить, – сказал Мамаев девушке и протянул ей пачку долларов и документы. – Все, как договаривались – поплаваешь по Средиземному две недели, а там сама думай.
   Она смотрела на него, ничего не понимая:
   – Но я же...
   – Продала меня? – рассмеялся Рахмет. – Я на это и рассчитывал. Или, может, ты хочешь, чтобы я передумал? Хочешь назад?
   Девушка отчаянно замотала головой. Восточная щедрость Мамаева окончательно добила и Банду тоже. На прощание бывшая Роза подошла к нему и прошептала:
   – Я не знаю, что говорить, но тогда я и в самом деле вообразила себя дочкой банкира.
   – Не переживай, развлекать ты умеешь... убедительно.
   Девушка спустилась в моторную лодку, и та унесла ее к теплоходу.
   – Пошли, – сказал Мамаев.
   В тесной каютке он распахнул шкафчик и подал Банде военную форму с погонами капитана, а себе достал полковничью.
   – Давно не носил?
   – Наверное, как и ты, – ответил Банда.
   Мамаев поворачивался перед небольшим зеркальцем, пытаясь разглядеть себя целиком.
   – Ты что, Рахмет, – не выдержал наконец Бондарович, – и в самом деле сжег десять миллионов?
   – Сжег, – самодовольно сказал Мамаев, – все до последней бумажки.
   – Зачем?
   – А ты разве сказал мне всю правду, Александр Бондарович? – с издевкой проговорил Рахмет. – Нет, Банда, зря я тогда тебя из-под трибунала вытащил, фээсбэшник ты долбаный.
   – Я у них служу, но на особом положении. И принципам своим, Рахмет, я не изменял. Если приказы отдают сумасшедшие или подонки, я их и теперь не выполняю.
   – Ты так откровенно во всем признаешься, будто уверен, что я назад уже не вернусь.
   – Не вернешься.
   – Правильно, незачем мне возвращаться.
   – Так и не скажешь, где деньги? – настаивал Бондарович.
   – Сжег! Сжег! – захохотал Мамаев. – Адвокат-то уж наверняка поддельные баксы от настоящих даже по запаху может отличить.
   – Рахмет...
   – Черт с тобой, все равно ты уже ничего изменить не сможешь. Американское законодательство знать надо. В каком случае тебе испорченную купюру на новую поменяют?
   – Если цел номер, – не задумываясь, ответил Бондарович.
   – Все лохи так считают. А на самом деле Федеральный банк выдает новые купюры, даже если у тебя на руках и клочка не осталось. Главное иметь свидетельство того, что подлинные купюры уничтожены, погибли при форс-мажорных обстоятельствах: наводнение, землетрясение, пожар. Вдобавок к этому у тебя на руках должен быть список номеров всех уничтоженных купюр. Я не просто сжег их – я сжег их при свидетелях: пригласил в гости трех американских дипломатов. И все это мы сняли на видеопленку без перерыва – там каждый номер отснят. Да и список номеров у меня есть. Кассету с собой дипломаты унесли, за процент они ее в Штаты переправят. Форс-мажорные обстоятельства налицо – мой дом был обложен людьми Адвоката. Вынести деньги я не мог. Все уже обговорено, Банда, деньги я там получу.
   Бондарович постоял в растерянности. Возразить было нечего, как, впрочем, не стоило и переживать Деньги безвозвратно ушли из России и теперь могли послужить разве что для безбедной жизни Рахмета.
   – Ну и черт с тобой, – сказал Александр, – правильно поступил.
   – За Артема не беспокойся, – напомнил Рахмет, – он и без тебя сумел выбраться, я справки навел.
   – Как?
   – Узнаешь.
   – Точно выбрался?
   – Охранника по голове стукнул, вытащил у него из кармана радиотелефон и твоему приятелю в ФСБ позвонил.
   – Я бы не додумался.
   – Хочешь, поехали со мной? – предложил Рахмет.
   – Нет, для меня и тут дел хватит.
   – А я устал от здешней жизни, – признался Мамаев, когда они уже стояли на палубе. – К спокойствию потянуло. Передай привет Артему, если он, конечно, захочет с тобой, обманщиком, разговаривать.
   Они пожали друг другу руки на прощание. Мамаев легко спрыгнул с последней ступеньки мостков в военный глиссер, который понес его к серой громаде линкора. Про то, каким путем он дальше двинется в Америку, Рахмет не сказал, да Банда и не спрашивал.

* * *

   Бондарович сошел на берег в военной форме, с погонами капитана на плечах. Он рассеянно отдавал честь, когда ему навстречу попадались другие военные. Такси подвезло его к самому казино.
   Марина как раз отпустила очередному посетителю кофе и подняла взгляд. Она не сразу узнала Банду.
   – Если будет облава, спрячешь меня в кладовке, как тогда? – спросил он.
   – Это маскарад? – Марина сняла с головы Банды новенькую пилотку и повертела ее в руках.
   – Конечно, прощальный маскарад. Я уезжаю и хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Можешь взять пилотку себе на память.
   Марина, даже не спрашивая его согласия, поставила на стойку два стакана толстого стекла и плеснула туда сухого хереса. Банда кивнул ей и выпил.
   – Ты сразу пришел ко мне, когда узнал, что можешь уехать?
   – Я сообщил тебе об этом первой.
   – Тогда при мне позвони. Для меня ты уезжаешь, но для кого-то приезжаешь, – для подруги, для жены... Кто там у тебя? Я люблю видеть или хотя бы представлять себе счастливые лица.
   – Это межгород, – попробовал спастись Александр, но телефон уже стоял перед ним.
   – Звони.
   Бондарович, вздохнув, решил быть честным до конца и набрал телефонный номер своей новой квартиры. Он надеялся, что Алины не окажется дома. Марина, подперев голову руками, заглядывала ему в глаза.
   – Я слушаю, – донеслось издалека.
   – Алина? – ясное дело, Банда узнал ее сразу же.
   – Саша?!
   – Давай забудем все, что было... плохого, произнес Бондарович. На большее его не хватило.
   – Я знала, ты захочешь мне это сказать, поэтому сильно и не волновалась... за себя. С тобой все в порядке?
   – Я сегодня или завтра буду в Москве – увидишь сама.
   – А теперь повтори за мной: "Я люблю тебя!"
   Банда попытался отвести взгляд в сторону, но Марина погрозила ему пальцем.
   – Я люблю только тебя, Алина, – сказал он в трубку.

* * *

   Телефон был убран на полку. Марина приняла от Банды пустой стакан.
   – Видишь, я даже сумела помирить тебя с ней.
   – Из тебя никогда не получится хорошей жены – ни для кого.
   – У каждого своя роль в жизни, – махнула рукой Марина. – Иди, такие слова можно говорить только один раз.
   – Да, один раз в день, не чаще, – согласился Банда.