Страница:
Огромное число беженцев-кубанцев потянулось за войсками. Теснота при посадке была невероятная. По донесению генерала Казановича, мальчики - юнкера падали в обморок от духоты. По данным флота было погружено 16000 человек, 4 500 коней, при общей численности войск в 5000 штыков и шашек. Все остальное составляли тыловые части и беженцы:
Менять что-либо было уже поздно. Я объехал пароходы, говорил с войсками, а затем, пригласив к себе начальника группы, еще раз подтвердил данные ему указания:
В четыре часа дня 29-го июля, проводив корабли с войсками, я выехал в Джанкой, куда прибыл к вечеру и где застал прибывший сюда накануне поезд штаба.
В последних числах июля стали поступать сведения об усилении красных на правом берегу Днепра. Со дня на день следовало ожидать форсирования крупными силами противника нижнего течения Днепра. Данные агентурной разведки и радиослежки давали основания предполагать, что главный удар будет нанесен из района Бериславля (против Каховки) силами трех-четырех дивизий. В виду этих данных генералу Кутепову и генералу Слащеву были даны соответствующие указания: генералу Кутепову - упорно удерживать северный участок фронта, собрав к своему левому флангу возможно большее количество сил; генералу Слащеву - оборонять линию Днепра, обратив главное внимание на Перекопское направление; генералу Барбовичу - во главе конного корпуса в составе 1-ой конной дивизии, 2-ой кавалерийской (в составе дивизии одна бригада безлошадная), 2-ой Донской казачьей дивизии и Алексеевского военного училища, было приказано сосредоточить в районе села Серагозы в мой резерв. Туда же предполагал я вывести Дроздовскую дивизию.
В случае переправы противником против 2-го корпуса значительных сил и отхода 2-го корпуса от Днепра к Перекопу, я рассчитывал, дав противнику оттянуться от переправ, нанести переправившимся удар в тыл.
Намеченную перегруппировку полностью осуществить не удалось. На фронте 1-го корпуса, противник, пополнив растрепанные части, подтянув на участок между Большим Токмаком и линией Днепра 11-ую конную армию и вновь прибывшую 1-ую стрелковую дивизию, повел наступление на левый фланг 1-го армейского корпуса, стремясь прорваться вдоль Днепра и выйти в тыл нашим частям. Одновременно противник перешел в наступление и против частей генерала Слащева.
25-го июля под прикрытием артиллерийского огня с правого берега Днепра, господствующего над песчаной равниной левого берега, красные высадились против Малой Каховки и приступили к наводке понтонного моста. Одновременно, под прикрытием артиллерии, противник переправился у Корсунского монастыря и Алешек. К полудню противник закончил у Каховки наводку моста и к вечеру занял Большую Каховку силами до 2000 пехоты при нескольких легких батареях.
Передовые части противника, наступая на фронт Любимовка - Терны, к четырем часам дня заняли эти пункты. От Корсунского монастыря красные двинулись на село Большие Маячки, выделив часть сил на деревню Британы. Потеснив части 31-ой пехотной дивизии, противник к шести часам вечера был уже в семи верстах от Британи. От Алешек противник частями 34-ой дивизии был отброшен. В 5 часов вечера части 13-ой пехотной дивизии, занимавшей район Любимовка - Лукьяновка, перешли в наступление на Большую Каховку, овладели было Малой Каховкой, но, поражаемые артиллерией с правого берега, и встретив значительно превосходные силы, были оттеснены в исходное положение.
По донесению начальника дивизии, дивизия потеряла не менее половины состава. Начальник дивизии доносил, что «боеспособность частей значительно понизилась». Дивизия отошла и к 26-му, согласно приказу, сосредоточилась в районе Могила Высокая - Каменный Колодезь. Боями 25-го июля было выяснено, что в районе Каховки переправились части Латышской и 52-ой стрелковой дивизий, у Корсунского монастыря - 15-ой стрелковой дивизии.
26-го июля красные продолжали наступление, но 13-ой пехотной дивизией атаки их были отбиты. В тоже время бригада 34-ой пехотной дивизии ворвалась в Корсунский монастырь, но контратакой противника была выбита, однако к вечеру вновь овладела монастырем.
27-го июля на фронте 13-ой пехотной дивизии бой продолжался. Закончив переправу у Каховки и переведя на левый берег Днепра тяжелую артиллерию и части конницы, противник, развернувшись на широком фронте, повел наступление на юг, пытаясь охватить оба фланга нашей пехоты.
Около трех часов дня, охватив правый фланг 13-ой дивизии красные, выйдя в глубокий тыл, заняли деревню Черная Долина, 50-ый Белостокский полк с батареей повернул фронт на юг, атаковал обошедшую колонну красных и обратил ее в бегство. К вечеру части 13-ой дивизии удержали свои позиции. У Корсунского монастыря продолжалась артиллерийская перестрелка; у Алешек противник вновь переправился силою до 1000 человек.
К 28-му июля 13-ая дивизия отошла, согласно приказанию генерала Слащева, в район села Черная Долина, 133-ий и 134-ий полки оттянуты были от Корсунского монастыря и «Казачьих лагерей» к хутору Марьяновскому. 2-ая бригада 34-ой дивизии и 8-ой кавалерийский полк перешли в село Преображенка в резерв командира корпуса. Таким образом, весь корпус занял сосредоточенное расположение, имея целью укрепить главнейшее перекопское направление. В то же время корпус генерала Барбовича закончил сосредоточение в районе Серагозы.
Противник в течение 28-го июля продолжал продвигаться к югу. Передовые части его достигли села Дмитриевка - Зеленый Пад - Черненька.
На рассвете 29-го июля красные вновь атаковали 13-ую дивизию, охватывая левый фланг ее от Черненьки до Маячек. Отбив атаки противника, 13-ая пехотная дивизия стала по приказу отходить на линию Масловка - Магдалиновка - Александровка. В этот день конный корпус перешел главными силами в район села Константиновки, выдвинув 1-ую конную дивизию в село Ново-Николаевку.
В то время как части 2-го армейского и конного корпусов готовились нанести удар красным на левом берегу Днепра, положение на фронте 1-го армейского корпуса становилось угрожающим. На участке Большой Токмак - Васильевка шли беспрерывные ожесточенные бои. Сосредоточив II-ую конную армию, 1-ую, 3-ю и 46-ую стрелковые дивизии, пополненные коммунистическими частями и бригадой курсантов, противник делал отчаянные попытки прорвать наш фронт.
Атаки красных неизменно отбивались доблестными частями 1-го корпуса, однако последние понесли огромные потери. Некоторые полки были сведены в батальоны. Особенно велики были потери в командном составе. При этих условиях представлялось совершенно необходимым возможно быстрее закончить операцию против переправившейся через Днепр группы противника, дабы, освободив конницу генерала Барбовича, бросить ее на помощь, изнемогавшим в неравном бою, частям 1-го корпуса.
26-го июля я отдал приказ:
«Я решил завтра, 30-го июля разбить красных на фронте нижнего Днепра:
приказываю генералу Барбовичу выступить в ночь на 30-ое июля и на рассвете, выставив заслон против красных, занимающих Каховку, ударить в тыл противника, действующего против генерала Слащева и совместно с частями последнего разбить красных, не дав им отойти на Каховскую и Корсунскую переправы.
По установлении непосредственной связи с частями генерала Слащева, поступить в его подчинение.
Генералу Слащеву перед рассветом 30-го июля атаковать противника, нанося главный удар в общем направлении на Большие Маячки - Каховку, стремясь не дать противнику отойти на правый берег Днепра.
По соединении с частями генерала Барбовича, подчинить себе последнего с тем, чтобы, использовав успех, возможно скорее освободить конницу.
Командиру авиагруппы с рассветом 30-го июля оказать бомбометанием содействие генералу Барбовичу и генералу Слащеву».
Вместо того, чтобы в точности выполнять мои указания, и, по разгрому генералом Барбовичем действовавших против 2-го корпуса частей противника, бросить свою пехоту на его укрепленную позицию и, воспользовавшись его расстройством овладеть ею, генерал Слащев привлек к этой задаче часть конницы - сначала пешую бригаду 2-ой конной дивизии и военное училище, а затем и Донскую дивизию, выделив из состава 2-го корпуса на помощь им лишь одну бригаду 13-ой пехотной дивизии с туземным черкесским дивизионом, 34-ая дивизия была направлена для овладения Большими Маячками.
На рассвете части генерала Барбовича двинулись в общем направлении на Черненьку, в тыл противника. Обнаружив движение нашей конницы, противник стал на всем фронте отходить, теснимый частями 34-ой и 13-ой дивизий. Подходя к чаплинской дороге, генерал Барбович нагнал отходившую бригаду латышей. Наша конница атаковала противника, изрубила до 400 человек и продолжала наступление на деревню Черненьку, где атаковала красных, отходивших от Больших Маячек, разбила их на-голову, взяв более 2000 пленных и 3 орудия в полной запряжке. Остатки противника, преследуемые 2-ой кавалерийской дивизией, бежали на Корсунекий монастырь, 34-ая пехотная дивизия к вечеру заняла Большие Маячки, где в свою очередь захватила до 800 пленных.
Бригада 13-ой пехотной дивизии в 4 часа дня вошла в связь с пешей бригадой 2-ой кавалерийской дивизии и юнкерами и совместно с частями 2-ой Донской дивизии с наступлением темноты атаковала укрепленную позицию красных. Наша атака успеха не имела. Части понесли значительные потери. Особенно тяжелы были потери в частях конницы.
Таким образом, несмотря на удачные действия доблестного генерала Барбовича, нанесшего противнику жестокое поражение, генерал Слащев решительного успеха не достиг. Возложив на конницу непосильную задачу по овладению укрепленной позицией, разбросав части своего корпуса, он не сумел использовать успеха нашей конницы и дал противнику время оправиться и закрепиться. Между тем 1-ый корпус продолжал отбивать ожесточенные атаки красных, в прямом смысле истекая кровью.
Считая, что благоприятная обстановка для нанесения решительного поражения переправившимся через Днепр частям противника генералом Слащевым неумело использована и что теперь ему укрепленной позицией противника не овладеть, я отдал приказание конницу отвести в деревню Черненьку, где дать ей 31-го июля отдых, после чего направить ее в район Серагозы в мой резерв.
В ответ на это генерал Слащев просил оставить части генерала Барбовича до 3-х часов дня 31-го июля. Он указывал, что рассчитывает взять Каховку на рассвете и что для этого ему необходимо сосредоточить свою пехоту, так как при условии, что бой у Корсунского монастыря и Алешек продолжается, одной лишь пехотой своего корпуса он операцию закончить не может. Разрешение я дал, указав вместе с тем генералу Слащеву, что я не допускаю использования конницы для атаки укрепленной позиции.
Ночная атака на Каховку, веденная по-прежнему недостаточными силами (пешая бригада 2-ой кавалерийской дивизии, юнкера, одна бригада 13-ой дивизии и туземный дивизион), окончилась неудачей. В 8 часов утра красные сами повели наступление от хутора Терны на правый фланг 13-ой дивизии, но были отбиты и в 9 - часов 13-ая дивизия вновь перешла в наступление, однако успеха вновь не имела.
1-ая конная дивизия, выступив в 6 часов утра на местечко Самсоново для содействия нашей пехоте, встретила в шести верстах к северу от Черненьки пехоту противника, обходившую левый фланг 13-ой дивизии, опрокинула ее и к вечеру заняла окраину Ключевой балки на первом фланге Каховской позиции.
Длившийся весь день бой закончился новой неудачей, причем наши части вновь понесли большие потери; противник оказывал отчаянное сопротивление. Особенно упорно дрались латыши. Противник беспрерывно вел работы по укреплению своей позиции.
За эти дни красные успели сосредоточить на Каховском плацдарме сильную группу пехоты: Латышскую, 51-ую (только что прибывшую с западного фронта) и 52-ую стрелковые дивизии и 6 четырехорудийных батарей. В районе Корсунского монастыря противник окончательно был разгромлен частями 34-ой, 2-ой Донской казачьей и 2-ой конной дивизий. Одновременно два батальона 34-ой дивизии при поддержке казаков заняли «Казачьи лагери» и Алешки, захватив 1 200 пленных и 3 орудия.
Генерал Слащев вновь телеграфировал, прося разрешения задержать конницу, докладывая, что считать возможным, в виду окончательного разгрома противника в районе Корсунского монастыря и Алешек, усилить части 13-ой дивизии 2-ой бригадой этой дивизии, 136-м полком и тремя батареями и что при этих условиях уверен в успехе. Хотя и неохотно, я все же дал ему согласие, вновь подтвердив необходимость беречь конницу. Поздно ночью я выехал в Мелитополь, куда прибыл в 9 часов утра.
На фронте 1-го корпуса противник, видимо, начал выдыхаться. Атаки его заметно слабели. С утра 1-го августа на большей части фронта наступило затишье. Генерал Кутепов бодро смотрел в будущее.
В тот же день я вернулся в Джанкой, где нашел телеграмму А.В. Кривошеева о состоявшемся признании Францией правительства юга России де-факто. Вечером была получена телеграмма об удачной высадке нашего Кубанского отряда в район поселка Ахтарского.
Несмотря на то, что молва о десанте на Кубань, вследствие нескромности кубанских правителей, конечно, дошла и до противника, красному командованию пункт высадки оставался неизвестным и высадку удалось произвести без потерь.
В ночь на второе августа я въехал в Севастополь. К 4 часам 1-го августа перегруппировка частей на фронте 2-го корпуса закончилась. Однако, и в этот день, и на следующий наши атаки успеха не имели. Наши части опять понесли жестокие потери.
Вечером 2-го августа генерал Слащев телеграфировал мне в Севастополь, что от повторения атак на укрепленную позицию противника вынужден отказаться и просил разрешения отвести свои части на линию Каменный Колодезь - Черненька. Я ответил согласием, приказав одновременно отвести конные части генерала Барбовича в район Дмитриевка - Антоновка в мой резерв. Вместе с тем я приказал указать генералу Слащеву на неудовольствие мое его действиями.
Удержание противником Каховского тет-де-пона приковывало к этому участку значительную часть наших сил, создавало угрозу нашему левому флангу в наиболее чувствительном для нас Перекопском направлении. Однако, решительного успеха противник не достиг. Северная Таврия оставалась в наших руках и выделенные из состава армии части десантного отряда беспрепятственно выполнили первую часть своей задачи, закончив высадку и быстро продвигаясь в глубь Кубани.
С развитием операций на Кубани я решил перенести ставку в Севастополь, объединив командование 1-ми 2-м корпусами на северном участке фронта в руках генерала Кутепова.
Генерал Кутепов был начальник хорошо разбирающийся в обстановке, большой воинской доблести, совершенно исключительного упорства в достижении поставленных целей, умевший близко подойти к офицерам и солдатам, прекрасный воспитатель войск.
10-го августа Мильеран письмом на имя г. Базили, советника нашего посольства в Париже, уведомил о признании правительства юга России де-факто.
Одновременно последнему телеграфировал и Гирс:
В тот же день Базили телеграфировал:
3-го августа я телеграфировал председателю совета министров французской республики.
В ряде телеграмм Гире сообщал:
Менять что-либо было уже поздно. Я объехал пароходы, говорил с войсками, а затем, пригласив к себе начальника группы, еще раз подтвердил данные ему указания:
- «База отряда - Кубань. Оглядываний на корабли быть не должно. Всемерно избегать давления сил. Только решительное движение вперед обеспечит успех. Малейшее промедление все погубит.»За несколько дней до моего приезда в Феодосию прибыла часть наших войск, отошедших зимой 20-го под начальством генерала Бредова из Одессы в Польшу и там интернированных. После многих месяцев переговоров, удалось добиться пропуска их через Румынию в Крым. В Польше они находились в ужасных условиях. Содержались в тесных лагерях, раздетые, почти не кормленные. Объехав грузившиеся войска, я смотрел прибывших «бредовцев». Сердце сжималось от боли. В лохмотьях, босые, некоторые в одном грязном нижнем белье… Прибывшие части должны были, отдохнув, одевшись и подкормившись в Феодосии, идти на пополнение частей 2-го корпуса.
В четыре часа дня 29-го июля, проводив корабли с войсками, я выехал в Джанкой, куда прибыл к вечеру и где застал прибывший сюда накануне поезд штаба.
В последних числах июля стали поступать сведения об усилении красных на правом берегу Днепра. Со дня на день следовало ожидать форсирования крупными силами противника нижнего течения Днепра. Данные агентурной разведки и радиослежки давали основания предполагать, что главный удар будет нанесен из района Бериславля (против Каховки) силами трех-четырех дивизий. В виду этих данных генералу Кутепову и генералу Слащеву были даны соответствующие указания: генералу Кутепову - упорно удерживать северный участок фронта, собрав к своему левому флангу возможно большее количество сил; генералу Слащеву - оборонять линию Днепра, обратив главное внимание на Перекопское направление; генералу Барбовичу - во главе конного корпуса в составе 1-ой конной дивизии, 2-ой кавалерийской (в составе дивизии одна бригада безлошадная), 2-ой Донской казачьей дивизии и Алексеевского военного училища, было приказано сосредоточить в районе села Серагозы в мой резерв. Туда же предполагал я вывести Дроздовскую дивизию.
В случае переправы противником против 2-го корпуса значительных сил и отхода 2-го корпуса от Днепра к Перекопу, я рассчитывал, дав противнику оттянуться от переправ, нанести переправившимся удар в тыл.
Намеченную перегруппировку полностью осуществить не удалось. На фронте 1-го корпуса, противник, пополнив растрепанные части, подтянув на участок между Большим Токмаком и линией Днепра 11-ую конную армию и вновь прибывшую 1-ую стрелковую дивизию, повел наступление на левый фланг 1-го армейского корпуса, стремясь прорваться вдоль Днепра и выйти в тыл нашим частям. Одновременно противник перешел в наступление и против частей генерала Слащева.
25-го июля под прикрытием артиллерийского огня с правого берега Днепра, господствующего над песчаной равниной левого берега, красные высадились против Малой Каховки и приступили к наводке понтонного моста. Одновременно, под прикрытием артиллерии, противник переправился у Корсунского монастыря и Алешек. К полудню противник закончил у Каховки наводку моста и к вечеру занял Большую Каховку силами до 2000 пехоты при нескольких легких батареях.
Передовые части противника, наступая на фронт Любимовка - Терны, к четырем часам дня заняли эти пункты. От Корсунского монастыря красные двинулись на село Большие Маячки, выделив часть сил на деревню Британы. Потеснив части 31-ой пехотной дивизии, противник к шести часам вечера был уже в семи верстах от Британи. От Алешек противник частями 34-ой дивизии был отброшен. В 5 часов вечера части 13-ой пехотной дивизии, занимавшей район Любимовка - Лукьяновка, перешли в наступление на Большую Каховку, овладели было Малой Каховкой, но, поражаемые артиллерией с правого берега, и встретив значительно превосходные силы, были оттеснены в исходное положение.
По донесению начальника дивизии, дивизия потеряла не менее половины состава. Начальник дивизии доносил, что «боеспособность частей значительно понизилась». Дивизия отошла и к 26-му, согласно приказу, сосредоточилась в районе Могила Высокая - Каменный Колодезь. Боями 25-го июля было выяснено, что в районе Каховки переправились части Латышской и 52-ой стрелковой дивизий, у Корсунского монастыря - 15-ой стрелковой дивизии.
26-го июля красные продолжали наступление, но 13-ой пехотной дивизией атаки их были отбиты. В тоже время бригада 34-ой пехотной дивизии ворвалась в Корсунский монастырь, но контратакой противника была выбита, однако к вечеру вновь овладела монастырем.
27-го июля на фронте 13-ой пехотной дивизии бой продолжался. Закончив переправу у Каховки и переведя на левый берег Днепра тяжелую артиллерию и части конницы, противник, развернувшись на широком фронте, повел наступление на юг, пытаясь охватить оба фланга нашей пехоты.
Около трех часов дня, охватив правый фланг 13-ой дивизии красные, выйдя в глубокий тыл, заняли деревню Черная Долина, 50-ый Белостокский полк с батареей повернул фронт на юг, атаковал обошедшую колонну красных и обратил ее в бегство. К вечеру части 13-ой дивизии удержали свои позиции. У Корсунского монастыря продолжалась артиллерийская перестрелка; у Алешек противник вновь переправился силою до 1000 человек.
К 28-му июля 13-ая дивизия отошла, согласно приказанию генерала Слащева, в район села Черная Долина, 133-ий и 134-ий полки оттянуты были от Корсунского монастыря и «Казачьих лагерей» к хутору Марьяновскому. 2-ая бригада 34-ой дивизии и 8-ой кавалерийский полк перешли в село Преображенка в резерв командира корпуса. Таким образом, весь корпус занял сосредоточенное расположение, имея целью укрепить главнейшее перекопское направление. В то же время корпус генерала Барбовича закончил сосредоточение в районе Серагозы.
Противник в течение 28-го июля продолжал продвигаться к югу. Передовые части его достигли села Дмитриевка - Зеленый Пад - Черненька.
На рассвете 29-го июля красные вновь атаковали 13-ую дивизию, охватывая левый фланг ее от Черненьки до Маячек. Отбив атаки противника, 13-ая пехотная дивизия стала по приказу отходить на линию Масловка - Магдалиновка - Александровка. В этот день конный корпус перешел главными силами в район села Константиновки, выдвинув 1-ую конную дивизию в село Ново-Николаевку.
В то время как части 2-го армейского и конного корпусов готовились нанести удар красным на левом берегу Днепра, положение на фронте 1-го армейского корпуса становилось угрожающим. На участке Большой Токмак - Васильевка шли беспрерывные ожесточенные бои. Сосредоточив II-ую конную армию, 1-ую, 3-ю и 46-ую стрелковые дивизии, пополненные коммунистическими частями и бригадой курсантов, противник делал отчаянные попытки прорвать наш фронт.
Атаки красных неизменно отбивались доблестными частями 1-го корпуса, однако последние понесли огромные потери. Некоторые полки были сведены в батальоны. Особенно велики были потери в командном составе. При этих условиях представлялось совершенно необходимым возможно быстрее закончить операцию против переправившейся через Днепр группы противника, дабы, освободив конницу генерала Барбовича, бросить ее на помощь, изнемогавшим в неравном бою, частям 1-го корпуса.
26-го июля я отдал приказ:
«Я решил завтра, 30-го июля разбить красных на фронте нижнего Днепра:
приказываю генералу Барбовичу выступить в ночь на 30-ое июля и на рассвете, выставив заслон против красных, занимающих Каховку, ударить в тыл противника, действующего против генерала Слащева и совместно с частями последнего разбить красных, не дав им отойти на Каховскую и Корсунскую переправы.
По установлении непосредственной связи с частями генерала Слащева, поступить в его подчинение.
Генералу Слащеву перед рассветом 30-го июля атаковать противника, нанося главный удар в общем направлении на Большие Маячки - Каховку, стремясь не дать противнику отойти на правый берег Днепра.
По соединении с частями генерала Барбовича, подчинить себе последнего с тем, чтобы, использовав успех, возможно скорее освободить конницу.
Командиру авиагруппы с рассветом 30-го июля оказать бомбометанием содействие генералу Барбовичу и генералу Слащеву».
Вместо того, чтобы в точности выполнять мои указания, и, по разгрому генералом Барбовичем действовавших против 2-го корпуса частей противника, бросить свою пехоту на его укрепленную позицию и, воспользовавшись его расстройством овладеть ею, генерал Слащев привлек к этой задаче часть конницы - сначала пешую бригаду 2-ой конной дивизии и военное училище, а затем и Донскую дивизию, выделив из состава 2-го корпуса на помощь им лишь одну бригаду 13-ой пехотной дивизии с туземным черкесским дивизионом, 34-ая дивизия была направлена для овладения Большими Маячками.
На рассвете части генерала Барбовича двинулись в общем направлении на Черненьку, в тыл противника. Обнаружив движение нашей конницы, противник стал на всем фронте отходить, теснимый частями 34-ой и 13-ой дивизий. Подходя к чаплинской дороге, генерал Барбович нагнал отходившую бригаду латышей. Наша конница атаковала противника, изрубила до 400 человек и продолжала наступление на деревню Черненьку, где атаковала красных, отходивших от Больших Маячек, разбила их на-голову, взяв более 2000 пленных и 3 орудия в полной запряжке. Остатки противника, преследуемые 2-ой кавалерийской дивизией, бежали на Корсунекий монастырь, 34-ая пехотная дивизия к вечеру заняла Большие Маячки, где в свою очередь захватила до 800 пленных.
Бригада 13-ой пехотной дивизии в 4 часа дня вошла в связь с пешей бригадой 2-ой кавалерийской дивизии и юнкерами и совместно с частями 2-ой Донской дивизии с наступлением темноты атаковала укрепленную позицию красных. Наша атака успеха не имела. Части понесли значительные потери. Особенно тяжелы были потери в частях конницы.
Таким образом, несмотря на удачные действия доблестного генерала Барбовича, нанесшего противнику жестокое поражение, генерал Слащев решительного успеха не достиг. Возложив на конницу непосильную задачу по овладению укрепленной позицией, разбросав части своего корпуса, он не сумел использовать успеха нашей конницы и дал противнику время оправиться и закрепиться. Между тем 1-ый корпус продолжал отбивать ожесточенные атаки красных, в прямом смысле истекая кровью.
Считая, что благоприятная обстановка для нанесения решительного поражения переправившимся через Днепр частям противника генералом Слащевым неумело использована и что теперь ему укрепленной позицией противника не овладеть, я отдал приказание конницу отвести в деревню Черненьку, где дать ей 31-го июля отдых, после чего направить ее в район Серагозы в мой резерв.
В ответ на это генерал Слащев просил оставить части генерала Барбовича до 3-х часов дня 31-го июля. Он указывал, что рассчитывает взять Каховку на рассвете и что для этого ему необходимо сосредоточить свою пехоту, так как при условии, что бой у Корсунского монастыря и Алешек продолжается, одной лишь пехотой своего корпуса он операцию закончить не может. Разрешение я дал, указав вместе с тем генералу Слащеву, что я не допускаю использования конницы для атаки укрепленной позиции.
Ночная атака на Каховку, веденная по-прежнему недостаточными силами (пешая бригада 2-ой кавалерийской дивизии, юнкера, одна бригада 13-ой дивизии и туземный дивизион), окончилась неудачей. В 8 часов утра красные сами повели наступление от хутора Терны на правый фланг 13-ой дивизии, но были отбиты и в 9 - часов 13-ая дивизия вновь перешла в наступление, однако успеха вновь не имела.
1-ая конная дивизия, выступив в 6 часов утра на местечко Самсоново для содействия нашей пехоте, встретила в шести верстах к северу от Черненьки пехоту противника, обходившую левый фланг 13-ой дивизии, опрокинула ее и к вечеру заняла окраину Ключевой балки на первом фланге Каховской позиции.
Длившийся весь день бой закончился новой неудачей, причем наши части вновь понесли большие потери; противник оказывал отчаянное сопротивление. Особенно упорно дрались латыши. Противник беспрерывно вел работы по укреплению своей позиции.
За эти дни красные успели сосредоточить на Каховском плацдарме сильную группу пехоты: Латышскую, 51-ую (только что прибывшую с западного фронта) и 52-ую стрелковые дивизии и 6 четырехорудийных батарей. В районе Корсунского монастыря противник окончательно был разгромлен частями 34-ой, 2-ой Донской казачьей и 2-ой конной дивизий. Одновременно два батальона 34-ой дивизии при поддержке казаков заняли «Казачьи лагери» и Алешки, захватив 1 200 пленных и 3 орудия.
Генерал Слащев вновь телеграфировал, прося разрешения задержать конницу, докладывая, что считать возможным, в виду окончательного разгрома противника в районе Корсунского монастыря и Алешек, усилить части 13-ой дивизии 2-ой бригадой этой дивизии, 136-м полком и тремя батареями и что при этих условиях уверен в успехе. Хотя и неохотно, я все же дал ему согласие, вновь подтвердив необходимость беречь конницу. Поздно ночью я выехал в Мелитополь, куда прибыл в 9 часов утра.
На фронте 1-го корпуса противник, видимо, начал выдыхаться. Атаки его заметно слабели. С утра 1-го августа на большей части фронта наступило затишье. Генерал Кутепов бодро смотрел в будущее.
В тот же день я вернулся в Джанкой, где нашел телеграмму А.В. Кривошеева о состоявшемся признании Францией правительства юга России де-факто. Вечером была получена телеграмма об удачной высадке нашего Кубанского отряда в район поселка Ахтарского.
Несмотря на то, что молва о десанте на Кубань, вследствие нескромности кубанских правителей, конечно, дошла и до противника, красному командованию пункт высадки оставался неизвестным и высадку удалось произвести без потерь.
В ночь на второе августа я въехал в Севастополь. К 4 часам 1-го августа перегруппировка частей на фронте 2-го корпуса закончилась. Однако, и в этот день, и на следующий наши атаки успеха не имели. Наши части опять понесли жестокие потери.
Вечером 2-го августа генерал Слащев телеграфировал мне в Севастополь, что от повторения атак на укрепленную позицию противника вынужден отказаться и просил разрешения отвести свои части на линию Каменный Колодезь - Черненька. Я ответил согласием, приказав одновременно отвести конные части генерала Барбовича в район Дмитриевка - Антоновка в мой резерв. Вместе с тем я приказал указать генералу Слащеву на неудовольствие мое его действиями.
Удержание противником Каховского тет-де-пона приковывало к этому участку значительную часть наших сил, создавало угрозу нашему левому флангу в наиболее чувствительном для нас Перекопском направлении. Однако, решительного успеха противник не достиг. Северная Таврия оставалась в наших руках и выделенные из состава армии части десантного отряда беспрепятственно выполнили первую часть своей задачи, закончив высадку и быстро продвигаясь в глубь Кубани.
С развитием операций на Кубани я решил перенести ставку в Севастополь, объединив командование 1-ми 2-м корпусами на северном участке фронта в руках генерала Кутепова.
Генерал Кутепов был начальник хорошо разбирающийся в обстановке, большой воинской доблести, совершенно исключительного упорства в достижении поставленных целей, умевший близко подойти к офицерам и солдатам, прекрасный воспитатель войск.
10-го августа Мильеран письмом на имя г. Базили, советника нашего посольства в Париже, уведомил о признании правительства юга России де-факто.
«Париж, 20 августа 1920 г.О чем Базили немедленно телеграфировал Струве.
Господин Поверенный в делах,
Письмом от 8-го августа Вы запросили меня, не признаю ли я своевременным, принимая во внимание с одной стороны укрепление положения правительства и военные успехи генерала Врангеля, а с другой заверения, изложенные в Вашем письме от 3-го августа, дать ход данным мною Вам декларациям касательно признания де-факто правительства юга России.
Вы мне также указывали на интерес, который имело бы присутствие в Севастополе дипломатического представителя, который, благодаря своему личному престижу, мог бы оказать значительное моральное воздействие.
Имею честь уведомить Вас, что правительство Республики решило признать де-факто правительство юга России и отправить в Севастополь дипломатического представителя, согласно Вашему предложению. О таковом решении я ставлю в известность правительства союзных держав.
Добавляю, что я не вижу препятствий к тому, чтобы это важное решение было бы опубликовано возможно широко.
Примите, господин Поверенный в делах, уверения в совершенном моем уважении.
Мильеран.
Господину Базили.
Российскому Поверенному в Делах.»
Одновременно последнему телеграфировал и Гирс:
«В виду срочной необходимости выступить в связи с фактическим признанием генерала Врангеля, я сделал в местной печати сообщение о программе и целях южно русского правительства, составленное на основании Ваших заявлений союзникам и общих деклараций правительства».Сообщение Гирса сводилось к следующему:
- «Правительство юга России, обладающее полнотой власти и являющееся носителем русской национальной идеи, верное союзам и симпатиям России в полном единении с русским демократическим и патриотическим движением, кладет в основу своей политики, согласно своим декларациям, следующие начала:За исключением некоторого излишнего подчеркивания нашей «демократичности» и неудачной фразы о «законном освящении захвата земли, совершенного крестьянами в течении революции», это сообщение в достаточной степени ясно излагало общую политику юга России.
1) в отношении будущего государственного строя России - главной целью, преследуемой правительством юга России, является предоставление народу возможности определить формы правления России путем свободного изъявления своей воли;
2) равенство гражданских и политических прав и личная неприкосновенность всех русских граждан, без различия происхождения и религии;
3) предоставление в полную собственность земли обрабатывающим ее крестьянам, как законное освящение захвата земли, совершенное крестьянами в течении революции;
4) защита интересов рабочего класса и его профессиональных организаций;
5) в том, что касается государственных образований, создавшихся на территории России, правительство юга России, в духе взаимного доверия и сотрудничества с ними, будет преследовать объединение различных частей России в одну широкую федерацию, основанную на свободном соглашении, - объединение, которое явится естественным результатом общности интересов, прежде всего общих экономических нужд;
6) в отношении народного хозяйства - восстановление производительных сил России на основах, общих всем современным демократиям, предоставляющих широкое место личной инициативе;
7) формальное признание международных обязательств, заключенных предыдущими правительствами России по отношению к иностранным державам;
8) выполнение обязательств по уплате долгов России - реальной гарантией коего является осуществление программы восстановления народного хозяйства».
В тот же день Базили телеграфировал:
«В связи с заверениями, данными мною на основании Ваших инструкций, в ответ на мое обращение к нему, Мильеран письмом от 10-го сего месяца уведомил меня, что французское правительство решило признать де-факто правительство юга России, послав в Севастополь своего дипломатического агента. Французское правительство ставит о сем в известность все союзные правительства. Одновременно начальник штаба Фоша, генерал Дестикер получил инструкции войти в контакт с генералом Миллером для совместного выяснения условий поддержки, которой французское правительство готово оказать правительству юга России военным материалом. По этому же предмету продолжаю вести переговоры с министерством иностранных дел. Французскому коммерческому агенту в Лондоне г. Гальгуэ, принимавшему участие в переговорах верховного экономического совета с Красиным, поручено прекратить всякие сношения и переговоры с Каменевым и Красиным.Я тотчас же отдал распоряжение срочно заготовить и сообщить генералу Миллеру все необходимые сведения.
В связи с фактическим признанием правительства юга России, за подписью Гирса, печати сделано заявление, передаваемое за № 2. Фактическое признание правительства юга России устанавливает на ближайшее время отношение к нам французского правительства и открывает возможность существенных облегчений и в вопросах снабжения. Однако, не следует упускать из виду, что как французское правительство искренне ни желает оказывать нам содействие, линия поведения его все же находится в зависимости от общей конъюнктуры взаимоотношений западных держав между собой и большевиками. Посему необходимо использовать настоящий момент,чтобы постараться получить все, что возможно. В виду сего, прошу срочно сообщить полные данные касательно Ваших нужд в военном материале. Базили».
3-го августа я телеграфировал председателю совета министров французской республики.
«Его Превосходительству г-ну Мильеран, Председателю совета министров и министру иностранных дел. Париж.Через несколько дней стала известна нота, опубликованная американским правительством, излагающая взгляды С.-Л. Соединенных Штатов на русский и польский вопросы.
В виду принятого правительством республики решения признать правительство юга России, приношу Вам, господин председатель совета министров мою горячую благодарность за драгоценную поддержку, которую Вам угодно было оказать русскому национальному делу в час величайших испытаний, когда мы напрягаем все усилия для завершения нашей задачи, имеющей целью восстановления России на основе великих принципов свободы и прогресса.
Генерал Врангель».
В ряде телеграмм Гире сообщал:
«Американское правительство опубликовало ноту, излагающую взгляд С.-А. Штатов на русский и польский вопросы. Польша должна быть политически территориально неприкосновенна. Сочувствуя переговорам держав о перемирии между Польшей и Советами, Америка противится созыву общей конференции, вероятно результатом которой было бы признание большевиков и расчленение России. Высказываясь за сохранение единства последней Штаты желают, чтобы решение всех вопросов, связанных с суверенитетом над территориями бывшей Российской Империи, было отложено. Поэтому Америка уже отказала в признании независимости всех окраин кроме Армении. Она указывает, что окончательное установление границ Армении должно состояться с согласия и при участии России. То же участие необходимо для решения вопросов ближнего востока. С.-А. Соединенные Штаты никогда не признают советского правительства, отрицающего существующий международный уклад, демократические принципы всех государств и стремящегося вызвать всемирную революцию с помощью третьего Интернационала».
«Американская нота встречена здесь с полным удовлетворением. Она вывела Францию из тяжелого положения изолированности и является серьезной нравственной поддержкой ее антибольшевистской политики, парализуемой упорным стремлением Ллойд-Джорджа добиться соглашения с Советами. Парижский кабинет воспользовался выступлением Америки, дабы в опубликованной вчера ноте открыто заявить о своей полной солидарности с высказанными Америкой применительно к России демократическим и национальными принципам, принятие коих правительством юга России побудило Францию фактически его признать. Для нас значение американского выступления заключается в подтверждении Штатами принципа территориальной неприкосновенности России».Я поручил Струве через нашего посла в Вашингтоне принести американскому правительству мою горячую признательность за ту поддержку, которую Соединенные Штаты
оказывали нам своим заявлением:Положение на польском фронте казалось безнадежным. Красная армия, продолжая наступление подходила к Варшаве. Фронт проходил в 50-ти километрах от города. Варшава спешно эвакуировалась. В то же время под влиянием патриотического порыва огромное количество добровольцев всех классов населения и всех возрастов записывались в войска. Прибывший в Польшу генерал Вейганг принимал все меры, реорганизуя с помощью прибывших с ним офицеров французского генерального штаба польскую армию. Армия перегруппировывалась, имея целью при первой же возможности перейти в наступление и вырвать инициативу из рук противника.
«С удовлетворением Главнокомандующий и правительство юга России осведомились о заявлении, сделанном Соединенными Штатами итальянскому послу об отношении Америки к русской проблеме. Оба основных положения этой декларации, а именно: недопустимость признания большевистского режима и стремление оградить территориальную неприкосновенность России - являются выражением руководящих стремлений русских национальных кругов. Эти начала всецело разделяются правительством юга России и составляют основу его политической программы.
Благоволите передать изложенное статс-секретарю по иностранным делам и выразить ему искреннюю признательность Главнокомандующего и правительства юга России за ценную поддержку, оказываемую Соединенными Штатами русскому национальному делу».