Страница:
– Как его звали? – поинтересовался Тэйн, силясь перевернуть телегу на колеса.
– Зачем тебе это знать? – спросил один из стражников.
– Нужно произнести его имя, – прохрипел Тэйн. – Нокту должна занести умершего в свою книгу.
Имени погонщика никто не знал.
Путники сумели поставить на колеса две уцелевшие телеги. Оставшийся в живых бык, чувствуя кровь сородича, своенравно фыркал. Монстр не высовывался наружу даже после того, как затихли чавкающие звуки. Бросив прямо на дороге сломанные телеги, груженные товаром, они взяли с собой только тело возницы, завернутое в просмоленную ткань, и направились в Хайм.
– Это и есть порченые, Азара, – произнес Тэйн, потрясенный и подавленный произошедшим. – Те, за чье воцарение на небесах ты так ратуешь.
Кружившие в небе хрящевороны устремились к земле.
Глава 17
– Зачем тебе это знать? – спросил один из стражников.
– Нужно произнести его имя, – прохрипел Тэйн. – Нокту должна занести умершего в свою книгу.
Имени погонщика никто не знал.
Путники сумели поставить на колеса две уцелевшие телеги. Оставшийся в живых бык, чувствуя кровь сородича, своенравно фыркал. Монстр не высовывался наружу даже после того, как затихли чавкающие звуки. Бросив прямо на дороге сломанные телеги, груженные товаром, они взяли с собой только тело возницы, завернутое в просмоленную ткань, и направились в Хайм.
– Это и есть порченые, Азара, – произнес Тэйн, потрясенный и подавленный произошедшим. – Те, за чье воцарение на небесах ты так ратуешь.
Кружившие в небе хрящевороны устремились к земле.
Глава 17
Хайм оказался глухой, затерявшейся среди скалистых гор деревушкой с низкими деревянными или каменными домишками, разбросанными вдоль нескольких каменистых троп. Вокруг, куда ни брось взгляд, только голая земля, не скрашенная ни сочностью листвы, ни яркими пятнами горного разнотравья. Да и здешние жители выглядели крепкими, приземистыми, с узкими, хмурыми глазами и задубелой, потрескавшейся от ветра кожей. Все это очень отличалось от по-провинциальному обаятельного Пелиса. Деревушка, казалось, вцепилась в склоны горы мертвой хваткой.
Здесь двери не распахивались приветливо перед незнакомцами, но при этом никто не выказывал и враждебности. Казалось, местные жители просто не замечали путников. На все вопросы в лучшем случае отвечали невразумительным ворчанием и спешили пройти мимо. Кайку попыталась выяснить, бывал ли когда-нибудь в Хайме ее отец, но тоненькая ниточка надежды оборвалась, столкнувшись с безразличием и грубостью селян, и молодые люди оставили всякие попытки разузнать что-нибудь.
В Хайм прибыли к вечеру. Охранники каравана коротко попрощались с ними, и путники оказались предоставлены сами себе. Блуждая по улицам деревни и наталкиваясь на хмурые взгляды, они почувствовали себя одинокими и никому не нужными.
Таланты Азары, обеспечивавшие прежде радушный прием, в этом пустынном месте не возымели на местное население никакого действия. Все ее попытки найти проводника наталкивались на невежество и неприветливость, а необыкновенная красота не оказывала никакого влияния на здешних мужчин. Это сильно уязвило ее самолюбие.
– Похоже, они спариваются с животными, – пробормотала Азара.
Кайку позабавил гнев спутницы.
Проводника удалось найти только поздно вечером, когда на пустынных улицах уже зажглись фонари.
Путешественники сидели в придорожном трактире, располагавшемся на нижнем этаже жилого дома, где продавалось плохо очищенное местное зелье. Это было неуютное помещение с беспорядочно расставленными, грубо сколоченными, низкими, круглыми столами и несколькими изношенными циновками, на которых сидели завсегдатаи. В углу за стойкой женщина с суровым лицом разливала мутноватый напиток. Тусклые лампы лишь слегка рассеивали мрак, одновременно наполняя воздух парами дешевого масла. Несмотря на то, что маленькое помещение было почти полностью заполнено сельскими жителями, бормотавшими о чем-то друг с другом над своими стаканами, трактир казался холодным и неприветливым. Кайку с трудом верилось, что все это происходит на самом деле. Девушке прежде не доводилось бывать в трактирах, расположенных в бедных кварталах Аксеками, но ей почему-то казалось, что в них обязательно должно быть шумно и весело.
Три путешественника сидели, хмуро уставившись в свои стаканы, когда к столу подсел невысокий, худой мужчина, укутанный в меха, из которых торчала лишь лысая голова, придававшая ему сходство со стервятником. Обветренное лицо и бурая кожа выдавали в нем местного жителя, но быстрая, живая речь разительно отличалась от неторопливого говора островитян.
– Говорят, вы ищете тех, кто делает маски? – обратился к ним незнакомец и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Должен предупредить, что занятие это опасное и весьма трудное. Отыскать их практически невозможно. Если вы все же хотите попытаться, то я готов показать дорогу. Мамак!
– Мамак, – неуверенно повторила Кайку, не понимая, то ли мужчина представился, то ли это какое-то местное восклицание, которого они еще не слышали. – Значит, ты берешься нас сопровождать?
– Что ты имел в виду, когда сказал это практически невозможно? – вступил в разговор Тэйн.
– Только то, что сказал. Тропы давно потеряны, и далеко не каждый живущий здесь сможет найти их.
– Мы знали об этом. – Кайку положила руку на плечо Тэйна. – Не унывай.
Девушка уже хорошо изучила своего спутника и видела на его лице признаки надвигающегося отчаяния. В таком настроении Тэйн часами сидел без движения, страдая от безысходности, отрешась от происходящего.
Мысли юноши постоянно возвращались к судьбе погонщика каравана. Знания, полученные от духовных учителей, терзали совесть послушника. Никто не должен уйти из жизни, не записавшись в книгу Нокту, думал он. Имя погонщика знал только хозяин каравана, который нанимал его. Но тот тоже умер.
– Если ты не в состоянии нас туда отвести, – холодно промолвила Азара, положив локти на стол, – тогда зачем ты нам нужен?
– Потому что без моей помощи вы собьетесь с пути и никогда не выберетесь, – снисходительно усмехнулся проводник, обнажив кривые гнилые зубы. – Высоко в горах обитают твари, настолько изменившиеся из-за распространившейся повсюду болезни, что вам никогда не отгадать, от какого зверя они произошли. Это относится почти ко всей живности, которая водится в здешних краях. С одной из таких тварей вы уже столкнулись по дороге сюда.
Азара не спросила, откуда ему это известно. Наверно, проболтались охранники.
– Послушайте, – вновь заговорил проводник. – Я не собираюсь совать нос в ваши дела. Мне сказали, что чужаки ищут место, которое нельзя найти. И, кажется, вы еще не потеряли надежду добраться до него. Возможно, вы знаете что-то, чего не знаю я… или думаете, что не знаю. – Мамак сел перед молодыми людьми, уперев растопыренные пальцы в грубую столешницу. – Я отведу вас туда, где должен располагаться монастырь. Дорогу можно найти по древним картам, и никто не знает горы лучше, чем я. Но когда мы доберемся до места, вы поймете, что я имел в виду, когда сказал, что монастырь нельзя найти. Вы идете на север и вдруг обнаруживаете, что пришли на юг, хотя постоянно сверяли каждый свой шаг с ориентиром. Есть в этом месте что-то необычное, затуманивающее ум и сбивающее с пути, хотите вы этого или нет. Поверьте, вы не первые смельчаки, пытающиеся найти монастырь. – Проводник заговорщически подмигнул. – Ну что, вы еще хотите идти?
– Сколько ты возьмешь за свои услуги?
– Пятьсот поков. Нет, округлим до десяти ширетов.
– Мы заплатим монетами. У нас нет бумажных денег, – солгала Кайку.
Бабушка учила, что не стоит выставлять кошелек на всеобщее обозрение, особенно в местах подобных этому. Возможно, Мамак думал, что запросил высокую цену, но это по городским меркам деньги были относительно небольшие.
Новый знакомый пожал плечами.
– Половину вперед.
– Хватит и трех сотен, – не согласилась Азара. – Остальное получишь, когда окажемся на месте.
– Как скажешь, – не стал спорить проводник.
– Хорошо. Когда отправимся?
– Вы оплатили ночлег?
Азара отрицательно покачала головой.
– Тогда можем отправляться прямо сейчас.
– Но там же темно. – Тэйн кивнул на окно.
Мамак округлил глаза.
– Вначале тропа будет такой же широкой, как дорога. Чтобы пройти ее, потребуется несколько часов. Потом сделаем привал. И утром двинемся дальше, там будет уже посложнее. Надеюсь, у вас есть теплая одежда?
Азара показала все, чем располагали путники. Проводник недовольно скривился.
– Этого мало. Здесь не материк, и ночи не такие теплые. А погода переменчива даже летом. – Он помолчал. – У меня есть на примете один человек, можно запастись всем необходимым перед такой трудной дорогой. Будет лучше, если мы поторопимся.
Следующие несколько дней дались им нелегко.
И Тэйн, и Кайку привыкли к физическим нагрузкам и дальним путешествиям. Им доводилось охотиться в лесах на оленей, ставить капканы, удить рыбу. Тэйн часто собирал редкие травы в предгорьях Чамил, которые соединялись на востоке с лесом Юна. Послушнику случалось забредать довольно далеко, туда, где из земли вылезали камни и исчезала всякая растительность. Но к путешествию по диким тропам в горах Лакмар молодые люди оказались не подготовлены.
Казалось, скалы источали запах смерти, но на самом деле, этот запах свидетельствовал об отсутствии жизни. Остроконечные утесы сменялись пологими каменистыми склонами, на которых изредка можно было заметить клочки жесткой травы или неприхотливых сорняков. Встречавшиеся на пути деревья, сучковатые, изогнутые, иногда разделявшиеся на несколько тонких стволов с сухими сросшимися ветками, заставляли вспомнить предупреждение погонщика. Голубеющие вдали зубчатые пики гор закрывали горизонт. Кругом стояла гнетущая, не располагающая к беседе тишина.
Единственным, на кого мрачные пейзажи не производили тягостного впечатления, был Мамак. Проводник без умолку болтал всю дорогу, рассказывая старые легенды и истории гор, многие из которых путники уже слышали прежде.
Кайку находила рассказы занимательными, к тому же они помогали отвлечься и не замечать усталости. Тропы становились все круче, подъем все тяжелее. Иногда приходилось ползти вверх, цепляясь за выступы и расщелины. Дорога в горы была ее первым серьезным испытанием после выздоровления, и мышцы болели от напряжения. Тэйн, казалось, переносил превратности пути гораздо легче, к тому же гордость не позволяла юноше выказывать усталость; Азара же была неутомима.
Присматриваясь к спутнице, Кайку все больше и больше размышляла о ней. В те времена, когда Азара прислуживала в доме семьи Макаима, девушки дружили и делились многими секретами. Они обсуждали парней, смеялись над привычками отца Кайку, дразнили повара и подтрунивали над Карией, второй служанкой. И хотя с тех пор многое изменилось, а Кария, сама того не ведая, отдала жизнь, чтобы спасти молодую хозяйку, Кайку скучала по прежней Азаре. Новая Азара, возможно, и была настоящей, но казалась холодной, суровой и независимой. Новая Азара не нуждалась в ласковом слове, дружеском взгляде или чьей-либо компании. Похоже, бывшей служанке не было никакого дела ни до Кайку, ни до Тэйна. Юноша принимал ее такой, как есть. А Кайку не знала, как себя вести. Иногда в ее взгляде или жесте проскальзывало что-то знакомое, что-то от упрямого мальчишки, и тогда она сжимала кулаки и хмурила лоб, словно заставляя себя играть новую роль. Кайку знала, что Азара – порченая, но, кроме этого, ничего больше. Красавица оставалась для нее загадкой.
Думала Кайку и о Тэйне.
Когда-то в храме юноша сделал несколько неуклюжих попыток оказать ей знаки внимания, но она отвергла ухаживания, чтобы без помех двигаться дальше. Тэйн последовал за нею и нашел в Аксеками. Юноша рассказал о том, как шин-шины разрушили храм, и о своем решении найти виновников, тех, кто вызвал демонов, но за этими рассказами скрывалось что-то еще, пока непонятное и… странно волнующее. И каждый раз, когда Кайку позволяла себе посмотреть на послушника, когда ее взгляд задерживался на рельефных мышцах поджарого тела, к горлу подкатывался комок. Так получилось, что Тэйн был священником природы, а она – порченой. Ненависть к подобным ей была у него в крови. Рано или поздно послушник узнает правду о своей спутнице. Так же, как и Мисани.
Сердце сжалось от тоски, но Кайку тут же придушила пробудившуюся было печаль.
Мисани. Это имя принадлежало теперь прошлому.
Если ей суждено выжить, она проведет остаток лет в изгнании, презираемая всеми и отвергнутая самыми дорогими людьми. Возможно, она просто бестолковая и не желает признать очевидное: Кайлин ту Моритат и Красный орден – единственные, кто готов ее принять. И хотя за внешним благородством Кайлин явно скрывался некий расчет, отказываться от предложенной помощи она не могла по той причине, что остальные видели бы в ней только зло и мерзость, нечто гадкое и жуткое, вроде тех чудищ, что напали на караван.
Мамак отлично справлялся с обязанностями проводника, и путешественники чувствовали себя в безопасности рядом с ним. Часто он вел их окольными путями, чтобы избежать отвесных скал, или использовал выступы, чтобы пройти к нужному месту. Он редко объяснял, почему выбирает тот или иной путь. Возможно, не хотел раскрывать своих секретов. Но всякий раз, задаваясь вопросом, почему им еще ни разу не встретилось ни одной ужасной твари, о которых было столько разговоров, путники подозревали, что обязаны удачей своему проводнику. Правда, изредка на пути попадались странные мелкие животные. Похоже, это были всего лишь детеныши, шныряющие в поисках еды и рискующие угодить в зубы взрослым особям. О присутствии последних путешественники догадались, когда ночью к свисту ветра присоединился жуткий рев и визг, вырывающийся из чудовищных глоток. Вторую ночь провели без сна, трясясь от страха и вслушиваясь в приближающийся жуткий рев. Неведомые существа взяли стоянку в кольцо, но Мамак не позволил развести огонь, и твари прошли стороной.
Буря настигла путешественников на скалистом плато. Кайку потрясла скорость, с какой облака затягивали небо. Она привыкла к неторопливому, степенному движению туч на материке. Там всегда можно было определить, когда начнется или стихнет буря.
Мамак выругался и ускорил шаг в поисках убежища. Для того чтобы пересечь плато, требовалось еще несколько часов, и путешественники боялись, что за это время буря возьмет верх над ними.
Кайку никогда не видела подобного разгула стихии. Пронизывающе холодный дождь колотил с такой силой, что, казалось, в лицо втыкаются острые иглы. Молнии разрезали воздух, раскаты грома сотрясали древние горные склоны. Порывы ветра толкали в спину, пытаясь сорвать одежду и сбить с ног. По совету Мамака они еще в деревне приобрели для путешествия плотные плащи и теперь благодарили проводника за проницательность. Но даже капюшоны, наполовину закрывающие лицо, не спасали от шквального ветра и бьющего наотмашь дождя.
Спины сгибались под тяжестью мешков. Зубы стучали от холода, губы и щеки онемели, и лишь неимоверным усилием воли путники заставляли себя двигаться вперед по скользкому от дождя скалистому склону. Снова и снова Кайку казалось, что она не сделает больше и шагу. Но переборов слабость, девушка шла дальше.
В конце концов мучения закончились. Замерзшие и промокшие, они наткнулись на пещеру и почти без сил ввалились в спасительный проход. Убежище оказалось довольно просторным: четверо взрослых людей разместились здесь без труда. Стены состояли из черного камня с вкраплениями кварца, который влажно поблескивал в сумраке. Земляной пол от самого входа шел вверх, поэтому оставался сухим даже в непогоду.
Мамак исследовал заднюю часть пещеры и убедился, что она необитаема. Время от времени он ударял кулаком по каменной стене и проклинал богов, в особенности Паназу, за настигшую их бурю.
– Похоже, не в духе, – без намека на улыбку заметила Азара.
Кайку, удивленная тем, что молчавшая всю дорогу бывшая служанка, открыла рот, чтобы поделиться столь тонким наблюдением, рассмеялась.
– Рад, что вам двоим так весело, – хмуро проворчал Тэйн.
По его тону Кайку поняла, что он снова не в духе. Такое случалось с ним и прежде, когда юношу словно накрывала темная туча, и он становился раздражительным, колючим и нелюдимым.
Мамак прислонился к стене пещеры и, склонив голову, глубоко дышал, стараясь снять напряжение.
– Сейчас нам нужно согреться, – сказал проводник. – Давайте разожжем костер.
– Каким образом? – огрызнулся Тэйн. – Из чего? На этой проклятой горе нет ни щепки!
– В горах можно развести огонь и другим способом, – спокойно сообщил Мамак, не обращая внимания на враждебный тон послушника.
Тэйн сердито сверкнул глазами и демонстративно направился к выходу, где присел на выступ скалы и задумчиво уставился на низвергающиеся с неба струи дождя. Мех на его капюшоне трепетал под порывами ветра, залетавшего в пещеру. Кайку сидела у влажно мерцающей стены, завернувшись в плащ и трясясь от холода. Азара, вопреки ожиданиям, не расположилась в отдалении, а подсела к бывшей хозяйке, распахнула плащ, обняла девушку и прижала к себе, собирая в складки меховую одежду. Такое поведение спутницы удивило Кайку. Какое-то мгновение она колебалась, затем довольно улыбнулась и благодарно уткнулась Азаре в грудь. Дрожь постепенно унялась. Кайку слышала лишь ровное успокаивающее биение сердца Азары. В этот момент, впервые с начала путешествия, она почувствовала себя в полной безопасности и погрузилась в глубокий сон.
Она проснулась оттого, что стало жарко. Азара, почувствовав ее шевеление, распахнула плащ. Девушка открыла глаза и удивленно заморгала. В пещере горел огонь. Кайку нехотя отодвинулась от подруги, села, выпрямляя затекшую спину, и, заметив пристальный взгляд Азары, благодарно улыбнулась. В ответ Азара кивнула. Тэйн наблюдал за ними с другой стороны костра. В его взгляде сквозило явное неодобрение, а может, и ревность. Снаружи по-прежнему раздавались раскаты грома. Буря продолжала бушевать. Но в пещере было тепло и светло.
– Проснулись? – обрадовался Мамак. – Очень хорошо. Придется переждать бурю здесь. И пока непонятно, когда она прекратится.
Кайку посмотрела на огонь. Яркое пламя с янтарным оттенком давали не дрова, а черное губчатое волокно.
– Огненный мох, – пояснил Мамак, словно прочитав мысли девушки. Он держал в пригоршне что-то сморщенное, черное, похожее на гриб-дождевик. – Почти ничего не весит, а горит в течение многих часов. Легко воспламеняется, и даже горстка дает тепла больше, чем куча дров. Полезная штука, когда под рукой нет дерева, занимает мало места и почти ничего не весит.
Похоже, времени для разговоров у путешественников теперь было предостаточно. Буря не собиралась сдаваться. Мамак достал из сумки флягу с темным, резко пахнущим напитком и пустил по кругу. Путники несли с собой провизию для двухнедельного путешествия, поэтому через несколько минут на костре уже булькал котелок с мясом и овощами. Когда животы наполнились, а языки развязались, обмен мнениями пошел живее, перескакивая с темы на тему. Кто-то шутил. Кто-то смеялся.
Азара завела разговор о наследнице императрицы и нарастающих беспорядках в Аксеками, который захватил путников так, что они даже не заметили, как наступила глубокая ночь. Завязался спор, в котором приняли участие с одной стороны Азара, ставившая под сомнение религиозные убеждения послушника, и Тэйн, твердо стоявший на своих позициях. Кайку помалкивала, а Мамака, похоже, порченые не волновали вообще – лишь бы его не трогали.
Тэйн пытался доказать, что наследница не сможет управлять Сарамиром, поскольку страна никогда не примет порченую императрицу, когда Азара с ледяным спокойствием задала ему один-единственный вопрос:
– Кто вообще знает, что может наследница на самом деле?
Воцарилась мертвая тишина. Костер горел очень тихо, не издавая привычного треска. Тэйн мучительно пытался найти ответ и не мог. Снаружи грохотала и бесилась буря. И даже если какие-то существа и рискнули выбраться из своего логова и отправиться на охоту, то в пещеру не проникало ни единого звука, свидетельствующего об их присутствии поблизости.
– Думаю, что никто. Позвольте, я выскажу свое мнение, – заметив замешательство оппонента, вновь заговорила Азара. – Возможно, мой рассказ покажется вам интересным. Особенно Тэйну. Вы слышали о Либера Драмах? – Прежде чем хоть кто-нибудь успел ответить, она продолжила: – Думаю, название вам неизвестно. Пока его знают только в Аксеками и то лишь по слухам. Но, думаю, скоро все изменится.
– Что это такое? – спросила Кайку. На ее лице плясали тени, отбрасываемые пламенем горящего мха.
– Это самые обыкновенные люди. Они входят в организацию, которая ставит своей целью возведение наследницы на престол.
Тэйн фыркнул и презрительно махнул рукой.
– Еще месяц назад никто даже не мог предположить, что наследница – порченая.
– Мы знали об этом уже давно, – не повышая голоса, возразила Азара.
– Кто это «мы»? – заинтересовался Мамак, передавая девушке флягу со спиртным.
Азара сделала маленький глоток.
– Я никому не подчиняюсь. У меня нет хозяина или хозяйки, – пояснила она. – Но я солидарна с Либера Драмах. Их цели совпадают с моими от начала до конца.
– И каковы эти цели? – требовательно спросил Тэйн.
– Возвести на трон наследницу императрицы, – чеканя каждое слово, промолвила Азара. – Отстранить от власти ткачей. Прекратить уничтожение детей с отклонениями. И остановить ту заразу, что приводит наши земли в упадок.
– Какое отношение имеет возведение на трон наследницы к заразе, поражающей нашу землю? – Похоже, у послушника пробудился интерес к обсуждаемому вопросу.
Азара наклонилась вперед, так, что ее лицо ярко осветили языки пламени.
– Она умеет разговаривать с духами, Тэйн. Это – ее дар. С духами, с животными… она – часть природы. Девочка близка к Эню настолько, что даже трудно представить себе степень этой близости.
– Это богохульство, – возмутился Тэйн. – Порченый не может быть близок к Эню. Кроме того, священники богини тоже умеют говорить с духами. В какой-то степени.
– Нет, вы можете лишь слушать, – поправила его Азара. – Вы можете чувствовать духов природы, ощущать их настроение. А наиболее сильные – таких среди вас очень мало – немного понимают их. Духи представляются людям подобными богам: отстраненные, непостижимые, недоступные. Но наследница может разговаривать с ними. Девочка восьми лет умеет общаться с духами лучше любого священника Эню. И с каждым днем она совершенствует свои способности. Этому принцесса училась не по учебникам, она родилась с этим даром, а теперь учится им пользоваться. Вот чем она не похожа на нас, Тэйн. И это ты называешь порчей.
Какое-то время юноша сидел молча, низко склонив голову. Мамак и Кайку, молчаливые свидетели спора, замерли в ожидании его реакции.
Наконец он качнул головой.
– И вы предполагаете, что наследница может стать мостом между людьми и духами?
– Верно, – подтвердила Азара. – Пока принцесса находится в императорском дворце, в большом городе, населенном людьми с привычным жизненным укладом. Но и вам, и мне известно, что на земле есть такие места, где обитают одни лишь духи. Обыкновенные люди не осмеливаются наведываться туда. Но она смогла бы. Эта девочка – посол, разве вы не понимаете? Связник между нашим миром и миром иным. И если есть хоть какая-то надежда повернуть тот черный поток, который медленно заглатывает нас, то это Люция.
– Откуда ты знаешь? – с чувством спросил Тэйн. Кайку не ожидала, что послушник так быстро сдастся. Вот уж чье поведение невозможно предсказать. – Как вы узнали об этом раньше всех остальных?
– К сожалению, я не могу этого рассказать, – вздохнула Азара. – Вам придется просто поверить мне. Наша жизнь полна опасностей. И моя откровенность может погубить все, чего уже удалось добиться.
Тэйн едва заметно кивнул.
– Кажется, я понимаю.
Больше он ничего не сказал и остаток ночи провел у костра в молчании, размышляя над услышанным.
К утру буря так и не стихла. Не успокоилась стихия и на следующий день. Но больше путешественники не говорили – ни о наследнице, ни о Либера Драмах, ни о чем-либо другом.
Кайку начала тревожиться. Ей еще не доводилось видеть, чтобы природа бушевала так долго. Откуда только в небесах столько воды? Несмотря на заверения Мамака, что такое случалось и прежде, атмосфера в пещере становилась все напряженней, а после опрометчивого заявления Тэйна, что Мамак, возможно, поступил неблагоразумно, проклиная бога водных стихий Паназу, мужчины едва не подрались. Чистившая, наверное, уже в двадцатый раз ружье, Азара невозмутимо наблюдала за их перепалкой.
На третий день к вечеру Мамак объявил, что нужно возвращаться.
– Буря должна скоро стихнуть. – Проводник подбросил в затухающий костер комок горючего мха. – До того места, где по моим расчетам должен находиться монастырь еще не меньше двух дней пути, и еще пять, чтобы возвратиться в Хайм. Если бы все прошло гладко, как я планировал, завтра мы уже должны были бы добраться до монастыря и повернуть к деревне. Тогда у нас хватило бы запасов еды. Но в горах так рисковать нельзя. Во всяком случае я не готов к этому.
– Нам нельзя возвращаться! – не согласилась Кайку. – Я дала клятву Охе. Мы должны продолжить путь.
– Боги терпеливы, Кайку, – попыталась успокоить ее Азара. – Ты не должна забывать свой обет, но нельзя бросаться вперед подобно слепцу. Лучше отступить и повторить попытку.
Здесь двери не распахивались приветливо перед незнакомцами, но при этом никто не выказывал и враждебности. Казалось, местные жители просто не замечали путников. На все вопросы в лучшем случае отвечали невразумительным ворчанием и спешили пройти мимо. Кайку попыталась выяснить, бывал ли когда-нибудь в Хайме ее отец, но тоненькая ниточка надежды оборвалась, столкнувшись с безразличием и грубостью селян, и молодые люди оставили всякие попытки разузнать что-нибудь.
В Хайм прибыли к вечеру. Охранники каравана коротко попрощались с ними, и путники оказались предоставлены сами себе. Блуждая по улицам деревни и наталкиваясь на хмурые взгляды, они почувствовали себя одинокими и никому не нужными.
Таланты Азары, обеспечивавшие прежде радушный прием, в этом пустынном месте не возымели на местное население никакого действия. Все ее попытки найти проводника наталкивались на невежество и неприветливость, а необыкновенная красота не оказывала никакого влияния на здешних мужчин. Это сильно уязвило ее самолюбие.
– Похоже, они спариваются с животными, – пробормотала Азара.
Кайку позабавил гнев спутницы.
Проводника удалось найти только поздно вечером, когда на пустынных улицах уже зажглись фонари.
Путешественники сидели в придорожном трактире, располагавшемся на нижнем этаже жилого дома, где продавалось плохо очищенное местное зелье. Это было неуютное помещение с беспорядочно расставленными, грубо сколоченными, низкими, круглыми столами и несколькими изношенными циновками, на которых сидели завсегдатаи. В углу за стойкой женщина с суровым лицом разливала мутноватый напиток. Тусклые лампы лишь слегка рассеивали мрак, одновременно наполняя воздух парами дешевого масла. Несмотря на то, что маленькое помещение было почти полностью заполнено сельскими жителями, бормотавшими о чем-то друг с другом над своими стаканами, трактир казался холодным и неприветливым. Кайку с трудом верилось, что все это происходит на самом деле. Девушке прежде не доводилось бывать в трактирах, расположенных в бедных кварталах Аксеками, но ей почему-то казалось, что в них обязательно должно быть шумно и весело.
Три путешественника сидели, хмуро уставившись в свои стаканы, когда к столу подсел невысокий, худой мужчина, укутанный в меха, из которых торчала лишь лысая голова, придававшая ему сходство со стервятником. Обветренное лицо и бурая кожа выдавали в нем местного жителя, но быстрая, живая речь разительно отличалась от неторопливого говора островитян.
– Говорят, вы ищете тех, кто делает маски? – обратился к ним незнакомец и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Должен предупредить, что занятие это опасное и весьма трудное. Отыскать их практически невозможно. Если вы все же хотите попытаться, то я готов показать дорогу. Мамак!
– Мамак, – неуверенно повторила Кайку, не понимая, то ли мужчина представился, то ли это какое-то местное восклицание, которого они еще не слышали. – Значит, ты берешься нас сопровождать?
– Что ты имел в виду, когда сказал это практически невозможно? – вступил в разговор Тэйн.
– Только то, что сказал. Тропы давно потеряны, и далеко не каждый живущий здесь сможет найти их.
– Мы знали об этом. – Кайку положила руку на плечо Тэйна. – Не унывай.
Девушка уже хорошо изучила своего спутника и видела на его лице признаки надвигающегося отчаяния. В таком настроении Тэйн часами сидел без движения, страдая от безысходности, отрешась от происходящего.
Мысли юноши постоянно возвращались к судьбе погонщика каравана. Знания, полученные от духовных учителей, терзали совесть послушника. Никто не должен уйти из жизни, не записавшись в книгу Нокту, думал он. Имя погонщика знал только хозяин каравана, который нанимал его. Но тот тоже умер.
– Если ты не в состоянии нас туда отвести, – холодно промолвила Азара, положив локти на стол, – тогда зачем ты нам нужен?
– Потому что без моей помощи вы собьетесь с пути и никогда не выберетесь, – снисходительно усмехнулся проводник, обнажив кривые гнилые зубы. – Высоко в горах обитают твари, настолько изменившиеся из-за распространившейся повсюду болезни, что вам никогда не отгадать, от какого зверя они произошли. Это относится почти ко всей живности, которая водится в здешних краях. С одной из таких тварей вы уже столкнулись по дороге сюда.
Азара не спросила, откуда ему это известно. Наверно, проболтались охранники.
– Послушайте, – вновь заговорил проводник. – Я не собираюсь совать нос в ваши дела. Мне сказали, что чужаки ищут место, которое нельзя найти. И, кажется, вы еще не потеряли надежду добраться до него. Возможно, вы знаете что-то, чего не знаю я… или думаете, что не знаю. – Мамак сел перед молодыми людьми, уперев растопыренные пальцы в грубую столешницу. – Я отведу вас туда, где должен располагаться монастырь. Дорогу можно найти по древним картам, и никто не знает горы лучше, чем я. Но когда мы доберемся до места, вы поймете, что я имел в виду, когда сказал, что монастырь нельзя найти. Вы идете на север и вдруг обнаруживаете, что пришли на юг, хотя постоянно сверяли каждый свой шаг с ориентиром. Есть в этом месте что-то необычное, затуманивающее ум и сбивающее с пути, хотите вы этого или нет. Поверьте, вы не первые смельчаки, пытающиеся найти монастырь. – Проводник заговорщически подмигнул. – Ну что, вы еще хотите идти?
– Сколько ты возьмешь за свои услуги?
– Пятьсот поков. Нет, округлим до десяти ширетов.
– Мы заплатим монетами. У нас нет бумажных денег, – солгала Кайку.
Бабушка учила, что не стоит выставлять кошелек на всеобщее обозрение, особенно в местах подобных этому. Возможно, Мамак думал, что запросил высокую цену, но это по городским меркам деньги были относительно небольшие.
Новый знакомый пожал плечами.
– Половину вперед.
– Хватит и трех сотен, – не согласилась Азара. – Остальное получишь, когда окажемся на месте.
– Как скажешь, – не стал спорить проводник.
– Хорошо. Когда отправимся?
– Вы оплатили ночлег?
Азара отрицательно покачала головой.
– Тогда можем отправляться прямо сейчас.
– Но там же темно. – Тэйн кивнул на окно.
Мамак округлил глаза.
– Вначале тропа будет такой же широкой, как дорога. Чтобы пройти ее, потребуется несколько часов. Потом сделаем привал. И утром двинемся дальше, там будет уже посложнее. Надеюсь, у вас есть теплая одежда?
Азара показала все, чем располагали путники. Проводник недовольно скривился.
– Этого мало. Здесь не материк, и ночи не такие теплые. А погода переменчива даже летом. – Он помолчал. – У меня есть на примете один человек, можно запастись всем необходимым перед такой трудной дорогой. Будет лучше, если мы поторопимся.
Следующие несколько дней дались им нелегко.
И Тэйн, и Кайку привыкли к физическим нагрузкам и дальним путешествиям. Им доводилось охотиться в лесах на оленей, ставить капканы, удить рыбу. Тэйн часто собирал редкие травы в предгорьях Чамил, которые соединялись на востоке с лесом Юна. Послушнику случалось забредать довольно далеко, туда, где из земли вылезали камни и исчезала всякая растительность. Но к путешествию по диким тропам в горах Лакмар молодые люди оказались не подготовлены.
Казалось, скалы источали запах смерти, но на самом деле, этот запах свидетельствовал об отсутствии жизни. Остроконечные утесы сменялись пологими каменистыми склонами, на которых изредка можно было заметить клочки жесткой травы или неприхотливых сорняков. Встречавшиеся на пути деревья, сучковатые, изогнутые, иногда разделявшиеся на несколько тонких стволов с сухими сросшимися ветками, заставляли вспомнить предупреждение погонщика. Голубеющие вдали зубчатые пики гор закрывали горизонт. Кругом стояла гнетущая, не располагающая к беседе тишина.
Единственным, на кого мрачные пейзажи не производили тягостного впечатления, был Мамак. Проводник без умолку болтал всю дорогу, рассказывая старые легенды и истории гор, многие из которых путники уже слышали прежде.
Кайку находила рассказы занимательными, к тому же они помогали отвлечься и не замечать усталости. Тропы становились все круче, подъем все тяжелее. Иногда приходилось ползти вверх, цепляясь за выступы и расщелины. Дорога в горы была ее первым серьезным испытанием после выздоровления, и мышцы болели от напряжения. Тэйн, казалось, переносил превратности пути гораздо легче, к тому же гордость не позволяла юноше выказывать усталость; Азара же была неутомима.
Присматриваясь к спутнице, Кайку все больше и больше размышляла о ней. В те времена, когда Азара прислуживала в доме семьи Макаима, девушки дружили и делились многими секретами. Они обсуждали парней, смеялись над привычками отца Кайку, дразнили повара и подтрунивали над Карией, второй служанкой. И хотя с тех пор многое изменилось, а Кария, сама того не ведая, отдала жизнь, чтобы спасти молодую хозяйку, Кайку скучала по прежней Азаре. Новая Азара, возможно, и была настоящей, но казалась холодной, суровой и независимой. Новая Азара не нуждалась в ласковом слове, дружеском взгляде или чьей-либо компании. Похоже, бывшей служанке не было никакого дела ни до Кайку, ни до Тэйна. Юноша принимал ее такой, как есть. А Кайку не знала, как себя вести. Иногда в ее взгляде или жесте проскальзывало что-то знакомое, что-то от упрямого мальчишки, и тогда она сжимала кулаки и хмурила лоб, словно заставляя себя играть новую роль. Кайку знала, что Азара – порченая, но, кроме этого, ничего больше. Красавица оставалась для нее загадкой.
Думала Кайку и о Тэйне.
Когда-то в храме юноша сделал несколько неуклюжих попыток оказать ей знаки внимания, но она отвергла ухаживания, чтобы без помех двигаться дальше. Тэйн последовал за нею и нашел в Аксеками. Юноша рассказал о том, как шин-шины разрушили храм, и о своем решении найти виновников, тех, кто вызвал демонов, но за этими рассказами скрывалось что-то еще, пока непонятное и… странно волнующее. И каждый раз, когда Кайку позволяла себе посмотреть на послушника, когда ее взгляд задерживался на рельефных мышцах поджарого тела, к горлу подкатывался комок. Так получилось, что Тэйн был священником природы, а она – порченой. Ненависть к подобным ей была у него в крови. Рано или поздно послушник узнает правду о своей спутнице. Так же, как и Мисани.
Сердце сжалось от тоски, но Кайку тут же придушила пробудившуюся было печаль.
Мисани. Это имя принадлежало теперь прошлому.
Если ей суждено выжить, она проведет остаток лет в изгнании, презираемая всеми и отвергнутая самыми дорогими людьми. Возможно, она просто бестолковая и не желает признать очевидное: Кайлин ту Моритат и Красный орден – единственные, кто готов ее принять. И хотя за внешним благородством Кайлин явно скрывался некий расчет, отказываться от предложенной помощи она не могла по той причине, что остальные видели бы в ней только зло и мерзость, нечто гадкое и жуткое, вроде тех чудищ, что напали на караван.
Мамак отлично справлялся с обязанностями проводника, и путешественники чувствовали себя в безопасности рядом с ним. Часто он вел их окольными путями, чтобы избежать отвесных скал, или использовал выступы, чтобы пройти к нужному месту. Он редко объяснял, почему выбирает тот или иной путь. Возможно, не хотел раскрывать своих секретов. Но всякий раз, задаваясь вопросом, почему им еще ни разу не встретилось ни одной ужасной твари, о которых было столько разговоров, путники подозревали, что обязаны удачей своему проводнику. Правда, изредка на пути попадались странные мелкие животные. Похоже, это были всего лишь детеныши, шныряющие в поисках еды и рискующие угодить в зубы взрослым особям. О присутствии последних путешественники догадались, когда ночью к свисту ветра присоединился жуткий рев и визг, вырывающийся из чудовищных глоток. Вторую ночь провели без сна, трясясь от страха и вслушиваясь в приближающийся жуткий рев. Неведомые существа взяли стоянку в кольцо, но Мамак не позволил развести огонь, и твари прошли стороной.
* * *
На третий день погода ухудшилась.Буря настигла путешественников на скалистом плато. Кайку потрясла скорость, с какой облака затягивали небо. Она привыкла к неторопливому, степенному движению туч на материке. Там всегда можно было определить, когда начнется или стихнет буря.
Мамак выругался и ускорил шаг в поисках убежища. Для того чтобы пересечь плато, требовалось еще несколько часов, и путешественники боялись, что за это время буря возьмет верх над ними.
Кайку никогда не видела подобного разгула стихии. Пронизывающе холодный дождь колотил с такой силой, что, казалось, в лицо втыкаются острые иглы. Молнии разрезали воздух, раскаты грома сотрясали древние горные склоны. Порывы ветра толкали в спину, пытаясь сорвать одежду и сбить с ног. По совету Мамака они еще в деревне приобрели для путешествия плотные плащи и теперь благодарили проводника за проницательность. Но даже капюшоны, наполовину закрывающие лицо, не спасали от шквального ветра и бьющего наотмашь дождя.
Спины сгибались под тяжестью мешков. Зубы стучали от холода, губы и щеки онемели, и лишь неимоверным усилием воли путники заставляли себя двигаться вперед по скользкому от дождя скалистому склону. Снова и снова Кайку казалось, что она не сделает больше и шагу. Но переборов слабость, девушка шла дальше.
В конце концов мучения закончились. Замерзшие и промокшие, они наткнулись на пещеру и почти без сил ввалились в спасительный проход. Убежище оказалось довольно просторным: четверо взрослых людей разместились здесь без труда. Стены состояли из черного камня с вкраплениями кварца, который влажно поблескивал в сумраке. Земляной пол от самого входа шел вверх, поэтому оставался сухим даже в непогоду.
Мамак исследовал заднюю часть пещеры и убедился, что она необитаема. Время от времени он ударял кулаком по каменной стене и проклинал богов, в особенности Паназу, за настигшую их бурю.
– Похоже, не в духе, – без намека на улыбку заметила Азара.
Кайку, удивленная тем, что молчавшая всю дорогу бывшая служанка, открыла рот, чтобы поделиться столь тонким наблюдением, рассмеялась.
– Рад, что вам двоим так весело, – хмуро проворчал Тэйн.
По его тону Кайку поняла, что он снова не в духе. Такое случалось с ним и прежде, когда юношу словно накрывала темная туча, и он становился раздражительным, колючим и нелюдимым.
Мамак прислонился к стене пещеры и, склонив голову, глубоко дышал, стараясь снять напряжение.
– Сейчас нам нужно согреться, – сказал проводник. – Давайте разожжем костер.
– Каким образом? – огрызнулся Тэйн. – Из чего? На этой проклятой горе нет ни щепки!
– В горах можно развести огонь и другим способом, – спокойно сообщил Мамак, не обращая внимания на враждебный тон послушника.
Тэйн сердито сверкнул глазами и демонстративно направился к выходу, где присел на выступ скалы и задумчиво уставился на низвергающиеся с неба струи дождя. Мех на его капюшоне трепетал под порывами ветра, залетавшего в пещеру. Кайку сидела у влажно мерцающей стены, завернувшись в плащ и трясясь от холода. Азара, вопреки ожиданиям, не расположилась в отдалении, а подсела к бывшей хозяйке, распахнула плащ, обняла девушку и прижала к себе, собирая в складки меховую одежду. Такое поведение спутницы удивило Кайку. Какое-то мгновение она колебалась, затем довольно улыбнулась и благодарно уткнулась Азаре в грудь. Дрожь постепенно унялась. Кайку слышала лишь ровное успокаивающее биение сердца Азары. В этот момент, впервые с начала путешествия, она почувствовала себя в полной безопасности и погрузилась в глубокий сон.
Она проснулась оттого, что стало жарко. Азара, почувствовав ее шевеление, распахнула плащ. Девушка открыла глаза и удивленно заморгала. В пещере горел огонь. Кайку нехотя отодвинулась от подруги, села, выпрямляя затекшую спину, и, заметив пристальный взгляд Азары, благодарно улыбнулась. В ответ Азара кивнула. Тэйн наблюдал за ними с другой стороны костра. В его взгляде сквозило явное неодобрение, а может, и ревность. Снаружи по-прежнему раздавались раскаты грома. Буря продолжала бушевать. Но в пещере было тепло и светло.
– Проснулись? – обрадовался Мамак. – Очень хорошо. Придется переждать бурю здесь. И пока непонятно, когда она прекратится.
Кайку посмотрела на огонь. Яркое пламя с янтарным оттенком давали не дрова, а черное губчатое волокно.
– Огненный мох, – пояснил Мамак, словно прочитав мысли девушки. Он держал в пригоршне что-то сморщенное, черное, похожее на гриб-дождевик. – Почти ничего не весит, а горит в течение многих часов. Легко воспламеняется, и даже горстка дает тепла больше, чем куча дров. Полезная штука, когда под рукой нет дерева, занимает мало места и почти ничего не весит.
Похоже, времени для разговоров у путешественников теперь было предостаточно. Буря не собиралась сдаваться. Мамак достал из сумки флягу с темным, резко пахнущим напитком и пустил по кругу. Путники несли с собой провизию для двухнедельного путешествия, поэтому через несколько минут на костре уже булькал котелок с мясом и овощами. Когда животы наполнились, а языки развязались, обмен мнениями пошел живее, перескакивая с темы на тему. Кто-то шутил. Кто-то смеялся.
Азара завела разговор о наследнице императрицы и нарастающих беспорядках в Аксеками, который захватил путников так, что они даже не заметили, как наступила глубокая ночь. Завязался спор, в котором приняли участие с одной стороны Азара, ставившая под сомнение религиозные убеждения послушника, и Тэйн, твердо стоявший на своих позициях. Кайку помалкивала, а Мамака, похоже, порченые не волновали вообще – лишь бы его не трогали.
Тэйн пытался доказать, что наследница не сможет управлять Сарамиром, поскольку страна никогда не примет порченую императрицу, когда Азара с ледяным спокойствием задала ему один-единственный вопрос:
– Кто вообще знает, что может наследница на самом деле?
Воцарилась мертвая тишина. Костер горел очень тихо, не издавая привычного треска. Тэйн мучительно пытался найти ответ и не мог. Снаружи грохотала и бесилась буря. И даже если какие-то существа и рискнули выбраться из своего логова и отправиться на охоту, то в пещеру не проникало ни единого звука, свидетельствующего об их присутствии поблизости.
– Думаю, что никто. Позвольте, я выскажу свое мнение, – заметив замешательство оппонента, вновь заговорила Азара. – Возможно, мой рассказ покажется вам интересным. Особенно Тэйну. Вы слышали о Либера Драмах? – Прежде чем хоть кто-нибудь успел ответить, она продолжила: – Думаю, название вам неизвестно. Пока его знают только в Аксеками и то лишь по слухам. Но, думаю, скоро все изменится.
– Что это такое? – спросила Кайку. На ее лице плясали тени, отбрасываемые пламенем горящего мха.
– Это самые обыкновенные люди. Они входят в организацию, которая ставит своей целью возведение наследницы на престол.
Тэйн фыркнул и презрительно махнул рукой.
– Еще месяц назад никто даже не мог предположить, что наследница – порченая.
– Мы знали об этом уже давно, – не повышая голоса, возразила Азара.
– Кто это «мы»? – заинтересовался Мамак, передавая девушке флягу со спиртным.
Азара сделала маленький глоток.
– Я никому не подчиняюсь. У меня нет хозяина или хозяйки, – пояснила она. – Но я солидарна с Либера Драмах. Их цели совпадают с моими от начала до конца.
– И каковы эти цели? – требовательно спросил Тэйн.
– Возвести на трон наследницу императрицы, – чеканя каждое слово, промолвила Азара. – Отстранить от власти ткачей. Прекратить уничтожение детей с отклонениями. И остановить ту заразу, что приводит наши земли в упадок.
– Какое отношение имеет возведение на трон наследницы к заразе, поражающей нашу землю? – Похоже, у послушника пробудился интерес к обсуждаемому вопросу.
Азара наклонилась вперед, так, что ее лицо ярко осветили языки пламени.
– Она умеет разговаривать с духами, Тэйн. Это – ее дар. С духами, с животными… она – часть природы. Девочка близка к Эню настолько, что даже трудно представить себе степень этой близости.
– Это богохульство, – возмутился Тэйн. – Порченый не может быть близок к Эню. Кроме того, священники богини тоже умеют говорить с духами. В какой-то степени.
– Нет, вы можете лишь слушать, – поправила его Азара. – Вы можете чувствовать духов природы, ощущать их настроение. А наиболее сильные – таких среди вас очень мало – немного понимают их. Духи представляются людям подобными богам: отстраненные, непостижимые, недоступные. Но наследница может разговаривать с ними. Девочка восьми лет умеет общаться с духами лучше любого священника Эню. И с каждым днем она совершенствует свои способности. Этому принцесса училась не по учебникам, она родилась с этим даром, а теперь учится им пользоваться. Вот чем она не похожа на нас, Тэйн. И это ты называешь порчей.
Какое-то время юноша сидел молча, низко склонив голову. Мамак и Кайку, молчаливые свидетели спора, замерли в ожидании его реакции.
Наконец он качнул головой.
– И вы предполагаете, что наследница может стать мостом между людьми и духами?
– Верно, – подтвердила Азара. – Пока принцесса находится в императорском дворце, в большом городе, населенном людьми с привычным жизненным укладом. Но и вам, и мне известно, что на земле есть такие места, где обитают одни лишь духи. Обыкновенные люди не осмеливаются наведываться туда. Но она смогла бы. Эта девочка – посол, разве вы не понимаете? Связник между нашим миром и миром иным. И если есть хоть какая-то надежда повернуть тот черный поток, который медленно заглатывает нас, то это Люция.
– Откуда ты знаешь? – с чувством спросил Тэйн. Кайку не ожидала, что послушник так быстро сдастся. Вот уж чье поведение невозможно предсказать. – Как вы узнали об этом раньше всех остальных?
– К сожалению, я не могу этого рассказать, – вздохнула Азара. – Вам придется просто поверить мне. Наша жизнь полна опасностей. И моя откровенность может погубить все, чего уже удалось добиться.
Тэйн едва заметно кивнул.
– Кажется, я понимаю.
Больше он ничего не сказал и остаток ночи провел у костра в молчании, размышляя над услышанным.
К утру буря так и не стихла. Не успокоилась стихия и на следующий день. Но больше путешественники не говорили – ни о наследнице, ни о Либера Драмах, ни о чем-либо другом.
Кайку начала тревожиться. Ей еще не доводилось видеть, чтобы природа бушевала так долго. Откуда только в небесах столько воды? Несмотря на заверения Мамака, что такое случалось и прежде, атмосфера в пещере становилась все напряженней, а после опрометчивого заявления Тэйна, что Мамак, возможно, поступил неблагоразумно, проклиная бога водных стихий Паназу, мужчины едва не подрались. Чистившая, наверное, уже в двадцатый раз ружье, Азара невозмутимо наблюдала за их перепалкой.
На третий день к вечеру Мамак объявил, что нужно возвращаться.
– Буря должна скоро стихнуть. – Проводник подбросил в затухающий костер комок горючего мха. – До того места, где по моим расчетам должен находиться монастырь еще не меньше двух дней пути, и еще пять, чтобы возвратиться в Хайм. Если бы все прошло гладко, как я планировал, завтра мы уже должны были бы добраться до монастыря и повернуть к деревне. Тогда у нас хватило бы запасов еды. Но в горах так рисковать нельзя. Во всяком случае я не готов к этому.
– Нам нельзя возвращаться! – не согласилась Кайку. – Я дала клятву Охе. Мы должны продолжить путь.
– Боги терпеливы, Кайку, – попыталась успокоить ее Азара. – Ты не должна забывать свой обет, но нельзя бросаться вперед подобно слепцу. Лучше отступить и повторить попытку.