Вудивисс Кэтлин. Волшебный поцелуй

   — Ах, Джеффри, ты так завидуешь моей красоте и успеху у дам, что не остановился перед тем, чтобы ранить меня в самое сердце, да еще к тому же в присутствии своей красавицы жены! Что она о тебе подумает? Грубиян! Невежа! — С этими словами Фаррел встал и с подчеркнуто изысканным поклоном обратился к Рейлин: — Мадам, если вы согласны наказать этого недостойного волокиту, знайте, что я готов дать ему вдвое большую сумму, чем он заплатил вашему дяде, за одну вашу улыбку.
   — Вот вам моя улыбка — это лучшее, что я могу предложить, — со смехом ответила Рейлин. Тучи рассеялись, лучезарное настроение снова вернулось к ней. — Даже под угрозой смерти я не смогла бы улыбнуться радушнее!
   Перед тем как Рейлин и Элизабет удалились для снятия мерок, Фаррел отозвал свою помощницу в сторону и шепотом что-то сказал ей. Элизабет кивнула. Затем, обратив улыбающееся лицо к Рейлин, она повела ее в примерочную, а Фаррел вернулся к Джеффри, который с гордостью новоиспеченного мужа смотрел вслед своему сокровищу. Когда дверь за дамами закрылась, Фаррел неторопливо заговорил:
   — Тебе не стоит опасаться того, что Нелл загубит наряд для Рейлин, пока он здесь, я за него отвечаю; к тому же Элизабет знает, как руководить мастерицами. Что касается Нелл, то ей приходится дорожить местом. Элизабет найдет слова, чтобы убедить ее смириться с судьбой. Нелл объяснят, что ее поведение было непозволительно, и в следующий раз она будет гораздо сдержаннее. Но за пределами этого дома она вправе поступать как ей вздумается, имей это в виду, Джеффри.
   — А ты счастливчик, приятель, что у тебя работает Элизабет! Согласись она принять одно из предложений, которых, как я слышал, ей было сделано немало от весьма достойных джентльменов, и это создало бы тебе немало проблем.
   — Не приведи Бог, Джеффри.
   — Тогда тебе не мешает подумать о том, какими способами держать ее под своим крылышком, а то не успеешь оглянуться, как ее у тебя уведут.
   — Лучше попридержи язык, друг мой. Давай оба сделаем вид, что я не понял твоего намека.
   В ответ Джеффри только хмыкнул:
   — Кажется, он попал в точку.

Глава 4

   Джеффри был человеком щедрым по натуре, и ему доставляло искреннее удовольствие тратить деньги на свою молодую жену. Решив сделать ей какой-нибудь приятный памятный подарок, Джеффри подвел Рейлин к двери ювелирного магазина, но, к его удивлению, она со смехом потащила его прочь.
   — Прошу тебя, Джеффри, не надо! Ты и так сделал для меня слишком много. Мне не нужны дорогие побрякушки, когда у меня есть такой замечательный муж.
   Давай просто прогуляемся и полюбуемся витринами, я уже забыла, что такое просто гулять: с тех пор как арестовали отца, мне, как ты понимаешь, это не часто удавалось.
   — Твое желание для меня — закон.
   Супруги не спеша гуляли по улицам, то и дело останавливаясь, чтобы принять поздравления и добрые пожелания от соседей и друзей. В городе у Джеффри оказалась тьма знакомых. Среди множества чужих для Рейлин людей наконец нашлась и ее знакомая — заметив молодоженов, к ним со всех ног спешила улыбающаяся Тельма Брюстер.
   — О, вы такая сладкая парочка, словно сливочные розочки на пирожном! Теперь-то я понимаю, отчего уже две недели никто из вас в городе носа не показывает! Знаете, когда я увидела, что вы заходите в магазин к мистеру Иву, то чуть было не побежала следом, но тут вошла покупательница, и мне пришлось заняться ею. Итак, вы поженились. По правде сказать, это было мудрое решение, Джеффри, — теперь вы самая красивая пара в Чарлстоне.
   — Именно послушавшись вашего совета, миссис Брюстер, я решил взять Рейлин в жены, — простодушно сообщил модистке Джеффри, — и очень этому рад. Теперь Оукли перестал быть пристанищем холостяка, и, знаете, я очень счастлив.
   Миссис Брюстер по-матерински потрепала Джеффри по щеке.
   — Когда я настоятельно рекомендовала вам найти хозяйку для Оукли, я и представить не могла, что все случится так быстро!
   — Мы благодарны вам за то, что вы приютили нас у себя в доме после стычки с Купером Фраем, миссис Брюстер, — заметил Джеффри. — Возможно, вам будет небезынтересно узнать, что я сделал Рейлин предложение, когда мы у вас пили чай.
   — Как это романтично! — воскликнула Тельма. — Подумать только, на моей кухне!
   Рейлин с искренней теплотой пожала пожилой даме руку:
   — Никогда не забуду вашу доброту, миссис Брюстер. Спасибо вам за участие.
   — О, не стоит благодарности! Я всего лишь предложила вам чаю, а уж Джеффри сделал все остальное: сначала вытащил вас из-под копыт лошади, а после не дал вашему дяде осуществить бесчестный торг.
   — И все же, миссис Брюстер, именно вы предложили нам свое гостеприимство в тот момент, когда мы больше всего в нем нуждались, — продолжала Рейлин. — Мы всегда будем перед вами в долгу.
   Миссис Брюстер рассмеялась: ей, очевидно, было приятно, что перед ней рассыпаются в благодарностях. В конце концов Джеффри настолько расчувствовался, что заявил, что его жене необходимо приобрести себе шляпку или даже две в дополнение к новым нарядам. Рейлин не стала ему возражать, поскольку, проходя мимо галантерейного магазина миссис Брюстер, присмотрела там кое-что весьма симпатичное. Перемерив с десяток шляпок, кокетничая перед зеркалом и перед мужем, который весь светился радостью, любуясь женой и блаженствуя в роли новоиспеченного супруга, Рейлин спросила у него, что ему понравилось больше всего. Джеффри без колебаний выбрал две самые красивые шляпки. Рейлин полностью разделяла его вкусы, и ей оставалось только благодарно улыбнуться ему, принимая подарок.
   Погрузив коробки в экипаж, Джеффри взял Рейлин под руку, и они продолжили прогулку. Тадеуш ехал рядом по мостовой, чтобы всегда быть поблизости на случай нужды.
   Когда молодые супруги зашли в модный ресторанчик перекусить, сразу несколько пар приблизились к их столику, чтобы поздравить и пожелать им счастья. Рейлин оставалось лишь удивляться тому, сколько людей близко знают ее супруга.
   Джеффри пользовался несомненным уважением у людей значительно старше его по возрасту, а те, кто был младше его, не боялись подшутить над ним, прохаживаясь насчет того, что он якобы поторопился с женитьбой, опасаясь, что его опередит кто-нибудь из более молодых соперников!
   Хорошенькие благовоспитанные молодые дамы были более сдержанны в своих поздравлениях, кое-кто из них даже продолжал кокетничать с ним. Барышни строили глазки, игнорируя тот факт, что Джеффри теперь не свободен. Только потом они не без любопытства бросали взгляды на Рейлин. После представлений некоторые дамы были искренне удивлены, если не сказать раздосадованы, изменением статуса объекта их внимания, и это служило очередным подтверждением тому, что опасения Рейлин не совсем безосновательны. Судя по всему, Нелл была только одной из многих, кто строил далеко идущие планы в отношении ее мужа.
   Сам же Джеффри просто наслаждался солнечным деньком и обществом молодой жены. Он простодушно радовался тому, что Рейлин рядом, что он может сжимать ее руку и всем демонстрировать свое счастье. То и дело он спрашивал ее, не хотела бы она посмотреть попристальнее на то, что ей особенно понравилось из выставленного в витринах.
   Внимание Рейлин привлекла забавная старинная безделушка в магазине антикварных товаров, и она попросила Джеффри остановить экипаж. Деревянная, обитая медью шкатулка стояла на столе в окружении нескольких других, весьма на нее похожих, но та, что ей понравилась, заметно отличалась от прочих. Странное дело, но в ней она узнала ту самую шкатулку, в которую однажды отец спрятал золотые монеты.
   — Видишь вон ту вещь на столе? — указала Рейлин на шкатулку.
   — Симпатичная шкатулка. — Джеффри прищурился, глядя на предмет сквозь толстое стекло. — Ты хотела бы ее купить?
   — Думаю, да. Когда-то она принадлежала моему отцу, незадолго до ареста он попросил мою мать беречь ее, но после смерти золото, которое там было, уже не могло ему пригодиться. Во время плавания мать из опасения, что на шкатулку могут покуситься грабители, попросила Купера Фрая сохранить ее у себя. Она полагала, что может доверять брату, но, увы, шкатулку мы больше так и не увидели: Купер сказал, что у него ее украли. Сам он провел это путешествие с большим комфортом, тогда как нам пришлось испытать на себе все тяготы плавания третьим классом. Раз шкатулка продается здесь, значит, Купер — вор, и я подозревала его не напрасно. Если не он принес эту шкатулку сюда, значит, это сделал кто-то из его дружков.
   — Нет причин, по которым эта вещь не может вновь стать твоей. Пусть она будет тебе памятью об отце.
   — Спасибо, Джеффри! — воскликнула Рейлин в порыве благодарности, и они вошли в лавку.
   Здесь царили приятная прохлада и полумрак. Седовласый джентльмен вышел им навстречу из глубины магазина.
   — Доброе утро, господа, — с приятной улыбкой поприветствовал он вошедших. — Чем могу служить? Или вы просто хотите посмотреть товар?
   — Нас заинтересовала вон та вещица, — ответил Джеффри, указывая на шкатулку.
   — Красивая, не правда ли? Английская работа. Не слишком вычурная. Скорее всего прошлого века. Должно быть, она принадлежала какому-то аристократу или государственному деятелю — в таких они обычно держат важные бумаги.
   — Когда вы купили ее, было ли что-то внутри? — тихо спросила Рейлин.
   — Конечно, нет, мадам, — ответил продавец и внимательно взглянул на Рейлин. — Вам, вероятно, знакома эта вещь?
   — Очень даже знакома. — Рейлин нехотя, словно с опаской, протянула руку к шкатулке и погладила тяжелую крышку. — Когда-то она принадлежала моему отцу.
   — Не похоже, чтобы в Чарлстоне отыскалась точная копия этого изделия, — заметил Джеффри.
   Рейлин коснулась пальцем небольшой вмятины на крышке.
   — Видите эту метку? — спросила она. — Она появилась, когда мне было пять лет. Я сидела у отца на коленях, и тут мать позвала меня; вскочив, я оступилась и едва не ударилась головой о каминную решетку. Отец успел подхватить меня, но задел локтем шкатулку, и она упала. Потом я с гордостью показывала друзьям эту вмятину. Кто-то спросил, не досталось ли мне за это, но папа тогда сказал, что вещи для него ничего не стоят по сравнению с его драгоценной дочуркой. Главное, что я не пострадала.
   Боясь, что вот-вот расплачется, Рейлин замолчала.
   Джеффри обнял жену за плечи. Она подняла затуманенные печальными воспоминаниями глаза и увидела, что муж смотрит на нее с глубоким сочувствием. Проглотив комок в горле, Рейлин взяла протянутый Джеффри носовой платок и промокнула глаза. Собравшись с духом, она даже улыбнулась, но улыбка получилась горькой.
   — Я в порядке. — Голос ее слегка дрожал.
   — Сэр, я хочу купить эту вещь своей жене, но мне также было бы интересно услышать о том, как она к вам попала. Вы не помните, кто вам ее продал?
   Антиквар задумчиво посмотрел на Джеффри.
   — Кажется, ее принес сюда человек, который только что приехал из Англии. Он назвался Купером и сказал, что шкатулка принадлежала его сестре, которая умерла, и теперь он хочет получить за вещь как можно больше денег, поскольку на вырученные средства собирается кормить племянницу. Как я полагаю, вы и есть его племянница?
   Рейлин не хотела признавать родства с человеком, который оставил мать умирать, в то время как сам тратил ее деньги на карты и вино.
   — Он назвал себя моим дядей, но у меня есть на этот счет сомнения. Как бы там ни было, этот человек — презренный негодяй, который наживался на нашей беде.
   — Если бы я заметил что-то подозрительное, я бы никогда не приобрел ее.
   — Уверяю вас, сэр, вы не единственный, кого Фрай Купер успел надуть, и, боюсь, не последний. Моя мать поверила ему, когда он назвался ее братом, и поплатилась за это жизнью.
   — Мне очень жаль, — смущенно пробормотал седой антиквар.
   — Ничего. Теперь шкатулка будет служить мне памятью об отце. Я рада, что вы ее приобрели, и благодарна моему мужу за то, что он готов купить для меня эту вещь. Надеюсь, она станет реликвией, которую будут передавать в нашей семье из поколения в поколение. Если бы вы не приняли ее у Купера, я бы так и не узнала, что с ней случилось.
   — Вы столь же благородны, сколь и красивы, мадам. Хочу надеяться, что месяц от месяца и год от года шкатулка будет лишь подниматься в цене как произведение искусства и как хранилище воспоминаний о вашем достойном батюшке.
   — Они уже выходят, — объявил Одни Хайд, выглянув из окна взятого напрокат экипажа, в котором он чувствовал себя в полной безопасности. — Смотри-ка, мистер Бирмингем еще что-то купил своей дамочке.
   — Черт побери! Не высовывайся, пока тебя никто не увидел. Ты забыл, что шериф все еще жаждет твоей крови?! — с сильным немецким акцентом раздраженно бросил ему в ответ Густав Фридрих.
   Курчавый блондин заносчиво усмехнулся, окинув взглядом своего спутника, крупного немца, которому на вид было лет сорок. Лицо Фридриха казалось туповато-упрямым, правая рука висела на перевязи. Красавцем его назвать было трудно: мясистый нос, водянистые серо-голубые глаза под тонкими дугами бровей, лысый, словно до блеска отполированный череп не придавали ему привлекательности.
   Олни безразлично повел плечом и откинулся на спинку изрядно потертого сиденья.
   — Не стоит беспокоиться из-за этого недоумка шерифа, мистер Фридрих, он меня не найдет. Я знаю здешние места как свои пять пальцев. Шериф мне не помеха.
   — Вот этой своей пятерней я тебе и заеду по шее, если по твоей глупости мы опять попадем в переплет, — гаркнул немец. — Я не забыл, что это ты выстрелил в герра Бирмингема. Из-за тебя его пистолет дал промашку, и пуля угодила в меня! Да и шериф не такой дурак, каким ты хочешь его представить. Это у тебя не хватает мозгов, а не у него. Не окажись я поблизости, repp Бирмингем тебя сегодня же сцапал бы и передал шерифу или сначала превратил бы тебя в кусок кровавого мяса, а потом уже отдал шерифу.
   — Может, так, а может, нет. Еще вопрос, кто бы кому надавал. Ах да, забыл сказать вам спасибо за то, что подсадили меня к себе. Здорово мы этого дурака провели! Вот только, мистер Фридрих, не советую вам так кипятиться из-за того, что уже прошло, а то у вас печенка развалится!
   — Кретин, что ты в этом понимаешь!
   — Я, может, и ничего, только вот доктор Кларенс говорил, что она позеленела от скопившейся желчи и вот-вот лопнет.
   — Послушай, ты меня раздражаешь, — процедил немец.
   — Больше, чем мистер Бирмингем?
   Густав брезгливо скривился, бросив из окна взгляд на высокого, нарядно одетого мужчину, прогуливавшегося под руку с прелестной молодой женой. Заметив шкатулку, немец презрительно пробормотал:
   — Этот дурак только портит женщину, покупая ей все, что она захочет. Когда она вновь будет моей, я займусь ее воспитанием.
   Одни вскинул голову и с интересом поглядел на товарища.
   — И как это вы намерены заполучить миссис Бирмингем обратно? План Купера натравить Нелл на Бирмингема провалился. Он-то надеялся, что миссис Бирмингем возненавидит своего муженька, который обрюхатил девчонку, но, похоже, они вполне ладят друг с другом.
   — Вот поэтому ты разыщешь Фрая и передашь ему, что если он не придумает план, который сработает, то до будущего лета ему не дожить. Он должен знать, как заставить миссис Бирмингем возненавидеть мужа.
   Одни, которому не дано было понять все эти премудрости, только плечами пожал, как это делает ребенок, вынужденный подчиниться глупому диктату взрослых.
   — К чему звать на помощь Купера, когда и я могу на что-то сгодиться? Ходят слухи, что он не просыхает, а что путного придумаешь спьяну? К тому же до лета ему все равно не дожить: столько виски ни одна печенка не выдержит.
   — Опять печенка! Что ты, доктор, что ли?
   — Да я только спросить хотел, мистер Фридрих, на что нам этот слизняк?
   — Мы должны выяснить, что нового он может нам предложить. К тому же, если Купер поверит, что мы можем его убить, не все ли равно, сдохнет он после этого сам или с нашей помощью?
   — Но вы ведь ему еще и заплатите за содействие. Какова плата за план? — В глазах у Одни заблестели жадные огоньки.
   Густав прищурился, словно раздумывая, стоит ли называть этому щенку сумму.
   — Тысяча американских долларов. У Одни даже челюсть отвисла.
   — Вы и вправду так сильно хотите эту девку даже после того, как она глумилась над вами, когда вы корчились от боли?
   Столь неуместное напоминание вызвало известную Одни реакцию: немец набычился и зарычал.
   — У вас такое доброе сердце, мистер Густав, — поспешил добавить Одни, — что вы способны простить этой рыжей бестии ее свинство.
   — Если я позволю герру Бирмингему или даже Куперу спокойно жить после того, как они обвели меня вокруг пальца, кому-то еще может прийти в голову идея меня дурачить, — прорычал Фридрих.
   — Вы и впрямь готовы заплатить Куперу столько денег за исполнение ваших приказов, тогда как он сам заварил всю кашу и продал вам девчонку, уже получив семьсот пятьдесят долларов от Бирмингема? Как вы можете такое прощать?
   — Если Купер приведет мне девчонку, то я буду считать себя в выигрыше: по мне она стоит тех денег, что я за нее плачу. Если нет — я скормлю его рыбам. На самом деле я намерен рассчитаться с ним за обман, но это будет после того, как он доставит мне женщину. Если он убьет Бирмингема, чтобы мне угодить, — усмехнувшись, Густав махнул рукой, — его за это повесят, а не меня.
   Одни все еще никак не мог прийти в себя. Тысяча долларов, когда вокруг полно девок и за пять долларов можно найти любую на свой вкус!
   — Простите, мистер Фридрих, вы уверены, что хотите иметь дело с человеком, которому не можете доверять? Как бы Купер опять вас не надул.
   — Я дам ему последний шанс. Если он не сделает то, что от него требуется, его ждет смерть, если сделает — я дам ему тысячу за вычетом того, что он у меня украл. Пригласи Фрая ко мне, я желаю обсудить с ним это дело.
   Одни кивнул.
   — Готов исполнить любое ваше желание, благодетель, — со смесью угодливости и нахальства произнес он.
   Прогулка по магазинам подходила к концу, когда Джеффри заметил, что жена устала. Чета Бирмингем села в ландо, и Джеффри велел Тадеушу покатать их по городу. На этот раз Рейлин с интересом смотрела по сторонам. Муж показывал ей достопримечательности, рассказывая занятные истории, связанные с тем или иным местом, а позже предложил пообедать.
   — Если ты не слишком устала, я бы отвел тебя в ресторан, который сам очень люблю. Он как раз за углом. Как насчет того, чтобы пройтись туда пешком?
   Рейлин чувствовала себя вполне отдохнувшей после неторопливой прогулки в ландо, и, хотя она сильно сомневалась в том, что где-либо ей могут предложить пищу более изысканную, чем та, что обычно подавали в Оукли, с мужем она готова была пойти куда угодно.
   — Какой восхитительный вечер, Джеффри! Если бы я не была так страшно голодна, то предложила бы еще погулять.
   — О каком именно голоде идет речь? — поинтересовался Джеффри, как бы невзначай касаясь ладонью ее полной груди.
   — И о том, и о другом! — со смехом ответила Рейлин, чувствуя, как по телу пробегает знакомая дрожь.
   — Что ж, сама виновата. — Зеленые глаза Джеффри таинственно блестели в сгущающихся сумерках. — Теперь я весьма решительно настроен на то, чтобы снять комнату на часок и утолить свой голод.
   Рейлин погладила мужа по лацкану сюртука. Наступало время возвращаться домой, и она задумалась о том, что их ждет в Оукли. Сегодня впервые с тех пор, как прозвучали традиционные клятвы у алтаря, им предстояло провести вместе всю ночь. Если утро послужило лишь прелюдией к тому наслаждению, что можно извлечь из слияния в одно двух любящих тел, то ночью им едва ли удастся уснуть.
   — О, я бы предпочла поскорее вернуться домой, в нашу комнату. Мы могли бы запереть все двери и оставаться в спальне до тех пор, пока не почувствуем себя готовыми к другого рода занятиям. К тому же, — Рейлин кокетливо взмахнула ресницами, — у меня есть ночная рубашка, которую ты до сих пор не видел. Я хранила ее для нашей первой совместной ночи.
   — Противиться искушению выше моих сил.
   — Эй, что это вы тут делаете?
   Рейлин и Джеффри одновременно обернулись на голос Купера Фрая, который с пьяной ухмылкой направлялся прямо к ним.
   — Если бы я мог верить своим бедным старым глазам, я бы подумал, что это мои знакомцы, Бирмингемы.
   — Вижу, Фрай, что ты не способен держать слово, — нахмурившись, ответил Джеффри. — Согласно нашей договоренности, ты должен был оставить нас в покое.
   Бородач в засаленной грязной одежде сделал шаг в сторону, но Джеффри, разгадав его намерения, схватил жену за руку. — Что такое, — заплетающимся языком проговорил пропойца, от которого сильно несло перегаром, — мы стали слишком гордыми, с такими, как я, больше знаться не хотим?
   — Ты пьян, Фрай, — презрительно процедил Джеффри, — иди найди себе помойную яму и проспись там.
   Фрай закатил глаза и патетическим тоном воскликнул:
   — Мне некуда идти! Из квартиры меня выгнали за неуплату. Может, племянничек, одолжишь своему несчастному дяде пару сотен американских монет?
   — Я тебе не родственник, — оборвал его Джеффри, — и денег не дам, поскольку ты и так уже получил от меня больше, чем заслуживаешь. Тогда я не видел иного способа вызволить Рейлин. В своем стремлении продать ее подороже ты и не подумал о ее благополучии.
   — Пусть так, но посмотри, как я угодил тебе, отдав свою племянницу, — заплетающимся языком проговорил Фрай, надеясь, что этот аргумент заставит Бирмингема стать щедрее.
   — Ты не отдал мне племянницу, — с нажимом произнес Джеффри. — Я ее купил.
   Обернувшись к Рейлин, Фрай заставил себя сфокусировать на ней взгляд.
   — А ты, девочка, разве не довольна тем, что сделал для тебя Купер? Где же твоя благодарность?
   — Иди-ка лучше отсюда. Моя жена не желает иметь с тобой никаких дел.
   — Отпрыск моей родной сестры, ее плоть и кровь, считает, что слишком хороша для старины Купера? А ты, Джеффри? Я отдал тебе эту женщину по твоей просьбе, и где теперь твоя благодарность? Вместо этого ты норовишь дать мне по шее! Думаешь, я не понимаю? Оба вы воротите от меня нос, как от вонючего скунса, а сами-то чем меня лучше?
   — Похоже, Фрай, виски отняло у тебя память. Сейчас я ее освежу. У меня найдется по меньшей мере с десяток свидетелей, которые под присягой подтвердят, что ты взял у меня деньги взамен обещания никогда не предъявлять никаких претензий ни ко мне, ни к своей племяннице. Если ты еще раз посмеешь приставать к нам со своими просьбами, можешь распрощаться навек с той суммой, что получил от меня. А если ты не сможешь выплатить мне все семьсот пятьдесят долларов, что я отдал тебе за Рейлин, придется тебе поработать у меня на плантации до тех пор, пока самый последний цент не окажется в моем кармане. Надсмотрщиком у тебя будет Франк Фергюс, он не даст тебе пригубить ни капли. А теперь, может, ты все же оставишь нас в покое, пока я не заставил тебя зарабатывать на жизнь честным трудом?
   Услышав столь суровую угрозу, Купер на некоторое время лишился дара речи и, словно рыба, выброшенная на берег, открывал и закрывал рот, распространяя зловоние.
   — Где же мне взять денег, если у меня и чертов фартинг не удержится? Уж не знаю как, но деньги уплывают из моих рук, словно вода.
   Фрай жалобно шмыгнул носом.
   Обняв жену, Джеффри повел ее прочь от зловонного пьяницы, и по дороге Рейлин рассказала ему, что впервые Фрай Купер вошел в их жизнь около полугода назад, появившись на пороге небольшого коттеджа в пригороде Лондона, куда Рейлин с матерью переехали после того, как отец был обвинен в государственной измене. К немалому удивлению Эвелины Баррет, матери Рейлин, Фрай назвался ее братом. У Эвелины действительно был брат, который считался погибшим. Будучи совсем молодым человеком, он отправился в плавание, но корабль потерпел крушение, и все пассажиры утонули в море. Однако Фрай заявил, что ему удалось спастись: его подобрало пиратское судно, и за свое спасение он вынужден был служить на нем долгие двадцать лет, пока три года назад его не перепродали одному испанцу, который, в свою очередь, проспорил и свой кошелек, и Купера Фрая англичанину. С англичанином Фрай вернулся наконец в Лондон.
   Рейлин с самого начала сомневалась в правдивости истории, рассказанной новоявленным дядей. Джеффри не мог не разделять сомнений своей жены, ибо ничего общего у Рейлин и Купера не было ни во внешности, ни в характере.
   Завернув за угол, молодожены подошли к небольшому, но очень уютному домику, окруженному ухоженным садом. На первом этаже располагался ресторан, на втором — небольшая гостиница. Несколько столиков стояло прямо в саду, среди кустов жасмина и роз. Аромат цветов смешивался с аппетитным запахом из кухни.
   Владелец ресторана и гостиницы, увидев Джеффри и его жену, поспешил к ним с приветливой улыбкой на добродушном лице.
   — Заходите, заходите, мистер Бирмингем. Мне сказали, что вы сегодня наведались в наш город с супругой, и я осмелился пригласить вас перекусить у меня, взял на себя смелость зарезервировать для вас столик на веранде.
   Джеффри без удивления воспринял сообщение трактирщика, ибо слухи имели обыкновение распространяться в Чарлстоне с потрясающей скоростью.
   — От вас ничего не утаишь, Бертран, — заметил Джеффри. — Ваши клиенты всегда держат вас в курсе последних событий.
   — Что правда, то правда, — с хитроватой улыбкой ответил хозяин и провел гостей через зал на веранду. Плющ и дикий виноград вились по решеткам, создавая сплошную зеленую стену, и у посетителей ресторанчика, сидевших здесь, возникало приятное ощущение уединенности и комфорта.