Вулвертон Дэйв. Золотая Королева

   За домиками заполыхало белое химическое пламя, зашипели и захлопали выстрелы. Миновав последний ряд строений, Орик увидел всю картину боя. Несколько человек вели перестрелку с завоевателем.
   Огненные линии пересекали небо. Двое других завоевателей уже пылали.
   Со стоянки поднялся в воздух аэрокар. Панта сидела, съежившись, за другой машиной. Увидев Орика, она припала к земле и крикнула ему, чтобы он сделал то же самое.
   Один человек получил ранение, за ним другой, но великан был окружен и через несколько секунд вспыхнул факелом.
   Неизвестные, перекликаясь, пробежали через стоянку на север и скрылись в темноте и тумане. Саму стоянку ярко освещали пылающие завоеватели и подожженные машины. Панта бросилась сквозь дым к Орику.
   - Уходим! - крикнула она и устремилась к магникару огромной величины.
   - Не могу! - ответил Орик. - Мне надо найти Мэгги!
   - Она улетела в аэрокаре! Пошли!
   Орик замер в удивлении. Ему не пришло в голову, что Мэгги могла бежать без него, но она поступила разумно. Если бы его не обуревало желание, он бы внимательнее отнесся к ее предостережению. Орик был только благодарен судьбе за то, что Мэгги удалось бежать.
   - Видела ты этих людей? - спросил Орик, догоняя Панту. - Они что, братья?
   - Нет! Это Джаггеты. По мне, если и есть кто противнее дрононов, так это Джаггеты. А твоя подруга улетела с ними.
   Панта прыгнула в свой большой магникар, а Орик залез на сиденье рядом.
   - Кар, - сказала Панта, - подними колпак и отнеси меня домой. Скорее! Над головой у Орика закрылся стеклянный верх, и двигатели включились.
   - А что в них плохого, в Джаггетах? - спросил Орик, когда магникар устремился вперед, лавируя между горящими обломками.
   - Это трудно объяснить. Раньше они защищали нашу планету, но теперь, когда верх взяли дрононы, Джаггеты свихнулись. Они клонируются чересчур много поколений подряд. Их ДНК испорчена, и каждое новое поколение еще ненормальнее, чем предыдущее.
   Орик ничего не понял из ее слов. Он чувствовал легкое опьянение. Он сидел в закрытой машине рядом с красивой молодой медведицей в течке, и голова у него кружилась от ее запаха. Если добавить к этому волнения последних дней и усталость - как тут бедному медведю мыслить ясно?
   Магникар Панты несся на юг над шоссе, по которому Орик ехал всего несколько часов назад. Орик нервничал - ему хотелось поскорей оказаться в убежище. Через какое-то время, показавшееся ему долгим, кар резко свернул в горы по извилистой дороге и остановился перед каменным домиком на холме. В окне горел теплый свет, и Орик увидел внутри столовую с прекрасным камином, большим столом и яркими цветами, растущими в висящих на стенах горшках. Орик вытаращил глаза: ни у одного медведя на Тиргласе не было такого чудесного дома.
   Орику стало не по себе. Стеклянный колпак опустился, и в кабину хлынул холодный воздух. Медведь глубоко дохнул несколько раз, пуская пар изо рта.
   - Пойдем в дом? - нежно проскулила Панта.
   У Орика непонятно почему потекли слюнки. Он знал, что если он сейчас войдет с Пантой в дом, то непременно лишится невинности. Всего несколько дней назад он едва не принес обет целомудрия, но вот оно, искушение, сидит рядом с ним, хлопает карими глазами и сеет вокруг аромат желания.
   За последние несколько дней Орик многое повидал. Покой Сианнеса проник ему в душу - там, по мнению медведя, был рай. На Брегнеле Орик видел кости мертвых детей и вдыхал отравленный воздух. Он видел, как Эверинн чуть было не сотворила то же самое с Фэйлом, и много размышлял обо всем этом. Неужели Бог позволил ему заглянуть за те горы, где еще не бывал ни один медведь? И по какой причине - в награду ли за то, что Орик стремился служить Ему, или в каких-то своих божественных целях? Может быть, Орику предназначено особое место среди медведей? И какое место в Божьих планах занимает Панта?
   Некоторые священники на Тиргласе придерживались мнения, что Божий завет Адаму и Еве "плодитесь и размножайтесь" относится ко всем созданиям. Но Орик всегда верил в то, что может полностью доказать свою преданность Богу, лишь принеся обет целомудрия.
   О Боже, прошептал про себя Орик, ведь это ты привел меня сюда. Я мог бы устоять, но ты привел меня к ней в дом. Клянусь, что после этой единственной ночи я приползу к тебе на коленях и принесу тебе свой обет целомудрия.
   - Орик, не за тобой ли гнались эти завоеватели? - взволнованно, с хрипотцой, спросила Панта.
   - Похоже, что за мной, - сознался он.
   Панта округлила глаза и облизнулась:
   - Потряса-а-юще!
   Орик задрожал от предвкушения и пошел за ней в дом.
   Мэгги очнулась в желтой дымке, слыша чей-то голос, - и поняла, что это говорит она сама. Но в мозгу у нее звучали чьи-то чужие вопросы: где клон Семарриты? Почему ты солгала Первичному Джаггету? Где ты должна встретиться с клоном Семарриты? Сколько "терроров" имеется у клона Семарриты? Ты показала, что Вериасс и упомянутый клон давали тебе противоречивые версии относительно своих планов; откуда тебе знать, не оставили ли они бомбы в тех мирах, которые посетили?
   Вопросы звенели у нее в голове, и Мэгги приказывала себе не отвечать на них, но продолжала говорить помимо воли.
   Ей казалось, что голова у нее вот-вот расколется. Что-то вроде тисков сжимало череп по обе стороны лба. Мэгги хотела пошевелить руками, вскинуть ногу - и не смогла. Рядом Джаггет или кто-то из его клонов произнес:
   - Дайте ей опять наркотик, быстро.
   - Нет! - крикнула она, и холод небытия поглотил ее.
   Потом - должно быть, несколько часов спустя - она опять очнулась. Голова болела. Мэгги лежала на полу в холодной каморке с каменными стенами - без света, без окон и без мебели. Белые стены потрескались, словно обветренная кожа. Мэгги ощупала голову - манта пропала. Холод пробирал до костей, и Мэгги увидела, что на ней нет ни белья, ни обуви - только бледно-зеленое платье, в котором она ходила последние дни. Пол был грязный, в комнате неприятно пахло.
   Мэгги встала и подошла к двери, которая тут же открылась. В коридоре стояли двое Джаггетов и улыбались ей, оба в свежей коричневой форме военного образца.
   - Кто-нибудь из вас - Первичный Джаггет?
   Оба Джаггета одновременно покачали головой в знак отрицания.
   - Он приглашает тебя к завтраку, - сказал один.
   - К завтраку? Значит, я всю ночь провела без сознания?
   - Да. Мы сочли желательным дать тебе наркотик. Мы не любим, когда чужие ходят по нашему городу. - Мэгги заглянула в темные глаза Джаггета и отметила их блеск, показавшийся ей безумным. Должно быть, она подсознательно поняла это еще ночью.
   - Понимаю, - тихо ответила она.
   - Так что же, идем?
   - Да. - И Мэгги знаком предложила им показать ей дорогу.
   - Пожалуйста, иди вперед. Мы предпочитаем следовать сзади.
   - Но я же не знаю, куда идти.
   - Иди вперед. Мы скажем тебе, где поворачивать.
   Мэгги пожала плечами и зашагала по грязному коридору. Там, где он пересекался еще с одним, Джаггет сказал ей: "Направо". Они шли по какому-то подземному цеху, и повсюду суетились Джаггеты в тускло-коричневых комбинезонах: одни таскали ящики, другие стояли у мониторов, третьи распоряжались. Мэгги не могла понять, что они здесь строят, - похоже было, что флайер нового образца.
   Мэгги и ее конвоиры поднялись по лестнице и вышли наружу. День был холодный и ясный, землю покрывал свежевыпавший снег. При дневном свете стало видно, что этот город - чисто военное поселение. На башнях стояли орудия, и Мэгги заметила по периметру мощные генераторы силового поля. Воздух слабо мерцал - это лучи солнца отражались от энергощита.
   Они поднялись по лестнице, идущей зигзагами по холму к большому дому внушительному строению с мраморными колоннами. Первичный Джаггет сидел под портиком за столом, покрытым белой скатертью. На него лился солнечный свет. Мэгги было холодно, и вокруг лежал снег, но Джаггет блаженствовал в скудных лучах, словно в теплый летний день. Завтрак ждал на столе. Кубки были наполнены вином, и над серебряными блюдами поднимался пар. Двое Джаггетов раскладывали овощи по тарелкам.
   Когда Мэгги всходила на последние ступени. Первичный Джаггет встал и приветливо ей улыбнулся.
   - Привет тебе, Мэгги! Очень рад, очень рад! Тебе, наверное, хочется пить после этого небольшого восхождения? - Ему скорее следовало бы сказать - после допроса, подумалось Мэгги.
   Ей хотелось и попить, и помочиться, но не хотелось признаваться в этом Джаггету. Мэгги злилась, но держала себя в руках. Джаггет между тем взял кубок с вином и подал ей.
   Над равнинами Вехауса дул холодный ветер, и Мэгги ежилась в своем платье. Первичный Джаггет поднял свой кубок и произнес:
   - За мое королевство, - широким жестом обведя окрестности.
   Мэгги не хотела за это пить, но не знала, насколько Джаггета обидит ее отказ. Тот, видя ее замешательство, сказал:
   - Тебе не обязательно делать вид, будто я тебе нравлюсь. Право же, редкая женщина способна воспылать романтическими чувствами к кому-то из Джаггетов. Когда я был один, женщины часто дарили мне свои сердца, но теперь, когда я стал организмом, состоящим из сотен тысяч личностей-клеток, люди стали относиться ко мне... более сдержанно. Если в молодости меня окрестили идеалистом, то теперь, когда я состарился, меня высмеивают, как фанатика, - хотя я никогда не менял своих взглядов. Можешь мне поверить - к людскому презрению я привык.
   - Но я... не питаю к тебе презрения.
   - Ну да, ты меня жалеешь. Это намного благороднее. Или боишься? Это намного разумнее.
   Да, я чувствую к тебе и то, и другое, подумала Мэгги, но вслух этого не сказала. Желая сменить тему разговора, она посмотрела в долину. Слева виднелась надшахтная вышка, к которой как раз приближалась машина с четырьмя Джаггетами. У машины был прицеп, на котором возвышался большой белый шар. Около шахты машина остановилась. Один из Джаггетов поднялся на прицеп и открыл белый шар, оказавшийся внутри полым, как яйцо. Джаггет немного поговорил с остальными, смеясь и хлопая их по спинам, как бы на прощание, потом вошел в большое яйцо и захлопнул дверцу. Другие, проверив, плотно ли закрыт шар, въехали на подъемник шахты.
   - Что делают эти люди? - спросила Мэгги.
   - Так мы запасаем персонал на будущее, - ответил Первичный Джаггет.
   - То есть как - запасаете? - Мэгги пожалела, что на ней нет манты.
   - В камерах стасиса. Мы, как известно, побежденная планета. Мы могли бы улететь из пределов Дрононской Империи на звездолетах, но это было бы разорительно даже для меня. Поэтому некоторые свои клоны я откладываю впрок, чтобы оживить их, когда политическая обстановка станет более благоприятной.
   Мэгги покачала головой, не в силах постичь этого человека. И осушила свой кубок, решив, что такую беседу лучше, пожалуй, вести под хмельком.
   - Я прошу прощения за то, что захватил тебя в плен и применил к тебе наркотик, - сказал Джаггет. - Мне нужно было проверить, нет ли при тебе оружия, а для этого требовалось привести тебя в бессознательное состояние. Не хочешь ли спросить, как я узнал, что в моем будущем ты окажешься на Фэйле? - Он ухмыльнулся, и Мэгги поняла, что этого вопроса все равно не избежать.
   - Хорошо. Как? - спросила она.
   - Я узнал это от дрононов. На прошлой неделе сюда прибыло через ворота огромное подкрепление. Прибывшие доставили на Вехаус голозапись сцены вашего ухода с Фэйла - там показано, как ты и твои друзья угрожаете дрононам. Очень занимательно было увидеть то, что произойдет в ближайшем будущем. Но у дрононов есть и более ранние сведения - они подозревают, что Эверинн и Вериасс направляются сюда вдвоем. Ты и твой друг медведь на видеопленке получились не очень четко, но я сумел прояснить изображение. У дрононов есть ключ от ворот, способный перемещать в прошлое, поэтому они движутся назад сквозь время, лихорадочно разыскивая "терроры" во всех своих мирах. Поскольку Вехаус входит в число таких миров и здесь, по слухам, находятся ворота на Дронон, Повелители Роя уделяют нам повышенное внимание. - Первичный Джаггет картинно стоял с кубком в руке, как видно, очень довольный собой.
   - И как же ты намерен поступить со мной? - спросила Мэгги.
   Джаггет пожал плечами:
   - С минуты-на минуту мы должны увидеть передачу о ваших похождениях на Фэйле. Дрононы искали тебя всю ночь и попытаются настроить против тебя население. Если наши люди поверят, что Эверинн собирается спрятать на нашей планете "террор", боюсь, что ее здесь ждет типичный вехаусский прием - весьма холодный.
   - Но ты-то знаешь, что это неправда! Эверинн не способна уничтожить планету.
   - Ничего подобного я не знаю! - отрезал Джаггет. - Эверинн говорила совершенно разные вещи по крайней мере в трех мирах. Я знаю о ней только то, что она талантливая лгунья, которая пользуется своим даром при каждой возможности!
   - Что ты собираешься с ней сделать?
   Первичный Джаггет с улыбкой погладил свою бородку.
   - Это я решу, когда она будет у меня в руках.
   17
   Орик проснулся в доме Панты. Огонь в камине догорел дотла, и медведь с медведицей, обессиленные, лежали на полу, как два мохнатых коврика.
   Ночь была райской и мучительной. Подобно всем животным, у которых брачный период бывает лишь раз в несколько лет, медведи в эту пору стараются наверстать упущенное. Через три часа Орик уже выбился из сил, но Панта не отпускала его еще два часа. Орик начал догадываться, что не напрасно медведи на Тиргласе ведут между собой ритуальные бои. В таком бою побеждает самый выносливый, а ночь с Пантой определенно подвергла выносливость Орика самому суровому испытанию.
   Он лежал и глядел на свою подругу. Просто красавица - мех мягкий и густой, морда соблазнительная, когти отполированы до блеска. Орик встал и вышел на кухню. На столе стояла корзинка со свежими фруктами, и медведь, принявшись за них, вспомнил о Мэгги. Его мучила совесть за то, что он не последовал за ней, не постарался ей помочь. Ночью за него думала его похоть. В комнате зашевелилась Панта, и Орик крикнул ей:
   - Послушай, те отчаянные парни, с которыми улетела Мэгги...
   - Джаггеты?
   - Ну да. Куда они могли ее увезти?
   - Да куда угодно, - сказала Панта, вваливаясь в кухню. Она вытянула передние лапы вперед и обольстительно потянулась, задрав огузок. Джаггеты есть повсюду. Чтобы знать, куда они могли направиться, мне нужно сначала спросить у тебя, зачем она им понадобилась.
   Орик уже говорил Панте, что он пришел с Тиргласа, и теперь он рассказал ей об их приключениях на Фэйле и в других мирах. Панте он без опаски говорил то, чего никогда не выдал бы ни одному человеку. Медведи бывают порой ворчливыми и раздражительными, зато в них нет ни капли алчности, которая зачастую уводит людей на гибельный путь.
   - Если Джаггеты увезли ее, чтобы спасти от дрононов, - сказала Панта, они доставят ее в одну из своих крепостей. Медведю не под силу туда проникнуть - я на твоем месте и пробовать бы не стала.
   - Бедное дитя - у нее была такая суровая жизнь, и вот опять какие-то невзгоды. Я ужасно за нее беспокоюсь.
   - Возможно, твои друзья помогут ей, когда доберутся сюда. - Орик издал одобрительное ворчание, и Панта лизнула его в нос.
   В дверь позвонили. Панта выглянула в окно и шепнула:
   - Завоеватели! Смотри, чтобы они тебя не увидели.
   Она поспешно открыла дверь, и бас великана произнес:
   - Поселянка, мы установили, что ночью ты была в Горячих Водах.
   - Да. Я там обедала и купалась со своим другом.
   - Ты находилась там, когда началась перестрелка?
   - А что, была перестрелка? - с шутливым ужасом спросила Панта. - Я об этом не знала. Я рано уехала.
   - Просто удивительно, сколько народу уехало рано, - сказал солдат.
   - Я там совсем недолго пробыла. Ездила туда только затем, чтобы найти себе пару. У меня сейчас такое время.
   - Ну и как, нашла?
   - Да, своего старого приятеля по имени Фут. Он всего час, как ушел. Он может подтвердить мои слова.
   - Мы навестим его, поселянка, - пробурчал завоеватель.
   Панта закрыла дверь, вернулась в дом и стала говорить что-то в решетку на стене. Орик не сразу сообразил, что она говорит с Футом и просит его, пользуясь иносказаниями, подтвердить ее рассказ.
   - Сиди дома, - сказал ей Фут. - Завоеватели перекрыли все дороги. По головидео передают, что с Фэйла бежала какая-то женщина с "террором". Завоеватели чуть не арестовали ее здесь прошлой ночью.
   Панта поблагодарила и сказала "Отбой". Решетка умолкла. Орик за последние дни видел столько чудес - было только естественно, что люди, умеющие путешествовать из мира в мир, умеют и разговаривать друг с другом на расстоянии.
   - Ты сам слышал, - сказала Панта. - Придется сегодня остаться дома. Мы могли бы позвонить Джаггетам и позвать твою подругу, но дрононы будут прослушивать все разговоры. Остается только ждать прибытия твоих друзей.
   Орик посмотрел по сторонам, сам не зная, что может тут предпринять простой медведь.
   - Глупец лезет в гору наобум, а мудрый медведь идет торной тропой, произнес он единственные умные слова, которые пришли ему в голову. - Не следовало мне сюда соваться. Я ушел бы, если бы мог. Боюсь, что я здорово напортил.
   - Ничего ты не напортил. Твоих друзей показывают по всей планете. Здесь ты или нет, их все равно поймают.
   - Неправда. Мы с Мэгги разворошили осиное гнездо, и теперь осы накинутся на Галлена, как только он выйдет из ворот. Я должен исправить дело, Панта, если это в моих силах. Как только стемнеет, я пойду и предупрежу Галлена.
   Панта посмотрела на него долгим взглядом:
   - Ты правда веришь, что эта Эверинн хорошая?
   - Эта женщина - чистые сливки, как говорят у нас на Тиргласе. Я головой за нее ручаюсь.
   - Тут не об одной твоей голове речь, но и о наших тоже.
   - Все равно.
   - Тогда я пойду с тобой. Тебе нужно будет какое-то оправдание, а два медведя, вышедшие погулять, не так бросаются в глаза, как один.
   Орик улыбнулся ей, и они весь день провели дома - ели, что хотели, и занимались любовной игрой, когда приходила охота. Панта была художницей она рисовала узоры для тканей. Она показала Орику образцы своих работ, и ее искусство показалось Орику самым близким из всего, что он видел до сих пор. Ее ткани были как лес - зеленое переплеталось в них с серым и с цветами неба. Ее ткани были как камешки под бегущей водой, как солнечный свет, проникающий сквозь листву. На многих рисунках присутствовали медведи - медвежата, бегущие по желтому полю, старый медведь, глядящий на луну. Орик смотрел, и ему слышались звуки - медвежьи разговоры, хрюканье дикой свиньи, откапывающей корни. Рисунки пробуждали в нем родовую память, и он уходил мыслями в баснословные времена, в Медвежий Век.
   Хотя Панта и ее сородичи покинули лес, лес не покинул их, и Орик знал, что будет скучать по Вехаусу и по Панте, когда уйдет.
   Когда стемнело, Орик не лег спать. Галлен и остальные должны были въехать в ворота только перед рассветом, но Орику не терпелось скорее подняться в горы, чтобы оставить Галлену весть.
   Он мотался по дому, царапая когтями деревянный пол. Наконец около полуночи Панта сказала: "Пошли", и они сели в машину.
   Панта ехала по темному шоссе. Они обогнали колонну грузовиков с завоевателями. На глаз там было много солдат. Потом они миновали дорожный патруль, и Орику стало не по себе. Он всматривался в заснеженные горы, пока не увидел широкую тропу, по которой они с Мэгги спускались вниз от ворот. Он велел Панте замедлить ход и опустить верх. Как только она это сделала, он учуял завоевателей.
   - Высади меня здесь и уезжай, - проворчал он. Орик не хотел, чтобы Панта оставалась здесь, когда завоеватели прочесывают всю округу.
   - Я вернусь за тобой, - сказала она.
   Орик смотрел на ее профиль в темноте, и ему страстно хотелось остаться с ней навсегда.
   - Хорошо, - сказал он и выпрыгнул на ходу из машины. Панта умчалась прочь.
   Орик обнюхал снег. Завоеватели прошли по тропе вверх. С гор дул холодный ветер, принося вниз их запах. Орик осторожно двинулся по следу, низко опустив голову.
   На невысокий пригорок он взбирался почти час. На здешнем небе было мало звезд, но огненное кольцо на горизонте светило почти как луна. Орик смотрел вниз - запах завоевателей был крепок, и наконец медведь разглядел их самих.
   Их было трое, и они торчали в снегу недвижно, как камни, накрывшись белым покрывалом и глядя вверх. Орика удивило, что их так мало и что они сидят так далеко от ворот. Они, должно быть, поднялись по тропе и увидели, что тут неведомо откуда возник аэровел, но то ли не поверили своему счастью, то ли просто не поняли, что утоптанная тропа ведет к самым воротам.
   Орик понаблюдал за ними, оглядел окрестные горы. Он ясно видел неприступную снежную вершину горы и оба склона. Вся беда была в том, что он не мог подобраться к воротам, не будучи замеченным. Завоеватели установили здесь свой наблюдательный пост именно потому, что отсюда открывался обзор во все стороны.
   И Орик ждал. Ему не оставалось иного выбора, как только провести здесь всю ночь. Когда Галлен и Эверинн покажутся, он заревет, чтобы предупредить их, а потом кинется в бой. А до того времени сделать ничего нельзя.
   Где-то через час два великана встали и побежали в гору. Очевидно, их вызвали в другое место. Орик решил нанести удар.
   Он сполз вниз, мягко ступая лапами по снегу. Когда он был в дюжине ярдов от завоевателя, тот обернулся в его сторону, но там повсюду лежали валуны величиной с медведя. Орик просто притаился в темноте, и великан опять отвернулся.
   Орик бросился вперед, взрывая снег, и прыгнул завоевателю на спину, карабкаясь ему на плечо, чтобы вцепиться в горло. Тот, стараясь устоять, замахнулся огнеметом, целя прикладом медведю в голову, но Орик увернулся и обхватил великана лапами, раздирая его зеленую кожу.
   Великан выстрелил и бросился на землю. Орик на миг откатился от него, но тут же прыгнул на врага снова, вцепившись ему в кадык. Завоеватель выхватил нож и вонзил его Орику в плечо, повредив сухожилие.
   Орик лапой своротил ему голову и перегрыз горло. Когда завоеватель застыл мертвый на снегу, Орик повернулся и бросился в гору до конца тропы, туда, где они с Мэгги вышли из ворот. Орик и Галлен давно разработали систему знаков, чтобы предупреждать друг друга об опасностях на дороге. Орик оставил отпечаток лапы с двумя бороздами внизу. Не зная точно, ночью или на рассвете войдет Галлен в этот мир, он повалялся в снегу, чтобы привлечь внимание к своему знаку. Потом побежал вниз, к дороге.
   На полпути он почувствовал боль в правом плече и начал хромать. Из раны текла кровь, чего в пылу сражения Орик не заметил.
   Он слизал кровь и продолжил свой путь вниз. Панты не было видно. Орик тихонько заворчал и заковылял по дороге, поглядывая на горы и надеясь, что ему не встретится патруль.
   Ночной холод начинал его одолевать. Кровь все текла, и Орик чувствовал себя совсем маленьким, беспомощным среди этих гор, так далеко от дома. Однажды он услышал голоса и в испуге вскинул голову. Вряд ли он смог бы сейчас убежать от опасности, но через мгновение он понял, что голоса ему почудились. Потом он почувствовал слабость и ненадолго присел у дороги. Проехавшая мимо машина заставила его очнуться, он огляделся и снова побрел на север, думая, что такое могло случиться с Пантой.
   Он был точно медвежонок, заблудившийся в глухом лесу. Он шел, и ему слышался гипнотический гул ветра в деревьях.
   Вскоре впереди справа раздались зычные крики завоевателей. У Орика кружилась голова. Он так ослаб, что не знал, удастся ли ему сойти с дороги.
   Галлен стоял над сожженным телом медведя. Многие кости прогорели насквозь, и видно было, что медведь, погибая, пытался сбить лапами огонь с морды. Плакать Галлен не мог. Его боль была слишком глубокой для этого, слишком горькой. Сердце отвердело, и в нем царил холодный гнев, взывающий к отмщению. Вериасс покачал головой:
   - Надо ехать. Наш друг отдал жизнь, пытаясь предостеречь нас. Отнесемся со всем вниманием к его предостережению.
   Вериасс завел свой аэровел и поехал обратно к шоссе. Эверинн поравнялась с Галленом, тронула его за плечо:
   - Я не знаю, о чем ты думаешь и что замышляешь. Но мы больше ничем не в силах помочь Орику.
   - Знаю. - Галлен прищурился, глядя на утреннее солнце и плотнее запахнул плащ, стараясь согреться. Они съехали вниз и направились по шоссе на север.
   Минут двадцать они ехали в молчании. Галлена стало донимать неотвязное ощущение, будто за ним следят. Вскоре оно так усилилось, что он, въехав в долину, остановился и осмотрел пустые, белые горы. Деревьев тут не было, лишь невысокие кусты и скалы. Птицы не пели в кустах, и все было тихо. Даже ветер унялся. Но Галлен все равно чувствовал, что за ним следят. Вериасс остановился рядом с ним.
   - Ты тоже это чувствуешь? - спросил он. - У меня даже кости гудят от нехорошего предчувствия.
   - Я ничего не видел. Никакого движения, - сказал Галлен.
   Вериасс медленно обвел окрестность острым взглядом голубых глаз.
   - Вот это меня и беспокоит. Галлен, подключи свою манту. Не слышно ли переговоров по радио? Пусть она проверит военные частоты. - Вериасс снял перчатки и вскинул руки вверх, будто сдаваясь в плен.
   Галлен закрыл глаза и дал волю своим ощущениям. Гул аэровелов внезапно стал очень громким, но Галлен, не обращая на него внимания, настроился на диапазон радиочастот. В уме мелькали образы видеопередач, обрывки музыки с радиостанций. А вот и переговоры - пилоты воздушных машин запрашивают разрешение на посадку в городе.
   - Ничего, - сказал наконец Галлен.
   Вериасс опустил руки.
   - У меня тоже. Ничего не чую. Когда я был здесь в последний раз, дрононы держали на планете довольно сильный гарнизон. Тебе не кажется странным, что мы не слышим никаких военных переговоров?