Страница:
- Ах, Мэгги, ты же слышала отца Хини. Подрасти еще годок-другой.
- Скажу я тебе, Галлен О'Дэй, почти все мужики в здешних краях полагают, что я уже достаточно подросла. Видел бы ты меня сзади: меня так исщипали, словно я сидела в корзине с черной смородиной!
Галлен быстро разгадал угрозу, заключенную в ее словах. Или уделяй мне побольше внимания, говорила Мэгги, или я найду себе кого-то другого. И ей не пришлось бы далеко искать. Галлен достал из кармана толстый дубовый брусок и начал крутить его в пальцах - это было его упражнение для укрепления запястий.
- Хмм... хотел бы я взглянуть на тебя сзади. - Он чувствовал на шее ее теплое дыхание.
- Ты не из богомольных, верно? - спросила она. - Я не хочу, чтобы ты думал, будто я распутная. Может, ты хочешь, чтобы священник сперва нас поженил честь по чести?
- Не в этом дело, - заверил ее Галлен, хотя в женитьбе-то и заключалась загвоздка. Мэгги так молода, что ни один порядочный человек не станет ее сватать, а ей невмоготу работать здесь еще два года. А вот стоит ей зачать ребенка - и весь город начнет подмигивать да торопить со свадьбой. Странное дело, подумал Галлен, свадьба по необходимости считается предпочтительнее честного сватовства.
- Если я посватаюсь к тебе прямо сейчас, - сказал он, - нам же потом будет хуже.
- Почему это?
- Я задумал сделать карьеру. Отец Хини прав. Одной службой телохранителя мне здесь не прожить. Больно много разбойников я поубивал. На будущий год я располагаю предложить себя в шерифы графства. Но я не смогу этого сделать, если буду спать с тобой. Это опозорит нас обоих. Очень тебя прошу, подрасти еще немного.
- Так ты обещаешься мне, - сказала Мэгги, и ее плечо напряглось под рукой Галлена, - или просто хочешь отделаться от меня на благородный манер?
Галлен заглянул в ее глаза, такие темно-карие, что они казались почти черными. От нее пахло честным трудовым потом и духами - сиренью; Снаружи бешено завыл ветер и дождь ударил в стекла с такой устрашающей силой, что Галлен и Мэгги обернулись к окну. Стекло дребезжало - так и казалось, будто кто-то трясет его с той стороны. Галлен снова посмотрел на Мэгги:
- Ты славная девушка, Мэгги Флинн. Прошу тебя, будь терпелива со мной.
Мэгги отодвинулась, разочарованная, возможно даже обиженная. Он так ничего и не пообещал ей, а она ждала признания, пусть даже ни к чему не обязывающего.
Дверь в харчевню распахнулась, и в комнату ворвался дождь. Сначала Галлену показалось, что ветру удалось-таки наконец добиться своего, но тут в дверь вошел незнакомец в дорожном платье, высокий человек в сапогах для верховой езды и в коричневом шерстяном плаще с капюшоном. Поверх плаща у него висели два меча - один какой-то чудной, прямой, с выступом на рукоятке, другой, такой же длины, изогнутый. Нося мечи поверх плаща в этакий ливень, незнакомец рисковал, что клинки заржавеют, однако, как видно, предпочитал иметь их под рукой.
Только человек, зарабатывающий на жизнь оружием, носит его таким манером.
Все, кто был в харчевне, вытаращили на него глаза: неизвестный должен был ехать в темноте после наступления сумерек не меньше пяти часов, а стало быть, путешествовал по спешному делу. Он стоял у двери, не откидывая капюшона, и молча оглядывал всех сидевших в комнате. Уж не разбойник ли, подумал Галлен. Не хочет, чтобы в городе видели его лицо, а сам так и сверлит всех глазами - так ведет себя охотник, а не преследуемый.
Человек наконец отошел от двери, уступая дорогу стройной женщине. Какой-то миг она задержалась на пороге, держась прямо и высоко подняв голову, ее лицо тоже скрывал капюшон. По напряженной позе мужчины Галлен понял, что он - ее слуга, ее страж. На ней было ярко-синее дорожное платье, расшитое по подолу золотыми зайцами и лисами. Под мышкой она несла маленькую арфу в футляре розового дерева. Помедлив мгновение, она ступила вперед и откинула капюшон.
Она была самой прекрасной из виденных Галленом женщин. Не самой соблазнительной и притягательной, но самой совершенной. Она держала себя, как королева, и на вид ей было лет двадцать. Волосы ее были темны, как беззвездная ночь. Линия подбородка была четкой и сильной. Нежное, цвета сливок, лицо казалось измученным, но синие глаза сохранили живость и блеск. Галлену вспомнились слова старой песни: "Согреет огонь ее глаз одинокого путника".
Мэгги шутливо подтолкнула снизу челюсть Галлена, сказав:
- Галлен О'Дэй, если ты вывалишь язык еще немного, то запросто сможешь облизать свои сапоги. - Потом она встала и поздоровалась с вошедшими: Входите же, садитесь у огня и обсушитесь. Шутка ли путешествовать в этакую ночь. Не подать ли вам, горемычным, обед, не нужна ли вам комната?
Мужчина заговорил, с трудом подбирая слова, не так громко, что все могли слышать:
- Говорят, здесь поблизости есть одно место, старинная арка с вырезанными на ней странными знаками - Геата-на-Хруинн. Известно тебе это место?
До сих пор все присутствующие делали вид, что не слушают, но теперь, не скрываясь, насторожили уши.
Галлен подумал, что эти двое, должно быть, ездят по свету, чтобы посмотреть на разные диковины. Геата-на-Хруинн порой привлекали подобных людей.
- Известно, - с подозрением ответила Мэгги, вглядываясь в лицо незнакомца, - как и всем в округе.
- Легко ли до него добраться? - хрипло спросил незнакомец. - Можем ли мы сделать это ночью, немного передохнув и пообедав?
- Никто не подходит к воротам, когда темно, - встревожилась Мэгги. Люди говорят, там нечисто. Когда стоишь под ними в жаркий день, чувствуется холод, так до костей тебя и пробирает. Да и потом, они стоят в глухом лесу, в Койлл Сидхе. Ночью туда не доберешься.
- Я могу заплатить проводнику, - предложил приезжий.
- Ну что ж, в городе есть мальчишки, которые знают дорогу, если вы согласны подождать до утра.
- Нет, мальчишки тут не годятся. Мне нужен мужчина, предпочтительно солдат. Кто-нибудь, способный защищаться.
Мэгги обеспокоенно взглянула на Галлена. Мало кто из горожан бывал у древних руин, называемых Геата-на-Хруинн, Врата Миров. А боевым ремеслом владел только один.
Нельзя сказать, чтобы Галлен чувствовал доверие к этим хорошо вооруженным, таинственным людям. Но он не хотел упускать заработок и поэтому кивнул.
- Галлен О'Дэй проводит вас туда поутру, - сказала Мэгги, мотнув подбородком в сторону юноши.
Человек в капюшоне посмотрел на Галлена.
- Ты солдат? - И подошел поближе, не открывая лица.
- Он охраняет купцов, - похвасталась Мэгги, - и уже убил двадцать разбойников. Лучше его не найдете.
Галлен разглядел, что у незнакомца яркие голубые глаза и рыжеватые волосы, подернутые серебром. На Галлена он смотрел непроницаемым взглядом.
Потом, не моргнув и глазом, он выхватил свой меч и взмахнул им, метя Галлену в голову. Галлен вскочил со стула и схватил незнакомца за руку, сдавив ему нерв между локтевой и лучевой костью и вывернув запястье. Галлен знал, что это очень болезненный захват, заставляющий жертву конвульсивно разжать пальцы. Удар меча ушел в пустоту, а сам меч со звоном упал на стол. Галлен продолжал выворачивать незнакомцу руку, поднимая ее вверх и вздергивая противника на носки. Тот кивнул и сказал:
- Хорошо. У тебя кошачья реакция, и ты, наверное, немного знаком с анатомией, раз пользуешься этим приемом.
Галлен отпустил его, удивляясь тому, что незнакомец счел нужным его проверить. Слава Галлена была такой громкой, что наниматели больше не трудились испытывать его мастерство.
Молодая женщина в синем окинула Галлена взглядом и покачала головой:
- Нет, он слишком мал ростом.
- Рост - это иллюзия, - сказал Галлен, поймав ее взгляд. - Мерилом мужчины служит то, что он думает о себе.
- А я вот думаю, что, если на тебя нападет с мечом враг на сотню фунтов тяжелее тебя, ты вряд ли сможешь отразить его удары.
Галлен с трудом разбирал ее слова: она, как и ее спутник, говорила как-то странно, точно рот у нее был полон сиропа, хотя и не с таким сильным акцентом.
- Я упражнял свои запястья с шести лет, - сказал он, - зная, что мне придется сражаться с мужчинами крупнее меня. Я верю в то, что человек может стать тем, кем задумал. И могу заверить, что в мыслях своих я выше, чем кажусь другим.
- Он сгодится, - сказал мужчина, забирая свой меч и тряся от боли рукой. - Хватка у него будь здоров - крепче, чем у меня.
Женщина в синем удивленно приоткрыла рот и улыбнулась.
- На эту ночь меня уже наняли, - сказал Галлен. - Но на рассвете я вернусь. До ворот недалеко, всего пять миль.
Незнакомец переговорил с Мэгги. Условившись о комнатах на ночь и заказав туда обед, двое приезжих начали подниматься по лестнице, но остановились. Мужчина сказал:
- Мы едем с юга, из Бэйл Син. Там еще большой мост через реку. Как только мы переехали, в мост ударила молния. Вам, должно быть, следует оповестить об этом горожан. - Раздалось несколько испуганных возгласов. По закону мост полагалось чинить объединенными силами двух соседних городов нелегкая повинность.
Галлен не хотел отпускать молодую женщину, свою новую клиентку, не узнав ее имени.
Он спросил себя: будь я самым смелым любовником на свете, что бы я сказал ей? Она уже поднялась до половины лестницы, и раздумывать было некогда. Но Галлен знал, что самый смелый на свете любовник не стал бы медлить. Он встал и сказал громко:
- Миледи! - Двое остановились, и женщина оглянулась на него через плечо. - Когда вы только что вошли сюда и капюшон, упав с головы, открыл ваше лицо, будто бы солнце взошло над горами после унылой дождливой ночи. Мы тут любопытны, и думаю, что мою просьбу поддержат все: не соблаговолите ли вы назвать свое имя? - Речь получилась столь сладкой, что Галлен прямо-таки чувствовал, как с языка капает мед. Стоя с бьющимся сердцем, он ждал ответа.
Женщина улыбнулась ему и на миг задумалась. Ее спутник настороженно ждал, стоя на лестнице чуть впереди нее, но вниз не смотрел.
- Нет, - спустя несколько мгновений ответила она. Оба взошли по лестнице, завернули за угол коридора и исчезли из виду.
Галлен О'Дэй опустился на стул, глядя им вслед, чувствуя себя так, словно сердце ушло у него из груди и он умер малой смертью. Немногие посетители, оставшиеся в харчевне, ухмылялись, глядя на него. Лицо у него горело от смущения.
Мэгги, быстро наполнив два блюда, чтобы снести их наверх, подошла к Галлену, поставила тарелки на стол и сказала:
- Ах ты, бедное обиженное дитятко! Подумать только, как она с тобой обошлась. - Мэгги наклонилась и крепко поцеловала его в губы.
Галлен подозревал, что Мэгги обижена и сердита. Вспомнилось ему также, что у него хватило ума ничего ей не пообещать. Он легонько обнял ее, пока длился поцелуй, потом она хлопнула его по щеке, подхватила тарелки и удалилась танцующей походкой, улыбаясь ему через плечо.
Галлен уперся подбородком в кулаки и сидел так, чувствуя себя полным дураком, пока Симус О'Коннор не затянул песню, а дождь не перестал стучать в окна, - тогда он решил, что пора отправляться. Он помог Симусу подняться на ноги, Симус прихватил бутылку виски, и они вышли наружу.
Грозовые тучи на удивление быстро неслись по небу, а не ползли, как обычно. Галлен довольно хорошо видел при свете неполных лун, которые таращились на него с небес, точно два глаза. Старая кобыла Симуса стояла в гостиничной конюшне через улицу, с охапкой доброго сена в кормушке. Галлен оседлал лошадь и помог Симусу влезть на нее, вывел кобылу из конюшни и двинулся на север, по дороге в Эн Кохен. Копыта стучали по булыжнику. На задах гостиницы Галлен различил в тусклом небесном свете двух медведей, роющихся в мусорной куче, остановился и окликнул:
- Орик, это ты?
- Привет, Галлен, - проворчал басом один из медведей.
- Зачем ты роешься в помойке? - спросил Таллен, удивляясь, что не заметил, как Орик вышел в заднюю дверь харчевни. - У меня хватит денег, и Мэгги могла бы дать тебе полное блюдо еды. - Галлен предложил это не без опаски. Медведи так много едят, что способны разорить любого.
- Не беспокойся. Мэгги приберегла для меня кучу вкусных объедков. Вот покопаюсь тут, потом поищу улиток на холме. Попирую от души, право слово.
- Что ж, каждому свое, - сказал Галлен, поражаясь, как всегда, вкусам своего друга. - Я вернусь на рассвете.
- Хочешь, я пойду с тобой?
- Нет, поешь уж как следует.
- Ну тогда Бог с тобой, потому что меня-то с тобой не будет. - Симус, мешком сидя в седле, затянул песню. Галлен вздрогнул от вещих слов медведя, потянул кобылу за повод и зашагал вперед.
В гостинице Мэхони леди Эверинн шагала взад и вперед перед своей простой постелью. Толстая перина и мягкие красные покрывала манили ее, но она, несмотря на усталость, не находила себе покоя. Комнату освещала одинокая тусклая свечка. Приличия ради Эверинн заказала две комнаты. Ее телохранитель Вериасс сидел, понурив голову, в ногах кровати и тщетно дожидался, когда его госпожа угомонится.
- Поспи немного, дочь моя, - сказал он. Он сам двое суток почти не спал, но Эверинн знала, что он будет сидеть у нее в ногах и бодрствовать, пока они не окажутся в безопасности. Он откинул свой коричневый капюшон, открыв обветренное лицо.
- Не могу, отец, - откровенно призналась она. - Кто мог бы уснуть теперь? Ты все еще чуешь их?
Старик встал, помотал головой, встряхнув длинными, золотистыми с серебром, волосами, и подошел к умывальному тазу. Полив себе на руки чистой холодной водой из кувшина, он насухо вытер их. Потом открыл окошко, высунул в него руки, скрючив длинные пальцы, как когти, и стоял так некоторое время, прикрыв, как в трансе, свои острые голубые глаза. Старик мог улавливать запахи руками, но Эверинн не дано было видеть, как он это делает.
- Да, - сказал он наконец. - Я по-прежнему чую завоевателя. Он далеко, возможно, километрах в двадцати отсюда, но он не уходит. Остается лишь надеяться, что теперь" когда моста больше нет, он застрянет на той стороне.
- Быть может, завоеватели пришли в этот мир по какой-то другой причине? - сказала она полувопросительным, полуумоляющим тоном. - Если ты чуешь завоевателя, это еще не значит, что ему нужны мы.
- Не обманывай себя, - помолчав, сказал Вериасс. - Тлиткани послала своих воинов, чтобы убить нас. И этот мир - превосходное место для засады, поскольку караулить нужно лишь у одних ворот. - Он говорил со знанием дела. Тлиткани, Золотая Королева, держала Вериасса в плену четыре года, сделав его своим советником. Вериасс был наделен даром разгадывать людей, и не только людей, постигать чужие мысли и настроения. Он так хорошо справлялся со своими обязанностями, что многие считали его провидцем. Никто не понимал Тлиткани лучше, чем Вериасс.
- Тот молодой человек внизу сказал, что ворота всего в пяти милях отсюда. Вдруг завоеватели уже обнаружили их?
- Трудно сказать. Я уверен, что завоеватели преследуют нас, но они могли нас и опередить. В такую ветреную ночь я не могу ручаться, что тот, кого я чую, в двадцати километрах от нас. Он может быть и в десяти, и в двух.
- Возможно, завоеватели ищут ворота, как и мы.
- А возможно, Тлиткани хочет, чтобы мы поверили, будто ее слуги всего лишь ищут ворота, и надеется, что мы очертя голову сунемся в очередную ловушку. Думаю, ночь лучше переждать здесь. - Вериасс зевнул и расправил плечи, расслабляя затекшие мышцы. - К воротам будем продвигаться осторожно. Быть может, придется прорываться с боем.
Без Кальта это будет нелегко, подумала Эверинн. Сердце у нее дрогнуло, и она понадеялась, что Кальт умер без страданий.
Вериасс, помолчав, спросил ее:
- А что ты скажешь о нашем проводнике, Галлене О'Дэе? Посвящать его в суть дела или нет? У него быстрая реакция, и он поразительно силен.
- Нет, не посвящать! - ответила Эверинн - чересчур запальчиво, пожалуй. Она наперед знала все доводы Вериасса. Ей нужны защитники, нужна целая армия мужчин - таких, как Галлен О'Дэй; но откуда такому Галлену знать о ее мире, об оружии, которое там применяется? Нельзя же ожидать от человека, чтобы он вышел против завоевателя с одним ножом, а лишнего оружия у Вериасса нет. Даже если она и уговорит молодого человека пойти с ними, это будет все равно что убийство.
Вериасс сидел на полу, скрестив ноги, и неотрывно смотрел на Эверинн из-под тяжелых век. В его взгляде было понимание. Он словно видел, как она взвешивает доводы за и против, точно сам вкладывал мысли в ее голову.
- Итак, ты решила? - спросил он с потаенной улыбкой.
- И что же я, по-твоему, решила?
- Не знаю. Могу только догадаться на основе того, что мне известно о тебе.
- Какова же твоя догадка?
Вериасс помедлил.
- Я и раньше встречал таких, как Галлен. Он захочет последовать за тобой. И ты, невзирая на все твои благие намерения, должна будешь позволить ему это, позволить сражаться за тебя - а в случае нужды и умереть у твоих ног. От тебя зависит жизнь стольких людей! Я посоветовал бы тебе смело использовать жизнь этого человека. Он один, но его жертва может спасти многих.
Но Эверинн невыносима была мысль о том, что у нее на глазах умрет еще один ее телохранитель. Особенно столь невежественный, как Галлен О'Дэй, столь невинный.
- Давай отдохнем немного, - сказала она и, пройдя через комнату, задула свечу. Закрыла окно и постояла у него, глядя на темные улицы Клера. С неба город освещал слабый свет звезд. С высоты ей были видны дома-деревья и обыкновенные дома, спускающиеся к гавани. Там на каменистом берегу лежали утлые рыбачьи лодки, темнея, как выброшенные на сушу киты. На шестах, воткнутых в песок, сушились сети. Эверинн казалось, что она чувствует запах водорослей и холод волн. Она проехала мимо этих сетей всего час назад, въезжая в город, и помнила, как от них пахнет.
А на обрыве сидели, сложив крылья, чайки и смотрели на нее темными, недобрыми глазами. Казалось, они наблюдают за нею, смотрят на нее в это окно.
Она содрогнулась, быстро отошла от окна и легла на кровать. До нее доносилось тяжелое, неровное дыхание Вериасса, и она прислушивалась к нему, уплывая в забытье. Вериасс с его непоколебимой преданностью, с его надежностью, казался ей больше чем просто человеком. По меркам этого мира он вообще не человек. Ее учитель, ее друг. Он охранял мать Эверинн целых шесть тысяч лет. И всю короткую жизнь Эверинн всегда был рядом - твердый, как скала. Порой она пыталась отдалиться от него, внушить себе, что он всего лишь воин, единственный из ее телохранителей, переживший это путешествие. Однако ей было ясно, что он устал, изнурен до последней крайности. Она не могла требовать от него, чтобы он продолжал сражаться в одиночку.
Старик сидел в темноте у изножья ее постели - всегда верный, всегда стойкий перед превосходящими силами врага.
С болью в сердце Эверинн поняла, что она должна сделать. Ей нужен еще один защитник, который сражался бы рядом с Вериассом. И юноша по имени Галлен О'Дэй не в силах устоять против нее. Есть в ней нечто, что притягивает их. Нечто биологическое, неодолимое. Едва войдя в гостиницу, она уже поняла по глазам Галлена, что он, как верится ему, влюбился в нее. Пробыв час в ее присутствии, он окончательно уверится в своей любви, а через несколько дней будет порабощен. Еще один раб.
И Эверинн ничем не могла поколебать несокрушимую преданность таких мужчин, как Галлен и Вериасс. И Вериасс сидит у ее ног, ожидая часа умереть за нее. Эверинн ненавидела себя за это, но таков был ее жребий. Ибо она родилась королевой тарринов.
2
Ничто не предупредило Галлена и Симуса о готовящемся нападении. Дорога из Клера в Эн Кохен обыкновенно была пустынна в это время ночи. Обе луны уже зашли. Немощеная дорога, мокрая от недавнего дождя, отражала звезды и блестела, будто серебряная, меж стен темных сосен и дубов.
Они приближались к опушке Койлл Сидха, и Галлен шагал осторожно. В чаще леса мелькнул мерцающий голубой огонек. Байты, сказал себе Галлен и ускорил шаг, стремясь поскорее убраться подальше от стражей этого места. Байты никогда не нападали на путников, держащихся дороги, но тот, кто углублялся в лес, не мог полагаться на свое счастье.
Сразу за горой начинались драмлины - невысокие холмы, где пастухи Эн Кохена пасли свои овечьи стада. Галлену не терпелось добраться до относительно безопасных человеческих селений.
Галлен вступил в узкую лощину по мокрому серебру дороги, ведя под уздцы Симусову старую клячу, а Симус покачивался в седле, то и дело затягивая песню, как всякий, хвативший лишнего, - и тут полдюжины голосов вскричали разом:
- Стой! Стой!
Сверху на дорогу спрыгнул человек и махнул перед ними белой женской юбкой. Лошадь заржала и попятилась в испуге, вырвав поводья у Галлена и скинув Симуса. Симус с грохотом свалился наземь с криком:
- Разбойники, злодеи!
Кобыла понеслась вверх по склону сквозь орешник, кидая комья грязи из-под копыт.
На Галлене был шерстяной плащ с глубоким капюшоном, надетый от ночного холода, но у пояса в плаще были прорези, позволяющие быстро выхватить ножи. Галлен сжал в ладонях рукоятки двух кинжалов, не желая показывать оружия, пока разбойники не подойдут поближе, и повернулся, чтобы лучше обозреть всю картину. Разбойники окружили его, высыпав из кустов над лощиной. Он насчитал девятерых: трое на дороге, ведущей в Эн Кохен, четверо позади, на дороге из Клера, и еще по одному на каждом склоне.
Симус, отплевываясь, пытался подняться с земли. Старик был в доску пьян и орал на своем ирландском наречии:
- Прочь, воры! Прочь, подонки!
А те подступали к нему с криками:
- Вставай и сдавайся!
В свете звезд Галлен едва различал их вымазанные сажей лица; у одного были курчавые рыжие волосы. Почти все они были здоровые мужики неудачливые фермеры, отпустившие себе бороды и носящие ножи; такие постоянно болтались около пивных последние два года. Засуха в одно лето и сплошные дожди в другое многих фермеров оставили не у дел. Галлен заметил блеск длинного меча. У другого парня были щит и боевая палица устрашающего вида.
Старый Симус с руганью шарил у пояса, разыскивая нож, но Галлен схватил его за плечо и удержал:
- Не будь дураком! Их слишком много. Отдай им деньги!
- Не дам! - завопил Симус, доставая кинжал, и у Галлена екнуло сердце. Симус был отцом семерых детей. Или он отдаст кошелек, заставив семью голодать, или будет драться и, возможно, погибнет. Симус решился умереть. - А ты становись со мной рядом! Становись!
Галлен, послушный долгу, стал спиной к спине Симуса, а разбойники сомкнулись вокруг них. Симус заплатил ему за это. Целых три шиллинга, подумал Галлен. Этой ночью меня убьют из-за трех шиллингов.
Высокий разбойник взмахнул своим мечом.
- Я был бы благодарен вам, ребята, если бы вы отдали нам свои кошельки. - По его выговору и рыжим кудрям Галлен определил, что он из рода Флаерти, из графства Обхианн.
- Молю вас, добрые люди, - сказал Галлен, - не отбирайте у нас последнее. У меня денег нет, а у моего друга жена и семеро малых деток.
- Знаем! - засмеялся один. - Симус О'Коннор только что огреб сорок фунтов, продав свою шерсть на ярмарке. А ну, выкладывай! - злобно крикнул он, размахивая ножом. - Если отдадите добром, останетесь целы. - Галлен смотрел, как подступают разбойники. Один из них, должно быть, видел деньги Симуса на ярмарке, и вся шайка ждала, когда старик доберется до этого пустынного места, устроив тут засаду.
Разбойники обступили их тесным кольцом, но оставался еще шаг. Галлен подумал, не броситься ли наутек. До Эн Кохена всего миля, только через холм перевалить. Капля пота скатилась у Галлена по щеке, и сердце бешено колотилось. Он обвел взглядом разбойников в их темных кафтанах. Симус рычал у него за спиной, как загнанный барсук, и Галлен чувствовал под курткой мускулы старика, крепкие, как канаты. Молодой человек старался протянуть время в надежде, что Симус, хоть и с затуманенными выпивкой мозгами, все же образумится и поймет, что не стоит оставлять детей сиротами. Над лощиной взмыла сова.
- Вы зачем вымазали сажей рожи, поганые выродки? - ругался Симус. - Я не ребенок, чтобы испугаться черных морд! Прочь! Прочь!
Галлен прикрыл глаза и подумал: умей я орудовать ножом лучше всех на свете, что бы я сделал?
И тут же знакомая уверенность окутала его. Мускулы напряглись как пружины, и в глазах прояснилось. Галлен ощутил, как бежит по жилам горячая кровь, и раздул ноздри, впивая ночной воздух. Он смерил взглядом грабителей перед собой и, несмотря на темноту, разглядел в каждом кое-какие подробности. Они тяжело дышали, как люди, которым страшно.
Девять человек. Галлен никогда еще не дрался против девятерых, но в этот миг ему было все равно. Ведь он как-никак орудует ножом лучше всех на свете.
Он откинул голову назад, сбросив капюшон, и его золотистые волосы засияли при свете звезд. С тихим смехом он сказал:
- Должен честно предупредить вас, ребята. Если вы не уберетесь с дороги, мне придется вас убить.
- Галлен О'Дэй, глядите! - ахнул кто-то. Грабители настороженно сбились в кучу вокруг Галлена и Симуса, но ближе подойти никто не осмеливался. Самый длинный крикнул: - Взять его, парни!
О разбойниках у себя за спиной Галлен не беспокоился. Симус держал нож наготове, и, хотя старик был пьян, никто в здравом уме не захотел бы с ним схватиться. Галлен приглядывался к тем пятерым, что стояли перед ним и по бокам. Двое уже отошли на полшага - трусы, которым не хочется ввязываться в драку. Третий стоял поближе, но постоянно перекидывал нож из правой руки в левую и обратно, надеясь нагнать на Галлена страху. Еще один был крепкий, и под плащом у него что-то выпирало - нагрудные доспехи, сообразил Галлен; этот тяжело дышал и упирался ногами в землю, готовясь к прыжку. Последний из пятерых, стоявший ближе всех к Галлену, был их вожак - высокий человек с длинным мечом; вряд ли он полезет в драку с таким оружием, им ведь недолго и своему голову снести.
- Скажу я тебе, Галлен О'Дэй, почти все мужики в здешних краях полагают, что я уже достаточно подросла. Видел бы ты меня сзади: меня так исщипали, словно я сидела в корзине с черной смородиной!
Галлен быстро разгадал угрозу, заключенную в ее словах. Или уделяй мне побольше внимания, говорила Мэгги, или я найду себе кого-то другого. И ей не пришлось бы далеко искать. Галлен достал из кармана толстый дубовый брусок и начал крутить его в пальцах - это было его упражнение для укрепления запястий.
- Хмм... хотел бы я взглянуть на тебя сзади. - Он чувствовал на шее ее теплое дыхание.
- Ты не из богомольных, верно? - спросила она. - Я не хочу, чтобы ты думал, будто я распутная. Может, ты хочешь, чтобы священник сперва нас поженил честь по чести?
- Не в этом дело, - заверил ее Галлен, хотя в женитьбе-то и заключалась загвоздка. Мэгги так молода, что ни один порядочный человек не станет ее сватать, а ей невмоготу работать здесь еще два года. А вот стоит ей зачать ребенка - и весь город начнет подмигивать да торопить со свадьбой. Странное дело, подумал Галлен, свадьба по необходимости считается предпочтительнее честного сватовства.
- Если я посватаюсь к тебе прямо сейчас, - сказал он, - нам же потом будет хуже.
- Почему это?
- Я задумал сделать карьеру. Отец Хини прав. Одной службой телохранителя мне здесь не прожить. Больно много разбойников я поубивал. На будущий год я располагаю предложить себя в шерифы графства. Но я не смогу этого сделать, если буду спать с тобой. Это опозорит нас обоих. Очень тебя прошу, подрасти еще немного.
- Так ты обещаешься мне, - сказала Мэгги, и ее плечо напряглось под рукой Галлена, - или просто хочешь отделаться от меня на благородный манер?
Галлен заглянул в ее глаза, такие темно-карие, что они казались почти черными. От нее пахло честным трудовым потом и духами - сиренью; Снаружи бешено завыл ветер и дождь ударил в стекла с такой устрашающей силой, что Галлен и Мэгги обернулись к окну. Стекло дребезжало - так и казалось, будто кто-то трясет его с той стороны. Галлен снова посмотрел на Мэгги:
- Ты славная девушка, Мэгги Флинн. Прошу тебя, будь терпелива со мной.
Мэгги отодвинулась, разочарованная, возможно даже обиженная. Он так ничего и не пообещал ей, а она ждала признания, пусть даже ни к чему не обязывающего.
Дверь в харчевню распахнулась, и в комнату ворвался дождь. Сначала Галлену показалось, что ветру удалось-таки наконец добиться своего, но тут в дверь вошел незнакомец в дорожном платье, высокий человек в сапогах для верховой езды и в коричневом шерстяном плаще с капюшоном. Поверх плаща у него висели два меча - один какой-то чудной, прямой, с выступом на рукоятке, другой, такой же длины, изогнутый. Нося мечи поверх плаща в этакий ливень, незнакомец рисковал, что клинки заржавеют, однако, как видно, предпочитал иметь их под рукой.
Только человек, зарабатывающий на жизнь оружием, носит его таким манером.
Все, кто был в харчевне, вытаращили на него глаза: неизвестный должен был ехать в темноте после наступления сумерек не меньше пяти часов, а стало быть, путешествовал по спешному делу. Он стоял у двери, не откидывая капюшона, и молча оглядывал всех сидевших в комнате. Уж не разбойник ли, подумал Галлен. Не хочет, чтобы в городе видели его лицо, а сам так и сверлит всех глазами - так ведет себя охотник, а не преследуемый.
Человек наконец отошел от двери, уступая дорогу стройной женщине. Какой-то миг она задержалась на пороге, держась прямо и высоко подняв голову, ее лицо тоже скрывал капюшон. По напряженной позе мужчины Галлен понял, что он - ее слуга, ее страж. На ней было ярко-синее дорожное платье, расшитое по подолу золотыми зайцами и лисами. Под мышкой она несла маленькую арфу в футляре розового дерева. Помедлив мгновение, она ступила вперед и откинула капюшон.
Она была самой прекрасной из виденных Галленом женщин. Не самой соблазнительной и притягательной, но самой совершенной. Она держала себя, как королева, и на вид ей было лет двадцать. Волосы ее были темны, как беззвездная ночь. Линия подбородка была четкой и сильной. Нежное, цвета сливок, лицо казалось измученным, но синие глаза сохранили живость и блеск. Галлену вспомнились слова старой песни: "Согреет огонь ее глаз одинокого путника".
Мэгги шутливо подтолкнула снизу челюсть Галлена, сказав:
- Галлен О'Дэй, если ты вывалишь язык еще немного, то запросто сможешь облизать свои сапоги. - Потом она встала и поздоровалась с вошедшими: Входите же, садитесь у огня и обсушитесь. Шутка ли путешествовать в этакую ночь. Не подать ли вам, горемычным, обед, не нужна ли вам комната?
Мужчина заговорил, с трудом подбирая слова, не так громко, что все могли слышать:
- Говорят, здесь поблизости есть одно место, старинная арка с вырезанными на ней странными знаками - Геата-на-Хруинн. Известно тебе это место?
До сих пор все присутствующие делали вид, что не слушают, но теперь, не скрываясь, насторожили уши.
Галлен подумал, что эти двое, должно быть, ездят по свету, чтобы посмотреть на разные диковины. Геата-на-Хруинн порой привлекали подобных людей.
- Известно, - с подозрением ответила Мэгги, вглядываясь в лицо незнакомца, - как и всем в округе.
- Легко ли до него добраться? - хрипло спросил незнакомец. - Можем ли мы сделать это ночью, немного передохнув и пообедав?
- Никто не подходит к воротам, когда темно, - встревожилась Мэгги. Люди говорят, там нечисто. Когда стоишь под ними в жаркий день, чувствуется холод, так до костей тебя и пробирает. Да и потом, они стоят в глухом лесу, в Койлл Сидхе. Ночью туда не доберешься.
- Я могу заплатить проводнику, - предложил приезжий.
- Ну что ж, в городе есть мальчишки, которые знают дорогу, если вы согласны подождать до утра.
- Нет, мальчишки тут не годятся. Мне нужен мужчина, предпочтительно солдат. Кто-нибудь, способный защищаться.
Мэгги обеспокоенно взглянула на Галлена. Мало кто из горожан бывал у древних руин, называемых Геата-на-Хруинн, Врата Миров. А боевым ремеслом владел только один.
Нельзя сказать, чтобы Галлен чувствовал доверие к этим хорошо вооруженным, таинственным людям. Но он не хотел упускать заработок и поэтому кивнул.
- Галлен О'Дэй проводит вас туда поутру, - сказала Мэгги, мотнув подбородком в сторону юноши.
Человек в капюшоне посмотрел на Галлена.
- Ты солдат? - И подошел поближе, не открывая лица.
- Он охраняет купцов, - похвасталась Мэгги, - и уже убил двадцать разбойников. Лучше его не найдете.
Галлен разглядел, что у незнакомца яркие голубые глаза и рыжеватые волосы, подернутые серебром. На Галлена он смотрел непроницаемым взглядом.
Потом, не моргнув и глазом, он выхватил свой меч и взмахнул им, метя Галлену в голову. Галлен вскочил со стула и схватил незнакомца за руку, сдавив ему нерв между локтевой и лучевой костью и вывернув запястье. Галлен знал, что это очень болезненный захват, заставляющий жертву конвульсивно разжать пальцы. Удар меча ушел в пустоту, а сам меч со звоном упал на стол. Галлен продолжал выворачивать незнакомцу руку, поднимая ее вверх и вздергивая противника на носки. Тот кивнул и сказал:
- Хорошо. У тебя кошачья реакция, и ты, наверное, немного знаком с анатомией, раз пользуешься этим приемом.
Галлен отпустил его, удивляясь тому, что незнакомец счел нужным его проверить. Слава Галлена была такой громкой, что наниматели больше не трудились испытывать его мастерство.
Молодая женщина в синем окинула Галлена взглядом и покачала головой:
- Нет, он слишком мал ростом.
- Рост - это иллюзия, - сказал Галлен, поймав ее взгляд. - Мерилом мужчины служит то, что он думает о себе.
- А я вот думаю, что, если на тебя нападет с мечом враг на сотню фунтов тяжелее тебя, ты вряд ли сможешь отразить его удары.
Галлен с трудом разбирал ее слова: она, как и ее спутник, говорила как-то странно, точно рот у нее был полон сиропа, хотя и не с таким сильным акцентом.
- Я упражнял свои запястья с шести лет, - сказал он, - зная, что мне придется сражаться с мужчинами крупнее меня. Я верю в то, что человек может стать тем, кем задумал. И могу заверить, что в мыслях своих я выше, чем кажусь другим.
- Он сгодится, - сказал мужчина, забирая свой меч и тряся от боли рукой. - Хватка у него будь здоров - крепче, чем у меня.
Женщина в синем удивленно приоткрыла рот и улыбнулась.
- На эту ночь меня уже наняли, - сказал Галлен. - Но на рассвете я вернусь. До ворот недалеко, всего пять миль.
Незнакомец переговорил с Мэгги. Условившись о комнатах на ночь и заказав туда обед, двое приезжих начали подниматься по лестнице, но остановились. Мужчина сказал:
- Мы едем с юга, из Бэйл Син. Там еще большой мост через реку. Как только мы переехали, в мост ударила молния. Вам, должно быть, следует оповестить об этом горожан. - Раздалось несколько испуганных возгласов. По закону мост полагалось чинить объединенными силами двух соседних городов нелегкая повинность.
Галлен не хотел отпускать молодую женщину, свою новую клиентку, не узнав ее имени.
Он спросил себя: будь я самым смелым любовником на свете, что бы я сказал ей? Она уже поднялась до половины лестницы, и раздумывать было некогда. Но Галлен знал, что самый смелый на свете любовник не стал бы медлить. Он встал и сказал громко:
- Миледи! - Двое остановились, и женщина оглянулась на него через плечо. - Когда вы только что вошли сюда и капюшон, упав с головы, открыл ваше лицо, будто бы солнце взошло над горами после унылой дождливой ночи. Мы тут любопытны, и думаю, что мою просьбу поддержат все: не соблаговолите ли вы назвать свое имя? - Речь получилась столь сладкой, что Галлен прямо-таки чувствовал, как с языка капает мед. Стоя с бьющимся сердцем, он ждал ответа.
Женщина улыбнулась ему и на миг задумалась. Ее спутник настороженно ждал, стоя на лестнице чуть впереди нее, но вниз не смотрел.
- Нет, - спустя несколько мгновений ответила она. Оба взошли по лестнице, завернули за угол коридора и исчезли из виду.
Галлен О'Дэй опустился на стул, глядя им вслед, чувствуя себя так, словно сердце ушло у него из груди и он умер малой смертью. Немногие посетители, оставшиеся в харчевне, ухмылялись, глядя на него. Лицо у него горело от смущения.
Мэгги, быстро наполнив два блюда, чтобы снести их наверх, подошла к Галлену, поставила тарелки на стол и сказала:
- Ах ты, бедное обиженное дитятко! Подумать только, как она с тобой обошлась. - Мэгги наклонилась и крепко поцеловала его в губы.
Галлен подозревал, что Мэгги обижена и сердита. Вспомнилось ему также, что у него хватило ума ничего ей не пообещать. Он легонько обнял ее, пока длился поцелуй, потом она хлопнула его по щеке, подхватила тарелки и удалилась танцующей походкой, улыбаясь ему через плечо.
Галлен уперся подбородком в кулаки и сидел так, чувствуя себя полным дураком, пока Симус О'Коннор не затянул песню, а дождь не перестал стучать в окна, - тогда он решил, что пора отправляться. Он помог Симусу подняться на ноги, Симус прихватил бутылку виски, и они вышли наружу.
Грозовые тучи на удивление быстро неслись по небу, а не ползли, как обычно. Галлен довольно хорошо видел при свете неполных лун, которые таращились на него с небес, точно два глаза. Старая кобыла Симуса стояла в гостиничной конюшне через улицу, с охапкой доброго сена в кормушке. Галлен оседлал лошадь и помог Симусу влезть на нее, вывел кобылу из конюшни и двинулся на север, по дороге в Эн Кохен. Копыта стучали по булыжнику. На задах гостиницы Галлен различил в тусклом небесном свете двух медведей, роющихся в мусорной куче, остановился и окликнул:
- Орик, это ты?
- Привет, Галлен, - проворчал басом один из медведей.
- Зачем ты роешься в помойке? - спросил Таллен, удивляясь, что не заметил, как Орик вышел в заднюю дверь харчевни. - У меня хватит денег, и Мэгги могла бы дать тебе полное блюдо еды. - Галлен предложил это не без опаски. Медведи так много едят, что способны разорить любого.
- Не беспокойся. Мэгги приберегла для меня кучу вкусных объедков. Вот покопаюсь тут, потом поищу улиток на холме. Попирую от души, право слово.
- Что ж, каждому свое, - сказал Галлен, поражаясь, как всегда, вкусам своего друга. - Я вернусь на рассвете.
- Хочешь, я пойду с тобой?
- Нет, поешь уж как следует.
- Ну тогда Бог с тобой, потому что меня-то с тобой не будет. - Симус, мешком сидя в седле, затянул песню. Галлен вздрогнул от вещих слов медведя, потянул кобылу за повод и зашагал вперед.
В гостинице Мэхони леди Эверинн шагала взад и вперед перед своей простой постелью. Толстая перина и мягкие красные покрывала манили ее, но она, несмотря на усталость, не находила себе покоя. Комнату освещала одинокая тусклая свечка. Приличия ради Эверинн заказала две комнаты. Ее телохранитель Вериасс сидел, понурив голову, в ногах кровати и тщетно дожидался, когда его госпожа угомонится.
- Поспи немного, дочь моя, - сказал он. Он сам двое суток почти не спал, но Эверинн знала, что он будет сидеть у нее в ногах и бодрствовать, пока они не окажутся в безопасности. Он откинул свой коричневый капюшон, открыв обветренное лицо.
- Не могу, отец, - откровенно призналась она. - Кто мог бы уснуть теперь? Ты все еще чуешь их?
Старик встал, помотал головой, встряхнув длинными, золотистыми с серебром, волосами, и подошел к умывальному тазу. Полив себе на руки чистой холодной водой из кувшина, он насухо вытер их. Потом открыл окошко, высунул в него руки, скрючив длинные пальцы, как когти, и стоял так некоторое время, прикрыв, как в трансе, свои острые голубые глаза. Старик мог улавливать запахи руками, но Эверинн не дано было видеть, как он это делает.
- Да, - сказал он наконец. - Я по-прежнему чую завоевателя. Он далеко, возможно, километрах в двадцати отсюда, но он не уходит. Остается лишь надеяться, что теперь" когда моста больше нет, он застрянет на той стороне.
- Быть может, завоеватели пришли в этот мир по какой-то другой причине? - сказала она полувопросительным, полуумоляющим тоном. - Если ты чуешь завоевателя, это еще не значит, что ему нужны мы.
- Не обманывай себя, - помолчав, сказал Вериасс. - Тлиткани послала своих воинов, чтобы убить нас. И этот мир - превосходное место для засады, поскольку караулить нужно лишь у одних ворот. - Он говорил со знанием дела. Тлиткани, Золотая Королева, держала Вериасса в плену четыре года, сделав его своим советником. Вериасс был наделен даром разгадывать людей, и не только людей, постигать чужие мысли и настроения. Он так хорошо справлялся со своими обязанностями, что многие считали его провидцем. Никто не понимал Тлиткани лучше, чем Вериасс.
- Тот молодой человек внизу сказал, что ворота всего в пяти милях отсюда. Вдруг завоеватели уже обнаружили их?
- Трудно сказать. Я уверен, что завоеватели преследуют нас, но они могли нас и опередить. В такую ветреную ночь я не могу ручаться, что тот, кого я чую, в двадцати километрах от нас. Он может быть и в десяти, и в двух.
- Возможно, завоеватели ищут ворота, как и мы.
- А возможно, Тлиткани хочет, чтобы мы поверили, будто ее слуги всего лишь ищут ворота, и надеется, что мы очертя голову сунемся в очередную ловушку. Думаю, ночь лучше переждать здесь. - Вериасс зевнул и расправил плечи, расслабляя затекшие мышцы. - К воротам будем продвигаться осторожно. Быть может, придется прорываться с боем.
Без Кальта это будет нелегко, подумала Эверинн. Сердце у нее дрогнуло, и она понадеялась, что Кальт умер без страданий.
Вериасс, помолчав, спросил ее:
- А что ты скажешь о нашем проводнике, Галлене О'Дэе? Посвящать его в суть дела или нет? У него быстрая реакция, и он поразительно силен.
- Нет, не посвящать! - ответила Эверинн - чересчур запальчиво, пожалуй. Она наперед знала все доводы Вериасса. Ей нужны защитники, нужна целая армия мужчин - таких, как Галлен О'Дэй; но откуда такому Галлену знать о ее мире, об оружии, которое там применяется? Нельзя же ожидать от человека, чтобы он вышел против завоевателя с одним ножом, а лишнего оружия у Вериасса нет. Даже если она и уговорит молодого человека пойти с ними, это будет все равно что убийство.
Вериасс сидел на полу, скрестив ноги, и неотрывно смотрел на Эверинн из-под тяжелых век. В его взгляде было понимание. Он словно видел, как она взвешивает доводы за и против, точно сам вкладывал мысли в ее голову.
- Итак, ты решила? - спросил он с потаенной улыбкой.
- И что же я, по-твоему, решила?
- Не знаю. Могу только догадаться на основе того, что мне известно о тебе.
- Какова же твоя догадка?
Вериасс помедлил.
- Я и раньше встречал таких, как Галлен. Он захочет последовать за тобой. И ты, невзирая на все твои благие намерения, должна будешь позволить ему это, позволить сражаться за тебя - а в случае нужды и умереть у твоих ног. От тебя зависит жизнь стольких людей! Я посоветовал бы тебе смело использовать жизнь этого человека. Он один, но его жертва может спасти многих.
Но Эверинн невыносима была мысль о том, что у нее на глазах умрет еще один ее телохранитель. Особенно столь невежественный, как Галлен О'Дэй, столь невинный.
- Давай отдохнем немного, - сказала она и, пройдя через комнату, задула свечу. Закрыла окно и постояла у него, глядя на темные улицы Клера. С неба город освещал слабый свет звезд. С высоты ей были видны дома-деревья и обыкновенные дома, спускающиеся к гавани. Там на каменистом берегу лежали утлые рыбачьи лодки, темнея, как выброшенные на сушу киты. На шестах, воткнутых в песок, сушились сети. Эверинн казалось, что она чувствует запах водорослей и холод волн. Она проехала мимо этих сетей всего час назад, въезжая в город, и помнила, как от них пахнет.
А на обрыве сидели, сложив крылья, чайки и смотрели на нее темными, недобрыми глазами. Казалось, они наблюдают за нею, смотрят на нее в это окно.
Она содрогнулась, быстро отошла от окна и легла на кровать. До нее доносилось тяжелое, неровное дыхание Вериасса, и она прислушивалась к нему, уплывая в забытье. Вериасс с его непоколебимой преданностью, с его надежностью, казался ей больше чем просто человеком. По меркам этого мира он вообще не человек. Ее учитель, ее друг. Он охранял мать Эверинн целых шесть тысяч лет. И всю короткую жизнь Эверинн всегда был рядом - твердый, как скала. Порой она пыталась отдалиться от него, внушить себе, что он всего лишь воин, единственный из ее телохранителей, переживший это путешествие. Однако ей было ясно, что он устал, изнурен до последней крайности. Она не могла требовать от него, чтобы он продолжал сражаться в одиночку.
Старик сидел в темноте у изножья ее постели - всегда верный, всегда стойкий перед превосходящими силами врага.
С болью в сердце Эверинн поняла, что она должна сделать. Ей нужен еще один защитник, который сражался бы рядом с Вериассом. И юноша по имени Галлен О'Дэй не в силах устоять против нее. Есть в ней нечто, что притягивает их. Нечто биологическое, неодолимое. Едва войдя в гостиницу, она уже поняла по глазам Галлена, что он, как верится ему, влюбился в нее. Пробыв час в ее присутствии, он окончательно уверится в своей любви, а через несколько дней будет порабощен. Еще один раб.
И Эверинн ничем не могла поколебать несокрушимую преданность таких мужчин, как Галлен и Вериасс. И Вериасс сидит у ее ног, ожидая часа умереть за нее. Эверинн ненавидела себя за это, но таков был ее жребий. Ибо она родилась королевой тарринов.
2
Ничто не предупредило Галлена и Симуса о готовящемся нападении. Дорога из Клера в Эн Кохен обыкновенно была пустынна в это время ночи. Обе луны уже зашли. Немощеная дорога, мокрая от недавнего дождя, отражала звезды и блестела, будто серебряная, меж стен темных сосен и дубов.
Они приближались к опушке Койлл Сидха, и Галлен шагал осторожно. В чаще леса мелькнул мерцающий голубой огонек. Байты, сказал себе Галлен и ускорил шаг, стремясь поскорее убраться подальше от стражей этого места. Байты никогда не нападали на путников, держащихся дороги, но тот, кто углублялся в лес, не мог полагаться на свое счастье.
Сразу за горой начинались драмлины - невысокие холмы, где пастухи Эн Кохена пасли свои овечьи стада. Галлену не терпелось добраться до относительно безопасных человеческих селений.
Галлен вступил в узкую лощину по мокрому серебру дороги, ведя под уздцы Симусову старую клячу, а Симус покачивался в седле, то и дело затягивая песню, как всякий, хвативший лишнего, - и тут полдюжины голосов вскричали разом:
- Стой! Стой!
Сверху на дорогу спрыгнул человек и махнул перед ними белой женской юбкой. Лошадь заржала и попятилась в испуге, вырвав поводья у Галлена и скинув Симуса. Симус с грохотом свалился наземь с криком:
- Разбойники, злодеи!
Кобыла понеслась вверх по склону сквозь орешник, кидая комья грязи из-под копыт.
На Галлене был шерстяной плащ с глубоким капюшоном, надетый от ночного холода, но у пояса в плаще были прорези, позволяющие быстро выхватить ножи. Галлен сжал в ладонях рукоятки двух кинжалов, не желая показывать оружия, пока разбойники не подойдут поближе, и повернулся, чтобы лучше обозреть всю картину. Разбойники окружили его, высыпав из кустов над лощиной. Он насчитал девятерых: трое на дороге, ведущей в Эн Кохен, четверо позади, на дороге из Клера, и еще по одному на каждом склоне.
Симус, отплевываясь, пытался подняться с земли. Старик был в доску пьян и орал на своем ирландском наречии:
- Прочь, воры! Прочь, подонки!
А те подступали к нему с криками:
- Вставай и сдавайся!
В свете звезд Галлен едва различал их вымазанные сажей лица; у одного были курчавые рыжие волосы. Почти все они были здоровые мужики неудачливые фермеры, отпустившие себе бороды и носящие ножи; такие постоянно болтались около пивных последние два года. Засуха в одно лето и сплошные дожди в другое многих фермеров оставили не у дел. Галлен заметил блеск длинного меча. У другого парня были щит и боевая палица устрашающего вида.
Старый Симус с руганью шарил у пояса, разыскивая нож, но Галлен схватил его за плечо и удержал:
- Не будь дураком! Их слишком много. Отдай им деньги!
- Не дам! - завопил Симус, доставая кинжал, и у Галлена екнуло сердце. Симус был отцом семерых детей. Или он отдаст кошелек, заставив семью голодать, или будет драться и, возможно, погибнет. Симус решился умереть. - А ты становись со мной рядом! Становись!
Галлен, послушный долгу, стал спиной к спине Симуса, а разбойники сомкнулись вокруг них. Симус заплатил ему за это. Целых три шиллинга, подумал Галлен. Этой ночью меня убьют из-за трех шиллингов.
Высокий разбойник взмахнул своим мечом.
- Я был бы благодарен вам, ребята, если бы вы отдали нам свои кошельки. - По его выговору и рыжим кудрям Галлен определил, что он из рода Флаерти, из графства Обхианн.
- Молю вас, добрые люди, - сказал Галлен, - не отбирайте у нас последнее. У меня денег нет, а у моего друга жена и семеро малых деток.
- Знаем! - засмеялся один. - Симус О'Коннор только что огреб сорок фунтов, продав свою шерсть на ярмарке. А ну, выкладывай! - злобно крикнул он, размахивая ножом. - Если отдадите добром, останетесь целы. - Галлен смотрел, как подступают разбойники. Один из них, должно быть, видел деньги Симуса на ярмарке, и вся шайка ждала, когда старик доберется до этого пустынного места, устроив тут засаду.
Разбойники обступили их тесным кольцом, но оставался еще шаг. Галлен подумал, не броситься ли наутек. До Эн Кохена всего миля, только через холм перевалить. Капля пота скатилась у Галлена по щеке, и сердце бешено колотилось. Он обвел взглядом разбойников в их темных кафтанах. Симус рычал у него за спиной, как загнанный барсук, и Галлен чувствовал под курткой мускулы старика, крепкие, как канаты. Молодой человек старался протянуть время в надежде, что Симус, хоть и с затуманенными выпивкой мозгами, все же образумится и поймет, что не стоит оставлять детей сиротами. Над лощиной взмыла сова.
- Вы зачем вымазали сажей рожи, поганые выродки? - ругался Симус. - Я не ребенок, чтобы испугаться черных морд! Прочь! Прочь!
Галлен прикрыл глаза и подумал: умей я орудовать ножом лучше всех на свете, что бы я сделал?
И тут же знакомая уверенность окутала его. Мускулы напряглись как пружины, и в глазах прояснилось. Галлен ощутил, как бежит по жилам горячая кровь, и раздул ноздри, впивая ночной воздух. Он смерил взглядом грабителей перед собой и, несмотря на темноту, разглядел в каждом кое-какие подробности. Они тяжело дышали, как люди, которым страшно.
Девять человек. Галлен никогда еще не дрался против девятерых, но в этот миг ему было все равно. Ведь он как-никак орудует ножом лучше всех на свете.
Он откинул голову назад, сбросив капюшон, и его золотистые волосы засияли при свете звезд. С тихим смехом он сказал:
- Должен честно предупредить вас, ребята. Если вы не уберетесь с дороги, мне придется вас убить.
- Галлен О'Дэй, глядите! - ахнул кто-то. Грабители настороженно сбились в кучу вокруг Галлена и Симуса, но ближе подойти никто не осмеливался. Самый длинный крикнул: - Взять его, парни!
О разбойниках у себя за спиной Галлен не беспокоился. Симус держал нож наготове, и, хотя старик был пьян, никто в здравом уме не захотел бы с ним схватиться. Галлен приглядывался к тем пятерым, что стояли перед ним и по бокам. Двое уже отошли на полшага - трусы, которым не хочется ввязываться в драку. Третий стоял поближе, но постоянно перекидывал нож из правой руки в левую и обратно, надеясь нагнать на Галлена страху. Еще один был крепкий, и под плащом у него что-то выпирало - нагрудные доспехи, сообразил Галлен; этот тяжело дышал и упирался ногами в землю, готовясь к прыжку. Последний из пятерых, стоявший ближе всех к Галлену, был их вожак - высокий человек с длинным мечом; вряд ли он полезет в драку с таким оружием, им ведь недолго и своему голову снести.