Страница:
Из густой листвы окружающего орешника снова хлестнули короткие арбалетные стрелы. Ренар опрокинулся на спину, сбитый сразу несколькими попаданиями. Стекленеющие глаза уже не видели вышедшего из-за дерева кривоногого орка, закинувшего за спину боевой арбалет. Кровожадно оскалившись, стрелок поднял вороненый клинок и до середины вогнал его в грудь бессильно раскинувшего руки старого десятника. Следом за орком из придорожных кустов появилось еще несколько разбойников, на ходу достающих мечи. Поигрывая разномастными клинками, они направились к разбросанным по дороге телам.
На затянутой зеленой ряской поверхности липко лопнул вздувшийся пузырь, разнося вокруг гнилой болотный запах. Мутная вода заколыхалась мелкими волнами. Вслед за первым пузырем поднялся еще один. И еще… и еще… Скоро зловонная жижа буквально кипела от десятков лопающихся пузырей. Бурое полужидкое месиво вздулось горбом, не выпуская из своих вязких объятий что-то, изо всех сил пытающееся вырваться на поверхность. Кривое полумертвое деревце, угнездившееся на маленькой кочке, медленно завалилось на бок. Из развороченной земли с чавканьем вылезли толстые бледные корни. Вздувшийся холм грязи с глухим стоном взорвался, сдавшись непрекращающемуся давлению из глубины. Кочка с гулким чавканьем взлетела над грязной водой, окончательно стряхнув с себя деревце.
Сквозь стекающие вниз струи болотной воды проглянули покрытые грязными разводами части гигантского скелета. Огромный, размером с телегу, череп мотнулся туда-сюда. Во все стороны полетели комья грязи и спутанных водорослей. Из-под них показалась желтоватая белизна изъеденных болотными жителями и прошедшими столетиями костей. Вспыхнули кроваво-алым огнем пустые провалы глазниц. Вслед за страшным черепом из бурлящей жижи появился выгнутый дугой шипастый хребет с торчащими во все стороны пятиметровыми ребрами. Украшенная полутораметровыми когтями лапа тяжело опустилась на близкий берег, словно траву смяв росшие там деревья. Закрутило воронкой клочья удушливого сизого тумана, клубящегося над темной водой. От уплотняющегося на глазах облака к выползшему на низкий берег скелету поползли ищущие молочные щупальца. Достигнув неподвижно замершей твари, грязно-белые струи обвились вокруг источенных временем костей. Белесое колышущееся облако обволокло огромный скелет, облекая его слабо светящимся подобием давно сгнившей плоти. Глаза монстра разгорелись еще ярче, полыхнув раскаленными углями.
Тварь расправила свитые из тумана крылья и коротко, без разбега, оторвалась от земли. Скользнув над все еще бурлящей водой, чиркнула прижатыми лапами по верхушкам чахлых болотных сосен и по спирали поднялась над деревьями. Полыхающие огнем провалы глазниц обвели серые тени стоящих вкруг болота осин и берез. А где-то далеко, за бескрайним океаном колышущихся на ветру вершин деревьев, ослепительно сверкала яркая звезда, маня и обжигая сладкой болью. Искра души того, чья сила смогла пробудить умершее столетия назад чудовище, вдохнув в него жуткое подобие жизни. Оглушающее и лишающее собственной воли сияние воли его, ХОЗЯИНА! Испепеляющий жар темной магии, способный сжечь полмира и превратить цветущие города в безлюдные развалины. Этот огонь раскаленным ураганом бился внутри пустого черепа, подгоняя кошмарное создание все выше и выше и скручивая несуществующие мышцы спазмами боли.
Описав последний круг, туманная тень легла на крыло, нацелившись на юго-запад. Туда, где непроходимые топи и лесные чащи заканчивались причудливой линией границы, за которой начинались раздольные луга пастбищ со стадами домашних животных и колосящиеся нивы с раскиданными то здесь, то там деревеньками. Туда, где на самом берегу моря привольно разлегся большой город с гордыми шпилями белоснежных башен и десятками замерших в порту кораблей.
Кошмарная тварь оглушительно заревела, чуть не задохнувшись от затопившего сознание чувства голода, ураганом разметавшего обрывки мыслей. Всплыли видения тучных пастбищ с пасущимся скотом и скопившиеся вокруг водопоя лесные красавцы-олени. Мгновения спустя они разлетелись мелкими хлопьями, и заметавшееся чудовище поняло, что это безумное чувство не утолить даже десятком съеденных коров. Души! Тлеющие разноцветными переливами человеческие души – вот пища, способная хотя бы на время приглушить грызущий изнутри огонь. Мерцающее на горизонте зарево далекого города и бесчисленные искорки живущих там людей сводили с ума. Белые пляшущие светлячки сливались в сплошное яркое сияние. Сотни, тысячи блуждающих огоньков текли по каменным руслам улиц, то сливаясь в бурлящие светом реки, то разбегаясь и оседая сверкающими каплями в прижавшихся друг к другу домах.
Полыхнули багрянцем темные провалы глазниц, распростерлись на полнеба черные крылья. Торжествующе заревев, призрачная тварь стрелой ринулась к побережью, жадно дрожа в предвкушении лакомого угощения. Но стоило чудищу развернуться в сторону столь желанного человеческого города, внутри черепа взорвался раскаленный шар чужой воли, ослепив нестерпимой болью и разметав жалкие желания магического создания. Крепкий поводок безжалостно рванул его в другую сторону, направляя полет на юг, вдоль бледно-серой кромки бесцветных деревьев.
Потухшие глаза разглядели далеко впереди изломанную линию закончившегося леса и едва различимую горстку белеющих за ним огоньков. Призрачная тварь глухо зарычала, но Хозяину были совершенно безразличны недовольство и обиды только что воссозданного слуги. Чуть не переломивший позвоночник чудовища рывок швырнул его туда, где на самом краю леса притаилась небольшая деревенька. Обреченно притихший слуга послушно ударил крыльями, повинуясь воле жестокого Хозяина. Приглядевшись, тварь с радостью заметила среди тусклых огоньков ярко сверкающую маленькую искру. Крохотная белая звездочка переливалась разноцветными сполохами. Бьющее внутри черепа пламя чужой воли заклубилось, пульсируя четким, полным нечеловеческой ненависти приказом: УБЕЙ!
Голодная тварь подавилась недовольным рычанием и, мощно взмахнув широкими крыльями, ураганом помчалась навстречу сверкающей искорке будущей жертвы. Впереди ждала добыча. Пусть и не столь богатая, как в лежащем за горизонтом городе, но зато более изысканная и редкая. Так сиять, играя всеми красками, могла только жизненная сила человека, наделенного особым даром. Быстро приближавшаяся искорка разгоралась с каждой секундой, дразня подрагивающим сиянием с радужными вспышками магической силы по краям. И почти обезумевшая от голода тварь еще сильней замолотила туманными крыльями по воздуху, скользя размытой тенью под самыми облаками туда, на юг, на встречу с жалким человечком, которого сегодня ждала смерть.
Авдея разбудил громкий настойчивый стук. Стекла тонко дребезжали от частых ударов. Матюгнувшийся в сердцах староста Лихобор торопливо отбросил одеяло.
– Совсем совесть потеряли! Ночь глухая на дворе!
Чуть не опрокинув спросонья стоящую возле кровати лавку, он поспешил в сени. Распахнув вздрагивающую от ударов дверь, Авдей сразу гостеприимно замахнулся волосатым пудовым кулаком, дабы с порога отучить незваных гостей тревожить честных в такое время. И растерянно замер с поднятой ручищей. Зябко поежившийся молодой маг с удивлением наклонил голову, глядя на богатырский замах лихоборского старосты.
Теодором дружно гордились все местные мужики и бабы. Юный маг мимоходом заглянул в их стоящую на отшибе деревню пару лет назад. Согласившись помочь с падежом коров, задержался в Лихоборах на неделю. Да так и остался.
До того как поселиться здесь, двадцатилетний маг с отличием окончил Магическую Академию в столице королевства. Получив диплом элементалиста, свежеиспеченный волшебник, начитавшись рыцарских романов, отправился бродить по свету в поисках подвигов и славы. И быстро понял, что трудолюбивые крестьяне больше уважают умеющих вовремя вызвать дождь или отвести град знахарей, чем мужественных драконоборцев и грозных победителей лесных чудовищ. Помотавшись по свету еще немного, Теодор случайно забрел в эту ничем не примечательную деревню на окраине Гиблого Леса. Полученных в Академии знаний хватило на составление отвара, вылечившего коров. И чем-то глянулась уже уставшему от бродяжьей жизни магу забытая в глуши скромная деревенька со звучным названием Лихоборы. И молодой, но довольно способный волшебник остался здесь, вместо того чтобы вернуться в шумную и суетливую столицу Хоноргарда Валидор.
Но и здесь, в западной глуши, особенно скучать не пришлось. Без работы Теодор не сидел. Юный волшебник потихоньку помогал простым и по-житейски мудрым землепашцам с погодой, по зиме пару раз выручил из серьезной беды, отогнав обратно в лес озверевших от голода хищников. Простодушные лихоборцы быстро смекнули, какая им привалила удача. Срубив всем миром пришлому волшебнику одноэтажный просторный дом на окраине, благодарные местные жители окружили его любовью и заботой. Теодор прижился, быстро стал своим в растущей, как на дрожжах, деревеньке. Мужики горделиво задирали подбородки, рассказывая соседям про «нашего» волшебника. Те по-доброму завидовали везунчикам и уже почти год пытались переманить волшебника к себе. Но маг по-прежнему жил в своем уютном доме. К нему часто приходили за советом, а то и просто попросить помощи в незатейливом и хлопотном крестьянском хозяйстве. Но чаще всего к Теодору бегали лихоборские детишки. Они день напролет таскались за молодым магом галдящей воробьиной стаей, дожидаясь, пока «дяденька волшебник» закончит свои дела и, усевшись на чьей-нибудь лавочке, начнет рассказывать о далеких сказочных странах. Притихшие дети могли слушать эти увлекательные рассказы день за днем. Окружив юного мага, они зачарованно хлопали чистыми глазами, представляя красочно описываемые Теодором южные города или ежегодные рыцарские турниры в Валидоре. А когда в пыли оживали крохотные земляные человечки, восторгам маленьких жителей Лихобор вообще не было предела. Визжащие от счастья дети не отрываясь глазели на то, как те гоняются друг за другом, забавно спотыкаясь и неуклюже падая на землю.
Но сейчас молодой волшебник был не похож сам на себя. Смутившийся староста торопливо спрятал поднятый кулак за спину, пошире открыл дверь, гостеприимно приглашая в дом:
– Проходи, господин Теодор. Ты извини, не ждал в такое время. Думал, соседские мальчишки озоруют…
Почерневшие от тревоги глаза молодого волшебника заглянули Авдею прямо в душу. Мгновенно проснувшийся староста осекся от предчувствия нешуточной беды.
– Беда, Авдей. Быстро уводи людей подальше от леса! – скупо бросил Теодор. Не тратя время на объяснения, он развернулся и пошагал за околицу.
Сообразительный староста сдержал рвущиеся с языка расспросы и живо закрыл рот. Еще безусым подростком он на спор гнул подковы и ударом в ухо валил с ног двухлетнего быка. Но старостой он стал не за свою силу, а за умение, когда надо, очень быстро соображать. Сильно напоминающий повадками разбуженного медведя, Авдей мигом понял, что волшебник не стал бы будить его посреди ночи по пустякам с такими требованиями. Метнувшись обратно в дом, лихоборский староста растолкал посапывающую во сне жену. Сказав заспанной супруге, чтобы та хватала ребятишек и уходила к тетке в соседнюю деревню, он торопливо оделся и через минуту выскочил на улицу, на ходу пристегивая к поясу схваченный со стены меч. Живя на самой границе неспокойного леса, все лихоборские мужики одинаково ловко обращались и с косой, и с различным боевым железом. Время от времени на их всеми забытые Лихоборы налетали лихие ватаги, норовя поживиться за счет богатой деревни, так что волей-неволей приходилось учиться защищать нажитое добро. Потому-то местные крестьяне при случае могли неслабо надавать по шапке бандитской шайке и взять на мечи оголодавшую волчью стаю. И всегда держали под рукой оружие, в любой момент готовые дать сдачи любому врагу. Покрутив головой, Авдей отыскал удаляющуюся фигуру невысокого мага.
Ссутулившийся Теодор торопливо шагал по центральной улице, направляясь в сторону темнеющего за крайними домами леса. Поправив путающийся в ногах меч, расторопный Авдей добежал до соседнего дома и заполошно застучал в окно.
– Просыпайся, Митрофан, – прокричал он, едва за стеклом появилось припухшее со сна лицо соседа. – Поднимай свою Аграфену, хватайте детишек и уходите.
Через десять минут деревня гудела как растревоженный улей. Из домов выбегали простоволосые бабы, таща наспех собранные узлы. В ночной тишине зазвенел начавшийся детский плач. Следом за женами выскакивали мужики. Кто с мечом, кто с рогатиной, кто с закинутым на плечо топором. Без лишней суеты лихоборцы готовились дружно встретить нагрянувшую беду. На бегу обнимая жен, они половчее перехватывали оружие и бежали за догнавшим волшебника старостой. А тихонько всхлипывающие в платки бабы подхватывали на руки сонно хлопающих глазами малышей и тянули ревущих детей в противоположную сторону, прочь от чернеющего за околицей Гиблого Леса.
Через четверть часа небольшая деревня будто вымерла. Замолчали даже поднявшие разноголосый лай собаки. Детский плач стих в поле за околицей. Потихоньку осела поднятая уходящими семьями пыль на дороге. Издалека донеслось едва различимое жалобное мычание уводимой кем-то коровы.
Лихоборцы сгрудились хмурой толпой за спиной вглядывающегося в черный лес Авдея. Из-за рваных туч вынырнула полная луна, залив землю холодным бледным светом. Привычные к налетам разбойников деревенские мужички сноровисто готовились принять на рогатины очередных охотников до дармовщинки.
Маг, неподвижно замерший впереди нестройной шеренги лихоборцев, недовольно обернулся. На мраморном в лунном сиянии лице блеснули настороженные глаза:
– Авдей, я сказал увести людей. Сегодня здесь не до веселья будет. Никак не пойму, что за напасть приближается. Но это точно не лесовички-разбойники. – Напряженный, как струна, Теодор невесело усмехнулся: – Скорее, гостья. С косой. Так что уходите. Не помощники вы мне.
– А я никого и не звал. – Лихоборский староста поудобнее перехватил подхваченный в чьем-то дворе топор-колун. – Они сами пришли…
Он хитро покосился на замерших позади односельчан.
– А чего особого приглашения ждать? – пробасил в ответ кто-то из переминавшихся за его спиной мужиков. – Не на свадьбу, чай, собрались. Мы дома свои пришли защищать. И баб с ребятишками. Чего нас звать…
Авдей виновато развел руками, поглядев на волшебника:
– Вот видишь? Да ты не журись, господин волшебник. – Староста поплевал на ладони. – Глядишь, и смерть приветим. И восвояси, с божьей помощью, развернем.
Готовый возразить молодой маг махнул рукой:
– Упрямый вы, лихоборцы, народ. Не палкой же вас отсюда гнать…
Теодор вгляделся в шелестящий листвой лес, чернеющий рядом. Мужики за спиной придвинулись поближе. «Чего там, сосед?» – разобрал Авдей тревожное перешептывание односельчан. Расслышавший какой-то странный звук староста поднял руку. Гомон лихоборцев разом затих. Замолчавшие мужики настороженно вглядывались в лес, судорожно вцепившись побелевшими пальцами в мечи и рогатины. Стоящий впереди волшебник медленно поднял руку, показав на шумящую стену деревьев.
Между разлапистыми соснами и тонкими березками набухло чернильное пятно. Бледный лунный свет бессильно отпрянул от кромки леса, отступив перед плотными черными клубами. Скопившаяся под кронами непроницаемая колышущаяся стена вскипела и, расползшись по земле густым киселем, поползла вперед, то здесь, то там выбрасывая длинные дымящиеся языки.
Авдей почувствовал, как разом вспотели сжавшие топорище ладони. Липкая волна страха накрыла безумным воплем: беги, спасайся! И чем ближе подползало темное бесшумно клокочущее марево, тем труднее становилось оставаться на месте. Ужас все сильнее и сильнее сжимал сердце ледяными пальцами. Ослабли дрожащие в коленях ноги. Хотелось повернуться и с диким криком броситься прочь. Отшвырнуть бесполезное оружие и забиться в первый попавшийся овраг, вжаться в траву или мох. А еще лучше зарыться, как червяк, под землю.
Лихоборский староста тряхнул головой, отгоняя накативший морок. Кровь быстрее побежала по жилам, стряхнув сковавшее тело оцепенение. Покрытый холодным потом Авдей оглянулся назад. Столпившиеся за спиной односельчане чувствовали себя ненамного лучше его. Но с обычным крестьянским упрямством оставались на месте, сверля дымящуюся стену злыми взглядами. Никто из соседей даже не попятился перед вселяющим ужас туманом, неотвратимо приближающимся к неподвижному волшебнику. Молодой маг скосил глаза в сторону, и на мертвенно-бледном лице появилась едва заметная улыбка:
– Крепкие, оказывается, у вас мужички живут. Гляжу, на испуг вас, лихоборцев, не возьмешь.
– А то ж, – прохрипел Авдей, облизнув пересохшие губы.
– Лихой вы, деревенские, народ, – уже с явной усмешкой продолжил Теодор. – Ни на телеге объехать, ни на хромой козе обскакать.
Авдей сплюнул. Вытерев влажные ладони, покрепче ухватил тяжелый колун. Позади зашевелились ожившие лихоборцы. От незатейливой шутки молодого волшебника страх чуть отступил, ослабив свою смертельную хватку.
– Господин Теодор. – Староста с трудом узнал свой собственный голос, больше похожий на карканье охрипшей вороны. С трудом заставив себя сделать пару шагов ватными ногами, он встал рядом с чего-то ждущим магом. – Вы вот человек образованный. В самой столице учились… Что это за туман такой жуткий? – Авдей почувствовал, как между лопатками побежала холодная струйка пота.
Волшебник невозмутимо пожал плечами. Лихоборский староста еле разобрал произнесенный шепотом ответ:
– Читал. В одной старой книге. Про давно отгремевшие магические войны. Там вообще много чего написано было. И про такой вот туман тоже… – Осунувшийся маг повернул голову к Авдею: – Волшебство мертвых, магия тлена и смерти. Темная сторона нашего таланта. Некромантия.
Последнее слово посеревший волшебник сказал совсем шепотом. На постаревшем лице сверкнули глубоко запавшие глаза:
– Еще есть время. Уходите, пока не поздно. Мечей и рогатин здесь маловато. Создания смерти умереть не боятся. Они вообще мало чего боятся. Только ненавидят все вокруг и тупо хотят жрать.
Никто не тронулся с места. Лихоборский староста, разогреваясь, переступил с ноги на ногу. Крепче сжав топор, он махнул им из стороны в сторону, разминая одеревеневшие руки.
Клубящаяся черная пелена накрыла лежащее чуть в стороне кладбище. Небольшой погост расположился как раз посередине между темнеющим невдалеке лесом и крайними домами. Прислушавшийся Теодор повернулся к нему лицом:
– Смотрите. – Маг снова вытянул руку, показывая на зашевелившиеся между могилами тени.
Староста разобрал протяжный скрежет отдираемых досок и разглядел сквозь мутные клубы тумана, как зашатались торчащие из земли кресты. Безмолвный погост зашевелился, вспучиваясь появившимися повсюду земляными кучами. Ладони Авдея снова похолодели. По спине поползли мурашки. В нескольких местах могилы взорвались фонтанами летящей во все стороны грязи. Закувыркались в воздухе выдранные неведомой силой кресты. Один из них перемахнул низенькую кладбищенскую ограду и разлетелся в щепки, ударившись о торчащий из земли камень. Из развороченных могил показались разбрасывающие землю синюшные руки с висящими кое-где обрывками одежды и отваливающими кусками расползающейся плоти. Кошмарные фигуры переваливались через края ям, изо всех сил карабкаясь вверх.
Сзади Авдея кто-то испуганно охнул. Над крайними могилами во весь рост поднялись перекошенные угловатые силуэты и, неуверенно пошатываясь, медленно побрели к деревне. В ночной темноте загорелись парные красные точки вспыхнувших глаз. Восставшие покойники, не останавливаясь, снесли железные ворота кладбища, вывернув заодно и вкопанные глубоко в землю столбы.
А непроницаемая стена клокочущего тумана уже ползла вверх по склону, подбираясь все ближе к замершим лихоборцам. Ужас вернулся с удвоенной силой, бухая в висках тревожным набатом, сминая волю и сковывая суставы. Выпрямившийся волшебник выбросил вперед руки, сплетя их в замысловатую фигуру, и будто оттолкнул что-то невидимое. В спину толкнулся порыв ветра, принесший с собой упоительную свежесть августовской ночи. Закрутившись небольшими смерчами, тугие воздушные струи играючи разметали затхлый туман, скопившийся в низинке перед лихоборцами. Темные клубы клочьями разлетелись во все стороны, тая в призрачном лунном свете. Обессиливающий страх снова отступил, откатившись вместе с кипящей дымной стеной. Черная муть рывками втягивала свои щупальца обратно в лес, прячась под защиту деревьев. Нагнавший ее порыв свежего ветра бессильно разбился о кряжистые стволы лесных исполинов.
Как только ветер разметал клубящуюся пелену, стали отчетливо видны приближающиеся к стоящим на холме лихоборцам покойники. Около четырех десятков скособоченных теней неуклюже ковыляли в гору, жадно протянув когтистые руки. От некоторых мертвецов остались лишь кости с висящими на них тряпками, другие еще сохранили сходство с людьми.
Преодолев отвращение и страх, Авдей пригляделся к несильно тронутому могилой покойнику, неспешно бредущему впереди, и вздрогнул. На ветру развевалась знакомая цветастая рубашка, сильно перепачканная землей.
– Оникей-лесоруб, – испуганно прошептал кто-то за спиной, тоже узнав расшитую сорочку односельчанина. Соседа-дровосека, попавшего под рухнувшее на голову дерево, схоронили почти две недели назад. Староста сам нес гроб и хорошо запомнил этот красный броский узор из сплетенных колокольчиков.
Растянувшаяся по узкой тропинке цепочка парных красных точек на мгновение задержалась в низине. Кто вброд, кто по узенькому мостику, мертвецы преодолели мелкую речушку, текущую по дну оврага. Скоро на идущей в горку дорожке появились первые мешковатые тела, утробно урча и вперив горящие ненавистью взгляды в сгрудившихся наверху людей. Размеренно переваливаясь из стороны в сторону, неуклюжие фигуры прибавили шагу, спеша добраться до ждущих на вершине холма лихоборцев.
Авдей присел от неожиданности, когда над самым ухом звонко хлопнула отпущенная тетива. Бесшумно подошедший Назар-охотник рванул из колчана следующую стрелу. Лучший стрелок в Лихоборах, белку в глаз с полтораста шагов бьет. В звенящей ночной тишине отчетливо прозвучал деревянный удар точно попавшей стрелы. Мертвяк чуть пошатнулся, с удивлением посмотрев на появившееся в груди белоперое украшение. Потом безразлично смахнул стрелу и, по-прежнему не торопясь, двинулся дальше. А за правым плечом снова прогудела отпущенная тетива. Тонко свистнувшая стрела попала идущему за ним следом мертвецу точно в пустую глазницу, напрочь снеся череп с плеч. Обезглавленный покойник присел, слепо шаря по земле костлявой рукой. Найдя откатившуюся на обочину голову, мертвяк нахлобучил ее обратно на обломок позвоночника, не обращая внимания на торчащее из глазницы оперение и длинную трещину на затылке.
Сосредоточенный маг глубоко вдохнул, как перед прыжком в воду. Закрыв глаза, он высоко поднял руки и медленно, словно прижимая что-то неподатливое, вдавил их ладонями вниз. Передние мертвецы дружно споткнулись. Потом застыли на месте, судорожно дергаясь в разные стороны. Прищурившийся Авдей присмотрелся и удивленно открыл рот. Почти половина мертвяков, только что целеустремленно рвавшаяся к людям, бестолково размахивала руками, пытаясь вырваться из расползающейся прямо под ногами земли. Но чем больше они барахтались, тем быстрее погружались в неотвратимо засасывающую ловушку.
Староста с опаской притопнул ногой и облегченно выдохнул. Давно не видевшая дождей сухая земля осталась твердой, как камень. А тонущие в зыбкой почве мертвяки скрылись уже по шею, скребя пыль костлявыми руками и все еще пытаясь выбраться. Через мгновение они исчезли целиком. Земля облегченно вздохнула, затягивая зияющие на дороге воронки. Уцелевшие покойники озадаченно замерли и даже попятились назад, жадно глядя на близкую добычу горящими голодными глазами. И через полминуты снова двинулись вперед, опасливо обходя предательский участок дороги, недавно поглотивший их менее удачливых собратьев.
Сморщившийся Теодор приложил ладони к вискам. Потом повернулся к приближающимся мертвякам боком и резко выбросил вперед правую руку. С вытянутой ладони сорвался слепящий зигзаг ветвистой молнии. Когда перед глазами Авдея перестали скакать цветные круги, он торжествующе заревел, увидев охваченные огнем угловатые фигуры поднимающихся мертвецов. Даже пожираемые жарким пламенем, они упрямо карабкались на вершину холма, к неровному строю обнимающихся от радости лихоборцев. Проморгавшийся староста увидел, как у крайнего мертвяка подломилась в колене обуглившаяся нога и он, неуклюже взмахнув руками, завалился набок. Не попавшие под удар молнии покойники дружно развернулись и быстро поковыляли вниз, торопясь убраться обратно на кладбище. Сделав пару угловатых шагов, перекошенные фигуры осыпались на землю грудами костей, превратившись в безжизненные останки поднятых из могил покойников.
Успокоившийся маг вытер ладонью побежавшую из носа струйку крови. Лихорадочно горящие глаза ввалились, подернувшись бессмысленной дымкой. Посеревшее лицо безвольно расслабилось, и Авдей еле успел подхватить оседающего на землю волшебника. Встряхнувшийся Теодор скрипнул зубами и упрямо выпрямился, тяжело опираясь на руку старосты. После нескольких глубоких вдохов на белые, как вощеная бумага, щеки стал медленно возвращаться румянец.
На затянутой зеленой ряской поверхности липко лопнул вздувшийся пузырь, разнося вокруг гнилой болотный запах. Мутная вода заколыхалась мелкими волнами. Вслед за первым пузырем поднялся еще один. И еще… и еще… Скоро зловонная жижа буквально кипела от десятков лопающихся пузырей. Бурое полужидкое месиво вздулось горбом, не выпуская из своих вязких объятий что-то, изо всех сил пытающееся вырваться на поверхность. Кривое полумертвое деревце, угнездившееся на маленькой кочке, медленно завалилось на бок. Из развороченной земли с чавканьем вылезли толстые бледные корни. Вздувшийся холм грязи с глухим стоном взорвался, сдавшись непрекращающемуся давлению из глубины. Кочка с гулким чавканьем взлетела над грязной водой, окончательно стряхнув с себя деревце.
Сквозь стекающие вниз струи болотной воды проглянули покрытые грязными разводами части гигантского скелета. Огромный, размером с телегу, череп мотнулся туда-сюда. Во все стороны полетели комья грязи и спутанных водорослей. Из-под них показалась желтоватая белизна изъеденных болотными жителями и прошедшими столетиями костей. Вспыхнули кроваво-алым огнем пустые провалы глазниц. Вслед за страшным черепом из бурлящей жижи появился выгнутый дугой шипастый хребет с торчащими во все стороны пятиметровыми ребрами. Украшенная полутораметровыми когтями лапа тяжело опустилась на близкий берег, словно траву смяв росшие там деревья. Закрутило воронкой клочья удушливого сизого тумана, клубящегося над темной водой. От уплотняющегося на глазах облака к выползшему на низкий берег скелету поползли ищущие молочные щупальца. Достигнув неподвижно замершей твари, грязно-белые струи обвились вокруг источенных временем костей. Белесое колышущееся облако обволокло огромный скелет, облекая его слабо светящимся подобием давно сгнившей плоти. Глаза монстра разгорелись еще ярче, полыхнув раскаленными углями.
Тварь расправила свитые из тумана крылья и коротко, без разбега, оторвалась от земли. Скользнув над все еще бурлящей водой, чиркнула прижатыми лапами по верхушкам чахлых болотных сосен и по спирали поднялась над деревьями. Полыхающие огнем провалы глазниц обвели серые тени стоящих вкруг болота осин и берез. А где-то далеко, за бескрайним океаном колышущихся на ветру вершин деревьев, ослепительно сверкала яркая звезда, маня и обжигая сладкой болью. Искра души того, чья сила смогла пробудить умершее столетия назад чудовище, вдохнув в него жуткое подобие жизни. Оглушающее и лишающее собственной воли сияние воли его, ХОЗЯИНА! Испепеляющий жар темной магии, способный сжечь полмира и превратить цветущие города в безлюдные развалины. Этот огонь раскаленным ураганом бился внутри пустого черепа, подгоняя кошмарное создание все выше и выше и скручивая несуществующие мышцы спазмами боли.
Описав последний круг, туманная тень легла на крыло, нацелившись на юго-запад. Туда, где непроходимые топи и лесные чащи заканчивались причудливой линией границы, за которой начинались раздольные луга пастбищ со стадами домашних животных и колосящиеся нивы с раскиданными то здесь, то там деревеньками. Туда, где на самом берегу моря привольно разлегся большой город с гордыми шпилями белоснежных башен и десятками замерших в порту кораблей.
Кошмарная тварь оглушительно заревела, чуть не задохнувшись от затопившего сознание чувства голода, ураганом разметавшего обрывки мыслей. Всплыли видения тучных пастбищ с пасущимся скотом и скопившиеся вокруг водопоя лесные красавцы-олени. Мгновения спустя они разлетелись мелкими хлопьями, и заметавшееся чудовище поняло, что это безумное чувство не утолить даже десятком съеденных коров. Души! Тлеющие разноцветными переливами человеческие души – вот пища, способная хотя бы на время приглушить грызущий изнутри огонь. Мерцающее на горизонте зарево далекого города и бесчисленные искорки живущих там людей сводили с ума. Белые пляшущие светлячки сливались в сплошное яркое сияние. Сотни, тысячи блуждающих огоньков текли по каменным руслам улиц, то сливаясь в бурлящие светом реки, то разбегаясь и оседая сверкающими каплями в прижавшихся друг к другу домах.
Полыхнули багрянцем темные провалы глазниц, распростерлись на полнеба черные крылья. Торжествующе заревев, призрачная тварь стрелой ринулась к побережью, жадно дрожа в предвкушении лакомого угощения. Но стоило чудищу развернуться в сторону столь желанного человеческого города, внутри черепа взорвался раскаленный шар чужой воли, ослепив нестерпимой болью и разметав жалкие желания магического создания. Крепкий поводок безжалостно рванул его в другую сторону, направляя полет на юг, вдоль бледно-серой кромки бесцветных деревьев.
Потухшие глаза разглядели далеко впереди изломанную линию закончившегося леса и едва различимую горстку белеющих за ним огоньков. Призрачная тварь глухо зарычала, но Хозяину были совершенно безразличны недовольство и обиды только что воссозданного слуги. Чуть не переломивший позвоночник чудовища рывок швырнул его туда, где на самом краю леса притаилась небольшая деревенька. Обреченно притихший слуга послушно ударил крыльями, повинуясь воле жестокого Хозяина. Приглядевшись, тварь с радостью заметила среди тусклых огоньков ярко сверкающую маленькую искру. Крохотная белая звездочка переливалась разноцветными сполохами. Бьющее внутри черепа пламя чужой воли заклубилось, пульсируя четким, полным нечеловеческой ненависти приказом: УБЕЙ!
Голодная тварь подавилась недовольным рычанием и, мощно взмахнув широкими крыльями, ураганом помчалась навстречу сверкающей искорке будущей жертвы. Впереди ждала добыча. Пусть и не столь богатая, как в лежащем за горизонтом городе, но зато более изысканная и редкая. Так сиять, играя всеми красками, могла только жизненная сила человека, наделенного особым даром. Быстро приближавшаяся искорка разгоралась с каждой секундой, дразня подрагивающим сиянием с радужными вспышками магической силы по краям. И почти обезумевшая от голода тварь еще сильней замолотила туманными крыльями по воздуху, скользя размытой тенью под самыми облаками туда, на юг, на встречу с жалким человечком, которого сегодня ждала смерть.
Авдея разбудил громкий настойчивый стук. Стекла тонко дребезжали от частых ударов. Матюгнувшийся в сердцах староста Лихобор торопливо отбросил одеяло.
– Совсем совесть потеряли! Ночь глухая на дворе!
Чуть не опрокинув спросонья стоящую возле кровати лавку, он поспешил в сени. Распахнув вздрагивающую от ударов дверь, Авдей сразу гостеприимно замахнулся волосатым пудовым кулаком, дабы с порога отучить незваных гостей тревожить честных в такое время. И растерянно замер с поднятой ручищей. Зябко поежившийся молодой маг с удивлением наклонил голову, глядя на богатырский замах лихоборского старосты.
Теодором дружно гордились все местные мужики и бабы. Юный маг мимоходом заглянул в их стоящую на отшибе деревню пару лет назад. Согласившись помочь с падежом коров, задержался в Лихоборах на неделю. Да так и остался.
До того как поселиться здесь, двадцатилетний маг с отличием окончил Магическую Академию в столице королевства. Получив диплом элементалиста, свежеиспеченный волшебник, начитавшись рыцарских романов, отправился бродить по свету в поисках подвигов и славы. И быстро понял, что трудолюбивые крестьяне больше уважают умеющих вовремя вызвать дождь или отвести град знахарей, чем мужественных драконоборцев и грозных победителей лесных чудовищ. Помотавшись по свету еще немного, Теодор случайно забрел в эту ничем не примечательную деревню на окраине Гиблого Леса. Полученных в Академии знаний хватило на составление отвара, вылечившего коров. И чем-то глянулась уже уставшему от бродяжьей жизни магу забытая в глуши скромная деревенька со звучным названием Лихоборы. И молодой, но довольно способный волшебник остался здесь, вместо того чтобы вернуться в шумную и суетливую столицу Хоноргарда Валидор.
Но и здесь, в западной глуши, особенно скучать не пришлось. Без работы Теодор не сидел. Юный волшебник потихоньку помогал простым и по-житейски мудрым землепашцам с погодой, по зиме пару раз выручил из серьезной беды, отогнав обратно в лес озверевших от голода хищников. Простодушные лихоборцы быстро смекнули, какая им привалила удача. Срубив всем миром пришлому волшебнику одноэтажный просторный дом на окраине, благодарные местные жители окружили его любовью и заботой. Теодор прижился, быстро стал своим в растущей, как на дрожжах, деревеньке. Мужики горделиво задирали подбородки, рассказывая соседям про «нашего» волшебника. Те по-доброму завидовали везунчикам и уже почти год пытались переманить волшебника к себе. Но маг по-прежнему жил в своем уютном доме. К нему часто приходили за советом, а то и просто попросить помощи в незатейливом и хлопотном крестьянском хозяйстве. Но чаще всего к Теодору бегали лихоборские детишки. Они день напролет таскались за молодым магом галдящей воробьиной стаей, дожидаясь, пока «дяденька волшебник» закончит свои дела и, усевшись на чьей-нибудь лавочке, начнет рассказывать о далеких сказочных странах. Притихшие дети могли слушать эти увлекательные рассказы день за днем. Окружив юного мага, они зачарованно хлопали чистыми глазами, представляя красочно описываемые Теодором южные города или ежегодные рыцарские турниры в Валидоре. А когда в пыли оживали крохотные земляные человечки, восторгам маленьких жителей Лихобор вообще не было предела. Визжащие от счастья дети не отрываясь глазели на то, как те гоняются друг за другом, забавно спотыкаясь и неуклюже падая на землю.
Но сейчас молодой волшебник был не похож сам на себя. Смутившийся староста торопливо спрятал поднятый кулак за спину, пошире открыл дверь, гостеприимно приглашая в дом:
– Проходи, господин Теодор. Ты извини, не ждал в такое время. Думал, соседские мальчишки озоруют…
Почерневшие от тревоги глаза молодого волшебника заглянули Авдею прямо в душу. Мгновенно проснувшийся староста осекся от предчувствия нешуточной беды.
– Беда, Авдей. Быстро уводи людей подальше от леса! – скупо бросил Теодор. Не тратя время на объяснения, он развернулся и пошагал за околицу.
Сообразительный староста сдержал рвущиеся с языка расспросы и живо закрыл рот. Еще безусым подростком он на спор гнул подковы и ударом в ухо валил с ног двухлетнего быка. Но старостой он стал не за свою силу, а за умение, когда надо, очень быстро соображать. Сильно напоминающий повадками разбуженного медведя, Авдей мигом понял, что волшебник не стал бы будить его посреди ночи по пустякам с такими требованиями. Метнувшись обратно в дом, лихоборский староста растолкал посапывающую во сне жену. Сказав заспанной супруге, чтобы та хватала ребятишек и уходила к тетке в соседнюю деревню, он торопливо оделся и через минуту выскочил на улицу, на ходу пристегивая к поясу схваченный со стены меч. Живя на самой границе неспокойного леса, все лихоборские мужики одинаково ловко обращались и с косой, и с различным боевым железом. Время от времени на их всеми забытые Лихоборы налетали лихие ватаги, норовя поживиться за счет богатой деревни, так что волей-неволей приходилось учиться защищать нажитое добро. Потому-то местные крестьяне при случае могли неслабо надавать по шапке бандитской шайке и взять на мечи оголодавшую волчью стаю. И всегда держали под рукой оружие, в любой момент готовые дать сдачи любому врагу. Покрутив головой, Авдей отыскал удаляющуюся фигуру невысокого мага.
Ссутулившийся Теодор торопливо шагал по центральной улице, направляясь в сторону темнеющего за крайними домами леса. Поправив путающийся в ногах меч, расторопный Авдей добежал до соседнего дома и заполошно застучал в окно.
– Просыпайся, Митрофан, – прокричал он, едва за стеклом появилось припухшее со сна лицо соседа. – Поднимай свою Аграфену, хватайте детишек и уходите.
Через десять минут деревня гудела как растревоженный улей. Из домов выбегали простоволосые бабы, таща наспех собранные узлы. В ночной тишине зазвенел начавшийся детский плач. Следом за женами выскакивали мужики. Кто с мечом, кто с рогатиной, кто с закинутым на плечо топором. Без лишней суеты лихоборцы готовились дружно встретить нагрянувшую беду. На бегу обнимая жен, они половчее перехватывали оружие и бежали за догнавшим волшебника старостой. А тихонько всхлипывающие в платки бабы подхватывали на руки сонно хлопающих глазами малышей и тянули ревущих детей в противоположную сторону, прочь от чернеющего за околицей Гиблого Леса.
Через четверть часа небольшая деревня будто вымерла. Замолчали даже поднявшие разноголосый лай собаки. Детский плач стих в поле за околицей. Потихоньку осела поднятая уходящими семьями пыль на дороге. Издалека донеслось едва различимое жалобное мычание уводимой кем-то коровы.
Лихоборцы сгрудились хмурой толпой за спиной вглядывающегося в черный лес Авдея. Из-за рваных туч вынырнула полная луна, залив землю холодным бледным светом. Привычные к налетам разбойников деревенские мужички сноровисто готовились принять на рогатины очередных охотников до дармовщинки.
Маг, неподвижно замерший впереди нестройной шеренги лихоборцев, недовольно обернулся. На мраморном в лунном сиянии лице блеснули настороженные глаза:
– Авдей, я сказал увести людей. Сегодня здесь не до веселья будет. Никак не пойму, что за напасть приближается. Но это точно не лесовички-разбойники. – Напряженный, как струна, Теодор невесело усмехнулся: – Скорее, гостья. С косой. Так что уходите. Не помощники вы мне.
– А я никого и не звал. – Лихоборский староста поудобнее перехватил подхваченный в чьем-то дворе топор-колун. – Они сами пришли…
Он хитро покосился на замерших позади односельчан.
– А чего особого приглашения ждать? – пробасил в ответ кто-то из переминавшихся за его спиной мужиков. – Не на свадьбу, чай, собрались. Мы дома свои пришли защищать. И баб с ребятишками. Чего нас звать…
Авдей виновато развел руками, поглядев на волшебника:
– Вот видишь? Да ты не журись, господин волшебник. – Староста поплевал на ладони. – Глядишь, и смерть приветим. И восвояси, с божьей помощью, развернем.
Готовый возразить молодой маг махнул рукой:
– Упрямый вы, лихоборцы, народ. Не палкой же вас отсюда гнать…
Теодор вгляделся в шелестящий листвой лес, чернеющий рядом. Мужики за спиной придвинулись поближе. «Чего там, сосед?» – разобрал Авдей тревожное перешептывание односельчан. Расслышавший какой-то странный звук староста поднял руку. Гомон лихоборцев разом затих. Замолчавшие мужики настороженно вглядывались в лес, судорожно вцепившись побелевшими пальцами в мечи и рогатины. Стоящий впереди волшебник медленно поднял руку, показав на шумящую стену деревьев.
Между разлапистыми соснами и тонкими березками набухло чернильное пятно. Бледный лунный свет бессильно отпрянул от кромки леса, отступив перед плотными черными клубами. Скопившаяся под кронами непроницаемая колышущаяся стена вскипела и, расползшись по земле густым киселем, поползла вперед, то здесь, то там выбрасывая длинные дымящиеся языки.
Авдей почувствовал, как разом вспотели сжавшие топорище ладони. Липкая волна страха накрыла безумным воплем: беги, спасайся! И чем ближе подползало темное бесшумно клокочущее марево, тем труднее становилось оставаться на месте. Ужас все сильнее и сильнее сжимал сердце ледяными пальцами. Ослабли дрожащие в коленях ноги. Хотелось повернуться и с диким криком броситься прочь. Отшвырнуть бесполезное оружие и забиться в первый попавшийся овраг, вжаться в траву или мох. А еще лучше зарыться, как червяк, под землю.
Лихоборский староста тряхнул головой, отгоняя накативший морок. Кровь быстрее побежала по жилам, стряхнув сковавшее тело оцепенение. Покрытый холодным потом Авдей оглянулся назад. Столпившиеся за спиной односельчане чувствовали себя ненамного лучше его. Но с обычным крестьянским упрямством оставались на месте, сверля дымящуюся стену злыми взглядами. Никто из соседей даже не попятился перед вселяющим ужас туманом, неотвратимо приближающимся к неподвижному волшебнику. Молодой маг скосил глаза в сторону, и на мертвенно-бледном лице появилась едва заметная улыбка:
– Крепкие, оказывается, у вас мужички живут. Гляжу, на испуг вас, лихоборцев, не возьмешь.
– А то ж, – прохрипел Авдей, облизнув пересохшие губы.
– Лихой вы, деревенские, народ, – уже с явной усмешкой продолжил Теодор. – Ни на телеге объехать, ни на хромой козе обскакать.
Авдей сплюнул. Вытерев влажные ладони, покрепче ухватил тяжелый колун. Позади зашевелились ожившие лихоборцы. От незатейливой шутки молодого волшебника страх чуть отступил, ослабив свою смертельную хватку.
– Господин Теодор. – Староста с трудом узнал свой собственный голос, больше похожий на карканье охрипшей вороны. С трудом заставив себя сделать пару шагов ватными ногами, он встал рядом с чего-то ждущим магом. – Вы вот человек образованный. В самой столице учились… Что это за туман такой жуткий? – Авдей почувствовал, как между лопатками побежала холодная струйка пота.
Волшебник невозмутимо пожал плечами. Лихоборский староста еле разобрал произнесенный шепотом ответ:
– Читал. В одной старой книге. Про давно отгремевшие магические войны. Там вообще много чего написано было. И про такой вот туман тоже… – Осунувшийся маг повернул голову к Авдею: – Волшебство мертвых, магия тлена и смерти. Темная сторона нашего таланта. Некромантия.
Последнее слово посеревший волшебник сказал совсем шепотом. На постаревшем лице сверкнули глубоко запавшие глаза:
– Еще есть время. Уходите, пока не поздно. Мечей и рогатин здесь маловато. Создания смерти умереть не боятся. Они вообще мало чего боятся. Только ненавидят все вокруг и тупо хотят жрать.
Никто не тронулся с места. Лихоборский староста, разогреваясь, переступил с ноги на ногу. Крепче сжав топор, он махнул им из стороны в сторону, разминая одеревеневшие руки.
Клубящаяся черная пелена накрыла лежащее чуть в стороне кладбище. Небольшой погост расположился как раз посередине между темнеющим невдалеке лесом и крайними домами. Прислушавшийся Теодор повернулся к нему лицом:
– Смотрите. – Маг снова вытянул руку, показывая на зашевелившиеся между могилами тени.
Староста разобрал протяжный скрежет отдираемых досок и разглядел сквозь мутные клубы тумана, как зашатались торчащие из земли кресты. Безмолвный погост зашевелился, вспучиваясь появившимися повсюду земляными кучами. Ладони Авдея снова похолодели. По спине поползли мурашки. В нескольких местах могилы взорвались фонтанами летящей во все стороны грязи. Закувыркались в воздухе выдранные неведомой силой кресты. Один из них перемахнул низенькую кладбищенскую ограду и разлетелся в щепки, ударившись о торчащий из земли камень. Из развороченных могил показались разбрасывающие землю синюшные руки с висящими кое-где обрывками одежды и отваливающими кусками расползающейся плоти. Кошмарные фигуры переваливались через края ям, изо всех сил карабкаясь вверх.
Сзади Авдея кто-то испуганно охнул. Над крайними могилами во весь рост поднялись перекошенные угловатые силуэты и, неуверенно пошатываясь, медленно побрели к деревне. В ночной темноте загорелись парные красные точки вспыхнувших глаз. Восставшие покойники, не останавливаясь, снесли железные ворота кладбища, вывернув заодно и вкопанные глубоко в землю столбы.
А непроницаемая стена клокочущего тумана уже ползла вверх по склону, подбираясь все ближе к замершим лихоборцам. Ужас вернулся с удвоенной силой, бухая в висках тревожным набатом, сминая волю и сковывая суставы. Выпрямившийся волшебник выбросил вперед руки, сплетя их в замысловатую фигуру, и будто оттолкнул что-то невидимое. В спину толкнулся порыв ветра, принесший с собой упоительную свежесть августовской ночи. Закрутившись небольшими смерчами, тугие воздушные струи играючи разметали затхлый туман, скопившийся в низинке перед лихоборцами. Темные клубы клочьями разлетелись во все стороны, тая в призрачном лунном свете. Обессиливающий страх снова отступил, откатившись вместе с кипящей дымной стеной. Черная муть рывками втягивала свои щупальца обратно в лес, прячась под защиту деревьев. Нагнавший ее порыв свежего ветра бессильно разбился о кряжистые стволы лесных исполинов.
Как только ветер разметал клубящуюся пелену, стали отчетливо видны приближающиеся к стоящим на холме лихоборцам покойники. Около четырех десятков скособоченных теней неуклюже ковыляли в гору, жадно протянув когтистые руки. От некоторых мертвецов остались лишь кости с висящими на них тряпками, другие еще сохранили сходство с людьми.
Преодолев отвращение и страх, Авдей пригляделся к несильно тронутому могилой покойнику, неспешно бредущему впереди, и вздрогнул. На ветру развевалась знакомая цветастая рубашка, сильно перепачканная землей.
– Оникей-лесоруб, – испуганно прошептал кто-то за спиной, тоже узнав расшитую сорочку односельчанина. Соседа-дровосека, попавшего под рухнувшее на голову дерево, схоронили почти две недели назад. Староста сам нес гроб и хорошо запомнил этот красный броский узор из сплетенных колокольчиков.
Растянувшаяся по узкой тропинке цепочка парных красных точек на мгновение задержалась в низине. Кто вброд, кто по узенькому мостику, мертвецы преодолели мелкую речушку, текущую по дну оврага. Скоро на идущей в горку дорожке появились первые мешковатые тела, утробно урча и вперив горящие ненавистью взгляды в сгрудившихся наверху людей. Размеренно переваливаясь из стороны в сторону, неуклюжие фигуры прибавили шагу, спеша добраться до ждущих на вершине холма лихоборцев.
Авдей присел от неожиданности, когда над самым ухом звонко хлопнула отпущенная тетива. Бесшумно подошедший Назар-охотник рванул из колчана следующую стрелу. Лучший стрелок в Лихоборах, белку в глаз с полтораста шагов бьет. В звенящей ночной тишине отчетливо прозвучал деревянный удар точно попавшей стрелы. Мертвяк чуть пошатнулся, с удивлением посмотрев на появившееся в груди белоперое украшение. Потом безразлично смахнул стрелу и, по-прежнему не торопясь, двинулся дальше. А за правым плечом снова прогудела отпущенная тетива. Тонко свистнувшая стрела попала идущему за ним следом мертвецу точно в пустую глазницу, напрочь снеся череп с плеч. Обезглавленный покойник присел, слепо шаря по земле костлявой рукой. Найдя откатившуюся на обочину голову, мертвяк нахлобучил ее обратно на обломок позвоночника, не обращая внимания на торчащее из глазницы оперение и длинную трещину на затылке.
Сосредоточенный маг глубоко вдохнул, как перед прыжком в воду. Закрыв глаза, он высоко поднял руки и медленно, словно прижимая что-то неподатливое, вдавил их ладонями вниз. Передние мертвецы дружно споткнулись. Потом застыли на месте, судорожно дергаясь в разные стороны. Прищурившийся Авдей присмотрелся и удивленно открыл рот. Почти половина мертвяков, только что целеустремленно рвавшаяся к людям, бестолково размахивала руками, пытаясь вырваться из расползающейся прямо под ногами земли. Но чем больше они барахтались, тем быстрее погружались в неотвратимо засасывающую ловушку.
Староста с опаской притопнул ногой и облегченно выдохнул. Давно не видевшая дождей сухая земля осталась твердой, как камень. А тонущие в зыбкой почве мертвяки скрылись уже по шею, скребя пыль костлявыми руками и все еще пытаясь выбраться. Через мгновение они исчезли целиком. Земля облегченно вздохнула, затягивая зияющие на дороге воронки. Уцелевшие покойники озадаченно замерли и даже попятились назад, жадно глядя на близкую добычу горящими голодными глазами. И через полминуты снова двинулись вперед, опасливо обходя предательский участок дороги, недавно поглотивший их менее удачливых собратьев.
Сморщившийся Теодор приложил ладони к вискам. Потом повернулся к приближающимся мертвякам боком и резко выбросил вперед правую руку. С вытянутой ладони сорвался слепящий зигзаг ветвистой молнии. Когда перед глазами Авдея перестали скакать цветные круги, он торжествующе заревел, увидев охваченные огнем угловатые фигуры поднимающихся мертвецов. Даже пожираемые жарким пламенем, они упрямо карабкались на вершину холма, к неровному строю обнимающихся от радости лихоборцев. Проморгавшийся староста увидел, как у крайнего мертвяка подломилась в колене обуглившаяся нога и он, неуклюже взмахнув руками, завалился набок. Не попавшие под удар молнии покойники дружно развернулись и быстро поковыляли вниз, торопясь убраться обратно на кладбище. Сделав пару угловатых шагов, перекошенные фигуры осыпались на землю грудами костей, превратившись в безжизненные останки поднятых из могил покойников.
Успокоившийся маг вытер ладонью побежавшую из носа струйку крови. Лихорадочно горящие глаза ввалились, подернувшись бессмысленной дымкой. Посеревшее лицо безвольно расслабилось, и Авдей еле успел подхватить оседающего на землю волшебника. Встряхнувшийся Теодор скрипнул зубами и упрямо выпрямился, тяжело опираясь на руку старосты. После нескольких глубоких вдохов на белые, как вощеная бумага, щеки стал медленно возвращаться румянец.