Страница:
* * *
Капитан проверил защёлку карабина на поясе Григория, чуть вытравил трос из барабана и сдвинул в сторону нижний грузовой люк. Открывшаяся прореха в днище вертолёта соединила тесную, душную кабину, доверху наполненную грохотом двигателей и свистом лопастей, со сверкающей под утренним солнцем зеленью. Но это единение не вносило в душу Григория спокойствия: вот прямо сейчас, через секунду он сделает шаг в пропасть и может так статься, этот шаг окажется последним в его жизни.Григорий усмехнулся своим мыслям, уселся на край проймы, свесив ноги в пропасть, сам выбрал слабину троса и вопросительно глянул на Капитана. Из-за рёва винтов и вибрации корпуса говорить было бессмысленно. Капитан лишь поднял большой палец вверх и похлопал Григория по плечу.
«Надо же! – подумал Григорий. – Какое сочувствие…»
Он развернулся спиной к высоте, отжался, потом согнул руки в локтях, перебросил один локоть, второй, теперь только пальцы принадлежали вертолёту. Он висел над кроной дерева. Его ноги почти касались листвы.
Григорий в последний раз заглянул в глаза Капитану, нисколько не сомневаясь, что, если промедлить секунду-другую, тот опустит ему на пальцы свой тяжелый армейский ботинок.
И разжал руки.
Всё. Теперь только трос тонкой, пластиковой пуповиной соединял его с цивилизацией. Мир дрогнул и приподнялся навстречу. Это там, наверху, заработала лебёдка, плавно опуская его в объятия леса.
Зелёная листва, едва тронутая желтизной неумолимо вступающей в свои права осени, приняла не сопротивляясь, даже приветливо. Сперва по колено, потом по пояс… Григорий всё глубже погружался в море зелени. Когда листья сомкнулись над головой, ноги в первый раз ударились обо что-то прочное и твёрдое. Перегруппировавшись, он пропустил эту первую настоящую ветку и продолжил плавное движение вниз.
Пояс немилосердно давил – ещё бы: сейчас весь вес Григория опирался на эту полоску пластика. Но окружающий мир интересовал Григория больше, он внимательно осматривался и прислушивался. Шум лопастей становился всё глуше, растворяясь в тесном переплетении кроны дерева. Зелёный полумрак с каждым мгновением становился гуще. Солнечные зайчики, легкомысленно скачущие по телу и близким упругим веткам, бледнели и растворялись во влажном полумраке. Какие-то десять метров спуска – и уже трудно было представить яркие голубые краски, царившие над куполом леса.
Григорий развернулся и увидел метрах в пяти ствол дерева, на одной из веток которого вот-вот должно было закончиться его путешествие.
«Ну нет. Скорее, начнётся…»
Он взглянул вниз и убедился, что это «вот-вот» уже наступило: огромная ветка располагалась горизонтально прямо под ногами. Григорий уселся на неё, отстегнул карабин с пояса, обернул трос вокруг ветки и взял его на карабин, намертво пришвартовав вертолёт к дереву.
Теперь нельзя было мешкать. Он быстро перебрался по ветке к стволу, спустился на одну ветку вниз и стал дожидаться, что будет дальше.
А дальше трос напрягся, вытянулся в струну. Стало слышно, как рёв турбины перешел в визг. Потом стало тише, трос провис и снова несколько раз с силой натянулся.
«Они полагают, что трос за что-то зацепился, – подумал Григорий. – Теперь многое зависит от того, что они предпримут…»
Он надеялся, что Капитан отрежет трос и сбросит его конец вниз. Собственно, для того и старался. Наличие прочной веревки существенно повышало вероятность выживания. Категорический отказ Капитана дать хоть какое-то оружие вселял подозрения, подкрепляя сомнения в честности сделки.
Но экипаж вертолёта поступил иначе: из зелёного купола показались ноги – сквозь шелест и треск ломающихся сучьев вниз спускался сам Капитан.
Это была неслыханная удача. Пилотам не пришло в голову пожертвовать тросом, и они предложили Капитану воспользоваться вторым подъёмником.
Григорий припал к стволу, обогнул его и, не выпуская из вида Грыця, стал осторожно к нему пробираться. Капитан, по-видимому, примерно представлял себе, где находится зацепившийся трос, но в путанице листвы и веток разглядеть его, конечно, не мог. Потому он всё время смотрел в одну сторону, что, вообще говоря, было непростительной ошибкой. Это позволило Григорию подойти к нему вплотную и даже оказаться чуть сверху.
Никакой борьбы не было. Один-единственный удар кулаком за ухо, как учили, ближе к основанию черепа, и тело Капитана обмякло, по-прежнему плавно спускаясь.
Григорий последовал за ним до самой земли, уложил свою жертву на грунт, отстегнул карабин троса, залез обратно на дерево и повторил трюк с петлей и швартовкой.
К чести вертолётчиков, на этот раз колебаться они не стали: трос Капитана подёргался, потом провис, шум вертолёта стих, и на этом всё кончилось.
Григорий хладнокровно смотал трос, свободным концом стянул бухту, чтоб не распускалась, спустился и связал Капитану руки. Бухту повесил ему на шею. Не самому же нести? Потом исследовал карманы пленника. Ничего интересного, если, конечно, не считать его, Григория, документы: водительское удостоверение и техпаспорт на автобус. «А паспорт ему мой, значит, без надобности? – подумал Григорий. – Или где-то в сейфе оставил?»
Оружия не было. Только нож. Зато из дорогих, из настоящих. В ножнах из нейлоновой ткани и пластмассы, с металлическим карабином-застёжкой. Григорий обнажил нож, присмотрелся: тяжёлая сверкающая сталь, сантиметров двадцать длиной, широкий, сквозное отверстие на лезвии, на тыльной стороне – пилка. Приметный ножик. На лезвии неподалеку от гарды надпись: «М9 MARTO». Удобная, по ладони, пластиковая рукоятка… «Ну что ж, „Марто“ так „Марто“…» Григорий вернул нож в нейлоновые ножны, пристегнул их к поясу и полез наверх за своим тросом. Когда он вернулся, Капитан уже был на ногах, с изумлением рассматривая связанные руки.
– Ну как, очухался? – дружелюбно обратился к нему Григорий.
– Ты что это задумал? – зло спросил Капитан.
– Нет, Грыць, – Григорий покачал головой. – Чем раньше ты примешь новый порядок, тем больше шансов тебе вместе со мной отсюда выбраться.
– Допустим, – неохотно согласился пленник. Потом, пожевав губами, спросил: – Зачем связал?
– Это я так нашу команду от ошибок страхую, – доверительно сообщил Григорий. – Видишь ли, когда люди не совсем точно понимают, что вокруг них делается, они склонны совершать опрометчивые поступки. От которых потом сами же и страдают…
– Я вижу, чувствуешь ты себя лучше, – насмешливо перебил его Капитан. – А кто из нас пострадает – лес покажет… Ты – чужак, а я живу здесь.
Григорий тяжело вздохнул.
– Грыць, – как можно более душевно обратился он к пленнику. – За заботу, конечно, спасибо. Но у нас всего два варианта. Первый, я оставлю тебя здесь со связанными руками и уйду…
Его речь была прервана низким гулом. Из-за соседнего дерева вылетели три тёмных предмета размером с кулак, стремительно пронеслись в метре над травой и скрылись за деревьями. Послышался треск сучьев, и гул стих.
– Ты что-то говорил о втором варианте… – напомнил Капитан.
– Что это было?
– Мухи, – сухо пояснил Капитан.
– Мухи? Ну да, конечно… второй вариант, это когда ты очень постараешься доказать мне свою полезность.
– И что тогда будет?
– Тогда я возьму тебя с собой, – пообещал Григорий.
– Куда?
– В деревню, к корчме. Скажешь своим, чтоб откопали автобус. Теперь ты – мой должник и заложник. Как откопают, прокатимся вместе с десяток километров, и я тебя отпущу.
– Мой план лучше, – возразил Капитан. – В Киеве за твою кровь и вправду денег дадут. А в Россию тебя отсюда не выпустят. Мы, знаешь ли, своими секретами не делимся. Как и ваши службы, кстати…
– Да плевать мне на «службы». Наши, ваши… Мне не нравится, когда меня выпихивают на сутки в лес без оружия, воды и пищи. Маяк ты крепишь мне к поясу, а не как обычно: на запястье. Мои документы у тебя почему-то в кармане, а не в автобусе на глубине пяти метров под землей. Были ещё проколы. Продолжать? Хочешь, скажу, что я думаю?
Капитан промолчал, буравя взглядом Григорию переносицу.
– А думаю я, что в этом раскладе мёртвый, зараженный флорой труп Григория Скадовского предпочтительней живого свидетеля экспериментов на людях. Да ещё россиянина. А? Что скажешь?
– Чушь! – облизнув губы, заявил Капитан. – Кто ты такой?
– Обиженный, – насмешливо ответил Григорий. – Не удивлюсь, если медведок ты сам и навёл. Так не пойдёт…
– А как?
– А я тебе уже сказал: возвращаемся в деревню и ждём, пока твои люди мне автобус не откопают.
– Дурак ты, Григорий, – с искренней горечью сказал Грыць. – Нет в деревне моих людей…
– Ну что ж, пойду и проверю. Ты уже решил, идёшь со мной или тут останешься?
– С тобой, – хмуро согласился Капитан.
– Тогда веди.
– В каком смысле? – не понял Грыць.
– В какую сторону идти? – пояснил вопрос Григорий.
Он с интересом наблюдал, как вытянулось и слегка побледнело лицо у его пленника.
– Вот чёрт! – выругался Капитан. – Ты что, компас потерял?
– Успокойся, – остановил его Григорий. – Не потерял. Ну хоть про то, что деревня отсюда на юго-востоке, не врал?
Капитан отрицательно качнул головой.
– Тогда нам туда, – Григорий указал направление рукой. – Пошли.
Он повесил на шею Капитану вторую бухту каната, отпустил его вперёд себя шагов на десять и двинулся следом.
* * *
Идти было легко. Подлесок был редким, трава низкая, почва плотная. Их окружали гладкоствольные великаны, чем-то похожие на платаны. Только среди листьев изредка проглядывали плоды величиной с футбольный мяч.Григорий часто беспокойно оборачивался. «Отпор хищникам дать мы, конечно, не сможем, – думал он. – Но и залезть на дерево – тоже не получится. По этому стволу мне и со свободными руками взобраться непросто. А о Капитане вообще говорить нечего…»
Примерно через час местность существенно изменилась. Стволы деревьев заметно уменьшились в обхвате, ветки стали пониже. Григорий перевёл дух – на такое дерево подняться было легко. Появился густой подлесок: высокие кусты и низкорослые, покрученные деревца плотно заполняли нижний горизонт леса. И вновь Григорий почувствовал беспокойство: теперь хищник мог притаиться за любым деревом, под ближайшим кустом. И пока не нападёт, он так и будет оставаться невидимкой, надёжно укрывшись под плотной густой растительностью.
Ещё час спустя Капитан резко сбавил ход, а потом и вовсе остановился перед небольшим кустом. Несмотря на пышные заросли, куст был невысоким, по пояс взрослому человеку.
– Что такое? – спросил Григорий, недовольный остановкой.
– Сарда, – пояснил Капитан. – Ты вчера ел в корчме. Кроме общей гастроэнтерологии восстанавливает силы, утоляет голод и жажду. Нужно отрыть корневище. Есть можно сырым.
Григорий настороженно покосился на сарду. Куст как куст. Кто бы мог подумать, что такое сокровище.
– Идти далеко, до ночи не дойдём, а здесь ни ручьёв, ни речки, – настаивал Капитан.
– Ну так пойди и отрой…
– Охотно, – согласился Капитан и протянул руки: – Развязывай.
– Ладно, – сказал Григорий. – Стой здесь.
Он обошёл пленника и грубо ошибся: повернулся к нему спиной. Капитан изо всех сил плечом толкнул его в сторону сарды. Григорий потерял равновесие и полетел в куст. Но разозлиться на вероломство Капитана не успел. Ветки дрогнули, по ним пробежала рябь. Весь куст сделался каким-то плоским, распластав по земле побеги-щупальца, и, когда Григорий оказался в центре, ветки стремительно рванулись к добыче.
Григорий сделал то, что было единственно возможным в этой ситуации. Он упал на колени в центре сарды, сгорбился, спрятав лицо у самой земли, и ножом принялся отсекать щупальца от основного стержня-корня. Через мгновение «побеги» сомкнулись у него на спине, и он почувствовал всю силу животного.
Стало и вовсе тяжко: спина выдерживала пресс весом в полтора-два центнера. Кроме того, судя по ощущениям, щупальца елозили взад-вперёд, будто пилы, и, как долго продержится куртка, было неизвестно.
Но извивающихся отростков с каждой секундой становилось всё меньше, вскоре нагрузка на спину заметно уменьшилась. Потом исчезла вовсе.
Григорий, не спеша, взрыхлил мягкую, податливую землю вокруг ротового отверстия животного. Запустил пятерню как можно глубже в щель между гладким, скользким телом и грунтом, ухватился покрепче и вытянул тварь из норы.
Отбросив сарду подальше в траву, он отряхнулся от шевелящихся щупальцев, вернул нож на пояс и стянул с себя куртку. Вернее, попытался это сделать. Куртка по мере приложения усилий разваливалась на куски. В руках оставались клочья синтетической кожи большего или меньшего размера. Снять эти лохмотья теперь можно было только по частям.
Пришлось снимать и тельник. Это получилось в два приема. Свитер напоминал смирительную рубашку с хордовым разрезом по спине и несколькими полосами в поперечном направлении.
– Отличная работа, Григ, – подал голос Капитан. – Лучше никто бы не справился. Мы именно так её и ловим.
Григорий искоса взглянул на Капитана.
– Руки, – велел он.
Грыць с улыбкой вытянул связанные руки. Григорий сбросил с пленника бухты тросов и одним движением освободил узел.
– Раздевайся.
– Что?
– Раздевайся, – спокойно повторил Григорий. – Мне нужен плащ и рубашка. Сниму я их с тебя живого или мертвого. И знаешь, мне почему-то кажется, что снятая с мертвеца одежда «сидит» лучше. Будем проверять?
Он и вправду хотел, чтоб Грыць на него напал. Но Капитан решил не рисковать, и через пять минут Григорий вновь был одет.
Всё пришлось впору, ну, может, полы плаща путались под ногами, да рукава оказались длинными. Но это были мелочи, не стоившие внимания.
Григорий вновь связал Капитану руки, вернул ему на шею мотки троса и подошёл к телу сарды. Присмотрелся: полуметровый цилиндр с ногу толщиной, широкая лейка-воронка на одном конце и множество тоненьких, тесно прижатых друг к дружке пальчиков-отростков на другом.
«Как сардины в консервной банке», – подумал Григорий.
Он завернул добычу в остатки своего свитера, вернулся к Капитану и сунул ему свёрток с сардой.
– Будешь нести, – с усмешкой пояснил Григорий. – И лучше бы эта штука оказалась съедобной, тогда я с тобой поделюсь.
– А если нет?
– Тогда тебе придется сожрать её одному. Целиком. Пошёл вперёд. Если ещё что-то полезное заметишь, говори. Подберём.
Грыць уже сделал несколько шагов, когда Григорий почувствовал неладное. Накатила слабость, закружилась голова.
– Стой!
Капитан послушно остановился. Не поддаваясь панике, Григорий подвёл его к ближайшему дереву. Больше всего он опасался, что Грыць поймёт, насколько глубоко зашло действие яда, и попытается вырваться. Но было похоже, что пленник пока ни о чём не догадывался.
Слабеющими руками Григорий привязал его к стволу, опустился на четвереньки и пополз к свободному от травы пятну на месте уничтоженной сарды.
– Эй, что с тобой?
Вопрос Капитана повис в воздухе. У Григория уже не было сил ответить. В щупальцах сарды был яд. Куртка спасла. И нательное белье. Но какая-то капля всё-таки попала на кожу. И теперь только случаю решать, чем вся эта история закончится…
* * *
Он пришел в себя от нежных прикосновений к лицу. Что-то влажное и жесткое несколько раз проехалось по уху, зацепило щёку, потом коснулось руки.Григорий приоткрыл глаза и ничего не увидел. Мир не имел чётких форм и очертаний. Границы между предметами были неопределенны и размыты. Что-то большое и тёмное маячило прямо перед ним. Григорий с минуту пытался понять, что же он видит, потом сдался, закрыл глаза. Тошнило. Болела голова. Кроме того, было холодно. «Почему так холодно? – спросил себя Григорий. – Я же раздел этого негодяя».
Он пошевелил пальцами рук. Вроде получалось. Кто-то задышал смрадом ему в лицо и заскулил. Влажные прикосновения возобновились.
Григорий поднял руку и попробовал вытянуть её вперед. Не тут-то было: рука уперлась во что-то мягкое и мохнатое. Поскуливание перешло в угрожающее рычание.
Григорий вновь открыл глаза: на этот раз удачней – мир обрёл формы и цвета. Удачней?! Прямо перед лицом он увидел огромную зубастую пасть…
Рука сама сорвала с пояса нож и полоснула сталью по груди зверя. Тот отпрыгнул и припал на передние лапы, готовясь к прыжку. Но тут, по-видимому, до твари дошло, что она сама была только что атакована. Зверь уселся на задние лапы, задрал кверху морду и завыл. По его груди быстро расползалось ржавое пятно, первые капли крови скатились по длинному ворсу меха и тоненьким ручейком упали в траву. Вой неожиданно превратился в хрип, и зверь завалился на бок.
Григорий приподнялся на ноги. Немного кружилась голова, но в целом он чувствовал себя сносно. Секунду спустя он понял, почему было холодно: нательное белье было мокрым. Он сильно вспотел.
Только теперь он расслышал стоны и ворчание. Григорий тут же осмотрелся. Раненая тварь, деловито перебирая лапами, ползла куда-то к краю поляны.
Стонал Капитан. И было от чего: родственник зверя, который только что был ранен, сидел под деревом и хладнокровно грыз Капитану ногу чуть ниже колена.
– А ну пошла прочь, скотина! – закричал Григорий, крепче сжимая нож.
Строение челюстей не оставляло сомнений в том, что он имело дело с хищником, а напряженная поза и выпирающие ребра делали намерения твари очевидными. Если животное и было заинтересовано его словами, то виду не подало. Ясное дело – обед важнее переговоров.
– Понятно, – сказал Григорий и подошёл поближе.
Как ни странно, силы быстро восстанавливались. Возможно, даже чересчур. Наверное, яд содержал какой-то мощный стимулятор, потому что с каждой секундой ощущения становились всё ярче, острее. Он ничуть не боялся хищника, который, наконец, оставив ногу Капитана, нехотя поднялся и двинулся навстречу. По строению зверь походил на рослую, по пояс человеку, собаку. Что-то вроде ротвейлера: высокий лоб и большие умные глаза.
– Я сожру тебя… – пообещал Григорий.
Атака началась стремительно и необратимо. Без угроз и ложных выпадов тварь взлетела в прыжке с твёрдым намерением подмять под себя жертву.
Вот только жертва себя таковой не считала: за мгновение до столкновения Григорий рухнул на колени, пропуская над собой хищника. Последовал мощный удар ножа снизу под челюсть. Тварь перелетела через его голову, унося нож за собой.
Григорий, не вставая с колен, откатился в сторону, вскочил на ноги и оглянулся. Но предосторожность оказалась лишней. По всему было видно, что схватка закончилась: тварь с ножом под челюстью лежала без движения, а тот, первый, с распоротой грудью, успел уползти с поляны.
Григорий подбежал к Капитану, отвязал от дерева и уложил на землю. Развязал ему руки и наложил жгут на искалеченную ногу. На самом деле крови было немного: или Капитан слишком много её потерял вместе с изрядным куском ноги, или слюна хищника содержала сильный тромбообразующий фермент.
«Выглядит отвратительно, – решил Григорий, разглядывая рану. – Пока он не пришёл в себя, имеет смысл хотя бы выровнять рану. Обрезать лоскуты кожи и мяса. Но для этого нужно вернуть нож…»
Он снял плащ и заботливо укрыл Капитана. Потом вернулся к своему поверженному противнику. Хищник лежал на спине, расставив лапы в стороны. Под нижней челюстью выглядывала ручка ножа. Ухватившись покрепче, Григорий попытался рывком освободить оружие.
Не тут-то было! Рукоять была скользкой от крови, а само лезвие, по-видимому, прочно вошло в черепную кость и накрепко застряло в ней.
Григорий огляделся и прислушался.
День клонился к вечеру. Шумела листва в кронах деревьев, попискивали невидимые глазу насекомые, где-то неподалеку гулко хлопали огромные крылья.
Осторожно, чтобы не порезаться, Григорий сорвал пучок травы, тщательно протёр рукоять ножа, взялся за него обеими руками, просунув средний и указательный пальцы левой руки под гарду. Ногой уперся в голову зверя и потянул нож на себя. Получилось.
Он вытер лезвие о траву, с облегчением выпрямился и вновь огляделся: твари с распоротой грудью нигде не было видно. Присмотревшись, Григорий заметил тёмный след, тянущийся по траве куда-то к краю поляны. Целеустремленности, с которой уползал раненый зверь, можно было только позавидовать.
Григорий подошёл к Капитану и ещё раз осмотрел изжёванные края раны на месте икроножной мышцы. Следовало на что-то решаться. Продезинфицировать нож не было возможности. А в том, что на лезвии находится вся местная микрофлора, он не сомневался.
Неожиданно Капитан пришёл в себя.
– Как ты? – тихо, почти шёпотом спросил он.
– Лучше, чем было, – не задумываясь, ответил Григорий.
– Ты взял её в руки, – прошептал Капитан. – На теле тоже яд. Я не подумал…
– Ясное дело – не подумал, – жизнерадостно рассмеялся Григорий. – Если б подумал, мы бы уже, наверное, ещё километров десять отмахали…
– А ты меня без ноги оставил, – пожаловался Капитан. – Где лобаки?
– Лобаки? Зарезал я твоих лобаков.
– Зарезал? – задумчиво переспросил Грыць. – Это хорошо.
Он со стоном приподнялся на локтях и осмотрел поляну.
– Вижу только одного.
– Второй уполз куда-то, – пояснил Григорий.
– Траву ищет, – сказал Капитан, укладываясь обратно. – Если пойдёшь по следу, обязательно найдёшь. Широкие листья, а цветочки – маленькие шарики. Как мимозы. Только чёрные. Не вздумай есть. Башку моментально сносит…
– Это и есть живосил?
– Так ты за ним… к нам? – спросил Капитан. Его бил озноб. На белом лице читалась скорбь. – Я так и знал, что ты… к нам… нарочно. За нашей ботаникой…
– Я – водитель, – твёрдо сказал Григорий. – Ты мне только помоги отсюда выбраться…
– Не могу я тебе помочь, – шептал Капитан. – Устав. Присяга. Измена Родине. Граница у нас, понимаешь? И кругом враги…
– Водитель я, – устало повторил Григорий. – А не враг.
Но Капитан его уже не слушал:
– Молодые побеги… совсем свежие… пережевать и на рану. И мне… внутрь… только я сам разжую…
Григорий поправил на Капитане плащ и вернулся к следу раненого животного. Мятая трава уже начала приподниматься, но темнеющие пятна крови были хорошо заметны. След перечёркивал поляну и исчезал в густом кустарнике на её противоположной стороне. Григорий ещё раз оглянулся на неподвижного Капитана и двинулся по следу.
На его удивление, идти пришлось долго. Тварь никак не хотела умирать и прилагала невероятные усилия, чтобы двигаться быстро. Животное уверенно ползло по прямой, лишь однажды круто обогнув уже знакомый Григорию куст сарды.
Он присмотрелся. Вот так, вблизи, было очевидно, что сарда – никакой не куст и вообще не растение. Больше всего она походила на большое насекомое, которое в силу своих размеров самостоятельно передвигаться не могло. Вероятно, в голодные времена оно впитывало соки из грунта. Ну а если «везло» и что-нибудь живое оказывалась в зоне досягаемости, то «растение» вспоминало свой прежний способ добычи пищи: обездвижить ядом колючек, впрыснуть пищеварительный сок, и какое-то время спустя – обед готов. Григорий вспомнил, как вчера он ел брюшко паука, и скривился.
И вдруг след кончился. Не веря своим глазам, Григорий присел на корточки. Примятая трава, выдернутые из грунта корни цветов… Он провёл рукой по тёмной траве – рука осталась чистой, кровь уже высохла.
«Сколько же прошло времени после схватки с лобаками? – подумал Григорий и автоматически взглянул на часы – было начало шестого. – Не более получаса…»
По всему выходило, что за это время кровь у лобаки вся вытекла, и она налегке куда-то умчалась… или кто-то дождался её тут и унёс с собой.
Чепуха какая-то. Куда она могла деться?
Григорий присмотрелся к маленьким чёрным шарикам цветов и корням, белесыми шнурками проглядывающими из-под рыхлых, вывороченных комьев земли. Живосил? Он бережно освободил одну из кисточек, густо облепленных чёрными цветами, осторожно собрал шарики на ладонь и забросил себе в рот. Ничего особенного. Вкус плесени, на зубах скрипнул песок… Что-то вроде шелковицы, только сладости – ноль… и вдруг всё вспыхнуло. Мир разорвался красками. Волосы встали дыбом от нахлынувших чувств.
Григорий выпрямился. Земля чуть прогнулась под ногами. Казалось, достаточно вытянуть руки, раздвинуть деревья, и всё небо, от края до края, окажется в ладонях. Легко и навсегда доверив свою судьбу человеку.
– Э-ге-гей! – закричал Григорий, не в силах удерживать мощь.
«Эйфория от наркотика, – подумал он. – Следует быть начеку. Это может плохо кончиться». Он засмеялся. «Плохо кончиться?» А куда уже хуже?! Машины нет, денег – тоже! Он вспомнил, что документы оставил в изодранной куртке, когда отбирал плащ у Капитана. «Не забыть бы забрать…»
Ещё он подумал, что Капитан лежит без сознания, что жизнь тихо вытекает из его израненного тела.
Быстро собрав охапку молодых побегов, Григорий побежал обратно. Он никак не мог совладать с новыми ощущениями. Хотелось бежать всё быстрее и быстрее. Когда на его пути встала сарда, он даже не подумал сворачивать. Разгон, толчок… по ветвям паука-растения пробегает дрожь, но даже его реакция не поспевает за новыми возможностями человека.
Еще несколько секунд – и он на поляне.