Якименко Константин Николаевич. Десять тысяч

   – Прошу прощения, – голос его оказался высоким, почти писклявым, хотя и несомненно мужским. Страх прошел в один миг. – И в мыслях не было тебя напугать.
   Наконец-то она смогла его разглядеть. Он оказался мужчиной средних лет, волосы были почти рыжие, прямые, длиннее обычного; лицо чем-то напомнило ей Жерара Депардье. Правда, дальше лица сходство с французским актером не распространялось. Человечек был невысокий, щупленький, сгорбленный так, будто тащил на спине непосильную ношу. На нем был светлый, далеко не новый пиджак без единой пуговицы и еще более истрепанные, совсем выцветшие брюки. Впечатление маньяка-убийцы незнакомец явно не производил – Инна постепенно успокаивалась.
   – Но у вас это получилось, – сказала она и добавила: – Спасибо.
   – За что?
   – За то, что не дали мне упасть.
   – А, это пустяки, моя девочка. Само собой.
   Это обращение ее покоробило. Одно дело, если бы так ее назвал какой-нибудь старик – но этот мужчина, пускай и не первой свежести, несомненно, был еще вполне способен… Инна скривилась и оборвала мысль, не став додумывать ее до конца.
   – Я не ваша девочка, – сказала она.
   – А, я здесь совершенно ни при чем. Но в общем, глобальном смысле, согласись… Все-таки, твой юный возраст… Все дороги впереди, знаешь ли… это так замечательно… – говорил он как-то устало, через силу, будто ему мешал невидимый груз на спине.
   – Вы не знаете, что с ним? – спросила она, указывая на труп.
   – Разве ты сама не видишь? Он мертв.
   Она крякнула. Почувствовала, что раздражается: этот тип либо принимал ее за идиотку, либо строил идиота из себя.
   – Это-то я вижу. Но отчего он мертв?
   – А, это очень просто. Смотри, – человечек склонился над покойником. Повернулся к Инне спиной, и она увидела на пиджаке совершенно четкий отпечаток чьей-то ступни. Бог ты мой! Она тут же попробовала представить, с какой силой кто-то должен был припечатать его ногой, чтобы оставить подобный след, и вдруг подумала: ничему больше не удивляться! ничему не раздражаться! Мне нужен выход, это – главное. Остальное уж как-нибудь…
   Пришелец тем временем продолжал:
   – Если мы посмотрим, что он сжимает в правой ладони, то увидим там пистолет. Я бы даже сказал, что это пистолет Макарова, калибра 7,62. Логично будет предположить, что он поднял руку, поднес ее вот сюда, – рассказчик указал на лоб, – спустил курок, и…
 
   – Все ясно. Об этом я догадалась и без вашей помощи, – как могла спокойно сказала Инна.
   – Почему же в таком случае ты задаешь мне эти вопросы?
   – Уже ни почему. Скажи, ты не знаешь, где выход? – она наконец решилась перейти на "ты", а еще подумала, что не стоит тянуть время. Конечно, она благодарна ему за то, что он спас ее от падения, но вовсе не намерена по этому поводу развлекать его светской беседой. Для бесед пускай поищет себе кого-нибудь другого.
   – Выход? Какой же выход ты имеешь в виду?
   – Выход из этой чертовой подземной дыры, конечно же! – теперь Инна даже не пыталась сдерживаться.
   – А, да, – задумчиво сказал он и поднял голову, будто пытался пробиться взглядом сквозь свод тоннеля и увидеть звезды. – Выход! Какое это, однако, интересное слово! Ведь, если разобраться, все мы ищем выход. Вот только думаем ли мы, зачем он нам нужен? Вот хотя бы ты, моя юная девочка. Думала ли ты, например, что такое жизнь?
   Она вспомнила и усмехнулась:
   – Жизнь – это фонтан.
   – Фонтан? – склонный к рассуждениям незнакомец оказался озадачен.
   – Ну, у тебя, может быть, и не фонтан, – весело сказала Инна. – Это анекдот такой.
   – А, разумеется. Это аллегория, да, я понимаю. Круговорот воды, круговорот вещей… Основа сущего… Вот взять хотя бы этот поток воды. Задумывалась ли ты о том, куда он течет?
   – Не думала, и не хочу думать, – предельно искренне сказала Инна.
   – А зря, между прочим! Знаешь ли, иногда вдруг начинаешь задумываться о совершенно, казалось бы, тривиальных вещах – и тебе открываются такие неожиданные перспективы! Вот этот труп. Он лежит здесь, и он абсолютно бесполезен, – человечек ткнул парня тупым носком черного ботинка. – Но на самом деле… Ты же видишь: его ноги касаются воды!
   Это ли не знаменательно, моя девочка?
   – Прекрати называть меня "моя девочка", – сказала она, оставив пассаж о знаменательности без внимания.
   – Тебе не нравится? Хорошо, впредь я буду называть тебя по имени.
   Знаешь ли, Инночка, иногда я могу случайно забыться, но если тебе что-то не понравится…
   Она вздрогнула, когда он произнес ее имя вслух. Выходит, он ее знает. Значит, один из них? Это все входит в план, в какой-то жуткий сценарий? Попробуй тут разберись…
   – Так ты можешь отвести меня к выходу?
   – К выходу? Не знаю. Это слишком сложный вопрос, его невозможно решить вот так сразу, в одночасье. А пока я предложил бы тебе пройти со мной в мое скромное обиталище. Я ведь, в сущности, так одинок… К тому же, я угостил бы тебя чем-нибудь. Ты, конечно же, голодна?
   Инна и вправду проголодалась, но сейчас предпочитала даже и не думать о еде.
   – Нет, кажется… Но я пойду с тобой. Если только ненадолго… – ей не хотелось признаваться, что она согласилась бы почти на все, что угодно – лишь бы не пришлось снова топать в одиночку неведомо куда.
   Итак, ей предстояло вроде как идти в гости… но в гости в таком виде! О, господи! Нет, по большому счету, Инну не очень-то волновало, какое впечатление она произведет на своего спутника. Но все-таки она бы чувствовала себя заметно увереннее, приведя в порядок свой внешний вид.
   – Извини, ты не мог бы чуточку подождать? Мне нужно…
   – А, конечно! Конечно-конечно! – человечек даже не дал ей закончить. – Но постарайся все-таки не слишком долго. А то, знаешь ли, всякое бывает…
   Инна старательно пропустила мимо ушей последние слова, отвернулась и вытащила зеркальце. Освещение было не ахти какое, но все же лучше, чем ничего. Несколько минут она наводила красоту; вдруг представила себе, как это должно выглядеть со стороны: ее трогательная забота о внешности в глубоких подземных катакомбах. Она рассмеялась, но и не подумала прекратить занятие. Наконец нашла результат удовлетворительным: губки накрашены, щечки припудрены, и прическа вроде уже не напоминает взрыв на макаронной фабрике. Одежда тоже приобрела более презентабельный вид. Инна обернулась:
   – Все, я готова.
   Новый знакомец окинул ее взглядом с головы до ног:
   – А, да. Поверь мне, так значительно лучше.
   Говорит так, будто это он уговорил ее сделать "значительно лучше"! Она тихонько фыркнула, но промолчала. Теперь они направились обратно к коллектору, оставив позади таинственный труп. Инна наконец догадалась спросить:
   – А как тебя зовут? А то я до сих пор и не знаю…
   – Ну… ты вполне можешь называть меня Этап.
   – Этап? – удивленно повторила она. – А, это тоже аллегория, да?
   – Нет, ну почему же? Если, например, твое имя означает "бурный поток", то что – я обязательно должен усматривать здесь аллегорию?
   – Хм, – только и выдала она. "Бурный поток" оказался для Инны откровением. Надо обязательно запомнить – все-таки, хоть какая-то польза от этого знакомства.
   – Как мне следует истолковывать твое "хм"?
   – Да никак. Просто…
   – Если тебе не нравится мое имя, то мы можем перевернуть его и прочитать задом наперед. Тогда получится Патэ.
   – Ну и что?
   – Ничего. Тебе больше нравится Патэ?
   – Мне это как-то не экзистенционально, – сказала Инна.
   – Экзистенциально, – поправил человечек, и она подумала: какой же он все-таки зануда! – Ну, я рад. Просто, знаешь ли, иногда встречаются люди… Так как ты будешь меня называть?
   – Пускай уж будет Этап.
   – А, превосходно. Я крайне рад, что мы достигли взаимопонимания в этом сложном вопросе.
   Они уже прошли зал, и Инна запомнила, что из него они двинулись во второй коридор справа. Она решила, что будет отслеживать весь предстоящий ей путь, каким бы сложным он ни показался. Всегда должна быть точка отсчета, думала Инна. Если есть точка отсчета, то можно отталкиваться от нее и выстраивать цельную картину. Моей точкой отсчета будет дверь с номером "0195".
   А тут как раз показалась другая дверь – тоже черная и тоже с номером: "0044". Инна уловила здесь намек на то, что предположение о тысяче дверей может соответствовать действительности, и нашла эту мысль малопривлекательной. Ручка была на месте, и никакой щели наверху или где-либо еще не наблюдалось – кроме, естественно, щели для ключа.
   – Давай сюда, – сказал Этап.
   – Что? – Инна замерла в недоумении.
   – Что-что… – передразнил он. – Ключи, конечно же.
   – Откуда ты знаешь?
   – Инна! – назидательно проговорил Этап. – Ты хоть и юная, но уже большая, вполне взрослая девочка, и как будто неглупая…
   – Нет, наверное, я все-таки глупая, – возразила она. Как будто это было само собой разумеющимся, что у нее должна быть при себе связка ключей, и что один из них подойдет именно для этой двери. – И вообще, лучше бы ты прекратил разговаривать со мной таким тоном!
   – А, прошу прощения! Я совсем не хотел… Ну, так? – он протянул руку.
   Инна покорно вытащила из сумочки связку и вложила в эту руку. На мгновение Этап задержал взгляд на бесхозном колечке – казалось, он хотел по этому поводу что-то сказать, но в последний момент передумал.
   Несколько секунд он перебирал ключи пальцами – было похоже, что он делает это не для того, чтобы выбрать нужный, просто ему нравился сам процесс; нравилось, как ключи тихонько позванивают, будто колокольчики. Наконец, снова поднимая воображаемую тяжесть, он вставил ключ в замок и повернул его там. Инна приготовилась услышать душераздирающий скрип, но дверь распахнулась беззвучно.
   – Добро пожаловать в мое скромное жилище! – торжественно произнес Этап, возвращая Инне ключи. – Особенных удобств не обещаю, но чем могу…
   Он прошел вперед, совершенно по-видимому забыв о существовании хороших манер. Первым, на что обратила внимание Инна, был резкий, очень знакомый, какой-то звериный запах… Ну да, конечно. Долго гадать не пришлось, потому что источник запаха стоял в углу небольшой комнаты. Это была клетка из тонкой, густо переплетенной проволоки, достававшая почти до потолка. В клетке обитали кошки – в количестве не меньше двух десятков. Самые разные: рыжие, черные, белые, полосатые и серо-буро-малиновые. Здоровенный белый кот с роскошной шерстью, дрыхнувший на дощатой полке под потолком, вымахал едва ли не с половину Инны – не говоря уж о том, что живот у него был явно потолще, чем у нее. В противоположность здоровяку, на полу под боком у своей мамы спал крохотный рыжий котенок – таких у Инны на ладони могло разместиться сразу двое. Так значит, Этап большой любитель кошачьих? Да, но зачем же держать их всех в клетке, да еще и в таком количестве? Это просто жестоко!
   Посреди комнаты располагался деревянный потрескавшийся стол.
   Никакой скатерти не было – кое-какая посуда стояла прямо так; здесь же на углу стола приткнулся самовар, от которого вниз тянулся провод.
   Электрический самовар… провод почему-то сразу успокоил Инну – на душе стало легче от осознания факта, что диковинный обитатель подземелья вовсе не оторван от цивилизации.
   Первым делом хозяин наполнил и тут же включил самовар. Заодно включил и микроволновку, стоявшую на полке слева – увидев ее, Инна тихонько хмыкнула.
   – Я вот перекушу с удовольствием, – сказал Этап. – Ты, может быть, тоже? Или все-таки…
   – Нет, спасибо, – ответила Инна. – Ты зачем животных мучаешь?
   – Мучаю? Ну ничего себе! А что ж мне с ними, церемониться прикажешь? Они ведь так все разбегутся! Ты об этом подумала, Инночка?
   – У хорошего хозяина не разбегутся, – она хотела было попросить котенка на руки, но раздумала: условия в клетке явно были не очень-то гигиеничными, и ей только не хватало для полного счастья подхватить какую-нибудь заразу.
   – Ну, знаешь ли, – сказал Этап. Посмотрел на жилище кошек: – Вообще-то их тоже покормить пора бы.
   Он встал, подошел к правой стене и что-то там нашарил. Тут же в клетку посыпалась широкая струя кошачьего корма. Кто был посноровистее, уже подставляли под нее свои рты, ловя пищу прямо на лету. Даже здоровяк на верхотуре, спавший, казалось бы, беспробудным сном – и тот сразу зашевелился.
   – Ешьте-ешьте, бездельники! – с легким злорадством сказал Этап. – Спасу на вас нет. И мороки сколько! Эх-х-х… утоплю я вас когда-нибудь! Вот так всех сгребу в охапку и утоплю.
   – Э, э! – вскричала Инна. – Ты что?!
   – Шучу я, – сказал хозяин миролюбиво. – Разве ж можно, сама подумай, такие доходы… Ну что – есть не хочешь, но чай хотя бы будешь?
   – Буду.
   Скоро самовар вскипел. Этап наполнил две чашки – Инне досталась зеленая с замысловатыми абстрактными узорами. Перед собой он поставил тарелку, извлеченную из микроволновой печи. На ней лежало нечто, с виду напоминающее курятину:
   – А я вот мясца поем. Не хочешь все-таки? Брезгуешь?
   – Не хочу. А чье мясо-то? Курица?
   – А, кошатина, само собой, – Инна едва не поперхнулась. – Заметь: натуральная, без обмана. Это тебе на базаре кошку под видом кролика продадут. А у меня все честно: кошка – значит, кошка.
   – Так ты их для этого держишь? Изверг!
   – Да ну, брось, в самом деле! Бизнес как бизнес. Каждый, знаешь ли, выплывает, как может.
   – Все равно это отвратительно, – сказала она.
   – Ну и зря, между прочим. В своем роде деликатес, понимать надо!
   Эх, ты, несчастная… – окончание фразы потерялось в увлеченном чавканье.
   – Чай у тебя хотя бы нормальный? – спросила Инна, боязливо поставив чашку на стол.
   – Чай как чай. "Дилмах", между прочим. Тебе этикетку показать?
   – Не надо, – напиток и правда был хорош, а вот хозяин этого жилища с каждой минутой все больше вызывал у нее антипатию. Только бы он знал, как добраться до выхода, а там уже можно будет преспокойно от него отделаться и забыть…
   – Никому нельзя доверять, – вдруг выдал Этап.
   – Это ты мне? – она подняла голову.
   – А, нет, ни боже мой! Ты что, подумала… нет, конечно же нет!
   Это, если угодно, в своем роде дружеский совет. Никому, абсолютно никому! Ты вот представь себе, Инночка: один мой знакомый недавно идет так себе среди бела дня, никого не трогает… И тут какие-то бандюги хватают и выкалывают ему глаза. Вот просто так. А? И что ты после этого скажешь?
   – Ужасно, – сказала Инна. Она ни минуты не сомневалась, что эту байку Этап сочинил специально для нее. Может быть, даже прямо сейчас.
   – Вот так вот… – он тяжело вздохнул. – И так везде! Кошмар, безобразие! Да что я говорю… Вот ты же сюда отправилась – и что? Они тебе говорили про подземные коридоры, двери и ключи, про зверинец, про пропасти… Говорили, а? Да ничего они тебе не говорили! До утра просидеть в домике, только и всего! Десять тысяч, ха-ха-ха! Нет, это невыносимо. Невыносимо… – Этап вдруг схватился за голову и едва не плюхнулся лицом в тарелку.
   – А что ты об этом знаешь? – спросила она. – Что за пропасти?
   Он только махнул рукой: отстань, мол. Инна молча пожала плечами: не хочешь говорить, ну и не надо, я не напрашиваюсь, не любопытная.
   Мысленно ухватилась за "десять тысяч": вот что должно быть для меня отправной точкой! Вот какова моя цель. Десять тысяч – а для этого выбраться отсюда, а для этого, в свою очередь… да, тут уже было сложнее.
   – Или, вот, крокодилы, – сказал Этап, приподнимаясь со стола.
   Инна едва не уронила чашку.
   – Что – крокодилы?
   – Летают… – произнес он мечтательно.
   Она прыснула со смеху. Что-то такое проснулось в ее памяти, связанное с летающими крокодилами, но она так и не смогла сообразить, что же именно.
   – Ага, – сказала вслух, – крылышками махают. Раз-два, раз-два…
   – Нету у крокодилов никаких крылышков, – оборвал ее Этап. – Сама знаешь.
   – Знаю, – согласилась она. – И то, что летать они не могут, тоже знаю.
   – Ну так а я что говорю?
   Это уже точно напоминало какой-то тонкий издевательский прикол.
   – Так значит, все-таки не летают?
   – Ну а то? Или у юной Инночки есть на этот счет какие-то сомнения?
   – Да мне, в общем, как-то…
   – Не экзистенционально, – закончил Этап.
   – Экзистенциально, – ехидно поправила она, хотя сама привыкла произносить это словечко в намеренно искаженном варианте.
   – Вопрос не в том, летают или не летают, – сказал он. – Но почему?! Вот что интересно! Причем обрати внимание: не "почему крокодилы не летают?", и не "почему крокодилы могли бы летать?" Нет, я смотрю на вещи шире, глобальнее: почему крокодилы могут летать или не летать?
   Почему, наконец, вообще крокодилы? Задумывалась ли ты когда-нибудь над этим? А ведь если ты однажды задумаешься… А… – вдруг оборвал он фразу, безнадежно махнул и снова завалился на стол.
   Инна допила чай и отодвинула от себя чашку. Этап и не думал шевелиться, как будто заснул или вообще потерял сознание. На спине по-прежнему отчетливо был виден отпечаток ноги. Она спросила громко:
   – Этап, а ты что, здесь и живешь?
   Он поднял голову и издал нечто нечленораздельное. Инна вздохнула:
   – Хозяин, здорово же ты гостей принимаешь!
   – А, извини. Извини ради бога. Если я что-то сделал не так, то готов немедленно искупить свою вину.
   – Да я всего лишь вопрос задала…
   – А я, между прочим, все слышал! – вскричал Этап. – Да, живу я здесь, ну так и что? Почему бы и нет, а? Как ты думаешь?
   – Не знаю. В таком месте…
   – А, ну так… И чем же тебе место не угодило? Живут же люди, в конце концов? Ну и я живу. Нормально вполне, между прочим. Или тебе не нравится?
   – Да мне-то что… И что, много людей здесь живет?
   – Вот еще! Много, не много… Разве это важно? Сама подумай: разве это важно? Что, по-твоему, важнее: количество или качество?
   – Ну и в чем в таком случае ваше качество? – спросила Инна. Она чувствовала, что нить разговора постоянно от нее ускользает, как ни крути.
   – Э-э! – Этап погрозил пальчиком. – Ишь, чего! Качество! Моя юная девочка… Виноват, прошу прощения! Юная Инночка, я хотел сказать… Качество – оно, знаешь ли, не просто так. Оно доступно не всякому… О! О, о-о! – он как будто входил в экстаз. – Да-а… Так я хотел сказать… Ну, вот… А… Опять сорвалось. Ну что ж ты будешь делать? – он взялся наливать себе чай и при этом перестарался, слегка перелив через край. – Вот так вот и живем, – закончил усталым тоном.
   Если поначалу Инна думала, что этот человечек притворяется, то теперь уже почти уверилась в том, что он такой чудной и есть, и добиться от него чего-то путного будет затруднительно. Хотя она чувствовала к нему неприязнь, но к этому чувству примешивалась и определенная доля жалости, причину которой она не смогла бы толком объяснить. То ли дело было в странном следе на его спине, то ли в чем-то еще. Именно из-за жалости Инна не позволяла себе говорить с ним слишком резко. Но, может быть, стоит не отвлекаться на посторонние темы и наконец перейти к сути?
   – Ну, кто о чем, а я все о своем, – сказала она. – Этап, так ты все-таки знаешь, где отсюда выход?
   – Выход, – повторил он как попугай. – Выход! – произнес еще раз торжественно, воздев правую руку к небу.
   – Да, выход! – Инна слегка повысила голос.
   – А, да. Да-да. Но скажи мне пожалуйста, Инна: уверена ли ты, что готова? Это, знаешь ли, не так просто, и не всякий… Так как: можешь ли ты быть точно уверена, что… А?
   "Ничему не удивляться" – вспомнила она и сказала:
   – Да, я абсолютно уверена.
   – Превосходно, – Этап встал из-за стола, и Инна внутренне обрадовалась. – Это, знаешь ли, просто превосходно. Когда человек наконец понимает, что он действительно готов, что он на самом деле уверен – разве что-то может быть прекраснее? Что ж… – он сунул правую руку за шиворот и начал что-то там усиленно чесать. Через полминуты прекратил – все это время Инна терпеливо ждала – и лишь тогда продолжил: – Пожалуй, я должен показать тебе одну вещь.
   – Что за вещь?
   – А, ты поймешь! Только лишь увидишь – и сразу… Ну, вот что, – Этап отошел к дальней стене, и только теперь Инна заметила, что часть этой стены немного выступает вперед, несомненно представляя собой дверь. – Сейчас я принесу эту вещь сюда, и ты сама сможешь оценить. А пока подожди здесь. Минута-другая, не более. Ну как?
   Наверное, нужно было соглашаться. Не то чтобы ее очень привлекала перспектива остаться в комнате одной, но если какой-то неведомый ритуал гласил, что, прежде чем узнать о выходе, она должна взглянуть на некую вещь – то что оставалось делать?
   – Хорошо. Только ты побыстрее!
   – А, разумеется. Инночка, подумай сама: ну разве я посмел бы тебя задерживать? Сейчас-сейчас! Я почти уже здесь!
   Этап отодвинул дверь; она только попыталась заглянуть за нее, но он с несвойственной ему прытью уже проскочил вперед и закрыл ее за собой. Инна осталась одна. Она встала из-за стола, на котором собралась кучка грязной посуды. Может быть, прибраться здесь немного, пока хозяина нет? Беглое окидывание взглядом комнаты дало понять, что в ней отсутствует умывальник. Что за безобразие! Интересно, он что – моет посуду прямо в канаве в коридоре? И вообще, где берет воду, хотя бы даже для чая – в той же канаве? Нет, об этом лучше не думать…
   Инна перевела взгляд на клетку. Там все было тихо и спокойно – кошки, коты и котята, насытившись как следует, большей частью завалились спать. Только одна парочка вела какую-то очень увлекательную игру, но и они старались делать это потише, чтобы не мешать остальным.
   Бедные животные! Что вам еще нужно: только поесть и поспать, и вы даже не подозреваете, что в один прекрасный день ваш обожаемый хозяин откроет эту клетку, извлечет наружу самого жирного, полоснет воттакенным мясниковским ножом… Претендент на "самую жирность" снова дрых на верхней полке, как-то даже по-человечески похрапывая. Картинка тут же возникла перед Инной во всех красках: вот Этап в традиционном поварском колпаке подходит к клетке… злорадно потирает руки… открывает дверцу… заискивающе гладит белого здоровяка, почесывая его роскошную шерстку… вдруг схватывает его за хвост и рывком тянет вверх!
   Кот брыкается, визжит, почти как маленький ребеночек, но ничего не может поделать. Все это происходило под веселую мелодию "собачьего вальса". Инна даже вздрогнула, настолько живо представилась ей эта сцена. Но что-то все же было не так. Ну да: в сценарии Этап открывал в клетке дверцу, но где эта дверца на самом деле?
   Она осмотрела кошачье обиталище со всех сторон – в особенности с той, где в ее воображении хозяин просовывал в него руку. Однако проволочное плетение выглядело сплошным и нигде не прерывалось. Правда, был рычаг на стене, который включал подачу корма. Если его нажать, откидывалась примыкающая к этой же стене задняя часть, но туда уж точно никак нельзя было протиснуть руку. Но как-то же, черт возьми, он их достает! Некоторое время Инна ломала голову над этим вопросом, так и эдак оглядывая клетку. Ответ упорно не находился. Так продолжалось до тех пор, пока она вдруг не поняла: прошло уже, наверное, минут пять, а хозяин все не возвращается.
   "Ну разве я посмел бы тебя задерживать? Я уже почти здесь!" – мысленно передразнила она его. Да что же это такое, в конце концов?
   Похоже, у Этапа слова совершенно расходятся с делом. Впрочем, по-хорошему, она могла бы догадаться об этом гораздо раньше. И еще, он сказал: никому нельзя доверять. Никому, значит? Замечательно, так почему бы не начать с него самого?
   Инна тяжело вздохнула. Что ж, буду ждать, подумала она невесело.
   Что еще делать? Она оставила клетку и подошла к другой стене – той, где стояла полка с микроволновкой. Там же на полке обнаружилась еще кое-какая кухонная утварь, сваленная в кучу без всякого порядка, как придется. Заняться все равно было нечем, и Инна принялась раскладывать эти вещи, пытаясь привести их хоть в какую-то систему. Типично мужская черта, думала она – совершенно не заботиться о порядке в своем жилище.
   И чего я делаю для этого отвратительного типа то, что следовало бы хоть иногда делать ему самому? Она отбросила этот вопрос как риторический и подняла голову чуть выше, где над полкой что-то висело…
   Там оказалась небольшая деревянная дощечка, поцепленная на гвоздик. Посередине дощечки был нос. Обычный человеческий нос – все как положено: две ноздри, и даже, кажется, волоски из них торчали… В нижнем правом углу светились серебристые буквы, стилизованные под рукописный шрифт: "M.S."
   Вот этот нос, думала Инна. Нос-нос, на голове ты рос, да без головы остался. Но как же это? Неужели кто-то взял, чиркнул кому-то другому таким вот ножищем, оттяпал нос – и это специально для того, чтобы прилепить его на дощечку и хвастаться: вот, мол, какой у меня трофей!
   Может быть, сам Этап и оттяпал? Или нет – не он, а загадочный Некто, который наступил ему на спину. Но зачем? А он еще что-то рассказывал про знакомого, которому выкололи глаза…
   Все это было дико, глупо и бессмысленно. Впрочем, не более бессмысленно, чем само по себе подземелье как таковое. Вокруг стояла полная тишина, даже коты уже совсем замолкли. О, господи, да что же это?! Инна вдруг решилась, быстрым движением сняла дощечку со стены и поднесла к глазам. А может, он и не настоящий, подумала она. Вот и волоски какие-то ненатуральные… Или это так кажется? Мне ведь хочется, чтобы он оказался ненастоящим, вот я и думаю… Но все равно – зачем?!
   Еще и инициалы: "M.S." Она вернула нос на место, села на стул и отвернулась. Где же этот негодяй? Ни слуху ни духу. Может, ему самому там сейчас что-то отрезают? Какая чушь…